Змея Давида (гет)

Больше свидания со Снейпом ей не дали — «не положено». Когда и кем «не положено», оставалось только гадать — во времена ее работы такого правила — только одно свидание с обвиняемым — не существовало; не иначе, господа из Аврората и Визенгамота перестраховались и поспешили издать, чтобы максимально изолировать арестованных от каких-либо внешних контактов. Только Кингсли на ее вопрос, все ли в порядке со Снейпом, загадочно хмыкнул и ответил, что ему самому интересно, чем кончится процесс, так что он постарается, чтобы Снейп дожил до суда.

Всю неделю к ней продолжала наведываться присылаемая МакГонагалл Винки. Первое время Диана заставляла домовиху принимать человеческий облик, чтобы не напугать Брайана, но на третий день рискнула показать мальчику Винки «во всей красе». К счастью, все прошло благополучно: увидев странное ушастое существо ростом чуть повыше его самого, Брайан от неожиданности даже перестал капризничать и уставился на домовиху во все глаза, нахмурив бровки, как он всегда делал при виде нового человека. Постепенно природная магия эльфов и многолетний опыт Винки сделали свое дело — Брайан начал воспринимать ее присутствие как нечто само собой разумеющееся. Таким образом, проблема няньки на эти дни была решена, тем более что за все это время Винки ни разу не появилась перед Дианой даже слегка навеселе — не солгала, когда клялась, что бросила пить.

Каждый вечер Диана снова, в десятый, в двадцатый раз перелистывала архив. На наиболее интересных страницах (в частности, на тех, где Дамблдор писал о своем предстоящем убийстве) она даже сделала закладки, чтобы на суде сразу предъявить их пред светлы очи председателя Визенгамота и его первых заместителей. Так же она выделила записи относительно гибели Вэнс и Боунс, налета на деревни и нефтезавод.

Все эти дни до суда Диана пребывала в каком-то взвинченно-энергичном состоянии, которое позволяло ей не слишком рефлексировать и предаваться пессимистичным мыслям. И только в последний вечер ее «накрыло» — долго сдерживаемые эмоции вылились в тихую истерику, с которой ей никак не удавалось совладать. Она то и дело принималась плакать, бросая начатую работу и падая на диван в обнимку с подушкой. Ею овладел тоскливый страх, что все ее усилия пойдут прахом и Северуса они с Гарри не спасут. Она гнала от себя такие мысли, но они упорно возвращались и с новой силой терзали душу.

Наконец, устав от слез, бессилия и страха, она со злостью вскочила и принялась метаться по комнатам в поисках чего-нибудь, способного успокоить хоть немного. Первой в голову пришла мысль о спиртном, но она сама накануне избавилась от последней бутылки крепкого алкоголя, чтобы не искушать Винки, к тому же это было чревато проспать утром и опоздать на суд. Так что ничего лучше старых добрых сигарет ей в голову не пришло, и, распахнув на кухне окно, закутавшись в плед, она принялась «смолить» их одну за другой, с ожесточением давя окурки в пустой жестяной банке из-под паштета. Немного пришла в себя она, только когда обнаружила почти полную банку «бычков» и ополовиненную пачку. С грохотом захлопнула окно, решительно прошла в душ и пустила самую горячую воду, какую только смогла терпеть. Подобная терапия помогла, и в кровать она отправилась уже в относительно спокойном состоянии.

В семь утра Винки уже стояла посреди кухни по стойке «смирно». Диана, мрачная и собранная, хоть и с гудящей головой (она долго не могла заснуть ночью, но выпить от бессонницы что-то сильнее настоя валерианы не рискнула), приготовила завтрак себе и сварила кашку для сына. Разбудив мальчика и заставив Винки принять свой облик, на тот случай, если процесс затянется надолго, убедилась в том, что домовиха запомнила все ее наставления, аппарировала в Лондон к зданию Министерства.

* * *

Процесс над Северусом Снейпом решено было проводить в главном судебном зале, вмещавшем в себя почти сто человек зрителей и членов Визенгамота. Диана пришла за полчаса до начала, у входа толпились знакомые и незнакомые ей люди, некоторые в сливовых судейских мантиях. Среди последних она узнала Гестию Джонс, Уэзерли-старшего — отца ее бывшего однокашника Гефестиона, начальника Пресс-службы Министерства магии Максимилиана Брэдли. У входа в зал суда дежурил здоровенный охранник.

Диана скромно пристроилась в «хвост» очереди, когда подошел ее черед, предъявила охраннику свой пропуск и бирку на волшебной палочке. Внимательно изучив пергамент, охранник оглядел ее с головы до ног и подозрительно спросил, указывая на папку с архивом, которую Диана крепко прижимала к груди:

— А это что у вас такое?

— Материалы по делу, — уклончиво ответила она. — Я выступаю свидетелем защиты.

— В зал суда запрещено проносить посторонние предметы, — сказал охранник, — только по специальному разрешению. Вдруг эта папка представляет опасность…

Диана застыла и принялась судорожно соображать, как бы убедить охранника пропустить ее в зал не проверяя содержимое папки, как вдруг рядом с ней возникла чья-то внушительная фигура. Охранник мигом приосанился и кашлянул:

— Господин министр…

Диана метнула в Шеклболта отчаянный взгляд. Тот мельком глянул на ее папку и спросил охранника:

— В чем проблема? Почему задерживаете?

— Леди пытается пронести в зал суда посторонний предмет, возможно, представляющий опасность, — пробормотал охранник.

Кингсли пренебрежительно пожал плечами:

— Если ее пропустили на входе специальные детекторы для обнаружения опасных артефактов, значит, ничего такого в этой папке нет. Пропустите даму, не создавайте толпу на входе.

Охранник послушно отошел в сторону, а Кингсли размашистым жестом пригласил ее войти в двери первой. Когда они очутились внутри, Диана, не глядя на него, пробормотала едва шевеля губами:

— Спасибо…

Шеклболт в ответ даже не кивнул и спокойно проследовал к своему месту председателя. Диана не обиделась — обстановка не самая подходящая для демонстрации дружеских связей.

Если не считать этого эпизода, который едва не выбил ее из колеи, Диана чувствовала себя собранной и совершенно спокойной, будто закованной в ледяную броню, отключившую все эмоции. Судя по короткому взгляду, брошенному Шеклболтом на ее папку и по тому, как легко он разрешил ей пронести ее в зал, он прекрасно понял, что именно в ней находится и ничего не имел против того, чтобы Диана это обнародовала. Министр магии если не на стороне Снейпа, то хотя бы на стороне объективности.

До начала заседания еще было время, члены суда и зрители неторопливо рассаживались по своим местам, переговариваясь друг с другом. Кресло подсудимого пока пустовало, зато места судей были заняты почти полностью. Справа и слева от кресла председателя суда Диана разглядела Артура Уизли, которого недавно назначили начальником Департамента международного магического сотрудничества, и Лайонела Боунса — нового главу Департамента магического правопорядка. Неплохая компания, сразу видно — Кингсли умеет подбирать команду.

С трудом подавив гаденькую победоносную ухмылку, Диана заметила среди заседателей Визенгамота экс-министра Фаджа, нового, вместо арестованного Малфоя-старшего, председателя Попечительского совета Хогвартса МакДаффа и своего бывшего коллегу по Аврорату Долиша. Выражения лиц всех троих были преисполнены важностью и сознанием честно выполняемого долга.

Неторопливо пробираясь к скамьям, отведенным для свидетелей, Диана присматривалась к зрителям, сидевшим, по обыкновению, на галерке. Гермиона и Рон о чем-то негромко переговаривались, высокий, крепкого телосложения парень, кажется, Лонгботтом, опустив голову, слушал, как ему что-то выговаривала пожилая дама в причудливой шляпе в форме головы грифа, Андромеда Тонкс с выражением светского высокомерия на красивом, но увядающем лице просто сидела, уставившись в одну точку.

Едва Диана уселась на свое место, как рядом, запальчиво дыша, плюхнулся взмыленный Поттер собственной персоной. Смущенно улыбаясь, он пояснил:

— Чуть не опоздал…

Диана с трудом удержалась, чтобы не хмыкнуть неодобрительно в манере Снейпа. Хорош главный свидетель защиты, едва не проспавший процесс, однако!

— Что это у вас? — спросил он, указывая глазами на папку.

— Сюрприз, — сквозь зубы пояснила Диана. Настроение у нее стремительно улучшалось, когда она увидела, как рядом с Поттером на скамью опускаются директор Хогвартса Минерва МакГонагалл и школьный врач Поппи Помфри, но тут же испортилось вновь, когда разглядела в толпе заседателей следователя Ярдли. Он словно почувствовал на себе ее взгляд и тут же принялся сверлить ее глазами. Диана придала своему лицу выражение полнейшего безразличия и отвернулась.

Трижды пробил колокол, возвещая о начале заседания, после чего в зале в течение нескольких секунд воцарилась напряженная тишина. Неторопливо откашлявшись, Шеклболт поднялся и произнес:

— Властью, данной мне магическим сообществом, я, министр магии Соединенного Королевства и верховный судья Визенгамота, объявляю нынешнее заседание по делу Упивающегося смертью Северуса Снейпа открытым. Введите подсудимого.

Чувствуя, как внутри все сжимается, Диана, не отрываясь, смотрела на Снейпа, которого выводили на середину зала двое дюжих охранников. Наручников на нем не было, но руки стражей держали его за локти крепко. Впрочем, и так было видно, что подсудимый все равно не сможет вырваться из их крепкой хватки. Несмотря на преувеличено прямую осанку и выражение презрительного безразличия ко всему на лице, выглядел Снейп плохо: бледный до синевы, исхудавший с запавшими глазами. Цивильная одежда — темная рубашка с длинными рукавами и черные брюки, которые ему позволили надеть вместо тюремной робы, висела, словно на вешалке, худоба, раньше скрываемая за широкой мантией, теперь неприятно бросалась в глаза. Шея была перевязана бинтом, на котором вызывающе алели свежие пятна крови. Увидев эти пятна, Диана судорожно выдохнула и вцепилась ногтями в папку.

Оглядев ничего не выражающим взглядом зал, Снейп медленно опустился в кресло, и прежде невидимые цепи тут же с лязгом обхватили его запястья и лодыжки и обвились вокруг тела, подобно пулеметным лентам. Он небрежно откинул голову на спинку кресла и замер, глядя перед собой.

При его появлении сидящие в зале принялись тихо перешептываться и ерзать на местах. Откуда-то с верхних рядов раздался неуверенный голос:

— Убийца! — и следом за этим жиденькие хлопки. Диана не поняла, кому аплодируют — автору реплики или же в поддержку Снейпа (чем черт не шутит), но Шеклболт тут же прервал эту «демонстрацию»:

— Тишина в зале! Мистер Диггори, вам слово.

Обвинитель Амос Диггори прокашлялся и начал:

— Северус Тобиас Снейп, вы обвиняетесь в участии в террористической группировке, называемой «Упивающиеся смертью», убийстве Альбуса Дамблдора, применении пыток к заключенным, пособничестве в убийствах Эммелины Вэнс и Амелии Боунс, а также издевательствах над студентами Школы чародейства и волшебства Хогвартс во время вашего пребывания на посту директора вышеупомянутой школы. Данные расследования предоставлены суду следователем Аврората Арчибальдом Ярдли. Признаете ли вы себя виновным?

Не меняя позы, все так же отрешенно глядя в пространство, Снейп неслышно шевельнул губами в ответ.

— Что-что? — переспросил Диггори. Шеклболт молча кивнул судебному приставу, тот подошел к Снейпу, поднес палочку к его горлу и что-то пробормотал.

— Признаете ли вы себя виновным? — повторил Диггори.

— Я виновен только в убийстве Альбуса Дамблдора, — усиленный «сонорусом» голос Снейпа все равно был очень тихим, хриплым и почти неузнаваемым. Видно было, что речь даётся ему с трудом, порванные связки еще не восстановились, да и кровоточащие рубцы на шее причиняют боль. Он сглотнул и добавил:

— Со всеми остальными обвинениями не согласен.

Снова раздались неуверенные хлопки, на сей раз Диане удалось заметить, что хлопали на «галерке», на скамьях для зрителей.

— Ну, еще бы он был согласен, — прогудел кто-то из обладателей сливовых мантий и в зале тут же поднялся шум. Диана заметила, как губы Снейпа чуть искривились в легкой презрительной усмешке, но через мгновение его лицо снова приняло безразличное выражение. Кингсли некоторое время наблюдал за этим проявлением негодования, затем спокойно постучал молотком по столу и сказал:

— Прошу тишины! — и, дождавшись, когда гул на трибунах стихнет, продолжил:

— Хорошо. Господа судьи, слово предоставляется свидетелям обвинения. Пригласите Алекто Кэрроу.

В зал ввели закованную в кандалы низкорослую женщину с грубым лицом — ту самую, что Диана видела в авроратской тюрьме. Рядом с креслом Снейпа тут же возникло еще одно, в которое охранники посадили женщину и застыли рядом, не спуская с нее глаз.

— Алекто Кэрроу, вас доставили сюда из Следственного изолятора Аврората для дачи показаний об убийстве Альбуса Дамблдора. Насколько известно суду, вы тот момент находились на Астрономической башне, где и произошло убийство. Расскажите, как это было.

Кэрроу исподлобья оглядела зал и глухо произнесла:

— Ну… Мы поднялись туда и увидели там Дамблдора и младшего Малфоя…

— Кто это «мы»?

— Я, Сивый, Роули. Еще Джагсон там был.

— Подсудимый с вами был?

— Нет. Он пришел позже. Увидел, что мелкий Малфой не справляется, и решил сделать за него его работу.

— Что значит «не справляется»?

— Темный Лорд приказал Малфою убить директора, — Кэрроу отвечала, глядя в пол и почему-то все время шмыгала носом. — Когда стало ясно, что парень сам не справится, он решил позвать на помощь нас. Придумал, как нам пройти в школу с помощью какого-то шкафа, который…

— Об обстоятельствах вашего проникновения в Хогвартс мы поговорим в другой раз, — прервал ее Шеклболт, — сейчас суд больше интересует собственно убийство директора Дамблдора.

Кэрроу послушно закивала и продолжала:

— В общем, Снейп пришел после всех, посмотрел на это дело и убил директора. Вот и все.

— Они с директором о чем-нибудь говорили?

— Дамблдор просил его не убивать.

При этих словах по залу прокатился возмущенный шум.

— Дамблдор оказал ему сопротивление?

— Нет, старик был безоружен.

— Его обезоружил Снейп?

— Нет. Когда мы пришли на башню, палочки у него уже не было.

— Господа судьи, у вас есть еще вопросы к свидетельнице? — спросил Шеклболт, слегка поворачиваясь вправо, а затем влево. Подождав несколько секунд и не дождавшись ответа, добавил:

— Отлично. Следующий свидетель — Драко Малфой.

Младший Малфой тоже был в наручниках и его также вели под руки двое охранников. Затравленно оглядев зал из-под белесой челки, Малфой уселся на краешек кресла и уставился на Шеклболта взглядом, который при иных обстоятельствах можно было бы счесть любезным.

— Мистер Малфой, суду известно, что согласно первоначальному плану Волдеморта, — при этих словах Малфой чуть заметно вздрогнул, — убийство Альбуса Дамблдора было поручено именно вам. Это правда?

— Да, — чуть слышно ответил Малфой.

— Когда вы получили от него это задание?

— Прошлым летом.

— И в течение года вы предпринимали попытки выполнить это задание?

Глаза Малфоя испуганно сверкнули.

— Нет, господин министр, — он даже слегка привстал на своем кресле, но сильные руки охранников тут же опустили его на место. — Я просто тянул время. Я не хотел убивать директора… Темный лорд грозился, что убьет мою мать, если я провалю задание!

— Как вы объясните то, что ваше, так сказать, задание фактически взял на себя подсудимый? Вы просили его об этом?

— Нет.

— Значит, он действовал по собственной инициативе?

Глаза Малфоя забегали, он покосился на Снейпа, который все это время сидел неподвижно и, казалось, не проявлял к происходящему в зале никакого интереса, и пробормотал:

— Я не знаю…

— По-моему, тут все ясно, — раздался сверху чей-то голос, Диана повернулась и узнала в его обладателе Корнелиуса Фаджа, — подсудимый просто решил не упустить случая выслужиться перед своим хозяином и занять место покойного директора. Как, собственно, и произошло.

Ответом ему был одобрительный гул на скамьях для судей. Сидевший рядом с Фаджем тучный лысоватый мужчина даже зааплодировал, отчего Поттер засопел, стискивая в руке палочку, и уставился на него таким взглядом, словно собрался запустить в него каким-нибудь заклятием. Диана слегка ткнула парня локтем в бок и покачала головой.

В этот момент сидевший до поры молча Боунс обратился к Снейпу:

— Подсудимый, вы убили Альбуса Дамблдора по заданию Того-кого-нельзя-называть?

Диана хмыкнула: уже почти все понемногу привыкли называть Волдеморта именем, которое он сам себе выбрал когда-то, но у некоторых страх перед этим именем въелся буквально в плоть и кровь и они до старости будут чисто инстинктивно опасаться называть его иначе, чем «Тот-кого…»

Снейп, насколько позволяли ему его раны и повязка на шее, повернул голову в сторону Боунса и беззвучно шевельнул губами — действие «соноруса» закончилось. Пристав обновил заклинание, и Снейп повторил:

— Альбус сам просил меня об этом.

— Альбус просил?! — крикнул кто-то сверху. — Возмутительная наглость! Он просил вас не убивать его!

— Поясните, — не обращая внимания на выкрик, произнес Боунс. — Свидетельница Кэрроу показала, что перед тем, как вы использовали Непростительное заклинание, Дамблдор просил вас не убивать его.

Снейп слегка повернул голову вправо, видимо, хотел взглянуть на автора реплики, но в этот момент встретился глазами с Дианой. Ни один мускул не дрогнул на его лице, он лишь на несколько секунд задержал на ней свой взгляд, затем вздохнул и отвернулся.

— Ей показалось, — ответил он. — Директор Дамблдор был смертельно болен. Он знал, что долго не проживет. Он просил меня помочь ему уйти без мучений.

— И нашел для этого самое подходящее время — на Астрономической башне, при таком количестве свидетелей? — голос Боунса сочился издевкой. — Вам не кажется это нелепостью?

— Профессор Дамблдор порой поступал еще более нелепо на первый взгляд, — при этих словах Снейп закашлялся, но быстро справился с приступом и продолжил:

— Смысл его поступков становился понятен значительно позже.

— Господин председатель Визенгамота, — поднялся с места начальник пресс-службы Министерства магии Брэдли, — почему мы должны выслушивать жалкие оправдания преступника, чья вина доказана несколькими свидетелями? Так ли уж важны мотивы, побудившие подсудимого убить директора Дамблдора?

Шеклболт в ответ усмехнулся и, не глядя на Брэдли, ответил:

— Предоставление слова обвиняемому не противоречит нормам магического процессуального законодательства. Думаю, свидетеля Малфоя можно отпускать. Следующий…

Суд продолжался. Со стороны обвинения выступили Малфой-старший и некто Яксли. Последний живописал деятельность Снейпа в организации Упивающихся как второго человека после Волдеморта, обладающего почти такой же властью, как и покойный Лорд, и столь же опасного. По его показаниям вообще выходило, что Снейп метил на место Темного Лорда. Яксли с удовольствием «сдал» всю информацию о рейдах, в которых принимал участие Снейп за последние три года с момента возвращения Волдеморта, правда, так и не смог ответить, убил ли Снейп кого-нибудь во время этих карательных операций.

Малфой на вопрос, какова была деятельность обвиняемого в организации Волдеморта, напротив, отвечал, что Снейп занимался преимущественно зельями и шпионской деятельностью против Дамблдора. На вопрос о том, поручал ли Волдеморт Снейпу готовить пыточные зелья и яды, Малфой ответил, что об этом ему ничего не известно, так как Темный лорд не имел привычки делиться своими планами с кем-либо. Да и говорить о том, что он доверял хоть кому-то, в том числе и Снейпу, не приходится.

— Снейп был таким же членом организации, как и любой другой из нас, — закончил Малфой. — Темный лорд выделял его, как своего единственного шпиона в окружении Дамблдора, но не более того.

— Снейп принимал участие в убийствах маглов и волшебников? — спросил Маккинон.

— Я не видел, как он убивал, — уклончиво ответил Малфой.

Настроение зала Диане прочесть с точностью не удавалось. Судя по всему, ярых противников Снейпа было около половины всех присутствующих, многие из них имели вес в суде и в магическом мире — Фадж, Брэдли, председатель Попечительского совета Хогвартса МакДафф, Юстиниан Селвин — дальний родственник другого Селвина, сейчас дожидающегося суда в тюрьме. Часть судей вообще, кажется, не имели собственного мнения относительно Снейпа, а если и имели, предпочитали пока держать его при себе. Как, например, фон Лаубш. Диана сразу узнала «фон-барона», за которого ее школьная подруга Хильда все-таки рискнула выйти замуж. Фон Лаубш скромно сидел на самом верху, с интересом наблюдал за происходящим, но никак не обозначал своего отношения к Снейпу. Сочувствующие, если таковые и были, а также те, кто честно пытается разобраться во всем, тем более помалкивали.

— Подсудимый, вы готовили для Того-кого-нельзя-называть пыточные зелья и яды? — тем временем спросил Боунс.

Интересно, что он ответит, подумала Диана. Она-то прекрасно знала, что Снейпу таки приходилось делать это, естественно, с одобрения Дамблдора. Отказ в этом случае был равнозначен провалу и смерти, а покойному директору любой ценой нужно было сохранить своего единственного агента в самом логове противника.

— Готовил, — с усилием ответил Снейп, не глядя ни на кого.

Ответом ему был возмущенный ропот присутствующих. Дождавшись, когда он стихнет, Шеклболт спросил:

— Хотите сказать, что Альбус Дамблдор знал об этом?

— Знал, — теперь взгляд Снейпа был направлен в лицо министра. — Более того, он сам в свое время советовал мне не отказываться от таких «поручений».

Шум на трибунах стал таким громким, что Шеклболт некоторое время даже не пытался его остановить или перекричать. В какофонии голосов можно было разобрать отдельные выкрики: «Это ложь! Дамблдор не мог на такое пойти!», «Хорошо клеветать на того, кто уже не сможет ответить!», «Доказательства!» и тому подобное. Наконец, Кингсли это надоело и он остервенело застучал молоточком по кафедре.

— Тишина! — густой бас министра моментально перекрыл немного стихший гвалт. — Подсудимый, вы понимаете, насколько провокационно ваше высказывание?

— Зато правдиво, — Снейп впервые улыбнулся, насмешливо и горько. — Я же выпил Веритасерум перед началом суда, ваша честь. Так что соврать при всем желании не смогу.

Диана тоже усмехнулась. Несколько лет назад Снейп разработал своего рода «анти-Веритасерум», правда, кратковременного действия — всего на сутки. Но для доработки рецепта у него было достаточно времени, а в тонкости своих многочасовых «посиделок» в лаборатории он Диану не посвящал, да и она сама не стремилась узнать подробности. Так что он мог усовершенствовать собственное изобретение и создать зелье, делающее человека вообще невосприимчивым к Веритасеруму. Во всяком случае, в теории. А на практике…

Следующим свидетелем был вызван какой-то Морсби, брат одного из без вести пропавших во время правления Волдемортовой хунты. Следствию было известно, что Морсби-младший, сквиб, некоторое время действительно находился в подвале Малфой-мэнора, но затем бесследно исчез и даже тело его найдено не было (как, впрочем, и тела десятков других узников — Волдеморт не любил «похоронных церемоний» и предпочитал избавляться от тел так, чтобы от них вообще ничего не оставалось). Морсби утверждал, что в похищении его брата принимал участие Снейп, а Ярдли уцепился за возможность «повесить» на Снейпа еще и пытки, через которые, так или иначе, проходили все пленники Темного лорда. Несмотря на то, что прямых свидетельств участия Снейпа в подобных развлечениях не было, Морсби упрямо утверждал, что его брата убил именно Снейп. Северус признался, что участвовал в пленении Морсби, но свою причастность к его пыткам и смерти отрицал категорически. Если не считать его реплики насчет Веритасерума, реагировал Снейп на расспросы судей довольно безучастно, словно не веря в то, что ему кто-нибудь поверит.

Последним выступал Саймон Сент-Пол, отец повесившейся студентки-хаффлпаффки. Диана не могла с точностью утверждать, было ли скорбное, глубоко несчастное выражение его лица искренним — впечатление портило то, что Сент-Пол то и дело оглядывался в сторону Ярдли, словно хотел по его реакции удостовериться, что все делает правильно. Он поведал суду историю о том, как директор Снейп довел его дочь до самоубийства своими издевательствами. В чем именно эти «издевательства» заключались, опять же точных данных не было, достаточно того, что во время директорства Снейпа от методов «воспитания» семейки Кэрроу пострадало немало студентов, особенно с Гриффиндора и Хаффлпаффа. Многие, не выдержав обстановки в школе, настояли на том, чтобы после Рождества не возвращаться в Хогвартс, и продолжали обучение на дому или в других магических школах Европы. В любом случае, история с повесившейся девушкой должна была послужить очередным гвоздем в крышку гроба Снейпа.

— Я не знаю, господа судьи, что конкретно толкнуло мою дочь к самоубийству, — чуть дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом закончил Сент-Пол свою обвинительную речь, — точнее — я боюсь даже думать о том, что там могло произойти между нею и этим… подонком. Моя дочь не оставила записки перед смертью. Но я уверен, и многие студенты готовы подтвердить, что именно Снейп виновен в том, что моя дочь больше не захотела жить.

— Вранье! — ломающийся басок с трибуны для зрителей мог принадлежать только Лонгботтому. Красный, как рак, парень поднялся со скамьи, одновременно выдергивая рукав мантии из цепких пальцев своей бабушки. — Господин председатель Визенгамота, я прошу слова! Все было не совсем так!

Кингсли скривился, точно от зубной боли, но кивнул:

— Представьтесь, пожалуйста.

Неуклюже переваливаясь на длинных ногах и сутулясь, Лонгботтом спустился в зал. Новенькая мантия сидела на нем нелепо — как на огородном пугале, но зато на черном сукне гордо поблескивал орден Мерлина, судя по размеру — второй степени.

— А ему-то за что? — пихнула Диана Поттера в бок.

— За Нагайну, — пояснил тот, довольной улыбкой встречая своего однокашника.

Лонгботтом поравнялся с креслом, в котором сидел Снейп, и опасливо покосился в его сторону, но Снейп на его появление никак не отреагировал. Откашлявшись, Невилл начал:

— Я — Невилл Лонгботтом, студент школы чародейства и волшебства Хогвартс. Я учился в тот год, когда профессор Снейп был у нас директором…

— Насколько нам известно, седьмой курс вы так и не закончили, — перебил его Боунс.

— Не закончил, — согласился Лонгботтом, — но к делу это отношения не имеет. Когда произошло несчастье с Кристин, я еще учился там.

-Так что вы хотели поведать суду? — перебил его Боунс. — Если можно — побольше фактов.

Невилл снова откашлялся и, словно опасаясь, что его опять перебьют, зачастил:

— Я готов дать магическую клятву в том, что до самоубийства Кристин довел Амикус Кэрроу. Он трижды назначал ей отработку и после каждой из них она плакала в туалете Миртл, и в конце концов с одной из отработок она так и не вернулась. Кэрроу и раньше приставал к симпатичным старшекурсницам, но только к полукровкам, чистокровных он трогать боялся, и к Кристин он… тоже приставал. Она ничего никому не говорила, да только и мы не слепые и не глухие, все замечали, — тут он перевел дыхание и снова затараторил:

— Луиза Кросби с Рейвенкло ушла из школы, потому что не знала, как от него отбиться, и Пенни Кин тоже. Этот гад их запугивал, говорил, что жаловаться директору бесполезно, он, мол, в курсе. Мы верили, конечно. Дураки, теперь-то понятно. С отработок, которые назначал сам директор, все возвращались уставшие, как черти, но никто не лез в петлю и не писал родителям, чтобы немедленно забрали их отсюда.

— Поменьше лирики, мистер Лонгботтом, — не выдержал Шеклболт.

— Да, — Лонгботтом снова залился краской и продолжил, теперь уже тщательно подбирая слова:

— Так вот… В тот вечер Кристин опять назначил отработку этот урод. Она не хотела идти, да только не пойти было бы в сто раз хуже. Хотя, куда уж хуже-то… В общем, нашли ее уже в туалете Плаксы Миртл, мертвую. Мы все уверены, что Кэрроу ее… изнасиловал, короче. Директор Снейп вызвал тогда к себе Кэрроу и долго с ним беседовал. После этого оба Кэрроу попритихли, неделю ходили паиньками, только что не раскланивались с нами. А Амикус даже прихрамывал и держался за разные места, словно его били. Потом-то они над нами, конечно, все равно издевались, но к девчонкам Кэрроу больше не приставал.

— То есть вы хотите сказать, — спросил Шеклболт, — что подсудимый практически защитил остальных от поползновений Кэрроу?

— Ну да, — Лонгботтом совсем смутился и потупился.

— Насколько мне известно, — подал вдруг голос Маккинон, — дознание по делу о самоубийстве студентки было проведено с нарушениями. Эксперт лишь подтвердил факт суицида по наличию на шее покойной соответствующей борозды и отсутствию следов борьбы. Более подробного осмотра тела не проводилось, тем более никому не пришло в голову искать на нем следы изнасилования. Хотя уж это-то можно было бы обнаружить даже при беглом осмотре. А уж идентифицировать личность насильника — вообще проще простого.

Все это время Диана, не отрываясь, смотрела на Снейпа, пытаясь поймать его взгляд, но тот сидел в напряженной позе, полуприкрыв глаза и никак не реагируя на то, что у него, наконец, появился защитник.

Зато на присутствующих выступление Лонгботтома произвело сильное впечатление. Судьи принялись старательно перешептываться, косясь в сторону обвиняемого если не одобрительно, то, во всяком случае, с интересом. Нельзя было сказать, что настроение зала резко качнулось в его пользу, но это заинтересованное обсуждение было куда предпочтительнее открытой вражды и выкриков с призывами к немедленной казни. Сент-Пол, с помертвевшим лицом, неподвижно сидел в своем кресле и, не отрываясь, сверлил взглядом Ярдли.

— У вас все, мистер Лонгботтом? — устало спросил Шеклболт.

— Да, ваша честь.

— Суд объявляет двадцатиминутный перерыв, — Кингсли ударил молоточком по кафедре и встал. — После перерыва будут заслушаны еще два свидетеля обвинения, а также свидетели защиты. Уведите подсудимого.

Зал загудел, судьи принялись подниматься со своих мест, не переставая обсуждать услышанное. Сент-Пол медленно, словно тяжелобольной, встал и тоже побрел к выходу из зала. Снейп, все так же безучастно глядя перед собой, позволил себя увести и лишь в последний момент все-таки бросил в ее сторону взгляд, в котором читалась бесконечная усталость. Диана медленно опустила и подняла веки, словно говоря этим: «Я с тобой. Все будет хорошо».

Народу в зале осталось совсем немного — несколько судей да зрители. Поттер сидел, сгорбившись, упираясь локтями в колени и неподвижно глядя перед собой. Весь его вид говорил о полной готовности ринуться в бой при первой же возможности. Диана тронула его за плечо, он вздрогнул и выпрямился.

— Вы хорошо продумали, о чем будете рассказывать сейчас? — спросила она.

— Да, — кивнул Гарри. — Я не стану показывать то, что суду знать не положено, все только по делу.

— И постарайтесь удержать эмоции, — заметила Диана. — Не давайте им себя выбесить и поймать на какой-нибудь ерунде. Будьте готовы к тому, что вас объявят если не лжецом, то доверчивым идиотом. Кингсли явно на нашей стороне, но остальных нам еще только предстоит ткнуть носом в правду.

— Не думал я, что Невилл все же отважится выступить, — ни с того ни с сего хохотнул Поттер. — Он Снейпа всегда боялся, как огня, а тут…

Диана выпустила папку из сведенных в напряжении пальцев и сунула руки в рукава мантии, чувствуя, как все тело начинает пробирать долго сдерживаемая нервная дрожь.