Digging for the Bones (джен)

В маленькой комнате было темно, её освещал только ночник, стоявший на боковом столике. Гарри прищурился, пытаясь разглядеть человека, читавшего при свете лампы. Он не знал, куда делись его очки, и не мог разглядеть их в темноте.

Человек шевельнулся, переворачивая страницу книги, и мягкий свет ночника очертил силуэт профессора Люпина.

Нахлынули воспоминания о последних часах. О боже, что он наговорил профессору Снейпу? Из всех людей тот был последним, с кем Гарри стал бы откровенничать, а Люпина он почти не знал. Что же на него нашло? Гарри с тревогой осознал, что не помнит всего, что сказал. А потом он потерял сознание, как тогда, в поезде.

Гарри слегка пошевелился, заставляя себя успокоиться, и понял, что вся тянущая боль от ударов палкой дяди Вернона исчезла. Неужели Снейп что-то сделал? Это было не в его характере. Гарри предполагал, что Снейп, скорее, одобрил бы наказание за побег из дома. Возможно, профессор решил, что в нынешней ситуации будет лучше, если на Гарри не останется никаких отметин.

— Гарри? — тихо произнёс голос профессора Люпина. — Ты проснулся?

Гарри прикидывал, не удастся ли ему улизнуть отсюда, прежде чем кто-нибудь заметит, что он проснулся, но, по-видимому, уже не получится. Тогда Гарри подумал, не притвориться ли ему, что по-прежнему спит, но решил, что лежать здесь будет ещё хуже.

— Да, сэр, — так же тихо ответил он. Профессор Люпин казался достаточно доброжелательным, но Гарри понятия не имел, каков он на самом деле.

На столе рядом с Гарри зажглась другая лампа, и в её свете он увидел свои очки и волшебную палочку. Надев очки, он осознал, что всё ещё находится в маленькой смотровой кабинке, одетый в больничную рубашку, но теперь уже укрытый несколькими одеялами.

Разглядев профессора как следует, Гарри с облегчением отметил, что тот мягко улыбается.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Люпин.

— Я в порядке, — ответил Гарри, с удивлением отметив, что в данный момент это было правдой (по крайней мере, физически). — Сколько сейчас времени?

— Отбоя ещё не было, — сказал Люпин. — Если ты хорошо себя чувствуешь, то можешь встать и одеться. Профессор Снейп сказал, что нет ничего необычного в том, что ты заснул от его… — Гарри показалось, что он услышал легкую неуверенность в голосе Люпина, — диагностического зелья. Он попросил меня посидеть с тобой, пока ты не проснёшься. Он должен скоро вернуться. Я подожду тебя снаружи, — Люпин встал и вышел из кабинки, оставив Гарри спокойно одеваться.

Гарри выскользнул из постели, осознав, что все его раны уже зажили, в том числе и отметины, полученные сегодня утром, когда он упал с метлы.

Одеваясь, он услышал, как открылась и закрылась дверь Больничного крыла, прозвучал приглушённый голос Снейпа, затем чуть громче заговорил Люпин, но Гарри не смог разобрать слов. Было похоже, что профессора спорили, но не хотели, чтобы их подслушали. Это очень напоминало Гарри дядю Вернона и тётю Петунию, когда те «беседовали».

Гарри понадеялся, что речь не о нём — ему всегда становилось только хуже, когда взрослые спорили о нём, независимо от того, кто выигрывал спор.

Гарри было интересно, каковы результаты осмотра. Он видел выражение лица Люпина, когда тот читал пергамент, — профессор выглядел почти сердитым. И Снейп окинул Поттера взглядом, который он обычно приберегал для самых мрачных провалов Гарри в зельеварении.

Снейп велел ему не лгать о своих травмах опасным голосом, которого Гарри обычно не смел ослушаться и подумывал просто рассказать всё, но потом вспомнил, что обычно случалось раньше после его откровенностей. Нет, он не мог так распахнуть душу.

Снейп дал ему нечто такое, что заставило его заговорить. Гарри сосредоточился, пытаясь вспомнить, что он сказал. Посмотрев на свою ладонь, Гарри припомнил, как рассказывал Люпину и Снейпу о Дадли и Пирсе, раздавивших дверью его руку. Ничего страшного, подумал он, просто кузен издевался над ним. Никого это не будет беспокоить.

Тётя Петуния и сковородка — об этом он тоже упоминал. Ну, не то чтобы тётя Петуния била его сильнее, чем мог ударить бладжер. И это случалось только тогда, когда он был слишком медлительным, чтобы увернуться, вряд ли она хотела так уж сильно его покалечить.

В каком-то смысле Гарри был рад, что осмотр проводил Снейп — по крайней мере, профессор не был склонен раздувать из мухи слона.

Собравшись с духом для предстоящего испытания, Гарри вышел из кабинки. Люпин и Снейп замолчали и повернулись к нему.

— Поттер, — лицо Снейпа совершенно ничего не выражало. — Кажется, сегодня вечером у вас отработка со мной.

Гарри показалось, что Люпин собирался возразить, но тот лишь вздохнул и отодвинулся.

— Строчки, Поттер, — Снейп призвал стул и стол, наколдовал перо и пергамент.

— Да, сэр, — Гарри вздохнул и сел, взяв перо. — Что я должен написать?

Возможно, это был хороший знак, и осмотр не выявил ничего серьёзного, если Снейп всё ещё настаивает на наказании.

— Я не урод. Сто раз, — холодно сказал Снейп.

— Профессор? — растерянно переспросил Гарри, не уверенный, что правильно расслышал.

Профессор Снейп повернулся к Гарри.

— У вас вопросы по поводу наказания, Поттер? — рыкнул он.

— Нет, сэр, — поспешно сказал Гарри, обмакнул перо в чернила и начал писать. Откуда, чёрт возьми, профессор это взял? Внезапно Гарри похолодел — он смутно вспомнил, как говорил этому человеку любимый эпитет тёти Петунии. Неужели Снейп тоже собирается насмехаться над ним?

Я не урод.

Гарри написал первую строчку, в то время как Снейп стоял рядом.

— Это то, что вы хотите, чтобы я написал, сэр? — он показал профессору написанное. Если он ошибся, то не собирался писать это сто раз (хотя для Снейпа было странно задать так мало строк), а просто начал бы заново.

— Да, Поттер, — кивнул Снейп и повторил: — Сто раз.

Профессор Люпин ошеломлённо наблюдал за происходящим.

— Мы будем в кабинете мадам Помфри. Когда закончите, принесите мне пергамент и отправляйтесь спать, — спокойно сказал Снейп.

— Да, сэр, — Гарри поднял перо и задержал его в воздухе. — Сэр? — спросил он осторожно и только потому, что Люпин был рядом, и Гарри подумал, что в его присутствии Снейп не слишком сильно накричит на него. — Проверка. Что… эээ… что она показала?

Снейп, остановившись, повернулся.

— Она показала, что нам нужно многое обсудить, — его голос звучал тяжело, а чёрные глаза казались глубже, чем обычно. Гарри не мог определить их выражение.

— Это не… Я имею в виду… о чём тут говорить? — с отчаянием в голосе спросил Гарри.

— Гарри, — мягко сказал Люпин, — ты же понимаешь, твоим родственникам нельзя было так с тобой обращаться.

— Я говорил министру, что дядя Вернон накажет меня, — очень тихо сказал Гарри. — Он не считал, что это так важно, сказал, что, возможно, мне нужна твёрдая рука. Я думал… Я думал… — Гарри действительно думал последние две недели лета, что всё это было обоснованно.

Конечно, удар, который он получил от дяди Вернона в первую ночь, оказался чересчур сильным, но дядя тогда был вне себя: Гарри раздул тётю Мардж, хотя Отряд по ликвидации магических происшествий просто привёл её в порядок и стёр ей память. К тому времени, как министр привёз Гарри обратно, она не помнила ничего, кроме того, что Гарри был дерзок с ней, а затем сбежал из дома. Она была в ярости, что «полиция» вернула Гарри, и у неё нашлось очень много предложений, как удержать «этого малолетнего хулигана» в узде. Та ночь была самой ужасной.

В остальном всё было не так уж и страшно.

— Я просто не понимаю, в чём проблема, — Гарри охватила такая же паника, как и тогда, когда Снейп впервые сказал, что сам осмотрит Гарри, хотя мальчик не мог понять почему. — Никто раньше не делал из Дурслей проблему. Почему сейчас это так важно?

Люпин сделал движение, как будто хотел положить руку на плечо Гарри, но в последнюю секунду отдёрнул её.

— Как бы то ни было, — холодно сказал Снейп, — нам нужно кое-что обсудить. Но не сегодня. Сегодня у вас отработка.

Снейп кивнул Люпину в сторону кабинета мадам Помфри.

Гарри снова заговорил, на этот раз он не обращал внимания на испуганные нотки в своём голосе.

— Вы же не будете… никому не расскажете? Ну, о… — Гарри пожал плечами, не в силах закончить фразу или сформулировать, что он имел в виду.

Он не думал, что сможет вынести унижение, если вся школа узнает об этом лете. Не после всех прошлогодних пересудов. Не после всех сплетен в этом семестре. А через пару дней всё это будет в «Ежедневном Пророке», как история о Невилле. Гарри предпочёл бы броситься с Астрономической башни, чем столкнуться с таким.

— Гарри, нет причин для беспокойства… — начал Люпин.

— Нет, Поттер. Даю вам слово, что нет, — бросил Снейп и ушёл, не оборачиваясь.

Как ни странно, Гарри это чрезвычайно обнадёжило.

Ему не потребовалось много времени, чтобы написать заданные Снейпом строчки. Это было совсем небольшое наказание по сравнению с тем, что обыкновенно назначал Снейп, и оттого оно казалось таким необычным. Дописав задание, Гарри почувствовал странную лёгкость, такого состояния у него не было с тех пор, как тётя Мардж оскорбила его мать и отца.

Закончив, он постучал в дверь кабинета.

— Войдите, — раздался голос Люпина.

— Я закончил, — тихо сказал Гарри, открывая дверь. Оба профессора сидели за столом напротив друг друга и, похоже, просматривали какие-то бумаги. Гарри протянул свой пергамент Снейпу.

Снейп просмотрел пергамент, неожиданно сложил его и спрятал в карман мантии, хотя обычно испепелял строчки Инсендио (по крайней мере, те, которые делал Гарри). Когда Гарри впервые рассказал Гермионе об этой привычке профессора, она выглядела так, будто вот-вот раскричится от возмущения.

— Иди ложись спать, — сказал Люпин. — Мы поговорим позже.

Снейп просто кивнул в знак согласия, его лицо было абсолютно бесстрастным.

Гарри не нужно было повторять дважды. Он со всех ног понёсся обратно в башню.

— Ты опоздал, — проворчала Полная Дама, отодвигая портрет.

— Отработка, — пробормотал Гарри, проходя мимо.

Большинство студентов уже легли спать, но Рон и Гермиона сидели у камина.

— Гарри! — позвала Гермиона. — С тобой всё в порядке?

— Да, — Гарри постарался изобразить беспечность. — Снейп просто задал мне писать строчки, — он сел на подлокотник кресла рядом с Роном.

— А как твой осмотр? — спросила Гермиона.

— О, Снейп сделал его. Как ты и говорила, ничего особенного.

— А что он сказал о… — Гермиона запнулась и покраснела.

— О чём? — растерянно переспросил Гарри.

— Ну, мне просто интересно, что он сказал о… синяках на твоих руках, — выпалила Гермиона.

Гарри заметил, что Рон тоже покраснел. Он вспомнил пытливые взгляды, которыми окидывал его Люпин последние пару дней. И как украдкой посматривала на него Гермиона. И как они настаивали, чтобы он прошёл проверку!

— Вы… что-то сказали Люпину? — медленно спросил Гарри.

— Ну, мы волновались. Особенно после того, что случилось в прошлом году, и мы подумали, что лучше… — поспешно сказала Гермиона.

От внезапной вспышки гнева у Гарри даже живот скрутило.

Как они могли это сделать? Как они могли это сделать? Это никого не касалось, кроме него самого. Они не имели права лезть в это.

У Гарри не нашлось слов. Вскочив, он открыл рот, но испугался, что может расплакаться, если заговорит. Вместо этого он развернулся и убежал в спальню. Стянув с себя мантию, Гарри забрался в постель. Симус и Дин задёрнули пологи над своими кроватями, за что Гарри был им очень благодарен. Поплотнее задвинув свой полог, Гарри улёгся и долго не мог заснуть.

Хотя так и не услышал, как Рон лёг спать.