Гарри Поттер и на самом деле (джен)

Макмиллан совершенно точно хотел пообщаться с героем магического мира. Комплименты сыпались из каждой фразы так, словно у книжника открылся внутри специальный рог изобилия. Впрочем, «игра в комплименты» всегда являлась элементом маркетинга, с помощью которого ушлые люди тестировали потенциального покупателя. Не важно, будь тот героем, правителем, красивой женщиной, кривым гоблином или просто зашёл посмотреть, «что там за новой вывеской».

Но искреннюю заинтересованность, поблескивающую в его глазах, не подделать. Похоже, Эрни действительно заинтересован, но уж точно не в личности в первый раз встреченного воочию пацана, хоть у него и шрам в виде молнии. Основное — пытается вытянуть информацию, выясняя отношение к погоде, запахам, гоблинам, чтению, форме облаков, цветам… На основании этого строит следующий комплимент, и так далее, выуживая всё больше и больше данных. Продавцы хорошие всегда так делают. Но дополнительно он определённо хочет разобраться в странном ощущении, предположительно от Поттера, хотя на самом деле — от появившегося в помещении философского камня.

Гм, я не много знаю о считывании мыслей в местной Поттериане. Но, к слову говоря, в прошлой жизни попадались физиономисты, что и японца с парализованным лицом читали без всякой магии. Ну-ка, протестируем, пока хозяин магазина потрясает очередным фолиантом, обложка которого морщится улыбкой, губки бантиком… Так, думаем отчётливо и с концентрацией:

«Понимаю, жополиз это работа…», «гибкость хребта — самое главное свойство слуги…»

Нет, не читает он прямые мысли никак, иначе хоть немножко бы, а дёрнулся. Поверхностная же легилименция — это, скорее, об эмоциях, которые у меня сейчас едва шевелятся.

Знай щебечет, лишь окидывает после каждой трели оценивающим взглядом. Противодействовать такому достаточно легко, если, конечно, желаешь противодействовать. Просто включаешь какое-нибудь стандартное выражение лица с характерными проявлениями. Там поджимаешь губы, чуть их скривив, к примеру, и приподнимаешь бровь в брезгливом недоумении. Нет, это выражение Снейп забил, судя по фильму. Дурашливо таращить глаза и приоткрывать рот в полуулыбке? Нет, это вроде забил Рон…

Ладно, пускай себе комплиментит. К слову говоря, опять вылез, похоже, «лордский хвост», это же надо так провокационно исследовать, рискуя поссориться со вполне себе полезным магом.

Они-то все в курсе, что комплименты — это лишь тестирование, поэтому и воспринимают в соответствии с моментом. Не понимают разве что дети, иностранцы да может быть ещё гриффиндорцы. Хотя нет, Хагрид явно скучает — определённо в курсе этой рутины.

Так или иначе, вместо того чтобы бросить горсть галеонов на прилавок и уйти с упаковкой книг для первого курса, мы проговорили у прилавка минут пятнадцать. За которые я, кроме массы ходов по строительству комплиментарных пирамид, узнал, что продаёт владелец книги не только по магии, но и изрядно развлекательных. Также я всегда могу заказать у него переводы с других языков и подписку на «стабилизацию» газет и журналов, что означает попросту копирование на долгоживущие носители.

Мол, «каждый род вашего уровня, сэр Поттер, поступает так, дабы сохранять сиюминутную и преходящую память времени веками».

«Сэр Поттер, сэр Поттер, сэр, сэр…» И да, пытаясь разобрать сплетения последней фразы, под навязчивое «сэрканье», что эхом пошло царапать мозг, я чуть было не дал предварительное согласие! А это уже в восьмидесяти процентах случаев продажа реальная!

Хагрид шагал широко, так что приходилось за ним бежать вприпрыжку. Он помахивал на ходу вязанкой моих книг, продев в петельку указательный палец, что едва в неё пролез, и беспокойно оглядывался, то и дело внимательно всматриваясь в небо и раздувая ноздри. Впрочем, метров через двести лавирований меж встречающимися волшебниками, занятыми повседневными разговорами, он успокоился и посмотрел на меня, щёлкающего пальцами:

— Прекрасно, ты, наконец, здесь, Хагрид, — выдохнул я. — Может быть, скажешь, что тебя беспокоит? Ну или хотя бы в карман положи книги? А то просто чудом упаковка от твоих взмахов не разрывается. Или, может, купим какой-нибудь школьный сундук?

Хагрид хмыкнул и действительно сунул упаковку за пазуху.

— Ну, больно подозрительно на меня книжник-то смотрел. Не нравится он мне, хотя вроде и не враг. Но следилок на себе не чувствую. Вроде бы. Ну да ничего, зайду к гоблинам почиститься вечером, а так пускай себе следит, если хочет. А сундук-то — да. Надо бы, того-этого… Но это дальше по улице, а пока в аптеку заглянем. У первого курса травки простые, в карман положу и ничего им там не сделается. Но смотри, чтоб у маглов они до Хогвартса продержались, ты их лишний раз из сундука не доставай. Выдохнутся быстро. О, вот, давай в эту аптеку зайдëм, Слизень и Джиггеры, значицца — Slug & Jiggers. Еë хозяин, Гораций Слизнорт, раньше профессором в Хогвартсе работал, так что отлично знает, что ученикам нужно. Там продавщица хорошая такая женщина, но очень на изучении непростительных повёрнута. Хобби у неё такое, так что не обижайся, если к шраму твоему прицепится. Несколько лет после пропажи Того-кого-нельзя... академики бороды друг другу драли, знаешь ли, споря по этому вопросу. Ну и Альбусу домыслы свои несли да ещё доплачивали, чтоб комментарий он свой авторитетный под публикацией… А, ладно это не интересно!

Я придержал челюсть, пытаясь на ходу переварить новый нехилый пакет информации, да выработать приемлемую линию поведения, а Хагрид распахнул длинной ручищей тёмно-зелёную дверь под навесом, украшенным зелёными коваными сплетениями на растительную тематику. Мне же, чтоб до неё добраться, пришлось преодолеть три высоких ступеньки.

В нос ударил, как боксерской перчаткой, коктейль разнообразных запахов, махом вынося из головы все мысли и расчëты. Захотелось одновременно расчихаться, раскашляться и расхохотаться по этому поводу.

— Головной пузырь не желаете ли? — сочувствующе вопросила высокая сухопарая женщина «около-пятидесяти» с неожиданно круглыми розовыми щёчками и фиолетовыми глазами, что при виде меня тут же стали круглыми, как у совы.

Наверное, выражение моего лица, по которому заструились от едких запахов слёзы, говорило само за себя, поскольку сквозь них я едва увидел взмах её палочки, после чего по лицу словно мазнули прохладным шёлком, и из всех запахов остался лишь аромат кислородной свежести.

Хагрид же смачно чихнул у меня за спиной и смущëнно буркнул:

— Мне не надо. Я же привыкши…

— Да, Хагрид? Неужели «привыкши»? — женщина упёрла руки в бока и грозно сдвинула брови. Сарказм её высокому и скрипучему голосу не шёл, как и две симметричные жилки, напрягшиеся на шее, подчёркивая возраст. Похоже, округление глаз произошло не из-за узнавания меня, такого замечательного, а в каких-то претензиях к великану.

— Ну я это… Давно зайти хотел так-то. Извиняюсь, значит, премного за… тот случай... А вот, кстати, познакомься, это тот самый Гарри Поттер! А эта милейшая продавщица, значит, помощница Горация Слизнорта — Розалинда Антигона Банг!

Хагрид уверенно махнул в её сторону правой рукой, а потом ещё раз и ещё шире, да ещё яростно шевеля бровями. Что я расшифровал, что эта женщина не просто друг, а вот прям друг-друг, и тот надеялся знакомством с распиаренным героем смягчить какой-то свой косяк. Лучше бы он мне по дороге, а не у самого порога вывалил об интересах продавщицы, вместо того, чтобы бояться книжника. Но ладно, попробуем:

— Приветствую, Розалинда Антигона. Надеюсь, какие-то размолвки с Хагридом, моим сопровождающим, не помешают вам продать мне комплект зельеварения для первого курса?

— Нет, разумеется. Прошу прощения за невольную вспышку, — сказала женщина, фиолетовые глаза которой вернулись в нормальный размер и смотрели цепко и с интересом. — Значит, вы Гарри Поттер, победитель Тёмного лорда, да?

— Возможно, по крайней мере, характерный шрам на лбу имеется, — кивнул я, приподняв ладонью чуб. — К сожалению, воспоминаний о победе у меня никаких нет.

Женщина встрепенулась и взгляд заискрился:

— А позвольте ещё раз посмотреть на шрам. Не поймите превратно, это профессиональный интерес, поверхностная диагностика, — сказала женщина, доставая из-под прилавка тонкую, как карандаш, красную палочку.

Хагрид у меня за спиной шумно выдохнул. Похоже, на время всего диалога затаил дыхание, ожидая, что его то ли обругают, то ли вовсе вышвырнут. Судя по дрогнувшему уголку рта женщины, боялся он как-то слишком уж активно. Как старший брат, делающий вид, что до ужаса боится младшую сестренку, чтоб повеселить малышку.

Женщина несколько раз взмахнула палочкой у меня перед лицом. По лбу словно мазнули кубиком льда, а потом провели горячей ладонью. И на мою вопросительно поднятую бровь она тут же отреагировала пояснениями:

— Источники повторяют, что Гарри Поттер пережил «Аваду», которую не переживал никто и никогда. Но это заклинание не оставляет следов. А форма шрама действительно похоже на глиф «авады», которую рисует кончик палочки. Вот только он зеркальный, как если бы заклинание выпустили из головы вовне. Теоретически, если бы оно было лучевым, а в голове было бы какое-то отражающее устройство, оно было бы возможным…

Взгляд женщины затуманился, а радужки глаз быстро задергались, как это бывает у умеющих быстро считать людей, практикующих раджа-йогу, но она почти сразу встряхнулась.

— Гарри, ты позволишь исследовать твой шрам подробнее? Это займёт минут десять. В подвале, хорошо?

Под напором потока информации у меня даже внутреннее лордство не возразило насчёт фамильярного отношения. «Не лучевое?» «Отражающее устройство?» Я с опаской глянул на Хагрида, а тот лишь развёл руками, что я перевёл как «чёрт его знает». А женщина перечисляла плюшки:

— Это безопасно, Рубеус тоже поместится, если пожелаешь стороннего наблюдателя, это медицинская магия, ничего запрещённого. Твоей магии не потребуется… Если что не понравится, просто прекратим да и всё. И приложу своей печатью документ об анализе, который ты сможешь показывать всем интересующимся, чтобы раз за разом не проходить одни и те же процедуры.

Ишь ты… Может, наоборот, пусть исследуют и галеоны брать? С другой стороны, за галеоны-то энтузиасты и череп вскроют да напилят ломтиками, не заботясь о сохранности испытуемого. Ну что же, огрызок Тома Редла, если ты есть, пора получить об этом справку. Это же какой кусок канона сразу игнорируется с тайнами Дамби и плясками вокруг головного крестража! Я вздохнул:

— Ну, тогда с вас все подробности об этом заклинании. Ответы на все мои возникающие по ходу исследований вопросы. Полученные сведения и их расшифровка. И полная конфиденциальность полученных результатов!

— Хорошо! И обеспечение комплектом зельевара за первый курс бесплатно! — радостно добавила энтузиастка, протягивая руку для рукопожатия. Я дал свою ладонь, а женщина вдруг схватила меня за предплечье возле локтя, заставив автоматически повторить её жест. Хагрид взмахнул своим зонтиком — и предплечья обвились серебристым браслетом, что удвоился после размыкания пожатия, после чего стал невидимым.

Пока я удивлялся будничности создания\подтверждения договорённости, магиня сделала жест палочки в сторону дверей, который завершился щелчком замка. Одновременно в углу помещения растаял кусок пола, скрывавший ступеньки вниз.

Внизу стояло множество полок, шкафов, этажерок и секций, из которых кое-где виднелись различные растения. Обычное требование, конечно, для ингредиентов — это изоляция друг от друга, но знающие толк в хранении специалисты, умеют расставлять так, чтобы обеспечить хранению эффект синергии. Соответственно, экзотическая вонь магазину была просто необходима. Тем не менее, Розалинда несколькими решительными жестами палочки заставила растянуться какие-то ширмы, выскочившие из стен, и кивнула на сиденье, похожее на плод любви электрического стула и кресла с потолочным сушуаром для закрепления причёсок.

От одного из жестов я почувствовал, как исчез головной пузырь, что, видимо, мешал исследованиям; впрочем, большую часть запахов фанатка непростительных уже удалила.

Я посочувствовал взглядом Хагриду, который заглядывал через ширму, согнувшись в низком для него помещении. Судя по тому, как морщится — запах, отодвинутый хозяйкой в сторону, стал особенно едким.

А исследовательница, вставлявшая в наголовник магического «сушуара» длинные кристаллы разных цветов и размахивающая палочкой, то и дело что-то записывая в пергамент, как и обещала, рассказывала мне о самом суровом непростительном заклинании, совершенно не стараясь подладить речь под ребёнка:

— «Авада» — заклинание, буквально означающее «отсоединить душу от тела». После его применения целевая жизнь в его поле действия заканчивается автоматически. Причём исход души происходит мгновенно из каждой клетки тела, не давая ни малейшей возможности магической оболочке удержать жизнь. Легенды говорят, что изобрел его Кадм Певерелл, легендарный некромант прошлого. Но… раздумья на эту тему спекулятивно-бездоказательны и теряются в глубине веков после отторжения входа в домен баронства замка Певереллов. Он называется ещё в тенях, замок Каслтон или замок Пик. Отторг его, кстати Джон Гонт, герцог Ланкастерский. И был вправе, поскольку Гонты — это родовое прозвище лордов магии Мраксов.

Розалинда с усилием взяла с уставленной ретортами мраморной столешницы внушительный диск с выгравированными рунами и, отклонившись всем телом назад от его веса, пошатываясь, прошла за спинку моего кресла, приладила на что-то и несколько раз со скрипом повернула, после чего я ощутил жар в районе поясницы. Впрочем, дискомфорта от этого не ощутил. А женщина продолжила свои непонятные действия, посматривая на часы с восемью стрелками, насаженными на нечто очень похожее на берцовую кость, торчащую из подлокотника:

— Так вот. Авада хоть и давнее изобретение, но она никогда не была боевым заклинанием. В его основе лежит сильное эмоциональное желание прекратить жизнь. Его применяли лишь лекари для эвтаназии больных в безнадёжных случаях и редкие некроманты-экспериментаторы.

На охоте Авада, как добивающее, категорически не рекомендуется, поскольку полностью «сдувает» магию объекта охоты. Также не рекомендовалась и в военных действиях, поскольку после неё враги становятся трупами, совершенно непригодными для магического использования.

Опять же, до восемнадцатого века у заклинания была очень малая дальность действия и несоразмерно высокие требования к точности жеста.

Однако, примерно в 1703 году Корвин Мракс сумел присоединить к заклинанию второй слог «Кедавра», позволяющий направлять движение заклинания своей волей, как и обычные чары, на конкретную персону и на значительное расстояние. В те времена хватало волшебников, способных запускать это заклинание на расстояние сто или даже двести футов. Даже делать это подряд несколько раз, несмотря на то что для каждого выброса требовалась огромная порция магии, тем большая, чем на большем расстоянии находился объект.

Корвин тогда создал знаменитую школу «одного заклинания», в которой отрабатывал с учениками полный спектр возможностей авады. Впрочем, школа долго не просуществовала, поскольку конклав волшебников, а впоследствии и Визенгамот проголосовал за категоричный запрет его применения. Заодно запретили из-за его ультимативного действия на всякий случай и все его производные.

— Понятно. А почему вы сказали, что заклинание не лучевое?

— Проявление авады, как зелёной вспышки, фиксировалось по исходу души из тела. Само же заклинание лишения жизни — по факту невидимое и площадное.

— Площадное? Значит, все попадающие в его поле падают замертво?

— Нет конечно. Волевое сопровождение в случае «Кедавры» означает фокусировку на конкретном субъекте. Невозможно броситься наперерез с целью загородить любимого человека грудью, к примеру. Разве что случайно и если маг плохо владеет этим заклинанием. Ну и одна авада всегда — одна душа. Зелёный луч, появился как раз после усовершенствования заклинания Мраксами и представляет собой не фактическую траекторию заклинания, а подсветку-целеуказатель, поскольку вести волей такое тяжёлое и энергоëмкое заклинание без этих костылей слишком трудно.

Заклинание представляет собой невидимый конус, вершина которого около тридцати градусов.

— Так разве это площадное? Тот же луч выходит, только пошире…

— Лучевыми заклинаниями называются заклятья в виде неизменяемого на всем протяжении заряда. Те, что от момента начала и до завершения представляют собой сплошной луч.

Женщина пожевала нижнюю губу и задумчиво повернула против часовой стрелки самый длинный торчащий из купола над головой на фут бледно-зелëный изумруд, я почувствовал давление за ушами и какую-то дрожь в висках, которые, впрочем, тут же прекратились. Женщина всплеснула руками, с досадой и изумлением сказав:

— Ничего нет! Мерлин, никаких зацепок. Мои предположения оказались неверными. Эх, какая была красивая гипотеза… Ну что же, видимо, придётся обратиться за информацией к Альбусу…

«Что? Аллё, где мой канонный крестраж!?»

— А что у вас за теория была, уважаемая Розалинда Антигона?

— Ах, уже не важно. Увы. Но вот, возьми оригинал исследования.

Женщина ударила кулаком по пергаменту, так что перо, зависшее над последней буквой, испуганно порхнуло в сторону. Внизу появился треугольный отпечаток со вписанной фиолетовой розой, от которого волной прошли сплетающиеся завитки, заставившие все буквы на мгновение вспыхнуть. Она дунула на свой перстень-печатку, словно остужая, и с досадой помахала рукой, требуя от Хагрида побыстрее освободить путь наверх.