И вновь взойдет твоя луна (гет)

Седрик Диггори

Я любил вечерний Хогвартс. В обязанности старосты входил обход коридоров после комендантского часа, чтобы проверить, не забыл ли какой-нибудь студент вернуться в комнату. Это делалось в целях безопасности, ведь ночью в замке гораздо легче заблудиться, нарваться на места со странным магическим фоном, оступиться и, наконец, покалечить себя. Особенно это касалось начальных курсов.

Перед выходом я обычно накидывал более теплую мантию, зажигал палочку и шел в темноту. Самое лучшее время, чтобы остаться одному и немного подумать. Подумать о Турнире, учебе, родителях, своих планах и мечтах. Просто собраться с мыслями, которые ураганом проносились в голове, оставляя после себя настоящий хаос.

Тишина прекрасна. Особенно ночью. Несмотря на то, что я очень ценил своих друзей и всех, кто поддерживал меня перед первым этапом, иногда просто необходимо было побыть в ней. Ощутить ее вкус и умиротворение. Поэтому тот факт, что я был старостой, очень выручал.

Я шел по каменному полу, ощущая, как эхо моих шагов гулким звуком отдавалось в массивных стенах. Просторные коридоры, тяжёлые портьеры, спящие портреты. Ощущение, будто попал в Средневековье. Особенно оно усиливалось, когда попадались старые рыцарские доспехи. Седая древность.

Я прошел мимо поворота на кухню, попутно освещая палочкой все углы. Забавно, но мне казалось, на своем посту я мог перечислить чуть ли не все потаённые места для влюбленных парочек. Обычно вечером попадались именно такие студенты. Бывало даже, я давал им немного времени на уединение, а потом уже ловил, когда заканчивал обход. Если, конечно, они к тому времени ещё не расходились.

Вновь портреты, коридоры, ступеньки лестниц. Сэр Николас, поклонившийся в мою сторону. Я уже собирался развернуться и пойти обратно, заканчивая обход. Но что-то заставило остановиться, насторожив слух. Какой-то шорох, превращающийся в более отчётливый шум. Что это? Мне показалось, или кто-то крикнул? Я посветил по направлению к источнику звука.

На меня определенно кто-то бежал. Очень быстро и стремительно. Ещё один крик пронзил воздух и отдался звонким эхом от каменных стен. Мои глаза сощурились, пытаясь сфокусироваться. Свет палочки облаком объял маленькую тонкую фигурку. Светлые волосы, летящие в разные стороны. Стук маленьких каблуков по каменным плитам. Луна... Она бежала, не разбирая дороги, постоянно оглядываясь себе за спину. Я не успел отойти в сторону, всматриваясь в ее силуэт. Поэтому, не заметив препятствие в виде меня, она с силой врезалась прямо мне в грудь.

— Луна? — я направил свет палочки на ее лицо. Круглые, расширившиеся в немом ужасе глаза с испугом посмотрели на меня. Волосы непослушными локонами были разбросаны на плечах. Слезы уже проложили дорожки на побелевших щеках. — Что ты здесь делаешь?

— Помоги, — едва выговорила она, с хрипом проталкивая воздух. — Пожалуйста, помоги!

Святой Мерлин, что же с ней случилось? Она вдруг напряглась, словно что-то услышав, и со страхом обернулась. Опять вскрикнула, в ужасе забегая за мою спину. Честно, при виде ее такой — напуганной, словно маленькая девочка, испугавшаяся грозы, которая сейчас пряталась за моей спиной — мне на какой-то миг захотелось рассмеяться. Я направил свет палочки в глубину коридора — туда, где она что-то увидела секунду назад. Пусто. Чего же она так испугалась?

— Луна... — развернулся я, когда она судорожно вцепилась в полы моей мантии. — Скажи мне, от кого ты бежишь?

Она в страхе посмотрела на меня. Затем снова заглянула в коридор. Не увидев там никого, судорожно вздохнула. Прикусила дрожащими зубами губу, видимо, стараясь сдержать волнение.

— Там никого нет, — уверил ее. — Я проверил. Не хочешь рассказать, в чем дело?

Она мотнула головой. Пальцы, сжимавшие теплую ткань моей мантии, потрясывало то ли от волнения, то ли от холода. Что-то сжалось внутри при одном взгляде на ее смертельно напуганное лицо. Это было так на нее непохоже... Я снял мантию, накидывая темную ткань на ее дрожащие плечи.

— Пойдем, — произнес тихо, чтобы не отпугнуть, — я отведу тебя в теплое место. По вечерам в коридорах замка довольно холодно.

Она, словно не слыша, лишь кивнула в ответ. Я протянул ей руку. Мне казалось, что в таком состоянии ей будет трудно идти самой. Она немного помедлила. Не удивлюсь, если сейчас откажется идти со мной, как это всегда происходило. Но вдруг она вздрогнула, словно опять что-то услышав, и резко схватилась за мою ладонь. С такой силой, словно утопающий за спасительный плот. Ни одного слова против, так быстро согласилась... Это было... Так странно...

Я привык, что с ней вечно приходилось бороться: что тогда — у озера, что после инцидента с Ханной. Да вообще при каждой нашей встрече. Каждый раз, когда ее взгляд попадал на меня, в нем отражалось что-то непонятное и непривычное для той Луны, которую я помнил. А я ведь знал ее ещё с детства, пока была жива миссис Лавгуд. Луна запомнилась как очень добрый и спокойный ребенок. Она обычно мало говорила, загадочно улыбалась, вечно пребывая в своих мечтах.

Помню, как однажды наши отцы хорошенько выпили, собравшись вместе перед Рождеством. После столь душевного, как они говорили, вечера мистера Лавгуда мой отец буквально нес на себе до его дома, мне же было поручено довести Луну. Ее маленькая ладошка тогда точно так же, как и сейчас, лежала в моей, пока мы шагали по заснеженной улице.

— Ты не замёрзла, Луна? — спросил я тогда, ощущая, как холодные пальчики обжигали мою ладонь.

Она помотала головой.

— Мне совсем не холодно, — мягко, по-детски мило улыбнулась она. — По сравнению с некоторыми людьми мне сейчас очень даже тепло...

О каких людях она говорила, так и осталось загадкой. Просто довел ее тогда до дома, отдавая в руки миссис Лавгуд.

Мы зашли за поворот. Спустились по ступенькам, пройдя по ещё одному коридору. Свет задрожал на каменных плитах стены, и я нашел нужный натюрморт. Пощекотал грушу. Та привычно засмеялась, и на стене появилась ручка. Открыл дверь, пропуская Луну вперёд.

— Где это мы?

— На кухне.

Стоило только ступить на порог, как нас тут же окружила маленькая толпа.

— Чего желает мистер Седрик Диггори? — пискнули разом эльфы. Я был частым их гостем.

— Пожалуйста, заварите нам чай, — нагнулся я поближе к одному из них, — для мисс капните немного успокаивающего зелья, — шепнул на ухо эльфу. Тот улыбнулся и радостно кивнул.

— Сейчас все будет готово! А юная мисс и юный мистер пока могут присесть вот здесь! — эльфы поднесли два стула к круглому столику у стены, усаживая нас с Луной.

Пока они начали приготовления, я вновь посмотрел на нее. Маленькие бледные руки сжались в кулаки. Веки скрыли выражение ее глаз, дрожащие ресницы слегка касались щек, пока она пыталась успокоить дыхание.

— Луна.

Она медленно подняла голову, посмотрев на меня. Часть растрепавшихся прядей упало на бледную щеку.

— Я должен знать, что с тобой случилось. И почему ты была не в башне после комендантского часа.

Кажется, она не сразу поняла, о чем идёт речь. Когда же в голубых глазах мелькнула догадка, уголки ее губ дрогнули в слабой усмешке.

— Пожалуйста, Луна, — слегка нагнулся к ней. — Расскажи мне, что с тобой случилось. От кого ты убегала?

Костяшки пальцев тут же побелели от того, как напряженно она сжала руки.

Я принял поднос с чаем. Аккуратно поставил маленький фарфоровый чайник с кружками на стол, протянув одну Луне. Та неуверенно разжала кулаки и взяла ее в обе ладони.

— Выпей, поможет согреться.

Она вдохнула теплый аромат. Медленно кивнула и послушно сделала один глоток. Закрыла глаза и тяжело вздохнула.

— Я не думала, что он бывает в этой части замка, — произнесла очень тихо, словно самой себе.

Я насторожился.

— Кто?

— Кровавый Барон.

Непонимающе моргнул. Стоп, кто? Она о привидении гостиной Слизерина сейчас говорит?

— Ты испугалась привидения?

Она не ответила, сделав ещё два судорожных глотка.

— Луна, он же просто призрак. Он ничего не может тебе сделать.

Кружка с шумом опустилась на поверхность стола.

— Все, что мог, он уже сделал... — тихо сказала она.

Я в непонимании уставился на ее лицо, стараясь разгадать смысл сказанного. Она вмиг помрачнела, ссутулив плечи. Что он мог ей сделать? Это же не Пивз, который способен принимать материальную форму. Не понимаю. Помолчал, давая ей немного времени, чтобы допить чай. Зелье скоро должно было подействовать.

Эльфы натаскали печенья, булочек и конфет на столик, за который нас усадили. Она даже не взглянула в сторону лакомств. Только отпивала понемногу и внимательно наблюдала за тем, как расходятся круги на поверхности теплого напитка.

— Не хочешь рассказать мне об этом?

Она тревожно мотнула головой.

— Тебе придется рассказать, Луна, — не хотел отступать я. — Я должен знать, почему ты нарушила правила.

Стул слегка скрипнул, когда Луна резко выпрямилась. Вот она, знакомая усмешка. И цепкий взгляд голубых глаз, что она тут же острым колышком бросила в меня.

— Какой же ты зануда, Седрик Диггори! — протянула устало.

Усмехнулся, подмечая, как она начала раздражённо помешивать ложкой, стуча о бока кружки. Кажется, это я уже слышал. Но лучше пусть насмехается и злится, чем молчит, погружаясь в неизвестные мне думы.

— Почему ты боишься его?

Ложка остановилась.

— Я не боюсь.

— Нет, боишься. Иначе бы не разбудила своим криком все портреты на этом этаже.

Ее рука раздражённо отбросила прибор. Она откинула назад волосы и резко посмотрела на меня.

— Иногда мне кажется, что ты чрезмерно любопытен!

— Иногда мне кажется, что ты что-то скрываешь, — парировал я в ответ на ее реплику. — И с каждой нашей встречей это ощущение усиливается.

Тяжёлый вздох. Она кинула оценивающий взгляд, словно изучая. Уловила что-то в выражение моего лица. Видимо, заметив, что не отступлю, решила наконец заговорить.

— Он очень плохой человек. Был когда-то... — я молчал, ожидая, когда она продолжит. — Он убил невинного. Просто так... Просто потому что... Она не смогла ответить ему взаимностью, — ее голос дрогнул, взгляд голубых глаз вопросительно встретился с моим, — но это же не повод убивать, правда?

О чем это она? Я судорожно начал припоминать историю всех привидений Хогвартса.

— Этот невинный... Точнее, невинная — эта знаменитая дочь Кандиды Когтевран?

Вопрос в глазах уступил место... горечи? Луна едва заметно напряглась и странно усмехнулась.

— Раз она так знаменита, почему же не назовешь ее по имени? У знаменитой, — она очень ярко выделила это слово, — дочери великой миссис Когтевран тоже было имя.

— Елена...

Я заметил, как она вздрогнула и с шумом втянула воздух в лёгкие. Слегка подалась вперёд, словно пыталась уловить что-то невидимое в прозвучавшем имени.

— Я знаю, что он убил ее. Есть легенда...

— Это не легенда.

— Хорошо, не легенда. Но скажи мне, Луна, при чем тут ты?

Она задумалась и отвела взгляд, будто спрашивая себя о том же.

— Я очень хорошо знакома с ней, — наконец, произнесла она.

Странно. Но все же непонятно, в чем была причина ее страха.

— Я слышал, она никого к себе не подпускает.

— Это правда, — кивнула. — Точнее, было так, пока она не встретила Луну... Точнее... Меня встретила...

На миг ее лицо озарилось, пока разум ушел в неизвестные мне мысли. Она загадочно улыбнулась, но не прошло и секунды, как улыбка погасла, отразившись грустью в серо-голубых глазах. Что так терзало эту девочку? Ей было всего тринадцать лет, но стоило только посмотреть в эти глаза и казалось, будто она прожила уже не одно десятилетие. Так странно.

— И Елена рассказала тебе о Бароне? — продолжил я расспросы, не давая ей возможности снова уйти глубоко в себя.

— Да. Он очень жестокий, ужасный человек! Он долго преследовал ее, говорил, что любит. Но разве, — она вновь вопросительно посмотрела на меня, — но разве, если любишь, способен убить? Что это за любовь такая, когда ты готов вонзить кинжал за отказ отвечать твоим чувствам?

Последние слова она чуть ли не выкрикнула.

— Все в замке знают, как он сожалеет о том, что сделал. И эти цепи — он их носит в знак раскаяния, ведь так?

Усмешка на этот раз очень некрасиво исказила ее губы, словно неумелый мастер прошёлся по изящной скульптуре тупым резцом. Очень холодно и жёстко, мне даже показалось, будто что-то треснуло в уголках ее рта.

— Кому нужно его раскаяние? — выплюнула она. — О чем он думал, когда преследовал ее, силой заставлял выйти замуж? Когда он посадил ее... Ее на ту метлу... — закусила губу, задумавшись на миг о чем-то. — На ту метлу... Может, поэтому я так боюсь летать? — пробормотала скорее себе, чем мне.

— Ты боишься летать?

Она мотнула головой, словно не услышав.

— Он посадил ее на метлу и привез в свой замок. Дал на раздумье один день, а когда она в очередной раз отказала, замахнулся и... И, — ее глаза наполнились слезами, но тут же приняли жесткое выражение. — Он заслужил то, что навечно застрял здесь в обличье призрака. Заслужил! Пусть до конца времён носит эти цепи! — голос эхом зазвенел в стенах кухни. — Это не любовь! Если бы он любил ее, то не заставил бы застрять здесь таким же жалким привидением!

— Луна, успокойся....

— Как он мог? Скажи мне, мальчик, — тон ее голоса стал тише. — Скажи, как и за что? За то, что не любила? А разве можно заставить любить?

Я не знал, что ей сказать на такое. Честно, это было неожиданно. Луна вечно ставила меня в тупик своими репликами и вопросами. А сейчас смотрела молча, в ожидании моего ответа.

— Нельзя, — ответил я задумчиво. — Конечно, нет. Но Луна, он же преследовал ее по поручению самой Кандиды. Она заболела и хотела видеть дочь...

— Но он даже этого не смог для нее сделать. Ненавижу!!! — при этих словах Луна резко выскочила из-за стола, словно захотела убежать.

Я вскочил следом и поймал ее почти у выхода.

— Луна, постой, — и положил руки на тонкие плечи, чтобы остановить. — Туда сейчас нельзя, тебя поймают и накажут.

— Мне все равно, отпусти.

Слезы подступали к ее глазам. Было видно, как она борется с ними, с трудом пытаясь сдержаться. Святой Мерлин, как она выросла! Будто не тринадцатилетний подросток стоял передо мной, а настоящая взрослая девушка. Но куда же делась та маленькая мечтательная Луна, улыбавшаяся всем прохожим? Мне казалось, она навсегда сумеет сохранить долю этой мечтательности, даже когда вырастет. Но что же случилось? Откуда такие резкие изменения?

— Тебя так тронула история этого привидения?

Она быстро вытерла глаза, кажется, злясь на саму себя.

— Тронула, — всхлипнула. — Я будто бы сама пережила все то, что пережила она. Знаешь, Елена не всегда была такой...

— Какой?

— Печальной и... нелюдимой. У нее были свои планы на жизнь. Свои ошибки. Но то, что ее так грубо лишили выбора и возможности все исправить... Черт, — она уже не смогла сдерживать слезы. — Мне жаль ее. И я ненавижу себя за это! Потому что жалости заслуживают только самые упавшие в этой жизни люди! И я уже ничего не смогу с этим сделать! Ничего!

Она судорожно всхлипнула, не в силах сдерживать рыдания. Слезы оседали каплями на моей мантии и ее рубашке. Сейчас в своей беззащитности она больше напоминала мне ту маленькую девочку. Только вот я ни разу не видел, чтобы маленькая Луна плакала. Никогда. Даже на похоронах миссис Лавгуд.

Подошёл ближе. Ее отчаяние, казалось, передавалось и мне. Мне тут же захотелось заглушить его, растворить, чтобы навсегда перестать чувствовать. Чтобы навсегда заставить ее перестать чувствовать это. Я будто наблюдал, как она стоит перед пропастью, делая последний решающий шаг.

Не в силах смотреть на это, невольно притянул ее к себе, обнимая. Тонкие плечи судорожно затряслись в моих руках. Пару минут мы просто стояли в тишине, прерываемой лишь ее судорожными всхлипами и вздохами.

— Тише-тише, Луна. Елене ты уже ничем не сможешь помочь, но твоя жизнь продолжается. И ты должна радоваться этой возможности.

Она затихла. Мое дыхание колыхнуло несколько прядок шелковистых светлых волос на ее затылке.

— Ты прав, — сказала она, высвобождаясь. — Я должна. Ради нее. И... ради себя тоже...

— Вот и правильно, — я отпустил ее плечи. Взглянул на часы, желая узнать, как много времени прошло с момента окончания моего дежурства. — Сейчас нет смысла выходить, дождемся утра. Могу трансфигурировать для тебя кровать.

— Спасибо. Но я не хочу спать.

Я подошёл к столу, наливая в ее кружку остатки чая из маленького фарфорового чайника.

— Выпей. Станет легче.

Она мотнула головой.

— Не станет. Но спасибо.

Она подошла к своему стулу и легко трансфигурировала его в кресло. Без палочки. Я, как мог, постарался скрыть свое удивление. Беспалочковая магия считалась одной из самых сложных для освоения. Да ещё и трансфигурация! Что же ты за загадка такая, Луна Лавгуд?

Она все же приняла из моих рук кружку. Подошла к креслу, усаживаясь. Отпила пару глотков. Задумалась о чем-то. Неожиданно улыбнулась.

Я, последовав ее примеру, трансфигурировал кресло для себя.

— Скажи мне, Седрик, а ты всегда был такой?

— Какой? — не понял я.

— Ну, — она на миг задумалась. — Ответственный хороший пай-мальчик.

Пай-мальчик... Я весело усмехнулся в ответ на ее вопрос.

— Я просто выполняю свои обязанности старосты.

— Да? А я не думала, что в обязанности старосты входит нянчиться с такими студентами, как я. Зачем тебе это?

Действительно, зачем? Зачем я сижу сейчас здесь, вместо того, чтобы снять штрафные баллы с ее факультета, проводить в башню и назначить наказание?

Возможно, мне не давало покоя ее странное поведение. С того самого утра, когда нашел ее, лежащую без сознания, на берегу озера. Мне тогда сказали передать срочное поручение для Хагрида. Но до его хижины я так и не дошел.

А Луна... Уже тогда чувствовалось что-то необычное в ее действиях и словах. Она огрызалась в ответ на мои вопросы, обрывала все попытки помочь ей. Пришлось пойти на хитрость, чтобы довести ее до мадам Помфри. Святой Мерлин, сейчас мне казалось, что победить дракона было гораздо легче, чем понять, что творилось у нее в голове!

— Седрик, — она окликнула меня. — Ты не ответишь на мой вопрос?

Я улыбнулся.

— Ты же на мои не отвечаешь.

Она вздохнула, откинувшись на спинку кресла.

— Твоя правда.

— Можем это исправить.

— Прости, но я сейчас не в состоянии, — судя по глазам, она говорила искренне. — Я пытаюсь вспомнить, но не получается. Это... Непросто.

— Я тебя и не тороплю.

Я поймал на себе ее изучающий взгляд. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, словно соревнуясь, кто отступит первым. Затем она кивнула и слабо улыбнулась.

— Спасибо тебе, Седрик. Иногда мне кажется, что не такой уж ты и зануда. Но только иногда.

Я не смог сдержать смех.

— А ты, если не рычишь и улыбаешься, кажешься мне той прежней милой Луной.

Она задумалась, кажется, решая про себя что-то.

— А какой была прежняя Луна?

— Ты и этого не помнишь?

Интересно... Тогда отчасти было понятно, почему она так странно себя вела. Хоть и не до конца. Потеря памяти не могла заставить ее тут же овладеть новыми видами магии. Или у Луны Лавгуд давно имелся талант, о происхождении которого я и не догадывался?

— Не совсем, — она улыбнулась. — Как давно мы знакомы?

— Достаточно давно.

Странно, что ты и этого не помнишь, Луна. Но порой у меня возникало ясное ощущение, что совсем тебя не знаю. Мы, конечно, не общались в школьные годы. И девочка, что сидела сейчас передо мной, совсем другая, неизвестная мне Луна Лавгуд. Что ж, эту загадку мне ещё предстоит разгадать. Интересно, что будет сложнее — узнать секрет золотого яйца или же выведать тайны, что хранила это белокурая когтевранка?

Я оглянул ее слегка поникший профиль. Она перевела взгляд в пол, слегка покачивая ногами, вновь задумавшись о чем-то. О чем же она все время так напряженно думала? Слишком много вопросов крутилось в моей голове, а ответов — катастрофически мало. Ну ничего. Придет время, и обязательно обо всем узнаю. Только бы она смогла вспомнить.

Я рассказал ей, как познакомились наши семьи. Как наши матери любили брать нас на прогулку по лесу, пока отцы обсуждали матчи по квидичу. В какой-то миг на ее лице появилась слабая понимающая улыбка. Да, я сам порой очень скучал по дому.

Она спрашивала меня о родных местах, моих родителях. О том, какими помню её маму и папу в молодости. Я видел, как озарилось ее лицо, когда рассказывал ей о них.

Спустя какое-то время ее глаза начали устало закрываться. Тело расслабилось, и она согнулась калачиком, подкладывая руки под голову вместо подушки. Правильно, пусть отдохнет.

Не верилось, что ее так сильно тронула история этого древнего привидения. Почему Серая дама, известная своим пренебрежением ко всем живым, открылась ей? И я никак не мог отделаться от ощущения, что все, что она рассказала мне сегодня, будто бы произошло с ней самой. Но это же невозможно!

Я подошёл к креслу и поправил мантию, полностью накрыв ей ее тело. Она слегка поерзала, укутываясь в плотную ткань.

Вопросы, миллион вопросов к этой девочке не давали мне покоя. Я обязательно спрошу её обо всем когда-нибудь. А пока спи, Луна Лавгуд. Скоро настанет новый день, а сегодняшнее пусть останется для тебя просто страшным сном. Если это возможно.