Сделка со смертью (гет)

Маркус сидел в своём кресле в кабинете исполнительного директора «Скай Кру», вытирая пот и поправляя воротник рубашки. Кэтлин Райли, глава юридического отдела компании, застёгивала пуговицы на блузке и поправляла причёску, а скинутые со стола бумаги всё ещё валялись на полу, не поднятые никем. Он уже и не помнил, как давно они спят друг с другом — порывисто, неожиданно и всегда до искр в глазах. Оба женатые на работе, они как-то нашли способ совмещать приятное с полезным и тесно сотрудничали. Эбби давно сватала ему свою подругу, даже не подозревая, насколько тесным было иногда их сотрудничество, например, как сейчас. А теперь Эбби не было, а они с Кэтлин всё ещё были, никогда не обсуждающие порывы страсти.

Райли опустилась на диван для посетителей и, подняв бровь, уставилась на Кейна:

— Вернёмся к обсуждению того, на чём остановились?

У них и правда был важный разговор о поглощении другой корпорации, которая никак не хотела уступать «Скай Кру» права на застройку нужного участка. Сделку курировала Райли, как главный юрист компании — этих упустить было нельзя.

Маркус молчал, задумавшись: смерть Кларк в накалившейся обстановке была необходима, но при этом так некстати. Он отдал Уоллесу приказ действовать: произошло так много странных событий вокруг Гриффин, что Кейн решил просто не откладывать неизбежное — авария с лечащим врачом, потом приступы, подозрительные новые специалисты… Ему было жаль девочку, но со смерти Эбби всё шло именно к этому. В тот вечер случилось слишком много таких же странных вещей, чтобы Кейн считал Кларк исключительно жертвой обстоятельств. В любом случае, ей просто не повезло.

— Надо не допустить утечки информации о смерти нашего главного акционера, пусть и недееспособного, — наконец, выдал он. — Иначе сделке конец.

— Совсем не сожалеешь о её смерти? — удивлённо подняла брови Кэтлин.

Она всегда осуждала его за хладнокровие, с которым он обращался с племянницей, и, конечно, была недовольна отсутствием даже малейшей печали из-за её смерти.

— Я никогда не скрывал, что мне жаль её, — парировал он.

— Тебе-то? — снова удивилась она.

— Мы с тобой уже тысячу раз это обсуждали, — раздражённо выпалил он и облокотился о стол.

— А я уже тысячу раз помогала тебе, но раз за разом ищу ответ на вопрос: твоя совесть совсем умерла или всё же попискивает где-то, придушенная?

Кейн отмахнулся от неё, крутнувшись на кресле в другую сторону:

— Разве это теперь имеет значение?

* * *

Первым полную кошмаров темноту разорвал писк кардиомонитора, за ним — лёгкий обволакивающий шум. Кларк попыталась открыть глаза, но вокруг была только кромешная темнота. С резким вдохом она едва шевельнула пальцами на занемевших конечностях, а затем, осмелев, взметнула руку вверх — к лицу. Встретила шершавую повязку поверх глаз, лба, макушки, только губы и нос остались свободны от слоёв бинта для беспрепятственного дыхания.

Жива?.. Она жива?

Пульс стремительно рос, пока Кларк ослабевшими пальцами пыталась содрать бинты. Теперь её лишили зрения? А, может, и голоса? Из горла вырывалось только неясное мычание, не формирующееся в слова — язык не слушался, а рука едва держалась на весу достаточно крепко, только дрожала от усилий. Кларк напряжённо засопела, прикрывая веки. В глазах защипало от подступающих слёз отчаяния: где она? Может, сейчас придёт доктор, воткнёт шприц в капельницу, а мысли снова начнут путаться, слова — перестанут составляться в предложения. Новый способ изолировать её, каждый изощрённее предыдущего?

Нет, она не позволит снова издеваться над собой. Только не снова. Кларк не помнила, как оказалась здесь, ослеплённая и дрожащая, но оставаться в таком положении была не намерена. Ногти безнадёжно скребли по слоям бинта, завязанного, заботливо зафиксированного, пока дыхание становилось частым и хриплым.

Гриффин дёрнулась, когда чужая рука в резиновой перчатке — спутать на ощупь было невозможно — перехватила её собственную и мягко уложила обратно на постель.

— Максвелл, кажется, твоя пациентка проснулась, — сообщил куда-то тихий мужской голос, а потом, кажется, обратился к Кларк: — Потерпите пару минут.

Гриффин не могла унять стремительного сердцебиения и паники: всё это было слишком непохоже на привычную одиннадцатую палату, её личную камеру-одиночку — рядом слышался немного более тихий писк других приборов. Кларк точно была здесь не единственной пациенткой, да ещё и под наблюдением незнакомого человека. А теперь этот неизвестный, которого она даже видеть не могла, сообщал что-то Лексе. Та хотя бы делала вид, что на стороне Гриффин, и от этого Кларк слегка успокоилась и решила подождать, как и советовал голос.

В любом случае, ей больше ничего не оставалось. Кларк вдруг каким-то чудом оказалась здесь — и не знала, хорошо это или плохо, потому на всякий случай боялась, заслышав скрип двери, торопливые шаги, а затем и голос Лексы:

— Спасибо, что позвонил, дальше сама справлюсь.

— За тобой должок, — в голосе послышалась усмешка, а затем слегка шаркающие шаги постепенно растворились в общем фоновом шуме.

— Кларк? Ты меня слышишь? — услышала её обеспокоенный голос Гриффин прямо перед собой.

Кларк только издала в ответ звук «а», надеясь на смекалку Максвелл. Та не подвела:

— Давай, я повязки сниму, — и что-то зашевелилось прямо в районе макушки, — а потом поговорим с тобой. Наверное, у тебя есть вопросы.

У Гриффин они и правда были, только вот с озвучиванием были трудности. Тем временем давление бинтов на челюсть ослабло, и Лекса аккуратно перешла к разматыванию лицевой части. Даже тусклый свет палаты сильно ударил по глазам, заставив Кларк сощуриться после толстого слоя бинтов, а потом взгляд сфокусировался на лице доктора Максвелл, стягивающей остатки повязки.

— Что ты помнишь?

Гриффин прокашлялась и пару раз сглотнула, напрягая мозги. Они сейчас плавали в черепной коробке бесполезной массой, никак не желая выдавать Кларк подробности, а потому она просто бестолково покачала головой. Пусть в горле саднило, но Гриффин всё же собралась с силами и выдохнула:

— Не… знаю…

— Уоллес? Помнишь, как он к тебе приходил?

Кларк только снова отрицательно покачала головой:

— Нет. А… что надо помнить? — фраза получилась даже почти не хрипло.

Лекса, кажется, не выглядела удивлённой и пробормотала себе под нос:

— Частичная конградная амнезия… Неудивительно, — а потом заговорила уже с Кларк: — Так сразу и не скажешь.

— Почему... я здесь? — тяжело выдохнула Кларк. — Почему ты здесь?

— Потому что ты не помнишь, — нервно скрестила пальцы Лекса. — Тебя пытались убить, весьма успешно.

Кларк вдруг поняла: кошмары, мучившие её в темноте, — не кошмары вовсе. Раз за разом она слышала хихиканье Цинь, под которое появлялся заведующий Уоллес, а потом… Потом долго смотрел на неё, то испуганно отшатывался, то снова приближался, а потом начинал душить одним взглядом, почти не прикасаясь, а потом Гриффин не помнила. Кларк рефлекторно провела рукой по горлу, которое во тьме будто сужалось до узенькой трубочки, через которую воздух было не протолкнуть.

— Меня душили?

Лекса удивлённо подняла брови.

— Почти. Ты всё же что-то помнишь?

— Видения… Они были, пока не проснулась, — Кларк пыталась формулировать ясно.

Лекса кивнула для самой себя, видимо, поняв очередное следствие произошедшего.

— Уоллес отравил тебя препаратами, видимо, заставил выпить силой. Мы с Беллами нашли тебя, когда ты была уже мертва, но нам повезло. После реанимации ты два дня пробыла в коме. А сейчас небольшая амнезия и галлюцинации — признак нарушения метаболизма из-за интоксикации, организм пытается компенсировать то, что произошло. Это должно скоро пройти.

Кларк потрясённо смотрела на Максвелл.

— Где я? Где Беллами?.. Почему ты здесь?..

— Уоллес счёл тебя мёртвой, так что мы решили поддерживать эту легенду, иначе тебя снова бы отправили в одиннадцатую палату. Ты сейчас в отделении интенсивной терапии, в карте записана неизвестной пациенткой, сильно пострадавшей в пожаре. Потому у тебя на лице оказалась повязка — чтобы спрятать лицо от внезапных гостей, которые могут тебя узнать. Вероятность этого маленькая, но рисковать мне не слишком хотелось — и так еле получилось договориться с местным персоналом. Так что я сейчас единственный врач в этой больнице, который следит за твоим состоянием: никого не интересует безымянная пациентка без информации о медицинской страховке и её материальном положении. Не переживай, ты получаешь всё необходимое лечение. Всё, что зависело от меня, я уже сделала, теперь дело за твоим организмом.

Кларк молчала, нахмурившись. Слабость во всем теле была неимоверная, но сердце всё равно испуганно билось при мысли о клинической смерти.

— Что теперь со мной будет? — вопрос прозвучал почти безнадёжно.

— Мне нужно удостовериться, что всё в порядке — ещё немного побудешь под наблюдением, а потом Беллами увезёт тебя отсюда, — заулыбалась Лекса.

— Ув… Увезёт? — Кларк почти что заикнулась.

Максвелл продолжала тепло улыбаться:

— Ага. Мы уж постараемся, чтоб всё прошло успешно. Совсем скоро ты будешь свободна от этих стен. Я сказала Блейку тут не появляться, чтобы не вызывать подозрений и случайно не наткнуться на Уоллеса, но за тобой он точно заедет.

В памяти вспыхнула ситуация в палате, когда заведующий вызвал на допрос Лексу и доктора Блэк, настойчиво пытался выяснить состояние пациентки, а от его грубых пощёчин будто снова засаднило щёки. От угрожающего тона Уоллеса, обещавшего разобраться со всеми причастными, по позвоночнику пробежала дрожь — она уже два дня валяется и ничего не знает!

— Что вам сделал Уоллес тогда? Я помню, как он угрожал вам.

— После случившегося с тобой я сказала Беллами взять отпуск, и он вот уже третий день на больничном. А мне Уоллесу предъявить нечего, я-то с тобой никак не связана, если он о чём-то догадывается, то доказать не сможет ни за что.

— Куда вы меня повезёте? — обеспокоенность не покидала Кларк.

— Не знаю, — пожала плечами Максвелл. — Пусть Беллами решает, он же обещал тебя вытащить. Я уже сделала всё, что могла.

— Кто знает, что я жива? — вкрадчиво спросила Гриффин, осознавая всю мощь ответа на этот вопрос.

— Только мы трое, — тихо ответила Максвелл. — Для остальных ты умерла двадцать первого февраля в девятнадцать часов семнадцать минут от передозировки таблетками.

Кларк выдохнула: она на бумаге мертва для целого мира, но всё ещё дышит и говорит. Она — призрак, фантом, душа, прошедшая через слишком многое, сломанная, но не сломленная, раненая, но возродившаяся заново. Душа, получившая второй шанс на жизнь, свободная от оков и тюремщиков, стоящая на развилке шириной в миллионы дорог.

Может, ей стоит исчезнуть навсегда? Денег на счёте родителей хватит на пару-тройку безбедных жизней без необходимости работать.

— Спасибо, Лекса, — так же тихо поблагодарила Кларк. — Я не знаю, чем смогу тебе отплатить и смогу ли вообще.

— Это моя работа, — она снова улыбалась, а в глазах плескалась почти материнская теплота. — Если бы не Беллами, мы бы ни за что не успели тебя спасти. Он пришёл на дежурство, не нашёл тебя в палате и так накинулся на меня, думал, что я причастна к твоему исчезновению, — Лекса усмехнулась, вспоминая тот вечер. — Я уже думала, что он убьёт меня, даже за воротник схватил и потряс, чтоб я точно выдала всю известную информацию.

Гриффин сначала заулыбалась: Беллами о ней беспокоился, а потом вспомнила, что у него вроде как были и другие поводы желать её спасения от смерти. Лекса внезапно продолжила, немного помолчав:

— Береги его. Он особенный. Я бы и сама в него влюбилась, если бы не знала, что у меня уже нет шансов, — Максвелл почти засмеялась.

— В смысле? — не поняла Гриффин.

— В том смысле, что ты дорога ему. Вы оба особенные, — Лекса поймала её рассеянный взгляд. — Пойду напишу ему, что ты очнулась. А ты пока отдохни, если что — сразу же зови на помощь.

Внутри у Кларк сладко защемило, когда она закрыла глаза: от воспоминаний их бесед, от его широкой улыбки, когда она выдавала очередную глупость, их смеха от очередной шутки, вычитанной на просторах Интернета, от приторно сладких кусочков шоколада, которые она непременно ела каждый вечер. Да, она влюбилась в него, Кларк это знала до этого момента, но совершенно не думала о других сторонах этого чувства.

Не ошибается ли Лекса? Нужна ли она Беллами? Была ли в его беспокойстве искренность, переживание за неё саму, а не за выгоды, какие несёт за собой их сотрудничество? Не показалась ли ей эта неожиданная дружба намёком на взаимную симпатию? Симпатию, выходящую за пределы дружеской. Кларк так хотелось в это верить, до боли, до ужаса, до чесотки, но она не могла. Подчас иллюзии стоят слишком дорого.

Даже если она действительно дорога Блейку, что может быть между ними, кроме бесконечных страданий? Они с Беллами слишком разные, будто с разных планет: она — родившаяся и выросшая в красивом, золотом, обитом парчой террариуме, и он — смелый парень, дорожащий своей семьёй, изматывающий себя работой, чтобы решить свои проблемы. Зачем ему в этот мерзкий мир, где друзья и родственники улыбаются друг другу в лицо, но при любой удобной ситуации готовы воткнуть в спину десяток-другой ножей, копий и топоров? Зачем ей в его незнакомый мир, порядков которого она даже не знает?

А был ли у неё вообще выбор? Могла ли Кларк в него не влюбиться? Единственный лучик света, горящая лучина посреди кромешной тьмы, жаркий костёр человеческого тепла посреди арктической холодной пустыни — Беллами вернул к жизни её эмоции, человеческие, не граничащие с инстинктом самосохранения. Кларк не могла понять, где была та самая граница между благодарностью и влюблённостью. И была ли она вообще.

Нужно было с этим заканчивать. Кларк как-нибудь переживёт это, пока эта привязанность не срослась с ней насовсем. Она как-нибудь разберётся с пустотой в душе и сможет начать всё сначала. Наверное.

* * *

Лекса выполняла свои обещания — и жизнь Беллами Блейка стала от этого немного лучше, чем была. Вынужденный отпуск позволил немного вздохнуть с облегчением, лишь иногда дёргаясь при звуке приходящего сообщения.

«Стабильна. Спит».

«Снова проверила её. Скоро должна очнуться».

«Никто даже к постели её не подходит, никому не нужна неизвестная».

«Остаточные симптомы потихоньку исчезают».

И так в любое время суток в течение двух дней. Лекса взяла самые длинные смены подряд, чтобы быть в курсе самой и вовремя информировать обо всем Блейка, как и обещала. Беллами не расставался с гаджетом ни на секунду, от характерной вибрации обеспокоенно подскочил и вдруг радостно заулыбался:

«Очнулась. Утром можешь забирать».

«Как она?»

«Потрясена и слаба, но за ночь отоспится. Надеюсь, ты всё продумал?».

Беллами с улыбкой покачал головой: Максвелл вела себя так, будто чувствовала себя в ответе за них обоих.

«Не беспокойся, у меня было достаточно времени».

«А сам как?»

«Всё в норме».

И это была правда.

На следующий вечер после спасения Кларк им позвонили из благотворительного фонда «Скай Кру» и сообщили, что очередь на лечение мисс Блейк подошла. Ей следует немедленно собирать вещи и вскоре вылетать в столицу для проведения оплаченной и согласованной операции. Беллами понял, что вне себя от радости, когда со всей силы обнимал младшую сестру, рассказывая ей прекрасные новости.

Лекса говорила правду.

Джаха оказался любителем авансов, раз помощь пришла так скоро — Блейк отчего-то думал, что сам босс выдавал распоряжения. Странным казалось только то, что помощь всё ещё была в силе: неужели никто до сих пор не знает о смерти Кларк, не говоря уже о её воскрешении? Беллами не раз спрашивал у Лексы, но никаких звонков от Джахи ей не поступало. А их-то они изначально и ожидали, заранее придумывая объяснения. Либо Телониус был не столь опечален ранней смертью Кларк, либо Кейн решил пока что утаивать информацию о смерти драгоценной племянницы. Но Блейку было как-то неожиданно плевать на разборки этих интриганов: его сестра вот-вот станет здоровой. Он мечтал об этом уже два с половиной года, долгих и нервных.

Октавия с сияющими глазами изо всех сил допрашивала брата:

— Белл, как ты это сделал?

К ней присоединялась и мать, но Блейк только улыбался в ответ: не рассказывать же, как всё было на самом деле? Даже если бы захотел, он бы не стал: при попытке вспомнить ту ночь перед глазами оказывалось только безжизненное тело Кларк, к которому он почти опоздал. Холодный пот пробивал даже задним числом, а потому Блейк сразу же тянулся к телефону — узнать у Лексы последние новости. Потом Беллами ненадолго успокаивался и решал заняться заданием Максвелл: найти место, чтоб спрятать Кларк, когда та проснётся.

И вот это случилось. Она в порядке, проснулась спустя двое долгих суток, не обнаружена своими врагами и почти готова покинуть ненавистные стены «Маунт Уэзэр».

— Настолько рад, что я уезжаю? — села рядом сестра, рассматривая широкую улыбку старшего брата.

Тот оторвался от экрана и не изменил радостного настроя:

— От тебя разве надолго избавишься, коротышка? Везде найдёшь, где меня достать.

— Кто же будет укреплять твои нервы, как не любимая сестра, — довольная Октавия пригладила свои волосы, похваляясь. — Всё равно простишь меня рано или поздно.

— А вот и нет, испорченный табель в шестом классе я тебе в этой жизни не прощу. А то, что сломала мой радиоуправляемый вертолёт — даже в следующей!

— Ты бы даже не узнал, если бы не заглянул в мой личный дневник. Нахал!

— Нечего было оставлять его открытым на столе прямо на странице с чистосердечным признанием!

— Никаких понятий о личном пространстве, — надулась Октавия, не имея больше аргументов.

— А то я бы и так не догадался, — смеялся Беллами.

— Тоже мне Шерлок Холмс, — пихнула его сестра, а потом прислонилась к нему спиной: — Вот так и сиди, мне как раз удобно.

— Вот смотрю на тебя — вроде выросла, а на деле всё такая же бестолочь, — притворно печально вздохнул Блейк.

— Сам такой, — насуплено выдала она под смех Беллами. — Ну смотри мне, вот вернусь и припомню тебе всё, балбес!

— Быстрые ноги припоминаний не боятся, а вот короткие их точно не догонят.

— Зараза!

Октавия уснула прямо на диване в гостиной, а Беллами, как в детстве, отнёс её в постель и накрыл одеялом. Она настолько радовалась выпавшей возможности, что всю имевшуюся энергию тратила на восторги и перепалки с братом, изредка сменяя их сборами в поездку. Билеты на самолёт были куплены, и Аврора ехала вместе с О, потому Беллами почти не переживал за безопасность сестры. Только за успешность операции, но это, к сожалению, от него никак не зависело.

Мысли о Кларк немного позанимали его перед сном, пока он ставил будильник на раннее утро. Он думал об их сделке, внезапно потерявшей актуальность, и о том, что всё равно должен забрать её оттуда. Это давно перестало быть делом только денег — его ужасала сама возможность для кого-то оказаться в подобном безвыходном положении, быть изолированным от внешнего мира, лишённым семьи и друзей. Особенно когда пленница была блондинкой с голубыми глазами, красивой даже без макияжа и в больничной сорочке. До того хрупкой, что Беллами не уставал поражаться — кем нужно быть, чтобы издеваться над таким нежным созданием?

Лекса прислала ему целый список медикаментов, которые могут пригодиться Кларк, приказав собрать все, а затем и приблизительный размер её одежды. С этим у Блейка оказалось сложнее, но Максвелл безвылазно пропадала в больнице, а потому Беллами пришлось зайти в пару магазинов. Ему не очень понравилось, но явно не оказалось самым болезненным опытом в жизни. К помощи сестры он прибегать не стал, опасаясь слишком большого количества уточняющих вопросов. Коротышка в своём любопытстве могла дать фору старшему брату.

На подземную парковку «Маунт Уэзэр» в девять утра прибыли трое: Беллами, его беспокойство и какая-то слишком объёмная сумка со «всем необходимым» в багажнике. Краткий разговор с Лексой по телефону — и вот Блейк вышагивал по первому этажу клиники, не распутывая шарфа, за которым прятал половину лица. В отделение его ожидаемо не пустили, а потому он прикладывал все свои силы, чтобы нервно не вышагивать туда-сюда, оборачиваясь при каждом выходящем оттуда.

Обшитые матовой плёнкой двери раздвинулись в стороны, выпуская двух девушек примерно одного роста. Одна — русоволосая, в белом халате, под руку поддерживает другую, неуверенно стоящую на ногах; вторая — в повязке, скрывающей лицо, в больничной сорочке и тапочках. Беллами на миг застыл, хотя этого и ждал последние минут пятнадцать, встретившись с голубыми глазами. Ему не нужно было видеть всё остальное, скрытое под слоем бинтов, или Лексу, держащую под руку хрупкую фигурку, чтобы узнать в девушке Кларк Гриффин.

— Помощь нужна? — тихо удостоверился он.

Максвелл только отрицательно помотала головой:

— Нет, жди нас у лифта, — а затем повела Гриффин дальше по коридору.

Блейк только удивлённо пожал плечами и проводил их удаляющиеся силуэты взглядом, вышагивая на почтительном расстоянии к указанному месту. Пришлось понервничать ещё минут пятнадцать, как они показались вновь, только теперь на Кларк была не бесформенная больничная сорочка, а джинсы и свитер по сезону, а Лекса вышагивала рядом без униформы. Длинные волосы Гриффин были собраны в хвост, пока лицо прикрывала кепка, а сама Кларк внимательно рассматривала пол, стараясь не поднимать голову вверх. Если бы не шаткая походка Гриффин, даже Блейк принял бы их за двух подружек, оценив трюк с переодеванием.

— Помни, что я говорила тебе, Кларк, — улыбнулась ей Лекса, когда они остановились у лифта, нажимая кнопку вызова.

— Спасибо, Лекса, — тихо поблагодарила Гриффин. — Надеюсь, мы встретимся вновь, но уже при других обстоятельствах.

Максвелл только закивала, переводя взгляд на Беллами. Кабина лифта остановилась, а двери разошлись в стороны.

— Спасибо, Лекса, — повторил он фразу Гриффин и нажал кнопку подземной парковки.

— Езжайте уже, — закатила глаза Максвелл и исчезла из поля зрения.

Кларк молчала и не поднимала глаз, видимо, боясь камер. Беллами не возражал, только внимательно следил за её походкой и наличием опасности для жизни. Так они и дошли до припаркованного максимально близко автомобиля Блейка. Кларк поёжилась от морозной прохлады подземной парковки, и Беллами сразу же включил печку в машине; она молча пристегнула ремень безопасности, а он не мог больше молчать:

— Как ты?

— Поехали отсюда, — тихо ответила Гриффин.

Беллами только кивнул, устыдившись, что до сих пор стоит на месте, и нажал на педаль газа. После нескольких кругов по парковке и подъёма за окном постепенно забрезжил дневной свет. Кларк уставилась в окно, наблюдая за живописным пейзажем, окружавшими «Маунт Уэзэр»: леса, поляны, над ними — кучерявые белые облака, а где-то вдали снежные шапки гор. Вечнозелёные ели на холмах чередовались с голыми ветвями лиственных деревьев и пожухлой травой в проталинах между кучками кустарников и исполинских стволов. Позади оставалась горная долина, широким полукругом опоясывающая вершинами побережье, на котором раскинулся сам город и несколько пригородных районов. Поднимающееся зимнее солнце играло на посеребрённом инеем асфальте, а двойная сплошная линия разметки утаскивала взгляд в бесконечность. Кларк открыла окно, в салон ворвался зимний морозный воздух — и она с наслаждением вдохнула эту свежесть, до безумия окрылённая тем, что может.

— Там же холодно, — запротестовал Беллами, закрывая окно кнопкой со своей стороны. — Ты простудишься.

— Я свободна, — выдохнула она в эйфории, — свободна, — а потом откинулась на сиденье, с наслаждением вглядываясь вдаль.

— Свободна, — согласился Беллами, глядя на её умиротворённое лицо.

— Куда мы едем?

— Пока что я снял маленькую квартирку на окраине, а потом — как тебе захочется. Есть пожелания?

— Пока нет, — неразборчиво ответила Кларк и снова уставилась в окно на знакомые, но полузабытые пейзажи.

Беллами с улыбкой наблюдал, как она прилипает к стеклу, разглядывая что-то, хмурится, а потом снова улыбается. Дорога неслась прямо, прорезаясь туннелями сквозь горы, мостами взлетала над долинами рек, порой открывая панораму на ближайшие районы города. Он знал эту трассу почти наизусть, вовремя поворачивая и поглядывая на Гриффин. Та всем своим видом демонстрировала, что счастлива. Даже такое испытание, которое ей обеспечила Лекса в виде прогулки по больничным коридорам, до упора не истощило её сил. У Кларк наверняка кружилась голова, а ноги с трудом слушались — Беллами видел это по её шаткой походке, но она добралась до свободы и теперь с удовольствием провожала взглядом пролетающий по сторонам пейзаж.

Шум ветра и свист проносящихся мимо машин превратился в какую-то угнетающую тишину, и Блейк прикоснулся к экрану бортового компьютера, включая звук. Зазвучали знакомые аккорды — и Кларк тоже узнала песню, заигравшую из динамиков.

— Ты включал её мне, — заявила она. — Я помню.

— Сама ведь просила держать в курсе, что в мире творится, — ответил Беллами, не ожидая такого радостного настроя при воспоминаниях о произошедшем в «Маунт Уэзэр».

Она только заулыбалась в ответ и потянулась, чтобы сделать громче:

— Мне она нравится.

— Я скинул её и все остальные в твой смартфон.

— Мой смартфон? — даже не глядя, Беллами знал, что она нахмурилась — по её вопросительно-озадаченной интонации.

— Да, я подумал, что тебе точно пригодится эта штука. В коробке на заднем сидении.

Кларк оглянулась и потянулась, несмотря на мешающий ремень, а потом с видом маленького ребёнка открывала белую коробку, извлекая оттуда новенький гаджет.

— Мне уже сто лет никто подарков не дарил, — зачем-то заметила она. — Спасибо.

— С чего ты взяла, что это подарок? — заулыбался Беллами.

Кларк мгновенно смутилась, чем ещё сильнее развеселила Блейка.

— Прости. Я верну.

— Да шучу я, он твой, навеки, — засмеялся он под осуждающий взгляд Гриффин.

Возмущённо засопев, она разблокировала его, наслаждаясь прекрасным закатом на заставке, пролистала меню, открыла камеру и сквозь объектив рассматривала пейзаж за окном. Телефон не успевал фокусироваться, а потому чёткая картинка чередовалась с полностью размытой.

— Улыбнись, — услышал Беллами и, повернув голову к Кларк, услышал щелчок затвора.

— На заставку поставишь, папарацци? — ухмыльнулся Блейк.

— Размечтался, — осадила его Кларк. — Буду с фильтрами экспериментировать.

А сама уставилась на фотографию, решив сделать на память ещё парочку.

Время поездки пролетело совсем незаметно, и Гриффин удивилась, когда Беллами плавно притормозил рядом с пятиэтажной новостройкой, сообщая:

— Приехали.

Порывисто выдохнула, отстёгиваясь и нехотя открывая дверь автомобиля. Беллами открыл багажник и достал массивную сумку, а потом подошёл к Кларк, подавая руку. От его предусмотрительности ей стало ещё печальнее, но она всё равно схватилась за его ладошку, опираясь на неё.

— Ты точно удержишь нас обеих? — глянула Кларк на поклажу в его руках.

— В случае чего буду выбирать, кого спасти вероятнее, так что не обижайся, Кларк, — он снова веселился.

— И это тебе я свою жизнь доверяла? — закатила глаза она.

Голова ещё кружилась, а ноги дрожали от нагрузки, но Кларк старалась сама шагать по плитке ко входу. На лестнице ей всё же пригодилась помощь — пришлось опереться на Беллами. Поручень был вмонтирован в бетон немногим дальше, но что железка по сравнению с Блейком?..

Беллами погрузил в лифт сначала Кларк, потом сумку, и почесал затылок, оправдываясь:

— Прости, у тебя третий этаж. Но лифт это компенсирует, нет?

Гриффин просто радовалась, что не в стенах «Маунт Уэзэр», рассматривая своё отражение в зеркальной стене лифта. Она распустила хвост ещё в машине, так что волосы слегка растрепались, под глазами залегли синяки, а губы едва розовели. Кларк вдруг начала мечтать о повязке, надетой Лексой, только бы скрыть свой внешний вид. Беллами или не замечал её переглядок с отражением, или тактично делал вид, что не замечает.

По приезду на нужный этаж он сначала помог Кларк выйти, а потом подхватил сумку, будто та ничего не весит, другой рукой роясь в кармане в поисках ключа. В квартире было очень просторно и светло: солнечные лучи обеспечивали естественное освещение, заглядывая сквозь окна во всю стену, мебель была приличной, но не занимала большую часть пространства — только самое необходимое; гостиная была объединена с кухней, ещё три двери уходили в параллельные помещения.

— Здесь две спальни, выбирай, какая понравится, — объяснил Беллами, ставя поклажу на пол. — В сумке одежда, Лекса сказала твой примерный размер. Старался захватить всё необходимое, особенно верхнюю одежду, пока что ещё бывает холодно, — он слегка прошёлся внутрь к столу, отделяющему кухню. — В холодильнике хватит еды на пару дней.

Кларк скинула ботиночки и опёрлась на спинку кресла с бесстрастным лицом:

— Тогда поехали в банк.

— Что? — не понял Беллами.

— Ты выполнил свою часть сделки. Пора мне выполнить свою. Нас ведь больше ничего не связывает, кроме моих обязательств?

Беллами вытянулся в изумлении, не сводя глаз с Гриффин:

— Ты не справишься тут одна.

— Жить одной — не самое худшее, что случалось со мной в жизни, — ответила она, удивляясь, что голос ещё не дрожит от подступающих слёз. — Мне не нужна нянька.

Беллами потрясённо молчал: не этого он ожидал от Кларк, совсем не этого.

— Ты ничего мне не должна, — он отвёл взгляд и прошагал в выходу, чтобы обуться. — Я пойду, если это всё.

— Беллами. Я не люблю быть обязанной, — возразила Кларк. — А тебе я очень многим обязана.

— А ты просто забудь. Я уйду, если ты так хочешь. Не нужна нянька? Без проблем, у меня есть другие дела.

Блейк уже злился. Вот как она это воспринимала? Его искреннюю дружбу и заботу приняла за очередной меркантильный интерес? Ничего не изменилось с того их разговора в больнице, когда она утверждала, что всё продаётся и покупается. И Беллами казался себе бесплатным идиотом, которого сейчас выкидывали на помойку. Выполнил свой долг? Свободен. И от осознания, что ему нечего ей возразить, было так безумно горько.

— Я хочу отплатить тебе, — внутри всё сворачивалось в тугой болезненный комок, когда она смотрела, как Беллами накидывал пальто.

— Мне не нужны твои деньги, — он обернулся, уже выйдя за порог. Его челюсти были напряжённо сжаты. — Моя сестра уже готовится к оплаченной операции, так что увозил я тебя из «Маунт Уэзэр» не из-за нашей сделки. Ты ничего не мне должна. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо. Пока, Кларк.

И зашагал прочь, стремительно исчезнув на лестнице. Гриффин забыла, как дышать, прокручивая последние его слова в голове. «Моя сестра уже готовится к оплаченной операции». «Я увозил тебя не из-за нашей сделки». Кларк стояла, оперевшись о дверной косяк, а потом сползла по нему спиной, не в силах бороться со слезами, и заплакала.