Искупление (гет)

— Значит, это кто-то из своих, — мрачно подытожила Измайлова, обведя взглядом присутствующих. — Кто-то из отдела, кто-то, кого ни за что не станут подозревать.

— Кстати, — Щукин, нахмурившись, убрал руки в карманы кителя, — мы ведь так и не выяснили, кто замочил того алкаша, ну, свидетеля, который что-то видел в тот день, когда наших ребят расстреляли. А если учесть, что грохнули его не где-нибудь, а в отделе, да еще и в камере…

— Кость, ты что, хочешь сказать… — побледнела Вика.

— Я ничего не хочу сказать, — прервал Константин, потирая затылок. — Только излагаю то, что нам всем и так известно. Сначала этот свидетель, потом пропажа оружия. Да еще информация постоянно утекает на сторону… По-моему, Лена права, крыса где-то рядом, причем действует уже давно.

— И отлично шифруется, сволочь, — процедила Ирина Сергеевна, недобро прищурившись. — Главный вопрос, ребята: как его вычислить? Давайте-ка подумаем над этим как следует.

— Лично у меня никаких идей, — хмуро признался Савицкий. — Ну разве что… дезу какую-нибудь запустить, заставить этого гада себя выдать…

— Принимается. А теперь давайте подумаем, как нам это все осуществить…

* * *

Разошлись все только через два часа, толком так ничего и не решив. Зимина после выглядела еще более дерганной и недовольной, чем раньше, но Паша не осмелился лезть к начальнице с вопросами, чтобы еще сильнее не накалять обстановку. Только когда Ирина, потянувшись к дверце автомобиля, вдруг замерла и, морщась, откинулась обратно на сиденье, Ткачев насторожился.

— Ирин Сергевна, вам нехорошо? — в голосе прорвалась тревога.

— Все нормально… Черт, опять, — осторожно коснулась ладонью живота, медленно выдыхая. — Вот ведь… Пока на работе сижу — все тихо, а вечером толкаться начинает вовсю. И самое интересное, если ты рядом, затихает сразу. Еще родиться не успела, а уже из родителей веревки вьет, — проворчала с улыбкой.

— Роковая женщина вырастет, — засмеялся Паша, накрывая своей рукой пальцы Ирины. — Мужиками будет крутить… — и вовремя проглотил выразительное «совсем как мама».

— Судя по всему, так и будет, — усмехнулась Ира и недовольно взглянула резко затрезвонивший мобильник. — Ну что там еще случилось…

— Что такое? — спросил встревоженно, заметив, как товарищ полковник мрачнеет на глазах. Ирина убрала в сумочку телефон, уставилась в окно и ответила только после внушительной паузы.

— Майор Земцов попал в аварию.

* * *

Все дни слились в один сплошной монолит бесконечной суеты. Домой Ткачев приходил под утро; едва успев вздремнуть пару-тройку часов, снова мчался на работу. И передышки в ближайшее время, похоже, не предвиделось…

После того, как Ирина Сергеевна, все-таки сдавшись, согласилась провести в клинике положенное время, а Земцов, угодив в аварию, оставил отдел фактически на них с Ромой, о спокойной жизни пришлось забыть — уголовники, словно почуяв вседозволенность, развернулись, что называется, во всю мощь; от Климова толку было чуть — товарищ майор с головой погрузился в какие-то семейные проблемы и на службе образцовым работником теперь считаться не мог. Фомин, получив приличную взбучку от товарищей, притих сам и даже в своей весьма специфичной манере приструнил нескольких обнаглевших участковых; Щукин и Вика по-прежнему отдувались за все следствие; Измайлова, как могла, пыталась строить своих дознавателей; Савицкий кое-как держал на плаву оперативный отдел, но особого рвения никто, кроме Паши, не проявлял, как мрачно поиронизировал Рома: «Не вляпываются в истории — уже хорошо». Ткачеву не оставалось ничего другого, кроме как самому мотаться едва ли не на каждый вызов и разбираться с огромным потоком заявителей.

Единственным светлым пятном во всей этой нескончаемой круговерти оставались редкие встречи и звонки — и когда слышал в трубке насмешливо-теплый голос Ирины, сердце замирало в каком-то странном жгучем волнении. Уже совсем скоро…