Проклятие знания (джен)

Пока взрослые маги сражались за страну, молодое поколение пыталось отвоевать себе школу. Вероломным захватчиком была признана Амбридж. Женщине бы простили низкое качество преподавания — учеников Хогвартса было сложно удивить некомпетентностью после череды странных профессоров защиты. Но все было гораздо сложнее: Амбридж просто не нравилась людям. Детей в ней раздражало все: и любовь к розовому, и тонкий противный голосок, и странные требования на уроках, а особенно — ее желание совать свой нос куда не следует.

Когда Сириус был в Хогвартсе еще в прошлом году, он в шутку поставил на "клубную" комнату Ковена защиту посильнее. Например, войти внутрь могут лишь те, кого впишут в специальный список. И вот кто-то пытался взломать защиту комнаты. У Одри активировался режим параноика, поэтому она даже Нарциссу заставила проверять сохранность заклинаний, хотя та была в этой сфере магии почти полным профаном. Но и миссис Снейп была мысленно согласна с племянницей — защиту прощупывала Амбридж. Больше просто некому.

Кроме попыток узнать мотивы новой коллеги, Нарцисса была занята еще и личными переживаниями: ее сын наконец-то начал встречаться с Гермионой. За лето мальчик резко вырос, обогнал даже Гарри, а занятия спортом и много времени на свежем воздухе лишь улучшили фамильные черты Малфоев. Вместе с Гермионой он смотрелся особенно выигрышно. Девушка была яркой, привлекательной, к тому же рано сформировалась, что и стало причиной ее популярности у парней. Но Гермионе нужно еще и соответствовать, с такой ведьмой легко превратиться в банальный аксессуар, еще один показатель невероятности маглорожденной. И Драко быстро это понял. Подналег на учебу больше обычного, выбил-таки у Северуса право на дополнительные занятия по зельеварению, начал больше читать и постоянно доводил Нарциссу вопросами о тайнах женской души.

Все это было настолько мило, что невозможно было не переживать за сына. Нарцисса понимала, что очень многое вложила в Гермиону, стараясь сделать из нее практически идеальную девушку с поправкой на амбициозность этой гриффиндорки. И так же понимала, что ей крупно повезло — ее сын выбрал девушку, которая полностью устраивает взыскательную маму. По сути, Нарцисса сама воспитала для него невесту, едва не переборщив в своем стремлении к идеалу — сейчас Драко приходится догонять.

Для самого же юного Малфоя мало что изменилось после того момента, как он стал официально встречаться с Гермионой. Они оба были нагружены огромным количеством работы, не так уж часто виделись, да и того космического взаимопонимания, что царило между Гарри и Луной, им вряд ли когда-нибудь удастся достичь. И свидания их проходили далеко не по тем сценариям, что Драко разрабатывал у себя в голове.

Их первый поцелуй как-то незаметно стал причиной обсуждения прежнего опыта, в итоге Гермиона выдала фразу, которая заставила Драко покраснеть — а у него это получалось до неприличия быстро из-за светлой кожи.

— Ну, в некоторых вещах у тебя точно больше опыта, — хихикнула Гермиона. — Мы все знаем, куда вас водил Сириус…

Они сидели на скамейке в тупиковом коридоре. Разумеется, их задачей было патрулировать, а не обниматься, но Драко взял карту мародеров. Они внимательно наблюдали за ситуацией… иногда.

— Что ты так покраснел? — засмеялась Гермиона снова. — Я думала, что мальчики таким должны гордится. Вот Дин с удовольствием рассказывал о своих похождениях Симусу…

Драко обнял Гермиону, заставив девушку прижаться щекой к его плечу. Да, схитрил — так она не увидит его алеющего лица. А еще ему было просто приятно ее обнимать — так легко почувствовать себя сильным.

— Должен признаться, это было ужасно, — выдохнул он. — Притащил нас Сириус в бордель, так ласково подталкивает в спину и говорит: "Девочки, забирайте, я вернусь за ними часа через четыре". И, чтобы ты понимала, девочки, конечно, вполне молоды, но им всем за двадцать, они едва одеты и смотрят так, как будто в родне у них были суккубы.

Гермиона тихо засмеялась: Драко обладал талантом находить смешное в самых неожиданных моментах.

— И что потом? — спросила она.

— Невилл предпринял попытку сбежать, поэтому его забрали первым под довольный хохот Сириуса.

Гермиона сильнее прижалась к плечу Драко, глуша громкий смех.

— Могу с уверенностью сказать: это были самые неловкие четыре часа в моей жизни. А ведь когда мы туда аппарировали, я тоже был убежден, что буду всем хвастаться своими подвигами. Но как-то не получается…

Его разговоры с Гермионой редко выходили романтичными, зато часто заканчивались неконтролируемым смехом. Девушка была любопытна и внимательна к мелочам, с удовольствием узнавала новое не только о магии и науке, но и о близких людях. Внезапно начали обсуждать темную магию, и тут Гермиона честно призналась:

— Когда миссис Тонкс предложила, я сначала отказалась. Подумала, что темная магия — все же зло… но знаешь, Сириус на зло во плоти как-то не похож.

— Но я бы не хотел повстречаться с ним в гневе, — посчитал нужным добавить Драко.

— Не без этого. В общем, я решила все же принять предложение об ученичестве. Если так подумать, то на должность темного мага из наших в принципе не годится никто, кроме меня.

Они замолчали на какое-то время, размышляя каждый о своем, а потом Драко тихо засмеялся:

— Помнишь, я на первом курсе говорил: "Мой отец узнает об этом"?

Гермиона хихикнула и кивнула головой. Тогда они общались еще не так тесно, как уже на втором курсе, но эта фраза была настолько забавна, что стала практически легендарной.

— Когда мама решила выйти замуж за профессора Снейпа, я пошутил, что теперь смогу пугать всех учеников угрозами рассказать все отчиму… знаешь, через пару лет я смогу гордо говорить "Моя девушка узнает об этом!".

Гермиона тоже засмеялась, но все же обиженно произнесла:

— Я не такая уж страшная. В любом случае, вряд ли я когда-нибудь буду вселять больший ужас, чем твой отчим. Профессор Снейп пугает даже тех кто, кто ни разу не был на его уроке.

— Одри сказала, что ее мама страшнее, — возразил Драко.

— Тогда можешь говорить: "Моя тетя узнает об этом!".

Драко не выдержал, рассмеялся в голос. Просто он достаточно хорошо знал тетушку Беллатрикс. Ей точно не стоит жаловаться — еще и от души приложит каким-нибудь проклятьем, чтобы не позорил кровь Блэков. Рвать и метать она готова только за свою дочь. Хотя… остальные же не знают об этом.

* * *

О победе Сириуса Блэка сообщили дополнительным тиражом Пророка — тонкие газетные листы разослали сразу после официального объявления, но школьники узнали даже раньше. Об этом заговорили после первого урока — как раз тогда результаты стали известны самому Сириусу и еще куче министерских работников. Из-за этого в большом зале за столами царил невероятный ажиотаж, все-таки настолько известные личности редко становятся первыми лицами государства.

Новости обсуждали увлеченно, а настрой у школьников был ну очень оптимистичным. Кто-то радовался, что министром наконец-то стал чистокровный маг из семьи старой закалки. Драко такое отношение реально удивляло: это Сириус-то — старой закалки? За другим столом — напротив — обсуждали его молодость и нацеленность на новый курс. Там от Блэка ждали реформ, что было уже ближе к предполагаемой истине, но только вряд ли хоть одна из озвученных "реформ" пришла бы в голову более практичному Блэку. А совсем рядом с Гермионой две девочки обсуждали, что Блэк точно станет хорошим министром, потому что у него есть вкус — он всегда хорошо одет. И хотя Гермиона давно уяснила важность внешнего вида, такое объяснение успеха ее несколько коробило.

— Ну все, мы теперь не только "почти королевская" семья, мы теперь и немного "министерская", — весело сказала Одри, садясь за обеденный стол. — Меня поздравляют так, как будто это я сама выиграла выборы.

Гарри хмыкнул в ответ: к нему тоже все внезапно стали относиться с большим уважением. Ну вроде как крестник самого министра магии.

— Что у тебя с наказанием-то? — перевела тему Гермиона, которой уже порядком поднадоели разговоры о политике.

— Писать мне строчки до конца этого семестра, — весело ответила Одри. — Скукота. Уж лучше бы полы мыла или слизней чистила — все веселее.

Она нарвалась на отработки из-за очередного спора с Амбридж. Одри неплохо умела притворяться настоящей леди, мило улыбаться, говорить вежливо и со всеми ладить… пока не сталкивалась с фактом несправедливости. Дальше темперамент брал свое и Одри бросалась на обидчика, причем часто — не стесняясь в выражениях. А уж грубой и едкой она быть умела просто так, без обучения.

— Полы ты моешь почти профессионально, — хмыкнул Гарри.

Одри широко улыбнулась в ответ. Как и большинство англичан, Говард Лестрейндж считал лучшими наказаниями полезный физический труд и скуку. Поэтому провинившаяся Одри либо отмывала паркет до зеркального блеска, либо занималась разучиванием учебников по медицине.

— Ты уже сказал Дадли, что Сириус стал Министром? — спросила она.

— У него сейчас занятия, так что только вечером, — немного огорченно признался Гарри.

— Представляю, как он будет надуваться из-за того, что новость — класс, а поделиться не с кем, — мечтательно протянула Одри.

Поттер посмотрел на подругу с легкой ноткой презрения:

— Ты чем слушала его этим летом? С ним на курсе учится сквиб. Они, правда, узнали друг о друге только в прошлом году.

Одри чуть наморщила брови, вспоминая, а потом стыдливо улыбнулась и почесала лоб:

— Точно. Вспомнила. У него еще фамилия такая… Барклай! Вот же круто они звучат вместе — Барклай и Дурсль!

Гарри кивнул. Этот парень был из не особенно сильной магической семьи, и младший брат Барклая-сквиба будет учиться в школе на Косой Аллее, поэтому парень частенько навещает родителей. Гарри не представлял, насколько сложно сквибу было поступить в Итон, но до сих пор немного завидовал и ему, и Дадли. Гарри ведь тоже мог поступить! И дело не в том, что школа лучше — ему уже нравился Хогвартс — дело было в самой сложности поступления.

— Наверное очень круто учиться в Итоне, — мечтательно протянула Гермиона.

Сама она, понятное дело, там учиться не могла — независимо от умственных способностей, девочек в Итон просто не брали. Но какой британец не мечтает попасть в самую известную школу страны?

— Еще круче будет его закончить, — вздохнул Джастин Финч-Флетчли, садясь рядом с ними. — Простите, но раз вы говорите об Итоне, то сегодня я обедаю с вами. Должен же я кому-то пожаловаться — Эрни меня не понимает.

Все тут же захихикали. Джастину было особенно сложно смириться с тем, что он пошел не в Итон. Если для Гарри это было скорее забавным заданием, невероятной возможностью, то для Джастина эта школа была обязательной — там учился и его отец, и дед, и прадед. Лишившись основного куска семейных традиционных ценностей, Джастин чувствовал себя особенно несчастным. Обделенным.

— Мистер Финч-Флетчли, — внезапно раздался елейный голосок Амбридж, — позвольте спросить — что вы делаете за столом Гриффиндора? Вы решили сменить факультет?

Все разом вздрогнули — они так увлеклись разговором, что даже не заметили приближение Розового Кошмара. Первой опомнилась Одри, она гордо вздернула подбородок и произнесла фразу, которую на первом курсе часто повторял Гарри:

— Правилами не запрещается сидеть за столами других факультетов.

— Быть может, мисс Лестрейндж, вы мне подскажете — какое правило разрешает подобные действия? — противно улыбнулась Амбридж, но ей ответила уже Гермиона.

— Согласно двадцать восьмому пункту школьного устава: студенты имеют право на полную свободу действий, если что-то из этих действий не запрещено в предыдущих пунктах устава, либо если эти действия не внесены в дополнительный список запрещенного. Я могу процитировать вам по памяти весь список запрещенных предметов и действий, что директора Хогвартса записывали с момента основания Хогвартса. И нигде не говорится, что мы не можем сидеть за столом других факультетов.

Она отчеканила все строчки почти безжизненным голосом, прекрасно понимая, что разозлит профессора. Но как это — не сидеть за другим столом? Она вообще-то каждое утро завтракает со слизеринцами.

— Правила можно изменить, — сощурилась Амбридж.

— Внести запреты в дополнительный список может только директор и только на каникулах — во время семестра это делать запрещено, — так же заученно ответила ей Гермиона.

Интересно, а директора тоже раздражает, что они вечно сидят вперемешку? В любом случае — действия из дополнительного списка могут быть вычеркнуты, если директор так решит. Амбридж посмотрела на дерзкую девчонку взглядом из разряда "мы поговорим об этом позже, когда я буду права", но промолчала. Просто прошла к профессорскому столу. Из всего преподавательского штата Хогвартса только она ходила на обед через общие двери, остальные предпочитали использовать неприметную дверь в другом конце зала.

* * *

С отработок Одри вернулась вовремя, чем немало удивила Гермиону. Девушка сидела в спальне одна, наслаждаясь одиночеством — для Хогвартса это редкость. В общей гостиной шумели неугомонные гриффиндорцы, до отбоя оставалось чуть меньше часа, в небольшой печке горел огонь, за окном кружились снежинки и спальня сегодня была настолько уютной, что Гермиона даже немного огорчилась возвращению Одри.

Но та почему-то не начала тараторить прямо с порога, просто прошла по комнате к своей кровати и упала на нее, перевернулась на спину и мечтательно уставилась в потолок:

— Я влюбилась, — как-то невероятно тепло, совершенно нетипично для самой себя, сказала Одри.

Гермиона отвлеклась от разглядывания печки — язычки пламени красиво отсвечивали сквозь ажурную решетку — и скептически посмотрела на подругу:

— И кто несчастный? Фред Уизли?

— Почему несчастный? — обиженно протянула Одри, но тут же привычно начала болтать: — Он, между прочим, первый начал… влюбил в себя бедную девушку. Взял и поцеловал!

Гермиона хихикнула. Как и ее мама, Одри совмещала в себе довольно необычные качества. Например, при всей своей жесткости, при всей смелости, при всей яркости поступков и нахальстве фраз, она была особой крайне романтичной и верила в Настоящую Любовь. Вот Гермиона верит в то, что два умных человека предпочтут прожить всю жизнь вместе, потому что так проще и приятнее, а Одри ждет своего магического принца. И Фред додумался самостоятельно нацепить на себя корону и залезть на белого коня. Образно говоря, разумеется, но в случае с Одри — надо было думать заранее. Гермиона готова была поспорить на свою магическую библиотеку, что любовь Одри такая же ревнивая и всеобъемлющая, как и ее дружба.

— Но он же вроде тебе еще первого сентября сказал, что хочет с тобой встречаться, — напомнила Гермиона, опять уставившись на огонь.

— Как будто я ему поверила, — легкомысленно заявила Одри. — Я вообще-то подумала, что ему просто без Джорджа будет слишком скучно, а я и так частенько ходила "на дело" с ними. А что я еще должна была подумать? Это же Фред! Он же…

Одри замолчала, не зная, как выразить свои чувства словами. Фред — это просто Фред. Смешной, яркий, умный. Он придумывает шалости, варит зелья и очень любит свою семью. И он — член Ковена, он ее друг, он просто классный. Она никогда не думала о нем с романтической точки зрения. А она, между прочим, всех парней в Хогвартсе мысленно перебрала и забраковала. Не трогала только своих близких друзей, воспринимая скорее как семью, что-то надежное и вечное. А теперь… Думает о нем и сердце словно замирает. И дурацкая улыбка на лице.

— Джи…

— М-м-м?

— Он ведь классный, правда? — мечтательно спросила Одри.

Гермиона тихо засмеялась. Кажется, наступили тяжелые времена, ведь влюбленная Одри всем даст жару.