Сделка со смертью (гет)

Доктор Алексия Максвелл занималась утренним обходом своих пациентов. Её сегодня попросили появиться в отделении пораньше, и Лекса исполнила приказ начальства, бодро вышагивая по коридору без четверти семь. Некоторые пациенты уже успели проснуться — особо активные или те, у которых нарушен режим дня. Лекса привычно по-матерински тепло улыбалась вечному ребёнку Джо из третьей палаты, которому было уже за сорок — а он каждый раз встречал молодую девушку с радостью шестилетки; зашла к миссис Роудс и познакомилась с ней уже в девятый раз за месяц; заглянула в шкафчик с медикаментами и испустила горестный вздох — опять он был наполовину пуст. Доктор Максвелл крайне ответственно относилась к своей работе, а потому считала себя обязанной сделать всё, что могла. К сожалению, желания редко совпадали с возможностями. Беллами Блейк даже вроде пообещал ей помочь с решением проблемы весьма деликатно, но уже больше недели она его не встречала. И надо же, нужно было только прийти пораньше, чтоб столкнуться с ним у двери одиннадцатой палаты — той самой, где находилась главная вип-пациентка этажа.

Скользкие балетки Лексы совсем не тормозили на кафеле, а заметила она Блейка слишком поздно. Он же и вовсе выходил из палаты спиной вперёд, даже не предполагая присутствия Лексы здесь, в такой час и на такой скорости, однако быстрота реакции позволила Беллами подстраховать её от падения. Доктор Максвелл удивлённо подняла брови: раньше она не замечала охранников в этой палате — и давно это продолжается?

— Мистер Блейк, — улыбнулась Лекса, — какая встреча.

— Доброе утро, — удивлённо выдавил Беллами.

Пожалуй, доктор Максвелл была последним человеком, которого он хотел бы видеть этим утром, после Уоллеса и Эмерсона, разумеется. Недавно эта сладкая парочка потребовала у него подробный отчёт о спящей красавице, а ему с непроницаемым выражением лица пришлось врать, что всё спокойно, когда сам Беллами не мог выкинуть из головы их с Кларк немногочисленные ночные беседы. Для Блейка эти разговоры относились к чему-то очень личному, ведь ему доверили очень важный и опасный секрет. Даже несмотря на непростой характер собеседницы, Беллами не мог не сочувствовать её положению и отнюдь не желал девушке зла. В докладе он чуть было даже не назвал её по имени, отчего потом сам на себя злился. Поговорили несколько раз — и всё, лучшие друзья? Всю ночь он думал об этом, наблюдая за неподвижной Кларк и понимал, что в непростом деле её побега эмоции ему совсем не пригодятся.

— Вас перевели к нам? — удивлённо спросила Лекса, а Беллами вдруг пожалел, что тогда стал даже разговаривать с ней.

— Да, так распорядился заведующий, — кратко ответил он, собираясь уходить.

— Поэтому он тогда вас и вызывал? — не отставала Лекса.

— Именно, — Беллами категорически не нравилось вспоминать тот день.

— Неужели вы забыли про наш разговор? — она выжидающе смотрела на его лицо, и Беллами вдруг почувствовал себя под микроскопом.

— А вам всё ещё нужна помощь? — осторожно ответил Блейк вопросом на вопрос.

— Само собой, — энергично закачала головой она. — Думаете, что заведующий мог так быстро переменить своё решение? Ни за что на свете. Пойдёмте со мной, я покажу вам эту палату. Хочу, чтобы вы поняли этих людей.

Легко развернувшись на пятках, Лекса поскользила по кафельному полу. Беллами закатил глаза и последовал за настырной девушкой, любящей лезть не в своё дело. Она была настолько дружелюбна, что порой даже вызывала подозрения, которые мгновенно рассеивались при взгляде ей прямо в глаза. В них светилась какая-то особенная мудрость, недоступная пониманию Блейка, настолько подкупающая, что сразу же хотелось ей верить.

Доктор Максвелл приоткрыла дверь в тёмную палату в самом конце коридора, в которой у стен стояло несколько коек с лежащими пациентами. Некоторые шумно дышали, а с дальней постели из угла изредка слышались почти призрачные тихие стоны. Засквозило запахом ацетона и какой-то безнадёжностью, когда Лекса тихо сказала:

— Санитары здесь бывают намного чаще докторов. Обычно затем, чтоб увезти остывающее тело. На прошлой неделе умер мужчина с раком лёгких, его опухоль была настолько большой, что придавливала лёгкие, когда он лежал. Даже спал сидя, а каждый вдох для него был настоящим испытанием, — Лекса вдруг замолчала, отворачиваясь от дверного проёма. — Его боль не мог унять морфий. А раз он не мог, то рассчитывать было просто не на что. В его карте записано несколько разных видов лекарств, но кто докажет, что он их не получил?

Беллами отвернулся и услышал щелчок дверной ручки, не зная, что можно на это сказать. Больница — априори не счастливое место, куда люди приходят, чтоб унять свою боль — физическую или душевную. Лекса хотела помочь всем, и такое благородное стремление нельзя было не отметить, но…

— В первый раз, когда я это увидела, мне тоже было нечего сказать, мистер Блейк, — она вдруг снова легко улыбнулась и показала рукой к дивану у стойки медперсонала: — Давайте присядем и поговорим.

— Я бы не хотел, чтобы нашу беседу зафиксировали, — Беллами бросил взгляд на камеру под потолком, а Лекса только кивнула.

 — Тогда предлагаю вам зайти в наш кабинет для совещаний минут через пять после меня. Пожалуйста, мистер Блейк.

Он постучал чуть раньше и остался стоять, пока она сидела на мягкой ткани дивана. Лекса смотрела на него бесстрастно, но прекрасно чувствовала его внезапное нежелание помогать. В состоянии эмоционального потрясения Беллами принял слишком глупое решение, выдав почти единственную тайну Уоллеса, которую в теории мог использовать против него и которую легко использовать против него самого.

 — Доктор Максвелл, вы же понимаете, что это — не просто сплетни медсестёр на респшене, — наконец, заговорил Беллами.

 — Мистер Блейк, вы же тоже должны понимать, что у меня нет никакого намерения вам вредить. Глупо кусать руку, которая кормит, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я не вчера родилась и вполне осознаю, что это происходит либо с подачи заведующего, либо с его молчаливого одобрения. В любом случае, главный виновник — он, а вы в этом случае лишь информатор.

Беллами почти захотел засмеяться: всем в этой чёртовой больнице нужна его помощь! Спасатель без суперменского трико, чтоб его. Уоллесу нужна помощь с охраной спящей красавицы, спящей красавице — помощь с побегом, доктору Максвелл — помощь с лекарствами, и всё это почему-то на грани морали или даже за её пределами. А Беллами всего лишь хотел спасти сестру и никак не желал подобных проблем.

 — Как бы то ни было, это можно назвать воровством. Даже если вам плевать на моральный аспект, это может создать вам множество проблем в будущем.

 — Согласна, — улыбнулась Лекса. — Часто самый разумный выход — осознанное бездействие. Как жаль, что я не такой человек. Мне всегда ставили в вину это желание помочь всем, но есть вещи, которым я никак не могу противиться.

 — В таком случае, вас интересует запертая кладовка за уборными. Там настоящий Клондайк — коробок с лекарствами на любой вкус тысяч на двести. Ключ можно раздобыть на ресепшене, но туда никто никогда не заходит и даже уборщице лень там пыль протирать, — Блейк поморщился, вспомнив пыльный закуток. — Как вы верно заметили, Уоллес в курсе и в доле.

 — А вы? — её проницательный взгляд заставил Беллами застыть.

 — Мне кажется, вы переходите границы, доктор Максвелл. Вы просили помощи — я вам её оказал, рассказав, где можно достать лекарства, которыми обделены пациенты. Дерзайте.

 — Потом я стащу пару коробок, а Уоллес вдруг спросит с вас? Ведь неспроста вы знаете этот грязный секрет.

Лекса загнала его в ловушку — они оба это понимали. Любой ответ, какой бы ни дал Беллами, даже внезапная смена темы, так или иначе скомпрометирует его. Блейк прекрасно это знал, но всё равно ответил:

 — Не спросит.

Лекса заправила прядку русых волос за ухо, разгладив халат на коленях.

 — Хорошо, мистер Блейк. Я многого не могу понять в этой ситуации, особенно — вас, но спасибо за помощь.

Он кивнул на прощание Лексе:

 — До свидания, доктор Максвелл. Будьте осторожны, — и направился к выходу из кабинета, страстно желая хорошо поспать.

 — А можно ещё один вопрос? — бросила она ему вслед, а он остановился: — Как чувствует себя мисс Гриффин?

 — Спокойно, — кратко ответил Беллами и поспешил — он уже знатно наломал дров за эту неделю, и однажды эта груда точно похоронит его под собой.

Лекса тихо улыбалась, глядя вслед Блейку. Она обязательно займётся информацией, которую он ей сообщил, но очень аккуратно: в её планы не входило настраивать его против себя. Ворованные лекарства и новый персональный ночной охранник в одиннадцатой палате — звучало как повод, чтоб взять пару ночных дежурств. Рано или поздно доктор Алексия Максвелл разберётся, что здесь творится, и лучше с помощью Беллами Блейка, чем без неё.

* * *

— Твою же мать! — нервно стукнул по столу Телониус Джаха, борясь с желанием на мелкие клочки разорвать мерзкую бумагу. — Ублюдок!

Одним движением он спихнул со стола пресс-папье, стакан с канцелярскими принадлежностями и стопку папок; они с грохотом приземлились на лакированный паркет, царапая его и оставляя вмятины.

— Папа, не надо! — Уэллс Джаха обеспокоенно смотрел на отца. — Мне принести таблетки?

Телониус отмахнулся, мол, он в порядке, и старался восстановить дыхание. Иногда ему было очень сложно контролировать свои эмоциональные всплески — из-за них он уже подарил много тысяч долларов дохода самым разным психоаналитикам, но так и не избавился от вспышек гнева окончательно. Если речь шла о важном для него вопросе, то неудачи воспринимались крайне болезненно, а от таких вот приступов было намного больше вреда, чем пользы. Семья поддерживала его любыми способами, но если же это случалось на работе — пиши пропало.

Именно поэтому Телониус передал свои обязанности в совете директоров своему сыну Уэллсу, а сам тем временем занимался вопросом наращивания влияния своей семьи как в «Скай Кру», так и за её пределами. Его мальчик был крайне толковым, весь в отца: помогал в ведении бизнеса с малых лет, на отлично закончил школу и поступил в Гарвард на экономическую специальность; Телониус вполне мог доверить ему своё и семейное будущее. Тем временем, имея свободное время, он занимался борьбой с гигантским спрутом, обложившим щупальцами корпорацию, в которую он, Джаха, столько вложил. Телониус верил, что за смертью Джейка Гриффина, его школьного и университетского близкого товарища, стоит не кто иной, как Маркус Кейн. Этот ублюдок окончательно помешался, зазнался, до такой степени озверел, что и сестру свою убил, решив положить всю «Скай Кру» себе в карман. Нет, Джаха не мог этого допустить, само собой, не мог, но Кейн совсем не дурак и совсем не наивный. Он прекрасно знал правила игры, так же прекрасно их нарушал и, мать его, выигрывал. Захомутал себе племянницу, ободрал до нитки и запер в дурдоме — ну не ублюдок ли? Джаха проиграл уже пятое слушание по делу о снятии запрета на посещения Кларк Гриффин, и от гнева его руки тряслись от желания сломать, ударить, снести всё на своём пути.

Он сочувствовал этой девочке в той же степени, в какой хотел её получить. Дочь его близкого приятеля, подруга детства его сына, она не заслуживала сидеть там и медленно сходить с ума от изоляции, особенно будучи наследницей акций обоих Гриффинов сразу. С таким капиталом и имуществом любое её слово на совете — почти приказ или закон. Кейн захомутал себе всё — как же Джаха его ненавидел! — и теперь спокойно себе царствовал, не ставя других акционеров ровным счётом ни во что. Совет директоров превратился в грёбанный театр одного Кейна, и Телониус уже даже перестал спрашивать Уэллса, как всё прошло. И так знал наперёд. Из-за подобной абсолютной монархии компания уже немного теряла в стоимости акций и размерах прибыли из-за неправильных вложений или экстраполяции сделок на рынке.

Чарльз Пайк, ещё один акционер «Скай Кру», аналогично выражал желание победить Кейна, но никаких активных шагов по этому поводу не предпринимал, а потому Телониус не сильно ему доверял. Но все, кто хотел добиться хоть малейших результатов для победы над Маркусом, знали: необходимо любым законным способом вытащить Кларк Гриффин оттуда, где она оказалась. После стольких проигрышей Телониус занялся уже и этим вопросом, найдя верного человека в стенах «Маунт Уэзэр», но успехи пока были сомнительны. Кейн и этот мерзкий Уоллес со шрамом и жуткой докторшей образовывали страшный тандем, победить который весьма сложно. Но Джаха хорошо знал один старый, как мир, принцип: «Разделяй и властвуй».

— Уэллс, принеси пожалуйста воды, — отдышался Телониус, промокая бумажной салфеткой пот на лбу.

Сын налил полстакана и поставил перед отцом.

— Что теперь будем делать?

Телониус тяжело вздохнул, отпив воды, и посмотрел на Уэллса:

— То, чего я надеялся не делать. Нужно позвонить Жнецам, их главарь мне кое-что должен.

Жнецы были организованной преступной группировкой, наверное, самого неблагополучного из районов, с интересами которой однажды пересеклись интересы «Скай Кру». Телониус тогда весьма дальновидно решил конфликт миром: убедил прокурора, что не стоит обращать внимание на их деятельность, обещая полностью контролировать их со своей стороны с позиции силы. Их главарь, с которым он давным-давно заключил эту сделку, уже отошёл от дел, но по-прежнему помнил Джаху и не мог бы отказать в маленькой услуге.

Заинтригованный Джаха-младший присел на край стола:

— Не думал, что ты снова захочешь марать руки, связываясь с этими бандитами.

— Мирные способы решения конфликта, боюсь, уже совсем исчерпаны. Не помогли ни взятки, ни угрозы, вот и моему терпению уже ничем не помочь! — он нервно стукнул кулаком по столу. — Думаю, Уоллес очень расстроится, если лишится своей докторши. Хотя бы перестанет ухмыляться так мерзко!

Уэллс смотрел на отца во все глаза:

— Ты серьёзно на это решился? Мы же обсуждали, что это опасно для…

— Люди попадают в происшествия каждый день, — резко перебил сына Джаха. — Как они могут быть связаны с нами? Кларк Гриффин же сошла с ума! Почему же тогда доктора Цинь не может внезапно переехать машина?

Уэллс было хотел что-то сказать, но, не вымолвив и звука, закрыл рот. Отец был прав вне зависимости от того, соглашался с этим мнением Уэллс или нет. Вытащить Кларк — первостепенная задача, здесь цель оправдывает любые необходимые средства. А там она не устоит перед своими спасителями и, может, согласится быть с Уэллсом. А потом, может, и замуж за него выйдет — сама полноправная хозяйка «Скай Кру»! Джаха-младший мечтал об этом ещё с тех пор, как они вместе искали червяков в саду особняка Гриффинов или крали сладости с их кухни. Потому он просто закивал:

— Почему нам тогда не избавиться сразу от этого Уоллеса?

— Сын, Кейн это просто так не оставит, Уоллес — его марионетка. Он станет копать и выйдет на нас. Гриффин без лечащего врача станет сразу полегче дышать, а Уоллес станет более уязвим, раз так сильно ей доверяет, — Телониус со скучающим видом объяснял очевидные вещи, но терпел: сыну нужно было передать как можно больше своего опыта.

— Ты прав, отец, как и всегда, — снова послушно закивал Уэллс. — Только нужно сделать всё аккуратно.

— Не тебе учить меня аккуратности! — прикрикнул отец, набирая номер отставного главаря Жнецов.

Смертельный механизм был запущен. Когда доктор Цинь ехала домой два дня спустя, на тротуаре уже ждал внедорожник, зажавший её машину в тиски между стеной дома и собой. Благодаря безопасности автомобиля, Лорелею Цинь госпитализировали с тяжёлой черепно-мозговой травмой и множественными переломами, а не увезли в морг в чёрном трупном мешке.

* * *

— Привет, Кларк.

Беллами каждый вечер заступал на дежурство с этой конкретной фразой — чтоб поздороваться или обозначить, что спящая красавица может не бояться проснуться. Что он здесь и даже готов общаться, только порадовать её ему пока что нечем. Было. Сегодня свою стандартную фразу он почти пропел, пусть и говорили, что нехорошо радоваться чужому несчастью. Доктор Цинь больше не в кондиции, чтобы исполнять прихоти Уоллеса, а отделению психиатрии срочно нужен новый главный специалист. Вот они неделю назад говорили, что Цинь — главная помеха, и вот будто сама судьба решила наказать её, не иначе.

Кларк слабо пошевелилась и открыла глаза, чувствуя себя намного лучше обычного. Привычной изводящей боли в суставах не было, а голова только слегка кружилась. Увидев весёлый настрой Беллами, она против воли улыбнулась — широко, искренне, счастливо. Он сунул ей в руки шоколадку, которую таскал с собой теперь каждый вечер: она хорошо действовала против слабости и бледности Кларк; торопливо подвинул к её постели стул. Её сердце мгновенно откликнулось на его взволнованный вид, участившийся писк прибора это выдал, а Кларк уже в сотый раз прокляла предательскую электронику. Конечно, она волновалась при каждом разговоре с ним, это нормально! Ведь от Беллами зависело её освобождение из этой темницы.

— Что случилось? — спросила Кларк. — Неужели что-то хорошее?

— Плохое, но не для нас, — интриговал Беллами.

— Что случилось? — Кларк даже почти приподнялась в нетерпении.

— Цинь попала в аварию. Вряд ли она вернётся сюда в ближайшее время, — обрадовал Беллами и рассказал все сплетни, что только смог услышать. Про ужасное ДТП вчера ночью, про то, что виновник скрылся с места происшествия, даже не вызвав «скорую», чтобы помочь пострадавшей. Предположительно большой чёрный внедорожник, но номера никто не видел — машина была очень грязной. Доктору Цинь теперь самой нужен доктор и надолго: у неё сломана нога, много рёбер, тяжёлая черепно-мозговая травма с ушибом головного мозга. К своей пациентке она вернётся ещё нескоро, и на самом деле Беллами не волновали причинно-следственные связи, ведущие к этой аварии.

Кларк заворожённо слушала рассказ Блейка и улыбалась — всё так же искренне, широко и счастливо. Возможно, её радость была неправильной, но Кларк плюнула бы в лицо любому, кто стал бы её осуждать. Они не знали, через что её заставила пройти эта женщина, как безжалостна была к беспомощной беззащитной пациентке, как давала ей лекарства, от которых она переставала быть собой. Впервые Кларк так сильно радовалась за всё своё пребывание в заточении: блеск глаз Беллами окончательно убедил её, что он — на её стороне, а Цинь… Цинь канула в небытие, получив свою дозу страданий. Слишком маленькую по мнению Кларк, но на данный момент достаточную.

— Вот почему при пробуждении мне не хочется умереть, — радостно заметила Гриффин, глянув только на один пакет для капельниц — и тот с глюкозой. — Меня сегодня ничем лишним не пичкали.

— Да уж, наслаждайся, пока можешь, — ответил Беллами, глядя прямо на неё, искрящуюся и живую. Так сильно отличавшуюся от той бледной испуганной девушки, впервые с ним заговорившей.

Надежда отрастила ей крылья, и Кларк готова была взлететь.

— Я рада, что у меня есть друг, с которым я могу разделить такие моменты, — вдруг сказала она. — И что он не поймёт мою радость превратно.

Кларк вдруг поняла, что даже если сам Беллами только ждал удобного момента — похожего на этот, чтоб спасти её, то сама Гриффин рада обычной возможности поговорить с кем-то, перестав быть молчаливой узницей. Он улыбался ей и рассказывал, что она проспала Оскар и целую кучу классных песен, множество неинтересных ей спортивных турниров и ещё больше научных открытий. Даже тихонько включал несколько своих любимых образчиков поп-культуры на телефоне, непременно зажигательных. Заедая веселье шоколадом, Кларк только подливала масла в огонь, чувствуя себя просто превосходно.

Когда разговор зашёл в тупик, Беллами предложил поиграть в перекрёстный допрос. На самом деле игра называлась «двадцать вопросов», но Кларк по смыслу она скорее показалась именно допросом. За неимением вариантов Гриффин всё же согласилась, в ответ на первые вопросы рассказывая о своём детстве и родителях, а от Беллами узнала, что оказывается он ещё умудряется учиться в университете, правда, заочно. Блейк — точно уж один из самых необычных людей, каких ей доводилось встречать. Несмотря на то, что у него за плечами нет ни богатых родителей, ни такого же богатого прошлого.

— Кем ты хотела стать в детстве?

Она сделала вдох, а потом прикусила губу, медля с ответом:

— Врачом… Я хотела стать врачом. Больше не хочу.

Беллами виновато опустил глаза и молчал. Кларк же недолго думала — а уж ей палец в рот не клади:

— Зачем тебе нужны деньги?

Блейк усмехнулся: нашла, чем задеть его.

— Моя сестра больна, — он ответил честно. — Операция и восстановление после неё дорого стоят.

— Вот как… — теперь Кларк почувствовала себя виноватой. Она надеялась пристыдить его, а не расстроить. — Как она себя чувствует?

— Сейчас ей лучше благодаря дорогостоящим процедурам, но операция всё равно необходима рано или поздно. Лучше рано.

— Честно говоря, я думала, что ты кредит неудачно взял или не на тех людей нарвался, — Кларк виновато смотрела на свои сплетённые пальцы.

— В твоём мире всё совсем по-другому, наверное, — оправдал её Беллами, даже не обидевшись.

— Это точно. В моём мире всё совсем по-другому, — задумчиво повторила она его фразу. — Даже не знаю, хочу ли туда возвращаться.

— А у тебя есть выбор?

— Наверное, нет, — тихо ответила Кларк, а потом почти обречённо добавила: — Скоро мне назначат нового врача.

Беллами в бессознательном жесте положил руку на её закутанные в одеяло колени.

— Вряд ли у Уоллеса вторая Цинь где-то завалялась. А с кем-то другим, я думаю, вполне можно договориться. Особенно с твоими средствами.

Кларк поёжилась от его прикосновения, но руку убирать не стала, хитро глядя на Блейка:

— А что ты такого сделал, что тебя Уоллес шантажировал?

Невыносимая девушка!

— Эй, сбавь обороты, спящая красавица! Это уже третий вопрос не по правилам, — усмехнулся Беллами.

— Спящая красавица? — переспросила она, нахмурившись. — Это кто придумал?

— Не скажу, спящая красавица, раз нарушаешь правила. Я так не играю.

— Я тут главная, — возмутилась она, — я решаю, играешь ты или нет.

Беллами Блейк смеялся над её притворно-обиженным видом и надеялся, что его смех не слышен в коридоре.