Отмеченный Порчей (гет)

Я сидел, прислонившись к стене тренировочного зала, и тяжело дышал. Капли пота неспешно срывались с мокрых волос и падали на влажную одежду. Я был доволен собой, но знал, что это лишь начало.

— Почему вы колдуете без палочки? — устало спросил я.

— Помимо того, что она мне не нужна? — приподнял бровь учитель.

— И это тоже.

— Они не в меру примитивны для мага, который разменял восьмое столетие, — ответил старик. — Волшебники моего уровня пользуются посохами, но нас осталось так мало, что и они ни к чему. Понимаешь, Гарри, сейчас миром правят магглы, а не маги, и двигать горы с реками уже не имеет смысла. Такие, как я — пережитки прошлого, и мы прожигаем свои бесконечные жизни вдалеке от людей, лишь изредка появляясь среди них. Мы не вмешиваемся в историю и не меняем её, так как нас это не касается. Но ты — другое дело. Ты слишком молод, чтобы понять это, но придёт и твой черёд.

— Полагаете, это моя война? — спросил я.

— Нет, не твоя, но она не отпустит тебя, и, так или иначе, тебе придётся покончить с ней, а может быть, и нет. Время покажет, — задумчиво сказал Райнхарт.

— Вы хотите сказать...

— Нет, Гарри, не хочу, — многозначительно прервал старик. — Но сейчас тебе лучше отправиться спать. Я буду ждать тебя восьмью часами ранее, в холле. Ланс отведёт тебя.

— Я не понимаю, — удивлённо сказал я.

Райнхарт протянул руку и достал из воздуха маленькие песочные часы на цепочке.

— Знаешь, как пользоваться? — спросил он.

Я кивнул, и тогда наставник бросил их мне.

— В комнате тебя ждет чистая одежда послушника, — сказал он. — А теперь иди.

— Сэр, — послышался над ухом учтивый голос Ланса, и я снова вздрогнул от неожиданности.

Добравшись до выделенной мне комнаты, я хотел лишь одного — упасть и заснуть, но заставил себя принять душ, и лишь потом, не обращая внимания на утреннее солнце, осветившее стены моего нового дома, свалился на просторную кровать и забылся крепким сном.

Меня разбудил странный мелодичный звук, но я не сразу понял, что это будильник, ошалело переводя взгляд то на шкаф, то на столик, то на неизвестное растение в кадушке, которое не заметил вчера. Наконец, отыскав маленькую музыкальную шкатулку, я закрыл её и оделся.

— Сэр, — послышалось, как только я переместился во времени, от чего я едва не выронил маховик. Боюсь, никогда не привыкну к этому.

— Да, сэр, — нелепо отозвался я.

— Можете называть меня Лансом, сэр, — вежливо сказал дворецкий.

— Хорошо, Ланс, — согласился я.

— Завтрак уже ждёт, прошу следовать за мной, — сказал призрак и вылетел через дверь.

Не став кривить душой и отрицать, что посреди ночи завтракают немногие, я отправился вслед за проводником.

Осматривая по пути особняк, я не уставал поражаться контрасту великолепных лестниц, зеркал, барельефов — и темных и жутковатых даже на вид переходов и тупиков, от которых пробегал мороз по коже. По пути в обеденный зал я в очередной раз встретился со Стайном и, разглядывая изуродованное некогда родное мне лицо, поздоровался с богартом.

На завтрак была та же жижа, что и вчера. Глотая ее через силу, я вызвал смешок со стороны одинокой гостьи, которая как раз заглянула сюда. Я поднял взгляд и, осмотрев хрупкую фигуру, узнал в ней главного героя своих недавних кошмаров.

— Извини, — ехидно сказала она. — Просто хотелось взглянуть на ученика Райнхарта, так сказать, вживую.

— Я тоже польщён личной встречей, — ответил я, встал и сделал книксен.

— Шут, — хмыкнула незнакомка.

Я засмеялся и вышел в коридор. Некоторое время спустя меня встретил учитель. Он был в маске, но у меня почему-то даже не возникло сомнения, что это именно Райнхарт.

— Позволите вопрос?

— Валяй, — оживлённо ответил наставник. Сейчас он был веселее обычного.

Я хотел было узнать, почему старик прячет лицо, но вместо этого с языка сорвалось совершенно другое:

— Кому я обязан знаком у себя на груди?

— Мне, кому же ещё, — тут же ответил он.

— Я имею в виду, что его поставили не вы, — ухмыльнулся я.

— А ты проныра, — засмеялся Райнхарт. — Неужели она тебе понравилась? — намекая на посланницу, спросил он.

— Не знаю, я не видел её лица, — задумчиво отозвался я. — Скорее это просто интерес.

— Хорошо, — согласился учитель, — я удовлетворю твоё любопытство, только уже после ужина.

Тогда я не знал, что к вечеру меня будут волновать совершенно другие заботы, никак не связанные с таинственной незнакомкой.

— Ловлю на слове, — хмыкнул я, когда мы входили в тренировочный зал.

Здесь было немного темнее, чем в коридорах, поэтому синеватый отблеск в глазах наставника я заметил только теперь. Тут же я вспомнил о маске, и попытался связать всё разом, но признаться по правде, у меня ничего не получилось, поэтому я поделился терзавшими меня мыслями с Райнхартом.

— Именно этим я и хотел перед тобой похвастаться, — ответил он, но хвастовства в его голосе кот наплакал. — Но, полагал, ты спросишь раньше...

Старик засмеялся, а потом отодвинул маску на лоб, и я увидел его лицо. Хотя и лицом назвать это было невозможно. Череп, лишь местами покрытый лоскутками изгнившей кожи, а в провале, который некогда был носом, размеренно что-то извивалось. Присмотревшись повнимательней, я поёжился, узнав трупных червей. Безгубый рот, пожелтевшая скульная дуга — от одного этого его вида хотелось бежать, но, совладав с эмоциями, я лишь скривился.

— И что вы с собой сделали? — с отвращением спросил я, надеясь, что наставник, наконец, вернёт маску на место и, чёрт возьми, всё мне объяснит.

— Удивлён?

Очередная насмешка.

Он знал, что удивление было последним чувством, которое я испытывал в тот момент, но не переставал издеваться. Зачем преподносить уроки таким образом? Каждая новая секунда в этом имении сулила мне очередную порцию чувств, и эти чувства отнюдь не были приятными. Сейчас меня переполняла жуть и отвращение, а еще мерзкая вонь, которой меня обдало, как только Райнхарт снял маску. Она въелась в носоглотку, изожгла её трупным привкусом, ежесекундно заставляя вспоминать об увиденном.

— Скорее сконфужен, — с трудом сохраняя самообладание, хладнокровно ответил я.

— А ты неплохо держишься, — сказал старик. — Значит, уже что-то усвоил.

— Вы не ответили, — напомнил я.

И тут он залился безудержным смехом.

— Глядя в твоё лицо, ни за что бы не сказал, что ты не потеряешь нить рассуждений. Ну да ладно. Есть несколько причин, из-за которых сегодня я уже не смогу выступать на конкурсе красоты. Во-первых, этот свеженький труп нужен был для того, чтобы провести кое-какие опыты, а не показывать тебе. Должен признать, у тебя какое-то обострённое чувство собственной важности. А, во-вторых, моё тело тоже нуждается в отдыхе, а маховик времени я отдал тебе, так что пришлось завладеть этим существом.

— Вы — инфернал?

— Я — некромант, — ответил старик.

— Некроманты и Санта-Клаус — миф, — уверенно ответил я.

Этими словами я вызвал у наставника смех, но смех этот был каким-то недобрым.

— Нанеси мне вред любым известным тебе способом, — строго приказал он.

Я не шелохнулся: бить стариков, хоть и инферналов, в мои принципы не входило.

— Хорошо, — кивнул Райнхарт. — Думаю, тебя нужно приободрить.

И он ударил меня тыльной стороной ладони по лицу, оставив там глубокую царапину от перстня. Я скривился, но не ответил.

— Мало? — удивился наставник. — Тогда вот еще.

Пощёчина. Ещё одна. Лицо вспыхнуло от притока крови, и, разозлившись, я дёрнулся за палочкой. В тот же миг на меня посыпался целый град ударов. Старик с неожиданной проворностью бил меня локтями и руками по неприкрытым рёбрам, затем последовала подсечка, и я грохнулся на пол. Было такое ощущение, что по мне прошлись молотилкой.

— Урок первый. При маленькой дистанции ты можешь и не успеть вытянуть палочку, — последовало наставление. — Вставай и попробуй еще раз.

Я встряхнул головой и поднялся на ноги со злобой на самого себя, а потом резко замахнулся для удара. Мою руку перехватили и заломили за спину, пинок — и я снова лежу на ковре.

— Урок второй. Движения должны быть короткими и точными, чтобы обезвредить противника на время, нужное на извлечение палочки, а не вырубить его. Ты маг или громила с переулка? — насмехался старик.

Упав лицом на пол, мне показалось, что я сломал нос. Перевернувшись на спину, я посмотрел на учителя и медленно потянулся за палочкой.

Он резко подался вперёд и ударил мне ногой в лицо. Я взвыл и снова растянулся на земле.

— Урок третий. Если хочешь что-то сделать — делай это быстро, — сказал он. — Не строй из себя девочку и живо поднимайся.

На глаза навернулись слёзы, а верхняя губа занемела. Я осторожно пересчитал кончиком языка зубы и снова встал на ноги.

Я смотрел старику в глаза, которые сверкали в свете окружающих нас ламп. Неожиданно он опустил руки и отвёл взгляд — и тут же я получил такой правый в ухо, что череп едва не треснул.

— Глаза лживы, — заявил он. — Но тело не обманет, потому всегда смотри противнику в грудь. Понял?.. — спросил он.

— Немно... — И в глазах снова потемнело. Старик ударил мне апперкотом под ложечку. Воздух выбило из лёгких и ноги едва не подкосились.

— Удары нужно наносить, когда не ждут. Когда враг треплет языком, он думает о том, что сказать, а не...

Тут же я ударил коротким движением ему в челюсть, сбил маску и больно рассадил костяшки. Инфернал пошатнулся и отступил на шаг, а из его пустого черепа посыпались черви. В тот миг, когда он поднял глаза, палочка уже была направлена ему в лицо.

— Я усвоил урок, — прозвучал мой голос.

Вернув маску на место, он хмыкнул:

— Схватываешь на лету.

Позже я сидел на коврике посреди додзё, который находился рядом с тренировочным залом, и, ощущая нещадную боль по всему телу, занимался чем-то вроде медитации. Старик сказал, что я должен приготовить своё тело, но не сказал к чему именно. Меня терзали смутные сомнения, что это будут новые побои, но я оказался неправ...

Как только я сконцентрировался на мыслях, боль покинула моё тело, и я вошел в нечто сродни трансу. Но тут-то и послышался голос Райнхарта:

— Довольно. Сейчас тебе удалось сосредоточиться на мыслях и отбросить все, что происходит вокруг. То же тебе придется сделать и для превращения, соответственно на нем же и сфокусировавшись.

— Превращения? — недоумённо переспросил я. — Превращения во что?

— В животное, — как очевидное, ответил наставник.

— Я сейчас занимался анимагией, даже не подозревая об этом? — удивился я.

— В целом — да, но, в принципе, неважно, чем ты там занимался, лишь бы всё шло, как я задумал.

Ошарашенный откровением, я решил вернуться к братьям нашим меньшим:

— И в какое именно?

Мне казалось, что за то недолгое время, что я провёл здесь, я уже стал животным.

Райнхарт не ответил, а по обыкновению достал что-то из воздуха и бросил мне.

— Надень, — велел он, когда я по инерции поймал бляшку, которая оказалась медальоном ощерившейся волчьей головы.

Я выполнил приказ, понимая, что мой вопрос был глупым. Не зря же это братство называлось волчьим.

— Встань и сосредоточься на превращении.

Глупо, как всё глупо. Как можно превращаться в то, о чем ты и не догадываешься? Как можно так объяснять? Да и вообще, как так можно? Сейчас я в очередной раз пожалел, что в ту ночь решил прийти в это имение, а не сбежать в чащу.

Я снова закрыл глаза и сосредоточился.

— Больная. Тужьтесь. Тужьтесь. Сильнее тужьтесь, — насмешливо прокомментировал наставник.

Как же в тот момент хотелось выхватить палочку и разнести этого инфернала на куски. Растоптать его пустой череп ногой, испепелить и уничтожить. Но спустя минуту я понял, что злиться нужно не на Райнхарта, а на себя. Я получил то, чего хотел. Меня обучают магии, как я и просил, и теперь неважно как. И делает это не добрый и не злой, а циничный человек, которому плевать на все мои моральные устои. Старик ломает их один за другим, и если я хочу стать сильным, я должен стать таким, как он: скабрезным и язвительным прагматиком, который станет преследовать лишь одно — собственные цели. Сейчас моей целью было превращение, и я должен достигнуть его любой ценой.

— Браво, — как-то резко послышался голос наставника, и я открыл глаза.

Мне показалось, что я снова сижу в позе лотоса на полу, ведь старик смотрел на меня свысока, но потом я обнаружил, что мои руки превратились в лапы, и теперь я стою на четвереньках. Странное ощущение, по правде говоря. А когда Райнхарт создал передо мной зеркало, оно стало еще странней. На меня смотрел огромный белый волк с хищным оскалом. Я облизнулся и перевёл взгляд на старика...

* * *

Изнуренный бесконечными занятиями я, едва переставляя ноги, бреду по холодному коридору. У меня в кармане болтается злосчастный флакон, вверенный доставить к Мэйлис, кажется, так её звали. Честно признаться, я не видел в этом поручении никакого смысла, ведь в поместии обитала дюжина домовых эльфов, которые могли выполнить такое поручение с куда большей продуктивностью чем я. И тем не менее, пути наставника неисповедимы, и о их мотивах приходилось узнавать как следствие.

Обессиленно прислонившись виском у косяка двери, я постучал в комнату девушки. Спустя секунду послышался привычный щелчок замка, и дверь слегка отворилась. Из проёма на меня смотрели хитрые глаза миловидного существа, с которым мы несколько раз пересекались в коридорах поместья.

— Я... — начинаю говорить, но меня прервали.

— Новый ученик повелителя, зачем пришел? — прищурилась она.

Запустив руку в карман мантии, я достал флакон, и хотел было от него избавиться, но не получилось. При его виде девушка ухмыльнулась и, бросив беглое «Входи», скрылась из вида. Как будто содержимое флакона что-то для неё значило.

Пожав плечами, я тяжело вздохнул и вошел следом. Её комната в точности напоминала мою, только здесь всё было иначе: она была обставлена в ярких тонах, и в воздухе витал сладковатый запах благовоний, от которых слегка кружило голову, в отличие от серости и пресности моего прибежища.

— Просто забери эту чертову мензурку, — прорычал я, предпочитая не отравлять атмосферу её комнаты кислотой своего пота.

Девушка, стоявшая у огромного — в её рост зеркала, смерила меня пристальным любопытным взглядом, закусила пухлую губу и отозвалась:

— Конечно-конечно, только прежде чем уйти, пожалуйста, достань мне вот ту урну. — Она указала тонким пальцем на верхушку высокого шкафа, где стоял матово-черный сосуд.

Лишенный всяких сил любоваться её притязательной фигурой в черно-красной одежде, которая идеально акцентировала точёные изгибы её хрупкого тела, я достал палочку.

— Нет, руками, — словно это было очевидно, усмехнулась она.

Ну, конечно же, руками. Зачем мне магия, когда всё можно делать руками? Но с другой стороны, попросила бы она о помощи, если бы это можно было сделать иначе?

Я прищурился, но всё же потянулся к верхушке шкафа.

— Осторожно, она тяжелая, — издевательски предупредила девушка.

Мои пальцы крепко сжали гладкую поверхность сосуда, и я поднял его в воздух. Не знаю, что пошло не так, но в момент, когда я уже собирался опустить его и передать девчонке, он выскользнул из рук и рухнул мне на голову. От удара урна разлетелась на куски, и меня с ног до головы окатило серой золой.

Девчонка наблюдала за мной коварным взглядом пантеры, которая играла со своей жертвой. Она показала мне остренькие зубки, когда её губы расплылись в издевательской улыбке.

— Какого черта? — вызверился я, сжав руки в кулаки.

— Мне кажется, тебе нужно в душ, — глумливо заметила она.

В руку скользнуло холодное древко палочки — «Репаро, Скурж». Седая пыль песчаным ручьем вплыла в сползшиеся воедино осколки восстановленного сосуда, который воспарил на прикроватную тумбочку слева от меня.

— Что серьезно? — закатив глаза, удивилась она. — Где же твоё смущение, гадкий мальчишка?

Скривив губы, я промолчал.

— А ты забавный, — она подошла ближе и с любопытством заглянула мне в глаза.

Я ощущал на себе её дыхание, вдыхал миндальный аромат тела. Заигрывая, она ласково запустила пальцы мне в волосы, а затем резко схватила за них и отклонила мою голову назад, в ответ я грубо приставил кончик палочки к её шее.

— Такой холодный и неприступный, — ухмыльнулась она, — всем своим видом говоришь, что меня не хочешь.

В следующий миг она страстно впилась мне в губы, вскружив голову, заставив забыться в приливе желания. Я ничего не мог с собой поделать, несмотря на усталость и робость, я ощущал к ней животную похоть, поэтому ответил на её порыв с той страстью, на которую был способен неопытный мальчишка.

Спустя долгое мгновение рокового наслаждения, я вернул себе самообладание и сдавленно отстранился, в страхе глядя на суккуба. Она ликовала, красивое лицо покрыто румянцем, дыхание частое и неровное.

— Давай, мальчик, покажи мне, на что ты способен, — она бесцеремонно дернула меня и толкнула в сторону ванной.

Я робко замялся, всё еще тяжело дыша и не зная, что мне с ней делать. Она упоенно ухмыльнулась и снова набросилась на меня с удвоенным напором, заставляя отвергнуть всю неуверенность в себе.

Мои воспаленные животные инстинкты ответили ей с той же страстью и неистовостью. Я жадно кусал её губы и грубо лапал за груди и бедра, пока она тащила меня в ванную, по пути разрывая на мне мантию, оголяя бледное тело и царапая его длинными ногтями.

Вода промочила одежду теплыми струями, от чего она стала тяжелой и казалась противоестественной, подстёгивая меня сдирать её с девушки с удвоенными усилиями. Мокрая ветошь её разодранного платья плюхнулась на дно ванной, и я впервые сжал голую женскую грудь в своей ладони; впился в них голодным взглядом, оторвавшись от её манящих губ.

Она довольно откинула голову назад, а затем энергично развернула меня спиной и с треском разорвала на мне футболку. Крепко обняв сзади мой обнаженный торс, девушка начала возбуждающе водить тонкими пальцами в низу моего живота. Ощущая её набухшие соски чуть ниже лопаток, я издал сдавленный стон, чувствуя мурашки по телу. Её умелые руки поползли ниже и коснулись моего напряженного члена, от чего я слегка вздрогнул. Пытаясь не отставать, я завёл руку за спину и неумело, но жадно запустил руку в её мокрые трусы, и неуклюже массировал там, наблюдая за её реакцией. Когда девушка томно вздохнула, а её движения у меня между ног стали скованными, я самодовольно ухмыльнулся.

— Смышлёный малыш, — выдохнула она, дерзко разворачивая меня к себе.

Облизнув мои губы, она лукаво сверкнула глазами и, опустившись предо мной на колени, содрала с меня остатки одежды...

— Ну что, готов лишиться девственности? — возбужденно спросила она и, не дожидаясь ответа, заставила меня забыться в судорожном приступе экстаза.

* * *

— Ну как, зелье отнёс? — поинтересовался Райнхарт, когда я, всё еще растрёпанный и раскрасневшийся, появился в обеденном зале.

Я кивнул и покраснел, кажется, еще больше, ведь зелье, о котором я совсем забыл, продолжало лежать у меня в кармане.

— Светишься, как новогодняя елка, — заявил старик, когда я опустился на стул рядом с ним. — С чего бы это?

Подняв взгляд, я встретился с его ехидным лицом, на котором сверкала гаденькая улыбка.

— Вы! — выкрикнул я, и сорвался с места. — Это вы всё подстроили!

Он ухмыльнулся еще шире, и отправил в рот кусочек только что приготовленного лосося, и, неспешно пережевывая, сверлил на меня самодовольным взглядом.

— Тебе что, не понравилось? — издевательски спросил учитель.

— Я... мне... — потупившись, проблеял я.

— Может, суккуб не удовлетворил тебя?

— Что?.. Нет...

— Тогда сядь и скажи, что не так?

— Не знаю, — поник я и опустился на место.

— Зато я знаю, — добродушно сказал старик. — Сейчас ты собрал все кусочки незамысловатого пазла и понял, что был марионеткой в моих руках. Сам факт манипулирования угнетает и давит. Тебе кажется, что тебя лишили выбора, лишили воли. Ты стал подопытной крысой, которую вели по лабиринту, и исход произошедшего уже неважен. — В ответ молчание. — Не стану искать себе оправданий, ибо это не к месту: я преподал тебе урок — ты должен его усвоить. В жизни не бывает случайностей. Одна — это чье-то желание, больше — хорошо продуманный план. Жизнь с иллюзией выбора, который определяют лишь твои знания и умения, и чем больше ты запомнишь сейчас — тем легче тебе будет потом.

Неожиданно для самого себя, я засмеялся. Меня уже в который раз сломали. Здесь я учился не только магии, но и жизни. Здесь меня заставляли иметь своё мнение и плевать на весь мир. Быть холодным и решительным.

— В чем подвох? — спросил я.

— Обоснуй, — приказал Райнхарт.

— За всем этим уроком философии кроется что-то большее, я прав? То есть, меня ведь обольстили не только ради этого?

— Это же очевидно. Я не могу обучить тебя всему, а ты должен развиваться всесторонне, для этого в замке и существуют суккубы.

— Сексуальный опыт?

— Привычность, — поправил учитель. — Парни склонны робеть перед девушками, и если ты не привыкнешь к ним сейчас, кто-то вскружит тебе голову потом. Красота — великая сила, она склонна к разрушению.

Я согласно повёл головой, вспомнив неконтролируемую похоть, которую вызывала Мэйлис.

— К слову, об опыте. Этот милый коитус, в подробности которого мне не хотелось бы вникать, станет ежедневной рутиной. Он будет продолжаться до тех пор, пока ты не научишься себя контролировать.

— Как скажете, — согласился я.

Наставник посмотрел на меня своим пронизывающим взглядом и хитро подмигнул.