Всегда и навеки (джен)

Хранитель не собирался сидеть сложа руки — всё, что нужно, он уже услышал. И каким бы добродетелем Илет не был, Цицерон предпочёл презирать и ненавидеть его. Чужие действия ему казались обманом и подачкой, и единственно верным решением сейчас виделось лишь возмездие. А ведь ещё вчера он распрощался с жизнью, поглощённый собственной бесполезностью, но теперь… Всего несколько слов и Хранитель снова обрёл смысл.

Недолго думая о последствиях, движимый лишь озлобленностью и желанием поскорее выбраться из замка, Цицерон со всей силы толкнул ногой младшего Индариса. Отчего тот покачнулся, но смог удержать равновесие. Хранитель же, не теряя времени, вскочил с пола и как можно быстрее перехватил его руки. Без размашистых символов в воздухе никаких молний не будет. Цицерон знал, что маги в ближнем бою посредственны, нужно только сократить дистанцию.

— Ну и где магия, Ваша милость? — победно прошипел убийца, заломив Илету руки за спиной, ещё полностью не осознавая, что и сам с занятыми руками мало на что годен. Верёвка сейчас не помешала бы. Однако радость от мимолётной удачи тут же прошла.

— Гнев предков, — тело виконта внезапно загорелось и опалило Цицерона жаром, отчего тот тут же отскочил от данмера. Огонь спустя секунды исчез, но было уже поздно. — Как глупо… На что ты рассчитываешь? Объясни мне, — и снова плащ молний, и снова младший Индарис недосягаем.

«Не следовало расслабляться… Но кто знал, что он так скоро придёт в себя? Какой проворный. Поговорить… Мне нужно с ним поговорить!» — Илет понимал, ему нужна помощь, но к своей беде, среди окружения он так и не нашёл союзников. И, кажется, последняя надежда ускользала из его рук.

— Я рассчитываю преподнести Ситису как можно больше душ, дабы они служили Пустоте и Матери Ночи! А вы мешаете мне это сделать! — тело всё ещё было непослушным после молний, как впрочем и голова. Цицерон был не в состоянии поймать в своём уме хотя бы одну дельную мысль, да и вообще не осознавал, что делает, им двигала лишь ненависть. Кроме неё у него по сути ничего и не осталось.

— Ты сам себя слышишь? И слышал ли ты то, о чём говорил я? — Илет удручённо смотрел на безумца, пытаясь найти просвет здравого смысла. — Неужели твоя самоуверенность настолько велика, что ты в одиночку собрался одолеть отряд легионеров? Так я тебе этого не позволю… Молния! — знакомый взмах руки и в пальцах виконта вновь заплясали искры, сжимая сгусток энергии. Движения были столь быстры, что Цицерон не успел что-либо сделать. По мышцам прокатилась боль, в нос ударил запах горелого.

Младший Индарис, объятый ореолом из молний, медленно приблизился к человеку, что стоял перед ним на коленях и нервно глотал воздух. А ведь не так давно этот тёмный ассасин сам умолял его о помощи, но он отверг предложение, опасаясь за свою жизнь. Опасаясь старшего брата. Как же всё перевернулось вверх дном.

— Год тому назад я вознамерился собрать группу из людей и меров, чтобы расследовать причину смерти моего отца. Хм… Рассчитывал, что целитель собора и маг замка помогут мне в этом деле. Также я отправил письмо в Конклав Синода и в нём просил направить мне толкового алхимика, дабы тот смог выявить яд. Но знаешь, что мне ответили? В обратном письме были такие слова: это нецелесообразно. А маг и целитель, будто сговорившись, заявили, что без разрешения молодого графа подобным заниматься не станут. Ну а мой брат… Он тут же возник на пороге библиотеки и так странно, елейно и по-доброму, упрашивал меня не поднимать паники в замке, да и в графстве в целом. И тогда я понял, что моё расследование прошло успешно. Все фигуры, которые я выставил перед собой, оправдали мои ожидания, по ним словно пробежала рябь. И это было удивительно, ведь я всего лишь бросил маленький камень, но какие круги сразу разрослись на воде… — Илет выдохнул, так много он давно ни с кем не разговаривал. И это было необычно — рассказать о наболевшем безумному ассасину.

— Год прошёл… — звуки, что издал убийца, напоминали всхлип. — Целый год… — после чего смолк на несколько мгновений. — Моя милая Мать Ночи сейчас одна.

Илет удивлённо взирал на это нечто, сидящее на полу. То бросается, то хандрит, за ним невозможно поспеть. Но спустя секунду изумлённо воскликнул:

— Так ты о Матери Ночи упоминал всё это время?! Её ты называл своей матушкой?

— Ахах… — подал голос Цицерон, покачиваясь на коленях из стороны в сторону. Его мутило. — Ты… Кхм… Вы хотите использовать меня, верно? Хотите убить собственного брата? Да-а? Аха! — едва замешкавшись, сменил тему нищий. — А сейчас пытаетесь расположить к себе?

— Чтоб тебя! — на эмоциях вырвалось у виконта из груди. — Я хочу оградить графа от дрянного влияния. А ненадёжные лица устранить, как из круга его общения, так и из жизни, в частности, — сухо парировал Илет. В этот момент он и вправду очень сильно походил на собственного отца — Фарвила Индариса. Такой же высокомерный и эгоистичный, но сильно привязанный к чести и имени своего старого рода. Любая скверна, вредящая власти, не приносящая и толику выгоды, должна была быть, по мнению почившего графа, растоптана. И, видимо, этого неписанного правила придерживался и его младший сын.

— По мне, так ваш брат и есть причина дрянного влияния, аха-ха! — не унимался Цицерон, казалось, для него этот разговор был развлечением. Пустота и боль мучили расшатанный рассудок, и Хранителю доставляло огромное удовольствие сеять эти чувства вокруг себя. Так ощущение одиночества не столь тяготило его.

— Не болтай лишнего, знай своё место! Я… — голос виконта дрогнул, казалось, барьер из образа отца дал трещину, и из скорлупы показалось лицо настоящего Илета, тихого и мнительного, того, кто вознамерился посвятить себя Восьми богам. Однако уже ступившего на тропу, уводящую в пропасть. — Я хочу, чтобы брат считался со мной и моим мнением. Мною движет гордость, я хочу, чтобы Аланил смотрел на меня так же, как и на отца… — Илет сконфузился от внимательного взгляда. Как ни странно, никому из близких он не доверил то, что рассказал сейчас убийце. Хотя… Чтобы пересчитать тех близких, которым он верил, хватило бы пальцев и одной руки.

— Ахах! Ваш брат причастен к смерти старого графа, и ему за это ничего не будет? Какие-то вы странные все тут… — Цицерон отвёл глаза от виконта и тоскливым взглядом уставился на дверь. Если честно, ему не было дела до семейных драм Индарисов. Была бы его воля и силы, то он уже давно разбросал бы кишки этой богатой семейки по полу, а кое-кому отрубил бы руки, чтоб неповадно было молнии швырять. Гостям графа перерезал бы глотки и любовался, как они из последних сил пытаются поймать ртом воздух. Мысли распустились, как бурого цвета клубок, и слетели с языка: — …потом наигрался бы вдоволь с той дамой, а после размозжил бы ей череп. Ну… и убёг бы отсюда… Да… Гулять, так гулять… — в груди приятно заныло, как же он давно не отнимал чужую жизнь. А сейчас есть такой подходящий повод. Матушка бы точно одобрила.

— Молния, — Цицерон не успел опомниться, только ощутил, что к нему потянулась тень от серой руки. Получалось, что молчание виконта было куда опаснее, чем разговоры с ним.

За дверью библиотеки ничего не изменилось, всё тот же светлый коридор с выбеленными стенами. Слуга в винном погребе раскладывал непочатые бутылки на стеллажах по сроку давности — как раз недавно были сделаны новые закупки. Сам граф очень любил сюда спускаться со своими друзьями, посему это место надлежало блюсти в чистоте и порядке. Другие двери в коридоре были заколочены с обратной стороны, и вели всё в ту же библиотеку младшего Индариса. Когда-то здесь были складские помещения, где хранился инвентарь, но из-за пристрастия Илета к книгам всё пришлось вынести в комнаты слуг. Не несущие стены были сломаны, освободив тем самым больше места для библиотеки. Таким образом, в этом крыле замка виконт был полноправным хозяином и ощущал себя здесь весьма раскрепощённым.

— Я не Ярнар, я не стану цацкаться с тобой. Выбирай, либо ты помогаешь мне, либо… будешь материалом для моей практики в школе иллюзии. А если брат будет тебя искать, совру что-нибудь, тем более при нём полно дуралеев, которые его развлекают. Не велика потеря, — Илет и вправду не умел вести беседы, хотя благодаря большой начитанности имел добротный словесный запас. Он слишком сильно напирал в желании подражать отцу, стараясь запугать, склонить Цицерона на свою сторону силой. А его магические способности без шуток были велики, и младший Индарис, наконец, мог их продемонстрировать. Однако в данной ситуации он блефовал, говоря про материал и практику. Илет уже учился — учился подчинять себе простых смертных.