Работа для ведьмы из хорошей семьи (джен)

«Папа, у нас с мистером Хмури все в порядке, до места добрались. Не посылай мне сообщений, мы здесь втайне от всех, под прикрытием. Буду выходить на связь сама. Люблю тебя».

Бесплотный серебряный коршун сорвался с кончика палочки и умчался в темноту. Следующий Патронус улетел с гораздо более длинным сообщением — для Хмури. Белла поименно перечислила пропавших девушек, которых обнаружила на Блик-Айленде, объяснила, что все они вроде как здесь добровольно, и тоже попросила не выходить на связь, пока она не выяснит, где остальные. Больше всего Белла боялась, что Хмури заявится сюда с парой-тройкой других авроров и спугнет здешних ведьм — тогда не видать ей информации о сестре как своих ушей. Может, остров и кажется недоступным, но Белла была уверена, что начальник способен на все. Возьмет и прилетит на метле, сквозь все эти снежные бури!

Она брезгливо подобрала мантию и открыла дверь наружу.

— Бетти, милая, мы тебя уже заждались! Я тоже, знаешь ли, хотела бы попасть внутрь! Что ты там делала столько времени?

Августа сладко улыбалась, но сощуренные глаза смотрели жестко.

— То же, что все делают в этом месте, — огрызнулась Беллатриса. «Смотрящая» застала ее выходящей из туалета.

— Я видела, как оттуда вылетели два Патронуса!

— Ну да, — заявила Белла без тени смущения. — Я послала их родственникам — все им высказала! Что нашла друзей и теперь буду свободной, буду жить где захочу!

— Милая, не стоит разговаривать с близкими из… отсюда. Можешь не стесняться, посылай сообщения прямо из здания. У нас здесь нет секретов друг от друга, — ведьма улыбнулась еще шире.

— А по-моему, место самое подходящее! По крайней мере, для моей матушки! Вы вроде торопились, не хочу вас задерживать! — и, не дожидаясь следующих вопросов, Белла поскорее зашагала в сторону домика. И почему она вообразила, что в туалете ей не помешают? В следующий раз аппарирует вон туда, в горы, даром что там ветер сбивает с ног, а в сугробы, говорят, можно провалиться по самую макушку.

Августа проводила ее задумчивым, неприязненным взглядом.

* * *

Начавшись так бодро и активно, расследование застопорилось. Под видом девичьей болтовни Белле удалось опросить почти всех, живших на Блик-Айленде. Никто ничего не слышал (или не помнил?) о девушке с темными кудрями и карими глазами, белоручке с безупречными манерами. Не опрошенными остались четверо. Девица со сломанным носом все время мрачно молчала, излучая самую тяжелую энергетику. Может, она и не была темной колдуньей, но Белла с удовольствием поговорила бы с ней — а та совершенно не желала идти на контакт. Вторая, со свежими поперечными шрамами на обоих предплечьях, заливалась слезами при любой попытке заговорить с ней. «Не трогай ее! Она такое пережила!» — все время останавливали Беллу девчонки. Поэтому опрос незадачливой самоубийцы тоже пришлось пока отложить. Ну и Августа с Мартой, конечно. Белла не решалась спрашивать их напрямую, ей казалось, что за этим всеобщим молчанием об Андромеде скрывается какая-то страшная тайна. Вот бы наложить на одну из них Империо или что посерьезней! Но Белла никак не могла выбрать подходящий момент — постоянно поблизости крутится народ, каждая вооружена волшебной палочкой, и все друг за друга горой. Как же проделать все тонко, хитро, чтобы не раскрыть себя и узнать все, что надо, с первого же заклинания?

Вставали на острове рано, а ложились поздно. На первый взгляд это было вполне оправданно — работы в приюте было много, и она никогда не кончалась. Магловские домишки были сильно изношены, им постоянно требовались то согревающие чары, то Репаро. Стоило расслабиться хоть на день — и снег грозил завалить не только тропинки, но и сами домики, сугробы вырастали чуть не в человеческий рост. Ну и, конечно, кто-то должен был вести хозяйство на всю ораву. Но на севере был такой короткий световой день, что все эти ласковые «Доброе утро, девочки! Просыпайтесь, мои хорошие!» в утренней темноте казались утонченным издевательством.

Еще не по-детски раздражала здешняя еда. Мало того, что она была магловской — добрые надзирательницы не уставали напоминать, что еду следует экономить, запасов не так много, как кажется, а новенькие появляются чаще, чем улетают, и скоро их будет еще больше. Поэтому брать добавку считалось неприличным. Кажется, за все время жизни на острове Белла ни разу не наелась досыта. Иногда она почти против воли вспоминала еду в Блэк-хаусе, Лестранж-мэноре, Малфой-мэноре — все эти роскошные бифштексы «с кровью», форель по-валлийски, баранину с хлебным соусом… Но ее, Блэк, голыми руками не возьмешь. Жаловаться на еду, как себе позволяли некоторые из этих слабачек — ниже ее достоинства.

А главное, что Беллу бесило до глубины души — разговоры. Трепотня на завтрак, обед и ужин. И в промежутках, во время работы, одна из надзирательниц то и дело заявлялась с палочкой наперевес, под предлогом помощи, и начиналась бабская болтовня самого худшего толка. Белла держала язык за зубами — отчасти из-за недостатка опыта, отчасти на всякий случай, чтобы опять что-нибудь не испортить. Через некоторое время она от души сказала себе спасибо за сдержанность. Постепенно из пустопорожнего, казалось бы, трепа картина сложилась не совсем ясная, но настораживающая.

Все разговоры касались мужчин. Отцов, мужей, начальников — всех, обладающих властью и авторитетом. У каждой из девчонок была в запасе история, а то и не одна, как кто-то из мужчин ее обидел. Одна из надзирательниц направляла беседы небольшими репликами-вбросами, ловко подводя девиц к нужному выводу или наращивая эмоциональный накал обсуждения. Беллу все это доводило до белого каления. С Хаффлпаффа они все, что ли? А может, грязнокровки все до одной? Ну, мужчины, ну, власть, подумаешь! Беллатриса всегда представляла себе магическое общество в виде паутины со сложнейшими переплетениями связей и иерархии. Каждая семья волшебников была связана с другими многолетней историей отношений — услуг, любовей, сделок, иногда взаимной ненависти или совместных преступлений, это ведь магический мир, дело-то житейское! Некоторые из переплетений воображаемой паутины были украшены, как драгоценными камнями, каплями росы — это сияли чистокровные семьи. Те, у кого власти было больше, чем у других. Все Блэки знали, от кого лучше держаться подальше, а к кому можно обратиться за сложным зельем, мешком галеонов в долг или качественным предсказанием и что этот маг потребует взамен. Тут главное — понимать, как это все работает. Белла была частью системы, и ее это более чем устраивало. Быть Блэком — почти то же самое, что быть королевской крови! И она никогда не пыталась понять, каково живется ведьмам, которым не посчастливилось со статусом.

А девчонки все нудили одна за другой:

— В госпитале Мунго сказали, что им не нужна такая стажерка, а Алекса с моего курса взяли!

— Отец сказал, что мне не нужно продолжать образование после Хогвартса, лучше бы о замужестве подумала…

— Отец сказал, что изгонит меня из рода, если я не попаду в ученицы к Кассандре МакГоун…

— Муж сказал, что я слишком много себе позволяю, язык распускаю, и он уменьшает мое содержание, чтоб я подумала над своим поведением…

Белла старательно молчала, мало-помалу закипая. Может, тебя не взяли в госпиталь за темную ауру и ухоженную рожицу? Сложили два и два и сделали вывод, что ты будешь больше внимания уделять себе, чем пациентам, и не побрезгуешь забирать у них энергию? А от замужества еще никто не умирал — только организацией помолвки отец этой клуши должен был заняться сам! Были бы у нее хоть какие-то способности, никто бы не посмел стать у нее на пути, талант всегда пробьет себе дорогу! А про мужа — вообще смешно! Слышала бы эту слабачку ее прапрабабка Адамс — не та, что из американских Адамсов, а одна из дочерей Тофании ди Адамо, которая, скрываясь от итальянской инквизиции, бежала до самой Англии. Бабка была профессиональной «черной вдовой», но печальный опыт матери сделал ее необыкновенно осторожной, и ни одного факта убийства не удалось доказать. Только седьмой муж, Лайонелл Блэк, сумел найти общий язык с «черной вдовой» и обратить ее знания на пользу семье.

Самообладание Беллы дало сбой, когда заговорила Кэролайн.

— У них была открыта вакансия ликвидатора опасных тварей, и я пришла на собеседование, говорю, у меня «Превосходно» по всем ЖАБА, а он даже слушать не стал, сказал, ему здесь не нужны девицы…

Пухлые щеки Кэролайн тряслись от возмущения. Вся она была какая-то нескладная, полная, неловкая, да еще этот нелепый пучок на затылке! Девчонки на разные лады возмущались и сочувствовали Кэролайн — «Да как он мог!» «В министерстве одни хамы!» — когда «Бетти Джонсон» лениво протянула:

— Интересненько!

Девушки с укором обернулись на нахалку, но Белла уже обошла стол и остановилась перед Кэролайн.

— Значит, ты уверена, что справилась бы? Давай поиграем. Я буду гиппогрифом, а ты — ликвидатором. Попробуй меня поймать.

Кэролайн растерянно встала, сделала шаг вперед, приподняла палочку в напряженной руке.

— А как… А что можно?

Белла закатила глаза. У этой дурищи, видимо, не было братьев или кузенов, а если были — они никогда не играли с ней в войну.

— Можно все, кроме Непростительных. Мы должны не убить друг друга, а нейтрализовать, это ж не дуэль. Все, поехали!

Кэролайн начала выговаривать «Петрификус тоталус», одновременно тщательно делая нужный пасс, но ведьмы напротив нее уже не было, еле слышное бормотание позади, и Кэролайн свалилась на пол. Белла попросту аппарировала ей за спину и оттуда запустила Ступефай. Еще одно резкое движение, взмах черного рукава — и Белла уже сидела верхом на поверженной противнице, указывая палочкой прямо ей в лицо.

— Гиппогрифы очень быстры, — тоном лектора заявила Беллатриса. — У них прекрасная реакция, они очень внимательные, зоркие — ну, как все хищники. Ни один не подпустил бы тебя вот так лицом к лицу, да еще без поклона.

— Ты где же этому научилась? — задумчиво спросила Марта.

— В книжке прочитала, — отмахнулась Белла, делая вид, будто не поняла, что речь идет о ее умении драться. — Об этом и речь! Я — простая библиотекарша, а она не может даже со мной совладать! Тот мужик, который не взял ее на работу — да он ей жизнь спас!

По легенде, Белла не сумела сдать СОВ, и ее отчислили из Хогвартса после 5 курса. Она не стала скрывать, что училась в Хогвартсе, поскольку часть девушек показалась ей смутно знакомыми, они могли видеть ее в школе. А после отчисления она якобы перебивалась случайными подработками, пока отец не устроил ее младшим помощником библиотекаря в Большую Магическую Библиотеку.

— Ну какой из тебя ликвидатор! — продолжала Белла. — Слушай, а может, хочешь поиграть в бешеного единорога? А еще я отлично изображаю дракона, они так классно плюются огнем!..

— Слезь с меня уже! — выкрикнула униженная толстушка, еле сдерживая слезы. Белла пожала плечами, убрала палочку и нарочно медленно поднялась.

— Конечно… Кэрри, — она издевательски сократила благородное имя — большего эта размазня не заслуживала.

— Подведем итоги, — перетянула внимание на себя Марта. — Иногда… изредка… ведьмы бывают слабее волшебников. Мужчины этим беззастенчиво пользуются. Они не допускают нас к ключевым должностям — или хотя бы к мало-мальски денежным. Они владеют самыми мощными арефактами, самыми ценными землями с источниками силы и очень неохотно делятся властью. Подумайте над этим, девочки.

Марта осматривала своих подопечных, очень довольная собой. Такие хорошие девочки, отзывчивые… Такие внушаемые. Со всех сторон ей навстречу сверкали девичьи взгляды. На юных мордашках — искреннее возмущение, вдохновение, энтузиазм — чудо что за девочки!

Только одна пара глаз — выпуклых, с тяжелыми веками — смотрела на нее с каким-то крокодильим высокомерием. Марта мысленно усмехнулась. Если удастся обломать Бетти Джонсон — она будет очень полезна.

* * *

Хогвартс укладывался спать. Наконец прятались учебники, закрывались сонные глаза, преподаватели начинали свои обходы.

Часть слизеринских спален была расположена в подземельях, но за отдельную плату студента могли разместить и на первом этаже, выше уровня воды. Одни слизеринцы выбирали романтику подземелий и возможность наблюдать за жителями озера, другим было важнее сэкономить. Третьи выбирали свободу. Имея спальню с окном, можно было принимать сов с письмами хоть круглосуточно. А наличие метлы давало и возможность улететь из замка без спросу по своим делам. Дивангард, конечно, утверждал, что его змейки пользуются окнами только для того, чтоб любоваться озером. Чтоб его студенты да нарушали дисциплину? Никогда!

Сегодня в окно одной из спален настойчиво стучалась сова. Девочки открыли створку и впустили птицу внутрь.

— У нее коробочка, смотрите, какая красивая! Написано — Нарциссе Блэк!

— Это не наша сова, — со скукой ответила Нарцисса. — И не дядина. И не Розье. И не Малфоев.

— А бантиком карточка привязана, смотри! «От неизвестного поклонника»!

— А обертка-то узорная! Красотища!

— Нарси, от кого это?

— Понятия не имею, — равнодушно ответила Нарцисса.

— Ну же, разворачивай! Это же от парня! Тебе же хочется узнать, от кого!

Нарцисса продолжала меланхолично расчесывать тонкие светлые волосы. Сотню раз прочесать заговоренным гребнем, потом нанести зелье для роста и блеска, а уже потом можно накручивать на папильотки. Врут они все — «от парня», «от поклонника»… Камилле только бы розыгрыши устраивать. Слизеринок хлебом не корми — дай подшутить над кем-нибудь. Какие у нее могут быть поклонники! Вот если бы она была красоткой, как Меда! Или необыкновенной, как Белла! А Нарциссе Блэк, с ее-то бледным, как у утопленницы, лицом, жидкими волосами и плоской фигурой, похоже, светят только охотники за приданым, от которых вечно предостерегает мать. Ну или тот, за кого ее согласится выдать отец. Скучно.

— Тебе надо — ты и смотри, — проворчала Нарцисса. Она так и не подняла головы, когда соседки по комнате распотрошили упаковку, обнаружили внутри браслет и запищали от восторга. Только когда Камилла потеряла сознание и упала на край кровати, а с него — на пол, Нарцисса наконец обратила на нее внимание.

* * *

Лорд Блэк сидел за обеденным столом, но так задумался, что забыл о еде. Воркотня жены не доходила до его сознания. Можно и не слушать, вероятность 100 из 100, что Друэлла говорит все то же самое, сто раз слышанное — что у нее сердце не на месте, так она волнуется за Меду; что Белла отбилась от рук; что ей все равно, к какому там заседанию он готовится — к ужину надо выходить вовремя, традиции есть традиции, и джентльмен должен их соблюдать, если уважает себя, нормальные люди не садятся за ужин в одиннадцатом часу…

В окно постучалась сова. Незнакомая. Лорд Блэк протянул ей кусочек мяса со своей тарелки, но сова презрительно отвернулась. Значит, ей уже заплатил отправитель, и в конверте что-то важное, а может, вопиллер? Сигнус Блэк открыл конверт Аллохоморой — он уже много лет не открывал письма и посылки от незнакомцев руками. На стол выпал светлый лист пергамента, и Сигнус не успел проверить его на магию — взгляд уже зацепился за слова:

«Я отниму у тебя всех, и ты будешь молить о смерти, как о желанной награде».

Письмо не излучало магию — всего лишь злость, почти физически ощутимую. Буквы набухали на глазах, истекали черной слизью, расползались.

— Стазис! — запоздало крикнул Блэк, но письмо уже превратилось в черную кляксу.

— Дорогой, от кого это?

Лорд Блэк не отвечал, молча уставившись на жену. Горящий взгляд мужа показался Друэлле настолько диким, что она испуганно замолчала.

На самом деле Блэку не было никакого дела до жены. Он просто смотрел в пространство, напряженно думая. Значит, исчезновение Меды — удар, направленный против него. Белла — неизвестно где. Конечно, он уже знал, что она не в командировке, а затеяла какую-то авантюру по поиску сестры. Еще в воскресенье вечером Хмури, с которым Белла якобы улетела в Ирландию, рассказал, что она не явилась на условленную встречу. Это было очень плохо, отвратительно, он, конечно же, пропесочит негодницу, когда она вернется домой — но он прекрасно понимал, что Белла не могла по-другому поступить. Итак, обе старшие дочери — вне зоны досягаемости. Друэлла — вот она сидит, с кислой физиономией, живая и здоровая, под надежной защитой Блэк-хауса.

Нарси.

Блэк стремительно подошел к камину, бросил в огонь щепотку кружаной муки. Когда пламя окрасилось в зеленый, он перенесся в Хогвартс, прямо в кабинет директора. Тот очень удивился такому позднему визиту, но лорд Блэк тут же пресек расспросы и попытку предложить чаю:

— Господин Дамблдор, мне необходимо немедленно увидеть дочь. Ее придется забрать из школы.

Нарциссу обнаружили целой и невредимой, а вот ее соседка, Камилла, была в глубокой коме, и Помфри считала перспективы неясными. Испуганные девчонки рассказали, что именно она прикоснулась к браслету, присланному неизвестным дарителем.

* * *

Белле не спалось. Вроде все должны были увидеть, что Кэролайн не место среди ликвидаторов, она специально выставила ее беспомощной — а девчонки поняли все наоборот! Ну не дуры ли! И про мужиков во власти все неправда! Разве они не помнят принципиальную Флинт, труженицу Миллифут, тонкого политика Орпингтон*? А бесконечные тетки, занимавшие почетные должности профессоров и деканов Хогвартса, а Основатели — двое из четверых были женщинами! Наконец, мать её, Моргана! Чтобы прорваться во власть, нужно всего лишь… короче, это вполне возможно!

Элайза тихонько напевала песню о волшебнице, которую бросил любимый. У нее был приятный голосок, но сегодня он адски раздражал Беллу.

Почему они так несправедливы к мужчинам? Это так неправильно, так грязно! Руди и Рэб — лучшие в мире товарищи, готовые на любой кипеш, она даже не знала, к кому из них привязана больше. Кузены… правда, у нее остался только один кузен, но Регулус стоит двоих! Вялый и скучный Люциус Малфой, который никогда не участвовал в их играх — и тем не менее мастерски врал, прикрывая от старших их развеселую компашку. А главное, самый лучший, самый мудрый и могущественный маг на свете — отец! Мир Беллатрисы был миром мужчин. С женщинами у нее отношения складывались не слишком хорошо.

— Элайза, давай еще одну! Ты так здорово поешь!

Элайза начала заунывную песню о ведьме, которая покинула родную Шотландию и тоскует по дорогим сердцу горам.

Белла накрыла голову подушкой.

За что Джине сломали нос? Нет, даже не это ее интересует, вопрос — почему она не дала сдачи?!

Почему Лавиния пыталась покончить с собой — да еще таким дурацким способом?! У любого нормального мага всегда найдется сотня галеонов на «жидкую смерть» — прекрасное снотворное, и умирать с ним легко, почти приятно… неужели у нее правда не было денег?..

Каково это — оказаться без друзей и денег?

А чувствовать себя беспомощной, слабой?

Элайза затянула песню о сироте, которую обижают злобные опекуны.

Белла сбросила подушку на пол. Несправедливость жгла ее изнутри, но она будет молчать и сегодня, и завтра, молчать сколько надо, пока не нападет на след Меды. Она будет притворяться одной из них, такой же, как все. Будет слушать бредни надзирательниц, раскрыв рот, и даже не попытается доказать, что они не знают истории магии и логика у них кривая. А терпеть еще и пение — да идите вы!

Белла запустила Силенсио в темноту, ориентируясь по звуку, и попала. Песня оборвалась.

— Девочки, давайте спать, — проговорила она сонным голосом. — Завтра так много работы, мы же идем разбирать ту шахту, помните? Давайте ложиться, поздно уже…

Большинство зашуршали одеялами, укладываясь. Но из дальнего угла началась бубнежка.

— Обнаглела…

— Да что она себе позволяет…

— А давай…

Еле слышным шепотом Белла выдохнула «Хоменум Ревелио». Заклинание высветило два силуэта, крадущихся к ней. Толстая, с пучком на затылке — понятно кто. Вторую она не сумела опознать, но это было неважно. Так же шепотом на грани слышимости Белла наколдовала на обеих «Петрификус» и уютно свернулась клубочком под одеялом. Впервые за день у нее было хорошее настроение.

* женщины, занимавшие пост Министра Магии