Сделка со смертью (гет)

По дороге в «Маунт Уэзэр» Беллами уже не ждал от этого вечера абсолютно ничего хорошего. Ночные беседы с Кларк, её хрупкая маленькая ладошка, тонущая в его, глаза, светящиеся особенно ярко, когда она счастлива; встречи с сестрой, когда та рассказывает об успехах в школе или про новых друзей — только это удерживало его где-то на грани сумасшествия. Блейк уже почти забыл, как это — жить обычной жизнью, или и вовсе не знал, а с момента, как заболела Октавия, даже не догадывался. Учился, работал до ночи, рассвета, покраснения глаз. Пока что сестре стало лучше, но по прошлому печальному опыту Беллами знал, что это — ненадолго и абсолютно точно не насовсем. Болезнь так же коварно спряталась около года назад, а потом снова ударила по обессиленной Октавии, истончавшему кошельку Блейков и их истлевшей радости.

Именно поэтому Беллами не мог не взять трубку, когда на экране смартфона высветилось «Мёрфи».

— Здарова, — тот был себе верен, — ну что? Чего по чём?

— Ты про прейскурант или про дела мои спрашиваешь?

Мёрфи довольно заржал:

— Пожалуй, про всё сразу. Товар-то ты мне тогда так и не отдал. Толстосумы уже в очередь выстроились и даже заплатили сверху за предзаказ.

— Больше никаких доставок на дом, даже если ты предложишь мне сверхурочные.

— А если двойную цену? — продолжал Мёрфи. — Нам тогда просто не повезло: те парни были не копы, а просто ублюдки, переманивающие себе нашу клиентуру. Да и искали парочку своих должников, которые прятались на нашей территории с расчётом, что у этих кишка тонка к нам полезть. Но с ними уже разобрались, престиж, все дела.

— Действительно могу подумать о двойной цене.

— Ишь как губу раскатал. Ладно, плачу двойную, если привезёшь мне пять коробок. Я сегодня до-о-обрый, — в его тоне так и слышалась ухмылка.

— А завтра? — Блейк глянул на часы, на которых светилось без пятнадцати пять вечера.

— Боюсь, завтра моя доброта может внезапно уменьшиться, а то и вовсе исчезнуть вместе с утёкшим гонораром.

Беллами мысленно чертыхнулся:

— И куда нужно подъехать? Туда же?

— Ага, как в прошлый раз, — подтвердил худшие опасения Мёрфи. — Я уже жду тебя, дорогой, даже удостоверился, что всё чисто.

Попрощавшись с подельником, Беллами резко вскочил — надо спешить. В прошлый раз он намеренно выехал пораньше, но расстояние и городские вечерние пробки сыграли против него: Блейк практически опоздал на своё дежурство к спящей красавице. «Маунт Уэзэр» располагалась на самой окраине города, в тихом и спокойном предгорье, и даже по объездной дороге на скорости девяносто миль в час до клиники из Сектора добираться было минут двадцать пять или тридцать. Итак, в запасе было два часа.

Спешно натягивая форменную рубашку, Беллами заметил одно непрочитанное уведомление. Новое сообщение от Лексы. Два раза ткнув по экрану, Блейк увидел то, что видеть не хотел. Без приветствий и лишних формальностей, текст заставил его похолодеть:

«Уоллес знает, что я помогала Гриффин. Угрожал сегодня, пытался узнать, действительно ли Кларк спит. За молчание обещал разобраться и с тобой».

Беллами спешно набрал ответ:

«Что с Кларк? Спасибо за предупреждение».

Не дожидаясь сообщения, Блейк надел остатки формы и выскользнул в коридор. Дома была только Октавия, заслышавшая спешные сборы старшего брата.

— Опять рано сегодня? — её обиженный тон и нахмуренные тонкие бровки породили мгновенное желание оправдываться.

У Беллами почти не было времени на семью: он либо заваливался спать, уставший, с кучей лишних мыслей, либо дежурил в «Маунт Уэзэр», либо катался к Мёрфи. Если раньше у Блейка иногда были редкие выходные, которые он мог посвятить сестре, то сейчас дежурство у постели Кларк было бессменным и ежедневным. Он притянул к себе сестру и посмотрел ей в глаза:

— Ничего не поделаешь.

— Я за тебя беспокоюсь, Белл, ты совсем себя не щадишь.

— Беспокоишься за меня, коротышка? — удивлённо переспросил Блейк.

Октавия с самого детства ненавидела это прозвище. Пусть она и вправду была ниже высокого Беллами, всё равно возмутилась:

— Какая я тебе коротышка? Братец у меня — сущее наказание, — и заулыбалась.

— Только хотел сказать то же самое про тебя, — улыбнулся в ответ Беллами, а его в кармане завибрировал смартфон.

Спохватившись, он прочёл ответ Лексы:

«Она умница, ничем не выдала себя, но всем запретили входить в палату. Боюсь, Уоллес может тебя отстранить. Подумай, что сказать ему, если заставит отчитываться».

«А как же наш план?».

«Будем ориентироваться по обстановке, держи меня в курсе».

— Что-то срочное? — поинтересовалась Октавия, глядя на озадаченное лицо брата.

— Да так, — отстранённо ответил Блейк, — я очень спешу, прости, О.

— Береги себя, — и «коротышка» как могла обхватила своего брата.

Беллами обнял её в ответ, прижав к себе младшую сестрёнку. Всегда заботиться о ней, видеть её улыбку, шутливо препираться — вот чего ему хотелось. Чтоб его маленькая О была самой счастливой.

— А ты не пропускай процедуры и делай домашку, — выдал свою привычную нотацию Беллами и надел пальто.

Октавия с улыбкой закатила глаза и смотрела ему вслед.

Блейк быстро сбежал вниз по ступенькам: времени оставалось в обрез. Прогревая машину, он обеспокоенно смотрел на стрелку тахометра и думал, что же готовит ему Уоллес. Заведующий мог бы вызвать его сразу же к себе на ковёр, но почему-то молчал и предпочёл дождаться смены Блейка. Или нет?.. Неужели захочет сдать его копам? Но тогда Беллами тоже будет что рассказать.

Сдав коробки Мёрфи, Блейк понял, что уже сильно опаздывает. Джон сразу же вынес наличку, да и нужный Мёрфи товар они утащили внутрь достаточно быстро, но по городу доехать быстрее часа двадцати даже по закоулкам и ловко лавируя в траффике оказалось невозможным. Мёрфи хотел ещё немного поболтать или даже снова затащить Беллами внутрь, но тот сразу же уехал с обещанием непременно созвониться снова.

И вот по дороге в «Маунт Уэзэр» Блейк не ждал от этого вечера абсолютно ничего хорошего: он опаздывал минут на пятнадцать, несмотря на то, что не отпускал газ и нажимал его с каждой минутой всё сильнее. Скинув пальто в машину на подземной парковке, Беллами глянул на часы — девятнадцать десять. Обычно он всегда приезжал раньше, а так сильно не опаздывал ещё никогда. Взлетев по лестнице и пронёсшись по коридорам, Блейк спешил к одиннадцатой палате. Он не заметил непривычной тишины в отделении, стремительно распахнул дверь — и ничего не было.

Кларк — не было.

Беллами протёр глаза, чувствуя, как замирает сердце. В палате совсем ничего не поменялось, кроме постели с пациенткой, которые вдруг испарились. Кларк… Где она?!

Он не заметил, как с бешеным взглядом ворвался в ординаторскую. Осмотрел всех присутствующих, не заметил ни у одного сходства с Лексой и потребовал ответ:

— Где доктор Максвелл?

— Отошла в двадцать третий кабинет, — послышалось из глубины комнаты, и Блейк даже не запомнил, чей это был голос.

Понёсся по коридору в самую дальнюю часть отделения — в кабинет, выделенный для новичков, и снова ворвался без стука. Внутри оказалась только Лекса, собирающаяся домой: расстёгнутый халат, пустая чашка кофе, сумочка, в которой она что-то сосредоточенно искала, присев на софу. При виде взъерошенного Беллами Максвелл удивлённо поднялась на ноги и даже не успела сказать и слова. Блейк в пару шагов подлетел к ней с желанием схватить за грудки, потрясти в воздухе, будто тряпичную куклу, и прошипел:

— Где она?!

Лекса не поняла, о чём он, но от безумного взгляда на всякий случай побледнела.

— Ты о чём? — дрожащим голосом уточнила Максвелл.

— Кларк! Куда ты дела Кларк?!

Лекса судорожно выдохнула, чувствуя пробежавшие по всему телу мурашки — а Блейк потерял терпение и всё-таки схватил её за воротник халата, сминая его:

— Что с ней?! Где она?! Отвечай!

— Беллами… — заикнулась она и дрожащим голосом продолжила: — Я ничего об этом не знаю. Скажи, что случилось.

Блейк так резко отпустил её, что Лекса пошатнулась, а сам порывисто отвернулся, взъерошивая волосы на затылке пятернёй. Её сотрудничество с Джахой не давало ему ни покоя, ни поводов для доверия, но вряд ли можно так правдоподобно играть.

— В палате Кларк пусто. Я пришёл на дежурство, а там пусто… Нет постели, и Кларк тоже нет, — путанно формулировал Беллами. — Я почему-то подумал, что это ты что-то сделала.

— Но я не делала, — упавшим голосом процедила Лекса, с ужасом понимая, что это значит, а потом бросилась вперёд: — Идём!

Блейк не задавал вопросов, а Максвелл быстро вышагивала по коридору, чётко зная, где всегда можно узнать последние новости.

— Ой, девочки, а что тут произошло? — Лекса мило пристроилась к стойке. — Я какой-то шум слышала.

— Сегодня весь день прямо какие-то события, — зашептались медсёстры. — Говорят, пациентка из одиннадцатой палаты хотела с собой покончить. Не сразу принимала таблетки, которые ей давали, и вот теперь передозировка. Её вовремя навестил заведующий, вот буквально несколько минут назад её в реанимацию увезли.

Всю грудную клетку будто сдавило тисками, а мир схлопнулся в одну точку. Она не могла… Эта Кларк, которую держал за руку, которая смеялась, улыбалась, злилась и грустила. Её вдруг могло не стать, и одна эта мысль оказалась настолько страшной, что Беллами разучился дышать.

Лекса, уже не скрывая волнения, попрощалась с медсёстрами и решительно позвала Беллами к лестнице:

— Нам срочно надо в операционную! Если в деле Уоллес… — она не закончила.

И Блейк припустил за ней, никогда в жизни так не спеша; даже когда на кону стояла его собственная жизнь, он так не торопился. Они перепрыгивали ступеньки, порой спотыкались и негласно пришли к одному выводу: Кларк не могла захотеть покончить с собой, зная про план спасения, почти готовый к исполнению. Гриффин просто не могла захотеть смерти, даже если бы план провалился. Уоллес решил убить её — вот что было понятно Блейку и Максвелл, когда они неслись вниз.

Лекса резко затормозила, услышав знакомый голос за дверью — и Беллами почти налетел на неё, останавливаясь.

— Время смерти — девятнадцать часов семнадцать минут, — спокойно выдал Уоллес. — Да, я засвидетельствовал лично. Да, понял вас, мистер Кейн.

Тогда Беллами разучился дышать ещё раз, застыв, будто изваяние. Это был голос заведующего. Который звонил мистеру Кейну. Сообщил время смерти. Кларк мертва.

Вдох-выдох.

Мир закрутился калейдоскопом, зациклился, понёсся вокруг, и Блейк вдруг за ним не успевал. Кларк мертва. Это просто не могло быть. Не могло!

Вдох-выдох.

На фоне с характерным «дзинь» прибыл лифт, и эхо шагов обозначило, как Уоллес покинул этаж.

Лекса долго не дожидалась. Выскользнула с лестничной площадки в коридор и понеслась искать нужное помещение. В запасе у Максвелл — около пяти минут, чтобы вернуть Гриффин к жизни, и, к счастью последней, она догадывалась, как это сделать.

Как сообщили медсёстры, скорее всего отравлена она назначенными таблетками; благодаря Нейле и подробному изучению карты, Лекса точно знала их название. Уоллес должен был использовать только их, чтобы пропихнуть версию о самоубийстве, а, значит, Максвелл могла её спасти. Вернуть к жизни любой ценой, а остальное — по обстоятельствам.

В операционной в углах прятался полумрак, гореть осталась только одна лампа, обилием лампочек напоминающая фасеточные глаза мухи. Мощные потоки света спадали вниз и спотыкались о безжизненное тело: глаза закрыты, руки раскинуты вдоль тела, ровная бледная кожа, спадающие по плечам мягкие локоны, беззаботные черты лица — Кларк будто снова спала.

— Реанимацию проводить умеешь? — рявкнула Лекса. — Два вдоха, тридцать нажатий. Давай!

А сама понеслась за инъекцией эпинефрина.

Беллами прекрасно помнил, как его учили оказывать первую помощь, даже заставляли сдавать экзамен при приёме на работу. Наклонился, прикоснулся к холодным губам, вдохнул в неподвижную грудную клетку. Монотонный высокий звук кардиомонитора звенел в ушах — Блейк продолжал, пытаясь не думать, что делает что-то неправильно. Собственный пульс истеричным эхом бился в голове, пока глаза вдруг не начала застилать мутная солёная пелена.

Лекса воткнула шприц и следила за Блейком — он справлялся прекрасно. С его сильными руками и отчаянным желанием, чтоб Кларк сделала ещё один вдох, вероятность успешного массажа сердца намного выше. Дорожки пота текли у него по вискам и лбу, пока он всем весом вдавливал центр грудной клетки вниз, судорожно вдыхал, а потом смаргивал ненужные слёзы, припадая к губам.

Монотонное пищание на мгновение прервалось, а затем ровная линия на мониторе исказилась в неуверенный зигзаг. А потом ещё один. С роковых нулей цифры поползли вверх, далёкие от нормальных, но не смертельные. Лекса мгновенно остановила Блейка, а он только потрясённо взглянул на монитор, выдыхая в неверии. Живая! Снова живая, снова бьётся сердце, лёгкие вдыхают кислород. От облегчения его зашатало, а перед глазами помутнело ещё сильнее.

— Помоги мне перевернуть её на бок. Препарат ещё в желудке, надо как можно быстрее сделать промывание, — скомандовала Максвелл.

Ждать, пока Кларк очнётся, было нельзя. Беллами не совсем соизмерял риски друг с другом, не будучи доктором, но понимал: если не избавиться от препарата внутри неё — угроза для жизни не исчезнет.

Будто верный пёс, он сидел рядом, готовый в любой момент помочь, но Лексе не пригодился. Терпеливо ждал, смотрел за линией на мониторе с безумным облегчением, что её сердце снова бьётся, а благодаря правильно подобранным препаратам её дыхание восстановлено. В какой-то момент Беллами не выдержал и взял её за руку — в безумном желании почувствовать тепло её тела и успокоить выматывающий страх больше никогда не поговорить с ней. Бессознательное состояние, на которое он раньше так злился, теперь казалось бесценным даром свыше.

До момента, как почти навсегда потерял её, Беллами не осознавал, насколько к ней привязался. Насколько окрепла зависимость, насколько глубоко Кларк Гриффин запала ему в душу, насколько удивительной она была: в своём упрямстве, силе, смелости и в то же время в поражающей нежности. Насколько сильно ему хотелось, чтобы она больше никогда не страдала, обнять её, защитить. И при этом насколько поражающе мало он на самом деле мог — хотя бы повезло вовремя оказаться здесь и спасти в последний момент. Возможно, однажды это началось со сделки, смертельной для них обоих, но сейчас Блейк и думать забыл про банковский счёт и цифру на нём, когда она лежала вот так, беззащитная, тихая, слабая. Спящая красавица, для которой так и не нашлось принца — только подкупленный вор-тюремщик.

* * *

Кейдж Уоллес рассыпался на части. С безумным хохотом пил, едва переступив порог своего кабинета, заваливался в кожаное кресло, а оттуда — ронял голову на дорогой дубовый стол.

«Гори в аду».

Он дрожал и смеялся, давясь спиртным.

«Сегодня, да?».

Рассыпал на пол упаковки таблеток, пинал их по скользкому паркетному полу и снова дрожал, когда жжение внутри постепенно стихало.

Кейдж Уоллес — убийца. Дорогой, высококлассный убийца, от которого по коже мурашки. Техничный, запуганный, загнанный в угол по собственному выбору, проданный с потрохами самим собой.

Впервые Кейдж Уоллес убил человека. Усыпил, будто бешеное животное, здоровую девушку, виновную лишь в фамилии, доставшейся по праву рождения. Убил — не для себя. Ему так сказали, воспользовались одноразовым Уоллесом, которого купили и вскармливали, тщательно и долго готовили к этому моменту. И вот он настал.

Он всё ещё видел её глаза, наполненные болью, горящие ненавистью, тлеющие страхом, такие ясные, совсем не безумные. Настоящие. Живые.

«Гори в аду».

Он горел. Пылал, дотла выгорал, возрождался, застревал в этом цикле, пролетающем за секунду, и снова горел, когда ничто не могло стереть из головы этот взгляд.

Уши сами слышали её тихие фразы — хриплый шёпот без единой попытки кричать.

Глаза сами видели, как она почти не сопротивлялась. Знала — бесполезно.

По позвоночнику гуляли мурашки, во рту жгло от алкоголя, от отвращения к себе безумно тошнило.

Жизнь — страшна, но возомнить себя не просто управляющим судьбами, а Богом, останавливающим сердца, рушащим жизни, и не стыдиться этого — намного ужаснее.

Впервые Кейдж Уоллес не думал, что продешевил.

Впервые он думал, что такие вещи — не продаются.

* * *

— Она может пробыть в коме пару дней, — сказала ему Лекса, когда удостоверилась в стабильности пациентки. — Ей нужно тщательное медицинское наблюдение.

— И как ты себе это представляешь? Все считают её мёртвой, а если узнают, что она жива — снова вернут обратно, — Беллами поёжился от одной только перспективы подобного.

— Отправим её в интенсивную терапию, — немного подумав, предложила Максвелл. — Сделаем повязку на лицо, чтоб никто не узнал, а для всех будет сказано, что она очень сильно пострадала. Думаю, что смогу договориться об этом… И уход там будет соответствующий её состоянию. Таких, как она, там, увы, много.

Блейк удовлетворённо кивнул: план был хорош. Если Кларк и станут искать в каком-то крайнем случае, то явно не в стенах «Маунт Уэзэр».

— Сколько ей нужно будет пробыть в больнице?

— Не знаю, зависит от Кларк. Может, несколько дней, а, может, пару недель. Я не могу делать прогнозов, пока она не очнулась.

Беллами даже стало лучше от мысли, что Лекса не допускает ухудшений её состояния.

— Кто будет следить за ней?

— Я что-нибудь придумаю, — заверила Лекса. — Сама буду навещать точно.

— Ты сообщишь Джахе о том, что она жива? Кейн-то думает, что Кларк мертва и точно захочет на этом сыграть.

Лекса замялась, сомневаясь:

— Пусть я и должна Телониусу, но отдавать Кларк прямо ему в руки в таком состоянии… Я не хочу этого. Она и так была пешкой в чьей-то игре слишком долго.

Беллами наконец-то слегка улыбнулся:

— Согласен. Кларк сама должна решить, чего хочет, когда придёт в себя.

— Главное, чтоб никто из игроков не узнал о том, что здесь произошло. К сожалению, она — слишком ценный козырь, чтоб упускать его из рук.

— Думаю, что Джахе она нужна затем же, что и всем остальным. Только стратегия у него другая.

— Возьми отпуск, — внезапно заявила Лекса, — или уволься. С учётом смерти Кларк, твои обязательства перед заведующим можно считать исчерпанными.

Уоллесу сейчас на глаза и правда попадаться не стоило — в этом она права.

— Думаешь, он так легко меня отпустит, когда я столько видел и слышал? — горько спросил Беллами.

— А откуда ему знать, что ты видел и слышал? Сейчас он может догадываться о чём-то, но не уверен даже, что Кларк просыпалась хоть раз. А ты… — она помолчала. — Увези её отсюда.

Блейк застыл, услышав последнюю фразу:

— Что?

— О ней никто не позаботится лучше, чем ты. Кларк доверяет тебе, Беллами, доверяет больше, чем кому-то ещё. Ей нужно время, чтобы восстановиться после всего, что тут случилось. И морально, и физически. Только ты можешь ей с этим помочь.

Беллами долго смотрел на Кларк. Лекса была права и словами выразила то, к чему тянулась душа Блейка, но как бы ему ни хотелось всё бросить, пришлось отрицательно покачать головой:

— Я не могу, Лекса. Моей сестре нужно лечение и деньги на него.

У Максвелл, кажется, ответ готов был заранее:

— Я уже попросила Джаху внести твою сестру в список благотворительного фонда.

— Думаешь, он всё ещё захочет помогать, когда ему сообщат о смерти Кларк? — скептично поднял бровь Блейк.

— Суть благотворительного фонда в помощи, а не в расчёте. Телониус любит давать авансы на будущее, потому скоро вам должны позвонить. Средства на лечение твоей сестры уже выделены, потому-то тебе больше не нужно торчать здесь и бояться Уоллеса.

Беллами был поражён этой девушкой. Отправляла его вместе с Кларк, обеспечив деньгами на лечение Октавии. Ему вдруг захотелось себя ущипнуть — это точно не сон?

— А что насчёт тебя? — обеспокоенно спросил Блейк.

— А что со мной? Я не могу оставить тут Нейлу на растерзание Уоллесу. Он точно захочет повесить всё на неё, а она… Она этого не заслуживает.

— Думаешь, у тебя хватит сил сражаться с Уоллесом? — снова поразился Беллами.

— У него на меня ничего нет, — хмыкнула она, — а вот у меня на него что-то да есть. А ты в обратной ситуации, так что лучше пока исчезни куда-нибудь, пока всё не успокоится.

Блейк молчал, не в состоянии отвести взгляд от Кларк, понимая, что придётся оставить её здесь, снова бросить в незнакомом месте и никак не мочь защитить. И как теперь жить с этим чувством?

— Хватит уже на неё пялиться, — закатила глаза Максвелл.

— Я боюсь её здесь оставлять. Что, если они опять до неё доберутся? — признался Блейк.

— Я буду за ней присматривать, обещаю, — Лекса посмотрела ему прямо в глаза.

— Зачем это тебе?

— Затем, что невинные не должны страдать сильнее виновных, — категорично отрезала она. — С Кларк уже сделали достаточно плохих вещей. Боюсь, она ещё недолго продержится в таком режиме и угаснет из-за чьей-то жадности и жажды власти. Именно поэтому ей нужен человек, которому нужна она сама, а не её фамилия или капитал. Ей нужен ты, Беллами.

Он молчал, не в силах выдать и слова, а потом просто выдохнул:

— Спасибо, Лекса.

Максвелл только кивнула в ответ:

— Я буду писать тебе каждый день и докладывать о её состоянии, а ты пока подумай, куда сможешь спрятать её. Потому что рано или поздно на неё начнётся охота, и тогда лучше быть готовыми ко всему.

Лекса озвучивала его собственные мысли, и Беллами только согласно кивал в ответ. Почти разуверившись в существовании таких людей, благодарно смотрел на неё, настоящего врача, верного друга и просто хорошего человека.

Они смогут вытащить Кларк из этого ада раз и навсегда — он вдруг в этом не сомневался.