Сопряжение (джен)

Эмиель бесцельно бродил по холодному лесу, окутанному туманом. Он был обеспокоен, искал что-то, сам не зная что именно. Мысли мелькали и путались в голове, образуя тесный неразборчивый клубок. Гнетущее безмолвие, не свойственное лесной чаще, давило и подгоняло Региса вперед. Все вокруг казалось мертвым и пустым: ни пения птиц, ни шелеста листвы, ни дуновения ветра. Царила лишь всепоглощающая тишина и густая мгла, пронизывающая ветки деревьев.

Утро подкралось незаметно. Тонкий слух Эмиеля уловил голоса, доносившиеся с первого этажа дома. Тонкая дымка беспокойства постепенно рассеялась, и он осознал, что так и уснул вчера, сидя на пыльном тюфяке. Впервые за много лет Регис спал и видел сновидения — тревожные грезы сознания, приходящие к тому, кто одержим страхом или отчаянием: к людям, эльфам, краснолюдам, да к кому угодно... только не к вампирам. Еще вчера, по своему обыкновению медитируя в ночной тиши, он и подумать не мог, что утомление болевыми приступами неминуемо погрузит его в глубокий, почти наркотический сон.

Он неспешно поднялся и стал разминать обмякшее тело, попутно прислушиваясь к разговору внизу. Очевидно, Арис проснулась раньше него и теперь беседует с Рагнаром. Что же, этой беседы следовало бы ожидать.

— Ну что, теперь то ты отведаешь похлебки? Утро ведь на дворе, пора бы и сил набраться перед дорогой, — послышался слащавый акцент Изиллаха.

— Рагнар, что на тебя нашло вчера? — Арис не обратила ни малейшего внимания на предложение эльфа.

— Что на меня нашло? Пф-ф. Я лишь хотел кое-что узнать. И узнал. Травинка, зачем ты притащила сюда этого типа? Ты не представляешь себе, насколько он опасен...

Последовала непродолжительная тишина.

— О чем ты говоришь? Вообще-то ты сам пригласил нас с Эмиелем в дом.

— Я проявил вежливость. Но на этом моя вежливость заканчивается, ибо такие монстры, как он не ведают ни этикета, ни жалости! — прошипел Изиллах, однако Регис отчетливо различал каждое слово.

— Не говори то, о чем не знаешь... — травница понизила голос.

— О чем не знаю?! — взвизгнул эльф, забыв о том, что может быть услышанным. — Мой отец погиб, сражаясь с этими мерзкими отродьями! Я узнаю их из тысячи. Двое моих братьев также были убиты, разорваны на куски и обескровлены! Он вампир, Арис! А вампиры не имеют права на жизнь. Только не после того, что они совершили!

— Эмиель не сделал тебе ничего плохого!

— Дура! За свои сотни лет существования он убил тысячи таких, как ты и я! Убил беспощадно, хладнокровно, неистово! Не оставляя им ни единого шанса! — Рагнар закипал от негодования.

Ветхая деревянная лестница, ведущая на чердак, скрипнула. Медленным размеренным шагом по ней спускался Регис, ведя ладонью по шероховатой потолочной балке. Его лицо было спокойным и невозмутимым, а правая рука, как ни странно, не держалась за ремень сумки.

— Осмелюсь присоединиться к вашей эмоциональной дискуссии, — начал он бесстрастно, обращаясь к эльфу. — Раз уж тема разговора пришла к насилию, то извольте поведать нам, каким образом ваша брошь оказалась среди окровавленных тел невинных людей, над которыми ставили жестокие опыты? Идеально ровные разрезы, точно распиленные черепные коробки и сверхтоксичные яды в крови. Столь изощренной технике умерщвления позавидуют даже такие чудовища, как вампиры, не правда ли?

Изиллах злобно уставился на Эмиеля; его губы дрожали, а рука сжимала на поясе инкрустированную черным деревом рукоять четырехгранного стилета. По лицу его было видно то, что разговор не приведет ни к какому дипломатическому исходу.

Арис попятилась, заслоняя своего компаньона от взбешенного хозяина дома. На ее поясе не было арбалета, о чем она, очевидно, жалела. Но не успела девушка сделать и двух шагов, как Рагнар бросился вперед, сверкая в воздухе серебристым клинком. Подскочив к вампиру, он замахнулся моментально, попытавшись пырнуть его в грудь, однако тот отпрянул, ожидая такого поворота событий. Разъяренный своим промахом, эльф стал неистово кидаться на противника, всерьез решив его одолеть. Эмиель не трансформировался в боевую форму, он лишь уворачивался от ловких ударов, используя врожденную быстроту реакций. Воздух в помещении накалился. Пламя свечей резко подергивалось то вправо, то влево от энергичных взмахов кинжала.

Тем временем Арис кричала и хватала Изиллаха за одежду в попытках угомонить взбесившегося лекаря. Но его было не остановить. Тогда она выждала, когда он повернется к ней спиной и прыгнула сверху, ожесточенно стискивая его шею.

— Прекрати! Остановись! — вопила она верхом на эльфе.

Однако, тот резким движением стряхнул девушку с себя и посмотрел на нее своими пылающими яростью стальными глазами. Рагнар был высок и широкоплеч, одна его рука казалась вдвое толще шеи Арис. Он схватил ее и мигом прижал к полу.

— Не смей вставать у меня на пути! — выдавил эльф, приставляя кинжал к горлу травницы.

Регис, стоявший поодаль, тут же отреагировал и метнулся к ней на помощь. Но стоило ему приблизился к Изиллаху всего на сажень, как перед глазами молниеносно сверкнуло острое жало стилета, вмиг настигая свою цель. Эмиель почувствовал холод железа в районе живота, а затем тепло, медленно перерастающее в жар. Что-то густое и теплое потекло вниз по подолу изношенного камзола. Боль появилась парой секунд позже, но она была куда терпимее, чем боль, которую Регис испытывал во время приступов мигрени.

Все трое замерли. Эльф ликующе заулыбался и стал погружать острие все глубже в ненавистную плоть, другой рукой придерживая девушку за грудки одежды.

— Не-е-ет! — Арис вскрикнула и, собрав все, что есть силы, ударила обидчика головой. Тот, ошарашенный резкой болью, упал на спину, выпустив стилет из рук. Девушка резким движением выдернула оружие из не шелохнувшегося от удара вампирского тела и навалилась всем весом на Изиллаха, не давая тому подняться. Теперь уже она сжимала у его глотки окровавленный кинжал.

— Только дернись, и я прирежу тебя ко всем чертям!

Регис стоял на коленях, хрипло дыша. Кровь перестала сочиться из глубокой колотой раны у него в животе. Сквозь продырявленный камзол было видно, как плоть шевелится и срастается прямо на глазах. Регенерация шла полным ходом. Однако, болезненное жжение не покидало поврежденного места, разливаясь волнами по всему телу.

— Квебритовое масло... — прошептал он, тяжело поднимаясь на ноги.

Рагнар недвижно лежал под острием собственного стилета, упершись локтями в пол. На его лице отразился ужас, когда вампир выпрямился, стоя над ним.

— Итак, повторю вопрос, — Регис откашлялся и произнес это так, будто бы ничего не произошло. — Какое отношение ты имеешь к убийствам?

— Я не хотел этого! — выдавил эльф. — Я не мог сопротивляться... Они заставляли меня подкармливать прихожан психотропными снадобьями и расчленять тела в мертвецкой... Но я не убивал их! Я не мог... Это все Сувиэлла! Она будто околдовала меня, лишила воли. Меня завербовали в клан. Моя сестра... Моя единственная сестра... — голос Изиллаха сорвался на стон.

— Расскажи нам все, что ты знаешь о них! — Арис не убирала ножа от его горла.

— Меня шантажировали и использовали в дурных целях, не раскрывая при этом намерений. Все, что я могу сказать — это то, что клан огромен и преследует честолюбивые цели. Вскрытые тела — это лишь ничтожная часть содеянного ими на пути к осуществлению высшего замысла. Они изучают, выделяют и изменяют организмы, применяя самые бесчеловечные методы... Я не смог смотреть на это. Я бежал. Больше я ничего не знаю... Отпустите меня!

Арис поднялась над Рагнаром и отступила, все еще держа стилет наготове.

— Как ты, Эмиель? Твоя рана... — она взволнованно посмотрела на вампира.

— Все в порядке. Нужно уходить. Достаточно с меня гостеприимности.

Травница кивнула, а затем молча развернулась и направилась к своей лежащей у порога дорожной сумке. Взяв ее в руки, она отворила дверь и на миг остановилась, устремив взор на эльфа. В ее взгляде угадывались усталость и разочарование, переполнявшие ее изнутри. Девушка неспешно покинула дом.

— Беги, Aen seidhe*. Беги как можно дальше, иначе они найдут тебя — в этом нет ни малейшего сомнения. И еще кое-что, в следующий раз, когда ты решишься напасть на вампира с миниатюрным ножичком, тебе может свезти куда меньше, — бросил Регис на прощание и поспешил удалиться.

Они шли по извилистой скалистой тропинке, переступая через пучки армерий и родиол, огибая хаотично разбросанные среди крутых склонов кусты алиссума. Уж в третий раз с тех пор, как путники покинули поселения, солнце подходило к горизонту, пригревая предзакатными лучами огромные каменные глыбы, раздробленные на множество осколков селевыми сходами. Змеи, ящерицы и прочая живность лениво принимала солнечные ванны на булыжниках и сухих корягах. Приятный теплый ветерок ласкал лица путников, оставивших Бельхавен далеко позади, среди скал.

Арис высматривала ориентиры, боясь потерять из виду тонкую тропку, идущую в обход основному тракту. Регис брел позади, изучая взглядом горную флору. Однако, его внимание было рассеянным. Ткани в области брюшины пылали огнем, посылая болевые импульсы по всему телу. Ко всему прочему прибавилась очередная мигрень, назойливо пульсирующая в висках. Идти становилось тяжело.

«Так вот она, плотская бренность», — думал вампир, шагая по каменной насыпи.

Сумерки не заставили себя ждать: солнце быстро скрылось за горизонтом, окрасив склоны в приглушенно-синие тона. Путники все шли, не останавливаясь, пока ночь не застигла их на пологом подъеме к вершине небольшого хребта.

— Эмиель, как ты себя чувствуешь? На тебе лица нет! — травница обеспокоенно повернулась к Регису.

— Должен признать, скверно. Твой дружок смазал кинжал маслом против вампиров — ощущения не из приятных.

— Мне очень жаль, что так вышло... Нужно было послушать тебя и переночевать в поле.

— Не все так плохо. Ведь мы кое-что узнали о твоих преследователях.

— Но этого мало, чтобы остановить их, — девушка задумчиво присела на сухую траву, расстегивая куртку. — Могу я как-то облегчить твою боль?

— Боюсь, что нет. Я уже принял альдегантового отвара — остается только ждать, когда она пройдет.

— Хм. Значит и у вампиров есть слабые места.

— Их больше, чем ты думаешь... — Эмиель многозначительно глянул на спутницу.

— Слушай... а ты правда убивал невинных людей?

— К сожалению, это одна из страниц моей жизни, которую я хотел бы навсегда вычеркнуть из памяти. Но это невозможно. Да, я убивал. Ради забавы, чтобы забыться в исступлении от кровавого опьянения... Потому что другие вампиры делали это. Но я осознал всю ущербность своего существования слишком поздно. Моя теперешняя жизнь наполнена раскаянием за те далекие времена, когда я был молод и безрассуден. Нынче все по-другому.

Арис промолчала. По ее лицу было видно, что такое откровение опечалило травницу. Через некоторое время она сказала:

— Не мне судить тебя, Эмиель. Для меня важны твои нынешние поступки. Я не стану упрекать тебя за твое прошлое. Остановимся здесь, тебе нужно отдохнуть.

— Ты так беспокоишься обо мне, несмотря на то, что сама в опасности... Ты могла бы оставить меня и идти дальше. — Регис сделал акцент на последнем слове. Он никак не мог решиться рассказать ей...

— В опасности? Опасность не должна делать из человека животного. Как я могу оставить тебя, после всего того, что мы пережили? Нет, все мое существо отвергает эту мысль. Опасность есть в горах, в полях, в подземельях и в городах. Она есть даже в теплом уютном доме, у очага и в мягкой постели. Ничто не дает нам уверенности в следующем дне. Наше «завтра» туманно. Но я не вижу ни единого повода причинять друг другу страдания.

Регис стиснул зубы. В голове у него вперемешку с болью мелькали отрывки воспоминаний... Боклер, Геральт и Детлафф, ван Роуг и храм Великого Солнца, озеро Муредах и крепость Рыс-Рун, руины Ассенгарда и пронзительный голос Скрытого: «Убей ее! Убей!» Он сглотнул ком в горле, а затем произнес:

— Неужели один лишь туман и неопределенность видятся тебе на твоем пути? Мне всегда был интересен образ мышления существ, чьи тела столь слабы и деликатны, что тлеют год от года, как сухое древо на ветру, а умы столь беспокойны и горячи, что толкают на безрассудства и самопожертвование. Что ты чувствуешь, Арис?

— После стольких лет отчаяния и скитаний что-то погасло во мне, будто маленький костерок надежды, всегда согревающий в ненастную пору, перестал теплиться. Наплевать, погибну я в этой погоне или выживу. Знаешь, я уже и не помню ту прежнюю жизнь, когда могла спокойно спать по ночам, бродить по городу, глядя на улыбки людей, не боясь, что кто-то из них причинит мне боль. Да я и привыкла убегать: подальше из города, подальше от людей. И уже не важно, зачем они преследуют меня: я наслаждаюсь каждым моментом своей отчаянной жизни. Да-да, не смейся, я живу! Не будь этой погони, увидела ль бы я эти величественные горы и быстрые реки, преодолела ли сотни миль безграничных равнин и каньонов, горных перевалов и диких лесов? Нет, я бы так и не узнала настоящей жизни, а прошла бы мимо нее. Следуя по тропе своего страха, я встретила тех, кому не безразлична чужая судьба, я встретила тебя… — она смотрела на Региса, а ее глаза печально поблескивали в темноте. — Нет, я благодарна чертовым мясникам за то, что они показали мне жизнь. Пусть даже это все игра, и рано или поздно она окончится моим поражением. Они находят меня. Всегда и везде. Вот что я...

Арис не закончила. Над горными склонами раздался пронзительный душераздирающий вой десятка голосов, не похожих ни на одно дикое животное. Регис вскочил, устремив взор и все свои чувства к источнику звука.

— Что это было?! — девушка испуганно смотрела во тьму.

«Вампиры... Паршивый денек задался, ох какой паршивый», — подумал Эмиель, ощущая всю ярость и бешенство, приближающихся к ним гаркаинов и катаканов.