Не имея звезды (гет)

8 декабря 1991 г Хогвартс, второй этаж

В дверь кабинета Трансфигурации прямо посреди занятия вежливо постучались. Профессор МакГонагалл осмотрела свой класс, в котором сейчас от натуги пыхтели первачки со Слизерина и её собственного факультета, а потом возвела очи горе. Это мог быть только один человек.

— Заходите, мистер Ланс.

Дверь приоткрылась, и сперва в неё просунулась мальчишеская голова с красивыми голубыми глазами и на этот раз чуть всклоченными смоляными волосами.

— А как вы узнали, что это я? — спросила голова.

— Элементарно, мистер Ланс.

Герберт чуть не упал: либо он еще не до конца выздоровел, и надо бы вернуться к сердобольной Помфри, либо Железная Леди изволила шутить. Что из двух вариантов хуже и больше граничит с полным «армагедцом», Геб так для себя и не уяснил.

— Вы еще долго там будете прятаться? — в голосе старушки МакГи явно слышалось недовольство.

— Да, в смысле — нет, то есть — простите.

— Проходите уже, Ланс, не мешайте студентам.

Герберт кивнул, осторожно зашел, закрыл за собой дверь и направился на свое законно пустующее место. А он, оказывается, успел соскучиться по своей галерке, на которой можно было и вздремнуть, и книжку почитать, и на девчонок поглазеть. Нет, Геб решительно не понимал тех, кто не рвется на задние парты.

— Куда это вы собрались, Ланс? — несколько радостно поинтересовалась профессор.

Ланс замер, стоя на одной ноге, так и не закончив шаг. Чувствуя неладное, он обернулся и увидел на лице преподавательницы дьявольскую ухмылочку, обещающую ему экскурсию по всем кругам ада.

— На свое место, мэм.

— Вынуждена вас огорчить, мистер Ланс, ибо с сегодняшнего дня ваше место будет за первой партой.

Холодный пут ручьями заструился по спине босоты. Сбывались его худшие кошмары, и он отчаянно желал проснуться, но все же это была реальность. Хоть и дикая, сумасшедшая, но реальность. Герберт оглядел первый ряд: все парты там были заняты сидевшими по двое юными волшебниками. Они не обращали на него никакого внимания, полностью сосредоточившись на практическом задании. Была свободна, вернее, условно свободна лишь одна. Та, где сидела величайшая из зубрилок — несравненная мисс Грейнджер.

— Туда? — пропищал Геб.

— Совершенно верно.

— Но за что? — казалось, еще чуть-чуть — и парнишка перейдет на мышиный язык: до того высоко звучал его жалобный голосок.

— Не за что, мистер Ланс, — скривилась профессор.

— А почему?

— Вы пропустили большое количество занятий, и мисс Грейнджер любезно согласилась вам помогать. Проявите уважение.

Ну да, конечно. Геб был уверен, что МакГонагалл решила усилить свой контроль над ним и поэтому устроила акт переселения народов. Но ничего, он еще поборется за возвращение на историческую родину. Как сказал бы профессор Бинс, «заботливо взращенную парту». Не совсем так, конечно, но... Впрочем, делать было нечего, поэтому Герберт двинулся прямо пред очи Железной Леди. Кафедру, где стоял стол преподавательницы, и первую парту центрального ряда, где сидела Грейнджер, разделяло не больше трех метров. Жуть.

Усевшись за стол, Ланс достал свой новенький, купленный директором на директорские же деньги учебник и, подсмотрев у заучки странницу, открыл. Фигу он там не увидел. А увидел тему, которую уже изучал. То была продвинутая трансмутация, которая лишь недавно начала получаться у мальчика. Ну, недавно — это по новому летоисчислению, ведущемуся от Великого Валяния, то бишь, уже как полтора месяца назад.

В момент, когда Герберт уже собирался предаться самообучению на тему сна с открытыми глазами, МакГонагалл с хищной улыбочкой, левитировала ему на стол деревянный кубик с кулак размером. Повернув голову направо, парнишка увидел, как старательно Грейнджер превращает квадратный кубик в кожаный мячик. По сути, это было вершиной продвинутой трансмутации. То есть, двойное превращение двух противоположностей материального неодушевленного объекта. Фактически на этой теме завершалась первая половина учебника. Получалось, их классы опережали программу. Ненамного, буквально на пару недель, но опережали. Сложность же превращения состояла в том, что нужно было дерево превратить в кожу, а куб — в шар, причем одновременно. Ну, а после этой темы шли уже всякие фигурные доработки, изменения формы, цвета, характеристик и прочее. Финал — экзамен, на котором нужно было коробок превратить в какую-нибудь мудреную хрень.

— Привет...

— А, Ланс, привет, я не заметила, как ты зашел. Тебе помощь наверно нужна, да? Ну, слушай, нужно сделать вот такой вот взмах палочкой, будто два крестика рядом ставишь, а потом произнести формулу и представить себе изменения объекта. Если хочешь, я...

Мальчик аж вздрогнул от напора, но потом медленно пришел в себя, подмигнул девочке, повернулся к своему кубику — и вуаля, у него на столе лежал маленький кожаный мячик.

— Вообще-то я хотел спросить, как дела.

Грейнджер некоторое время недоуменно хлопала ресницами, а потом надулась.

— Я не разговариваю на уроках, — буркнула она и вернулась к своему деревянному яйцу.

Геб разочарованно выдохнул и сокрушенно покачал головой. Кажется, он чем-то обидел эту замухрышку, но вот чем — этого уже не понять простому пацанскому сердцу. Странные эти существа — девочки. Мальчик, подняв на руки свой мячик, дождался, пока МакГонагалл посмотрит на него. Когда же их взгляды встретились, мальчик продемонстрировал свой успех и кивком головы указал на заднюю парту. МакГи отрицательно покачала головой, грозно сверкнув очками, показывая, что диалог на этом завершен.

Мальчик тяжко вздохнул, понимая, что крыть ему нечем. И так он, можно сказать, на условно досрочном штаны просиживает, и раз гражданин начальник говорит, что бананьев нема, значит, нема. Но Ланс не был бы Лансом, если бы прогнулся под этот изменчивый мир. Нет, мальчик, показательно и даже нагло закрыв учебник и положив сверху свой мячик, достал из сумки книгу, которую заранее притащил из библиотеки. Книга была интересная, с любопытными картинками и новой, пока еще непознанной информацией. Вообще-то библиотека Хога была воистину шикарным местом. Там можно было найти любую когда-либо написанную магическую книгу, но и немало там было и магловской литературы. А сколько всего книг стояло на этих бесчисленных стеллажах, уходящих под высоченный потолок, не знал никто. Книг было так много, что, даже устрой в библиотеке пожар, все труды сгорели бы лишь за пять дней.

— Мистер Ланс, чем вы заняты?

—Читаю, мэм.

— Я вижу. Что вы читаете?

— Книгу, мэм.

Да, Герберту доставляло удовольствие издеваться над профессором. Маленькая месть. Хм, может, он становится слизеринцем? Не, вряд ли, такие фортели всегда были в его стиле.

— Какую, мистер Ланс?

— Весьма интересную, мэм. Обучающего характера.

Кажется, эти слова окончательно доконали профессора. Она встала из-за стола, роняя на пол пергаментные свитки, и решительно прошла к первой парте. Резким движением руки она выхватила у мальчика из рук потрепанную книжонку и вгляделась в содержание. Уже спустя мгновение её глаза широко открылись, щеки покраснели и задрожали губы.

— Где вы взяли это? — спросила она, выделяя последнее слово

— В библиотеке, мэм, — пожал плечами мальчик.

— И вас не смущает содержание?

— А чего смущаться? Полезные вещи пишут, да и картинки классные. А вообще меня название привлекло — «Камасутра». Слово-то мудреное какое!

По залу пронеслись сдавленные смешки, перемешанные с кашлем. Здесь была парочка маглорожденных, которые, кажется, что-то слышали про эту «библию постели». Профессор МакГонагалл, не переставая краснеть, с плохим предчувствием перевернула книгу и наткнулась на надпись «Собственность Бродяги, Лунатика, Сохатого и Хвоста».

— Я конфискую у вас эту книгу, — обрубила МакГи.

— Пожалуйста, — фыркнул мальчик, складывая руки на груди. — Я все равно уже третий раз перечитываю.

Кашель, в котором парни маскировали смешки, зазвучал громче. Профессор краснела все гуще. Ни слова не говоря, она вернулась на кафедру и убрала книгу в стол.

— Тоже почитать хотите? — невинно поинтересовался мальчик.

Кто-то уже не мог сдержать своего явного смеха.

— Мистер Ланс.

— Да?

— Вы уже выполнили задание?

— Вроде так.

— Тогда пять балов Слизерину, и будьте добры — покиньте помещение.

Мальчик кивнул, собрал вещи и накинул сумку. Он решительно прошел к двери, но когда уже почти скрылся в коридоре, то в нем вдруг взыграла бандитская жилка. Он, как и полчаса назад, высунул голову в кабинет и обворожительно улыбнулся.

— Профессор, там на сто пятнадцатой странице очень интересная информация. Может, вам понравиться.

С этими словами хихикающий парнишка, не дожидаясь ответа, быстро захлопнул дверь и побежал по коридору, резонно опасаясь, что его могут и проклясть.

* * *

До самого вечера Геб слонялся по замку без дела. После трансфигурации были полеты, на которых парнишка чуть не убился. Видите ли, он решил, что ничуть не хуже Поттера, и в своих ночных тренировках уже успел преуспеть настолько, что сравнится с этим очкариком. В общем, когда Гарри-Чертов-Поттер, забывшись в воздухе — а это у него происходит постоянно, — нырнул вертикально к земле, исполняя финт какого-то поляка Вронского, и за пару дюймов от травы выровнял метлу, то Ланс решил, что и он может так же. Смеху было... Босота, видя, что не может выровнять метлу, не нашел ничего лучшего, кроме как «сойти на станции», то бишь он банально спрыгнул. Удивительно, но парнишка отделался легким испугом и парой несерьезных ушибов, тогда как метла вошла в газон по прямой вертикали. Вытаскивали, по слухам, три шестикурсника. С парнишки сняли сорок балов, мадам Хуч пошла попивать свою валерьянку, а народ гоготал на полный голос. Любой нормальный двенадцатилетний подросток на месте Ланса обиделся бы и ушел в верхние слои астрала, размышляя на тему «Все говно, я Д'Артаньян», но Геб знал, как надо поступать в таких ситуациях. Он вместе со всеми смеялся и даже подшучивал над самим собой, так что уже через пару часов ни у кого и в мыслях не было напомнить лучшему первокурснику о неприятном инциденте. Воистину — смех над самим собой еще никогда не вредил.

Впрочем, закончились полеты, уныло прошло свободное время до ужина, приятно прошел сам ужин, на котором подавали вареную картошку и жареные ребрышки. Парнишка съел три порции, пока живот не натянуло. «Всегда наедайся впрок» — эта наука прочно въелась в подкорку волшебника из приюта. После трапезы слизеринцы попытались устроить какую-то пакость грязнокровке, но Геб, «поддоном» почуяв опасность, решил не ходить в подземелья, а побродить по замку. Вообще, если бродить по замку вечером, то ничего, кроме Филча, его бешенного кошака, пары привидений и портретов вы не увидите. Старшие либо в библиотеках, либо на дополнительных занятиях, ну, а некоторые гуляют по территории. Младшие — то же самое, за исключением дополнительных занятий. Но вот если вы решите выбраться ночью, то тут уже можно прихватить камеру и снимать молодежную комедию. Поднимитесь на Астрономическую башню — и сможете увидеть любителей поцелуев под луной. Прогуляйтесь по заброшенным классам, а в самых удаленных уголках замка снимите софт порно. А уж если вы наткнулись на скрытое помещение, например, за гобеленом на пятом этаже, то можете поучаствовать во всеобщей пьянке, переходящей либо в софт порно, либо в беготню от завхоза. Вообще, ночная жизнь Хога — это отдельная тема, даже — недетская тема. Ну а что вы хотели, если почти на год запереть парней и девушек, которым уже давно стукнуло шестнадцать, семнадцать, а то и восемнадцать. Самое время приобщаться к сладостным жизненным радостям и порокам.

Увы, как бы ни была красочна эта ночная жизнь, но Гебу в неё до поры до времени вход был строго воспрещен. Да, собственно, тот, в силу возраста, не очень-то и хотел посещать все эти увеселительные мероприятия. Вот и маялся парень, не зная, чем себя занять до отработок. Можно было, конечно, посетить свой класс и позаниматься, но отчего-то рабочего настроенияе как не бывало. Дразнить слизеринцев, заставляя тех кипятком писать, было теперь несколько опасно, и парнишка не чувствовал, что готов к такому развлечению. Идти к другим факультетам в гостиные — тоже не очень-то радужная перспектива. После месяца расставаний старшие девушки наверняка его замучают, как персидского котенка. Ну, а младшие завалят весьма «существенными» новостями. Так что вскоре мальчик не нашел лучшего варианта, кроме как добраться до шестого этажа и сесть на пол напротив кабинета мастера Чар. Очень быстро парнишка задремал.

— О, мистер Ланс! — прозвучал немного насмешливый голос. Герберт приоткрыл глаза и заметил, что лежит перед дверью, положив голову на свою потертую сумку. — Признаться, я еще не видел, чтобы под моей дверью спали. Да еще так нагло.

— Сморило, профессор, — улыбнулся мальчик, поднимаясь на ноги.

Он ни капельки не стеснялся напускного строго взгляда Флитвика, сверкающего своими очками и острым носом. В конце концов, после того, как ты в одних подштанниках, скрываясь от враждебной банды босых, засыпаешь в псовой будке, такая мелочь, как сон под дверью, уже не вгоняет в краску.

— Вам надо больше спать по ночам, — покачал головой полурослик, открывая дверь своего кабинета

Профессор пропустил мальчика вперед, позволяя ему сориентироваться. Кабинет был очень просторным, в нем, по прикидке, могло поместиться две гриффиндорских гостиных — самых больших гостиных в замке. Что не удивительно, львиный факультет — традиционно самый многочисленный. Как посмотреть, так большинство магов в Англии — благородные храбрецы, только непонятно тогда, почему хунта Змеемордого так успешно воевала. В помещении, в котором вся северная стена была одним большим окном, находилось несколько парт, с десяток книжных полок, заставленных даже на вид ценными и дорогими фолиантами, по углам лежали целые горы свитков и пергаментных листов. За низеньким столом располагалось столь же низенькое кресло, обитое синим ситцем. И, несмотря на поздний вечер, личный кабинет Филиуса Флитвика казался светлым и просторным.

— Проходите, — мастер чар кивнул на ближайшую парту, на которой уже лежали осколки гитары.

На миг Герберта обуял приступ бешенной, почти звериной ярости, но через мгновение мальчик уже засеменил к столу, на ходу вытягивая из сумки синий тюбик. Он еще вчера вечером заказал «Волшебный Ультра Клей» от компании «Фэрихонд — вы сломали, мы починим». Компания была немецкая, но сова все равно принесла заказ за завтраком. Видимо, эти крылатые имели под задницей не меньше, чем реактивную турбину, иначе такую скорость просто не объяснить.

Парнишка приземлился за парту, но не на обычный деревянный табурет, а на хороший стул с мягкой подушечкой. Видимо, Флитвик немало средств вложил в свою рабочую обитель. Сам же на какую-то часть гоблин, усевшись в миниатюрное кресло, достал какие-то чертежи, схемы, магический калькулятор, похожий на счетную машину начала этого века, и принялся за работу, иногда прикусывая язык или почесывая пером в ноздре. Мальчик как-то глупо хихикнул, наблюдая эту картину, а потом и сам принялся за дело.

Сперва парень решил заняться базой, на что выделил целых полторы недели. Корпус был разбит разве что не в мелкую щепу, и относительно целой оставалась только нижняя дуга. Так что работы было действительно много. Но, как говаривал один русский или украинский (кто этих славян разберет) священник, иногда подкармливающий банду Геба, глаза бояться, а руки делают. Щепку к щепке, смазывая их по контуру зеленым искристым гелем, мальчик собирал музыкальный конструктор. Каждый раз, скрепив новые части, Ланс замирал едва ли не на десять минут, со всей силы стискивая разбитые части. Мальчик не терпел халтуры в делах, которые напрямую касались его или его семьи. Так что, если надо починить свой же инструмент, то и работать надо с душой, терпением и полной самоотдачей. Так что неудивительно, что за полчаса до отбоя руки парнишки дрожали, в пальцах сияли занозы, а ремонт продвинулся лишь на малую часть от общего объема работ.

Выковыривая занозы из ладоней, мальчик взглянул на пыхтящего Флитвика: тот явно что-то считал. Впрочем, вскоре он радостно вскрикнул, щелкнул счетной машинкой и записал результат. А мгновение спустя снова нахмурился. Геб не смог сдержать своего любопытства.

— Профессор, а что вы делаете? — вежливо поинтересовался первокурсник.

Мастер чар поднял голову, с легким укором посматривая на ученика, а потом тяжело вздохнул и, сняв очки, потер переносицу.

— Мадам Хуч попросила меня разработать новые защитные чары для склада метел.

У Герберта сильнее забилось сердце, а по спине побежали мурашки.

— А зачем?

— Да вот... Какой-то студент повадился по ночам таскать метлы. Причем замок он вскрывает не магией, а магловскими отмычками.

— Какой хитрец! — присвистнул взявший в себя руки босота.

— Вот и я о том же, — привычная хищная улыбка на миг исказила очертания преподавателя, делая его ну уж очень похожим на гоблина. — Этот мелкий проныра, вместо того чтобы спать, ворует метлы, летает Мордред пойми где, а потом возвращает их на место. Причем ни Филч, ни его кошка поймать хитрюгу не могут. Не находите это, мистер Ланс, весьма любопытным?

— Конечно, профессор, я восхищаюсь мастерством этого неизвестного.

— Да, в этом стоит отдать ему должное. Вот только знаете, что, мистер Ланс? Пока вы месяц лежали в больнице, кражи чудом прекратились.

— Удивительно, профессор, — протянул мальчик. — Видимо, неизвестный налетался.

— О, я тоже так подумал. Но вот вы выздоровели, и на следующую же ночь, мадам Хуч снова обнаружила, что метлы кто-то брал.

— Воистину, в Хогвартсе творятся чудеса.

Мастер чар хмыкнул и потер затекшую шею.

— Вот я и говорю, мистер Ланс, вам бы спать побольше. Глядишь — у меня и работы будет поменьше.

— Но ведь вам нравится составлять заклинания против этого проныры, — улыбнулся наглый мальчик.

— Верно, — и вновь эта хищная улыбка. — Но если я все же поймаю, как вы выразились, этого проныру, то сниму с него двести, нет — триста балов.

— А если не поймаете?

— Если не поймаю до конца года, то на следующий прохиндея будет ждать приятный сюрприз.

— Какое заманчивое пари, — покачал головой Герберт, скрывая сверкающие довольством глаза. — Жаль, что не мне предстоит в нем участвовать.

Профессор только тяжко вздохнул, показывая, как ему все это дорого, а потом посмотрел на часы. Там уже было почти девять, а значит, пришло время, когда из гостиных нельзя ни ногой. В принципе, в Хоге не было отбоя, после которого каждый должен пускать пузыри, лежа в кроватке, но вот после девяти любой пойманный вне стен своего факультета получит заслуженное наказание. Заслуженное — потому что попался.

— Я смотрю, работа двигается не очень быстро, — профессор кивнул на почти не уменьшившуюся кучу щепок.

— Мне некуда торопиться, — пожал плечами мальчик, вытягивая последнюю занозу. Ладони теперь были как после ветрянки, в маленьких красных точках, да и сама база на швах починки имела странный зеленовато-алый оттенок. Скорее всего, из-за крови, смешавшейся с клеем.

— Разве вы не любите играть? — удивился полурослик.

— Люблю, — кивнул мальчик, — даже очень. Но если я её криво починю, то звук будет плохой или его вообще не будет. Так что я лучше провожусь с месяц или полтора и сделаю все в должном виде. Ну и, к тому же, такое длительное расставание с музыкой... В общем, думаю, что все Рождественские каникулы я не буду отвлекаться ни на что иное, кроме как на музицирование.

— Хм, как всегда, мне приятно знать, что вы не только по книгам умны. Признаюсь, каждый раз, давая вам на своем уроке баллы, я жалею, что даю их не ученику своего факультета.

— Кстати, об этом, — мальчик вдруг, неожиданно для себя, смутился. — Профессор, почему вы тратите столько времени и сил, помогая слизеринцу?

Профессор тепло улыбнулся и выкинул изжеванное перо в урну, где была здоровенная куча таких же.

— Мистер Ланс, настоящий учитель не делит своих учеников на факультеты. Деления, скорее, нужны самим ученикам. А мы, профессора, должны в равной степени заботиться о каждом.

— Но...

— Ох, Ланс, я вам поражаюсь. Порой вы демонстрируете недетскую проницательность и блестяще оперируете дедукцией, но, если вопрос касается вас лично, вы превращаетесь в среднестатистического первокурсника. Вы же видите, что некоторые преподаватели относятся к вам настороженно, почти враждебно, так что я считаю своим долгом сгладить это фактор. Ведь вы не против?

— Нисколько, сэр!

— Вот и славно. А сейчас, перед тем как вас отпустить, у меня остался последний вопрос: что вы намерены делать со своими одногруппниками?

— Ничего сэр, — Геб применил навык «невинная мордаха», которую даже тот самый священник называл истинно ангельским ликом, а уж священники точно знают толк в ангелах.

— Мистер Ланс, как говорят маглы, не вешайте мне лапшу на уши. Вам мало месяца отработок?

— Но вы же видите, что они сделали с ней! — не сдержался мальчик, тыча пальцем в практически уничтоженную шестиструнную подругу.

— Мистер Ланс, — Флитвик говорил необычайно твердым тоном, не приемлющим препирательств. Обычно нахальный, даже наглый парнишка тут же стушевался. — Вы должны запомнить, что это не ваш приют и, слава Мерлину, не Скэри-сквер. До меня доносились слухи об этом месте, поэтому я вполне спокойно отношусь ко всем вашим выкрутасам. В конце концов, не стоит ждать от рыбы, что она начнет летать по небу.

Мальчик хотел блеснуть эрудицией и заявить, что существуют рыбы-летуны, но воздержался от такого смелого заявления, а профессор продолжил свою нотацию:

— Но я не потерплю открытого членовредительства. Драки и поножовщина не приведут ни к чему хорошему.

— Но...

Тут профессор плавным движением палочки в полном молчании левитировал на парту ученика пергаментный свиток и ободряюще кивнул. Мальчик развернул своеобразную посылку и вчитался в красивый каллиграфический почерк.

«Бытовые заклинания, общие знания

... Solverus— распаривание одежды.

... Enodo — заклинание, развязывающее узлы любой сложности.

... Сapillum summittere — заклинание для роста волос.

...»

И еще около двух десятков других, судя по схемам взмахов и простоте формул, весьма нехитрых и совсем простеньких чар. Мальчик в недоумении поднял взгляд на хищно ухмыляющегося профессора.

— Мистер Ланс, вы уже продемонстрировали свои ум, проницательность и дедуктивный талант, но я еще не знаком с вашим воображением. Возможно, вы найдете применение этим знаниям. А сейчас вам стоит вернуться в гостиную, если вы не хотите, чтобы Филч низверг на вашу голову свои воды красноречия.

Гербер только кивнул, бережно убрал свиток в отдельный кармашек, в его главное отделение, ныне пустующее, смахнул тюбик с клеем и, выбравшись из-за парты, направился к двери. Уже у самого выхода его окликнул Флитвик:

— Ланс, надеюсь, вы понимаете, что вы нашли этот свиток совершенно случайно, скажем... вооооон в той куче ему подобных?

— Ээээ, да, профессор. Сам не знаю, зачем я к нему потянулся. Любопытство, наверное.

— Да, — кивнул ухмыляющийся полурослик. — Любопытство ваше на нынешний момент — главное оружие.

Парнишка вновь кивнул, блестя своими яркими голубыми глазами, и уже собирался было уходить, как понял, что забыл сказать «ритуальную» фразу, на которую, скорее всего, получит обычный «ритуальный» ответ.

— Спасибо, профессор.

— Не за что, мистер Ланс. Абсолютно не за что.

Закрыв за собой дверь и услышав, как в кабинете вновь застучала счетная машинка, Герберт, прижимая к груди сумку, словно в ней хранились все богатства мира, поспешил к потайной лестнице, ведущей на первый этаж. Но если вы решили что парнишка собрался вернуться в гостиную, то вы плохо знаете Герберта Ланса. Нет, он вовсе не собирался спускаться в змеиное логово. Первокурсник спешил попасть в класс номер «22». Сердце требовало незамедлительно приступить к изучению столь любопытных чар, и парнишка был не в силах противиться этому зову.

16 декабря 1991 г., Хогвартс

Сегодня в понедельник последней учебной недели семестра в Хогвартсе начало творится полное безумие. Причем, это самое безумие каким-то причудливым образом затрагивало лишь первый курс Слизерина. Началось все за завтраком, который был успешно сорван тем, что волосы Драко Малфоя неизвестным образом превратились в кактус, а Дафна Гринграсс обзавелась пышным коровьим выменем. Дети, визжа (очевидцы не могут вспомнить, кто визжал сильнее — Гринграсс или Малфой) и толкая друг друга, поспешили к мадам Помфри, которая за пять минут свела на нет последствия каких-то мудреных зелий. Слизеринцы грешили на отнекивающихся Близнецов, даже не подозревая виновника сего деяния — отрывшего топор войны бледнолицего предводителя несуществующей организации «Власть Мангустам», великого вождя Серое Перо, Герберта Ланса.

Ровно неделя и почти сто восемьдесят часов работы ушли на то, чтобы на приличном уровне овладеть простейшими бытовыми заклинаниями. Вообще-то мальчик хотел потратить на них куда как больше времени, желательно все рождественские каникулы и месяц после них, но змеи реально достали. Каждый день, каждый божий день эти рафинированные псевдо-аристократы пытались как-то насолить своему одногруппнику. Чаще у них ничего не выходило — того спасала поддонная чуйка, но иногда Геб все же попадался на их уловки. Самое безобидное, что он пережил за эту неделю, — висение вниз головой в течение часа, пока не ослабли чары. После этого у него часа три болела голова. Но вот настал тот день, когда каждое из двадцати пяти заклинаний было отработанно в достаточной мере, чтобы с их помощью устроить горячо обожаемым одногруппникам веселую житуху.

— Герберт, ты готов к контрольной? — улыбнулась мальчику МакДугал, одевшая сегодня под мантию какую-то кофточку бешеной расцветки.

— Конечно же — нет! — завопил в притворном испуге голубоглазый парнишка. — А у нас сегодня контрольная?

— Ага, — посмеивалась Лаванда. — Итоговая за семестр.

— Мерлин! — всхлипнул мальчик. — МакГи меня съест.

Не самое золотое трио — Браун, Парвати и МакДугал — рассмеялись и прошли в класс, где уже собрались ученики двух факультетов. На их лицах, ну, на лицах почти всех присутствующих, было написано одно — «не виноватый я, отпустите, пожалуйста, к маме». Да, контрольная у Железной Леди — это та еще пытка. Сложнейшие вопросы плюс весьма суровая проверка. А если получишь меньше «У», то можешь распрощаться с десятью баллами и готовиться к вечерней отработке. А уж от вечерней отработки с МакГонагалл даже черти бы зарыдали в голос и покаялись во всех своих грехах.

Герберт, наудачу сплюнув через плечо, как учил славянский священник, зашел в класс. Его предстоящая миссия осложнялась тем, что мальчик все так же сидел на первой парте, а это все равно что прямо под оком Саурона, смотрящего тебе в душу. Да и еще и эта заучка Дэнжер, голум местного разлива: не знаешь, чего ожидать, но подспудно рассчитываешь на худшее. Но босота с решимостью камикадзе двинулся к дислокации своей ссылки (или подсылки — это еще как посмотреть). Грейнджер окинула слизеринца непривычно неприязненным взглядом и даже слегка отодвинулась. Это было неприятно. Видимо, вечные вопли Уизерби о подлости и прочих пороках всех зеленых в целом и Ланса в частности могут повлиять на мировоззрение не только человека, но даже ... памятника. И все же доброе сердце парнишки было радо тому, что бесконечно одинокая Дэнжер, нашла себя в сформировавшимся Золотом Трио. Друзья — это важно.

Когда прозвенел колокол, трещащий, словно сигналка гробовщика, МакГи отлевитировала каждому на парту свой список вопросов. Герберт, открыв заклеенную скотчем чернильницу и обнажив, словно шпагу, помятое истерзанное перо, стал внимательно вчитываться в вопросы. Декан алых, видимо, не забыла выкрутасы паренька, и поэтому среди семи заданий, он нашел и «дайте определение трансмутации». Что ж, надо было держать марку не получающего ниже «П», поэтому парень тут же начал отвечать, как положено. А положено у Геба еще с магловской школьной скамьи было так — двадцать процентов на факты из учебного пособия по предмету, двадцать процентов на факты из дополнительной литературы, сорок процентов на анализ и свои выводы, пять процентов на самые смелые домыслы и пятнадцать процентов отборной «воды». «Вода» нужна была для того, чтобы ответ получился живым и интересным, а не сухим цитированием книг, как у той же Грейнджер. Из отведенных на работу полутора часов Геб потратил ровно час, а последующие тридцать минут тщательно разрабатывал план. По задумке Ланса месть должна быть изящной, красивой и не иметь никакого отношения к членовредительству. Терять хорошие отношения с Флитвиком Герберту не хотелось.

— Сдаем работы! — резко обрубила МакГонагалл, когда последняя песчинка в её часах, стоявших на левом углу стола, переползла из верхнего отделения в нижнее.

В этот самый момент народ, кто грустно, а кто и с облегчением, поднялся со своих мест и, собрав вещи, выстроился в несколько колонн, сдавая листы. С левой стороны, где стояла колонна Слизерина, первыми были горячая (вернее, она такой станет лет через пять) латинос Забини и Пэнси Паркинсон — страхолюдина с бульдожьим лицом, которую, если встретишь ночью в темной подворотне, в лучшем случае примешь за банши. Что ж, цели зафиксированы, осталось только исполнить предначертанное. Геб повернул голову, незаметно для остальных осматривая обстановку. Гермиона читала нотацию покрасневшим Поттеру и Уизерби. Наверняка половину вопросов завалили. Остальные тихонько перешептывались, опасливо поглядывая на профессорскую кафедру. Лучшего шанса и быть не может. Мальчик собрался, уже даже не обращая внимания на поднявшийся в сердце жар, и сосредоточился. Он владел бытовыми чарами не настолько виртуозно, как заклятием левитации, поэтому множественные чары в данном случае были довольно тяжелой задачей. Но парень не собирался отступать. Он, держа палочку у бедра так, чтобы она не выглядывала из-под парты, сделал волнистый взмах, будто пытаясь что-то затереть.

— Maculus, — прошептал мальчик, накладывая простейшие чары удаления клякс. Вся фишка чар была в том, что, если вложить в них сил больше, чем требуется, вместо клякс начнут исчезать ...

— Мисс Забини! Мисс Паркинсон! Почему вы сдаете мне пустые листы? — кажется, МакГи от возмущения и недоумения была готова задохнуться.

— Что?

— Не может быть!

Девушки заверещали и стали поспешно вглядываться в свои листы, но там действительно, кроме вопросов, не было больше ни строчки. Герберт утер выступивший пот. Сделать так, чтобы исчезли только недавние записи, а старые, то бишь вопросы, остались, было непросто и потребовало многих часов упорных тренировок. Да уж, наверняка, Близнецы просто гениальные волшебники (только шифруются), если могут устраивать такое количество проделок.

— Что за вызывающая наглость?! — распалялась профессор. — Минус тридцать баллов... с каждой! И по неделе вечерних отработок!

— Но, профессор, — взмолилась растерянная Забини, — через неделю каникулы...

— Значит, будете работать до каникул! И я еще поговорю о вашем поведении с профессором Снейпом. Нет, ну что за хамство...

Гриффидорцы активно зубоскалили, а Уизерби распалялся на тему «так им, гадюкам, и надо». Революционер, что б его, на дух аристократов не переносит, хотя сам из чистокровных. Небось, скоро начнет ратовать за «власть рабочим и колхозникам». Дальше процесс пошел спокойно, и мальчик с чувством выполненного долга сдал свою работу. Забини и Бульдогомордая выходили из класса, сдерживая слезы из последних сил: беседа со Снейпом — это вам не падре исповедоваться, а скорее с дьяволом сделку заключать. Их придерживала за плечи Гринграсс, сверкая глазами по коридору, где уже растекалась основная масса народа, ручейками уходя во всевозможные ответвления. На миг взгляд красивой девчонки, задержался на Герберте, но вскоре троица уже ушла. В целом в Хогвартсе было много троиц: Золотые детки у грифов, потом трио охотниц у них же, Малфой со своими дуболомами, Лаванда и Ко, Диггори с прихлебателями... Боже, можно перечислять до бесконечности. На этой почве можно подумать, что святая троица — это тоже какие-то бедокуры из древней школы магии. Вон как маглов подкололи — те в них уже почти две тысячи лет верят.

— Ланс, — чья-то мягкая ручка решительно схватила парня за ладонь и дернула по направлению к темному повороту.

— Да-да Грейнджер, — лицо слизеринца украсила улыбочка, обычно вгоняющая в краску всех девочек его возраста, но на заучку подобные трюки не действовали. Непрошибаемая леди. Хотя, если у неё на виду порвать Историю Хогвартса, то, может, и припадок случится.

Позади девушки стояли очкарик с рыжим, и если девочка была явно разозлена, то парни выглядели абсолютно индифферентными по отношению к какой-то проблеме. Основной поток студентов уже скрылся, а МакГонагалл ушла на верхние этажи, левитируя за собой стопку пергаментных листов, спеша в свой кабинет. Так что было немного непонятно, зачем Геба так нагло задержали. Впрочем, некоторые не самые радужные догадки все же были.

— Я видела, что это ты, — четко произнесла девочка.

— Я... что?

— Это ты испортил ответы Забини и Паркинсон!

«Король Артур — нас спалили» — билась отчаянная мысль в голове проколовшегося мошенника.

— Не понимаю, о чем ты, — пожал плечами Ланс, сохраняя отточенный за годы игры на еду покер-фэйс.

— Не лги, — девочка все так же держала его за руку. — Мы прекрасно видели, как ты внимательно смотрел на девочек, а твоя рука дергалась, будто ты чем-то двигал, еще и губы шевелились.

— Грейнджер, Грейнджер, — покачал головой парнишка. — А ты не думала, что я решил передернуть втихаря? Все же Забини ничего такая штучка, а рядом с Паркинсон, вообще красоткой из «Плэйбоя» становится.

— Передернуть? — недоуменно изогнула бровь девочка.

— Ну, ээээ... да, передернуть, — парень сделал в воздухе весьма недвусмысленное движение и с надеждой посмотрел на парней. — Ну, хоть вы ей объясните...

Но у Поттера с Уизли в глазах также отображалось полное недоумение. Герберт вздохнул и с оттяжкой хлопнул себя правой рукой по лицу. Эти домашние детки сведут его в могилу раньше, чем до него дотянут ручонки однополчане.

— Гермиона, да отстань ты от него, — о боже, какой медведь в лесу помер, что Уизерби вступился за слизернца? — В конце концов, нам же лучше, так как слизни баллы растеряли.

А не, это лишь природная мелочность, но чего еще ожидать от этого придатка к лохматому герою?!

— Рон, как ты не понимаешь, ведь это же подло!

— А я слизеринец, мне можно, — тут же хмыкнул Герберт. — И вообще, Грейнджер, тебе так нравится держать меня за руку?

Гермиона стремительно покраснела и отдернула свою лапку, быстро пряча её за спиной.

— Значит, ты признаешься, да? Мы все сейчас же расскажем МакГонагалл!

Парень даже на секунду дышать перестал. Вот и делай людям добро, а потом это же самое добро развернется и врежет тебе подсральника. До чего иногда бывает мерзко разговаривать с такими людьми, которые готовы стучать. Ланс даже скривился, будто ему навозную кучу под нос кинули. Но тут же решил, что если его пытаются взять на понт путем шантажирования стукачеством, то и он вполне может ответить тем же.

— Вперед и с песней, гусары, — пожал плечами красивый мальчик. — А я следом пойду к директору и сообщу о том, что видел вас в после полуночи, в Запретном коридоре, а оказались вы там, сбежав из Зала Наград, где должна была состояться незаконная дуэль. На исключение, может быть, и не тянет, но баллов по двести с каждого снимут. Где там ваш факультет после этого окажется? Мне кажется, что в самой глубокой жопе.

— Ты не посмеешь! — крикнул Уизерби, Гарри просто злобно сверкал глазами.

— Тогда тебе придется сказать директору, что ты сам там делал, — фыркнула Гермиона.

— Да без проблем, — улыбнулся мальчик, готовясь к очередному блефу. Все же удачно сблефануть — ни с чем несравнимое удовольствие. — У меня есть замечательная отмазка. Филч в тот день задержал меня на отработках за беготню по коридорам, вот я и припозднился.

— Но ты говорил совсем другое, — осипшим голосом произнесла заучка. Поверила.

— А я вам соврал, — пожал плечами парнишка.

Уизли грязно выругался, поминая всех слизеринцев, Поттер выглядел растерянным, а Грейнджер как-то внезапно собралась с духом.

— И почему я должна поверить, что ты не врешь сейчас?

— Да ни почему, можешь смело проверять. Вы только скажите, когда к МакГонагалл пойдете, чтобы я в тот же момент к Дамблдору направился.

Грейнджер некоторое время внимательно разглядывала мальчика, а потом отвернулась. Победа сегодня была на стороне зеленых. Девочка направилась к своим друзьям, но на полпути обернулась.

— Рон был прав: ты подлец.

— И это мне говорит гриффиндорка, угрожавшая настучать профессору, — скорбно вздохнул Герберт.

— Ты нарушил правила! Подставил двух девочек!

Нет, этот разговор окончательно испортил настроение пареньку, да и обед уже совсем скоро, а пропускать трапезу — самое последнее дело.

— Слышь, Чиполлино библиотечная, ты за кого меня принимаешь? Тебе доходчиво объяснить или так сойдет? Срать я хотел на ваши претензии! Что-то не устраивает? Ну, так бери своих Чипа и Дейла, и шуруйте отсюда!

Губы Грейндежр задрожали, и она взяла с места в карьер, уносясь куда-то по коридору. Уизерби покраснел, становясь натурально помидором, и схватился за палочку, но его остановил Поттер и кивнул в сторону удалявшейся. Уизли некоторое время боролся с собой, но потом зыркнул в сторону Герберта и умчался вместе со Шрамоголовым догонять подругу. Несмотря на то, что Ланс считал себя абсолютно правым, ситуация его немного расстроила. Он в своей присущей всем детям наивности считал, что сможет иметь хорошие отношения со всем замком, не считая слизеринцев, но, видимо, недоброжелатели появляются скорее по воле случая, а вовсе не из-за степени улыбчивости или желания помочь ближнему своему. Что ж, остается только махнуть рукой на проблему и, закинув за плечо топор войны, отправиться дальше, верша священную месть...

Вечером того же дня, кабинет Флитвика.

— Говорите, этот проходимец смешал мускусную настойку, добавил печень трирога и активно мешал поварешкой?

— Мне кажется, что да.

— Ох, весьма любопытный эффект. Подумать только — коровье вымя. Казалось бы, откуда?

— Думаю, проходимец подумал точно так же.

Герберт сидел в кабинете Флитвика и пил с ним чай. Надо заметить, очень вкусный ароматный чай, вприкуску к которому на выбор пирожные и шоколадное печенье. Видимо, профессорам домовики поставляют еду отдельно. На сегодня с работой было законченно. На парте уже лежала частично восстановленная база, сверкающая ало-зелеными прожилками. Филиус так же завершил свои научные изыскания, поэтому налил чаю пораньше. Уже на следующий день после знаменательного дня, когда парнишка получил свиток, профессор устраивал такие вот посиделки. Порой они просто болтали ни о чем, вернее это Герберт болтал, качая ногами в воздухе, так стул был слишком высок, а мастер чар его спокойно выслушивал, иногда хваля, а иногда ругая за действительно бесчестные поступки. Мальчик никогда не спорил в том случае, если Флитвик начинал задвигать длинную речь о чести и достоинстве. В конце концов, Ланс больше не малолетний бандит, имеющий приводы к фараонам, а начинающий волшебник, так что, следовательно, надо вести себя подобающе. Так что Геб был глубоко благодарен старенькому полурослику, который всегда мог заставить задуматься, а через мгновение чем-то рассмешить.

— Я слышал, сегодня произошел еще один инцидент, — Флитвик отхлебнул чаю и закинул в рот печеньку.

— Ага, — радостно улыбаясь, кивнул мальчуган, стачивая буше. — Вы только представьте: у Забини и Паркинсон прямо во время сдачи контрольной испарились чернила с листа.

— Да, неприятный инцидент. А профессор МакГонаггал? Как она отнеслась к девственно чистому листу?

— А он не был девственным, — добрая улыбка трансформировалась в хитрую.

— Хммм, — протянул профессор, вертя чашку на блюдце. — Проходимец оставил текст вопросов нетронутым?

— Думаю, что так.

— Отличный трюк! Жаль, я не могу начислить за него баллы.

Герберт, все так же улыбаясь, потянулся за новой порцией сладостей, профессор лишь поближе пододвинул ему вазочку. Еще некоторое время Флитвик выслушивал немного сбивчивый рассказ том, как прошел день мелкого проныры. Во многом это напоминало разговор родителя с открытым ребенком, но Геб этого не понимал, ему банально не с чем было сравнивать. Впрочем, ему нравились такие посиделки, даже очень. Когда чай закончился, мастер чар посмотрел на часы, заметив, что уже почти девять часов. Следовательно, надо отпускать ученика, а то еще словит его ворчливый сквиб. Дав допить ребенку чай, Флитвик взмахом палочки очистил чашки и вместе с вазочкой убрал их в сервант. Мальчик только удивленно выдохнул. Два разных колдовства за одно движение, да еще и без слов — невероятный уровень.

— Вам пора, мистер Ланс. Филч не дремлет.

— А так хотелось бы!

Мальчик собрал вещи, и поднялся из-за стола, направляясь к двери.

— Мистер Ланс, не знаю, в курсе ли проходимец, но вчера ночью я установил новые чары на склад метел.

— О, надо же, — только и произнес мальчик.

После этого последовал привычный «ритуал» благодарения, и парнишка выскользнул в темный коридор, освещенный лишь древними факелами. Не теряя времени, Герберт, закинув на плечо сумку, заспешил к тайным проходам и лестницам, которые привели его на первый этаж. Здесь-то и располагался тот самый склад метел. Как всегда, в ночь понедельника мальчик собирался потренировать свое летное искусство, и никакие чары его не должны были остановить.

Словно кот, Герберт крался по первому этажу. Он замирал, заслышав любой посторонний звук, и перебежками двигался от доспеха к доспеху, скрываясь за ними. Вскоре он увидел служебное помещение, дверь которого была заперта на тяжелый замок. Впрочем, это не было особой проблемой, а вот новые чары... Мальчик догадывался, что именно накручивал в своем изобретении веселый профессор, поэтому сам не зевал и за эти дни отточил новую систему проникновения.

— Wingardium Leviossa, — прошептал Ланс, делая плавный взмах палочкой.

Тут же в воздух поднялась длинная изогнутая полоска металла, являющаяся отмычкой, идеально подходившей к этому замку. Не теряя времени, пацан, стоя на почтительном расстоянии от двери, приливетировал отмычку к замку. Аккуратным движением он вставил её в скважину и силой мысли стал прокручивать там. Когда раздался первый щелчок, а напряжение возросло, мальчик будто «добавил» в заклинание новую отмычку. Её он так же поднес к замку и одним движением поднял все зубчики. Дуга выщелкнула из паза, и замок уже почти рухнул на землю, но и он был «добавлен» в заклинание и аккуратно подплыл к воришке. Геб не решился трогать металл руками и поэтому магией убрал в его сумку. Путь был свободен. Мальчик сделал шаг вперед, но тут же застыл. Ларчик слишком просто открывался. Это как в математике: если кажется, что слишком просто, значит, ты чего-то не понял. Открыв дверь при помощи все той же левиоссы, парнишка вытащил из сумки рулон ткани. Но это был не шелк и не парча, а с виду разве что не холщевина. Не самая обычная, правда, а стоимостью три сикля за фут. Вся фишка материи была в том, что она имела свойство изолировать магию. Не уничтожать, прятать, скрывать или еще чего-нибудь, а именно изолировать. Вообще её использовали для хранения артефактов: обернешь что-либо в такую тряпочку, и можно со спокойной душой перевозить в чем угодно. За тридцать футов такой ткани парнишка заплатил почти три галеона, честно выигранных у хаффлпафцев в покер.

Магией раскатав внушительного размера рулон (сумку мальчика Флитвик как-то хитро зачаровал, и теперь в неё чуть ли не целый доспех можно было спрятать, а весить станет лишь килограмма на три больше), мальчик, как по красной дорожке, прошелся по нему до метел. При помощи оставшегося кусочка материи он схватился за древко и, затаив дыхание, снял его со стойки. Прошла минута, две, пять, но ничего не происходило. Что ж, значит, сегодня можно будет вдоволь налетаться...

22 декабря 1991 г., Хогвартс, кабинет Снейпа

Мальчик сидел в этом ужасном тесном помещении, пропахшем зельями, какой-то алхимической гадостью и застарелым потом. Если сравнивать, то кабинет Флитвика был словно воздушным светлым облаком, тогда как обитель Снейпа походила на настоящее подземелье. Здесь было сыро, неуютно. У восточной стены стоял стол, заставленный различными флаконами и склянками, около него находилось два простеньких стула и воистину королевское кресло. Понятное дело, что Снейпово. Слева от входа возвышались стеллажи с книгами и пара шкафов с какими-то сушеными мерзостями. Слева — два котла и целый стеллаж, полный разных банок, в которых находились теперь уже заспиртованные мерзости. Герберт, сидя на неудобном жестком стуле, чувствовал себя просто ужасно. Все те ощущения, что он испытывал, сидя в классе зельеварения, усилились раз в десять, и теперь великих трудов стоило не сблевануть и не сбежать отсюда подальше. А этот гребанный декан еще и опаздывал на встречу, которую сам назначил. Впрочем, мальчик догадывался, почему его взывали на ковер. Небось, главный слизень забеспокоился за молодняк. Ну, и правильно сделал. У этих папенькиных сынков и дочек была веселенькая неделька.

За эту неделю ни один завтрак не прошел без того, чтобы у первокурсника с зеленым гербом на груди что-нибудь не отросло, не исчезло или не сменило цвет или форму. На занятиях, то и дело, происходил какой-нибудь казус: от традиционных исчезнувших чернил до того, что перо начинало вести собственную жизнь, причем жизнь, полную агрессии к своему владельцу. На уроках полетов многие буквально приклеивались к земле и больно ушибались, пытаясь взлететь. Шнурки на туфлях, которые сами развязывались, а потом завязывались друг с другом, стали нормой. Внезапно, отпивая тыквенный сок, можно было удариться зубами о ледышку оранжевого цвета. Или, кушая сладости, вдруг понять, что это, скорее всего, солености. Но финалом комедии для одних и трагедии для других стал вчерашний случай.

Герберт спускался по лестнице, когда заметил такую картину: Дафна Гринграсс, держа за руку Блейз Забини, куда-то её вела, что-то увлеченно рассказывая по пути. План в голове мальчика возник мгновенно. Поблизости никого не было, поэтому Геб решился моментально. Он внимательно проследил за девочками и, когда те свернули в главный коридор, накинул на них со спины два петрификуса. Девочки застыли. Но это был не конец. Ланс применил склеивающее заклятие на их руки, заставив их скрепиться, словно сращенные вместе. А следом применил распаривающие одежду чары. Девочки остались абсолютно голыми, а до звонка оставалось всего несколько минут. Сколько бы ни велико было желание растущего паренька обойти застывшие фигурки и посмотреть не только на филейную часть, но нужно было работать. Мальчик за пару минут успел наложить еще с десяток чар. Те не имели вообще никаких эффектов, зато, если кто-то захочет — а кто-то точно захочет — применить Finite, то ему придется произнести отменяющие чары раз «дцать», чтобы разморозить девочек, а потом снять приклеивающие чары.

Прозвенел колокол, и в коридор вышли десятки, почти сотня учеников, и все он увидели весьма интересную картину. Заклинания сняли минут через пять, но вот до склеивающего так и не успели добраться. Как только спал Петрификус, девчонки завыли в голос и попытались побежать, причем в разные стороны. Понятное дело, аристократки рухнули на пол и стали кататься по нему словно припадочные. Ситуацию спасла МакГонагалл. Она сняла оставшиеся чары, накинула на леди наколдованные накидки и повела зареванных, белых, как снег, слизеринок к мадам Помфри. А в коридоре был полный аншлаг. Многие младшие парни были красные как раки, а в Уизли вообще чуть кровь носом не пошла от перевозбуждения. Девочки злорадно хихикали, а старшие ржали, словно кони. Это был финиш.

И вот сегодня, когда Герберт сидел в библиотеке, раздумывая над очередным фортелем, в помещение ворвался Снейп и, игнорируя причитания миссис Пинс, чуть ли не за шиворот отволок подопечного в свой кабинет. Додумать парню не дали, потому как позади него захлопнулась дверь, и зельевар словно подлетел к парте, изображая из себя огромную летучую мышь.

— Мистер Ланс! — прорычал он, хлопая по столу руками.

— Да профессор? — спокойно произнес парнишка.

— Что вы творите, несносный мальчишка?! У вас вообще голова есть на плечах?!

— Не понимаю, о чем вы, профессор.

— Ах, не понимаете?! — раненным бизоном взревел Снейп. Хорошо, что хоть не шипит. Когда декан шипит, это значит все — финита, а если кричит — нормально, жить можно. — Смотрите мне в глаза, паршивец!

— И не собираюсь, — помотал головой мальчик. — И вообще, вы не имеете права применять ко мне легилименцию.

Мальчик, сдержав слово, данное себе, нашел все, что мог, про телепатию. Собственно, там было два раздела: леглименция как наука о проникновении в чужое сознание, и окклюменция как наука о защите этого самого сознания. Парнишка взялся учить только последний раздел, так как привитые Флитвиком зачатки понятий о чести не позволили ребенку взяться за легилименцию. Гебу вообще казалось, что копаться в чужих мыслях еще мерзопакостнее, чем взять девушку без её согласия. Но за многие месяцы мальчик так и не продвинулся в своих изысканиях. Он уже умел свободно очищать сознание, что серьезно помогало в учебе, но вот строить ментальные щиты у него не получалось. Геб мог потеть, рвать на себе волосы, изводить себя до крови из носа, но даже один кирпичик воображаемой каменной стены — простейшей защиты — не хотел вставать на место. Создавалось такое впечатление, что сама природа не смогла заложить в волшебнике хоть какие-то способности к этой самой окклюменции. Так что мальчик вот уже как неделю забросил бесполезные занятия. Проще не смотреть в глаза этим чертовым телепатам. Но вернемся к нашим бара... Снейпам.

Герберту показалось, что его смелое заявление остудило пыл профессора. Во всяком случае, тот больше не кривился лицом и даже сел на стул.

— Ланс, вы понимаете, что вы наделали?

— Я все еще не понимаю, о чем вы.

— Хватит! Хватит Ланс! Мы не в цирке, а вы не клоун! Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вот только скажите мне, как, как, Мордред вами закуси, вам пришло в голову учудить такое с мисс Гринграсс и мисс Забини?! Вы вообще связь с реальностью потеряли?

Тут какие-то смутные догадки стали посещать паренька, и тот немного побледнел.

— Эээ, о чем вы, профессор?

— О, — гаденько ухмыльнулся зельевар. — Теперь я вижу, что вы уже больше не паясничаете. Что ж, мистер Ланс, давайте посмотрим правде в глаза. Вы вообще кто? Правильно, никто. А кто те две леди, которых вы так опозорили? Они — дочери крупнейших аристократических родов, ведущих свое начало чуть ли не со времен захвата британских островов Римской Империей. Я вижу по вашему бледному лицу, что вы догадались, почему я так рьяно тащил вас к себе в кабинет и так долго не появлялся сам. Да, вы правы в своих догадках: только что я спас вам жизнь, мистер Ланс. Не напрямую, что радует, но косвенно.

— Старшекурсники, — прошептал Герберт, понимая, что совсем не взял в расчет реакцию старших ребят со Слизерина.

— Именно, Ланс, именно. Мне, вернее, вам, повезло, что я услышал, как перешептываются некоторые весьма одаренные волшебники с шестого и седьмого курсов. А не услышь я это, и с вами вечером произошел бы несчастный случай, в результате которого вы так неудачно сломали бы себе шею на школьных лестницах.

Ситуация была даже не «полундра», а натурально «жопа». Кажется, Ланс, очутившись в Хогвартсе, совсем потерял нюх и по неаккуратности заплыл в акульи воды. Возможно, не стоило заходить так далеко. Хотя... стоило. Хотят завалить? Ну и пусть. Не они первые, не они последние. Сколько было таких засранцев, которые жаждали кровушки Герберта Ланса, из приюта «Св. Фредерика»? Сколько раз он выходил один на один против здоровенных босот, держа в руках лишь свою бабочку. И ничего, жив, цел, здорв, а где сейчас те здоровяки? Вставляют себе искусственные зубы и любуются длинными шрамами.

— Обломятся ваши слизни, — прорычал Герберт, сжимая в руках палочку и нож.

— Ланс, вы, как не прискорбно это замечать, выросли полным дураком, — вздохнул Снейп. — В общем, слушайте меня. Я поговорил с факультетом. Когда ученики вернуться с каникул, то вам больше никто не станет чинить перепон. Взамен вы больше не станете терроризировать однокурсников и заставлять факультет терять баллы. До этой скорбной недели Слизерин шел нос к носу с Рэйвенкло, борясь за первое место, а теперь мы плетемся в самом конце. Так что, считайте, ваш статус-кво восстановлен.

Северус выдохнул, потирая виски, и не сразу заметил, как Ланс чему-то весьма хищно улыбается. Мальчик будто светился изнутри.

— Не понимаю, чему вы радуетесь? Вы по лезвию ходили!

— Я по нему не хожу, — хмыкнул парнишка. — Я с рождения на нем живу. А радуюсь... как мне не прискорбно это замечать, но, профессор, один грязнокровка уделал весь Слизерин. Вы можете говорить что угодно, но победа в войне осталась за мной.

Снейп долгое время смотрел в глаза мальчику, даже не пытаясь проникнуть в его сознание. А парень решительно не отводил глаз, будто приглашая в свою голову.

— Я решительно не понимаю, как вы оказались на моем факультете. Вам бы больше подошел Гриффиндор.

— А мне его даже не предлагали, — пожал плечами мальчик и поспешил покинуть этот ужасный кабинет.

Закрыв за собой дверь, пацан разве что не вприпрыжку отправился на верхние этажи, где собирался поделиться радостью победы с уважаемым профессором Флитвиком. В конце концов, все закончилось хорошо. Он снова в статусе неприкасаемого изгоя, а впереди почти месяц каникул, на которых можно будет заниматься, чем душа пожелает и сколько пожелает. Что ж, жизнь прекрасна, а, когда ты живой, она прекрасна вдвойне.

12.07.2013