А&B, или Как Приручить Мародеров (гет)

Ремус мрачно смотрел в окно. По стеклу нещадно хлестал дождь, и капли причудливыми узорами стекали по прозрачной глади. Осень окончательно вступила в свои права, и солнца не было видно вот уже вторую неделю.

Парень, устало вздохнув, прикрыл глаза. Осточертевшая ему за эти шесть лет Визжащая Хижина в этот раз оказалась сродни благословению Мерлина. После странного, безумного воскресенья мародер буквально «свалился» с недомоганием, причиной которому было надвигающееся полнолуние. А потому неизбежный разговор с Эмили Паркер откладывался на неопределенный срок. Люпин только невесело усмехнулся, представив, как неугомонная подруга всю эту неделю выискивала его в самых темных уголках Хогвартса, дабы призвать к ответу. Эмили очень не любила, когда ее игнорировали, и всю степень ее недовольства сейчас, наверное, было сложно представить. Впрочем, Ремус вот уже дней пять имел удовольствие размышлять о том, что он сделал в воскресный вечер на вечеринке, а также и о том, что замыслили Эмили вместе с Беатой. То, что они что-то задумали — было очевидно. В голове Ремуса уже сложились тысячи самых невероятных вариантов дальнейшего развития событий, но он был почти уверен в том, что все равно не догадается, что же, на самом деле, происходит.

Друзья исправно навещали Люпина, притаскивая ему еду, облегчающие боль зелья и настойчиво просили его отправиться в Больничное Крыло, а не сидеть в полуразвалившейся лачуге, продуваемой всеми ветрами и с протекающей крышей. Но Ремус упорно стоял на своем и всю неделю, включая, конечно, и полнолуние, он оставался здесь. Джеймс и Питер только недоуменно переглядывались, Сириус же, поначалу не понимавший, что происходит, под конец начал так откровенно ухмыляться, что Ремус при его появлении лишь закатывал глаза и отворачивался к стенке. Старая, покосившаяся кровать, на которой он лежал, в ответ на это лишь недовольно скрипела, отчего настроение падало еще больше.

— Пока ты спал, — это Сириус, преувеличенно бодрый и подозрительно радостный, пробрался на второй этаж хижины с огромным тяжелым пакетом. Судя по запаху, там была зажаренная курочка, — прошло двенадцать лет!

— Что? — Ремус удивленно взглянул на друга, приподнимаясь на кровати.

— Так Беата любит говорить, — пожал плечами Блэк. — Это из какого-то маггловского фильма, вроде.

— Да ну? И часто вы с ней... разговариваете? — Ремус усмехнулся.

— Последнее время... приходится, — уклончиво отозвался чуть помрачневший Сириус и тут же снова широко улыбнулся: — Но речь не об этом! Речь о том, что Эмили Паркер роет подкоп.

— В каком смысле?

— Ну, это я образно. Не далее как вчера видел ее в библиотеке, где она мертвой хваткой вцепилась в Питера и пыталась у него что-то разузнать. Честное слово! — Сириус театрально приложил обе руки к сердцу. — Я просто спас малыша Пита! Мне показалось, что еще пара минут, и она насильно вольет ему в горло Веритасерум.

— Откуда у нее может быть Веритасерум? — вяло отмахнулся Ремус.

— Оттуда. Оттуда же, откуда и подозрительная книга о «разнообразных и неизлечимых магических заболеваниях». Насколько я помню, ликантропия тоже есть в этом списке.

Ремус тут же дернулся, поудобнее устраиваясь на кровати и сосредоточенно глядя на друга. Сириус тем временем начал аккуратно обгладывать мясо с куриного бедрышка, которое вытащил из необъятной сумки.

— Допустим так, — безэмоционально произнес Ремус. — Она все равно не догадается, кто я... Наверное.

— И какое слово ключевое?

— «Наверное»?

— Точно. Я не люблю эту твою Паркер, но она вцепилась в тебя стальной хваткой. Я до сих пор не пойму, почему она еще не догадалась о том, кто ты.

Ремус лишь пожал плечами.

— Разгадка, по сути, очевидна, а, значит, меньше шансов ее обнаружить. Никто не обращает внимания на самые простые варианты.

— Ну да. Послушать тебя, так оборотни разгуливают туда-сюда по всей магической Англии, — Сириус покачал головой. — Расскажешь, что произошло?

— А что произошло?

— Эмм... обязательно должно было что-то произойти, — Сириус коварно усмехнулся. — Никто не устоит против трех порций Веселящего Зелья.

Ремус секунду непонимающе смотрел Блэку в глаза, а затем подскочил на месте:

— Так вы подлили мне Веселящего Зелья?!

— Ага, — Сириус довольно ухмылялся. — Нашли рецепт... кое-где. Хотели помирить тебя с твоей ненаглядной. Видимо, не удалось?

— Удалось, — мигом помрачнел Ремус. — Еще как удалось.

— То-то я вижу, ты так от счастья светишься, что сбежал на целую неделю в ненавистную тебе старую лачугу. — Блэк наигранно важно покивал головой.

— Я ее поцеловал, — вдруг как ни в чем не бывало пожал плечами Ремус.

Сириус мгновение смотрел на друга, пытаясь понять: рассмеяться ему или же тот говорит серьезно.

— Я не шучу, — все так же спокойно сказал Люпин.

— А...

— Что, неужели тебя это так удивляет?

— Ну да, — все еще несколько удивленно отозвался Блэк. — Она же мрачная, противная и холодная. Как селедка.

Ремус уставился на друга, прожигая того взглядом. Сириус неуверенно поежился.

— Ладно, ладно. На вкус и цвет все девушки разные. Но, если ты, мой друг, после каждого более-менее важного шага в отношениях будешь убегать от партнерши... — парень выдержал многозначительную паузу. — Так и останешься девственником.

Ремус аж поперхнулся и возмущенно уставился на Сириуса.

— Ну да! Это же просто самая основная моя проблема.

— Будет, — уверенно кивнул Блэк. — Ты мне поверь. Когда-нибудь ты все-таки повзрослеешь, тебя начнут интересовать девочки, и вот тогда...

— Бродяга!!

Сириус, весело смеясь, отпрыгнул в сторону, заслоняясь от брошенной в него подушки трухлявым стулом.

— Ладно. Если без шуток, ты нам нужен. У нас нет ничего на АВ, эта дурацкая метка жжется, но уже меньше, и, по-моему, теряет силу. Мы с Джеймсом никак не можем понять, что нужно сделать, чтобы она указала нам на владельца.

— А я что могу сделать?

— Головой подумать. У тебя это лучше, чем у нас всех вместе взятых, получается.

— А Хвост?

— А Хвост... — Блэк ухмыльнулся и весело подмигнул другу, — повзрослел раньше тебя.

— О... — многозначительно протянул Ремус, не зная, что еще сказать. — Ну, думать я могу и здесь.

— Как тебе угодно. Может, попросить преподавателей, чтобы они и занятия здесь проводили? Лично для тебя? — Сириус покачал головой. — Послушай, Лунатик. Любому порой нужно время, чтобы повариться в собственном соку наедине со своими эмоциями и мыслями. Но, если ты и дальше собираешься здесь киснуть, я начну думать, что тебе просто нравится чувствовать себя отверженным и несчастным. И что менять ты ничего не собираешься. Очень не хочется думать, что я прав.

Ремус хотел было возразить, но Сириус по-кошачьи легко и грациозно поднялся с пола и скрылся в лестничном проеме. И, если себе честно признаться, он был абсолютно прав.

* * *

Эмили искала. Нет, не так. Она шла по следу. И не было ничего, что было способно сбить ее с пути. Беата, вечно неугомонная и неудержимая, теперь находилась вдалеке от нее — ослабляла бдительность Малфоя — а потому у когтевранки было до чертиков много времени, чтобы поразмышлять. После воскресной ночи Эмили часа три ворочалась в кровати и, наконец, лишь окончательно вымотавшись, забылась сном. Ее мучала неопределенность — что будет завтра? Как они будут смотреть друг другу в глаза? Что скажут? Что изменится? Девушка пыталась гнать эти мысли прочь — настолько тщедушными и инфантильными они ей казались.

Но, когда Ремус не появился на следующий день на завтраке, Эмили вздохнула с облегчением — разговор откладывался. На следующий день когтевранка начала волноваться. Потом — злиться. Далее она пришла в плохо контролируемую ярость, но голова ее оставалась холодной. И тогда Амели Вивиана Паркер, сжав челюсти, начала искать. С каждым новым часом поисков она переходила на новую градацию своей ярости, но от цели не отступалась. Она начала с малого — решила вытрясти душу из каждого, кто хоть немного общался с Ремусом. Все как один блеяли что-то невразумительное. Впрочем, возможно так получалось оттого, что видя взгляд мучительницы, все мысли улетучивались из голов ее нечаянных жертв. Трогать мародеров Эмили не спешила. «Они твердые орешки, — решила она. — Оставлю их на потом». Книги помогали Эмили расслабиться и успокоиться. Но разгадка пришла к ней не со состарившихся и пожелтевших страниц — разгадку ей принесла ночь. Засидевшись в библиотеке допоздна, на что она, как старшекурсница, имела полное право, девушка чисто случайно бросила взгляд в красивое стрельчатое окно. Луна, меланхолично взиравшая на нее с небес, молчала. Но и одного ее присутствия было более чем достаточно. Все паззлы как по волшебству встали на место, и мозаика собралась воедино. Эмили стало страшно.

Люпус, значит, волк.

Тот кентавр, которого они тогда встретила в Запретном Лесу, назвал Ремуса братом. А кентавры — полукровки.

Лунатик.

Полнолуние.

Оборотень.

Мысли были короткими, рубленными, но вескими.

Как много смысла теперь появилось в этом слове для Эмили Паркер. Древние гравюры со страшными чудовищами и лохматыми монстрами, истории, рассказанные в различных документальных книгах и хрониках, слова чистокровных волшебников, не понаслышке знающих, кто такие вервульфы — все это неожиданно взорвалось, вспыхнуло в голове Эмили и надолго оглушило ее. Это было просто не-ве-ро-ят-но. Немыслимо. Невозможно. Добродушный, теплый, спокойный и умиротворяющий. Как такой человек может быть кровожадным чудовищем?

Шесть лет назад, только лишь поступив в школу Магии и Волшебства, Эмили, если бы кто-то рассказал ей об оборотнях, лишь рассмеялась. Она была магглом и воспитывалась на сказках и вымыслах. И все было не так уж и страшно. Но потом Эмили встретилась с Малфоем и его бандой, и поняла — волшебный мир жесток. Абсолютно так же, как и человеческий. И у нее были причины бояться всего, что может называться монстром, в каком бы обличье оно не находилось.

Размышления сводили ее с ума, и вчера, к своему стыду, девушка не выдержала. Она выловила в библиотеке Питера и буквально начала его «пытать». Пока что вопросами, но до действий, судя по всему, было уже недалеко. Ситуацию спас Блэк, который в прямом смысле слова оттащил друга от когтевранки, уже собиравшейся применить пару заклятий для «прочищения памяти» гриффиндорца.

* * *

— Я знал, Спринклс, что ты не так проста, как кажешься.

— Это когда это я казалась тебе простой, Блэк? — возмущенно изогнула бровь Беата.

Она была в кожаной Блэковской куртке, которую сама же и стащила с него пару минут назад, оставив парня мерзнуть на ветру в одной лишь белоснежной рубашке.

— Хм... ну иногда ты напоминаешь мне неуклюжую деревенщину, не способную вписаться даже в трехметровый проем.

— Да что ты! И кто из нас схлопотал метлой в глаз не столь давно? Не вы ли, Ваше Изящество?

— А из-за кого, интересно, я, как ты говоришь, — Сириус поморщился, — «схлопотал»? Ты на метле держишься хуже, чем старая, разменявшая третий десяток, курица!

— Где ты видел куриц, которые доживают до такого возраста, Блэк? Ты что, их генетически выводил?

— Гинэ... Гени... Что?!

— Генетически. Я и сама не очень-то знаю, что это значит, если честно, — вдруг примирительно произнесла Беата, возвращая на лицо привычную насмешливую ухмылку. — Слышала как-то от Паркер.

— Кто бы сомневался. Ладно. Черт с ней, с кинетикой, поговорим о деле.

— С генетикой, Блэк, с генетикой. Хорошо, давай поговорим, раз уж пришли.

— Ты нашла то, о чем говорила?

— О, чего я только не нашла... — Беата мечтательно закатила глаза. — Его спальня — просто кладезь улик на весь Слизерин, — слизеринка довольно осклабилась.

— Ну?... — Блэк смотрел нетерпеливо и несколько раздраженно.

— Расслабься, мальчик, — Беата лишь усмехнулась, когда Сириус недовольно дернулся. — Для начала: ты помнишь наш уговор?

— Помню, — мрачно буркнул Блэк.

— Нет-нет, так не пойдет. Еще раз — ты, — Спринклс выделила слово интонацией, — помнишь наш уговор?

Блэк на секунду прикрыл глаза и, устало вздохнув, ответил тоном «ну нельзя же быть такой тупой»:

— Да, я помню наш уговор. Я не трогаю, даже не прикасаюсь, даже не смотрю, — Блэк скривился, — как будто мне очень этого хочется... И даже не вспоминаю о том, что существует слизеринец... как его... Ой, извини, я уже забыл его имя. Видишь, держу слово.

— Северус Снейп, — Спринклс усмехнулась. — Все верно. Ну а я в свою очередь достаю тебе компромат на своих собратьев по разуму. На некоторых из них.

— Так ты принесла? — нетерпение вновь появилось во взгляде Сириуса.

— Принесла. Еще один вопрос, Блэк, и я от тебя отстану. Почему ты согласился так быстро? Ненавидел Снейпа на протяжении шести лет, и вот — так просто сдался.

— A&B шифруется, а у нас на данный момент нет козырей в рукавах. Никто не знает, что за шутку он выкинет в следующий раз и когда он это сделает, — наигранно небрежно отозвался Блэк. — Нам нужно иметь запасной план на крайний случай.

— Запасной план? И ради A&B, — Беата подозрительно прищурилась, — ты готов отказаться от многолетней вражды с Северусом? И от мести за то, что он был более близок к Лили, чем любой из вас? Серьезно? Брось, Блэк. Если бы это было важно для мародеров, ко мне бы пришел, например, Питер. Но не ты.

— Послушай, Спринклс, — раздраженно начал Сириус, — мне тоже, откровенно говоря, не ясно, почему ты решила сдать свой собственный факультет в руки мародеров. И более того, мне не ясно, с чего ты решила поведать мне о том, что вы с Паркер, оказывается, не ссорились, а всего лишь решили разыграть слизеринского ублюдка. Я не твой лучший друг, и то, что ты раскрываешь мне ее секреты, выглядит, мягко говоря, странно.

— Ничего таинственного в этом нет, Блэк, — Беата пожала плечами. — Паркер играет в свои игры, я — в свои. Ты, как бы это удивительно ни звучало, не дурак, — Блэк только закатил глаза, — и я сомневаюсь, что ты начнешь болтать о происходящем направо и налево. Тебе это столь же не выгодно, сколь и мне. Ваша последняя шутка была крышесносной, даже я это признаю, но у вас не так уж и много идей и возможностей на данный момент, а A&B... у A&B всегда найдется в запасе парочка припрятанных фокусов. Я просто не хочу смотреть, как он раскатывает вас в лепешку перед всей школой. Это неимоверно скучное зрелище.

— Это не объясняет того, почему ты сама пришла ко мне с этим предложением. Сама предложила эту сделку, сама все мне рассказала, попутно выдав секреты лучшей подруги. И говоришь, что все это — лишь от скуки? Да еще перед этим подкинула нам рецепт Веселящего Зелья. Как ты тогда сказала? «Специально для Ремуса, с любовью?» Мы, к слову, очень удивились, когда проверили зелье и не обнаружили в нем ни одной смертельной составляющей. Без обид, Спринклс, но более натянутого объяснения я не слышал с тех пор, как Лунатик врал нам про то... — Блэк осекся, понимая, что чуть не проговорился, и быстро исправился: — про то, что он равнодушен к Эмили.

— И вы в это поверили? — Беата насмешливо фыркнула, с толикой наигранного удивления разглядывая Блэка и делая вид, что не заметила осечки в словах гриффиндорца. — Наивные создания. Впрочем, ответ за ответ. Ты рассказываешь, почему столь легко отцепился от Северуса, я — почему пришла к тебе.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что я не отвечу, — голос Сириуса мгновенно похолодел, на что Беата лишь очаровательно улыбнулась.

— Именно, Блэк. Я прекрасно это знаю, а потому знаю и то, что и мне не придется отвечать. Мы в равных условиях, тебе так не кажется?

Сириус еще пару секунд пристально изучал лицо Спринклс, а потом, тряхнув головой, произнес:

— Так что насчет компромата?

— Так-то лучше. Вот, — слизеринка ухмыльнулась, доставая из видавшей виды сумки толстую темно-коричневую кожаную тетрадь, потрепанную и перетянутую крепкой золотой нитью. — Это дневник Малфоя, особый дневник, — она коварно усмехнулась.

Глаза Сириуса тут же загорелись, и он дернулся в сторону слизеринки, дабы поскорее забрать бесценную вещицу, но Беата ловко увернулась.

— Не так все просто, Блэк. Это не тот дневник, в котором описывается, что он ел на завтрак и какую книжку прочитал перед сном. Это записи всех его темных мерзких делишек, которые он творил вместе со своей... свитой. Ну, знаешь — Крэбб, Гойл и прочие выродки.

— И? — Блэк непонимающе нахмурился.

— Я читала то, что здесь написано. Отдам тебе вторую половину, а первую оставлю себе. Кое-что в ней не должно выйти за пределы моего факультета.

Сириус секунду смотрел непонимающе, а затем в его глазах промелькнуло озарение:

— Паркер...

— Точно. Паркер.

— Могла бы просто скрыть.

— Скрыть что? Нельзя из магической тетради удалить пару страниц или спрятать их. На такое способен только прямой владелец. Остальные могут лишь создать магическую копию, но и только. Собственно, как я и сделала.

— Тогда как ты собираешься разделить ее на части?

— Заклинание разделения, Блэк. Мы разделим эту копию на двоих, владельцем первой половины буду я. Владельцем второй — ты. С копией можно творить подобные вещи, если включить себя в некий список доверенных... Можно было бы попросить об этом прямо Малфоя, после чего он бы размазал меня по стене. Или схитрить. Обмануть защитные чары. После разделения ты больше не сможешь прочитать то, что написано в моей части, а я... как тот, кто произносит заклинание, скорее всего смогу прочитать и твою тоже. — Беата ухмыльнулась.

— Это не честно, — вздохнул Блэк, впрочем, понимая, что уже ничего не изменит. — Ты-то уже наверняка прочитала мою половину, а если и нет — сможешь сделать это в любой момент.

— Ну и что? Какая тебе разница? Там нет ничего, что можно использовать против тебя. Ну... — она вдруг загадочно усмехнулась, — почти ничего.

— Постой, — прервал ее Сириус, не обращая внимания на подколки Спринклс, — как ты вообще заполучила дневник Малфоя? Неужто он просто спрятал его под подушкой, не защитив хотя бы парочкой Скрывающих чар?

— Не забывай, Блэк, — Беата самодовольно улыбнулась, — что я лучшая ученица Слизерина. Малфой тоже не промах, и знает множество темных заклятий, но он гнушается простейшими заклинаниями, бытовыми и светлыми тоже. Думает, что они бесполезны... Как он ошибается! При правильном сочетании уже известных заклятий можно создавать невероятно искусные магические схемы и формулы. И, кроме того, после той, фальшивой ссоры, беловолосый ублюдок стал относиться ко мне иначе. Начал зазывать меня в свою спальню... чтобы поговорить. Ха! Держит меня за дуру. Пришлось быстренько пошариться по его комнате, пока он принимал душ. Правда, после того, как вода неожиданно ошпарила ему кожу и покрасила его волосы, он утратил свой пыл для... разговора. Неполадки в системе подачи воды, — Беата сочувственно поцокала языком.

— Избавь меня от этих подробностей! Мне даже представить противно, что там могло произойти. И что — заклинания придумываешь ты?

— Не то чтобы, — пожала плечами Беата. — Я, скорее, подаю идеи. А Паркер воплощает их в жизнь. Я не умею, как она, нудно и кропотливо сидеть над формулой несколько ночей подряд. Поэтому большинство моих заклинаний срабатывают, скажем... не совсем так, как хотелось бы. А у Паркер они работают как часы. Она умная девочка, — Спринклс вновь усмехнулась. В ее голосе звучала неприкрытая гордость.

— Вы ненормальные. Я даже не знаю, кто из вас более странный, — проворчал Блэк себе под нос.

— Мы друг друга стоим. Впрочем, насчет заклинания. Сейчас покажу формулу, дабы ты не сомневался в чистоте моих намерений и не думал, что я пытаюсь тебя убить, отравить или приворотить.

— Между прочим, вы пытались! — тут же вспылил Сириус.

— Не льсти себе. Просто мы проверяли действие зелья и для чистоты эксперимента взяли наиболее твердолобого парня школы.

— Эй!

— Да ладно тебе! Я же тогда не знала, что ты способен в кого-то влюбиться. И тем более не знала, что это уже произошло.

Сириус тут же скис и только пробурчал что-то невнятное в ответ, пытаясь избежать неприятного разговора. Беата тем временем выудила из заднего кармана своих рваных джинс исписанный мелким почерком помятый листок с изображенной на нем сложной схемой. Оба тут же склонились над ним.

Еще долго возле Черного Озера слышались фразы:

— Это линия энергетического контура?

— Да нет же! Это просто листок помялся.

— А это?

— Это пятно от чая. Кажется.

— А ты не могла бы быть хоть немного аккуратнее?

— Я не какой-то там выхолощенный аристократишка. Ваша параноидальная брезгливость ко всему живому и человеческому не для меня.

— Как ты меня назвала, деревенщина?

— Я не деревенщина!

— А кто ты?...

Вечерело.

* * *

— Северус!

Парень удивленно оглянулся — Паркер на всех парах неслась к нему. Ее лицо было встревоженным и очень уставшим.

— Эмили?

— Ты знал? — голос ее был требовательным, а взгляд — пугающим.

— Знал о чем?

— О... — девушка резко понизила голос, — Ремусе. И его особенности. Ты всегда отзывался о нем с толикой то ли неприязни, то ли страха. Но я до сегодняшнего дня никак не могла понять почему.

Северус мгновенно помрачнел и, помолчав, все-таки спросил:

— Кто рассказал тебе об этом?

— Мой мозг. Очнись, Сев! Кто мог мне рассказать об этом? Я и сама в состоянии догадаться.

— Серьезно? И что же тогда тебе мешало догадаться все эти четыре года?

— Вера в людей, — мрачно хмыкнула Эмили.

Северус в ответ усмехнулся:

— Твоя вера в людей просто непостижима. И что ты хочешь услышать от меня?

— Знаешь, где он? Целую неделю не видела его. Нам необходимо поговорить.

— Предположим, — Снейп нахмурился.

— Северус! Прекрати изображать из себя молчаливый пень.

— Это может быть опасно! — тут же вспылил слизеринец. — Неужели ты не понимаешь?

— Полно...! Полнолуние, — произнесла Эмили, понизив голос, — уже прошло. Нет никакой опасности.

— Откуда тебе знать? Ты часто общалась с оборотнями?

— Просто скажи мне, где он. — Огонь, горевший в глазах когтевранки, казалось, сейчас зальет все окружающее пространство бушующим пламенем.

— Визжащая Хижина, — сквозь сжатые зубы промолвил Северус. — Он там.

И, круто развернувшись и обдав Эмили порывом холодного воздуха от взметнувшейся мантии, поспешил прочь.

— У меня научился, — вдруг довольно хмыкнула Паркер и поспешила в гостиную, дабы накинуть пальто и шарф.

* * *

Беата в это время в одиночестве стояла на берегу Черного Озера и пинала камешки носком рваной кроссовки. Те отлетали и, обиженно постукивая, укатывались к самой воде. Огромный осьминог неожиданно высунул щупальце над водой и хлестнул им по черной глади. Беату обдало тучей маленьких холодных брызг, и те, словно крохотные осколки, впились ей в лицо и в оголенные плечи.

Слизеринка мрачно выругалась и тяжело вздохнула. Блэк, с восторгом принявший ее идею с Малфоевским дневником, полчаса назад забрал свою часть магической копии и унесся прочь. Выглядел он, мягко говоря, ошарашенным и изумленным. Отчего произошла такая резкая перемена, Беата, хоть убей, не могла понять. Все было нормально, почти дружелюбно, когда Сириус решил, что хватит заниматься самопожертвованием и решил забрать куртку себе. Беата могла поставить сколько угодно галеонов на то, что будь на ее месте любая другая девушка, гриффиндорец просто попросил бы свою вещь обратно. И та, не устояв перед его обаянием и завораживающим голосом, отдала бы ему не только куртку, но и свою честь. В случае Беаты, они чуть не подрались. Блэк бесцеремонно и совершенно не по-джентльменски попытался отобрать одежду, Спринклс возмутилась и заставила его попросить вежливо. Блэк отказался и возмутился в ответ, указав на то, что она-то его не просила, а просто взяла то, что захотела. Слизеринка лишь пожала плечами, напрочь игнорируя все логичные и нелогичные доводы, а потому Блэк вновь попытался стянуть с нее куртку, что у него практически получилось. Спринклс решила бороться до последнего, дабы отобрать теплую вещь обратно, и снова чуть не заехала Сириусу в нос, но парень вовремя уклонился, и удар локтем пришелся по ключице.

Да. Именно так. Беата нахмурилась. Именно после этого Блэк отскочил от нее, словно ошпаренный, позабыв и про куртку, и про Малфоя. И слизеринка в упор не могла понять, что же в этом моменте было такого особенного? Что она упускала? Эх, если бы сейчас рядом была Эмили, она бы наверняка догадалась...

* * *

Белоснежный красивый волк задумчиво следил за девушкой, выходящей за ворота школы. Поразительная самоуверенность и самонадеянность. Блуждать в одиночку вечером за пределами замка, отчетливо зная, что кто-то преследует тебя — верх глупости. И это — ученица Когтеврана, по слухам, факультета, на который берут самых умных и сообразительных учеников. «И куда собралась эта дуреха?» — волк переступил с лапы на лапу, все еще не двигаясь с места. Кто знает — какой безумный гриффиндорец преследует ее по пятам? Не хотелось бы снова неделю валяться в Больничном Крыле, каждый раз со страхом косясь в зеркало на свой сломанный нос.

Девушка тем временем направлялась вниз по дороге, ведущей в Хогсмид. Впрочем, куда еще можно пойти? Рядом с Хогвартсом была лишь эта захудалая деревенька и непроходимые леса, кишмя кишевшие полукровками и прочими выродками. Волк совершенно по-человечески вздохнул. Его глаза, серые и холодные, выражали крайнюю степень раздражения и отвращения, не свойственную обычным животным. Он неотрывно следил за Эмили Паркер, ненавистной, паршивой магглорожденной когтевранкой. Эта противная, мерзкая человечка, успешно вот уже пятый год изображающая невинную овечку, приводила его в состояние невыразимой ярости. Преподаватели считали ее чуть ли не святой — конечно, такая тихая, способная и трудолюбивая. Некоторые ученики жалели ее и поддерживали всяческими способами, считая, что маггле необходима помощь в учебе. Другие относились равнодушно, но не без некоторого уважения. Спринклс, Люпин, вся эта гриффиндорская шайка наверняка думали, что он злобный и надменный сукин сын, и что бедняжка Паркер живет в бесконечном страхе, ежесекундно представляя, что с ней может сделать мерзкий слизеринец. Но едва ли кто-то из этих простодушных идиотов знал, что их война с когтевранкой, а, вернее, бывшей слизеринкой, началась далеко не потому, что Малфой — чистокровный аристократ — априори не выносил магглорожденных, нет. Хоть это и сыграло свою роль. Но и Паркер никогда не оставалась в долгу, и в конечном итоге им обоим было, за что ненавидеть друг друга. Вся разница заключалась в том, что Малфой предпочитал говорить, не скрывая своего отношения к людям, а Паркер предпочитала молчать.

Малфой, осторожно переступая лапами и пытаясь не наступать на шуршащие листья, неслышно следовал за Эмили. Как только они отойдут на достаточное расстояние от школьных ворот — они поговорят. Вернее, он будет говорить, а она — слушать. У слизеринца никогда не было сомнений в том, что Спринклс и Паркер — это и есть АВ, и ему было абсолютно плевать на то, что ни у кого в школе до сих пор еще не нашлось доказательств, одни лишь опровержения. Он чуял — это они. И то, что эти две сумасшедшие так вовремя поссорились,играло ему на руку. Он намеревался использовать Беату настолько, насколько это было возможно.

Ветка под его лапой неожиданно хрустнула. Волк тут же припал к земле, надеясь остаться незамеченным, но девушка все же услышала звук. Эмили нервно оглянулась, обшаривая взглядомокрестности. «Проклятый белый цвет! — раздраженно подумал Люциус. — Я столь же незаметен, сколь великан посреди маггловского города». Но Эмили, так и не найдя ничего подозрительного, отвернулась и направилась дальше. До Хогсмида оставалось не более двадцати минут, и Малфой решил — пора. Но когтевранка неожиданно для него и, судя по ее испуганным глазам, для себя тоже, резко свернула налево, на едва заметную тропку, пересекающую широкое поле. Вдали виднелась покосившаяся, зловещая Визжащая Хижина. Волк задумчиво наклонил голову. Что она могла там забыть? Ответа на этот вопрос у него не было. Пусть Малфой и не верил во все эти глупые сказки про привидений, потому как любой уважающий себя волшебник знал четыре основных признака того, что рядом находятся призраки, а эти самые черты напрочь отсутствовали у Визжащей Хижины, но это совершенно не значило, что нужно безрассудно и глупо лезть черт знает куда. Если у Паркер там сообщник, у Малфоя будет меньше шансов устроить... разговор. Пусть девушка и сама выглядела так, словно не знала, куда идет, следовать за ней волк не спешил. Он решил залечь в кустах и подождать ее возвращения.

* * *

Идиотка. Глупая, неразумная идиотка! Откуда вообще в ней взялась эта безрассудная гриффиндорская храбрость? Дуростьточнее.

Эмили чувствовала себя отвратительно. Было холодно, ветер пронизывал до костей, а Визжащая Хижина вдалеке на кого угодно навевала тоску и страх. Кроме того, девушке пришлось нарушить школьные правила, и вдобавок к этому теперь она шла прямо в пасть к оборотню. По дороге сюда ей даже показалось, что кто-то за ней следит. Ощущение чужого взгляда преследовало ее до того момента, пока она не свернула на неприметную тропинку, и пусть это больше смахивало на паранойю, Эмили Паркер предпочитала быть живой параноидальной истеричкой, нежели мертвой, но храброй магглой.

Хижина встретила ее завываниями ветра, который, словно безумный, носился по всему дому, распахивая двери и заставляя пыль в безумном хороводе кружиться над полом вместе с высохшими листьями. Дом скрипел, кряхтел и словно бы не хотел впускать никаких гостей в это темное, старое логово.

Наверху неожиданно раздался хриплый кашель, и тут же заскрипели доски пола, словно кто-то решил по ним пройтись. Девушка замерла. На злобное чудовище вроде бы было не очень похоже. Животные ходят куда более мягко и неслышно, а тут звук был такой, будто ходил человек. Людей Эмили боялась больше, но этот страх — рациональный и логичный — поддавался контролю. А неосознанное чувство самосохранения, возникающее при встрече с любым хищным зверем, было совершенно неподвластно разуму.

Она аккуратно, стараясь не шуметь, начала подниматься по старой лестнице. Ступенька под ней неожиданно скрипнула — так пронзительно, что Эмили чуть сама не подпрыгнула и не свалилась с лестницы. Шаги на втором этаже замерли.

— Бродяга? Это снова ты? — голос Ремуса, уставший и хриплый, подействовал на Эмили как мощнейшее успокоительное. Она лишь тяжело вздохнула и решительно ускорилась.

— Почти, — отозвалась девушка в ответ, аккуратно переступая порог комнаты.

Ремус замер, ошарашенно глядя на нее.

— Это что — очередная шутка Бродяги? — осторожно спросил он, пытаясь улыбнуться, но вышло очень криво и неестественно.

— Не совсем, — девушка неуклюже передернула плечами и тут же выпалила: — Это правда, что ты оборотень?

Люпин застыл, не зная, что сказать. Эмили смотрела на него в упор, но в ее взгляде не было жалости или страха. Опасение? Да, быть может. Осторожность и волнение? Тоже. Но не страх. Не ненависть. Не презрение. Ремусу внезапно захотелось рассмеяться. Кривая улыбка против воли расползлась по его лицу.

— Ну да, — как-то совершенно безумно улыбаясь, ответил он. — Все так.

Девушка тут же попятилась.

— Нет-нет! — парень вскинул руки. — Я не сошел с ума! Я так улыбаюсь оттого... оттого, что мне полегчало.

— Полегчало?

— Ага. Ты не бежишь от меня, напротив — сама пришла сюда, и... — Ремус неожиданно принюхался и забавно поморщился. — Что это?

— А?

— Аконит, я так понимаю, и... чеснок? — парень выглядел удивленным.

— Ну, говорят, аконит помогает против оборотней, — Эмили выглядела растерянно.

— А чеснок?

— Против вампиров.

— Так я же не вампир.

— Это я на всякий случай.

Ситуация вышла донельзя дурацкой. Лицо Ремуса вдруг исказила странная гримаса, а через пару мгновений он неожиданно расхохотался.

— Ты б еще луком обмазалась! Ну, чтобы болезни не приставали. — Мародер совершенно беззаботно смеялся, даже не пытаясь успокоиться.

— Да ну тебя! Я что, по-твоему, каждый день с оборотнями имею дело? Откуда мне знать, что поможет, а что нет?

— Ничего, — парень вдруг резко посерьезнел. — Даже палочка не поможет. Оборотни быстры, безумны, кровожадны и не видят разницы между своими и чужими.

— Мне нужно было удостовериться, — упрямо отозвалась Эмили, впрочем, полностью осознавая, что она действительно совершила глупость.

— В этом вся ты, — тяжело вздохнул Ремус, тряхнув головой. — Кто тебе сказал, что я здесь?

— Северус.

— О... — многозначительно протянул Ремус.

— И что теперь?

— Это от тебя зависит.

Они помолчали.

— Не знаю, что и сказать... в смысле, это все очень странно. Я тебя и боюсь и не боюсь одновременно. Ты мой друг, и мне сложно представить, что ты вдруг обнажишь клыки и попытаешься меня сожрать. Но я читала про оборотней, — она замолчала, не зная, что еще сказать. Все и так было ясно — ни в одной книге ничего хорошего про оборотней написано не было. Не говоря уже о жутких гравюрах со страшными монстрами, какими волшебники изображали вервульфов.

— Но ты же знаешь, — продолжала Эмили, — я — маггл. Я не так остро воспринимаю тот факт, что ты не совсем человек. В сказках не все чудовища были злыми. Некоторые из них — куда добрее людей.

— Я... — начал Ремус, но его внезапно прервал шум, раздавшийся с нижнего этажа.

— Лунатик! — это Бродяга и, по всей видимости, Джеймс спешили к нему. — Лунатик, подпись...

Двое друзей ввалились в комнату, окончательно доломав дверь, и так висевшую на одной петле, и пораженно замерли, наткнувшись на Паркер. Та, чуть приподняв брови, скользнула насмешливым взглядом по Джеймсу, затем по Блэку. Ее взгляд опустился чуть ниже — туда, где не прикрытая ни рубашкой, ни расстегнутой курткой, переливаясь, ярко сияла подпись АВ. Ремус смотрел туда же.

— Нам явно есть о чем с тобой поговорить, Паркер, — Сириус нехорошо усмехнулся, успокаиваясь и восстанавливая дыхание.

— А тебе явно есть о чем нам рассказать, — в тон другу произнес Джеймс. Впрочем, выглядел он не менее удивленным, чем сама Эмили.

Ремус лишь непонимающе переводил взгляд с одного на другого, а потом, нахмурившись, уставился на Паркер.

* * *

Белоснежный волк тоскливо заскулил. Теплая шерсть не спасала его от вездесущего, промораживающего до костей, ветра. Когда Малфой уже было решил подобраться к Хижине поближе, мимо него пронеслись взъерошенные Поттер и Блэк. Что они забыли в этой полуразвалившейся лачуге, он не знал. Может, им тоже есть о чем поговорить с Паркер? Когтевранка, на удивление, в последнее время стала жутко популярной. Ждать дальше становилось опасно. Кто знает, кто еще решит посетить эту хибару в ближайшую пару часов? Неудивительно, если сюда скоро прибегут Дамблдор с МакГонагалл. А уж встречаться с мародерами и Амели Паркер во главе, когда те будут возвращаться в школу, Малфою не хотелось совершенно. Белый волк, грустно махнув хвостом, развернулся и потрусил обратно к школе.

* * *

— Что?

— Ничего.

Беата Спринклс и Питер Петтигрю мрачно взирали друг на друга. Беата — сверху вниз, а Питер — задумчиво подняв голову.

— Дай мне пройти, мелкий.

— Нет.

Слизеринка не понимала, что этому гриффиндорскому сумасшедшему понадобилось от нее, и какого черта этот глупый мальчонка перегородил ей дорогу, не давая пройти. Он мрачно взирал на нее уже минуты две с такой самоотверженной целеустремленностью, что Спринклс стало крайне интересно, чего он от нее добивается.

Питер вдруг медленно наклонил голову вбок и пробормотал что-то невразумительное.Беата лишь недоуменно приподняла брови в ответ. В следующую секунду маленький, пронырливый, похожий на хитрого мыша мальчишка выхватил свою палочку и взмахнул ей прямо перед самым носом слизеринки.

— Априкум! — воскликнул он, и перед слизеринкой будто бы взорвался ослепительно белый шар. Она покачнулась, и ее тут же отнесло к стене ударной волной. Тряся головой словно упрямый баран, она неуклюже поднялась с пола. Удар был ощутимым, но не смертельным, а вот «мышонок» нахально ухмылялся, ничуточки не удивленный происходящим. Слизеринка глухо зарычала и, все еще слегка дезориентированная, нащупала свою палочку через ткань джинс. Питер тут же поднял руки в успокаивающем жесте.

— Я могу объяснить, — голос у него было спокойным, уверенным и донельзя нахальным.

— Да ну?!

— Ладно. У тебя есть выбор, — Питер беспечно пожал плечами. — Ты можешь меня дослушать и узнать ответы на интересующие тебя вопросы или же можешь поливать меня всеми возможными боевыми заклинаниями. Что победит: твое природное любопытство или дурость?

Беата удивленно приподняла брови: мышонок оказался смышленым, разумным и знал себе цену. Он не боялся ее. Он вообще, похоже, не очень-то представлял себе,что такое страх. В эту секунду Спринклс поняла, что зря считала Питера Питтегрю лишним мародером. Он стоил всех своих ненормальных друзей.

— Хорошо, — хмыкнула она, принимая его правила. — Размазать тебя я могу и после.

— Именно, — Питер усмехнулся. — Знаешь это заклинание?

— Очень примитивный способ пробить защиту человека и залезть к нему в мозг.

— Ага. Но какой действенный! — парень победно улыбнулся. Эмоции на его обычно спокойном и умиротворенном лице смотрелись непривычно и странно.

— И что с того?

— Подпись, — коротко бросил Питер.

— Подпись. Класс. Слово из семи букв. Есть еще какой-то глубокий сакральный смысл в твоих словах или как?

В глазах Питера мелькнуло удивление: он рассчитывал на несколько иную реакцию.

— Я проверял тебя.

— Слушай, парень, — Беата начала раздражаться, — я не люблю тех, кто говорит загадками и строит многозначительные рожи. Мне хватает Паркер. Хочешь сказать — скажи. Не хочешь — тогда терпи. Сейчас я начну раскатывать тебя по потолку.

— Эй! Ладно, ладно. Успокойся, ненормальная! — Питер тяжко вздохнул. — A&B оставил на Джеймсе и Сириусе свою подпись. Подписывающее заклинание, если ты в курсе.

— Я в курсе. В отличие от них я не спала на Заклинаниях.

— По Подписи можно «прочитать» характер тех людей, которым она принадлежит.

— И?

— И? Я думал, ты знаешь, — голос Питера утратил часть изначальной уверенности. — Нельзя просто вытащить эту информацию из Подписи, нужно сравнивать ее «слепок» с конкретным человеком. Но люди — не открытые книги. Они не доверяют кому попало, у каждого имеется свой собственный ментальный щит. У кого-то слабее, у кого-то сильнее. Ремус додумался до всего этого, но ему никогда бы не хватило смелости, чтобы просто прийти к тебе или Паркер и пробить вашу защиту.

Питер замолчал, пристально разглядывая слизеринку, та пару секунд обдумывала его слова, а затем по ее лицу расползлась наглая ухмылка.

— А ты умен, дружок. Не пойму — как ты оказался на Гриффиндоре?

Питер в ответ лишь закатил глаза.

— Мы не меня обсуждаем, а вашу с Паркер причастность к тому, что происходит в этой школе. И теперь эта причастность более чем очевидна.

— Без обид, но причем здесь Паркер?

— Хочешь сказать, что действовала без ее ведома? — Питер нахмурился.

— Не доверять же этой нудной вобле все самые вкусные интриги, — слизеринка продолжала ухмыляться.

— Она твоя лучшая подруга, Спринклс! — возмущенно воскликнул Питер, разом утратив все свое самообладание.

— И? Это не делает ее менее нудной или менее воблой. — Беата пожала плечами. — Тем более мы в ссоре и...

— Да брось, — усмехнулся Питер. — Все остальные на это, может, и повелись, но я не настолько глуп.

— Конечно, — тут же отразила обратно его усмешку Беата, — ты не мог оценить все наше невероятное актерское мастерство по достоинству. Ты же в тот момент валялся вусмерть пьяный на коленях своей белобрысой пуффендуйки.

— А ты подмечаешь все мелочи и детали, Спринклс.

— Предпочитаю быть ко всему готовой.

— Ну так что?

— Что?

— Признаешь, что ты одна из A&B или как?

— Не признаю, — передернула плечами Спринклс. — Ты, может, и не так глуп, как мне казалось поначалу, но интриги Паркер тебе не переплюнуть. Ты, все-таки, гриффиндорец.

— Может и так. Но ответить вам все равно придется.

— Не беспокойся. Куда мы денемся, — Беата вздохнула и вдруг, резко выбросив вперед руку с палочкой, произнесла: — Инкарцеро! Ну и Силенцио. Чтобы весь Хогвартс не слушал твои вопли. Пойду, предупрежу Паркер, — мстительно осклабилась слизеринка.

Питер лишь мрачно смотрел вслед уходящей Беате, пытаясь выпутаться из бесчисленных веревок. «Ничего, — думал он, — она еще вернется. Она сама ни за что не догадается, где сейчас ее подружка».

* * *

— Ты одна из АВ, — мстительно произнес Блэк. Улыбка на его лице была откровенно безумной.

— С чего ты это взял, Блэк? Головой обо что-то ударился? — лицо Паркер было скептическим, но спина девушки оставалась напряженной.

— Моя подпись среагировала на Беату!

— О... Ну да, это однозначно доказывает, что во всем виновата я. Прекрасная логическая цепочка.

— Но ты не можешь отрицать того, что вы со Спринклс всегда вместе, — пожал плечами Джеймс.

— Сейчас мы, например, по раздельности.

— Что совсем не в твою пользу, Паркер, — хмыкнул Сириус.

Эмили молчала, задумчиво уставившись в пол, потом вдруг улыбнулась — легко и непринужденно.

— Я, конечно, в состоянии без особого труда разубедить вас всех в этой нелепой догадке... Но зачем? Так ведь неинтересно.

Ремус грустно вздохнул.

— Не понимаю, откуда в тебе столько...

— Слизеринского? — тут же подсказал ему Блэк. — Так она же самая настоящая слизеринка. Не так ли, Паркер?

Эмили лишь взглянула на Сириуса, холодно и безмолвно.

— Что? Бродяга, ты что говоришь... — Джеймс осекся, оглянувшись на Паркер. — Это правда?

— Допустим. Это что-то меняет?

— Ага, например, уровень доверия, — тут же отозвался Ремус. Он выглядел еще более уставшим и потрепанным. Сердце Паркер кольнуло странной тоской и непонятной ей болью. Она чувствовала вину перед этим человеком — перед одним из немногочисленных ее друзей, который заслуживал того, чтобы знать правду.

— Мы квиты, Ремус, — мрачно отозвалась она.

— Ну да, — оборотень усмехнулся, — сразу уходишь в глухую оборону, да?

Его улыбка была немного грустной, но беззлобной и теплой.

— А ведь ты говорила, что что-то знаешь про АВ... — задумчиво протянул Сириус, возвращая всех к изначальной теме разговора.

— Я этого и не отрицаю, — пожала плечами Эмили. — Но, если ты, Блэк, продолжишь на меня наезжать — ты не узнаешь ничего.

— Давайте успокоимся, — Джеймс примирительно посмотрел на девушку. — Бродяга, попридержи язык. Эмили, не воспринимай все так остро. Ремус... ты и так спокоен. Ты расскажешь нам?

— Почему нет? Если уж у вас хватило ума, чтобы поработать над Подписью... твоя работа, я полагаю?— девушка обернулась к Ремусу. Тот лишь кивнул. — Тогда нам необходимы Спринклс и Питер. Не хочу пересказывать все по десять раз.

— Вы же с ней не разговариваете, — удивился Джеймс. Сириус и Ремус лишь абсолютно синхронно усмехнулись. — Чего вы лыбитесь?

— Эмили подстроила ссору, — спокойно произнес Люпин, не обращая внимания на изумленное лицо Джеймса.

— Да вы актрисы! — восхищенно присвистнул гриффиндорец.

— Тебе Паркер рассказала, Лунатик? — встрял в разговор Блэк.

— Нет, сам додумался.

Сириус лишь уважительно присвистнул, Эмили улыбнулась.

— Ну, хоть кто-то из вас обязан уметь думать. А ты, Блэк, что — тоже сам догадался?

— Твоя подружка поведала, — победно ухмыльнулся Сириус, наблюдая, как вытягивается теперь лицо когтевранки.

— Я прибью ее. Когда-нибудь. — Эмили со вздохом прикрыла глаза. — Эта ее чертова импровизация снова все испортила!

— Да ладно тебе, Паркер. Умерь свою манию величия, никто не обязан подчиняться твоим ненормальным капризам.

На лестнице вдруг раздался жуткий грохот, и послышались знакомые голоса:

— Как? Скажи мне, как можно было умудриться запнуться за абсолютно ровный пол?! — голос Питера звучал раздраженно и устало.

— Он не ровный! Здесь пыль. Рельефная.

— Какая? Спринклс, у тебя с головой все в порядке?

Четверка на втором этаже лишь удивленно переглянулась.

— Вы что здесь делаете, ироды? — патетично возопила Паркер, когда улицезрела два перепачканных лица в дверном проеме.

— Пришли на вечеринку, — хмыкнула Беата. — Питер, как настоящий джентльмен, меня пригласил.

— Еще бы. Иначе ты бы никогда меня не расколдовала, — мрачно отозвался в ответ худенький паренек.

— Паркер! Ты не представляешь, какая у них есть забавная штуковина. Что-то вроде карты, но я не разглядела ее подробно...

— Почему тебе всегда нужно засунуть нос не в свои дела, Спринклс? — тут же взъерошился Сириус.

Ремус лишь усмехнулся, глядя на друга. Стоило Беате приблизиться на пару метров, и Бродяга становился невменяемым, безвозвратно теряя все свои манеры и аристократическое воспитание.

— Истину мне! — вдруг театрально произнес Джеймс, прерывая очередную зарождающуюся перебранку и грозно глядя на Паркер. Секунду все ошеломленно молчали, а затем, не выдержав, расхохотались.

— Ну, хорошо, — вздохнула Эмили, — слушайте, мучители.

Четверка удобно устроилась на полу, а Паркер уселась на кровать, перед этим брезгливо потыкав в серое покрывало пальцем. Ремус опустился рядом с девушкой, с интересом разглядывая ее со спины. Сейчас она выглядела необычно оживленной, словно ей самой нравилось выступать в роли рассказчицы.

— Все началось довольно давно. Через полгода после того, как я познакомилась с Беатой. Эта ненормальная не находила себе места от скуки, а заколдовывать учеников ей было скучно.

— Они слишком тупые, чтобы достойно ответить, — грустно пробормотала Беата.

— Точно. А я... скажем, я столько времени сидела над книгами день и ночь, что уже и смотреть на них не могла. Мне хотелось... — Эмили задумалась, пытаясь подобрать слово.

— Славы, могущества и власти, — хмыкнула Спринклс.

— Вроде того, — небрежно кивнула Эмили.

— Но наша тихоня не особенно-то любит выделяться, поэтому...

— Спринклс! Ты можешь заткнуться? — Эмили возмущенно посмотрела на подругу.

— Я могу попытаться, — ухмыльнулась та. Мародеры лишь покачали головами.

— Ну так вот. И я придумала АВ. Тише, Сириус! Все вопросы после. Так вот. АВ. Да... это была моя идея творить шалости и шутки и оставлять после себя загадочную Подпись, чтобы никто не мог догадаться, кто же на самом деле скрывается под личиной самых отпетых шутников. К сожалению, заклинание Подписи совсем не получается загадочным. Во-первых, цвета наших факультетов, во-вторых первые буквы наших имен... Я — Амели, если кто еще не в курсе. В общем, мы попытались осуществить нашу затею, но выходило не очень. Не хватало задора, наверное.

— Еще бы, — пробурчала Спринклс, — постоянно бубнить о том, что будет, если нас поймают...

— Спринклс!

— Да молчу я, молчу.

— Дело было не только в нарушении правил. Мне всегда было интереснее изучать новые заклинания, придумывать их и воплощать в жизнь. Беата загоралась новым увлечением словно спичка, но так же быстро и угасала. И мы придумали кое-что более интересное, — Эмили коварно усмехнулась.

— «Мы»? — Ремус мягко улыбнулся. — Что-то мне подсказывает, что идея была твоя.

— Ну... — Эмили несколько смущенно улыбнулась. — В общем, да. — И продолжила, обращаясь уже ко всем: — Мы не трогали вас, мародеры. Ни одного из вас. Ни разу.

— То есть, вы не АВ? — удивленно переспросил Джеймс.

— Поттер! — Беата изумленно взглянула на гриффиндорца. — Мы что, похожи на двух ненормальных, которые видят смысл всей своей жизни в том, чтобы пакостить вам на потеху школе? Нам, по-твоему, больше нечего делать, помимо того, чтобы бегать по замку и под покровом ночи разукрашивать стены синей краской?

— Сине-зеленой, — тихо пробормотал Питер.

— Да какая разница!

— Ты закончила? — Паркер скептически смотрела на слизеринку. — Чудесно. Кое-кому в школе понравилась наша идея. Когда мы бросили свою затею, нам пришло письмо. Я не представляю, как эта сова нашла нас, но в этом и состоит весь смысл магических сов, наверное. Найти адресата во что бы то ни стало. В письме таинственный незнакомец недвусмысленно пожаловался на то, что наша идея увяла на корню, и очень жаль, что мы не хотим продолжить начатое. И тогда мне в голову пришла мысль — почему бы не передать наши полномочия кому-нибудь еще?

— Так вы... — изумленно начал Сириус.

— Именно, Блэк. — Паркер ухмыльнулась. — Мы лишь открываем бал. Вывешиваем первую метку в школе и уходим со сцены, наслаждаясь разворачивающимся спектаклем. Все, что следует дальше — уже не наших рук дело. Мы со Спринклс передали права на подпись тому, кто возжелал продолжить наше дело.

— Но, — неожиданно перебил девушку Ремус, — магическая подпись — это не просто росчерк пером на бумаге. Это очень серьезно. Высочайший уровень доверия. Если человек поймет, кто вы — он, по сути, сможет управлять вами.

— Ставки высоки, Ремус, — Эмили согласно кивнула. — Но игра того стоила.

— Игра? — озадаченно переспросил Сириус.

— Именно, — довольно усмехнулась Паркер. — Мы передали права на Подпись неизвестному человеку, и с тех пор он играет от нашего имени. Мы лишь отвлекали на себя ваше внимание — не более того. Почти вся школа считает, что мы — АВ, но никто и понятия не имеет, как все обстоит на самом деле.

— Подожди-подожди, — нахмурился Блэк, — но ведь моя подпись среагировала на Беату. Почему?

— Каким образом это вообще произошло? — поморщилась Эмили.

— Она задела меня локтем.

— Тебя?

— Ключицу.

— Удивительно, что не ногой, — проворчала Эмили. — Подпись, так или иначе, принадлежит нам. Передавая права на нее, мы не только включаем определенных людей в круг доверенных, но и сами остаемся частью этого круга.

— То есть...

— То есть, мы просто наслаждались весь предыдущий год, когда A&B раскатывали вас по стенам, — весело оскалилась Беата. — Ну-ну, не надо так пыхтеть, Блэк. Вы были не так уж и безнадежны.

— Какого черта ты выдала нас, Спринклс? — Паркер мрачно взглянула на слизеринку.

— Надоело смотреть на избиение младенцев, решила подкинуть пару идей, — пожала плечами слизеринка.

— Да ну? И каких, интересно мне?

— Нашла кое-что интересное. Дневник Малфоя, — Беата коварно улыбнулась.

Паркер секунду осмысливала услышанное и тут же помрачнела, напряженно уставившись на подругу. Та ответила ей не менее долгим взглядом, а потом лишь мягко покачала головой.

— Я же не дура, Мэл. То, что должно остаться тайной, я сохранила при себе.

— Прочитала?— как-то грустно спросила Эмили. Вопрос был скорее риторическим.

— Ага.

На некоторое время повисла тяжелая тишина.

— Так вы... — неуверенно начал Джеймс, — вам плевать, кто победит? Мы или АВ?

— По большему счету, да, Поттер, — кивнула Спринклс. — Мы наслаждаемся игрой и все.

— И вы не знаете, кто сейчас является АВ?

— Ни малейшего понятия, — мотнула головой Паркер. — Иначе нам самим было бы неинтересно наблюдать разворачивающееся представление. Хотя...

— Хотя что? — оживился Питер.

— Кое-что мы знаем. — Эмили мстительно выдержала паузу, а затем продолжила: — В прошлом году игроков было двое. В этом к ним присоединился кто-то еще. Мы чувствуем, когда права на Подпись передают кому-то новому, — пояснила она.

— Итого трое, — задумчиво протянул Ремус. — Есть соображения, кто это может быть?

— Есть, — хмыкнула Паркер, поймав хитрый взгляд Беаты, — но мы вам не скажем. Какой в этом интерес?

— Злобные слизеринки, — мрачно пробурчал Джеймс.

— Они знают? — удивленно спросила Беата.

— Про то, что я со Слизерина? Ага. Им проговорился Блэк. Интересно вот только, а кто же проговорился самому Блэку... — голос Паркер стал угрожающим, и Беата поспешила вытащить волшебную палочку, развешивая вокруг себя щиты.

— Не думай, что тебе это поможет, говорливая сорока, — хмыкнула Эмили.

— Кстати, — все еще опасливо косясь на Паркер, спросила Беата, — а Визжащая Хижина — это тайное убежище мародеров?

Все сразу начали переглядываться: Беата единственная была не в курсе, что Ремус — оборотень.

— Нет, что ты, — вдруг хмыкнула Эмили, — просто Ремус каждое полнолуние превращается в оборотня, и ему же надо где-то прятаться.

Спринклс с секунду с ужасом глядела на подругу, а потом нервно расхохоталась:

— Не надо меня так пугать, Паркер! Оборотни, брр... — Спринклс поежилась, в глазах ее мелькнул неподдельный страх и тут же исчез. Остальные сидели с застывшими лицами, с легким изумлением взирая на Паркер, но, осознав ее маневр, нервно заулыбались, пытаясь подыграть девушке. Беата, все еще шокированная сказанным, ничего не заметила.

— Естественно это их тайная база! Что еще они могут тут делать? — покачала головой Паркер, тайком делая знаки мародерам, чтобы те молчали.

— Ладно, вы как хотите, а я пойду. Неуютно тут у вас, — все еще напряженно проворчала Спринклс, поднимаясь с пола и нервно озираясь.

— Я провожу, — вдруг вызвался Сириус, чем вызвал неподдельное удивление у всех присутствующих. И у себя, в том числе.

— Как хочешь, Блэк, — Беата передернула плечами. Ее согласие удивило всех еще больше, чем предложение Сириуса. Они удалились из Хижины вниз по скрипящим ступеням.

— Ладно, я к Лили, — Джеймс словно бы очнулся от долгих размышлений и тут же, словно заяц, упрыгал вон из комнаты.

Питер несколько неуверенно посмотрел на оставшихся, чувствуя себя третьим лишним. Но Эмили вдруг произнесла:

— Хватит изображать из себя измученного жизнью, Ремус! Пойдем к Помфри, пока бронхит не сожрал здесь все твои легкие.

— Ничего, вырастут заново.

— Едва ли. Ты быстрее задохнешься, чем они восстановятся.

Питер только с ухмылкой слушал спор Эмили и Ремуса и глядел на девушку, которая за строгим тоном скрывала свою неподдельную заботу. И на Ремуса, который с чего-то вдруг решил поиграть в послушного щенка и прислушаться к советам подруги, вместо того, чтобы строить из себя изгоя и самоотверженного идиота, как он всегда любил это делать.