Всегда и навеки (джен)

Зал для приёма гостей стал оживлённым и шумным, как давно уже не бывало. Из кухни, что таилась на нижнем этаже, доносился голос дворецкого, который подгонял слуг и повара. Жизнь в замке продолжалась. Перед глазами виконта предстали люди, коих он не хотел видеть — слишком много совпадений, отчего их лица вызывали лишь неприязнь.

— Долгой жизни молодому графу и его прелестной супруге. Вижу, вскоре вас посетит превеликая радость! — это говорил пожилой, но крепкий бретонец, указывая взглядом на округлившийся живот графини. Седина уже опалила виски гостя, однако мужчина с достоинством носил свой возраст и большое брюшко. И несмотря на громоздкие габариты, был весьма проворен. Рядом с ним стоял охранник, каджит средних лет с тёмно-пепельной шерстью и пушистым хвостом.

— Ах! Спасибо за поздравления! Присаживайся, мой друг! — виконт поморщился при слове «друг», так как в этом человеке дружеских качеств не наблюдал.

На душе стало тоскливо. Со смертью отца для Илета всё переменилось, и та стена, что отделяла его от брата, рухнула. Выслушивать надменные речи Аланила приходилось чаще, но возразить что-либо было неприемлемо. Отныне старший брат — нерушимая твердыня, и подтачивать его авторитет, значит навредить власти во владениях Чейдинхол. А это недопустимо. Илет слишком уважал решение отца, чтобы пойти против брата, да и силой характера он не отличался, дабы оспорить эту самую власть. Отец уже давно предрёк ему судьбу — служение Восьми Богам, и младший сын этим был весьма доволен. В данной стезе он гордость семьи, так как за ними уже давно тянулось унизительное прозвище — безбожники.

Илет ощутил на себе чужой взгляд, отвлёкший его от раздумий. Это был Аланил, и он ждал запоздалой реакции младшего брата.

— Добро пожаловать в замок Чейдинхол, Утер Нере. Чувствуй себя как дома, — холодно произнёс виконт. Он сидел по правую руку от графа, слева находилась молчаливая графиня, пряча под длинными ресницами заплаканные глаза. Но её тревожный вид вполне можно было списать на скорые роды, посему гости не придали этому никакого значения.

Послышался звук отодвигаемого стула и новые благодарности в адрес графа. Той строгой атмосферы, что была при отце, уже и след простыл, отныне речи: что слуг, что гостей, были приторно сладкими и елейными. Иногда Илет ощущал, будто тонет в комплиментах, за которыми, по сути, ничего не стояло. Они лишь заполняли пустоту в разговоре и раздували самомнение Аланила. А ведь слова старшего брата казались такими искренними, когда тот увещевал о долге перед предками:

«Мы с тобой одно целое… Ты же знаешь — я без тебя как без рук. Прошу, будь подле меня, а всё, что было между нами прежде, забудь. Молодость и глупость! Молодость и глупость!» — внушал ему брат, излучая чрезмерную заботу, что появилась лишь после смерти отца. Правда, заботой его поступки можно было назвать лишь с натяжкой, это скорее походило на опостылевшую слежку. Постоянные вопросы, показное участие; незнакомые индивиды, так называемый орден Колючки, потеснили охрану замка, всё и везде высматривая и вызнавая, дабы выслужиться. Из-за чего у старого и закалённого капитана охраны замка постоянно было перекошено лицо от злобы и негодования. Порядки менялись, и это ощущали все, кто привык столько лет жить под твёрдой пятой Фарвила Индариса, посему частенько возникали скандалы и перебранки между орденом и охраной. На капитана Тралана эти перемены подействовали сильнее всего, будто по щелчку пальцев, его вскоре догнала старость, что до селе так кропотливо берегла крепкого и выносливого редгарда. Он стоял поодаль стола и в его глазах, казалось, разверзлась картина былого величия, таким отсутствующим был этот взгляд. А тем временем беседа продолжалась:

— Он не отвечает на мои письма! До чего же нежный у него характер! Столько времени прошло, а ведёт себя как малое дитё… Нет, нет… Я уважаю его, как и прежде, но к чему это неуместное молчание? Господин Амон Мотьер всё ещё состоит с вами в переписке? — вопрос был адресован графу, отчего тот восторженно улыбнулся, давая понять, что с ним данная личность не разрывала отношений.

— Ну… Он поздравляет меня с праздниками, интересуется здоровьем… Называет своим союзником. Ну и кое-что ещё… — как-то расплывчато ответил граф. Под «кое-что ещё» разумеется имея в виду ту партию, которую так лелеял и взращивал в своих замыслах Мотьер. Утер Нере был прекрасно осведомлён и сразу всё понял.

— Значит, вы на хорошем счету у императорского чиновника. Завидую вам белой завистью!

— Амон Мотьер очень мудр и проницателен, его идеи ценнее золота, а планы устремлены так далеко, что ни один зоркий глаз не сможет их обозреть, столь они обширны, — гость тут же поймал себя на мысли, что молодой граф успел понахвататься у этого самого Мотьера витиевато изъясняться. По всей видимости, он не лжёт, переписка проходит успешно. А раз так, то Аланилу Индарису многое сходит с рук и ещё многое сойдёт. Этим следовало воспользоваться.

— Это прекрасно, иметь таких друзей! Ну а я со своей стороны весьма рад общению с вами! — ходил всё вокруг да около гость, думая, как бы подступиться к нужной теме разговора. Но хитрости мужчине было не занимать, и он решил сразу ударить по больному месту. — Жаль, ваш отец не застал триумфа собственного сына. Он бы наверняка восхищался и гордился вами!

Лицо Аланила исказилось в болезненной гримасе, а Утер Нере внутренне ликовал — как легко осадить этого зазнайку. Будто невзначай, гость продолжал задавать наводящие вопросы, будто разогревая тучи в небе, вызывая грозу.

— Я скорблю вместе с вами! То, что произошло, немыслимо! Проклятое Тёмное Братство! И господин Мотьер зол на меня из-за них? Нашёл, кому сопереживать…

— Но твой поступок и вправду слишком легкомыслен. В данном случае Амон Мотьер переживает именно за тебя! И мне весьма понятна его реакция. Переходить дорогу сектантам, иметь с ними что-либо общее — превеликая глупость. Ты же знаешь, что случилось с моей бабкой? А что недавно произошло с моим отцом?

Над столом кружился аромат недавно приготовленных угощений, к нему присоединилась пугающая тишина.

«Если бы я получал по десять септимов каждый раз, когда мне лгут, я бы уже стал неприлично богатым…» — подумал про себя Утер Нере.

«И как у тебя язык не отсох говорить такое! Я же знаю, что смерть отца, это твоих рук дело!» — разрывался между долгом и чувствами Илет. Но отсутствие доказательств постоянно одёргивало виконта сказать что-то подобное вслух.

— Как Ваше сиятельство может заметить, я всё ещё жив и не планирую умирать. И что-то сектанты не торопятся мне мстить, даже после того, что я сделал, — рассмеялся мужчина. — По мне, так ваш отец попросту заигрался. Приручить убийц, на что он вообще рассчитывал? Думал, что после стольких лет сотрудничества они будут ему покорны? Сектантов можно только использовать, а когда дело сделано, концы в воду, — разведя руками, подыграл Аланилу гость, искоса глядя на его реакцию.

— Мы с тобой уже обсуждали эту тему, я не хочу себе таких врагов! — опасливо сопротивлялся граф, больше не притрагиваясь к пище.

— Подумайте сами, Ваше сиятельство, в вашем городе живёт и здравствует секта ассасинов. Раз они подняли руку на старого графа, можете ли вы и ваша семья ощущать себя в безопасности? — подначивал Утер Нере, обведя всех собравшихся высокопарным взглядом.

— Это слишком опасно… — голос Аланила Индариса дрогнул. Он, как никто другой, больше всего переживал о своей репутации и о том, что о нём скажут. Жил чужими слухами о себе, нежели чем жил сам.

— При вас находится орден и охрана, чего вы так боитесь? Чем быстрее избавимся от них, тем будет лучше не только для графства Чейдинхол, но и для соседних земель.

Виконт, слушая чужой диалог, выжидательно молчал. Неприязнь к Тёмному Братству у гостя имела очень глубокие корни, но стоит ли доверять той статье из «Вороного курьера», где утверждалось о похищении и убийстве дочери Утера Нере? Всё ли так просто, как кажется?

— Так-то оно так, да только ты уверен, что они ослаблены после твоих погромов? Это, во-первых. А во-вторых, такие действия вряд ли одобрит Мотьер, — продолжал отнекиваться граф, ища предлог не поддаваться на уговоры.

— Ха! Я вас умоляю! Возможно, в письмах он ведёт себя скромно, однако не чурается запачкать свои руки. Полно вам! Это же ваши владения! Какое вам дело до того, что скажет какой-то Мотьер? Разве вы не самостоятельны? Разве вы не хотите отомстить за смерть отца? И будьте уверены, Империя скажет вам спасибо, ибо уже давно грезит уничтожением Тёмного Братства! — Утер Нере в словесной дуэли припёр незадачливого графа к стенке. Аланил это тут же ощутил, не смея возразить.

— Ваш слуга и вправду раньше был одним из них и притворялся их товарищем? Он действительно может проникнуть в это проклятое осиное гнездо? — медленно, но верно граф сдавал позиции. Слова о самостоятельности во владениях, а также одобрение Империи, приятно польстили. И самое страшное, хотелось ещё.

— Ну разумеется! — победно усмехнулся гость. — Поймите же, что все мы, собравшиеся за этим столом, изрядно пострадали от Тёмного Братства! Моя супруга и дочь! Ваш отец и бабка! Следует покончить с ними раз и навсегда! Представьте, какой вы заимеете авторитет в Сиродиле после содеянного? А что до Мотьера, так он пожурит вас и простит. Ему не впервой вытирать ноги об тёмных сектантов. Найдёт себе новых.

— Вот именно, — внезапно вмешался Илет. — Разве они не захотят мести? Я наслышан о множестве тайных укрытий данной секты, и ты, Утер, действительно рассчитываешь остаться безнаказанным? — внушения гостя с самого начала не понравились виконту, так как всё происходящее походило на какой-то спектакль, где роль дурака отводилась его старшему брату.

— Видно, вы прослушали начало нашей с графом беседы, — укорил Илета мужчина. — Ваша милость, знайте же, что я уже давно слежу за Тёмным Братством и знаю не понаслышке, что деньги для них ценнее отмщения.

— Неужели? — с сомнением переспросил виконт. Однако его вопрос Утер Нере пропустил мимо ушей и обратился к графу:

— Так как вы считаете, Ваше сиятельство, раз возмездия до сих пор не было, не стоит ли дожать? Не стоит ли проверить границы дозволенного и попытаться убрать с наших общих путей своевольную сторону, на которую не всегда можно положиться?

Но граф продолжал колебаться, вспугнутый, будто птица, речами младшего брата. Утер Нере тяжело вздохнул, настало время для последнего аргумента:

— Если вы, как и господин Мотьер, всё ещё видите в этих полоумных сектантах неких эфемерных союзников, то хотелось бы спросить, нужны ли нам такие союзники? Они не в состоянии отстоять собственное имя и честь; они позволили уничтожить Святилище, и мне, как главному зачинщику, за это ничего не сделали. Беззубый союзник таковым называться не смеет. У меня всё. Думайте, Ваше сиятельство.