Работа для ангела (гет)

Автомобиль въехал в ворота Терминуса на рассвете. Первым из него показался Мартин, довольный сегодняшним уловом и то и дело поглядывающий на заднее сиденье с надеждой, что у него выгорит запланированное. Его спутник Грег, гораздо более меланхоличный и вообще пофигист по жизни, сначала достал из бардачка свои сигареты.

Вылазка прошла удачно. Они нашли все нужные семена в небольшом городке поблизости, да ещё и мясо удачно подвернулось прямо на дороге.

— Отличный улов, — заглянул в машину поспешивший им навстречу Гарет, наградивший обоих широкой улыбкой. — Один, два… трое?

— Не стоило так сильно рисковать, мальчики, — присоединилась к сыну и Мэри, встававшая раньше всех в общине.

Она отвечала за приготовление еды, и Мартин был рад, что эта обязанность не распределялась среди всех их женщин, потому что готовила Мэри просто исключительно и, главное, с любовью к делу. У неё не пропадало ничего. Она делала изумительный печеночный паштет, отбивные из сердца, суп с почками, а жареные мозги в её исполнении были выше всяких похвал.

Мартин даже причмокнул, почуяв запах жарящегося мяса и ощущая, как рот наполняется слюной. После этой вылазки им действительно стоило бы хорошенько подкрепиться.

— Мы почти не рисковали, — с наслаждением закуривая, сообщил Грег небольшой толпе собравшихся ранних пташек. — Чуваки стояли посреди дороги со сломанной тачкой и явно считали себя круче всех.

— Прикиньте, они копы! — хмыкнул Мартин и обратился к Гарету: — Готовься к их воплям о том, что мы здесь закон нарушаем по полной. Мы спросили сразу: группа у них в Атланте — гиблое дело в город соваться.

— Трое копов? — скривился Альберт, приглаживая торчащие во все стороны со сна кудри. — Это ж надо было, чтобы столько копов разом выжило! Я-то надеялся, что они все подохли!

Парень в своё время сидел в тюрьме, причём не раз. Насколько помнил из его баек Мартин, Альберт не совершал ничего страшней торговли травкой или мелкого воровства, но был чертовски невезучим и попадался каждый раз, когда совершал что-то незаконное.

Сам Мартин в прошлом был вполне законопослушным гражданином и преподавал в колледже литературу. Любил детишек, собирался жениться и даже своих детей завести. Что ж, не изменилось одно: детишек он по-прежнему любил. Уж больно вкусные они получались. Подростки, конечно, совсем мелкие им ни разу не встречались.

Любопытная Тереза тем временем заглянула в салон автомобиля.

— Эта тоже, что ли, коп? Какая худая, хоть откармливай!

— Как же, коп. Эти копы девчонку похоже похитили где-то и собирались хорошенько поразвлечься с ней по приезду домой, — сообщил Мартин и подошёл ближе к девушке, которую он, в отличие от копов, сваленных в салоне прямо на полу, удобно устроил на сиденье.

Это его добыча. Девчонок ведь им не хватает здесь, верно? Так может они согласятся принять ещё одну? Она была идеальна, по мнению Мартина, как раз такие ему всегда нравились. Хрупкие блондиночки. Именно такой была его невеста. Так почему бы не завести похожую игрушку?

Гарет тоже приблизился к автомобилю и, наклонившись над бессознательной девчонкой, приподнял её подбородок. Смочил палец слюной и стер со щеки длинную дорожку уже засохшей крови, стекающей с раны на её лбу.

— Ангел, — прошептал он.

— Что, братишка? — переспросил Алекс, переглядываясь с Мэри.

— Я говорю, она похожа на ангела, — задумчиво произнёс Гарет и вдруг объявил громко: — Я забираю её себе!

Мартин напрягся, отлично понимая, что теперь у него даже шанса нет заполучить эту блондиночку. Сжав кулаки, он попытался скрыть раздражение за насмешливой ухмылкой, стараясь, чтобы губы дрожали не так сильно. Какого черта все и всегда достаётся этому хмырю? Нет, конечно, заслуг Гарета перед общиной никто не умалял. Именно он смог вдохновить их собрать остатки воли в кулак и пойти против своих обидчиков. Именно он создал новую общину, новую философию и новые уставы. Но не слишком ли много он берет на себя теперь?

Этот Гарет делает ведь не так уж много. Только командует и задаётся. Он даже у Мэри любимый сын, а Алекс так... тоже вроде как родственник. Причём Алекс даже не возмущается, принимает такое положение дел как должное. Может быть, с детства привык?

Тогда, должно быть, Гарет с самого детства и психом был. А что? Он ведь форменный псих, который ловит кайф от всего происходящего. Нельзя сказать, что Мартин не в теме, нет, его тоже все устраивает. Но только устраивает и не более того.

И сегодня, глядя на то, как Гарет при полном согласии остальных берет девчонку на руки, Мартин пообещал себе, что он ещё за это поплатится. Это было последней каплей. Эта девчонка была его добычей. И должна была стать его игрушкой.

* * *

Сложно было не заметить, каким взглядом провожает Мартин Гарета. Мэри только тихо вздохнула: от женщин одни беды! Одна из бед заключалась в том, что в их группе, кроме неё, всего пять женщин. Алиса — её возраста, а потому мало привлекательная для мужчин — была радисткой. Джун числилась местной сумасшедшей. Дебби и Рози, после того как их пускали по кругу чужаки, сейчас вполне покорно соглашались проводить время со своими мужчинами. Со всеми, кто пожелает. И Тереза — ее гордость. Именно такую невестку Мэри всегда хотела иметь. Сильную и хитрую. Влюбленную в Гарета до самозабвения. Такую, которая последует за ним всюду.

Она боролась с врагами до последнего, прокусив одному горло, за что её нещадно избили. Гарет выходил её, и теперь она ни на кого больше даже не смотрела, хотя и раньше тесно общалась только с ним одним. Она по-прежнему готова была драться и кусаться с любым, кто проявит к ней чуть больше внимания, чем это допускают исключительно приятельские отношения. Она спала только с Гаретом, и это было правильно.

— Мартин, дорогой, идите с Грегом на кухню, я там специально для вас приготовила сердца, вы заслужили. Девочки вам все подадут.

Мэри погладила Мартина по напряжённому плечу — за ним стоит проследить, чтобы глупостей не наделал.

При словах о завтраке разошлись почти все. Рядом остались только Алекс и Тереза. Старший сын Мэри тоже хотел бы добиться благосклонности пылкой девушки Гарета, но никак не показывал этого. Не показывал Терезе и Гарету, а Мэри — мать, она замечала все.

— Не волнуйся, милая, — обратилась Мэри к Терезе, отослав Алекса проверить, как устроили новую добычу. — Гарет быстро наиграется с этой девочкой.

— Откуда ты знаешь? Он смотрел на неё так... Так, как будто и впрямь в ангелов поверил!

— Я знаю своего сына, мужчин и эту жизнь, дорогуша. Поверь моему опыту, она надоест ему довольно быстро. У неё же на лице написано: она скучна и правильна до тошноты. Кому такая понравится? А ты потерпи, не показывай злости. Настоящая женская мудрость заключается в умении иногда закрыть глаза на некоторые мелочи. Это в самом деле мелочи, вот только мужчины их часто переоценивают. И Гарет в будущем обязательно оценит твоё понимание. Будь выше неё, покажи, кто достоин моего сына на самом деле! И я уверяю тебя, однажды ты принесешь ему в постель завтрак из этого жалкого подобия ангела. А я постараюсь, чтобы ее мясо было гораздо вкусней её самой.

— Спасибо, Мэри, — кивнула Тереза.

Она старалась не показывать эмоций, но было заметно, что поддержка Мэри её тронула.

— А теперь иди поешь. Стараниями наших славных мальчиков голод нам в ближайшее время не грозит.

Проследив за ней взглядом, Мэри покачала головой. Молодёжь. Ей бы их заботы. Хотя нужны ли они ей? Все положенное она уже давно пережила и больше не хотела. Теперь её главной заботой были сыновья. Особенно Гарет, родившийся таким слабым и болезненным, и выросший таким чудным мальчиком.

Здороваясь по дороге с проснувшимися членами общины, спешащими на завтрак или уже на свои рабочие места, Мэри направлялась к одному из зданий вокзала, где они устроили себе комнаты для сна и отдыха. Она не ошиблась, Гарет принёс девчонку в самую дальнюю и пустующую комнату. Но даже в ней была кровать, стол и стул — что ещё нужно для нынешней жизни?

Приоткрыв дверь, Мэри остановилась на пороге, наблюдая за сыном, который не сводил взгляда с лежащей на кровати девушки. Невысокая, худая, длинные светлые волосы, которые он освободил от резинки, разметались по подушке, тонкие губы приоткрыты, на лбу красуется уродливая рана, которая, впрочем, не портит обаяние невинности, присущее этой девице.

— Принеси мне все, что понадобится, чтобы зашить рану, — тихо произнёс Гарет.

Мэри даже вздрогнула — она не ожидала, что сын заметил её присутствие.

— Что ты собираешься с ней делать? Хочешь развлечься перед тем, как мы отправим её на бойню? Заскучал с Терезой?

Нельзя сказать, что Мэри смущала мысль о насилии над девушкой. Да, ещё год назад она бы сошла с ума, представив, что её сын может учинить нечто подобное. Но теперь... Её насиловали пять человек сразу несколько часов кряду. Она пережила это и запомнила. Если ей пришлось, то чем другие лучше?

Она подошла ближе к кровати и встала рядом с сыном, смерив оценивающим взглядом девушку. Действительно, откормить бы не помешало, хотя ноги неплохие, самые мясистые. Да и мясо должно быть нежным и особенно сладким. Ведь сколько ей? Лет восемнадцать? Совсем девчонка!

— Хочу сделать её одной из нас, — сказал Гарет.

Мэри отступила на шаг, хмурясь и вглядываясь в лицо сына. С каких пор он стал слабаком, который, едва увидев симпатичную мордашку, принимает такие серьёзные и, несомненно, опрометчивые решения?

— Тебе это не нравится, я знаю, — продолжил сын, лаская взглядом распростертое на кровати тело, — но я так хочу. Хочу сделать из этого ангела одну из нас. Считай это моей прихотью. Мне скучно, и я, как ты выразилась, действительно хочу поразвлечься. Не столько с телом, сколько с её душой… Уверен, ты скоро поймешь и оценишь мою идею.

— Внешность обманчива, сынок. Как бы этот ангел, открыв глаза, не оказался простой потаскушкой, — заметила Мэри.

— Не окажется, я уверен, — улыбнулся Гарет и приказал: — Принеси мне все необходимое и иди. Я хочу остаться с ней один.

— Как знаешь.

Мэри тихо покинула комнату и направилась к медицинскому блоку, который остался со времён вокзала и был оснащён всем необходимым для незначительных повреждений и не представляющих особой опасности для жизни болезней.

Ее что-то тревожило. Она даже остановилась, чтобы понять, что именно. Кто именно. Та, которая в глазах Гарета была воплощением невинности, вызывала у Мэри странное чувство. Чувство опасности.

Ангел спал. Глубокий сон девушки значительно облегчил Гарету работу над её раной. И заставил задуматься о том, проснется ли она вообще и, если проснется, то в каком состоянии. Хотя капелька безумия вряд ли испортит это идеальное лицо. Пожалуй, даже придаст ему дополнительную изюминку.

Накладывать швы Гарет научился ещё до начала всего этого сумасшествия, учась на врача. Его знания пригодились ему как в начале эпидемии, так и потом, когда именно он мог подсказать, как именно нужно расчленить человека, ведь это дело тоже требовало особых умений.

Перед глазами всплыли воспоминания о той ночи, когда никто ещё о расчленениях не думал. Когда они, наконец сумев выбраться из заточения, голодные, измученные и изувеченные, набросились на своих мучителей, не имея даже оружия в руках. Одних рук было достаточно. Рук, ног и зубов. Зубов, которыми они рвали чужую кожу, чтобы выпить такую вдруг вкусную и теплую чужую кровь, чтобы отведать чужого мяса, чтобы уничтожить врага полностью. Не оставить от него ничего, кроме костей.

И тогда же, наутро после кровавого пиршества, глядя в растерянные глаза людей, совершивших вместе с ним такое, Гарет понял, что им срочно нужно ещё одно спасение. То, которое спасёт их психику, а не только жизнь. И он его придумал, произнеся вдохновенную речь о том, что теперь все люди на земле — скот. О том, что не осталось никого, кто ради своего выживания не пошёл бы на убийство... О том, что или ты, или тебя... О том, что теперь — их — никто… никто не убьет, не изнасилует и не съест... Потому что они будут делать это первыми.

Огонь понимания и воодушевления загорался на лицах его друзей. Они нашли себе оправдание, нашли новый смысл в жизни и готовы были идти вперёд — по трупам и благодаря трупам. Порой Гарету казалось, что он создал стадо безумцев, себя он, конечно, таковым не считал. Себя он считал чрезвычайно умным, хитрым и изворотливым. Остальные соглашались с его мнением.

— Ангел… — снова повторил он, касаясь мертвенно бледной кожи девушки.

Таких он ещё не видел. Нет, разумеется, в прошлой жизни каких он только не видал. Но здесь и сейчас... Казалось, в этом мире нет больше места для подобных созданий. Хрупких, светлых, прекрасных...

Грязная одежда Ангела раздражала его взгляд. Заляпанная кровью кофта, измазанные землёй джинсы — все это было лишним. Все это можно было снять.

Девушка лежала словно кукла, никак не реагируя на осторожные и медленные движения Гарета, освобождавшего её тело от лишней грязи. Сначала теплая кофта, потом футболка, джинсы... Следом — застиранный лифчик и белые трусики — воплощение невинности.

Эти вещи можно сжечь, они ей не понадобятся. Тем более, что вещи были не проблемой. Новые и чистые, такие, которые ей подойдут гораздо больше прежних.

— Идеальная, — снова пробормотал Гарет, касаясь едва заметной груди.

Это не казалось ему недостатком. Наоборот — разве ангелу не пристало быть почти бесполым существом? Бесполым, но все равно женственным.

Он провёл рукой дальше, по плоскому животу и покрытому светлыми волосками лобку. Она бы даже не заметила, вздумай он обладать ею прямо сейчас. Но прямо сейчас ему не хотелось. Он должен был видеть её глаза.

— Они думают, я свихнулся, — заговорил Гарет с лёгкой улыбкой на губах, все ещё не сводя взгляда с обнаженного тела девушки, лежащей перед ним. — Никакого понимания. Им бы только поесть — а о том, как это устроить, думать должен я. Вот я и думаю, мой ангел, забочусь... Кто, как не ты, со временем будет встречать гостей у ворот? Кому ещё удастся поселить в их душах доверие? Да они, едва увидав такого ангела перед собой, забудут обо всех своих сомнениях и подозрениях.

Поморщившись на мгновение, Гарет накрыл девушку одеялом и пожал плечами, словно отвечая на реплику невидимого собеседника.

— Да, эти придурки и без того в большинстве своём доверчивы. Я сказал бы, даже слишком доверчивы: никакого наслаждения от настоящей игры. Но бывают и другие, т вот тогда нам понадобишься ты, милая. А пока спи, отдыхай.

Он склонился над кроватью и коснулся губами холодного лба девушки, прямо рядом с пластырем, которым заклеил шов.

Она должна проспать ещё около суток, если он правильно оценил её состояние. Что ж, пусть спит, торопиться некуда. В том, что у него и его группы вся жизнь впереди — жизнь настоящих повелителей этого мира, высшего звена в пищевой цепи, Гарет не сомневался.

* * *

Перед слипшимися ресницами был виден свет. Бет улыбнулась, все ещё пребывания во власти сна о родной ферме и матери рядом. Потянулась и нахмурилась, ощущая, что все тело ноет. Боль во лбу отдалась сильной пульсаций, а перед широко распахнутыми в испуге глазами оказалась незнакомая комната. Поначалу Бет решила, что она все ещё в том домике с Дэрилом, но комната, несмотря на кровать, в которой она лежала, и стул со столом, жилой не казалась. Из небольшого окошка под самым потолком лился свет. Почему окно так высоко?

Следующее, что заметила Бет — полное отсутствие одежды на ней. И потом — с настоящим облегчением — стопку одежды на стуле. Взгляд скользнул по стенам и потолку. Насмотревшись в свое время разных фильмов, Бет ожидала чего угодно, вплоть до какого-нибудь незаметного отверстия в стене, через которое за ней могут наблюдать. Она протянула руку к стулу и, сорвав бирки с новехоньких вещей, натянула на себя под одеялом белье и мягкие штаны с просторной футболкой далеко не её размера.

На столе стояла пластиковая бутылка с водой, и первым делом Бет утолила мучавшую ее жажду. Еды не нашлось.

Нужно вставать. Нужно идти и пытаться понять, где она и куда подевался Дэрил.

В том, что он рядом, она даже не сомневалась. Это именно в его стиле — бросить ее одну в чужой комнате и уйти осматриваться.

Щеки вдруг залили краской — а раздевал её кто? Неужели тоже он? Но зачем? И что со лбом? Бет пощупала пластырь и зашипела от нового приступа боли, вызванного легчайшим прикосновением. Зеркало бы…

А ещё лучше — хоть что-то, что может сойти за оружие. Но её оружия рядом не было, а комната оказалась девственно чистой и пустой. Ничего, придётся выходить на свой страх и риск.

И первое, что увидела Бет осторожно выглянув за незапертую, к счастью, дверь — рукоятку швабры, несущуюся ей прямо в лицо. Голова все ещё кружилась, и от лёгкого удара моментально подкосились ноги.

— Вот ведь чёрт! Чёрт! Чёрт! Когда моя полоса невезений наконец закончится?!

Приоткрыв глаза, Бет увидела кудрявого темноволосого парня, который шептал еще какие-то ругательства, пока провожал её, а правильней сказать — тащил — обратно к кровати.

— Почему я всегда попадаю в такие вот ситуации? Как последний придурок на свете! Захотел сделать доброе дело и убрать в коридоре, и на тебе — ударил такую милую девочку! Ангел, я не специально, ты веришь мне?

— Где я? — мотнула болящей головой Бет, стараясь не улыбаться — уж очень комично выглядело раскаяние парня, хватающегося за волосы словно в попытке их вырвать.

— Ты в Терминусе, в убежище. Можешь не волноваться.

— Где Дэрил?

— Не знаю никакого Дэрила. Или это один из тех копов, которые тебя в машине с пробитой головой везли? Так ты что, с ними была? Мы думали, они тебя…

— Я… я не с ними, — прошептала Бет, которую силы покидали с огромной скоростью. — Я тут давно?

— Вторые сутки, ангел, — с готовностью ответил парень, который настороженно оглядывался в сторону распахнутой двери.

Двое суток она провела без сознания? Теперь понятно, почему тело не желает слушаться, а желудок сводит от голода.

— Я не ангел, я Бет.

— Я Альберт. А ангелом тебя наш главный называет, вот и привязалось. Привыкай лучше, у нас тут, если кличка привяжется, так её дальше и используют. Угадай, какая у меня? Ну же?

— Кудряшка Сью? — слабо улыбнулась Бет.

— Точно, а ты сообразительная… — прервавшись, Альберт вдруг подскочил с края её кровати.

В комнату вошёл темноволосый худощавый парень, с интересом посмотревший на Бет и обернувшийся к Альберту с немым вопросом в глазах.

— Бет…. Её зовут Бет, и она очнулась пять минут назад. Хотела выйти из комнаты, но не рассчитала свои силы, и я привёл ее обратно, — отчитался тот и шутливо козырнул.

А потом послал умоляющий взгляд Бет, чтобы она не упоминала про злополучную швабру.

— Замечательно. Мне кажется, я знаю, что поможет восстановить твои силы, Бет, — снова повернулся к ней парень и улыбнулся. — Горячий ужин и капля вина. Пять минут терпения, и все будет подано.

Он снова вышел, провожаемый двумя парами глаз. Когда его шаги стихли в глубине коридора, Бет решилась спросить.

— Кто это?

— Гарет, наш лидер, — коротко ответил притихший после посещения главаря Альберт.

— Такой молодой, — удивилась она.

— Он по праву занимает это положение. Он спас всех нас. И тебя, ангел, тоже.

Альберт кивнул на швабру и вышел из комнаты, словно не желая, чтобы Гарет встретил его тут во второй раз. А Бет прикрыла глаза в попытке осмыслить положение, в котором она оказалась.

Она в убежище под названием Терминус. Альберт очень милый парень. К ней хорошо относятся. Ее не запирают. Её спасли. Действительно спасли — в памяти начали проскальзывать обрывки ночного разговора людей, назвавшихся полицейскими, и других, говорящих об убежище рядом и спрашивающих о том, почему она лежит в машине раненая. Опасности пока не видно. Как, увы, и Дэрила.

А Гарет словно сошёл со страниц тех книг, которые она читала тайком от папы: любовные истории со жгучими брюнетами, конечно же, загадочными красавцами, спасающими хрупких девушек ото всех невзгод.

Неужели так бывает?

На кухне в это время года было жарковато. Гарет забрал поднос, тщательно проверив его содержимое, и подмигнул скупо улыбнувшейся матери, как всегда занятой готовкой. Мясо под соусом из томатной пасты и каких-то там трав она приготовила лично по его просьбе, выбрав самые нежные кусочки. Мясо было свежайшее — Гарет лично сегодня на рассвете расправился с одним из похитителей Ангела.

Её звали Бет. Подходящее имя. И именно такие глаза, как он и предполагал: красивые, изумительно огромные и наивные. И не без остроты, что лишь прибавляло интереса. Безвольная амеба тоже неплохой вариант, но что за радость обрабатывать такую, скажите на милость?

Альберт, как всегда и как все сразу заметивший во взгляде Гарета недовольство, уже занимался уборкой коридора, решив отвлечь себя во время дежурства. Дежурил он сегодня весь день, ожидая пробуждения Ангела. Вот только приказано ему было не болтать с девчонкой, а сразу сообщать о ней лично Гарету. Хотя что взять с паренька, который ни разу за все это время, а может быть даже за всю жизнь не сделал что-то так, как надо? У него была лишь одна полезная и необыкновенная способность, но времени на неё уходило не много. Обычно Альберт мог предсказать появление в Терминусе гостей с самого утра, едва встав с постели. Все остальное время он был занят одним: попыткой не вляпаться в очередную неурядицу. Гарет с радостью приставил бы к дежурству кого-то другого, да только кто ещё будет таким же услужливым недоумком, который не станет обижаться на подобное поручение?

Приоткрыв дверь в отведенную для Бет комнату, Гарет снова нацепил на лицо самую любезную улыбку, от которой в колледже текли все девчонки. Ну ладно, не все, но вот такие наивные простушки — моментально!

И эта была не исключением. Она улыбнулась ему в ответ и непроизвольно коснулась пластыря на лбу, переживая за свою внешность.

— Рана была слишком большой, я зашил её. Пока трогать не стоит, я сам позже обработаю. И беспокоиться тоже: твою красоту этот шрам нисколько не испортит, — заявил он, опуская поднос на колени приподнявшейся на локтях девушки.

Взял с подноса бутылку, наполовину наполненнную вином, переставил на стол и разлил напиток по бокалам, одобрительно цокнув языком. Именно этот сорт был его любимым — ведь именно он непревзойдённо передавал тот неповторимый цвет человеческой крови, которую они, кстати, тоже так просто не выливали. Из крови матушка готовила отличную колбасу — у нее не пропадало ничего. За это её и ценили особенно сильно.

— Не думаю, что в нынешние времена надо думать о красоте, — наконец подала голос немного испуганная — что было заметно, несмотря на её отчаянные попытки храбриться — Бет.

— Почему же? О ней нужно думать всегда, Бет. Она может стать как твоим оружием, так и слабым местом в этом мире. И возможно, в случае с твоими похитителями она стала и тем, и другим. Они не убили тебя, видя, как ты прекрасна, но и похитили по этой же причине. Мои люди говорили с ними — их намерения вряд ли можно назвать честными.

— Спасибо. Я так и не сказала спасибо, — улыбнулась Бет, с неуверенным видом принимая из его рук бокал с вином.

— Не забывай о еде, — кивнул Гарет на вязкую кашу, которая лучше всего подходила для голодного желудка. — Я, как местный доктор, позволяю и даже рекомендую тебе съесть также немного мяса для поддержания сил.

— Ты здесь лидер, ты здесь врач, что ещё?

Бет отравила в рот первую ложку каши, а потом — под внимательным взглядом Гарета — подцепила кусочек мяса, утопающий в тёмно-красном соусе. Интересно, какие чувства отразились бы на этом личике, если бы она узнала, что ест одного из своих похитителей?

Но нет, она ещё не готова к такому знанию. Все должно быть постепенно.

— Что ещё? — наконец вспомнил он о вопросе и пожал плечами. — Предоставлю тебе узнать это самой. Так ведь интересней, не правда ли?

— Наверное, — с сомнением произнесла она, больше внимания уделяя еде, чем разговору. — Очень вкусно! Ты сам готовил?

Гарет искренне расхохотался.

— Некоторое участие я принимал, но это работа моей матери. Я передам ей твой комплимент, ей будет приятно его услышать.

— Это свинина? Или говядина? — Бет медленно жевала мясо под пристальным взглядом Гарета. — Никак не могу понять. Прости, я просто всю жизнь провела на ферме, а потом наш охотник кого только для нас не ловил, мне казалось, я пробовала все. Но это… Наверное, твоя мама просто так приготовила мясо. Очень вкусно, правда!

Не став разубеждать её, Гарет решил, что пришло время получения информации.

— Ферма, ваш охотник… тебя украли с фермы? У вас большая группа?

Если эта самая ферма находится неподалёку, возможно, с невольной помощью Бет её родных и друзей можно будет доставить прямиком сюда. Чтобы она смогла узнать их с новой стороны — вкусовой. А когда девочка станет настоящим гурманом, причём не только в том, что касается еды, ведь она все больше нравилась Гарету, тогда её и просветить во всех тонкостях можно будет.

— Мы уже давно ушли с фермы. И моей большей группы больше нет. Не все такие хорошие люди, как вы, которые могут просто взять и спасти чужого человека. Некоторые люди нападают на других… Вот и на нас напали.

Губы Бет задрожали и ложка громко звякнула о край уже опустевшей тарелки. Гарет вынул тарелку из ее холодной руки и вместо сунул бокал с вином.

— Выпей ещё немного. Ты потеряла много крови, тебе не повредит. Значит, вся твоя группа погибла и ты осталась одна?

— Не одна. Был ещё один человек. Дэрил. Я спрашивала у Альберта, но он сказал, что вы не знаете Дэрила. Он с арбалетом, не очень приветливый, но… Не знаете?

— Его мои люди не встречали. Кто он тебе был?

— Друг. Друг моего отца. И мой тоже.

На щеках Бет наконец появился румянец от съеденного и выпитого. Она вернула пустой бокал Гарету и прикрывала ладошкой рот, зевая.

— Альберт сказал, что я проспала двое суток. Почему я снова хочу спать?

— Потому что твой организм ещё не восстановился. Тебе нужен отдых. И здесь ты можешь отдыхать сколько угодно, не беспокоясь о своей безопасности. Если что-то понадобится, выгляни из комнаты и позови, я постараюсь сделать так, чтобы на этаже все время кто-то был.

— Где мы? В смысле, я слышала… Терминус. Но это не похоже на обычный дом.

— Это железнодорожный вокзал. Может быть, не самое удобное место в мире, но нам подходит. Когда окрепнешь, сможешь сама все рассмотреть.

— Мы вообще в тюрьме жили, — улыбнулась Бет уже сквозь сон.

Простояв немного над ней, Гарет не удержался и снова коснулся губами её лба. Она в самом деле была похожа на ангела. Ангела, который был посланием, чтобы показать, что он все делает правильно.

* * *

Убедившись, что Гарет покинул её комнату, Бет медленно открыла глаза. Первым делом она осмотрела стол и с разочарованием вздохнула. Он не оставил ровным счётом ничего. Получается, оружия у неё по-прежнему не было.

По всему выходило, что оружие ей и не нужно, во всяком случае для того, чтобы обороняться от людей из Терминуса, но как знать. Кажется, она всё-таки успела заразиться недоверчивостью и подозрительностью Дэрила. Интересно, как он там? Ищет ее? Или только рад, что наконец избавился от обузы в её лице? Что-то подсказывало Бет, что никакой обузой она не была. Наоборот, она стала тем, что поддерживало его желание жить дальше. А что с ним будет теперь?

И что бы он сделал на её месте?

Бет усмехнулась, представив, как Дэрил вмазал бы Альберту для начала, а потом облил помоями Гарета. Наверное, обозвал бы его смазливым сопляком и потребовал своё оружие обратно. Ей так действовать нельзя было. А потому нужно было придумывать что-то своё.

Спать хотелось безумно — в этом Бет Гарету не соврала. Но ещё сильней хотелось, нет, даже не осмотреться, куда именно она попала, а в туалет. Почему-то Дэрилу сообщать о своих естественных потребностях было хоть и неловко, но гораздо проще, чем Гарету. Бет не хотела признаваться даже себе самой, но он ей действительно понравился буквально с первого взгляда. Может быть потому, что все в нем было именно таким, как она мечтала долгими ночами ещё в своём уютном доме?

Худощавый брюнет с идеальными манерами, который влюбится в фермерскую дочку и увезет её на поиски лучшей жизни. Лидер общины, заправляющий тут всем и спасший Бет даже не от смерти, а от кое-чего похуже. Просто идеал!

Ещё и — судя по тому невинному поцелую в лоб — имеющий на неё какие-то виды.

Но на всю эту сентиментальщину пока отвлекаться не стоит. Бет давно уже не была той наивной девочкой с фермы на отшибе. Она много повидала и выжила. Она стала сильной и умной, и теперь ум подсказывал ей, что нужно получить больше информации.

За дверью никого не оказалось. Коридор был пуст. Бет неуверенно шагнула наружу и направилась вперёд, придерживаясь за стенку, чтобы не упасть. Может быть, все-таки разумней было бы хорошенько выспаться перед такой экспедицией?

Вокруг царила полная тишина. Только редкое, но громкое всхрапывание раздавалось из одной комнаты. В конце коридора было окно, рядом находилась лестница.

— Терминус… Терминус… — шептала Бет, пытаясь понять, где она слышала этот название.

И наконец вспомнила. Той ночью, когда Дэрил, Мишонн и Боб с Тайрисом вернулись из экспедиции за лекарствами, они говорили, что слышали сообщение по радио. Кто-то приглашал всех выживших в надёжное убежище.

Так значит, здесь в самом деле безопасно?

Бет приблизилась к окну и приоткрыла его, жадно глотая свежий вечерний воздух. Ходячих поблизости не было — это чувствовалось даже по запаху. Пахло только ночью, костром и мясом. Вкусно пахло.

За окном в быстро опускающихся сумерках не видно было ничего интересного. Лишь несколько построек, заброшенные вагоны, пара человек, идущих куда-то и оживлённо переговаривающихся.

Туалет был прямо напротив лестницы, но Бет не заметила его в темноте коридора. Она вцепилась в перила и осторожно начала спуск вниз — нужно узнать, что там.

Но далеко уйти ей не удалось.

Когда Мартин поднимался в свою комнату, он меньше всего ожидал увидеть новенькую, спускавшуюся по ступенькам. Её волосы оставались по-прежнему растрепаными, светлая одежда скрывала фигуру, а рана на лбу была закрыта пластырем. Гарет только что сообщил, что девушка, которую зовут Бет, очнулась, поела и снова уснула, и что в разговорах с ней нужно быть максимально осторожными.

Не все охотно приняли подобное указание, но выбора не было: никому не хотелось проверять, как поступит Гарет, если его сильно разозлить. Все помнили и своими глазами видели, что он сделал с прежними обидчиками. Он ведь первый тогда начал, а они лишь присоединились к кровавому пиршеству.

— Ой! — охнула Бет и испуганно вздрогнула всем телом, когда Мартин подхватил её, собирающуюся кубарем скатиться вниз по ступенькам.

— Что ты ищешь внизу? — спросил он с улыбкой, наслаждаясь уже одним видом смутившейся девушки, которая, несмотря на свою слабость, ловко выскользнула из его объятий. — Ты только скажи — что, я принесу. Меня зовут Мартин. А ты — Бет, — все уже знают...

— Я… я туалет искала, — честно призналась она.

— Ты немного промахнулась.

Мартин подал ей руку, которую она после короткого колебания приняла, и провёл её наверх, прямо к туалету. Подождал, пока она выйдет, и с готовностью отлепился от стены.

— Не могу не удостовериться, что ты удачно доберёшься до своей комнаты, а то на вид не скажешь, что ты и пару шагов способна сделать.

— Я доберусь, но — спасибо... — мило улыбнулась она.

Именно такая, как Мартин и представлял: милая, приветливая, доброжелательная... Именно такой была его невеста — улыбка почти не сходила с её губ… Потом эта улыбка превратилась в оскал ходячей твари.

— У вас тут мало женщин? — вдруг спросила Бет, поглядывая на него искоса между медленными неуверенными шагами.

— Не много, — честно сказал он, — шесть, если быть точным... Ни одной такой же красотки, как ты, до сих пор не было... Погоди, ты почему спрашиваешь? Ты боишься? Тебя никто не тронет без твоего согласия, не парься, детка.

— Рада слышать. А спрашиваю потому, что вы все ведете себя так... И потому, что я не встретила ещё ни одной женщины, только Гарет про свою маму говорил.

— Ещё встретишь, — хмыкнул Мартин, во всех красках представив встречу этого ангела с Терезой. — Не знаю, как кто ведёт себя. Я, может быть, чересчур по-простому говорю с тобой, но только потому, что именно мне довелось тебя спасти на той дороге. Мне эти копы сразу подозрительными показались. А когда я увидел тебя всю в крови…

— Спасибо, что не проехал мимо.

— Я просто не мог.

Ну да, он совсем не мог проехать мимо двух недоумков, да ещё таких мясистых, стоящих посреди дороги у сломанной машины. Девочку он увидел уже потом, позже... Но ей это знать не обязательно.

— Знаешь, чем ты точно отличаешься от других? — вдруг спросила Бет, останавливаясь у двери своей комнаты. — Ты не называешь меня ангелом.

— Да, — кивнул Марти, — это его слово.

— Гарета?

— Именно.

— Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что он тебе не нравится, — внезапно пристально всмотрелась в его лицо Бет. — Почему? Что с ним не так?

— То, что он лидер, ещё не означает, что он должен нравиться всем, — ушёл от темы Мартин.

И подождав, пока пожелавшая ему спокойной ночи девушка скроется за дверью своей комнаты, сжал кулаки. Он не сказал ровным счётом ничего предосудительного, но хотелось надеяться, в Бет сомнения зародить сумел. Она с виду сообразительная девочка, и, возможно, Гарет ещё пожалеет, что решил прибрать её к рукам.

* * *

Услышав объявление Гарета о том, что в беседах с новенькой нельзя поднимать определённые темы, Тереза только зубами скрипнула. Ты посмотри, какая цаца, ещё нянчиться с ней надо, о том не говорить, это придумывать! Да и вообще по возможности лишний раз не общаться очень близко. При этих последних словах Гарет весьма однозначно взглянул в сторону ужинавших за одном столом молодых женщин.

Насчёт двух других шлюшек Тереза ничего не имела против, тем более что они и сами чрезмерной общительностью не отличались, только уплетали мясо за обе щеки, да ноги раздвигали перед любым по первому зову. А вот недоверие по отношению к ней самой её… не то, чтобы ранило — ведь оно было вполне оправданным, а Гарет — достаточно умным, — но определённо раздражало.

Покончив с мытьем посуды после ужина и внеся тем самым свой вклад в общее дело, Тереза, кивнув Мэри, в очередной раз напомнившей ей, что женщина должна быть мудрой, привычно направилась в комнату Гарета.

Частенько он и сам к ней заходил, но больно уж Терезе нравилось держать все в своих руках. А ещё — в этом ей не хотелось признаваться даже самой себе — она не была уверена, что он сегодня придёт. Вчера, когда она решила проверить — не пришёл.

— Ты слышала объявление? — спросил Гарет, едва она открыла дверь, проскальзывая внутрь его комнаты, освещённой лишь парой свечей да полной луной, глядящей в окно.

— Для тебя это так важно? — стараясь говорить как можно более беспечным тоном, уточнила Тереза.

Гарет задумчиво кивнул.

— У меня на неё есть свои планы. Не хотелось бы, чтобы их разрушило одно неосмотрительное слово, сказанное раньше времени.

— Насчёт меня не переживай, я не планирую с ней общаться, — легко, как и всегда, солгала Тереза.

Она привыкла врать с детства. Ещё тогда, когда все провинности спихивала на младшего брата, ублюдка, после появления которого отец начал спиваться. Она почему-то свято верила, что до появления брата их прозябающая в квартале для бедных семья была гораздо успешней. А наблюдать за тем, как маленький говнюк визжит и рыдает под отцовским ремнем, было чертовски приятно. Было приятно шантажировать учителей тем, что она наврет про домогательства с их стороны — эти недоумки, работающие в школе самого низшего пошиба, уже имели за спиной кучу долгов и прегрешений и держались за это место работы, четко понимая, что дальше — улица. Было приятно ссорить своих так называемых подружек с парнями... Добывать деньги нечестным путём... Притворяться хорошей девочкой в Терминусе после идиотской эпидемии и потом даже залезть в постель главаря, брезгующего остальными...

И ох как неприятно было увидеть, что теперь её тщательно нагретое местечко может украсть какая-то замухрышка, у которой одно достоинство — невинная мордашка.

— И почему же ты не планируешь с ней общаться, позволь поинтересоваться? — как всегда завернул Гарет, кажется, просто неспособный говорить так, как обычные люди, такие, как Тереза, к примеру.

— О чем? Молитвы с этой святошей что ли, разучивать?

— Ты ревнуешь, — не спросил, а констатировал факт Гарет и широко улыбнулся.

Протянул руки вперёд и привлек к себе Терезу, касаясь губами её шеи.

— Ты ревнуешь, и тебе это нисколько не идёт, — проговорил он чертовски сексуальным голосом, словно комплимент ей делал, а не унижал. — Тебе вообще злиться не идёт. Вот ей бы пошло... Да, пожалуй, на это было бы интересно взглянуть...

Он бормотал про интерес к этой сучке, пока расстёгивал пуговицы на рубашке Терезы. Он мечтательно смотрел в стену, пока снимал с неё и себя остаток одежды. Он закрыл глаза, когда оказался на ней... оказался внутри неё... Он действовал непривычно медленно, словно наугад, а ещё морщился, натыкаясь шарящими по телу ладонями на её грудь.

Он думал об этой плоскогрудой замухрышке, а она ничего не могла поделать, как ни старалась!

— Если ты уйдёшь от меня к ней, я её убью и съем, — не выдержав, пробормотала так и не сумевшая кончить Тереза. — И мне плевать, идёт мне ревность или нет, имей ввиду.

— Лопнуть от злости не боишься? — в притворном испуге округлил глаза Гарет, скатываясь с неё и вытягиваясь на постели рядом. — Не бросайся громкими словами, Тереза. Здесь я решаю, кого убивать и кого есть, и я очень надеюсь, что ты понимаешь это…

Он приподнялся и, склонившись над ней, так и лежащей обнаженной на спине, провёл пальцами по её груди и дальше, точь в точь повторяя движения своего ножа при разделке туши.

Намёк был донельзя прозрачен...

Вот только Тереза не очень-то верила, что он сможет так с ней поступить... Что с ней вообще кто-то так сможет поступить.

А он определённо не верил всерьёз, что она сможет его ослушаться.

Что ж, кажется, им обоим предстоит узнать: кто же именно из них двоих ошибается в своей вере.

Потому что от своего Тереза отступаться не планировала. Хотя, учтя серьезность его тона, решила не спешить и подождать удобного случая. В конце концов, торопиться некуда, возможно, эта плоскогрудая святоша ещё сама успеет ему надоесть.

Не успев проснуться, Бет ощутила на себе чужой изучающий взгляд. В первый момент она подумала, что это снова Гарет, но, открыв глаза, увидела рыжеволосую женщину, стоящую прямо у ее кровати. Неужели у них так принято: бесцеремонно входить в комнату к спящему чужому человеку? Странные они…

— Доброе утро, — настороженно пробормотала Бет, не зная, как вести себя с незнакомкой, чей острый взгляд, казалось, пытается проникнуть в её самые потаенные мысли.

— Меня зовут Мэри, — сразу перешла к знакомству женщина, улыбнувшись приторной, но совершенно не впечатлившей Бет улыбкой. — Ты уже знакома с моим сыном Гаретом.

Она присела на стул, на котором вчера сидел Гарет, и кивнула на стол, полный появившихся ночью вещей.

— Я принесла тебе завтрак. Гарет передавал, что тебе понравилась наша еда?

— Очень! — искренне призналась Бет. — У тебя талант!

— Возможно, — усмехнулась та, словно услышала какую-то удачную шутку. — А какие таланты у тебя? И есть ли они?

— Я умею далеко не все, но пользу приносить готова, — тут же вызвалась Бет и прикрыла глаза на мгновение — при попытке резко сесть в кровати закружилась голова.

— Не спеши, у нас не так много дел и людей хватает. Отдыхай, девочка, раз уж так решил мой сын. Я принесла тебе все то, о чем он и не догадался бы. Здесь есть зеркало, расчёска, резинки, маникюрные ножницы, прокладки и прочие женские мелочи. Комната у тебя не самая приглядная, но пока ничего лучше предложить мы не можем.

— Спасибо! Спасибо за все, — помотала головой Бет — ей ли не привыкать жить в тесной комнатушке после тюремной камеры, в которой даже развернуться негде было. — Меня все устраивает и даже больше!

Покосившись на поднос с пирожками, которые ей сегодня предлагались на завтрак, Бет сглотнула слюну — кушать хотелось сильно. Незамеченным это не осталось — Мэри перехватила её голодный взгляд и, снова загадочно усмехнувшись, подвинула поднос с пахнущими мясом пирожками и чаем ближе к Бет.

— Значит, ты у нас неприхотлива, готова приносить пользу и вполне довольна нашей пищей... — задумчиво произнесла Мэри. — Что ж, может быть, мой сын действительно прав, что решил принять тебя в общину.

Уплетая пирожки за обе щеки, Бет нахмурилась, понимая, что в словах Мэри есть несколько нестыковок с тем, что она прежде знала о Терминусе. Совсем недавно — всего пару недель назад, не раньше — они передавали по радио сообщение о том, что готовы принимать выживших в своём убежище. Теперь же вдруг оказывается, что для них толком и комнат нет и что далеко не все готовы принимать новеньких.

Что это — раскол в группе? Или что-то, чего Бет пока не понимает, но обязательно поймёт?

Проще всего пойти самым банальным путём и задать прямой вопрос: может быть, она сразу получит ответ и выбросит это из головы?

— Принять в группу? Вы принимает не всех? Мне казалось — поправь меня, если я не права — что вы активно приглашаете всех в свой лагерь?

— Ты видела наши знаки? — удивлённо вскинула бровь Мэри, не спеша отвечать на вопрос.

Бет непонимающе покачала головой, а Мэри кивнула своим мыслям.

— Значит, слышала сообщение по радио, так?

— Да.

— И почему же ты не пришла сюда сама? Почему рисковала на большой дороге и предпочла попасться в лапы этих недоумков-копов? Девочка, порой кажется, что ты не так проста, как выглядишь.

— Ты тоже, — прямо сказала Бет, бесстрашно глядя в глаза Мэри, — и ты так и не ответила на мой вопрос. Приём в вашу группу окончен? А что касается твоего вопроса: то я не выбирала. Когда я слышала твоё сообщение, не я решала, куда мне идти и что делать.

Бет намеренно не стала говорить о том, что сообщение слышали и другие. Может быть, Дэрил вспомнит о нем и придёт сюда. Вот только стоит ли сообщать об этом остальным, пока она не разобралась в здешней обстановке? Нет уж, она не будет вести себя, как глупая и доверчивая девчонка, и не будет подставлять Дэрила, который предпочтет прийти сюда, соблюдая все правила осторожности и явно не обрадуется, узнав, что его тут уже ждут, причём, возможно — глядя в прицел.

— А потом все твои друзья куда делась? Умерли? — округлила глаза, словно не веря в такую историю, Мэри.

— Их убили. На нас напали и всех убили, — кивнула Бет и наклонилась над подносом, пытаясь скрыть за длинными спутанными волосами лицо.

Аппетит пропал, и на последний пирожок она смотрела безразличным отсутствующим взглядом, видя перед глазами меч Мишонн на шее улыбающегося отца. Внимательно наблюдающая за ней Мэри встала.

— Похоже, ты говоришь правду, — сказала она и улыбнулась холодной улыбкой, в которой невозможно было углядеть ни капли сочувствия. — А насчёт твоего вопроса… задай его лучше Гарету. Объяснять тебе все — его дело. Моё место попроще и оно меня уже ждёт. Накормить обедом такую ораву требует немалого времени!

Бросив вслед ушедшей Мэри очередную растерянную благодарность, Бет первым делом уставилась в зеркало. Поколебавшись, она приподняла пластырь и поморщилась. Шрам останется на всю жизнь. Хотя сколько её ещё будет, той жизни?

Расчесав волосы и понадеявшись, что тут имеется душ, где можно хотя бы иногда хорошенько вымыться, Бет завязала хвост и использовала вторую резинку для того, чтобы прикрепить к руке ножницы. Хоть какое-то оружие за неимением другого. Взмахнув пару раз рукой, Бет убедилась, что рукав надёжно прикрывает её тайник.

Вот теперь она чувствовала себя почти уверенно.

* * *

— Твоя девочка, возможно, не так уж и безнадёжна, как мне показалось, — заявила Гарету мать после завтрака.

Значит, она уже была у Бет и успела составить о ней своё мнение.

— У неё есть потенциал, — продолжила мать, — но не уверена, что именно в нашем деле. Хотя… как знать, дорогой. Если удастся вылепить из неё то, что нам нужно, и при этом не растерять ее нынешних качеств, это станет одной из самых больших твоих побед. Кажется, я начинаю понимать твой замысел: на неё определённо клюнут все те, кто придёт после. Эти глаза и голос — даже самый подозрительный слабину даст.

— Быстрого результата ждать не стоит, ма.

— Если бы его можно было ждать быстро, результат был бы совсем не тем. Она из тех, кто раскрывается долго, но когда раскроется… если раскроется… Не знаю, милый, несмотря на все это, у меня нехорошее предчувствие.

— А когда его у тебя не было?

Гарет улыбнулся и чмокнул мать в висок. Она действительно всю жизнь была мнительной, что проявлялось обычно лишь в отношении к нему. Он был из тех сыновей, которых кутали в зимнюю одежду даже весной, кормили только тщательно проверенными продуктами и чей круг общения всегда был одобрен свыше — то бишь матерью. Отец не выдержал довольно скоро и сбежал ещё в том возрасте Гарета, в котором он не помнил даже самого себя.

Мать это, казалось, не огорчило. Она, наоборот, воспряла духом, наконец взяв все на себя. Буквально все, включая и личную жизнь сыновей.

Вот и теперь она видела в Бет опасность лишь потому, что сам Гарет видел в ней ангела… Мамочка ревнует, как это мило!

Гарет пришёл к Бет, чтобы проверить шов, и застал её гораздо более оживленной, чем вчера. Длинные светлые волосы были собраны в высокий замысловатый хвост, что нисколько не умаляло её красоты, а глаза горели решимостью.

Решимостью все узнать, как оказалось...

— Мне можно на улицу? — требовательно спросила Бет, когда Гарет проверил шов и сообщил, что завтра-послезавтра снимет его.

— С удовольствием проведу для тебя экскурсию, — не стал противиться ее желанию он.

Она, кажется, слегка удивилась. А его рассмешила эта настороженность дикого зверька, явно неприсущая ей. Она ожидала подвоха только потому, что так надо, потому, что так её предупреждал кто-то раньше... А сама готова была поверить любому, кто приласкает. Вот и теперь, идя рядом с поддерживающим её под руку Гаретом между железнодорожными постройками, она впитывала каждое его слово, как губка, широко раскрыв глаза, светящиеся восхищением.

А всего-то надо было, что рассказать, как самый пик эпидемии застал Гарета с семьёй на вокзале, как поезда перестали ходить и люди оказались заперты в комнате отдыха, пытаясь выжить в окружении ходячих мертвецов... Как Гарет с его братом Алексом и ещё несколькими мужчинами самоотверженно боролись с ходячими, постепенно, день за днём, очищая территорию вокзала... Как их самих становилось все меньше с этой борьбой... Как они выжили и завладели отличным убежищем — здания были построены ещё в начале прошлого века, причём на славу...

Как они решили создать здесь пункт для сбора выживших со всего штата; как наладили радиовещание и радушно принимали у себя всех, желающих к ним присоединиться; как пополняли склады собранными на вылазках предметами первой необходимости и едой; как разбили огород за главным зданием вокзала; как начали разводить кур и коров, получая яйца и молоко...

Гарет знакомил Бет со всеми, кто им встречался на пути, и все улыбались ей привычными фальшивыми улыбками, предназначенными для их добычи. Этот ангел пока был для них чужим, но придёт время, когда они станут на неё молиться — в это Гарет верил.

— Сколько у вас людей?

— Сейчас ровно двадцать семь человек. С тобой стало двадцать восемь, — сказал Гарет и ловко отвел Бет от вагонов для добычи, делая вид, что там ничего интересного. — Я знаю, что ты хочешь спросить: почему так мало? Как так получилось, что за все это время мы не стали большим городом?

— Да, — взволнованно облизнула губы Бет, поднимая на него полный уже искреннего доверия взгляд. — Почему? Я не понимаю? Даже у нас было больше, а мы ведь никого по радио не приглашали.

— И где теперь все твои люди? — вместо ответа поинтересовался Гарет и, увидев, как она скорбно потупилась, сжал её запястье. — У нас подобная история, однажды я тебе её расскажу. А сейчас, мой ангел, тебе нужен отдых. Ты помнишь о том, что я почти врач? А доктора надо слушать.

— Слушаю. Что прикажете, господин доктор? — с шутливой покорностью сделала она подобие реверанса.

— Прикажу вернуться в комнату, пообедать и постараться подремать. Мама должна была принести тебе пару книжек — если уснуть не получится, то хотя бы полежи и почитай. Остальное ещё успеется, договорились?

Она кивнула и позволила проводить себя до комнаты. Наградила чуть смущенным взглядом на прощание и с улыбкой приблизилась к полному еды и вина подносу, уже стоящему на её столе.

Все шло так, как Гарет планировал. Впрочем, он и не сомневался.

Когда Гарет обратился к нему с просьбой по-дружески поболтать с новенькой, Алекс нисколько не удивился. Он, можно сказать, даже ждал этого от брата — подобные просьбы были для него не в новинку. Гарет, сколь бы уверенным в себе не казался, всегда предпочитал иметь группу поддержки в лице единственного и умеющего преподать его в лучшем свете брата. Алекс действительно стоил целой группы, если вспомнить, скольких девчонок закадрил с его помощью младший братишка.

У них была разница в пять лет, и первые годы своей жизни — до Гарета — Алекс, пожалуй, никогда не забудет. Тогда у него была самая настоящая семья. Мама, папа и он — в центре их вселенной. Тогда отец все ещё был с ними, каждый вечер приходя с работы домой, целуя мать в щеку и играя с сыном. Что именно изменилось с появлением Гарета, Алекс так и не понял. Он понял одно: матери теперь гораздо важней тот ребёнок, что поменьше, а отцу вообще на них наплевать, хотя надо отдать ему должное — два раза в месяц он забирал Алекса на выходные. Гарета ни разу.

Хотя Гарета мать бы и не отдала. Она вообще его ни на шаг от себя не отпускала в первые годы. И Алекс не ревновал, нет — не ревнуют же люди своих любимых к воздуху или солнечному свету. Так и Алекс не ревновал мать к её солнцу — Гарету, — он покорно принял то, что его маленький брат теперь важней всех, и без особого сопротивления включился в игру "Угоди Гарету".

И все же с возрастом Алекс начал замечать разницу. Начал понимать, что мать по какой-то неведомой им обоим причине больше любит младшего сына. Начал видеть в солнце-Гарете чёрные пятна, но любить братишку оттого меньше не стал. Появилось снисхождение, особенно когда он увидел, что Гарет — точно так же, как и их мать — совсем не верит в любовь.

В ту самую — настоящую, которая, как Алекс знал, определенно существовала. Он ведь любил, и даже взаимно. Именно та девушка, которая показалась ему его судьбой, оказалась совершенно равнодушной к чарам его младшего брата. А вот девушки Гарета никогда не задерживались надолго, потому что он всегда выбирал таких, которые покупались исключительно на его — чего уж скрывать — смазливую внешность, или какие-то выгоды для себя.

При воспоминании об Амелии Алекс сжал зубы — всего ночью раньше начни они бунт против захватчиков, и она, изнасилованная, избитая и сломленная, возможно, осталась бы жива. Но не было ли эгоизмом это его желание? Как ей самой было бы лучше? Почему-то казалось, что мёртвой.

И потому Алекс постарался забыть её как можно быстрей, даже на Терезу заглядываться начал. Потому что она была полная противоположность Амелии. Потому что, несмотря на это, он мечтал о том, что сможет пробудить в этой девушке что-то сокровенное и настоящее. Потому что у него с ней не было ни малейшего шанса.

Постучав в комнату новенькой, Алекс улыбнулся, услышав приглашение. Голос у девчонки действительно был ангельский. Может быть, не зря Гарет так с ней носится? Может быть, она и правда послана ему небом… зачем-то?

— Привет! Мы вчера виделись, я помню, — перебила решившего было представиться Алекса Бет. — Гарет сказал, что ты его брат. Это так замечательно, что у вас семья… и все живы…

— Я так понимаю, что тебе так не повезло?

Улыбка у Алекса вышла почти извиняющейся.

— Прими мои соболезнования. Здесь все кого-то потеряли, и я не исключение.

— Ваш отец? — посмотрела на него широко раскрытыми глазами Бет и, увидев, что он помотал головой, продолжила. — Жена? Ребёнок?

— Невеста. Пожениться нам так и не удалось, случилось все это, и она так и осталась навечно в статусе невесты…

— Моя сестра вышла замуж за своего парня, с которым они познакомились уже после начала эпидемии. Они обменялись кольцами и обещаниями. Чем не свадьба?

— Действительно.

Алекс задумчиво посмотрел на свои руки — пальцы без колец. Он подумал о том, что Амелия, возможно, надеялась на какой-то подобный романтичный поступок от него, а он не догадался. Не сумел сделать её счастливой тогда, когда у него была такая возможность.

Интересно, что бы она сказала о нем, о них всех... сейчас... увидь она их?

Но бывшая невеста, наблюдающая за ними с облаков, была куда как менее реальной, чем голод. Постоянный физический голод и тот, который утолить было гораздо сложней: жажда мести. Мести этому миру и всем населяющим его людям за то, что Амелии пришлось пережить... За то, что Алексу пришлось выжить...

Он, конечно, надеялся, что у Гарета все с этой девчонкой получится, но был уверен: если её не снедает такая же обида и жажда мести, как их всех, она никогда не станет одной из них.

— Не думай об этом, зря я сказала, — словно угадала его первые мысли об Амелии Бет, коснувшись ладонью его сгорбленного плеча. — Самое главное — она знала, что ты любишь её. А все эти условности — это ведь не важно на самом деле.

— Хочешь сказать, что ты веришь в любовь? — хмыкнул Алекс, вглядываясь в большие голубые глаза Бет почти до боли.

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

— Знаешь, Гарет не верит, — неожиданно для самого себя выпалил Алекс.

Кажется, свои навыки восхваления брата он давно растерял. Ещё в прошлом мире, если быть точным.

— Он не верит в любовь, зато я начинаю верить, что ты действительно его ангел... Но к добру ли ты тут появилась? — задумчиво произнес он вслух и тут же пожалел об этом.

— Вы странные, все вы… — также задумчиво пробормотала Бет.

— А может быть, странная ты? — озадачил ее Алекс и, подмигнув, вышел.

К черту поручение Гарета, эта девчонка, судя по её заблестевшим глазам при одном лишь упоминании младшего брата, ни в каких дополнительных убеждениях не нуждается. Она уже запала на Гарета. А слова Алекса о том, что тот не верит в любовь, станут стимулом похлеще перечисления его достоинств. Ведь какая девушка не надеется стать той единственной, которая сумеет растопить ледяное сердце загадочного красавца?

Погруженный в раздумия Алекс, не глядя, зашёл в свою комнату и стал как вкопанный на месте, увидев перед собой Терезу. Он оглянулся, убеждаясь, что не ошибся дверью и, сглотнув громко, снова перевёл взгляд на искусительно улыбающуюся чертовку, которая слегка покачивая бедрами, перебирала пальчиками пуговицы на своей блузке.

* * *

Само собой, Тереза пришла к Алексу не от большой и чистой любви. И даже не из жажды секса, который прошлой ночью ее не удовлетворил. И нет, конечно же, она не собиралась таким идиотским способом заставлять Гарета ревновать, тем более что ревновать он бы не стал ни к кому — это она быстро поняла ещё в самом начале, когда только присматривалась к нему и одновременно флиртовала с другими, чтобы разжечь его чувства. Ничего, кроме сдержанного любопытства, разжечь ей не удалось.

В последнее время её не покидала одна навязчивая мысль. Мысль о том, как ей поскорей избавиться от этой белобрысой немощи, вцепившейся вчера в руку Гарета на прогулке, едва переставляющей ноги и раздающей улыбки направо и налево. Тоже мне, звезда нашлась!

Было ясно одно: рисковать собой напрямую не стоит. Приходить и выкладывать все карты на стол перед этой тупой курицей не вариант: она тут же впадёт в дикую истерику, побежит к Гарету и укажет на обидчицу-выдумщицу... Нет уж, лучше обстряпать дело так, чтобы и тень подозрения на Терезу не легла.

А как этот сделать? Конечно же, чужими руками. Увы, девчонки слишком боялись гнева Гарета, чтобы помочь ей, а мужчины не пойдут у неё на поводу ради такой ерунды. Все мужчины, кроме одного. Кроме того, который не сводит с неё жаждущего взгляда с тех пор, как его невестушка отбросила коньки, не выдержав тройного изнасилования.

— Ты что-то хотела? — хрипловато спросил у неё Алекс.

Не такой красавчик, как Гарет, конечно, и с умом не все так радужно обстоит, но время ли перебирать?

— Во-первых, тебя, — кивнула Тереза и, медленно облизнув кончиком языка губы, подошла к нему вплотную, не теряя времени на лишние прелюдии и прижимаясь ладонью к средоточию его желания.

Что ж, мужик давненько настоящей бабы не нюхал, так что долго это не продлится...

Так и вышло: кончил Алекс, едва начав, Тереза и почувствовать ничего не успела. Ерундовая расплата за то, что она попросит взамен на продолжение подобных услуг.

— Чего ты хочешь во-вторых? — поинтересовался не такой глупый, как думала Тереза, Алекс, с интересом оглядывая её бесстыдно разведённые на случай второго раунда ноги.

— Одну мелочь. И я думаю, хочу не только я, а любой разумный человек здесь. Эта девчонка… — она постаралась вдохнуть максимально скорбно. — Она не приживется у нас. Мало того, что не приживется, так и ещё и проблем может много доставить. Зачем нам это? Неужели нам мало было прошлого? Неужели ты захочешь рискнуть теперь ещё и мной?

— Что ты хочешь? — нетерпеливо спросил Алекс, начавший лениво ласкать её пальцами.

Значит, второму раунду определённо быть... Значит, он согласится на её условия... Уже поплыл… Как же легко порой управлять мужчинами! Не нужно ничего, кроме тела и капельки ума.

— Я не хочу ничего плохого! Чтобы её убивали или выгоняли. Если Гарет хочет, чтобы она была здесь, кто мы такие, чтобы противиться этому? — невинно промурлыкала Тереза, выгибаясь навстречу довольно умелым рукам. — Но, думаю, что будет честно посвятить её во все тонкости нашего существования — она уже достаточно пробыла здесь. Она уже вкусила… нашей жизни. И если она действительно готова стать одной из нас, её эти знания не смутят. А если нет… что ж, тогда будет решать она сама. И Гарет, конечно же… Я правильно думаю, Алекс, дорогой?

— Конечно, правильно. Когда ты ошиблась, Тереза? — прикусил ей мочку уха навалившийся сверху Алекс.

В этот раз он не торопился и старался получить максимум удовольствия, не обделяя притом и её. А Терезе сейчас много не нужно было. Она дошла до оргазма, лишь представив себе в красках лицо этой девицы, когда она узнает, что именно кушает на завтрак, обед и ужин.

И когда поймёт, что сама окажется на обеденном столе в качестве коронного блюда. Ведь иначе она не сможет — Тереза видела эту святую простоту насквозь. Скорей умрет, чем осознанно согрешит.

Весть о том, что сегодня Тереза ночевала у Алекса, достигла ушей Гарета уже утром — это была сплетня номер один в общине, в которой редко случалось что-то интересное.

Варианта у Гарета было два: или она таким нелепым способом пытается заставить его ревновать и отвлечь от Бет, которой он теперь уделял все своё свободное время, или хотела с помощью Алекса сделать что-то, что обошло бы последние правила поведения при Бет.

Оба варианта были довольно глупыми.

Ожидая того, что Бет спустится к ужину — в первый раз за все время своего пребывания тут — на кухню, где питались все, Гарет вспоминал их утреннюю беседу. Он снял ей шов и убедил в том, что совсем скоро все заживет. След, конечно, останется, но разве он не прекрасен? Этот изъян на её белоснежной коже... на прекрасном лице... Уродливое только подчёркивает красоту — в этом Гарет был уверен.

— Второго уже начали? Если в ближайшее время никто не подвалит, придётся снова консервами питаться. Или взять на вооружение способ Мартина и выходить за добычей самим.

Алекс присел рядом с Гаретом, держа в руках дымящуюся тарелку с горстью спагетти и мясным соусом.

— Народу все меньше. Кажется, ходячие успевают жрать быстрее нас, — хмыкнул Гарет, старающийся не зацикливаться на проблеме пропитания: он всегда убеждал своих людей, что голод им больше не грозит.

Не теперь, когда они стали высшим звеном в цепи питания.

— Надеюсь, когда наш ангел сюда спустится, эти темы никто поднимать не станет, с наших ведь станется, — высказал Гарет свою обеспокоенность.

Бет ещё была не готова к такому знанию. Она определённо делала успехи в доверии и общении с остальными, но спешить не стоило. Одна малейшая оплошность могла испортить все.

— Тереза вчера приходила, — сказал Алекс и помолчал, прожёвывая жестковатое мясо. — Надеялась, что я в обмен на секс выложу новенькой все подробности нашей жизни тут.

— Ты её обломал? — с любопытством поинтересовался Гарет у брата.

О том, что тому давненько нравится Тереза, он был отлично осведомлен. Только слепой бы не заметил. Кроме того, сама Тереза никогда не упускала случая перечислить поименно, кто именно в течение дня оказывал ей знаки внимания: Гарета это несказанно веселило.

— Я ответил довольно… уклончиво. Зачем отказываться от дармового секса, пока она не поймёт, что в пролёте?

— Да ты хватаешь на лету, брат! — одобрительно похлопал его по плечу Гарет и с улыбкой взглянул в сторону Терезы, сидящей рядом с Джун, окончательно потерявшей рассудок после случившегося и редко появлявшейся на людях, предпочитая заниматься уборкой и стиркой.

Он нисколько не переживал из-за измены любовницы. Во-первых, потому что надеялся сделать своей любовницей Бет, что должно было принести гораздо больше удовольствия, чем он получал с уже потрепанной Терезой. А во-вторых, он был уверен на все сто: Тереза вернётся, стоит пальцем поманить.

Все её нынешние уловки — следствие ревности, которая не могла не льстить Гарету в глубине души.

Хотя присматривать за ней всё-таки стоило, ведь мать всегда говорила, что страшней обиженной или ревнивой женщины зверя нет. Интересно, сама она какой была по отношению к отцу?

— Мама сегодня днём примерно расписала твой план насчёт девчонки, — продолжил беседу Алекс. — До того все настороженно относились к ней, некоторые не понимали, с какой стати ты завёл себе игрушку. Но теперь они спокойны. Такая, как она, может сослужить нам добрую службу. Но брат, ты уверен, что все выгорит?

— Конечно, — покосился на него Гарет, не сводящий взгляда с двери, в которую почему-то никак не входила Бет. — Разве у меня хоть раз до этого не получалось с женщинами?

— А разве ты хоть раз до этого выбирал такую, которая заведомо не была в тебя влюблена?

— Эта тоже уже влюблена. Даже если не поняла сама.

Гарет не придал значения опасениям брата и тут же выбросил из головы этот разговор. Он действительно залюбовался появившейся на кухне девушкой с головой такой светлой, что даже освещение казалось лишним. Он не ошибся, выбрав для неё одежду именно таких цветов, в которых она казалась настоящим ангелом.

Он привстал, указав ей на стул рядом с собой, но Бет вдруг улыбнулась, пожала плечами и, пройдя к совсем другому столу, села рядом с переглянувшимися Дебби и Рози.

— Как бы эти шлюшки не ляпнули ничего лишнего, — озвучил мысли Гарета голос Алекса.

* * *

Спускаясь к ужину, Бет заведомо решила, что рядом с Гаретом постарается не садиться. Не потому, что ей было не приятно его общество, вовсе нет, но какое-то странное чувство, несмотря на кажущийся порядок в этой общине, не давало ей покоя. Ей хотелось поговорить с женщинами, с кем-то, кроме Мэри и постоянно занятой своим радио Алисии.

Сегодня днём она попробовала заговорить с ещё одной женщиной, закутанной, несмотря на тёплую погоду, в сотню одежек, но та прошла мимо, не удостоив Бет даже взглядом. Альберт потом сказал, что это Джун и она немного не в себе после того, как на Терминус напали мародёры.

Об этом самом нападении Бет тоже хотела бы узнать подробнее, но в этом случае она прекрасно понимала молчание окружающих. Если бы её заставляли вспоминать подробности последнего нападения Губернатора на тюрьму, она бы тоже не была рада.

Гарет помахал ей, и она послала ему извиняющуюся улыбку перед тем, как сесть рядом с двумя молодыми на вид девушками. Одну из них звали Дебби, а вторую — Рози. Кто из них — кто, Бет не имела ни малейшего понятия — они постоянно были вместе.

— Можно к вам? — максимально вежливо спросила она, надеясь подружиться и разжиться какой-нибудь интересной информацией.

В конце концов, кажется, здесь ей предстоит теперь жить. Других вариантов у неё не было, а этот казался вполне неплохим. Значит пришло время заводить друзей и узнавать побольше о жизни группы.

— Хорошо, что ты не села рядом с Терезой. Или ты уже в курсе? — рассмеялась рыженькая девушка, чье лицо было густо усеяно веснушками.

— В курсе чего? И кстати, простите, но кто из вас — кто?

Бет грустно улыбнулась, приняв из рук подошедшей к ней Мэри тарелку с ужином. Спагетти ей теперь всегда будут напоминать отца.

— Я Дебби, — улыбнулась все та же девушка, — Рози у нас не такая болтливая. Конечно, не как Джун, но все же и не как я.

— Короче, сейчас эта цыпа тебя заболтает нафиг, — хрипловато хохотнула Рози, в кармане которой виднелась пачка сигарет. — Слушай сюда, девочка, и мотай на ус — пригодится. Тереза, пока ты не появилась тут, грела постель Гарета. Так что теперь она имеет на тебя вот такенный зуб!

Тряхнув неровно обрезанными волосами мышиного цвета, Рози расхохоталась и показала средний палец взглянувшей на них Терезе.

Бет стало неловко.

— Но я… я не грею постель Гарета вместо неё.

— И не будешь? — хитро улыбнулась Дебби. — Ну вот, покраснела уже! Он у нас такой красавчик, что любая согласится, правда? Но он не из тех, что с любой будет, он только Терезу принимал. И тебя ждал, наверное!

— Но эта сучка из тех, кто так просто не отступится, учти! — снова принялась за своё Рози, кажется, искренне наслаждающаяся сложившейся ситуацией. — Я бы на твоём месте по ночам двери запирала. Или поскорей пускала в свою постельку Гарета!

Ощутив, что у неё от одной мысли о подобном краснеют щеки, Бет покосилась в сторону наблюдающего за ними Гарета и быстро взглянула на Терезу. Казалось, та была полной противоположностью Бет — темноглазая фигуристая брюнетка.

— А вы чьи постели греете? — решила перевести тему с себя на собеседниц Бет. — Дайте угадаю. Пожалуй самые симпатичные и молодые тут… Альберт, Мартин, Алекс… так с кем вы?

Дружный смех девушек в очередной раз смутил Бет, которая уже отлично осознавала, что чего-то не понимает.

— Альберт гей, а Алекс до вчерашней ночи хранил траур по своей погибшей невесте. А мы… — Дебби с Рози переглянулись и в один голос заявили. — Со всеми!

— Как это — со всеми? — опешила Бет.

— Очень просто! Кому больше всех надо, тот и занимает первый местечко на ночь или на час, — пожала плечами Дебби, словно не видела в подобном раскладе ничего странного.

Прикинув, скольких мужчин обслуживают эти две девушки, Бет ужаснулась. Разве так можно по своей воле? Или их как-то вынуждают? А может быть, здесь все, кто не с Гаретом, обязаны ублажать оставшуюся общину? Что с этим местом не так?

Эти мысли преследовали Бет до конца ужина, который дальше проходил под неусыпным наблюдением подсевшей к ним Мэри и потому был гораздо более скучным. Девушки при матери Гарета притихли, и слова лишнего вытянуть из них больше не удавалось. А Бет и не пробовала.

Она надеялась, что удастся расспросить самого Гарета.

Он же очень удачно пришёл к ней после ужина с подносом, на котором стоял кофейник, чашки и два куска пирога. Это было похоже на свидание, особенно если вспомнить о свечах, которые использовались тут для освещения.

Свидание с Гаретом… А почему бы нет?

Убедившись, что все выглядит именно так, как должно понравиться молодой девушке вроде Бет, Гарет отправился в её комнату. Поговорить с ней стоило незамедлительно. Он нисколько не сомневался в верности Дебби и Рози, но вот в их уме… Здесь все было гораздо прискорбней. Девушки могли что-то ляпнуть, даже не предполагая, что эта информация пока должна скрываться. Да и о своём образе жизни они вряд ли молчали.

Чего только стоили горящие огнём щеки Бет и её широко распахнутые глаза во время их разговора.

— Как ты смотришь на то, чтобы прибавить к ужину десерт? — спросил Гарет, войдя в комнату с подносом.

Едва заметно улыбнулся, заметив, как этот чистосердечный ангел, не умея скрывать даже такую мелочь, нервно поправляет рукав над прикрепленными к её руке маникюрными ножничками. Интересно, она действительно собирается пользоваться ими в качестве оружия в случае чего? Ведь чтобы воткнуть их в глаз или шею живого человека, нужна немалая выдержка.

— С удовольствием, — мило улыбнулась Бет и села на кровать, оставляя для Гарета единственный в её комнате стул. — Пирог, конечно, пекла твоя мама?

— Конечно, — согласился Гарет и отпил горячий кофе, ожидая продолжения, которое, судя по её выражению лица, должно было вот-вот последовать.

— А остальные? Чем занимаются у вас остальные женщины?

— Ты интересуешься просто так или с какой-то целью?

— Мне интересно. И я уже думаю о том, какой вклад я сама смогу внести в жизнь вашей группы. Что мне придётся делать?

Что-то в разговоре с девушками Бет явно насторожило. Иначе таким образом вопрос она бы не ставила и с такой опаской ответа не ждала.

— Придётся? — переспросил Гарет, насмешливо глядя на нее. — Ангел мой, никто тебя силой ни к чему принуждать не будет. У меня, конечно, были кое-какие мысли насчёт того, чем бы ты могла заняться с наибольшей пользой, но все зависит от тебя. Отдохни, присмотрись и решай сама. Дело всегда найдётся.

— Ты сказал, что у тебя были какие-то мысли? Какие именно?

Гарет намеренно не спешил отвечать, пробуя как всегда отлично удавшийся матери пирог и искоса наблюдая за настороженной девчонкой. Боится. Смущается. Что же она ожидает услышать? Что он хочет взять её к себе наложницей? Смешно.

Наконец, он смилостивился и пожал плечами.

— Тебе никогда не говорили, что у тебя восхитительно приятный голос? Алисии уже непросто справляться одной с радиовещанием. И я подумал, что, возможно, ты захочешь поучиться у неё и тоже приглашать людей в Терминус.

-Я? Да! — неожиданно засветилась Бет. — Я с удовольствием! И знаешь, я когда услышала, что у вас есть радио… знаешь, я придумала… нет, это, конечно, глупости…

С любопытством глядя на изменения, вдруг произошедшие в этом настороженном зверьке, Гарет кивнул, предлагая ей говорить дальше. Но она сначала жадно отпила свой кофе и откусила кусок пирога, закатывая глаза от удовольствия.

— Я подумала, что можно было бы петь иногда… Я немного умею… И, возможно, люди, услышав не только приглашение, но ещё и звуки любимой песни в исполнении выживших… На меня бы это, например, произвело неизгладимое впечатление. Я бы буквально прилетела сюда!

— А ты знаешь, твоя идея очень даже недурственна, — задумчиво пробормотал Гарет. — А ты можешь что-то напеть? Что-то на твой вкус, прямо сейчас?

Если Бет и не была готова к такой просьбе, она это ничем не выказала: улыбнулась, задумалась на минутку и запела. Песня была незнакома Гарету, да и вообще не в его вкусе, но не отметить чистого голоса и радости, которой было пронизано буквально каждое слово, он не мог.

Чёрт побери, если бы они просто съели эту тщедушную девчонку, в которой мяса едва хватило бы на день, они потеряли бы гораздо больше, чем приобретут теперь с ней.

Бет внезапно замолчала и, словно пение вселило в неё решимость, спросила:

— Гарет, почему Дебби и Рози такие? У вас это нормально? Я хочу понять…

Что ж, пожалуй, пришло время посвятить её в продолжение истории их группы...

* * *

Когда Бет увидела, что Гарет готов поддержать её идею петь на радио, которое, возможно, услышат другие выжившие и даже Дэрил, она уже готова была назвать это место своим домом. Смущало её здесь пока только одно, и это нужно было поскорей прояснить, чтобы наконец успокоиться и начать новую жизнь. Новую и направленную на свершение добрых дел в память о тех, кто умер.

Услышав её вопрос, Гарет вздохнул. Он на мгновение закрыл лицо руками, словно стыдясь того, о чем будет говорить. А Бет замерла, готовясь услышать какую угодно правду.

— Я обещал рассказать тебе эту историю и, наверное, сейчас это будет уместней всего. Дебби и Рози никогда раньше такими не были. Дебби была студенткой одного из лучших колледжей в Атланте, а Рози встретила эпидемию на пороге собственной свадьбы. И нет, их обеих сломила вовсе не эта самая эпидемия, они продолжали оставаться верными своему прошлому и трудолюбивыми девушками... Пока не случилось это…

Гарет запнулся, словно ему сложно было продолжать, и Бет, потянувшись вперёд, взяла его за руку, получив в ответ благодарный взгляд.

— Мы к тому времени уже не первый месяц принимали выживших и проблем никогда не возникало. Одни лишь благодарности. И в тот раз, увидев группу вооружённых мужчин, мы не подумали ничего плохого. Они начали творить бесчинства практически сразу. Нескольких пристрелили для острастки остальных. А потом началось…

— Что? Что началось? — затаив дыхание, спросила Бет, не уверенная даже, что она хочет слышать это.

— Нас всех, словно скот, сунули в вагоны, чтобы мы не мешали мародерам пожирать наши припасы еды и пить алкоголь, который тоже нашёлся на складе. Сами мы не злоупотребляли, просто хранили его на праздники. От выпитого у них сорвало крышу... Или же у этих мерзавцев крыши никогда и не было. Они вытаскивали нас из вагонов частями, по несколько человек... Вытаскивали, делали своё дело и возвращали: избитых, порезанных потехи ради и изнасилованных. Они насиловали всех: женщин, мужчин, детей…

Бет с силой сжала ладонь глядящего в стену Гарета и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Так вот почему здесь нет ни одного ребёнка — это, надо признать, немного тревожило ее.

Потом в голове красным светом вспыхнули слова о том, что насиловали даже мужчин, и Бет, ощутив прилив жалости к Гарету, погладила тыльную сторону его ладони большим пальцем. Он в ответ вдруг прижал её руку к своим губам и поцеловал.

— Многие просто не пережили этого. Дети — первые. Их было трое. Пять, восемь и четырнадцать лет. Два мальчика и девочка. Они умерли от обильного внутреннего кровотечения, их буквально… разорвали изнутри. Женщины и несколько мужчин умерли от побоев и порезов — наши жизни эти мародёры не ценили ни на грош. Потом мы начали умирать от голода... Нам не давали еды, совсем... Иногда нам удавалось напиться из лужи, пока нас тащили на очередную попойку в качестве развлечения.

Гарет замолчал, прищурив глаза и словно заново переживая все те события. Определённо даже не замечая того, с какой силой он сжимает уже ноющую от боли ладонь Бет в своей руке. Она готова была терпеть эту боль — ради него.

— Они ушли и бросили вас?

Когда казалось, что ответа уже не последует, Гарет заговорил.

— Нет. Мы убили их. Оказывается, в каждом человеке заложен резервный запас сил на такой вот случай. Нам повезло в том, что пьяные и сонные мерзавцы даже не ожидали попытки восстания той небольшой горстки людей, которая осталась от прежней общины. После всего этого мы потеряли ещё троих. Не ходячие... они сами... Не выдержали пережитого и покончили с собой. Джун перестала говорить. Дебби и Рози… они спасаются по своему — каждую ночь ложась под кого-то из мужчин. Что-то в них надломилось. Одно я знаю точно — с ними каждый предельно бережен. Может быть, именно этого они и добиваются — напоминания, что бывает и по-другому. Не так же, как тогда.

— Я… Мне очень жаль… я даже не знаю, что сказать, — Бет смахнула со щёк слезы, вдруг поняв, что Губернатор был ещё не самым большим злом в этом мире.

Уж лучше просто умереть сразу, чем пережить подобное и продолжать жить дальше. Бет считала, что теперь она сильная. Жизнь вынудила такой стать. Но хватило бы её сил на то, что пережил Гарет и остальные?

Понятно теперь, почему некоторые отнеслись к ней поначалу настороженно. Но как у них, этих несчастных людей, хватает духа не только жить дальше, но и продолжать дело по спасению остальных выживших? Подобное достойно восхищения. И Бет его испытывала, впервые понимая, что здесь она будет на своём месте и сделает все, чтобы новые люди вместе с прежними жителями смогли построить новое общество, чтобы смогли доказать самим себе и всем вокруг, что добро осталось, что хорошие люди еще существуют.

Несмотря ни на что.

— Тебе не нужно ничего говорить. Просто стань нашим добрым ангелом. Ведь ты первая, кого мы приняли после того случая.

— Я сделаю все возможное, — искренне пообещала Бет и замерла, потерявшись во взгляде поднявшего на неё глаза Гарета.

Он просто смотрел и этого было достаточно для того, чтобы она ощутила свою связь не только с этим местом, но и с этим человеком. С тем, который стал для неё образцом силы духа, выдержки и душевной красоты.

Не отрывая взгляда от её лица, Гарет снова поднес её руку к своим губам и нежно поцеловал — сначала пальцы, потом ладонь... и запястье...

Бет вздрогнула и неуверенно улыбнулась, ожидая чего-то большего, но он лишь улыбнулся в ответ и, пожелав доброй ночи, вышел.

Немой она не стала. И сумасшедшей тоже, как думали многие.

По мнению Джун, она оставалась единственной здравомыслящей среди всех этих безумцев. Наверное, исключительно потому, что когда состоялась главная битва с мародерами, она, растерзанная сразу тремя из них, лежала, не в силах пошевелиться. Лежала и наблюдала из глубины тёмного, пахнущего дерьмом, рвотой, кровью и смертью вагона за тем, как её друзья превращаются в монстров.

Издалека они ничем не отличались от ходячих: рваная грязная одежда, пошатывающаяся походка и никакого оружия, кроме собственных рук и зубов. Джун смотрела недолго: когда она увидела, как жадно поедают люди ещё горячие внутренности одного из мародеров, час назад насиловавшего её, она закрыла глаза и приготовилась к смерти. Ведь они действительно превратились в ходячих мертвецов. А значит, придут и за ней.

Очнулась она уже в своей комнате. Её кузен Грег сидел рядом и, протирая её лицо влажной тряпкой, бубнил что-то про новую жизнь и откровение, данное им свыше. Они теперь главные. Они теперь выше всех. Выше тех, кто в одну ночь, в один миг превратился из людей в обычное стадо, разводимое — то есть приглашаемое — для того, чтобы насытить своим мясом высших существ.

Джун не смогла прикоснуться к тарелке, на которой лежало жареное мясо. Тогда не могла, и её не вынуждали, списывая все на болезнь. Позже ей пришлось идти на уловки и ухищрения, делая вид, что она ест.

Другой еды почти не осталось, и первый месяц Джун жила такими крохами, что едва передвигала непослушными ногами и не имела ни малейших сил, впрочем как и желания, что-либо говорить. Её приняли за онемевшую от всего произошедшего сумасшедшую, и со временем она поняла, что это удобно. Поняла и стала поддерживать легенду.

Спустя время с гарнирами к мясу стало чуть лучше. И набравшаяся сил Джун тут же принялась за работу: первым делом она подошла к Мэри и возмущенно ткнула в грязное от крови и жира платье. Та поняла быстро. Поняла, улыбнулась и, хлопнув в ладоши, собрала всех.

С этого дня они снова стали превращаться в людей. В их подобие, которое иногда моется, носит чистую одежду и живёт в тщательно убранных руками Джун помещениях. Таким образом она, не полагаясь на одни лишь родственные связи, обеспечивала себе жизнь. Потому что совсем не была уверена в том, что если человечина не будет появляться слишком долго, оголодавшие товарищи не примутся за своих же. За кого сначала? За самых бесполезных, конечно.

О том, чтобы уйти, Джун думала всерьёз только один раз. Долго и серьёзно думала, даже план попыталась составить. А потом поняла, что жизнь с этими безумцами — но родными безумцами — её, никогда за пределы Терминуса не выходившую, устраивает гораздо больше полной неопределенности снаружи.

И разве то нападение не доказало, что снаружи теперь тоже живут не люди? И какая разница, кто и как убивает представителей своего вида? Своих в какой-то мере можно было понять: они убивают ради пропитания. А те, другие, для чего? Только для того, чтобы поразвлечься?

Нет, уходить она была не готова.

А вот эта девочка…

Джун с первого взгляда, брошенного на Бет, увидела в той свою умершую ещё в начале эпидемии дочку. Такую, какой бы она стала лет через десять... Какой она могла бы стать... Та же худоба, огромные голубые глаза и пухлые губы, те же светлые длинные волосы.

Эта девушка, которую Джун вслед за всеми стала мысленно назвать ангелом, ни о чем не знала. И это было самым несправедливым. Джун глотала рвущийся из груди крик, видя, как вышедшая в общую столовую девушка, так похожая на её дочь, ела вместе со всеми человеческое мясо. Ела, наивно думая, что это какая-нибудь свинина.

Но так уж вышло. Что с этим может сделать Джун? Ослушаться приказа Гарета она не рискнет.

И все-таки тем солнечным днём, наткнувшись редко поднимаемым от земли взглядом на улыбку Бет, сердце Джун дрогнуло.

— Помочь развесить? — предложила Бет, показывая на таз с выстиранным бельем у ног Джун.

Она кивнула. И последующие десять минут украдкой поглядывала на свою юную и проворную помощницу.

Вместо “спасибо” у неё получилось прошелестеть едва слышным и каким-то чужим, наверное, от непривычки, голосом:

— Беги отсюда!

— Что?

Бет замерла на месте, растерянно хмурясь, но подхватившая пустой таз Джун уже спешила прочь.

Больше она сделать ничего не могла.

* * *

Альберт с наслаждением курил во дворе, поглядывая в сторону ворот: у него всегда была чуйка на то, что в тот или иной день явятся гости. Сначала над ним подсмеивались, но потом с удивлением заметили, что он всегда оказывается прав. Раньше это было просто забавой: вместе с ним у ворот вертелась детвора, всегда с интересом относящаяся к новеньким, ведь впечатлений в их жизни теперь не хватало. А сейчас пользы от предчувствия Альберта было гораздо больше, ведь нужно быть постоянно настороже.

В такие дни, как сегодня, у ворот обязательно кто-то дежурил. Вот Альберт и поглядывал теперь в сторону этих самых ворот, на Майка, с которым его здесь свела судьба. Судьба в виде мародеров.

При всей своей невезучести Альберт имел два достоинства: уже озвученное выше ощущение визита гостей куда бы то ни было и радар на геев. Поскольку он сам ещё в подростковом возрасте осознал свою особенность, последнее качество очень сильно помогало ему в жизни. Верней, помогало бы, если бы довольно большая часть геев не пыталась убедить окружающих и, что особенно смешно, самих себя в своей натуральности.

Ещё до наступления апокалипсиса Альберт, подвизаясь то там, то тут и не имея нормальной работы, зарабатывая больше продажей травки и мелким мошенничеством в промежутках между короткими отсидками, попадалось огромное количество женатых на ничего не подозревающий женщинах геев. Эти странные чуваки не только себя возможного счастья лишали, но и своим женщинам жизнь ломали, ведь обычно подобная тайна до смерти не держится. Однажды это все прорывается наружу.

Так, как это случилось с Майком. С Майком, при появлении в Терминусе которого оживился не только радар Альберта, но и кое-что другое. Он влюбился в этого светловолосого сдержанного парня буквально с первого взгляда, но тот упорно делал вид, что не замечает ни взглядов, ни прикосновений, ни намеков. Пытался быть натуралом даже после того, как этот чертов мир совсем слетел с катушек. Любимый консерватор.

Альберт всю жизнь относился ко всему с завидной лёгкостью. А во время своих отсидок он, довольно симпатичный и худощавый для парня, научился расслабляться при изнасилованиях, на которые тюремщики обычно закрывали глаза всем персоналом, если дело не доходило до травм. Но даже для него нападение мародеров не прошло даром. Так с ним ещё никто не обращался. Но он выдержать мог, а за что страдали дети, женщины и Майк?

Майк, который закрылся в себе и целый месяц после их эпичного освобождения почти ничего не говорил. Многие думали, что он сошёл с ума, как Джун. Но однажды ночью он явился в комнату к Альберту и сказал, что ему уже плевать. Что пусть будет так. Что он не может умереть и не узнать, как это бывает. Только не так, как с ним сделали мародёры, а по-настоящему. Так, как он сделал бы это в нормальной жизни.

Не сказать, что все у них получилось отлично с первой ночи, но к сегодняшнему дню они определённо были счастливы. И плевать хотели на все остальное.

-Альберт, — голос Бет отвлёк Альберта от сосредоточенного на наблюдении местности Майка. — А Джун… Если она что-то говорит, это стоит принимать всерьёз?

Он даже поперхнулся собственной слюной от удивления.

— Джун? Говорит? Ты ничего не перепутала, ангел? Джун у нас, считай что немая. Ей речь отшибло, причём, кажется, вместе с частью мозгов ещё тогда…

— Ясно, — пробормотала Бет, но что-то в её расстроенном лице просто кричало о её обеспокоенности тем, что ничего ей не ясно.

— А что она сказала? — на всякий случай уточнил Альберт.

— Да нет, ничего. Ты прав, это просто ветер, мне показалось. Я помогала ей развешивать белье, вот и...

Бет побрела в сторону жилого здания, а Альберт собрался было выбросить это из головы, как из-за его спины вдруг появилась Тереза, которая в последние дни разве что не тряслась от плохо скрываемой ярости. Вся община уже знала о том, что Гарет отверг её ради новенькой и что не спит с ней, а ухаживает так, будто у них что-то серьёзное. Альберт считал, что это довольно мило.

— У нашего ангелочка галлюцинации? Или она уже пытается рыть под кого-то в группе и выбрала самую слабую? — прошипела Тереза, а сама не сводила взгляда от спешащей куда-то с метлой Джун.

— Думаешь, она и это твоё место забрать решила? Рыть под кого-то? — хохотнул Альберт, которому эта язва никогда не нравилась.

То ли дело Дебби и Рози — мировые девчонки, хоть и со своими странностями.

— Моё место… рыть под кого-то… — повторила его слова Тереза и внезапно чмокнула в щеку. — Спасибо, голубок!

Он с брезгливостью потер то место, которого коснулись ее губы, но она этого уже не увидела.

Альберт ещё немного проследил за ней, удивляясь, зачем она остановила Джун, обняла её за плечо, да ещё и что-то рассказывает. Та остановилась и вроде бы принялась слушать, не поднимая взгляда от земли. Тереза подвела покорную женщину к лавке и чуть ли не насильно усадила. Достала из кармана блокнот, в котором обычно записывала остатки на складе, и подала Джун ручку. Кажется, диктовала ей, что написать.

От продолжения наблюдения за столь странным поведением обеих женщин Альберта оторвал крик Майка, который заметил в бинокль человеческую фигуру.

А вот и новое мясо пришло. Альберт, как всегда, не ошибся.

Встречали человека мужчины. Он был один, и особенно расшаркиваться с ним никто не собирался, как и переводить на него продукты. Пара улыбок и приветливых слов — и вот этот парень по имени Сэм уже внутри. Обошлось без стрельбы: скрутить его, не ожидающего нападения, Майку и Алексу удалось за минуту.

А Мэри по просьбе Гарета отправилась к Бет проследить, чтобы девчонка в ближайшие минуты не вздумала появиться на улице и не увидела или не услышала чего-то лишнего.

Не сказать, чтобы Мэри нравилось подобное поручение. Нет, она была неглупа и, внимательно выслушав предложение сына насчёт радио и песен, согласилась, что Бет им принесёт немало пользы по добыче мяса. Но не слишком ли много заботы требовала эта девица? Да и Мэри не девочка на побегушках.

Хотя кому Гарет мог доверять так же, как ей? Никому. Это её немного примиряло со сложившейся ситуацией.

Она подошла к комнатушке Бет, продумывая в голове варианты беседы с девчонкой, способные задержать ту у себя на четверть часа, но это оказалось лишним.

— Что это?!

Едва увидев Мэри на пороге своей комнаты, Бет сунула ей под нос лист бумаги и, задав свой вопрос, требовательно уставилась на неё.

— Тебе не кажется, что это я должна спрашивать? — даже не взглянув на бумажку, брезгливо сжатую кончиками её пальцев, спросила Мэри, дивясь внезапно проявившейся нахальности этого недоразумения, которое её сын называл ангелом.

— Не думаю. Во всяком случае, намекают там, похоже, именно на тебя, — Бет нахмурилась и покачала головой. — Я хотела к Гарету пойти, но раз уж ты сама пришла…. По-моему, здесь речь о том, что меня хотят отравить.

Услыхав последние слова девчонки, ничего не понимающая и только хмыкнувшая — мол, да кому ты нужна — Мэри развернула небольшой лист бумаги. На нем была написана всего одна фраза: «Присмотрись к тому, что ты ешь». И подпись: «Доброжелатель».

— Глупость какая-то. И ты правильно не стала говорить Гарету. Я сама все улажу. Ты девочка умная и должна была уже заметить, что не все тебе очень рады…

— Это Тереза? — хлопнула глазами догадливая Бет. — Но почему она про еду?

— Ничего придумать не смогла, вот и написала какую-то ерунду. Может быть, рассчитывала, что ты от испуга есть перестанешь и еще больше похудеешь, — рассмеялась Мэри, в уме уже расправляясь с потерявшей от ревности всякий разум Терезой самыми жестокими способами. — Сама подумай, если бы тебя кто-то здесь травил, ты бы это заметила. Странное состояние, сонливость, галлюцинации, ухудшение самочувствия.

— Ты права… прости. Я просто вошла в комнату увидела это, и ещё сегодня…

Бет запнулась и потерла виски в ответ на вопросительный взгляд приподнявшей бровь Мэри.

— И ещё сегодня голова совсем не соображает. Как ты думаешь, Тереза этим ограничится? Я ведь не сделала ей ничего плохого.

— Не переживай, я с ней поговорю прямо сейчас.

Взглянув на часы, Мэри убедилась, что за беседой прошло все положенное время и, посоветовав Бет немного отдохнуть, ушла на кухню. Где и выполнила обещание, данное ею только что — то есть перехватила ошивающуюся там Терезу за руку и поинтересовалась вкрадчивым голосом:

— Записка твоих рук дело?

— Какая записка? О чем ты? — вполне натурально удивилась Тереза.

Но Мэри уже довольно давно знала эту девушку и ценила её за то, как отлично она умеет врать при необходимости, потому сама в её ложь никогда не верила. В правду она тоже не всегда верила... так, для профилактики...

— Я об этом, — сунула Мэри ей под нос бумажку. — Не узнаешь?

— У меня совсем другой почерк!

Тереза потянулась рукой к карману и, вдруг вспомнив о чем-то, сделала вид, что просто хотела упереть ладонь в бедро в возмущенном жесте. Неужто в этом самом кармане был блокнот и ручка, которые она носила с собой всегда и с помощью которых это было написано?

— Это вообще на почерк Джун похоже! — смешавшись под насмешливым взглядом Мэри, выпалила Тереза.

Стоявшая неподалёку Джун, занимающаяся мытьем посуды, громко звякнула тарелками.

— Значит так, дорогая моя, — положила руку на плечо Терезы Мэри. — Я тебя люблю, и ты это знаешь. Я готова закрыть глаза на этот досадный инцидент и ничего не сказать Гарету, но взамен ты должна оставить все попытки открыть этой девице глаза на происходящее. Ты меня поняла? Поняла, я спрашиваю?!

— Поняла-поняла, — пробурчала Тереза, вырываясь и вылетая из кухни.

Проигрывать она не любила.

— А ты, моя хорошая, — обратилась Мэри к продолжающей мыть посуду Джун, которая даже не оглянулась на звук её голоса, как и всегда. — Если эта дурочка или кто-то ещё попросит тебя о чем-то подобном, мотай головой. И давай знать мне. Поняла? Хотя что ты можешь понять? Мой посуду, милая. И ничего не бойся, тебя никто не винит…

Разве можно винить блаженную?

* * *

В честь добычи, пусть и не слишком богатой, Гарет решил сделать этот вечер особенным. А заодно и увести Бет подальше от возбужденных, как обычно в предвкушении свежего мяса, друзей. Когда-то и она станет такой же, и это будет одним из лучших дней общины. Но спешить не стоило, тем более, что эта неторопливость Гарета даже заводила. Наблюдать, как медленно, но верно девчонка привязывается к поселению, ему самому было чертовски приятно!

— Куда мы идем? — с горящими глазами спросила Бет, когда он выдал ей пистолет и нож.

Пусть думает, что доверяют ей так же, как и любому другому члену общины. Тем более что в том, что она не обратит против него оружие, Гарет и сам безоговорочно верил.

— На прогулку. Ты ведь, наверное, немного заскучала? Не хочешь осмотреться?

— Хочу! — восторженно заявила Бет и смело сжала в руке нож, когда они вышли за огороженную территорию вокзала.

Гарет повёл её недалеко — на небольшой пригорок, возвышающийся над железнодорожными путями, ведущими от Терминуса вглубь штата. Это было его излюбленным местом для размышлений. Здесь так тихо и спокойно. Местность достаточно открытая для того, чтобы не пропустить появление ходячего, но, несмотря на это, довольно уединённая. А ещё отсюда открывается совершенно изумительный вид на закат, который должен вот-вот начаться.

— Здесь очень красиво… — выдохнула Бет, присаживаясь рядом с Гаретом на траву.

Она положила рядом нож, так и не понадобившийся ей для защиты жизни. А он, сорвав растущий рядом голубой цветок, воткнул его ей в волосы над ухом.

— Красиво, — согласился Гарет, глядя в её глаза и с удовольствием отмечая, как её щеки заливает предательский румянец.

Бет торопливо отвернулась, смутившись, и поспешила придумать тему для дальнейшего разговора.

— Знаешь, о чем я все время думаю, глядя на эти поезда? — спросила она.

— Понятия не имею.

— О том, что когда-то людям придётся рассказывать своим детям, что это такое. Что по железной дороге ездили поезда... по морю ходили корабли... по небу летали самолёты… Интересно смогут ли дети это представить в полной мере?

— Интересно, как ты представляешь тут детей, — удивился Гарет.

— У вас ведь были дети… — прошептала она. — И у нас были… Даже девочка, рожденная уже гораздо позже начала эпидемии. И моя сестра с мужем мечтали, что однажды… может быть… Тебе, наверное, это покажется очень глупым, но ведь когда-то же все изменится? Я в это верю. И другие люди должны верить. А значит, у человечества есть шанс. Возможно, даже у Терминуса есть...

Залюбовавшись на мгновение распалившейся от собственных признаний Бет, глаза которой сверкали огнём воодушевления, Гарет удивился, услышав вдруг совсем не относящийся к теме вопрос:

— Гарет, а когда я начну учиться управляться с радио?

— Хоть завтра. Попросим Алисию, она будет тебя обучать. Если хочешь, сразу же выйдешь в эфир. Когда начнёт хорошо получаться, твоё эфирное время будет увеличено. Полдня — ты, полдня — Алисия, думаю, это будет идеальным вариантом, согласна?

— Да. Я хочу завтра! Хочу поскорей! Так волнуюсь... А… а можно ещё кое-что?

— Все, что захочешь, ангел, — произнёс Гарет, наслаждающийся тем, как она на него смотрит.

Как ребёнок на Санта Клауса с мешком подарков.

— Помнишь, я говорила тебе про друга моего отца? И моего друга? Того, кто спас меня?

— Конечно, помню.

— Можно, я буду обращаться к нему иногда? Вдруг он услышит меня и тоже придет сюда? — робко поинтересовалась Бет, словно ожидавшая, что ей сейчас откажут.

— Нужно, — серьёзно кивнул Гарет и обнял её за плечо, разворачивая в сторону солнца, — я тебе ещё не говорил, что здесь восхитительный закат?

Она счастливо улыбнулась и положила голову ему на плечо. А через несколько минут, когда он повернулся к ней и склонился к её лицу — замерла, как мышка. Приоткрыла губы навстречу поцелую и обняла его за шею.

Миг торжества — один из многих, как надеялся Гарет.

Когда Алекс после нескольких проведённых вместе ночей с усмешкой заявил, что он ей ничего не обещал и помогать не собирается ни словом, ни делом, Тереза была вне себя от ярости. Наверное, именно этим и можно объяснить ту глупую затею с запиской, из-за которой она теперь чувствовала себя полной идиоткой, встречаясь взглядом с Мэри.

Надо было уже хотя бы не тупить и сразу написать все, как есть. Мол, ангелочек ты мой ненавистный, дохлая ты мышь с глазами-плошками, ты вообще в курсе, что человечину за обе щеки уплетаешь и нахваливаешь? Последствия последствиями, а результат был бы уже налицо.

Но нет же, Тереза решила зайти издалека и теперь раскаивалась в этом. Особенно теперь, когда у этой серой мыши начало что-то складываться с Гаретом. Не зря ведь они вчера вернулись откуда-то, держась за руки и улыбаясь, как два придурка?

Нет, Гарета-то Тереза знала — и неплохо. Потому фальшь в его деланно-влюбленной улыбке заметить могла. Но вместе с тем она заметила и его полный нескрываемого желания взгляд, брошенный уже в спину Бет. Вот ведь ещё проблема: эта целка такая недотрога, что только разжигает мужское желание. Может, было бы иначе, она бы уже и надоесть Гарету успела.

— Что стоишь, стену подпираешь, красотка?

Тереза резко оглянулась и, увидев, что её убежище между заброшенными вагонами нашёл Мартин, расслабилась. К нему она относилась вполне равнодушно, даже симпатичным считала. Конечно, не таким, как Гарет. А ещё она замечала, как он смотрит в сторону новенькой — нашли ангелочка… Мужики, одним словом! И что их в ней притягивает? Неужто только невинность?

— О чем задумалась? — не отставал Мартин, прислонившийся спиной к холодному металлу вагона. — Слыхала, кстати, что Альберт нам сегодня ещё людей напророчил?

— Лучше бы об этом ваша цаца ненаглядная услышала. И спросила потом, куда эти людишки подевались. Ох, с каким бы удовольствием я в ответ на этот вопрос ткнула бы пальцем в тарелку и понаблюдала за выражением её лица, когда до неё наконец дойдёт!

— Интересные у тебя мечты, — хмыкнул Мартин, — вот только воплощать их в жизнь не советую. Гарет, похоже, совсем на этой девице помешался. У него на нее, видите ли, планы свои! И главное, что он свято верит в то, что сумеет воплотить их в жизнь.

— А ты не веришь? — жадно уцепилась за сомнение в его голосе Тереза.

— Сама подумай — ну не станет она одной из нас, не того пошиба девка. Пока с ней тут в принцессы играют, она и рада подыгрывать, а только намекнут на реальное положение дел — устроит истерику и станет главным блюдом на столе.

Помолчав немного и подбросив несколько раз в руке связку ключей, Мартин пожал плечами.

— Мне кажется, в глубине души он сам все это прекрасно понимает, ну не может не понимать... Просто ему нравится вся эта игра, вот он и придумал себе оправдание для остальных.

— Нравится… Вот это меня больше всего и бесит… — прошипела Тереза. — И способа никакого нет просветить эту девчонку так, чтобы самой не подставиться.

— Ты же баба.

— И что?

Мартин рассмеялся, словно вспомнив что-то.

— У меня в свое время приятель был, историю в колледже преподавал, чувак при мозгах, но все на прошлое направлены, в реальной жизни ориентировался плохо. Так плохо, что его, едва он достиг возраста согласия, быстро окрутила одна такая, как ты — бабла у парнишки было немало, там родня из верхов. Жил он себе спокойно с этой своей мадам, пока вдруг не открылись у него однажды глаза и не увидел он в одной из студенток любовь всей своей жизни. А та, кстати, тоже была вся из себя святая простота и невинность. Так жена его, как о девчонке узнала, так побежала к ней и такого наплела... Короче, я без понятия, что она там делала: на жалость давила или угрожала замочить за углом. Факт в том, что девчонка свалила из города, едва представилась возможность, а мой приятель так и жил со своей женой по-прежнему, пока не померли они в один день от эпидемии. Романтика!

— Советуешь мне пообщаться с Бет и намекнуть ей, что к моему мужчине приближаться не стоит? — спросила Тереза, думая, почему она в самом деле не воспользовалась подобным методом с самого начала.

Наверное, потому что он казался уж очень простым и банальным. Но разве простое и банальное зачастую не оказывается как раз самым действенным?

— Я не советую ничего. Тебе думать, мне-то какое дело? — с деланным равнодушием передернул Мартин плечами и, отлепившись от стены вагона, пошёл в сторону вокзала.

— Такое, что ты сам этого ангелочка поиметь не прочь, — бросила ему вслед Тереза.

И с удовольствием отметила, что он вздрогнул.

* * *

Сегодняшний день Бет встретила в прекрасном расположении духа. Ей то и дело вспоминалось вчерашнее свидание с Гаретом, ведь как это было назвать, если не свиданием? И от этого воспоминания ее лицо озарялось улыбкой.

Даже появление на пороге её комнаты Терезы, судя по виду, настроенной решительно, не поколебало Бет. Она готовилась к своему первому эфиру на радио и испытывала по этому поводу не меньшее возбуждение, чем при мысли о поцелуях Гарета.

— Ты что-то хотела? У меня мало времени, — первой начала разговор Бет и улыбнулась, видя, что её соперница подобного рвения никак не ожидала.

Она привыкла всегда быть ангелом в глазах окружающих за счёт своей внешности. Это часто помогало ей в школе при детских проказах, когда учителя предпочитали наказывать её соучастников, а не её саму, невинно хлопающую глазами. Ей помогало это, когда отец начал подозревать, что между ней и Джимми не только дружба. И это же, кажется, помогает ей сейчас, когда все вокруг думают, что она просто слабая девчонка, ничего в этой жизни не смыслящая.

— Мало времени? И на что оно у тебя уходит? На еду разве что? Не старайся, сколько не съешь, сиськи не вырастут! — усмехнулась Тереза, метко попав в цель — маленькая грудь и правда была больным местом Бет.

Когда-то давно... В прошлой жизни...

Теперь же это просто её особенность — не больше, и не меньше... Сейчас ей нужна далеко не грудь, а умение быть сильной, смелой и умной.

— Ты пришла поговорить со мной о способах увеличения груди? — подняла брови Бет, окидывая соперницу намеренно снисходительным взглядом.

Её фигурка была неплоха, но тоже далеко не идеал, что бы она там о себе не думала.

— Я пришла поговорить о Гарете. Предостеречь тебя по-дружески, девочка! Я ведь вижу, что ты не особо хорошо разбираешься в мужчинах, — с притворой жалостью покачала головой Тереза. — И сейчас ты совсем ослеплена придуманной любовью. Ах, как романтично: он спас тебя и сейчас заботится, красиво обхаживая! Но ты же не думаешь, что это будет длиться долго? Совсем скоро он получит желаемое и ты поймешь, что все вокруг было обманом! Неужели ты так жаждешь жестоко разочароваться, девочка?

— Жизнь коротка, — пожала плечами Бет, которой было довольно непросто держать лицо перед этой молодой женщиной, которая была старшее её как минимум на семь лет. — Не все ли равно, что будет потом? Я живу сегодняшним днем и получаю удовольствие! И расплачиваться за него буду сама, спасибо за заботу, хоть мне она не нужна. Тем более от тебя…

— Как бы ты не изменила своё мнение, когда все поймешь. Может быть, тогда ты осознаешь, что я единственная, пусть и не из самых лучших побуждений, пыталась спасти тебя. Кстати… — Тереза замерла и на её лице отразилась бурная мыслительная деятельность. — Насчёт спасти... Я могу помочь тебе уйти отсюда. Не только выпустить, но и собрать тебе все необходимое для выживания. Оружие, воду, еду...

При последних словах она ухмыльнулась, но Бет было все равно. Она ощущала от этой женщины самую большую угрозу на сегодняшний день: не угрозу её возможным отношениям с Гаретом, а угрозу её жизни здесь, где она сможет помогать людям и действительно спасать их, а не придумывать сказки, как эта ревнивая женщина, неспособная смириться с тем, что её бросили.

— Зря стараешься. Никуда я уходить отсюда не собираюсь, теперь это и мой дом тоже, нравится тебе, или нет... И учти, я смогу за себя постоять, — Бет вздернула подбородок и прошла к выходу из комнаты, слегка задев Терезу плечом.

Распахнула дверь и демонстративно подождала, пока та выйдет.

— Моё предложение имеет ограниченный срок действия, помни это, девочка. Не попусти тот момент, когда мне уже можно будет не заморачиваться сохранением твоей никчемной жизни.

Она ушла, а Бет, стараясь выбросить из головы все услышанные только что глупости, поспешила к Алисии, которая должна была научить ее премудростям мастерства радиоведущей.

Бет была старательной ученицей и уже через два часа немногословная, но вполне добродушная Алисия сказала пришедшему узнать, как у них дела, Гарету, что ее можно выпускать в эфир.

— Не волнуйся, шансов, что тебя кто-нибудь услышит именно в это время, очень мало, — успокоил её Гарет.

Но она и не волновалась. Во всяком случае, не в том смысле, который он вкладывал в эти слова. Ее волнение было радостным ожиданием того счастья, которое могут принести её эфиры множеству выживших людей. И Дэрилу, о котором она не забыла, отбарабанив заученный наизусть текст с приглашением всех желающих в Терминус.

— Я знаю, что ты жив. Я знаю, что ты сейчас где-то там, снаружи. Я жду тебя, Дэрил. Приходи!

Оглянувшись на Гарета и Алисию, показывающих ей большие пальцы в знак одобрения, Бет улыбнулась и снова склонилась над микрофоном, начиная петь. Сначала тихо-тихо, словно пробуя свои силы, а потом все громче и громче, так, чтобы её голос донесся до всех. Всех, кто захочет его услышать.

Ночевать в лесу для Мэгги было не впервой. А вот ночевать в лесу, наконец отыскав Глена и оттого ясней и больней ощутив утрату отца и сестры… Подобное она ощущала впервые, прижимаясь к груди ласково гладящего её по голове мужа и глядя на друзей.

Ведь как ещё можно было назвать этих, пока ей почти не знакомых людей, которые помогли Глену найти её? Друзья. Теперь, наверное, все друзья, кто не враги.

Абрахам лениво поглядывал из-под полуприкрытых ресниц на маленький костерок, Тара и Розита шушукались шёпотом, Саша и Боб лежали на голой земле в обнимку, согревая друг друга, а Юджин ковырялся в потемках с какой-то чёрной коробочкой.

— Радио, — удивленно сообразил Глен, когда тишину прервал шум помех, знакомый из прошлой жизни. — Что ты надеешься там услышать? Программу по вашим заявкам?

Мэгги улыбнулась, уткнувшись лицом ему в шею: шутил он только ради неё. Чувствовал её состояние и, понимая, что словами тут не поможешь, помогал просто своим присутствием. Тем, что всегда оставался самим собой. Тем смелым и смешным парнишкой, которым он пришёл на их ферму.

Глен... Родной...

— Все может быть, — пробормотал Юджин, продолжая медленно крутить ручку.

Когда, словно по волшебству, из радиоприёмника раздались звуки песни, он едва не выпустил его из рук от изумления. Абрахам подскочил на ноги, Розита и Тара замерли с приоткрытыми ртами, а Саша с Бобом приподнялись с земли.

Мэгги же смотрела, не отрываясь, в лицо побледневшего Глена, не сдерживая льющихся по лицу слез и пытаясь понять: он слышит то же самое, что и она? Это Бет?

— Это последний эфир сегодня вечером, и я вам снова напоминаю наши координаты, — зазвучал до боли знакомый голос сестры из приемника, который Юджин держал перед собой на вытянутых руках.

Боб быстро записал координаты в блокнот, несмотря на то, что прозвучавшее следом название они уже видели на множестве указателей. Терминус.

— Терминус ждёт вас, а я желаю вам удачи в пути. Пусть ваш добрый ангел бережет вас в дороге. И, как всегда, персональный совет для Дэрила. Ты где-то там и ты жив, приходи — и ты убедишься, что я тогда была права: добрые люди ещё остались!

— Диксон спас твою сестру, — широко улыбнулся Боб — казалось, готовый прямо сейчас вскакивать с места и идти в Терминус.

Уж Мэгги точно была готова. Она даже на ноги подскочила и растерянно посмотрела на удерживающего её в своих объятиях Глена.

— Она в безопасности, ты слышала это. И мы верней доберемся туда целыми и невредимыми, если сейчас отдохнем и двинемся утром. Здесь не так далеко, до вечера будем в Терминусе. С Бет.

Он уложил её рядом с собой, словно маленькую — Мэгги понимала, что так действительно будет лучше. И все равно не сомкнула глаз этой ночью — какая может быть усталость, если совсем скоро она обнимет свою сестричку? Живую!

* * *

Дэрил плелся по дороге вслед за группой мародеров, безразличный ко всему. Немного еды и воды — это поддерживало его существование, вот только смысла он больше не видел. Он потерял все и всех, что было у него в жизни, и остался один — точь в точь, как говорила Бет. Если бы она только знала, что именно это и было его самым страшным сном! Если бы только догадывалась, что её слова, произнесённые с улыбкой, вовсе не комплимент, что они режут его по живому… Особенно теперь, когда они воплотились в жизнь.

— Моё! — радостно завопил Джо, едва увидев автомобиль вдалеке на обочине дороге.

Он бросился туда на всех парах, вот только не нашёл ничего толкового, кроме пары сигарет в кармане у ходячего да ментоловой жвачки в бардачке.

— Чёрт, и музыку не послушать, — стукнул он по радиоприёмнику в салоне автомобиля.

Сквозь шипение помех послышалось что-то, что было чертовски похоже на человеческий голос. Все сгрудились вокруг, внимательно вслушиваясь.

— Дай я, — вдруг вспомнил Дэрил последнюю поездку на вылазку за лекарствами и уверенным движением крутанул ручку на нужную волну.

Терминус. Точно. И как он мог забыть?

Вот только сейчас это было что-то другое… что-то… Дэрил исподлобья покосился на окружающих, проверяя, слышат ли они то же самое? Не сбрендил ли он окончательно, слыша вдруг по радио чистый и звонкий голос Бет, поющей ту же самую песню, что и тогда, в том домике…

— Дэрил, больше всего я надеюсь, что ты однажды услышишь это! Услышишь и придёшь в Терминус, — прозвучал голос Бет после окончания песни.

— Чувак, это тебя там бабец ждёт? А ну колись, как она? Сладкая, да? — хохотнул Джо и оглянулся. — Ну, мужики, пойдём прогуляемся? Туда соваться не будем, нахрен надо, сами помните… А вот доверчивых дураков, которые побегут туда так же, как наш чаморошный дружок, потрепать сможем.

Последние слова Дэрил слышал, не понимая их смысла и уже устремившись в нужном направлении — туда, где за полосой деревьев виделась железная дорога. В Терминус.

* * *

Слушая, как отец с Мишонн решают, куда податься дальше, Карл особого внимания их словам не уделял. Решают они уже далеко не первый день и все время остаются в этом — ничего не скажешь, довольно удобном — доме ещё на сутки.

Здесь действительно было не так уж плохо, вот только чертовски скучно. Раньше в этом доме жили явно какие-то старики: ни одного выпуска комиксов, ни одной настольной игры или хотя бы игрушки — ничего интересного. Даже книги — и те все оказались религиозной чушью. Со скуки Карл пытался понять, как включить древний агрегат, найденный им у входа в подвал, где работал небольшой генератор, дающий энергию. Энергию, которую и потратить было толком не на что. Никакой полезной электроники в доме не имелось, а зажигать свет после недавней стычки с мародерами было опасно.

А вот с этой штуковиной разобраться можно. По всему выходило, что это радио. И на кой ему сдалась эта штука? Исключительно ради того, чтобы занять ещё полминуты своего времени, Карл крутанул ручку до упора и нахмурился. Где-то там что-то словно пискнуло. Он начал медленно крутить в обратную сторону, прислушиваясь к шуму помех.

— Может быть, сделаешь тише? — поморщился отец.

— Кстати, именно приглашение в Терминус мы слышали тогда по радио. Знаки на дорогах, радиовещание, кажется, эти ребята не бедствуют, — заметила Мишонн.

— Терминус… — внезапно крякнуло радио.

Почему-то голосом Бет...

— Дай сюда, — нахмурился отец, кажется, тоже заметивший сходство голосов.

У него получилось ненамного лучше. Из старого аппарата раздавались только обрывки слов:

— Приходите… безопасность… Дэрил… песня…

— У меня сейчас слуховые галлюцинации или это Бет? — наконец подала голос Мишонн, с благоговейным трепетом глядя на чёрную коробку, воспроизводящую звуки такого знакомого им пения.

А дальше они все смеялись и обнимались. Решать больше не нужно было — они идут в Терминус.

* * *

Занималась уборкой Кэрол исключительно по привычке. Завтра они покинут этот заброшенный домик в лесу, в котором прожили почти месяц. Пришли они сюда впятером, уходят втроём... А в конце она должна остаться одна... Потому что так правильно... Потому что она сможет только так...

Но сможет ли?

Откуда-то из глубины дома послышался тихий всхлип, и Кэрол замерла на месте, прикусив губу. Джудит проснулась? Или не может уснуть Тайрис, которому она два часа назад, наконец, открыла правду, надеясь избавиться от её груза на плечах? Вот только оказалось, что этот груз имеет свойство раздваиваться, удобно устраиваясь тяжким камнем в душе каждого из них.

Звук повторился, и Кэрол распахнула глаза, понимая, что это вовсе не всхлип. Что-то совсем другое, знакомое, но почти забытое... Кажется, опасности не представляющее.

Несмотря на это самое ощущение, Кэрол вынула нож и сжала его в руке, бесшумно двигаясь к источнику звука. Остановилась она в дверях освещённого парой свечей зала, где, склонившись над столом, сидел Тайрис с покрасневшими глазами.

— Вспомнил, что в рюкзаке были батарейки. Решил убедиться перед выходом, что Терминус все ещё стоит на месте… Да, ты же не знаешь… Мы слышали их по радио. Они приглашали к себе людей. Хотел точно знать, куда мы идём…

Он продолжал крутить заедающую ручку, дергая ее слишком резкими движениями.

— Подожди, — сказала внимательно прислушивающаяся Кэрол. — Где-то здесь.

Она подошла к столу и, стараясь не касаться рук Тайриса, попробовала покрутить сама. Это требовало терпения, но наконец ей удалось... И когда это случилось, они охнули в один голос.

Колыбельная. Именно та, которую Бет чаще всего пела Джудит. Та, которую Кэрол пела Софии. Та, которой она научила Бет.

А потом знакомый голос — Кэрол могла бы руку на отсечение дать, что Бет в этот момент улыбается.

— Мы ждём вас в Терминусе, помните это. Берегите себя. Спокойной ночи. И Дэрил, ты жив, я знаю! Знай, что тебя тут тоже ждут.

— Бет… если наша Бет там и приглашает туда остальных, значит, это именно то место, которое нам нужно, — произнёс Тайрис, почти улыбаясь.

— Да, — выдохнула Кэрол с облегчением.

Теперь она могла, доведя Тайриса и Джудит до места, покинуть их со спокойной душой. Бет присмотрит за малышкой, а Дэрил сразу за всеми. С ними все будет хорошо, можно не волноваться.

Уже пятый день Бет неутомимо трудилась на благо всего оставшегося человечества, во всяком случае, думать именно так ей было чертовски приятно. Говорить подобное она никому, конечно, не стала бы, но вздохи по поводу того, что её песни и приветливые слова ещё не нашли ни одного слушателя, кроме иногда заглядывающих к ней жителей общины, проскальзывали.

Обычно она позволяла себе так расслабиться лишь в компании Гарета, который неизменно заходил за ней, чтобы сообщить, что эфир окончен и пора отдыхать.

— Мне кажется, если бы я не приходил, ты бы сидела здесь и днём, и ночью, не прерываясь ни на сон, ни на еду. Настоящий ангел во плоти, — улыбнулся он, когда она, пожелав слушателям удачи и доброй ночи, встала со своего места.

Потянулась, разминая мышцы, и с чувством выполненного долга подошла к ждавшему её у двери Гарету. Привычно подставила губы под нежный поцелуй и сама прижалась к нему.

Их объятья и поцелуи становились с каждым днём все жарче, но не переходили недопустимую черту. Это одновременно и притягивало Бет, и удивляло. Она привыкла к иному отношению: и Джимми, и Зак практически сразу после первого поцелуя стремились забраться ей руками под лифчик и всячески намекали на продолжение в горизонтальной плоскости. А Бет отказывала и тому, и другому, берегла себя зачем-то... Хотя с Заком уже почти решилась — а потом он умер. И она подумала, что всё-таки правильно не торопилась.

И теперь она снова так думала, глядя в глаза этого удивительного человека. Того, кто не только создал безопасное убежище для всех выживших, но ещё и продолжал поддерживать это благородное дело, несмотря на случившееся. Того, кто держал всех в строгости, но никогда не повышал голос, обходясь предельно вежливыми словами и улыбками. Того, кто был с ней ласковым, бережным и внимательным. Того, кому было интересно не только её тело, но и внутренний мир.

Он был почти идеальным. И слово «почти» Бет вставляла в свои мысли на всякий случай, пока не находя для него реального применения.

— Не все так быстро. Выживших становится все меньше и меньше. В последнее время перед происшествием у нас разве что пара человек в месяц появлялась, — утешил ее Гарет. — Сейчас, услышав твой ангельский голос, я надеюсь, придёт гораздо больше. Наберись терпения — твои труды непременно окупятся.

В его глазах и улыбке было столько веры в неё, что Бет улыбнулась и кивнула, даже мысленно укорив себя за поспешность. Все будет, просто не так сразу, и она ещё увидит счастье на лицах новоприбывших и услышит их благодарные слова.

— Сегодня после обеда стреляли… Я испугалась, а Алисия сказала, что ничего страшного, и ты мне расскажешь, — вспомнила она, переходя темную улицу до жилого здания рука об руку с Гаретом.

— Я забыл тебя предупредить, чтобы ты не пугалась. У нас была обычная — теперь уже обычная — тренировка по стрельбе. Теперь нам приходится иметь в общине защитников, которые смогут обезопасить это место в случае нападения.

— И охотникам стрелять нужно метко, хотя они у нас и так очень удачливые, — отметила Бет, поражающаяся количеству мяса, не сходящего со столов на кухне.

— Здесь довольно богатые на добычу леса, — с довольным видом подтвердил Гарет и заглянул ей в глаза у порога комнаты. — Мне можно зайти?

— Конечно! — подтвердила она со смехом и прошла в открытую перед ней дверь, зажигая свечи, которые придавали их обычным вечерним беседами особый оттенок романтики.

Они устроились на кровати, ещё позавчера отбросив условности в виде стула. Но на кровати они оба неизменно сидели — ничего такого.

— Мне кажется, или ты уже не первый день хочешь у меня что-то спросить? Или что-то мне сказать? Бет, — позвал он её, наклонившую голову и изучающую тёмный пол под ногами, — иногда мне кажется, что ты совсем рядом, а иногда -что очень далека.

— Я не совсем твоя, разве ты этого не замечаешь? — подняла голову Бет и прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться при виде растерянности, появившейся в его взгляде.

Наконец он догадался, о чем она.

— Одно только твоё слово и мы…

— Тереза, — перебила его Бет.

— Что — Тереза? Она тебе что-то сказала? Или сделала? — неожиданно стал чертовски серьёзным Гарет: в его голосе проскользнули ледяные нотки.

— Ничего особенного. Просто это удивительно... Мы с ней такие разные, и все равно обе тебе понравились, — наконец произнесла Бет то, что не давало ей покоя довольно давно.

— Я бы не формулировал это именно так. Ты мне понравилась — согласен. Но в случае с ней — это скорее я ей понравился.

— Но ты ведь с ней встречался…

— А почему нет? Особенно тогда, когда мне так нужно было снова почувствовать себя мужчиной, а не…

Он отвернулся, а Бет, преисполненная чувства вины, крепко его обняла, прижимаясь и запуская пальцы в его волосы.

— Прости меня.

— Ангелам не нужно извиняться.

— Я не ангел.

— Ангел. Мой ангел.

* * *

Пока все шло по плану. В Терминус после нескольких эфиров Бет пришло уже четыре человека. Только с последними двумя вышло не очень удачно и пришлось немного пострелять. И тут уже Гарету повезло с трудолюбием Бет, которая целыми днями просиживала за микрофоном, позволяя жителям Терминуса наконец расслабиться.

Ещё и приятный бонус от такого наплыва человечины имелся — сама Бет. Нельзя было сказать, что Гарет не хотел секса, но подождать он мог без проблем. Тем более, что увидел практически с первого взгляда — она из тех, на кого давить не надо. Когда созреет, сама покажет. И она уже практически созрела, разве что не была уверена в том, как именно и когда показать это. Ведь в её прекрасной головке, наверное, был давно сформирован план того, как должна пройти её первая ночь.

Эта ночь пройдёт с ним — ещё одна приятная мелочь. У Гарета было много женщин и девушек, но с невинностью ему не повезло. Интересно будет испытать новые ощущения.

Когда он нес обед для Бет на подносе — Алисия пришла на кухню сама — мать только головой неодобрительно покачала, да вслед понеслось несколько безобидных шуточек от брата и его приятелей. Гарету было плевать — пусть веселятся, он знает, для чего все это делает.

Игра доставляет удовольствие: не только результат, но и сам процесс. Иначе бы и затевать её не стоило.

— Ой, не нужно было, — смутилась Бет, снова увидев его с подносом. — Ты носишь мне еду каждый день! Я бы и сама спустилась после того, как пообедает Алисия, чтобы здесь большого перерыва не вышло.

— Мне не сложно, приятно смотреть, как ты ешь, — совершенно искренне признался Гарет, с наслаждением наблюдая за тем, как этот ангел отправляет в рот кусочки человеческого тела, закатывая глаза и нахваливая вкусное мясо.

— Я хотела у тебя попросить кое-что еще, — прожевав, взглянула она на него.

— Все, что угодно, ты же знаешь!

— Когда сюда придут люди, которые услышали меня по радио, можно я тоже выйду их встречать?

— Если мы убедимся в том, что они не опасны, то не только можно, но даже нужно, — не моргнув глазом, соврал Гарет.

Хотя почему соврал? Однажды она действительно присоединится к встречающим. Но не сейчас, а тогда, когда будет окончательно готова к этому.

Мысль о том, что он понятия не имеет, когда и каким образом это произойдёт, Гарет от себя отогнал. Произойдёт, никуда она не денется.

Бет подарила ему на прощание очередной поцелуй и взгляд, который был гораздо жарче всех предыдущих. Эта девочка вот-вот окажется в его постели и пройдёт свой путь по становлению женщиной. И вот когда она станет настоящей женщиной… Возможно, именно тогда она сможет стать и полноценным членом их группы.

— Ты со своей девчонкой пропустишь все на свете! — напустилась на него Тереза, едва он вышел из здания. — Альберт говорил, что сегодня будут люди! И их много, Гарет! Столько сразу ещё ни разу не было!

В её голосе прозвучали нотки восторга, смешанного с волнением, и Гарет положил ей руку на плечо, разворачивая к воротам и видя вдалеке приближающуюся группу людей.

Действительно, немало. Четыре женщины и столько же мужчин. Все при оружии. И выглядят полными дурачками, оглядывая все вокруг с открытым ртом.

— Чем больше, тем лучше, правда, дорогая? — хмыкнул Гарет удовлетворённо, уверенный на все сто, что этих сюда привела именно Бет.

Именно её голос, её слова и песни, наполненные добротой, светом и честностью. Да так ли уж нужно ей узнавать правду? Не утратит ли она эту свою искренность? И не утратят ли с искренностью и эффективность её эфиры?

Гарет вышел навстречу незнакомцам, широко улыбаясь. Добыча была на редкость хороша. Часть даже довольно упитанна. Все здоровые на вид. Просто отлично.

— Добро пожаловать в Терминус, — раскинув руки, громко сказал он.

И первой к нему устремилась одна из женщин, за которой бросился молодой мужчина азиатской наружности.

— Радио, — запыхавшись, выдохнула незнакомка и, увидев кивок донельзя довольного Гарета, продолжила взволнованно. — Мы слышали песни. Мы слышали Бет! Она здесь? Моя сестра здесь?

Гарет справился с замешательством за пару секунд и, улыбнувшись ещё радостней, обнял эту молодую женщину.

— Да, Бет здесь, Мэгги. Она много о тебе рассказывала.

Вот только говорила, как о мёртвой.

Новость о том, что Бет жива, стала сюрпризом не только для Мэгги. Глен даже винил себя в том, что он недостаточно хорошо осмотрел тюрьму, когда очнулся: а вдруг там был ещё кто-то из выживших, кому требовалась помощь, а он просто взял и ушёл. Хотя вряд ли он в его тогдашнем состоянии смог бы осмотреть действительно все.

Нужно радоваться тому, что есть. Тому, что живы Мэгги, Бет, Боб и Саша, что появились новые друзья, и возможно, даже новое место, которое они однажды смогут назвать своим домом.

Бет ведь смогла, если приглашала сюда других.

Шагающая рядом с ним Мэгги, едва поспевающая за спешащим куда-то парнем, представившимся Гаретом, на ходу вертела головой. Она рассматривала не окрестности и здания, нет — она вглядывалась в каждую человеческую фигуру в поисках сёстры. Гадать не нужно было.

Сжав её ладонь в своей, Глен улыбнулся и по примеру Абрахама решил осмотреться без особых эмоций. Место было неплохим и казалось защищённым. Вот только людей им встречалось маловато для преуспевающий общины. Или сейчас просто то время, когда все заняты своей работой в зданиях, от которых они почему-то начали отдаляться, проходя за ограждённую сеткой территорию, где стояли заброшенные вагоны.

Может быть, чтобы добраться до основного поселения, нужно перейти железную дорогу? А что, умно придумано: не стоит показывать всем заглянувшим на огонёк большую часть своих людей и главное место обитания. Ведь как знать, какими окажутся эти случайно или целенаправленно пришедшие сюда путники — такими, как они, или подобными Губернатору?

— Ещё далеко? — взволнованно спросила Мэгги у даже не оглянувшегося Гарета.

— Я уверен, мы почти пришли, — шепнул ей Глен, чтобы ободрить.

И с удивлением остановился, видя, что их провожатый в компании ещё двух мужчин, представившихся Алексом и Мартином, резко остановился прямо перед большим тёмным вагоном.

— А теперь я попрошу вас сложить на землю перед собой оружие, — все тем же доброжелательным тоном попросил Гарет.

— Друг, понимаю твое беспокойство, но со своим оружием не расстанусь. Могу только пообещать не доставать его первым, — настороженно сказал Абрахам.

— А я вот такого пообещать не могу.

Гарет поднял руку — и на крышах близлежащих зданий показались фигуры с оружием в руках.

— Если я дам знак, они начнут стрелять. И могу вас уверить, стреляют мои люди достаточно метко. Особенно любят женщин.

Гарет говорил все тем же спокойным тоном, несмотря на то, что Глен, как и все вокруг, включая Алекса и Мартина, моментально вооружились.

— Хотите проверить правдивость моих слов? — несказанно удивился Гарет. — Дорогую цену вы готовы заплатить за новое знание.

— Где моя сестра? — прошипела Мэгги.

— Вот сложите оружие, и все узнаете, — нахально улыбнулся этот мерзавец.

— Что ты с ней сделал?

— О, ничего такого, чего она сама не хотела бы, — продолжал он издеваться.

— Что тебе от нас нужно? — спросил Абрахам.

Ответа на свой вопрос он не дождался: Гарет сделал какой-то знак, и в землю у ног Мэгги угодила пуля.

— Прошу прощения, беседа с вами чрезвычайно занимательна, но у меня нет времени. Так что, будем складывать оружие или продолжим стрельбу, только теперь уже по мишеням?

Глен бросил оружие первый. Мэгги, вся дрожа от с трудом сдерживаемых слез ярости, сделала это последней, не забыв пообещать Гарету, что если с головы Бет упадёт хоть один волос, он может считать себя покойником. Кажется, его это лишь повеселило.

Пережить обыск было ещё унизительней. Алекс и Мартин ощупывали мужчин быстро и со знанием дела, а вот над женщинами трудились немного дольше — и даже не сказать, чтобы ради собственного удовольствия. Скорей для того, чтобы заставить почувствовать своих пленников ещё хуже.

Вагон, в который их всех заставили войти, оказался тёмным и сырым.

— Вот это попали, — протянул Абрахам. — Это ж надо было так, а…

Саша выругалась, Розита вздохнула, Тара помогла чертовски перепуганному Юджину, совсем потерявшемуся в темноте, сесть у стены, а Мэгги упала в объятья Глена, сдавленно рыдая.

О судьбе Бет можно было только догадываться. Как и о их собственной.

* * *

Когда пленники оказались в вагоне, задвижка на котором закрылась с радующий душу лязгом, Гарет удовлетворенно улыбнулся. Последние дни чертовски богаты на добычу! И, судя по всему, удача не собирается отворачиваться от Терминуса. Конечно, нет, ведь терпеть у них есть свой ангел,

тот самый, который ведёт путников именно сюда, прямо на стол к жителям общины.

— Раньше было веселей, — неожиданно буркнул Мартин, сплёвывая рядом с ушедшей в сырую после ночного дождя землю пулей.

— Что именно раньше было веселей? — поинтересовался Гарет.

Разумеется, он отлично видел, что Мартин и сам успел глаз на девчонку положить, когда привёз её в общину. Но общее дело важней его личных пристрастий — в его возрасте пора бы уже понимать.

— Раньше можно было нормально пострелять. Весело было наблюдать, как этот скот подпрыгивает под градом пуль, стараясь не схлопотать одну или две. Теперь и не стрельни лишний раз. Однажды это не доведёт нас до добра.

— При необходимости мы бы стреляли, ты и сам знаешь. А насчет веселья… Во-первых, запасы патронов у нас не бесконечные. Хватай Грега в охапку, катись на вылазку и привози побольше, тогда и настреляешься вволю в пустоту. А во-вторых, что ты знаешь о настоящем веселье? Настоящее веселье — это заставить их сдаться, не стреляя вообще, только показав свою силу и то, что они, войдя в ворота Терминуса, попали в идеальную ловушку, выхода из которой не имеется.

— У каждого своё веселье, короче, — хмыкнул Алекс и кивнул в сторону бойни. — Я так понимаю, время экономии закончилось и можно сказать ребятам, чтобы организовали нам сегодня побольше мясца на ужин? Как думаешь, мама в честь такого пополнения приготовит наши любимые пирожки?

— Если Гарет попросит, она что угодно приготовит, — хмыкнул Мартин.

— Да, — согласился Гарет. — Думаю, уже можно забить ещё парочку из тех, что сидят тут долго. И да, сейчас же скажу маме, что мы заслуживаем на ужин её фирменных пирожков с печенью. Потом все распоряжения сделаете, до вечера далёко. А сейчас — время обеда.

Гарет махнул в сторону кухни и, не глядя, идут ли за ним Алекс с Мартином, направился туда.

— Опять сейчас с подносиком носиться будет, — фыркнул брат, добродушно посмеиваясь, когда они вошли в полное вызывающих слюноотделение ароматов помещение.

— Сынок, если для того, чтобы каждый день к нам приходило такое количество мяса, требуется нести Бет на подносе завтрак, обед и ужин, я даже сама носить их готова, причём ежедневно и без выходных, — услышала его слова Мэри.

Она обняла Гарета и поцеловала его в щеку.

— Ты молодец, дорогой. Должна признать, я, как и многие другие, считала твою затею с этой девочкой сущей ерундой, а уж то, что с ней нужно так цацкаться, и вовсе недопустимой блажью, но теперь — беру все свои сомнения обратно. Она — наш добрый ангел, без сомнения!

— Бет — умница! Я сама её эфиры готова целыми днями слушать, — рассмеялась Дебби. — А Альберт с Майком — те и вовсе с радио теперь не расстаются.

— Нам нравится, как она поёт, — ничуть не смутился Альберт и, вгрызаясь зубами в огромную отбивную, подмигнул собравшимся. — Кстати… чувство, что скоро ещё кто-то придёт после этих людей, у меня так и не пропало. Только оно слабое… Может быть, ночью явятся или даже завтра утром.

Его слова были встречены аплодисментами и радостными выкриками, многие из которых адресовались уму и изобретательности Гарета. Впервые за долгое время община была настолько обеспечена мясом, что могла даже запасы начинать делать. Коптильня у них была, солью они тоже запаслись.

— Вот только рано или поздно... — громко протянула Тереза, сделав паузу, чтобы все обратили на неё внимание. — Рано и поздно Бет начнёт удивляться, почему же никто не приходит.

Она с затаённой улыбкой в глазах посмотрела прямо в лицо уже набравшему еды на поднос для Бет Гарету, словно бросая ему вызов.

— Можешь не волноваться, у меня все под контролем. Или ты по-прежнему сомневаешься? Может быть, кто-то ещё тоже сомневается?

Он окинул взглядом помещение, но все только мотали головами и подсмеивались над ревностью Терезы.

— Слушай, брат, — внезапно заговорил Алекс, макая гречневую лепешку в мясной соус. — А что ты будешь делать с сестрой Бет? Эта, кажется, на ангела совсем не похожа. Я бы и не догадался, что они сёстры, если честно.

— У тебя есть какие-то предложения? — улыбнулся Гарет.

Предложений у Алекса не оказалось. Только настороженный интерес. Да и остальные смотрели на Гарета с любопытством в глазах.

— Мы ведь ещё ни разу не пробовали мясо кого-то из своих родственников, — заговорил Гарет, купаясь во внимании своих людей. — Что ж, теперь у нас есть шанс узнать, отличается ли оно на вкус от остального. Думаю, Бет будет не против поделиться своими впечатлениями от блюда, приготовленного из её боевой сестрички. И почему-то я уверен, что это мясо покажется ей особенно вкусным.

По дороге в Терминус Рик пытался просчитать, насколько он может доверять этим людям. Им, конечно, уже безоговорочно доверяла Бет, это было слышно по тому восторженному тону, которым она приглашала в общину путников — такое подделать невозможно.

Но Бет — это Бет. Она слишком юна, добра и наивна. Всю жизнь прожила на ферме под крылом у любящих родителей, а потом, пережив период скитаний, обосновалась в тюрьме, ни разу не выходя за её пределы, пока к ним не пришёл Губернатор и не разрушил все.

Так что, несмотря на мнение Бет о том, что Терминус — это добро, Рик решил быть настороже и формировать собственное мнение об этом месте и его обитателях. Он боялся верить в то, что они смогут обрести новый дом, но уж очень сильно хотел этот дом для Карла.

Когда к ним присоединился Дэрил, спасая их от мародеров, с которыми свел дружбу, скитаясь в одиночестве, сомнения Рика увеличились. Этот странный домик, который, по всей видимости, был ловушкой, какая-то машина, забравшая Бет, за которой Дэрил так и не смог угнаться. Кто эти люди, которые буквально выкрали её, молодую девушку? Не те ли самые добросердечные терминусовцы, готовые приютить кого угодно, причём и против их воли тоже?

Приняв решение припрятать часть оружия в лесу, Рик вздохнул немного спокойней. Если что-то покажется ему подозрительным, то у него будет место, куда он сможет вернуться.

Первые минуты в Терминусе никакой беды не предвещали. Улыбчивая женщина с пирожками, несколько парней, пара девушек, снующих по территории с деловым видом.

— Бет у вас? — отмахнувшись от многословных приветствий лидера Терминуса по имени Гарет, спросил Дэрил.

Тот недоуменно поднял брови.

— Вы… её знакомые? Надо же… как тесен мир. Я не ошибусь, если решу, что кого-то из вас зовут Дэрилом? — когда тот настороженно кивнул, Гарет расплылся в улыбке. — Она много рассказывала о тебе, о том, что ты был другом её отца и её другом, о том, что спас ей жизнь... Она считала, что все остальные умерли.

— Мы тоже считали её умершей, — заметил Рик.

— Тогда, наверное, вы вдвойне счастливы будете повидаться с ней. Прошу за мной.

Гарет проследовал вперёд и с ним ещё двое его людей. Переглянувшись с остальными и сказав Карлу, чтобы не отходил ни на шаг, Рик пошёл за ним. Когда Мишонн несильно, но настойчиво подергала его за рукав куртки, он моментально напрягся. Слегка повернул голову и проследил за её взглядом. Парень, одетый в пончо Дэрила. Пончо Дэрил оставил в тюрьме, Бет его не брала…

Следующим звоночком был оранжевый рюкзак на одной из лавок. Рик готов был руку на отсечение дать, что это именно тот рюкзак.

Посмотрев на Дэрила и Мишонн, Рик увидел, что думают они о том же: кто бы ещё не пришёл сюда из уцелевших жителей тюрьмы, он бы не отдавал пончо Дэрила и рюкзак чужим людям. А значит, отдать заставили. Или отобрали силой. Если просто не сняли с трупа.

Момент, когда они начали доставать своё оружие, незамеченным не остался. Откуда-то сверху прозвучал выстрел, заставивший Карла подпрыгнуть — у его ног взметнулась пыль, выбитая пулей.

Оглянувшийся Гарет быстро сориентировался и холодно улыбнулся.

— Советую спрятать оружие и продолжать идти.

— Где Бет и мои люди? — направил на него кольт Рик, готовый стрелять.

— А ты настойчивый, да? Главный, это сразу ясно. Именно такие чаще всего упрямятся. Привыкли сами приказывать, знаешь ли, а не подчиняться приказам других. Что ж, если не хотите пройти спокойно...

Он сделал какое-то неуловимое движение, и на них градом посыпались пули, только чудом никого не задевшие, а вот выстреливший Рик, кажется, попал в цель. Жаль только, что не в Гарета, а в метнувшегося на его место мужчину.

Потом пришлось бежать. Бежать и надеяться уйти от погони ровно до тех пор, пока не стало понятно, что за ними не гнались: их вели в нужное место. Где уже без особых проблем разоружили и запихнули в тёмный вагон.

— Рик? — послышался из темноты голос Глена. — Карл, Мишонн, Дэрил…

— Где Бет? — спросил Дэрил, сразу обшарив взглядом компанию пленников и кивнув своим, проигнорировав незнакомых.

— Я хотела спросить это у вас, — закрыла лицо руками Мэгги. — Мы так её и не увидели.

— Мы найдём её, — пообещал Рик.

И если бы кто-то знал, как он сам хотел хотя бы немного поверить в свои слова.

* * *

Смерть брата, чьим невольным убийцей он стал, ненадолго вывела Гарета из колеи. Что ж, кажется, не Бет суждено первой попробовать родную плоть. Хотя почему бы им не сделать это вдвоём? Его брат и её сестра — разве не справедливо получится?

В дверях своей комнаты Гарет, шедший туда передохнуть в тишине и покое каких-нибудь десять минут перед дальнейшими свершениями, столкнулся с растрёпанной Бет. А она здесь что делает? Ей уж точно сейчас тут не место.

— Гарет! Эти люди! Я услышала выстрелы и подошла к окну! Гарет, это же они! Рик, Дэрил, Карл, Мишонн! Я их знаю! Они моя семья! Они… Вы…

— Тише-тише, — поморщился Гарет от такого незапланированного нарушения всех его планов — и дернул же её чёрт подойти к окну именно тогда, когда она могла узнать своих людей.

Он завёл её в свою комнату, притворил дверь и нежно обнял, давая ей возможность немного успокоиться.

— Мы не знали, что это твои знакомые. А они оказались вовсе не такими ангелами, как ты, дорогая. Если ты наблюдала, то должна была увидеть, что перестрелку они начали первые, мы же только защищались. Я не имею ни малейшего понятия, что их подвигло на подобный проступок. Мы вели мирную беседу и рассказывали о жизни тут, когда они… Я не удивлюсь, если за городом есть ещё люди и все они имеют одну цель — захватить наше поселение, а нас убить или сделать своими рабами.

Гарет покривил душой, когда сказал, что не знал, почему началась перестрелка. Эти идиоты, Альберт и Майк не придумали ничего лучше, чем взять вещи людей, пришедших вместе с сестрой Бет, и появиться в них на улице. Чудо ещё, что Бет не увидела!

— Это какое-то недоразумение, — горячо помотала головой Бет. — Мои друзья не такие! Они вовсе не станут захватывать чужой дом! Вы просто не поняли друг друга! Вам нужно поговорить ещё раз!

— Они не настроены на разговор. Рик — он назвал себя так — лишь сыпал угрозами и говорил, что рано или поздно убьет нас всех. Начал он с Алекса, — не стал признаваться Гарет в том, что брат погиб от его дрогнувшей и перепутавшей цели руки.

Тем более, что погиб он действительно по вине Рика, и какая разница, кто именно спустил курок?

— Алекс… ох… мне так жаль… Гарет, мне очень жаль твоего брата, но я могу поклясться тебе чем угодно: Рик хороший человек, и Дэрил, и Мишонн! Они все хорошие люди! Это какая-то ошибка! Пусти меня к ними, я все узнаю! Где они? Что с ними?

— Какими бы хорошими людьми они ни были, здесь им никто уже не поверит, — сочувственно вздохнул Гарет. — Ты сама знаешь, через что мы уже прошли. И теперь, когда к нам снова пришли вооружённые люди и начали стрелять… Твои слова много значат для меня, но я обязан считаться и с остальными. А остальные потребуют их смерти.

— Что?! — задохнулась Бет. — Нет! Гарет, ты не можешь так поступить! Ты должен поговорить с Риком! Ты должен пустить меня! Ты должен отпустить их, если уверен, что здесь у них уже нет шансов остаться.

— Отпустить их? — горько усмехнулся Гарет. — Я бы мог это сделать. Несмотря на то, что мои люди этого не одобрят. Несмотря на то, что твои могут вернуться с подкреплением. Но… ты ведь захочешь уйти с ними. А тебя я отпускать не хочу. Я… Бет, проси у меня чего угодно, я готов ради тебя на все… только отпустить тебя не могу.

В её расширившихся глазах заблестели слёзы, и Гарет, обхватив голову руками в притворном отчаянии, отошел к окну. Так же притворно вздрогнул, когда она подошла к нему и положила руку на его плечо, прижавшись к спине.

— Если ты их отпустишь, я останусь с тобой. Обещаю.

— Ты передумаешь, когда увидишься с ними, они тебя переубедят… Тебе будет плохо, даже если ты останешься.

— Мне здесь нравится. Мне нравишься ты, — голос Бет срывался после каждого слова. — Ты просто передай им, когда они будут уходить, что у меня все хорошо и что я их очень люблю.

— Напиши им письмо, так они скорей поверят, — улыбнулся Гарет, оборачиваясь, беря её лицо в ладони и нежно касаясь поцелуем губ.

Кивнувшая Бет направилась в свою комнату писать письмо. Письмо, которое не прочтет никто, ведь его адресаты совсем скоро будут мертвы и непременно попадут к ней на завтрак, обед и ужин — должна же быть хоть какая-то польза от её друзей?

* * *

Подслушивавшая под дверью Тереза прижалась спиной к стене, но Бет не заметила бы её, даже если бы она танцевала вальс посреди коридора.

Торжествующая улыбка коснулась её губ. Время пришло. Её звёздный час настал!

Тот идеальный случай, которого так долго ждала Тереза, казалось, наконец настал. Сейчас, когда девчонка узнала, что у них в плену находятся её друзья, можно было действовать. Да-да, именно сейчас, когда их не в меру осмотрительный лидер приказал всем придерживаться версии, что они на рассвете отпустят пленников на волю, выдав тем на руки сопроводительное — несомненно, жалостливое и слезливое — письмо бедняжечки Бет!

Всего-то нужно втолковать этой дурехе, что она, Тереза, единственная, кто желает ей и её людям добра, и что сообщать, откуда Бет получила весьма занятные сведения, ни в коем случае нельзя. Иначе добрая душа Тереза так и пропадёт во цвете лет, а ведь она только и хотела, что помочь!

Гарет купится на версию о том, что девчонка, в тревоге за своих людей, тайком от него бросилась исследовать все прежде закрытые дня неё помещения и совершенно случайно наткнулась на бойню. Тем более, что много думать о том, как там все получилось, времени у него не будет.

Само собой, Тереза вместе с ценной информацией не собиралась давать Бет ключи от вагона, где сидят её друзья, даже если смогла бы их достать. Пусть девчонка закатит истерику Гарету: и о том, что она увидит на бойне, и о том, что он наврал про её друзей. А потом Тереза с наслаждением полакомится и этой костлявой дурочкой, и её более аппетитными на вид знакомыми.

Когда Тереза явилась в комнату к Бет, та едва не захлопнула дверь у неё перед носом.

— У меня есть информация про твоих людей! — громким злым шепотом бросила Тереза, и дверь в последнюю секунду замерла.

Непривычно растрёпанная, с горящими огнем щеками и обкусанными губами, Бет, казалось, только на эту тему и думала. И готова была получить информацию от кого угодно.

— Как я могу верить тебе? — хмыкнула она, все ещё пытаясь выглядеть хладнокровной, не понимая, что полные тревоги глаза выдают её с потрохами.

— Ты еще даже не знаешь, что я хочу тебе рассказать и показать, а уже интересуешься, как можешь мне доверять? Ну не глупо ли? — Тереза, сложив руки на груди, смерила Бет насмешливым взглядом.

— И что же ты мне хочешь показать? И тем более рассказать? И зачем это делаешь? Да, мне интересно, почему ты вдруг пришла ко мне с информацией про моих друзей, если ты меня терпеть не можешь! Может быть, ты мне только голову заморочить хочешь, чтобы я сделала какую-то ошибку?

— Именно потому, что я тебя терпеть не могу, я тебе все расскажу и покажу. Чтобы ты наконец убралась отсюда! Что-то подсказывает мне, дорогуша, что после всего ты вряд ли захочешь тут остаться. А если и захочешь, то я очень ошибалась в тебе.

— Я уверена, что ты во мне ошибаешься, — самонадеянно вздёрнула нос эта сучка, так легко поведясь на провокацию, что даже смешно было.

Да, Тереза специально развела Бет на эти слова, только чтобы потом с ещё большим удовольствием посмотреть, как засверкают её пятки после всего увиденного.

— Так ты готова меня слушать? Я, между прочим, сейчас подвергаюсь серьёзной опасности, пытаясь спасти шкуры твоих друзей и твою заодно. Но если тебе это неинтересно… Я могу подождать, пока все решится само собой.

— Говори.

— Начнём с того, что твоих друзей, несмотря на сладкие посулы нашего с тобой дорого Гарета, отпускать никто не будет.

— Допустим, я тебе верю, — напряжённым голосом сказала Бет, чем сильно удивила Терезу.

Надо же, не стала пускать сопли и вопить, что Гарет её обмануть никак не мог.

— Но что с ними сделают, если не отпустят? Будут вечно держать в плену? Убьют?

— Этого я тебе сказать не могу, потому что ты мне не поверишь словам, — честно призналась Тереза. — Но я могу показать, и для этого мне нужно, чтобы ты тихо и невозмутимо всюду следовала за мной, старайся не шуметь и никому не попадаться на глаза. Все сейчас собираются на ужин, я сказалась больной, ты тут якобы за друзей переживаешь, потому лучше запри комнату. Нас никто не должен заметить. Но нужно поторопиться! Ещё полчаса — и придётся ждать глубокой ночи для нашей маленькой экскурсии.

Бет немного поколебалась по непонятной причине, но все же кивнула. А потом дрожащим голосом произнесла то, чем насмешила Терезу буквально до слёз.

— Учти, у меня есть оружие, и я могу за себя постоять. Если ты надеешься завести меня куда-то и убить…

— Если бы я собиралась тебя убивать, — отсмеявшись, сообщила Тереза, — я бы сделала это гораздо раньше, заодно избавила бы себя от постоянной тошноты при виде твоего провонявшего святостью лица!

Фыркнув, Бет что-то тихо пробормотала себе под нос и, заперев за собой дверь, направилась за ней по пожарной лестнице, находящейся рядом с её комнатой.

Зачем рисковать встретиться с кем-то на первом этаже в холле, если можно пройти там, где не увидит никто?

* * *

Громкое слово «оружие» мало подходило для маникюрных ножниц, которые Бет все ещё таскала с собой — скорее по привычке, чем от ожидания какой-либо опасности. Но пока Тереза в самом деле не походила на хладнокровную убийцу. Она была чересчур…. испуганной что ли, хоть и пыталась это скрывать за своей привычной язвительностью.

Когда они подошли — или, скорее, подбежали — к одной из построек, Бет сжала губы, вспоминая, что в самом деле никогда здесь не была. Неужели Тереза действительно покажет ей что-то такое, что её впечатлит? А что, если там будет Карл? Рик, Дэрил, Мишонн? Что, если они уже убиты?! Или истекают кровью после страшных пыток?

Внезапно в памяти всплыла одна из их первых прогулок с Гаретом, когда он говорил, что у здесь находится бойня для скота. Кстати, с тех пор Бет так ни разу и не увидела ни одной коровы или свиньи. Но она и не слишком-то стремилась, больше занятая своими мыслями о радио и о своей благородной миссии спасти весь мир в лице последних оставшихся в живых людей.

— Прошу, дорогуша. Знакомься, именно сюда попадут твои друзья завтра утром.

— Что это?

Бет вошла в помещение, действительно напоминающее бойню. Несколько тесаков и ножей на длинных прямоугольных столах, желоб для крови, стоки в полу. Вероятно, раньше это было общественным туалетом? А теперь… здесь на одном из столов почему-то лежит совершенно обнажённое тело Алекса.

— Неплохой был любовник, кстати, — цинично заявила Тереза, проходя мимо него. — Думаю, на вкус тоже ничего окажется.

Ничего не поняв в этом замечании, Бет, словно завороженная холодом и густым запахом крови, прошла в следующую комнату и замерла, увидев свисающие с потолка крюки. А на крюках туши.

Не животных, нет.

Сглотнув, Бет перевела взгляд на столы: на одном лежало три мужских ноги. На втором стоял большой алюминиевый таз, в котором помещались внутренности. Что-то, слишком похожее на сердце, почки, печень… Опять же, никакого отношения не имеющие ни к коровьим, ни к свиным.

Бет жила на ферме. Бет знала.

— За-зачем это? — пробормотала она.

Мозг словно отключился. Глаза воспринимали картинки, слух улавливал смешки Терезы, нос уже почти привык к тошнотворному запаху, а кожа покрылась мурашками от холода. Вот только мыслей в голове не было ни одной.

Бет машинально присмотрелась к записке, оставленной на краю таза. «Мэри, не трать печёнку на всякую ерунду, сделай нам паштет!»

— Вы что… вы… вы едите это? — наконец выдохнула Бет, помотав головой.

— Вы-вы-вы, — передразнила её Тереза и широко улыбнулась. — Мы, дорогуша! Мы! Ты ведь тоже с удовольствием наворачивала все, что готовила Мэри! Откуда, ты думаешь, у нас тут мясо берется? Свинки и коровки закончились так давно, что мы уже и забыли. Эй, только на еду не блюй, пожалуйста, я брезгливая!

Тереза за шиворот оттянула Бет от таза с потрохами и вздохнула, наблюдая за тем, как она корчится над бетонными плитами.

— Смысл блевать? Столько, сколько ты съела, все равно не выблюешь. Все уже в тебе. Давно… В твоей крови, в твоей печени… даже в твоей голове, хоть ты этого пока не поняла!

— Как вы можете?

Вопрос был глупый, но других у Бет не было. Утерев губы рукой, она с ужасом посмотрела вокруг, чтобы убедиться, что все это не страшный сон.

Теперь мыслей было слишком много и все они бились в её голове, не находя выхода. Гарет ест людей? Все здесь каннибалы? Она сама ела человеческое мясо? Она приглашала людей в эту ловушку своими песнями и добрыми словами по радио? Она сама позвала сюда своих друзей, которых ждёт та же участь?

— Где они? — прошелестела она, так и не дождавшись ответа на свой вопрос от Терезы, изучавшей её с горячим любопытством.

— Кто? Твои друзья? В одном из заброшенных вагонов. Или ты про сестру? Как там её? Мэгги, да? Еще парень у неё азиат… Так она вместе с другими.

При звуках имени сёстры Бет замерла на месте и закрыла глаза. Мэг жива. Глен жив. Они живы, но сейчас, по вине Бет, находятся в смертельной опасности.

Что она может сделать?

— Ты покажешь мне вагон?! У тебя есть ключи?! Тереза, пожалуйста! Ты была права! Я уйду! Мы просто тихо уйдем и все! Ты же этого хочешь?

— Хочу, но ключи есть только у Гарета. Все, что могла, я уже для тебя сделала. Дальше справляйся сама. Он же у нас от тебя без ума, вон как охранял тебя от участи остальных и правды жизни! Значит, ты от него и ключей добиться сможешь. Только помни, что я для тебя сделала, и не смей произносить моё имя. Ты просто хотела повидаться с друзьями, нашла обронённые кем-то на улице ключи и пришла сюда. Поняла? Повтори!

— Хотела повидаться… нашла ключи… пришла сюда… да… — повторила Бет и покорно поплелась вслед за Терезой к выходу.

Проводила невидящим взглядом её силуэт в темноте и стала подниматься в свою комнату. От глотка свежего воздуха, который она успела вдохнуть на улице, в голове начало проясняться. Сейчас не стоит думать о том, что она ела все это время. Сейчас главное — спасение жизни Мэг и остальных.

Внезапно вспомнился подслушанный в тюрьме разговор между Кэрол и Андреа. Кэрол советовала подруге подарить Губернатору лучшую ночь в его жизни, а потом убить его. Та не послушалась. За что и поплатилась своей жизнью. Из-за слабости Андреа погибла не только она сама, но и еще много людей, включая отца Бет.

Что ж, Бет будет считать это уроком и сама подобной ошибки не совершит. Она сделает все правильно.

Как обычно, Джун никто не заметил, когда она выходила с накрытым крышкой тазом из раздаточной. Всего-то и надо было, что отступить на шаг назад в спасительную тень и дать пройти тем, кто решил вернуться сюда поработать или забрать остальное мясо, не дожидаясь её.

Она уже приготовилась слушать громкий смех и развязные мужские шуточки, зачастую сопровождающие приход работников в эти помещения, но вместо этого услышала кое-что гораздо интересней. Разговор Терезы и Бет был весьма занятным. Конечно, для Джун не было секретом отношение Терезы к этой славной девочке, и в прошлый раз с запиской она надеялась помочь не ей, а той, которая все ещё не понимала реального положения вещей.

Теперь вот поняла. И если послушается совета Терезы, то влипнет в большие неприятности и, скорее всего, несмотря на привязанность Гарета к ней, окончит свою недолгую и непростую жизнь именно здесь.

Но бежать за ушедшей на пошатывающихся ногах Бет и предлагать ей другие варианты не было смысла. Во-первых, потому что Джун была честна с собой — таким образом она подвергнет опасности и саму себя. А во-вторых — и это самое главное — она понятия не имела, что можно предложить Бет, кроме попытки побега или жизни в молчании. Но у девочки здесь родные, и молчать или бежать в одиночку она не согласится. А убежать вместе с ними просто не сможет.

Было лишь одно — то, чем Джун могла в самом деле помочь Бет. Помочь и молиться о том, что эта помощь действительно пригодится, а не окажется бессмысленной. Что ж, любой шанс на спасение надо использовать. Даже если это и спасение чужой жизни.

Дождавшись, пока шаги полностью умолкнут и в двери щелкнет ключ, Джун прошла туда, где только что стояли две девушки, и открыла единственный стоящий тут шкаф. Таз и швабра с тряпкой. То, что надо. Осталось только набрать воды и быстро убрать за девочкой, желудок которой оказался слишком слаб перед лицом жестокой правды.

Дело всегда быстро спорилось в руках Джун, старающейся не поднимать глаза на ёмкости с кровью и внутренностями. Но когда за спиной вдруг раздался насмешливый голос Гарета, она уронила швабру, которая с громким грохотом упала на бетонный пол.

— Что за внеурочная уборка, Джун?

Медленно подняв с пола швабру, Джун так же неторопливо повернулась к улыбающемуся парню. Надо же, такой молодой и симпатичный, и такой жестокий. Кто бы сказал ещё год назад, что этот славный мальчик, хоть и немного избалованный опекой своей чересчур заботливой матери, превратится в лидера каннибалов? Джун первая бы рассмеялась в лицо предположившему подобное. Теперь ей остаётся только жалкое подобие извиняющейся улыбки.

Она махнула на таз с кровью, нахмурила брови и показала в сторону входной двери.

— Снова ребята неаккуратно работали? Сегодня же поговорю с ними — не дело это, лишнюю работу тебе устраивать на ночь глядя!

Эта его заботливость обо всех и каждом даже покоряла. Всех, кроме Джун.

Помотав головой и снова улыбнувшись, она пожала плечами, мол, ей не сложно и дел было не так уж много. Подхватила свой таз и, кивнув любезно открывшему перед ней дверь Гарету, выскользнула на улицу.

Направляясь к кухне, Джун думала о том, что её затея, кажется, удалась. Гарет ничего не заподозрил. Теперь дело за девочкой. Может быть, она окажется не только милой, но ещё и умной?

* * *

Оказавшись в своей комнате, Бет дрожащими руками закрыла дверь на ключ и медленно сползла по ней на пол.

Нужно что-то делать. Причем срочно, ведь как знать, когда Мэгги, Глена или ещё кого-нибудь из ее любимых людей решат пустить на мясо?

Сама мысль о мясе теперь вызывала рвотные позывы. К счастью, в тарелке не осталось ровным счётом ничего, и Бет, сделав несколько рваных вдохов, сумела побороть тошноту. Сейчас не время думать о себе и своём теле, сейчас нужно мобилизировать все силы организма на то, чтобы спасти друзей.

Вот только, как назло, ничего толкового в голову не шло.

Ей нужно было придумать идеальный план, ведь права на ошибку просто не оставалось. Но кроме желания прямо сейчас разрыдаться, а потом наброситься на Гарета со своими маникюрными ножницами, не было ничего.

И наверное, если бы он прямо сейчас пришёл к ней, она именно так и поступила бы в плену эмоций. Но Гарета не было, мысли потихоньку успокаивались и Бет, нервно поглядывая на часы с отчаянно быстро бегущей стрелкой, начала решать, как быть дальше.

В любом случае, ей придётся быть отличной актрисой. И скорее всего, ещё любовницей, чего она просто-напросто не умела. Но может быть, Гарета устроит её так тщательно оберегаемая ранее невинность, и он от счастья потеряет бдительность?

Ладно, возможно, ей действительно удастся переспать с Гаретом, но как его убить? Даже если отбросить эмоциональную сторону, это дело кажется практически невозможным. И никакие маникюрные ножницы не помогут — разве что у нее получится соблазнить его и усыпить, не раздеваясь. Шанс на подобный расклад слишком низок, так что оружие придётся оставить здесь. Значит, надо будет воспользоваться его оружием. Что он обычно носит с собой?

Пистолет — всегда. Без глушителя, потому на выстрел сбегутся все, а сил, выдержки и патронов на всех точно не хватит.

Нож. Нож Гарет, увы, носит лишь изредка. Но надеяться можно было.

И самое главное — связка ключей. Большая и объёмная. Там есть все ключи от всех помещений. А значит, убив его или понадеявшись на его крепкий сон, Бет сможет украсть эти ключи, освободить друзей, которые, судя по всему, находятся в одном из вагонов, и уже вместе попытаться сбежать из Терминуса. Последнее казалось самым лёгким — на воротах по ночам дежурил всего один человек и больше для проформы, ведь неожиданных визитов со способностями Алекса никто не ждал.

Само собой, когда он предсказывал появление новых людей, на воротах оказывалась хорошо вооруженная группа. Но сегодня, к счастью, никого чужого не ждали.

С сожалением отвязав от руки маникюрные ножницы, Бет подошла к зеркалу и криво улыбнулась своему отражению. На соблазнительницу она мало похожа. Но жизнь Мэгги и остальных зависит от того, как хорошо она сможет сыграть свою роль, а потому нужно постараться. Жалеть Бет будет потом. И о том, чем она здесь питалась, и о том, что потеряла невинность с таким лживым и жестоким человеком.

Освободив волосы от резинки, Бет, которая только вчера вымыла их ароматным шампунем, встряхнула головой, позволяя прядям рассыпаться по плечам в продуманном беспорядке. Потерла ладонями слишком бледные щеки и слегка прикусила нижнюю губу, заставляя её припухнуть и налиться кровью. Зажмурилась, глубоко вдохнула и сняла с ног спортивные штаны, оставаясь в одной лишь длинной светло-серой футболке и чёрных кожаных сапожках.

Посмотрела на время — как раз.

Окинула последним взглядом своё временное пристанище и покинула комнату.

Ей повезло — в коридоре не было никого, а Гарет оказался у себя. С напускным удивлением приподнял брови, впуская Бет в комнату, внимательно осмотрел её и, кажется, в самом деле удивился.

— Что-то случилось? Ты с письмом?

— Да, вот оно, — протянула Бет ему письмо-обманку и потупилась перед тем, как сделать шаг навстречу — совсем близко. — Я забыла поблагодарить тебя за такое великодушие. Мало кто на твоём месте согласился бы просто так отпустить моих друзей. А ты согласился….

— Для тебя все, что угодно, ангел, — улыбнулся он так, что сердце Бет привычно подскочило от чувств, которые она всегда испытывала под этим его взглядом.

Всегда, но не теперь же?

Хотя… возможно, все правильно. Ей сейчас нужно отдать все управление телу, забыв о голове, которая может подвести в любой момент внезапным напоминанием о сегодняшнем ужине и…

Зажмурившись в попытке прогнать ужасные видения, вставшие перед её глазами, Бет подалась вперёд и ощутила на своих губах прикосновение губ обнявшего её Гарета. Она так и не открывала глаз, стараясь расслабиться в жарких мужских объятьях, стараясь сосредоточиться на каждом ощущении.

Вот он нежно целует её, почти невесомо прикасаясь губами к её губам и коже. Вот он запускает руку в её волосы и шепчет о том, что она — настоящий ангел, вот он уже возбуждённый, как когда-то прежде Джимми и Зак, тесно прижимает её к себе, делая почти больно этим объятьем. Вот он гладит ладонями её спину, запустив руки под футболку. Вот он чуть отстраняется, ждет, пока она откроет веки, и заглядывает в глаза.

— Я не хочу, чтобы наш первый раз был простой благодарностью за мою услугу тебе и твоим друзьям. Я не ради этого так поступил.

Какой же он… обманщик!

— Я знаю, — прошептала Бет, стараясь не встречаться с ним взглядом и надеясь, что это сойдёт за природное девичье смущение. — Я давно хочу.

— Давно хочешь чего? — с улыбкой переспросил он, словно намеренно заставляя её покраснеть еще больше.

— Хочу тебя, — выдохнула она и снова зажмурилась.

А в ответ получила лишь тихий смех.

— А по-моему, ты меня боишься, — произнес Гарет и, когда широко распахнувшая глаза Бет помотала головой, испугавшись, что её план давно раскрыт, подхватил её на руки. — Не бойся, ангел, я постараюсь, чтобы тебе не было больно.

Он нес её к кровати и понятия не имел, что уже сделал ей больно. Что эта боль, наверное, не утихнет никогда. И что она не могла пообещать ему того же: больше всего она надеялась, что ему скоро будет очень больно. Ей хотелось причинить ему боль. Не меньшую, чем он причинил ей. Но получится ли у неё?

Чтобы не кривить душой, Гарет, едва увидев на пороге Бет в одной футболке, признался себе, что именно этого и ждал, пообещав освободить её друзей. Он сунул письмо в карман, намереваясь на досуге развлечься чтением слезливых заверений в вечной любви, и с нескрываемым удовольствием согласился принять в свои объятья эту воплощенную невинность.

Когда она оказалась в его постели, её боязливость начала раздражать. Возможно потому, что Гарет привык совсем к другому отношению. Он любил инициативных женщин, любил раскрепощенных женщин, и нередко имел любовниц старше себя, когда подрабатывал курьером в студенческие годы. Некоторые даже постоянными клиентками стали — его курьерской службы и его самого. Шеф только посмеивался, отдавая ему очередную посылку. И никогда не доверял Гарету относить посылки, приходившие его собственной жене — от греха подальше.

— Открой глаза, — не попросил, а приказал Гарет, осматривая обнажённое тело под собой.

Да уж, ожидать от этого ангела того, что она превратится в бесёнка в постели, кажется, не стоило. Хотя не рано ли он делает выводы? Это всего лишь первый раз — ему просто надо сделать так, чтобы ей понравилось и она захотела ещё. Просто…

Наверное, действительно просто, если не учитывать того, что обычно хорошо делали ему, попутно получая собственное удовольствие. Эта же так явно не умела.

Широко распахнутые голубые глаза уставились на него с немой мольбой — она даже дрожала от страха. И внезапно эта её робость возбудила Гарета гораздо сильней раскованности его прежних подружек. Эта единственная была его… его жертвой. Полностью в его власти. Такая маленькая, такая хрупкая, такая испуганная.

— Расслабься, мой ангел, просто расслабься, — прошептал он ей на ухо и провёл дорожку из поцелуев по шее к ключице.

Спустился ниже к почти незаметной, но чертовски чувствительной, как оказалось, груди и улыбнулся, ощутив уже совсем иную дрожь тела — дрожь не страха, а возбуждения. И это он ещё не приступил к самому главному.

А когда приступил, касаясь губами и языком самых потаенных её мест, едва не рассмеялся, увидев, что этот ангел даже оргазм испытывает, умудряясь рыдать в процессе.

Она действительно оказалась девственницей, но после едва стихших рыданий только тихо всхлипнула, принимая его в себя и впиваясь ноготками в его спину.

— Не больно? — для проформы уточнил Гарет, замирая на мгновение.

— Хорошо, — неожиданно страстно прошептала Бет, спускаясь руками к его бедрам и резко вжимая в себя. — Ещё! Ещё!

В неё действительно словно бес вслелился — Гарет никогда не видел в чьих-то глазах такого яростного исступления, такого страстного желания.

Он кончил слишком быстро, даже не ожидая от самого себя такой скорости, и упал на её плечо, стараясь отдышаться от того бешенного темпа, который она ему задала. Вот ведь чертенок!

Его волос коснулась рука Бет. Гарет вздрогнул и замер от неожиданной ласки — его так давно никто не гладил по голове. Только мать, и та в глубоком детстве. И он даже не подозревал до этого момента, как сильно ему нравятся такие вот лёгкие и нежные прикосновения.

С неохотой отодвинувшись, Гарет лег рядом с притихшей Бет и провёл ладонью по её животу.

— Понравилось? — спросил он, прекрасно зная, что услышит в ответ.

Но она снова сумела его удивить.

— Очень… я ещё хочу. Можно?

Давно Гарета никто не веселил так искренне, как эта девчонка.

Такая невинная и наивная, что даже предохранением не озаботилась. Или она мечтает нарожать ему дюжину детишек? Как бы там ни было, Гарет уже прекрасно понимал, что ему её не переделать. Что рано или поздно её придётся убить. Так почему бы сейчас не насладиться сполна, позабыв о надоедливых резинках?

Мысль о том, что с этим ангелом придётся расстаться, оказалась неожиданно досадной. Даже заболело что-то в районе груди.

Может быть, обычная усталость?

— Можно все, что ты только захочешь, мой ангел! Твоё желание для меня закон! Иди сюда, — поспешил он отвлечься от странных мыслей, притягивая её к себе и опуская на свои бедра.

На секунду в её глазах мелькнула растерянность, но надо отдать Бет должное — она быстро сообразила, что нужно делать. И в этот раз уже не торопясь, даже чересчур не торопясь, по мнению сходящего с ума от желания Гарета, снова лишила его всех сил.

Вроде бы наконец удовлетворённая. А то ведь на подобный марафон Гарет не рассчитывал.

Как и на то, что она свернется котенком рядом с ним, положит голову ему на плечо, а руку — на грудь, и пробормочет сквозь сон:

— Я тебя люблю...

Конечно, Гарет уже слышал эти слова. Даже слишком часто слышал, никогда не придавая им особого значения. И только сейчас, только с ней, он впервые в них поверил. Поверил в то, что такая, как она, в самом деле может любить. Даже такого, как Гарет…

* * *

Ожидание было невыносимым. Минуты тянулись мучительно долго, и Бет кусала губы, чтобы не заснуть. Уж слишком много сил она потратила на эту игру — как физических, так и эмоциональных. Ведь осознание того, что её собственное тело предает её и отзывается на ласки Гарета, оказалось слишком тяжёлым. Таким тяжёлым, что она просто рыдала, ощущая то, чего ещё никогда и ни с кем не чувствовала.

Ей было хорошо и больно одновременно, и она разрывалась между двумя этими чувствами. Разрывалась между слабой девочкой Бет, которой хотелось просто заплакать и спрятаться в ожидании, когда её спасут от всех бед и скажут, что пережитое ею недавно оказалось лишь страшным сном, и сильной Бет, которая сама должна была спасать сегодня жизни своих друзей. Которая должна была любой ценой утомить Гарета и разрушить все его сомнения.

Кажется, ей это удалось.

Приподнявшись на постели, Бет всмотрелась в его лицо — почти мальчишеское во сне. Она не знала, чего ей сейчас хотелось больше — ударить его или поцеловать.

Быстрый взгляд, уже давно привыкший к полумраку: вокруг — их одежда, ремень Гарета с пистолетом, связка ключей, торчащая из кармана его джинсов. Ножа не видно. Почему-то этот факт отозвался облегчением в сердце Бет — она не была уверена, получилось бы у неё с ножом или нет. Ведь не зря же Андреа так и не смогла убить Губернатора? Ох, не зря. Бет только теперь это поняла.

Одеваться пришлось быстро и бесшумно. Бет медленно, вздрагивая при каждом шорохе, достала ключи Гарета и, оглядываясь ежесекундно, пробралась к двери. Тихо открыла ее и заперла за собой. А потом пошла на риск — вернулась в свою комнату за штанами. Впрыгнула в них буквально за минуту и, помолившись про себя, понадеялась, что покойный отец ей поможет.

На улицу она вышла без приключений — все уже давно спали.

Хотя нет, не все. Во дворе пришлось прижиматься спиной к зданию и радоваться, что Алекс и Майкл слишком заняты друг другом, чтобы увидеть еще и её.

Они шли чертовски медленно, и биение сердца Бет, казалось, можно было услышать далеко за пределами Терминуса. А вдруг Гарет сейчас проснется? Вдруг решит, что нужно её отыскать? Вдруг заметит пропажу ключей?

Слишком много этих самых «вдруг» стояли на пути Бет, которая шла на негнущихся ногах к первой преграде — калитке, ведущей к заброшенным вагонам. Самый большой и старый на вид ключ отлично подошёл. Калитка со скрипом отворилась.

Бет торопливо оглянулась и шмыгнула внутрь. Огляделась среди вагонов и едва не застонала вслух: который ей нужен?

Она подошла к ближайшему и негромко настучала на металлической поверхности свою любимую мелодию. Тишина. Второй она миновала с таким же результатом. Постучала в стенку третьего и почти прошла мимо, когда услышала стук в ответ. Снова постучала — отклик послышался сразу.

Здесь определённо кто-то был. Оставалось лишь подбирать ключи трясущимися от волнения руками и надеяться, что тут её друзья и что их всех держали вместе.

Ключи заканчивались, а замок все не поддавался. Бет шипела сквозь зубы самые грязные ругательства, которые только знала, и чуть не плакала, слыша, что стук изнутри усиливается. Неужели они не понимали, что она и так старается изо всех сил, а их стук может кто-нибудь услышать и прийти посмотреть, в чем дело?!

А может быть, Гарет носил ключи от вагонов отдельно и хранил их не в кармане, а в каком-то потайном месте?

В руке Бет оказался один единственный ключ, который вошёл в замок. А потом с трудом, но все же провернулся, отпирая дверь. По закону подлости сработал самый последний ключ — и это значит, что времени потрачено гораздо больше планируемого.

— Бет!

Мэгги выскочила, растолкав всех остальных, и прижала к себе Бет так крепко, что, кажется, ребра затрещали.

— Потом, все потом, — помотала головой Бет в ответ на вопросительные взгляды остальных, среди которых оказалось несколько незнакомых людей. — Нам нужно бежать. Все спят, на воротах должен быть один человек. Или можно перебраться через сетку…

— Через сетку, — тут же решил Рик, торопливо оглядываясь. — Тут ближе и тише. Этот один человек может успеть поднять тревогу. Рисковать не будем.

Дальнейших команд никому не понадобилось, все метнулись к сетке, ведущей на волю и находящейся всего в нескольких метрах от вагона. И только Бет растерянно замешкалась, все ещё чувствуя себя словно во сне.

— Давай сюда! — схватил её за руку Дэрил и потащил за собой, помогая взобраться себе на спину у сетки и перебрасывая прямо в руки Глена, уже успевшего оказаться на той стороне.

Ещё три минуты — и на свободе были все. А небо медленно и неумолимо начинало светлеть. Бет даже не догадывалась до этого момента, как много времени она провела у Гарета.

Погоня за ними, совершенно безоружными, выйдет скоро. Слишком скоро…

Утро началось не с ожидаемой улыбки милого ангела, требующего ещё секса, а с громкого и не предвещающего ничего хорошего стука в дверь. Гарет с неудовольствием отметил, что крошка Бет уже убежала и, натянув на себя джинсы, потер глаза: поспать получилось совсем мало. Что там у них стряслось?

— Сбежали! — выдохнул Альберт, которого, как самого невезучего, вечно посылали с плохими новостями. — Вагон нараспашку и следы к сетке ведут! Шеф, мы с Майком только час назад мимо шли, все было тихо, клянусь!

Все ещё с трудом воспринимая такую ошеломляющую информацию, больше смахивающую на шутку, Гарет хлопнул себя по карманам, оглянулся на стол и чертыхнулся: ключей не было.

— Собирай группу, и чтобы через десять минут все были у ворот с оружием, понял?

— Так Мартин уже ушёл, а остальные спят… — увидев взгляд Гарета, Альберт часто закивал. — Понял! Через десять минут!

Коридор наполнился стуком и криками исполнительного парня, а Гарет, надев рубашку и куртку, первым делом прошёл к комнате Бет. Он понимал, что без неё тут не обошлось, но по какой-то идиотской причине все ещё надеялся застать её здесь: сладко спящей или трясущейся в ожидании наказания. Не могла же она тоже уйти?!

Могла.

Комната оказалась пустой: только какие-то женские штучки валялись на столике.

— Не зря я говорила, что от неё одни беды будут. Алекса потеряли, теперь ещё и кучу еды, — не преминула попрекнуть появившаяся из-за спины Гарета мать, конечно, уже знающая последние новости.

— Эта еда пришла только благодаря ей.

— Как знать, сынок, как знать. Впрочем, я не сомневаюсь, что ты вернёшь всю нашу еду.

— Непременно, — бросил Гарет, поняв, что имела в виду мать: вернуться Бет сможет только в качестве еды и никак иначе.

Это было правильным решением. Правильным, но…

Но размышлять ему лучше потом. Сейчас нельзя терять ни минуты: его люди уже возбужденно переговаривались у ворот, обсуждая произошедшее и готовясь к охоте. Что ж, может быть, им даже полезно побегать за добычей, а не ждать, пока она явится сама — так даже вкусней будет.

Пересчитав все двенадцать голов дееспособных мужчин из их группы, находящихся сейчас в Терминусе, Гарет усмехнулся: был бы он суеверным, не пошёл бы с ними тринадцатым.

— Шеф, тут Мартин был на связи, он вроде кого-то в лесу увидел возле нашей хижины! Увидел, и его, походу, вырубили, — отчитался Альберт.

— Быстрые, подонки, — пробормотал Грег.

Расстояние действительно было слишком большим, чтобы спокойно пройти его за час, но, возможно, они бежали со всех ног?

— Мы будем ещё быстрей, далеко они не уйдут, — бросил Гарет и первым зашагал по дороге — так было короче.

Вспоминая количество бывших пленников, он хмурился. Конечно, его ребята бойцы неплохие, но те, другие, будут драться не просто за еду, а за свою жизнь — а это, как он знал на собственном примере, весьма немаловажный фактор.

Против чужаков играет то, что они безоружны, но Мартин докладывал, что последняя группа по дороге к Терминусу несла ещё две сумки, которые таинственно испарились по дороге. Как знать, возможно, они не такие уж недоумки и припрятали оружие в лесу. Тогда дело окажется ещё сложней.

Но победить в этой ситуации было для Гарета делом чести.

За его спиной зачертыхались, и он наконец сфокусировал взгляд на дороге: из-за поворота совсем рядом вынырнула целая стая ходячих, спешащих прямиком к Терминусу. Что ж, матушка и остальные должны справиться с этой опасностью. А вот успеет ли он и его ребята?

Они должны.

* * *

Из разговора мужчины по имени Мартин было ясно лишь одно: друзья в опасности. Чужак не хотел рассказывать подробностей, но Кэрол и сама знала, что идти нужно в направлении Терминуса. Что ж, жаль, конечно, что это место оказалось с двойным дном, но сейчас важней всего была жизнь её группы.

На сердце кошки скребли, когда Кэрол оставляла Мартина с Тайрисом и Джудит. Она боялась, что их пленник сможет обмануть чересчур мягкого Тая, но рискнуть нужно было. Она не видела иного выхода.

Измазаться в глине и грязи и натянуть на себя объёмную хламиду, скрывающую оружие, было несложно. Так же просто было покрыть накидку дурнопахнущими внутренностями ходячих и влиться в их толпу. Гораздо сложней оказалось идти среди них шаг за шагом, чувствуя себя ни живой, ни мёртвой. Представляя всех этих тварей вокруг себя людьми. Представляя себя саму этой тварью.

Может быть, так было бы проще?

Ей да, но справятся ли остальные?

Дойти до Терминуса ей не довелось. Навстречу толпе ходячих быстрым шагом шла вооруженная группа мужчин, которая, судя по обрывкам услышанных Кэрол громких фраз, спешила за беглецами.

Понять, что беглецы — это Бет, Рик, Дэрил, Карл и Мишонн, было просто, как дважды два. Подождать, пока чужаки, не подозревающие о волке в овечьей шкуре, перебьют ближайших ходячих и понесут первые потери, было ещё проще. Понять, кто среди них самый главный — ерундовое дело.

Дальше начались сложности.

* * *

Добравшись до ямы, в которой он предусмотрительно спрятал оружие, Рик в первый раз за последние сутки вдохнул полной грудью. Почти облегчённо, а почему бы и нет? Все его люди рядом, они свободны и имеют, чем защищаться. Вот только никак не могут решить, стоит ли им возвращаться в Терминус, чтобы отомстить врагу, или лучше продолжать убегать от погони и начинать искать себе новый приют?

— Дорогая, что они тебе сделали? Тебя били? Тебя пытали? Морили голодом? Заставляли что-то делать?

Голос Мэгги не умолкал ни на минуту. Она волновалась за младшую сестру, а та, совсем потерянная, стояла у дерева и тряслась всем телом, словно не в силах согреться, хотя Дэрил уже отдал ей свою куртку.

— Давайте просто уйдём, — попросила Бет жалобно.

— Девочка, нам нужно понимать, с чем мы столкнулись, — проговорил Абрахам, крепко сжимая в руках винтовку, готовый возвращаться и мстить за своё пленение. — Кто они? Зачем им мы?

Рик ещё мало знал этого человека, познакомившись с ним, как и с некоторыми другими, в темноте тесного вагона, но готов был доверять ему только потому, что он помог Глену, Мэгги, Саше и Бобу. Друзья его друзей — его друзья. В этом Рик не сомневался. Не теперь, когда нужна была любая помощь.

— Пока мы тут стоим, они точно нас догонят, и тогда выбора не будет, — Мишонн была, как всегда, рассудительна. — Бет, ты уверена, что погоня будет?

— Я не уверена, но думаю, что да… Я не знаю! Я вообще ничего не знала! Я думала, что они все хорошие, пока не увидела, что вас захватили!

— Все в порядке. Ты ни в чем не виновата, — сказал Рик, видя в её глазах отблески вины, вероятно, за то, что она приглашала людей в Терминус по радио.

Но зачем? Рик до сих пор не смог понять причину, по которой эта странная группа зазывала к себе людей всеми возможными способами, а потом запирала их в вагоне. Что это такое? Своеобразный принудительный карантин? Переход к рабству? Или что похуже? Но сама Бет прожила там довольно долго и, судя по виду, не голодала и не была подвергнута насилию. Во всяком случае, физическому.

— Зачем они заперли нас в вагоне? — озвучил не дающий Рику покоя вопрос Глен. — Бет, тебя тоже запирали?

— Я не знаю. Они… вроде как спасли меня… когда мы выскочили во двор, меня забрала машина, — обратилась она к Дэрилу и тот мрачно кивнул. — Я смутно помню тех двух мужчин, которые меня забрали. Они говорили про город.

— Про вакцину? — тут же оживился Абрахам, перебивая Бет.

— Не знаю… Про больницу, кажется, слышала, а про вакцину не знаю… я почти ничего не соображала, они ударили меня по голове. Я пришла в себя только в Терминусе. В комнате, не в вагоне. Мне дали одежду, меня… я… я даже не подозревала! Я не знала!

Бет разрыдалась, и обнявшая её Мэг обвела всех грозным взглядом.

— Ей нужен покой. Она ничего не знает. Бет и так много сделала, не заставляйте её вспоминать все это! Рано или поздно ты нам все расскажешь, да, милая?

С сомнением покосившись на неопределённый кивок утирающей слёзы Бет, Рик вздрогнул от движения совсем рядом: Дэрил внезапно рванул в сторону поляны.

К Кэрол, которая была не одна.

Когда именно одна из ходячих превратилась во вполне живую женщину с оружием, Гарет не заметил. Он в тот момент отбивался сразу от двух тварей, краем глаза наблюдая за выбивающимся из сил Альбертом, почти успевшим добежать до кромки леса. Не рассчитал, бедолага, что часть ходячих идёт и по лесу. Укусили.

А Майк, несмотря на приказ Гарета оставаться в строю, помчался на помощь своему любовнику. И даже добежать не успел — упал, сраженный неизвестно откуда взявшейся пулей.

— Гарет, пригнись! — успел крикнуть Грег и захлебнулся кровью на последнем слове — очередная пуля угодила ему прямо в горло.

Неизвестный стрелок порешил почти всех оставшихся в живых после ходячих людей Гарета и продолжал своё чёрное дело, старательно обходя его самого.

Женщина. Измазанная чем-то, одетая в лохмотья, ничем не отличающаяся от ходячих вокруг неё. Что за чёрт?

Долго думать над этим не получилось. Сразу трое ходячих бросились на пытающегося оценить обстановку и прицелиться в эту седовласую сучку Гарета. Он почти попрощался с жизнью, убив двоих, но упал на землю в объятьях третьего, капающего на него слюной или что там у этих тварей вырабатывается?

Пистолет выпал из руки и отлетел, нож никак не удавалось достать, а руки скользили по гниющей плоти в попытке отделить голову ходячего от его шеи. Звук выстрела — и безвольное тело упало прямо на него, заливая глаза чёрной кровью.

Что-то взяло его за шиворот и потащило прямо по земле.

— Вставай, дорогой, не стоит притворяться слабей, чем ты есть, — проговорил чересчур нежный для такой суки голос.

— А если не встану? — приоткрыл он глаза и выдавил из себя улыбку.

Молить о пощаде она его не заставит.

Непонятно за что взъевшаяся на него и его уже мёртвых людей незнакомка ловко вынула нож из его кармана и, широко размахнувшись, забросила в лес. Пистолета на дороге видно не было. А вот ходячие снова приближались.

— Можешь валяться здесь, если тебе хочется именно так закончить свою жизнь, — пожала плечами она.

Думал Гарет недолго.

Уже спустя минуту он, ощущая дуло винтовки у себя на затылке, послушно шагал перед перестрелявшей всех ходячих неподалёку женщиной, которая то и дело подталкивала его, поторапливая.

То, что она привела его к тем, кто ещё недавно были пленниками в Терминусе, почти не удивило Гарета. Как и наличие у них оружия. В первый раз за долгое время кто-то оказался умней его. Эти люди не только оружие припрятали на поляне, но ещё и Терминатора в женском обличье оставили понаблюдать за ситуацией. Может быть, Бет тоже была засланным казачком?

Хотя нет, это уж слишком.

Когда патлатый арбалетчик бросился на шею сучке с винтовкой, Гарет уже было решил, что вот он — его шанс сбежать, и даже дернулся в сторону. Но на него было направлено сразу столько оружия, что не осталось ничего, кроме кривой улыбки.

— Остальные? — после очередного обьятья коротко спросил Рик у женщины по имени Кэрол, как успел услышать Гарет.

— Можно о них не думать, — слабо улыбнулась та. — Насколько я поняла, это их лидер. Подумала, может быть, стоит поговорить с ним.

— Да, поговорить было бы не лишним, — согласился он и подошёл к Гарету, уставив в него пристальный взор. — У меня всего несколько вопросов: зачем вы зовете людей в своё поселение? Зачем запираете их в вагонах? Зачем гнались за нами?

Рик даже не подозревал, что ответ на этот вопрос один.

А Гарет начал врать, понимая, что правда вряд ли сохранит ему жизнь в данном случае. А жизнью своей он дорожил очень сильно.

— Вы, вероятно, ещё не успели поговорить с Бет? Иначе бы знали, что однажды мы пережили очень жестокое нападение от группы гостей, и после того случая некоторые из моих людей довольно настороженно относятся к посетителям. Другие же, наоборот, считают, что мы должны продолжать своё дело и спасать всех путников, предоставляя им кров и возможность заработать на пропитание. Но все боятся повторения недавней ситуации, когда к нам явилось несколько человек и среди них оказался зараженный. Они скрывали его укус до последнего, а потом не уследили, и мы потеряли своих… Мы нашли своеобразный компромисс в виде карантина и последующего введения новичков в нашу жизнь. Дискомфортный вышел карантин, признаю. Вообще я сам был против этого, но увы, оказался в меньшинстве, а у нас демократия. Так что слово большинства — закон! Неслись мы за вами исключительно, чтобы проверить, что вы действительно уйдете, а не вернетесь с оружием. Сидеть и ждать того, что нас и наших женщин снова будут убивать и насиловать, мы просто не могли.

На протяжении всей речи Гарет смотрел в глаза своих бывших пленников и в некоторых углядел даже что-то вроде сочувствия. Большинство же смотрело на него с сомнением.

И одна Бет с нескрываемым отвращением…

Значит, убежала она не просто так? Не потому что хотела воссоединиться со своими? Значит, Тереза всё-таки нашла идеальный момент спровадить соперницу? Но какого черта она допустила побег целой группы в таком случае? Идиотка!

И почему Бет, если она действительно узнала все о Терминусе, не рассказала ничего своим людям? Почему она теперь молчит, а не прерывает его, говоря, что он лжец?

Гарет догадывался, почему. И это несказанно веселило его.

* * *

Видеть Гарета, стоящего под прицелом у всей её группы, было для Бет странным. Его вообще сложно было представить в подобной ситуации. И он оправдывал её ожидания: стоял, уверенный в себе и нисколько не сломленный, несмотря на то, что его, возможно, ожидала очень скорая смерть.

Мысли о смерти Гарета почти не трогали Бет, но она отчётливо понимала почему: потому что не могла поверить в то, что он допустит эту самую смерть.

Ведь вон как складно лжет… Так, что она бы наверняка поверила, не знай уже правду. Но может быть то, что показала Тереза, не совсем правда? Может быть, все было не так? Вдруг трупы умерших и врагов скармливались, к примеру, свиньям, чтобы не пропадать? Но стоит рассудить трезво: Бет ни разу не видела в Терминусе никакого скота. И все эти её вопросы нацелены лишь на одно: попытку поверить в то, что она на самом деле никогда не ела человеческое мясо.

Эти слова, прозвучавшие в её сознании, привели к очередному рвотному позыву, и Бет судорожно сглотнула слюну: кажется, зря она пила воду двадцать минут назад.

Гарет продолжал притворно каяться и убеждать всех в том, что он собирался сегодня утром отпустить их. Даже показал её письмо, достав из кармана. Тяжело вздохнул и с болью в голосе признался, что его любовь к Бет вскружила ему голову, что он поступил подло, упрашивая её остаться и отпустить друзей одних. Что он нисколько не винит Бет, которая, конечно, поступила правильно, и что он сам должен был предложить ей именно такой вариант.

Ложь срывалась с его губ так легко и просто, что у Бет на глазах вскипели слёзы. Как он может? Он ведь ничего на самом деле никогда к ней не чувствовал! А вот она влюбилась, как дурочка, в этого… Этого… а может быть, он и сам не знал, что его группа промышляет каннибализмом?

Ну да, конечно, его мать готовила еду из человечины, его люди убивали других людей и пускали их на мясо, а он один даже не догадывался…

И стоило бы сейчас сделать шаг вперёд и заявить, что он наглый обманщик, но Бет не могла пошевелить ни языком, ни ногой. Просто не могла сказать, что такое Терминус и кто такой Гарет. Не могла потому, что она, пусть и не ведая того, стала такой же. Как сказать Мэгги, Глену, Рику, Карлу, Дэрилу, Кэрол, Мишонн и остальным, что она, Бет, несколько недель питалась человеческим мясом и добавки просила?

Она должна сказать, но не могла…

— И что ты предлагаешь теперь с тобой сделать? — спросил Рик у Гарета, выслушав историю до конца.

— Отпустить? — без особой надежды, но все же попытался тот.

— Мы тебя отпустим, а ты вернёшься с ещё большей шайкой головорезов, — хмыкнула Мишонн. — Парень, вы не единственные, кто столкнулся с плохими людьми и теперь предпочитает никому не верить и не рисковать.

Вперёд выступил Абрахам, с которым Бет была едва знакома. Он выглядел весьма воинственно.

— Лично я во все эти байки ни на грош не поверил! И даже если остальные решат тебя отпустить, догоню и сделаю так, чтобы домой ты никогда не вернулся!

Кусающий губы Дэрил мрачно кивнул, то и дело косясь на Бет. Хотя на неё после рассказа Гарета косились многие. Видимо, пытались понять, что её связывает с этим человеком и что он с ней успел сделать. Но какой бы заботой о ней не объяснялся этот интерес, Бет его утолять не собиралась. То, на что она пошла ради спасения группы, это её личное дело! У неё с Гаретом ничего не было, и точка! А остальные пусть думают, что хотят!

— Что ж, тогда вам ничего не остаётся, кроме убийства, — тем временем со спокойной улыбкой признал Гарет и повернулся к Кэрол. — Прошу прощения, мадам, что доставил вам столько неудобств. Могли бы застрелить меня прямо там, меньше забот бы осталось. Но раз уж я здесь… я хотел бы попросить кое о чем перед смертью. Последнее желание, вы ведь сможете его выполнить?

Несмотря на то, что Гарету мало кто доверял, многие были в смятении от его слов. Смотреть на убийство человека, который только что рассказывал о бесчинствах, которые уже над ним и его людьми совершали, и который так убедительно лгал о своей любви к Бет, большинству не хотелось.

— Что за желание? — настороженно уточнила Мэгги и, словно опасаясь, что оно будет связано с Бет, обняла её за плечи.

Она угадала.

— Ничего такого, что дало бы мне шанс спастись, не волнуйтесь. Единственное, чего я хотел бы, если это, конечно, возможно — сами понимаете, настаивать в моём положении я не могу — так это принять смерть от рук женщины, которая, может быть, уже носит под сердцем моего ребенка, — он повернулся к Бет и грустно улыбнулся ей. — Если будет мальчик, назовешь его Алексом?

В воцарившейся тишине Бет, которая ночью думала о чем угодно, кроме риска забеременеть, медленно поднесла руку к животу и судорожно всхлипнула под насмешливым взглядом Гарета.

Как же она его ненавидит!

Когда этот хлыщ самодовольно заявил о возможной беременности Бет, а сестренка, вместо того чтобы протестовать, схватилась за живот, Мэгги была близка к убийству, как никогда прежде. Если бы не слишком крепкие руки удерживающего её Глена, возможно, Гарета уже не было бы на свете. И не сидел бы он сейчас, вечером, рядом с остальной группой.

Рядом — чтобы не сбежал, во всем остальном он был далёк ото всех. Его оставили в живых, едва посмотрев на несчастное лицо Бет, вот только доверием он ничьим не пользовался. Общаться с ним никто не спешил, и смотрели в его сторону лишь с одной целью: убедиться, что он все ещё на месте.

Ну или как Мэгги — в надежде испепелить его взглядом, как настоящего, так и прошлого, чтобы он даже пальцем Бет не коснулся.

— Тебе не кажется, что чем больше неприязни мы выказываем в сторону этого Гарета, тем хуже Бет? Раз уж мы, во всяком случае пока, не рискуем его отпускать, то нужно как-то сдерживаться, — сказал Мэгги Глен, нежно обнимая её и успокаивающе целуя в волосы.

— То есть, нам нужно ему всяческие почести воздавать после того, как он запер нас в вагоне и чёрт знает что сделал с Бет?! — возмутилась она, все ещё пышущая гневом, который вовсе не стихал с течением времени.

— Мне он тоже не нравится. Совсем не нравится, — признался любимый. — Но я ведь тоже твоим родным не сразу понравился.

— Это совсем другое! Ты и он — это… просто два разных полюса! Ты добрый, милый, смелый, самоотверженный, а он… гадкий — одно слово!

— Но и Бет ведь — не ты, любимая... И для неё он, возможно, лучше всех на свете. И вся эта ситуация между ним и нами, кажется, донельзя её расстраивает.

Мэг заглянула в глаза Глена, полные любви к ней и сочувствия к сестре, и улыбнулась, нежно проводя пальцем по кромке его губ.

— Ты прав! Мне нужно думать не о себе, а о Бет. Я пойду поговорю с ней.

Подходя к Бет, сидящей так же далеко от небольшого костра, вокруг которого собралась вся группа — и Гарет с другой стороны — Мэгги заметила, что сестра вздрогнула, увидев её приближение. Неужели ждёт возмущений и попреков?

Мэг села рядом с Бет и поправила на её плечах куртку, которую дал ей Дэрил, видя, что она никак не может перестать дрожать.

— Ну как ты, милая?

— Нормально, — бесцветным голосом произнесла сестра, не поднимая взгляда от земли, по которой она водила тонкой веточкой, рисуя непонятные узоры.

— Не заметно. Бет, милая, если ты думаешь, что кто-то тебя осуждает за… за твой выбор, то ты ошибаешься. Мы все беспокоимся за тебя, потому что очень любим. И потому что пока не доверяем этому человеку. Но если ты в нем уверена, если ты его любишь… я… мы все постараемся его принять. Бетти, я думала... я верила, что уже потеряла тебя. А ты теперь здесь... и даже если полюбишь целых троих Гаретов, я все равно буду рядом и на твоей стороне, слышишь? — тихо плакала Мэгги, обнимая свою любимую сестренку, наконец чуть расслабившуюся в её объятьях. — Но если он тебя хоть чем-то обидит, ты должна знать — мы тебя в обиду не дадим! Тебе только сказать нужно, хорошо?

Шмыгнув носом, Бет призналась:

— Я не люблю его, — и тут уже перевела тему: — Когда мы с Дэрилом убежали из тюрьмы, мы тоже были уверены, что не осталось никого. Это просто чудо какое-то, что все тут. И даже малышка Джудит! Правда, чудо?

— Чудо, — рассеянно повторила Мэгги и не сдержалась: — Бет, если ты его не любишь, то что это за разговоры о беременности? Он тебя насиловал? Принуждал? Шантажировал?

— Нет, я просто… просто не уверена, любовь это ведь так серьёзно, — как-то слабо отмахнулась Бет.

И пусть изнасилованной она в данный момент не выглядела, между ними с Гаретом все было явно не очень ладно. Стоило только увидеть, как она прячет от него глаза, демонстративно отворачивается и не обращает на него, порой пристально глядящего в её сторону, ни малейшего внимания.

В глубине души Мэгги почувствовала облегчение. Беременна Бет или нет, группа в любом случае ей поможет. А этого Гарета, раз он Бет не слишком-то и дорог, можно будет при случае скормить ходячим. Все равно никакой пользы от этого слизняка не предвидится.

— Попробуй поспать, ладно? — сказала она Бет. — Прошлой ночью ты была настоящей героиней и тебе нужно отдохнуть. А утром все беды покажутся совсем не таким страшными, как сейчас.

— Посиди со мной, — попросила сестра.

И Мэгги, позволив ей опустить голову себе на колени, стала гладить её по волосам, как в детстве, когда чересчур впечатлительная младшая сестрёнка просила старшую посидеть рядом и защитить её от всех злых монстров под кроватью и в шкафу, пока она не уснет.

Уснула Бет быстро, и Мэгги, положив ей под голову пустой рюкзак, пошла к Глену, минуя Гарета, неторопливо пьющего воду из одолженной ему Бобом бутылки. Он вскинул на неё вопросительный взгляд, и она притормозила.

— Обидишь мою сестру словом или делом, и мне будет плевать, даже если ты откажешься отцом целого десятка её детей, понял?

— Я очень понятливый, дорогая сестричка, — широко улыбнулся он.

Так, что даже плюнуть ему в лицо захотелось.

Но Мэгги сдержалась. Ради Бет.

* * *

Сбежать от этого недоумка, нянчащегося с чужим ребёнком и считающим эту едва начатую жизнь важней всего, оказалось проще простого. Нет, конечно, не обошлось и без разбитого лица, но что такое несколько огромных синяков против целой жизни? А уж то, что та странная дамочка с кучей оружия не оставила бы его в итоге живым, Мартин даже не сомневался.

Спеша в Терминус, он с тревогой вспоминал слова Альберта о том, что у них проблемы. Какие именно, парень не уточнил, но голос у него был странный, а значит, случилось что-то из ряда вон, если испугался даже тот, кто давно привык к неприятностям самого разного рода.

Ещё и эта женщина… Хотелось верить, что она нашла свою смерть в Терминусе, но когда Мартин вышел на дорогу, он увидел совсем другую смерть. Вернее, множество смертей, одна страшнее другой. Некоторые ходячие ещё наслаждались холодеющими телами бывших приятелей Мартина, и на первый взгляд могло показаться, что именно они и стали виновниками этой трагедии. Но в голове Грега и ещё троих парней зияли ровнехонькие дырочки от пуль.

Если бы добивал своих один из уцелевших, он бы не упустил ни одного. Нет, тут действовал кто-то чужой, оставив потом ходячих пировать. Точно, так оно и есть: в ноге бедолаги Альберта, которого можно было узнать только по пышным кудрям, было точно такое же пулевое отверстие.

Кэрол. Эта женщина. Кажется, Мартин действительно вовремя сбежал.

Оглядываясь на всякий случай, он быстро добил оставшихся на дороге ходячих, медленных после плотной еды, и попытался найти среди убитых ребят Гарета. Его не было. Или успел сбежать, или вовсе не пошёл с остальными, а остался в Терминусе.

Но что вообще могло заставить всех здоровых и молодых парней Терминуса выйти из поселения и так необдуманно нарваться на ходячих и женщину-убийцу?

Чтобы не гадать, Мартин поспешил домой, где был встречен напряженным взглядом Мэри, вокруг которой у ворот сгрудились все: и старики, и женщины, и даже трое ребят, которые недавно умудрились на ночном дежурстве простудиться и слечь с температурой, которая, как оказалось, сберегла их жизни.

Доложив обстановку, Мартин выслушал от хорошо держащейся после новостей о пропаже Гарета и убийстве остальных Мэри рассказ о побеге Бет и её группы.

— Эта девчонка оказалась гораздо умней, чем мы все думали. И главное, чем думала Тереза, — укоризненно взглянула на девушку она.

— Хватит уже осуждать меня за то, что я открыла этой святоше правду! Кто же знал, что она вместо истерики сумеет обвести Гарета вокруг пальца?!

— Ты. Ты должна была знать, — заявила Мэри. — Выждала бы пару часов и проверила, почему до сих пор тихо и никакой истерики не слышно. И сидела бы под её дверью или дверью Гарета, и следила бы за ней, чтобы поймать с поличным. В результате, дорогая моя, это ты, а не она, оказалась глупой и наивной девочкой.

— Вам не кажется, что сейчас не время решать, кто виноват? Надо думать, что дальше будем делать, — вклинилась в разговор малообщительная обычно Алисия.

Мэри задумчиво кивнула головой.

— Ты права. Раз уж ждать нам тут больше некого, как выяснилось, лучше поставить пару человек для наблюдения за местностью на случай, если эти люди решат вернуться за остальными. К счастью, еда у нас есть. Пока. А тебе, дорогой мой, нужно не только поесть, но ещё и обработать это безобразие.

Мартин криво улыбнулся — болели даже губы. Впрочем, на аппетит это не повлияло. Он съел двойную порцию тушеного мяса и мужественно вытерпел все медицинские процедуры, совершаемые Мэри с помощью Терезы, которая в желании выслужиться была у неё на подхвате.

Закончив с ним, Мэри намеренно повысила голос, заставляя всех вокруг повернуть головы в их сторону и прислушаться.

— А теперь ты отдохнешь немного и отправишься на поиски моего сына. Если он жив, верни его мне. Если жива эта девчонка, захвати её для нас или просто убей, на твоё усмотрение. Справишься?

— Конечно, — склонил голову Мартин.

— Я с тобой! — вызвалась Тереза.

— Нет. Ты останешься здесь. Достаточно уже напортачила, — припечатала Мэри.

Но так просто Тереза не сдалась. Она пошла вслед за Мартином в его комнату, где он собирался немного вздремнуть перед походом, который может затянуться на долгие дни и даже недели, и сделала умоляющие глаза.

— Не убивай эту сучку, ладно? Приведи её ко мне! Я хочу сама её убить!

Он только кивнул.

Мартин и не собирался убивать девчонку — пусть живёт, если доказала своё право на жизнь.

Впрочем, возвращать Гарета он тоже не планировал…

Спасшие его люди были странными. Хотя, возможно, в новом мире все были странными. До этого случая у Габриэля не было возможности это узнать.

Он прожил почти два года в полном одиночестве, молясь Богу и купаясь в осознании своей вины. Каясь и все равно допуская мысли о том, что те люди, которых он не пустил под кров церкви, наверняка были грешными. Наверняка заслужили наказание. Это ведь конец света, а значит, все грешники должны попасть в ад. Или все праведники в рай?

Второй вариант казался Габриэлю гораздо более верным. Ведь где, как не в аду, он нынче оказался?

Обосновавшиеся в его церкви люди, говорящие о возможности спасения в Вашингтоне, в Бога не очень-то и верили. Габриэль старался не осуждать их, ведь это был грех. Но с этим грехом у него всегда обстояло хуже всего: не осуждать других было чертовски сложно. Тем более, когда ты видишь, что эти другие преуспели в чем-то больше тебя самого.

Только один человек с самых первых минут стал оказывать Габриэлю повышенное внимание. И он даже не удивился, что этот человек оказался кем-то вроде изгоя в собственной группе. Его звали Гарет, и он был очень приятным юношей. Хорошим и вежливым слушателем, задающим правильные вопросы мягким вкрадчивым голосом. Давно Габриэлю не доводилось беседовать с кем-то с таким удовольствием. Особенно удивительно было то, что молодой человек оказался медиком. Обычно люди этой профессии довольно скептически относились к религии, в отличие от Гарета.

— У меня, возможно, родится сын или дочь, — сказал он вечером, бросив тоскливый взгляд в сторону явно расслышавшей его слова и вздрогнувшей Бет, чья ангельская внешность дарила Габриэлю покой. — Ты согласишься его окрестить?

— Для меня это будет честью. А как насчёт другой вашей малышки?

— Её отец, кажется, не очень благосклонно смотрит на все это.

— Я заметил. Как заметил и то, что почти все тут не очень благосклонно смотрят и на тебя, Гарет. Ты так сильно перед ними провинился? Если тебе нужна исповедь…

— Я непременно обращусь, когда окажусь готов к исповеди подобного рода. А они… они просто не готовы принять меня в качестве возлюбленного Бет, — снова чуть повысил голос Гарет.

Сидящая к ним спиной Бет даже не шелохнулась.

— Возможно, вам поможет венчание. Соединив свои души перед лицом Господа, вы покажете друг другу и всем окружающим серьезность своих чувств и ответственность за них. Тем более, если вы ждете ребёнка. Это просто необходимо!

Давно не совершавший подобных процедур Габриэль оживился, представив, сколько благодати он сможет принести этой паре, их родным и друзьям.

— Ну что, дорогая, обвенчаемся? — склонился Гарет вперёд к лавке, на которой все ещё сидела Бет, слушая разговор остальных о новой жизни в Вашингтоне.

— Иди к черту! — прошептал этот ангел к вящему ужасу Габриэля.

Но Гарет вовсе не обиделся на свою возлюбленную, показывая пример терпения и понимания. Он лишь улыбнулся и развел руками, довольно громко пояснив:

— Ох уж эти беременные!

Прошипев ещё что-то нелицеприятное сквозь сжатые зубы — Габриель даже обрадовался, что не расслышал точных слов — Бет подскочила с места и прошла вперёд, где демонстративно уселась между своей сестрой и Риком.

Конечно, милые бранятся — только тешатся, и сам Габриэль вообще мало что понимал в отношениях между мужчиной и женщиной, но девушка в самом деле не выглядела счастливой невестой.

Габриэль бы даже сказал, что она не очень-то смахивает на влюбленную, но её полный боли взгляд, украдкой брошенный в их сторону, заставил его переменить своё мнение. К счастью, он сам отказался от всех этих сложностей. Служить Богу было гораздо легче, чем женщине.

Но Гарет пока справлялся с последним на зависть всем.

* * *

Перед своим уходом из группы Кэрол должна была сделать ещё два дела. И первое было гораздо сложней второго. Оказаться с Бет наедине в эти дни было невероятно трудно, она словно нарочно всегда оказывалась в кругу друзей, чтобы не пришлось общаться с кем-то тет-а-тет.

Но в туалет выходила даже она. И в этот раз Кэрол вызвалась её проводить.

— Ну давай, говори, — вздохнула Бет после посещения кустиков и в ответ на внимательный взгляд Кэрол пояснила: — Все мне говорят одно и то же: обращайся за помощью, если он тебя обидит. У меня эти слова уже в ушах стоят даже в полной тишине.

— Тебе не обязательно обращаться за помощью, если ты считаешь себя способной справиться самостоятельно. Главное, не позволять ему втягивать себя в эту трясину, в которую ты сейчас добровольно уходишь. Бет, милая, я понимаю, что советы тебе давно надоели, но я сама проходила подобное. Сначала эмоциональное насилие, потом подключилось физическое. И я вовсе не хочу сказать, что Гарет однажды поднимет на тебя руку, это не обязательно. Не обязательно исключительно потому, что он способен вытрясти из тебя всю душу, даже не прибегая к физическому насилию. И он уже это делает, причём практически не общаясь с тобой, а ты ему в этом помогаешь. Это затягивает, я знаю. Ты потеряешь себя незаметно, а найти снова будет очень сложно. И даже если ты сможешь это сделать, все равно будет уже не то. Знаешь, словно какой-то кусочек паззла потерян или встал не на свое место. Я просто не хочу для тебя такой жизни. Ты сильней его, Бет, поверь мне. И он это понимает гораздо лучше тебя самой, потому и будет пытаться сломить. Не позволяй ему этого — помощью или без оной — не позволяй, девочка!

— Про паззл — это ты про себя? — сочувственно спросила у неё Бет и взяла за руку, пытаясь заглянуть в глаза. — Кэрол, у тебя все хорошо? Мэгги мне рассказала… о том, что было в тюрьме. И все эти люди из Терминуса… я их знала… может быть, сейчас лучше поговорить о тебе?

Грустно улыбнувшись, Кэрол покачала головой. Чего-чего, а разговора о себе с этой славной девочкой она просто не вынесет. И про Карен с Дэвидом, и про этих парней, которые, возможно, стали друзьями Бет в Терминусе, и о том, что Бет её не осуждает... Нет, никаких разговоров, ей и так слишком сложно уходить теперь, когда все её самые близкие люди рядом.

Бет вернулась к Мэгги, а Кэрол тихо подошла к Гарету, который смотрел вслед удаляющемуся Габриэлю. Странную компанию нашёл себе этот парень и, что самое невероятное, святой отец, кажется, совершенно очарован им. Вероятно, он больше разбирается в Боге, чем в окружающих людях.

— Да-да, мадам, можете не утруждаться, я знаю, что вы хотите мне сказать. Не обижай и бла-бла-бла... Невероятно, что вы все предполагаете, будто я намерен обижать свою любимую!

— Я только хотела убедиться, что ты действительно понял их слова.

— На прощание? — улыбнулся он. — Не могу сказать, что буду очень скучать.

— Как ты…

Кэрол изумленно вгляделась в его глаза: она была уверена, что её намерение уйти осталось незамеченным для группы.

— Ты все время смотришь в сторону выхода и совсем не слушаешь сладкие речи о Вашингтоне. А ещё выглядишь так, словно тебе не помешает несколько сеансов у хорошего психолога, — сказал Гарет. — Я, конечно, учился не на психолога, но если пожелаешь… выслушай лучше нашего падре.

Оставив его без ответа, Кэрол в последний раз оглянулась на своих друзей. Как знаменательно, что об её уходе догадался только совершенно чужой ей человек, тогда как её родные и близкие ничего не подозревали.

Когда она тихо выскальзывала за дверь, Гарет издевательски помахал ей ладонью на прощание. Разве что воздушный поцелуй не послал. Ох и хлебнёт с ним Бет горя…

* * *

Помахав Кэрол на прощание, Гарет снова сосредоточил своё внимание на Бет, откинувшись на спинку лавки и вперив в девушку настойчивый взгляд. Она словно кожей его почувствовала и заерзала... Подняла глаза и тут же опустила... Поджала губы и подняла подбородок, вызывающе уставившись на улыбающегося Гарета в ответ...

Их обмен взглядами заметил Дэрил, тут же мрачно поднявшийся со своего места и с грозным видом подошедший к Гарету.

Красноречием реднек явно не обладал, нависая над ним, в притворном внимании приподнявшем брови, и никак не находя нужных слов.

— Отвали от неё, понял?

— От кого? — Гарет пожал плечами. — Если ты про вашего Терминатора в женском обличье, так можешь не беспокоиться: наш разговор был сугубо прощальным. Жаль, что с вами всеми попрощаться она не успела, но передавала вам привет. Мысленно!

Чертыхнувшись, Дэрил тут же забыл то, о чем пытался поговорить, и стрелой выскочил из церкви. Знал Гарет, на что надавить, и теперь искренне надеялся, что эти двое так и исчезнут где-то в ночи, избавив группу, а заодно и его от своего навязчивого присутствия.

Удовлетворённо вздохнув, он снова перевёл взгляд на Бет, как он искренне надеялся — не беременную.

Гарету было сложно понять, какие чувства эта девушка в нем вызывает, порой ему казалось, что он её ненавидит, но потом думал о том, что она не стоит столь сильных эмоций... Порой ему казалось, что он действительно влюбился, но эта мысль была не из приятных. В одном он был уверен: он хочет её заполучить.

В качестве мести, чтобы наконец победить — просто для удовольствия. Все равно почему — она должна быть его. Ведь возвращаться в Терминус он все равно уже не планировал. К кому там возвращаться? К женщинам и кучке слабаков? К матери, которая никогда не давала ему вздохнуть полной грудью?

Нет уж.

Вернуть Кэрол оказалось не так уж просто. Добиться от неё откровенности, выслушать все, что её тревожит, услышать про Лиззи и Мику, убедить, что она нужна семье и ему лично... Но сложней всего было то идиотское чувство признательности, возникшее при виде безмятежного лица Гарета рано утром. Каким бы мерзким уродом не был этот парень, как бы не была отвратительная мысль о том, что он касался Бет, он помог вернуть Кэрол. А ведь мог бы просто промолчать или сказать о её уходе только теперь, когда уже было бы поздно, по привычке издевательски ухмыляясь.

Чтобы уйти на охоту, пришлось поговорить с Риком, Мишонн, Гленом и Мэгги. Именно им Дэрил решил доверить подробности ухода Кэрол. Не все, конечно. — он рассказал только самое важное о её состоянии, и о том, что за ней нужно присматривать. И все равно в лес уходил с тяжёлой душой.

Через несколько часов они все отправятся в Вашингтон, в котором, если верить учёному чуваку, найдут какое-то лекарство. Но на душе было паршиво. Из-за Кэрол, думающей, что всем будет лучше без неё. Из-за украдкой оплакивающей отца Мэгги. Из-за Бет, которая большую часть времени теперь сидела застывшей куклой с пустыми глазами. Из-за совсем потерянного Тайриса. Из-за этого чертова Гарета, из-за которого вся группа чувствовала себя скованно.

И отпустить бы его сейчас на все четыре стороны, но он ведь не уйдёт: уж слишком настырно смотрит на Бет и демонстративно оказывает ей знаки внимания.

Вот и сейчас, когда Дэрил вернулся со связкой белок, а Кэрол ловко их приготовила, улыбаясь и вслух припоминая старые, ещё дотюремные времена, Гарет взял сразу две порции. Приблизился к сидящей у костра Бет, дождался, пока она поднимет глаза, и протянул ей одну из тарелок.

— Мяса? — поинтересовался он.

А Дэрил наблюдал. Инстинктивно чувствовал, что Гарет даже таким вот с виду невинным действием умудряется расстроить Бет, вот только никак не мог понять, почему. Может быть, ей просто тошно видеть его поганую рожу?

И действительно — оказалось тошно.

Зажимая руками рот, побледневшая Бет отбежала к деревьям и склонилась над землёй, опустошая и без того голодный желудок.

— Ох уж эта беременность, — сокрушенно покачал головой Гарет.

И получил в ответ массу почти ненавидящих взглядов. Ему до сих пор не смогли простить тот вагон, а уж Бет стала просто последней каплей.

Девчонка убежала, даже не прихватив оружия, и Дэрил последовал за ней, чтобы убедиться, что она не вляпается в новые неприятности.

Беременна. Бет беременна. И от кого? Просто в голове не укладывалось. Казалось, совсем недавно она была рядом с Дэрилом — сильная, улыбающаяся и поющая в любой ситуации свои девчачьи песенки. Настоящая Бет, та, какой он знал её почти два года.

Когда её не стало, Дэрил, измученный осознанием своей вины, представлял себе самые ужасные картины происходящего с ней. Но такого представить не мог даже он.

— Что? — вызывающе подняла голову заплаканная Бет.

— Ничего, — пожал плечами Дэрил. — Если этому чуваку надо по морде дать, ты только скажи.

— Не надо! Я сама с ним разберусь и сама со всем справлюсь! Если вы ещё не заметили, то я способна не только выжить самостоятельно, но ещё и вам помочь из плена выбраться!

— Угу, заметил. Только ты, блин, самостоятельно себе беременность там нажила от чувака, на которого тебе даже смотреть тошно.

— Да что вы привязались с этой беременностью! Вовсе не факт, что я вообще беременна! Надеюсь, что нет, — повернула она голову.

— Ты же вроде только и талдычила, пока с Джудит нянчилась, что себе малявку хочешь, — удивился Дэрил.

Хотя права девчонка: нафига ей сейчас ребенок? Ни условий подходящих, ни крыши над головой, ещё и папка сам без крыши явно. Дэрил прекрасно помнил, как тяжело приходилось Лори и всем остальным с её беременностью. Но Лори была постарше и посильней этой малявки, на которую и дыхнуть лишний раз страшно — а ну как свалится?

— Не от него, — отрезала Бет в ответ и отвернулась, чтобы уйти.

А потом вдруг оглянулась и крепко обняла растерявшегося от такой смены настроений Дэрила.

— Я так переживала за тебя! Когда узнала, что спасли только меня, а тебя рядом не было. Но я всегда верила, что ты выживешь! Помнишь?

— Угу, — буркнул смутившийся Дэрил.

— А теперь признавайся: скучал по мне, Дэрил Диксон? — заглянула она в его глаза.

— А ты точно уже вернулась, Бет Грин? — хмыкнул он.

Бет вздохнула и обхватила себя руками, посильней закутываясь в его куртку, несмотря на довольно тёплый денёк.

— Не уверена… Но я постараюсь вернуться. Очень сильно постараюсь.

Произнеся эти слова, она даже засветилась, словно дала обещание не только Дэрилу, но и самой себе, и теперь сделает все для того, чтобы сдержать слово и снова войти в строй после всего, что ей пришлось пережить в Терминусе.

Дэрила бесило, что он понятия не имел, что именно она пережила и что заставило её так измениться. Хотя он не удивился бы, узнав, что виновник всех её бед — Гарет, внимательно наблюдающий за их возвращением к костру.

* * *

Идея пробить колёса автобуса осталась лишь идеей. Все эти люди так и крутились вокруг, причём не только утром, но даже ночью. И ладно бы чем толковым были заняты, так нет же. Одни долго обнимались, о чем-то разговаривали и улеглись потом рядом, как ни в чем не бывало. Другие постоянно бегали в кустики. Беременная девочка выходила на крыльцо оплакать своё положение. Её незадачливый кавалер вообще у окна уселся, словно подозревал, что на их транспорт мог кто-то покуситься.

Юджину отчаянно не везло.

До Вашингтона было слишком близко, к вечеру доберутся, если прямо сейчас выедут. А что потом?

А потом Абрахам потребует от него все явки и пароли того места, где хранится вакцина, а такого места, как прекрасно знал Юджин, просто не существовало.

Раньше все шло довольно гладко. Прямо как в компьютерной игре, где ты находишь группу недоумков, вешаешь им лапшу на уши, и они ведут тебя к цели, по пути преодолевая все препятствия и иногда даже погибая.

Не то, чтобы Юджину не было жалко погибших, но собственная жизнь ему была куда дороже. И если он будет умирать, то с ощущением полной своей никчемности. А другим он позволил умереть, ощущая себя героями, спасающими будущее человечество. В конце концов, в этом мире они все равно бы умерли рано или поздно.

После завтрака все быстро собрали свои скромные пожитки и, прихватив с собой даже сомневающегося в необходимости покидать церквушку Габриэля, выехали на дорогу. Ещё пара часов — и они выедут на главную трассу, ведущую в Вашингтон. И потом не останется ничего, кроме дрожи в коленях. Что сделает Абрахам, когда узнает?

Может быть, убьет Юджина?

Из-за количества народа в фургоне была жуткая теснота. И не только шум, создаваемый множеством голосов, дико нервировал Юджина. Больший дискомфорт вызывал взгляд Гарета, усевшегося прямо напротив него.

— Тебе что-то нужно? — наконец не выдержал Юджин.

— Просто интересно, — громким и спокойным голосом произнёс Гарет, невольно заставляя остальных оглянуться и прислушаться. — Что будет после того, как мы окажется в Вашингтоне, и ты, наконец, признаешься, что просто придумал эту чудодейственную вакцину?

— Я ничего не придумал. Если ты о ней не знаешь, это означает только одно: в эти сферу у тебя никогда не было доступа. Чему я нисколько не удивлен.

Несколько человек одобрительно захмыкали, услышав ответ Юджина. А он и сам не знал, зачем тянет время, а не признаётся сразу. Может быть, надеется на какой-то очередной случай, который сможет свернуть группу с намеченного пути и даст ему ещё немного времени?

— Ладно, допустим, ты у нас такой крутой и имел доступ к этой, как ты говоришь, вакцине. Наверное, ты один на всю страну, а то и весь мир, да? Иначе почему бы правительство и военные, да и просто люди, создавшие её, не воспользовались ею ещё в первые дни эпидемии? И не нужно говорить, что они все вымерли. У них было достаточно времени, чтобы остановить заразу или хотя бы передать по радио о местонахождении чудодейственного средства.

Гарет, к которому уже начали внимательно прислушиваться, ещё сильней повысил голос, привлекая внимание даже сидящего за рулём Абрахама, начавшего оглядывается.

— Боб, ты же врач, пусть и военный. Неужели ты всерьёз поверил в подобную тайную вакцину? Подумай сам, это невозможно. Или она давно не была бы секретом, или её просто не существует и человечество столкнулось с тем, что просто не может победить. Не исключено, что в будущем мы что-то придумаем. Или наши потомки. Но сейчас? Тайная вакцина в секретном сейфе при том, что вымерло все человечество, включая нашего президента и славных военных?

— Я врач, но не учёный, — с улыбкой пожал плечами Боб. — А надеяться хочется всегда.

— Мне тоже хочется, но в данном случае наши надежды определённо напрасны, — улыбнулся Гарет и снова переключил своё внимание на похолодевшего от ужаса Юджина. — И кстати, что ты, который должен был бы любыми путями добраться до Вашингтона ещё в начале эпидемии, делал почти два года? Колёса у транспорта протыкал, как пытался это сделать вчера? Вот только тебе помешали Дэрил с Кэрол, которые никак не могли наговориться и наобниматься, соленые слезки моей возлюбленной и недержание мочи у нашего святого отца. Если что, то мне не спалось и я долго сидел у окна, наблюдая за тем, как ты ходил вокруг этого автобуса со штырем в руках, примеряясь к шинам. Не похоже на поведение того, кто так спешит спасти своих друзей и остатки человечества от страшной напасти.

— Юджин, это правда? — воскликнула изумленная Розита. — Значит, и в те разы это тоже был… Ох!

Он только склонил голову, видя грязный пол остановившегося автобуса и тяжелые ботинки Абрахама, неумолимо приближающегося к нему.

А потом боль, еще один удар, улыбка Гарета и темнота.

Потирая губу, ноющую после удара разозлившегося на него за слишком хорошее настроение Абрахама, Гарет почти ревниво наблюдал за тем, как демонстративно обхаживает валяющегося в отключке Юджина Бет. Видимо, от ярости водителя даже автобус сломался, и Глен безуспешно пытался его починить. Судя по всему, дальше придётся идти пешком. Вот только куда идти?

Тара с Розитой принесли воду, и Бет начала куда активней обтирать разбитое лицо Юджина мокрой тряпицей. Гарет были уверен, что она делает это исключительно для показухи. Зачем бы ей ещё понадобилось тратить время на этого недоумка? Или она снова вспомнила о своей роли ангела и теперь будет изображать из себя мать Терезу и почти непорочное зачатие? Ведь какой порок в том, чтобы спасти своих людей, что вы!

Когда Бет, наконец, поднялась на ноги и прямо посмотрела на Гарета, сидящего на обочине, он не успел отвести взгляд.

А она вздохнула, взяла бутылку воды и подошла к нему. Утерла кровь с его губы подолом его же футболки, не глядя ему в глаза.

— Подожди, — задержал её Гарет, взяв за руку и вынуждая сесть рядом. — Давай поговорим.

— О чем? О том, как назовём нашего ребеночка? — скептически хмыкнула Бет. — Спасибо, с этим вопросом я и без тебя разберусь, если все-таки забеременею в таких условиях.

— Условия действительно не самые подходящие, — согласился Гарет и удовлетворённо заметил проблеск удивления в её глазах. — Я дразню тебя этой беременностью исключительно из обиды.

Он картинно вздохнул, и она, поерзав, уселась гораздо удобней, теперь уже точно готовая к разговору.

— Из обиды?! После всего, что произошло, ты ещё и обижаешься на меня?

— А что произошло, по-твоему? — решил все-таки узнать, в чем именно осведомлена Бет, Гарет.

— Не заставляй меня пересказывать все, чем вы там жили! Тереза мне в тот вечер все показала! Всю эту вашу бойню!

Гарет, конечно, ожидал от Терезы чего-то подобного, но что её сподвигло сделать такую глупость именно тогда, когда родные и друзья Бет были в плену? Лучше бы раньше раскрыла все карты, тогда и еда бы в Терминусе осталась, и живы бы все были. А истерика у Бет дело такое… далеко не самое проблематичное.

— Ты немного неправильно сказала, — отметил Гарет. — Мы жили. Тебя все устраивало и никто не принуждал.

— Ты меня обманывал! Я не знала и даже предположить не могла, что… что…

— Что ты ела людей? — хмыкнул Гарет.

Бет торопливо оглянулась в страхе, что кто-то мог слышать эти слова.

— Ты сейчас говоришь, что ничего не предполагала, но так ли это? Может быть, тебе все просто настолько нравилось, что было удобней закрывать глаза? Ты ведь не станешь отрицать, что мясо было не похоже на все, что ты ела раньше? Как и то, что никогда не видела у нас ни домашнего скота, ни охотников? Любой бы на твоём месте давно задумался и начал задавать вопросы. А ты только ела и нахваливала. Я был уверен, что тебе просто не нужны лишние слова, что тебя все устраивает... Что тебя устраиваю я.

— Не говори так! — сорвалась на крик Бет и тут же понизила голос, когда на них стали оглядываться. — Не говори, слышишь? Ты все это просто придумал сейчас! Я ни о чем не могла догадаться — вы все скрывали! И… и мне отвратительно думать о том, что мне все нравилось, что я это ела, что… Мне ты отвратителен, как ты не можешь этого понять?

Она уже было поднялась с места, готовая убежать под крыло тревожно глядящей в их сторону Мэгги, когда Гарет тяжело вздохнул.

— Значит, отвратителен? Зачем же ты говорила о любви той ночью? Я ведь не просил этих слов. И я в них поверил. Это было жестоко, мой ангел.

— Алекс говорил, что ты не веришь в любовь! О господи… Алекс, он хоть знал, что вы его… тоже…

— Раньше не верил. А в тот момент поверил, — все тем же грустным голосом произнёс Гарет и пожал плечами. — Он знал. Как и все остальные, включая меня. Наверное, тебе сложно понять, но после того, что мы пережили…

— Мы тоже многое пережили! Каждый тут! — снова повысила голос Бет, махнув рукой, и закончила уже шепотом. — Но никто не стал убийцей и… каннибалом…

— Кроме тебя, мой ангел. Кстати, насчёт убийцы я бы тоже поспорил. Чего стоит одна лишь Кэрол. Но ты не дала мне закончить. После того, как мы пережили такой голод, когда некоторые, сходя с ума, прокусывали свои собственные запястья, чтобы напиться крови, когда мы напали на врагов, имея в своём распоряжении только руки и зубы, а ещё затмевающее все желание есть и пить… После всего этого, единственное, чего мы боялись и старались любым способом избежать — подобный голод. И никому из нас не было жаль своего мертвого тела для того, чтобы накормить целую группу. Неужели лучше, чтобы оно сгнило в земле и стало кормом для червей?

— Вы распоряжались не только своими телами! Вы убивали людей!

— Мы убивали их тела, но, если верить Габриэлю, их души возродились на небесах. Ты же убиваешь своим безразличием и словами о том, что я тебе отвратителен, мою душу. Так кто же из нас более страшный и жестокий убийца?

— Ты словно в театре, Гарет! А это не театр! Это жизнь! — горько усмехнулась вставшая с места Бет и бросила уже на ходу. — Я жалею, что согласилась поговорить с тобой.

А вот Гарет не жалел. Он был уверен, что рано или поздно её лёд даст трещину, и сегодняшний разговор поспособствует этому.

* * *

Тереза сидела по правую руку от Мэри и с лёгкой брезгливостью поглядывала в сторону Джун. Её вообще раздражали всякого рода инвалиды. Все эти калеки, глухонемые, слепые или просто психически больные. Им не место среди нормальных людей! Им не место рядом с ней!

Но сейчас решала Мэри. И она настояла, чтобы на их собрании присутствовали все женщины. Мартин так и не вернулся, Гарет тоже, оставшиеся мужчины сейчас были на вылазке, а старики патрулировали у ворот.

— Итак, я думаю, все прекрасно понимают, с какой целью мы здесь собрались? Нам нужно решить, как жить дальше. Парни уехали за пропитанием, наши стены охраняет кучка стариков, а решения будем принимать мы. Больше некому. Еды у нас нет. Посевы, которые сделала Джун, дадут урожай ещё нескоро, а припасы заканчиваются, несмотря на то, что нас стало намного меньше.

— Мы можем снова использовать радио. Пустим навстречу гостям девчонок, и те их быстро обработают, — предложила Алиса, которая томилась без работы.

Ведь радио со дня побега пленников не включалось ни разу.

— Какое радио? — хмыкнула Тереза. — Если эти уроды живы, они будут каждому встречному трепать о нас. И рано или поздно могут организовать группу, которая придёт стереть нас с лица земли. По-хорошему, нам ещё и вывески все уничтожить надо. А потом устраивать женские вылазки в поисках живой добычи. На беззащитную с виду девушку или старушку, вот как ты например, клюнут многие. А там и остальные из-за деревьев с оружием выйдут. Мы ничем не хуже мужчин!

Ей даже пришлось отдышаться в окончание своей речи, которая была нацелена больше на то, чтобы произвести хорошее впечатление на Мэри, чем на то, чтобы принести пользу группе.

Дебби и Рози кивнули, Джун испуганно замахала руками, а Мэри улыбнулась.

— Наконец ты начинаешь думать головой, моя девочка. Полагаю, как минимум, попробовать все сказанное тобой стоит. А ещё нам нужно сменить название. Жаль, что мы не предупредили Мартина. Ммм, — она ненадолго задумалась и предложила: — Как насчёт Онсет?*

Согласились все, включая Терезу, которой было глубоко наплевать на то, как теперь будет называться это место.

— Как вы думаете, Гарет с Мартином уже совсем не вернутся? — спросила Дебби, которая, вместе со своей подругой, гораздо лучше ощущала себя, окруженная мужчинами.

Самой ей за себя решать и что-то делать не хотелось. Тереза фыркнула — слабачка!

— Мы будем надеяться на лучшее, — сказала Мэри и прижала руку к сердцу. — Я чувствую, что мой сын ещё жив. А если он жив, он обязательно сюда вернётся. Но мы не должны просто сидеть и ждать его, сложа руки. Мы покажем, что мы тоже на кое-что способны. Настало новое время, девочки. И мы теперь не можем отсиживаться за мужскими спинами, хотя бы потому, что этих спин у нас теперь критически мало.

— Ну так с чего начнём? — не терпелось приступить к делу Терезе.

У неё на то были свои причины, но Мэри не обязательно было о них знать.

— Если уж мы прекратили радиовещание, то нам действительно стоит поснимать все указатели, способные привести людей в Терминус. А со временем повесить новые, приглашающие их в Онсет.

— Согласна, — кивнула Мэри. — Джун будет заниматься огородом и вообще хозяйством. А всем остальным, включая и меня, надо продумать действенный план по привлечению сюда путников способами, предложенными Терезой.

— А пока план не составлен, я могу пойти и уничтожить все вывески! — предложила Тереза.

На какое-то мгновение ей показалось, что Мэри её раскусила, уж слишком странно та улыбнулась. Но потом кивнула.

— Береги себя, девочка. Гарет огорчится, если, вернувшись сюда, не застанет тебя.

Тереза горячо заверила её, что себя она будет беречь, как зеницу ока.

И уже через час вышла за ворота Терминуса, или как там его теперь, глубоко вдыхая воздух свободы. К черту Гарета, он показал себя полным неудачником! К черту Мэри, Тереза не нанимались быть у неё на побегушках! К черту это унылое место, которое не имеет будущего!

Теперь Тереза начнёт новую жизнь. Найдёт новое место и новых людей, которых можно будет обвести вокруг пальца. А ещё — нового мужчину. Такого, который не купится на ангельские глазки какой-то лживой сучки.