Будь мужчиной, Лань Чжань (гет)

Время шло, скандал с Вэй Ином стали понемногу забывать все, кроме главы Цзинь, твердившего, что столь сильный артефакт, как печать из тёмного железа, нельзя оставлять в руках такого неуравновешенного и непредсказуемого человека, как Вэй Ин. К счастью, Цзинь Гуаншань ограничивался только словами. Потому что у него появилось гораздо более важное дело — подготовка к свадьбе законного сына и Цзян Яньли. Лань Чжань мысленно порадовалась за Цзинь Цзисюаня, сумевшего, наконец, найти общий язык с девой Цзян. И погрустила оттого, что ей в ближайшее время, а может быть, и вообще никогда, не видать счастливого брака.

Ванцзи соскучилась по Вэй Ину. Каждый день она думала о нём и беспокоилась о том, как ему живётся на горе Луанцзан. Она так хотела повидаться с ним, что однажды не выдержала и ушла из Облачных Глубин, как ходила до этого не раз одна на обычную ночную охоту, а на самом деле тайком от дяди отправилась в Илин.

И снова ей повезло — не пришлось долго разыскивать Вэй Ина, потому что он сам её нашёл, словно они притягивались друг к другу, как железо с магнитом. Вернее, сначала её нашёл прицепившийся к её ноге чужой ребёнок, на вопли которого явился Вэй Ин. Трудно сказать, кто из них больше обрадовался встрече. Вэй Ин даже пригласил её пообедать вместе с ними.

До этого Лань Чжань никогда не задумывалась о детях, но сейчас, держа замурзанного малыша за маленькую, почти невесомую ручку, ощутила прилив нежности. Это дитя было ещё так мало, но уже стало отверженным, потому что имело несчастье родиться не в том клане. Наверняка Вэнь Юань, так звали мальчика, даже поесть вдоволь не имеет возможности, не то, что игрушек, а паршивец Вэй Ин только поинтересовался, какая из лежавших на прилавке торговца нравится мальчику, но не купил. Сначала Лань Чжань подумала, что Вэй Ин ведёт себя жестоко, но потом сообразила, что у него просто нет денег, и купила игрушки сама.

Они зашли в первый попавшийся по дороге трактир и сделали заказ. Вэй Ин тараторил без умолку обо всём и ни о чём. Он казался таким же весёлым и беззаботным, как в юности. Вот только под глазами залегли тени от хронического недосыпания, а щёки ввалились от недоедания. Но сами глаза были прежними — в них светились живость ума и лукавство до тех пор, пока Ванцзи не сообщила ему новость о предстоящей свадьбе его шицзе и молодого господина Цзинь. После этого веселье померкло, как закатившееся за тучу солнышко.

Лань Чжань смотрела, как Вэй Ин возится с малышом и думала, что из него получился бы отличный отец. А ещё… она бы всё на свете отдала за то, чтобы это был их общий ребёнок. Интересно, получилось бы из неё самой хорошая мать или она способна только мечом махать да на гуцине играть?

Вскоре им принесли горячего супа и лапши. Усадив ребенка себе на колени, Ванцзи принялась его кормить. Ребёнок вертелся и разговаривал с набитым ртом, но, как ни странно, её это не раздражало.

Идиллия в трактире длилась недолго — у Вэй Ина сработал сигнальный огненный талисман, и он заторопился на Луаньцзан. Поскольку у него и на этот раз не было с собой меча, Лань Чжань вызвалась доставить его с ребёнком на гору на Бичэне. Там ей пришлось принять участие в утихомиривании разбушевавшегося лютого мертвеца. Лань Чжань было искренне жаль столь рано погибшего кроткого Вэнь Цюнлиня, но она была готова упокоить мертвеца, если его действия станут угрожать Вэй Ину. К счастью, этого не понадобилось, иначе они с Вэй Ином снова повздорили бы. К Вэнь Цюнлиню вернулись сознание и память. Вэй Ин сумел добиться того, чего не удавалось никому кроме него — вернуть разум высокоуровневому лютому мертвецу.

Прибежавшая на шум Вэнь Цин принялась обнимать младшего брата, а Вэй Ин предложил Лань Ванцзи посетить его жилище. Обитал он не в одной из убогих хижин, построенных беженцами, а в пещере, на полу которой валялись исписанные листы бумаги и недоделанные артефакты. Ну, да, Вэй Усянь и порядок — две вещи столь же несовместимые, как огонь и вода. Прямо на полу располагалась лежанка, забросанная какими-то тряпками и обрывками бумаг. В воздухе висели запахи сырости и тлена, видимо, из-за того, что в этой же пещере не один день пролежал лютый мертвец.

Бытовые условия были, прямо скажем, не ахти… Но и сам Вэй Ин, и спасённые им Вэни не роптали и дружно справлялись со всеми трудностями. Насколько скудно они питались, стало ясно лишь тогда, когда Ванцзи подали простую воду вместо чая.

Ванцзи могла бы дать Вэй Ину денег, чтобы хоть чем-то помочь, но вряд ли он принял бы их. Она могла бы остаться здесь и помогать ему словом и делом, но это означало бы разорвать все связи с родными и покинуть орден, став таким же изгоем, каким был сейчас Вэй Ин. Каким бы суровым ни был дядя, он оставался её единственным старшим живым родственником. Да и без общения со старшим братом, его поддержки ей было бы тяжело. Кроме того, Вэй Ин вряд ли принял бы такую жертву. Да и чувство долга перед родным кланом Лань Ванцзи привычно ставила превыше всего, и долг велел ей вернуться и смиренно принять наказание за нарушение правил, а после продолжить выполнять свои обязанности. Если она была строга по отношению к другим адептам, ей следовало быть строгой и по отношению к себе.

Положим, она все же решилась бы остаться на Луаньцзан. А что дальше? Всю жизнь прожить впроголодь на проклятой горе, пропитанной энергией злобы, будучи отлучённой от своего ордена, рискуя рано или поздно оказаться в кольце осаждающих гору объединённых войск четырёх великих кланов?

Не лучше ли приложить усилия и попросить брата помочь ей примирить Вэй Усяня и Цзинь Гуаншаня? В конце концов, Сичэнь довольно близок с его незаконнорожденным сыном Цзинь Гуанъяо. А инцидент на тропе Цюнци рано или поздно забудется, и, если Вэй Ин согласится отдать главе Цзинь печать из темного железа, то, возможно, тот смягчится и не станет его преследовать. Тогда Вэй Ин сможет уйти с Луаньцзан… Осталось только придумать, куда пристроить спасённых им Вэней, которых он наверняка откажется покидать, пока не будет уверен в их безопасности.

Куда он пойдёт, если это случится, она не знала, как не решила, последует ли за ним, выйдя из своего ордена. Она настолько привыкла подчиняться стройной системе правил и воле старейшин, что мысль о том, чтобы стать бродячей заклинательницей, вольной всегда идти, куда вздумается, и никому не давать отчёта, казалась ей пугающей.

Лань Чжань пришла на Луаньцзан, чтобы в случае необходимости защитить Вэй Ина, но пока он и сам неплохо справлялся с этой задачей — выставленный им защитный барьер не пропускал на гору чужаков, а многочисленные лютые мертвецы, бродившие по склону, отпугивали немногих, кто мог отважиться подняться сюда. Пробудившийся Вэнь Цюнлинь тоже был достаточно сильным и свирепым защитником, как показывали события, произошедшие ранее на тропе Цюнци.

Поэтому вскоре Ванцзи успокоилась и покинула гору, не подумав о том, кто защитит Вэй Ина от самого себя…

После возвращения Ванцзи в Облачные Глубины дядя долго кричал на неё, брызгая слюной. Он говорил о недопустимости водить дружбу с порочными людьми и заставил её отбывать наказание, медитируя ежедневно перед стеной правил, дабы осознать неправильность своего поведения. Кроме того, он отобрал её нефритовый жетон и никуда не выпускал из Облачных Глубин до тех пор, пока не стало известно о трагической гибели Цзинь Цзисюаня от рук Призрачного Генерала на всё той же проклятой тропе Цюнци. Тогда все главы кланов и их приближённые направились в Башню Кои выразить соболезнования Верховному Заклинателю, и Лань Ванцзи была обязана сопровождать дядю и брата.