Всегда и навеки (джен)

Ярнар поднялся со стула и, сняв бесшумное заклинание, открыл дверь. На пороге стоял Илет, лицо которого было искажено крайним недовольством. Старый альтмер молча впустил своего ученика, стараясь не терять из виду Цицерона. Но последний, кажется, уже не замечал ничего вокруг, магия успокоения повлияла на него слишком сильно, и безвольное тело накренилось, готовое вот-вот свалиться на пол. Дверь тихо закрылась, а бесшумное заклинание вновь расползлось по комнате.

— Хотите чего-нибудь выпить? Это поможет вам расслабиться, — сколько раз в подобные моменты их диалог начинался именно так? Илет молчал, не сводя взгляда с незнакомца, что этим утром посягнул на его жизнь.

— Что ты выяснил? — спросил он, пропустив мимо ушей заданный вопрос, медленно подойдя к Цицерону. Черты лица казались ему неуловимо знакомыми, но человек, на которого сейчас смотрел виконт, будто постарел лет на десять.

— Сомнений нет, перед нами сектант, — поспешил ответить Ярнар, видя, что Илет в данный момент крайне уязвим. В его фигуре сквозила та самая неуверенность, что всякий раз сковывала данмера, когда дело касалось старшего брата. — Вы хотите мне что-нибудь рассказать? — тихо поинтересовался первосвященник.

— Она снова в слезах… Домашние спектакли мне изрядно надоели… — но тут же Илет будто опомнился и перевёл диалог в другое русло: — Этого человека подговорили подчинённые моего брата? — он кивнул в сторону Цицерона, но смотрел куда-то в стену, ожидая ответа.

— Нет, Ваша милость, он просто болен, — первосвященник не решился продолжить расспрос о произошедшем в замке. Раз младший Индарис не хочет говорить, то нет смысла его мучить.

Виконт изогнул бровь и на несколько секунд его взгляд задержался на старом альтмере. Ярнар умилился этому действию, ведь алыми глазами сына на него смотрел отец Илета. Будто зеркало, способное заглянуть в прошлое, перед ним сейчас стоял молодой друг Фарвил, и не пролетали года и старость не брала своё, а смерть не разрушала дружбы.

— Уверен ли ты? Может он просто притворяется умалишенным? Может всё это игра? — Илет снова повернул голову вполоборота, уперевшись взглядом в стену, ожидая услышать ответ. Старый альтмер уже привык к такой манере общения, но по слухам, старшего Индариса подобное пренебрежение к своей персоне иногда выводило из себя. — Ярнар, я тебя слушаю. С чего такие выводы или это милосердие церкви говорит в тебе?

— Милосердие? Хм… Таково моё призвание, Ваша милость. Прошу, не торопитесь судить грешников, ведь именно в них рождается самая настоящая вера в Восьмерых, — улыбнулся Ярнар, завидев перед собой озадаченное лицо. — Да, сужу я по себе, дорогой мой ученик.

— Хорошо, пусть так, — нехотя согласился Илет, уважая авторитет слов первосвященника. — Но мои подозрения насчёт брата никуда не испарились и я опять ни с чем. Этот человек пытался убить меня… А ты заявляешь, что он просто болен… То есть всё произошедшее всего лишь недоразумение? Я не могу в это поверить после всего, что произошло. Прости.

— Простите и вы меня, Ваша милость, но о связях этого оборванца с людьми графа мне ничего выяснить не удалось. Он точно имеет принадлежность к Тёмному Братству, однако его болезнь мешает выяснить что-либо ещё. Этот человек сломан, так же, как и старушка Игна. А от безумия есть лишь одно лекарство, но пользоваться им неприемлемо.

Илет на выводы старого альтмера понуро поморщил нос, задумчиво проведя рукой по длинным волосам, большая часть которых скрылась под широким воротом мантии. А после произнёс:

— В таком случае я заберу его в замок и выставлю перед графом…

— К чему такие опрометчивые шаги, дитя? Этот оборванец опасен, — в голосе появилась тревога, и то самое участие и переживание за детей, что доступно лишь в зрелом возрасте. Когда собственное «я» уходит на второй план и склоняется перед неизбежным Этериусом.

— Моей магии будет достаточно для самозащиты, — отмахнулся виконт. — Я хочу видеть лицо брата, хочу уловить те эмоции, что подскажут мне правду, — искренне распалялся в эмоциях Илет, подбадривая себя.

— Ваша милость, не всё, что хочется, следует предварять в жизнь.

— Тебе не понять, Ярнар! Сколько раз Аланил глумился надо мной, я хочу отплатить ему той же монетой.

— Я не могу вам запретить, но в силах предостеречь. Вы не Аланил и вам не следует повторять за ним… — пытался достучаться старый альтмер, но не смог договорить, будучи прерванным.

— Всё же я сделаю по-своему, — признался Илет, и положил руку на плечо Цицерона в желании разбудить.

— Вы намерены идти прямо сейчас? — изумился Ярнар.

— Ты же знаешь, замок не спит по ночам.

* * *

Прохладный воздух обволакивал всё тело, а глаза в полутьме еле различали очертания вокруг. Кто-то очень грубо волок его за руку, но после обильного применения на нём магии иллюзии рассудок был опьянён и ничему не сопротивлялся.

— Идём скорее, иначе запущу в тебя разряды молний… — чей это голос? Он не мог вспомнить. — Сейчас посмотрим, какая последует реакция на твоё появление.

Хранитель послушно волочил ноги, то и дело спотыкаясь, а всё происходящее казалось ему сном. Лестница, ведущая в богатый район города, стала настоящим испытанием, хотя раньше никаких трудностей по её преодолению не возникало. Но сон на то и сон, чтобы всё простое усложнять. Благо на горизонте появился стражник, которого компаньону Цицерона ничего не стоило уговорить помочь. Судя по речи, эти двое были даже знакомы.

— Возьми его под руку и помоги подняться, а я буду ждать наверху, — скомандовал первый голос.

— Зачем это, Ваша милость? Его сиятельство ни о чём таком не предупреждал… — взволнованно отреагировал на приказ стражник.

— Просто выполняй, на то моя прихоть, а твоё дело — не задавать лишних вопросов, — голос казался смутно знакомым.

Лестница, ещё одна лестница, летающие пучки света, шаги, лай собак и ночь. Всё было нагромождено тяжёлыми мазками перед глазами, пока большие двери замка не отворились и яркий свет не ударил со всей мощи, заставляя веки сомкнуться.

— Я предупрежу Его сиятельство о вашем возвращении, — пролебезил кто-то совсем рядом.

— Будь добр, и передай ему… — последовал размытый ответ. — Сажай его сюда… — продолжил кому-то командовать голос. Словно вещь, Цицерона пристроили у стены, а он невидящим взглядом смотрел на мельтешащих рядом людей. Время остановилось. В его голове копались с таким усердием, что он никак не мог собрать себя воедино. В итоге глаза сами собой закрылись.

— Подарок?! Для меня? Братец, ты меня удивляешь… Я в предвкушении… — шум, гомон и звон были фоном, над которым возвышался едкий с хрипотцой голос ещё одного незнакомца.

— Не узнаёшь?

Шум, шум, шум.

— Хм… Кто это? Впервые вижу… С чего ты взял, что мы с ним знакомы? Ты обо мне такого плохого мнения?

— Значит его должны знать твои дружки! Он же один из них!

— Нет, я всех своих, как ты выразился: «дружков», знаю. А это какой-то нищий с рыночной свалки, от него воняет протухшими овощами. Ну ты и фантазёр, мой братец…

Цицерон открыл глаза, ощутив на себе чужие взгляды, — на него смотрели два серокожих эльфа, один из которых был ещё и богато наряжен, а за их спинами кто-то сновал.

— Ты знаешь, кто я? — едва склонив голову, видимо, чтобы было лучше слышно, спросил данмер в дорогих одеждах.

— Палач? — также поинтересовался Хранитель, не понимая, кого ещё он в принципе может увидеть, тем более во сне.

На мгновение в зале повисла мёртвая тишина, после чего богатый данмер рассмеялся, а все окружающие подхватили этот смех.

— Какой у него своеобразный юмор! В этом нищем что-то есть! — он повернулся к рядом стоящему данмеру и подытожил: — Мне нравится твой подарок!