Отмеченный Порчей (гет)

Оказавшись в Лютном переулке, я сбросил с головы капюшон и неспешно направился вниз по мостовой. Здесь не было нужды скрывать своё лицо, ведь аллея пустовала. Наверное, глупо ходить здесь посреди бела дня... наверное.

Но сейчас в магическом мире меня и так разыскивали почище самого Волдеморта, хотя, как мне показалось, все эти поползновения не стоили и выеденного яйца. Ни в одном из дел власти не преуспели. Говоря в целом, за два месяца моего отсутствия в сообществе ничего не изменилось, разве что люди стали пропадать чаще. Министерство продолжало терять авторитет, а Тот-кого-нельзя-называть, по слухам, становился всё сильнее. Но, как говорится, проблемы в большом мире мало волнуют серые массы, ведь одними надеждами сыт не будешь. Так что, насколько я видел, жизнь била ключом: студенты готовились к новому учебному году, шарлатаны активно продавали разную дребедень, которой, якобы, можно было защититься от Пожирателей, ну а Министерство всеми силами пыталось вернуть утраченный авторитет, подозревая и наказывая всех без разбору.

Изменился только я. Для меня больше не существовало ни уютной кухни семейства Уизли, ни фирменных блинчиков Молли, ни вожделенных взглядов Джинни. Всё это ушло. Растаяло, словно чертовски тонкий весенний лед, по которому я теперь ходил. А под ним меня ждали... вашу мать, не хочу даже думать об этом.

Я потер виски, поправил очки и начал насвистывать привязавшийся ко мне мотивчик «Golden Brown». Углубившись в безлюдный переулок, оказался рядом с уже знакомой мне лавочкой «Горбин и Бэркс». Прищурился на название, заглянул сквозь витрину, осмотрел переулок. Не увидев ничего подозрительного, кроме облезлого кота, рывшегося на помойке, я вошел внутрь.

Зловещий звон дверного колокольчика и моё посвистывание быстро привлекли внимание продавца, но я не спешил здороваться, заинтересовавшись стеллажом с инструментами для пыток.

Старик прокашлялся.

— Неужели новый клиент?.. — весело проскрипел он.

— Не так, чтобы очень, — ответил я, проводя рукой над покрытым странными красными пятнами хлыстом.

— Позвольте дать вам один совет, — сардонически сказал Горбин. — В эти смутные времена не стоит быть таким надменным — это может вызвать у людей подозрения.

— Неплохо сказано, — согласился я. — Но насмешка — детище удовлетворенного презрения. Скажите, вы всем своим клиентам даете советы? — закончил я оборачиваясь.

Глаза продавца расширились, когда он узнал меня, и я улыбнулся.

— Мистер Поттер? — насторожено спросил он. — Вы ведь не... зачем вы здесь?

— Могу задать вам тот же вопрос. И, забегая наперед, предположить, что всех нас интересует выгодная сделка, — сказал я, подходя к стойке.

— Это так неожиданно, молодой человек, но разве Министерство не ищет вас? — акцентировал продавец.

— Право, я ценю вашу наблюдательность, но какое отношение это имеет к делу? — раздраженно спросил я.

— Извините старика за его длинный язык, мистер Поттер. Чем могу быть полезен? — кисло ухмыляясь, спросил он и поклонился.

Этот маленький грязный проныра мать родную продал бы, если бы она у него была. Так что с ним следовало вести себя предельно осторожно. Хитрая сволочь, втершаяся в доверие Министерству, которое даже сейчас не прикрыло эту лавочку. Он оказывался чертовски полезным ублюдком, пока у тебя были деньги или власть.

— Мне нужно это, — спокойно сказал я и, достав руку из кармана, положил перед ним свиток.

В тот же миг у меня из-под мышки выскользнула свёрнутая в трубочку газета, которую я купил сегодня утром. «Пророк» мягко упал на пол и развернулся. Теперь снизу на меня глядел Люциус Малфой, окруженный Пожирателями, которых посадили в Азкабан после схватки в Министерстве. Как говорило заглавье: вчера ночью они сбежали.

Горбин перегнулся через прилавок и посмотрел на упавшую вещь.

— Что-то не так? — словно ничего и не случилось, спросил я.

— Нет, всё отлично, — криво ухмыляясь, ответил продавец.

— Тогда чего мы ждем?

— Да-да, — проскрипел он, и развернул мой свиток. Улыбка с его лица тут же исчезла. — Откуда вы...

— Один дятел настучал, — резко прервал я. — Это нужно мне сейчас же.

Горбин поднял на меня обеспокоенный взгляд.

— Думаю, ваш карман не позволит себе такую покупку, — строго ответил он.

— Назовите цену, — приказал я.

— Пять... тысяч... галеонов.

— Согласен, — ответил я, доставая кошелек.

Продавец скривился, когда из перевернутого мной мешочка посыпалось золото. Естественно, он этого не ожидал, иначе заломил бы стоимость повыше. Так или иначе, я не знал цены денег, ведь никогда не зарабатывал, а эта наличность была всего лишь временной. Я получил её от Райнхарта на время задания, чтобы покрыть расходы и ни в чем себе не отказывать.

— Деньги для вас как грязь и не пахнут, мистер Поттер, — заметил Горбин, и скривился еще больше. — Вам завернуть покупку?

— Если вас не затруднит, — хмыкнул, понимая, что для него я — лишь дерзкий избалованный ребёнок, которым я, по сути, и являлся всю мою сознательную жизнь. Но с его утверждением можно было поспорить, ведь уже тогда я знал, что деньги пахнут и еще как. Маленькие — потом и грязью, а большие — кровью.

Я высыпал нужную сумму на стол, спрятал кошелёк и, подняв газету, положил под мышку левой руки. Негромко насвистывая и оглядываясь по сторонам, я дождался хозяина, который протянул мне небольшую коробку слегка подрагивавшими руками.

— Даже не пересчитаете? — ехидно поинтересовался я, кивнув на кучу золота.

— Поверьте, в этом нет необходимости. За годы работы я научился считать деньги, не прикасаясь к ним.

— Это просто удивительно, — весело сказал я и, пытаясь не уронить газету, посмотрел на часы. — Но, прошу меня простить, время не терпит.

— Может вас заинтересует еще что-то? — засуетился Горбин.

— Нет, спасибо, но, возможно, я воспользуюсь вашим предложением в другой раз, — сказал я, и слегка склонил голову.

— Тогда до новых встреч, — проскрипел продавец, но по его тону я понял, что на новую встречу со мной он не очень-то и рассчитывает.

Я вышел на свежий воздух и сплюнул на землю. Дьявол, от этого смрада можно было сбрендить! И как он только живет среди покрытых плесенью и другим дерьмом предметов?

Набросив капюшон, я направился дальше по улочке, тут же выбросив мешавшую мне газету в первую попавшуюся по дороге урну. Свернул за угол и, перевернув кольцо на пальце, трансгрессировал.

* * *

Люциус быстро спускался по ступенькам в подземелье, надеясь найти там Тёмного Лорда. Сейчас он больше всего хотел отплатить повелителю за его милосердие. Месяцы, проведённые в Азкабане, не слишком хорошо сказались на его внешности: мужчина был неимоверно истощавшим и бледным, но эльфийская медицина и лучшее вино быстро ставили его на ноги.

— Лорд там? — на ходу спросил Малфой.

Стоявший на страже Крэб пробубнил что-то невразумительно, и Люциус, приняв это за согласие, вошел внутрь.

В подвале было холодно и сыро, и именно здесь держали пленников, что служили сырьем для тренировок новоиспечённым приспешники Волдеморта. Сейчас Тёмный Лорд наблюдал за вспотевшим юношей, который без особого рвения практиковал своё «Crucio» на какой-то избитой, прикованной к стене женщине.

— Смелее, Маркус. Ты должен понимать, что человек сам решает, быть ему палачом или жертвой. Она ведь могла взяться за протянутую мной руку помощи, но, в отличие от тебя, не сделала этого. Эта женщина предала меня, и прояви я милосердие, отпустив её — она тут же рассказала бы о нас Министерству, — ласково нашептывал Волдеморт. — Тот, кто не с нами, тот против нас. Будь решителен с предателями, мальчик. Ты ведь не хочешь потерять моё доверие и оказаться на её месте?

Парень покачал головой и, глядя на молящую о пощаде женщину, произнес заклинание. Узница взвыла от боли, а Волдеморт захохотал.

— Мой Лорд, — опомнился Малфой и слегка склонился в поклоне.

— А, наш скользкий друг. Зачем пожаловал? — насмешливо спросил Волдеморт.

— У меня для вас новости, о Поттере, — слегка ухмыльнувшись, сказал Люциус.

— Что ж, порадуй меня, — велел он.

Малфой протянул повелителю письмо, которое держал в руке.

— Я готов исправить свою ошибку, мой господин, только прикажите, и я приведу вам мальчишку, — стелился Люциус, пока Волдеморт просматривал пергамент.

Лорд только хмыкнул и вышел в коридор. Малфой посеменил следом.

— Крэб, — позвал Тёмный Лорд.

— Да, повелитель, — отозвался мужчина.

— Тут такое дело, Люций говорит, что может поймать Поттера.

— Парень ведь пропал, — заявил Пожиратель.

— Я ему то же сказал, а он говорит, что парня видели, — улыбнулся Волдеморт.

— Где? — удивился Крэб.

— Раз письмо пришло от Горбина, то, полагаю, в «Горбин и Беркс».

— Это лавка в Лютном переулке?

— А ты хорошо осведомлен, мой друг. Да, это она.

— И сколько у него провожатых? — спросил мужчина, прикидывая шансы.

— Да вот, Люций говорит, что парень один.

Крэб нахмурился.

— А что же он там делал сам?

— Покупал маску Призрака. Ты знаешь что-нибудь об этом артефакте?

— Нет.

— И я не знал бы, если бы там не работал. Это весьма ценная вещь, о которой знают очень немногие. А ты, Люциус, что-то знаешь об этой маске?

— Знаю, — гордо ответил Малфой.

— Твой товарищ тоже хочет знать, не так ли, Крэб?

— Верно, — пробасил мужчина.

— Если надеть эту маску, её не сможет снять никто, пока этого не захочет владелец.

— А зачем Поттеру эта маска? — удивился страж.

— Да шут с ней, с маской, ты лучше подумай, сколько она будет стоить. Редкостный артефакт, о котором знает так мало людей.

— Много, — со знанием дела ответил Крэб.

— Верно, а зная Горбина могу поклясться, что это тысячи галлеонов.

— Не дурно, — согласился Пожиратель.

— А теперь, как ты думаешь: если его ищут, мог он взять такие деньги в банке?

— Нет.

— Так откуда у него такая сумма?

— Кто-то снял её со счета, — предположил мужчина.

— А кто его попечитель?

— Дамблдор.

— В яблочко, — ухмыльнулся Волдеморт. — Если деньги дал ему старик, значит, и стоит за этим кто?

— Он же.

— Правильно. А теперь подумай: не странно ли то, что Гарри Поттер, которого ищет вся магическая Британия, неожиданно появляется в лавке связанной со мной, покупает неимоверно дорогую вещь? Притом, всё это делает сам?

— Странно.

— Вот я и говорю, что это ловушка, а Люциус мне давайте поймаем Поттера. Можем ли мы рисковать человеческими ресурсами накануне войны?

— Нет.

— Но мне нужен Поттер.

— Да.

— Значит, что надо сделать?

— Отправить тех, кого не жалко.

— Отличная идея, — согласился Волдеморт. — И сколько же понадобиться таких людей?

— Дюжины хватит с избытком.

— Вот вы с Люцием и займетесь их подготовкой. Немедленно!

* * *

Я возник в ночной тишине на вершине бархана. Вдали вокруг меня звеньями возвышались черные клыки выжженных солнцем скал, образовывая своеобразной круг. Порывистый ветер нещадно хлестал по лицу, обжигая губы и бросая в глаза крупицы песка. Зажмурившись, я повернулся к нервному потоку спиной и попытался осмотреться. Звезды давали слишком мало света, чтобы найти то, что мне нужно в этом забытом богами месте. Коробка в руке мешала вытянуть карту, а спрятать её было некуда. Я присел на корточки и разорвал обёртку.

Дорогущий артефакт оказался обыкновенным куском черепа и напомнил мне маски Пожирателей, с одним лишь отличием: она была полностью покрыта черными завитушками. Я ухмыльнулся, нежно ведя пучками пальцев по холодной кости, пока не взялся за глазницы и носовую кость. Перевернул ее и прислонил к лицу.

На секунду по нему разлился приятный холод, но лишь на секунду. В следующий миг все мои лицевые мышцы пронзила невыносимая боль. Маска словно прирастала ко мне, разрывая плоть и впиваясь в свежее мясо своими невидимыми щупальцами. Я упал на колени и ночную тишину разорвал истошный крик. Я тщетно пытался сорвать её с себя, скребя ногтями по лицу, ощущая, как из неё появляются костяные паучьи лапы и обволакивают мою голову, смыкаясь где-то на затылке, впиваясь мне в горло, изжигая огнём. Повалившись на землю, я завыл и забился в конвульсиях, понимая, что издыхаю. Горбин предал меня. Он продал мне проклятый предмет и сейчас я умру. Из-за мальчишеской доверчивости. Вот он — ученик великого мага: совершил суицид посреди пустыни. Мне казалось, что вместо воздуха я вдыхаю огонь, что глаза лопнули, а во рту полно крови. Я чувствовал, как из меня начинают вытекать горькие слёзы безысходности и агонии.

Боль прекратилась так же неожиданно, как и началась. Я лежал на боку посреди моря песка, поджав колени, обхватив голову руками, и... дышал. Глотки воздуха, поступавшие в мои легкие, радовали изможденное тело до такой степени, что хотелось петь и плясать, если бы смог подняться.

Валяясь на земле и постепенно приходя в себя, я понимал, что теперь, когда маска получила дань, она полностью подвластна мне. Тёмная магия, замешанная на человеческих слезах. Какого черта? Почему я не догадался? Зачем вообще решил надеть эту мерзость? С такими мыслями я тяжело поднялся на колени и достал из кармана свиток пергамента. Подсвечивая палочкой, нашел на карте нужный грот и, посмотрев в небо, определил его расположение на местности.

Я встал и направился на восток. Пройдя несколько сот метров, увидел расщелину в скале. В предвкушении улыбнулся, глядя в бездну мрака перед собой. Я здесь один, и на сотни миль вокруг ни одной человеческой души. Это вызывало благоговейный трепет перед заданием и препятствиями, которые мне предстояло преодолеть. Но, как говориться, большому кораблю — большое плавание. Немного отойдя после агонии, я повеселел и беззаботно вошел внутрь пещеры. Здесь было намного прохладней и тянуло сыростью. На мгновение прикрыв веки в блаженстве, подсветил себе путь и направился вглубь по желобу, уходившему под землю.

Уже через минуту я начал поскальзываться, а на голову падали капли воды, с гулким звуком ударяясь по маске. Чем глубже я погружался в этот зев, тем чаще на черных стенах начала появляться мерзкая плесень, источавшая ужасный смрад. Еще несколько шагов, и я услышал шум воды. Во мне нарастал интерес, а сердце забилось немного чаще. Ход вильнул, и я оказался прямо перед аркой, которую перекрывала водяная заслонка, источавшая странное, леденящее душу свечение.

Я подошел ближе к зеркальному потоку, из которого на меня смотрело лицо демонического существа с черными холодными глазницами, где поселилась мертвая пустота. Я ухмыльнулся своему отражению, но маска осталась неизменной. Провел ладонью в дюйме от водяного занавеса арки, покрытой древними рунами и жуткими барельефами тянущихся ко мне рук. Вверху была надпись:

«Бездна — Чёрная сеть,

Где нити — змеи, хозяин — шакал,

А спасение — смерть».

Протестировав заслонку несколькими заклинаниями, я пожал плечами и, не найдя ничего опасного для жизни, вошел в арку. Мой ум вывернули наизнанку, а потом, как попало, обернули этот катагенез вспять. Когда-то моя опрометчивость и взрывной характер убьют меня, но больше всего рискует тот, кто не рискует, ведь, в моём случае, промедление смерти подобно.

Уже в который раз за сегодня я обнаружил себя стоящим на коленях. Посреди темноты. В голове бушевал бешенный вихрь, помутивший мой рассудок. Собравшись, я нащупал палочку и поднялся на ноги. Попытка зажечь свет оказалась тщетной. Магические формулы таинственным образом ускользали из памяти, как только я пытался их применить. Спрятал палочку и сосредоточился, не обращая внимания на раздражавший меня звук льющейся воды.

— Твою мать, — ругнулся я и от беспомощности с разворота засадил рукой по воздуху. Что-то противно зазвенело. — Еб твою мать! — взвыл я, почувствовав боль, пронзившую кулак.

Сжимая и разжимая занемевшую конечность, другой рукой я аккуратно потянулся в темноту и нащупал неудачно подвернувшийся мне предмет. Это была чаша на высокой каменной подставке. Я осторожно наклонил голову ближе и принюхался. Керосин. Обшарив подставку на наличие запала, мне пришлось стать на карачки и начать водить руками по земле в поисках хоть чего-нибудь отдалённо на него похожее. Найдя небольшой камень, я поднялся и подошел к стене рядом с чашей. Удар по стене наискось. Скрежет и ни одной искры. Еще один удар. Ничего. За третьим разом рука соскользнула, и я расцарапал себе запястье, снова взрываясь очередной лекцией о культуре сексуальных отношений. От моего злобного голоса, изменённого маской, казалось, задрожали стены, но тьму это, как ни крути, не рассеяло.

Я снова ползал по земле, перебирая в голове разные ругательства, пока, спустя десять минут, не нашел еще несколько камней. Вернувшись к чаше, я занялся настоящим колдовством: попытался высечь из влажных булыжников хоть одну искру. Я тратил слишком много времени, которого у меня не было. Яростно черкая камень об камень, крошил их, они соскальзывали и царапали мне пальцы. Но моя настырность таки увенчалась результатом. Сначала одна мелкая искра появилась и угасла, а потом еще несколько раскалённых песчинок отбилось от общей массы, и жидкость, наконец, вспыхнула. Победоносно выбросив ненужные камни, я осмотрелся. Занавес тёмной воды позади узкого коридора с чашей. На стене за ней в скобах стоял ряд железных факелов, а рядом висели и запалы.

Я посмотрел на рассечённые руки, на факелы и снова на руки. Не говоря ни слова и кипя от злобы, подошел к стене. Вырвал тяжелый пламенник вместе со скобой, поджег просмоленную паклю внутри тяжелого набалдашника и, проклиная про себя храм, богиню, её жрецов и архитекторов, рванул дальше.

Вскоре сырой коридор вильнул и стал шире, а по сторонам начали появляться старые проржавевшие двери. Насколько я помнил план подземелья — это были ходы к кельям давно умерших жрецов. Плесень исчезла, но, всё же, благовониями здесь и не пахло. Где-то рядом проходили прогнившие канализационные трубы, а вентиляция работала плохо. Вскоре на стенах начали появляться устрашающие барельефы с картинами всевозможных пыток. На став изучать достопримечательности катакомб, я продолжил путь. Скорее всего, это были олицетворения потустороннего мира, которым повелевала моя дорогая богиня. Спустя некоторое время в ноздри ударил смрадный запах, от которого меня едва не стошнило. Прикрыв щели маски рукавом, чтобы хоть как-то избавиться от жуткого запаха, завернул за угол и нашел его источник. Я оказался в окружении кусков засохшей, изгнившей и полуобглоданной человеческой плоти, нанизанной на штыри и ржавые крюки, сочленявшиеся нитями огромных цепей покрытых давно застывшей кровью. Сотни человеческих тел, на протяжении столетий приносившихся в жертву, вызывали у меня чувство мерзкого отвращения.

Прибавив шагу, я, уже спустя минуту, оказался у огромной двери. Резко дернул за кольцо и со скрипом открыл тяжелую заслонку.

Я стоял внутри небольшого круглого зала, из стен которого торчали маленькие острые шипы, на которых покоилось несколько искромсанных скелетов. Напротив меня была еще одна дверь, но от неё меня отделял...

— Неужели новый гость? — послышался приятный женский голос. — Пришел поклониться моей богине?

— Есть возражения? — дерзко пророкотала маска.

— М... — проворковала она. — Такой молоденький. Такой сладенький.

— Не подавишься?

Тихий мелодичный смех.

— А знаешь ли ты, мой милый, что для встречи с богиней тебе понадобится подношение?

— Твоя голова её устроит? — вглядываясь в темноту, спросил я.

— Голова жреца не удовлетворит её, — сладко сказал голос.

— Альтернативные предложения?

Из тени показалась прекрасная голова юной девушки, а вслед на ней и хищное тело существа.

— Ты ответишь на мою загадку.

И тут я взорвался хохотом. Холодным и безжалостным. Именно таким голосом смеялась маска.

— Сфинкс? — весело спросил я.

— Что смешного? — насторожилась она.

— Скажи, а что ты тут жрешь?

Моё оскорбление не произвело никакого впечатления, наоборот, существо хищно осклабилось, и в глазах появился алчный блеск.

— Дохлятину? — предположил я. — Или сушки?

— Нет, таких, как ты? — промурлыкала она.

Я перестал смеяться. Взялся за маску, и легко снял костяшку с лица, взвесил их с железным факелом. Затем сделал шаг вперёд и сказал:

— Загадывай.

Я потупил взгляд, слушая её мелодичный голосок, но думал о другом. Каковы человеческие шансы справиться со львом без помощи магии? Мизерные. А шансы справиться со сфинксом приравнивались к нулю. Но с другой стороны...

Глухой удар пришелся по человеческому лицу и разбил черепную коробку. Брызнула кровь, и тело существа тихо свалилось на пол.

Но с другой стороны, каковы шансы человеческой головы выдержать неожиданный удар тяжелой железяки? Ничтожные. А шансы выдержать удар этой самой железякой от натренированного человека и вовсе нулевые.

Если она и ждала подвоха — это ничего не меняло. Я приковал её взгляд открывшимся лицом и опустил свои лживые глаза, чтобы они меня не выдали. Девушка-сфинкс увлеклась рассказом и думала о том, что говорит, когда я резко замахнулся для удара.

Железный факел разбил ей голову, опалил серебристые волосы, изуродовал красивое лицо. Но мне было не жаль её.

— На полу валяется, кровью заливается... на «С» начинается, — ухмыльнулся я, глядя, как красное пятно подле её головы становится всё больше. — Правильно — сфинкс, тварь, — сказал я, пнув львиную тушу ногой.

Я вошел в жертвенник храма, по-прежнему не решившись надеть маску. Здесь, в отличие от всего помещения, было отчасти светлее. Источником странного свечения стала огромная красная сфера по другую сторону зала. Недолго думая, я направился прямо туда, к алтарю, где должен был покоиться нужный мне артефакт. Тихо ступая по истлевшей дорожке, посреди каменных колон, я не мог лишиться ощущения, что чего-то не понимаю.

Вокруг меня стояло не меньше двух сотен мумифицированных жрецов, ровными рядами выстроившихся по обе стороны от прохода. Я остановился и прищурился, оглядев особо мерзкий труп в прохудившейся сутане. Заглянул в его пустые глазницы... Плотная тишина, казалось, тяжелее за воздух, она угнетала и буравила виски напряженностью.

Я замахнулся и набалдашником факела снёс мумии голову, державшуюся на хлипких засохших связках. Она отлетела в сторону и скрылась в темноте, разбившись где-то там с характерным звуком, словно на каменный пол уронили старую глиняную вазу. От звука разлетевшихся черепков стало спокойней: по крайней мере, я выяснил, что меня окружают всего лишь безвредные останки.

Я медленно приближался к красному пульсирующему шару, а мои ноги с каждым шагом наливались свинцом: с тихим визгом по сфере метались человеческие силуэты и бились о её стенки. Она держалась на двух световых канатах, которые спускались и оплетали алтарь. За ним стояла, словно живая, статуя богини Хель. Лицо и тело — живой женщины, а бедра и ноги — как у трупа, покрыты пятнами и разлагаются.

Чем ближе я подходил к жертвеннику, тем отчетливей мне виделся клинок моей любимой богини, за которым я и пришел. Но артефакт был охвачен оболочкой света, созданной заключенными в круг канатами. Это были мощные чары, которые сдерживали не только души жрецов, но и мою собственную магию.

Снять защиту, значило нажить себе пару сотен врагов в виде оживших мертвецов. Не снять её и взяться за артефакт — пополнить коллекцию душ сферы. Отступить — проиграть. Любой из вариантов казался мне неуместным, словно балерина на скотобойне, но больше всего я склонялся к первому.

Положив факел и маску на край алтаря, я всем телом налёг на заслонку, пережимавшую канат. Сложный механизм тихо заскрежетал, и камень начал опускаться, перекрывая алый поток. Медленно, с характерным звуком, в такт биению сердца, пока световой канат не истончал и не лопнул. Сфера над головой взорвалась ярко-красным отсветом, послышался пронзительный визг освободившихся душ.

— А вот и Поттер! — раздался незнакомый голос с той стороны зала.

Я обернулся и увидел десяток фигур в черном, державших в руках факелы. Сердце билось словно бешенное, но не из-за появления Пожирателей, а из-за того, что путь к отступлению теперь перекрыт. От беспечности не осталось и следа.

Я отчаянно перебирал в голове идеи, видя мельтешение леденящего душу зарева и слыша злобный визг. Затем кто-то из Пожирателей издал истошный вопль, сродни рыданий обесчещенной девчонки. Ребята поняли, что пожаловали на праздник к Гадесу.

— Примите свою смерть достойно, — драматично выкрикнул я, выбросив руки в их сторону.

В тот же миг сотни разъяренных душ заметались по залу, ударяя и вселяясь в мертвые тела жрецов. Они вспыхивали красным и начинали хрустеть давно засохшими шейными позвоночниками, обращая головы в поисках кого бы схарчить.

Не знаю, удалось ли мне как следует напугать Пожирателей, но в тот миг я почувствовал острое сожаление, что не опорожнился в коридорах немного раньше. А когда за спиной послышался вкрадчивый шипящий голос, я понял, что без зазрений совести готов сделать это прямо сейчас.

— Это ты освободил мою паству, мальчик?

Меня передёрнуло, когда я понял, что за спиной стоит ожившая Хель. Спустя секунду, я заставил себя повернуться к алтарю и встретиться с её ужасающим взглядом.

— Да, — надтреснутым голосом сказал я, хватаясь за изысканный меч с красным матовым лезвием.

Слыша отчаянные выкрики заклинаний позади, я замахнулся для удара.

Воплощение богини молниеносно наклонилось через алтарь и перехватило моё запястье, сжав его с нечеловеческой силой. В отчаянии я ударил кулаком другой руки ей в лицо, но женщина только ухмыльнулась и сжала мою руку сильнее. Я сцепил зубы от боли.

Посреди этого хаоса она с любопытством смотрела на меня, а её губы рокотали:

— Я — Хель, как смел ты?.. — спросила она, сжав мне горло второй рукой. В глазах потемнело.

Свободная левая рука царапала алтарь, ломая ногти, пыталась дотянуться...

— А я — Гарри Поттер, — прохрипел я, приложив к её лицу поднятую маску. — Приятно было познакомиться, тварь, — бросил я взвизгнувшему от боли и выпустившему меня воплощению.

Я поднялся с пола, опираясь на меч, наблюдая, как неспособная выдавить из себя ни слезы богиня корчилась на земле, а с другой стороны ко мне уже поспевала толпа разъяренных зомби.

Ухмыльнувшись, я достал из кармана палочку, из которой тут же сорвалось непростительное. Разрезав темноту, оно пролетело над головами зомби. За ним тут же последовал огненный шар, устремившийся в противоположный конец зала. Он разнёс двери и поджег нескольких инферналов.

— Вперёд, — вызывающе выкрикнул я, а из палочки вырвалась волна огня и испепелила нескольких мертвецов.

За спиной послышался рык, и я, перехватив эфес без гарды поудобней, развернулся к наступавшим со всех сторон противникам.

Волны огня начали срываться с моей палочки практически беспрерывно, сжигая адским пламенем инфернала за инферналом, но их было слишком много. Тех, кому удалось подобраться слишком близко я рубил мечом, остальных поливал огнём.

Я отходил всё ближе к алтарю, когда на меня набросились со спины. Костяные руки охватили меня за плечи, а поддерживаемое магией тело без труда прокусило мантию и вцепилось зубами в самое основание шеи. Взвыв от боли, я резко откинул голову назад и ударил стерторозного зомби. Когда хватка ослабла, ткнул через плечо палочкой и, попав ему в глазницу, взорвал пустой череп.

Они окружили меня.

— Ну же, мрази, — засмеялся я, чувствуя пронзительную боль в шее, и запрыгнул на алтарь.

Ударив ногой факел, послал его в наступавших на меня живых мертвецов.

Очередная волна пламени обрушилась на тянущиеся ко мне из тьмы конечности. Я подпрыгивал и рубил пытавшиеся ухватить меня костяные руки и снова поливал их огнём. Слышал захлёбывающийся хрип богини, по которой топтались её же слуги.

Меня схватили за ногу и, разодрав голень, едва не свалили вниз. Слёзы боли брызнули из глаз, но в противопоставление самому себе я злобно захохотал и еще яростней пытался защититься. Тщетно. Их слишком много. Мне нужно было разорвать дистанцию.

Я лишил себя защиты и спрятал палочку и меч в пространство. А они продолжали тянуть ко мне свои кривые руки, рычали голодными ртами. Жадно пытались ухватиться. Я чувствовал, что тело покрывается шерстью, что приходится выворачиваться из их рук и танцевать, словно на адской сковородке.

Когда руки стали лапами, мне снова уцепились в ногу и попытались стащить на землю. Я резко развернул свою белую морду и вгрызся зубами в сухие кости противника, которые лопнули с мерзким хрустом. Мощные задние лапы оттолкнулись от холодного камня, и я взмыл над их головами, но меня ухватили за хвост. Я зарычал и упал в толпу, не допрыгнув до свободы всего несколько метров. Тело боком грохнулось об каменный пол, и меня в очередной раз пронзила боль. Я забил по полу лапами. Они падали на колени, тянулись ко мне, обрывали шерсть. Я вспрыгнул на четвереньки. Один из мертвецов уцепился мне в шею, пытаясь выдрать глотку. Вырвавшись, я бросился прямо на него. Передние лапы ударили в грудь, пока зубы тянулись к горлу. Сбив жреца с ног, я расчистил себе путь. С трудом перекусив скелету позвоночник, припустил между ног ничего не понимающих мертвецов, чувствуя на своей шкуре его... леденящее дыхание смерти из помойной ямы вечности.

Летя пулей, я иногда хватал кого-то за ногу, стремясь в уходивший во тьму просвет между их сбившимися телами. Еще секунда и... Один из инферналов прыгнул на меня и повалил на землю. Когти проскрипели по его костям, но это ничего не дало. Я начал вырываться и изворачиваться. Пасть лязгнула как закрывшийся капкан, и мёртвая голова покатилась по холодному полу. Затем еще несколько жрецов привалили меня и обезглавленное туловище к полу. Жадные руки скреблись по шкуре, оставляя царапины, рвали горло. Я заскулил, и начал агонически бросаться на оживленную падаль. Едва выбравшись из голодной своры, мне удалось вырваться в другую часть зала и принять человеческий облик.

Я снова смеюсь едва стоя на ногах у разгромленного прохода в зал со сфинксом. Достаю из воздуха палочку.

Заклинание... еще одно... и еще...

Зал снова наполнил огонь. Они обращаются в золу. Идут ко мне и их останки валятся на черный камень, все еще дымясь. Я захохотал, ощутив, что слабею. Их осталась, наверное, половина, но мне с ними не справиться.

Я решил сбежать, но проём был закрыт. Взрыв, еще один. Двери дрожат, но не поддаются. Их держат магией с той стороны. Очередные мощные заклинания, оставляют на ней мелкие трещины. Слышу испуганные голоса за дверью, и они заставляют хохотать.

Оживленные жрецы в который раз подобрались слишком близко. Я снова бросился прочь. В волчьем облике обогнул их со стороны, возвратился к алтарю. Отрубил похныкивавшую голову богини и сорвал с неё маску. Достал палочку, и вновь начал прорываться к выходу, осторожно шагая под стеной.

Но, увидев оживление, перешел на прихрамывающий бег, отстреливаясь от голодных мразей огненными заклинаниями. Я опять-таки разорвал дистанцию. Теперь у меня есть секунд тридцать, чтобы открыть проход.

Паля в двери заклинаниями, я ощущал слабость, изнуренность, страх. И поэтому смеялся... хохотал в лицо смерти. Зомби снова подобрались вплотную, я слышал их приближающиеся шаркающие шаги. Но был сосредоточен на двери, которая с каждым новым заклинанием всё больше покрывалась трещинами.

Последнее заклинание пробило брешь, но она оказалась слишком мала для меня. Нужно было прыгнуть туда в облике волка. Я выстрелил в дыру очередью заклинаний, и как только развернулся — на меня тут же бросился разъяренный зомби. Поднырнул ему под руку, сделал подножку. Другого, заграждавшего путь мертвеца, ударил ногой в живот. Это отбросило его назад, и он повалил еще нескольких сотоварищей, словно костяшки домино.

Шаг — спрятал палочку в воздух, тело покрылось шерстью. Второй — взял маску в зубы, руки превратились в лапы. Меня схватили за мантию, резкий рывок, прыжок, звук рвущейся ткани, я влетел в брешь, где меня уже поджидали Пожиратели.

Превратившись в человека, выронил маску изо рта, поймав её левой рукой, когда пальцы правой уже сжимали палочку. Я был готов к бою, за спиной ко мне по-прежнему тянулись руки зомби. Двое бездыханных Пожирателей лежали навзничь, остальные казались настолько напуганными, что едва не плакали.

Моё покрытое глубокими царапинами лицо искривилось в презрительной усмешке: Волдеморт послал молодняк. Губы чуть заметно шевельнулись, и я злобно прошипел:

— Бегите.

Им не нужно было повторять дважды. Словно тараканы, они бросились прочь из храма. Я тяжело вздохнул и опустился на одно колено. Дрожащими руками прислонил к лицу маску, но в этот раз она бережно покрыла моё лицо. Сорвал лохмотья некогда белой мантии, и снял практически целую с мертвеца. Тяжело поднялся на ноги и сказал:

— Кто не спрятался, я не виноват.

Я гнал их к выходу, словно крыс по лабиринту, но когда заверну за угол — случилось непредвиденное: малиновый луч ударил мне в лицо и сознание начало ускользать. Слишком слабый, чтобы среагировать, я попался.