Змея Давида (гет)

Диана поставила пакет на землю и неожиданно для самой себя размахнулась и со всей силы треснула Северуса по левому плечу кулаком.

— Явился, значит, — зашипела она, изо всех сил стараясь не заорать — устраивать скандал на всю улицу и заодно разбудить сына не хотелось. — Исчез на четыре дня, как сквозь землю провалился, и никто не знает, где тебя носит! Какого черта ты меня не дождался?! — и снова треснула кулаком, на этот раз в грудь.

Снейп поморщился от удара, но даже не попытался защититься, только тихо сказал:

— Я ждал тебя…

Голос вернулся к нему, но стал более низким и тихим, с сильной хрипотцой, но не «сексуальной», а какой-то болезненной.

— Где ждал?

— Возле телефонной будки, где вход для посетителей. Ждал около часа, затем аппарировал. Думал, ты не хочешь меня видеть, раз не выходишь.

От такой нелепости Диана чуть не подавилась воздухом. Это она-то не хотела видеть?! После всего, что было, после тех слов, что она говорила в тюремной больнице? Неужели он ей не поверил, решил, что она таким способом просто пытается поднять его «боевой дух»?

— А подождать меня в Атриуме — тоже не судьба была? — она подошла к нему вплотную, не зная точно, чего хочется больше — снова ударить его или броситься ему на шею, плача от облегчения.

Снейп в ответ уставился куда-то поверх ее головы и ничего не ответил. Диане показалось, что он старательно пытается подобрать слова для внятного ответа и не находит этих слов. Видеть его растерянным и не способным четко выразить свою мысль, было дико, словно его подменили. При мысли о том, что именно он, возможно, хотел сказать, но не решился сделать ей больно, она похолодела.

— Если ты не хотел объясняться при таком скоплении народу, мог бы хотя бы связаться со мной любым другим способом, — чужим, ломким от сдерживаемых эмоций голосом произнесла она.

Северус снова взглянул на нее, из его взгляда исчезла неуверенность и теперь сквозило что-то похожее на испуг.

— Это не так, — хрипло ответил он, вынимая руки из карманов и убирая непослушную прядь волос, налезающую ей на нос.

Знакомый жест, такой простой и при этом интимный, показался ей сейчас неуместным и при этом волнующим до дрожи. Словно он хотел усыпить ее бдительность и отвлечь от мучающей ее мысли: где он был все это время и почему не давал о себе знать. Так или иначе, это возымело обратный эффект — Диана оттолкнула от своего лица его руку и снова ударила его кулаками в грудь.

— Тогда какого черта? — голос все-таки сорвался на крик.

Северус снова поморщился, затем перехватил ее руки за запястья, опасаясь нового тычка, и обреченно вздохнул:

— Если ты меня впустишь, я все объясню. Во всяком случае, постараюсь.

Брайан слабо пискнул во сне, и она резко обернулась в его сторону, думая, что все-таки разбудила его. Но он просто недовольно вертел головкой, потому что панамка снова сползла ему на лицо и мешала. Диана осторожно сняла панамку и забросила ее в багажник коляски и заметила, что Снейп, не отрываясь, смотрит на мальчика. Так же он смотрел на его фотографию, когда Диана показывала ему ее этой весной: внимательно, почти не дыша, при этом сохраняя совершенно непроницаемое выражение лица. Она вздохнула. Даже если Северус пришел всего лишь затем, чтобы увидеть сына, она не могла ему в этом отказать, несмотря на поднимающуюся в душе при этой мысли глухую обиду.

Не глядя на Снейпа, Диана отперла калитку, широко распахнула ее и вкатила коляску во двор. Северус так и остался стоять, глядя на нее, но не осмеливаясь последовать за ней. Видеть его таким нерешительным, понимать, что он чувствует себя виноватым, оказалось неожиданно приятно, и она почувствовала себя отчасти удовлетворенной. Вскинув подбородок, Диана через плечо бросила на него взгляд и совершенно спокойно произнесла:

— Что встал? Заходи.

В полном молчании они вошли в дом. Не обращая на Северуса внимания, Диана первым делом вынула сына из коляски и уложила его в кроватку, сняла с него всю верхнюю одежду, оставив его только в маечке и подгузнике, укрыла одеяльцем. Теперь он проспит по меньшей мере час, главное — не давать ему спать слишком долго, иначе «веселая» ночь обеспечена.

Пока она возилась с ним, Северус стоял в изножье кроватки и, не отрываясь, следил за всеми ее манипуляциями. Когда Диана закончила, он придвинулся чуть ближе и дотронулся кончиками пальцев до ручки ребенка, осторожно взял ее и положил на свою ладонь, словно сравнивая их размеры. Волосы, спадающие ему на лицо, скрывали его взгляд, но Диана заметила, как по губам Снейпа блуждает странная, немного детская улыбка. Было в этом что-то волнующее, в том, как он смотрит на мальчика — с любопытством, словно никогда не видел маленьких детей так близко, и с некоторой робостью. Так ребенок впервые рассматривает младшего брата или сестренку.

Она замерла рядышком, не решаясь нарушить эту процедуру знакомства отца с сыном. Минуты шли, а Снейп все также неподвижно стоял, согнувшись в неудобной позе и не отрывая взгляда от ребенка. Наконец, Диана молча дотронулась до его плеча, напоминая о своем присутствии, и кивнула ему, призывая идти за собой на кухню. Кратковременный приступ злости на него прошел без следа, осталось облегчение оттого, что она видит его, свободного, живого и даже более-менее здорового.

— Я хотел вернуть тебе вот это, — с этими словами Снейп вынул из кармана брюк крошечную книжечку, с помощью палочки вернул ей нормальный размер и протянул Диане ее Книгу — наследство Левита.

Она осторожно, словно опасаясь того, что Книга может повести себя неадекватно, взяла ее в руки. Обложка привычно потеплела под ее ладонями, но Диану это ничуть не обрадовало. Книга должна быть уничтожена, она обещала это и Башевису, и самому Ниацринелю. Даже не раскрыв ее «на прощанье», Диана бросила томик в раковину и направила в него палочку:

— Инсендио!

Пергаментные листы нехотя загорелись, чадя и потрескивая. Еще три раза Диана произносила заклинание, пока от книжечки не осталась лишь горсть пепла, который она тут же смыла потоком воды из крана. И только после этого выдохнула и почувствовала, как с души словно свалилось что-то тяжелое. Теперь никто не узнает о том, что было написано в этой книге.

Все это время Снейп стоял в паре шагов от нее и не сводил с нее глаз. После того, как в раковине не осталось и следа пепла, он почему-то очень тихо произнес:

— Вот и все…

Все, да не все, подумала она. Так или иначе, Северус задолжал ей объяснение.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросила она, настраиваясь на долгий разговор.

— Нет, спасибо, — он медленно, словно нехотя покачал головой, неотрывно глядя на нее. Его лицо больше не напоминало непроницаемую маску, теперь на нем отчетливо читалось ожидание, надежда и что-то — она готова была поклясться в этом — похожее на восторг. Под ложечкой вдруг сладко заныло от этого его взгляда. А Северус так же медленно, словно опасаясь снова ее разозлить, подошел к ней и осторожно обнял.

Секунду Диана размышляла, не продолжить ли ей изображать обиду дальше, но тепло его объятий, легкое, почти невесомое касание рук, ласкающих спину и зарывающихся в волосы, сделали свое дело — она сдалась на милость собственным эмоциям. Смертельно надоело быть сильной, несгибаемой и гордой, захотелось просто прижаться к нему и снова ощутить себя маленькой, слабой и оберегаемой своим мужчиной. Она вздохнула и обвила руками его торс, утыкаясь ему в плечо. От его шарфа пахло немного лежалыми вещами, немного какой-то мазью и еще слегка одеколоном.

— Сволочь ты, Снейп, — жалобно сказала она ему куда-то в шарф. — Я ведь уже размышляла, где тебя по кусочкам из расщепов собирать. Какого черта ты решил, что я не хочу тебя видеть?

Северус как-то рвано вздохнул и еще тише проговорил:

— Я просто не подумал. О том, что ты беспокоишься, что будешь искать… То есть подумал, но уже потом. И решил, что не стоит являться перед тобой в таком виде.

— В каком «таком»? — Диана отстранилась, удивленно глядя ему в лицо.

— В разобранном, — он усмехнулся и коснулся большим пальцем ее губ. — Я привык лечиться самостоятельно.

— Так тебя все-таки расщепило? — испуганно спросила она. — Снейп, ты со своим наплевательским отношением к самому себе однажды доиграешься!

— Не расщепило. Просто чувствовал себя отвратительно, раны снова открылись. Решил, зачем тебе инвалид…

— Я же говорю — дурак, — Диана тоже улыбнулась и снова уткнулась ему в плечо. На душе вдруг стало невероятно легко, как не было уже очень и очень давно. И появилась уверенность в том, что уж теперь-то все будет хорошо. Война окончилась, она жива, ее сын жив и избавлен от проклятия, Северус жив и на свободе. Все остальное — мелочи, из-за которых не стоит лезть на стену и закатывать сцены, даже если и кажется, что жизнь без них не будет иметь смысла.

— Ты меня простишь? — спросил он, касаясь губами мочки ее уха.

Диана не удержалась от улыбки — он успел неплохо изучить ее за то время, когда они были вместе: знал, что поцелуй в ушко действует на нее безотказно, лишая воли и моментально гася вспышки своеволия. Впрочем, даже без этого поцелуя она ответила бы то же самое:

— Уже простила. Только ты больше не исчезай так… По-шпионски.

— Больше не буду.

Снейп склонился к ее лицу и начал целовать, сначала осторожно, словно боялся спугнуть, затем более уверено. Тело мгновенно отозвалось на это волнами жара и слабостью в ногах, и Диана чуть слышно застонала, отвечая на поцелуй.

Будто вознаграждая себя за месяцы разлуки, ожидания, страха потерять друг друга навсегда, они целовались как в последний раз, наслаждаясь каждым вздохом партнера, каждым движением его губ, стараясь слиться с ним каждой клеточкой тела даже сквозь слои одежды. Она и сама не заметила, как ее блузка оказалась расстегнутой, а пальцы Северуса уже ласкают ее грудь через тонкое кружево лифчика. Нарастающее желание туманило разум, и Диана с трудом нашла в себе силы отстраниться от него.

Они оба тяжело дышали и так не смогли до конца разомкнуть объятий. Снейп хотел было снова притянуть ее к себе, но Диана покачала головой, положив руки ему на грудь:

— Мне кажется, мы торопимся. Тебе еще рано…

— Не рано… — он понял, что она имела в виду, и снова принялся покрывать поцелуями ее лицо. — Я в порядке.

— У тебя шрамы разойдутся…

— Не разойдутся, — одними губами прошептал Северус. — Все будет хорошо… Я знаю…

— Уверен? Я…

— Не болтай… — он бесцеремонно зажал ей рот поцелуем, продолжая стаскивать блузку с ее плеч. Тело уже давно было согласно на все, жадно откликаясь судорогой желания на каждое прикосновение горячих и жестких ладоней, но червячок сомнения все же шевелился где-то в душе, и Диана принялась разматывать его шарф, чтобы рассмотреть шрамы на шее.

Рубцы, хотя все еще багровые и ярко выделяющиеся на бледной коже, выглядели жутковато, но вполне приемлемо, во всяком случае, уже не похоже, что они разойдутся при малейшей физической нагрузке. Повинуясь внезапному порыву, она прижалась губами к одному из шрамов. Северус как-то нервно дернулся и смущенно отстранился со словами:

— Не надо…

Не надо так не надо. Она выдернула из-за пояса брюк край его рубашки и запустила под нее руки, заставив его рвано выдохнуть. Они одновременно принялись расстегивать пуговички на ней, она — снизу, а он — сверху, когда их пальцы встретились на середине, Диана решительно сорвала с Северуса рубашку и бросила ее на пол. Туда же через пару секунд полетел ее лифчик.

До спальни они добрались с трудом, то и дело натыкаясь на мебель и ни на мгновение не выпуская друг друга из объятий. Поспешно избавились от остатков одежды и повалились на кровать. Слившись губами в жадном, отчаянном поцелуе, с торопливым наслаждением ласкали друг друга, наполняя спальню хриплыми стонами и тяжелым дыханием. Неуловимым движением Диана выскользнула из-под Северуса и оказалась сверху, прижимая его своим весом к матрацу.

Она положила его ладони себе на грудь и слегка прижала их. Ответом ей был взгляд, полный восхищения и желания, и хриплый шепот:

— Я еще не говорил тебе, что ты — совершенно потрясающая?

— Не припомню, — Диана рассмеялась тихим, хрустальным смехом.

— Ты — потрясающая. Ты…

Она не дала ему договорить и склонилась к его лицу, целуя. Снейп тихо выдохнул и заскользил ладонями по ее обнаженной спине, к ягодицам.

— Как ты хочешь?

Вместо ответа она чуть привстала и вновь опустилась, направляя его в себя. Видеть, как он прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу, было наслаждением почти столь же острым, как и собственные ощущения.

— Черт, боюсь, надолго меня не хватит… — прохрипел он, вжимая ее бедра в свои.

— Меня тоже. Я по тебе с ума схожу…

— Значит, спятим вместе… Как тебе такая перспектива?

* * *

— Ты точно больше не исчезнешь? — первое, что спросила Диана, когда они, обессилевшие и еще мокрые от пота, растянулись на кровати, постепенно приходя в себя. — Не уйдешь?

— Не уйду. А если и уйду, обязательно вернусь. И всегда буду возвращаться. Так что не надейся от меня избавиться.

— И ты не надейся, что я от тебя отстану. Ты — мой, помнишь? — она придвинулась ближе к Северусу, укладывая голову ему на живот.

— Помню. Собственница… — короткий, тихий смешок. — Я надеюсь, ты понимаешь, с кем связалась?

— Более чем.

— Я привык быть один. Отвечать только за себя и не задумываться о том, что кому-то могу причинить боль тем, что поступаю по-своему. Я с трудом представляю себе, каково это — жить с кем-то постоянно под одной крышей. Время от времени меня нужно оставлять в покое, я бываю невыносим. Впрочем, ты это и так знаешь.

— Ну, я тоже, положим, не подарочек, так что…

— Я не гарантирую, что изменюсь быстро. Я вообще не могу сказать, в состоянии ли я измениться. Ты знаешь, что я за человек. Ты примерно представляешь, чего от меня ждать и чего ждать не стоит. Я хочу быть с тобой. С вами. Но подумай, как следует, хочешь ли ты быть со мной. Со мной никогда не будет просто.

— Напугал. Я не хочу «просто», я хочу быть с тобой. Только не отпускай меня. Никогда.

— Не отпущу. Слишком долго я тебя ждал, — Северус обеими руками взъерошил ее волосы, а по губам его скользнула незнакомая, мягкая, немного шальная улыбка. И взгляд его был каким-то незнакомым. Нет, это было не обожание, скорее — восхищение, нежность и еще немного неверия в то, что это происходит с ним.

— Долго? — Диана тоже улыбнулась. — Ты уверен?

— Всю сознательную жизнь. Даже тогда, когда не знал о твоем существовании. Даже когда любил другую. Даже когда ты носила дурацкие банты и совала нос в чужие котлы, вместо того, чтобы следить за своим собственным. Когда лезла на рожон и теряла баллы. Когда жила своей жизнью и почти не замечала меня.

— Замечала. Я влюбилась в тебя еще в школе, ты знаешь?

— Серьезно? — он знакомо вздернул бровь и уставился на нее, как на интересный феномен.

— Абсолютно. Потом решила, что это — обычная подростковая дурь, само пройдет. Не прошло. Так вот и люблю тебя до сих пор.

Он ничего не ответил на это признание. Да это было и неважно. Вздох, взгляд, прикосновение порой говорят лучше всяких слов. Пусть у него не было возможности научиться говорить такие слова. Пусть он никогда уже не сможет научиться их произносить вслух. Ей достаточно видеть его шальной, затуманенный взгляд, чувствовать, как он крепко, каким-то собственническим жестом прижимает к себе, целуя в висок, чтобы понять: она смогла стать для него чем-то большим, чем просто любовница, и занять в его жизни место гораздо более прочное чем то, которое занимала в свое время Лили Эванс.

…В гостиной раздалось хныканье, готовое перерасти в плач — Брайан проснулся. Северус приподнялся на локте и уставился в сторону двери в комнату, словно не зная, как следует себя вести в такой ситуации, а Диана сморщила нос и, вставая, произнесла:

— Проза жизни. Привыкай.

* * *

Северус ушел к себе, ему нужно было принимать зелья, к тому же к шести вечера его ждали в Аврорате для дачи показаний по делу отца и сына Малфоев. К Диане он вернулся около одиннадцати вечера и остался до утра. Пока речи о том, чтобы ему окончательно перебраться к ней (или наоборот — привести ее в свой дом) у них не заходило, просто он дал себе слово как можно больше времени проводить вместе.

Брайан оказался на удивление покладистым ребенком. Появление в доме незнакомого дяди он воспринял, если можно так выразиться, философски. За ужином он пристально разглядывал Северуса, нахмурив бровки и явно что-то обдумывая, на его попытку взять сына на руки с недовольным писком отстранился и уткнулся лицом в материнскую грудь, а затем и вовсе перестал обращать внимание на его присутствие.

— Какой хороший мальчик, — насмешливо произнес он, когда Диана укладывала спящего ребенка в кроватку.

— Не обольщайся, — хмыкнула она в ответ, — этот хороший мальчик проявляет чудеса упрямства, если ему что-то нужно или что-то не по нраву. Весь в папочку. А уж кричать мы умеем — мандрагоры обзавидуются.

Пережитые за день эмоции вымотали их так, что уснули они почти сразу, едва добравшись до кровати. Уже проваливаясь в небытие, Снейп успел подумать, что так, возможно, выглядит то самое, неведомое, спокойное счастье рядом с человеком, который тебя понимает и принимает таким, как есть

Утро, впрочем, оказалось подпорченным, причем с той стороны, откуда Снейп, расслабившись, не ждал удара. Он выходил из ванной, когда услышал с кухни приглушенные ругательства, а мимо него, испуганно вытаращив глаза, пробежал домовой эльф, в котором Северус узнал Винки. Решив, что Диана за что-то разозлилась на домовиху, он поспешил на кухню. Диана стояла у плиты, в одной руке сжимая ложку, испачканную детской кашкой, а в другой — свежий номер «Пророка». Выражение ее лица не предвещало ничего доброго, непонятно только, кому именно.

— Что случилось? — спросил он. Злость на ее лице тут же сменилась испугом, и она протянула ему газету со словами:

— Мы попались. Эта дрянь нас застукала.

Снейп развернул газету и, увидев заголовок, тоже ощутил желание сорваться с места, найти Скитер, превратить ее в сколопендру и замариновать на веки вечные в формалине. Потому что на половину ширины страницы красовалась его колодография времен директорства, а заголовок, набранный кокетливым «готическим» шрифтом, гласил: «Упивающегося смертью и двойного агента спасла от Азкабана его любовница».

Северус коротко выругался и принялся читать. «Раскрыта тайна отношений недавно оправданного новоявленного героя Северуса Снейпа и таинственной девушки, предоставившей суду доказательства его невиновности, — писала Скитер. — Наверняка все, кто следит за политической жизнью магического сообщества Британии, задавались вопросом, кем же приходится бывшему Упивающемуся смертью некто Диана Беркович, так удачно подоспевшая со своей загадочной папкой, о содержимом которой судачат уже почти неделю.

Ваша покорная слуга пустила в ход все свое журналистское мастерство, но смогла вывести этих двоих на чистую воду, несмотря на все их старания скрыть свою связь. К сожалению, мне не удалось раздобыть фотоматериалы, свидетельствующие о достаточно близких отношениях героев моей статьи, но я готова принести магическую клятву в том, что видела своими глазами, как не далее, чем вчера Северус Снейп входил в дом Дианы Беркович в ее компании, через несколько часов покинул его и снова вернулся туда ближе к полуночи. И вряд ли это была деловая встреча.

Но и это — еще не самое интересное. Судя по тому, что результатом их романтической связи стал очаровательный мальчик возраста около года, роман между экс-Упивающимся и членом Ордена Феникса начался еще задолго до убийства Дамблдора. Знал ли об этом покойный директор Хогвартса, остается только гадать. Если верить словам мисс Беркович о том, что Альбус собственноручно передал ей на хранение папку с доказательствами невиновности Снейпа, получается, что он был осведомлен об этом. Теперь, по крайней мере, становится понятным, почему он не доверил столь важный документ, скажем, Кингсли Шеклболту или кому-либо еще из Ордена. Есть, впрочем, вероятность, что мисс Беркович каким-то образом узнала о существовании этого досье, которое Дамблдор не собирался обнародовать, и выкрала его, чтобы обеспечить алиби своему любовнику.

Так или иначе, с Северуса Снейпа спала маска аскета-отшельника, чурающегося женского пола (а по мнению некоторых — и вовсе предпочитающего мужской), которую он старательно носил все это время. Если же принять во внимание слова, брошенные Гарри Поттером Волдеморту во время их решающей дуэли (о том, что Снейп был влюблен в его мать), человек сомнительной репутации и добродетелей, «Летучая мышь подземелий» и бывший верный слуга Темного Лорда предстает в совершенно новом свете — эдаким романтическим героем в стиле романов сестер Бронте или баллад Байрона. А мисс Беркович, невзрачная, незаметная девушка, скромная служащая Аврората — отважной подругой героя, беззаветно влюбленной в него и готовой разделить его судьбу до конца…»

Прочитав последний абзац, Снейп не выдержал количества сахарного сиропа, который Скитер умудрилась разлить, зло сплюнул и швырнул газету на стол. Желание убить журналюшку за то, что та так походя, небрежно вытряхнула на всеобщее обозрение его самое личное и оберегаемое, стало сильнее. Пожалуй, даже Поттер был деликатнее, когда старательно обошел на суде все, что касалось его, Снейпа, взаимоотношений с Лили Эванс, хотя и не удержался, идиот, от того, чтобы не позлить этим знанием Темного Лорда.

Он перевел взгляд на Диану. Та стояла в напряженной позе, нервно вертя в руках несчастную ложку и настороженно ожидая его реакции.

— Я убью эту дрянь, — просипел Снейп, опускаясь на стул и нервно потирая шрамы на шее. — Но как?! Как она могла нас застукать? Когда мы входили, улица была совершенно пустынна, я бы заметил. Если только… — он уставился на нее, не будучи уверенным в своем предположении.

Диана непостижимым образом догадалась, о чем он сейчас подумал, и покачала головой:

— Нет, тот сержант был самым настоящим, уверена. Вряд ли Скитер — знаток тонкостей работы магловской полиции. Я, кажется, знаю, как она нас выследила, но при этом не смогла разжиться парочкой колдографий. Она — незарегистрированный анимаг, форма — жук-олень. Или уже зарегистрированный, черт ее знает.

— Опять олень! — Снейп зло рассмеялся. — Нет, определенно, олени посланы мне судьбой в качестве наказания за грехи, не иначе!

Он велел самому себе «сделать лицо попроще», потому что Диана продолжала смотреть на него с испугом. Она что — всерьез решила, что сейчас он отправится на расправу со Скитер за ее слишком прыткое перо? Должно быть, его взгляд был куда красноречивее его молчания, потому что Диана, пряча глаза, преувеличенно бодро произнесла:

— Хотя, удивляться тут особо нечему, рано или поздно все открылось бы в любом случае. Ты думал, мы сможем скрываться от общества до конца жизни? Да стоит всем увидеть нашего сына, как сразу станет ясно, кто его отец.

Это было разумно, он и сам об этом думал, но все равно — необходимость выйти из тени застала его врасплох. А при мысли о количестве досужих разговоров, что наверняка пойдут после этой статейки о нем и Диане, он поймал себя на малодушной мысли схватить в охапку ее и сына и спрятаться куда-нибудь подальше от «внимания общественности», пока эта самая «общественность» не успокоится и не забудет об их существовании. Но все же Диана права: вечно прятаться не получится. Значит, нужно дать им понять, что лезть в личную жизнь экс-Упивающегося смертью Северуса Снейпа — себе дороже. Хорошо, если испорченной карьерой отделаешься.

Снейп изобразил на лице одну из своих самых гадких ухмылок и, взглянув на Диану, процедил:

— Расслабься, я передумал ее убивать. В Азкабан мне совсем не хочется.

Она улыбнулась в ответ с явным облечением:

— А что ты имел в виду, когда упоминал какого-то оленя?

— Не обращай внимания, просто мысли вслух. Ты точно знаешь, что она не регистрировалась?

— Года два назад точно не была, — пожала плечами Диана. — Мне Гермиона рассказывала, как эта писулька пользовалась анимагией для сбора сплетен об участниках Турнира.

— Сколько сейчас штраф за отсутствие регистрации анимагической формы?

— Точно не знаю, но очень много. Плюс, она может распроститься с лицензией журналиста, и ни одно уважающее себя издание, за исключением разве что «Придиры», на работу ее не возьмет.

— Ну, тогда пора познакомить Отдел по борьбе с неправомерным использованием магии с этим тараканом-переростком, — он резко встал и обнял Диану за талию, прижимаясь к ее спине.

— Я собиралась спрятать газету, пока ты не проснулся, — пробормотала она, остужая заклинанием кастрюльку с кашей. — Знала, что тебе будет неприятно.

— Мне действительно неприятно. Причем даже не знаю, от чего сильнее — от того, что правда о нас выплыла наружу, или оттого, что эту правду растрепала миру именно Скитер.

— Что будем делать? Не реагировать? — она повернулась к нему и шутливо чмокнула его в кончик носа.

— Раз уж правда выплыла, я не собираюсь ее отрицать и продолжать прятаться. Афишировать наши отношения я желанием не горел, но и стыдиться того, что мы вместе, не собираюсь. В конце концов, пусть завидуют, — и с этими словами Северус прижал ее к себе и принялся целовать, наслаждаясь мягкостью, теплотой и сладковато-кофейным вкусом ее губ и соблазнительными изгибами прильнувшего к нему стройного женского тела. С трудом разорвав поцелуй, пока его хваленый самоконтроль, как всегда под ее влиянием, не выкинул белый флаг, он отстранился и сказал:

— Я пойду, а то мисс Скитер, похоже, заждалась моей реакции на свое творчество.

— А куда это ты без завтрака собрался?

— А что, будет и завтрак? — он вскинул бровь, любуясь ее решительной позой «а ля Молли Уизли» с упертыми в бока руками.

— Неужели ты думал, что я отпущу своего мужчину голодным воевать со всякими тараканами-переростками? — промурлыкала она, мягко подталкивая его к столу. — Не хватало, чтобы ты еще прямо там в обморок грохнулся!