Гарри Поттер и на самом деле (джен)

Измерительная линейка, которую на меня натравил (иначе и не скажешь) мастер, как выяснилось, прекрасно гнулась, сворачивалась в кольцо и… ловко увёртывалась от попыток её схватить. Похоже подобные измерители широко распространены в волшебном мире. Я посещаю всего второй магазин и встречаю их в обоих. Хотя возможно эта не только измеряет, а то и вовсе не измерениями занимается… Вообще, за мельтешением её серебряных блёсток отмеряющих на ней дюймы, я едва обратил внимание на новую палочку, что мимоходом сунул мне Олливандер. Встряхнул — отдал, отрицательно покачивающему головой волшебнику и… Да чёрт возьми! Судя по реально похолодевшей ладони, порция маны потребовалась на этот раз приличная!

А линейка, пользуясь моментом, на миг свернулась вокруг головы обручем и тут же отскочила в сторону.

— Да что она измеряет? — возмутился я, её отвлекающему мельтешению.

— Параметры! — внушительно заявил мастер, и торжественно сияя, передал мне очередную палочку.

Белая, с какими-то морозными узорами, налитая тусклой мрачной синевой. К ней даже прикасаться не хочется… Линейка словно уловив что я отвлекся от фокусировки на ней, молниеносно свернулась вокруг моей шеи ошейником, чуть придавив горло и тут же распрямилась отскочив в сторону. Я на этот жест едва сдержал гнев, заложил руки за спину и вернул разговор в нужное мне русло:

— И какие же именно параметры, сэр?

— О, не беспокойтесь, Гарольд, больше физических контактов она допускать не будет. Извините за не совсем корректные настройки…

Что-то мастер завилял. И нравиться он мне всё меньше. И не только мне, эмоциональная составляющая мелкого Поттера, прямо таки завибрировала негодованием, а тут ещё и полученное наследие наложилось резонансом. Эти… составные части меня? Шевельнулись словно сложенные за плечами крылья, нахлынуло такое чувство власти, что казалось позволь им раскрыться и сама магия попросту разнесёт тут всё… Так, держим в узде. Не показываем, не демонстрируем. Мало ли что ощущается. Маги привыкли защищаться от магии, так что… вот так! Но чуточку этой силы в голос добавлю:

— Знание — сила, Гаррик. И я ЗАПРЕЩАЮ получать информацию обо мне, без моего прямого согласия!

Адреналин, хлынувший в кровь, требовал разрядки. И я резко вскинул сжатый кулак к плечу, словно ставя восклицательный знак… И одновременно в груди вспыхнуло ощущение-согласие которое я понял как утверждение «да будет так!» После чего от меня прянула магия, маревом искажающая воздух, так что линейка улетела прочь, жалобно зазвенев где-то в глубине комнаты приложившись о стеллаж. Хагрид аж крякнул у стены, а на голове Олливандера колыхнулись волосы как от дуновения ветра. Черты лица его на миг заострились, стали напряженными, но в следующий миг он уже взял себя в руки и с достоинством кивнул:

— Как скажете Гарольд Джеймс.

Мастер жестом своей палочки призвал линейку, ткнул в неё кончиком. Тут же в воздухе повисли строки рун, формул и графиков испещренных длинными римским цифрами.

— Фините Инкантатем!

Написанное развеялось дымом, а Гаррик добавил:

— Информация стёрта по требованию. Копий не осталось. Клянусь магией. Люмус! Нокс.

На кончике его палочки загорелся, после чего погас свет подтверждения клятвы. А в моей русской душе шевельнулась досада в стиле «ну вот обидел хорошего человека», а тот так радовался принося новые и новые палочки… Гм, кстати, а почему радовался то? Как бы это выяснить. Мда, «включать подростка» после такого не стоит. И спрашивать «что это было» уже неуместно. Не скажет, и отношение упадет ещё на несколько пунктов. А оно мне надо? И к слову говоря, клятва не касалась памяти, так что этот хитрый старик вполне может посмотреть вызванные данные в думосборе. Хотя… Я попытался сам вспомнить, что там было, но не смог! Обалдеть, это так работает «большая финита?!» Буквально стирает из мира магией? Или этот момент частный случай? Ладно, как и многое отложим на потом, главное в памяти сделать метку, чтобы рассмотреть впоследствии пристальней. Один из основных навыков оклюменции по упорядочиванию разума…

Я молча принял белую палочку и слегка встряхнул, словно пытаясь сбросить с кончика что-то маленькое и прилипчивое. Однако по руке прошёл такой холод, что аж в локте отдалось. Я протянул палочку Олливандеру и сказал:

— Эта же палочка тоже не подходит, мастер? Вы ведь уже поняли, что именно мне нужно, верно? И сейчас предполагаете ещё некоторое время выдавать мне не подходящие палочки для… Для чего?

Тот положил палочку в коробку, мельком глянул на торец с только ему понятной маркировкой, после чего вздохнул и пожевал нижнюю губу в задумчивости.

— Я скажу, если обещаешь не распространяться об этом, — сказал он наконец. — Достаточно согласия, без клятвы.

— Эй, Гаррик! Ты это… Поставь заглушку что ли! — рявкнул Хагрид, — мне оно, того не надо лишнего то!

Я кивнул:

— Хорошо, я согласен.

Олливандер взмахнул палочкой круговым движением очертив «площадь молчания» и задумчиво произнёс:

— Мои палочки, как бы это сказать… полуживые артефакты. Магические химеры деревянно-животного состава. Их псевдожизнь проходит в замкнутом контуре обмена животной сердцевины и древесной оболочки. Это сильная конструкция с множеством плюсов, но имеется и минус. Она отсекает возможность свободной подпитки извне. Таким образом собственная магия в подобном контуре со временем затухает. Вплоть до гибели волшебной палочки, после чего она обращается в прах.

Олливандер погладил кончиками пальцев коробку с белой палочкой, которую так и держал в руках и продолжил:

— Поэтому, время от времени, палочки требуют, чтобы через них проходила магия. Сырая магия, не оформленная в заклинание — идеальна своей универсальностью.

— А поскольку получить её в достаточных количествах можно лишь от новых учеников, вы и устраиваете постоянно представление «палочка выбирает волшебника» верно?

Олливандер молитвенно сложил руки перед грудью:

— Но это же никому не вредит! Всем лишь сплошная польза! Сам я конечно поддерживаю их, но моей личной магии на это не хватает. Взрослые маги при утере или поломке палочки, обычно просто требуют копию. Впрочем, им уже не полагается базовая субсидия от министерства, поэтому суммы… гм, совсем другие.

— А зачем тогда вообще создавать так много разных палочек то?

Олливандер смущённо покашлял, словно я сказал какую-то детскую несуразицу. Но одновременно кажется стал чувствовать себя в моём присутствии проще:

— Во первых, это требование министерства магии. Со времён гоблинских войн, когда палочки уничтожались в бою так же часто, как ломались гоблинские мечи. А в главном — мастерство артефактора растёт пропорционально количеству созданных им разнообразных изделий. Каждое, словно кусочек сложной мозаики, открывающая часть картины. И чем их открыто больше, тем больше он видит взаимосвязей. И соответственно впоследствии может создать артефакт лучшего качества. Причём магия даёт осуществлять эту возможность и в рамках специализации.

— То есть «волшебные палочки» это название вашей картины, да?

— Совершенно верно.

Я пожал плечами:

— И зачем тогда городить столько огородов, мастер? Несите уж самые полумертвые и лично трудные для вас палочки. Сделаем им реанимацию! И вообще, не понимаю сложностей. Наймите пару волшебников, те за несколько галеонов перетрясут весь ваш палочный парк, пропуская сырую магию сколько надо.

Олливандер улыбнулся, но отрицательно покачал головой:

— Увы, этот, несомненно, логичный путь, не возможен. Рода магов и сами маги на протяжении жизни набирают много всяких обязательств, преступать которые чревато серьёзными карами.

— То есть, данная проблема это проблема рода Олливандер?

Волшебник весело усмехнулся, впервые явив удивительно белые зубы:

— Это закрытая информация. А вот общеизвестный факт для размышления — мастеров волшебных палочек мало. И кто знает, чем приходилось и приходится поступать для добычи сведений другим родам. Судя по тому, что мы создаём палочки третью тысячу лет, Олливандеры делают всё правильно. В Европе кланов мастеров нашего уровня можно перечитать по пальцам одной руки.

Он поднял ладонь, показывая четыре пальца, я кивнул, заодно «сфотографировав» для себя перстни и кольца, охватывающие его фаланги чуть ли не как кастеты. На среднем насчитал аж четыре! Вряд ли он в них трудится, а вот посетители видимо приходят к нему всякие, в том числе и весьма опасные. Потому и увешан весь артефактами, как цыганский барон. Хорошо что я сдержался с "раскрытием крыльев". Тот ещё ангел, ага. Мог не насмешить, так разозлить этого весьма непростого дядьку. Но держать спину ровно, а губу «жёстко» похоже просто необходимо в этом мире. Поэтому я позволил себе слегка усмехнуться и требовательно вытянуть ладонь:

— В таком случае, мою палочку, мастер!

Оливандер крутнулся на месте так что полы его мантии взвились и словно не перебирая ногами, плавнво скользнул между стеллажами. Видимо его заклинание тишины было завязано на пересечении круга колдовства изнутри, или возможно на разрыв дистанции. Но я уже прекрасно слышал мощное дыхание Хагрдида, тиканье часов где-то в глубине зала, гудение на грани инфразвука двери, шелест поднятых под самый потолок портьер… От Хагрида что-то недовольно «кьякнуло» и лязгнуло, будто он передернул затвор винтовки, невольно обращая на себя внимание. А тот вновь достал из шубы свою многострадальную сову и держа ее ноги и кончики крыльев в огромном кулаке, нажимал большим пальцем ей на живот, от чего та широко раскрывала клюв. Неуловимое движение и в него отправилась серая мышка , которые лесник держал горстью в другой руке. Кьяк, лязг! Кьяк, лязг! Словно полицейский профи снаряжает барабан револьвера, с тем же выражением лица, точностью и бесстрастностью. После седьмой мыши, всё затихло хотя полувеликан, судя по жестам продолжал своеобразную кормёжку своего почтальона. Я обернулся к вернувшему полог тишины Олливандеру, что по своему обыкновению возник за плечами, не доставив ему удовольствия вздрагиванием или подпрыгиванием. Хотя на лице у него от этого нет ни малейшего разочарования. Вообще, у него может из соображений безопасности такая фишка в магазине для перехода от одного клиента к другому автоматически налажена.

— Вот, Гарольд, возьми! — он обеими руками протянул мне тёмно коричневую блестящую палочку, как некогда Флоримон первую «призрачную». И я так же не задумываясь взял её за середину, как берут кинжал в ножнах. Легкое движение ладонью и она скользнула в нее толстым концом, выполняющим роль рукоятки. Её не потребовалось встряхивать, плавная волна тепла прошла по руке, создавая ощущение, что это не я отправляю через палочку магию, а напротив, она вливает в меня свою. Из кончика палочки вырвался лучом свет, который тут же в полуметре от наконечника изогнулся оформляясь в причудливый цветок, окружаясь и завиваясь золотыми спиралями и листьями, переходящими друг в друга. Сопровождал это тихий мелодичный звон, словно кто-то ударил по тонкому камертону на ноте «соль».

Оливандер удовлетворенно кивнул:

— О да, эта палочка прекрасно вам подходит, а вы соответственно ей… Ох, простите, привычка, — смущенно кашлянул тот, наткнувшись на мой скептический взгляд. Но тут же продолжил как ни в чем не бывало:

— Остолист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая и вместе с тем мощная. Остролист вообще одно из немногих деревьев что способен слиться с огненной сущностью феникса. Не даром он символ Солнца на Альбионе. Вечнозелёный и твёрдый. В прежние времена на праздники плелись венки из его побегов взятых вместе с листьями, чтобы колючие иглы время от времени ранящие кожу, не давали раствориться в беззаботности…

— Мистер Олливандер, а что значит палочка «гибкая»? Насколько я ощущаю, гнётся она ничуть не лучше палочек из железного дерева. Что означает ваш слоган «гибкая и мощная?» Он же ведь несёт какую-то вполне конкретную информацию?

Брови мастера подпрыгнули, после чего тот просиял:

— Ах, Гарольд, спасибо уважил старика. Так редко интересуются нюансами собственных палочек господа маги, а сам я не вправе начинать объяснять. «Гибкая» это профессиональный термин, означающий, что ею хорошо рисовать глифы заклинаний движением «от локтя», считающегося со времен Гермеса Трисмегиста самым гибким суставом человека. В Хогвардсе ты почувствуешь, после небольшой практики, как именно. Если же не почувствуешь, обратись к профессорам, которым доверяешь, они все знают, как именно эффективней всего работать такими. А "мощная" это дополнительно укреплённая магией. По прочности равняется лучшим сортам оружейной стали.

— А что значит хлёсткая? Пружинистая? Твёрдая? — посыпал я вопросами, на что Оливандер развёл руками, возвел глаза вверх и шлепнул пальцами себе по губам.

Каким то образом я понял эту странную комбинацию жестов, как профессиональный запрет выдавать информацию непосредственно моего изделия не касающуюся. Ладно, но сердцевина то точно касается!

Предположение оказалось верным, однако начал говорить мастер кратко и не столь охотно как о древесине. Похоже это информация была куда ценней, и расставаться просто так с ней Олливандер не хотел, но когда через минуту убежал за стеллажи, похоже встречать новых клиентов и оставил лишь «фантом присутствия», изображающий его деятельность, то этот фантом начал не сдерживаясь изливать монотонным соловьём столько информации о фениксах, что даже Хагрид внимал ему разинув рот, да еще судорожно что-то чиркая пером на полях своей замусоленной книжки, спеша воспользоваться случаем. Кстати книжка ли это вообще? Может дневник, просто непрезентабельный такой и старый?

Гаррик же поведал, что феникс, давший перо к моей палочке, отдал его добровольно, зная что оно пойдет в артефакт. Иначе получить перо живого феникса практически не возможно, ведь тот каждый раз перерождаясь, восстанавливает все свои повреждения, включая и выдранные перья, которые рассыпаются в прах лишаясь силы его присутствия.

Поскольку в артефакты идут далеко не все перья феникса, а только маховые и управляющие из хвоста — расстаётся с ними птица очень неохотно. И понятно почему: ухудшаются полётные характеристики, расстояние произвольной трансгрессии, масса доставляемого груза.

Отсутствие перьев не сказывается на возможностях огненной магии этой химеры, а также не влияет на количество «слёз» феникса.

К слову говоря «слёзы феникса» это вовсе не слёзы, а сама кровь птицы. Просто в уголках глаз, находятся единственно возможные каналы её передачи во внешний мир, обычно плотно закрытее. Потому и «плачет» феникс очень редко, ведь хотя его кровь, в отличии от подаренного оперения, и восстанавливается, но очень и очень медленно. И от слёз-крови, как раз, очень сильно зависит сила огненной магии птицы и длительность его существования без необходимости перерождаться. При полном запасе крови — феникс перерождается примерно раз в год, вырастая в молодую мощную особь за неделю. Разумеется, при достаточном питании и в магически насыщенном месте.

Фениксы, хоть и перерождаются, но отнюдь не бессмертны. Теоретически их вполне можно убить, история знает такие случаи, когда это чрезвычайно верное существо не могло оставить в беде своего мага, и не могло унестись в вихре универсальной трансгрессии верхними путями огненной стихии... Опять же, фениксы хоть и живут много столетий, но тоже умирают от старости. Кроме того, если феникс стал фамильяром того мага, то из-за их преданной натуры они просто уходят следом за умершим волшебником.

Для этого сначала выливают все «слёзы», лишаясь таким образом магической своей крови и способности возрождаться. А потом умирают, ложась на землю, раскрыв крылья и вытянув клюв в сторону могилы волшебника безошибочно указывая направление, где бы та ни находились. Вот именно с таких, в основном и берут перья и прочие ингредиенты. Причём магия ядра его уходит в останки, которые в принципе становятся нетленными, сохраняясь веками.

И да, кровь феникс также может давать только добровольно, насильно взять её не возможно, птица создана из огня и магии, как его не протыкай, рви и раздирай — он будет лишь терять магию в виде огня и искр, жизненные же органы у него свёрнуты в своеобразное внутреннее пространство. Недоступном внешнему воздействию. Такова природа этих редких самородных и практически неуязвимых химер. Ещё некоторую уязвимость обретают, когда находятся в форме пепла и цыплёнка…

Оп! И голос Гаррика вновь раздался у меня за спиной. С нотками досады он пробормотал:

— Впрочем, простите, я вас совсем заговорил, а ведь наверняка у вас много собственных дел?

Эх… Ну когда так выпроваживают ничего не осталось, как оставить семь галеонов платы, откланяться и выйти, плотно прикрыв дверь за собой.