Не имея звезды (гет)

14 августа 1995г, Лондон, площадь Гримо, №12

Стоило Герберту заявиться на улице перед явочной квартирой Ордена фанатов KFC, как его сразу взяли в оборот. Музыканта под белы ручки втащили в какой-то филиал аттракциона «дом с привидениями», где учинили настоящий допрос. Благо Аластор Грюм все еще пребывал на другом конце мира, выполняя задание самого Дамблдора, так что допрос обошелся без пыток и сыворотки правды.

Ланс, не тая, как на духу выложил всю подноготную, игнорируя направленные на него палочки какого-то негритоса с серьгой в «правильном» ухе и еще нескольких Авроров. Парень сказал что мол так и так, хреновые из магов конспираторы. Причем именно так и сказал, за что чуть не поплатился какими-то не самыми приятными чарами. Благо крика Миссис хватило, чтобы служивые угомонились.

В общем, по версии рокера, все оказалось довольно просто. Добрался до Норы, где просмотрел старые альбомы. Там самопальный детектив обнаружил фотку, на которой оказался запечатлен кусочек какой-то площади. Дальше Геб купил несколько буклетов с городскими видами и стал искать совпадения. После того как с этим было законченно, оставалось лишь обнаружить сам дом.

Сокрытый сотнями чар, он все же не мог полностью исчезнуть из этого мира, так что все что оставалось — удачно блефануть. Ланс попросту остановился на самом просматриваемом пяточке и стал ждать, когда же его заметят и сами затащат на хату.

— Так все и было? — спросил Кингсли, вертя в руках палочку.

— Клянусь своим медиатором, — проникновенно произнес Герберт.

— Чем? — хором поинтересовались волшебники.

— Ну такой штучкой, важной для каждого му...

— Герберт! — чуть ли не взвигнула Миссис.

— Спокойствие, — поднял руки Ланс, демонстрируя этот самый медиатор с автографом Тремонта. — Я вот про это говорю. Никакой пошлости и прочего. Хотя...

Никто не знает, что произошло бы после этого заявления, но в доме, а в частности — в обеденном зале совмещенном с кухней появились новые действующие лица. А именно — Альбус Дамблдор, сверкающей своей лиловой мантией и Гарри-бывший-подсудимый-Поттер.

— Ну как? — с придыханием спросила Миссис.

Над столом повисла гнетущая тишина, и лишь один Герберт старался не засмеяться, пряча лицо в ладони. Какие здесь могут быть вопросы, если Поттера привели сюда! Будь он осужден, его бы отправили в цугундер, а не со столь внушительным эскортом препроводили домой.

— Оправдан, — облегченно улыбнулся Гарри, смахивая со лба отросшую челку. — По всем пунктам.

Что тут началось. Кто-то смеялся. Другие аплодировали, многие стучали парня по плечам, а Миссис и вовсе решила продемонстрировать наглядный разливы Темзы путем прямого затопления помещения своими слезами счастья.

— Директор, — кивнул Ланс, незаметно протягивая руку к мешочку с лимонными дольками.

— Мистер Ланс, — лукаво улыбнулся Альбус, столь же незаметно отодвигая тот самый мешочек.

— О, вижу вы подготовились, — хмыкнул Проныра, когда его рука нащупала лишь пустоту.

— Воровство не украшает человека, — произнес директор, протягивая студенту несколько долек.

— Ничего не докажете, сэр, — Ланс благодарно принял угощение, сразу закидывая несколько долек в рот. — Плюф, я звефт’а.

Тут, кажется, Герберт что-то вспомнил и шлепнул себя по лбу. Как он мог забыть о самом важном!

— Господа, господа! — замахал руками Ланс, привлекая к себе внимание.

Но все были слишком заняты Поттером, чтобы повернуться к одному из самых известных волшебников-музыкантов этого времени. Решив что сей обидный факт весьма несправедлив, Проныра, не долго думая, придерживая шляпу рукой запрыгнул на стол.

— Минуточку внимания, — с этими словами Геб достал из своей увеличенной в пространстве сумки огромный мешок, как раз занимавший все это «увеличенное пространство». — Я этим летом много путешествовал, и как воспитанный человек привез всем сувениры. Но по дороге забыл что кому, так что, — Проныра сверкнул пиратским оскалом и высыпал на стол груду всякого хабара. Здесь были духи, различные финтифлюшки, бутылки с дорогим алкоголем, галстуки, рубашки, шарфы, магнитики на холодильник, халаты, тапочки, опять духи, опять выпивка, какие-то коробки, плюшевые игрушки, несколько поделок, и еще сто и одна вещичка, честно купленная на честно заработанные деньги. — Налетайте, — широко улыбнулся парень.

Он спрыгнул со стола, вручая Тонкс плюшевого, говорящего динозавра. Та засмеялась и попыталась по привычке потрепать парня за волосы, но не смогла. Малого того что ей мешала шляпа, так за эти пять лет парень вымахал под два метра, и миниатюрная ведьма уже больше не могла смотреть на старого приятеля сверху вниз.

Сперва, конечно, народ не очень активно разбирал сувениры, но потом все увлеклись этим делом. Особой популярностью пользовался винил с автографами известных музыкантов и плакаты с теми же подписями.

Герберт, гладя на улыбки людей, и сам улыбался. Он всегда любил делать подарки, но в бытность сироты не мог себе этого позволить. Так что сейчас парень буквально светился от радости, наблюдая за тем как расходятся сувениры.

— Еще дольку, мой мальчик? — хитро подмигнул Дамблдор.

— Спасибо, сэр.

Два волшебника жевали только ими любимое угощение, каждый думая о чем-то своем.

— Эй. Псс.

Герберт обернулся и увидел две рыжие шевелюры, прячущиеся на лестнице. Понятное дело — Близнецы. Ланс незаметно выскользнул из кухни, сразу попадая в оборот своих новых деловых партнеров. Герберт всегда хотел вложиться в дело Фреда и Джорджа, считая их настоящими «прогрессорами». Вот посреди турне он и отправил им пять ытсяч галеонов, с требованием обеспечить себе тридцать процентов акций от будущего предприятия. Музыка музыкой, а Герберт всегда отличался определенной деловой жилкой, о чем говорили его мало законные махинации на первых курсах.

— Ну как? — спросил парень, когда троица заперлась в комнате братьев.

— Пучком, — кивнул Фред, буквальная запрыгивая на кровать. — Уже купили помещение в Косом.

— Осталось только наладить поставки, — продолжил Джордж. — Ну все остальное — пиар, сбыт, склады и так далее.

— Через месяцев семь — восемь, сможем открыться.

— Но нам все равно...

— ... не ясно, зачем ты...

— ... хочешь открыть филиал в Нью-Салеме.

— За ним будущее, — пожал плечами Ланс, с интересом поглядывая на новую разработку близнецов. — Но самое важное — вы придумали название?

Дред и Фордж переглянулись, а потом хором прошептали, понизив голос до заговорщицкого шепота.

— «Twins&Wriggler corp.»

— Круто!

Вечер того же дня

— Так за что ты говоришь, тебя в оборот взяли?

— Эм...

— Да, ладно тебе братуха! Все свои, все невиновные! Бугор вон только темнит что-то...

— Я... эм...

Для того чтобы вы лучше осознали ситуацию, стоит описать декорации. Герберт сидел на корточках, дымя дешевой сигаретой, облачившись в треники и тельняшку. Рядом на диване сидел суровый Сириус, силившийся не рассмеяться. Поттер тоже сидел на «кортанах», вот только его давила к земле лапища Геба, лежавшая у Героя на шее.

— Слухи, браток, ну шо хы как нема родного. С’эш сбрехаемся на сём замесе.

— Эм...

— Бугор, — Ланс повернулся к «суровому» крестному очкарика. — Сей перец нема шпрехает по фене.

Глаза Поттера уже почти вылезли из орбит, когда Сириус чинно провел рукой по шее и опасно сверкнул глазами.

— А ну прекратите! — раздался визг с кухни, где во всю орудовали Миссис и Тонкс с Дэнжер на подхвате. — Герберт переоденься и затуши сигарету! Сириус перестань издеваться над мальчиками и помоги с сервировкой! Гарри, иди отдохни мой мальчик.

— Ну е мое, — возмутился Ланс. — Не дают трем ЗэКа нормально поговорить. Это нарушение прав человека! Я буду жаловаться в Сенат и за вами пришлют типов в балахонах и со светящимися палками!

Сириус не выдержал и засмеялся своим чуть лающим смехом, а Гарри так и не понял, о чем говорил Герберт и чего он хотел.

Ланс, задумавшись на тему что магов балахонами не напугаешь и у них самих палки светятся, попытался задвинуть Тонкс «да прибудет с тобой Сила», но та не оценила высказывания, что убедило Проныру в том, что маги все же не джедаи. В общем, юноше пришлось переодеться, пообещав больше не строить из себя малолетнего преступника. Конечно Проныра предварительно скрестил пальцы за спиной, потому что подобные подколы ему очень нравились.

Уже совсем скоро за столом собралось огромное количество народу. Здесь сидело не только почти все семейство Уизли (за исключением трех старших братьев), а так же Золотое Трио, но еще и сам Ланс, Сириус Блэк, Тонкс (и не рискуйте произносить вслух её имя), профессор Люпин, Кингсли Шеклбот, Наземникус Флетчер и еще несколько Ароров, чьих имен Геб не знал. В общем вся честная компания собиралась отпраздновать оправдание Поттера за «семейным» ужином.

— Не, ну серьезно, — возмутился Геб, благодарно принимая тарелку полную аппетитного рагу. — За что тебя, Поттер, повязали то? Неужто все же проклял родственничков?

— Герберт! — возмутилась Миссис.

— А я чо, а я ничо, — развел руками парень, чья шляпа покоилась на подоконнике.

Пусть Геб и не снимал её в помещении, как положено джентльмену, но все же не рисковал садится за стол с покрытой головой — это верх неприличия.

— Гарри расскажи ему, — вздохнула Гермиона. — А то Ланс не знает, что такое «отстать».

Поттер глянул в сторону крестного, но тот приободряющее кивнул. Не то чтобы Сириус испытывал безграничное доверие к единственному «слизеринцу за столом», но и опаски тот не вызывал.

— Я подрался с двумя дементорами, — немного стеснительно, в своем репертуаре, пробурчал очкарик.

— Молоток! — уважительно кивнул Ланс. — Во это я понимаю! И как, кто кого? Хотя глупый вопрос конечно...

— Герберт! — снова прикрикнула Миссис. — Гарри попал в беду и это не повод для восторгов! Ты не представляешь, как это опасно — столкнуться с дементором, а тут их было сразу два! Гарри уцелел только чудом! Ведь рядом не было ни одного взрослого чтобы помочь, это куда страшнее Турнира!

Проныра немного подумал, а потом развел руками. За столом продолжил разговаривать. В основном обсуждали всякие незначительные новости, старательно обходя «темно-лордовскую» тему. Впрочем, оно и понятно. Кому захочется обсуждать весь этот мрачняк за ужином, когда собралось столько народу. Так что беседа шла пусть и оживленная, но явно разбавленная и немного пустая. Хотя, признаться, это нисколько её не портило.

— Как каникулы, Грейнджер? — с прищуром спросил Ланс. — Как вилла у Крама?

Проныра с легким злорадством наблюдал за тем, как Рон активно пытается скрыть свою ревность. Еще бы — девушка, которая тебе нравится, половину лета провела с самим Виктором Крамом у него же на вилле. Тут только олух бы не рисовал в своем воображение картины, от которых сердце струной вытягивается и наматывается на невидимое и несуществующее веретено.

— Вполне сносно, — нейтральным тоном произнесла Грейнджер. — Я больше времени проводила на экскурсиях и в музеях, чем на вилле.

Пусть Ланс и знал, что у Крама ничего не было с Дэнжер, но Уизли-номер-шесть нет! Кажется у Геба появился способ как доставить Рону массу душевных терзаний всего парой комментариев. Слизеринец в душе юноши ликовал и отплясывал джигу.

— Кстати, — подал голос здоровенный негр. — Не поверите. Сегодня у дверей Аврората нашли Джона Кермекса!

— Нашли? — переспросила Тонкс.

— Джона Кекса? — переспросили близнецы.

— Это что за перец? — закончил Ланс.

— Теперь уже никто, — пожал плечами Кингсли. — А раньше был наемным Обливейтером. За достойную плату мог стереть память кому угодно. За подобную деятельность его уже почти десять лет разыскивал Аврорат.

— А это так опасно? — спросил Рон. — Вроде в Мунго лечат такое...

Тут Трио, как и Ланс, вспомнили Локхарта, но у того случай особый — поражение сломанной палочкой, что нанесло непоправимый вред психике. Впрочем даже в такой тяжелой ситуации тамошние медики рассчитывают на прогресс в лечении. В волшебной больнице работают настоящие Врачи, с большой буквы.

— Кермекс слыл профессионалом, — продолжил Шеклбот. — Он мог не только стереть память, но и вложить в голову нужные мысли.

Проныра поперхнулся и уставился на одного из самых авторитетных Авроров.

— А он черные очки не носил? — поинтересовался Геб. — А палочка была не стальной с красной лампочкой на конце?

— Нет, — отрезал Кингсли.

— Допрос скоро проведут? — впервые за вечер к беседе подключился Мистер, втихаря почитывающий журнал юного электроника.

— В том-то все и дело, — развел руками афро-англичанин. — Допросить его не получится по той причине, что на лице у Джона выжжено заклинание из Старших Рун. Конечно можно нанять профи для расшифровки, но министру нужно громкое дело, поддерживающее имидж. Так что на следующей недели Кермекса почти без суда и следствия приговорят к поцелую.

За столом ахнули, Герберт смолчал. Во многих странах существует институт смертной казни, так что нечего удивляться, что и у магов есть подобная фишка.

— Давайте сменим тему, — поморщилась Тонкс, которой было неприятно обсуждать подобное. Начинающий Аврор все еще страдала романтическими иллюзиями, от которых никак не желала избавляться. Хотя, в этом её винить не стоит. Многие люди постарше отказывались снимать розовые очки, идя по жизни наивными олухами. — Геби, ты как лето-то провел?

— Хм, — задумался парень. Вспоминая все, что произошло за эти два с половиной месяца. — Да ничего особенного. Каникулы как каникулы.

— Ну-ну, — Тонкс лукаво сверкнула глазами, меняющими цвет со скоростью сломанного светофора. — А газеты правду писали?

— Газеты? Правду?! Это анекдот такой?

— Ой, да ладно тебе. Ты действительно спал с Вики?

Миссис хотела было уже прикрикнуть на Тонкс, но задохнулась на половине слова. Матриах рыжего семейства привыкла всех одергивать по имени, а в этот раз нужно было по фамилии, вот мозг и не сумел переориентироваться, в результате чего Миссис выпала в осадок. Остальные же из присутствующих явно немного любопытствовали по этому вопросу. Кто-то даже не очень это скрывал, например — Сириус. Он и вовсе повернулся к Гебу с таким видом, будто ожидал подробного пересказа со всеми деталями.

— Ну да, — спокойно кивнул Проныра. — Было дело.

— Герберт! — взвизгнула тучная, но милая женщина.

— А я чо? А я ничо, — повторился парень.

— И как? — не отставала Тонкс.

— Хмм, — протянул парень, постукивая вылизанной ложкой по подбородку. — Скажу так, с Вики — на шестерочку.

Кто-то покраснел, другие сделали вид что ничего не слышали. Особенно на этом поприще преуспел Рональд, старательно делающий вид что этот разговор его не интересует, но сам при этом то и дело с завистью глазел на музыканта.

— Всего на шесть?

— Ага, — снова кивнул Ланс, радуясь, что может вернуть подруге старый укол с запиской, оставленной в гостиничном номере. — Вот, к примеру, с готовой на все фанаткой — семь баллов, с двумя готовыми на все фанатками — восемь. С двумя готовыми на все фанатками и пакетом отборной травки — все девять!

В этот раз Миссис не могла смолчать.

— Герберт! Чтобы я больше такого не слышала! Будь добр забрать посуду и пойти вон! Ты наказан!

Ланс пожал плечами — все равно он уже доел, так что и тарелку не пришлось брать. Накинув шляпу и положив на её полу обожравшегося и разомлевшего Роджера, Герберт двинулся к своей комнате. Она находилось почти у чердака, и только специальные чары не позволяли помещению пропахнуть отходами жизнедеятельности здоровенного гиппогрифа.

— А десять? — крикнула в след Тонкс.

Герберт вспомнил запах свежего, крепкого кофе, смешанного с ароматом крови и кипящего золота.

— А десять это миф. Но если ты хочешь его опровергнуть...

— Герберт!

— Все-все. Умолкаю. Исчезаю.

Тем же вечером, Англия, место положения неизвестно

За длинным дубовым столом собралось всего несколько человек — те члены Ближнего Круга, что смогли не только остаться на свободе, но и вновь добиться расположения Темного Лорда. Многие муки испытали Пожиратели, явившиеся после воскрешения своего хозяина, но еще больше страданий ( а потом и смерть) рухнули на голову тем, кто решил спрятаться, таясь в самых темных углах. Но эти трусы забыли об одном — в какой бы тьме ты не скрывался, а повелитель этой самой тьмы отыщет тебя даже на том свете.

Том Риддл сидел во главе стола, изредка кидая Нагайне — гигантской змее кусочки мяса, оставшиеся от последнего предателя. Бывший босота и вор, а так же воспитанник приюта «св. Фредерика» разглядывал своих последователей. Те представляли еще более жалкое зрелище, нежели сам ослабевший лорд, вынужденный жить в мире без зеркал — воскрешение взяло свое плату, скрестив человеческую и анимагическую сущность мага, превратив его в чудовище. Конечно Риддл рассчитывал исправить этот небольшой недостаток, но все это после победы, сейчас главное правильно воспользоваться инициативой, созданной самим Министром, отрицающим воскрешение самого темного Мага столетия.

Размышления главаря банды (а Том себя иначе и не видел) прервало шуршание перьев. А спустя всего несколько секунд перед лордом опустилась обыкновенная почтовая сова, которую можно арендовать за пару серебряных монеток, именуемых «сиклями».

Сидевший неподалеку Снейп, вернувший высокий ранг среди Пожирателей, с подозрением глянул на нежданного почтальона. Никто в мире не должен был знать местоположения явочного поместья, а значит — послать сову.

— Милорд, — Северус склонил голову, обнажая свою черную, кривую палочку. — Позвольте?

Том взмахнул рукой и зельевар сразу замолчал — никто из здравомыслящих людей не станет перечить Лорду. Риддл некоторое время изучал сову, а потом взмахом руки забрал у той послание, вложив в мешочек ровно три кната. Сова, получив вознаграждение, перешла на первую космическую, разве что не мгновенно покидая страшное помещение и не менее страшных людей.

Редко что могло заинтересовать видавшего виды Черного Мага, но в этот раз кто-то справился с нетривиальной задачей. Бандит, по кличке «Темный Лорд» повертел в руках странное письмо. Странное потому, что это был вовсе не запечатанный воском пергаментный квадратик, а самый обычный конверт с парой марок и смайликом, нарисованным вместо обратного адреса.

Риддл щелкнул пальцами и конверт испарился оставив после себя лишь обгрызенный клочок бумаги — писали явно наспех.

«Здорово крестный!

В общем, ты там небось занят всякими злодействами, так что перейду сразу к делу. Чтобы ты не предлагал — я не интересуюсь. На этом все.

P.S. спасибо за перо!»

Риддл еще несколько раз перечитал записку, не понимая кто это мог прислать. В очередной раз наткнувшись на постскриптум, Том, наконец, вспомнил. Перед его глазами возник наглый, почти тринадцатилетний мальчишка, одетый в какие-то непотребные обноски, с банданой на голову и гитарным футляром за спиной.

Том некоторое время сидел надвигаясь, а потом зашелся истеричным хохотом. Пожиратели в испуге жались в спинки стульев. Каждый знал, что за подобным смехом может последовать пытка провинившегося или не оправдавшего ожидания. Но Лорд все хохотал, а заклятья так и не срывались с его палочки.

Риддл же находил ситуацию весьма забавной. Ведь он мог догадаться еще тогда — почти пять лет назад. Ведь какой первокурсник сможет так лихо управляться с огненными чарами, если только в его жилах не течет кровь Ифрита. Да, все встало на свои места.

Том внезапно замолк, а в его змеиных глазах отразилось вполне человеческое беспокойство.

— Отмените приказ! — рявкнул Лорд.

— Какой, мой повелитель? — склонился в поклоне Северус.

— Ты сам знаешь какой! — прошипел Вол-де-Морт и от давления его магии стеклянной крошкой брызнули древние витражи, а камень под ногами зазмеился страшными трещинами.

— Мой повелитель, — сглотнул Снейп, понимая, что гнева не избежать. — Но приказ был приведен в исполнение два часа назад.

Ночью, площадь Гримо №12.

На кухне собралось все страшнее поколение, включая Альбуса Дамблдора. По прежнему отсутствовал лишь Аластор Грюм, все еще не вернувшись с задания. Директор больше не видел смысла разыскивать скорее всего погибшего Артура Либефлема, но отставной Аврор все еще хотел отыскать сына чело... Ифрита, лишившего его ноги и глаза.

— Мальчик не должен об этом узнать, — печально вздохнула Миссис, только что выслушавшая рассказ Брувстера, потерявшего в недавнем бою четверых Авроров.

— Я поставлю чары — ни одна сова не доставит завтрашнюю газету, — поддержал жену Мистер.

— Мелкий все равно все выяснит, — обреченно произнесла Тонкс.

— Герберт не простит меня, — спокойно, но немного грустно сказал Дамблдор, машинально жующий лимонную дольку, внезапно ставшую абсолютно безвкусной.

Народ промолчал. Каждый знал, что, да — не простит. Чтобы ни произошло после, но этого Герберт Ланс никогда не сможет простить. Даже если ему сотрут память, лишив воспоминаний о детстве. В этот самый момент в Скэри-Сквер мчались кареты скорой помощи — объявлена эпидемия вирусного заболевания. Пока поражен лишь один дом, стоявший в центре района. Дом, со старым, прогнившем крыльцом, на чьих перилах даже уже облупилась зеленая краска.

15 августа 1995г, Лондон, площадь Гримо, №12

Герберт сидел на кухне, держа в руках Малышку и наигрывая радужные, бессмертные ритмы Боба Марлей — одного из любимых музыкантов юноши. Рокер сидел в одних только семейниках с изображением Микки-Мауса, ну и, конечно же, со шляпой на голове. Закинув ноги на стол, покачивая на пальцах резиновые шлепки, Проныра тихонько напевал текст песни, изредка затягиваясь сигаретой и отпивая из чашки крепкий кофе без молока и сахара.

Первой в кухню спустилась взлохмаченная Грейнджер. Ланс не мог не признать, что у девушки — его ровесницы, округлилось уже все что должно было округлиться, а после операции на зубах, проведенной месье Поттером, Гермиона стала очень даже миленькой, но все равно оставалась не во вкусе Геба.

Часы показывали полседьмого утра, и неудивительно что Гермиона, привыкшая к полному одиночеству этот ранний час, спустилась в кухню в одном нижнем белье. Леди подошла к холодильнику, недоумевая — кто мог оставить включенным радио, взяла бутылку с холодной водой и только после этого заметила Ланса.

Грейнджер вскрикнула и попыталась прикрыть все, что обязана в такой ситуации прикрыть приличная девушка. Увы, бутылка сего маневра не одобрила и поэтому упала, расплескивая воду по полу.

— Герберт? Что ты здесь делаешь?!

— Сижу. Играю. Примус починяю.

Грейнджер, наверно, собиралась сказать что-то обидное и явно язвительное, но Ланс её опередил.

— Слушай, — Геб отложил гитару и уставился на смущенную однокурсницу. — Вот скажи — ты же сейчас в белье, а смущаешься будто голая, при этом на пляже бикини еще уже и тоньше этого неглиже, но никакого смущения нет. В чем логика?

Дэнжер прошипела нечто нечленораздельное, потом с жаром процедила:

— Козел, — и упорхнула в сторону лестницы.

Ланс пожал плечами и продолжил играть. Через час на кухне появилась Миссис, погнавшая Проныру «приобретать человеческий вид». Геб, в назидание, обернулся котом и вальяжной походкой отправился выполнять указание. В комнате юноша накинул футболку с бриджами и снова спустился вниз, где уже собралась вся компашка.

Один завтрак спустя

— Вот.

Именно с этими словами, вернее — словом, Миссис вручила молодому поколению боевые принадлежности, включающие в себя швабры, ведра, моющие средства, щетки, резиновые перчатки и прочие атрибуты профессионального полового.

— Ну мааам, — заныл Рон.

— Не кривись, — от строгости голос мадам даже немного звенел. — Все должны потрудится на общее благо.

Герберт, не долго думая, повязал на голову тряпку, предварительно спрятав шляпу в Сундучище, с гордостью принял швабру с ведром и отправился на бой с грязью и мелкими злыми духами, родившимися из старых, проклятых темно-магических артефактов. Они не представляли угрозы, но портили атмосферу.

— Какого черта мы должны этим заниматься? — пыхтел Рональд, начищая стены в холле. — Пашем, словно домовые эльфы.

Близнецы поддержали брата дружным мычанием, но судя по их переглядам, шутники планировали какой-то розыгрыш. Гермиона чистила рамы, Джинни прыскала раствором на исчезающих духов, а Поттер и Ланс драили пол. Герберт, повязавший на голову бандану, закатал штанины бриджей и завернул «рукава» футболки, становясь похожим на какого-нибудь студента, подрабатывающего летом на строительстве стадиона для каких-то там игр...

— Эх, — с улыбкой выдохнул Геб, опираясь на швабру и устраивая себе небольшой перекур — во всех смыслах этого слова. Кстати Роджер тоже не филонил, он, облаченный в одежды уборщика, миниатюрной шваброй сражался со столь же миниатюрными духами. — Видели бы меня мои фанаты. Уже представляю заголовки газет — «Герберт Ланс и Старшая Швабра».

— Как-будто газетам не о чем больше писать, кроме как о тебе, — презрительно фыркнула Гермиона, все еще не забывшая утренний инцидент.

— Вообще-то, милочка, я уже почти месяц как оккупировал большинство первых полос, — козырнул Ланс.

— И что, — пожала плечами девушка. — Если ты решил меряться этим, то про Гарри пишут больше.

— А вот и фиг, — Ланс вернулся к работе, пяткой отгоняя назойливого духа, решившего сжевать шлепку. — Про Поттера пишут только в Англии, да и чего греха таить — мне чтобы стать известным не потребовался шрам на лбу.

На это Грейнджер ответить было нечего, но зато нашелся Гарри, орудующий инструментом так же ловко, как и сам Геб. У обоих парней имелось достаточно опыта в обращении с подобными агрегатами.

— Лучше бы не писали, — буркнул Лохматый, выжимая тряпку над ведром.

— Да ты чего! — возмутился Ланс, добавляя в воду еще немного порошка. — Это ж так круто! Известность, фанатки, всеобщее внимание, всякие иные преференции. Меня, вон, Авроры почти никогда не штрафуют, только автографы просят.

Рон начал походить пятнами, но не будем обращать внимание на комплексы и закидоны этого горилла-подобного человека.

— Ага, — иронично кивнул Поттер. — Только если тебя не выставляют на всеобщее обозрение в качестве сумасшедшего лжеца.

— Черный пиар, — со знанием дела протянул Ланс. — Тоже хорошо. К тому же если обвинения ложны, то рано или поздно им дадут опровержение, которое только поднимет уровень известности.

— Тебе легко говорить.

— Ну да, — Ланс мигом посмурнел и отвернулся. — Роль страдающего великомученика так прекрасна и заманчива. Еще давай в подол Грейнджер поплачь.

— Что ты хочешь этим сказать? — с угрозой в голосе спросил Поттер, которого в последнее время раздражало буквально всё и все. Он чувствовал в себе какую-то неоправданную, словно чужую ярость.

— Дай-ка подумать, — Ланс сделал вид что задумался, а потом сказал с презрением. — То что ты всех за..бал своим бесконечным нытьем и...

Ну успел рокер договорить, как Поттер отправил слизеринца в полет мощным, прямым ударом с правой. Натренированный ловец хоть и не был сильным, но зато стал чертовски быстрым. Ланс даже не успел ничего понять, как обнаружил себя падающим на стойку с зонтиками. Свернув её спиной, юноша неудачно взмахнул рукой, стягивая портьеру с какого-то портрета. В тот же миг коридор затопил мерзкий вопль:

— ПОГАНЫЕ ГРЯЗНОКРОВКИ! МОЙ ДОМ ЗАПОЛОНИЛИ МЕРЗКИЕ ОТРОДЬЯ, НЕДОСТОЙНЫЕ ЧИСТИТЬ НУЖНИКИ СЛАВНОГО ДОМА БЛЭК! ПОГАНЬ! ТВАРИ! МРАЗИ!

Ланс в шоке поднял голову и увидел красивую, молодящуюся леди с черными волосами, и даже в таком возрасте — прекрасным лицом. Правда общее впечатление портил тот факт, что портрет орал так громко и такими оборотами, что даже у бывалого босяка уши заворачивались в трубочку.

Проныра все еще разглядывал мадам, а та внезапно опустила взгляд и поток её брани замолк. Как вы помните — у Геба сложились не самые лучшие отношения как с эктоплазменными, так и с портретами. Видимо эта дамочка не стала исключением.

Впрочем, уже меньше через секунду эта тетка зашлась истеричным хохотом, держась нарисованными руками за плоский живот под большой, упругой, но тоже нарисованной грудью.

— Заткнись, — прорычали где-то у лестницы и портрет снова скрылся за портьерой. На ступеньках стоял Сириус, убиравший в карман палочку. — Забыли тебя предупредить Геб — не трогай стойку, а то маман опять раскричится.

— Так это твоя...

— Ага, — кивнул бывший заключенный.

— Черт. Без обид, но в такие моменты я обожаю свое сиротство.

Блэк неопределенно хмыкнул и только сейчас обнаружил тот факт, что у его крестника разбиты костяшки на правой руке, а у Ланса по подбородку резво стекает струйка крови из рассеченной губы.

— Что у вас произошло?

— Ничего, — хором ответили две знаменитости.

— Пар выпускаем, — пояснил Ланс, отряхиваясь от пыли.

Сириус еще некоторое время посверлил ребят глазами, а потом, махнув на это дело рукой, свалил по своим делам. Хотя какие могут быть дела у человека, который сперва тринадцать лет просидел в камере, а сейчас вынужден жить в четырёх стенах и все это без доступной ба... женщины под боком. В общем, дел у Сириуса почти не было, но он создавал видимость абсолютной занятости, чтобы свести встречи с Нюниусом к минимуму.

— Эх, — вздохнул Ланс, поправляя съехавшую бандану. — Дедовщина в действии — им же на раз два здесь убраться, так нет — молодежь запрягают.

— Твоя правда Геби...

— ... может маленькая диверсия...

— ... скрасит наше бренное существование?

Увы, эту короткую реплику расслышала проходившая мимо Миссис, так что уже через полчаса юные волшебники выли волками, цедили проклятья и грязно ругались, но все это мысленно, потому как под пристальным взором прапорщика Молли Уизли бойцы строй бата не имели возможности даже попыхтеть, не то что отвлечься от ратных подвигов во славу отчизны в целом и рода Блэк в частности.

Район работ сместился с холла на первый этаж, где в комнатах жили проказники-пикси и прочие духи, чьи шутки редко когда заканчивались добром. Волшебники, вооружённые спреями варки самой Миссис, опрыскивали шторы и самые темные углы, в попытке выгнать оттуда крылатых тварей, охочих до несмешных развлечений.

В это недетское время, когда приличные дети (простите за каламбур) во всю втыкали у телевизора или гуляли с друзьями и подругами, подрастающие поколение Уизли (за исключением Близнецов), а так же Поттер с Грейндежр сражались с вредными недо-феями. Гарри, войдя в свой знаменитый боевой кураж, лихо орудовал шваброй в недрах расширенного в пространстве платяного шкафа, в котором некогда жили шубы, а теперь пришедшие им на смену пикси. По слухам, феи не только пожрали меха и ткани, но еще и дверь в некое иное измерение. Но, скорее всего, это просто нелепая присказка крестного Героя, любившего пошутить.

Джинни в паре с Гермионой, глушили летунов прыскалками, а Рон ловил их сачком и складывал в зачарованный пакет, откуда пакостникам уже не выбраться. И если вам это кажется простым, то возьмите средство для мытья окон, поверните крышку на «spray», а после этого попробуйте сшибить муху... Ладно, признаю, муха намного меньше пикси, тогда... — воробья. Да, попробуйте попасть спреем в воробья и узнайте всю степень не только негодования, обуявшего студентов, но и немалую долю азарта, присущего истинным гриффиндорцам.

В тот самый момент, когда был захвачен очередной трехдюймовый диверсант, в комнате появились новые действующие лица. Хотя... вернее будет сказать не «появились» а феерично ворвались, открыв дверь мощным пинком ноги. На пороге, как нетрудно догадаться, стоял Ланс, а над плечом у слизеринца завис миниатюрный Роджер. Оба были одеты самым вызывающим образом. Ланс напялил какие-то коричневые кожаные штаны, по швам которых шли длинные ремешки, будто на штанах индейцев, на ногах — ботфорты с узорами, тонким, стальным носом и высоким каблуком. Красная рубаха на распашку, широкополая шляпа, а на поясе — перевязь с двумя кобурами. Во рту же туда-сюда кочевала хрестоматийная зубочистка. Роджер, несмотря на свои габариты, выглядел точно так же.

— Вот я и нашел твою банду, Грязный Дрой, — просвистел Ланс. Руки его дрожали над рукоятями... опрыскивателей, каким-то неведомым образом засунутых в кобуру. — Не думал же ты что сможешь спрятаться от шерифского правосудия в этой чертовой дыре.

Гриффиндорцы зависли, как, собственно, и пикси к которому обращался известный музыкант. Ланс продолжал пожевывать зубочистку, нервно подергивая пальцами над курком опрыскивателя. Роджи внезапно сменил наряд. Он напялил пончо, сомбреро и схватил гитару, заиграв мотивчик из всем известного вестерна.

— Пришло время узнать кто быстрее, — Геб показательно сплюнул зубочистку, и надвинул шляпу на глаза.

Роджер юркнул за стену, вытащил оттуда какой-то сферо-образный куст, а потом закинул его, покатив между пикси и явно сумасшедшим рокером. После этого дракончик вернулся к игре, ускорив ритм и взяв на несколько ладов повыше, тем самым накаляя атмосферу.

Как только самодельное, картонное перекати-поле ударилось о противоположную стену, Ланс с немыслимой скоростью выхватил из кобуры опрыскиватель... вернее выхватил бы, если бы тот так не вовремя не застрял в растянутой коже.

— Вот черт, — только и успел произнести не состоявшийся ковбой.

Пикси, не растерявшись, с боевым кличем понесся на встречу врагу. Мелкий дух, непонятно откуда доставший клавишу от старой клавиатуры, ударил ею прямо в глаз ряженного шерифа, затем показал язык, и скрылся во тьме коридора.

— О нет! — воскликнул Ланс, заваливаясь на спину.

Вопреки тому факту что болел глаз, парень схватился за живот, словно именно туда угодила вражеская пуля.

— Свет меркнет, — прохрипел юноша, зажмуривший пострадавший орган. Роджер вновь переоблачился, напялив черную, траурную фату и принявшись громко хлюпать в белый плоточек. — Скажи им, — хрипел якобы умирающий, якобы шериф. — Скажи им... скажи... что я нес возмездие во имя луны!

Тело парня вздрогнуло в последний раз и тот замер навеки. Погибающий шериф знал, что его верные поклон... последователи, читай — помощники шерифы, никогда не простят «Грязному Дрою» такой х..ни как убийство миляги парня, самого быстрого стрелка на диком западе — маршала Герберта Ланса.

В своих фантазиях, искаженных недавно просмотренным вестерном, Проныра пребывал не очень долго. Из воображения себя на месте знаменитого актера Ланса вывела струя, ударившая по лицу. Взбрыкнувшись, рокер поморщился и вскочил на ноги. Бывшего бандита держали на мушке две девушки, решительно настроенные на утопление всем известного анимага, отчаянно не любившего воду.

— Это война, — оскалился Проныра, все же вытаскивая свою прыскалку.

После этого сложно сказать с чем сражались юные маги — то ли с пикси, то ли друг с другом. Так же вопросом остается каким образом к водяному побоищу присоединились Тонкс, Люпин и Блэк. Но, возможно, на подобные вопросы и не стоит искать каких-либо вразумительных ответов. Как бы то ни было, а в нечестной, и порой даже «подлой» борьбе (Люпин и Блэк активно пользовались палочками, с ангельскими лицами заверяя молодняк в том, что с ног их сшибают через чур умелые выстрелы, а вовсе не мощные Агуаменти) победу одержала Миссис, сделавшая втык всем и каждому и вернувшая воцарившийся на этаже хаос в прежнее урсло серых будней банального стройбата. Увы, подвиг маленького пикси, свалившего гиганта всего одной клавишей, остался забыт.

Вечером на кухне было как всегда оживленно. Тонкс слушая Ремуса, тепло тому улыбалась, вовремя кивая и искренне смеясь над умными и такими тонкими шутками. Бывший профессор, а ныне посредник между Орденом и оборотнями даже не замечал, какое впечатление он производит на метоморфа, но это не так и важно. Сама же девушка, сверкая искорками в глазах, испытывала некую благодарность по отношению к Лансу, который в данный момент весело смеялся вместе с Близнецами, Гарри и Сириусом. Девушка, считавшая что вправе говорить «я знаю Проныру дольше всех», была уверена в некоем магическом даре парнишки. Тот не проявлялся в особых способностях или каким-нибудь ином колдовском таланте. Но тем не менее оставался поистине волшебным. Ведь где бы не появлялся музыкант, там всегда звучал смех, а в воздухе звенела радость.

Герберт, оценив прикол Блэка, красовался перед публикой своими кошачьими ушами, в одном из которых сверкала огромная, гоблинская серьга, а на другом качалась магазинная бирка. Блэк хвастался что это заклинание однажды применил против «профессора Снейпа», а Миссис все кричала, чтобы Сириус больше не применял проклятья на детях.

Ужин прошел в весьма теплой дружеской обстановке и сейчас, когда народ пил чай, то все что-то жарко обсуждали и искренне веселились. Герберту нравилась эта обстановка — шумно, людно, весело и совсем не одиноко. Собственно, это естественно, что подобному экстраверту, музыканту и позеру не нравилось одиночество и все, что с ним связано.

— Никто не видел моей газеты? — поинтересовался Ланс, уже отчаявшийся найти последний номер .

— Ты же не читаешь Пророк, — заметила Гермиона, в то время пока взрослые украдкой переглядывались.

— Не читаю, — кивнул Ланс. — Я про обычную газету говорю. Раньше совы доставляли мне её в конце каждой недели, а сейчас — швах.

— Может во время уборки выбросили, — немного робко предположила Миссис.

— Скорее всего, — печально вздохнул Ланс. — Вот ведь засада.

— Да чего там интересного может быть, — отмахнулся Рон.

— Вообще много чего, — ответил Проныра. — В конце-концов в вашем горячо любимом Пророке про магловский мир не пишут.

— Вот я и говорю, — повторился лучший друг Лохматого. — Что там может быть интересного.

— А к примеру то, что в прошлом году умер Курт Кобейн и сегодня должны были объявить когда Кортни Лав даст прощальный концерт вместе с участниками группы.

— Что еще за кабан? — переспросил Рональд.

Проныра аж задохнулся возмущения — как можно не знать такого человека!

— Это магловский музыкант, Рон.

— Гермиона — я поражен до глубины души. Оказывается, ты менее «ботанична», чем я подозревал.

Девушка фыркнула, всем своим видом показывая, что ей безразлично мнение слизеринца. Впрочем, так оно и было.

— О! — вдруг воскликнул Ланс, укладывая на коленях Малышку. — Чем рассказывать о музыканте, лучше исполнить его композицию.

И Герберт заиграл самый известный трек группы, прекратившей свое существование на пике карьере, и чей лидер попал в, пожалуй, самый известный клуб — «Клуб «27»». Волшебники хоть и не были знакомы с творчеством знаменитой рок-группы, но оказались весьма благодарной публикой, так что домашний концерт удался на славу.

— Я конечно не жду голых сис... обнаженных прелестей и летящих трусиков, но хоть поаплодировать можно?

Маги будто отмерли, а потом захлопали. В это время немного извращенный (на криминальной почве) разум Герберта сам собой сварганил хитро-мудрый план. Ланс намеренно понизил голос и неразборчиво произнес:

— Может Кричер знает о газетах?

— Кричер? — переспросил Блэк.

— Мерзкий хозяин звал Кричера и Кричер явился.

На кухне мигом смолкли разговоры, а искрящееся, буквально осязаемое веселье словно испарилось, исчезнув от одного вида этого «темного пятна». Старый домовой эльф словно служил для всех напоминанием о том, что вокруг шла война, а его мелкие реплики про «грязнокровок» и «предателей крови» лишь усиливали общее впечатление.

Кричер, чья туника уже давно покрылась масляными пятнами и сотней разноцветных заплат, выглядел так, будто лишь вчера сошел с пьедестала тибетского монастыря. Он был настолько стар, что кожа уже давно стала почти прозрачной, и кости не проглядывали лишь благодаря обилию черных, пигментных пятен. Желтые зубы и полу-слепые глаза дополняли картину, позволяя фантазировать на тему современичества Кричера и Основателей Хогвартса.

— Мерзкий хозяин привел своих поганых друзей, — причитал Кричер. — Обеденный Зал заполонили отбросы, провонявшие магловскими нужниками. Видела бы это почтенная матушка, ох как бы она долго пытала мерзких, поганых...

— Заткнись! — прорычал Сириус. Губы Кричера сами собой слиплись, и пусть челюсти продолжили движения, но домой эльфа больше не издал ни звука.

Ланс впервые видел домового эльфа. Тот эпизод в Новом-Салеме юноша резонно считал глюками после вампирского пойла, так что действительно — первое знакомство. Наверно, дальнее родство с Эльфами должно было вызывать у юноши хоть толику сочувствуя, но даже этого не возникло в груди волшебника. Проныра, воспитанный в духе Скэри-сквера, всегда считал, что его дом находится на самом краю и проблемы остальных никоим образом не могут его касаться. И все же, даже подобные убеждения не могли заставить юноши отвести взгляда своих лучистых, синих глаз. В какой-то момент черные глаза-блюдца эльфа встретились с прищуром человеческих. Кричер, казалось, задохнулся на мгновение, а потом с силой треснул головой об угол стола. В тот же миг губы снова обрели свободу — наказавший себя эльф мог сбросить запрет хозяина, сказанный во гневе.

— Позвольте, — произнес Кричер и щелкнул пальцами. Тот же миг исчез он сам и кофе, стоявший напротив музыканта.

— Делааа, — протянул парень, так и недопивший крепкий капучино.

— Старый окончательно сума сошел, — покачал головой Сириус.

— И вам его совсем не жаль? — вклинилась Гермиона.

Блэк не успел договорить как на кухне вновь появился домовик. Кричер с поклоном поставил перед юношей белую, фарфоровую чашку (когда все остальные пили из фаянса, так как сервиз домовик где-то прятал), наполненную странным, оранжевым напитком.

Сидевший рядом с Лансом Поттер не смог сдержать порыва и скривился, почуяв мерзостный запах, исходивший от пара, клубящегося над варевом. Вскоре, когда аромат добрался и до остальных присутствующих, то вся кухня смотрела на Кричера как на врага народа — даже Гермиона не могла найти оправдания такому поступку.

Проныра, благодарно приняв чашку из дрожащих, морщинистых рук, с наслаждениям втянул носом пьянящий аромат. Юноша зажмурился, глубоко вдыхая пряный, дурманящий пар. Почему-то он напоминал парню о уходящем лете, о солнечных брызгах, щедро разлитых по густому, зеленому лугу, о просыпающихся зверях и поющих в вышине птицах. Герберт как наяву увидел всех своих друзей, собравшихся на маленьком пляже, услышал бренчание натянутых струн и плеск крепких и не очень, напитков в простых кружках и бутылках, охлажденных в спокойной воде.

Герберт, не обращая внимания на эмоции сотрапезников, отхлебнул немного, и, с расширившимися от удовольствия зрачками, разве что не залпом осушил чашку. По венам словно заструился пожар, согревая каждую клеточку тела, успевшего содрогнуться от подступающих заморозков — в этом году зима обещала быть скорой и холодной.

— Что это за гадость? — воскликнул Сириус, запоздало выбивая чашку из рук ошалевшего от такого финта Ланса. — Чем ты отравил моего гостя?!

— Кричер ничем не травил уважаемого гостя, — гордо произнес эльф, презрительно смотря на всех, кроме музыканта. — Кричер сварил для гостя чай из Солнце-цветка.

— Какого такого цветка? — переспросил Рон.

— Так волшебники Первоцветы называют, — неожиданно для себя ответил Геб. — Самые первые цветы, начинающие цвести еще до того, как сойдут последние снега.

— И как ты только выпил это вонючее пойло? — скривился Сириус, за что получил укоризненный взгляд от Миссис, считавшей что ругаться при детях это «четвертое Непростительное заклинание».

Ланс не стал заморачиваться по поводу запахов, а широко улыбнулся домовику и сказал:

— Спасибо.

— Уважаемый гость поблагодарил недостойного Кричера. Жалкий Кричер этого не забудет, — и эльф беззвучно исчез, растаяв подобно утреннему туману.

Герберт еще некоторое время вертел в руке чашку, чувствуя, как подступающий, еще пока нерешительных холод уходят, испуганно скуля перед горячим, обжигающим жаром. Словно кто-то зажег в животе небольшой, но яростный, согревающий костер. Впрочем, Геб мигом опомнился и с бравадой подмигнул Лохматому.

— Я же говорил! — засмеялся Ланс, в чьем смехе все отчетливее слышались мяукающие нотки. — Всемирная известность имеет свои преференции! Вон, даже эльфы темных семейств меня уважают!

— Это ты кого тут темным назвал, щусенок?!

Именно после этих слов на кухне началась кутерьма, когда черный, весело лающий пес начал гоняться за удирающим, вопящим что-то котом. Кто-то смеялся, иные делали ставки, и лишь Миссис безуспешно пыталась навести хоть какой-нибудь порядок.

16 августа 1995г, Англия, Лондон, площадь Гримо №12

У вас когда-нибудь бывало ощущение что что-то должно произойти? Конечно бывало, наверно ответили бы вы, но я совсем не про тот мандраж, возникающий перед каким-то важным событием, и вовсе не про предвкушение чего-то, вам столь же известного.

Этот вопрос относился к обычному утру, когда, еще даже не успев проснуться, вы бы с легкостью осознали такой простой факт, как сегодня будет нечто. И, что грустно, обычно это нечто резко ассоциируется со словом «жопа» или «п... ну и дальше по смыслу. Не знаю бывало ли подобное у вас, но Герберт Ланс, еще до того как согнал остатки сна, уже понял, что что-то сегодня все же произойдет.

Пусть за окном и брезжил пока еще теплый, но уже не летний рассвет, а на улице спешили пешеходы, бредущие то в метро, то к остановкам, и ничего не предвещало каких-либо проблем, но Проныра был на стороже. Годы жизни в приюте научили молодого мужчину доверять своим инстинктам, частенько полагаясь на них больше, чем на логику и здравый смысл.

Одевшись и умывшись, Проныра спустился на кухню. Там уже вовсю орудовала Миссис. Она одновременно чистила картошку, варила каши, делала бутерброды, досыпала какие-то приправы, мыла посуду, резала хлеб и делала еще сто и одно дело. Что-то, конечно, при помощи бытовых чар, а что-то и собственными руками.

— Доброе утро, миссис Уизли, — поздоровался зевающий Герберт, усаживаясь за стол.

— Доброе утро Герберт, — улыбнулась женщина, леветируя перед юношей овсянку и несколько бутербродов. — Не мучал бы ты себя, вставал попозже — уборка никуда не денется.

— Привычки, — Герберт пожал плечами, в очередной раз сотрясая стены трубным зевком.

— Гермиона вчера на тебя жаловалась, — Миссис переключалась на помывку, оставив ножи, ложки, коробки с крупами с смесями летать по воле магии. — Говорит подглядываешь за ней, и вообще бесчинствуешь.

— Люди врут.

Миссис улыбнулась и, проходя мимо, взлохматила волосы подопечному. Ланс мигом надулся, становясь похожим на обиженного кота. Юноша с укоризной глянул на опекуна, коря её за то, что она воспользовалась отсутствием шляпы.

— Вроде уже большой, а ведешь себя как ребенок.

— Вот и буду себя так вести, — продолжил бубнить музыкант, дуясь, словно пятилетний мальчик, у которому не дали съесть шоколадку перед обедом.

— Да? — улыбалась Миссис. — А кто пару лет назад заявлял, что он уже вырос и уже не ребенок.

— Я был глуп и наивен — ребенком быть круто! Так что даже в сорок, я все равно буду вести себя так же.

Миссис засмеялась и с трудом напустила в голос строгости.

— Все же извинись перед Гермионой.

— Хршоизвюсь.

— Что-что?

Ланс набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

— Хорошо, я извинюсь.

Вскоре на кухню стали подтягиваться и остальные взрослые — молодняк все еще дрых, хотя это и нельзя утверждать про Близнецов, из комнаты которых всю ночь доносились какие-то взрывы и бульканье, возможно изобретатели даже не ложились.

Тонкс, наконец, смогла добыть плакат с Гербертом, которой не изображал бы волшебника по пояс обнаженным. Девушка, помнившая юношу еще совсем мелким и наглым, никак не могла свыкнуться с мыслью что перед ней взрослый мужчина, да и не очень этого хотела. Так что молодой Аврор собиралась навсегда сохранить в своей памяти образ сорванца в бандане и с постоянным фингалом под каким-нибудь глазом. С трудом леди отыскала на прилавках плакат, где Ланс играл на гитаре одной рукой, будучи полностью одетым, спокойным, но с бессменным пиратским оскалом на устах.

— Подпишешь? — улыбнулась девушка, протягивая маркер.

— Конечно! — воскликнул Геб, отодвигая в сторону тарелку.

Музыкант недолго думал, чтобы ему такого написать, споро выведя в углу — «Лучшему Аврору в мире и сногсшибательной красотке Н. Тонкс, от ...» и дальше шла длинная, красивая подпись. Некогда у Геба была совсем простенькая, но по наставлению Доктора Зло он её все же сменил.

— Спасибо, — девушка чмокнула приятеля в щеку и отложила плакат на край стола — сохнуть.

Народ разбирал порции, а Роджер наконец получил свой паек, содержавший в себе минимум белков, но зато максимум сахара и сдобы. Дракончик в миг схрумкал печенье, смазанное медом и упорхнул на полу шляпы, где собирался вздремнуть до... обеда. Ну или до того момента, как его двуногий друг не найдет им обоим какое-нибудь приключение.

— А жаль, что газеты нет, — печально вздохнул Ланс. — Я так хотел съездить на концерт Кортни.

Взрослые никак на это не отреагировали, сделав вид, что ничего не слышали. Зато отреагировал кое-кто другой. Кричер некогда познакомился с Королем Ничего, единственному разумному на земле, в котором сохранилась кровь далеких предков самого эльфа — настоящих Фейри. Тот странный Ифрит пусть и сохранил корону, но правил «ничем», потому и звался Королем Ничего. Он был добр с Кричером, всегда защищая от нападок гостей молодого хозяина Регулуса и хозяйки Вальпурги. Кричер очень горевал, когда узнал о гибели уважаемого гостя Короля. И вот теперь в доме славного рода Блэк появился странный человек, оказавшийся на поверку сыном уважаемого гостя Короля. А это, в глазах добросовестного (по его мнению) домовика, делало из странного паренька — второго Короля Ничего. Мог ли Кричер не исполнить пожелание уважаемого гостя?

Герберт почувствовал чье-то присутствие и посмотрел под стол. Там оказался тот самый домовик, угостивший вчера юношу таким вкусным чаем. Старенький эльф приложил длинный палец к губам и протянул какой-то рулон, в котором Геб вскоре опознал газету.

— Спасибо, — одними губами произнес Герберт, принимая подарок.

Кричер улыбнулся гостю своей кривой, но довольно теплой и живой улыбкой, и снова исчез. Проныра, оглядевшись, незаметно развернул газету, надеясь найти там дату концерта и место проведения. Если будет надо — Ланс для такого даже из Хогвартса сбежит и... И сердце юноши замерло, когда он увидел заголовок первой полосы.

Вокруг смеялись, что-то обсуждали, а Герберт отчаянно пытался вспомнить как дышать. Звуки доносились словно из за толстого стекла, изредка ударяя по ушам словно молотом по чугунной наковальне. Ланс раз за разом перечитывал строчки, надеясь что это все нелепица — дурацкая опечатка и не более, но когда взгляд уперся в списки погибших, Герберт понял что утреннее предчувствие его не обмануло.

Сириус, заметив, что Геб сам на себя не похож, наклонился над его плечом и увидел газету.

— Гер...

Не успел Бродяга договорить, как слизеринец вскочил на ноги. Все мигом замолчали, пораженно наблюдая картину, которую больше никто и никогда не увидит. Маги видели, как человек, носящий фамилию Ланс, испуган настолько, что даже забыл, как говорить. Юноша побледнел, отчего его загорелая кожа стала разве что не серой, а вся красота словно стала истаивать обнажая некое, можно сказать — уродство. Старшие с замиранием сердца наблюдали за тем, как медленно и неповоротливо газета падала на старую скатерть.

Проныра огляделся и рванул к выходу, но его вовремя схватил Мистер, крепко сжимая запястье.

— Гер...

Но и ему не было суждено договорить. Беззвучно появился Кричер, чье лицо было перекошено от ярости, презрения и омерзения одновременно.

— Мерзкий предатель крови посмел коснуться уважаемого гостя! — крикнул эльф и щелкнул пальцами.

Мистер, словно таран пришибленный, отлетел к противоположной стене, превращая стеклянный буфет в груду хлама. Пока народ ошалело думал, что ему делать — спасать Кричера от гнева Сириуса, помогать Сириусу, удерживать опасного для себя музыканта на месте или выручать Артура — Ланс уже был готов. Проныра вылетел на улицу, захлопнув за собой дверь. Кричер гордо выдержал страшный удар Блэка, чуть не свернувший ему шею. Он помог сыну Короля, он помог самому Королю, даже если его сейчас убьют, он сможет похвастаться перед предками подобным достижением.

— Мерзкий предатель крови легко отделался, за то, что посмел коснуться уважаемого гостя, — эльф сплюнул кровью и подошел к плите. Он взял в руки раскаленную сковородку, приготовившись наказать себя. — Будь здесь отец уважаемого гостя, он бы превратил всех мерзких гостей в кучку пепла!

Сириус, несмотря на то что на нем повисло без малого — четверо челок, уже замахнулся для нового удара, но в его голове что-то щелкнуло, и он спросил:

— Кричер, ты знаешь отца Герберта?

Но вместо ответа последовал лишь страшный крик, когда раскаленный метал коснулся лица провинившегося домовика. Пока на кухне сбегались разбуженные шумом молодые волшебники, из камина вышел высокий старик в расшитой звездами мантии и с парой лимонных долек наготове. Дамблдору не хотелось, чтобы студент его снова обворовал, так что он держал угощение наготове. Что, впрочем, не спасло его шока, когда он увидел тот хаос, что воцарился на кухне.

В этот самый момент по улице бежал Ланс, чье сознание окутал какой-то странный, тяжелый туман. Он бежал по широкому проспекту, не разбирая ни дороги, ни лиц.

Аластор Грюм возвращался с проваленной им миссии, понимая, что Артур Либефлем либо мертв, либо сам скрывается ото всех и вся. Бывший Аврор шел по улице, когда его чуть не сбил с ног какой-то парень, несущийся словно почтовый экспресс. Всего на миг их взгляды встретились, но этого оказалось достаточно, чтобы Аластор ощутил знакомое ему чувство.

Грюм ощутил нечто, предвещающее сегодняшнему дню определенное событие. Эта уверенность буквально окрылила боевого мага, за считанные мгновение донеся его до явки Ордена. Аластор ворвался в прихожую, аккуратно огибая стойку с зонтами. Он вошел на кухню, с поражением наблюдая за тем как Пресветлый Альбус Дамблдор пытается спасти Кикимера не только от него же самого, но еще и от Сириуса. Все остальные либо лечили подраненного Артура Уизли, либо пытались увести детей наверх, что получалось не очень хорошо.

Аврора, решивший занять позицию Сириуса в вопросе скорешего умерщвления ополоумевшего домовика, случайно скинул со стола какой-то плакат. Будучи воспитанным человеком, Аластор нагнулся дабы исправить обидную неловкость, но стоило ему поднять глянцевый лист, как он чуть ли не возликовал, пугая Тонкс хищной улыбкой, неприсущей её неофициальному начальнику.

— Альбус! — воскликнул Аврор, привлекая к себе внимания. — Я его нашел!

Директор, понявший, что словами разрешить ситуацию не удастся, устало взмахнул рукой. В тот же миг магия, лишенная контроля, разбушевалась с немыслимой силой. Разбитый буфет, словно на перемотанной во времени пленке, сам собой сложился во едино. Раны Артура зажили, а кровь буквально влилась в него обратно. Все взрослые, помимо воли, расселись за столом, будто притянутые отъехавшими в сторону стульями. Детей за спины затянуло по комнатам, а двери звучно захлопнулись, заблестев серебряной пленкой запирающего заклинания. Сковородка отлетела от лица Кричера, вновь упокоившись на плите, а ожог словно втянулся в метал. Собственно, и сам домовик исчез, будучи выдворенным из кухни. Наконец наступила тишина, и люди вновь смогли говорить, больше не ощущая на себе невероятное давление чужой силы.

— Я нашел его, Альбус, — повторил Аластор, чьи глаза пылали охотничьим азартом. — Я нашел Артура Либфлема!

В этот раз тишина воцарилась без помощи магии. Кто-то побледнел, Тонкс же напротив, хотела спросить, что в этом важного, потому как такой фамилии она никогда не слышала. Чего нельзя было сказать о побелевших Сириусе, Люпине, чете Уизли, Брувстере и всех остальных.

— Где он? — спросил посуровевший Альбус, рассчитывающий, что он сумеет поговорить с юношей перед тем, как его найдет и склонит на свою сторону Риддл.

— Я не знаю где, но я знаю кто, — с этими словами Грюм ткнул пальцем в плакат. — Вот Артур Либефлем!

Тишина все еще висела некоторое время, но потом кухня потонула в необидном смехе.

— Не может быть, — отмахнулся Сириус.

— Бродяга верно говорит, — кивнул Люпин.

— Геби не ваш Либе... как его-там, — возразила Тонкс.

Дамблдор молчал. В его голове медленно складывалась хитро-мудрая мозаика, отвечая на все вопросы, возникавшие за эти четыре года.

— Аластор ты в своем уме? — взъярилась Миссис. Он была подобно наседке, на чье потомство решили совершить вероломное нападение. — Это Герберт Ланс, а никакой «Артур Либефлем»!

— Да уж, — Сириус смахнул «смешливую слезинку». — Геб-Проныра и Артур Либефлем... это шутка сделала мой день.

Аластор, не обращая внимания на своих соратников, смотрел за старым другом, на чьем лице читалось сомнение. Грюм не сомневался в своих словах. Да, пусть этот Артур... Герберт... Проныра... да не важно, как его там, и не выглядит как Ифрит, но сомнений нет — это он. Грюм лишь раз видел Элизабет — любовницу своего смертного врага, но этого хватило чтобы Аластор на всегда запомнил её лицо, выжженное в памяти старого Аврора.

В тот день Грюм, вместе со своими подчиненными, явился на квартиру Либефлема, сданную ему Снейпом, внезапно перешедшим на сторону Ордена...

Интерлюдия

Фауст сидел в кресле и смотрел на то, как на кровати спит его будущая жена — Элизабет МакГрей, уроженка холмистой Шотландии. Прекрасная девушка, неизвестно что нашедшая в монстре и чудовище. Впрочем, это мало волновало древнего Ифрита, уже забывшего сколько ему лет. Единственное что заботило последнего Короля, так это маленькие огонек, поселившийся в утробе Элизабет. Без сомнения — девушка была беременна. Как это возможно? Что ж, новый друг Фауста любил рассуждать о чудесах в магии и каких-то там «парадоксах».

Фауст и до этого был по уши влюблен в эту наглую, бесшабашную гитаристку, встреченную им в баре, где та играла в составе дрянной группы. Но сейчас, увидев этот маленький огонек, Либефлем впервые осознал, что он, безнравственный, не знавший сочувствия и всю жизнь считавший, что его дом находится на самом краю, был готов пойти на все что угодно, лишь бы сохранить и Элизабет и этот маленький огонек.

Раздался хлопок. В комнате появился третий.

— Здорово, — Фауст махнул рукой в сторону темноты, где стояло это странное существо.

— Тебе надо уходить, мой друг.

— Может и надо, — пожал плечами Ифрит. — Если ты здесь, значит этот змеенышь Снейп все же оказался предателем. Жаль Том меня не послушал. Но вы — молодые карапузы вообще редко, когда слушаете старших.

В углу засмеялись, и Фауст поморщился. Ему не нравился этот странный, каркающий смех.

— Учитывая, что ты выглядишь младше меня лет на семьдесят, — произнес визитер. — Подобное заявление звучит более чем комично.

— Ты, мой новый друг, исключение, — развел руками Ифрит. — Для своего маленького возраста ты необычайно мудр.

— Вообще-то, завтра мне исполнится сто пятьдесят лет.

И на свет вышел маленький человечек. Он был ростом лишь по пояс Фаусту, крючковатый нос, большой лоб напоминали о родстве с гоблинами, а добрые глаза и огромное сердце — о родстве с людьми.

— Все еще держишь меня на прицеле, Филиус?

Полу-гоблин, бывший чемпион Европы по дуэлям, ныне — преподаватель в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, декан факультета Рэйвенкло поднял палочку на уровень груди, будучи готовым повторно сразиться с этим странным существом.

Некогда Флитвик отказал старому другу — Альбусу Дамблдору в его просьбе присоединится к рядам Ордена, но это не означало, что Филиус мог себе позволить оставаться в стороне и бездействовать, пока его соотечественники гибли на войне.

В тот вечер Флитвик наткнулся на Огненную Шайку и вызвал на бой её предводителя — Фауста Либефлема. Филиус никогда доселе еще не сражался со столь умелым и сильным противником. Карлик смог дать достойный бой и даже ранить древнего монстра, но тот все же одержал верх. В решающий момент Филиус был готов к смерти, но Фауст не стал его убивать. Он сказал что не убивает не волшебников. Сказал, что маглорожденные и люди не враги ему, а значит не враг и Флитвик, не являющийся в полной мере чистокровным.

До сих пор Филиус не мог понять, как смогли сойтись под одним знаменем Ифрит, обожающих все человеческое, и Темный Лорд, ненавидящий грязнокровок и маглов. Фауст стал называть Филиуса «новым другом», заверяя, что тот напоминает ему одного гнома, погибшего на войне несколько тысяч лет назад, но бывшего хорошим другом Фаусту. С тех пор прошло полгода. Они встречались всего несколько раз — по разные стороны баррикад, но каждый бой заканчивался тем, что Фауст не убивал поверженного противника, а угощал его каким-то напитком без запаха, но со странным оранжевым цветом. И тогда двое совершенно разных существ вели долгие беседы.

— Аластор уже на пути сюда, — Филиус, вопреки логике и здравому смысле, отчего-то не желал смерти этому убийце и маньяку.

Может быть Флитвик оправдывал дру... знакомого тем, что тот не убивал ни женщин, ни детей, честно и благородного, как и положено Королю на войне, сражаясь лишь со взрослыми мужчинами. А может в карлике говорила крупинка, атом, микрон крови гномов, дошедшей сквозь призму времен.

— Не дело убегать от хорошей драки, — оскалился Фауст.

— Тогда дай мне унести Элизабет.

— Нет! — рявкнул Фауст, вставая на ноги. — Теперь я не отпущу её ни на дюйм от себя!

Филиус вздернул палочку, направляя ей в сердце разъяренному Ифриту. Флитвик еще никогда не видел это существо в таком гневе и бешенстве. Впрочем, Либефлем тут же успокоился и, будто прося прощение, неопределенно помахал рукой, показывая, что все в порядке.

— Ты же понимаешь, что с такой раной, какую тебе нанес Альбус, ты не сможешь победить Грюма.

Фауст прикрыл глаза, вспоминая его бой с лидером противников — Великим Светлым магом Альбусом-куча-вторых-имен-Дамблдором. Да, за тысячи лет это был второй маг, сумевший одолеть Короля Ифритов.

— Да, — протянул Ифрит, усаживаясь рядом с невестой. — Вы, карапузы, успели подрасти за это время. Вот, помню, когда-то с бубнами у костров танцевали, а сейчас... Интересно, а как там — на Луне?

Флитвик промолчал, не зная, что ответить.

— Вот и я не знаю, — грустно вздохнул Ифрит. — А вы уже знаете. Жаль, что Том нашел меня сейчас. Я ведь на Земле везде бывал, даже в тех местах, которых вы думаете, что и не существует вовсе, а на Луне не довелось. Обидно... Не все видел получается... Вот что мне отроку сказать, когда тот придет и спросить — «папка, а что у нас на Луне»? Вот про жерло вулкана расскажу, про Трою расскажу, про Рим расскажу, про Дикий запад, про дворцы, замки, первые машины, самолеты, небоскребы, спутники, компьютеры, интер... интер... интер-хрень, или как его там, тоже расскажу. А про Луну — нет. Не все видел... обидно...

— У тебя не может быть детей, Фауст.

— «Ты не сможешь объединить весь мир, Александр!» — передразнил Фауст, явно копируя чей-то голос. — Ладно, согласен, хреновое сравнение — он ведь не смог. Ну, хоть попытался. Вы, карапузы, всегда такие — до конца идете. Вот представь, придет ко мне этот малыш и скажет — «папка, а какого-то это «до конца идти»». А что я ему скажу? Мол, у мамы о таком спрашивай? А ведь не женское это дело — до конца ходить.

Филиус вновь промолчал. Порой ему становилось сложно понять, о чем говорит древний Король, но на то он и древний, почти как вся цивилизация, чтобы говорить так, что Мордред не разберет. Хотя, Мордред, наверно, действительно не разбирал...

— Фауст, ты...

— Она беременна, — улыбнулся Фауст. — Сам посмотри.

И Филиус посмотрел, потеряв дар речи и связь с реальностью.

— Но этого не может быть! — воскликнул карлик.

— Не ты ли мне рассказывал про чудеса? — усмехнулся Ифрит. — А теперь, когда сам стал свидетелем подобному, отказываешься верить?

Флитвик, вопреки воле, тоже улыбнулся.

— Верю, — кивнул он. — Значит не уйдешь?

— Не уйду. Не стану позориться на глазах у сына. Он, пусть пока еще и там, но уже смотрит. Пусть увидит, что папка у него не из робких, что драки не боится.

Филиус снова кивнул и направил палочку на дверь.

— Тогда я буду сражаться с тобой.

Ирфит засмеялся и хлопнул в ладони. В тот же миг Филиус понял, что его взяла в плен чужая магия. Руки вытянулись по швам, а сам карлик принял вертикальное положение и перелетел в угол, где его укрыла будто ожившая тьма.

— Не все карапузы так мудры как ты, мой новый друг, — заметил Ифрит, садясь обратно в кресло. — Не хочу, чтобы тебя заклеймили предателем. Наблюдай за моим последним боем, мудрый ворон. Не свидится нам вновь. Прошу лишь об одном, Человек, пообещай, что приглядишь за сыном. Пусть и глупо, но я знаю, что ему будет ведомо волшебство.

Филиус понял, что может говорить и воскликнул:

— Подумай о Элизабет! Ты подвергаешь её опасности!

Либефлем снова засмеялся.

— Никто не тронет эту леди, мой новый друг. Тысячи тысяч Фейри будут оберегать её, пока не родится мой сын. Просто пообещай, что приглядишь. Не прошу ни клятв, не заверений. Ваше слово — людское слово, оно не магическое, а значит тверже скалы, крепче алмаза и вечно как время.

Флитвику ничего не осталось, кроме как ответить:

— Обещаю.

— Верю тебе, — кивнул Фауст. — Ты — настоящий... Как и они...

И в этот миг в комнате вырвалась пятерка Орденцов, под предводительством Аластора. Они мигом взяли в полу-кольцо Фауста, спокойно сидевшего в кресле и смотревшего на своего оппонента. Один из воевод противника, ну или как в этом веке называется подобная должность. Опасный, сильный маг, не такой как те двое, но все равно — сильный.

— Я нашел тебя, тварь! — процедил Грюм, сверля глазами ненавистного ему монстра.

— Потрясающая наблюдательность, — хмыкнул Фауст.

— Я бы предложил тебе сдаться, но лучше убью!

— А силенок— то хватит?

— Ты ранен — а значит хватит.

И закипело сражение. Ифрит хищно скалился, сжигая все вокруг дотла, обращая в пепел одним лишь словом, одним лишь взглядом. Грюм ставил щиты, разя противника всеми доступными ему заклинаниями. В какой-то момент пятеро Орденцов вынуждены были аппарировать, так как их сил уже не хватало для сражения. Грюм и Фауст остались один на один. В углу, сокрытый тенями, стоял Филиус Флитвик, а на кровати, единственном островке спокойствия в этом огненном хаосе, волшебным сном спала Элизабет МакГрей.

Одно сражение спустя

Окровавленный Фауст стоял напротив измотанного Грюма. Вокруг, вместо дома, красовалась огромная выжженная поляна, в центре которой сюрреалистичным пятном «возвышалась» нетронутая кровать, а так же кокон, сотканный из теней.

Аластор понимал, что магии у него осталось лишь на одно заклятье, впрочем, Аврор даже не догадывался, что сил у Ифрита еще меньше. Рана, нанесенная Дамблдором, давала о себе знать. В таком состоянии Фауст не обладал и десятой частью своих прежних возможностей — Великий Маг действительно оказался Великим.

— Человек, — сплюнул кровью Фауст, с гордостью глядя на стоявшего перед ним бойца. — Настоящий.

— Что за чушь ты несешь, ублюдок?

— Патовая ситуация, — Либефлем продолжал говорить, словно не замечая слов противника. — Тебе не убить меня, мне не победить тебя не убивая, а я не убиваю людей. Что делать будем?

В голове Грюма щелкнуло и он сплюнул:

— Искать варианты! Seko!

Аластор потратил на это простенькое, околотемномагическое заклинание остаток сил, и его рука упала безвольной плетью. Истаял хрустальный протез, сотворённый в горячке боя и пришедший на смену потерянной в огне ноги, из прожжённой глазницы хлынула кровь, но Грюм стоял. Аврор не мог позволить себе упасть перед лицом врага.

Фауст был готов отразить невидимый глазу клинок, но тот прошел мимо. Впервые за тысячи лет, Ифрит осознал значение слова «страх», когда обернулся за спину. Заклинание оказалось нацелено вовсе не на Короля, а на мирно спящую красавицу. Оставались считанные сантиметры до того как невидимый меч отсечет голову от тела, но в воздух ударил фонтан из разноцветных искр. Он вихре закружил вокруг будущей матери, испаряя заклинание.

Фауст облегченно вздохнул — поданные, его верные, любимые подданные пришли на выручку. Следующие девять месяцев они будут оберегать свою королеву от любых напастей и даже самой смерти. Неважно — пусть Фейри и вымерли, но даже оттуда они выполнят долг, наложенный на них самой Природой и сберегут Человека.

— Я не убью тебя только потому, что верю в то, что на это с подвигла не душа, а прокля́тая магическая кровь.

Фауст подошел к невесте и поднял её на руки. Он знал, что если еще раз призовет пламя, то истратит все силы. Он, проживший тысячи лет, станет простым смертным, станет человеком. Лишенный дара природы, у него, возможно, останется сил лишь на то, чтобы однажды похвастаться перед сыном, взмахом руки запалив камин. И это все — лишь один призыв и «человеческий век», вот что ждало Ифрита, призови он пламя вновь.

Так, чтобы слышал лишь Филиус, Король произнес:

— Прощай, мой новый друг. Я был влюблен в наши беседы и буду ждать, когда мы сможем вновь поговорить.

И в следующий миг пламя окутало двоих существ, унося их на другой край мира. Исчез и кокон, переместив Филиуса в его собственный дом. На долгие девять месяцев мир утратил Фейри.

Грюм почти потерял сознание, но удерживаясь на грани, раз за разом прокручивал в голове последние события. Как могла выжить любовница Монстра? Вот тот вопрос, что будет долгие годы лишать Аврора сна, пока тот не поймет простую вещь — смерть над Фаустом, не означала победу над монстром. Где-то там, под лучами солнца, росло второе чудовище и Аластор должен был защитить от него дорогих ему людей.

Конец интерлюдии

Аластор, глядя на плакат, видел лицо Элизабет. Конечно оно умело скрывалось в мужских чертах, но все же, без сомнения, эта была она — та самая любовница. А маленькая, невидимая никому, кроме, пожалуй, самого Грюма, искорка в глубине голубых глаз была точно такой же, как и у Фауста. Не, без сомнений — это его сын.

Дамблдор, пусть и нашедший в этой теории множество ответов, все еще сомневался в словах товарища.

— Не, — отмахнулся Мистер. — Это невозможно.

С громким шипением камин будто выплюнул человека, которому мало где были рады.

— Профессор Дамблдор, — произнес запыхавшийся Снейп. — У меня две новости. Одна ужасная, другая неинтересная.

— Северус, твой сарказм немного не ко времени.

— Тогда ужасная — четыре года под нашим боком жил крестник Лорда и сын его правой руки... Герберт Ланс и есть Артур Либфлем! А сейчас, видя ваши шокированные лица, спешу обрадовать — теперь даже если Артура лишат памяти, он скорее перегрызет Лорду горло, чем станет с ним хотя бы разговаривать.

Пока кипели страсти, на столе, рядом с подписанным плакатом, лежала газета. Её заголовок гласил — «Вирусная вспышка на окраине Лондона! Первые жертвы в Скэри-сквер!». Дальше шел длинный репортаж, где сообщалось что вирус удалось локализовать, а очаг уничтожить. Говорилось что в любой больнице сделает бесплатную вакцинацию, а так же упоминалось, что к ужасу и несчастью, очаг оказался на месте, где некогда стоял приют «св. Фредерика». Далее шел длинный перечень скончавшихся от болезни. Среди прочих значились:

« — Роза Эштентон.

— Кэвин Брикс.

— Гэвз Кукельбэк.»

Тот же день, Лодон, вечер, Грэйв-гарден

На старом кладбище, среди могильных плит, гранитный надгробий, травы, лужи и мусора, сидел странный человек. Впрочем, странным он был лишь для этого места. Ухоженный, в дорогой одежде, явно не знавший ни голода, ни холода, и, что удивительно — целый и невредимый. Ведь любой, кто подходил под подобное описание, становился желанной добычей для хищников Скэри-Сквера. Но никто не смел даже смотреть в сторону этого, все же знакомого визитера. Многие из тех, что прячутся в тяни, лишь мельком глянув на высокого, плечистого юношу вспоминали «красавчика из св. Фредерика». Местные, хоть и не отличались моралью и нравственностью, но не хотели мешать трауру человеку, потерявшего свою семью. Впрочем, возможно они просто его боялись.

На трех плитах стояли стакана, наполовину заполненных виски. Сам парень сидел на земле, нисколько не заботясь о сохранности своих дорогущих брюк. В руке его покоилась бутылка недорого виски, которую тот почти допил. Рядом стояла еще одна — пустая.

Герберт все никак не мог изгнать из головы повторяющиеся фразы.

«— Бэмбифэйс! Я... я... я...

— Да?

— Нет, ничего. Скажу, когда вернешься!»

Они звучали вновь и вновь, сводя сума волшебника.

— Я вернулся, — раз за разом повторял он. — Так почему же ты молчишь?

Но гранит хранил молчание, не нарушая кладбищенской тишины. Наверно, Герберт должен был заплакать, но его глаза остались сухими. Все слезы он выплакал тогда, когда четыре года назад за ним пришел Дамблдор. Всего три слезинки за всю жизнь — вот и все, на что было способно сердце Ланса. Слишком сильно юноша верил в то, что он не должен плакать, что это, как тогда думал мелкий сорванец — «для девчонок».

— Простите, — повторял парень.

Совсем недавно, меньше недели назад, из за его неумной жажды приключений, чуть не погиб дорогой друг — дракончик Роджер. Еще в тот момент, Ланс должен был понять, что своими действиями он может принести смерть и несчастье дорогим людям, но самовлюбленный музыкант никак не хотел этого замечать. И что теперь? Он был так поглощён эти дурацким долгом, который обязан собрать, что не подумал о последствиях собственных действий. И теперь ему уже больше никогда не услышать ответа на свой вопрос.

Собственными руками Ланс погубил тех, кто был ему так дорог. А что... а что... а что если под угрозой теперь и остальные?! Если следующим станут такие счастливее Миллер с Яковлевой, или жизнерадостный Крам и бесбашенные близняшки? А если зло коснется Уизли, пусть и с тараканами — но все же дорогих сердцу юноши. И все это будет из-за него. Из-за того, что Ланс оказался намного глупее, чем думал о себе прежде. Он оказался так же туп, как и клятое Золотое Трио. В конечном счете, он ничем от них не отличался.

— Простите, — еще раз произнес Ланс.

Герберт поднялся на ноги и огляделся. Нет. Он не должен был этого допустить.

— Дряной из меня человек вышел, — подумал Ланс, наставляя палочку на сердце. — Может хоть кот выйдет достойный.

И человек исчез, а кладбище покидал грустный, пришибленный черный кот, чьи белые подушечки и воротничок покрылись грязью, скрывая свой истинный цвет. Вид этого четвероного словно отпугивал от себя, уверяя в том, что кроме несчастий животное ничего с собой не принесет.

Как только кот покинул пределы кладбище, на нем появилась группа странно одетых людей. Многие, взглянув на странные мантии, сочли бы их сатанистами, но это было не так. Впрочем, пусть посетители и не имели ни малейшего отношения к сектантам, это не помешало им четверть часа шарится по кладбищу. Наконец, вновь собравшись группой, самый старый из них, с бородой до самой земли, произнес:

— Мы должны найти его.

И в тот же миг люди исчезли, будто и не было их вовсе, лишь отголоски звучных хлопков убеждали в том, что все же были.

Кэри Ченкомби сидела на подоконнике, читая последние страницы любимой сказки. Маленькая, девятилетняя девочка вчитывалась в строчки, пытаясь вобрать себя все волшебство, что могла подарить эта история. Да и чего греха таить, только так девочка не боялась. В небольшой двухкомнатной квартире, юная леди чувствовала себя словно в пещере, наполненной страшными призраками и монстрами. Отца у Кэри не было, а мама, работая на двух работах — кассиршей в магазине и официанткой в кафе, возвращалась домой лишь к полуночи, а уходила еще до того, как девочка просыпалась в школу.

Вот и сейчас миниатюрная блондинка боялась слезть с подоконника и уйти вглубь темной комнаты. Мама просила не зажигать свет после восьми, чтобы экономить деньги. Ченкомби были очень бедной семьей, ну а что еще можно ожидать от двадцатишестилетней матери и восьмилетней дочки, живущих на две мизерные зарплаты. Девочка лишь раз в год видела новые платья — мама дарила их на рождество, и раз в год новую игрушку — на день рождения. Все остальное было старое, уже давно заношенное и заплатанное. Игрушки сотни раз переклеены, а учебники и вовсе не рассыпались лишь благодаря какому-то чуду.

Впрочем, девочка не очень расстраивалась по этому поводу. Она очень любила свою маму и все немногое, что у них было, просто иногда Кэри становилось очень страшно. Особенно в последние месяцы. Мама работала все больше, постоянно говоря Кэри что та должна хорошо учиться, чтобы однажды уехать из района. Именно для этого Мередит — мать юной леди, отдала свою дочь в школу, находящуюся за переделами Скэри. Там девочку не очень любили. Из-за ума её обзывали зубрилой, за бедность — нищенкой, а после того как выяснилось, что у Кэри нет отца, то вход пошло страшное слово — безотцовщина. Но девочка не обращала внимания на все выпады, измывательства, а порой и очень обидный и болезненные «розыгрыши», как их называли родители малолетних пакостников.

Леди закончила читать сказку и посмотрела в окно. Там, в книгах, к таким детям как Кэри на выручку приходили крестные феи, смешные старички волшебники, ну или просто — волшебники. Когда-то девочка верила, что и к ней придет такой, но мама сказала, что волшебства не бывает и все надо делать самим. Мередит хотела даже запретить дочери читать сказки, но вовремя опомнилась и сдержала порыв.

По вечерам Кэри часто молилась, что бы бог прислал ей на помощь ангела-волшебника, но видимо леди молилась слишком тихо или неправильно, потому что время шло, а помощи не было. Дети все так же обзывали её, не тушуясь иногда и больно ткнуть в плечо или в бок, а другие девочки даже кидали в волосы жвачку, из-за чего их пришлось обкорнать до мальчишеского ежика. Маме все так же не везло — несколько раз её выгоняли с работы, из-за того, что она была груба с клиентами. А как иначе можно обходится с теми, кто норовит залезть тебе в трусики при любой удачной и неудачной возможности. В общем, семья Ченкомби еле-еле сводила концы с концами, хоть как-то удерживаясь на границе абсолютного бедствия.

Девочка закрыла книгу и обняла себя за колени, прислонившись к стеклу. На улице начался дождь. В это время в Лондоне постоянно шли дожди, словно пытаясь остудить землю и напомнить ей о скором приходе зимы.

По улице ездили машины, порой оглашая окрестности резкими гудками и пугая безразличных прохожих, похожих на пьяных мух, бесцельно двигающих по дорогам и переулкам. Девочка страшно боялась темноты, но еще больше ей был неприятен дождь. После него мама всегда тяжело кашляла и страдала мигренью.

Взгляд прекрасных, почти синих глаз, скользил по широкому проспекту. Там шли люди-грибы, до того их зонтики напоминали грибные шляпки. Все куда-то спешили, торопясь по скорее попасть домой или в иное сухое и теплое место. И тут девочка увидела второе существо, такое же грустное, как и она сама.

На поребрике, свесив хвост в лужу, сидел обычный, дворовый, грязный кот. Он мок и дрожал от холода, а прохожие спешили пройти мимо, не обращая внимание на несчастное животное. Кот показался Кэри не просто брошенным, а почти безжизненным. Он был таким грустным, таким несчастным, что доброе сердце леди не выдержало, и судьба их обоих решилась в тот же момент, когда скрипнул старенькой замок на входной двери.

Кот уныло водил лапкой в грязи. Лишенный всяких мыслей и стремлений, он представлял собой комок слипшейся шерсти и грустных, совсем не кошачьих глаз. Четверолапый, глядя на поток двуногих, ни о чем не думал и ни на что не надеялся, в этот момент он просто хотел сидеть и мокнуть. Увы, даже такому его желание не было суждено исполнится.

— Пойдем скорее в дом, — прозвучало рядом и кота приподняло на земле.

Он оказался в руках маленькой леди, чье миленькое, даже — красивое личико ужасно портила мальчишеская прическа. Кот не сопротивлялся подобному повороту судьбы — ему стало плевать на себя.

Кэри принесла несчастного домой и, постояв в нерешительности с мгновение, все же скинула промокшее, местами дырявое пальто и включила свет в душевой. Она осторожно опустила кота в ванную и включила теплую воду, с опаской глядя на хвостатого. Девочка знала, что коты не любят воды, но этот даже не пытался выбраться из акрила, смиренно глядя в никуда.

— Сейчас мы тебя помоем, — мурылкнула Кэри. — Ты, наверно, немного приболел, но в тепле сразу выздоровеешь — я тебе обещаю.

И девочка принялась мыть большущего кота, который совсем не сопротивлялся телодвижениям двуногой. Кэри, видя, что кот все еще грустный, окончательно уверилась в том, что животное болеет. Правда не телом, а душой. Откуда маленькая девочка могла это узнать? Ну, будь мы волшебниками, я бы сказал, что это чудеса магии, а так она просто знала и все.

Высушив животное замотанным скотчем феном, Кэри обернула его в проплешенное полотенце и понесла в комнату. Там леди юркнула в кровать и потащила кота с собой. Она его крепко обняла и закрыла глаза, совсем не чувствуя страха.

— Теперь ты мой, — сказала она. — Я буду звать тебя Аланом, хорошо?

Кот просто лежал. Ему было плевать. На все. На всех. Как, собственно, и всегда.

24 августа 1995г, Англия, Лондон, средняя школа — Мерис-Грен

Кэри со смехом наблюдала за тем, как Алан гонялся за солнечным зайчиком, которого девочка пускала при помощи своего жестяного пинала. Почти неделю назад Алан почти не двигался, постоянно грустил и даже отказывался кушать, но сейчас почти выздоровел. Конечно на него иногда накатывали приступы хандры, но тогда Кэри крепко-крепко обнимала своего пушистого друга и тот, вместо того чтобы грустить, начинал мурлыкать и комично стучать лапкой, не выпуская когтей.

Вообще, Алан оказался очень добрым и умным котом. Он, по просьбе Кэри, прятался от Мередит, каждый раз, когда, та все же заставала дочку дома. Мама бы ни за что не одобрила «лишний рот», а юная леди не хотела лишаться своего единственного друга. Да, за эти дни они стали друзьями.

Кэри как-то раз пожаловалась на свой страх, и с тех пор Алан ночью всегда сидит на кровати, неся свой почетный караул, охраняя сон маленькой девочки от любых напастей и монстров. Даже тех, которые живут под кроватью и в стареньком шкафу! А еще он умеет так мяукать, что кажется будто кот поет. Правда очень грустно. Порой даже так, что у Кэри невольно выступают слезы. Тогда Алан сразу замолкает и начинает тереться о леди, успокаивая её своим мурлыканьем.

А еще, совсем недавно, Алан стал приходить на большие перемены, скрашивая одиночество леди. Кэри не любила оставаться одной, она этого боялась еще больше темноты и Алан, верный друг, теперь каким-то образом пробирался через школьную ограду и оказывался здесь, в небольшом парке, куда детей выпускали погулять. Ченкомби частенько пряталась здесь от своих одноклассников.

Кот продолжал играться с солнечным зайчиком, заставляя Кэри смеяться.

— Смотрите-ка кто это у нас здесь, — произнесли за спиной.

Девочка сразу узнала этот голос и вскочила на ноги. У кустов, где и пряталась леди, стояла компания Брута Перпена. Четверо парней и три девочки, считавшие что день прожит зря, если они как следует не подразнили, а то и побили Ченкомби.

— Да это же наша нищенка, — засмеялась некрасивая, зубастая Тара. — Небось выглядываешь чего бы украсть?

— Я не воровка! — воскликнула Кэри, чувствуя, как в горле наматывается комок.

— А, тогда ты ищешь чтобы поесть? — ребята продолжили издевки, беря девочку в полу-кольцо. — Так ведь помойка в другой стороне!

Дети засмеялись, а по щеке Кэри покатились предательские слезы. Она стояла, сжавшись в комочек, и ждала что вот-вот её ударят, но что страшнее — наверно порвут платье. И тогда уставшей маме снова придется его зашивать.

— Нищенка!

— Уродка!

— Попрошайка!

— Дура!

Смеялись дети, кружась вокруг словно пьяные от крови волки перед загнанной ланью.

— Отстаньте! — заплакала девочка и дети начали измываться пуще прежнего.

— Эй, смотрите, здесь кошак! — крикнул Брут, замахиваясь ногой на Алана. Тот зашипел и отпрыгнул в сторону.

— Не трогай Алана! — крикнула Кэри.

Девочка рухнула на колени и подняла на руки кота, заслоняя того от злых детей.

— Алана?

— Да, — кивнула Ченкомби. — Его зовут Алан. Он — мой.

— Твой? — загоготали сверстники. — Ты же нищенка. У тебя не может быть ничего своего! Ты украла его!

— Нет!

— Украла! Украла!

— Воровка! Воровка!

— Нет! — плакала леди.

Кот замер, лежа в руках содрогающейся от рыданий красивой девочки. Он не должен был вмешиваться. Никто не должен решать чужие проблемы. Он не должен никого спасать и выручать. Каждый должен разбираться с этим сам. Она не друг коту, он не должен ей помогать. Он не должен, ведь дом кота с самого дальнего края. Он не должен...

— А ну отдай!

Брут потянулся к коту, но Кэри оттолкнула руку.

— Ах ты...

Перпен замахнулся на девушку, но ударить не успел. Мальчишка заорал от боли и страха, когда грозно «зарычав» впился когтями в его лицо. Кот начал отчаянно драть когтями паренька, оставляя глубокие, кровоточащие царапины. Дети вокруг закричали и бросились врассыпную оставив своего «друга» один на один с разъяренным животным.

Исполосовав наглую рожу, Алан спрыгнул на траву и стал тщательно вытирать окровавленные лапки о траву. Брут, рыдая и прижимая ладони к лицу, помчался в школу. Кот презрительно фыркнул ему в след и повернулся к спасенной рассчитывая на пару благодарных ласк, но...

— Плохой! — прикрикнула Кэри.

Она схватила Алана за шкирку и щелкнула ему по носу. Кот фыркнул и ударил лапкой по руке, все так же не выпуская когтей.

— Плохой Алан! Плохой! Плохой!

Каждое слово Кэри сопровождала несильным, но неприятным щелчком поносу и когда кот уже отчаянно мяукал и стучал пушистой лапкой, она крепко-крепко прижала его к себе, зарываясь лицом в мех.

— Ты не должен больше так делать, Алан! — говорила она, гладя своего пушистого друга. — Ты не должен причинять вред другим! Даже если они очень плохие, так нельзя! Ведь ты мог лишить зрения Брута! Плохой, Алан! Плохой!

По мнению кота, это было ну оооочень странная девочка. Впрочем, она оказалась такой теплой, что пусть будет хоть в десять раз странней. Рядом с ней кот не чувствовал холода, ждущего его в темноте и готового взять свое. Осень, зовущая за собой зиму, уже нависла над Туманным Альбоном, коварно смеясь, наблюдая за муками маленького (для неё) пушистого кота.

26 августа 1995г Англия, Лондон

Кэри спешила попасть домой. Сегодня у её мамы день рождения и девочка несла в руках подарок. Каждый год она копила деньги на этот день. Ведь девочка так любила свою маму и не могла оставить её без подарка — это было бы неправильно. Мередит иногда давала дочери небольшие суммы на школьные завтраки или прочие безделушки, но Кэри никогда их не тратила, сохраняя до этого дня — двадцать шестого августа.

В этот раз леди купила на все деньги небольшую фарфоровую статуэтку, изображавшую застывшую в па балерину. Некогда мама, пока не стала «мамой» выступала на сцене театров, слывя многообещающей танцовщицей, но мечты не сбылись. Девочка знала об этом и хотела сделать маме приятное — напомнить о чем-то светлом.

— Быстрее Алан! — на бегу обернулась девочка.

Год мчался следом. Он бежал за своей подругой и в тот момент, когда леди обернулась, глаза животного расширились:

— Мяу! (Осторожно!).

Кэри оказалась немного шокирована. Не то чтобы алан никогда не мяукал, но впервые он мяукнул так, словно желая что-то сказать. Леди ничего не поняла, как вот её уже что-то или кто-то сшиб с ног. Кэри упала, разбив коленку и порвав платье. Поскольку рядом никого не оказалось, девочка поняла, что просто споткнулась пока бежала. Но кровь и порванное платьице не беспокоили её. Куда страшнее было то, что со звоном фарфоровая статуэтка разлетелась на части.

Ченкомби силилась сдержать порыв, но не справилась и все же заплакала в голос — теперь мама, любимая, уставшая мама, останется без подарка. Кэри плакала не только потому что ей было больно, но и ужасно обидно. Она никак не могла помочь «мамочке», она никому не могла помочь. Она навсегда останется одна, гонимая такими как Брут, похожая на тех, как мама — уставших и обреченных. Они никогда не сможет дать маме повод улыбнуться. Кусочки фарфоровой статуэтки в тот миг стали осколками всех мечтаний и желаний маленькой девочки в штопанном, застиранном платье.

Кот смотрел на высокого человека, закутанного в лиловую мантию. Тот, в свою очередь, стоял и смотрел на плачущего ребенка, которого он сбил с ног. Рядом лежали осколки, блестящие на солнце. Маг молчал, теребя свой отводящий взгляд амулет.

— Мяяяууууууу! (Почини! Я же знаю, ты можешь!)

Кот был уверен в том, что волшебник сейчас взмахнет палочкой и девочка перестанет плакать. Она возьмет свою дешовую безделицу и побежит домой — радовать маму. Конечно же он все починит. Плевать на Статут, ведь именно он стал причиной разбившегося подарка. Да и в любом другом случае — нафига нужна палочка, если ты стоишь и смотришь на рыдающую несчастную леди.

Нет, конечно же он сейчас взмахнет палочкой и все починит. Ведь это ему будет не сложнее, чем сделать вдох.

Человек еще немного постоял, а потом перешагнул через девочку и осколки. Проблемы маглов его не касались.

— Мяяяяууууу! (Постой! Ведь это же твоя вина!).

Но волшебник уже ушел. Кэри продолжала плакать, а пушистый чувствовал, как из неё уходит тепло, все эти дни согревало кота, позволяя тому забыться. Девочка, обычный маг, плакала не над статуэткой, не стоившей и полусотни фунтов, а над собственной жизнью и жизнью горячо любимой мамы. Девочка плакала, и вместе со слезами уходило тепло. То самое тепло, которое заставляет детей верить в Снта-Клауса, Зубную Феи и доброго волшебника, который обязательно придет и поможет.

Кот устало мяукнул. Он хотел остаться с ней. Остаться навсегда — живя под лучами волшебного тепла, укрывшись от всех напастей и проблем. Он бы обязательно увидел как она вырастет в красавицу и умницу, как одной улыбкой будет походя разбивать сердца парням и вызывать зубовный скрежет у завистливых приятельниц. Кот так хотел остаться с маленькой, но такой доброй девочкой. Но вот в чем беда — если они ничего не сделает, то от этого тепла не останется и следа. Кэри станет такой же холодной, как и те — ненастоящие люди, что бес счету бродят по безжизненным и беспристрастным улицам Лондона.

Кэри всхлипнула и, открыв глаза, потянулась к пушистому другу, желая найти утешая в его густой шерсти. Но какого же было изумление леди, когда на её глазах Алан стал расти, увеличиваясь в размерах, пока не превратился в высокого юношу. Кэри еще никогда не видела людей, красивее этого человека.

— Не плачь, — улыбнулся он.

Алан достал из кармана брюк палочку и взмахнул над осколками. Те будто ожили и мигом сложились в фигурку балерины.

— Видишь? Все хорошо — не плачь.

Наверно девочка должна была испугаться, но нет, она совсем не испугалась.

— Вы кто?

— Я? — улыбнулся Герберт, поглаживая девочку по голове и с каждым таким движением, её волосы все отрастали, пока не стали длиннее, чем до того как их обкорнали. — Разве ты не звала волшебника? Вот я и пришел на твой зов.

— Так вы волшебник?

— Да.

— А где Алан?

Герберт подмигнул и на миг превратился в кота, а потом обратно.

— Я и есть Алан.

— А ты останешься со мной?

— Прости, — вздохнул волшебник. — Я не могу.

— Почему?

Герберт не мог сказать, что у него есть всего пара минут до того момента, как здесь появится Аврор, желающий проверить кому принадлежали чары. Конечно парень хорошо замел следы и в департамент не поступит звонок о колдовстве несовершеннолетнего, но сейчас встречаться с магами юноше не хотелось.

— Мне... мне...

— Тебе нужно помогать другим детям, — не спрашивала, а словно утверждала Кэри. Конечно же не одной ей нужна помощь, и Алан должен спешить, чтобы успеть выручить всех. Он совсем как тот волшебник из сказок, приходящий в тот момент, когда больше всего требуется помощь.

— Да, — кивнул Герберт, чувствуя как тепло возвращается к Кэри.

— Но если снова что-то случится, что-то разобьется, или...

— Тогда ты просто крепко зажмурься, поверь в себя и постарайся починить то, что разбилось.

— А если мне будет страшно?

— Тогда посмейся над своим страхом и он убежит.

— А если больно?

— Подуй — и все пройдет.

Кэри хотела спросить что-то еще, но за спиной крикнули?

— Кэри!

Девочка обернулась — к ней бежала её:

— Мама! — радостно воскликнула девочка. Потом она всопмнила что все же является воспитанной леди и хотела поблагодарить Алана, но тот исчез, и только целая фигурка и внезапно отросшие волосы напоминали о его существовании.

Мередит обняла свою дочь, а потом развела панику вокруг разбитой каленки. Она не сразу азметила отросшую шевелюру и статуэтку, но когда заметила... что ж, это уже совсем другая история. Как, собственно и та(история), в которой Кэри Ченкомби в одиннадцать лет получит письмо из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

27 августа 1995г, Англия, Лондон

(п.а. Герберт исполняет Slipknot — Snuff)

Мартин Бёрч, один из самых известных рок продюсеров, в последний раз поднимался по ступенькам, ведущим в его студию. Он решил уйти из бизнеса — тот паренек, встреченный им пару лет назад, так и не позвонил, а остальные исполнители не вдохновляли его на работу. Они были блеклые и ненастоящие, пели о том что не понимали, но что, по их мнению, звучало «круто», «душевно», «пробойно», или как-то иначе. В общем, место им было на экране ТВ вместе с остальными безголосыми отбросами, поющими под фанеру, да и то сведенную со сто и одним звуковым эффектов.

Мартин поднялся в студию и замер. За стеклом сидел какой-то парень и играл на гитаре. Он сидел спиной к «рабочему» входу и не видел визитера, а визитер, слушая знакомый голос, не хотел отвлекать музыканта. Бёрч не мог не узнать этот голос, и не мог не восхитится песней. Продюсер сел на кресло и сам закрыл глаза, впитывая в себя удивительную композицию.

Герберт пел о чем-то своем. Не про кого-то, ни о чем, ни для чего, просто пел. Сейчас ему не требовалось ничего, кроме песни, в которой он выразил все то, что наросло на его сердце. О том как оставил девушку, подобной которой никогда больше не встретит, о том как по собственной глупости потерял друзей детства, и о том, как благодаря маленькой девочке Кэри понял нечто очень важное, чего никогда не видел прежде. Наверное, именно этому Герберта так хотел научить Флитвик, но, видимо, это то, что человек, вернее — маг, должен понять сам. Все это — ничто, и нашло свое воплощение не то в лиричной, не то в ритмичной композиции.

Мартин открыл глаза в тот же миг, когда отзвучал последний аккорд, но музыкант куда-то исчез. Лишь горящая красным кнопка «REC» и возможность прослушать запись заставили Мартина уверится в существовании человека, угостившего его самыми потрясающими сигаретами. Да, такого музыканта можно было и подождать.

Запустив трек по новой, Мартин откинулся в кресле — это стоит отправить на радио.

28 августа 1995г, Англия, Лондон, площадь Гримо №12

— Надо признать — Герберта нам не найти, — вынес вердикт дамблдор, когда почти двухнедельные поиски не увенчались успехом.

На кухне явки собрались все те же люди. Кингсли, старшие Уизли, Тонкс, Люпин, Блэк, Грюм и Снейп. Все они, за исключением последнего, были заняты поиском юноши, но безрезультатно. Ланс словно под землю провалился, исчезнув со всех радаров. Известный музыкант растворился в Лондоне, а может уже давно покинул границы страны.

— Стоит радоваться тому, что он не пойдет к Лорду, — вставил свои пять кнатов Снейп.

— Пойди пойми этого уродца, — сплюнул Грюм.

— Аластор! — воскликнули Мистер и Миссис.

— Как ты можешь так отзываться о мальчике? — не сдавалась Молли.

— Мальчике... как же! Пригрели на своей груди змею, а теперь защищаете.

— Не смей! — воскликнула Молли, обнажая палочку. — Герберт никогда и никому не сделал ничего плохо! Он хороший человек.

— Ха! — засмеялся Аврор. — У ублюдков рождаются только ублюдки!

Молли уже была готова выпустить проклятье, но Дамблдор небрежным жестом заблокировал магию присутствующих, не желая устраивать на явке Ордена междоусобные разборки.

— Хватит, — произнес Великий волшебник. — Нам ни к чему ссоры.

— В конечном счете ясно только одно, — как ни в чем не бывало продолжил Снейп. — Герберт не полный дурак. Чтобы самому показаться нам на глаза, так что думаю можно вернуться к обсуждению более важной проблему, касающейся оружия...

— Оружие всегда проблема, — прозвучало за спинами.

Народ обернулся, а Снейп с оттяжкой хлопнул себя по лицу. В холодильнике, повернувшись к аудитории не самой кошерной частью тела, рылся Герберт Ланс.

— О, нашел! — крикнул парень, вынимая наружу бутылку с минералкой. Свинтив крышку одним ловким движением, парень буквально залпом осушил содержимое. — Жажда убивает.

Грюм хотел вскочить и придушить гаденыше, но не мог даже моргнуть — магия директора удерживала его на месте. Собственно, не только его, но и всех других. Директор подошел ближе и сжал плечо парня.

— Я должен вас поблагодарить. Даже несмотря на то что началась война, вы держали четверых Авроров в Скэри-сквере. Вы сдержали свое слово.

— Только это не помогло твоим друзьям, — печально вздохнул Светлый маг.

Директор ждал вспышки ярости, присущей всем огненным существам, но Ланс вновь удивил его. Юноша спрятал взгляд и скорбно произнес:

— Здесь только моя вина. Я должен был догадаться, должен был просчитать, что он захочет стереть это место с лица земли. Я должен был понять, что за неудачный блеф надо платить банком... — тут Ланс застыл и в панике обнаружил что на его голове нет шляпы, а взгядами директор и Геб все же встретились. Проныра с бещенной скоростью напялил свой головной убор, но было поздно. Оставалось лишь сохранить хорошую мину. — Кажется, я сболтнул лишнего?

— Нет, ты лишь подтвердил мои догадки.

— А я надеялся вас провести.

— У тебя почти получилось. Лимонную дольку?

— Не откажусь.

Двое магов принялись жевать только ими любимое угощения. Это дико раздражало присутствующих.

— Да о чем вы говорите?! — воскликнул Сириус, все же сумевший сорвать с себя чары.

Дамблдор посмотрел на ученика, но тот просто пожал плечами, поглаживая Роджераю Дракончик был рад тому, что его двуногий друг вернулся.

— Полагаю, о плане мистера Ланса, — вздохнул Дамблдор.

— Плане? — переспросил Грюм.

— Да. Если я все правильно понял. А я все правильно понял, то Геб сыграл собой и Вол-де-Мортом. Наверно я не ошибусь, если скажу, что своим воскрешением Темный Лорд обязан Герберту.

В куне повисла тишина.

— Я не понимаю, — прошептала Миссис.

— Мальчик мой, ты расскажешь, или мне?

— Мне лень, — отмахнулся Ланс. — Давайте вы.

Дамблдор кивнули взмахнул рукой. В тот же миг стол удлинился и за ним появилось еще два стула, на которые и уселись директор вместе со студентом. Причем сели они так, что Альбус выступил в роли стены между орденцами и юношей.

— Что ж, все началось еще до Турнира. Полагаю — на третьем курсе, когда Герберт узнал кто убийца его родителей. После этого он начал придумывать план мести, которая отложилась на долгие годы. Впрочем, пришло время турнира, и он идеально вписался в планы Герберта. Вы можете думать, что это Барти Крауч и Хвост воскресили Темного Лорда, но они сделали это лишь при попустительстве и незримой помощи Герберта.

— Но за чем? — взревел Люпиин, обнаживший палочку.

— За чем, позднее, сейчас важнее как. Кубок, ведь так, мальчик мой?

Ланс кивнул.

— Именно Герберт, гений магии пламени, ослабил защиту Кубка Огня и благодаря этому Барти смог наложить на него Конфундус. Ведь Конфундус многофункциональное заклинание, и чтобы зачаровать им волшебный артефакт, нужно обладать силами, превосходящими возможности Мерлины. Но при ослабленно — Барти справился. На первом туре Ланс специально спровоцировал Гарри на Экспелиармус, чтобы иметь возможность одолеть его и не пустить в следующий раунд, где Поттер бы погиб, сражаясь с нашим китайским другом, а ведь без него не возможно было осуществить воскрешение. Драконы — именно Ланс навел Барти на мысль, о том что можно подпоить Хагрида и убедить выдать тайну о драконах. Русалки, здесь Ланс позволил считать Барти, что тот сыграл на его благородстве, когда как Крауч действовал под незримым руководством самого Герберта. В лесу Гарри к цели, по неведомым тропам, вел зверь, которого попросил Ланс, ведь только он может видеть эти тропы и общаться со зверьми. В пятом туре, в лабиринте, Ланс ходил через лиственную ограду, как через двери и оберегал Поттера, пока не привел его к кубку. Герберт знал, что того зачаровали на меж пространственный перенос и именно поэтому хранил с собой свой собственный портал. Он телепортировался с Гарри, чтобы убедиться что все идет по плану и составить себе алиби, якобы попытавшись помочь Гарри. Но суть в том, что захоти Ланс помочь, и он бы успел, ведь Герберт намного быстрее и сильнее обычных людей.

— Но зачем...

— Затем, — грустно протянул разом постаревший Дамблдор. — Что Вол-де-Морт, чтобы мы не делали, однажды вызволит своих приспешников из Азкабана. А вместе с ними и того, кого хочет убить Герберт. Я прав мой мальчик?

— В яблочко, — кивнул рокер.

— Да я тебя, — прорычал Грюм, и с ним оказались согласны все присутсвующие, резко обнажив палочки. Даже Миссис и Мистер. Даже Тонкс.

— Но-но, — покачал головой Геб. — Профессор еще не все рассказал.

Народ застыл и посмотрел на Великого мага.

— Мы не сможем и пальцем тронуть Ланса.

— С чего бы?!

— Потому что Герберт придумал идеальную защиту и от меня, и от Вол-де-Морта. Герберта Ланса защищает целый мир, и стоит нам что-лимбо сделать, как уже через неделю на Англию обрушиться ярость его поклонников, которые явно будут недовольны тем, кто лишил их нового кумира.

— Ублюдок, — сплюнул Блэк.

На Проныру смотрели как на... Пожирателя, как на черное пятно грязи, попавшее на идеально белую скатерть их приглаженной реальности. Он стал по-настоящему чужим, реальным уродцем прекрасного мира.

Конечно в чем-то директор оказался не прав — Герберт не ходил сквозь стены лабиринта и не оберегал Поттера, и он точно не рассматривал свою мечту о сцене как некий пошлый «щит», но все же в общих чертах Дамблдор мыслил верно. Он — Герберт Ланс не собирался лично штурмовать неприступную для него тюрьму Азкабан. Он собирался использовать для этого человека, который сможет и захочет взять её приступом, чтобы освободить свои наиболее верные и способные боевые активы. С вероятностью в сто процентов, в этом году Темный Лорд сломает стены и освободит пленников, и тогда начнется последний раунд Кульминация «Аферы Столетия». Самая лучшая «улица» в покере, которую когда-либо разыгрывал Проныра. И пусть этот раунд увенчался безоговорочным успехом, но почему тогда нет радости на сердце. Становилось холоднее. Зима совсем близко...

— Как ты мог, Герберт?! — чуть ил не плакала Миссис. — Мы заботились о тебе! Верили тебе! Приняли в семью! Ты был один из нас!

— Как вы могли?! — хотел воскликнуть Ланс. — Я больше не хочу быть среди вас!

— Предатель! — Тонкс разорвала плакат. — Из-за тебя уже погибло столько людей! А сколько погибнет еще?! А ты подумал О Гарри? О нас? О всех остальных, когда строил свой долбанный план?!

— Предатели! — страстно желал крикнуть Герберт. — Сколько людей погибли из-за ваших игр?! А сколько погибнет еще?! О чем вы думаете, играясь в свои маленькие войнушки и упиваясь всевластием, когда вокруг плачут дети?!

— А я думал ты не такой как остальные слизни, — сплюнул Блэк, с презрением смотря на человека, так напоминавшего Сириусу себя самого в дестве. Что ж, видимо он ошибся. — Но ты такой же. Предатель, жалкий и никчемный! Да что ты сделал на благо? Лишь уничтожил все, з что сражались и умирали другие!

— А я думал вы не такие, как все остальные! — мысленно вопил Герберт. — Но я ошибся. Вы такие же. Предатели! Да что вы сделали на благо?! Люди, хранящие под собственными задницами миллиарды фунтов, как многим людям вы помогли своим бесполезным богаством?

— Ты мог бы стать хорошим человеком, Герберт, — спокойно, но с маской презрения на лице произнес Мистер, утешавший Миссис. — Ты мог бы сделать много хорошего, но видимо дурную кровь не переспоришь.

— Вы могли бы стать хорошими волшебниками. Одним взмахом палочки вы могли бы напоить детей в Африке, пробуря им скважины. Могли бы вылечить смертельно больных, могли бы помочь тем кто страдает, могли бы просто пожертвовать пару галеонов — в мире людей это много больше. Но видимо чертов эгоизм чертовых магов не переспоришь.

— Ты не тот, кем казался, — сказал Люпин.

— Вы не те, кем казались.

— Ты не светлый и не темный. Просто гнилое сердце.

— Вы не волшебники из сказки. Вы просто маги, которых ненавидит большинство нормальных героев именно за то, какие вы есть.

— Предатель! — крикнули они.

­— Дураки, — печально подумал уставший Ланс.

Он хотел сказать им так много, хотел кричать и бесноваться, круша все вокруг. Он впервые понял, что так рьяно отстаивал Флитвик, и как сильно он подвел своего Учителя забыв об основополагающих принципах волшебства. Не магии, нет-нет, к чему эта пошлость, выражающаяся в каких-то Министерствах, Темных, Светлах, убийствах, пытках, сражениях и смертях. Нет, Ланс забыл уроки профессора о волшебстве. Том, которого не видно — например. Помочь маленькой плачущей девочке. Наплевав на все законы, штрафы и даже суд, просто взять и починить её фарфоровую игрушку. Вот в чем заключается смысл слова «шарм», вот в чем кроется вся сказочность такого прекрасного явлении, как волшебство.

Проныра хотел сказать так много, но ему было плевать. В этот раз не на себя, и не на все еще дорогих ему людей, а на всех магов в целом. Они ошиблись — нельзя с гордостью носить в кармане палочку, если с её помощью ты не можешь подарить улыбку ребенку. Нельзя говорить об общем благе, когда где-то плачет ребенок, которому ты можешь помочь произнеся лишь пару слов.

Филиус Флитвик знал об этом и этому учил детей, а Ланс забыл. Он хотел сказать так многое, но они бы не поняли. Нет, точно — не поняли бы. Она бы поняла, а они нет. Но её нет, а они есть. И именно поэтому будущий волшебник произнес лишь:

— Да пошли вы все к такой-то матери.

Парень поднялся и побрел к своей комнате.

— Герберт, — окликнул Дамблдор и юноша замер. — Я многократно усилю защиту Азкабана.

— Это не поможет, — пожал плечами Проныра. — Чтобы предотвратить падение, вы должны сами там сидеть, а это невозможно по известным всем причинам. Хотя, это все уже не важно. Абсолютно не важно.

— Ты погибнешь, мальчик мой, если выступишь против неё. Она намного сильней.

— Мы «ходим» до конца.

Все эти дни Герберт в полном одиночестве просидел в комнате. Он не пытался выйти, но не сомневался, что заперт такими чарами, которые никогда не сможет сломать. Еду ему доставлял сочувствующий Кричер, но даже он не мог разогнать ощущение одиночества. Худо-бедно с этим справлялся Роджер при пособничестве Сундучища, но вряд ли дракон и сундук могут стать достойной компанией человеку.

Детям рассказали все о Лансе, и те тоже отвернулись от него. Рон, небось, говорил, что всегда так и думал, Гермиона молчаливо поддакивала, Поттер уверился в том что люди любят предавать, а Джинни... да вообще черт бы с этой Джини. Одни лишь Близнецы стойко верили в то, что взрослые все исказили.

Откуда Ланс это знал? Ну так намедни Фред и Джордж умудрились передать с Кричероми послание, в котором говорилось что Близнецы все еще считают Ланса «своим парнем» и единственным деловым партнером, с которым они готовы разделить борозды правления. Герберт был благодарен. Видимо верно говорят — порой находишь друзей там, где и не планируешь их находить. Так, настроив против себе верхушку Ордена Феникса, Ланс обзавелся двумя верными товарищами. Юноша еще не знал, что будет идти с ними бок о бок до самого конца жизни, но все же был рад такому повороту событий. Что-то потеряв, обязательно что-то найдешь. Таков непреложный закон волшебства и магии.

Впрочем, все это не могло отогнать лютого холода — эта зима обещала быть самой страшной.

1ое сентября 1995г, Англия, Вокзал Кинг-Кросс, платформа 9 и ¾ .

Как только Герберт оказался по ту сторону барьера, то вокруг него сразу образовалось целое море, состоящие из вопящих поклонников, сующих на подпись плакаты и листовки, а также галдящих репортеров, тыкающих в лицо камерами и микрофонами.

Ланс улыбался всем и каждому, с радостью ставя свои подписи и отвечая на самые интересные вопросы. Но вот раздался второй свисток и юноша, откланявшись, юркнул в тамбур, скрываясь за стенами вагона.

Как только толпа скрылась, лицо Геба разительно переменилось. Мигом сошла улыбка, исчезло веселья, Ланс стал угрюм и сер, в прямом смысле этого слова. Под его кожей будто выключили светильник, и та стала постепенно отцветать. Пока это было незаметно — будто наваждения или игра света, но некоторым стало казаться что Герберт стал мене привлекателен на лицо. Будто вместо красоты стало проступать неподдельное уродство.

Гебу было плевать на это. Он просто потерял связь с реальностью и некий смысл, доселе поддерживающий парня на плаву. Впервые скрипнул стальной стержень внутри парня, впервые броня дала трещину, впуская в себя холод и безразличие.

6ое сентября 1995г, Хогвартс, класс ЗоТИ

— Но я знаю, что он жив! — воскликнул Поттер.

— Прекратите лгать! — завизжала новый профессор назначенный самим министерством — жабообразная Долорес Амбридж.

— Я не лгу! Спросите Ланса! Он был там! Да он сам и...

Договорить Поттер не смог — Дамблдор попросил ребят никому не рассказывать о совершенном летом открытии. В классе повисла тишина и все повернулись к Герберту.

Тот сидел на задней парте и делал вид что присутствует на уроке. Впрочем, взгляд его блуждал где-то в пустоте, и сам парень явно был погружен глубоко в недра собственного «я».

— Мистер Ланс? — сладко пропела Долорес. — Что вы можете сказать по этому поводу?

Герберт будто очнулся ото сна и огляделся. Он разбудил дрыхнувшего Роджера, под всеобщее молчание убрал учебные принадлежности в сумку и напарился к двери.

— Я не разрешала вам выходить! — взвизгнула Амбридж, накладывая корявый Колопортус.

Герберт, увидев, что двери зачарованы, попросту развернулся и пошел прямо на Долорес. С абсолютно мертвым, каким-то странным лицом, он двигался со степенностью и уверенностью нефтяного танкера.

Амбридж была уверена в том что сейчас не неё нападет Чемпион Турнира и в панике пыталась вспомнить хоть одно защитное заклинание, кроме удававшегося ей на славу Круцио. Золотое Трио незаметно выхватило палочки, намереваясь повязать взбунтовавшегося крестника Темного Лорда, которому, по неизвестной причине, Дамблдор все еще безоговорочно доверял.

В момент икс оказалось, что Ланс просто прошел мимо учительского стола. Он встал перед витражом, а потом разбил его ударом кулака и под удивленные возгласы спрыгнул с третьего этажа.

17ое сентября 1995г, Хогвартс, кабинет Чар

— Мистер Ланс, как вы посмели сдать мне пустой лист? — кричала профессор Комеденти, буравя взглядом безразличного ко всему юношу.

Тот все кутался в мантию, будто ему было холодно.

— Вы все равно ничего не смыслите в настоящих комбинационных воплощающих стихийных чарах, — пожал плечами Ланс, чьи Пламенные Звери были теми высотами, на которые Кора могла смотреть лишь прищурившись и пытаясь разобрать некие очертания в недостижимых для ней далях. — Смысл пергамент марать.

— Немыслимо! Неслыханно! Возмутительно! Это «Т» мистер Ланс.

— Да по...й, — бесцветным тоном произнес парень и направился к выходу.

В этот день Лучшей Ученицей стала мисс Гермиона Грейнджер, а школе был установлен новы рекорд «идеальной успеваемости» — четыре года, две недели и три дня.

3е октября 1995г, Хогвартс, где-то в коридоре

Малфой, ставший старостой, наткнулся на своих любимых «жертв» Золотое Трио. Конечно же он не мог упустить момента и сцепился с ними языками. Впрочем, вовремя переключился, когда мимо прошкандыбала презренная грязнокровка, умудрившаяся за лето стать Мировой Звездой.

— Эй, ублюдок! — воскликнул Малфой, скрываясь за спинами прихвостней, ставших размерами с гигантские шкафы. — Ты, небось, чтобы такого добиться, все лето всему шоу-бизу в очко давал?!

Ланс стоял у окна, смотря на то как землю укрывает первый снег. Юноше было жутко холодно и одиноко. Он не смел беспокоить своих друзей письмами и жалобами — он не должен был причинять им неудобств. Ланс уже достаточно навредил тем, кто ему был дорог, так что это переживет сам. Просто очередная зима. Очень страшная правда, ну да ничего. Все равно юноше плевать на все. Как холодно...

Несмотря на тепло, царившее в замке, Проныра выдохнул изо рта облачко пара, скрывая посеревшую кожу под несколькими мантиями.

— Эй, урод, я к тебе обращаюсь! Или ты все думаешь, как проклятье свести?! Что, любовничек постарался?

Вся школа стала замечать, что с внешностью Геба что-то происходит. Его даже к Помфри водили, но та лишь разводила руками. На лице юноши проступали какие-то звериные, уродливые черты, превращая прекрасное лицо в подобие кошачьей морды. Колдомедик уверяла что это сбой анимагии и должно пройти само.

— Шлюхин сын, чего молчишь?

Проходившие в коридоре замерли в ожидании немедленного смертоубийства. Боже, если бы Малфой знал, что в этот момент оскорбляет по матушке крестнике Темного Лорда, то повесился бы на ближайшем гобелене, но он не знал, как и весь Слизерин. Том запретил своим подчиненным распространятся об этом, желая сохранить инкогнито Герберта, в надежде что таким образом тот сможет жить «нормальной» жизнью, какую ему желал и покойный отец и ныне воскресший крестный. Увы, Лорд не знал, что де-факто никакого инкогнито не оставалось.

Герберт развернулся и народ понял, что сейчас будет то ещё представление. Ланс сделал шаг и... скрылся где-то среди лестниц и переходов. Народ обомлел.

Лансу было плевать. Так холодно...

14е октября 1995г, Хогвартс, кабинет Трансфигурации

— Мистер Ланс, я нисколько не сомневалась в том, что вы бездарный выскочка, но это безобразие даже для вас слишком низкий уровень!

Герберт посмотрел на предмет трансфигурации и понял, что не способен на лучшее. В последнее время магия отказывала. Даже простейшие (для Ланса) огненные чары не хотели поддаваться ему. Становилось все холоднее. Внутри что-то словно снедалось, поглощаясь с каждым днем. Кожа Геба становилась все серее, а сам он — все уродливее. Большинство приятелей, в том числе и однокурсницы с Гриффиндора, отвернулись от парня, а многие даже начали над ним подшучивать. Правда вскоре сами становились жертвами куда более глобальных розыгрышей — Близнецы помогали другу чем могли.

— Мэм.

— Да, мистер Ланс?

— Идите в задницу, мэм.

И Герберт вышел вон.

25е октября 1995г, Хогвартс, в уборной

Герберт сплюнул кровью и с трудом удержался на ногах. Его ногти-когти посинели от незримого холода, руки покрылись какими-то пятнами, похожими на отмершие участки коже — холодные ожоги покрыли все тело. Магии у юноши почти не осталось, даже простой Люмос отказался подчиняться. Все вокруг плыло, юноша ощущал дикую слабость везде, где её можно ощущать и нельзя. Он уже прекратил попытки разделить сны и реальность. Да и чего лукавить, Ланс страстно желал остаться в своих снах.

Там он был вместе со всеми друзьями. Фред, Джордж, Виктор, Рози, Давид, Вики, Кэвин, Тремонт, Анастасия, Доктор Зло, Гэвз, Алико, Инна, Жанна, но никого не было рядом. Как не было и её. Черт, Ланс не мог забыть этот аромат крепкого кофе, перемешенного с запахом крови и плавленого золота.

В такие моменты бноша вспоминал тот сон, где наяву к нему прилетела птичка и сказала, чтобы Ланс не уходил, когда нужно остаться и не остался, когда нужно уходить. Видимо парень ошибся, видимо все это стало последствием неправильного выбора.

Окно в уборной открыл сильный порыв ветра и юноша упал на пол, прячась от лютого мороза, голодным волком пожирающего наполовину-Ифрита. До слуха донесся далекий, полусонный шепот:

— Спасаааайся, — пел Волшебный Лес, желая защитить своего друга. Он даже проснулся от зимнего сна, чтобы донести весть.

И словно по волшебству перед взором юноши появилась поляна, залитая солнцем. Да, от холодной смерти его спасет лишь тепло — весна. В Хогвартсе Геб знал лишь два места, где всегда плясало солнце и веселилась красавица весна. Этими уголками рая являлись личный кабинет Филиуса Флитвика и Берлога. До Берлоги ближе...

Занятие ОД было в самом разгаре, когда двери выручай-комнаты распахнулись и на пороге показался какой-то зверообразный монстр в черном балахоне и мертвенной, серой кожей. Завденные ученики не сразу сообразили, что это их про́клятый сокурсник (ну а для кого и младшекурсник или старшекурсник, но не суть). Объеденная сила дюжины оглушителей протащила Герберта через весь коридор и сильно приложила головой о стенку.

Перед тем как потерять сознание, в глубине Герберта Ланса на миг очнулся Геб-Проныра, с возмущение глядя на то, как его взяла на абордаж кучка сопляков, захвативших бесценную Берлогу. Но этот мелкий писк оказался мигом задушен гогочущим холодом, празднующим свою победу. Ифриту осталось немного, вскоре он не сможет противостоять смертельной, во всех смыслах, тоске и лютому морозу. А вместе с Ифритом уйдет и человек, и все мы знаем к чему это приведет.

30е октября 1995г, Хогвартс, Больничное Крыло

— Боюсь я ничем не могу помочь, — покачала головой Помфри, глядя на страхолюдину, некогда бывшую красавцем и неунывающем весельчаком — Гербертом Лансом. Признаться, даже опытный колдомедик не могла теперь без отвращения взглянуть на лицо студента.

Рядом стояли Дамблдор, Снейп и МакГонагалл.

— Зелья продолжают вызывать отторжение? — спросил декан зеленых.

Северус боялся того, что последует за смертью Герберта. Темный Лорд не просто уничтожит провалившегося подчинённого, которому была поручена защита крестника любыми средствами с способами, да он просто лишит его посмертия!

— Они и не прекращали. Никогда с таким не сталкивалась.

— Ваши прогнозы, Поппи? — подал голос Дамлбдор.

Прошлой ночью он позволил Фоуксу прилететь к «сородичу», но даже плач огненной птицы и его жар не смогли помочь юноше. Теперь в замке хандрил еще и феникс, он тяжело переживал болезнь родственника по стихии.

— Ночь... Может две...

31е октября 1995г, Хогвартс, Большой Зал

— Секундочку внимания! — Дамблдор поднялся и постучал ложечкой по бокалу, привлекая внимание студентов. — У меня для вас готова совершенно неожиданная и шокирующая новость.

Ученики стали переглядываться, пытаясь понять, что же такое могло произойти в Хэллоуин. Првда «бывалые» не сомневались в том, что это явно какой-то амбец. С тех пор как в школе поселился Поттер, ни один праздник не проходил без какого-нибудь бедствия. Что ж, они не ошиблись. Беда действительно распахнула свои крылья над древним замком.

— Впервые за долгие годы, к нам совершил перевод иностранный студент, — продолжил директор и зал потонул в ликовании леди. — Вернее — студентка, — леди замолкли, а джентльмены напротив — стали бурно выражать свою радость.

Далее последовало длинное представление, под конец которого в зал вошла не то чтобы сногсшибательная красотка, но через чур сексуальная леди. При отсутствии выдающихся внешних данных, в ней присутствовало нечто, что неуклонно манило к себе мужские взгляды и желания.

Леди уселась на выросший в размерах стул и надела шляпу. Та пролежала на жгуче-черных волосах недолго, и вскоре уже огласила свой вердикт:

— ГРИФФИНДОР!

Впрочем, леди вовсе не направилась к столу новых «однополчанцев». Напротив, она бросилась к лестницам, будто зная где и что искать. Хотя, не буду вам врать — она действительно знала. Откуда? Конечно шляпа рассказала! И это не сарказм — ей действительно рассказала одна старая, волшебная шляпа.

Герберт в страшном хрипе чуть приподнялся над подушкой и открыл глаза. Перед ним, будто мираж, вновь стояла Изабель. Как часто она посещала его сны и ведения, как часто будоражила мысли и кипятила остывающую кровь. Вот и сейчас, в предсмертный час, она пришла проводить последнего даже не Фейри, а лишь — полукровку, во всех смыслах этого слова.

— Ты пришла, — еле слышно произнес бессильный музыкант. — Прошу, даже если ты видение, не исчезай. Подожди немного, я уже умир...

Не успел парень договорить, как мощный удар с вертушки сорвал его с кровати и унес в противоположную сторону. На пол брызнула кровь, а Ланс грудой хлама свалился где-то в стороне.

— Что за цирк, Ланс?! — рычала Изабель, сжимая палочку. — Я перелетела через океан чтобы надрать твою лживую, подлую задницу, а ты тут строишь из себя подыхающего инфернала?! Исусе, столь жалкий отброс не стоит моего внимания...

И леди развернулась, покидая лазарет и оставляя разочаровавшего её музыканта за спиной. Но не успела она выйти за дверь, как рядом с головой в стену вонзилась огненная стрела. Герберт, тяжело дыша, держась за стену поднялся и вытянул палочку.

— Что за беспредел, стерва?! Ты меня убить могла!

— Я смотрю ты и сам с этим вполне себе справляешься, — процедила латинос, а потом гаденько так ухмыльнулась. — Впрочем, если ты хочешь, я могу с этим помочь.

И да-Силва послала очередное заклинание, вдребезги разбившееся об огненную стену.

— Молись, стерва.

— Уже, гринго.

Помфри, заходя в свои владения, ожидала увидеть все что угодно, но только не то, что открылось её взору. Посреди руин, очагов пламени, воды, бьющей из выползших из ращрущенных стен труб, стояло двое магов — Герберт Ланс, к которому вернулась не только присущая ему внешность, но и цвет кожди, да и вообще выглядел он живее всех живых, а также Изабель да-Силву, переведенную из Бразилии студентку. Двое стояли посреди этой разрухи, где по углам все еще искрили остатки каких-то проклятий и заклинаний. Двое явно пытались закончить бой не самым традиционным способом — они пытались сожрать друг друга! Хотя, при более пристальном рассмотрении сцены, все же они страстно и пылко целовались.

— Что?! Здесь?! Происходит?!

Маги отлипли друг от друга.

— Делаем ноги, гринго!

И в коридор выпрыгнула настоящая пантера

— Обожаю, когда ты так говоришь! — следом за ней мимо ошарашенной целительницы юркнул пушистый кот.

Одно делаем ноги спустя

— Постой, — Герберт остановил Изабель и сделал шаг назад. — Мне нужно кое-что сделать.

— И почему мне кажется, что это что-то сумасшедшее?

— Даже и не знаю, — по пиратски оскалился Герберт и оттянул кулак за спину.

За громким шлепком Ланс врезал самому себе по морде, перекувырнулся через голов, упал лицо об пол и застонал.

— Это все, псих, или что еще в программе?

— Это только начало, — стонал Ланс. — Теперь, когда вся дурь выбита из моей светлой и прекрасной головы, мне нужно заняться уборкой замка.

— О, не знала, что ты тут работаешь дворником, — съязвила Избалеь, помогающая подняться окровавленному юноше, чей нос больше напоминал месиво, а не, собственно, нос.

— Да не. — отмахнулся парень, пытаясь унять хлещущую кровь. — У нас тут в замке одна жаба завелась, решившая что может диктовать свои условия доблестным маргиналам.

— И?

— Мне надо отрыть топор войны.

— Топор войны? — переспросила леди. — Серьезно? И это все, что ты хочешь сделать, после того что мы тут устроили?

Да-Силва с намеком наклонилась, выставляя на показ не только декольте, но и стройные, смуглые ножки. Герберт шумно вздохнул и покивал головой.

— Ладно, — просипел он. — Топор может и подождать.

А тем веременем в Австралии, в Сиднее, вставали завтракать трое друзей — высокий накачанный мужик, явно боксер, рыжеволосая, сногсшибательная красотка, и спортивного вида паренек, опасный словно сложенный нож...

Интерлюдия

— У тебя, музыкант, самый странный заказ из всех, — хмыкнул Кермекс наставляя палочку на трех маглов, сидевших на крыльце приюта со странным названием «св.Фредерик». — Oblivate Maxima!

И в тот же миг, три человека превратились в безвольный куклы. Джон подошел к ним и поставил на землю кейс, в котором хранился чек на астрономическую, даже по меркам высоко оплачиваемого наемника, сумма.

— Значит так. Берете этот кейс, открываете и радуетесь чеку, полученному за выигрыш в лотерею. Первым же рейсом вы летите в Австралию, потому как это ваша давняя мечта, осев там, вы навсегда забываете о человеке, по имени Герберт Ланс.

Куклы кивнули, тот что помельче взял кейс, и они ушли куда-то в сторону. Кермекс положил руку на плечо музыканта, и они аппарировали прочь.

— Знаешь, я редко стираю память заказчику, так что хочешь скидку за оригинальность?

— Делай свое дело и разбежимся, — хмыкнул Герберт. — А то знакомство с разыскиваемы преступниками вредно для имиджа.

— И то верно — Oblivate!

Джон обошел куклу, но все же не рискнул грабить клиента. Все что было у стирателя памяти — это его репутация, а как сказал рокер — ни в коем случае нельзя портить имидж.

— Прочти записку, которую ты положил себе в карман. После забудь о том что произошло и о мыслях, что к этому привели. Когда с этим будет покончено, езжай на площадь Гримо и встань на самом просматриваемом пяточке.

Кукла послушно кивнула и сунула руку в карман. Она достала небольшой прегаментный листок и вчиталась глазами. Когда кукла покидала здание, ведомая вложенным в голову приказом, Джон Кремекс корчился от боли на полу. На его лице горели страшные Старшие Руны, лишвише человека не только голоса, но и запершие магию.

Афера Столетия... как звучит! Но беда в том, что Герберт мог совершить её, только обманув самого себя. Он должен был рискнуть всем, чтобы разбудить силу, способное воплотить его десятое заклинание, его пятых Огненных Зверей. Только с их помощью. Поставив на карту абсолютно все, Ланс мог попробовать одолеть своего врага. Что ж, Ланс никогда не боялся идти «ALL-IN».

Конец интерлюдии

У дверей спальни Долорес Амбридж копошился высокий парень, за спиной которого красовался томагавк с надпись «WAR».

— Дикреты будет она выписывать, — приговаривал парень, рассовывая по нишам навозные и прочие бомбы. — Свободу слова и собрания запрещать! Ишь чего удумала — давить анархию в зародыше. Да мы сами тебя задавим, жаба дутая!

Что ж, можно было сказать, что вождь «Белое Перо», и далее, и далее, и далее — вернулся и был готов мстить мерзостной бабе в вечно-розовом платье. Ну, не то чтобы он вообще куда-то уходил, но ведь как пафосно и круто звучит — сухопутный пират Геб-Проныра вернулся и был готов к достойному абордажу!

(п.а. до финиша осталось 4ре главы.

Тем, кто угадает финал истории вышлю, по завершению, электронную версию «Большого Приклчюения», если это вообще кому-либо нужно.

Всем лучей добра и счастья!)