Змея Давида (гет)

Сейчас Диана чувствовала себя похожей на Аластора Муди, вернее, на того, кто выдавал себя за него – как-то Поттер рассказывал о том, как мнимый Грозный Глаз постоянно прикладывался к небольшой фляжке с непонятным содержимым, которое, как выяснилось позднее, оказалось Оборотным зельем. Ее порция оборотного тоже была во фляжке и Диана вынуждена была глотать мерзкое пойло уже во второй раз за последний час, чтобы чары не исчезли в самый неподходящий момент. Волос, которым она воспользовалась, принадлежал какому-то шеффилдскому маглу, а одежду пришлось как попало трансфигурировать самой. Мантию она надела старую, еще школьную, предварительно отпоров с нее герб и увеличив на три размера. В результате вид получился довольно босяцкий, но зато не бросавшийся в глаза среди шаромыг, населявших Лютный и Тупик висельников.

Розье появился вечером, ровно в без пяти минут девять, один и разодетый как павлин. Диана, незаметно притаившись за корявым деревцем, росшем шагах в двадцати от входа в бордель, жадно разглядывала его. По сравнению с колдографией, которую она видела в архиве Следственного отдела, изменился он не слишком со времени своего заключения – в обществе дементоров он провел не так много времени, чтобы они подействовали на его внешность. Довольно привлекательной наружности, высокий и стройный, Розье, тем не менее, чем-то неуловимо отталкивал – то ли своей излишне кричащей мантией яркого изумрудно-зеленого цвета с оторочкой из соболя, то ли брезгливо-высокомерным выражением лица, то ли слабовольным подбородком и налезающими на глаза волосами невнятно-блондинистого оттенка.

Навстречу ему из дверей заведения вышел другой мужчина и направился прямиком к Розье. Диана узнала его – это был Долохов, его колдографии она не единожды видела еще во времена службы в Аврорате, когда, после его побега, они красовались на каждой рекламной тумбе и на стендах всех отделов Министерства.

Мужчины обменялись рукопожатиями и краткими приветствиями, после чего Долохов спросил:

— Ты опять к своей Дезире, герой-любовник?

— Ну да. Имею право, я человек пока что свободный, а развлекаться с магловскими бабами – уволь, мне, знаешь ли, противно прикасаться к ним, разве что для того, чтобы отрезать у них какую-нибудь часть тела на сувенир! — Розье говорил, чуть растягивая слова, но не манерничая, а с акцентом, который тут же напомнил Диане Юхана, тот тоже говорил на английском с легким финским акцентом – сказались годы, проведенные Розье на севере Европы. Юхан никогда не говорил о том, где именно находится его школа, но судя по их гербу, та территория когда-то должна была принадлежать России, значит, это наверняка Финляндия.

— Женись на ней тогда, — хохотнул Долохов. – Ты уже столько денег просадил на эту девку, что дешевле будет теперь жениться, чтобы иметь ее забесплатно каждую ночь! Пять галеонов за час – не слишком ли жирно, будь она хоть Венерой Милосской!

— Жениться на шлюхе?! – возмущение Розье было неподдельным. – Я еще с ума не сошел, чтобы рисковать наследством! Да maman меня без штанов оставит, если я вздумаю жениться не на той, кого она выберет! К тому же у меня уже есть невеста.

— Однако твоя maman ничего не имеет против того, чтобы ты торчал в этом бардаке каждый вечер? Как походы по б…дям сочетаются с аристократической моралью, а, Розье?

— Много ты понимаешь, плебей, хоть и чистокровный! – беззлобно фыркнул Розье. – Б…ди – это моя личная жизнь, а жена выбирается только с учетом интересов рода. А пока я свободен, имею право развлекаться с любой чистокровной бабой, готовой раздвигать ноги за деньги! Ты-то сюда тоже не за душевными беседами ходишь!

Долохов шумно заржал, похлопал Розье по плечу и, пошатываясь, пошел в сторону Диагон-аллеи. Диана проводила его краем взгляда и снова уставилась на Розье, который в этот момент исчезал в дверях борделя.

Диана вздохнула. Застать его одного здесь, на этой улочке, похоже, не получится. Несмотря (а, скорее, благодаря этому) на вечернее время, здесь толкалось довольно много народу – бродяги, торговцы наркотическими зельями, дешевые уличные проститутки и прочие сомнительные личности. На их фоне Диана в своем новом облике не слишком-то и выделялась, хотя подпирала плечом чахлое деревце уже не первый час.

Она вынула из-за пазухи флягу с «обороткой» и снова приложилась к ней. Пить эту дрянь, пока не началась обратная трансформация, было не в пример легче, чем в первый раз, но от вкуса ее снова передернуло и желудок свело спазмом. Подобно бывалому выпивохе, она занюхала пойло рукавом и зажмурилась. Сколько часов Розье намерен провести у своей (как выяснилось) бессменной «подружки», было неизвестно. Пять галеонов за час было бесстыдно дорогой таксой, девки с Лютного брали не больше галеона, да и то только те, у кого была «хата», а прочие отдавались в подворотнях и вовсе за пять сиклей. Но Розье богаты, и у их наследничка явно хватает денег на подобные развлечения.

Судя по всему, Розье явно не ставил своей целью пустить семейное состояние на шлюху – ровно через час он снова появился на пороге борделя, отсалютовав кому-то за дверью палочкой. После чего, засунув руки в карман мантии и насвистывая на ходу, углубился в сторону Тупика висельников. Диана нахмурилась. Этот район магического Лондона всегда жил по своим собственным законам, и воцарение Волдеморта не слишком это изменило – тамошняя публика привыкла делить людей на «своих» и «фраеров», причем в категорию последних могли попасть даже люди Лорда. Что мог забыть в этом царстве чистой уголовщины лощенный наследник древнего рода, было совершенно непонятно. Торопливо набросив на себя Чары невидимости и Легких шагов, Диана пошла за ним следом.

Сам Лютный переулок всегда был плохо освещен, но Тупик был совершенно темен, мрак с трудом рассеивался лишь слабым светом из маленьких окон домов, лепившихся друг к другу тесно, будто в средневековом городе. Впрочем, Тупик и образовался именно в Средние века, еще до начала Столетней войны, и первые дома, построенные тут, стояли уже более пяти веков. Диана напрягала зрение, стараясь не потерять в потемках его смутно темневшую в пяти шагах фигуру.

Розье шел совершенно спокойно, уверенно, не озираясь и явно не опасаясь слежки. Идя за ним по темному и совершенно безлюдному закоулку, Диана сжимала в потной ладони палочку и торопливо прикидывала порядок своих действий – «ступефай», «инкарцеро», затем схватить Розье в охапку и аппарировать сначала домой, а затем, захватив все необходимое, на Скай, в знакомое место. Внезапно Розье остановился посреди дороги и замер, будто принюхиваясь к чему-то. Диана уже направила на него свою палочку и приготовилась, но в этот момент раздался скрип отворяемой двери, а в образовавшемся светлом проеме возникла высокая человеческая фигура, закутанная в мантию, а за ней – еще одна. Неизвестные подошли к Розье и вместо приветствия один из них спросил:

— Готов?

— Да, — ответил тот.

Диана едва удержалась от того, чтобы не застонать от досады. С тремя ей не справиться, особенно, если двое других – тоже люди Волдеморта. Это – не на криворуких егерей палочкой махать. А Розье между тем спросил:

— Материал хороший?

— Пальчики оближешь, — ответил второй неизвестный. – Свежачок. Только это далеко, метлой часа три лету, а затем – аппарация.

— Так это не в Англии, что ли? – удивился Розье.

— Конечно, не в Англии, — хмыкнул его собеседник. – Здесь же каждый чистокровный на счету. А там – другие законы и другие авроры. Вот пусть и разбираются, кто пускает на ингредиенты их людей. Полетели уже!

Из открытой двери плавно выплыли три метлы, которые тут же были оседланы Розье и его подельниками, после чего все трое молча взмыли вверх и исчезли в темном пасмурном небе. Диана проводила их тоскливым взглядом и смачно выругалась. Поспеши она хотя бы на пол-минуты, сейчас Розье уже валялся бы связанным посреди пентаграммы, а теперь только и оставалось, что кусать локти и ругать себя за нерасторопность.

* * *

Назавтра, в пять часов дня Диана снова стояла у дверей заведения Брунхильды, но уже в новом обличье. Сегодня она была молодым человеком лет двадцати двух, с длинными темными волосами, собранными в хвост, и худым лицом. Магла, чей волос она бросила в «оборотку», она встретила в Лондонском метро, в час пик. Парень в наушниках от плеера, погруженный в чтение какого-то талмуда по ядерной физике, даже не обратил внимания на то, что она дернула его за волосы, списав это на толчею в вагоне.

Одетая в трансфигурированную из аврорской мантию, своим не слишком шикарным, но опрятным видом, Диана походила на мелкого клерка какой-нибудь скромной конторы. В кармане укоризненно позвякивали «кровные» пять галеонов – на авантюру пришлось раскошелиться, но в случае удачи оно того стоило. Придав своему лицу как можно более независимое выражение, Диана подошла к двери заведения и решительно отворила ее.

Внутри помещение было именно таким, каким она его и представляла – безвкусная смесь восточной роскоши и плебейского подражания стилю «рококо»: персидский ковер на полу, цветные шпалеры на стенах по цвету совершенно не сочетаются с ковром и кричаще-красными занавесками, пестрая обивка мебели, повсюду – фигурки полуобнаженных пастушков и пастушек в стиле галантного и распутного 18 века и, как венец всего этого варварского великолепия – огромная люстра в виде китайского шелкового красного фонарика.

У стойки с важным видом восседал тот, кто выполнял здесь функции охраны: здоровенный детина под семь футов росту и лицом профессионального забойщика скота. Одного взгляда на этого бугая было достаточно, чтобы понять – палочка ему нужна больше для порядка, одним ударом кулака он вполне может свалить на пол гиппогрифа. Скользнув взглядом по щуплой фигуре очередного «клиента», охранник сонно прогудел:

— Мадам, посетитель!

Из-за ширмы в виде нанизанных на нитку бус из цветного стекла показалась сама «мадам»: темноволосая, полная, но еще красивая женщина неопределенного возраста – на вид ей можно было дать от тридцати до шестидесяти, а на самом деле, могло быть и больше, косметические чары способны творить чудеса. На ней было длинное черное и достаточно элегантное для содержательницы борделя платье, едва открывавшее пышные плечи и шею с ниткой розового жемчуга, лицо было бледным, а взгляд прозрачно-серых глаз – цепким и изучающим. Критически оглядев Диану, мадам чуть склонила голову набок и сладким голосом произнесла:

— Желаете поразвлечься, молодой человек?

— Да, — чужие голосовые связки не слушались, и голос предательски срывался в фальцет, но это было даже кстати – парень робеет, впервые попав в публичный дом, чтобы вкусить всех прелестей продажной любви, вполне себе естественная реакция. – А можно посмотреть на ваших… хм… девушек?

Мадам еще раз критически оглядела «клиента» и добавила уже несколько другим тоном:

— А вы уверены, что наши расценки вам по карману? У нас, знаете ли, все по высшему разряду, так что на своих девочках я не экономлю.

— У меня есть деньги, — мучительно краснея, пробормотала Диана.

— Час – пять галеонов, ночь – десять, — мадам продолжала сверлить Диану изучающим взглядом, видимо, сомневаясь в платежеспособности «душки-парня».

— Мне на один час… А можно мне… с Дезире? Если она свободна…

Мадам уставилась на нее с таким видом, будто она попросила невесть какую диковинку, а затем негромко хмыкнула:

— Дезире, говоришь? Да, Дейзи у нас нарасхват! Понки!

В ответ на ее зов с глухим хлопком материализовалась домовиха в кружевной наволочке вместо одежды и водянисто-голубыми глазами на сонной мордочке.

— Понки, позови сюда Дезире, — приказала мадам, и эльфийка тут же исчезла.

Дезире оказалась невысокой блондинкой с фарфоровым личиком и эмалево-синими глазами. Диана про себя отметила, что сложена она была почти идеально, разве что грудь могла бы быть и поменьше при ее росте, но в целом девушка воплощала собой именно тот тип, на который больше всего падки среднестатистические мужчины. Одета она была во что-то вроде полупрозрачной кружевной туники ярко-красного цвета, такого же цвета чулки на подвязках и туфли на высоченных каблуках без задников и с помпонами. На Диану она взирала без особого интереса, хотя и улыбалась заученной улыбкой.

— Ну как? – самодовольно спросила мадам.

Диана отвела взгляд от девушки и постаралась шумно сглотнуть, чтобы продемонстрировать то, как «он» впечатлен красотой и соблазнительностью Дезире. Мадам Брунхильда между тем перешла к делу:

— Деньги вперед. Сначала за один час, если будете продлевать, эльф зайдет в комнату и ему вы доплатите. Сбегать, не заплатив, не советую, может плохо кончиться для вас. За нетрадиционный секс – особая такса, — тараторила она, не давая «клиенту» опомниться. – Если вас интересуют подобные игры – советую заплатить за них прямо сейчас.

— Нет, я… — Диана как можно более смущенно отвела взгляд в сторону, попутно прикидывая, что здесь вкладывается в понятие «нетрадиционный секс», а не вовремя расшалившееся воображение уже почему-то подсовывало разнузданные картинки, увиденные ею еще подростком в фильме «Калигула». – Мне подойдет традиционный…

— Отлично, — хозяйка борделя впервые улыбнулась, протянула пухлую ладонь и выразительно пошевелила пальцами. Диана торопливо сунула руку в карман свой мантии, вынула приготовленные пять галеонов и опустила монету в подставленную руку. Поучив плату, Брунхильда развернулась и неторопливо удалилась за ту самую ширму, из которой ранее выплыла. А Дезире взяла Диану за руку и промурлыкала:

— Пойдем, котик, — после чего повела ее куда-то вглубь коридора. Оказавшись у подножия узкой деревянной лестницы, Дезире прижалась своим соблазнительным бюстом к плечу Дианы и с придыханием прошептала:

— Как ты любишь, красавчик? – и провела кончиками острых и длинных ногтей по ее подбородку.

Диана снова сглотнула, на сей раз по-настоящему, чувствуя учащение сердцебиения и недвусмысленное стеснение в штанах. То, что молодое здоровое мужское тело, которое она сегодня взяла «напрокат», совершенно адекватно реагирует на близость красивой полуобнаженной женщины, стало не самым приятным и, главное, неожиданным сюрпризом. Отстранившись от красотки, она пробормотала:

— Придем к тебе – тогда расскажу…

Комната Дезире находилась на втором этаже, в самом конце коридора и обставлена была с куда бОльшим вкусом, нежели передняя – мебель в стиле Людовика XVI в коричневых и кремовых тонах, широченная кровать, застеленная покрывалом цвета чайных роз и белый пушистый ковер на полу. Закрыв за собой дверь, девушка снова провела пальцами по лицу «клиента», после чего ее руки потянулись вниз, к выразительной выпуклости чуть пониже брючного ремня. Но Диана совершенно не горела желанием узнать, что чувствует возбужденный мужчина, когда до него дотрагиваются «там», справедливо полагая, что этот неожиданный, хотя и весьма познавательный (при других обстоятельствах) опыт сейчас может быть чреват потерей самоконтроля и погубит всю ее затею. Она мягко отвела руки Дезире от себя и произнесла как можно более спокойным тоном:

— Погоди, не так быстро.

Дезире наморщила носик и фыркнула:

— А ты часом не девственник?

«О-о, в некотором смысле еще какой!» — усмехнулась про себя Диана. Как ни странно, привычная самоирония немного снизила возбуждение, грозившее сейчас стать для нее большой проблемой из-за того, что было совершенно незнакомым ощущением. Она медленно вытащила палочку и, покосившись на Дезире, которая в это время наливала в бокалы красное вино, наложила за дверь «коллопортус».

— Зря стараешься, — сказала она, протягивая бокал Диане. – Сюда все равно никто не войдет, не принято. Пей.

Диана, продолжая сжимать в руках палочку и глядеть на Дезире, поднесла бокал к губам. Дождавшись, когда девушка выпьет свое вино почти до дна, наставила на нее палочку и едва слышно произнесла:

— Империо!

Взгляд тут же Дезире потерял живость и стал пустым и бессмысленным, а на губах появилась слабая, чуть глуповатая улыбка. Она безвольно опустила руки, выронив бокал на ковер, и уставилась куда-то в угол комнаты. Диана на всякий случай толкнулась легиллименцией в ее разум, чтобы проверить, не изображает ли девица жертву заклятия Подвластия, и, убедившись, что все в порядке, сказала, указав палочкой в сторону кровати:

— Садись.

Дезире послушно поплелась к кровати и села на краешек. Диана взяла один из стульев, поставила его рядом с сидящей Дезире, и села на него верхом.

— А теперь рассказывай все, что знаешь про Филиппа Розье.

— Что рассказать? – голос девушки стал таким же невыразительным, как и ее взгляд.

— По каким дням здесь бывает, во сколько приходит, как долго сидит. Посещает ли других «девочек». Приводит ли дружков.

Дезире ровным, будто отвечая скучный урок, голосом начала рассказывать:

— Он приходит три раза в неделю, по понедельникам, средам и в воскресенье. Ровно в девять вечера. Никогда не опаздывает. Иногда остается на всю ночь, иногда всего на час. Всегда один. Раньше он всегда ходил к Лорене, теперь ему нравлюсь я.

— Он предупреждает заранее о своем приходе?

— Нет. Мы и так знаем, когда он придет.

— Какие запирающие чары использует?

— Никаких. Ему нравится, когда дверь открыта. Говорит, это щекочет ему нервы, ему все кажется, что сейчас зайдет его невеста и оторвет ему яйца.

«Я бы так уж точно оторвала. Однако, месье у нас извращенец! Может, он еще и вуайерист?»

Диана снова навела палочку на девушку и невербально сняла «империус». И как только взгляд той снова стал осмысленным и она тревожно завертела головой, тут же прошептала:

— Обливиэйт! – и через несколько секунд снова, — Сомнус!

Глаза Дезире снова остекленели, а затем медленно закрылись, и она повалилась на кровать. Теперь она проспит около получаса, заклинание, наложенное Дианой на нее, не слишком сильное. А проснувшись, ничего не вспомнит.

Диана подхватила вялое тело под мышки и попыталась уложить ее на кровать получше. Получилось, впрочем, только поперек, но и так сойдет, подумала она. Пусть думают, что мальчишка облажался в постели, стер девице память, чтобы скрыть свой «позор», и спешно аппарировал. А ей действительно пора валить отсюда, пока действие «оборотки» не начало спадать.

* * *

Снейп задумчиво вертел в руках конверт. Сова, принесший его, была какая-то странная – взъерошенная, с крыльями, будто заляпанными жиром, словно у голубей, кормящихся у придорожной забегаловки, а сама она в ожидании ответа набросилась на предложенное угощение с таким пылом, будто не ела неделю. Да и конверт был странным – самым обычным, магловским, бумажным, а не пергаментным, белым и без каких-либо опознавательных знаков, и только сургучная печать с замысловатым гербом, на котором Снейп с трудом разглядел нечто похожее на двуглавого орла, намекала на то, что отправитель сего послания все-таки маг.

Снейп задумчиво провел палочкой над конвертом, проверяя его на наличие вредоносных чар, затем поднес его к идентификатору ядов, доставшемуся ему «в наследство» от покойного директора. И сканирующие заклинания, и хитроумный прибор молчали, и Снейп решительно вскрыл конверт.

Оттуда выпал такой же, совершенно обыкновенный лист бумаги, на котором пером, незнакомым почерком было нацарапано, что некто Стоян Бадев из Софии хотел бы встретиться с директором Хогвартса Северусом Снейпом, чтобы обсудить с ним возможность зачисления его сына в Школу Чародейства и волшебства со следующего учебного года. В связи с чем автор послания интересуется, когда господин директор соблаговолит назначить ему встречу, дабы обсудить все нюансы поступления отпрыска древнего и благородного отпрыска рода Бадевых в Хогвартс.

Снейп хмыкнул. О магических родах Болгарии он знал чуть более, чем ничего. И никого, если не считать Виктора Крама и болгарского министра магии, да и то не лично. Странно, традиционно всё магическое население Восточной, Северной и Южной Европы предпочитает проходить обучение в Дурмстранге, в крайнем случае – Шармбатоне. Хотя… Если господин Бадев является сторонником идей Темного Лорда, то он мог нажить себе врагов в Дурмстранге – после бегства Каркарова власть и, соответственно, курс там поменялись на диаметрально противоположные прежним, и темные искусства потеряли все свои преференции. Вот и решил, что Хогвартс в этом плане будет более идеологически выдержанным.

Неведомый господин Бадев не понравился Снейпу заочно, но причин, чтобы ему отказать, у него не было решительно никаких. Чем черт не шутит, вдруг этот болгарин и в самом деле один из новых сторонников Волдеморта. Послать его подальше сейчас не только глупо, но и опасно – не стоит навлекать на себя недовольство повелителя. Да и не исключено, что он просто ошибается, и причины, по которым этот Бадев желает устроить сына именно в Хогвартс, весьма далеки от политических, и лежат в совершенно иных сферах.

Небрежно нацарапав на обратной стороне письма ответ, в котором приглашал мистера Бадева к себе для беседы завтра в восемь часов вечера, Снейп сгреб в охапку сову, которая все еще продолжала уплетать насыпанный ей корм. Невзирая на ее сопротивление и недовольное уханье, он привязал конверт обратно к лапке и бесцеремонно выпихал птицу за окно.

* * *

Диана неторопливо, вполсилы, сушила волосы заклинанием. Она не слишком любила этот способ – после него ее прическа начинала напоминать взрыв на фабрике по производству туши для ресниц, но ждать, когда волосы высохнут сами, не хотелось – время было уже около одиннадцати вечера, а на завтра она запланировала подготовительный визит на остров Скай – на то самое место, где ранее имела беседу с Ниацринелем.

Она уже собрала рюкзачок, в который, кроме самого необходимого, положила еще и баллончик краски, с помощью которой собиралась нанести на уже знакомую площадку пентаграмму – другую, не ту, что использовала для вызова «Демона посмертия», а предназначенную именно для ритуала возврата долга. На контуры этой пентаграммы непосредственно перед проведением обряда нужно будет нанести еще и специальный порошок сложного состава. Порошок, точнее, ингредиенты для него, Диана приобрела еще до своего отъезда в Израиль, оставалось только смешать их в нужных пропорциях в определенный день лунного цикла, до которого у нее оставалось три дня. А это значит, что по истечению этих трех дней нужно было во что бы то ни стало совершить то, ради чего она оставила и оставила сына в другой стране.

Когда волосы высохли, она забралась в кровать, прямо в банном халате и с книгой. Хотелось включить телевизор, но она наложила на дом такое количество охранных и сигнальных чар, что их магия создавала сильные помехи, и ни один канал смотреть было практически невозможно.

Неожиданная вибрация у бедра буквально подбросила ее на кровати. «Связной блокнот» она теперь снова таскала с собой постоянно, даже в ванной он лежал рядышком, на подзеркальной полочке. И теперь, прежде чем уснуть, Диана озаботилась тем, что если «прорежется» кто-нибудь из Ордена, она тут же сможет принять сообщение и по возможности ответить.

Она торопливо вынула из кармана халатика блокнот, пролистала до последней исписанной страницы, и в следующую секунду сердце ее сделало кульбит, после чего заколотилось где-то в голове. На желтоватой разлинованной странице чернели мелкие колючие, до боли знакомые буковки:

«Ничего не хочешь мне рассказать?»

И никакой подписи. Впрочем, и без нее все было предельно ясно.