Всегда и навеки (джен)

— Ах… Это ты… За девками бегаешь? — намеренно отвлёкся граф с девушки на шута, будто обращаясь именно к нему. Фальшиво улыбнувшись, Аланил старался не смотреть в сторону Эдит. Это было заметно по его осунувшемуся лицу и поджатым губам. Серые пальцы машинально запутались в глубоких карманах богатого одеяния, и камни перстней замигали светом на синем бархате, после чего погасли.

— Кхм… — насторожился Цицерон, но быстро осознал, что нужно подыграть. — Да! Стараюсь брать с вас пример! — замотал шут головой, следовало поскорее свести неловкость в шутку. Однако последняя не возымела успеха.

— Дело хорошее… — сухо согласился Аланил, а после усилием воли смахнул с себя нахлынувшую печаль и торжественно воскликнул: — Собирайтесь, дуралеи! Да сбегайте в конюшню и предупредите, чтоб тамошние лентяи подготовили лошадей. Цицерон! Загон с псами на тебе! Мы выдвигаемся на охоту!

Эдит ничего не успела понять, будучи в центре урагана суматохи: топот чужих ног, крики, ругань. Внезапно чья-то тень возникла перед ней, огородив спиной от Его сиятельства. Цицерон куда-то испарился, а она стала лишней на чужом празднике жизни.

— Я отправляюсь с вами, мой господин, — это было утверждение, а не вопрос. Глава рыцарей Танур не собирался прохлаждаться в замке, его также, как и графа, влекла заманчивая идея забыться и позабавиться. Для такого случая даже была припасена действенная байка, что точно не позволит графу отказаться: — Одного я вас не отпущу, у Тёмного Братства в рукаве ещё множество сюрпризов.

— Умеешь ты портить настроение, Танур… — удручённо пожаловался Аланил, перестав наконец мять ткань кармана. Кажется, к нему возвращалась былая уверенность.

— Виноват… — тут же извинился данмер, что своей широкой грудью закрыл нерасторопную Эдит.

— Что ж, идём. Поможешь мне… — дальнейший разговор растворился, словно в тумане. Девушка потерянно стояла, не осознавая, что сейчас произошло, и какая именно буря её миновала. Весь душевный порыв, разгоревшийся от скорби и гнева, куда-то запропастился, растаял. Из-за внезапной встречи с Аланилом она успела позабыть о чём повздорила с Цицероном. В памяти остался лишь пренебрежительный взгляд старшего Индариса, граф явно не был рад её видеть.

Но поток сбивчивых мыслей был прерван высоким и жутким воем, что ворвался в холл из комнат слуг. По спине Эдит побежали мурашки.

— Игна! — всполошилась девушка и, придерживая длинную юбку, дабы не упасть, ринулась вниз по лестнице к слепой старухе.

* * *

Погода была промозглая, серенькая. Небо заволокли тучи. Узкая дорога вилась по хребту на опасной высоте, свисая с оврага. На противоположном холме виднелся город Чейдинхол, сквозь зелень вековых деревьев в небо упирались длинные пики замка и убегали вдаль крыши домов богатого района. А по другую сторону гряды покоилась граница с Морровиндом, землёй данмеров, из-за чего лес на вершине гор Валус был рыжим. Беженцы утверждали, что именно пепел Красной горы окрасил восточный хребет в яркие цвета. Но что бы это ни было на самом деле, разница оттенков легко бросалась в глаза, хоть и покрытая бледным инеем.

Впереди, мелко вздрагивая от зябкого воздуха, трусили собаки. Далее цепочкой тянулись три лошади, опасливо поглядывая вниз. Верхом восседали граф Аланил Индарис, глава рыцарей Танур и целитель замка Кальвус Лоран. За ними семенили, таща на себе господский скарб, слуги, егеря и пара стражников. И где-то среди этой весёлой вереницы затесался Цицерон, пока точно не знающий, к добру его отвлекли от мытья старухи или нет. Он шёл подле графа и выслушивал пространные тихие речи богатых особ, связанные, так сказать, с их нелёгкой жизнью.

— Что-то случилось, Ваше сиятельство? Совсем недавно вы были так благосклонны к охоте, а сейчас весь пыл куда-то запропастился. Эй, ты! Дурак! А ну, развесели нашего господина. Негоже графу пребывать в упадническом духе, — воскликнул целитель. Это был тот самый подозрительный тип из собора, что при виде Цицерона малодушно вжался в стену. Тот самый, что повышал голос на нижестоящих и лебезил перед теми, в чьих руках была власть. Шут знал от виконта, что данный индивид участвовал в лечении Фарвила Индариса и сдружился с его старшим сыном на почве смерти старого графа.

— Ох… Что же мне такого придумать? — жалостливо залебезил шут не своим голосом, пытаясь быстро сообразить, что от него хотят. — Может, мне спрыгнуть с обрыва? — задумчиво забормотал Цицерон себе под нос.

— Говори громче, ничего не слышно, дурак! — прикрикнул Кальвус.

— Моё падение кубарем в реку! Оно должно смешно выглядеть со стороны! — восторженно воскликнул Цицерон, но живо обернулся, ощутив на себе взгляд Танура. Тот взирал свысока, покачиваясь в седле.

— Не торопи события, Лоран. Шут ещё повеселит нашего господина истошными воплями, но для начала следует найти минотавра, — лукаво улыбнулся капитан рыцарей, после чего потеребил испугавшуюся лошадь по холке. Вниз с шумом покатился задетый копытом камень.

Танур прекрасно понимал старшего Индариса и верно предполагал, что от такого представления граф вряд ли откажется. Осталось только Его сиятельству озвучить своё согласие.

— В к-каком смысле… — у Цицерона душа ушла в пятки. Он умел убивать людей, но громадных чудовищ… О, Ситис!

— Спустимся у Геройского холма к Камышовой реке, а там видно будет. Лесничие нашли свежий след зверя возле воды, наверняка эта тварь сидит в какой-нибудь пещере неподалёку. Вот туда-то Цицерона и запустим! Хах! — насмешливо выпалил Аланил, но тут же снова стал серьёзным.

— Ого! Какие планы! Мне нравится ваш настрой! — похвалил Лоран. Однако его радость и воодушевление быстро оборвались.

— Эта девушка, откуда она? Что делает в замке? Кто пустил? — голос графа прозвучал спокойно, но было в нём что-то предостерегающее. Интерес Аланила был столь внезапным, что повисло нерешительное молчание. Звуки вокруг, казалось, стали громче: звон пряжек на кожаных доспехах, скрип сапогов в стременах, ржание лошадей и гомон ветра, приносящий снизу шум реки.

— Ах, вот оно что… — придя в себя, неохотно озвучил Кальвус. — Вас взволновала та девчонка? Но моей вины в том нет! — тут же начал взволнованно оправдываться целитель. Неподалёку проскользнул ехидный смешок Танура. Услышав его, Лоран неуютно поёжился.

— А предупредить меня было нельзя? Давно ли она ошивается тут? — напускное спокойствие старшего Индариса обычно заканчивалось вспышкой агрессии. Кальвус прекрасно знал об этом, посему поторопился перевести стрелки:

— Это козни старика Ярнара! Гнилой пень совсем из ума вышел! Подобрал с улицы какую-то старуху, так ещё и приставил к ней эту неугомонную девчонку. Он сделал это нарочно! Ярнар знает, кто она, и решил вас тем самым задеть за живое.

— Ярнар… — поморщив нос, только и произнёс граф, но напряжение и злоба, исходящие от его фигуры, никуда не делись.

— Как вы того и желали, восемь лет назад её отправили в соседнее графство Бравил в часовню Мары. Там она стала сестрой в подчинении местной жрицы, — продолжал увещевать Лоран, стараясь оградить себя от господского гнева.

Граф кивнул, согласившись с вышесказанным, но от себя добавил:

— Потому я и дал согласие на Бравил — это же самое беспросветное место… — в голосе Аланила прозвучал упрёк. Видимо, он рассчитывал, что девушка там и сгинет, однако та не оправдала возложенных на неё ожиданий.

— Я уверен, её можно вернуть восвояси! Кто такой этот Ярнар, чтобы перечить самому графу? Что за наглость, сговариваться за спиной своего господина? Предлагаю, как только он вернётся из паломничества, устроить ему приятную встречу… И вообще! — разрезав рукой воздух, Кальвус заговорщически воскликнул: — Возможно, и нет никакого паломничества! Этот дряхлец наверняка опять что-то задумал. Ох! — приложив ладонь ко лбу, словно разболелась голова, Лоран сам себя пытался успокоить, тихо приговаривая: — Не зря я покинул часовню Аркея, мне было жутко и неуютно под одной крышей с бывшим легатом и по совместительству магом манипулятором. Ох уж этот служитель Бога жизни и смерти…

Цицерон шёл рядом и слушал о чужих проблемах так, будто они разворачивались на другом конце Нирна. Господские переживания были слишком далеки и совершенно не совпадали с его собственными. Но одно Хранитель знал точно — для окружающих он всего лишь дурак. И сейчас куда важнее не напороться на рога минотавра, нежели переживать о какой-то девке и священнике.

Спустившись в овраг, лошади встали у подножия горы. Запахи и звуки уносило дальше по течению ветром, так как последний не мог преодолеть хребет и, с густым шумом обрушиваясь на деревья, возвращался на равнину. С неба накрапывал мелкий дождь, однако егеря заверили, что такая погода поможет сбить зверя с толку. Минотавр благодаря сырости в воздухе не сразу их заметит и подпустит ближе к себе.

Собаки, нервно поскуливая, взирали на охотников с возвышенности, рядом копошились слуги с хозяйским скарбом. На вполне нормальный вопрос Цицерона:

«Дадут ли мне в помощь псов?», граф изумлённо заметил:

— Они обошлись мне слишком дорого, чтобы так сразу кидать их на убой. Пойдёшь один. Вон, по тем свежим следам, а мы будем ждать тебя здесь. Что это ещё за взгляд? Не переживай, с нами всё будет в порядке.