Completely hopeless (гет)

Теперь она редко что делала «не подумав», то есть в самых исключительных случаях.

Тот порыв подойти к нему в парке, нарушить молчаливое соглашение Гермиона относила к временному помутнению рассудка. И чуточку к тому, что устала от одиночества, этих преданных глаз, которые что-то в ней все-таки трогали. С каждым месяцем здесь ей все тяжелее было воспринимать тех, кого она знала, только по памяти будущего. Сложно объяснимо и вообще-то эмоционально выматывающе.

Да, она сильная, очень сильная… Отважная. Способна о себе позаботиться.

Ничего из этого о себе Гермиона не отрицала и менять не собиралась. Однако живой от длинного списка собственных достоинств она быть не перестала. Поэтому прощала себе мисс Грейнджер некоторую степень слабости. Гораздо важнее немного отпустить затянутую до предела пружину, чем сорваться. Это она осознавала.

Как и ужасающие последствия своего лишь «возможного, гипотетически», срыва.

Сириус не был ей противен. Вот уж за это даже казнить себя Гермиона не собиралась. Он был потрясающе красив, общее самодовольство его не портило (в этом она признаваться не хотела, тем более вслух). Заносчивость, частично оправданная, частично прирожденная, иногда делала Блэка очаровательным. Тем более ей, которой внимание парней доставалось лишь по остаточному принципу, сосредоточенность Сириуса на ней не только не досаждала, но почти льстила. Пускай первое чаще, чем второе. Гермиона знала, что чудовищно неопытна.

Когда ей было обзаводиться опытом и заводить романы? Веселые деньки в школе были веселыми лишь бесконечной круговертью неприятностей, в которые они тогда встревали. Война вообще стерла все личное. Гермиона и не думала о любви… Важным было выжить и вытащить Гарри.

С одним она справилась — выжила… Спасти Гарри не получилось.

Его смерть тогда стала последней каплей, толкнувшей ее реализовать безумный план.

В общем, одно вытекало из первого и перетекало в третье. Гермиона запуталась и, как бы ни злилась, адекватного выхода не видела. Ей плохо давалась ложь. И пусть держать лицо она научилась, врать другим — это одно, себе же — совсем другое дело. Чем громче Гермиона говорила, насколько Сириус Блэк ей безразличен, тем сильнее внутри что-то трескалось. Что не есть хорошо. Она и так давно уже не была достаточно цельной.

Грюм был ей нужен, причем найти его было нетривиальной задачей. Поэтому Гермиона заглянула в десяток кабинетов, чтобы обнаружить Грозного Глаза. Не исключено, что заслуженный ветеран прятался от нее, чтобы банально не иметь дел с «дерьмом», которое его подчиненным периодически подкидывал Отдел Тайн. Бороться с Аластором за чистоту речи было более чем безнадежным занятием. Гермиона и не пыталась.

Ее бесцеремонность манер и речи в целом Грюма успокаивала.

Аластор не стремился быть удобным или кому-либо понравиться, он просто был надежным и кошмарно грозным для тех, кто нарушал закон. Они ладили… Что не мешало ему время от времени хаять Отдел Тайн и бюрократическую волокиту вместе и раздельно не лучшими словами.

— Гермиона, можно с тобой поговорить?

Сириус догнал ее в одном из коридоров. И выглядел скорее расстроенным, чем настроенным на беспардонный флирт. Поэтому первое побуждение Гермионы ответить резко и категорично испарилось. Он словно искал совета и поддержки одновременно. Пришел к ней… Не к Джеймсу Поттеру. От этого в груди потеплело и одновременно закололо.

Но со своими странными реакциями она будет разбираться позже. Сперва узнает, что произошло. Пустой кабинет и мощные чары. Гермиона не хотела, чтобы их подслушали.

— У тебя что-то случилось?

— Мне написала Андромеда.

И это все? Он отвлек ее для этого. Гермиона знала, что миссис Тонкс была единственной, с кем Сириус поддерживал теплые отношения. С остальной семьей конфликт из горячей фазы перетек в этап ледяного противостояния. Живая Вальбурга Блэк была не намного приятней своего спятившего портрета в будущем. По крайне мере самой Гермионе. О, леди ее искренне ненавидела. Примирения с сыном леди Блэк не искала тоже, словно забыла о нем. Да и Сириус не тосковал по снобской семейке ни капли.

— Ей написала Нарцисса, они пили чай… Это странно.

Вот это уже было не только странно, но интересно. Скользкий подлец Люциус был ее должником на коротком поводке. Малфои уцелели — Гермиона об этом позаботилась, но использовала влияние и галлеоны этой семьи по-другому, для своих целей. Нарцисса Малфой не лезла в политику, избегала открытых конфликтов — все же она умна. И тем не менее Гермиона подозревала, что гордая красавица, мать Хорька (Драко еще малыш совсем), была не менее радикальна, чем все благородное семейство Блэк и муженек. Так с чего бы попытка помириться?

В которую втягивают Сириуса.

Внезапно взыгравшие родственные чувства Гермиона без каких-либо сомнений отбросила.

— Меда хочет, чтобы я поговорил с кузиной. Три страницы чуши о том, что пора забыть старые распри. Андромеда наверняка счастлива увидеть сестру.

— А ты?

— А я ничего не забыл, Гермиона. И не верю, что Цисса хочет лицезреть мою физиономию просто так. Чую ловушку.

Она была с ним вообще-то солидарна. Сириус не мешал ей думать, только сел рядом и вручил злополучное послание. Он ей доверял безоглядно… И тут дело не в знаменитой гриффиндорской дурости. Восторги Андромеды она намеренно пропустила, ведь суть просьбы к кузену была проста — пора наводить мосты с семьей. Миссис Тонкс верила, что Нарцисса — лишь первая ласточка, и после войны все изменилось.

— Тебе стоит принять приглашение.

Гермиона ждала, что Сириус возмущенно начнет возражать. А он просто улыбнулся и сжал ее пальцы.

— Хочешь, чтобы я проверил, что же по-настоящему от меня нужно Малфоям? Я, может, болван, но не глупец.

Румянец был очень вовремя, да еще от такого простого жеста. Гермиона попыталась запихнуть свою неловкость поглубже — не время думать о том, что он сидит так близко и смотрит так, словно она — самое прекрасное, что есть на свете. Не время превращаться в мечтательную дуреху. Романтикой тут и не пахнет.

Скорее суровая необходимость. И самовнушение такого толка Гермиону немного отрезвило.

— Да. Не думаю, что твоя кузина решилась встретиться с изгнанной сестрой без дозволения или ведома своего мужа. Люциус Малфой же ничего не делает просто так. Очередная интрига, Сириус, и ты зачем-то нужен павлину.

— Хитрая сволочь вряд ли рассчитывает помирить меня с маман, значит, дело в другом. У меня высокий допуск, но я не говорю о делах, и тем более в такой компании, и еще более о том, что тайна аврората. Люциусу нужно что-то иное. Хочет подобраться к Гарри?

Ожесточение в глазах Сириуса было тем же, что на ее лице отразилось… Если чертов двуличный ублюдок думает тронуть ребенка из того-самого-пророчества, то Гермиона позаботится, чтобы Малфою поцелуй показался лучшей альтернативой в сравнении с тем, что она с ним сделает. Больше жизнь ее Гарри никто не сломает. Это то, ради чего она пришла в прошлое.

— Не будем торопиться. Тебе нужно будет играть роль и быть готовым радоваться встрече с леди Малфой. Мы должны узнать, что за этим стоит. Сириус, Лили Поттер беременна, так пусть все останется между нами. Ей не стоит нервничать. У нас ведь только предположения пока.