Драконоборец (джен)

В столице Ричард бывал только один раз, совсем еще ребенком, и сохранил о ней очень смутные воспоминания, больше похожие не на реальную поездку, а на приснившийся в далёком детстве яркий сон.

Сейчас, когда он вырос, она показалась ему не такой огромной и не такой многолюдной, как тогда. Город как город... Крепостные стены подступают прямо к берегу реки, за воротами сразу начинаются ремесленные и торговые кварталы, перемежающиеся стиснутыми между домами каменными площадями с выходившими на них фасадами церквей. Разве что замок, выстроенный на холме в кольце крепостных стен и словно нависающий над городом, был значительно больше и красивее любой постройки, виденной Ричардом Эйсли за всю жизнь. Но сейчас это зрелище скорее вызывало у него тревогу, чем восторг, поскольку там, в этой прекрасной крепости с высокими прочными башнями и яркими штандартами на стенах, его ожидала встреча с королем... и с Железной Рукой. Ричард почувствовал, что позволяет Турну двигаться все более ленивым шагом, потому что хочет оттянуть момент этой встречи, и, сердясь на самого себя за это малодушие, шевельнул поводьями, заставляя коня идти быстрее.

Путешествие в столицу заняло у него больше двух недель. Лето закончилось, но, на счастье Ричарда, стояли теплые, сентябрьские дни. Столице осень шла — сухие шуршащие листья на каменных плитах под ногами Турна, холодное неназойливое солнце и тот особенный, пронзительный оттенок синевы, который бывает у безоблачного неба только в сентябре или в начале октября.

Пока он ехал по узким городским улочкам, прохожие смотрели на Ричарда с явным любопытством, и от этого ему казалось, что все уже знают его историю и, глядя на него, гадают, как он вообще осмелился сюда приехать и что с ним теперь сотворит Гильом Железная Рука. Хотя это, конечно, было чушью. Если он и вызывал у жителей столицы любопытство, то разве что потому, что им нечасто доводилось видеть рыцаря с белым, лишенным герба щитом Братства на груди. Странствующим рыцарям нечего делать в крупных городах, где порядок поддерживает стража, королевский суд и чиновники городского магистрата. Но, как бы там ни было, за тот короткий час, пока он добирался до дворца, Ричарду точно досталось больше любопытных взглядов, чем за всю прошлую жизнь.

Когда Ричард назвал себя, вызванный стражей королевский мажордом быстро ушел, но вскоре возвратился и пригласил Ричарда следовать за собой. Ричард в этот момент так волновался, что даже не обращал внимание на обстановку королевского дворца — запомнил только широкую, словно в соборе, лестницу, увешанную синими штандартами с золотым королевским львом, и большой светлый зал, где возле стен, под стрельчатыми окнами, толпилось не менее сотни рыцарей, оруженосцев и придворных дам. Ричард увидел впереди, на двух массивных деревянных креслах, короля Эдварда и королеву Эйслин, и медленным, лунатическим от волнения шагом пересек широкий зал. Остановившись перед Их Величествами, Ричард низко поклонился и назвал себя, успев заметить, что стоявший возле кресла короля Гильом Железная Рука, в своей обычной мрачной черной котте с алым змеем, внимательно смотрит на него, сложив на груди руки и прищурив темные глаза. Этот холодный, изучающий взгляд вывел Ричарда из оцепенения, положив конец овладевшему им на пороге зала чувству нереальности, как будто все происходившее вокруг снилось ему во сне.

— Так вот ты какой, Ричард Эйсли… — произнес король. — С тех пор, как сэр Гильом рассказал мне о вашей встрече, я все думал — что же мне напоминает твое имя? Но теперь я тебя вспомнил. — Эдвард обернулся в сторону придворных и сказал — Представьте себе, господа — этому юноше было лет пять, когда его мать привезла его в столицу и представила двору вместе с кузеном, которому было года три или три с половиной. Младший мальчик тогда испугался шума и стал плакать. И кое-кто из придворных, посмотрев на это, стал смеяться — сразу видно, мол, какой отважный будет рыцарь. Тогда этот парень посмотрел на брата, а потом закрыл лицо ладонями — и тоже заревел. Я ему говорю — ты чего плачешь, Эйсли? Ладно ещё твой брат, он совсем маленький, но ты-то уже большой мальчик. И тогда он отнимает кулаки от совершенно сухих глаз и серьезно мне отвечает — а чтобы ему обидно не было!

Двор так и грохнул хохотом. Даже сидевший рядом с королем Железная Рука — и тот соизволил улыбнуться.

Ричард прикусил губу. Сам он этой истории не помнил совершенно, но считал, что вот так высмеивать его за то, что он сделал в пять лет — по меньшей мере некрасиво.

Правда, потом Ричард пристальнее посмотрел на короля и угадал в его усмешке скрытую доброжелательность. Улыбка королевы тоже не казалась издевательской, и даже смех придворных перестал казаться Ричарду обидным.

Если так подумать, это ведь действительно было смешно, — подумал Ричард, и смущенно улыбнулся.

Король Эдвард встретил Ричарда совсем не так, как рыцарь представлял во время путешествия, и, вероятно, именно поэтому все заготовленные фразы вылетели у него из головы. Эдварду пришлось самому задать ему новый вопрос.

— В прошлый раз вас представляли моему двору, как наследника вашего отца. А зачем вы приехали на это раз, сэр Ричард?

Ричард опомнился.

— Я явился затем, чтобы ответить на предъявленные мне заочно обвинения и принять вызов сэра Гильома Орси, который пожелал со мной сразиться... А также затем, чтобы принести жалобу на сэра Освальда за злоупотребление законом и правами лорда и дурное обращение с его людьми.

Двор удивлённо загудел. Ричард повысил голос:

— Я, сэр Ричард Эйсли, заявляю, что лорд Освальд должен ответить перед королевским правосудием, и утверждаю, что он более виновен, чем его слуга, укравший у него кольцо.

Гильом прищурился.

— Подумай дважды, Ричард Эйсли, прежде чем бросаться такими словами об одном из моих родичей. Я убивал людей и из-за менее серьезных оскорблений. А ты, кроме всего прочего, ведёшь себя, как трус. Легко оскорблять старика, который едва ходит от подагры и не смог бы защищать себя даже в том случае, если бы он был здесь. А ты порочишь его за глаза.

— Но вы-то здесь, — резко возразил Ричард. — Я рассчитывал на то, что защищать милорда Освальда будете вы — так что навряд ли вы вправе называть меня трусом. Или, может быть, у вас за это время тоже началась подагра?..

Брови Гильома поползли на лоб.

— Да ты, я смотрю, совсем обалдел от своей незаслуженной победы, Ричард Эйсли, — произнес он скорее удивлённо, чем рассерженно. — Ну что же, это недоразумение легко поправить...

— Подожди, Гильом, — остановил Орси король. — Я, помнится, не возражал против твоего поединка с сэром Ричардом. Но в данном случае речь не о вас и не о ваших отношениях. Лорд Освальд — твой родственник, и ты не раз гостил у него в замке. Что ты можешь нам сказать о его обращении со слугами?

— Могу сказать, что я не видел никакого подтверждения тому, что нам рассказывает Эйсли, — с лёгким раздражением сказал Гильом.

— А что вы могли видеть? — возразил на это Ричард. — С какой стати сэру Освальду колотить своих слуг при госте? Даже если он был чем-то недоволен, он бы все равно не стал ни с кем разделываться у вас на глазах. И вообще, у него есть, кому наказывать прислугу, зачем заниматься этим лично?.. Вы ведь не пытались побеседовать с кем-нибудь из его людей или спросить, как им живётся в доме сэра Освальда. — Ричард перевел взгляд на короля. — Если Ваше Величество считает, что Филиппу нельзя верить, почему бы не поговорить с другими людьми лорда Освальда? Только сначала следует пообещать им, что, что бы они не рассказали, вы сумеете защитить их от лорда Освальда, и все, кто пожелает этого, сможет покинуть его дом. Иначе это все равно, что ни о чем не спрашивать.

— Не надо объяснять мне, как необходимо добиваться правосудия, сэр Ричард, — сухо осадил его король. — Суть твоих претензий к лорду Освальду мы поняли. Но я, признаться, все ещё не очень понимаю, почему ты оказался так привязан к этому Филиппу. Ты защищаешь его с такой пылкостью, как если бы речь шла о твоём брате или лучшем друге. Но я что-то не пойму, как между странствующим рыцарем и вором могла завязаться подобная дружба.

Ричард несколько секунд молчал, кусая губы, а потом сказал:

— Это довольно долгая история, Ваше Величество. И в ней наверняка есть множество деталей, которые покажутся вам невероятными. Я даже не уверен, что вы мне поверите и не решите, что я просто сумасшедший, который рассказывает вам какие-то нелепые побасенки.

— А ты попробуй рассказать все с самого начала, Ричард Эйсли, — предложил король.

И Ричард рассказал свою историю — с того момента, как убил драконицу и нашел Ригеля, который тогда ещё не был Ригелем.

— Да… в самом деле, поразительные у вас были приключения, — сказал король, когда Ричард закончил свой рассказ. — Что скажете, Гильом?

Железная Рука взглянул на Ричарда и неопределенно хмыкнул.

— Скажу, что юноше везет, как заговоренному. Сначала он убил драконицу, а фехтовальщик он посредственный, поверьте моему суждению. Еще сильнее, чем с драконом, ему повезло со мной. Только в случае с людоедом он, наконец, влип в большие неприятности и едва не погиб — но и тут обошелся сломанными ребрами. Но, тем не менее, поскольку он имеет наглость утверждать, что мой родственник сам виноват в преступлениях своих людей, с которыми он якобы обращался жестоко и бесчеловечно, а я заявляю и беру вас всех в свидетели, что я не видел ничего, что подтверждало бы такое заявление, пусть дело решит Божий суд. Если сэр Ричард все еще не в форме после схватки с великаном, я согласен подождать, пока он не поправится.

Король Эдвард прищурился.

— А вам не кажется, что Божий суд уже произошёл?.. Разве вы не взялись уладить это дело сами, когда впервые вышли драться с сэром Ричардом?

— Он победил случайно, — потемнев лицом, сказал Гильом.

— Не случайно, а "благодаря случайности". Но в таких случаях случайность указует волю Провидения. Нам всем известно, что вы выдающийся боец. У молодого человека вроде Ричарда едва ли были шансы одержать над вами верх. Но всё-таки он победил. Это можно истолковать так, что в поединке с вами его хранил Бог.

— Скорее, дьявол, — сердито сказал Гильом.

Эдвард положил руку ему на плечо и рассмеялся.

— Ну, так-то уж зачем? Скажите по чести, разве этот юноша похож на человека, который понравился бы Врагу рода человеческого?

— Понятия не имею, — угрюмо сказал Гильом. — Мне лично он не нравится, так что мне трудно судить о чувствах и мотивах тех, кому он может быть по душе. Например, ваших, государь.

Эдвард, посмеиваясь, покачал головой.

— Неправда, Орси. Вы лжёте чертовски редко, и от этого выходит у вас очень плохо. Я видел, с каким выражением лица вы слушали его рассказ… и я уверен в том, что этот юноша вам нравится.

— А его дружок-вор, по-вашему, тоже должен мне нравиться?

— Действительно, — сказал король. — У вас с Ричардом речь шла о беглеце, а не о воре. Так что мы вряд ли можем считать, что он оправдан результатом Божьего суда. Что скажете, сэр Ричард? Полагаю, будет справедливо, если он ответит перед правосудием. Я подразумеваю — перед королевским правосудием, а не перед своим бывшим хозяином.

— Если вы полагаете, что Филипп не оправдан, несмотря на то, что я вернул кольцо, а у его поступка были, как никак, серьезные смягчающие обстоятельства, я готов драться за него ещё раз. Хоть с сэром Гильомом, хоть с любым другим... из ваших рыцарей, милорд, — быстро добавил Ричард, осознав, что это звучит так, как будто он бросает вызов королю.

Эдвард нахмурился.

— Твое упрямство начинает меня утомлять. Ты что же, думаешь, что тебе снова повезет, как в прошлый раз?..

— Я этого не знаю, государь. Но Филипп рисковал ради меня собственной жизнью в схватке с людоедом, и мне кажется, что будет только справедливо, если я ради него тоже рискну своей. Я понимаю, что за воровство его не приговорят к смерти, но другие наказания тоже будут несправедливыми после всего, что ему пришлось вынести в доме у лорда Освальда. Я обещал Филиппу, что никто и никогда больше не поднимет на него руку, и я сделаю все возможное, чтобы сдержать свое слово, — твердо сказал Ричард.

— Ладно, — поморщился Эдвард. — Будь по-твоему, сэр Ричард. Я надеюсь, твоему Филиппу достанет ума больше не прикасаться ни к чему чужому…

— Спасибо, Ваше величество, — Ричард склонился перед королем, прижав ладонь к груди. — Филипп никогда не возьмет чужого. Он украл кольцо только из-за того, что хотел поквитаться с лордом Освальдом за все обиды. А вообще он честнейший человек.

Ричард отогнал как можно дальше мысли про украденный Филиппом котелок. Это не в счёт… и вообще, он ведь отнес его назад.

Ошеломленный неожиданно благополучным завершением своего дела, Ричард попытался попрощаться с Их величествами и откланяться, но Эдвард возразил, что он проделал долгий путь, и что, будучи королем, он тоже не свободен от обязанности каждого хозяина принимать члена Братства в своем доме, так что на сегодня и на завтра Ричард Эйсли — его гость, и для начала король желает видеть его за своим столом во время обеда. Ричард пытался возражать, что он покрыт дорожной пылью и одет не слишком подобающе для королевского стола, но Эдвард возразил, что до обеда еще два часа, а за такое время ему, несомненно, сумеют подыскать более приличную одежду. Так и вышло, что пару часов спустя сэр Ричард, со все еще влажными после горячей ванны волосами, в чистом, дорогом, но не вполне подходящем ему по размеру и покрою платье, сидел за столом между Гильомом и худощавым, смуглым и седеющим мужчиной, который звался графом Мердоком и был королевским сенешалем. Граф Мердок был не слишком разговорчив и смотрел, по большей части, в стол или в свою тарелку, но Ричард был вынужден изо всех сил поддерживать почти одностороннюю беседу, чтобы иметь повод сидеть, обернувшись к Мердоку, и лишний раз не поворачиваться в сторону Гильома. Король, впрочем, вскоре вспомнил о своем госте и сказал :

— Сэр Ричард сегодня рассказал нам удивительную историю, которая противоречит всему, что мы до сих пор знали о драконах и об их повадках. Думаю, такая редкость, как ручной дракон, стоит того, чтобы увидеть ее своими глазами. Что вы скажете, сэр Ричард? Готовы ли вы ответить гостеприимством на гостеприимство и принять меня и моих спутников у себя в замке, например, на Рождество?

При виде оживившихся придворных Ричарду сделалось не по себе.

— Боюсь, мой замок слишком мал для вашего двора, милорд, — покраснев, сказал он. — К тому же, такое количество новых людей может испугать дракона…

— Что ж, спасибо, что предупредили. В таком случае, мы постараемся приехать к вам без пышной свиты. Только я, королева, дамы, которых Ее Величество сочтет необходимым взять с собой, и несколько моих друзей, прежде всего — граф Мердок, который вам, кажется, понравился. Я еще никогда не видел, чтобы Роберт Мердок вел за трапезой настолько оживленную беседу, да еще и с человеком, которого он впервые видит. Ну а вы, Гильом, конечно же, не захотите нас сопровождать? — спросил король у второго соседа Ричарда. Ричард не сомневался, что Гильом предпочтет отказаться от подобной чести, и почти наверняка придаст отказу максимально оскорбительную форму. Но Железная Рука, глядя куда-то мимо короля, хмуро сказал.

— Ну почему. Мне кажется, гостеприимство и немного отдыха — это самое меньшее, что этот юноша мне должен. Так что я поеду с вами.

Эдвард чему-то усмехнулся и кивнул.

* * *

Ричард, в общем-то, понимал, что теперь, после разговора с королём, Ригеля больше нельзя — да и не нужно — будет прятать от людей. Но все равно был удивлен тому, как быстро разлетались слухи. Судя по всему, Филиппу и Алисон не удалось спрятать дракона, и дома о Ригеле узнали даже раньше, чем Ричард успел добраться до столицы. По пути назад Ричард услышал множество самых диких слухов о ручном драконе, который якобы жил в господском замке и умел чуть ли не пользоваться вилкой и ножом. Тревожась из-за этих слухов и не представляя, что сейчас творится дома, Ричард постоянно понукал коня, а на привалах никогда не мог заснуть дольше, чем на несколько часов, и ещё до рассвета вскакивал, что продолжить свое путешествие. В итоге обратно он доехал чуть ли не в два раза быстрее, чем потребовал путь до столицы. Кроме всего прочего, ему теперь не нужно было избегать людей и населенных мест, боясь встречи с королевскими чиновниками или стражей.

В каком-то деревенском трактире он столкнулся с менестрелем, исполнявшим — кто бы мог подумать! — песню, посвященную его собственным приключениям. В песне его называли Ричардом Драконоборцем, и приписывали ему такие поразительные качества, как будто бы он был не заурядным рыцарем, а героем вроде сэра Гильома. К счастью, менестрель, который пел эту балладу, не подозревал, что герой его песни сидит прямо перед ним. И мудрено было бы заподозрить что-нибудь подобное — ведь настоящий Ричард вовсе не был так красив, могуч и вообще великолепен, как герой баллады. Просто покрытый дорожной пылью странствующий рыцарь с запавшими щеками, жёсткой щетиной на лице и красными, ошалевшими от постоянного недосыпания глазами.

Алисон и Невилл, вовремя предупреждение о его возвращении, на правах родственников выехали Ричарду навстречу. После первых поздравлений и объятий они сообщили, что дома ему готовят праздничную встречу, да с таким размахом, словно Ричард не смог чудом выпутаться из нелепой и опасной ситуации, а, самое меньшее, с победой возвращается с войны.

— Ты уж прости, но с Ригелем у нас все с самого начала пошло наперекосяк, — сказала Алисон. — Отец заметил, что я забираю с кухни хлеб, вино и сыр, и заподозрил, что ты прячешься где-то неподалеку. Выследил меня, и нос к носу столкнулся с Ригелем. Нам ещё повезло, что там, кроме Филиппа и меня, был ещё Невилл. У него всегда гораздо лучше получалось успокаивать отца. Я бы в жизни не смогла так заговорить ему зубы, чтобы он сходу не набросился на Ригеля с Филиппом. Но потом отец немного отошёл. Ригель ему даже понравился.

— Но все равно, как я его ни умолял, он сразу же выдал нас маме, — вклинился в беседу Невилл. — Она, как назло, как раз гостила в замке лорда Роджера. Он пригласил нас с ней к себе, чтобы мама могла развеяться и отдохнуть. Как я его ни уговаривал и не пытался убедить, что о драконе ей будет спокойнее не знать, он все равно все рассказал, едва вернулся в замок.

— Да уж... Даже трюк "не надо ее волновать, у матушки слабое сердце!" не сработал, — подхватила Алисон. — Если честно, я за его сердце куда больше волновалась. Мы-то все остались с Ригелем, а он поехал в замок, чтобы вывалить Эмилии все эти новости. А ты же ее знаешь. Она из-за подгоревшего пирога может брюзжать неделю. А уж о том, как она среагирует на сообщение о Ригеле, даже подумать было страшно... Я не знаю, что он ей сказал, но два часа спустя Эмилия сама примчалась в лес, чтобы посмотреть на дракона. А потом внезапно заявила, что, раз ты взял Ригеля c Филиппом под свою защиту, они должны жить на твоих землях, а не у соседей. А уж как она набросилась на меня с Нелли — это надо было видеть. "Вам же не по десять лет! Как можно было играть в эти ваши глупые детские игры в таком важном деле!" — передразнила Алисон.

— А где Филипп? — забеспокоился Ричард. — Его хоть она не стала обвинять? Почему он не с вами?..

— Да не беспокойся ты, все с ним в порядке. Он, кажется, лучше всех разобрался, как нужно с ней разговаривать. Прикинулся пай-мальчиком и так ее разжалобил рассказами о своей жизни у лорда Освальда, что она его даже попрекать не стала...

— Ну, там ведь и правда было, от чего разжалобиться.

— Так я разве спорю?.. Не об этом речь. Просто надо было видеть, как он это делает. Понял, видимо, что тут одно из двух — или Эмилия начнёт его жалеть, или она его на месте в порошок сотрёт за то, что ты втянул семью в такой скандал. Вот и прикинулся бедным сироткой... Глаза долу, вид несчастный-разнесчастный, и через каждое слово — сожаления о том, как он тебя подвёл. Даже тётушка Эмилия размякла.

— А что он тогда с вами не приехал?

— Мы его звали, но он застеснялся. Мол, кто я такой... и Ригеля будет не с кем оставить... Можно подумать, Ригель без него не обойдется!

Последние слова Алисон заставили Ричарда заподозрить, что Филипп вовсе не притворялся и не ломал комедию перед леди Эмилией. Скорее всего, ему и впрямь было очень неловко перед семьёй Ричарда за то, что из-за него близкий и любимый ими человек сперва навлек на себя кучу несправедливых обвинений, а теперь и вовсе собирается драться с Гильомом. Вряд ли Филипп так уж ясно представлял, насколько Орси превосходит Ричарда, как фехтовальщик — хоть он и наблюдал их первый поединок, но он слишком плохо разбирался в этом деле, чтобы понять то, что было бы с первого взгляда очевидно знатоку. Но он не мог не понимать, что бой с Гильомом — в любом случае дело серьезное, и что Ричард рискует ради него своей жизнью.

Силуэт знакомого замка на холме был отчетливо виден с дороги, и Ричард, не утерпев, послал коня в галоп.

Леди Эмилия встретила Ричарда в полуофициальном стиле, который, наверное, в ее глазах являлся компромиссом между представлениями тетушки о том, как следует приветствовать хозяина поместья, возвратившегося после долгого отсутствия — и радостью за чудом уцелевшего племянника. Она произнесла несколько чопорных приветствий, но потом все же поцеловала его в щеку — правда, почти не коснувшись скулы Ричарда губами. Тем не менее, это, наверное, была самая теплая их встреча за все время, которое он прожил с леди Эмилией, и Ричард сделал вывод, что она и правда рада его возвращению. Или, во всяком случае, тому, что он не опозорил их семью… Ричард быстро прижал к губам костяшки тетиных пальцев, а потом, разделавшись, наконец, с официальной частью встречи, начал обнимать собравшихся во дворе домочадцев — Гидеона, Дика, Марджори… Остальные его домашние, в отличие от тетушки Эмилии, не собирались связывать себя официальным этикетом. Повариха Анна с няней Катериной без стеснения расцеловали его в обе щеки, и Ричард ответил тем же. Объятий, хлопаний по плечам и дружеских рукопожатий было столько, словно он отсутствовал не пару-тройку месяцев, а пару лет.

Филиппа Ричард отыскал глазами еще в тот момент, когда здоровался с леди Эмилией — хотел удостовериться, что с ним все в порядке. Тот пришел встречать его вместе со всеми остальными, но, когда прочие домочадцы окружили Ричарда плотным кольцом, остался скромно стоять у окружающей внутренний двор стены, глядя на все происходящее со стороны — с недоумением и чем-то вроде зависти. Ричард подумал, что лорд Освальд вряд ли стал бы обниматься с кем-то из своих людей, даже если он знал их по двадцать или тридцать лет. Да и его прислуга вряд ли захотела бы приветствовать владельца замка таким способом. Скорее уж, они бы втайне огорчились его возвращению. Ричард в последний раз похлопал Дика по плечу и решительно протиснулся через толпу своих людей.

— А ты чего стоишь, как бедный родственник? — спросил он у примостившегося в уголке Филиппа, и, не дожидаясь, пока тот что-то ответит, крепко обнял и его тоже. Филипп только удивленно пискнул — то ли от неожиданности, то ли рыцарь сгоряча и вправду слишком сильно стиснул ему ребра.

— …Ну, ты как? Устраиваешься мало-помалу? — спросил Ричард. — Тебя тут без меня не обижали?

Филипп увязался вслед за рыцарем в конюшню — расседлывать и чистить Турна, прежде чем оставить его на попечение замковых конюхов. Парень казался Ричарду слишком притихшим, особенно по контрасту с тем, как он много и охотно он болтал, пока они жили на пустошах. То ли он просто не успел еще привыкнуть к здешней жизни, кардинально отличающейся от всего, к чему Филипп привык у сэра Освальда, то ли его и правда что-то беспокоило. Конечно, Олаф, Гидеон и прочие его домашние — люди отнюдь не злые, но вдруг кто-то из них оказался не способен простить чужаку того, что он втравил их молодого лорда в неприятности...

Филипп почти с ожесточением замотал головой.

— Да нет, сэр Ричард, вы чего! Совсем даже наоборот. Вокруг меня все готовы на цыпочках ходить, лишь бы я ещё раз рассказал о вашем бое с великаном или заставил Ригеля показать какую-нибудь забавную штуку... Я тут выучил его парочке новых фокусов, и это даже лучше того трюка с рыбой. Он мне даже разрешает сесть к себе на спину…

— И летает?! — ахнул Ричард.

— Нет, не может… То ли слишком маленький еще, то ли просто не может летать с грузом на спине. Крылья ведь тонкие. Но бегать может запросто. Со мной и с леди Алисон, во всяком случае. Вот насчет вас не знаю, вы все-таки тяжелее нас обоих. Думаю, надо попробовать.

— Ладно, попробуем, — со смехом согласился Ричард. — Но сначала я отмоюсь и чуть-чуть посплю. Я всю дорогу не мог выспаться по-настоящему, да и одежду тоже не стирал — слишком спешил. Боюсь представить, на что я сейчас похож...

Обычай требовал, чтобы член Братства путешествовал в доспехах, чтобы быть готовым в любой момент откликнуться на чей-нибудь призыв о помощи или сразиться с встретившимся на его пути чудовищем. Ричард так привык к этому, что всю дорогу едва замечал свои доспехи, но теперь, когда он снова оказался дома, длинная кольчужная рубашка неожиданно стала казаться ему вдвое тяжелее. Рыцарь еще у ворот замка скинул и отдал Гидеону висевший у него за спиной тяжелый щит и пыльный плащ, а сейчас отстегнул перевязь с мечом и стал снимать кольчугу. Надо бы отнести ее в кузницу, чтобы Олаф ее отчистил и поправил звенья, сплюснутые и погнутые во время боя с великаном, но это потом, потом… Сейчас у него просто не было на это сил.

Филипп внезапно оказался рядом и помог Ричарду высвободить руки из кольчужных рукавов — совсем как после боя с людоедом.

— Давайте, я отнесу ваши доспехи Олафу, сэр Ричард, — вкрадчиво предложил он.

— Ну вот еще! — возразил удивленный рыцарь. Как все-таки невовремя случился с Филиппом этот приступ услужливости… Теперь не удастся просто бросить грязную кольчугу на конюшне, а придется топать в кузницу через весь двор. — Я что, по-твоему, старик или больной? И ты мне не слуга…

— Ваши люди считают, что я кто-то вроде вашего оруженосца.

— Это ты им такое сказал? — спросил Филиппа Ричард, вскинув бровь. Парень замялся.

— Ну, вначале они сами так решили… а я не стал их разубеждать.

— Ты из-за этого такой испуганный? Думал, что я узнаю, что ты сам себя назначил мне в оруженосцы, и мне это не понравится?

— А вы не против? — просиял Филипп. Ричард шутливо сдвинул брови.

— Ну, вообще-то, я действительно предпочел бы решать подобные вопросы сам, а не обнаруживать, что меня ставят перед фактом, — сказал он. Но, видя, как понурился Филипп, решил не мучить его дольше и пожал плечами. — С другой стороны, если бы мне понадобилось взять оруженосца, то против твоей кандидатуры я бы не возражал. Характер у тебя, пожалуй, подходящий для такого дела. Достаточно вспомнить, как ты бросился на того людоеда… Но я не думал, что ты можешь захотеть чего-нибудь подобного. Разве ты сам не говорил, что разъезжать туда-сюда и искать неприятностей на свою голову — это занятие не для тебя?..

Филипп потупился.

— Я правда так и думал. Раньше. Но потом, когда вы уехали в столицу, а леди Эмилия узнала про дракона, все как будто бы наладилось, но мне все время было не по себе. Сначала мне казалось, что я просто беспокоюсь, справитесь ли вы с Гильомом. Но потом однажды Алисон сказала, что прилетел голубь с королевской голубятни, с сообщением, что у вас все порядке и вы возвращаетесь домой, и волноваться вроде было уже не о чем, а я все равно места себе не находил. Я даже думал — да что со мной вообще не так? Пока я жил у лорда Освальда, да и до этого, дома у родственников, я бы за такую жизнь руки или ноги не пожалел. Леди Эмилия позволила мне поселиться в замке, и ко мне здесь так хорошо отнеслись, что даже стыдно — я ведь и работать почти не работал, только помогал иногда вашим людям… И я был все время сыт, и одет куда лучше, чем когда-либо за свою жизнь, чего же еще надо?.. Но я понял, что, когда мы спали в шалаше или искали того людоеда, я был счастлив — а сейчас мне просто «хорошо». И еще я скучал…

— По приключениям?

— Ну да, по приключениям, конечно, тоже. Но больше всего по вам. То есть — я понимал, что я не мог поехать вместе с вами, но я все равно очень жалел, что вы уехали один. И если вы еще когда-нибудь решите присоединиться к странствующим рыцарям и искать приключений на больших дорогах, я бы хотел поехать с вами, а не оставаться здесь.

— Не думаю, что я в ближайшие несколько месяцев куда-нибудь поеду, — сказал Ричард. — Король собирается пожаловать сюда на Рождество, а я очень соскучился по дому.

«И, кроме того, надеюсь в самом скором времени жениться» — мысленно добавил он — и улыбнулся этой мысли. Его новоявленный «оруженосец», видимо, отнес эту улыбку на счет разговора о рыцарских странствиях, и с жаром поддержал его :

— Конечно, славы вам теперь надолго хватит… Про вас даже песни сочиняют!

— Да, я слышал по дороге, — согласился Ричард. — Я только не понял, почему "Драконоборец"… Я ведь всё-таки победил всего одного дракона. Вот сэр Роджер, например, сразил за свою жизнь целых троих.

— Да кто их знает, — пожал плечами Филипп. — Может быть, "Людоедоборец" или "Великаноборец" просто не так хорошо звучит...