Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

Литлл Уингинг был сказочным городом.

С первой минуты, как они съехали с трассы на неширокую улочку, и Гарри приоткрыл окошко в драндулете загадочного мужчины Вернона Дурсля, нянюшка Ягг почуяла, что кто-то знатно проехался по улицам, размахивая Старшей палочкой и звеня бубенцами в бороде. Гите с самого первого вдоха в нос ударил запах магии директора Дамблдора.

За дверью с медной табличкой "№4" царила невероятная чистота, как в доме матушки Ветровоск в Овцепике. А уж кухня, на которую пригласила ее молодая дамочка с лошадиной мордой, представленная Поттером: „Знакомьтесь, это моя тетя Петуния, мэм”, была похожа на кристальный зал — все сверкало, блестело, пахло цветами!

Что-то Петуния от всего этого лоска счастливой не выглядела, словно ее насильно принуждали наводить чистоту, и она это делала весь день — с утра до вечера. Тупо следовала отданному кем-то (угадайте с трех раз — кем?) приказу, внутренне не сопротивляясь этому. Найдя себе оправдание: "Нормальная хозяйка должна наводить чистоту".

Она ведь "нормальная"? — Несомненно.

Оттого только уборкой и занималась.

Нянюшка Ягг порядок дома любила, но, скрепя сердце, должна была признаться, что есть разница в том — когда этим занимается армия снох и когда сама хозяйка дома все тащит на себе.

Нет, так жить не надо. Такая жизнь быстро сводит с ума и удлинняет фейс, Петуния этому примером.

Присев на укрытый целофаном диван, нянюшка приняла из рук хозяйки большую чашку ароматного чая и с интересом проследила за гримасами миссис Дурсль: глазами та пыталась указать Гарри, чтобы тот побыстрей отсюда убирался. Но он, следуя уговору, ждал, что скажет профессор Трелони.

— Гарри, оставь сундук в прихожей и иди, присядь рядом со мной, отведай чайку, — очаровательно улыбаясь, похлопала рукой Гитта по шуршащей материи поверх дивана. — Смотри, твоя тетушка какое печенье приготовила! Дадли, почему не присоединишься к нам?

Семья Дурсль, всем составом, аж задохнулись от возмущения, но торчащая из кружевного рукава блузки палочка гостьи затыкала им рты классно, и они промолчали.

Гитта ждала.

Напряжение на кухне, что там находился Гарри, сгущалось с каждой секундой.

— Вы к нам надолго, уважаемая профессор Треллони? — отважилась спросить миссис Дурсль, после вопроса тут же поджав губы. Глаза ее метали молнии.

Такое положение ни в какие рамки не лезло. Нянюшка приехала вправлять мозг родственников и откладывать дело в долгий ящик не собиралась.

Открыв одним движением большую дорожную сумку, с которой сюда приехала, она вынула привлекательную на вид стеклянную запечатанную бутылку, откупорив которую, налила себе в чай изрядную порцию янтарной жидкости:

— Терпеть не могу пить жидкую водичку, — улыбнулась она, и ямочки на щеках привлекли взгляд хозяйки. Гитта вопросительно заглянула ей в глаза, задержав бутылку над столешницей, пока не получила неуверенный кивок от миссис Дурсль.

Значительная порция плеснулась в чашки Петунии и Вернона, а мальчикам досталось по несколько капелек, которые те приняли с нескрываемым интересом.

Молча все отпили.

Палочка среди кружев легконько двинулась, очерчивая некую фигуру в воздухе. Незримое для маглов, но не для Гарри Поттера, заклинание отделилось от кончика волшебной палочки и вуалью упало поверх людей.

Гарри моргнул, как только Дурсли заметно расслабились и заулыбались.

— Останусь до конца лета, дорогая миссис Дурсль, — ответила на вопрос хозяйки нянюшка. — Гарри надо подготовить, чтобы он принял свое наследство.

— Какое еще наследство? — воскликнул Вернон, с удивлением посмотрев на темноволосого мальчика. — Разве муженек Лили оставил сыну что-нибудь, кроме тех руин в деревне Годриковой?

— Узнаем, мистер Дурсль, узнаем. Затем я и нагрянула к вам без приглашения.

Посмотрев на коморку Гарри, нянюшка сказала себе, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Маграт говорила, что ее бойфренд жил в доме родственников на правах домовика, но ни Гитта, ни — в большей степени — Эсме не верили в ее рассказы. Надо с матушкой связаться, чтобы показать ей всю убогость среды обитания мальчика, чтобы заткнуть ее чопорные: „Не может быть, чтобы родная тетя с тобой так!”

Она потянула из безразмерной сумочки большое — в рост человека — зеркало. Петуния, случайно выглянувшая из-за спины гостьи и увидевшая свое кривляющееся отражение, задохнулась и сплюнула через плечо. Но уважаемая профессор предсказаний, отлевитировав обрамленное в красивую резную раму волшебное зеркало так, что в нем вмещался образ всей комнатки, щелкнула палочкой по серебристой поверхности, по ней побежали облака света и замерцали, заискрились блики. Когда все прошло, в раме нарисовалась заместительница директора Хогвартса, профессор Минерва МакГонагалл, в которую, как помним, угодила матушка Эсмеральда Ветровоск.

Гитта Ягг, ака Сивилла, отступила на шаг в сторону, чтобы Минерва, вместе с матушкой, заценили обстановку.

— Гитта, где находишься? Мы договорились, что проведешь лето вместе с мистером Поттером, — начала дама из зазеркалья и с отвращением осмотрелась. Ее взгляд упал на сжавшуюся за Сивиллой миссис Дурсль. И началось. — Петуния, куда ты привела уважаемую во всем волшебном мире пророчицу, внучку всемирно известной Кассандры Треллони?! А ну-ка!

— Эсме, это комната Гарри Поттера! — воскликнула Гитта. — С конца прошлого лета.

— Как с конца? А где жил раньше?

— В чулане под лестницей. Ты адрес письма не прочитала?

— А должна?

— Мальчика-Который-Выжил — должна.

С другой стороны зеркала велась напряженная внутренная борьба, это было видно по меняющемуся выражению лица Минервы. Причину знала только Гитта Ягг, хотя, себя она считала везучей, ибо со своей сожительницей в теле никаких разногласий не встречала.

— Отступи немножко назад, Гитта, перемещаюсь, — пришла в согласие с собой другая волшебница и махнула палочкой.

В окно постучала клювом некая незнакомая серая сова.

Гарри впустил птицу в комнату.

Сова, покружив немножко, уселась на плечо мальчика и подала тому правую ножку с прикрепленным конвертом.

На конверте виднелась печать Министерства магии.

Гарри подал письмо преподавательнице, но в тот момент из зеркала выплыла деканша его факультета и вытянула из пальцев мальчика конверт.

„ Дорогой мистер Поттер!

Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня вечером в двадцать один час двенадцать минут было применено Волшебство.

Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).

Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьезным нарушением закона согласно Статуту секретности Международной конфедерации колдунов и магов.

Счастливых каникул!

Искренне Ваша,

Муфалда Хмелкирк, Отдел злоупотребления магией Министерство магии”

Руки матушки затряслись.

— Мистер Поттер, дайте мне вашу чернильницу и перо, напишу этой дуре такое, что всю неделю каждой ночью будет писаться в постель.

Петуния Дурсль и стоящие рядом с ней мальчики — Гарри и Дадли затаили дыхание: что произойдет дальше?

Взрослая ведьма присела на пошатывающийся стул и начала строчить ответ на обратной стороне письма из министерства.

„Муфальда, прежде чем кидаться предупреждениями, сначала убедитесь кто колдовал в месте проживания мистера Поттера. Уж не он, я вас уверяю! Я была свидетелем этому, потому что рядом с ним находилась. Со мной еще и профессор Сивилла Треллони. Колдовали мы обе.

Муфальда, немедленно анулируй предупреждение к мистеру Поттеру, или я посоветую ему подать на тебя жалобу за превышение полномочий.

И какое применение чародейства рядом с простецом имеет место, если это растившие Героя волшебного мира родственники, которые о магии и магическом мире издавна знают?

Ваша Минерва МакГонагалл,

Профессор трансфигурации, заместитель директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, декан Гриффиндора.

PS: Муфальда, даю тебе десять минут исправиться и начинаю действовать.

ММГ ”

* * *

В Литлл Уингинге, в середине июля, недалеко от городского рынка, расположенного на берегу реки, разместил шатры цирк на колесах.

Огромнейший, круглый, сине-бело-полосатый шатер окружили многочисленные палатки сопровождающих цирк ремесленников, образовав собою улочки, плавно сливаясь с рыночными. Представления шли регулярно — дневное и вечернее, и народ, населяющий не только Литлл Уингинг, но и ближайшие районы Лондона, хлынул развлекаться. Львы и тигры рычали на любопытных зевак, наблюдающих через решетку за служителями, смело убирающими клетки. С десяток разномастных обьезьян в безрукавках ярчайшего цвета кричали и попрошайничали, выманивая вкусности у прохожих.

Повсюду продавались сладости, безделушки и всевозможные блестяшки с пушистыми, радужно окрашенными перышками. Звуки, смех, призывные выкрики выступающих в маленьких палатках артистов.

Среди всего этого бедлама резко выделялись три дамы разного возраста и наряда и двое, нет — трое, детей: два мальчика и одна девочка.

Самая, хм..., взрослая женщина, была одета в длинное (до середины икры) платье в клетку и черную шляпу с большими, полупрозрачными полями. Дама эта выглядела несколько суховатой, внутренне подтянутой и создавала впечатление сушеной воблы. Это была Минерва МакГонагалл, так сказать — или, может быть, правильней будет — матушка Эсмеральда Ветровоск путешествовала в теле почтенной деканши Гриффиндора.

Рядом с ней шла, пританцовывая, привлекательная дамочка неопределенного возраста от тридцати до шестидесяти лет, но хорошо сохранившаяся, которая строила глазки всем встречным-поперечным, попутно что-то явно выискивая в нагромождении палаток.

Матушка старалась не думать о повышенном интересе своей напарницы с Овцепика к мужскому полу в Литлл Уингинге.

За спинами этих двоих маячила высокая, сухопарая фигура Петунии Дурсль, домохозяйки, матери одного из мальчишек — светловолосого китенка, Дадли, и тети второго, темноволосого тощего пацанчика, Гарри Поттера.

Гарри, к удивлению своих родственников, и более всех — кузена, в этом году закадрил себе бойкую кучерявую зазнайку и зубрилу, эту прибежавшую по первому звонку мисс.

Мисс Грейнджер была единственной дочкой известных даже в Лондоне стоматологов, д-р и д-р Грейнджеры!

Наконец-то, среди знакомых мальчишки появился человек, которого не стыдно представить соседям. От того, что стал встречаться с девчонкой, в глазах Дадли и его банды, Поттер, с положения "ненормальный" перешел в ранг "крутой". Пожалуй, теперь у младшего Дурсля в его отношении проскальзывало что-то вроде уважения. Ну, насколько Дадли был способен уважать и любить.

Профессор Треллони, покачивая бедрами, отчего колыхался подол её шелковой юбки, шла впереди и высматривала нужную ей вывеску. И наконец — нашла. Навес над прилавком поддерживал столб, на котором сидел черный петух. Все пространство вокруг столба было заставлено клетками с домашней птицей: куры, гуси, индюшки.

К столбу же была прибита дощечка с надписью:

„Госпожа Гоголь — гадалка”.

„Значит, — подумала нянюшка, посмотрев на черного петуха, — колдунья-вуду тоже приехала. Вот и ее охранник”.

Стоило взгляду нянюшки упасть на петуха, как тот тоже повернул голову и в ответ уставился на нее. Запахло озоном и молниями. Птицы в клетках заголосили, закудахтали, загоготали, заметались так, что полетел птичий пух.

Перед палаткой, чуть в стороне от остальных лотков, на огне булькал котел. Возле котла высилась стопка мисок и лежал черпак, а рядом с ним стояла тарелочка, в которой поблескивали монеты. Монет было довольно много — за варево госпожи Гоголь люди платили столько, сколько считали нужным, и тарелочка едва вмещала все, что в нее кидали.

Густая жидкость в котле была неаппетитного бурого цвета. Нянюшка Ягг налила себе в миску немного похлебки. Ее сопровождающие не отважились последовать ее примеру.

Нянюшка стала ждать.

Госпожа Гоголь обладала определенными талантами.

Через некоторое время из палатки донесся голос:

— Смелее, сестры, смелее! Входите внутрь, правда не в ногах.

В палатке было темно и душно, горел еще один очаг, над которым висел еще один котел, а склонившаяся над ним толстуха, госпожа Гоголь, помешивала содержимое длинной медной ложкой.

Махнув рукой, она разожгла угли сильнее, и они раскалились добела. Густое варево в котле стало бурлить, пар над ним сгустился. Госпожа Гоголь вгляделась в пар.

Гулким, как у медиума, голосом она заговорила:

— Всплывающие наверх крабьи клешни и завихрения вокруг луковицы репчатого лука означают, что здесь появились какие-то люди... Женщины. Молодая, пожилая и... — госпожа Гоголь замялась, не в силах подобрать определение. — ... третья.

Ее темные глазки открылись и как блестящие шарики крутнулись в глазницах, разглядывая гостей, останавливая взгляд на каждой из взрослых дам.

— Вижу пожилую, вижу ... третью, но ты, — она указала на миссис Дурсль ложкой, — ты не молодая прибывшая из заграницы. Ты подходишь, но ты дура и сама угробилась.

Глазки остановились на девочке, вцепившейся в рукав рубашки Гарри Поттера.

Толстая коса Гермиониных волос, перекинутая через плечо, заканчивалась забавным клубком из свободных кудряшек, которые та, насмешливо сверля лицо госпожи Гоголь взглядом карих глаз, теребила пальцами.

Губки рта хозяйки палатки оформили маленькое, кругленькое „О” от удивления.

Бойфренд ухмыльнулся и, хмыкнув, отвел глаза в сторону, чтобы не выдавать лишнее посторонним — он гордился своей Мионой. Хоть иногда ему казалось, что у него не одна, а две подружки. Две в одной упаковке. Ему было все равно.

— Зачем пришли? — вышла из ступора госпожа Гоголь.

— К шабашу пригласить, — ответила матушка Ветровоск и закатила глаза к потолку палатки.

— Я не простая ведьма, я вуду-колдунья. Нужна такая?

— Точно такая нужна.

— А эту исправим? — кивнула г-жа Гоголь на ошарашенную Петунию.

— Она тоже у нас в списке.

— О’кей!