Отмеченный Порчей (гет)

За два долгих месяца мир, в котором меня не было, прогнил изнутри и превратился в обитель хищников. Хотя, возможно, он был таким всегда, просто я никогда этого не замечал. Объединение перед лицом новой угрозы и сплочение магического сообщества было всего лишь красивой маской. На самом же деле каждым из нас всегда движет лишь одна цель — самоутверждение. Столкни ближнего и обосри нижнего — вот главный принцип нашей жизни. И Волдеморт стал только причиной для того, чтобы начать грызть друг другу глотки. Грязные шакалы, каждый из которых видел в этом свой кусок падали послаще. Политиканы были и будут всегда, а нареченный Темный Лорд — лишь один из тех, кто жаждет власти, пользуясь радикальными методами. Так или иначе, побеждает сильнейший, и его средствами не всегда является грубая мощь. Вот почему язва под именем «Том Реддл» разъедает мир изнутри, а мы только плетём интриги и ищем, какую же выгоду можно из этого поиметь.

Я перевернулся на спину и открыл глаза. За два дня, проведенных в этой койке, тело начало нещадно ломить, но поневоле начнешь радоваться зуду, когда он сменяет боль бесчисленного множества ран.

У меня была изолированная палата в медицинском центре имени Святого Мунго. Милые обои, милая обстановка. Хорошенькие медсестры, флирт с которыми скрашивал беспросветную тоску. Чертовски обходительный персонал, который постоянно заботился обо мне, втирая в каждый сантиметр моего драгоценного тела целебные мази.

Рай на земле, где только и делают, что заглядывают тебе в задницу. Но тут, как и в раю, было скучно. Никаких нарушений законов, никакой выпивки, никаких суккубов, никаких оскорблений со стороны наставника, на которые можно огрызнуться.

За время интенсивной терапии мне залечили все раны, на месте которых остались лишь маленькие бледные полоски шрамов. И лежал я здесь только потому, что мне не могли восстановить голос и не знали, что со мной делать.

Министерство опасалось огласки осуждения невиновного, но больше всего боялся Фадж. Мы с Дамблдором решили, что при правильной расстановке фигур это может стоить Корнелиусу его дорогого кресла. Но опять же, лучше держать за яйца старого зайца, чем ловить молодого. Так что мы оставили первый ход за полоумным бюрократом и собрались выждать.

Первые намеки на пресмыкательство Министерства я заметил уже по выходу из зала суда: нас со стариком нагнал заместитель мадам Боунз и внес предложение по поводу моего госпитализирования.

Мы с директором молчали с минуту, впившись в друг друга взглядом.

«Гарри, ты понимаешь, что идти у них на поводу — нерассудительно?».

«Возможно, но моя секундная предрасположенность заставит Фаджа схватиться за протянутую соломинку».

«Хочешь склонить его на свою сторону?»

Я слабо улыбнулся, поняв намек старика.

«Глупо не воспользоваться предоставленным шансом».

Глаза Альбуса заблестели.

«Возможно, ты и прав, это даст нам несколько новых привилегий».

«Он ведь не враг нам, но и не друг».

«Временный союзник. И если Корнелиус поймет, что мы не собираемся его смещать, он обратит свой взор в нужное нам русло».

«Именно».

«Ты поистине гениален, мальчик мой», — сказал старик и слегка склонил голову в знак согласия.

Дамблдор был обеспокоен моим поведением и все же согласился, но не потому, что я был прав. Директор не знал этого нового Гарри Поттера и хотел посмотреть, что он собой представляет, прежде чем принять решение. Он не вызнавал у меня, почему я лгал на суде, хотя и знал это. Не спрашивал, где я обучился легиллименции. Старик вообще ничего не спрашивал, надеясь прежде собрать достаточно улик, чтобы уличить меня в чём-нибудь.

Так что все ожидали от меня каких-нибудь глупостей, а я только и делал, что лежал в душной палате и смотрел по сторонам. Никто так и не знал, куда я делся после слушания: Орден оставался в неведении, бывшие друзья — в смятении, а Фадж — в предвкушении.

Я сбросил с себя простыню, раскрыв сухопарое тело, и сел на койке. Здесь было слишком жарко, чтобы укрываться одеялом или носить верхнюю часть пижамы. Я всунул босые ступни в тапочки и пошел в смежную с комнатой уборную, чтобы умыться.

Вернувшись, я обнаружил в комнате ожидавшую меня с посланием Буклю. Отвязав письмо, я нежно провел рукой по гладкому черепу совы и выпустил её в окно. Сейчас была ночь, так что опасаться, что её кто-то увидит, не было никакого смысла.

Я стоял у подоконника и смотрел на раскрашенный цветными огоньками Лондон. Привычный и безмятежный. Переведя взгляд на темное стекло, я увидел в нем своё отражение: обычный подросток, правда, слишком жилистый. Сквозь кожу на моём худом теле проступал каждый мускул и венозная сетка. Забавно. Нет шрама, нет очков, я — обыкновенный паренёк из многих, но разве что меня выдавали уникальные миндалевидные глаза Лили, со слегка приподнятым внешним уголком.

Дверь за спиной тихо открылась.

— Пациент, почему вы не в постели? — послышался вопрос, и я обернулся.

У входа стояла дежурившая сегодня медсестра, наверное, увидела свет из палаты. Я покачал головой, глядя на брюнетку. Сучка, коих свет не видел, но красивая. Большие глаза смотрели на меня слишком пристально, чтобы этого не заметить.

— Не хочется спать? — закусив губу, спросила она.

Кивнув, я заметил, как она опустила взгляд, словно ощупывая им моё обнаженное тело.

Её бровь слегка изогнулась, когда девушка снова посмотрела мне в глаза, и я улыбнулся. Она ответила взаимностью, и я спустил взор по её халату, туда, где была незастегнутая пуговица.

— Больной, живо в койку, — капризно сказала она, чем заставила меня улыбнуться еще шире.

Отрицательно покачав головой, я остался стоять у окна.

Девушка бойко встряхнула своими длинными черными волосами и направилась ко мне. Нежно взяв за руку, настойчиво потащила к койке. Ну не стерва? Пользоваться своей красотой, чтобы добиваться желаемого от мужчин!

Я резко дернул её к себе, девушку развернуло, и она оказалась в моих объятьях. Я почувствовал, как горячее дыхание обдало мне лицо, видел, как её большие глаза смотрят на меня с удивлением, ощущал биение её сердца и чувствовал исходивший от неё жар. Её пухлые губы призывно приоткрылись, и я её поцеловал.

Секунда, и отстранился, с интересом наблюдая за её реакцией. Замешательство, смешанное с вожделением. Она улыбнулась, а затем пылко впилась мне в губы, страстно играя и извивая языком у меня во рту, пока мои руки ощупывали её аппетитное тело.

Девушка оттолкнула меня в грудь, а затем потащила к койке, где показала, что способна не только на поцелуи, устроив мне отменный миньет. Так что когда её смоляные кудри расплескались по моим бедрам, а член уперся в стенку глотки, я мало не захлебнулся от возбуждения. Из-за шлюшкиных ласк я с трудом сохранял контроль, едва поняв, что вокруг моей шеи затянулась петля крепче, чем её губы вокруг моих гениталий.

Сладостно прикрыв веки, я лишь в последний момент заметил, как на мгновение она подняла взгляд с хищным блеском, а затем потянулась к карману расстегнутого халата и достала из него острую заколку. В тот момент до меня туго доходило, что сейчас мне будет уже не до вожделённых стонов.

Моя реакция не подвела меня, но скорее всё это произошло рефлекторно, нежели на уровне сознания. Я дернулся и перехватил её запястья, когда сучка уже замахнулась, и нанёс ментальный удар.

Глаза девушки расширись и остекленели, когда я, не заботясь о её мозге, бесцеремонно начал копаться в её мыслях. Нике! Размытые образы сложились в картинку, и я увидел мужчину в глубоком капюшоне, протянувшего ей деньги и велевшего убить меня. Она неуверенно кивнула.

«Сука!» — мысленно выпалил я, выбивая заколку из её руки, а затем наотмашь ударил тыльной стороной ладони по лицу.

Звонкая пощечина опрокинула её с меня.

Я вскочил на ноги и схватился за палочку, наспех натягивая приспущенные пижамные штаны. С перекошенным от ярости лицом я подошел к упавшей на пол шлюшке, которая пыталась отползти от меня подальше.

«Кто заказал меня, тварь?» — Словно ножи, мои мысли вонзились ей в мозг, и я пнул её по гладкому бедру.

Она застонала от боли и, всхлипывая, поджала ноги, продолжая скрести ногтями по полу в попытке уползти.

«Больно? — Яростная ментальная атака. — Это только предисловие!»

«Кто. Блядь. Велел. Меня. Убить?» — пытал я, подкрепляя каждое слово сильным ударом босой ступни.

Сжавшись в комок у моих ног, она стенала и рыдала, вызывая где-то в глубине моей души чувство сострадания. Жалкое существо, которое заставили ввязаться в авантюру. Но кто? Пожиратели? Амбридж? Или кто-нибудь ещё?

Ответ появился совсем неожиданно, но не из разбитых губ моей куртизанки, а из входной двери в виде аврора. Я со скоростью ястреба поднял голову, и до меня дошло.

«Авада Кедавра!» — зелёный луч ударил в мужчину, еще до того, как он понял, что к чему.

— Секо! — выкрикнул второй ночной гость, пока его напарник кулём валился на землю.

«Протего!» — мысленно выпалил я, видя, что, кроме мертвеца и полуживой медсестры, теперь их тут уже двое.

Режущее заклинание срикошетило в засранца, и он взвыл от боли, а я нырнул за кровать, рассадив себе локоть в попытке спастись от очередных заклинаний. Отовсюду полетели щепки, куски битых стекол и зеркал. Ну вот, их уже трое.

«Медула Диспрозио!» — выглянув из-за укрытия, я направил палочку на крайнего незнакомца.

Он поставил щит, а остальные устремили заклинания на койку. Защитная магия не помогла аврору так же, как и мне моё ветхое укрытие. Взрыв разнес кровать на куски, а силовая волна отбросила меня к окну. Где-то в то же мгновение голова пораженного аврора взорвалась, словно спелый арбуз, загадив стоявших рядом товарищей и шпалеру ошмётками мозгов.

Я ударился в стену затылком, и сознание наполнили боль и сумрак, затем что-то горячее вонзилось мне в плечо, пригвоздив к красивым обоям. Я слышал их бешеные крики, и тут до меня снова дошло.

Я с трудом открыл глаза, увидев, как на меня надвигаются два уцелевших аврора, пока третий, зажимая глубокий порез, из которого хлестала кровь, приказал убить меня. В глазах стоял густой туман, хотя, возможно, это был дым, наполнивший палату. Куски догорающего матраса валялись по всему полу, а у двери лежали два мертвых тела и скрюченная рыдающая девушка. В нос бил мерзкий запах гари.

Я сплюнул на пол кровавый сгусток и сосредоточился. Ментальный удар остановил одного из них, но второй уже бормотал слова смертельного заклятия. На секунду я запаниковал. Палочка валялась хрен знает где, а из моего плеча торчал обломок железного перила, пришпиливший меня, словно букашку.

Некоторые говорят, что в такие моменты перед твоими глазами пролетает вся жизнь, другие — что ты впадаешь в ступор, но я судорожно искал спасения. Видел, как из палочки появился зелёный луч. Боковым зрением я нашел спасение и, схватившись за него левой рукой, выставил перед собой.

В момент соприкосновения смертельного заклинания с осколком зеркала, я почувствовал жгучую боль в руке, но все же, это был всего лишь луч, который отразился. Аврор издох с выражением абсолютного удивления.

«Вот тебе подарок от мальчика-который-выжил, тварь!» — подумал я, полностью сосредоточившись на подвластном мне втором мужчине. Когда я прищурился, он схватился за голову и упал на колени. Затем взвыл от боли и отключился.

«Даже не думай! — мысленно приказал я последнему выжившему, что истекая кровью, направил на меня дрожащую в руках палочку, — Бух!» — сказал я, вложив в эти слова всю свою силу легиллимента.

Мужчина вскрикнул и выронил убийственный прут.

«Так-то лучше», — улыбнулся я, сжимая и разжимая пораженный темной магией кулак левой руки, видя, как трескается обугленная кожа, а под ней алеет мясо. Затем схватился за торчавший из плеча обломок и резко дернул. Ничего. Еще раз. Ощущая адскую боль, я вытянул острый кусок из раны, откуда тут же хлынула кровь.

Тяжело дыша, я поднялся на ноги, понимая, что превращаюсь в психа. Безрассудно уничтожая враждебную биомассу, я даже почти привык к чувству боли и вкусу крови.

Так что, неуверенно пошатываясь, я направился к последнему человеку, из которого сейчас можно было добиться хоть чего-нибудь.

«Что?» — почти плюнул я в его напуганное лицо.

— Ты маньяк! — проблеял он, подняв глаза.

«Я знаю», — с этими словами я проник в его мозг, сжав огненными когтями своей силы.

Его воспоминания перетекали сквозь меня, пока я не увидел Фаджа, отдавшего приказ убить меня.

«Жирный ублюдок!» — в сердцах выкрикнул я и врезал негодному овощу, некогда именовавшемуся аврором, коленом в зубы.

Мужчина упал на спину, глядя на меня совершенно пустым взглядом, и всхлипнул. Эхом ему отозвались рыдания медсестры, что лежала неподалеку.

Решив, что разберусь с подлым Министром попозже, я легонько пнул шлюшку. Она не отреагировала. Наклонившись, я схватил её за волосы и заставил посмотреть мне в глаза.

«Где у вас тут анестезия?»

Она непонимающе уставилась на меня опухшими и красными от рыданий глазами. Черт, дуракам везёт — эта маленькая драка на ней почти не отразилась, по крайней мере, физически.

«Блядь, спирт, огневиски, водка! Есть?» — ощущая невыносимую боль, я слегка встряхнул её.

Всхлипывая, девушка кинула.

«Неси! — приказал я, — и не вздумай сбежать. Найду и убью. Ну что ты рыдаешь, дура? Не убил бы я — убили бы они».

Она неуверенно встала и, словно сомнамбула, побрела в ординаторскую.

У меня совсем не было сил, чтобы идти за ней, поэтому я подобрал палочку и прислонился к стене, медленно сползая вниз. Правая рука безвольно висела, будто кусок шланга, а от потери крови кружилась голова.

«Полечился на славу» — мимоходом подметил я.

Девушка вернулась спустя пять минут с фиалом и, бросая пугливые взгляды, подошла ко мне.

«Стань так, чтобы я тебя видел, — приказал я, когда она поставила сосуд у моих ног. — И без глупостей».

Она кивнула и отошла.

Я отложил палочку и неуклюже взял стекляшку левой рукой. Выдернул пробку зубами и осторожно вдохнул. Спирт. Недолго думая, хлюпнул прозрачной жидкостью прямо в рану. Скривившись от боли, заскрипел зубами, а затем направил палочку на больное плечо и использовал целительное заклинание.

Боль прошла, и я, тяжело дыша, немного расслабил своё тело.

— Вы убьете меня? — неожиданно тихо спросила она.

Я поднял на неё палящий взгляд. Можно ли подарить жизнь человеку, который пытался тебя заколоть?

«Нет, не убью», — ответил я и слабо улыбнулся.

Я не знал, почему она решила пронзить меня отравленной заколкой, но догадывался, что выбор у неё был небогатый. Я дал ей второй шанс — то, чего никогда не было у меня. И решится ли мышь атаковать, когда узнала, что её мнимая жертва — лев? Вряд ли. Опять же — Стокгольмский синдром, и всё такое.

Она вытерла слёзы и попыталась подойти ближе, чтобы помочь.

«Стой, где стоишь, — приказал я, ощущая, как моя ментальная сила слабеет, — или ты хочешь, чтобы я изменил своё решение?».

Девушка живо замотала головой.

Я взял палочку в другую руку и попытался исцелить обугленную кисть. Провозившись с ней несколько тихих минут, которые нарушились только всхлипами овоща, я вернул ей изначальный вид, но чувствовал себя совершенно истощенным.

Я слабо ухмыльнулся, когда очистил своё тело от боли, и, став на четвереньки, пополз к бессознательному аврору. Медленными, ленивыми движениями я приближался к безвольному телу. По пути схватил еще один обрывок стекла, а потом дернул мужчину за плечо и перевернул на спину. Разорвав высокий воротник, всадил в шею острый осколок: тело конвульсивно дернулось, а из разорванной артерии брызнула кровь. Я отбросил ненужный острый кусок и, склонившись, бесстрастно прижался губами к шее, ощущая, как в рот хлынул солёный поток. Глоток за глотком я пил человеческую жизнь, слыша сдавленный крик медсестры и усилившиеся рыдания овоща.

Когда фонтан из раны иссяк, я отстранился и, направив палочку себе в сердце, пробормотал заклинание. Вспыхнул свет и я, потеряв контроль, свалился на пол рядом с мертвецом.

Я не дышал, просто лежал на грязном полу и пустыми глазами смотрел в потолок. Слабость ушла. С помощью колдовства выпитая мной жизнь налила слабое тело, восполнила магию, вернула силу. Тауматургия не была моим достоинством, но, так или иначе, попытка оказалась удачной.

Кровь стучала в висках, а в жилах бурлила мощь. Судорожный вдох и холодный смех, лишенный, казалось бы, всякого смысла. Магия поднимает спину, и я сажусь. Девушка смотрит на меня с неподдельным ужасом, словно перед ней не человек, а чудовище. Я расправил плечи и захрустел позвонками, затем повернул голову к своей пленнице, одарив её кривой усмешкой.

Она застыла неподвижным изваянием, а я резким движением вскочил на ноги посреди изуродованной палаты и, взмахнув палочкой, запечатал входную дверь. Еще одно заклинание, и тела авроров исчезли. Начертил в воздухе сложную фигуру, и комната вернула себе изначальный вид.

Я подошел к реставрированной кровати и поднял с пола смертоносную заколку. Не обращая внимания на судорожный вздох заплаканной медсестры, положил вещицу на тумбочку и взял непрочитанный конверт от наставника. Разорвал его, пробежался глазами по желтоватой бумаге и обратил письмо в золу.

Взяв со стола пустой стакан, наполнил его водой и высыпал в него белый порошок из конверта. Прозрачная жидкость вскипела и стала синей. Осушив сосуд, я слегка причмокнул и облизал окровавленные губы.

— Вот, теперь мне намного лучше, — сказал я, обернувшись к оторопевшей девушке, всё это время наблюдавшей за мной. — Сядь.

Она поспешила выполнить приказ. На негнущихся ногах обошла кровать и опустилась на краешек постели.

— Я видел твои воспоминания, но не могу понять, почему ты решилась убить избранного. Расскажи мне!

Девушка подняла на меня обреченный взгляд и посмотрела так, будто все мои мысли были написаны у меня на лбу. Еще секунда, и медсестра опустила голову.

— Деньги. Власть. Старые долги, — подавленно сказала она. — Какая теперь разница? Они были правы, ты — не Гарри Поттер.

— Интересная теория, — согласился я. — И почему ты так решила?

— Я знала этого мальчика. Мы учились в одной школе. И ты — не он.

Посмотрев на неё, я понял, что от разговора со мной девушка не испытывает никакой радости. Отчего-то под ложечкой собиралась тошнота, подсказывая, что, на самом деле, я не хочу знать всего. Отвернувшись, я снова подошел к окну.

— Не суть, — холодно ответил я. — Подменыш или избранный, ты пыталась меня убить.

— И после того, что я увидела, жалею, что мне это не удалось, — уверенно сказала она.

Я устало закрыл глаза и слегка качнул головой, отвечая своим мыслям.

— Жалеешь, что осталась в живых? — ухмыльнулся я, оборачиваясь. — Ты, видимо, не все понимаешь, малышка. Зачем присылать сюда Министерских шавок, если ты, героиня, убиваешь фальшивку?

Тишина.

— А я тебе отвечу: чтобы прикончить убийцу. Завтра твой труп обозвали бы Пожирательским, а мальчика, насолившего Министру — жертвой. Очень умно было заставить совершить это несвязанного с Фаджем человека, чтобы, не дай Мерлин, не бросить тень на его репутацию и не осветить наш с ним недавний спор.

— О чем ты?! — удивленно выкрикнула она.

— Тупая выскочка, разве ты не видишь подставы? — прорычал я. — Фадж сводит со мной счеты! Нет меня — нет проблем, а смерть — лучший способ заставить человека держать язык за зубами. По-твоему, я — зло, но кто же тогда ты? Исполнитель, вырывший себе яму... да, Катрина?

— Знаешь моё имя? — слабо ухмыльнулась девушка. — Надеешься войти в расположение, самозванец?

Не обратив внимания на эвфемизм, я по-волчьи ощерился.

— Расположение? Зачем оно мне? Ты и так всецело и полностью в моей власти. Но оставаться марионеткой сознательно или с помощью заклинания — выбирать тебе. Если я сказал, что не убью тебя, — это и не значит, что отпущу.

— Будешь издеваться, чтобы удовлетворить свои маниакальные потребности? — скривилась Катрина.

— Возможно, но, в конце концов, ты станешь моим доводом в разговоре с Министром. Думаю, он уже хватился своих парней, так что нам не придется долго ждать...

— Они убьют меня за это.

— Или убью я.

— Ты чудовище, — резко ответила она.

— Я знаю, но мне нравится твой подход к парням. Раздевайся!