И вновь взойдет твоя луна (гет)

"Я боюсь. Очень сильно боюсь... Какая-то тревога сжигает сердце каждый раз, как отхожу ко сну. Что происходит? Шифр, шифр... Я снова начала медитировать, узнавая все больше о жизни Луны. Она очень хорошо умела рисовать, помню, даже говорила, что хочет написать мой портрет... В ее комнате много рисунков украшало деревянные стены. Лица, лица... Пандоры, Ксенофилиуса, мистера и миссис Диггори, Седрика. Он часто провожал ее до дома, когда мистер Лавгуд задерживался в гостях, сидел с маленькой Луной, когда родители были заняты. Этакий хороший старший брат. Интересно, сейчас он питает ко мне такие же чувства? Ведь только так можно объяснить его помощь".

Седрик не вылезал из библиотеки. Помимо учебы, обязанностей старосты он успевал ещё и это. Не найдя ничего по нужному нам ритуалу в более современной литературе, начал копать в древних источниках. Его рвение немало удивляло меня. Возможно... Луна — этот маленький ангел, была близка его сердцу так же, как и моему, поэтому он так упорно искал причины, по которым это светлое создание ушло от нас. Я видела в воспоминаниях, как она помогала семье Диггори, стоило только кому-то заболеть. Могла прийти в любое время дня и ночи, чтобы принести нужный отвар и вылечить. Она и ее мама явно были потомственными колдуньями. Передавали знания из уст в уста, от матери к ребенку, может поэтому найти какую-либо информацию об их действиях так трудно?

— Лесные ведьмы? При чем тут они? — спросила, наблюдая, как Седрик привязывает к лапке совы письмо. Мы договорились встретиться в совятне ближе к вечеру, когда большая часть народу разойдется по комнатам. Встретиться и поговорить о том, что удалось узнать.

— Мне они случайно попались, когда читал о древних вымирающих видах волшебников.

— Вымирающих?

Сова взмахнула крыльями и вылетела в темноту ночи.

— Ага. Раньше их было гораздо больше. Даже пишут, что они порой выдавали себя за целителей, чтобы помогать простым людям. Жили в лесах, где собирали травы и делали отвары, которыми потом лечили.

Я задумалась, оперевшись спиной на каменную стену. Травы, отвары... Что-то мне это напоминает.

— Помнишь, что сказала профессор Стебль, когда ты прокляла Ханну?

Я настороженно подняла взгляд, пытаясь понять, что он имел в виду.

— Елена, спокойно, — затряс руками Седрик, заметив мое застывшее выражение, — она сказала, что магия, которую ты применила, очень древняя. Магия лесных ведьм...

"Точно... Помню, как эта женщина удивилась тогда, узнав суть применённого заклинания".

— Ну, в Средневековье доступ к такому роду литературе был более широкий, — сказала я, вороша ногой солому, усыпанную на полу. Поморщилась. Ну и запах же здесь! — Тогда даже понятия запретной магии не было. Читали все, что попадалось под руку.

— В этом вся суть, — наблюдая за моими движениями, ответил Седрик. — Просто забавно... Мама Луны и она сама обычно тоже лечили всех нас отварами из трав, что собирали в лесу поблизости. Казалось, на любую проказу у них найдется средство. И, должен признать, они были гораздо эффективнее, чем дорогущие зелья, что мама заказывала в аптеке. Поэтому мы так сильно удивились, когда миссис Лавгуд неожиданно заболела, будучи в рассвете лет, и скоропостижно скончалась.

— Да уж... — задумчиво кивнула я. — В воспоминаниях Луны я часто видела, как миссис Лавгуд обучает ее чему-то, рассказывает о свойствах растений и способов применения их в настойках и отварах. Да и умерла она, судя по всему, не от болезни, а после какого-то ритуала. Прямо как... — я тяжело сглотнула, будучи не в силах договорить.

Седрик, заметив это, отошел от подоконника, приближаясь ко мне.

— Прямо как Луна, — и мягко коснулся рукой моего плеча, словно подбадривая.

— Да... — не вздумай, Елена! Не вздумай снова жалеть себя!

— Елена, сделанного не вернуть, нужно жить дальше. Ты не сможешь все время горевать по ней, не думаю, что Луна этого бы хотела, — он мягко, почти невесомо погладил мое плечо.

— Знаю... — ответила я тихо.

— Я не знаю, какая связь между тобой и Луной и почему она выбрала именно тебя... Но, кажется, все Лавгуды приняли это. Ее мама передала тебе цветы в качестве символа любви, отец продолжает, несмотря ни на что, поддерживать переписку. Тебе не кажется, что это должно что-то значить?

— Я этого и не пойму, Седрик, — покачала я головой. — Будь я на месте мистера Лавгуда, возненавидела бы ту, что посмела вселиться в тело его дочери. Пусть даже не по своей воле, мне было бы все равно. Он ведь... Он ведь так любил ее.

— Может, поэтому и принял ее выбор.

Может быть... Эта мысль все равно не давала покоя. Тут было что-то другое, не мог же мужчина, потерявший после жены ещё и горячо любимую дочь, так спокойно отреагировать. Вот только что?

— Ну что, пойдем? Большего рассказать пока не могу, — бодрым тоном сказал он, легонько подталкивая меня к выходу.

— Пойдем...

Март наступил, постепенно избавляя природу от белого покрывала. Потекли первые ручейки растаявшего снега, которые иногда застывали тонким слоем льда от перепадов температуры. С Седриком мы виделись не часто, иногда, когда удавалось раскопать что-нибудь интересное, договаривались через записки о встрече и месте. Обычно это происходило вечером, чтобы укрыться от любопытных глаз студентов, особенно страшно было, если нас случайно увидят мои соседки. В день, когда Седрик выставил меня из Большого зала, Мэдис и Лина набросились прямо с порога, стоило тогда вернуться в комнату.

— Где вы были?

— Что он сказал?

— А я говорила, что он к тебе неравнодушен, ты бы видела его лицо...

— Тебя наказали?

— Почему ты так поздно вернулась?

Я затрясла головой от такого потока вопросов.

— Девочки, оставьте ее в покое, — вступилась Лизи, заметив мое смятение. Подняв голову, я с благодарностью посмотрела на девочку. Лина и Мэдис на какой-то миг утихли, предоставив возможность зайти в комнату и дойти до своего места. Но надолго их терпения не хватило.

— Луна, скажи честно, что между вами? — тихонько поинтересовалась Мэдис, присаживаясь на стул напротив меня.

— Мэдис... — вздохнула я устало. — В сотый раз вам повторяю, ни-че-го. Мы были знакомы с детства, он относится ко мне не больше, чем к младшей сестре. Плюс, он ещё и староста. Это его обязанность — предотвращать любые беспорядки.

Мэдис в недоверии несколько раз хлопнула длинными ресницами.

— Знаешь, если бы я не замечала каждый раз его взглядов в твою сторону, то поверила бы, правда, — она задумчиво покачала головой. — Ты серьезно думаешь...

— Да, — отрезала я. — Сама подумай, зачем популярному, красивому, умному старшекурснику, а теперь ещё и чемпиону сдалась какая-то девочка с третьего курса? Он просто очень ответственный. Я бы сказала, чересчур порой.

— Ты себя недооцениваешь, Луна, — подала голос Лина, сидевшая в этот момент на кровати Мэдис. — Да и, тем более, если все так, как ты говоришь, зачем ему сдалось все это? У Слизерина с Гриффиндором вечные перепалки, но что-то я не замечала раньше, чтобы он кого-то разнимал, — протянула она задумчиво. — А стоило тебе оказаться в эпицентре событий, так сразу вспомнил, что он староста.

А ведь и правда... Нет, Елена, прекрати немедленно, зачем ты их слушаешь?

— Его до этого часто видели с Чжоу Чанг, — продолжила размышления Мэдис. — А сейчас, кажется, он ни с кем не встречается.

— К чему ты говоришь это все?

— А тебе самой не кажется это странным, Луна? Последний раз их видели вместе ещё до второго испытания. А после него он, даже не обращая внимания на Чанг, которую только что вытащил из воды, пошел к тебе.

Ох, милая Мэдис, если бы ты знала истинную причину. Он ведь пошел тогда, чтобы пригрозить мне письмом отцу...

— Девочки, я прошу вас. Мы просто соседи. Хватит выдавать желаемое за действительное...

— Но...

— Мэди! — прервала подругу Лизи. Если бы у Луны было, что рассказать, она бы это сделала, если бы захотела. Сама, — последнее слово было сказано с нажимом. — Оставь ее в покое.

Я застыла в удивлении. Поймав ее спокойный взгляд, благодарно кивнула. Кто бы мог подумать, Элизабет...

— Хорошо. Прости, Луна, — виновато протянула Мэди.

— Ничего, — я мягко взяла ее за руки. — Давайте лучше спать.

— Ах! — я резко подскочила, забегая за стену. Мимо, весело болтая, прошло несколько пуффендуек.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросил Седрик, обернувшись.

— Ты иди, я позже тоже пойду.

— Елена, — покачав головой, он зашёл за поворот. — Невозможно каждый раз шугаться всех.

— Кто же знал, что в это время кто-то ещё болтается по замку! — огрызнулась я, глядя на часы. Оставалось всего пять минут до комендантского часа.

— Кто бы говорил, — усмехнулся он. — Ну все, пойдем, скоро начнется патруль.

Тщательно осмотревшись, я все же вышла.

— Я дам тебе знать, когда доберусь до шифра. Думаю, что уже близка, — сказала я тихо, когда до башни оставшись считанные шаги.

— Хорошо. Спокойной ночи, Елена.

— Спокойной ночи, Седрик.

Но поспать этой ночью мне так и не удалось. Странные сны терзали сознание. То мне казалось, что я уже разгадала шифр и на всех порах мчалась к Седрику с тетрадью Луны, то видела Луну, прогуливавшуюся на цветастой лужайке с миссис Лавгуд, вновь оказывалась в павильоне с отцом, надевала диадему со страшным черным камнем перед зеркалом, где за спиной грозно взирала на меня мама... Но самое странное из всего этого — сны, где Чжоу Чанг, которую Седрик только что вытащил из воды и словно не замечал рядом моего присутствия, весело смеялась, смеялась так, что мне становилось страшно, а затем превращалась в хохочущего до мурашек, бежавших по спине, барона, замахивающегося на меня ножом.  Несколько раз за ночь я просыпалась в холодном поту и, стоило глазам закрыться, видела что-то вновь. В итоге наутро, стоило зайти в ванную, в зеркале увидела сильно побледневшую Луну с сине-фиолетовыми кругами, особенно выделявшимися на светлой коже.

— Мерлин милосердный, кто тебя бил сегодня? — вместо доброго утра воскликнула Лина.

— Кошмары снились, — я устало зевнула, чувствуя неприятную слабость во всем теле.

Лина, проследив за тем, как я отошла к шкафу, в свою очередь полезла в свою тумбочку, доставая оттуда сумку с косметикой.

— Знаю, ты не любишь этим пользоваться, но ты ведь не собираешься так идти? — покачала головой она, подошла ко мне, и, поднося широкую кисть, припудрила последствия ночных неприятностей. — Так-то лучше, — спустя минуту захлопнула пудру, отправляя ее обратно в косметичку.

В мое время дамы извращались над своим лицом так, что были похожи больше на смерть, чем на человека. Брови, волосы — осветлялось все, что только можно. Благо в школе ввели правило не пользоваться ухищрениями средневековых красавиц, так как косметика тоже была доступна далеко не всем юным ученицам, а те, что имели доступ, имели особенность сильно злоупотреблять косметическими зельями, обогащая нерадивых аптекарей и зельеваров. Сколько было неудачных случаев, когда у девушек вместо желаемого эффекта отрастали волосы по всему лицу или же появлялись странные пятна, с чем в итоге потом приходилось со слезами отправляться к колдомедикам. И то находились лазейки: мисс Роули курса с третьего начала сводить свои веснушки с помощью зелий, ибо это считалось некрасивым проявлением на коже, особенно в среде аристократов; мисс Пруэтт вообще любила всячески указывать на свой статус, нося с первого взгляда простые, но очень дорогие браслеты и кольца, платья из дорогущих тканей, тяжёлые заколки с драгоценными камнями. С помощью специальных зелий и настоек, что ей тайком поставлял домовик ещё с первого курса — о чем нам было сказано по величайшему секрету — она всячески избавлялась от любых неприятностей на коже, стараясь сделать её бледнее, при этом усердно делая вид, что такая красота дана ей от природы. Стоило выдаться погожему деньку, и Мелори либо совсем не выходила из замка, либо ходила под зонтиком и в перчатках, как огня боясь загара, что хорошо ложился на ее тело. Она была не единственна в своем стремлении, но именно ее рвение быть первой красавицей в школе прочно врезалось в память. Впоследствии мисс Пруэтт удачно вышла замуж и стала ещё богаче, чем прежде. Слухи о ее красоте, бесконечных флиртах и романах, особенно обильных во время отлучек за границу мужа, доходили до Хогвартса и много лет после окончания этой девушкой школы, где я поселилась в качестве призрака. Касательно меня, на первых курсах вопросы красоты мало меня заботили, а какой-то момент, когда ушла Мирабель, с которой мы любили выбираться в люди, мне стало настолько наплевать на свой внешний вид... Да, конечно, я соблюдала элементарные правила — расчесывала длинные волосы, которыми так гордилась мама, она же, когда я подросла, давала мне зелья для умывания лица, которыми сама пользовалась. Бледная кожа была дана мне от рождения, а вопросы внешнего вида всегда оставались где-то позади забот об учебе, а впоследствии и мыслей о побеге.

— Ну все, можем идти, — сказала Мэдис, когда мы, одевшись, уже накидывали мантии. — Надеюсь, сегодня подадут мой любимый творожный десерт, — пропела она, облизнув губы и выходя за порог комнаты.

Кажется, дурные сновидения ночью были не единственным испытанием на этот день. Сонная, озлобленная на любые резкие звуки и движения в мою сторону, я с нетерпением ждала окончания этого долгого дня. После Трансфигурации, где я не сумела сделать самого элементарного превращения, все время отвлекаясь на мысли о шифре и диадеме, ещё большим испытаниям были Зелья. Как я ни старалась, но этот предмет давался мне сложнее всего, ведь тех знаний, что были получены несколько столетий назад, явно не хватало. Я порой искренне не понимала, в чем разница между тем, чтобы просто выдавить сок ягод в котел или же мелко нарезать, добавляя их по мере помешивания. Из-за этого результат выходил не самый лучший, а сегодня и того хлеще — слишком сильно надавив на плошку, я случайно перевернула котел, вылив содержимое прямо на ботинки проходившего мимо профессора.

— Наказание, мисс Лавгуд, — прошипел тот, заклинанием очищая обувь. — Жду вас завтра в шесть в моем кабинете.

— Этот день никогда не закончится! — взвыла я, когда профессор Флитвик, не слабо задержав нас после занятия, наконец, отпустил на свободу.

— Да уж, не повезло тебе сегодня, — посочувствовала Лизи, пока мы шли в комнату. Там я, недолго думая, свалилась на постель, надеясь хоть немного поспать перед ужином. Но, даже чувствуя, как веки заливаются свинцом, не смогла заснуть. Казалось бы, вот он, благостный сон, но стоило только окунуться в приятную дрёму, как поток мыслей тут же выдергивал обратно в реальность. Провалявшись так около часа, немало раздраженная таким исходом, в итоге я решила бросить попытки.

— Девочки, я пойду прогуляюсь, встретимся на ужине, — и с этими словами покинула комнату, уже всерьез подумывая о том, чтобы заглянуть к мадам Помфри. Ещё одной такой ночи я не выдержу.

Бесцельно слоняясь по коридорам, я не переставала думать. В последнее время удалось не слабо продвинуться в медитации, иногда даже прикладывая чуть больше усилий, чем обычно. Быть может, это такая реакция сознания, не справляющегося с обширным потоком новой информации? Гоблин его знает...

— Добрый день, бледная леди, — мимо пролетело привидение башни Гриффиндор.

— Здравствуйте, сеньор Дельфингтон, — ответила я, кисло улыбнувшись. Но не успела пройти и пары шагов, как сэр Николас обогнал, оказавшись прямо передо мной.

— Как вы сказали? — воскликнул я, заставив все тело вздрогнуть. Глаза призрака удивлено расширились. Что с ним такое?

— Из-звините, я просто поздоровалась, — пролепетала я, ещё не отойдя от шока. От обычно спокойного сэра Николаса такой реакции я никак не ожидала.

— Прошу прощения, что напугал вас, миледи, — он поклонился, отчего голова на призрачном теле опасно покачнулась. — Просто мне показалось, что вы обратились ко мне по фамилии достопочтенного батюшки — сэра Дельфингтона...

— Ну да, разве вас не так зовут?

Призрак покачал головой.

— Лишь одна душа обращалась ко мне подобным образом. Леди Елена...

Слова отдались эхом, ухнув куда-то на глубину сознания. Леди Елена... Бледная леди... Мерлин...

— Я просто читала вашу биографию, — сказала я, едва придя в себя. — Извините, сэр Николас, мне нужно идти, — и, обойдя застывшего посреди коридора привидение, пробежала мимо.

Надо зайти к мадам Помфри. Я уже переставала соображать от всего этого, иначе не забыла бы, что сэр Николас был известен всем именно как благородный рыцарь Николас. Полным именем его никто обычно не называл, но, будучи привидением, в один момент я придумала для него особое приветствие. Он знал, как я не любила слышать в свой адрес прозвище Серая Дама и обращался ко мне либо леди Елена, либо бледная леди. Как-то раз услышав последнее, в шутку пропела: "Благороднейший сеньор сэр де Мимси Дельфингтон", а потом и вовсе начала обращаться к нему "сеньор Дельфингтон". И сегодня, видимо, услышав подобное обращение, ответила в привычной манере... Мерлин, надеюсь, он не воспринял это всерьез?

Забежав в один из туалетов, плеснула в лицо холодной воды. В зеркале Луна выглядела непривычно устало, болезненно. Нет, в таком виде к заботливой целительнице являться нельзя. Подумает, что опять что-то не так, начнет допрашивать... Ужасный день! Ужасный...

До Большого зала я шла, словно в полудрёме. Не уверена вообще, что в состоянии что-то съесть за ужином. А я вообще ела что-нибудь сегодня? Не помню, все как в тумане. Словно в ответ на это, желудок, стоило почувствовать ароматы, доносившиеся из Большого зала, жалобно заурчал. Так и быть, хорошо... Правда, съев всего несколько ложек овощного рагу, отодвинула от себя почти полную тарелку.

— Девочки, я пойду, — больше совершенно не чувствуя аппетита, вылезла из-за скамейки.

— Ты уверена, Луна? — удивлённо спросила Мэдис. — Сегодня ведь твой любимый пирог подали.

— Что-то не хочется. Пойду, может, смогу поспать, наконец.

Глаза слипались, ноги не слушались. Да что это такое? Сколько себя помнила, такого никогда ещё не было...

— Ай! — воскликнула я, больно столкнулись с кем-то. — Мерлин, что за день сегодня! — взвыла, потирая рукой ушибленное место.

— Луна? — прозвучал знакомый голос над ухом. Подняв взгляд, я увидела Седрика. — Привет, — сказал он, улыбаясь, — ты чего кричишь?

— Привет, — ответила я, убирая с лица руку.

— Что с тобой? Выглядишь...

— Ужасно, я знаю, — перебила я, откидывая назад распустившиеся волосы.

— Я хотел сказать устало, но ты недалеко ушла от правды. Эй! — воскликнул он негромко, получив от меня неслабый хлопок по руке. — Что случилось?

— Кошмары всю ночь снились, — призналась я тихо.

— Поэтому ты пугаешь всех в округе? Ай! — получив очередной удар, он рассмеялся. Что смешного? Мне вот сейчас не до смеха.

— Ладно, Елена, — сказал он так же шепотом, становясь серьезным. — Что тебе снилось?

— Давай не здесь, — ответила я, заметив, как в нашу сторону начали коситься. — Да и, по правде, рассказывать там нечего. Ничего нового я не увидела, лишь смесь старых воспоминаний... Видимо, переусердствовала в последней медитации.

— Может, тебе к мадам Помфри сходить?

— Я думала об этом, но она и так в последний раз посчитала меня сумасшедшей, так что нет. Обойдусь как-нибудь, — я устало зевнула. — Ладно, пойду я спать...

— Я бы на твоём месте все же сходил, Елена...

— Увидимся, Седрик, — обойдя его, я направилась к выходу.

Эта ночь выдалась ещё хуже предыдущей. Я плыла в толще океана, все время повторяя про себя одни те же фразы: "Шифр", "Мне нужен шифр", "Шифр". Вновь дикий смех Чжоу и барона, бесконечный водоворот из цветов, черный камень диадемы. Каждый раз просыпаясь, я уже оставила надежду на спокойный сон. Всё-таки с зельями мадам Помфри процесс отхода от погружения в сознание проходил проще, иначе я бы уже давно сошла с ума.

День проходил, словно в тумане. Я не слышала, когда ко мне обращались, отвечала невпопад, все время клевала носом. Один раз даже чуть не опрокинула чернильницу.

— Луна? — в ужасе воскликнула в этот момент Джинни, предотвращая катастрофу.

На занятии профессора Бинса я и вовсе легла на парту, не в силах ни на что большее.

Вернувшись после занятий в комнату, постаралась очистить сознание с помощью медитации. Я не пыталась даже войти в воспоминания Луны, просто старалась успокоить бесконечный поток мыслей, что терзали вот уже два бесконечно тянущихся дня.

— Луна? — голос Лины заставил открыть глаза. — Скоро шесть, ты ведь помнишь про наказание профессора Снейпа?

— Черт! — я со стоном скатилась с кровати. Как же не хочется! Подбирая на ходу мантию, покинула комнату. Несмотря на сонное состояние, всю дорогу в подземелье почему-то казалось, что кто-то следит за мной. Мерлин, Елена, ты становишься параноиком...

Профессор Снейп заставил два часа драить щеткой котлы, а затем расставлять в порядке возрастания размера разбросанные учениками ножи. Все валилось из рук, несколько раз я едва не поранилась. Наконец, когда под пристальным наблюдением проницательных глаз профессора задание было выполнено, мне было разрешено идти.

Стоило зайти в темноту гулкого коридора, как мурашки пробежались по всей длине позвоночника. Здесь было так... холодно. Вновь возникло ощущение, что кто-то будто пристально наблюдает за каждым моим шагом. Пару раз что-то звонко клацнуло позади, заставляя все внутри похолодеть. Я резко развернулась, выхватывая палочку.

— Кто здесь? — голос громким эхом отдался в каменных стенах. — Выходи!

Знакомое клацанье цепей послышалось из-за поворота.

— Елена.... — басистый голос заставил судорожно сглотнуть. — Ты ведь знала ее, да? Я слышал, как сэр Николас говорил, что ты сказала... Так только моя пташка говорила, — эхо слов призрака гулко разносилось по коридору. — Ты не знаешь, где она? Что с ней? — Кровавый Барон приблизился, умоляюще глядя мне в глаза. Его лицо... Я ведь до сих пор вижу его в кошмарах...

— Нет!!! — воскликнула я, стремительно разворачиваясь, со скоростью стрелы двигаясь к лестницам.

— Куда же ты? Я хочу знать, где моя Елена.... — загудел он вслед.

— Она не твоя! — крикнула я, добравшись до ступенек. — Не смей больше приближаться ко мне!

Сердце забилось, как сумасшедшее. Впервые за эти дни перестала чувствовать эту жуткую сонливость, никак не переходившую в сон. Я бежала по первому этажу, боясь, что Барон, как и в ту ночь, преследует меня. Страх перед этим убийцей ударял в сознание каждый раз, стоило только увидеть это привидение. Обречённость, беспомощность и бессилие в миг проникали в сознание. Забежав в один из пустых классов и плотно закрыв в дверь, судорожно отдышалась. Слезы от злости и усталости душили, вырываясь сдавленными хрипами. Когда он уже оставит меня в покое? До сих пор никак не может успокоится, гиппогриф его раздери!

Присев на пол, уставилась глазами в высокий потолок. Все расплывалось перед глазами, превращаясь в размытые картинки. Хотелось плакать и смеяться одновременно, таким абсурдным казалось все происходящее. Я схожу с ума... Теперь уже точно...

Что-то холодное прикоснулись ко лбу. Глаза открылись. Яркий свет тут же ударил в зрачки, заставляя зажмуриться. Я что, спала?

— Совсем измучилась, моя хорошая, — нежный голос мелодией осел в ушах. Я, наконец, смогла разлепить веки.

— Луна? — вскочила я, приближаясь к ней. — Это правда ты? — и судорожно обняла девочку. Она, как и в прошлый раз, светилась лунным мерцающим светом в темноте ночи. Длинное белое платье до пола, серебристые волосы, заплетённые в косу, и невероятно добрый взгляд голубых глаз чуть навыкате, что окутывал всю сущность своей теплотой.

— Это я, Елена, — ее мягкий голос, словно шелковистая ткань, обволакивал все тело.

— Почему ты здесь, дитя?

— Я пришла к тебе, — она взяла мою руку, помогая приподняться, и подвела к одной из парт. — Я вижу, что ты пытаешься сделать, — присела на стул, взглядом попросив меня последовать ее примеру.

— Я пытаюсь открыть шифр. Мы с Седриком хотим узнать, что ты задумала.

— Вы и узнаете, — отозвалась Луна отрешённо.

— Что? Когда?

— Всему свое время, Елена. Я говорила, что тебе нужно сделать, чтобы все произошло само собой. Ты ещё не готова.

— К чему? К чему я не готова, дитя?

Ее взгляд проскользнул по поверхности пыльных парт к окну, откуда шла, переливаясь, серебристая тропинка лунного света.

— Тебе нельзя продолжать в том же духе. Я знала, что ты упрямая, но чтобы настолько... Елена, если ты будешь продолжать усиленно внедряться в мои воспоминания, заболеешь. Все, что нужно, я показала тебе.

— Что ты подразумеваешь под "заболеешь"?

Ее взгляд медленно вернулся от окна к моему лицу.

— Ты знаешь, о чем я.

Ее слова отозвались холодом где-то внутри. "Я схожу с ума" — последняя фраза эхом отозвалась в сознании.

— Именно. Поэтому перестань. Я не хочу, чтобы ты страдала, Елена, — Луна смотрела серьезно.

— Но что же мне делать, Луна? Я же не могу сидеть сложа руки, пока Седрик всячески пытается помочь мне! Я и так чувствую себя в долгу перед ним, ведь...

— В этом вся проблема, — перебила, тяжело вздыхая, Луна. — Вспомни, о чем я просила тебя в прошлый раз?

— Ты просила перестать жалеть себя, я это помню. И я работаю над этим, поэтому и пытаюсь найти ключ...

— Елена, — ее рука мягко, но настойчиво легка поверх моей. — Жалость — не единственная твоя проблема. Даже сейчас, когда ты говоришь со мной, терзаешь себя. Перестань это делать.

— Не понимаю...

— Ты продолжаешь винить себя за все происходящее. В прошлой жизни это чувство прививалось тебе слишком настырно, но пора научиться преодолевать его. Ты не виновата ни передо мной, ни мамой, ни перед Мирабель, ни перед ним. Единственный человек, перед которым ты виновата — ты сама, ведь думая подобным образом,  убиваешь себя.

Она замолчала, пока я переваривала сказанное. Чувство вины... Мне кажется, оно стало настолько естественным, что не замечалось сознанием. Я привыкла быть обязанной кому-то. Матери, Мирабель, подругам... Единственный человек, рядом с которым ничего не терзало душу, был мой отец. И, пожалуй, Луна, пока была жива... Пока не отдала мне свое тело...

— Елена! Ты опять, — все это время внимательно наблюдая за мной, подала голос Луна. — Пока ты не научишься контролировать себя, не сможешь найти ключ.

— Я... Я не знаю, как от этого можно избавиться. Как, Луна?

— Простить себя. Тебе кажется, что так легче — отстраниться от всех и быть одной со своим горем. Взращивать его, страдать, быть жертвой. Ты — хороший человек, Елена, и привлекаешь себе подобных, — напомнила мне мою же фразу, сказанную однажды Седрику, — так позволь им тоже помочь тебе, — она приподнялась со своего места, мягко улыбнувшись мне своей нелепой, но до жути очаровательной улыбкой, что так красила ее при жизни.

— Ты уже уходишь?

— Мне пора. Тем более, тебя уже ищут, а я задержалась, — она наклонилась, коснувшись губами моего лба. — Помни, ты не одна. Все кто любил и любят тебя, всегда рядом. Перестань закрываться.

— Не уходи, Луна, — я встала, с силой обняв ее. — Я так скучаю по тебе.

— Я всегда рядом... — погладив меня по голове, она мягко отстранилась.

Ее силуэт замерцал многочисленными звёздами в свете окна, пока девочка отходила все дальше. В глазах зарябило от яркого света, а потом все вновь погрузилось во тьму.

Я открыла глаза. Шея затекла от неудобной позы, ноги онемели. Встала с пола, на котором, сама не заметив, уснула. Она снова пришла ко мне, мое маленькое светлое дитя. На душе стало так тепло и беззаботно, словно и не было этих тяжёлых двух дней. Словно не было прошлого, настоящего и будущего. Отряхнув мантию, направилась к выходу из класса. Луна взошла на небосклоне, отбрасывая полоску света на пол и пыльные парты. Боюсь представить, сколько сейчас времени...

Открыв дверь, осмотрелась. Мерлин милосердный, сколько я спала? Часы показали одиннадцать. Комендантский час уже давно начался.

Тихонько прикрыв дверь, я вышла наружу. Нужно было как можно быстрее добраться до спальни, отбывать очередное наказание не было никакого желания. Не успела сделать и пары шагов, как чей-то голос послышался впереди.

— Мне срочно нужен этот ингредиент, Северус. Запас зелий на исходе, — послышался позади голос мадам Помфри.

— Я понимаю, Поппи, но к чему такая спешка? Неужели нельзя подождать до утра? — холодный голос профессора Снейпа отдался эхом в стенах.

— Нужно успеть приготовить к утру. Несколько учениц уже отравилось. Снадобья для похудения! Придумали тоже!

Они были все ближе. Я как можно тише, на цыпочках побежала к другому концу коридора. "Хоть бы они зашли за другой поворот, пожалуйста!"

— А-а-а! — вскрикнула я, когда чья-то ладонь накрыла губы. Что-то резко дёрнуло в сторону, перед глазами со шлепком закрылась одна из портьер.

— Тише, не кричи, — послышался чей-то шепот над ухом. Повернув голову, я посмотрела на незнакомца.

— Седрик? — промычала в его ладонь.

Он кивнул, убирая руку. Жесткое выражение карих глаз настораживало. Седрик слегка приоткрыл портьеру, прислушиваясь.

— Сейчас, пожалуйста, веди себя тихо и иди за мной, — сказал он тоном, не терпящим возражений, и вышел из-за портьеры.

— Куда мы идём? — спросила я шепотом.

— Ты знаешь это место. И там нам точно никто сейчас не помешает.

Заметив странную перемену в его поведении, я больше ничего не спрашивала. В тишине мы прошли несколько поворотов, спускаясь куда-то. Погодите, знакомое место... Седрик пощекотал грушу на портрете, дождавшись появления ручки. Губы невольно дрогнули в улыбке. Что-то мне это напоминает...

— Я бы на твоём месте не улыбался, — непривычно строго сказал он, пропуская меня внутрь.

— Сэр Диггори! Сэр Диггори! — запищали эльфы, тут же гурьбой кинувшись к нам.

— Здравствуй, Ральф, здравствуй, Тина, Минки, — он пожал нескольким эльфам руки, от чего те пришли в неописуемый восторг. — Налейте нам, пожалуйста, кофе.

— Будет сделано, сэр Диггори!

— Кофе? Седрик, какой кофе, ночь на дворе! — возмутилась я, когда вспомнила про минувшие два сонных дня.

Взгляд, которым он окинул меня, заставил поежиться.

— Садись, — указал он рукой на ближайший стул за небольшим столиком. — Елена, сядь... Пожалуйста, — выдавил он, заметив, что я так и не сдвинулась с места.

Не спеша я отодвинула стул, усаживаясь за пустой столик неподалеку от камина.

— В чем дело?

— В чем дело? — рявкнул он, напугав нескольких эльфов, сновавших поблизости. — Это ты меня спрашиваешь? Где ты была все это время?

— А по какому праву ты на меня кричишь? — я резко вскочила, отчего деревянный стул жалобно скрипнул, опасно покачнувшись, и едва не упал на пол. Да что с ним такое? Я никогда раньше не видела его в таком состоянии, даже тогда, когда он услышал мою речь у дуба, не был таким. Да, злился, ходил мрачнее тучи, бросая подозрительные взгляды в мою сторону, но сейчас... Он был по-настоящему злым, рассерженным и кажется... Обеспокоенным? Кожа на скулах Седрика натянулась, ноздри раздувались от тяжёлого дыхания, губы сжались в тонкую полоску.

Он тяжело вздохнул, закрывая глаза.

— Просто ответь на мой вопрос, Елена. Пожалуйста.

С минуту я бегала взглядом по непривычно напряженному лицу.

— Я спала, — сказала я, когда, не услышав ответа, он вновь открыл в ожидании глаза. "Почему он так смотрит?"

— И где же, позволь спросить? Я обежал весь замок, пока искал тебя. Твои подруги заявили, что ты отбывала наказание, но так и не вернулась. И ты говоришь, что все это время просто спала?

Мои глаза с удивлением посмотрели на Седрика. Искал меня? Я же всего лишь...

— Они сами сказали тебе, что меня нет?

— Да, — напряжённо кивнул он. — Они первыми забили тревогу, когда ты не появилась ни на ужине, ни в комнате.

— И что, сразу побежали к тебе? — я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Кажется, нас ждёт серьезный разговор по моему возвращению в комнату.

— Я услышал, как они переговаривались в библиотеке. Не столь важно, как я узнал... Не отходите от темы, мисс Лавгуд. Где ты была? — сложив руки на груди, он посмотрел на меня сверху вниз с высоты своего роста, заставляя почувствовать себя нашкодившей маленькой девочкой, которую в этот момент отчитывали родители. Прямо как мама...

— Ты забываешься, мальчик...

— Елена! — рыкнул он так, что едва не подскочила. — Неужели так сложно просто ответить?

— Я не обязана тебе отчитываться! Тем более, что сказала правду!

— Ваш кофе, мисс, сэр! — пискнул один из эльфов, удерживая на тонких ручках поднос с чашками.

— Благодарю, Мини, — оторвав от меня взгляд, прожигавший своим выражением каждую клетку, кивнул эльфийке Седрик. Я молча наблюдала за тем, как он, приняв поднос, неспешно расставлял кружки. Затем отодвинул стул и наконец присел за столик.

— Неужто ты помнишь их всех по именам? — спросила я, наблюдая за его действиями.

— Не всех. Но некоторых запомнил. Так и будешь стоять?

Не став на этот раз сопротивляться, я молча присела напротив.

— Я не собираюсь это пить, и так две ночи не спала...

— Но сегодня же успела поспать? — спросил он ехидно, отпивая теплую жидкость.

— Да что с тобой такое? — я закипела от злости, что начала обжигать нервы. — Почему ведёшь себя так?

— Это с тобой что такое, Елена? — с громким стуком отставил кружку. — Мы же договаривались, что если вдруг что случится, тут же сообщать друг другу!

— Я так и делала! До сегодняшнего вечера мне было нечего тебе рассказать! Поэтому не понимаю, в чем твоя проблема...

— В чем моя проблема? А что бы ты сделала на моем месте? Вчера ходила, похожая на привидение, словно в любой момент упадешь в обморок, сегодня и вовсе пропала! Я уже собирался идти искать на озеро, когда случайно заметил тебя в том коридоре. Скажи, почему так сложно просто попросить помощи? — он устало откинулся на спинку стула. — Просто попросить. Или гордость не позволяет, и ты, такая вся из себя сильная, будешь решать все сама? Будешь страдать, корить себя, но искать правду? Куда мне, какому-то пуффендуйцу, до великой мисс Когтевран...

При этих словах я вскочила со стула, дернувшись к выходу. "Не желаю больше слушать, нет, пусть он перестанет!"

— Стой, подожди! — Седрик, все это время сидевший спиной к двери, тут же преградил мне путь.

— Отойди с дороги! — я постаралась обойти препятствие, но его ладони настойчиво легли на плечи, останавливая. Как ни пыталась, не могла сбросить его руки. Да что же это такое? От слабости и безысходности я начала колотить кулаками по его плечам и груди.

— Ш-ш-ш, успокойся, — он с силой прижал меня к себе, прерывая все попытки вырваться.

— Пусти, — попросила я таким жалким тоном, что стало стыдно. Седрик ничего не ответил, и не сдвинувшись с места, продолжал удерживать меня в объятиях. Знакомый запах кофе и сладкой корицы мягко забился в ноздри, словно успокаивая.

— Прости, — шепнул он на ухо, пошевелив несколько прядок, — я не хотел... Не хотел обидеть тебя. Просто очень сильно испугался.

— Правда? — голос прозвучал сдавленно.

Я почувствовала, как он кивнул. Тяжёлый выдох ударился в макушку.

— Ты обычно так просто не пропадаешь. Поэтому, когда не вернулась, сразу заподозрил неладное. Скажи мне правду, Елена, что случилось? — мягко отстранившись, но все же придерживая мои плечи, он заглянул мне в глаза.

Я вздохнула, собираясь с мыслями.

— Барон... Он снова настиг меня, когда выходила из класса профессора Снейпа. Видимо, подслушал, как сэр Николас говорил кому-то, что услышал от меня фразу Елены...

— Что?

— Да, знаю, сглупила, — обречённо покачала я головой, — я вчера ничего не соображала и поприветствовала его так, как обычно это делала Серая Дама.

— Это как?

— Сеньор Дельфингтон. Долгая история... — тут же вставила я, заметив его удивление.

— Хорошо, и что потом?

— То же, что и в прошлый раз. Я испугалась и побежала прочь. Забежала в один из заброшенных классов и сама не заметила, как уснула. А потом... — дыхание перехватило горло.

— Что? Что потом, Елена?

Я подняла на него глаза.

— Луна снова приходила ко мне. Сказала, что если не перестану продолжать в том же духе, сойду с ума, что уже и происходит. Сказала перестать винить себя во всем и просто принять помощь. Но я... Я не знаю, как это сделать, даже не замечаю порой, как это происходит. Да и как тут замечать, ведь перед Луной у меня уже не просто вина, это долг жизни. Перед ней, перед ее родителями. С детства мне внушали, что никогда ни перед кем не следует оставаться в долгу, ведь так ты становишься уязвимым, зависимым. И все равно, скольким людям я, в итоге, осталась должна? Мама, Мирабель, Луна, ты...

— Иди сюда, — заметив, что ещё чуть-чуть, и я расплачусь, он вновь прижал меня к себе. Так тепло, мягко. Не став противиться, чувствуя странную необходимость сделать это, ответила на объятие, обвивая руками талию Седрика. Его тепло и запах окутывали, словно теплая шаль в зимний вечер, он шептал что-то, пытаясь отвлечь, успокоить. 

— Скажи, — прошептала я в его грудь, — а почему ты мне помогаешь? — и подняла глаза на его лицо.

Он промолчал, напряжённо размышляя о чем-то.

— Я не хочу, чтобы ты делал это из жалости.

Седрик молчал. По выражению его лица и взгляду я не могла толком понять, о чем он думает. Он не ответил на мой вопрос, быть может, просто не захотел ранить. Жалость... Самое низкое, что можно испытывать к человеку, и он испытывает это ко мне...

— Мне пора, — почувствовав, как что-то жгучее и отчаянное начинает змейкой расползаться внутри, я попыталась высвободиться.

— Нет, — звук его голоса потонул в ушах, он не выпустил мои плечи. — Я не испытываю к тебе жалости, Елена, — поймал взглядом мои глаза. — Сочувствие — да, не каждый сможет пережить то, что пережила ты. Но не жалость.

— Какой же ты все-таки хороший добрый мальчик, если тратишь столько времени ради какого-то человека просто из сочувствия! — усмехнулась я, не до конца веря в то, что он говорил.

Его руки опустились, высвобождая.

— Это... Это больше, чем сочувствие, — тяжело вздохнул он, словно заставляя себя выдавливать эти слова.

— Седрик, не надо этих жертв, перестань. Повторяю, у меня не было цели заставить тебя помогать мне, когда открыла правду. Достаточно и того, что ты не считаешь меня плохим человеком, с остальным — я справлюсь, так что...

— Для тебя так важно, чтобы я не считал тебя плохой? Почему?

— Что значит, почему? Разве в моей ситуации этот вопрос уместен?

Его слова заставили задуматься. Услышь меня кто другой в тот злополучный вечер, побежала бы я рассказывать, показывать свое прошлое? Доказывать что-то, пытаться поговорить. Сомнительно... Седрик с самого начала принимал активное участие в моей жизни, несмотря на все сопротивление. Помогал, когда не должен был, успокаивал, когда мог просто снять очки с факультета и отправить восвояси. Насчёт него, такого доброго и бескорыстного в своей помощи другим людям, такие вопросы мучили недолго; стоило Седрику в очередной раз бросить мрачный взгляд в мою сторону, как все словно исчезало вокруг, мысли вертелись только возле одного... Оправдать себя в его глазах, доказать, что я не плохая, не чудовище...

— Уместен. Ещё как уместен, — мягко проговорил Седрик. — Ты с самого начала вела себя так, словно плевать хотела на мнение окружающих. Защищалась, словно ощетинившийся ёжик, когда пытался помочь тебе. Правда, и тех, кого подпускала к себе, тоже начинала защищать, совершенно не думая о последствиях, — улыбнувшись, он покачал головой. — Так почему меня ты подпустила? Почему показала свое прошлое?

— Я же сказала, что не хотела...

— Это я знаю, Елена. Но неужто это единственная причина? — он в ожидании посмотрел на меня, но я не ответила. — С того дня, как нашел тебя на озере, все время удивлялся, спрашивал себя: что стало с той Луной, что я знал ещё с детства? Неужто она так резко повзрослела? Грубит, злится, огрызается. Кричит о том, чтобы ее оставили, наконец, в покое, но в глазах... В глазах такая боль и обречённость, что становится страшно. Что такого могло произойти, что из доброго ребенка, выстоявшего даже после смерти матери, она стала такой... Другой, озлобленной... — он сделал паузу, переводя дыхание. — Потом она напала на Ханну, устроившую травлю на Поттера и оскорбившего ее отца. Такая жесткая и безжалостная к своим обидчикам, подумал я в тот момент. Но стоило прийти к такому выводу, как она в слезах бросается ко мне в одну ночь, убегая от кого-то, дрожа

всем телом от страха, умоляя о помощи. С того дня я начинаю замечать, что скрывается за непробиваемой оболочкой. Внешне — твердая в своих стремлениях, умная девушка, внутри — запуганная девочка, не знающая толком, куда податься. В день, когда ты вернулась в замок мертвецки пьяная...

— Можешь не продолжать, — вспомнив этот эпизод, я поморщилась.

— Я понял: что-то определенно случилось, — продолжил он, не обратив внимание на мои слова. — И начал украдкой, незаметно даже для самого себя следить за тобой.

— Что?

Седрик кивнул.

— Когда замечал тебя на улице, в коридорах или Большом зале, не упускал случая понаблюдать. Так и услышал тот разговор у дуба...

— К чему ты говоришь это всё? — все это время с интересом слушая, спросила я с волнением.

— К тому, чтобы ты поняла. С самого начала нашего знакомства ты вызывала у меня недоумение, искреннее удивление, порой даже восхищение... Мне было интересно наблюдать за твоими действиями, иногда же искренне хотелось помочь, хоть ты и не никак не подпускала меня к себе. В редкие моменты казалось, что вот, она сейчас откроется, расскажет, но потом ты вновь отталкивала, убегала, словно от лесного пожара. В день, когда подслушал тебя, не мог найти себе места. Нет, она не могла так поступить, просто сошла с ума... Девочка, за которой я наблюдал эти месяцы, не могла быть убийцей. Когда ты открыла мне свои воспоминания, пазл сложился, все встало на свои места. Я увидел чуткую, ранимую девушку, вынужденную быть сильной под давлением обстоятельств. Тогда, помимо всего прочего, я почувствовал уважение. Ещё больше захотел помочь ей справиться со всем, что на нее свалилось, защитить, успокоить... — он на секунду затих, словно успокаиваясь. — Как видишь, я испытывал к тебе все, что угодно, но не жалость.

Я пораженно молчала, переваривая услышанное. Интерес, уважение, желание помочь... Почему здесь стало так душно?

— Ты наблюдал за мной все это время? — подала я голос, чтобы скрыть свою неловкость. — Я же говорила, что ты чересчур любопытный мальчик, Седрик Диггори!

Он рассмеялся.

— Это все, что ты услышала?

— Не все, — я покачала головой. — Я... Хочу сказать... Я... — замялась ещё больше. — Спасибо.

В камине потрескивал огонь, где-то в стороне суетились эльфы, даже не пытаясь подслушать и помешать нашему разговору. Такие милые создания...

— Ну а ты? Почему ты доверилась мне? — спустя минуту спросил Седрик.

Я пожала плечами.

— После всего, что ты сделал для меня, как бы ни отпиралась и ни злилась порой, я почувствовала, что могу доверять тебе. Да, в первые месяцы ты дико раздражал; я считала, что ты страшная зануда, которой до всего есть дело, — услышав это, он усмехнулся. — Но потом... Когда ты сказал, что попросишь за меня у профессора Флитвика, чтобы тот не докладывал отцу, когда выслушал и успокоил в ту ночь, пробыв со мной всю ночь на кухне и проводив потом до башни, совершенно не осуждая, не выдавая, когда позаботился обо мне, ужасно пьяной... Хоть ты и оставался занудой в моих глазах, но такие поступки заставляли задуматься: почему ты помогаешь мне? Почему после всех моих слов и обвинений не отталкиваешь? В день, когда ты подслушал меня, я очень сильно испугалась. Ты смотрел так, будто готов был испепелить на месте, но в то же время... Словно не верил, что я была тем, кем могла показаться. Мне хотелось доказать тебе, хотелось доверить хоть кому-то свою тайну. Так как ты с самого начала знал больше остальных, но никакого даже намека на слухи в мою сторону не проскользнуло, я решилась.

Я вздохнула, переводя дух после столь длинной речи.

— Спасибо, — сказал он тихо.

— За что?

— За твое доверие. Я ценю это.

Эту ночь мы вновь провели на кухне, благо следующий день был выходной. Пили кофе с булочками и печеньями, что натаскали эльфы. Учитывая, что толком не ела нормально за эти дни, я наконец почувствовала голод. Мы много разговаривали о детстве; Седрик рассказывал, как мистер Лавгуд любил заходить в гости к его отцу, как они все вместе проводили праздники, играли в шахматы и плюй-камни. Как ездили в различные уголки Англии, исследуя загадочные места. Я же говорила больше о своем папе. Как мы с ним ездили в его пещеры и лаборатории, когда я была совсем маленькой, чего не очень одобряла мама, как играли в прятки в нашем огромном доме, как он все время подшучивал над мамой, когда та начинала суетиться.

Он не задавал лишних вопросов, лишь внимательно слушал, иногда мы вместе смеялись над его шутками. Было так легко, весело и беззаботно, что я в какой-то миг поймала себя на мысли, что совершенно не думаю ни о Луне, ни о шифре, ни о чем. Я просто... "Разговариваю с ним, наблюдаю, как улыбка растягивает тонкие губы, как лучатся карие глаза в свете огня из камина..."

— Елена, что случилось? — спросил он, заметив, как я застыла взглядом на одной точке.

— Ничего, просто...

— Скажи, не бойся.

Я вздохнула.

— Я впервые не думаю о ней. Не думаю о том, что должна буду сделать. Это так... Странно.

— Но ведь это именно то, о чем Луна просила тебя. Разве не этого она хотела?

Я посмотрела в глубину карих глаз.

— Не знаю, Седрик. Но мне определено стало... Легче. Спасибо тебе.

— Перестаньте благодарить меня, мисс Лавгуд, — он взглянул на часы. — Думаю, можно выдвигаться, пока все ещё спят.

Поблагодарив эльфов за заботу, мы двинулись к выходу. Шли обходными путями, чтобы сократить путь. Он снова провожал меня до самого входа в башню.

— Тебе тоже спасибо за сегодня, — улыбнулся он на прощание. — И да, Елена, — сунул руку в карман мантии, доставая оттуда что-то. — Успокаивающее зелье и зелье для сна без сновидений, — протянул два флакона.

— Что? — не поверила своим глазам. — Откуда?

— От мадам Помфри, от кого же ещё. Я знал, что ты не пойдешь к ней, поэтому решил зайти сам. Если понадобится ещё, скажи, я возьму.

Я посмотрела на два стеклянных пузырька с зеленоватой жидкостью, переливавшейся на слабом свету. Мерлин, это... Перевела взгляд на Седрика.

— Спасибо, — я обняла его, уткнувшись носом в его грудь. Тепло, лёгкость, благодарность бабочками парили вокруг, когда он мягко обнял меня в ответ.

— Спи спокойно, Елена.