Улыбка милосердия под цветущей вишней (гет)

Напряжение висело в воздухе над Конохой. Оно не имело прямого отношения к Наруто или Сакуре. Казалось, все было как обычно: тихо и безоблачно.

Слишком тихо. Так тихо, что невольно поднимаешь взгляд в небо в ожидании первых капель дождя, за которыми вспыхнут молнии и грянет гром.

— Шикамару-кун, ты не знаешь где Чоуджи-кун? — Спросила Сакура.

Юный Нара лениво приоткрыл левый глаз, даже не думая вставать с травы. Наруто немного завидовал этому признанному лентяю: он настолько устал, что даже земля казалась мягкой-мягкой. Травинки будто шептали ему: "Приляг и поспи".

Но нельзя. Впереди ждал Лес смерти и сбор особых трав из списка Акимичи. Пусть парочка юных совершенствующих дух, или не совсем юных если вспомнить Сакуру-Бай Ху, работала на Акимичи тайно, деньги им платили вполне реальные. А деньги им были нужны, Сакура начала алхимические эксперименты. Она весьма неплохо знала теорию алхимии, но необходимо было изучить множество растений, минералов и прочих компонентов, чтобы восстановить хотя бы аналоги полезных рецептов её мира.

— Чоуджи за едой пошёл. Можете его подождать.

Наруто, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на землю.

Нара Шикамару не был их близким другом. По крайней мере, так считала Сакура. Но они довольно часто играли в шоги вместе, и Наруто иногда болтал с Шикамару и Чоуджи. Их отношения были на уровне как минимум хороших приятелей. Поэтому установившаяся под деревом тишина не была неловкой. Эти трое были достаточно умны, чтобы понимать друг друга без слов.

— Грядет буря. — Тихо проговорила Сакура. На её лицо легла тень беспокойства, большие зелёные глаза немного печально смотрели куда-то вдаль.

Но если проследить, её взгляд был направлен в сторону квартала Учиха.

Острый, проницательный взгляд Шикамару прошелся по фигуре девочки.

— Буря оборвет лепестки сакуры, попавшей в её центр. — Медленно, с предостережением произнёс наследник Нара.

— Но сакура грустит по ворону, что отдыхал в её ветвях. — Губы Сакуры изогнулись в печальной улыбке. Это была печаль безысходная и смиренная. И такая глубокая, что у Шикамару невольно захватило дух.

— Эй, ребята, вы о чем? — Насторожился Наруто.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, Наруто-кун. — Сакура снова посмотрела вдаль. — Как бы то ни было, в ближайшие дни мы узнаем, за какой мышью погнался камышовый кот.

Наруто стал неожиданно собранным и серьёзным. Шикамару впервые видел его таким. Куда делся тот вечно весёлый недалёкий мальчишка? Этот Наруто совершенно не был тем, кого все привыкли видеть. Шикамару догадывался, что Наруто не прост, но одно дело — догадываться, и совсем другое — ощущать эту ауру власти и силы, с которой даже рыжий комбинезон переставал смотреться нелепо.

— Мы... Не поможем, Сакура? — Очень, очень редко Наруто не добавлял к имени Сакуры приставку. Наруто не любил серьёзность и переставал валять дурака только в самых крайних случаях. Сейчас был как раз такой.

Сакура медленно покачала головой.

— Это не наш выбор, Наруто. Не наша история. Мы не должны вмешиваться.

Шикамару не отпускало ощущение, что он стал свидетелем того, что не должен был видеть. К счастью, это неловкое чувство разрушил Чоуджи, явившись сюда с пакетом чипсов.

— О, Чоуджи, поделись со страждущими! — Наруто снова включил свой режим дурака и сунул загребущую лапу в пачку Чоуджи ещё до того, как закончил свою фразу.

— Эй!.. — Чоуджи был разочарован. Сильно разочарован. Стоило покупать чипсы, когда Узумаки выгреб половину пачки одним махом?

Праведная месть блондина не достигла, тот с хохотом убежал хрустеть чипсами вдали от глаз Акимичи.

— Не обижайся на него, Чоуджи-кун. — Из-за выходки Наруто печаль покинула улыбку Сакуры, и Чоуджи забыл обо всем происходящем. В его мыслях вертелось лишь "Сакура-чан такая милая!" Впрочем, судя по лёгкому румянцу на щеках Шикамару, одинаковая мысль застряла не в одной голове.

— Ты принёс список, Чоуджи-кун?

Чоуджи не сразу понял вопрос. Лишь спустя пару секунд он протянул Сакуре листок, исписанный каллиграфическим почерком. Сакура быстро пробежалась по нему взглядом.

— Заказ будет ждать где обычно через три дня на закате. До встречи, Чоуджи-кун, Шикамару-кун, — попрощалась Сакура с лёгкой улыбкой и пошла к Наруто. Сегодня им предстояло много опасной работы.

* * *

Огромная, кроваво-алая луна закрывала полнеба. Наруто не мог уснуть. Атмосфера стала слишком напряжённой. Что-то должно было произойти. Что-то совершенно плохое. И Наруто с дрожью ожидал чего-то, чего сам не знал.

В эту ночь напряжен был не только Наруто. Сакура сидела на крыше своего дома и не отрываясь смотрела на луну. Энергия в её кейракукей будто взбесилсь. Чакра, обычно мягкая, выжигала каналы изнутри. Выжигала, делая их больше, пластичнее, вместительней.

И Сакуре стоило бы радоваться: она вышла на новый уровень, перешагнула свой предел. Однако это было больно, чертовски больно!

Её лицо закаменело, и только стекающие капли пота выдавали напряжение. Сакура умела терпеть боль. Но, признаться честно, порядком отвыкла от такого.

Процесс перехода через свои естественные границы следовало пережидать в медитации. Однако проклятая боль мешала сосредоточиться.

И так неудачные попытки Сакуры медитировать прервал ткнувшийся ей прямо в руки бумажный журавлик, от которого фонило чакрой. Сакура развернула фигурку оригами. На внутренней стороне листа была написана лишь одна фраза:

Пожалуйста, позаботьтесь о Саске.

Листок развеялся облачком дыма в её руках. Сакура хмыкнула, забыв на секунду терзающую её боль.

Значит, Итачи-сан сделал выбор в пользу деревни, а не своего клана. Сакура не могла винить Итачи — кто знал, как бы она сама поступила в его ситуации.

Черт, как же это... Отвратительно. Жгучая лава текла по её венам, кости трещали из-за нечеловеческого напряжения, природная чакра бурным потоком вливалась в её источник, от чего её каналы почти рвались на клочки. Почти, на самой грани. На грани жизни и смерти.

Кровавая луна заполнила все зрительное пространство. Алый круг отражался в широко распахнутых зелёных глазах. И постепенно его сияние вытесняло зелень зрачков.

Губы Сакуры были упрямо сжаты, но её чакра выплеснулась в мир немым криком. Волны энергии разошлись, как круги по воде от упавшего камешка.

Боль, которая является проводником обновления. Теперь, когда от неё остались лишь отголоски, она вызывала приятное чувство.

Медленно, шаг за шагом, алая луна отдалялась, открывая Сакуре мир по кусочку. Старый, но одновременно новый удивительный мир.

Огромное множество чётких запахов. Звуки, недоступные человеческому уху. Эмоции сотен людей вокруг и ощущения, которым нет описания на человеческом языке.

Так ярко, так ново, так неожиданно.

Почти сенсорный шок. Новые чувства захлёстывали с головой.

С последней волной горячей энергии, поднявшейся из глубины, на макушке Сакуры выскочили два острых белых пушистых уха с нежно-розовыми кончиками, а неизменные хакама не помешали проявиться длинному пушистому хвосту такой же расцветки.

Сакура не думала, что божественная душа — словосочетание прямого значения, а не просто название ранга. Всем было известно, что духовными практиками можно добиться бессмертия. Но нигде не было сказано, что для этого следует трансформироваться в духа-божество.

Спустя секунду над ночной Конохой раздался чистый звонкий смех. Смех первой появившейся тут за последние тысячелетия кицунэ.