Не имея звезды (гет)

6 мая 1992 г., Хогвартс, кабинет Флитвика

— Я слышал, — спокойно сказал мастер чар, потягивая чай, — сегодня Рональда Уизли выписали из больничного крыла.

Герберт внутренне напрягся и приготовился к разносу. Сейчас его начнут мурыжить на тему членовредительства и неприемлемости школьных разборок. Хотя какая там разборка: так, помял слегка дурилу, чтобы думалку порой включал. Ну и, в принципе, для Трио полезный урок. Во всяком случае, они прекратили свою невидимую слежку и даже застремались рассказать преподам, в чем дело. Поттер и Грейнджер, как один, утверждали, что Уизерби навернулся на лестнице, а профессора все не могли взять в толк, что это была за лестница, если Помфри никак не может вылечить мальчишку. В итоге тот валялся неделю в больничке с переломами двух ребер и кровавым месивом вместо носа. Но Поппи таки вылечила его и физиономию подлатала, да так, что, кажись, стало выглядеть даже лучше, чем раньше. Все это время целительница лишь разводила руками, недоумевая, почему не действуют Эпискеи и большинство зелий. Помогали лишь самые сильные и забойные мази и варева.

— Да, — скорбно кивнул мальчик.

Флитвик смешливо прищурился и закинул в рот печеньку, аппетитно при этом хрустнув. Мальчик чуть ли не инстинктивно потянулся к вазочке.

— Мистер Ланс, почему вы так напряжены?

— Я жду.

— Надо полагать, моей «очередной лекции»? — в голосе заклинателя явно слышался смех.

— Что-то вроде этого, — согласился Проныра.

— Ох, мистер Ланс, как, оказывается, вы плохо меня знаете, — покачал головой профессор. — Скажите мне, Герберт, а что у вас есть?

— Эээ...

— Вижу, экзамены вымучили даже вас. Что ж, у вас, Ланс, есть только честь и палочка. Только две эти вещи, как бы мне не прискорбно было это говорить. И если кто-то, неважно, кто, захочет отобрать у вас что-то из этого списка, то вы вправе остановить его любым способом, который можете применить и за который готовы ответить.

Герберт замер и вгляделся в насмешливый взгляд старика. Это было явно не то, чего он ожидал.

— Так вы не осуждаете? — с легкой надеждой в голосе спросил парнишка.

— Осуждаю? — Флитвик рассмеялся своим каркающим смехом. — Мерлин упаси. Герберт, осудить кого-либо очень просто и совсем ничего не стоит, а порой это даже приятно. Но вот понять... Осудить, мистер Ланс, может любой, а понять, к великому сожалению, лишь единицы. Так что, мой вам совет — держитесь в своей жизни тех, кто может понять.

— То есть — вас, — с ехидцей заметил Геб.

— Помилуйте, Ланс. Я слишком маленький, чтобы за меня имело смысл держаться.

Герберт рассмеялся. Уж кто-кто, а гоблин умел подшутить над собой так, что настроение поднималось вмиг.

— Спасибо, профессор.

— Не за что, Герберт. Абсолютно не за что.

16 мая 1992г Хогвартс

— Вы точно справитесь?

— Конечно.

— Я хочу еще раз вас предупредить: Герберт — мальчик с очень сложным характером и полным отсутствием уважения к кому-либо вообще. За исключением тех, кто каким-то образом заставил себя уважать.

— Профессор, не нам рассказывать, как вести себя с трудными детьми, у нас таких не один вырос.

— Да, но ни один из них не был бывшим бандитом.

— Бронхитом?

— Бандитом, бандитом. Это такой магловский термин.

— И что этот термос значит?

— Термин, термин. Это значит, что мистер Ланс не понаслышке знаком с преступным миром. Довольно длительное время он был его частью.

— Ох. Малолетний преступник и слизеринец. Дорогая, мы точно справимся?

— Конечно. Да и дополнительные субсидии нам не повредят.

— Это еще не все. Мистер Ланс, скорее всего, будет относиться к вам, как к врагам.

— Но мы не можем бросить ребенка в такой сложной ситуации! Он заслуживает иметь счастливое детство.

— Я думаю, что наше понятие о счастливом детстве и понятие Герберта о нем диаметрально противоположны.

— Мы справимся, профессор.

— Что ж, если вы все еще уверены в своих силах, то я обязан выложить последний контраргумент.

— Компанент?

— Контраргумент, контраргумент. Мистер Ланс считает себя маглом.

— ???

— Видите ли, дело в том, что это один из известнейших психологических штампов. Маглорожденные сироты, вступившие в мир магии, обычно делятся на два лагеря. Приверженцы первого полагают, что они богоизбранные и отмечены самой судьбой. Приверженцы второго же подспудно держатся привычной среды, считая, что они обычные люди, которым повезло владеть волшебной палочкой.

— Это будет трудно...

— Поэтому я и считаю своим долгом рассказать вам обо всех минусах. И попытаться вас отговорить.

— А какие будут плюсы?

— Такие, как Ланс, свято чтут и никогда не забывают свои долги.

— Вы хотите сделать мальчика обязанным?

— Возможно...

— Мы согласны.

— Надеюсь, мы все об этом не пожалеем. Хотелось бы, чтобы это было правильное решение...

23 мая 1992 г, Хогвартс, класс Заклинаний

Герберт стоял в коридоре среди первокурсников и крутил палочку на ладони. Он ловко пропускал её между пальцев, вращая, словно ударник барабанную палочку, а потом невысоко подкидывал её и перехватывал лишь большим пальцем, снова крутя её в воздухе.

— Хватит выпендриваться, — прошипела МакДугалл.

— Извини, — улыбнулся Проныра, — ничего не могу с собой поделать.

— Я сейчас потеряю сознание, — пропищала Лаванда. — Мерлин, так страшно!

Парвати, стоявшая рядом с подругами, усердно кивала головой и стремительно бледнела. Тут скрипнула дверь, и наружу вышел Симус Финиган. Парнишка имел весьма печальный, бледный вид, но на щеках блестел розовый румянец.

— Ну, как?

— Что было?

— Сильно мучил?

Вопросы сыпались со всех сторон. Как обычно, экзамен по предмету проходил у всего потока и длился от рассвета и разве что не до заката. Финиган, не привыкший к такому вниманию, начал заикаться и что-то сбивчиво объяснять. Он рассказывал, что письменная часть еще не проверена Флитвиком, а практическая вроде как архисложная и все такое прочее. Многие девочки, да и мальчики, после этого заявления впали в ступор и потеряли связь с реальностью.

— Ланс, Герберт! — прозвучал металлический голос.

— Эх, — мальчик поправил бандану и махнул рукой. — Не поминайте лихом, братцы!

— Удачи! — звучало отовсюду.

— Лаванда, милая моя, — мальчик крепко обнял зардевшуюся девушку и притворно всхлипнул, — скажи нашей кошке, что это не я дергал её за хвост. Передай горячо любимой бабушке: это я спер валидол. Передай детям: они не твои, и даже не спрашивай, как это возможно. Как же я любил эту жизнь! Я так молод, чтобы...

— Позер! — фыркнула Грейнджер, поддерживаемая своими друзьями.

Но остальной народ вроде как повеселел и стал улыбаться. Герберт разжал объятья, пока Браун окончательно в астрал не ушла, и, подмигнув аудитории, нырнул в кабинет, закрывая за собой двери.

В амфитеатре на стульчике сидел Флитвик, точно так же крутящий палочку, как и Ланс пару минут назад. Кто, собственно, и научил парнишку такому трюку — конечно же, мастер чар. Перед профессором стоял стол с различными фруктами. Здесь были яблоки, два арбуза, ананас, бананы, виноград, сливы, даже инжир. Мальчик сперва выпал в осадок, но потом быстро взял себя в руки. Он подтащил стул и сел напротив.

— У нас фуршет? — поинтересовался мальчик.

— Хм, — задумался мастер чар. — Было бы неплохо, но от такого количества сладкого даже у Дамблдора... Впрочем, преподаватель не должен такое говорить.

— Но вы и не сказали! — возмутился парень.

— В этом вся хитрость, — подмигнул на какую-то часть гоблин.

— Профессор, мне кажется, вы учите невинного меня весьма плохим вещам.

— Вы подловили меня, Ланс. Моя жизненная цель — повергнуть вас в пучину тьмы и хаоса.

— Ужас! Пожалуй, мне стоит бежать.

— Куда, Ланс? Двери заперты, а окно вам не разбить.

— Я буду сражаться!

— Чем?

— Вот этим!

— Зубочисткой?

— Вы недальновидны, профессор. На самом деле это древнее оружие атлантов. Супер-Пупер-Ультра-Волшебная-Зубочистка. Она сделана из пород всех деревьев, а в качестве сердцевины у неё сердечная жила столетней девственницы.

— Вы уверены, что такие существуют? — со смешком поинтересовался добродушный старик.

— Нет, — покачал головой Геб, улыбаясь от уха до уха. — Последнюю на палочку, пардон — зубочистку извели.

— Тогда, мне кажется, этой зубочисткой вы сможете продемонстрировать мне что-нибудь интересное.

— Сей момент!

Мальчик помахал зубочисткой, но ничего не произошло.

— Можно, я возьму вариант побольше?

— Как вам будет угодно.

Герберт вытащил из-за пояса палочку и сосредоточился. Нужно было поразить профессора, а значит... Парнишка прикусил нижнюю губу, а потом взмахнул палочкой и произнес длинную формулу. Поочередно каждый фрукт превращался либо в пластикового мужчину во фраке, либо в девушку в бальном платье. Ланс ощутил, как подкатывает слабость. Трансмутация в последнее время давалась ему не слишком сложно, хотя у самых талантливых в Трансфигурации чистокровных перваков такой финт не вызывал бы вообще никаких затруднений. Но вот следующий мог получиться только у Ланса. В конце концов, никто так не потел над Чарами, как этот грязнокровка, потративший на них за год больше двух тысяч часов и пару литров крови, бьющей из носа.

Ланс взмахнул палочкой, тихо шепча волшебные слова, и каждый из мужчин поклонился девушке. Взмахнул еще раз, шепча другие, — и девушки расплылись в реверансах. Потом Проныра стал размахивать своей вишневой подругой, будто дирижер перед оркестром. Пары вдруг закружили по столу: одни танцевали вальс, другие — танго, было здесь и латино, и даже твист. Все эти танцы парнишка видел в телевизоре, который любила глядеть смотрительница. Сам он, понятное дело, умел только вальсировать, да и то потому, что старшие девочки научили, но для волшебства не обязательно нужно было знать, достаточно было видеть. Геба хватило меньше, чем на двадцать секунд, после чего фигурки застыли, а потом вновь обернулись фруктами.

— Я рад видеть, мистер Ланс, что нарушение школьного распорядка идет вам на пользу.

Герберт только кивал, ощущая, что в ближайшие часы не сможет даже ложку в руках держать. Это был его максимум.

— Пожалуй, — продолжал радостный Флитвик, — я не могу поставить вам пять «П» за экзамен. Надеюсь, вас устроит всего одна?

— Только если вы не забыли про пари, — с трудом и с большими паузами произнес мальчик.

— Пари?

— Ха! Вы же так и не поймали того воришку метел.

Флитвик вдруг хищно улыбнулся и сверкнул глазами цвета стали.

— Я помню. Но, как мы и договаривались, приятный сюрприз будет ждать его после каникул.

— Проныра будет ждать с нетерпением.

— Не сомневаюсь, — кивнул мастер чар, а потом пристально посмотрел на юношу. — Я бы предложил вам помочь дойти до медпункта. Но, боюсь, за такое предложение вы попробуете меня проклясть. Да и к Поппи вы вряд ли пойдете.

— Вы слишком хорошо меня знаете, — криво улыбнулся мальчик, приходя в себя.

— Надеюсь, — чуть запоздало кивнул профессор Чар. — Идите, Герберт. Это был лучший экзамен, который я принимал у первокурсника, за последние пятнадцать лет. Можете гордиться собой.

Ланс только кивнул, немного качаясь, поднялся из-за стола и привычным, отработанным движением заткнул палочку за пояс, после чего направился к двери. У самого выхода он остановился и повернулся.

— Я всегда собой горжусь, — мальчик улыбнулся своей лихой пиратской улыбочкой.

— Вот и правильно, Герберт, — усмехнулся Флитвик, поправляя очки.

Парнишка вышел из кабинета, и на него набросились точно так же, как и на Симуса, правда, в этот раз в глазах ребят отчетливо виднелся страх. Уж если Ланс, лучший ученик первого курса, человек, не получивший за год ни единой отметки ниже «П», после экзамена бел, как лист, и руки у него дрожат, то чего же ждать остальным? Народ безмолвствовал и с тревогой смотрел на паренька, прислонившегося к стене. Ланс тяжело дышал, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Это было не критическое магическое истощение, поэтому к вечеру он будет уже как огурчик, но сейчас — все равно, что марафонскую дистанцию на полной скорости пробежал.

— Что было? — встревожено спросил Джанстин Фин-Флетчли, нескладный хаффлпафец, дико раздражающий Ланса своей ограниченностью и глупостью. Два сапога пара — что Джастин, что Рональд-тупая-горилла-Уизерби.

— Ад, — прохрипел Ланс. — Чуть не помер. Флитвик натурально изверг. Еле выжил и ноги унес.

— Да ладно тебе шутить, — отмахнулась побледневшая МакДугалл.

Мальчик лишь пристально на неё посмотрел, а потом поковылял в подземелья, мечтая плюхнуться на кровать и забыться, как минимум, вечным сном. Ну, или хотя бы вздремнуть парочку часов до ужина. Господа первачки расступались перед Лансом, как море перед Моисеем.

— Эй, Геб, ты же пошутил, да? — окликнула Лаванда. — Ну, пошутил же, правда?

Ланс ничего не ответил и скрылся за поворотом.

28 мая 1992 г, Хогвартс, кабинет Трансфигурации

Герберт сидел на первой парте и смотрел на свой коробок. МакГонагалл вызвала его последним, и пареньку пришлось весь день просидеть у дверей, словно побитый пес у конуры. А ведь сколько было запланировано на светлый пятничный день! Даже сложно представить, насколько Железная Леди подпортила настроение мальчику.

— Превратите коробок, мистер Ланс, в нюхлера, — попросила сидящая за кафедрой МакГонагалл.

Нет, ну даже подловить нормально не может. Кто же так ловушки-то ставит?

— Во-первых, мы не проходили превращение неживого в живое. А во-вторых, ничто не может быть обращено в существо с волшебной сутью.

— Со вторым согласна, но вот ни в каком регламенте не написано, что я имею право спрашивать на экзамене лишь пройденный материал.

Ланс осел. Это была двойная ловушка. Если бы он не сорвался и не заметил о продвинутой трансмутации, МакГи бы не смогла задвинуть речь про регламенты. Дьявол, его сделали вчистую. Опытная стерва. И за что она его невзлюбила? Он же ничего плохого ей не сделал, а она еще с распределения на него волком смотрит. Может, у неё здесь внучка или племянница в замке, которая случайно влюбилась в Герберта? Это бы объяснило ситуацию.

Профессор в это время отлевитировала на стол мальчику белую мышку. Глаза декана алых сверкали победным пламенем. Нет, ну что за женщина! Радоваться победе над двенадцатилетним сиротой. У неё вообще сердце есть, или там камень застыл? Что Снейп, что МакГи — только цветом отличаются. Нутро у них одинаково паскудное.

— Превратите мышь в кота, мистер Ланс.

— А если не смогу?

— Я поставлю вам «Т» и не зачту экзамен.

Да, незачет экзамена — страшная вещь. Это значит, что в течение первого семестра второго курса каждый второй вечер парнишка будет ходить на отработки под руководством МакГи, где будет вынужден повторять материал прошлого курса. Вот, значит, как профессор решила следить за пареньком. Стерва.

— А если я смогу выполнить ваше задание? Даже несмотря на то, что это материал третьего курса?

— Я не понимаю, о чем вы, Ланс. Выполните и выполните. Поставлю соответствующую оценку.

Мальчик хмыкнул и, обнажив палочку, закатил рукава.

— Надеюсь, мэм, вашей чести хватит на то, чтобы сдержать свое слово.

МакГонагалл дернулась как от пощечины, а Проныра мысленно поблагодарил Флитвика за столь полезные уроки. Но надо было колдовать. Попроси стервозная дамочка превратить мышь в любое животное, даже в ту же самую крысу, и с вероятностью в девяносто процентов парнишка бы не справился. Но вот кот... Ха, он уже полгода себя пытается в это животное превратить, а уж другое... С этим проблем не должно быть, главное, чтобы магических сил хватило. Как уже выяснил парнишка, он не самый сильный маг, которого можно найти среди перваков. Да чего уж там душой кривить — Рон-мать-его-Уизли и даже Грейнджер-Дэйнжер сильнее его в магическом плане. Но глубоко уважаемый Мастер Чар обожает говорить, что волшебство — это не бой на дубинах, кто кого сильнее треснет. Волшебство — это тонкое, изящное искусство сражения на острых рапирах. Укол, уворот, уворот, укол, выпад, уворот, уворот. Сила — лишь приятный бонус, искусство — основа. В конце концов, сам Флитвик, в силу своей крови, был на несколько порядков слабее всех, с кем сражался на ристалище, но мало кто мог его одолеть.

Ланс, прикрыв глаза, припомнил формулу и взмахи, а потом в едином порыве выполнил требуемое условие. Мигом он почувствовал, как из него вытянули все жилы, а по губам и подбородку заструилась кровь, хлещущая из носа. Критическое магическое истощение — всю ночь придется ворочаться от болей. Стерва.

Парнишка открыл глаза и увидел красивого персидского кота. Пушистый поднялся на лапы, огляделся, зашипел на МакГи, словно та не была анимагом-котом, а потом спрыгнул на колени к мальчику и начал тереться ему о щеку. С каждым таким трением парнишка чувствовал, как боль уходит, и становиться проще дышать.

— Evanesko! — прорычала профессор. Кот с громким мявком исчез.

Мальчик не мог поверить своим глазам. Она убила его. Убила маленькое, беззащитное существо. Дышащее, живущее, яркое и свободное. Да как она могла?!

— Вы получаете свое «П», мистер Ланс, — сквозь зубы процедила Железная Леди. — А теперь прочь из моего класса.

Парнишка ничего не ответил, ничего не сказал и не возразил. Он лишь собрал свои вещи, закинул на плечи футляр с гитарой и, заткнув палочку за пояс, вышел в коридор. Закрывая двери, он посмотрел на красного от ярости декана Гриффиндора. Однажды, пусть это будет спустя многие годы, он отомстит ей за убийство белого пушистика. Он дал себе слово, взял на себя долг. А Герберт Ланс из Скэри-сквера никогда не забывает долгов. Ни своих, ни чужих.

2 июня 1992г Хогвартс, кабинет ЗоТИ

— А теперь, попрошу вас продемонстрировать мне заклятие Петрификуса, — произнес Квирелл, сидевший за партой.

Сам Ланс стоял у доски и смотрел на манекен, который должен был поражать различными заклятиями. Это был, пожалуй, самый несложный экзамен. Нет, проклятья Ланса были все так же слабее, чем у любого ученика в замке, за исключением «гениального» Лонгботтома, конечно, но их применение не вызывало у парнишки каких-либо затруднений. Да и меткость босоты, с шести лет посещавшего тир, где стрелял не за призы, а за еду, была выше всяческих похвал. Геб, не имевший проблем со зрением, мог попасть чарами кипения в каплю на кнатовой монете с расстояния в двадцать шагов. А тут огромная мишень на манекене, где «яблочко» диаметром в пять сантиметров (после уроков Анимагии, Нумерологии и Рун парень перешел на метрическую систему — иначе задолбаешься величины для расчетов переводить), да еще и расстояние в десять шагов. Детская развлекуха, а не экзамен.

Парнишка быстренько наколдовал свои слабейшие чары Петрификуса, которые бесцветным лучом пробили самый центр мишени, и глаза манекена на пару мгновений стали фиолетовыми, показывая стопроцентное попадание. Вот у Гарри Поттера Петрификус такой, что наложит, а потом Помфри снимать будет, а если не будет, то только через день или полтора заклятье слетит. А у Ланса — двадцать минут — и все, как огурчик. Да и после десятой минуты проклятый сможет какой-нибудь частью тела шевелить. А после пятнадцатой и вовсе частично в себя придет. Обидно, конечно, но что поделать?! Против природы не попрешь.

— Клинт Иствуд отдыхает, мистер Ланс, — мальчик удивился познанию профессора в магловской культуре.

Парнишка лихо улыбнулся и дунул на кончик палочки, крутанув её в пальцах.

— Заклятье щекотки, пожалуйста.

Розовый луч рванул из палочки мальчика, и вновь глаза манекена показали идеальное попадание. Впрочем, засвети такими чарами в человека — тот посмеется пару секунд, а потом кинется в атаку. А вот Малфой и Нотт, как Поттер и Уизли, как и большинство в этом замке, такими проклятьями и вовсе пытать могут. Правда, что-то подсказывало мальчику, что такое применение этому заклятью могло прийти в голову только малолетнему бандиту.

— И снова идеально, Ланс. Будь вы, не знаю, раз в десять посильнее, я бы сказал, что вас нужно остерегаться.

— Профессор Флитвик говорит, что не в силе дело, — надулся мальчик.

— Он по-своему прав, — кивнул Квирелл. — Но что, по-вашему, действеннее: выстрел снайперской винтовки или ядерная боеголовка?

Ланс ехидно улыбнулся, на этот вопрос у него давно был готов ответ. Хотя, скорее всего, так он пытался успокоить сам себя.

— Они равноценны. Из снайперской винтовки можно убить главу другой страны. Так же, как и ядерной боеголовкой.

— Вот только ядерный гриб уничтожит пару миллионов, а потом еще и радиацию оставит за собой.

— Ненужные жертвы — уродство войны.

— Ненужные жертвы — самый бредовый термин, который я когда-либо слышал. На войне каждая жертва на вес золота. Жертвы устрашают, а, следовательно, ослабляют противника.

— Ээээ, — промямлил мальчик. — Мне кажется, это изречение какого-то сумасшедшего маньяка. Ну, или отбитого на голову психа.

Глаза Квирелла на мгновение сузились, а правая рука странно дернулась, но он тут же взял себя в руки.

— Вы еще слишком молоды, Ланс. Впрочем, не хотите ли продемонстрировать мне свой лучший выстрел?

— А что мне за это будет? — тут же сориентировался мальчик.

Профессор растянул губы в одобрительной усмешке, а потом достал из кармана перо. Самопишущее, пьяный гиппогриф Ланса затопчи, перо. Стоит такая финтифлюшка галеонов семьдесят, не у всех старшекурсников Слизерина имеется. Но в учебе это штука буквально незаменима. Да с таким агрегатом Геб сможет увеличить интенсивность собственных занятий как минимум в полтора раза, полностью изведя всю механическую работу, на которую уходит прорва времени!

— Ну как, мистер Лучший ученик, достойная награда?

Парнишка лишь молча кивнул, пожирая глазами Самопишущее перо.

— Тогда я жду.

— Ваше слово?

— Мое слово, — кивнул профессор.

— По рукам.

Парнишка развернулся к манекену и глубоко вздохнул. Он знал лишь одно заклинание, которое не вызывало у него скепсис, отвращение или ощущение, что это столь же бесполезная хрень, как и подушка в танковом сражении. Как вы, возможно, догадались, это было «Incendio», на отработку которого парнишка извел тучу манекенов и бесчисленное количество часов.

— Incendio!

Из палочки мальчика вырывалась десятисантиметровая струя пламени. Но мальчик не закончил на этом, он сосредоточился на поддержании заклинания, а потом вдруг крутанул запястьем. Огненная струя взвилась, словно рассерженная гадюка, и плетью полетела в сторону манекена. А Геб уже закрутил запястьем, будто что-то обводил, да с такой скоростью, что палочка, мелькая, сливалась в один алый шар. Огненная струя завертелась спиралью, но, что поразительно, не сожгла, а рассекла манекен на многие части, будто горячий нож — расплавленное масло. Мальчик отменил заклятье и победно улыбнулся, практически не чувствуя усталости. Он мог повторить этот трюк еще раз пять и только после этого испытал бы некую слабость. Это заклятье всегда давалось ему с неожиданной легкостью.

— Ну как? — лукаво поинтересовался мальчик.

Кажется, профессор Квирелл был поражен. Во всяком случае, его глаза как-то уж слишком сильно раскрылись.

— Дааа, — протянул он, а потом одним взмахом палочки восстановил уничтоженный манекен. — Это действительно было Инсендио?

— Ну а что же еще?

— Признаюсь, вы поразили меня, Ланс. А поразить меня — это для некоторых цель всей жизни.

Чего-то Квирелл сегодня не в себе, перегрелся на солнышке, что ли?

— Впервые вижу, чтобы простейшее заклинание огненной струи использовали как Пламенную Плеть.

— Пламенную Плеть?

В ту же секунду профессор, не произнеся ни слова, взмахнул палочкой, из которой вылетел огненный кнут. Он просвистел в паре миллиметров от головы не моргнувшего Ланса, а потом рассек манекен надвое. Мгновением позже кнут втянулся в палочку обладателя самого колоритного головного убора.

— Ну них..я себе, — выдохнул мальчик, пораженно рассматривая то Квирелла, то манекен. — Ой, простите.

— Ничего, предположим, что я ничего не слышал. Ваше волшебство, мистер Ланс, удивило меня. Возможно, вы являетесь исключением, в котором я признаю преимущества снайперского выстрела.

— А как называется это заклинание? — глаза парнишки горели, руки дрожали, и казалось, что он напрочь забыл о своем призе.

— У вас никогда не хватит на него сил, — покачал головой профессор.

— Пока не попробую — не узнаю, — тут же возразил мальчик. Почему-то рука Квирелла снова дернулась, будто ему претило, когда с ним спорили. — Плюс, огненные заклинания даются мне очень легко и получаются лучше, чем у шестикурсников.

— Даже так? — кажется, преподаватель заинтересовался.

— Ага, — хвастливо вздернул подбородок мальчишка.

— Тогда слушайте. Это заклинание — «Ignis Flagellum».

— Круто, — выдохнул мальчик, убеждаясь, что верно запомнил все, что сказал препод, но тут же одернул себя. — А оно не относиться к Темной Магии?

Кажется, Квирелл был сильно разочарован.

— Вам не нравятся Темные Искусства?

— Ага, — кивнул мальчик. — В принципе, мне и ЗоТИ не очень по душе, не обижайтесь только. Я вообще всю эту «действенную» и «черную» магию не очень уважаю. Она мне претит.

И вновь рука профессора дернулась, вновь сузились глаза, но ничего не произошло.

— У вас довольно длинный язык, мистер Ланс. Однажды это может подвести вас.

— Ох, да бросьте! Мне это говорило столько людей, что я уже и со счета сбился. И вроде ничего — дышу.

— Вы, кажется, жили в приюте Св. Фередрика, в Скэри-сквер?

— Так точно, — кивнул мальчик.

— И каково там сейчас?

— Сейчас? — ухватился за оговорку мальчик. — Вы там бывали?

— Я там когда-то жил. Очень давно.

— В таком случае, смею вас заверить, что там все так же паршиво, возможно, даже хуже, чем было. Во всяком случае, когда распалась Четверка Банд, стало реально жарко.

— А Биг Толстоносый все так же держит свой явочный бордель на углу пятой?

— Не, его порезали лет двадцать назад, там сейчас фараоны свой притон устроили.

Квирелл только хмыкнул и на мгновение замер.

— Когда я услышал, что в школу прибудет сирота из Скэри, то думал, что он будет другим. Похожим на другого, известного мне человека. Но вижу перед собой совсем не то, что ожидал.

— Уж извиняйте, какой есть.

Профессор кивнул и поднялся, оставляя на столе перо.

— Ваша награда.

— Ах да! Спасибо профессор!

Мальчик вихрем подлетел к столу и бережно убрал драгоценность в отдельный кармашек на сумке. Профессор же, старательно обогнув по широкой дуге мальчика, подошел к кафедре и уселся за свой стол.

— Мистер Ланс, ставлю вам «П». Выйдя, позовите следующего ученика.

Геб кивнул и направился к выходу, но спустя лишь мгновение его окликнули.

— Мистер Ланс, возможно, совсем скоро, а возможно, и через много лет мы встретимся. И если вы не изменитесь, то лучше бегите из страны.

— Эээ, да профессор. Солнышко сегодня припекает, вам бы зайти к мадам Помфри.

С этими словами Ланс покинул помещение. Сегодня Квирелл совсем в ударе, перезагорал, наверно. Такие спичи задвигает, будто сума сошел. Но спасибо его временной шизе — перо задарил. А уж с Самопишущим пером мальчик развернется на широкую ногу. Дела в гору пойдут... Да еще и про заклинание интересное выяснил, оно поможет в проверке теории мальчика. А теория была проста — Проныра все сильнее уверялся в том, что огненные чары даются ему проще всего, даже проще Рун.

— Лонгботтом, прошу на расстрел, — улыбнулся пухляку красивый слизеринец.

Невилл кивнул и нырнул в кабинет, а Ланс, закинув руки за голову и насвистывая резвую мелодию, отправился на свой любимый холм. Он даже не задумался о том, что сегодня Квирелл ни разу не заикнулся.

10 июня 1992г., Ховагртс, Большой Зал

Сегодня Герберт одел свою лучшую мантию. То бишь ту, на которой всего три заплатки и на которой воротничок не прошит неровным швом капроновых ниток. Все же Прощальный ужин, масштабное мероприятие, заканчивающее учебный год. Сидя за столом и поглощая невозможное, нереальное количество пищи, заставляя кривиться всех слизеринцев, мальчик подводил итоги года. Что же он выяснил за десять месяцев, проведенных среди магов? Первое и самое важное — они все поголовно со своим прибабахом. У кого какой, но он есть у всех. Далее Ланс понял что он, пожалуй, является слабейшим из первокурсников, но, по совместительству, лучшим учеником первого курса, не получившим за год ни единой отметки ниже «П». Парадокс, как бы сказал мастер Олливандер.

Также парнишка осознал, что если упорно трудиться и вкладывать в дело душу, то разницу в магической силе довольно-таки легко сгладить. Конечно, мальчик не забывал и о позитивной стороне медали. Такое количество поцелуев, которое перепало на долю слизеринца, могло заставить удавиться от зависти любого ровесника. Да и вообще, Хогвартс — классное место, тут не соскучишься. Бывают, правда, приступы острой меланхолии и сентиментальности, но на них, по обычаю, не хватает времени. Всегда надо что-то делать, куда-то бежать, что-то решать и как-то изворачиваться. Короче, вертелся босота и среди магов, как вошь на гребешке, пытаясь везде урвать кусочек получше. Ну, а что поделать — жизнь такая, приходится потеть, чтобы вкусно кушать и мягко спать.

Были и проблемы. Не считая слизеринцев и их ненависти, в замке было не настолько безопасно, как многие любили утверждать. Взять того же Цербера, тролля, а также последний, из ряда вон выходящий инцидент. Нет, ну вы только представьте себе — Поттер на прошлой неделе сразу после экзаменов завалил профессора Квирелла. Может, ему оценка не понравилась? Да вроде «П» получил. Поттер вообще на ЗоТИ сдвинут, дуболом проклятый: как приложит заклятием, хоть сразу панихиду заказывай. Так и комплексы неполноценности можно заиметь. Потом, правда, выяснилось, что Квирелл на голову ушибленный приверженец хунты Змеемордого, замысливший совершить в Хоге недоброе. Вот, Поттер, причиняя справедливость и нанося добро, завалил террориста во время самообороны. Как во всю эту историю затесались Уизли и Гермиона, ходящие по замку, словно герои Второй Мировой, никто не знал. Возможно, они держали профессора за руки, пока лохматый очкарик вершил свой суд.

Если раньше Ланс подозревал, что у Гарри-человека-танка-Поттера, яйца из стали, то теперь был уверен, что еще и нервы. Если он в младенчестве на мокрое пошел, а потом еще и на первом курсе взрослого мага мочканул, то к такому кренделю стоит относиться со здоровой опаской. Только непонятно, чего он шифрует из себя слюнтяя, нытика, тупицу и неуча? А, может, у него раздвоение личности? Геб такое уже видел. Жил в Ист-Сайде подобный парнишка: с виду — тряпка тряпкой, но стоило ему по мордасам дать, как тот буквально на глазах менялся и начинал драться, словно за жизнь. В общем, кидал в противника все, что под рукой, и бил всем, что мог поднять. Его еще малолеткой третий год как посадили за тройное убийство. Наказание смягчили, мол, трудное детство и вообще по неосторожности. Дали лет семь или восемь, ну и психолога назначили. Но факт остается фактом — не все так просто, как кажется на первый взгляд. Нужно будет потом Поттера «на слабо взять». Не столько из чистого любопытства, хотя и не без этого, сколько знать, чего от него ожидать. А ну как у него чердак окончательно в подвал переедет, а во время сего чудного переселения рядом окажется миляга парень Ланс? Не, Проныре еще жить охота, чтобы так рисковать. А проверить этого сопляка все же надо будет. Герберт уверился, что сделает это при первой же возможности.

Пир подходил к концу, ученики уже почти доточили десерт. В зале висела некая меланхоличная тяжесть. Кубок Школы в очередной раз взял Слизерин, в чем была и заслуга Ланса. Уж сколько он баллов принес своему факультету... Но на самом деле Гебу было вообще наплевать, кто из домов победит. Зеленые? Ну и ладно. Возьми кубок грифы — парнишке точно так же было бы абсолютно все равно.

В общем, год подошел к концу. Были и стремительные взлеты, и болезненные падения. Порой было довольно легко, а иногда сложно и даже смертельно опасно, но Проныра, как всегда, победил. Победил, потому как побеждает тот, кто дышит. А Ланс был уверен в том, что он сейчас дышит, следовательно, все хорошо, и «она» все еще «вертится». Да и, к тому же, кормят здесь на убой, и кровати отличные. Рай земной, если уж совсем честно.

Тут еда исчезла, и директор поднялся со своей козырной табуретки.

(п.а. Дальше идет измененная выдержка из канона. Автор не претендует и не выдает следующий текст за собственный труд)

— Итак, еще один год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Но, перед тем как мы отправимся по кроватям, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Итак, позади остался трудный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были вначале года. Впрочем, впереди у вас все лето для того, чтобы привести свои мозги в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.

Дамблдор обвел всех присутствующих взглядом своих лучистых глаз.

— А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнем с конца. Четвертое место занял факультет Гриффиндор — триста двенадцать очков. Третье — Пуффендуй, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Когтевран — четыреста двадцать шесть очков. А на первом Слизерин — четыреста семьдесят два очка.

Стол, за которым сидели слизеринцы, взорвался от громких криков и аплодисментов. Ланс приметил, как Малфой победно стучит по столу золотым кубком. И тут же отвел глаза: ему не понравилось это зрелище. Этот белобрысый засранец и мизинцем не ударил, чтобы помочь факультету. Только своим эго козырял, да и очки с него слетали постоянно за неуважение и оскорбления.

— Да, да, вы прекрасно потрудились, — произнес Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий.

Зал затих. За столом Малфоя улыбались уже не так радостно. Дамблдор громко хмыкнул. Ланс после этого фортеля поддоном почувствовал — сейчас будет еще тот фейерверк.

— Итак, — продолжил он, — в связи с тем, что в свете последних событий некоторые ученики заработали некоторое количество очков... Подождите, подождите... Ага...

Дамблдор задумался — или сделал вид, что задумался.

— Начнем с мистера Рональда Уизли...

Уизли побагровел и стал похож на жопу гамадрила в брачный период.

— ...за лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.

Крики, поднявшиеся за столом, где сидел алые, наверное, долетели до заколдованного потолка. По крайней мере, звезды на потолке задрожали. Проныра отчетливо слышал, как один из рыжих, обращаясь к общественности, безостановочно выкрикивает:

— Это мой брат! Мой младший брат! Он выиграл в заколдованные шахматы МакГонагалл!

Что он, мать его, выиграл? Какие, к дьяволу, шахматы? Наконец снова наступила тишина.

— Далее... мисс Гермиона Грейнджер, — произнес Дамблдор. — За умение использовать холодную логику перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.

Дэнжер закрыла лицо руками. Слизеринец не сомневался, что она расплакалась. За столом грифов творилось что-то невообразимое — за одну минуту факультет заработал сто очков.

— И, наконец, мистер Гарри Поттер, — объявил Дамблдор, и в зале воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая исключительно смешками Геба-Проныры. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят очков.

Поднявшийся шум оглушил Ланса. Все, кто умел считать и одновременно хрипло вопить, уже поняли, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два очка. То есть столько же, сколько и у Слизерина. Они почти выиграли соревнование между факультетами. Если бы Дамблдор дал львам еще одно очко...

Дамблдор поднял руку. Зал начал затихать.

— Храбрость бывает разной. — Дамблдор по-прежнему улыбался. — Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям! И за это я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Долгопупсу.

(п.а. Конец выдержки)

Зал взорвался, в воздух взлетали остроконечные шляпы, и каждый считал своим долгом потормошить, пожать руку или похлопать по плечам Золотое Трио. Невилл же и вовсе впал в ступор и стал изображать Роденовского Мыслителя. За столом Слизерина повисла тяжелая гнетущая тишина, а Снейп смотрел на Дамблдора, как на врага народа. Кажись, у Сальноволосого отобрали любимую игрушку — золотой кубок.

Зеленые шипели на всех тональностях, проклинали, кого только можно проклясть, но больше всех разорялся Малфой. Таких крученых оборотов Проныра не слыхал даже ночью пятницы в порту при разгрузке корабля. Такое впечатление, будто у Драко член оторвали, и теперь он разочарован обреченностью дальнейшего существования.

Все, кто носил змеиный герб, были в трауре, и лишь один Ланс, ловя на себе взгляды, полные превосходства, метаемые в его сторону Золотым Трио, понимал, что не все так гладко. Что-то укрылось от его цепкого взора, что-то было ненормально в этой истории с Квиреллом. Возможно, мальчика, как и остальных, попытались обдурить и сокрыть что-то. От всей этой катавасии тянуло гнильцой, той самой, когда тебе откровенно врут, да еще и эта десяточка Лонгботтому. Нет, Ланс не был в обиде на директора, ему все так же было плевать, кому достался кубок, но Дамблдор не стал бы давать балы за воздушный пшик. Если начислил пухляку, значит, реально было за что. А эти формулировки... Все страньше и страньше. Запах дерьмеца буквально затуманивал мысли мальчика. Он должен, просто обязан обмозговать эту ситуацию и докопаться до сути. В конце концов, у него ведь на руках вся информация, по крупинкам собранная за год. Осталось только свести её воедино. Но этим он займется послезавтра, потому что завтра последний день, когда можно поваляться на холме, да и вообще — ответ никуда не денется, как и очередная тайна. Куда спешить-то? Право, не война же завтра начнется.

11 июня 1992 г., Хогвартс, кабинет директора

Повалятся на холме мальчику не дали. Вещи уже были собраны, гитара убрана. Самопишущее перо, три учебника по разным наукам, волшебная счетная машинка, в общем — все сокровища мальчика надежно упакованы в изолирующую магию ткань и с особой тщательностью спрятаны в сундук. Мешочек с сорока тремя галеонами был подвергнут временной трансмутации и теперь покоился на дне торбы. Босотские привычки, если вы, конечно, понимаете. Так что все было сделано, но никакого отдыха парнишке не перепало.

На улице его поймал слегка встревоженный Флитвик и повел студента к директору. Мальчик хотел было поинтересоваться, в чем кипиш, и убедить честный люд, что он ни в чем не виноват, но профессор лишь покачал головой и попросил не паясничать. Подивившись необычно серьезному тону, парнишка притих и молча поплелся следом. Каких он только теорий не построил, но все они, скорее всего, были неверны.

В овальном кабинете сегодня было много незнакомых людей. Целых три, если быть точным.

— Герберт, — добродушно улыбнулся директор, протягивая мальчику вазочку с лимонными дольками. Парнишка благодарно кивнул и принялся грызть угощение. Все так же недурственно. — Как твои дела?

— В норме, профессор. Потихоньку, помаленьку.

— Вот и хорошо.

Три незнакомца: две женщины — одна молодящаяся, стройная брюнетка, другая тучная, смутно знакомая, рыжеволосая дамочка — и один рыжий плечистый мужчина были шокированы таким общением ученика с директором.

— Ты помнишь мое обещание? — спокойный тоном поинтересовался серебробородый дедушка.

— Так я ж не выполнил условия, — пожал плечами мальчик. — Или вы на халяву меня в кафешку сводить хотите? Не, ну я не против, конечно, там горячий шоколад — натурально отпад. Но вот эти лица, не омраченные интеллектом, к чему здесь?

— Герберт, — продолжал улыбаться профессор, — ты все так же строг к незнакомцам.

— За год как-то не успел поменяться, — пожал плечами мальчуган.

— Нет, мальчик мой, я о том, что обещал подыскать тебе дом на лето.

Парнишка поперхнулся долькой, тот же час Флитвик его хорошенько приложил по спине. Вроде полегчало.

— Спасибо, профессор, — прохрипел мальчик, обращаясь на какую-то часть гоблину. — Директор, что вы имеете в виду? Я думал, что перебьюсь летом у Тома. Да и подработать было бы недурственно. У того же Фортескью, к примеру. Малышка Тонкс все равно к фараонам в Аврорат подается, предательница розововолосая, так что официант в кафе не помешает.

— Мне жаль расстраивать твои планы, мальчик мой. Вот, познакомься, это Летиция Мелькьем, она отвечает за магическое опекунство.

— Очень приятно, — по привычке улыбнулся мальчик кивнувшей ему дамочке. — Погодите! Что за опекунство?

— А вот теперь познакомься с этими людьми, — Дамблдор указал на парочку рыжих. — Это мистер и миссис Уизли. С этого дня летом ты будешь жить у них. Они твои магические опекуны.

— Мистер Ланс, — тут же взяла слово Мелькьем. — Как вы понимаете, у вас нет права отказаться. Этот вопрос решает директор учебного учреждения совместно с замом. Я уже заверила бумаги. Условные родительские права были переданы чете Уизли сегодня утром. Так же все денежные переводы из фонда будут перечисляться на их счет, в целях улучшения вашего уровня жизни. До вашего семнадцатилетия чета Уизли в ответе за ваше благополучие и жизнь. Возможно, вам, в силу обстоятельств, стоило бы разъяснить отношение между родителем и ребенком, в данном случае — опекуном и опекаемым, но, думаю, столь любящая и большая семья справится с этим сама.

— Герберт, мальчик, — с опасливой улыбкой произнесла миссис Уизли, — добро пожаловать в семью. Надеюсь, тебе понравится у нас.

Тишина.

— Мальчик мой? — подал голос директор.

Тишина.

— Герберт, — позвал опекаемого мистер Уизли

(п.а. у меня просто палец не поднимается, напечатать в отношении Геба — приемный сын. Думаю, случись такое, и персонаж придет ко мне ночью и натурально прибьет)

Тишина.

— Мистер Ланс, — забеспокоилась брюнетка из Министерства. — С вами все в порядке? Понимаю, такое счастье не каждый день перепадает.

Тишина.

— Ланс, — строго произнес не на шутку взволнованный Флитвик. — Помните наши беседы, не забывайте о пари, вернитесь из верхних слоев астрала и скажите уже хоть что-нибудь.

Медленно поднял голову Герберт и тяжело вздохнул. Он так же медленно, с расстановкой протянул следующие слова:

— Juuuust. Fuuuuck. Thiiiis. Shiiiit.

17.07.2013