Гарри Поттер и темный блеск (гет)

— Накиньте капюшон на голову, сахиб! Не все должны видеть ваше лицо в начале ритуала. Но держите румаль на левом плече петлей вниз. Это знак для своих, чтобы не случилось путаницы.

Служитель отошел. Малфой нервно передернул плечами. Ничего себе — инструкция. Путаница возможна, видите ли. Только этого не хватало. Об этом его не предупреждали. Люциус поспешно накинул румаль на левое плечо. От петли на конце шелкового скрученного жгута невыносимо разило прогорклым маслом. А может прокисшим потом задушенных людей? Аристократа чуть не стошнило. Ну спасибо, сюзерен, твою мать, за поручение и увлекательное приключение. Спасибо, что петля пока на плече, а не на шее. Пока… Малфоя опять передернуло.

В храме тем временем стемнело окончательно — лишь отверстие в куполе слабо мерцало в полной темноте. Рядом с Малфоем раздались многочисленные шаркающие шаги. На плечо легла чья-то дурнопахнущая рука. Ощупала румаль…

— Благословение Кали с тобой, сахиб-джемадар…

Люциус покачнулся от неожиданности и чуть не потерял равновесие, но справился с собой:

— Уповаю на мощь темной матери, — заученная формула вышла с легкой заминкой. Рядом дышали. Люциус опомнился и склонил голову в поклоне. Шаркающие шаги удалились к центру храма. Черт, видят в темноте, как кошки! Может тихонько сделать себе Ночной Взгляд? Поздно вспомнил. Уже нельзя, могут заметить.

Как бы в подтверждение этих мыслей, очередная жесткая рука стиснула его плечо. Процедура приветствия повторилась. На этот раз Малфой чувствовал себя уверенней — отвечал и кланялся точно по правилам. Мимо него таким манером проследовали не менее полутора десятка человек. Каждый обдавал его сложными запахами немытого человеческого тела и еще какой-то специфической вонью, которую мало нюхавший в жизни дерьма аристократ определить не смог. Последний из проходивших вежливо, но настойчиво развернул Люциуса к центру храма и слегка подтолкнул. Они медленно проследовали в сторону центрального жертвенника и остановились. Перед ними вспыхнул неяркий красноватый огонек. Он выхватил из темноты круг участников ритуала и центральный жертвенник в виде большого плоского ложа. На чем стоял сам светильник, Малфой не рассмотрел.

Круг темных фигур в темных одеждах и тюрбанах стоял неподвижно и безмолвно. Лица были плохо различимы в густой щетине и неверном масляном свете. У каждого на плече различимо выделялся скрученный жгут румаля. Стоп! Не у всех! Напротив Малфоя стоял низенький крепыш, осторожно поводящий глазками из стороны в сторону. Контуры его фигуры отличались от остальных участников ночного ритуала, да и жгута на плече не было. Точно не было! Кто же это? Главный джемадар храма? Жрец Кали? Люциус терялся в догадках. По его информации все должны быть одеты одинаково. Все. Если только… если…

— Ашаха Кали! Радуйся! — возопил вдруг пронзительным громким голосом высокий старик, стоящий через четыре человека слева от Малфоя. Малфой оцепенел. Никто не шелохнулся, только крепыш напротив резко повернул голову в сторону возопившего формулу обряда. За его спиной мелькнули серые тени и у горла появились смуглые, почти черные руки. Мгновение — и крепыш, хрипя, повалился на жертвенник. На его спине, сжимая конец платка-удавки, взгромоздился ногами мощный индус. На руках жертвы повисли серые фигуры помельче. А еще одна жестко и быстро прижала к блестящему камню бьющиеся в поисках опоры ноги.

— Кали, радуйся!!! — взревел круг участников этого кошмара. Малфой вышел из ступора и вместе со всеми воздел руки к верху, славя могучую и коварную богиню мщения.

Теперь Малфой понял все окончательно. Шел обряд посвящения в бхутоты. Тхаг, выбранный местным джемадаром, заманил какого-то несчастного на ночное служение и коварно сделал жертвой Кали. Вернее делает. Никто никуда не торопится. Помощники — шамшиасы — обездвижили жертву, и теперь кандидат в бхутотты должен продемонстрировать свое мастерство, продлевая мучения жертве в угоду кровожадной богине. Быстрая смерть жертвы лишь разгневает ее: душа убиенного должна достаться Кали не в виде целого куска, а тонкой рваной лентой, намотанной на катушку страданий!

Смотреть на это было противно, но и не смотреть было нельзя. Какой же ты джемадар, если не ловишь блаженство в миг торжества и радости твоей повелительницы! «Смотри, придурок!» — приказал сам себе Люциус. А то на этом жертвеннике места хватит и для тебя. Вспомни закалочку у Лорда и смотри! Это же магл? Скорее всего — да! Ну и чудно — вспомни молодость.

Словно услышав его мысли, старик, начавший обряд с отвлекающего возгласа, приблизился к Малфою и сделал приглашающий жест в сторону жертвенника. Люциус похолодел. Твою мать! Его угощают! Высший знак почета и уважения к пришельцу — приглашение к участию в жертвоприношении. Как он забыл? Его же предупреждали. Вскользь. Отводя глаза и с равнодушным видом. Ну, влип в дерьмо — не чирикай! Малфой потянул румаль с плеча. С перепуга все движения вылетели из головы. Это же не палочкой с расстояния в несколько шагов. Это холеными белыми руками надо накинуть вонючий промасленный платок на шею человеку (!), попав на лету концом в петлю, выдернуть конец другой рукой и затянуть на шее обреченного магла вторую петлю! Боже, меня сейчас стошнит!

— Сахиб пусть подаст свой румаль бхутоту, улыбнется ему и крикнет славу богине, — раздался суфлерский свист давешнего служителя над ухом очумевшего лже-джемадара.

С некоторой заминкой до Люциуса дошло, насколько все стало проще, и он двинулся в сторону жертвенника.

Кандидат в бхутоты был счастлив — ему досталась очень сильная и живучая жертва. Матерь Кали будет довольна, великий джемадар его тоже похвалит, и этот незнакомый сахиб-джемадар понесет в дальние края рассказ о славе и умениях слуг их храма. Он счастлив! Сахиб, которого он душит — богат. Бумажник его полон. Как он пытается извиваться, как мучается! Кали пьет его боль, страх и ужас большими глотками. О-о-о! Он еще и обделался! Запах не оставляет сомнений! Его признают мастером. Теперь можно быть уверенным, что отныне он — бхутот. Вот подходит сахиб-джемадар. Протягивает ему свой румаль! Это большая честь! Сейчас покажем чужеземцу ловкость. Мгновенное ослабление первой удавки. Жертва успевает сделать пол вдоха. На шее обреченного уже две петли! Снова захрипел, задергался. Ну, пора начинать главное действие. Хватаем свободной рукой за волосы и рывком задираем голову жертвы к куполу храма, дабы узрела Кали искаженное страхом и отчаяньем лицо!

— Великий… Кали!!! — кричит вне себя от ужаса Малфой. На него, вздернутое беспощадной рукой, смотрело безумными выкатившимися из орбит глазами лицо Амикуса Кэрроу!

— Отлично! Наш жрец очень доволен вами. Он примет вас для беседы, сахиб-джемадар. Примет сразу после жертвоприношения…

* * *

— Умоляю вас, миледи! Я отвечу на вопросы! Мне нечего скрывать.

Голос Гермионы предательски дрожал. На глаза наворачивались слезы. Серая Дама висела рядом, поджав губы, а перед девушкой на призрачных конях, выпускавших из ноздрей облака морозного тумана, гарцевали безголовые рыцари. Кони злобно ржали и норовили лягнуть юную волшебницу. Рыцари придерживали коней, но были мрачны и молчаливы.

— Подождем Барона, — решила, наконец, Серая Дама, — пошлите кого-нибудь за ним.

— Кандидат Николас, быстро за бароном. И трясите энергичнее головой! Может она у вас, наконец, отвалится?

— Сию минуту, сэр! Уже скачу! — топот копыт коня сэра Николаса затих в коридоре замка.

Гермиона не могла даже определить, в каком крыле замка и на каком уровне они находятся. Вокруг стоял могильный холод и доносился запах склепа. От привидений исходил обжигающий мороз.

Раздался скрежет и громыхание цепей. Из каменной стены показалась рука Барона в кольчужной рукавице. Пошарив по стене, рука вцепилась в подставку факела, но та немедленно рассыпалась ржавым прахом. Барон смачно выругался громовым голосом. Рука нашарила на стене могучее стальное кольцо и ухватилась за него. Полупрозрачные мускулы руки напряглись, из стены вылетело несколько камней и, наконец, с треском вывалились две фигуры. Крупная полупрозрачная с серебряными пятнами крови принадлежала Кровавому Барону, а более плотная маленькая — с разноцветным колпаком на ободранных ушах — Пивзу. Пардон. Паулю Ивзеру! Рыцарю четырех мечей! Проклятому Годриком за гордыню и неуважение! Эсквайру, блин!

— Пауль, гори в преисподней ваша задница! Ничего вы нормально сделать не можете, — Барон был в раздражении.

— Вашество! Я же говорил, что через каменные стены не могу? Говорил? Через деревянные стены — пожалуйста, а через каменные — нет! Я же полтергейст! Теперь вот уши ободрал! Где я достану яд тарантулов, чтобы уши лечить? А все вы! Срежем, срежем…

Пивз сидел на каменном полу, сняв колпак и завернув губы на манер шланга от пылесоса, пытался подуть на свои многострадальные уши.

Барон сконфуженно хмыкнул:

— А через двери женских туалетов вы, Пауль, можете. Я сам видел неоднократно!

— Они же деревянные! Деревянные, вашего вашества мать за ногу!

— Ладно, не ори! Не мешай допрос проводить! — слегка смутившись, отмахнулся Барон. Пивз, то есть Пауль — всхлипнул и заткнулся.

Барон развернулся к Гермионе так, что у девушки в глазах потемнело.

— Сэр Поттер просил тебя завершить ритуал?

— К… какой ритуал?

— Не притворяйся! Дело серьезнее, чем ты думаешь! Просил или нет?

— Нет, я просто хотела помочь ему… он не знал… я долго колебалась…

— Откуда ты знаешь Завершающее заклинание?

— Он подарил мне книгу. Да. «Общая теория трансфигурации». Копия. Еще летом он сделал ее для меня в своем замке.

— Ты была в Поттер-мэноре?

— Да.

Барон задумался на несколько мгновений, потом повернулся к Серой Даме:

— Мы зря терзаем ее. Он сам дал ей заклинание. Он, судя по всему, сам приказал ей его применить. Это его решение. Она — слепая марионетка в руках сэра Поттера. Не понимаю, почему он пошел на такой крайний шаг, да еще посвятил в него настолько ненадежную помощницу. Но это его выбор и нам остается лишь склонить головы перед его решением.

— Что же теперь будет? — судорожно дернув головой, пробормотала Серая Дама.

Безголовые рыцари слезли с коней и встали рядом с ними, сложив мрачно молчащие головы у своих ног. Раздавалось лишь одиночное позвякивание железа на сбруе.

Гермиона, вытаращив глаза, смотрела на эту потустороннюю картину. Привидения замерли, как во время минуты молчания. Как будто прощаясь с чем-то ушедшим навсегда. Как будто потеряв что-то дорогое — веру или надежду, или любовь… боже, что она несет! Какая любовь у полупрозрачных слепков душ давно умерших людей!

— Дамблдору говорить нельзя, — то ли вопросительно, то ли утверждающе сказал Кровавый Барон.

— Нельзя, — как эхо отозвалась Серая Дама, — он сразу попытается убить сэра Гарольда.

Гермиона вздрогнула. Что за бред они несут? Директор, конечно, повел себя недальновидно. Но убить? За что? И откуда привидения знают имя нового Гарри? Того самого нового Гарри, которого она, можно сказать, только что уничтожила?

Между тем Барон продолжал:

— Всем молчать о том, что произошло! Запрещаю отвечать на вопросы, касающиеся этих событий. Девчонка сама будет молчать, иначе Азкабан заткнет ей рот. На этом этапе никто ничего не заметит и не узнает, а потом, когда намерения сэра Поттера станут яснее, решим, что делать. Или чего не делать. Всем ясно?!

Все призраки, полтергейст и даже Серая дама склонили голову в знак покорности решению Кровавого Барона.

Только ошарашенная Гермиона громогласно возмутилась:

— Да что здесь происходит? Какие тайны? Какой Азкабан? Причем здесь директор Дамблдор? Да! Я с помощью заклинания убрала старшую ментальность Гарри, которая стала темной и неконтролируемой. Он был опасен для себя самого и всего магического мира! А теперь снова телом правит ментальность Гарри, который понимает различие между добром и злом. Теперь Гарри прежний и он не причинит людям страданий и бед. Он не сможет стать новым Темным Лордом!

— Дура!!! — зарычал Кровавый Барон, потрясая цепями, сжатыми в воздетых руках. — Да ты помогла сэру Поттеру стать похожим на Темного Лорда так, как никто и никогда еще не был на него похож!

— Я всегда подозревал, что большинство женщин в вопросах добра и зла — потрясающие дуры! За исключением вашей матушки, разумеется, — Барон любезно повернулся в сторону Серой Дамы. Затем вновь повернулся к испуганной Гермионе:

— Старшую ментальность она убрала! Доброе дело сделала! Твое заклинание в связке с ранее примененными сэром Гарольдом, стало Завершающим в создании хоркрукса из осколка его души, которую он, видимо, по неосторожности, разорвал накануне мощным темным заклинанием!!!