Всегда и навеки (джен)

Голоса проникли в сознание, но о чём они спорили, трудно было расслышать. Будто сокрытые туманом, погребённые под толщей воды, улетучивались, как свет в дождливую погоду.

Глаза распахнулись от будоражащего непонимания. Отсутствующий взгляд медленно прошёлся по каменным стенам, деревянной двери, одинокому подсвечнику — всё тонуло в сизой дымке. Пахло разряженным воздухом. Спина ныла от холода. Цицерон неохотно осознал, что видит это место впервые. Где он? Кто он?

— Я не желаю отдавать его тюремщикам… Если это правда… Если это дело рук моего брата… Ах, я… Я должен сам во всём разобраться, в замке ни к кому доверия нет… — голос был тревожным, взвинченным.

— Ваша милость, но свидетелей слишком много и вряд ли я смогу заставить их молчать, даже со своим авторитетом. Вы же знаете местных, им только дай повод посудачить. А уж такую тему для разговоров они точно не упустят. Через пару дней загремит всё графство.

— Ах… Что за напасть!

— Дышите глубже, Ваша милость. К чему эта беспомощная паника? Не позорьте имя своего отца. Не усложняйте — никто не знает, что вы здесь, кроме Его сиятельства. Все посчитают, что нападению подвергся я.

— Д-да… Д-да… Но в тюрьме полно людей графа! Скорее всего этому оборванцу всё сойдёт с рук. Ох… Нет! Его казнят! Не велика потеря… Найдут ещё одного, точно такого же! Ярнар! Сама причина, само покушение… Никто не возьмётся его расследовать!

— Ваш брат не может так поступить. Вам следует поговорить с ним, наверняка это недоразумение.

— Скажи ещё, что смерть моего отца — недоразумение… — голос понизился до шёпота.

— У вас есть идеи, разумнее моей? Я не наблюдаю. Не лучшим ли способом будет решить ваш немой конфликт диалогом? Вынести на семейный совет и всё обсудить? Пусть в замке узнают о ваших страхах, тогда Его сиятельство останется со связанными руками.

— У меня нет доказательств… Только этот подосланный нищий, которого ты, Ярнар, предлагаешь отправить в тюрьму. А там этот больной на голову калека, — Илет кивнул в сторону Цицерона — магическим способом скончается. И всё… Я опять ни с чем. А брат возненавидит меня ещё сильней за то, что я ещё живой… Ах, Ярнар… Ты же можешь мне помочь, можешь. Я знаю. Ты мастер школы иллюзии…

— Хм… Не ослышался ли я? Неужели, Ваша милость, вы вздумали нарушить закон? Вознамерились использовать магию против своих же граждан?

— Если мой брат позволяет себе выходить за рамки здравого смысла, то почему я не могу позволить себе маленькую шалость?

— С маленькой шалости начинаются большие беды.

— Ах, перестань… Стража города ещё не уведомлена. Все свидетели находятся в соборе. Подправь им память, тебе это ничего не стоит! — воодушевление достигло слуха Цицерона. — Вот этот краткий миг! Совсем чуть-чуть… Пусть в их воспоминаниях этот человек уйдёт вместе с нами, а не позже нас…

— Вы хотите сделать меня сообщником? Однако ваш отец никогда не сваливал на меня грязную работу, и я вам делать так не советую. Ваша милость, вы — мой ученик, покажите, на что способны, раз этот план бередит ваш разум.

— Но… Я не так хорош, как ты… Я могу нарушить их сознание, сломать им память… Ярнар… Тебе же известно, что школа изменения мне даётся куда лучше…

— Наследник Фарвила Индариса должен сам принимать решения и нести за них ответственность. Такова воля вашего отца.

— Я уже принял решение! Мне нужно только немного помочь… Ах… А ещё другом называешься… Почему ты хочешь оставить меня в столь трудный момент? Мой родной брат… — снова шёпот. — А ты предлагаешь диалог? С ним?

— Вы намерены убегать всю жизнь? Поймите, я не всегда буду подле вас, Ваша милость, ничто не вечно. Однажды вы останетесь одни.

В комнате разверзлось молчание, нарушаемое лишь суматохой за дверью. Служители церкви не могли унять собственного возбуждения — нападение на первосвященника происходило в их жизни не каждый день. Быстрые шаги на лестнице зазвучали всё ближе и дверь распахнулась, в полуосвещённое помещение ворвался стражник.

— С вами всё в порядке?! Что здесь произошло? — мужчина с важной серьёзностью осмотрелся, остановив взгляд на Цицероне, что уже успел приподняться на локтях.

Хранитель ощутил на себе чужое внимание, но не обернулся — слишком много чести. Вокруг высилось электрическое поле, так называемая магическая ловушка. Именно их так хвалил Дж’бари, когда ещё был членом Тёмного Братства. Пока не предал…

— Ваше святейшество! — на пороге возникли ещё двое, что тут же одарили Хранителя неприязнью и осуждением. А следом за стражниками лёгким шагом вбежал один из служителей церкви.

Цицерон раздражённо терпел неосязаемые нападки, мечтая в мыслях о скорейшем конце.

«Сколько ещё ждать! О, матушка! Ты решила и здесь потянуть время? Неужели в пустоте мне не рады? А? Аха-ха! Или ты желаешь продлить удовольствие, вдоволь поиздевавшись над слабым Цицероном?»

— Вас здесь только трое? Вы кого-нибудь ещё оповестили? — настороженно поинтересовался Ярнар, неспешно сложив руки за спиной. Вопрос был с подвохом, Илет сразу понял, куда клонит Ярнар и благодарно улыбнулся, пряча лицо в тени.

— Пока не успели! Мы всей группой поспешили вам на выручку, как только нам доложили о случившемся! — рокочущим голосом отрапортовал один из стражников.

— Ваше святейшество! Я побежал на подмогу! Это немыслимое преступление! — заверещал служитель церкви. — Пусть повесят этого негодяя! Этого проклятого убийцу! Даже думать о подобном — грех! А решиться напасть… — говоря такие громкие слова, он, будто ребёнок, начал тыкать пальцем в Цицерона.

Последний же молчал, все эти пустые разговоры только играли на нервах и ни к чему не приводили, растягивая неприятные секунды.

— Мне нужно с вами кое-что обсудить, — спокойно обведя всех собравшихся взглядом, попросил Ярнар, шагнув вперёд. — Идёмте наверх, покушение на мою персону — это крайне серьёзное происшествие. Я бы даже назвал это тревожным звонком… — загадочно закончил он, оборвал мысль на полуслове.

Стражники удивлённо, но доверчиво переглянулись. Всем им льстило, что сам первосвященник желает обсудить с ними такую важную и опасную проблему.

Ярнар, кивнув Илету, лишь глубоко вздохнул. Затея виконта ему не нравилась, но следовало поддержать его. Как бы старый альтмер не ворчал, он, по-своему, любил примерного ученика, сына дорогого друга, и не мог ему не уступить.

Первосвященник направился к выходу, а следом поспешили и все остальные: удаляющиеся шаги зазвучали в коридоре. Илет закрыл дверь, оставшись один на один с собственным убийцей. По комнате пронёсся хохот. Тело, что валялось на полу, билось в истерическом припадке.

Цицерон мечтал забыть о своём позоре — убийство младшего Индариса провалилось. Щемящая печаль заполнила ум до краёв, его последние чаяния, то, чем Хранитель тешил себя, не оправдались. Что теперь осталось? Только смеяться…

Потерявшись в безумии, он не сразу осознал, что подле него кто-то очутился. Совсем близко. Тёмное пятно, которого раньше не было.

— Тебя послал мой брат? — Илет нервно сглотнул, ведь этот оборванец сейчас был для него окном в планы старшего брата.

— Кхм… Что?.. — недоумённо уставился Цицерон на данмера, что теперь буравил его назойливым взглядом. В горле першило от хохота, и что-то вменяемое сказать сразу не получилось.

— Тебя подговорили люди графа? — упростил вопрос Илет.

— Кхах… Нет, хах… Нет… Меня никто не посылал. Хах… — он не мог остановить опостылевший надрывный смех.

— Лжёшь. Кроме графа никто не знает, что я здесь.

— Аха-ха… Я знаю… Я знаю… — губы скривились в болезненной улыбке. — Помнится, вы назвали меня своим другом…

— Я? О чём ты? Не бредишь ли?.. — Илет поднялся с пола, находиться возле этого неуравновешенного человека было невыносимо. Дёрганная и беспричинная мимика лица отталкивала. — Кто ты?..

— Ахах… Я — жалкое ничтожество! Аха-ха… Я Цицерон.