Рики-Тики-Тави (джен)

Роуз не очень любила зиму, особенно декабрь. Промозгло и слякотно, и ветер с реки пробирает до костей. Одевайся хоть как тепло, хоть в три свитера и тёплую мантию, — ветер пронизывал насквозь. Спокойно бродить можно было только по защищённому магией саду поместья, но далеко ли там уйдешь? А как хотелось вольно скакать на Мирамис, не отмывая потом себя и её от липкой грязи, неизменно покрывающей землю в это время года.

Несмотря на то, что Роуз считала себя почти взрослой — в марте ей будет уже одиннадцать — мама настаивала, чтобы Роуз ездила не одна, а только в сопровождении Элти или с кем-то из взрослых — с родителями или с Драко. Папа всегда поддерживал маму, особенно после того случая, как в начале ноября Роуз кувыркнулась с чего-то испугавшейся и вставшей на дыбы Мирамис в жидкую грязь. Роуз понимала, что родители сердились только потому, что тогда она поехала на прогулку одна и никому ничего не сказала. Они появились перед ней ровно в тот момент, когда она пыталась встать из этой липкой грязи. Всего через семь минут, как Роуз выехала из конюшни, как потом сказала Элти. Мама ужасно разозлилась — все её красивое лицо выражало негодование от поступка дочери! Сначала, правда, Нарцисса парой заклинаний проверила, цела ли Роуз и нет ли у неё синяков и ушибов.

До поместья добирались в тягостном молчании. Роуз вела под уздцы Мирамис; разговаривать с родителями ей совершенно не хотелось. А они только переглядывались озабоченно, держась за руки друг друга на ходу. Потом Роуз мыла лошадь, а родители ей помогали. После этого мама почистила Роуз магией и все поднялись в малую гостиную. Она и мама сели в кресла, а папа встал сзади, положив руки на мамины плечи. Мама отчитывала Роуз холодным голосом, наполненным ледяным спокойствием, а у самой глаза были почти чёрные. Мама говорила о её безответственности, о том, что Роуз могла пострадать, что они с папой беспокоятся за неё, что Роуз могут обидеть чужие люди, навредить ей. И всё время просила подумать об этом. А Роуз никак не могла понять: к чему за неё беспокоиться? Подумаешь, упала с пони... Что в этом такого страшного?

"Розмарин, неужели тебе опять хочется пить Костерост?" — укоризненно качал головой папа. Роуз сидела, упрямо сжав губы. Нечестно напоминать про Костерост! И вообще, вспоминать прошлую историю — тоже нечестно!

Да, летом она упала со старой груши и сломала руку — больно было до жути, ещё и кость торчала наружу — было не очень приятно на это смотреть, хотя интересно немного — вот тогда пришлось пить эту пакость! Это было ужасно — какой садист придумал так сращивать кости?!

Правда, тогда её не очень сильно ругали.

Влетело, конечно: в наказание пришлось вышивать двумя руками по очереди целую картину — жуткое занятие! Хотя мама говорила, что это очень полезно для разработки пальцев, но Роуз сомневалась, что это правда. Тедди, который вместе с ней был на той груше, огрёб от Доры и тёти Меды больше — он целый месяц выполнял абсолютно всю работу по дому — до этого всё делалось магией. Маме, правда, слово "огрёб" категорически не нравилось — она считала это слово неподходящим, как и многие другие слова, перенятые от Тедди, типа: блин, круто, фигушки и тому подобные.

А с переломом тогда получилась глупая история — Роуз залезла на дерево за грушами. Это был давно проверенный способ: сначала на яблоню, а оттуда на грушу. Ветки старых деревьев плотно сплелись, почти срослись уже за прошедшие годы. Обычно первой лезла Роуз, потом Тедди. Так было и на этот раз. Однако когда девочка, перебравшись на грушу, полезла выше — сук хрустнул. Помянув Мерлинову бороду, она хотела перейти на нижнюю ветвь, с которой перелезла сюда, но на той ветке стоял Тедди. Роуз не успела попросить кузена перейти на другую ветвь, потому что её сук обломился, и она грохнулась на землю, сломав в полёте ещё несколько ветвей. Впрочем, упав с четырёх метров, она считала, что ещё легко отделалась.

Вышивание, конечно, не входило в список занятий, хотя бы терпимых Роуз, но с мамой не сильно-то поспоришь. Зато Роуз посмотрела на лечебные заклинания и познакомилась с колдомедицинскими чарами. А потом засела в библиотеке поместья, копаясь в медицинских справочниках.

За самовольную прогулку верхом на пони за пределами поместья Роуз получила куда более серьезное наказание: две недели нудной работы на кухне под присмотром Элти, зачитывающей ей основы садоводства на французском, а потом выслушивающей пересказ услышанного.

Декабрь с его плохой погодой и однообразными занятиями в классе был ужасен, особенно в компании с раздражёнными и недовольными Фели и три эр, срывавшими свою злобу на всех остальных. Почему-то родители были уверены, что дети должны заниматься все вместе! Почему нельзя заниматься только с Кати? Кому вообще нужно это всё? У неё есть друзья, как мама выражается — сверстники — Кати и Тедди, зачем ей больше?

Роуз надеялась, что грядущие январь и февраль будут хоть немного лучше — обычно в эти месяцы появлялся снег, на какое-то время скрывая серость и грязь. Просёлочные дороги вставали и больше не походили на зыбучие пески. Но декабрь!

Декабрь даже Рождество не спасало, хотя в последнюю неделю перед праздником к нему усердно готовились все в поместье. Все что-нибудь делали: Драко с Рией украшали комнаты и лестницы под заливистый хохот маленького Скорпиуса — дома его звали Рик. Мама руководила эльфами на кухне, папа ездил куда-то по делам. А Роуз? Роуз звала к себе в гости Кати и Тедди, и они втроём шатались по дому, предлагая всем свою помощь. Это немного поднимало Роуз настроение, но по вечерам на неё накатывала непонятная тоска. Хотелось забиться в угол и не выходить оттуда.

Собственно, так она и делала — целых два вечера. На третий вечер в темную комнату вошла мама, не обратив внимания на надпись на двери: "Не беспокоить!". Роуз сидела на подоконнике, с тоской глядя в пустой, тёмный сад. Нарцисса тихонько присела рядом с дочерью и приобняла её. От мамы пахло привычными духами и рождественскими пряностями. Знакомые с детства запахи немного успокоили Роуз. Её непонятная ей самой грусть чуть отступила, давая возможность выдохнуть. Они сидели молча, не зажигая свет. Роуз осторожно взглянула на маму: та выглядела спокойной, как всегда. Девочка придвинулась к маме поближе и накрыла ладонью её руку. Тряхнула кудрявой белокурой головой и прислонилась к Нарциссе. Та будто ждала этого — сразу же приобняла дочь второй рукой, поцеловала в макушку.

— Мам, — тихо произнесла Роуз и тут же смутилась от этого нарушения тишины.

— Что, Роузи? — мама одной рукой обнимала её, а второй перебирала спутавшиеся за день кудри.

— Это же мое последнее Рождество дома? А потом только в Хогвартсе, да? — спросила она, наконец, решившись поделиться своей тоской и тревогой.

— Нет, конечно, родная, — ласково улыбнулась мама, — мы можем забирать тебя каждые каникулы, если хочешь.

— Я вообще не хочу ехать в Хогвартс. Почему я не могу остаться дома? Почему ты не можешь учить меня? — с горечью сказала Роуз, — Что я не могу узнать дома?!

— Роуз, так вышло, что Хогвартс — лучшая школа в Великобритании, — глубоко вздохнув, ответила Нарцисса, — а школа, милая, тебе необходима.

— Зачем? — угрюмо буркнула девочка. — Я не понимаю, мам.

— Понимаешь, Роузи, в школе ты увидишь много разных людей. Ты сможешь встретить их гораздо больше, чем дома. Ты сможешь лучше понять, что тебе нравится. Важно понять, выбрать для себя, чем бы тебе хотелось заниматься в жизни. Человеку нужно своё любимое дело. А, чтобы правильнее разобраться в себе, понять себя — нужно общаться с разными людьми, видеть как можно больше разных занятий, пробовать себя, получать опыт в колдовстве и в общении. И лучше и удобнее всего получать этот опыт в школе, у нас это Хогвартс, милая, — мамин голос звучал завораживающе, ее руки массировали затёкшие плечи дочери.

— А чем тебе хотелось заниматься, мам? — в голосе Роуз, помимо ноток обреченности, появилось любопытство. — Какое твоё любимое дело?

— Моё? — задумчиво переспросила Нарцисса. — Мне нравится заниматься нашим поместьем, нашим садом, нравится составлять мозаики, играть на пианино, ездить с вами в путешествия, посещать с твоим отцом приёмы и балы. Но самое главное, Роузи, что у меня есть вы с Драко.

— И понять это тебе помог Хогвартс? — недоверчиво произнесла Роуз, переводя взгляд на стеклянную мозаику над кроватью, изображавшую море. Она неярко мерцала — мама сделала ее, когда Роуз после болезни из-за проклятия начала бояться засыпать в темноте.

— Хогвартс дал мне возможность выбора, родная, — тихо, но с улыбкой в голосе сказала мама. — Помнишь нашу поездку в Прагу? — неожиданно сменила она тему.

— Конечно, помню! Я тогда еще впервые мангуста увидела! Он был такой очаровательный, а папа сказал, что Рики-Тики-Тави был другой породы, — девочка улыбнулась, вспоминая тот солнечный день, красивый город и потрясающего зверя, желтовато-рыжего, немного напоминающего лисицу.

— Ты тогда расстроилась, что даже отказалась смотреть на другую породу, а прилипла к его вольеру, отказываясь уходить, — рассмеялась Нарцисса.

— А ещё я тогда испугалась змей, — посерьёзнела Роуз, — потому что поняла, о чём они говорят. Ты ещё сказала, что это очень редкая способность, но о ней нельзя никому говорить, кроме тебя и папы. Потому что ею владел Волдеморт, проклявший меня.

Тот липкий страх, испытанный в террариуме, вновь поднял свою мерзкую голову в душе Роуз.

— Роузи, родная моя, — тяжело вздохнула мама, — это по-прежнему нельзя. Не надо, чтобы тебя связывали с этим волшебником. Но о Праге я вспомнила не поэтому. Помнишь, мы с папой делали колдографии? Помнишь, как мы гуляли по Парижу, Роуз?

Та кивнула на оба вопроса:

— Там же тоже были колдографии, да?

— Хочешь взять какие-то снимки с собой, родная? — мама начала осторожно заплетать распутанные волосы Роуз, — я делала по нескольку экземпляров. И конечно, мы будем каждый день писать.

— Я хочу, мам. Только... Это всё не то, — тоскливо ответила Роуз, — совсем не то.

— Зато там будет Тедди, — Нарцисса наколдовала ленту на волосы, — а через год — и Кати.

— Кати, — вздохнула Роуз, — целый год без вас и без Кати. И без Мирамис! Может, вы хоть навещать меня будете?

— Мы постараемся, Роузи, постараемся, — мама прижала её к себе.

— Я не хочу уезжать, — пробормотала Роуз, зевая, — я буду скучать, мам. Но семь лет — это так долго, и так далеко от дома!

— Роузи, ты ведь еще не видела Хогвартс, — мама провела рукой по её волосам, — он может тебе и понравиться. Драко там нравилось, и Рии тоже, и мне, и твоему папе.

— Вы идете ужинать? — в комнату вошел Драко, — Цветочек, не грусти, все будет хорошо, — он обнял мать и сестру, — это вовсе не конец света. А всего лишь школа. Поттер с тобой, слава Мерлину, учиться не будет, а значит, все будет куда спокойнее.