Сочельник (гет)

Оторвавшись от своего парня, я посмотрел на проём двери, которая только что открылась, и увидел Джаспера, на лице которого отразился неописуемый шок.

«Меня зовут Уго Раблес — гей, восемнадцать лет, с волосами цвета сепии и глазами цвета красного вина, из-за которых ко мне прилипло прозвище «вампир». И я нереально облажался».

Мы с Джаспером являлись лучшими друзьями, а у меня до сих пор тысяча тайн от него. Он до сих пор не знал, почему я со своими родителями переехал из Испании, о том, что я гей, о том, что всё это знает Рут — наверное, он убил бы меня, если бы узнал об этом! — о том, что у меня когда-то была старшая сестра. Конечно, то, что я не мог набраться смелости и рассказать всё это лучшему другу, медленно убивало меня. Но по-другому я не мог.

А сейчас Джаспер застукал меня с моим парнем, не зная, что я гей, хотя я и давал тысячу и одну подсказку. Не знаю, что бы сделал на его месте, но, наверное, побег — не самое лучшее решение. Можно же было всё спокойно обсудить, а сейчас я не знал, что придёт ему в голову.

— Что это за хрен такой?! — шёпотом, жутко испугавшись, спросил Чарльз. Я знал, что, если хоть кто-то в школе узнает об его ориентации, то узнает и его отец, жуткий гомофоб, между прочим, и Чарльз просто не выдержит под гнётом унижений одноклассников и членов команды и избиений отца.

— Успокойся, всё будет хорошо, правда. Он мой друг, — мои успокоения явно не дали большого результата, но это хотя бы заставило Чарльза ничего больше не говорить и дать мне спокойно побежать за Джаспером.

Как оказалось, мой лучший друг остановился в нескольких метрах от двери, явно ничего не понимая. Скорее всего, ему казалось, что это был просто глюк. Но, к его огромному сожалению, это был не глюк. Джаспер обернулся и увидел меня, на его лице, совместно с шоком и непониманием, появились обида и грусть, но всё-таки он полностью повернулся ко мне, чтобы выслушать мои объяснения. Боже, как же мне было стыдно.

— И что это за хрень была? — он говорил тихо, чтобы никто не услышал. Хотя, исходя из того, как громко орала музыка, наверное, никто бы не услышал, если бы Джаспер кричал. Но я был ему благодарен.

— Я… Боже, прости меня, — не знаю почему, но больше ничего не шло в голову. Обычно у меня был миллион идей, что ответить, но сейчас словно какой-то злой доктор просто взял и стёр мою память.

— Ты чёртов гей? Какого хрена я не знал об этом? — по его тону было понятно, что он нереально возмущён происходящем, но при этом я знал, что он не хотел ссориться.

— Прости… Я должен был сказать тебе раньше, — я начал смотреть на свои ботинки так пристально, как будто впервые их видел и не понимал, что они делают на моих ногах, ведь я их не надевал. Как же было стыдно. Нужно было давно перебороть себя и всё рассказать Джасперу. Но… А вдруг он не понял бы? Вдруг все годы нашей дружбы пошли бы коту под хвост из-за одной фразы? Я не мог жертвовать стольким многим. Джаспер мне словно брат. Я просто не мог его потерять.

— Это кто-то знает?

Я немного помолчал. Мне не хотелось говорить ему правду, но я не мог больше скрывать от него что-либо. Тайны переполняли и просто разрывали меня. Я больше не мог так жить, иначе эти тайны убили меня и наяву.

— Рут знает давно. Недавно и Арианна узнала, — я решился посмотреть Джасперу в глаза, но лучше бы этого не делал. Этот взгляд, полный обиды и непонимания, за что с ним так, никогда не сотрётся из моей памяти. Как же ужасно. Я ужасный друг. Невероятно ужасный.

— Не подходи ко мне больше, — после этих слов Джаспер ушёл. Дойдя до лестницы, спускаясь по ступенькам, идя до входной двери, делая всё это, он ни разу не обернулся. Ни разу не подал виду, что у меня есть шанс всё изменить. Между нами словно оборвалась нить, связывающая нас несколько лет. Так больно ещё мне не было никогда.

Почему-то я подумал, что Чарльз сможет сыграть роль обезболивающего. Полный бред, но ведь у кого-то это работало, почему у меня не должно это выйти? Хотелось просто удалить этот день из моей жизни. Где кнопка delete у жизни? Или где тот злой учёный, который стёр все слова из моей головы, которые я так хотел сказать Джасперу? Почему жизнь такая тварь, не жалеющая никого? Как же всё это несправедливо.

Чарльз всё ещё сидел на кровати, смотря на то, как перебирает собственные пальцы, щурясь и морща нос. Он всегда так делал, когда сильно волновался. Я сел рядом с ним, и Чарльз посмотрел на меня.

«Боже, какой же он красивый. И почему он согласился быть со мной? Он слишком идеален для меня. Как же я люблю его глубокие глаза, цвета зелёного леса, пушистые, мягкие, густые волосы цвета старого льна, в которые так приятно зарываться, его запах, который каждый раз заставляет мой разум мутнеть. Он прекрасен. Он больше, чем просто прекрасен. Его невозможно описать словами. Таких шикарных слов не найдётся ни в одном языке».

— Что случилось? — спросил Чарльз. Он явно понимал, что, если что-то пойдёт не так, он умрёт минимум в душе, и он волновался не за себя. Я знал, что он волновался за меня. Прекрасный человек.

— Кажется, я лишился друга, но всё в норме. Он не скажет никому, можешь не переживать, — я фыркнул, натянул улыбку и попытался выглядеть весёлым, но кого я обманывал? Мне было нереально хреново. Об этом говорили подступившие слёзы, которые, как назло, заметил Чарльз, что заставило его ещё больше волноваться.

«Какой же я всё-таки придурок».

Чарльз обнял меня, крепко прижав, успокаивая меня, поглаживая по волосам, иногда зарываясь в них и нашёптывая милые, утешающие слова, а я всё сильнее и сильнее прижимался к своему парню.

«Господи! Он мой парень! Мой парень — Чарльз чёртов Ламберт! Как мне могло так повезти?!»

— Если твой друг не может принять тебя таким, какой ты есть, то почему он всё ещё носит звание друга?

— Чарльз?

— Что такое?

— Ты не представляешь, как я тебя люблю, Ламберт.

После этого мы целовались столько, что наши губы уже начали болеть, когда мы оторвались друг от друга. А ещё я услышал звук оповещения на своём телефоне. Я нереально надеялся, что это Джаспер, что мы помиримся и всё будет, как прежде, но… Но это жизнь, а не сказка. И смску мне прислал всего лишь отец.

Padre: Ты где? Мне просто необходима твоя помощь с чёртовыми чуррос.

Вы: Сейчас приеду.

Padre: СКОРЕЕ! МЫ ТЕРЯЕМ ЧУРРОС! ОНИ ДОЛЖНЫ ВЫЖИТЬ!

Я хмыкнул, а после объяснил ситуацию Чарльзу. Он даже проводил меня до машины. Настоящий джентльмен. Наверное, впервые я говорил это без сарказма.

* * *

Когда я припарковал свой «Lykan Hypersport» у моего дома в Овербрук и уже собирался выходить, когда мне на телефон пришло смс:

Сладкий: Встретимся завтра?

Вы: Конечно. Я заеду за тобой :)

Сладкий: Хорошо, буду ждать. Сладких снов, моя любовь ;)

Вы: И тебе)

Зайдя в дом цвета белого навахо, с белоснежными дверьми и оконными рамами, а так же черепицей цвета желтовато-коричневого камедя, я увидел знакомые бумажные обои, стилизованные под серые кирпичи, ламинат из вишни, тумбочку у правой стены прохода, сделанную из светлого дерева, на которой стояла ваза с нежно-розовыми пионами и над которой висело зеркало. Пройдя немного в глубь дома, я почувствовал невероятный аромат бельгийских пивных оладий, чешской булочки трдло, гермкнеделя, лунных пряников, красного бархатного торта и, конечно же, подгорелых чуррос. Папа был шикарным поваром, в общем, как и все в моей семье, но вот только чуррос у него не выходили никогда. Это блюдо было моей фишкой.

Наверное, можно считать странным, что мой папа в два часа ночи решил приготовить кучу сладостей. Ну, так и есть. Это обозначало, что тьма и грусть, таящиеся где-то в глубине его души, вырвалась наружу, и ему сейчас нереально плохо, хоть он этого и не показывал. Это всегда происходило, когда он вспоминал о моей сестре. Она умерла десять лет назад, когда мы всей семьёй ехали к родственникам и попали в аварию. Лидия и папа единственные, кто попали с серьёзными травмами в больницу. Девяносто девять процентов было на то, что умрёт отец, но, когда неожиданно от нас ушла именно Лидия, все начали говорить, что она отдала свою жизнь папе. Он до сих пор винит себя за то, что был невнимателен на дороге. Хотя никто его и не винил, он не мог себе этого простить.

Вообще-то, моя сестра была клёвой. Пятнадцатилетняя девушка с пшеничными волосами и изумрудными глазами. Нереальной красоты, одевающаяся в стиле хиппи и борющаяся за мир во всём мире. Настолько любящая жить, что не верилось, что именно она умерла так рано. Лидия вечно веселила меня, всегда поддерживала и вселила в меня любовь ко всему миру. Без её воздействия я не был бы тем Уго, которого все знали. И за это я ей благодарен. Она обожала приключения. Лидия могла просто поднять меня в четыре часа утра и сказать, что мы идём исследовать ближайший лес. Конечно, ей за это попадало, но Ли не переставала так делать. Она была из того типа девушек, о которых пишут книги, которую просто берут и увозят на край света, потому что она один раз просто об этом подумала. Жизнь вместе с этой безбашенной девушкой была бесконечным приключением. Ли не должна была умереть. Но это произошло, и теперь оставалось только благодарить Вселенную, что в моей жизни был такой прекрасный человек, как моя сестра.

Но, готовка ночью — не единственный признак состояния отца. Ещё одним показателем являлись разговоры на испанском. Если это произойдёт вместе с готовкой, то всё просто нереально плохо.

— Oh hijo! Hola. Hay problemas poco realistas con estos churros. Lamento estafarte de la fiesta y evitar que te diviertas, pero eres un profesional de nuestra familia cuando se trata de estos putos tubos, — папа рассмеялся, а я заметил несколько бутылок из-под красного вина, которые были полностью пустыми.

«Папа пьян, классно».

— Ты говоришь на испанском,- я мило улыбнулся и подошёл к мужчине сорока одного года, с пшеничными волосами и глазами цвета красного вина, точно такими же, как и у меня, реально горячего испанца под два метра — (разве нормально считать собственного отца горячим? Господи, это странно, но я говорю это не как его сын! — одетого в белую футболку с круглым вырезом, светло-коричневый кардиган с отложным воротником, тёмно-синие брюки чинос и милейшие белоснежные тапочки в виде кроликов. Папа всегда вносил в свои образы какую-то милую изюминку. К примеру, к любому строгому костюму он добавлял розовый платок в горошек или же галстук с бургерами и колой. Это было странно и прикольно одновременно.

— Прости, просто вино голову вскружило и перестал понимать разность языков, — он хэкнул. — Как у тебя дела?

— Поссорился с Джаспером. Кажется, что мы больше никогда и не будем общаться, — я начал исправлять чуррос.

— Милый, уверен, что вы помиритесь максимум через месяц. Вы же не раз уже ссорились, — папа утешающе погладил меня по спине, и мне это, как ни странно, помогло. — Предлагаю для сиюминутного поднятия настроения выпить вместе с твоим любимым папой бокал вина. Как тебе такая идея?

— Я достаточно выпил на той вечеринке, да и ты уже достаточно пьян. Лучше не надо.

— Ну пожа-а-а-алуйста-а-а, мне нужно допить бутылку, а одному не хочется.

— Но… — я хотел возразить, но, увидев мольбу в папиных глазах, шумно выдохнул и кивнул в знак согласия. Он чуть ли не запрыгал на месте от счастья. Пьяные люди нереально смешные. — Но есть одно «но»! Когда мы выпьем, ты пойдёшь спать.

— А как же всё то, что я ещё не доготовил?

— Я всё доделаю. Так что, мы договорились? — в ответ папа кивнул.

Как и было обговорено, мы с папой выпили по одному бокалу вина, а после я отвёл его в спальню, стараясь не разбудить маму. Хотя, её, наверное, и слон не разбудит, она всегда нереально крепко спит. Положив отца на кровать и накрыв его, я вышел, быстро всё доготовил и убрал в холодильник, чтобы за ночь всё не испортилось. Маме нереально не понравится, что там, кроме сладкого, другой еды и не будет, но с этим разбираться уже папе. После этого я умылся, переоделся в пижаму и тоже лёг спать.

* * *

25 января.

Это был мой день рождения. Прекрасный день, в который всегда прекрасная погода. Солнце светило и даже снег сегодня не шёл. Хотя для Оттавы это совершенно не свойственная погода. В общем говоря, всё просто идеально. Ну, не считая того, что мой лучший друг всю неделю игнорировал меня и избегал.

Встав с постели и застелив её, я оделся в тёмно-бирюзовую рубашку с длинным рукавом в шотландскую клетку, тёмно-синие зауженные джинсы и коричневые кожаные повседневные ботинки. После я немного посидел в телефоне, а вскоре ко мне зашла мама — женщина сорока лет с волосами цвета сепия и изумрудными глазами, пухленькая, с мягкими чертами лица, одетая в голубую льняную тунику, белые брюки чинос и белые пушистые тапочки. Мы, наверное, единственная семья в Оттаве, которая по дому ходила в тапочках, а не в уличной обуви, но мне это нравилось.

Подойдя ко мне, мама обняла и поцеловала меня в щёку, поздравила и сказала, что подарок они отдадут, когда отец проснётся. В нашей семье была традиция, что подарки дарили, только когда все в сборе. Она вроде неплохая, если не считать то, что мой папа жуткий соня и мог проспать чуть ли не до вечера, если его что-то не разбудит.

После мама спросила, буду ли я устраивать вечеринку, как и всегда. За эту неделю она уже узнала о нашем происшествии с Джаспером. Обычно, на мой день рождения мы вместе с Джасом устраивали самые крутые вечеринки. Пожалуй, только на них мой лучший друг и ходил. Конечно же, и на своё девятнадцатилетие я устрою шикарную вечеринку. Жалко только, что Джаса там не будет. Это, если честно, вгоняло в нехилую тоску, но ничего поделать было нельзя. Приглашение я другу отправил и даже огромное сообщение с тысячью извинений, но вот придёт ли он… Мама поддержала меня и попыталась вдолбить в голову, что мой ЛУЧШИЙ друг ни за что не пропустит мой день рождения, но уверенности в этом как-то не прибавилось.

* * *

Вечеринка, как и всегда, вышла просто идеальной. Разноцветные огни, «Moves like Jagger» орал на всю, кучу пива, родители с ночёвкой у друзей, все веселились. Могло показаться, что всё реально идеально. Ну, было бы так, если бы Джаспер всё-таки пришёл. Уже прошло три часа с начала, а он так и не объявился. Конечно, Рут поддерживала меня, говорила, что Джас обязательно придёт, ведь она даже подарок у него видела, настроение мне было уже не поднять ничем. Я сидел в углу, изредка улыбаясь проходящим мимо знакомым, попивая пиво и чуть ли не ревя. Если Джаспер так и не придёт сюда, значит, в книге нашей дружбы тогда была поставлена самая последняя точка.

Спустя ещё час я уже не выдерживал всего этого. Меня начало мутить, голова закружилась, все глаза застилали слёзы. Мне было просто НЕОБХОДИМО уйти в комнату, чтобы меня никто не увидел. Никто никогда не видел меня в таком состоянии из присутствующих. Они привыкли видеть на моём месте клоуна, безмозглого шута, который не мог воспринять даже издевательства, тупо смеясь над всеми подколами. И выходить из этого образа я не собирался.

Я уже подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж, и решил обернуться и осмотреть место, которое с таким удовольствием сейчас бы покинул, как вдруг заметил знакомое лицо у входной двери. Мнущийся на месте парень, отшатывающийся от каждого мимо проходящего человека, явно неуютно себя тут чувствуя и желая поскорее сбежать, но всё-таки отчаянно кого-то искавшего. Моё сердце рухнуло в пятки.

«Джаспер. Господи, это реально Джас!»

Я подбежал к другу. Хотел уже обнять его и сжать так сильно, что у него бы выпали глаза из глазниц, но остановился. Не думал, что он будет этому рад. Из-за того, что я не смог сделать то, что обычно мы делали каждый день, между мной и Джаспером повисла наряжённая… Нет, ОЧЕНЬ напряжённая атмосфера.

— Прости, что не рассказал о своей ориентации, — я осмелился поднять взгляд со своих ног на друга. Он больше не злился на меня. Я был в этом уверен.

— Да, всё в порядке. Это ты меня прости. Ну, за то, что повёл себя, как полнейший мудак.

После этого я не выдержал и крепко-крепко обнял его. Я и не представлял, насколько сильно на самом деле скучал по Джасу.

— Я нереально счастлив, что мы помирились, — утыкаясь в плечо Джаса и ощущая уже знакомый запах его одеколона, я успокоился и совершенно расхотел уходить с вечеринки.

— Я тоже, — мы немного постояли в обнимку и помолчали, а, когда я отошёл, Джас продолжил: — Подарок отдам после вечеринки, ладно?

— Конечно! Даже твой приход для меня уже словно подарок, мог бы и не стараться.

— Ну, я же твой лучший друг. Просто заявиться на вечеринку я не мог.

— Ну что? — я ухмыльнулся. — Зажжём эту ночь?

— А как же? — Джас хмыкнул.

Вечеринка прошла просто идеально. Теперь уж точно идеально. Когда все разошлись, Рут и Джас остались помочь убраться, а после он вообще остался с ночёвкой. Его таинственным подарком был щенок немецкой овчарки, о котором я так давно мечтал. Если честно, я чуть не описался от радости.

Всё остальное было слишком повседневно, чтобы об этом рассказывать очень подробно. Мы немного посидели, смотря разные фильмы и короткие сериалы, а после легли спать. И кто бы что ни говорил, я с уверенностью мог сказать, что мы реально зажгли эту ночь.