Змея Давида (гет)

Винки ушла, Брайан уже спал, а Диана неподвижно сидела перед телевизором и пыталась сосредоточиться на том, что вещал диктор, однако смысл большинства новостей ускользал от нее. Должно быть, она просто разучилась воспринимать информацию на слух, да и магловские новости уже много лет не имели для нее практически никакой ценности. Разве что третья мировая война разразится. Но в этом выпуске речь шла о совершенно обыденных вещах: встречах президентов и премьеров, положении на рынке ценных бумаг, стихийных бедствиях где-то на краю света и тому подобном. Да и вообще — телевизор она включила, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Удирая от Скитер, Диана вернулась на тот уровень, где находился судебный зал, и покинула Министерство через один из каминов, вместе с Артуром Уизли, а уже из «Норы» аппарировала прямо к дому. Искать Снейпа в здании или в его окрестностях по ее мнению смысла не было — с палочкой он мог переместиться куда угодно, хоть в Хогвартс, хоть к себе домой. Первым ее порывом было поискать Северуса в доме его родителей, однако ее остановила мысль о том, что дом, скорее всего, под чарами, и проникнуть туда может только сам хозяин. Диана решила подождать. Вечером через камин она связалась с МакГонагалл и поинтересовалась, не появлялся ли Снейп в Хогвартсе. Судя по реакции Минервы, директриса сама ждала его появления в школе, однако ее надежды не оправдались. Камин же в доме Северуса был заблокирован.

Оставался еще «связной блокнот», но отправленное Снейпу сообщение так и осталось без ответа. Диана утешала себя тем, что Северус мог оставить его где-нибудь в Хогвартсе или вообще потерять, или его могли изъять у него авроры, когда он лежал без сознания в Больничном крыле, однако беспокойство за него грызло ее все сильнее. То, что он смог своими ногами уйти из здания Министерства, еще не говорит о том, что он полностью здоров — достаточно было просто взглянуть на него тогда, чтобы понять, что его состояние еще весьма далеко от нормального. Едва оправившийся от тяжелейшего ранения и пребывания в тюрьме, один, скорее всего — без денег и необходимых лекарств, как он вообще собирался «долечиваться»? В этом Снейп остался верен себе — болеть он всегда предпочитал в одиночестве, отказываясь от чьей-либо помощи.

У нее даже мелькнула мысль о том, что Снейп мог испугаться того, что она вздумает тащить его под венец, хотя это было последнее, что она собиралась делать. Но даже в этом случае излишне торопливый уход Северуса из зала суда выглядел странно. Весь оставшийся день Диана провела как на иголках, в метаниях между желанием немедленно броситься на поиски Снейпа (да хотя бы просто узнать, где он и все ли у него в порядке) и нежеланием снова оставлять сына на попечение Винки. Нет, к домовихе у нее никаких претензий не было, просто с каждым разом находиться вдали от своего мальчика для нее становилось все тяжелее.

«Нужно просто подождать,— убеждала она саму себя. — Самое страшное позади, он оправдан и свободен и может колдовать. Думаю, он отправился в тот самый дом, о котором я знаю. Нужно просто дать ему время и он обязательно вернется».

В постель она уложила себя почти силой, выпив снотворного. А утром началось…

* * *

Первым раскатом взрыва, который должна была произвести отданная ею Шеклболту папка, оказался «Ежедневный пророк», влетевший в ее гостиную через камин. Кажется, отправитель пытался связаться с ней через камин, но не сумел и прислал газету — кому-то (весьма вероятно, что МакГонагалл) сильно не терпелось поделиться новостями. Когда именно «прилетела» газета, Диана не видела, они с Брайаном в это время прогуливались по садику. Усадив сына в «манеж» из диванных подушек, она принялась за чтение.

На передовице красовались колдографии экс-министра Фаджа, аврора Долиша и начальника Департамента магического транспорта Фримана, а сверху крупным кеглем заголовок: «Громкие отставки в Министерстве магии и Визенгамоте». Статья была небольшая и представляла собой выдержки из краткого интервью, на которое все же сподобился министр Шеклболт, пояснивший, что причиной ареста столь уважаемых и известных в магической Британии людей стали «превышение служебных полномочий, взяточничество и сотрудничество с организацией Упивающихся смертью». Неизвестный корреспондент упомянул, что новые факты открылись в ходе состоявшегося вчера процесса над бывшим Упивающимся Северусом Снейпом, оправданным большинством голосом Визенгамота.

Сам процесс занимал полный газетный разворот и был описан довольно подробно, а внизу, как и следовало ожидать, красовалось имя «Р. Скитер». Скандальная журналистка точно описала все судебные перипетии, не забывая пересыпать их пошловатыми поэтико-романтическими пояснениями в своем стиле. Упомянула она и Диану с ее таинственной папкой, ознакомиться с хотя бы приблизительным содержанием которой Рите так не позволил Шеклболт. Рита называла Диану «темной лошадкой» и «божеством из машины, так вовремя пришедшим на помощь человеку, наверняка ей небезразличному». Диана выругалась. Скитер с ее профессиональным чутьем на подобные факты и талантом перевирать их до неузнаваемости, еще наверняка не один раз перемоет все косточки и ей, и Снейпу.

Следующей примечательной новостью было то, что со скандалом покинул свой пост главы школьного Попечительского совета МакДафф, буквально через несколько часов после того, как досрочно сложил с себя полномочия заседателя Визенгамота. «И это только начало, голубчики! — мстительно подумала Диана, удовлетворенно бросая газету на журнальный столик. — В той папке еще много чего интересного!»

И действительно: ближе к обеду кто-то настойчиво принялся звонить в дверь. Диана насторожилась и с палочкой наперевес осторожно подошла к окну, откуда открывался вид на запертую калитку, на которой, собственно, и находилась кнопка звонка. Она облегченно выдохнула, увидев, что над забором торчит лохматая рыжая голова Виртанена.

— Зачем пришел? — спросила она, как только Юхан вошел в гостиную.

— Слушай, Беркович, — Юхан плюхнулся на продавленный диванчик, неловко вытянув длинные ноги, — что такого ты вчера рассказала суду, что сегодня с утра все вокруг меня бегают взмыленные, с квадратными глазами и все время перешептываются?

— Даже так? — не без самодовольства усмехнулась Диана. — Я, собственно, ничего особо и не говорила, просто вручила министру один весьма любопытный архив, в котором было кое-что интересное. А что такое?

— Ничего, если не считать, что Аврорат трясет Министерство как грушу по осени. Практически во всех отделах обыски, наш артефактологический, правда, пока еще не трогали, сменили начальника Департамента магического транспорта, начальника пресс-службы Министерства, уволили замначальника Международного департамента. Коул из отдела происшествий и катастроф сам уволился. В общем, такого бедлама я со времен воцарения Волдеморта не припомню.

— Ничего, пусть побегают, им полезно, — зло сказала Диана. — А тебе лично ничего не грозит, если ты пришёл плакаться мне о том, что неровен час — и возьмутся за тебя тоже.

— Ну спасибо, — Юхан отвесил ей шутовской поклон. — Только и ты меня пойми — если новый министр задумал масштабные чистки, неудивительно, что люди попроще теперь боятся за свои места. Кто знает, что он задумал, этот Кингсли. Уж больно рожа у него довольная.

— Чистки коснутся только тех, кто в течение последних трех лет активно сотрудничал с Волдемортом, — успокоила его Диана. — И за свои места трясутся те, у кого рыльца в пушку.

— Хочешь сказать, что все, кого вытурили и кто ушел сам, сотрудничали с «упиванцами»?

Диана хмыкнула и начала перечислять:

— Долиш систематически «сливал» информацию о планах Аврората Волдеморту. Один раз он попал под Империус, его простили, однако впоследствии «упиванцы» обошлись даже без Империуса, Долиш сотрудничал с ними уже по собственной воле. МакДафф и Брэдли были, так сказать, финансовыми донорами для Упивающихся, крупные суммы с их счетов регулярно перекочевывали на счет в Гринготтсе, открытый на имя Яксли. Малфои и Лестрейнджи, конечно, богаты, но много денег, как ты понимаешь, не бывает, к тому же МакДафф и Брэдли таким способом откупались от того, чтобы тоже стать носителями Метки.

— А Фадж?

— А Фаджа взяли в оборот почти сразу после того, как министром стал Скримджер. Он даже не сильно и сопротивлялся, когда ему недвусмысленно дали понять, что ждут от него регулярных отчетов Лорду о том, что происходит в Министерстве и в Отделе катастроф в частности. И денежками Волдеморта, как ты понимаешь, они с Долишем тоже не брезговали. Как и многие другие. Страх как способ вербовки на свою сторону далеко не всегда был оправдан и использовался в крайнем случае.

— И все это было в той самой папке? — недоверчиво спросил Юхан.

— Дамблдор вел это досье с 81-го года. И все сведения, что удавалось собрать Снейпу, заносил туда. Не знаю точно, кто поставлял ему информацию о финансовых делах «упиванцев», но догадываюсь.

— Думаешь, Флёр?

— Скорее всего.

— Беркович, ты понимаешь, что заварила гремучую кашу? Не боишься, что на тебя могут начать охоту те, кто боится разоблачения?

— Конечно, — пробурчала она. — Только и я тоже не вчера школу закончила. Об охране дома я позаботилась, не сомневайся. Кроме чар, тут еще и магловская сигнализация: сунутся — тут же приедет наряд полиции с оружием.

Диана действительно практически не снимала с дома сигнальных и антиаппарационных чар, а через ее камин можно было только переговариваться или обмениваться корреспонденцией, а уж чары ненаходимости для почтовых сов были наложены ею еще до бегства в Израиль.

— В общем, будь готов к тому, что Министерство, да и Визенгамот тоже, еще долго будут трясти. Если Шеклболт всерьез решил взяться за реорганизацию всех структур, то это — только начало. Он давно хотел разорить это змеиное гнедо, но ему нужен был подходящий повод. А я ему этот повод предоставила.

А на следующий день в ее камине с утра пораньше уже маячили пергидрольные кудряшки Риты Скитер. Услышав шипение, Диана на всякий случай посадила Брайана так, чтобы его не было видно из камина, и открыла связь.

— Мисс Беркович, — затараторила Скитер, — читателей «Пророка» весьма заинтересовала ваша роль во всей этой истории с полным оправданием Северуса Снейпа и с произошедшими за последние сутки громкими отставками в Визенгамоте, подразделениях Министерства и Совете Попечителей Хогвартса. Что вы можете сказать обо всем этом? Что стояло за желанием покойного Альбуса Дамблдора сделать именно вас хранительницей материалов, способных разрушить карьеры не одного десятка человек? Почему он не поручил это, например, мистеру Шеклболту, который также был членом Ордена Феникса?

Диана дождалась, когда Скитер замолчит, чтобы набрать новую порцию воздуха в грудь, и холодно ответила:

— Вы присутствовали на суде, я же четко ответила тогда, что не знаю, почему именно мне Дамблдор поручил хранить это досье. Возможно, он считал, что из всех членов Ордена я загружена работой меньше всех остальных.

— Но ведь одно время вы, также как и Гарри Поттер, каким-то образом заинтересовали Того-кого-нельзя-называть? — не унималась Скитер. — Неужели Дамблдор готовил вас в качестве дублера «Избранного», на случай гибели мистера Поттера?

— Об этом вам лучше бы спросить у самого Волдеморта, потому что я так и не поняла, чем именно я так его заинтересовала, — Диана нервно поежилась, потому что взгляд Риты нахально обшаривал комнату всюду, куда только мог достать. Брайан сидел в устроенном ею манеже из стульев, сидел пока что молча, но если он подаст голос, эта проныра начнет пытать ее еще и насчет отца мальчика, с нее станется.

— Мисс Беркович, так как насчет эксклюзивного интервью «Пророку»? — подмигнула Скитер.

— Что конкретно вас интересует?

— Во-первых, как я уже сказала, почему именно вам Дамблдор поручил хранение досье? Во-вторых — какие еще потрясения следует ждать магическому сообществу? Вы ведь наверняка изучили досье на досуге, и знаете, кто еще замарал себя сотрудничеством с Тем-кого-нельзя-называть. Ну и в третьих — какие отношения связывают вас и Северуса Снейпа?

Началось, подумала Диана. Судя по жадному блеску в глазах, последний вопрос интересовал Скитер больше всего, она уже наверняка предвкушала фурор, который наделает ее статья о личной жизни одного из самых неоднозначных участников минувшей войны.

— На первый вопрос я вам уже ответила, — будь на месте Скитер серьезный репортер, а «Пророк» — солидным и независимым политическим изданием, а не конъюнктурной газетенкой, она бы еще подумала, а так оставалось только послать к троллям эту надоеду. — Второй вопрос вам лучше задать министру Шеклболту и членам созданной им комиссии, а на третий мне и вовсе нечего ответить. Мы вместе состояли в Ордене Феникса, вот и все. Простите, больше не могу уделять вам внимание, — и Диана отключила камин полностью.

Визит Скитер ее не удивил. После того, как интервью со Снейпом и Поттером у нее сорвались, а Шеклболт наверняка послал ее куда подальше, поэтому было бы странно, если бы журналистка не попыталась выйти на нее. Даже того минимального количества информации, что Скитер смогла из нее вытянуть, ей наверняка хватит, чтобы накропать завлекательную статейку, с ее-то фантазией. Пусть пишет, что хочет, подумала она, по сравнению с тем, что от Северуса по-прежнему ни слуху, ни духу, излишне живое воображение Скитер казалось не стоящей внимания мелочью.

Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей о Снейпе, Диана принялась обдумывать собственное будущее. Здесь также была полнейшая неопределенность. Деньги были на исходе, работы нет, родной Аврорат в этом смысле молчит, хотя Маккинон плакался в интервью для «Колдо-радио» на острую нехватку кадров, да и возвращаться туда, если честно, Диана желанием не горела — рабочий график там всегда отличался ненормированностью, особенно теперь, а ей придется разрываться между работой и ребенком, которого, опять же, не с кем будет оставлять, не эксплуатировать же Винки вечно. Была, правда, надежда на то, что в ходе «тряски» Министерства освободятся рабочие места, на которые предпочтут брать лиц, не вызывающих сомнений в лояльности новым властям. В любом случае, этот вопрос требовал ускоренного решения, поэтому со следующей недели Диана твердо решила начать поиски работы.

* * *

Снейп аппарировал к самым воротам Хогвартса. Собственно, ворот как таковых по-прежнему не было — после битвы спешно восстанавливали стены пострадавшего замка, а вот целостностью ворот как-то не озаботились. Впрочем, учеников в школе все равно не было — только горстка преподавателей, эльфы да рабочие.

Аппарация все еще давалась с трудом — Снейпа слегка мутило и пошатывало, когда он, стараясь не споткнуться на выбоинах и валявшихся везде осколках стен, шел к замку. Гриффиндорскую башню уже подновили, осталось только восстановить крышу, зато Северная по-прежнему зияла гигантскими дырами в закопченных стенах, верх ее был сорван мощным взрывом, а у подножия красовалась огромная воронка, уходящая в самый фундамент. В Большом зале уже вставили окна и полностью расчистили его, правда, прекрасный зачарованный потолок, отображающий небо над Хогвартсом, кажется, был утерян навсегда и теперь был теперь самым обычным, каменным и довольно закопченным. Разрушения не добрались только до подземелий, да еще кухня с покоями хаффлпаффцев уцелели полностью. По пути ему не встретился никто — время было обеденное, поэтому он без остановок дошел до своих подземелий.

Став директором, Снейп официально перебрался в роскошный кабинет, который до него занимал Альбус, но все равно время от времени навещал свои покои в слизеринских подземельях. Здесь, в тиши, безмолвии и прохладе ставших родными за более чем двадцать лет стен ему удавалось хотя бы на время избавиться от давящего груза вины и ответственности, а главное — не видеть и не чувствовать ненавидящих взглядов окружающих. Здесь была лаборатория, в которой он в тот год галлонами варил зелья от последствий Круциатуса, восстанавливающее, кроветворное, Костерост. Иногда он даже ночевал тут, не желая возвращаться в свою новую «резиденцию».

Сейчас он пришел сюда, чтобы забрать кое-какие свои вещи. Министерство особо не ограничивало его перемещения, правда, надзор за ним, по признанию Шеклболта, снят пока не был (как утверждал Кингсли — исключительно в целях его, Снейпа, безопасности). Возвращаться в Хогвартс Северус не собирался. Собственно, он и не строил иллюзий насчет того, что МакГонагалл будет его умолять снова взять на себя должность профессора зельеварения в школе, но даже если и будет, он твердо решил: с преподаванием покончено.

Главное — он шел сюда за Книгой. После убийства Дамблдора он некоторое время находился в бегах, его личные покои были заперты им собственноручно и открыть их мог только он сам. Затем он вернулся в Хогвартс, уже на правах директора, но зато теперь на нелегальном положении оказалась Диана. Так и лежала ее Книга в одном из ящиков его письменного стола — она так и не успела забрать ее тогда. Теперь он собирался вернуть ее законной владелице.

Снейп плохо помнил, как выбрался из здания Министерства после суда. Четко остался в памяти только его короткий разговор с Поттером, вернувшим ему палочку. Возвращение палочки обрадовало его по-настоящему, ведь он считал, что та сгорела вместе с Визжащей хижиной. Но больше поразили его собственные ощущения от общества Поттера. Нет, он смотрел на него без радости и приязни, но и прежнего раздражения не чувствовал. Может быть, сам Поттер в чем-то неуловимо изменился, стал более… правильным, что ли. Он был похож и одновременно не похож на себя прежнего — непоседливого, недисциплинированного, плюющего на школьные правила и на него, Снейпа, в особенности. Этот Поттер уже не казался вечным напоминанием о прошлом с его виной, несбывшимися надеждами, незаживающими ранами и непреходящей ненавистью. А может быть он сам, Снейп, стал другим, побывав за порогом небытия, и теперь в его душе попросту не осталось места для прежних чувств, мыслей и масок, которые он вынужден был носить, и носил так долго, что они практически срослись с его натурой. Он видел перед собой всего лишь молодого человека с уставшим лицом и какой-то прежде несвойственной ему робостью во взгляде. И даже при мысли о том, что Поттер знал о нем такое, чего не знал никто — ни его мать, ни Дамблдор, знал самое сокровенное и оберегаемое ото всего мира, Снейп не чувствовал почти ничего. Словно то, что он отдал ему тогда, прощаясь с жизнью на полу Визжащей хижины в луже собственной крови, утратило какую-то мистическую власть над ним. Нет, он не собирался забывать о своем прошлом, но, придя в себя в Больничном крыле, все более отчетливо чувствовал, как оно, это прошлое, постепенно отпускает его.

И только очутившись на улице, он вдруг с запоздалым стыдом вспомнил, что буквально убежал на радостях из зала суда и даже не потрудился дождаться ту, благодаря которой он сейчас свободен как ветер. Тогда он решил подождать Диану в этом закоулке, где находилась та самая телефонная будка — вход и выход для посетителей Министерства магии. Ждал он долго — больше часа. Из будки время от времени выходили люди и направлялись по своим делам, даже не замечая его, а Снейп продолжал подпирать стену плечом, пока его не начало мутить от слабости и голода. Он испугался, что потеряет сознание прямо тут и его отвезут в магловскую больницу или в Мунго, а туда ему не хотелось совершенно, любыми больницами он был сыт по горло.

Он аппарировал к дому на Спиннерс-энд. Аппарировал не слишком удачно — приземлившись на заднем дворе, все-таки потерял сознание. К счастью, никто из соседей не заметил его появления буквально из воздуха. Когда он пришел в себя, солнце уже клонилось к закату.

Дом встретил его застарелым запахом сырости, пылью и запустением. Судя по царящему в доме бардаку, пока он валялся в лазарете, доблестные авроры изощрялись в поисках каких-нибудь темных артефактов, страшных ядов или запрещенных ингредиентов для их производства. Кое-что они, конечно, нашли — не особо выдающееся, но из разряда товаров, продаваемых только по специальному разрешению, которого у Снейпа, конечно же, не было. Зелья и компоненты было жаль, но еще больше было жаль утащенных книг — авроры оставили на полках только то, что не представляло особого интереса, зато книги из семейной библиотеки Принцев, которые перешли к матери после смерти ее отца, стали жертвой служебного рвения. Эти олухи перевернули кухонные шкафы и даже пытались разобрать газовую плиту, не говоря уже о старом, изъеденном древоточцем шифоньере.

Сил возмущаться царящим кругом разгромом не было. Северус с трудом добрался до дивана в гостиной и повалился на него в полном бессилии. Все тело болело, в горло словно насыпали точеного стекла, а раны на шее снова кровоточили. Не особо надеясь на успех, он позвал школьного домовика и тот каким-то чудом явился на его зов.

Домовика звали Слинки. Став директором, Снейп сам выбрал его в качестве «личного» домашнего эльфа, предпочитая пользоваться именно его услугами. Молоденький Слинки был не в меру разговорчив и независим и этим отличался от своих безропотных и предупредительных собратьев. Его чересчур живой характер отчасти забавлял Снейпа; школьные эльфы Северуса побаивались и старались побыстрее исчезнуть из поля его зрения, однако Слинки в силу своего малого жизненного опыта еще не научился бояться «страшного и грозного профессора Снейпа».

Энергичный Слинки в ответ на просьбу Снейпа принести ему чашку кофе (выпить хорошего крепкого кофе было его мечтой начиная с того момента, когда он пришел в себя) притащил не только кофе, но и какую-то снедь со школьной кухни. Оценить сообразительность домовика Снейп смог, впрочем, только наутро — он накачался зелий из своего экстренного запаса, который уже давно держал на всякий случай в тайнике и до которого не добрались авроры, и отключился прямо в гостиной, проспав почти до самого вечера.

Разбудило его появление патронуса Шеклболта — тот просил открыть камин. Снейпу не оставалось ничего другого, как выполнить просьбу-приказ министра, хотя рассчитывал, что его оставят в покое хотя бы дня на три, с учетом того, что все теперь будут больше озабочены содержимым папки, которую принесла на суд Диана.

Кингсли вылез из замусоренного до безобразия камина, спокойно отряхнулся от сажи и пепла и, поймав недовольный взгляд хозяина, молча убрал грязь за собой. За ночь Слинки навел тут относительный порядок и теперь дом больше напоминал человеческое жилище, а не притон бродяг или площадку для съемок фильмов ужасов.

Не дожидаясь приглашения, Шеклболт опустился в свободное кресло, не отрывая от Снейпа пристального взгляда. Снейп уселся напротив и уставился на гостя не менее пристально, но более недовольно. Наконец, Кингсли надоело играть в молчанку, и он произнес:

— А у тебя здесь неплохо.

Снейп криво усмехнулся этой неуклюжей попытке Кингсли начать непринужденный светский разговор, но решил пока помолчать — нужно для начала понять, с чем пришел к нему Шеклболт, да и связки стоит поберечь.

— Скажи, Снейп, — Шеклболт продолжал буравить его взглядом, — те записочки, что мы получали — ты их писал?

Снейп сглотнул и, убедившись, что горло не отзывается на это немедленным приступом режущей боли, прохрипел чуть слышно:

— Флетчер… Под мою диктовку, под «конфундусом». Но он ничего не вспомнит, так что…

— Спасибо, — просто сказал Шеклболт. Снейп замер, а министр продолжил:

— Я подозревал, что это мог быть ты, но сам себе не верил. Еще раз спасибо. Если бы не ты, мы не досчитались бы многих сегодня.

Снейп поморщился, не зная, как реагировать на слова Кингсли — он не привык слышать искренние благодарности в свой адрес.

Шеклболт тем временем встал и, подойдя к окну, принялся делать вид, что любуется «красотами» грязной улочки.

— Поттер сказал, что ты аппарировал куда-то сразу после суда. Откуда у тебя палочка, если не секрет?

— Не секрет. Поттер нашел ее в Визжащей хижине и отдал мне ее прямо в Министерстве.

Шеклболт задумчиво кивнул, не поворачиваясь, а Снейп, осененный внезапной догадкой, горько усмехнулся:

— Понятно… Значит, пришел наложить на мою палочку Следящие чары, чтобы я часом не использовал что-то посильнее «репаро»?

-Успокойся, Снейп. Тебя полностью оправдали, так что поражения в правах не будет, — Шеклболт снова уселся в продавленное кресло. — Наблюдение за тобой, уж извини, я не сниму, но это — в целях твоей же безопасности. Сам понимаешь, некоторым «упиванцам» удалось бежать, а они вряд ли обрадуются, когда узнают, какую роль ты сыграл в нашей победе.

— Тогда надеюсь, что в случае чего мне будет позволено использовать соответствующие заклинания при встрече с ними? А то на одном «экспелиармусе» далеко не уедешь, я — не Поттер.

— Естественно, никаких Темных заклинаний. И в случае применения тобой боевых тебя моментально найдут. Если тебе придется использовать их против бывших «дружков», это тебе же на руку — подмога будет кстати.

— А главное — я буду под неусыпным наблюдением доблестного Аврората, на тот случай, если вдруг решу вспомнить свое темное прошлое и в очередной раз сменить сторону, — не удержался Снейп от сарказма. Ну, конечно же, это для его же блага, так он и поверил! Уж скорее для того, чтобы не спускать с него глаз и дать понять, что до конца ему все равно не доверяют.

— Не прибедняйся, Снейп, тебе это не идет, — поморщился Шеклболт. — Между прочим, главврач в Мунго спит и видит тебя в качестве главного штатного зельевара госпиталя. Так что ты подумай на досуге, чем будешь заниматься после того, как оклемаешься окончательно.

— Кстати, о зельеварении. Как насчет того, чтобы вернуть мне все, что изъяли во время обыска? Ладно, кое-что можете себе оставить, на их хранение у меня действительно не было разрешения, а вот книги извольте вернуть.

— Черт с тобой, получишь свои книги обратно. В своих перемещениях по стране ты не ограничен, но будь готов к тому, что, возможно, придется выступить на судах в качестве свидетеля.

— А без этого никак нельзя? — перспектива снова стать центром внимания досужей публики и прессы вызвала в Снейпе смутное желание уйти в монастырь.

— Если получится, постараются обойтись без тебя, но не обещаю.

Кингсли ушел, а Снейп снова без сил повалился на диван. Разговор с Шеклболтом утомил его, он собирался провести ревизию среди оставшихся ингредиентов для зелий, но сил не было даже дойти до кладовой, где они хранились. Так что два дня он усиленно приводил себя в относительный порядок, через силу запихивая в себя еду и давясь зельями, пока раны на шее не начали покрываться корочкой, руки и ноги перестало сводить судорогой, а голова — кружиться от любого резкого движения. И на третий, почувствовав себя сносно, он отправился в Хогвартс.

Когда вещи — его личный запас готовых зелий и ингредиентов к ним, редкие книги, кое-что из одежды и ключ от сейфа в Гринготтсе — были собраны, Снейп извлек из ящика стола Книгу. Задумчиво провел пальцами по темной, бугристой поверхности обложки, перелистнул кажущиеся совершенно пустыми желтоватые страницы. Никто, кроме Дианы, а теперь и их сына, не сможет прочесть то, что написано в зачарованной книге, а Диана собиралась уничтожить записи своего предка, как только найдет способ снять проклятие. Такие знания никому не даются просто так и за них приходится платить непомерно большую цену. Бессмертие человека противно законам Бытия, и Темный Лорд — самое яркое тому подтверждение.

Он опустился на стул у письменного стола и обвел взглядом комнату, прощаясь. Он был уверен: сюда он больше не вернется. Он твердо решил начать новую жизнь, раз уж судьба оказалась к нему настолько милосердна, что уже дважды за последние два месяца помогла избежать смерти. Больше никаких уроков, никаких орущих и бестолковых детей, никакой зависимости и ответственности за чужие жизни. У него уже появились на будущее определённые планы, не особо проработанные, но отчетливые, и в эти планы все вышеперечисленное не вписывалось никак. Теперь в его жизни будут только те, кого он сам захочет видеть. И Диана. Если только она сама захочет стать частью этой новой жизни. Да только захочет ли? Она же его совсем не знает, если подумать. Да, им было хорошо вместе тогда. Хорошо, спокойно и даже уютно. Ее не коробила его резкость и неумение «быть джентльменом», а она сама не вызывала в нем желание сбежать подальше от ее общества. А уж о физическом притяжении и говорить нечего, близость ни с одной женщиной не вызывала в нем таких эмоций, как с Дианой. Достаточно ли этого, чтобы быть вместе, Снейп не знал. Он вообще не знал ничего о том, как люди уживаются в браке. Пример Люциуса и Нарциссы в этом плане был не показателен, они принадлежали к одному сословному и социальному слою, были помолвлены практически с детства и связаны магическим браком, а это — скорее деловое соглашение, а не союз двух влюбленных (хотя одно другому не мешало). Да, брак Малфоев в какой-то мере мог служить примером удачного во всех отношениях супружества, но ведь это такая редкость, наверное…

«А сам-то ты хочешь видеть ее? — спросил Снейп самого себя. — И сейчас видеть, и вообще?» По крайней мере, на этот вопрос он был готов ответить положительно. Да, хотел. Все три дня, что он провел в своем доме, он, не переставая, думал о ней. Думал и вспоминал, каждый день, проведенный вместе, вспоминал ее голос, жесты, их беседы обо всем и ни о чем. И ее слова, что она сказала ему во время их последней встречи, в тюремной больнице: «Ты мне нужен… Я люблю тебя…»

А теперь у него еще есть сын. И это значит, что никуда он от них не денется. Да, он не планировал ни семьи, ни, тем более, детей. Он даже не давал себе труд задуматься над тем, каким он вообще может быть отцом. Но раз уж судьба подкинула ему возможность не только выжить, но и «продолжиться» в виде сына, отказываться от такого подарка он не намерен. А уж повторять ошибки собственного папаши, которому до сына не было практически никакого дела, и подавно не собирается.

Он обязательно отправится к ней, он уже почти полностью пришел в себя. Появляться перед Дианой больным и слабым ему не улыбалось. Он вообще не любил представать перед кем-либо слабым, больным и нуждающимся в помощи, а перед ней — тем более. Ей достаточно одного беспомощного существа, за которым нужно ухаживать.

Снейп поднялся, взял уменьшенный в весе чемодан со своими вещами, сунул за пазуху Книгу и решительно вышел из своих, теперь уже действительно бывших, покоев.

Он был уверен, что и на обратном пути не встретит никого, поэтому, когда за его спиной раздался возглас «Северус!», чуть заметно вздрогнул и напрягся. Выработанные годами рефлексы не подвели, тело напружинилось в предчувствии атаки, палочка незаметно скользнула в ладонь и Снейп молниеносно обернулся, внешне невозмутимый, но готовый дать отпор.

Ему навстречу торопливо шла Минерва МакГонагалл. Остановившись шагах в пяти от него, она уставилась на него каким-то растерянным, почти виноватым взглядом, а затем пробормотала:

— Северус, я так рада… — и робко подошла к нему, словно опасаясь, что он убежит.

Снейп подавил мстительное желание напомнить новой директрисе о том, как не так давно она чуть ли не кидалась Непростительными ему в спину, а потом и вовсе напала на него в школьном коридоре с явным намерением убить, и только постарался придать своему лицу более-менее дружелюбное выражение. Видеть МакГонагалл живой и относительно здоровой ( хотя за эти два с небольшим месяца она постарела будто лет на десять) было, конечно, облегчением, но изображать радость по этому поводу он не собирался. Снейп спрятал палочку в рукав и поставил чемодан на землю.

МакГонагалл нервно теребила рукав мантии, и вообще вид имела виноватый. Это доставляло некоторое удовольствие, однако триумфатором он себя не чувствовал.

— Вы все-таки решили вернуться в Хогвартс? — спросила она.

— Напротив, я пришел забрать свои вещи, — ответил Снейп. Голос, кажется, потихоньку начинал возвращаться к нему, хотя и срывался в низкий хрип, а внутри драло так, словно он наелся толченого стекла. — Я не хочу возвращаться. Во всяком случае, сейчас.

— Жаль, — на лице директрисы было написано разочарование. — Я все-таки надеялась… У нас намечается катастрофическая нехватка профессоров, некому будет вести зельеварение, ЗОТИ, да и трансфигурацию тоже. Я могла бы взять на себя старшие курсы для подготовки к ТРИТОНам, но все остальное…

Снейп только пожал плечами. Все, что будет происходить теперь в этой школе, его никак волновать уже не должно, подумал он. Пусть Министерство и Совет Попечителей Хогвартса сами выкручиваются и ищут новых преподавателей хоть за границей, ему все равно.

— Школу могут закрыть, — вздохнула Минерва. — Слагхорн категорически не желает возвращаться, говорит, что смертельно устал за последний год. Я писала в Отдел образования, чтобы нашли подходящих людей, но в ответ — тишина. Подумай как следует, Северус.

Снейп покачал головой и неторопливо направился к остаткам ворот. Минерва некоторое время смотрела ему вслед, а затем вдруг последовала за ним.

— Северус, подожди, — Снейп остановился и вопросительно взглянул на нее. Не может ведь быть, чтобы МакГонагалл и вправду начала его уговаривать остаться. Однако следующие слова Минервы заставили его напрячься:

— Куда, кстати, ты отправился сразу после освобождения? Тебя искала мисс Беркович.

— Зачем? — изобразив на лице безразличное недоумение, спросил он.

— Северус, прекрати, — МакГонагалл махнула рукой и поморщилась. — Этот спектакль будешь разыгрывать перед кем угодно, только не передо мной. Она искала тебя, думала, что ты в Хогвартсе. Немедленно свяжись с ней, она там с ума сходит, не зная где ты и что с тобой.

Снейп чувствовал себя так, словно за шиворот ему вылили ледяной воды. Нет, проваливаться сквозь землю от неловкости он не собирался, однако к тому, что их с Дианой секрет перестал таковым быть, он оказался не готов. Но как такое вообще стало возможным, не могла же Диана сама проговориться, на нее это совершенно не похоже!

— Я видела мальчика, — словно прочитав его мысли, пояснила МакГонагалл. — Ты должен…

Снейп не дал ей закончить фразу:

— Я понял, Минерва, — резко произнес он. — Не волнуйтесь, я сам собирался ее навестить.

Вернувшись домой, Снейп первым делом попытался связаться с Дианой через камин, однако, безуспешно — тот был намертво заблокирован. То ли она по привычке продолжала держать дом под всевозможными чарами, через которые было практически не пробиться, то ли настолько обиделась за него за его бегство из зала суда, то ли ее попросту не было дома. Где она могла обитать, оставалось только гадать. «Связной блокнот» пропал бесследно — в день битвы за Хогвартс он находился в кармане его мантии, но позже, среди его вещей, что Помфри тут же вернула ему, как только он очнулся, блокнота не было. Скорее всего, книжечка выпала из кармана, осталась лежать на полу Визжащей хижины, да так и сгорела вместе с ней. Можно было бы спросить Поттера, раз уж они плечом к плечу выступали в суде в его защиту, но быть обязанным Мальчику-который-выжил Снейпу не хотелось совершенно. В конце концов, решил он, раз уж хватило «ума» потерять ее именно тогда, когда ей больше всего требовалось его присутствие, исправлять собственную глупость придется самому, не впутывая в это посторонних.

* * *

Молоденький сержант полиции увязался за ней после того, как она, не удержав огромные бумажные пакеты с продуктами, уронила их прямо на землю. Держать в одной руке ребенка, а в другой — полные пакеты, было чертовски неудобно. Она наклонилась над коляской, чтобы посадить в нее Брайана, и тут оба пакета выскользнули и полетели на землю. Чертыхаясь сквозь зубы, Диана смотрела, как по бетону раскатываются яблоки, бутылки с молоком, картофель и прочее. Яйца, хоть и находились в специальном контейнере, треснули все до единого, их оставалось только выкинуть, к тому же при падении один из пакетов порвался. Сложив уцелевший пакет в багажник коляски, Диана принялась собирать то, что лежало в пострадавшем пакете, а полицейский бросился ей помогать. Часть продуктов они все-таки уложили в порвавшийся пакет, часть отправили в багажник. Рваный пакет парень, представившийся сержантом Каллаханом, вызвался донести ей до дома. Собственно, дотащить его Диана и сама смогла бы, но почему-то не решилась отшить полисмена, подумав, что приятельские отношения с полицией еще никому не мешали, а ей, живущей одной в городе, где у нее практически не было знакомых, и подавно.

Всю дорогу сержант практически не закрывал рта, умудрившись за эти полчаса рассказать чуть ли не всю свою жизнь, не особо богатую на события. Говорил он торопливо, то и дело сбиваясь на ирландский акцент и по нескольку раз возвращаясь к тому, что уже рассказал. Диана слушала его вполуха, погруженная в свои мысли, однако от нее не ускользнуло то, что парень, скорее всего, «подбивал клинья», что, собственно, и подтвердилось, когда он сказал, что приметил Диану еще несколько дней назад, но не подошел, потому что спешил на службу. Следовало бы дать ему понять, что зря он так распыляется, однако даже это ей было делать лень, да и нельзя сказать, что его общество было ей неприятно. Брайан, намаявшийся за время прогулки, заснул прямо в коляске и теперь явно собирался проспать до ужина. А сама Диана намеревалась предпринять очередную попытку разузнать хоть что-то о Снейпе. Не может быть, чтобы никто во всей Магической Британии не знал о его нынешнем местонахождении.

Они почти дошли до дома, когда Диана склонилась к Брайану, чтобы поправить сползшую ему на лицо панамку — день был жаркий и она побоялась, что ему напечет головку.

— Вы живете в последнем доме, верно? — спросил ее сержант, глядя куда-то вдаль.

— Верно.

— У вас, кажется, гости.

Диана резко выпрямилась и застыла — прямо у калитки, в тени чахлой липы темнела до дрожи знакомая фигура. Сердце ее на секунду замерло, а затем заколотилось где-то в висках. Она судорожно сжала пальцами поручень коляски и на мгновение замедлила шаги. От внимания полисмена не ускользнула ее реакция, и он настороженно спросил:

— Все в порядке, леди? Вам знаком этот человек?

— Да, в порядке, — хрипло пробормотала Диана, не сводя глаз с человека, стоявшего в небрежной позе, облокотившись на забор и скрестив на груди руки. — Не стоит беспокоиться.

Когда между ними осталось не больше десятка шагов, Каллахан отдал ей второй пакет и снова спросил:

— Точно все хорошо? Вы уверены? Этого типа я тут раньше не видел…

«Да иди уже отсюда!»

— Все в порядке, — Диана через силу улыбнулась, ожидая, когда он сам, наконец, поймет и уберется восвояси.

Каллахан, видимо, был неглупым человеком и быстро понял, что его присутствие здесь явно лишнее. Он в последний раз бросил на Снейпа внимательный, цепкий взгляд, после чего отдал честь, попрощался и пошел обратно.

Медленно-медленно, словно все еще не веря в происходящее, Диана подошла к Снейпу. Северус был одет по-магловски — в темную рубашку с длинными рукавами, темные, немного старомодного покроя брюки и в целом выглядел довольно обыденно, если бы не намотанный на шею длинный серый шарф, скрывающий — она знала это, — рубцы на шее. От дерева на его лицо ложились неровные тени, заостряя и делая рельефнее черты. Он был по-прежнему нездорово бледен, хотя и без прежней пугающей синевы, а во взгляде сквозила какая-то неуверенность. Он выпрямился и несколько нервным жестом сунул руки в карманы брюк.

— Все-таки объявился, — прошептала она дрогнувшим голосом.