Анна (джен)

Что такое счастье? Для кого-то счастье — это деньги, для кого-то семья. Для меня счастье — это любимое дело, которому посвящаешь всё своё время. Я люблю рукодельничать. Конкретно — шить, вышивать, вязать. Мне нравится смотреть, как клиенты моего ателье или магазинчика уходят довольные, в новых вещах. Эти вещи я сделала сама. Вчера маленькая София получила голубое платье для выпускного в детском саду, пятнадцатилетняя Светлана — мантию, как у Гарри Поттера, соседка Ольга — новое пальто. Блеск их глаз и детский восторг от обновки всегда грел мне душу. Это и есть моё счастье. Кому-то покажется — этого мало, мне — нет.

Я, Анна Николаевна Кравцова, семьдесят седьмого года рождения, родом из самой обычной семьи. Мама — домохозяйка, отец — участковый милиционер. Познакомились они в дежурной части, куда зарёванная мама пришла писать заявление о краже кошелька. Будущий муж и отец полгода красиво ухаживал, дарил подарки. Свадьба была скромная, а через год родилась я. Была ли мать счастлива? Думаю, да: рядом любимый муж, дочь. Мама тоже была рукодельницей. У меня всегда было много вязаных кофточек, юбочек, платьев. Даже мою школьную форму мама сшила сама. Вот и мне передалась её любовь к вещам, сделанным своими руками. Что ей ещё нужно было для счастья? По-моему, больше и ничего.

Мне же для полного счастья нужно было выплатить кредит, взятый восемь лет назад на развитие бизнеса. Сегодня последний платёж. Ателье и магазинчик при нём станут полностью моими. Больше можно будет не бояться пересмотра условий договора, повышения процентной ставки, скачков курса валюты и многих других ужасов, которыми меня, бывало, пугал «СварБанк». Я смогу вздохнуть свободно.

Сколько сил я вложила в своё дело! На момент открытия отца в живых уже не было. Родственники крутили пальцем у виска: мол, не лезь ты в бизнес, дура, ума у тебя на это нет! В меня верила только мама. Именно она помогла мне с ассортиментом товара, пока я бегала по различным конторам, оформляя документы. Именно мама подала идею не только шить платья-кофты, но ещё и сумки-рюкзачки. Многое в этом деле осуществилось лишь благодаря моей маме.

Когда её не стало, только память о том, что она так много сделала для моего магазинчика, не давала мне скатиться в депрессию.

Кофе в кружке приятно грел руки. Сегодня я действительно счастлива! Мысль о последнем платеже согревала не хуже довольных взглядов моих покупателей.

Внезапно дом содрогнулся, зашатались шкафчики на кухне, с полок попадала посуда.

— Что за хрень?

Мощный взрыв сотряс всё вокруг. Боль затопила тело. Последней вспышкой в голове пронеслось: «Я умираю!? НЕ ХОЧУ!!! Я ХОЧУ ЖИТЬ!!!»

Темнота…

Телеканал «Россия 24»

«Сегодня на юге Москвы обрушился жилой дом. Предварительная версия — взрыв бытового газа, в то же время не исключена версия теракта. На данный момент под завалами остаются более сотни человек. Спасательная операция продолжается».

Первые мои ощущения — тошнота и головная боль. Голова трещала, словно я неделю провела в рядом с постоянно работающим отбойным молотком. Желудок ощущался в районе горла, перед глазами всё плыло. Сильнейший спазм сковал моё тело, сменяясь целой чередой себе подобных. Такого издевательства мой желудок не вынес, и тошнота сменилась рвотой, я буквально захлёбывалась рвотными массами. Тело била крупная дрожь. Видимо, это конец.

Послышались какие-то голоса. Меня перевернули на живот. Новый спазм — и светлый пол загажен тем, что было у меня в желудке. Тело опять скрючивает судорога. Болят горло, рёбра, живот. Накатывает паника: не могу остановиться, не могу вздохнуть, не чувствую тела. А дышать мне уже нечем… Темнота.

Следующее пробуждение было более приятным, но не менее болезненным. Меня тошнило, но не рвало. Голова всё так же нещадно ныла, горло болело, во рту словно кошки нагадили. Попытки воспринять окружающую среду особо ситуацию не прояснили. Сначала включилось зрение. Перед глазами что-то белое. Учитывая, что я лежу на спине, скорее всего это потолок, высокий потолок. Всё. Мыслительный процесс дальше не идёт. Мозг будто заблокирован. Видеть — вижу, но не понимаю и не воспринимаю. От кончиков пальцев на ногах к голове медленно накатывает волна жара. Одна, вторая, третья. Я кричу, тело снова бьётся в судорогах. Опять темнота.

Новое пробуждение было из серии: «Мама! Роди меня обратно!». Нещадно болело всё тело — тупо, ноюще. Кости ломило так, словно их кто-то выкручивал. Надо мной склонился кто-то в белом. Ангел? Тогда где его крылья? И почему такой огромный? Даже несмотря на размытые очертания тела склонившегося ко мне человека, он явно выше двух метров. Создаётся впечатление, что моё зрение с минус единицы упало до минус семи, а то и больше. Я не различаю его лица. Для меня оно — просто говорящее пятно телесного цвета. «Ангел» что-то спросил, но я не поняла, что ему нужно. Локтевой сгиб на левой руке отозвался болью, и через минуту я вновь уплыла в темноту.

На этот раз я отключилась надолго. Потом мне рассказали, что я валялась в бреду и беспамятстве сорок дней. Иногда приходила в себя, что-то говорила, но быстро возвращалась в то же состояние. Врачи не могли понять, что со мной происходит. Анализы брали ежедневно, но каждый раз результат был разный. Почему меня не перестали лечить и пытались выходить — загадка, ответ на которую я узнала позже.

И вот наконец моё первое самостоятельное пробуждение без боли, рвоты, судорог и жара. Я просто открыла глаза.

Небольшое помещение, стены которого окрашены светлой краской. Откуда-то справа идёт дневной свет, точнее, вечерний. Надо бы посмотреть. Первая же попытка двигаться отдалась такой болью в голове и позвоночнике, что я охнула.

Откуда-то сбоку раздался женский голос. В поле зрения появилась женщина в белом халате. Видимо, она доктор или медсестра. Она что-то продолжала говорить и явно не на русском языке. Смахивало на английский, но полной уверенности у меня не было.

Подошла ещё одна женщина в белом халате и с какой-то миской в руках. С меня сдернули простынь, и осталась я в одном костюмчике от «Евы», то есть в чём мать родила. Меня начали обтирать влажными губками, а я находилась в легком шоке.

Во-первых, это не люди-великаны, это я маленькая.

Во-вторых, это не моё тело. Оно белое, как сметана, но, в отличие от кисломолочного продукта, не жирное. Тоненькие ручки-палочки, впалый живот, рёбра можно пересчитать взглядом.

В-третьих, я лысая. Волосы с моей головы куда-то подевались…

А теперь ещё раз и ме-е-е-едленно.

ЭТО НЕ МОЁ ТЕЛО!

Вдох-выдох. Я вдыхаю, я чувствую, я вижу, как поднимается грудная клетка. Но это НЕ МОЁ ТЕЛО!

Мне тридцать восемь, а оно тянет всего лет на восемь-девять. Тощее, голенастое, без волос, синюшное. А я женщина подтянутая, с загаром. Где всё это?! Где мой пресс? Где мои бёдра? Где красивая стрижка на интимном месте? ГДЕ??? Может, срифмовать, а?

Видимо, на моём лице что-то такое отразилось. Женщины загомонили, стали что-то кричать, а я уставилась на свой пупок, выдохнула, очистила сознание, пытаясь успокоиться, и… отключилась.

Вы когда-нибудь бывали в нирване? Не на рок-концерте одноимённой группы, а в состоянии нирваны? Нет? Запишите рецепт: берёте что-то тяжёлое и шандарахаете себя по голове. Всё, полное блаженство, если, конечно, живы останетесь. А если нет, то какая разница? Мыслей нет, забот нет, проблем нет. Нирвана!

Мое состояние постепенно перешло в сон. Кажется, кто-то ходил вокруг, меня опять накрыли простыней. А потом мне приснился сон, странный сон.

В огромном средневековом зале на полу в луже крови лежала черноволосая женщина. Над ней склонился хохочущий мужчина в красном балахоне, затем он выпрямился, и в его руках оказался новорождённый ребёнок. Мужчина что-то произнес скороговоркой и исчез вместе с ребёнком, а женщина осталась лежать на холодном полу.

Место действия сменилось. Опять этот мужчина в балахоне, но уже без ребёнка. Он злорадно ухмылялся, а за его спиной шумел лес.

Новая картина. Звёздная июльская ночь, на опушке леса мужчина и женщина гладят свою собаку, которая привела их к живому новорождённому ребенку в кустах.

Я открыла глаза. Сердце стучало в районе горла. Странный сон, очень странный. Темно, освещения нет. В окно падает свет от фонаря, слышится гул машин. Я откинула, словно дурман, эти картинки.

Итак, Анна, думай.

Первое — что со мной было?

Я помню, как затрясся дом, и боль затопила меня. Скорее всего, произошло землетрясение, а может, газ взорвался. Но это не объясняет того, что теперь у меня детское тело.

Второй — я не в России. Здесь говорят на английском. Все-таки фразы окружающих, которые удалось разобрать, были на английском. Этот язык я знаю на уровне школы, то есть чуть больше, чем никак. Варианты, где я сейчас нахожусь — Англия, США, Австралия, Канада. Вроде всё.

А вот с телом интересно получается. Вывод напрашивался сам собой — я умерла. В России меня больше нет. Последней мыслью той жизни было, кажется: «Я ХОЧУ ЖИТЬ!!!». Видимо, кто-то наверху услышал мой крик и переместил меня в тело этой девочки. Кстати, спасибо этому кому-то, что я всё же в женском теле, а не в мужском. Тараканы в голове никуда не делись, и ориентации я обычной. От этих мыслей на лицо наползла улыбка.

Когда-то давно, в девяносто пятом году, я училась в техникуме по специальности «технология и конструирование одежды». Если перевести на русский язык — швея. Моей соседкой по комнате общежития являлась петербурженка Сашка Москитина. Она зачитывалась фэнтезийными книжками, играла в студенческом театре и постоянно шила костюмы для спектаклей. Именно благодаря ей я прочла Толкиена, Дугласа, Брэдбери и многих других. В одной из книг высказывалась теория, что мы умираем и рождаемся много-много раз, но в разных мирах. Наша память о прошлой жизни запечатывается, возвращается в момент смерти и присутствует до момента нового рождения. Интересно, можно ли считать, что у меня сорвало печать, и я вспомнила прошлую жизнь? Или всё же не сорвало, а я заняла чужое тело? Тогда где хозяйка? С этими мыслями я уснула.

* * *

Утро было паршивым. У меня никак не получалось примириться с мыслью о попадании в чужое тело. Чем больше я об этом думала, тем больший страх меня охватывал. Это был какой-то животный ужас, который я никак не могла контролировать. Я вся дрожала, страх накатывал волной.

В книжках люди, которые сменили своё тело на другое, как-то подозрительно быстро смиряются с этим. И, не соизволив разобраться в местной жизни, бегут «творить добро другим во благо». Я так не могу. Мне было жутко от того, что я в чужом теле, в чужой стране, без знания языка, голая, в какой-то больнице. Меня трясло, зуб на зуб не попадал.

Успокоиться и привести мысли в порядок помог банальный голод. Желудок недовольно заурчал. Попытка произнести хоть слово провалилась — я могла только хрипеть и мычать. Ещё около получаса попыток, и получилось прошептать первое слово — как у всех на этой планете — «мама». А кушать-то хочется!

Попытка пошевелить руками и верхней половиной туловища не сразу, но увенчалась успехом, а вот ноги слушались с трудом. И ещё одна вещь мне не понравилась — мочевой катетер. А вы что думали? Как человек в коме или беспамятстве нужду справляет? Пришлось ждать где-то около часа, пока не пришла медицинская сестра. За это время кое-как, но я смогла сладить с этим телом, теперь уже моим. И у меня назрели вопросы. Первый — гормоны. Всем известно, что они влияют на поведение и мозг, а разум-то у меня женщины зрелой. Второе — прошлая жизнь этого тела, его привычки и характер. Дьявол кроется в деталях. Жизнь в разных странах кардинально отличается друг от друга. Что допустимо в Китае, считается преступлением в России. А здесь? И вообще, я в какой стране? Какой год? Как меня зовут?

Пока я мучилась вопросами без ответа, в палату зашла дородная женщина в белом халате. Она что-то говорила. Её речь была очень быстрой и непонятной. Я указала на мочеприёмник, но она отрицательно покачала головой. Жалобную руладу моего желудка услышали мы обе, и пояснений она не потребовала. Женщина всплеснула руками, и через десять минут я наслаждалась чуть тёпленьким бульоном. Ещё через час ко мне зашла уже другая женщина — доктор (так на бейджике написано было). Она спрашивала меня о чём-то, что-то говорила. А я смогла лишь выдавить из себя: «I don’t speak English». От меня отстали, и я наконец-то смогла рассмотреть палату, в которой находилась.

Небольшое помещение три на три метра было светлым, с высоким потолком и небольшим окном. Кровать высокая, а вот куча аппаратуры, как в кино, отсутствовала. Потом я узнала, что такая помощь не входила в мою страховку. На мне была надета больничная сорочка в мелкий цветочек с завязками на спине.

Меня ещё три раза кормили мелкими порциями пустого бульона. Катетер убрали, а в туалет предлагалось ходить на судно. Попытки объяснить, что я по стеночке до сортира дойду, успехом не увенчались.

* * *

Высокий худой мужчина представился Петром Андреевичем. Он был представителем посольства СССР в Великобритании. Как я это поняла? Ну, у меня нет других вариантов перевода слов «ГрейтБритн» и «ЮСЭСЭСЭР».

 — Здравствуй, Аня. Я здесь, чтобы задать тебе несколько вопросов. Доктор сказал, что ты уже идёшь на поправку?

 — Да, — хрипло ответила я.

 — Можно я присяду? — мужчина устроился на стуле и продолжил: — Скажи, что ты помнишь последнее?

 — Ничего, — тихим голосом сказала я и отвернулась, чтобы скрыть подступающие слёзы.

 — Не расстраивайся. Доктор сказал, что ты совсем не говоришь по-английски. Это так?

 — Да.

Петр Андреевич принялся что-то говорить на английском двум другим людям, находящимся в палате. Как я узнала позже, это были доктор и представитель опеки.

 — Как тебя зовут? — спросил он.

Оу, дядя, ты же сам мне сказал.

 — Аня, — кротко и смиренно ответила я.

 — А маму?

 — Не знаю, — в носу захлюпало.

 — А папу?

 — Не знаю, — на этот раз слёзы хлынули из глаз неудержимым потоком.

Те двое, что тоже находились в палате, начали что-то быстро-быстро говорить, а мои слезы продолжали капать на белый пододеяльник.

Доктор в приказном порядке что-то требовала от Петра Андреевича, а вторая женщина села ко мне на кровать и обняла. Она гладила меня по голове и что-то говорила на английском мягким и успокаивающим голосом.

Мужчина и женщина вышли, а я продолжала рыдать, оплакивая свою прошлую жизнь, мечты о бизнесе, маленькую, но уютную квартирку в Москве, хороня в своей памяти Анну Николаевну Кравцову. Мои всхлипывания постепенно сходили на нет. Обнимая эту незнакомую женщину, я незаметно уснула.

Петр Андреевич приходил ко мне на протяжении двух недель. Как на работу. Впрочем, это и было его работой. С его помощью я узнала, что теперь меня зовут Анна Николаевна Морозова. Мне восемь лет. Родилась я в восьмидесятом году, в начале июля. Я гражданка Великобритании, а вот мои родители были депортированы из СССР, но из-за бюрократических проволочек не лишены гражданства. Теперь перед посольством встала дилемма — забрать меня в Союз или оставить в Англии. Почему? Наличие советского гражданства у моих родителей и потепление отношений с Западом давало им некоторые рычаги, чтобы осуществить эту идею.

Посольство СССР оплатило моё пребывание в госпитале, и именно поэтому меня продолжали лечить и не бросали. Честно говоря, я не очень поняла, каким образом меня хотят забрать и почему, но факт оставался фактом — если я скажу «да», то завтра же меня отправят в Москву.

Мне вспомнился рассказ одной моей клиентки. Она росла в детском доме в период лихих девяностых. Возле интерната часто гулял прилично одетый мужчина. Он звал девочек к себе домой — покушать конфет, поиграть в куклы, попробовать колбаску. Думаю, никому не надо объяснять, в какие игры играл этот дядя с малолетками? Так вот, дети дрались друг с другом за возможность пойти ночевать к нему.

Знания дальнейшей судьбы Советского Союза и наличие взрослого ума в данной черепной коробочке дали мне полное право отвечать твёрдое «нет» на все попытки представителей советского государства забрать меня.

Уже потом я узнала, что оплачено было не только моё лечение, но и ещё тридцати детей, чьи родители являлись бывшими гражданами СССР. Часть из них уехали на родину предков. Союз зарабатывал очки на политической арене. Вот так, на детских судьбах, строилась большая политика.

* * *

В больнице я провела почти четыре месяца. Пока моё новое тело не набрало вес и не научилось вполне сносно говорить по-английски, никто меня не выписал. Да и после выписки я почти год каждый месяц приходила к доктору. Память ко мне так и «не вернулась». Врачи назвали это ретроградной амнезией. Таблицу умножения я помнила, названия частей тела тоже, могла назвать планеты Солнечной Системы, знала, как пользоваться туалетом и держать ложку, но вот воспоминания о родителях словно ластиком стёрли. Я не знала, как раньше жила Анна Морозова.

А жила девочка хорошо — с мамой, папой и собакой. Ходила в школу, училась на отлично, вышивала и выращивала цветочки. Жили они на съёмной квартире в центре Лондона. Сосед по этажу напился и заснул с сигаретой в кресле. Начался пожар. Родители Анечки задохнулись, а девочку буквально вытолкнула из горящего дома собака, которая позже скончалась в ветеринарной клинике. Сгорело всё — деньги, документы, вещи. У девочки установили тяжёлую степень отравления угарным газом и сотрясение мозга, начали лечить. То есть, из вещей у меня только больничная сорочка. Н-да, не густо. И что теперь делать?

Ответ на этот вопрос мне дали органы опеки или как их там. Мою судьбу давно уже решили. Каждый день ко мне приходила та женщина, у которой я рыдала на груди. Её звали миссис Бантли. Чуть полноватая, с кудрявыми седыми волосами, она мне напоминала добрую тетушку из детских сказок, которая кормит вкусным супом и пирогами. Система работы с сиротами в России и Англии отличается как небо и земля.

О моём здоровье справлялись каждый день. Приносили новые игрушки и книги, покупали новую одежду. Да, пусть это были самые дешёвые вещи, но новые! И это всё для меня одной. Миссис Бантли помогла мне освоить язык и приносила разные вкусности, которые разрешал врач. Оказалось, такая ситуация у всех сирот, лишившихся обоих родителей, а ко мне было особое отношение, как к ребёнку, в котором заинтересовано другое государство. Женщина принесла мне набор для вышивки, краски и альбом, настольные игры.

Первые две недели после пробуждения я почти не ходила. Состояние моих ног точно охарактеризовала ведьма из Русалочки: «Каждый шаг — боль. Каждый шаг — боль. И не вскрикнуть!» Возвращать мышцам подвижность оказалось очень больно. Ходить меня учили заново. Лечащий доктор не знала, каким образом объяснить данную проблему с медицинской точки зрения. По результатам обследования с ногами и позвоночником всё было в порядке. Моим случаем заинтересовались частнопрактикующие врачи. Сошлись во мнении, что угарный газ что-то повредил в мозгу, и мы имеем такие последствия. Ну, не рассказывать же им, что старые привычки конфликтуют с новым телом. Я привыкла к другому весу, росту, питанию, а тут тело восьмилетней соплюшки.

Время в больнице прошло очень плодотворно.

Во-первых, теперь я более-менее говорю по-английски, а также читаю и пишу. Во-вторых, я теперь знакома с кучей медицинского персонала, в частности, в хороших отношениях с заведующей детским отделением миссис Конел. Ей понравилась маленькая и тихая девочка, скромно вышивающая в уголочке игровой комнаты, которая, в отличие от большинства других пациентов, не орала, не пищала и не ревела, стойко перенося все процедуры. Практически все вышитые картинки я оставила в госпитале. Не без гордости могу сказать, что теперь они украшают стены и постельное белье детского и взрослых отделений.

Первый раз взглянув в зеркало, я была шокирована. Маленькая, тощая, бритая. А кожа так вообще с синюшным оттенком. Господи, из какого концлагеря выпустили этого ребёнка? Потом долго ревела, вспоминая свою прошлую жизнь и внешность. Утешали всем отделением. Маленький Деннис Криви подарил свою конфету, а навещавший его брат Колин на следующий день принёс красивый белый платок с роскошными цветами. Смущаясь и краснея, он пояснил, что в магазине ему и родителям сказали, что их носят в России. Я поблагодарила мальчика и его родителей, пусть и на ломаном английском, зато искренне. Потом не раз добрым словом я вспоминала этот подарок — от него веяло теплом и заботой.

Волосы росли быстро, и к моменту выписки я уже щеголяла белокурой шевелюрой почти до плеч. Доставшуюся мне внешность можно описать одним словом — порода. Тонкий нос, алые губы, синие-синие глаза и белые волосы. Белой была не только голова, но и ресницы с бровями.

Свою прошлую специализацию — пошив одежды — я реализовала и здесь. Шила, конечно, пока для кукол. Персонал был доволен, миссис Бантли всё поражалась тому, что мне совершенно не жалко отдавать другим детям свои изделия. А я всего лишь пыталась вернуть былую подвижность своим пальчикам.

Однажды в лунную ночь мне не спалось.

 — Здравствуйте, миссис Конел, — поприветствовала я женщину, столкнувшись с ней в коридоре.

 — Здравствуй, Энни, — ответила заведующая отделением, — почему не спишь?

— Не хочется, — ответила я. — А чем вы заняты?

 — Думаю, что можно сделать с этим халатом. Видишь, тут пятно от кофе? Оно не отстирается. Выбросить жалко, а носить уже нельзя.

 — А можно, я его заберу? — в голове поселилась неожиданная идея.

 — Можно, а тебе зачем?

 — Я же вышиваю, вот и попробую что-нибудь вышить. Цветочек или солнышко.

 — Уж лучше змею с ядом.

 — Как это?

Женщина подвела меня к большому стенду в коридоре.

 — Видишь этот знак? Так медики по всему миру отмечают свою принадлежность к делу Гиппократа.

 — Ого, я не знала. Спасибо. Можно, я попробую?

 — Бери. Может, что-то и получится.

И у меня получилось! Я ведь не только шить-вышивать могу, но и вязать. А вы поживите в России, когда денег нет — всему научитесь.

Миссис Конел получила назад свой халат с интересной отделкой — в том месте, где было пятно от кофе, красовался символ Гиппократа. Рукава, воротник и подол были обвязаны крючком в той же цветовой гамме, что и эмблема. Женщина очень удивилась и обрадовалась неожиданному решению. Доктор не могла носить такой халат, приходя к пациентам, но надевала его на торжественные мероприятия. А мне подарили просто огромный набор для вязания и вышивания. Через несколько дней заведующий травматологическим отделением попросил вышить у него на халате подвязанное искривлённое дерево, которое являлось символом ортопедии и травматологии.

Через месяц уже все заведующие отделениями и некоторые доктора обзавелись интересной вышивкой или другой эксклюзивной отделкой на своих халатах. Отчасти, это повлияло на длительность моего пребывания в больнице. Всё же, во всех странах живут люди, которые умеют любить, сострадать, симпатизировать. Смышлёная девочка-сирота, плохо говорящая на английском, понравилась почти всему персоналу больницы.

Самое странное, что ко мне не приходили ни друзья, ни персонал школы и одноклассники. А у Ани вообще были друзья?

Утром пятого июля я обнаружила в своей палате интересное дополнение — много-много воздушных шаров и коробки, перевязанные праздничными лентами. Меня выписывают, и персонал на радостях решил задарить подарками, чтобы не возвращалась? Вроде бы, я себя хорошо веду. Всё оказалось проще — у меня был День рождения.

 — Поздравляем! Поздравляем! — кричали дети и персонал в игровой комнате.

 — Спасибо большое! — с жутким акцентом ответила я.

 — Энни, — начал говорить здоровый увалень Джастин, — с Днём рождения! Открывай подарки, а потом будет торт. Нам всем разрешили попробовать по чуть-чуть.

Кормили нас хорошо, но пресно. Скушать сладости или фрукты — настоящий праздник.

 — Это словарь англо-русский, — гордо сказала Мадлен — надменная девочка из очень обеспеченной семьи. Она свысока смотрела на других. Только моему сознанию далеко не девять лет, в отличие от неё, и девчонка таскалась за мной хвостиком.

 — Ты сказала, что не очень любишь куклы, вот я и подумал, что мишка — это же не кукла, — смущённо проговорил Джастин — его подарком оказался медведь Тэдди.

Мою малую заинтересованность чисто детскими игрушками заметили все. Ну, скучно мне в дочки-матери играть! Я со своим взрослым видением всю игру порчу. Впрочем, эту странность списали на посттравматический синдром и русский менталитет.

 — Ты говорила, что тебе нравятся красивые тетради и ручки, — вручил свой подарок Билли. Он тоже пострадал на каком-то пожаре.

Ещё мне подарили набор для рисования, тёплые носки, тапочки, набор носовых платков, красивый рюкзак и фарфоровую куклу от персонала больницы. Сколько потом нарядов я сшила ей, сколько аксессуаров — любая модница позеленеет от зависти.

Вы можете представить, чтобы ребенку-сироте в российской больнице на День рождения дарили подарки? А в английской это норма. Хоть один презент, но будет. Учитывая моё положение, всеобщую любовь и симпатию, мне досталось много подарков и кусочек торта.

Когда меня выписывали, многие сёстры и санитарки не скрывали слёз. Я клятвенно всех заверила, что не забуду их и обязательно навещу. Двадцатого августа миссис Бантли отвезла меня на машине в распределительный центр для сирот и детей, попавших в трудную жизненную ситуацию.

Меня провожали всей больницей — маленькая красивая сиротка полюбилась многим. Поговаривали, что несколько врачей выразили желание взять меня под опеку, но это на уровне слухов. В госпиталь часто под видом благотворителей приезжали семейные пары. Как я поняла, мне искали фостер-семью. О своём положении в этой стране я думала постоянно. В книжках, которые мне довелось прочитать, те, кто попадал в другой мир, были чрезвычайно этому рады и решали нести свет и доброту аборигенам. Нести «добро аборигенам»? Оно мне надо? Я, вообще-то, в депрессии, все мои мечты, планы и желания пошли псу под хвост. Как в том анекдоте: «Я слышу грохот — это разрушились мои планы на выходные (майские праздники, отпуск — нужное подчеркнуть)». Только у меня более глобально — разрушились планы на жизнь. Всё, чего я добилась, пошло прахом: собственная квартира с дизайнерским ремонтом, выстраданный бизнес, красивое тело. Обидно. Теперь придется начинать заново. Если вы думаете, что я отступлюсь от мечты под названием «Магазин-ателье», то вы глубоко ошибаетесь. Я не для того училась и столько сил положила на этот алтарь. Я и здесь своего добьюсь!

Здание приюта или, как его здесь называют, распределительного центра, находилось в тридцати километрах от Лондона. Пока мы ехали, я немного поговорила с миссис Бантли о том, что меня ждёт.

— А куда мы едем? В приют?

— В центр временного размещения. Ты пробудешь в нём неделю, пока тебе подыщут новую семью.

— Новую?

— Ты не волнуйся, — поспешно сказала женщина, — с тобой поговорит психолог, тебе подберут хороших опекунов.

— Опекунов?

Миссис Бантли, видимо, решила, что я просто не поняла смысла незнакомого слова, и принялась объяснять:

— Людей, у которых ты будешь жить. Они присмотрят за тобой, пока не найдутся усыновители. Ты умненькая, начитанная, думаю, тебе быстро найдут семью.

— А сейчас? — всё же проблемы нынешнего положения меня волновали больше.

— Мы приедем в распределительный центр для детей. В нём находятся ещё четверо ребятишек. У Джудит тоже нет родителей. Милена и Кира — сёстры. Кристиан ждет, когда его сможет забрать бабушка. Все детки хорошие, тебя не будут обижать.

— А мои вещи? — сейчас, когда у меня нет ничего, они моё единственное сокровище.

Женщина понимающе улыбнулась и ответила:

— Твои вещи останутся твоими, их никто не забёрет у тебя. Они всегда будут только твои. В своей комнате ты сама расставишь их, как захочешь.

— У меня будет своя комната? — а я думала, что дети живут в общей спальне.

— А разве у тебя её раньше не было?

— Э-э-э… Я думала, что в приютах живут все вместе.

— Приютов уже почти не осталось, все живут с опекунами.

На этом разговор закончился. Мы приехали к небольшому двухэтажному домику, окружённому живой изгородью. Обычный такой коттедж. Проезжая мимо, и не скажешь, что это приют. На газоне перед домом две девочки лет шести прыгали через скакалку. Другая девочка и мальчик играли в бадминтон. Я бы не подумала, что они сироты — чистая одежда, модные стрижки, целые ботинки.

Когда моя сопровождающая вышла из машины, дети перестали играть и бросились к женщине. Они радостно кричали и обнимали её, потом обратили внимание на меня.

— Здравствуйте, — скромно сказала я, — меня зовут Энни. А вас?

Две девочки опасливо покосились на меня, а вот мальчик с радостью произнёс:

— А я Кристиан. Это Мила и Кира, — он кивнул на сестёр, — а она — Джудит. Ты откуда?

— Я из Лондона.

— А почему ты так смешно говоришь? — подала голос одна из сестёр.

— Мои родители — русские, поэтому у меня такой акцент. Мы жили в Лондоне.

— Дети, дети! Дайте Энни отдышаться. Сейчас мистер Брайнел покажет ей её комнату, затем она побеседует с Чарли, а потом вы уже сможете играть.

Так началась моя жизнь в этом центре. Мистер Брайнел — плотный мужчина с копной седых волос — легко взял мой огромный чемодан, больше напоминавший сундук, в котором лежали подарки и социальная помощь. Комната, выделенная мне, была чистой и светлой, с одним окном, выходящим на юг. Деревянная кровать с хорошим матрасом, тумбочки, шкаф, крашеные стены. Видимо, центр открыли недавно — всё новое.

Мне уже потом рассказали, что сюда стараются привозить детей из благополучных семей, которые по какой-то причине лишились родителей. Это только на бумаге все равны, а в жизни одни равнее, чем другие. В Англии, как и в России, предпочитают брать под опеку умных и красивых. Да, тут свои нюансы, но при наличии знакомых в системе устройства сирот можно найти ребёнка по душе. Я здесь чужая по всем параметрам, и мне — кровь из носа — нужно в хорошую семью, а все взрослые любят белокурых ангелочков. Говорить кому-то, что я из будущего? А если поверят? Просидеть всю жизнь в застенках местного КГБ мне не хочется, так что будем «плясать» от того, что есть.

— А ты уже всё? — в дверном проёме появилась мальчишеская голова.

— Нет ещё, — ответила я.

— А меня завтра бабушка заберёт, — с детской непосредственностью сказал Кристиан.

— Здорово. Может и меня кто-нибудь тоже заберёт.

— Миссис Бантли сказала, что мы хорошие дети и нам найдут опекунов, — продолжал болтать мальчик, — ух ты, какой мишка!

Как раз в этот момент я вытащила того самого Тэдди.

— Ты чего пришёл? — решила спросить я.

— А, — отвлекся от созерцания игрушки мальчик, — это, к тебе наш психолог Чарли придёт. И, это, миссис Бантли сказала, чтобы ты сильно не раскладывалась, скоро тебя заберут.

— Хорошо.

Женский голос с улицы позвал Кристиана. Ребёнок с криком: «Бабушка пришла!» убежал, оставив меня одну.

Я запихнула медведя обратно в сумку, точнее, в чемодан-сундук. Миссис Бантли привезла мне не современный чемоданчик или рюкзачок, а огромный чемоданище, в который я с легкостью помещусь сама. Но в него влезло всё — наборы для вышивки и вязания, альбом с красками, кукла и медведь, нижнее бельё, спортивный костюм, тёплая куртка, кеды, свитер, шапка, платье и ботинки на меху. Всё это было куплено здешней опекой для меня. Как и джинсы, кроссовки, футболку и джемпер — вещи, которые были на мне в день выписки, и они тоже новые. Вы можете представить российского детдомовца, которому покупают одежду специально для него?

В словах Кристиана мне не понравилось одно: «тебя заберут». Значит, моя судьба уже решена, и приёмная семья ждёт меня.

Система работы с сиротами в Англии выглядит иначе, чем в России. Ребенок, изъятый из семьи или лишившийся родственников, попадает в такой вот распределительный центр, проще говоря — приют. Здесь он проводит от нескольких дней до нескольких месяцев. Затем его отдают в фостер-семью, а после, если повезёт, на усыновление. Если не повезёт — он будет менять семьи одну за другой. Стать «фостером» не так просто. Необходима свободная спальня для ребенка, наличие лицензии, сертификатов и справок, которые дают право воспитывать детей. Максимальное количество несовершеннолетних на одну семью — трое. Также учитывается возраст детей, национальность и религия. За каждого ребенка платят денежку. Сейчас, в восемьдесят девятом — сто тридцать фунтов в неделю. Эти деньги — заработная плата, средства на покрытие других расходов (питание, одежда, образование) выделяются отдельно. За каждый фунт необходимо отчитываться, и на такую работу соглашаются не так много людей. Почему? Потому что есть гораздо более лёгкие способы заработать денег, нежели присмотр за чужими детьми в режиме двадцать четыре на семь. Детские истерики и особенности воспитания никто не отменял. Семья, которая возьмёт меня, будет подотчётна миссис Бантли. Именно она будет курировать моё место жительства.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. А в реальности, скорее всего, хорошенькую и спокойную девочку уже определили в не менее хорошую семью. Получить тихого и умного ребенка — мечта любого приёмного родителя, но таких детей кот наплакал. А уж ребенка европейской внешности хотят если не все, то многие. Вот тут-то и вступает в игру такая вещь, как человеческий фактор — личные знакомства, мелкие услуги и уступки, помощь приюту. Ну, вы поняли. Нет, я не виню таких людей — все мы устраиваемся, как можем, мне нужно попасть в хорошую семью, чтобы возникло желание если не удочерить, то взять на так называемую «полную опеку». Ребёнок в такой семье живёт, как и в других приемных семьях, но в отличие от обычной опеки его не могут просто так — без его согласия — забрать в другую семью. Все это мне рассказали ещё в больнице, когда я рыдала от боли и шока в палате. Мне нужно попасть в обеспеченную семью с нормальными людьми и надолго. Ключевое слово — «нормальную».

В прошлой жизни, когда я купила квартиру, в соседнем подъезде жила женщина-алкоголичка с маленьким сыном. Ребенок был вечно голодный и грязный. Не знаю, почему его не изъяли органы опеки. Потом, вдруг, о чудо — мальчик стал ухожен, одет-обут, накормлен и с дорогими игрушками. Ребенок был доволен и рассказывал про нового папу. А через полгода вышел сюжет по телевидению о том, что, пользуясь ситуацией, один бизнесмен использовал мальчика для съёмки в детском порно. У ребенка был пирсинг в сосках, пупке и половом члене. Если вы думаете, что ребёнок был благодарен своим «спасителям», то я вас разочарую — он рыдал и рвался к тому мужчине. Вот как бы мне не нарваться на такого «благодетеля».

С этими мыслями и воспоминаниями я кое-как закрыла чемодан и запихнула его под кровать, на которую и присела.

В дверь постучали. В Англии всегда стучат, прежде чем войти.

— Да-да, — сказала я, — заходите.

Дверь отворилась, и на пороге показалась девушка лет двадцати пяти с яркими рыжими волосами и карими глазами.

— Здравствуй. Я Чарли, психолог. Можно с тобой поговорить?

— Я Энни. А зачем? — и глазками так хлоп-хлоп.

— Вместе мы сможем узнать, в какой семье тебе будет лучше всего и в какой класс ты пойдёшь учиться. Твои родители из Союза?

— Да, но я ничего о них не помню, — и рожицу погрустнее.

Помни, ты — милый ангелочек, а не сорокалетняя женщина из далёкой России. Аня, ты девочка-цветочек. Ромашка, а не венерина мухоловка. Ромашка! Ага, из Чернобыля, мутировавшая и ставшая плотоядной.

— Не расстраивайся, всё обязательно наладится. Расскажи, а чем ты любишь заниматься?

— Мне нравится шить, вязать и вышивать, выращивать травы, а ещё рисовать, читать… — я замолчала.

— А играть с другими детьми?

— Я не помню. В больнице я шила девочкам платья для кукол. Мы играли в магазин, я продавала одежду.

— А чем девочки платили?

— Конфетами!

— Ты любишь конфеты?

— Не очень.

И в таком духе почти два часа. Два часа я строила из себя приветливого ребенка. Было действительно сложно. Я привыкла к другой жизни, другим реалиям, другому отношению. А здесь ко мне относятся, как к несмышлёнышу. Хотя, почему как? Я и есть несмышлёныш — ничего не знаю про жизнь в Англии.

В госпитале мне в голову приходили мысли о том, что это вообще за страна такая, в которую я попала? Из школьной программы помню, что Великобритания очень сословная, здесь пьют чай в пять часов и ходят в школьной форме. Это родина Диккенса и Джоан Роулинг. Если Диккенса я читала, то детище Роулинг у меня энтузиазма не вызвало, хватило на две главы и тридцать минут фильма. В моём магазине стояли книги, фильмы и прочая атрибутика поттерианы — так сказать, для антуража. Всё, что нужно было знать про факультеты и цвета, мне клиенты рассказали, а остальное — лишнее.

Так что о жизни в Англии я знаю катастрофически мало.

В разговоре с Чарли выяснилось, что меня хотят забрать аж три семьи. А ещё завтра мы все идём в зоопарк, а послезавтра в музей.

* * *

Неделя пролетела быстро. Кристиана забрала бабушка, его место пока пустовало. Я подружилась, если можно так сказать, с Джудит. Сшила платья для её куклы и зайца. А для нормальных отношений с сёстрами смастерила для них красивые бантики на резинках. Это в двадцать первом веке техника «Канзаши» доступна всем и каждому — открой интернет и смотри мастер классы до позеленения, ой, простите, просветления. Здесь и сейчас такие вещи стоят очень дорого. Я старалась не заводить крепкой дружбы — только поверхностное знакомство. Мы скоро разъедемся по разным семьям, так зачем детям психологические травмы? В свободное время не высовывалась — читала у себя в комнате, шила или рисовала. Вот и весь нехитрый досуг. Чарли и миссис Бантли достали мои школьные документы. А девочка-то училась на «отлично», ещё и в конкурсах по рисованию участвовала. Психолог отвела меня в ближайший отдел образования (или как он называется), где мне выдали тесты для проверки моих знаний. Я не стала выделываться и допустила по ошибке в каждом. Сказали, что результат хороший, а вот какому классу я теперь соответствую — умолчали. Радовало, что доставшееся мне тело быстро адаптировалось под меня, и я не испытывала проблем с координацией движений. Быстро запоминала английский язык, но и русский не забывала. В подаренном на День рождения блокноте я писала только по-русски, это вызывало некоторые сложности в общении, но, думаю, скоро они исчезнут. Мои пальцы оказались очень ловкими, и то, что в прошлой жизни я вязала день или два, здесь выходило за пару часов, не говоря уже о вышивке! Очень часто у меня получалось впасть в некое подобие транса или медитации, тогда я практически не задумывалась над тем, что мастерю — скорость в этом состоянии была невероятная. Шить и делать заколочки получалось очень быстро и красиво. Ну, хоть какой-то плюс от этого попадания.

Мне катастрофически не хватало интернета, влажных салфеток, жидкого мыла, шампуня без слёз и гипоаллергенного порошка. На кухне центра стояла машинка-автомат, но вот порошок был дешёвым и пах просто жутко. Это не запах лаванды, а натуральная вонь. А главное — здесь нет интернетовского халявоэкспресса. Мне ведь так хотелось для успокоения нервов прикупить чего-нибудь современного и по акции! Эх, мечты-мечты.

За эту неделю мы действительно посетили большой Лондонский зоопарк, картинную галерею и музей природы. Для человека, который бывал только в Турции — это было шикарно. Огромный зоопарк с ухоженными животными, разрешением кормить, сладостями для нас и бесплатными фотографиями был прекрасен. Галерея впечатляла, а музей привёл меня в восторг. Вы видели скелет шерстистого носорога? А я видела.

Во время наших вылазок рядом с нашей девчачьей группой оказывались люди, которые ненавязчиво восхищались «милыми детками». В теории нас должны отдать без условий о росте и цвете глаз, а на практике… А на практике сделаны пожертвования для приюта, которые не в чей-то карман пошли, а для обустройства мест детям. Дом был чистый, новый и оборудованный, в нашем распоряжении была кухня с забитым продуктами холодильником, новые вещи и книги.

В девяностые мои знакомые решили забрать ребенка из дома малютки. Заведующая привела их в игровую, посмотрели ребёнка, а потом она ненавязчиво так: «Ай-яй-яй, крыша в коридоре течёт». Намёк был ясен. Вот только крыша так и протекала дальше, зато заведующая обзавелась новым плащиком, сапогами и сумкой. А мои знакомые — сероглазой девочкой. И все довольны.

Так и здесь — хороший приют, созданный на деньги спонсоров, и возможность посмотреть детей до того, как их распределят. Человеческий фактор есть всегда. В четверг Киру и её сестру забрали в Девоншир. Семейная пара стала их фостер-семьей. Наши пути с ними больше не пересекались. Джудит и меня хотели взять пожилые люди из Суррея, но в последний момент что-то поменялось. В субботу я осталась единственным ребёнком в приюте, а уже в воскресенье забрали и меня.

* * *

Вильям Уилсон и его супруга Джессика незнакомцами не оказались. Мужчина занимал должность заведующего отделением травматологии и ортопедии, а его супруга была старшей медсестрой у него же в отделении. Именно он и ввёл моду на вышитый медицинский герб. Его жена часто бывала в детском отделении — посплетничать, помочь, бумаги подписать. Видимо, не только ради этого приходила. Своих детей они уже вырастили: Даниэль работал юристом в этом же госпитале, а Томас занимался психиатрией в частном порядке. Теперь понятно, почему именно он осматривал меня на предмет отклонений в психическом плане. Вильям Уилсон имел солидный вес в обществе и, скорее всего, смог повлиять на результаты распределения меня красивой к себе в семью. Вот зачем ему это? Потом уже я выяснила, что для него сиротка — это дополнительные баллы в глазах общества. Мужчина хотел получить должность и ученую степень в Штатах, а я — ещё один плюсик к его биографии.

— Здравствуй, Анна, — он никогда не сокращал и не переиначивал моё имя.

— Здравствуйте, мистер Уилсон. А вы здесь зачем? — я-то понимаю, зачем, а вот несмышлёныш девяти лет не должен.

— Мы с супругой подумали и решили, что хотели бы взять тебя к себе.

— Зачем? — вопрос вырвался, прежде чем я смогла подумать головой.

— Э-э-э… ты не хочешь? — спросила его супруга.

— Ну, я не знаю. Разве кому-то нужны чужие дети?

— Чужих не бывает. Мы хотим тебя забрать.

— Энни, если ты откажешься, то они тебя не заберут к себе, — сказала миссис Бантли.

Н-да, задачка. И что делать? Нормальная девочка уже завопила бы от счастья и прыгнула на шею, но я-то не ребёнок. Ладно, попробуем по-другому:

— А у меня будет своя комната? А машинка «Зингер»? А куклы? А в какой школе я буду учиться? А можно мне учителя по рисованию? А ещё я хочу…

Чем больше я говорила, тем шире была улыбка мистера Уилсона.

— Согласен! Едем?

— Да!

Теперь уже мой опекун отправился со мной в комнату — забирать вещи. Его жена осталась в кабинете мистера Брайнела для подписи документов. В принципе, эта семейная пара мне понравилась. Они ещёе в больнице уделяли внимание моей персоне, и подозреваю, что кукла с фарфоровым лицом была куплена за их деньги.

Мистера Уилсона заинтересовали резиночки в стиле «канзаши» на тумбочке.

— А можешь сделать подобное, но в виде бабочки или галстука?

— Не знаю, не пробовала ещё. Если материалы будут, то можно бизнес открыть. Я делаю, а вы продаёте.

— Интересная идея. И куда же мы будем продавать?

— Ну-у-у, в магазин, который торгует медицинской формой. Можно сделать самоклеящуюся вышивку или гербы для халатов и костюмов в такой же технике, как резинки, а можно вышить названия на рукавах халатов, как у военных. Вот.

— Умница, мы обязательно подумаем над этим.

Говоря это, я и не подозревала, что мой новый опекун всерьёз воспримет моё предложение, и работой я буду завалена вплоть до моего одиннадцатилетия.

* * *

Дом Уилсонов находился в городке Бракнелл на юго-востоке Англии, недалеко от Виндзорского парка, в часе езды от Лондона. Тихое и спокойное место со своей школой, колледжем, аквапарком, резиденцией монаршей семьи.

Двухэтажный коттедж с пятью спальнями, двумя санузлами, гостиной и кухней был оборудован по последнему слову техники. Внутренний двор огорожен высоким забором. Видно, что семья хорошо зарабатывает.

Мне досталась комната, выходящая окном на восток, с розовыми обоями. Ну что за стереотипы?! Терпеть не могу розовый. Хочу раскрасить стены как… как-нибудь. Мебель уже была привезена, а в шкафу дожидались аккуратно сложенные белье и одежда. Меня здесь ждали. Может, розовый — это и не так плохо? А с серым он прекрасно сочетается.

Жизнь в Англии подкидывала свои неожиданности. Первая — они на всём экономят. Купить что-то на распродаже и потом хвастать этим — норма. Теперь, думаю, понятно, почему мой кружок кройки и шитья стал так популярен.

Вторая — отсутствие центрального отопления. Для меня было шоком узнать, что плюс пятнадцать — это нормальная температура. Я привыкла к плюс двадцати пяти в помещении, а тут такой… номер. Англичане спасаются тёплой одеждой и горячим чаем. Кровати с балдахинами — необходимость, а не роскошь. У опекунов в подвале стоял котёл, но в целях экономии его включали два раза в сутки на три часа — в шесть утра и шесть вечера. За день дом остывал. Меня это не устраивало категорически, пришлось применять прошлые навыки. Старое доброе заклеивание окон — форевер. Джессика, когда это увидела, чуть в обморок не упала. Так в моей комнате поселился обогреватель.

Третья неожиданность — языковая. У каждой категории населения свои особенности в разговоре, проще говоря — сленг. Именно по нему можно узнать, из какого сословия твой собеседник.

Четвертое — отношение к сиротам. Нет тут тайны усыновления. Ребенку сразу говорят, что он приемный и окружающим тоже. Никто пальцем не тыкает. Здесь это обычная практика. А ещё раз в месяц меня за ручку водили по врачам. И, не дай Гиппократ, найдут хоть один синяк! Запись в карте, что я, извините, девственница, тоже была сделана.

Медицина в Англии вообще отдельная тема. Скорая помощь на температуру тридцать девять не выезжает, а если у вас сломана рука — берите такси и езжайте сами. Хотите, чтобы отвезли — звоните в частную. За деньги даже на вертолете доставят. Я нашла ещё одно отличие — отношение к медикам. Здесь это весьма уважаемая профессия. Если врач назначил лечение, то его соблюдают неукоснительно и никаких — «ой, мы не будем пить — это химия, моя деточка не будет кушать горькие таблеточки, дайте антибиотик для профилактики». Доверие к медикам здесь безусловное. Если врач сказал — в госпиталь, значит в госпиталь и никаких отказов. Очереди такие же, как и у нас, а вот лекарства на порядок дороже и без рецепта ничего не продадут, даже парацетамол.

На каникулах мы ездили в гости и в другие страны. Мне, как сироте, полагался раз в год выезд в детский лагерь (зимний или летний — на выбор), так что Уилсоны особо и не тратились. На Рождество медицинской части семьи я подарила сшитые собственноручно белые халаты, а юристу достался от меня «набор патриота» — галстук, запонки и платок. Первые летние «семейные каникулы» мы провели в Испании, а вторые в английской деревушке.

Время, когда я жила у Уилсонов, было тихим и спокойным. Меня определили в ближайшую школу, записали в различные секции и кружки. Были и ссоры, и наказания в виде урезания карманных денег, и в школу вызывали, но наводить порядок в моей комнате меня никто не заставлял. Мой творческий беспорядок (творческий беспорядок, а не срач — не путать!) приводил в ужас Джессику и веселил Уильяма, короче, всё было как у людей.

Школа, в которую меня записали, хоть и была муниципальной, но платить за учебу всё же приходилось. В ней учились дети разных слоёв общества. Были и из бедный семей, и из неблагополучных. Они попали на обучение благодаря благотворительным программам или по рекомендации психолога. Таких детей набралось не больше десятка, но они были. Органы опеки постоянно следили за ними, за их успеваемостью и делами семьи. В английской школе очень много людей, которые вытирают «детские сопли». На наш класс помимо учителей было аж два воспитателя (не путать с учителями). А ещё в школе были те, кого в России назвали бы: социальный педагог, психолог, наставники, которые следили за нашими секциями и кружками, и два врача в придачу.

Меня удивила и обрадовала система обучения в английской школе. Школьники находятся в ней с девяти до половины четвертого, плюс секции и кружки по интересам. Всего было двенадцать предметов — английский, математика, точные науки (химия, физика, биология), общие науки (география, история), физическая культура, иностранный язык (мне разрешили русский), информационные коммуникации, ИЗО, латинский, религиоведение, плавание (это отдельный предмет, не путать с физкультурой) и безопасность жизни.

Математика во всех странах одинакова. Здесь мы начали проходить таблицу умножения. Не было скучного сидения и зубрёжки, всё преподавалось в игровой форме. При решении задачи мастерили морковки-яблоки-ракушки, чтобы потом на практике увидеть, как это работает. Сами выводили таблицу Пифагора. Да, я могла блеснуть и показать всем, как брать интегралы, но зачем? Всё преподавалось так интересно, что лишать себя радости порисовать-повырезать-поиграть я не хотела.

На английском нам не просто рассказывали правила и заставляли строчки писать, но и разыгрывали сценки, соревновались в красоте почерка, писали на бумаге перьевой ручкой, палочкой на пластилиновой табличке, птичьим пером на пергаменте. Последнее мне хорошо удавалось. Даже за бешеные деньги купила блокнот с пергаментными страницами и орлиное перо, сэкономив свои «карманные расходы». Это было забавно и интересно. Ради смеха, одну из работ написала на пергаменте пером и чернилами. Учительница посмеялась, но задание приняла и оценку поставила. Другие дети тоже захотели, но, увы, кляксы и проткнутый пером пергамент их быстро разочаровал.

На точных науках мы занимались опытами, на практике отвечая на всевозможные «почемучки»: что будет, если яйцо залить уксусом, что находится внутри батарейки, как размножатся кошки, а как курицы? И это всё один предмет! Были даже уроки полового просвещения. В рамках тех же точных наук — как размножаются киски-собачки-обезьянки-человечки. И никаких аистов или капусты.

История и география приводили меня в восторг — реконструкции событий, музеи, рисование иллюстраций к урокам. В рамках этого предмета нам рассказывалось об этикете и правилах поведения в разных исторических эпохах и сословиях. Я побывала в платьях богатой дамы, кухарки, торговки, принцессы. Нас даже танцевать учили! Блаженство для творческого человека.

Информационные коммуникации были скучны. Я жила во время сенсорных экранов, а тут мышка с шариком, фи-и.

Религиоведение — предмет, на котором рассказывали и показывали всё про другие культуры и религии. Я лично искала по всему Лондону (и нашла!) православный храм, договаривалась с батюшкой (ну, не сама, опекун помог) и ещё писала бо-о-ольшой такой доклад на тему православия в России.

А безопасность жизни — наше ОБЖ, но с уклоном в практику. Когда в прошлой жизни я училась в школе, этот предмет вёл отставной военный. До сих пор думаю, зачем мне знания, что делать при ядерном взрыве? Все равно ничего не поймём — помрём сразу. В Англии же учили, что делать, если тебя похитили, дают конфетку, пытаются увести из школы, начался пожар дома, как откачать человека, уроки самообороны даже давали и так далее. Очень полезный урок.

По каждому предмету необходимо было сделать проект — не просто отписку, а реальную вещь, которая работает. Можно было объединять несколько предметов в своём проекте. Я разрисовала стену в актовом зале под старинную карту мира. Ну, помните, как в «Пиратах Карибского моря» у капитан-командора на стене? Вот такую и нарисовала. Получила дополнительные баллы по географии, ИЗО, коммуникациям (изначально я её на компьютере сделала) и латинскому (названия и подписи на латыни).

А вот по иностранному языку возникла загвоздка. Для меня английский — иностранный, а русский являлся родным. И что делать? Педагоги решили и эту проблему. Нет, мне не нанимали учителя, всем и так понятно, что я любого преподавателя-англичанина за пояс заткну. В обширной медицинской библиотеке опекунов обнаружился труд неких Никитиных по воспитанию детей — на русском языке, который мне и было поручено перевести.

После обычных уроков, которые заканчивались в три — полчетвертого, мы расходились на дополнительные занятия. Кружков и секций было множество. Каждый ученик обязан (ключевое слово «обязан») посещать хотя бы одну секцию или кружок. А вообще, чем больше, тем лучше. Кройки и шитья в этой школе не было, но имелся драматический кружок, которому я придумывала и шила костюмы. Так что формально — я в драмкружке, а ещё в кружке живописи и секции скаутов, правда, там я реально участвую. Зимой школа выделила помещение под мою деятельность и даже предоставила машинку с электроприводом (к слову, у Уилсонов в моём распоряжении была машинка с ручным приводом). Кружок кройки и шитья стал одним из самых популярных у девочек. Вещи стоили дорого, и многие хотели сами сшить себе форму или платье для уроков истории. А сколько мы нашили подарочных наборов «фартук-прихватка», так вообще не счесть! Все материалы предоставляла школа. Поэтому, когда проводились ярмарки, то вырученные деньги шли на школьные нужды. Ну, да я не в обиде.

Из школы я приползала в шесть-семь вечера и была довольна, как слон. Учиться здесь мне очень нравилось, и зачем все вундеркинды в двенадцать в Оксфорд идут? Это же здорово — изучать математику на практике, играть на уроке истории, рисовать карту мира, ходить по экскурсиям. Зачем лишать себя такого детства? Даже мне, девочке с мозгами сорокалетней тетки из России, очень нравится вырезать, клеить, лепить и играть в этой школе. Козырять знанием логарифмов и химических формул как-то не тянуло.

Вечером открывался мой маленький «бизнес». Уилсон приносил мне заказы от своих коллег на вышивку-заколку-галстук, которые я с удовольствием выполняла. Нет, меня никто не заставлял — не хочешь, можешь не делать, вот только мне очень хотелось. Множество материалов, интересные работы (а вам слабо вышить змею с чашей гладью?). Количество моих карманных денег росло очень быстро. К началу лета в копилке лежало почти пятьсот фунтов, а это очень большая сумма, поверьте! К концу года я смогла сшить сама себе куртку и плащ. Опекуны были и довольны и озадачены одновременно. По их мнению, для маленькой девочки это слишком сложно. О том, что я владею паранормальными способностями и благодаря им выполняю всю работу, я никому не сказала. Страшно. А вдруг заберут спецслужбы на опыты? Лучше уж буду тихо сидеть и мастерить с помощью своих способностей втайне ото всех. Как говорится: молчание — золото.

У меня действительно имеются способности к телекинезу, которые использовались по полной программе, пока круги перед глазами не появятся. Все мои швейные изделия, рисунки, заколочки, свитера и тому подобное были результатом этих способностей. Смастерить такое количество, сколько делала я, ни одна рукодельница не сможет. Первый раз, когда игла самостоятельно вышила цветочек на платье, я была в шоке. Потом стало интересно, а ещё смогу? И смогла! Это оказалось похоже на компьютерную программу — представляешь себе начало, середину и конец, прописываешь у себя в голове весь алгоритм и пускаешь его в иглу. Ещё одна способность — превращать предметы. Нет, из кружки сделать машину я не могу, но вот превратить спицу для вязания в крючок или спичку в иголку — это пожалуйста. Заставить машинку самостоятельно шить — да запросто. Но почему-то этот трюк проходил только с машинками «Зингер» ручного или ножного привода. «Чайка» и «Глобал» на мои манипуляции не реагировали. Вдобавок я могла влиять на ветер, но это было архисложно! Для того, чтобы он задул как следует, нужно было не пользоваться телекинезом и превращениями недели две-три, а результат всё равно меня не устраивал.

Ветер я вызывала осенью в Виндзорском парке, чтобы получить фотографии во время листопада. Получила. Одного раза хватило — я упала в обморок и носом пошла кровь. Вильяму и Джессике тогда сильно влетело от миссис Бантли. Спасая опекунов, я соврала, что упала и ударилась. Кроме того, я могла влиять на людей. Нет, не прямо приказывать в окно выйти, а внушить ту или иную мысль. Это часто спасало от снятия баллов и помогало общаться со сверстниками.

Внушаешь учителю, что грязь на полу намного интереснее, чем отсутствие галстука, и баллы не отнимают. Влияешь на двоечника-хулигана, что во-о-он там стоит учительница и ему не поздоровится, если он меня толкнет. Это спасёт от участи быть обрызганной водой из лужи, а соответственно, и от снятия баллов за неопрятный внешний вид. То, что в этом случае виноват мальчишка, который меня обрызгал, никого не интересует — грязь на форме у тебя, а не у другого, вот ты и получай минус десять.

В школе была интересная система баллов. Каждый ученик вместе с оценками зарабатывал их для своего класса и себя лично. Нас было два класса в параллели, победивший класс получал бесплатную поездку в летний лагерь скаутов (к слову — сто двадцать фунтов стоила путевка). Свои заработанные баллы можно было тратить и на что-то для себя: не выполнить домашнее задание, прийти в обычной одежде, прогулять урок. Также баллы отнимали за различные проступки — приход в школу без формы, хулиганские выходки. Уход в минус сто означал отчисление из школы. Кстати, за стукачество тоже начисляли. Многие были готовы удавиться за баллы. Самое частое нарушение — школьная форма. Форменная одежда была строго регламентирована, но имелись варианты ношения. Для девочек это комплекты юбка и пиджак, платье или брюки и пиджак. Ещё есть свитер и жилетка. Гольфы обязательно белые. И ботинки — большие и грубые чёрного цвета. Придёшь в коричневых — минус десять баллов. Причем оштрафует тебя каждый учитель, который увидит нарушение. А если кто-то из учеников заметит, то эти десять баллов начислят ему.

Стукачей было немного, частью это было моей заслугой. Всё же, когда тебе почти сорок, найти общий язык с девятилетками проще. Я быстро завела друзей-подружек и донесла до них мысль — никого не сдавать. Баллы — это хорошо, но не главное, у нас и так деньги есть, чтобы в лагерь поехать. Главной ябедой школы стала моя одноклассница — Гермиона Грейнджер. Имя казалось мне смутно знакомым, но я не могла вспомнить, где его слышала. Грейнджер была гадиной редкостной. Училась она на отлично и очень болезненно воспринимала успехи других. Её не любили все ученики и обожали учителя, воспитатели и социальные педагоги. Но в лице школьного психолога мы нашли родственную душу — женщине тоже не нравилась Гермиона. У неё не было друзей, да и как дружить с той, которая при первой же возможности тебя закладывает? Она пыталась подружиться с девочками, но те её быстро поставили на место. А вот местные хулиганы-лентяи делали вид, что дружат, чтобы списать. Но это не мешало им пройти мимо, если она упала, уронила что-нибудь или подвернула ногу. Мистер Уилсон просил не конфликтовать с ней — девочка была дочерью его знакомых дантистов. Меня всегда интересовало, а она точно их дочь? Ребенок дантистов не может ходить с таким прикусом. Грейнджер выглядела, на мой взгляд, уродливо. Лицо вытянутое, зубы выпирают, голова в перхоти, волосы нечёсаные. Мы её называли «бобёр», хотя лицом она больше была похожа на выдру. Она не следила за собой, но неукоснительно доносила на других. За баллы была готова удавиться. Её не гнобили, но не любили. Было несколько неприятных случаев с участием Грейнджер, где она показала себя во всей красе.

Элли — девочка из обычной семьи, у неё один комплект формы. В тот день случилась неприятность — она промочила ноги. Идти домой — не вариант, накажут. Мы не стали заморачиваться и просто посоветовали надеть кроссовки. Учителя дружно делали вид, что не замечают несоответствия. Тут вылезла «мисс бобёр», обратившая внимание на кроссовки и получившая десять баллов в свою копилку. Наезд на блюстительницу правил не помог, она реально не понимала или не хотела понимать, в чем не права. Как итог — Элли надела сырые ботинки, а утром её отвезли в больницу с воспалением легких.

Окна в одном из классов были с деревянными рамами. Нам не разрешали открывать их, но была перемена, и я распахнула створку, чтобы проветрить помещение. В классе, кроме меня, была и Грейнджер. Резкий порыв осеннего ветра захлопнул оконную раму, и стекло с противным «дзинк» вылетело на улицу. Хорошо ещё, что первый этаж. Злорадную ухмылку и крик: «Миссис Андерсон, а Мороз окно разбила!» — я хорошо запомнила. Ну и влипла! Я владею телекинезом, а не умением собирать разбитые осколки, а он тут бесполезен. Сейчас с меня снимут баллов пятьдесят, и уйду я в глубокий минус. Прощайте, любимые ботинки и послабления в школе. Свои баллы я использовала как в том анекдоте: «С вас штраф за нарушение правил парковки! Господин инспектор, выпишите абонемент на месяц». Девочка выбежала из класса, а я сильно-сильно зажмурилась, загадала, чтобы это чёртово стекло встало на место. Мне очень хотелось, чтобы оно опять стало целым. Ну, пожалуйста-пожалуйста! Целым! В этот момент мои волосы обдало тёплым ветром. Видимо, из разбитого окна дует. Зачем я его вообще трогала? Открывать глаза как-то не хотелось.

Послышалось цоканье каблуков, в класс вошла воспитательница и…

— Минус десять баллов, мисс Грейнджер! — гневно сказала женщина.

— Но…но… я видела! — начала оправдываться та.

Я подняла голову и взглянула на окно — стекло было на месте. Вау, вот это номер!

— Мисс Грейнджер, это уже не первый раз, когда вы безосновательно доносите на других учеников!

И миссис Андерсон удалилась под причитания и оправдания поспешившей за ней Грейнджер, оставив меня в состоянии шока. Ведь стекло разбилось, действительно разбилось — уж себе я врать отвыкла давно, но вновь стало целым. Значит, помимо телекинеза и превращения мелких предметов я могу ещё что-то. Стало страшно по-настоящему. Одно дело, когда ты передвигаешь иголки с нитками, а тут разбитый предмет восстанавливается. Если кто-то узнает, всю жизнь в застенках местного КГБ проведу в качестве подопытного кролика. Я стала вдвойне осторожной и старалась лишний раз при людях не пользоваться способностями. Особенно при Грейнджер с её фотографической памятью. Случай со стеклом положил начало глубокой антипатии между нами.

Дерек Бишоп был из неблагополучной семьи, его отец пил, а мама умерла. Социальные службы следили за ним и его папой. Как бы мужчина не пил, но его сын одет, обут и сыт. Для школы у него есть все учебники, дополнительные материалы, форма. Одно только плохо — за плохие оценки отец его порол и сильно. Он не признавался, но мы-то видели. Когда Грейнджер попыталась влезть в это, то получила толчок в лужу от Дерека, а попытка наябедничать учителям провалилась. Все дети, кто видел, как один твердили, что она сама упала. Всё бы ничего, но учился мальчик неважно, часто списывал теорию у меня. В мае, когда мы написали итоговую работу по математике, Дерек провалился — сдал неверный тест. Учительница была в курсе его ситуации и завысила оценку, но тут влезла Грейнджер… На следующий день Бишоп не пришел в школу. Его отец в пьяном угаре забил мальчика до смерти за плохую оценку, а протрезвев и осознав, что он натворил — повесился. Если вы думаете, что это отрезвило заучку, спешу разочаровать — она по-прежнему считала, что поступила правильно. Такая вещь, как человеческая жизнь — для неё ничто по сравнению с соблюдением правил и попыткой возвыситься на фоне других. После этого случая все школьники объявили ей бойкот и начали самую настоящую травлю. Жвачка в волосах, порванная сумка, мусор в ботинках, клей в тетрадках — это неполный перечень того, что творили одноклассники. Учителя пытались влиять на ситуацию, но итог был ясен. Девочку перевели в другую школу. Слухи о том, что она делала, дошли и до нового образовательного учреждения, так что бойкот, но без членовредительства, продолжился и там. В ноябре девяностого года её перевели на домашнее обучение.

* * *

Май девяносто первого года выдался дождливым и на редкость холодным. Сегодня я ушла из школы пораньше: заработанные баллы позволяли прогулять несколько уроков. Учитывая, что за окном было серо и мерзко, я решила пойти домой. Я зашла с чёрного хода — он вёл на кухню. Сменив школьные ботинки на домашние кеды, уже хотела пойти в гостиную, но шестое чувство подсказывало, что Вильям дома. Из комнаты слышался разговор.

— …единица подотчётная! И что я скажу, когда потребуют в её восемнадцать предоставить аттестат? — говорил опекун.

— Это решаемо. В школе она получит аттестат школы святой Марии и результаты экзаменов, — отвечал ему женский голос.

— Не устраивает. Она умная и на такую школу не согласится.

— Вы же не думаете, что девочка останется здесь?

— В жизни всё бывает. Что скажет отдел опеки? Ей раз в месяц медосмотр проходить…

— Это тоже решаемо. Девочка получит разрешение на медосмотр раз в год. По окончании пяти курсов Хогвартса ей будет выдан маггловский аттестат и результаты экзаменов.

— Оплата обучения? И как она вообще попала в этот список?

— Обучение бесплатное. Для магглорождённых и малоимущих оно оплачивается Попечительским советом, но купить форму и школьные принадлежности придётся вам самим. А что касается второго вопроса… В каждой волшебной школе Англии есть книга, в которой появляется фамилия и имя студента. Имя Анны Морозовой появилось в восемьдесят девятом. Это очень поздно. Обычно имена появляются до пяти-шести лет, и мы успеваем сделать нужные документы для детей из обычных семей.

— А если имя появится позже одиннадцати?

— Тогда ребенок отправляется в ремесленное училище.

— Школ несколько?

— Одна полная школа-пансионат и три училища. Вашей подопечной повезло, не каждый волшебник получает приглашение в Хогвартс.

— Я не замечал за ней ничего странного.

— И, тем не менее, это так. Мистер Уилсон, я оставлю документы для ознакомления, а пятого августа приду к вам, чтобы сопроводить ребёнка за покупками. Не стоит говорить ей об этом. Пусть будет сюрприз.

Послышались шаги, хлопнула входная дверь. Вот это номер! Я — волшебница. То есть то, что я делаю, это, оказывается, волшебство и ему учат. Даже легче стало — за мной не придут военные и ученые генетики, чтобы разобрать меня на молекулы и атомы. Если есть школа, значит, я не одна такая, соответственно, есть система защиты учеников от нападок учёных и спецслужб. Уф, можно выдохнуть и во всём признаться опекуну. Насколько я помню, Хогвартс — школа, где учился Гарри Поттер. Вот будет смешно, если я в книжку Роулинг попала!

— Всё слышала? — я не заметила, как Вильям появился в кухне.

— Слышала, — я присела на стул.

— У тебя есть…

Вместо ответа я представила, как все чашки-ложки, сушащиеся на решётке, поднимаются в воздух.

— А почему не сказала? — спросил он, впечатлённый моей демонстрацией.

— Боялась, что на опыты заберут. Я ведь почти оружие массового поражения…

— Это да, поэтому ты поедешь в эту школу.

— Я понимаю. А что там за документы?

Договор с Хогвартсом изучали очень тщательно. Меня удивило, что подписать просят Вильяма или Джессику. Они-то тут при чём? Документ касается меня и директора школы. Стандартный договор со школой — предоставление спального места, следование уставу, соблюдение режима. Короче, сплошные обязанности для меня и минимум для школы. После долгих споров и дискуссий было решено в одностороннем порядке дописать пункты про ответственность за физическое и психическое здоровье ученика, разрешение покидать школу и ответственность директора. Его подпись уже стояла на договоре. Ну и сам дурак! Договор был написан на пергаменте. Я порадовалась, что научилась писать пером, вот только выводимые мной чернильные строчки никак не хотели появляться на нём. Думали неделю. Каким-то седьмым чувством я поняла, как его дополнить. Своей кровью внесла в свиток дополнительные пункты и поставила свою подпись. Строчки из красных стали зелёными, документ засветился и исчез, а мою руку окутало изумрудное сияние.

На удивлённый взгляд опекунов пояснила:

— Ну, в Библии же сказано, что контракт с дьяволом подписывается кровью.

— А причём тут это? — не поняла Джессика.

— Так для церкви колдуны были посланниками дьявола, значит, и контракт с ними подписываем кровью.

— Логично, — сказал Вильям.

* * *

Пятого августа к нам в дом позвонила женщина в тёмно-зёленом платье и остроконечной шляпе.

— Здравствуйте, а вы к кому?

— Здравствуй, я ищу Анну Морозову. Это ты? — женщина внимательно рассматривала меня сквозь очки.

— Это я. Что вам нужно?

— Разве воспитанные дети…

— Воспитанные дети не открывают незнакомым людям дверь, а сразу вызывают полицию! — перебила её я.

— Ох, простите. Я Минерва МакГонагалл, заместитель директора школы чародейства и волшебства Хогвартс.

— А, да, мистер Уилсон говорил, что я поеду учиться в Хогвартс. Значит, вы представитель от школы? — я критически осмотрела женщину.

— Да, заместитель директора.

— Проходите, я заварю вам чаю.

Женщина расположилась в гостиной. Ну, сейчас начнётся обработка на тему: «Девочка, ты попадёшь в сказку!». Не верю. Сказки на самом деле очень страшные. В первоначальном варианте Гензель и Гретта перерезали горло ведьме (представьте, сколько там крови было!), волк сожрал поросят, а спящую красавицу проезжающий принц просто изнасиловал, не дожидаясь пробуждения. Да и любимые мной романы Стивена Кинга наложили отпечаток на мировоззрение.

— Скажите, мисс Морозова, что вы знаете о своих родителях? — спросила женщина, когда я ей принесла заваренный чай.

— Ну, — присев на край кресла, начала я, — мой родной папа работал архитектором, а мама бухгалтером. Они были депортированы из-за своих политических убеждений из Советского Союза. Я много не знаю, маленькая была.

— У вас необычный цвет волос.

— В Союзе это нормально, там много светловолосых. Мама тоже была светлой. Англичан почему-то это удивляет. Когда я родилась, врачи вообще думали, что я альбинос, но потом всё разъяснилось, когда мама смыла косметику с лица.

Эти сведения о прошлой семье Анны собирались по крупицам с помощью миссис Бантли и опекунов.

— Вас хотели забрать в Союз, но вы отказались. Почему?

— Я родилась в Англии, — странный интерес, что-то тетю заносит, — для меня что Советы, что Зимбабве — одно и то же.

— Вы очень рассудительны для своего возраста.

— Спасибо.

— Это письмо обычно доставляют совы. Магические совы. Они являются почтальонами в магическом мире.

А мне вспомнилось, что в фильме у мальчика была белая сова.

— А почему мне принесли вы? Вы умеете превращаться в сову?

— Нет, — женщина улыбнулась, — я превращаюсь в кошку.

Хлоп, и на месте профессора сидит милая полосатенькая киса.

— Здорово! Я тоже так смогу? — спросила я, когда она вновь стала человеком.

— Это называется анимагия. Не каждый решается её освоить.

— А почему?

— Это накладывает определённые обязательства, но об этом позже. Мисс Морозова, я здесь, чтобы вы прочитали письмо и я сопроводила вас за покупками.

Женщина протянула мне пергаментный конверт, запечатанный сургучной печатью. Я открыла его и обалдела, увидев дату.

— А почему вы пришли только сейчас, а не тридцать первого июля?

— Я прихожу к каждому магглорождённому волшебнику лично, поэтому к вам попала чуть позже.

— Где всё это можно купить? И на какие деньги? У волшебников фунты? Я могу взять рыбок? Где мы будем жить? Где находится школа?

— В Шотландии. Рыбок брать не нужно — замёрзнут. Фунты вы поменяете в волшебном банке, а купить всё необходимое можно в Косом Переулке, куда мы и направимся. Вам, как сироте, положена стипендия на приобретение учебников.

Женщина отдала мне тугой мешочек с металлическими деньгами.

— Я вас поняла. Мой опекун предупреждал, что я пойду в частную школу по благотворительной программе, и за мной приедет представитель. Подождите пять минут, я переоденусь и возьму всё необходимое.

Женщина кивнула. А вот с одеждой — засада. Всё в стирке. Пришлось натянуть на себя старомодное платье длиной чуть ниже колена, кремовые туфли на плоской подошве и заколоть волосы в шишку. Любимый рюкзак в виде совы я тоже решила взять с собой. Поглядевшись в зеркало, которое показывало милую девочку лет девяти, я спустилась вниз.

— Как мы доберёмся?

— Мы аппарируем, то есть переместимся, на Чаринг-Кросс-Роуд.

— Это где музей Шерлока Холмса?

— Совершенно верно. Возьмите меня за руку.

Ощущения при аппарации были противные — словно меня сплющили, а потом вернули в исходное положение. Гадость. Женщина подождала, пока я отдышусь, и повела в сторону магазинов. Между книжным и музыкальным возникла старая и грязная вывеска «Дырявый котёл», ох, только не туда! Сколько раз мимо проходила и не хотела даже заглянуть.

Помещение было тёмное, но чистое. МакГонагалл провела меня через весь зал, в котором было полно народу, и остановилась у кирпичной стены. Постучав несколько раз по кирпичам и открыв проход, она, особо не церемонясь, быстро потащила меня вперёд. Видимо, решила отомстить за то, что не впустила её сразу и на шею не кинулась. Даже головой повертеть не удавалось, а ведь так хотелось! Наконец мы остановились у какой-то обшарпанной витрины. Внутри неё на выцветшей бархатной подушечке лежала палочка.

— «Магазин волшебных палочек Олливандера», — прочитала я. — Здесь купим волшебную палочку?

— Да. Нам нужно поторопиться. Мне необходимо скоро быть в школе, — строго сказала женщина.

Помещение, куда мы вошли, было тёмным и каким-то тусклым. Словно из воздуха возник низенький карлик и начал что-то там вещать, а у меня жутко разболелась голова. Уже потом я выяснила, что профессор огрела меня заклинанием «Конфундус», чтобы я слушалась её и не тормозила процесс вопросами, вот только оно практически не подействовало на мою широкую русскую душу. Мне в руку сунули какую-то деревяшку, потом забрали. Потом опять дали и тут же забрали. И так минут десять. Хотелось уйти поскорее, посидеть, а ещё лучше — поспать. Голова раскалывалась. Неожиданно в руке потеплело, и головная боль отступила. Из палочки, которую я держала, вырвался сноп серебристых и золотых искр. Я взмахнула, и кончик палочки выдал много-много осенних листьев — кленовые, дубовые, красные и желтые.

— Древесина грецкого ореха и чешуя трехголового змея, хороша в чарах, — сказал карлик.

— Горыныча? — спросила я.

— Вы знаете породы драконов?

— В русских сказках трёхголовый дракон — это змей-Горыныч, — мне сразу вспомнился мультик про богатырей.

— Вы русская?

— Да.

— Тогда это объясняет такую комбинацию. С вас десять галлеонов.

Я достала мешочек и отсчитала десять золотых монет. МакГонагалл тихо объяснила мне денежную систему волшебного мира. Положив чёрную как смоль палочку в рюкзак, я направилась на выход. А вот когда мы вышли, началось самое интересное.

— Мисс Морозова, вы очень умный и рассудительный ребенок. Я надеюсь на ваше благоразумие. Меня срочно вызывают в школу. В магазине, где на вывеске книга, вы найдёте учебники и письменные принадлежности. У мадам Малкин можно купить мантии, а напротив находится аптека, где можно приобрести всё для зелий. Если у вас есть маггловские деньги, вы можете их поменять в банке — это большое белое здание. Ваш билет на поезд — в конверте. Необходимо пройти между платформами девять и десять. До встречи первого сентября, — она выпалила это на одном дыхании, крутанулась и исчезла.

Охренеть. Меня только что кинули! Моему телу одиннадцать лет, а выгляжу я на девять. Оставить ребёнка на незнакомой улице в непривычном мире… Чем она думала? Вот же сучка! Ничего, отольётся кошке мышкина обида.

А с другой стороны, это плюс. Никто контролировать и стоять над душой не будет. Что там по списку? А по списку — кафе и чай. Заведений общепита я заметила два — кафе-мороженое и тот самый бар, через который мы пришли. Ну его, этот «Котел». Расположившись на летней террасе, я заказала себе чай и какой-то шоколадный котелок. Не люблю сладости, но выбирать не из чего. Мне нравятся овощи и фрукты, но впечатлений и мыслей слишком много, так что лучше попить чай и отдохнуть. За соседний столик присело целое семейство и все рыжие — три мальчика, одна девочка и толстая мать. Обычно я не обращаю внимания на социальный статус человека, но это уже слишком. Мальчики-близнецы и девочка выглядели нормально, а вот третий ребенок удручал — под ногтями грязь, ботинки и одежда заляпаны, причём видно, что пятна старые, голова грязная. Мать тоже опрятностью не блистала. Вдобавок, пахло от них… неприятно.

— У нас не хватит денег тебе на палочку и мантию. Пойдёшь в той, что носил Билл.

— Ну, мам!

— Малышок Ронни останется без палочки, малышок Ронни сейчас заплачет! — начали дразниться близнецы.

— Мальчики, тихо! Нужно ещё отцу мантию купить и Фреду с Джорджем форму для квиддича. Ты всё равно много не сможешь. Сделай упор на зелья и гербологию, там не нужно много магии.

— Малышок будет учиться на Пуффендуе, как тупица! — опять начали братья.

— Мам, ну, мам, — начал ныть тот, кого назвали Роном.

— Хочу клубничное, — встряла в разговор девочка, оторвавшись от созерцания меню.

Быстро допив чай и съев кекс в виде котла, я поспешила уйти. Было противно. Как можно так унижать своего ребенка?

И мне с этим мальчиком предстоит учиться?! Погружённая в свои мысли, я шла в сторону банка. Ой! Кто-то большой врезался в меня.

— Ау, больно же! — я некрасиво шлёпнулась на мощёную камнями улицу.

— Прошу прощения, — произнёс глубокий мужской баритон.

Меня быстро поставили на ноги. Передо мной стоял мужчина в чёрной мантии, с чёрными волосами, чёрными глазами и крючковатым носом. Как в детской страшилке «В чёрной-чёрной комнате…»

— Больно же! — на глаза от обиды навернулись слёзы. Падение получилось весьма неудачным: рюкзак в пятнах, колготки порваны, да ещё и ладонь умудрилась оцарапать.

— Сейчас мы отойдём, и я вам помогу.

— Дяденька, не приближайтесь ко мне. Я вас не знаю!

— Клянусь, что не сделаю ничего вам во вред…

— Ага, так я и поверила. Затащите в тёмный угол и изнасилуете, — обиженным голосом сказала я и, резко развернувшись, быстро пошла в сторону банка.

Вот только чей-то цепкий взгляд чувствовался всё время, что было проведено в Косом Переулке.

Огромный банк завораживал — белые мраморные колонны, большой зал и маленькие существа за стойками-конторками. Хотелось взять ролики и с криком «Юху-у-у!» кататься по идеально ровному полу. Я вежливо попросила поменять двести фунтов. Оказалось, что это сорок галлеонов. Смотря на мои мучения, как я запихиваю деньги в рюкзак, гоблин предложил за два галлеона кошелёк с чарами облегчения веса, а за дополнительный галлеон мне сделали привязку, дающую полную защиту кошелька от воров или утери.

Довольная, словно болельщица «Динамо» после победы над соперниками, я решила купить форму для школы.

Магазин «Мантии на все случаи жизни» был довольно просторным — два дивана, кресла, манекены с одеждой, вешалки с готовыми изделиями, а ведь ещё где-то здесь находится мастерская по пошиву.

— Что желает юная леди? — спросил приятный женский голос.

— Мне форму в Хогвартс.

— Тебе есть одиннадцать? — удивилась женщина, возникшая передо мной.

— Да, я просто ростом не вышла. А что входит в форму?

— Полный комплект формы — это две рабочих мантии, одна зимняя, а также юбка, жилетка, блузка, ботинки, галстук и чулки. Стоит пятнадцать галлеонов.

— Вся форма обязательна?

— Да, до пятого курса включительно.

— Можно посмотреть?

— Вон там, на тех манекенах.

Форма для волшебной школы была сшита из натуральной ткани, с ровными строчками. Мантии мне не понравились — балахон. Женщина заверила, что их можно чуть-чуть подогнать по фигуре.

— А я зимой не замерзну?

— На мантию накладываются чары, так что нет.

— Эх, — денег было жалко, но сшить я не успею, ещё заказы от опекуна не сделаны, — один комплект.

— Присаживайся на диван, сейчас тебе всё сошьют.

— А мерки?

— Пока мы с тобой разговаривали, их уже сняли.

— Можно посмотреть, как шьют?

— Извини, но это секрет!

— Я увлекаюсь кройкой и шитьем. Мне интересно, как это у волшебников.

— Прости, девочка, но секреты шитья мастера не раскрывают. А что ты шьёшь?

— Многое. Например, вот этот рюкзак я сшила сама, — гордо сказала я, — а ещё вот эти заколочки сделала.

Из недр свой «совы» я достала заколки и резинки в стиле «канзаши».

— Интересно. Можно посмотреть?

— Да, конечно.

— Хм, странная техника, первый раз такое вижу.

— Это японская. В Англии такого не делают.

— А ты не хочешь мне её продать? — спросила женщина, держа в руке заколочку в виде белой лилии.

— Продать? — интуитивно я почувствовала, что брать деньги не стоит. — Нет, продать я не хочу, а вот поменять на что-то можно.

— Что бы тебе предложить… О, знаю! Как тебе этот универсальный галстук? После распределения он поменяет цвет сам, — видя мое скептическое выражение лица, женщина продолжила, — а ещё я наложу чары на твой рюкзак, и ты сможешь сложить в него всё, что захочешь.

— Идёт!

Через двадцать минут я стала обладательницей комплекта формы, а мой совёнок обзавёлся чарами расширенного пространства и облегчения веса. Что тут ещё есть? О, аптека с ингредиентами. Мне туда.

В помещении воняло. Не пахло, а именно воняло. Такое ощущение, что в морге сломался холодильник. Минуты через четыре я более-менее привыкла к запаху и смогла купить набор ингредиентов для первого курса, хрустальные флаконы, на которые продавец по моей просьбе нанес имя и фамилию меня любимой, и оловянный котёл. По мне — кастрюлька, чуть меньше чем на литр, просто необычной формы. Вспомнился анекдот: «Сколько будет десять раз по сто грамм? Литр. Во всем мире килограмм, а в России — литр!». Дополнительно я купила подставку для флаконов, набор ножей, мешалки и походную горелку. Если продавец и удивился моей мелкости и рюкзаку, то виду не подал.

А вот в магазине книг мне на горло присело земноводное. Может, жабу купить, чтобы иметь железное оправдание своей скупости? Купила только набор пергамента и перья. Чернила в обычном магазине стоят копейки. Где-то я видела неподалёку комиссионный магазин. Может, там есть учебники подешевле? Платить двадцать галлеонов за новые книжки сроком на год?! Я не настолько богата, тем более что от школьного фонда осталось всего пять галлеонов.

Лавка старьевщика притулилась в конце улицы. Книги к школе стоили всего галлеон за весь комплект. Покопавшись как следует, я выбрала наиболее целые. Заодно прихватила «Историю Хогвартса», «Историю магической Британии», «Свод основных магических законов» и «Книгу юного волшебника». Как раз на пять галлеонов! Ещё мне понравилась шкатулочка с маленьким дракончиком за восемь сиклей, медные весы, телескоп — вот я и докупила недостающую мелочёвку. И чего я раньше сюда не пришла? Путь к кассе проходил мимо вешалок с одеждой. Я с любопытством рассматривала мантии волшебников. От созерцания сего процесса меня отвлёк неприятный запах. Рыжая женщина, которую я раньше видела в кафе, что-то искала в куче самого потрёпанного. Странно, цена-то на всё одинаковая, можно вполне приличную вещь купить. Ради интереса подошла поближе.

— Девочка, не лезь. Видишь, тут я выбираю!

— Женщина, — сразу завелась я, — у нас с вами ни фигура, ни вкус, ни возраст не совпадают. Ваш размер меня не интересует.

Схватив книги и шкатулку, я направилась к кассе. Она что-то кричала мне вслед, но я уже не слышала. Фу, как можно такой быть?!

Из лавки я вышла злая, как собака. Может, собаку завести? Оправдаю свою злость. Или всё же жабу? Я же жмот. Теперь придется отдавать кровные, школьные деньги закончились. Так, письма носят совы, значит, для связи придётся купить одну.

Магазин волшебных зверей ухал, мяукал, каркал и шипел. Мне уже никого покупать не хотелось, когда прямо в руки прыгнул большой рыжий кот.

— Живоглот, — строго сказала продавщица, — иди на место.

— Его так зовут?

— Да. Котика никто не покупает, он беспородный.

— Мне бы сову, чтобы письма носить…

— Выбирай.

Помимо сов здесь были вороны, сороки, грачи и ещё куча живности. За моими передвижениями внимательно следили желтые кошачьи глаза.

— Ну, куда я тебя дену?! Да и стоишь ты дорого. У меня столько нет, — начала причитать я, глядя на кота.

— Если обещаете не возвращать этого жирдяя, я вам его подарю.

— Торжественно обещаю не возвращать вам Василия! — пафосно сказала я.

Котяра с победным мявом кинулся ко мне. Ох, тяжёлый.

— Забирай. Значит, Василий. Это русское имя?

— Да. Я русская. А можно мне сороку? Ну, чтобы внимание не привлекать.

— Может, ворона?

— Дорого. Двадцать галлеонов — это много, а сова слишком приметная. Сорока подойдет больше.

На оставшиеся деньги я приобрела клетку для птицы, корм и лежанку коту. Посадив свою птичку-воровку, которую, не раздумывая долго, так и назвала, на плечо и взяв кота в руки, я направилась на выход.

С сожалением прошла мимо магазина сумок. Деньги уже закончились. Домой я добиралась автобусом. Было жутко неудобно. Васька всего пугался, а Воровка то и дело улетала, но возвращалась прямо в окно автобуса.

Только дома я избавилась от чувства, что кто-то смотрит мне в спину.

Васька произвел фурор среди местных котов и кошек. По ночам то и дело слышалось громкое «Мяв-у-у-у!» — кот отвоёвывал территорию. Воровка оправдала свое имя, и у меня в комнате начали регулярно появляться чужие золотые украшения, фантики от конфет, какие-то блестящие железяки. Опекуны спокойно отнеслись к моей новой живности, только потребовали надеть коту ошейник. Василий стойко вытерпел все издевательства по помывке, расчесыванию и глистогоне.

Помимо потраченных денег в магической части, пришлось раскошеливаться и в обычных магазинах. Не думаю, что Хогвартс предоставляет ученикам зубную пасту. Щётки, шампунь, мыло, стиральный порошок, полотенца, резиновые перчатки, фонарик, зажигалка, спички, туалетная бумага, плащ-палатка (да, у меня паранойя), канцелярия — это неполный перечень того, что я докупала. Вдобавок из книг я узнала, что жить мне в замке. Рассуждая логически, пришла к выводу, что сквозняки там жуткие, а центральное отопление предсказуемо отсутствует. В спортивном магазине купила тёплый лыжный костюм и ботинки для активного отдыха. Будь моя воля — обогреватель бы взяла! Но место в чемодане ограничено, а рюкзак тоже не резиновый — чары имеют предел. Стоимость всех покупок в обычной валюте — почти семьсот фунтов! Это чуть больше трети заработной платы моей учительницы или половина ежемесячной оплаты школьного сторожа. Однако дороговато в волшебную школу ехать.

Утром первого сентября я, Джессика и Вильям приехали на вокзал Кинг-Кросс. Чья это нечёсаная макушка мелькнула? О нет, нас заметило семейство Грейнджеров!

Вокзал Кинг-Кросс был подобен муравейнику — кто-то куда-то бежал, что-то нёс, кричал. Попадая в такое столпотворение, я вспоминаю одну философскую игру: зайдя в людное место, присаживаешься где-нибудь в уголке и представляешь, что тебя нет. Люди идут, бегут собаки, играют дети… Ничего не меняется. Есть ты или нет тебя — жизнь на планете продолжается. В такие моменты особо остро чувствуется мимолётность жизни.

Я с опекунами шла к концу платформы девять. Профессор МакГонагалл объяснила, что нужно пройти прямо в колонну, чтобы попасть на платформу 9 ¾. Возле искомого столба стояло знакомое семейство Грейнджеров. Жаль, но нас заметили. В нашу сторону направился усатый плотный мужчина — отец Гермионы.

— Здравствуй, Вильям, — сказал он.

— Здравствуй, — ответил опекун, пожав руку.

— Смотрю, — начал стоматолог, глядя на мою форму, — Анна будет учиться в необычной школе?

— Да, — удивился Вильям такой осведомленности. — Твоя тоже едет в Хогвартс?

— Едет, — кисло ответил Грейнджер. — Надеюсь, там будет хорошо таким, как она. Мы планировали для дочери школу с медицинским уклоном. Думали, что она продолжит наше дело.

К главе семейства подошли жена и дочь, которые купили что-то в торговом автомате.

— Привет, — поздоровалась я.

— Привет, — холодно ответила Грейнджер. Девочка тоже переоделась в школьную форму, но своё «воронье гнездо» так и оставила. Глядя на её мать, я перестала сомневаться в том, что они родственники — тот же овал лица, вытянутый нос и непонятная причёска.

— Вы купили птицу? — удивлённо сказала мать Гермионы.

— Да. В зверинце.

— А почему не сову? — спросила Грейнджер-младшая, глядя на сороку в клетке.

— Слишком сильно привлекает внимание и стоит дороже.

— Но в правилах сказано, что можно привезти сову, кошку или жабу!

— Раз продают сорок, значит можно привезти, — раздражённо ответила я. — А ты как будешь письма отправлять?

— Профессор сказала, что в школе есть своя совятня, я там возьму.

— Гермиона, — сказала её мама, — как приедешь, обязательно напиши нам.

— Анна, — начала Джессика, — передай письмо через Воровку и не перекармливай Василия.

Опекуны обняли и поцеловали меня. Я покатила тележку, на которой лежали чемодан, клетка с сорокой и переноска для кота, в стену платформы девять.

Разогнав тележку, я бежала к колонне, пытаясь преодолеть страх быть расплющенной о стену. Всё ближе и ближе… Даже если захочу, не смогу остановиться — слишком сильно разогналась. Я зажмурилась и… вместо ожидаемого удара проехала дальше. Получилось!

Моему взору предстал алый паровоз, выпускающий клубы белоснежного пара. Прямо в воздухе висела табличка «Платформа 9 ¾», а также большие круглые часы, показывающие половину одиннадцатого. Вокруг бегали школьники, ухали совы, не смолкали родители. Мальчишки и девчонки тащили огромные сундуки, по сравнению с которыми мой чемодан был мелкой козявкой. Кто-то громко звал своего питомца, старая дама что-то выговаривала маленькому мальчику, радостно кричали дети. Вокруг царило возбуждение и предвкушение чего-то нового.

Грейнджер, вышедшая из колонны следом за мной, ни слова не говоря, повела тележку к ближайшему вагону, расталкивая всех на своем пути. Девочка не без труда затащила свой сундук в вагон и гордо удалилась, не сказав мне ни слова. Надеюсь, что так будет и дальше, иначе… Во что может вылиться моё «иначе», думать не хотелось. Всё же мне сорок, и способов досадить ближнему я знаю великое множество.

Напевая на русском языке себе под нос «То ли ещё будет…»⁽¹⁾, я толкала свою тележку, высматривая место на перроне с наименьшим скоплением народа. Хорошо, что переноска для кота закрытая, Воровка не пугливая, а чемодан не слишком большой — мне не нужно бегать по всей платформе, разыскивая сбежавшего питомца, ловя птицу или прося кого-то занести мои пожитки. Как я и предполагала, у двух последних вагонов никто не толпился.

Заняв первое попавшееся свободное купе, начала раскладывать свой багаж. Само купе было мягкое: два сиденья со спинкой, большое окно, крючок для одежды у входа, столик же отсутствовал. И где я кушать буду? Англичане в поездах не едят? Или я чего-то не понимаю? С багажом вышла полная засада. Вот как я этого синего чемоданного монстра наверх закину? Он в рундук нижней полки не влезает, а багажная — слишком высоко. Пришлось просто поставить его возле окна.

Выпущенные питомцы начали исследовать помещение. Василий попытался взгромоздить свою большую рыжую попу на верхнюю полку. Получалось плохо. После третьего падения кот обиженно мявкнул и стал точить когти о спинку сиденья.

Дверь в купе открылась, и моему взору предстал пухлый мальчик, держащий в руке жабу. Увидев меня, толстячок покраснел и захлопнул дверь.

Следующими в купе заглянули две девочки, ойкнули и ушли. Причина, по которой девчушки решили не ехать вместе со мной, называлась просто — Вася. Кошак нагло вылизывал (пардон) свои кошачьи причиндалы.

— Рыжий, — обратилась я к коту,— а ты не обнаглел?

— Мя-я-в! — ответил кот, оторвавшись от полировки своих бубенчиков.

— Нет, ты не обнаглел, — смеясь, сказала я, — ты оборзел!

— Можно? — послышался робкий голосок.

— Да, конечно, — ответила я девочке азиатской наружности.

— Я Ли Мун, — представилась она.

— Анна Морозова, — ответила я, подхватывая рыжего на руки, — это Василий, а на багажной полке — Воровка.

— А мне не купили животных, — грустно сказала девочка, — папа приобрёл сквозное зеркало.

В течение десяти минут Мун рассказывала мне, что она из Кореи, занимается тхэквондо, её папа и мама — сквибы из уважаемого корейского рода. Они представители посольства Южной Кореи в Англии.

— А почему сквибы являются послами?

— Чтобы работать в обоих мирах. Как объяснил папа, он видит то же, что и волшебники, но не может колдовать, а значит, не нарушит Статут секретности.

— Ты не знаешь, все послы сквибы?

— Вроде да, но это не точно. А тебе зачем?

— Понимаешь, мои родители из СССР. После их смерти ко мне приходил посол Союза и хотел меня забрать на родину. Как думаешь, он знал, что я волшебница?

— Он долго к тебе ходил?

— Две недели.

— Знал. Волшебников не так много, и каждая страна старается забрать их себе. Иначе он к тебе наведался бы лишь два-три раза.

Информация, полученная от Ли, дала пищу для размышлений. Получается, что правительства в курсе про магический мир, раз послы сквибы. Учитывая то, что сейчас на исторической Родине творится бардак, то страшно представить, каково было бы магу-сироте в лихих девяностых. Я ещё раз порадовалась тому, что сказала «нет» и осталась в Англии.

Дверь вновь открылась, и нашему взору предстали две девочки-близняшки.

— Можно мы к вам?

— Можно, — ответила я.

— Падма Патил, — сказала девочка с синей лентой в косе.

— Парвати Патил, — у второй лента была красной.

— Ли Мун.

— Анна Морозова. Это Вася, а сороку зовут Воровка, — кивнула я на мурчащего кота. Вы ведь не англичанки?

— Нет, — ответила Падма, — мы из Индии.

— Я из Кореи.

— Мои родители из СССР. Интернациональное купе у нас.

— Какой хорошенький! Можно погладить?

— Конечно, — сказала я, передав рыжего кота Парвати.

В этот момент поезд тронулся. Мы ехали весело, болтая о своём, о девичьем. Мун волновалась — разрешат ли ей заниматься единоборствами в школе. Близняшки переживали, что не смогут достойно представить семью и опозорятся. А меня беспокоили слова Грейнджер о том, что в письме о сороках ни слова. Дверь вновь открылась, и на пороге появился рыжий мальчик. Насколько я помню, его звали Роном. Увидев женское царство, мальчишка захлопнул дверь и, судя по звуку, поволок сундук дальше.

— Девочки, — решила спросить я, — почему вы без багажа?

— Мы его сдали, — ответила Мун.

— Куда? — опять я не в теме.

— В последний вагон. Ну, можно и с собой взять, — сказала Мун, покосившись на мой чемодан, — но так проще. Ты не знала?

— Нет. Откуда?

— А разве ты не из волшебной семьи? — удивилась Падма.

— Я живу с опекунами, — ответила я, — мои родители погибли. Я их не помню — маленькая была. Меня хотели забрать в СССР, но бюрократия великая вещь.

И ведь не соврала ни в чём. Биологических родителей этого тела я не помню. Восьмилетка для меня — маленький ребенок. И благодаря различным законам и постановлениям, которые придумали крючкотворы, в Советский Союз я не попала. Главное, правильно сместить акценты.

— У тебя все вещи в чемодане? — спросила Парвати.

— Нет. Ещё в рюкзаке. На него наложены чары, объем в десять раз увеличился.

— Где ты его купила? — это уже Падма.

— Нигде. Сама сшила, — ответила я.

— Сама? — удивилась Парвати.

— Да. А что такое?

— В Индии считается, что вещь, сделанная своими руками, имеет магические свойства. Ты не замечала за своим рюкзаком что-то необычное?

— Нет. Вот заколки — да. Волосы не выбиваются, не путаются…

— Какие заколки? — оживилась Падма.

Я выгребла из «совы» большую часть изделий — заколки, брошки, шпильки, резиночки, бабочки, галстуки. Девчонки с восторгом рассматривали и примеряли вещицы. Мне не жалко. Я подарила Ли женский галстук-бабочку, а сестрам заколки-георгины.

Ближе к полудню в купе заглянула продавщица сладостей. Я была разочарована — горячего нет, бутербродов нет, чая тоже. Хорошо, что Джесс, несмотря на мои протесты, дала с собой бутылку чая и сэндвичи. Попутчицы ели сладости, я овощи из сэндвича, Вася — ветчину, а Воровка хлеб.

После обеда мы рассматривали волшебные журналы «Ведьмополитен», «Ведьмин досуг» и «Магический очаг». Познавательное чтиво о быте и жизни магического мира.

Из динамиков раздалось оповещение о том, что через пять минут мы подъедем к станции и нам необходимо переодеться.

Девочки, так же, как и я, уже были переодеты в школьную форму. Нам оставалось только накинуть мантии. Воровка с громким «Кр-р-р» вылетела из открытого окна вагона.

— Оставь его здесь, — сказала Ли, гладя на то, как я беру кота в охапку, — его доставят в школу, как и багаж.

— Вася не багаж. Вася кот, — ответила я, забирая рыжего с собой. Умом-то было понятно, что ничего с ним не случится, но мне было банально страшно. Пушистый питомец служил мне своего рода успокоительным. Кот кряхтел, но терпел. Мы вышли на платформу.

— Первокурсники! Первокурсники! Сюда! — орал здоровый горилла, ростом более двух метров.

— Он нас не съест? — спросила Ли.

— Эм-м-м, не знаю.

— Гарри! Гарри! — продолжал орать здоровяк.

— А вот и первый смертник, — сказала я. — Неизвестный Гарри, мы будем помнить твою храбрость.

Девочки засмеялись. Огромный громила представился лесничим и отвел всех к маленькому причалу, где нас ждали хлипенькие лодочки. Нам на этом добираться до школы? Ужас! Проверяющей организации на вас нет. Рассевшись по четыре человека в лодку, мы тронулись через огромное озеро к школе. Будь мне одиннадцать лет, открывшийся вид, наверное, произвел бы на меня впечатление, но не в сорок. Мои соседки восхищённо охали, кот рассматривал замок с широко раскрытыми глазами, а я с тоской вспоминала виды вечерней Москвы и Санкт-Петербурга. Нет, замок был красив, но всё познаётся в сравнении. И оно явно не в пользу красот Хогвартса.

Удивительно, но лодки не развалились, никто не утонул и не искупался. Всей гурьбой нас сдали профессору МакГонагалл. Женщина что-то говорила, её вроде внимательно слушали все, кроме нашей четвёрки. Девочки рассматривали подарки, а я крепко прижимала мурчащего Василия. Преподаватель куда-то ушла, впереди началась какая-то возня, но тут в комнату, где нас оставили, влетели… привидения. Они о чем-то спорили. Самое крупное представилось Толстым Монахом, который учился на Пуффендуе.

— Подождите, — начала я, — вы же монах! Как вы могли учиться колдовству? И почему вы не в Царстве Божием? А инквизиция? Какой у вас сан?

— Извини, — пробурчал призрак, — сейчас я не могу говорить — времени нет.

— Значит, мне в Пуффендуй надо, — сказала я, глядя вслед удаляющимся призракам. — Что? Я желаю узнать, почему он не попал в рай, а болтается тут.

— Тебе в Когтевран нужно, — сказал кто-то.

В этот момент зашла уже знакомая нам профессор и повела нас за собой.

Большой Зал был красив — четыре длинных стола, знамёна, свечи, потолок. Грейнджер начала что-то там вещать про Основателей, а меня заинтересовала табуретка, стоящая около преподавательского стола.

На рассохшемся сидении лежала старая-престарая пыльная шляпа. Она была вся в заплатках и потёртостях. И зачем её приволокли? Вдруг у головного убора появился рот, и она начала горланить песню.

Спасите мои уши! Группа «Поющие трусы» по сравнению с этим — просто боги музыки.

Песня закончилась, зал поаплодировал, и Минерва МакГонагалл стала выкрикивать имена первокурсников.

Первая девочка отправилась на Пуффендуй, потом следующая. Распределение пошло довольно бодро. Каждого нового члена факультета встречали аплодисментами. Грейнджер ушла за стол ало-золотых. Всё, туда мне ходу нет, а то убью ненароком. Когда к МакГонагалл подошёл мальчик по фамилии Долгопупс, его лицо показалось мне знакомым, но я никак не могла вспомнить, где его видела. Толстячок после вердикта шляпы «Гриффиндор» даже забыл её снять — так и отправился к столу в ней. Под общий смех и улюлюканье красный как рак Невилл вернул головной убор преподавателю. После этого инцидента все немного расслабились. Толпа первокурсников продолжала уменьшаться.

— Малфой, Драко, — выкрикнула МакГонагалл.

К табурету подошел белобрысый мальчик с брезгливым выражением лица. Не заметить наше сходство было просто невозможно — тот же разрез глаз, скулы, бледная кожа, взгляд.

— Слизерин! — заорала шляпа, едва коснувшись его головы.

— Морозова Анна.

На негнущихся ногах, держа Васю в охапку, я шла по направлению к табуретке. Школьники захихикали — кота на распределение ещё никто не приносил. Думаю, что мою выходку не скоро забудут. Так и не выпустив любимца из рук, я уселась на табурет. МакГонагалл одела шляпу мне на голову.

— Какая хитрая девочка! Я знаю, где учатся хитрецы.

— Мне к монаху нужно, — робко сказала я.

— Хитрюга. Слизерин подойдёт тебе…

— Мне к барсукам, пожалуйста, — перебила я.

— Барсуки? Да, ты трудолюбива и ум есть, и смелость, но хитрости больше. Может, всё-таки, в Слизерин?

— Нет-нет-нет, Пуффендуй.

— Тёмное семейство на Пуффендуе… Впрочем, места ещё есть и это будет интересно.

— Пуффендуй! — выкрикнула шляпа, и стол чёрно-оранжевых зааплодировал громче всех.

С моей головы сняли шляпу и я, пытаясь унять дрожь в коленках, направилась к теперь уже своему столу.

— Молодец! — сказала мне Эмили Слайз (так гласила бирка на мантии), когда я, держа кота, плюхнулась рядом с ней на скамейку. — Почему так долго?

— Долго?

— Ты минуты три сидела.

— А, это-о-о, — протянула я, — всё спорили, куда Васю пристроить — сюда или в Слизерин.

Сидящие рядом засмеялись. Почему-то мне не хотелось говорить, о том, что я узнала у шляпы.

— Вася — это кот? — спросил красивый парень, на мантии которого было вышито «Седрик Диггори».

— Да.

За столом опять послышались смешки.

— А с Малфоем вы родственники?

— Почему такая странная фамилия?

Вопросы сыпались со всех сторон. От необходимости отвечать на них меня избавила МакГонагалл, которая выкрикнула: «Гарри Поттер». Похоже, что я точно попала в книжку Роулинг. Без вариантов. Начинаю жалеть, о том, что не смотрела эту сагу. Мальчик, севший на табурет, был такой же, как и я — маленький, выглядящий лет на девять. Но в отличие от меня одежда у него была с чужого плеча, кроме мантии. Интересно, почему он форму не купил? Сирота? Денег не хватило? А социальные службы куда смотрели? Миссис Бантли всегда очень придирчиво осматривала мою одежду. Форму Хогвартса она тоже видела. Даже одноклассница Элли, из малообеспеченной семьи, носила новое — социальные службы помогли её родителям с покупкой. Может, у Поттера стиль такой? Как у рэперов — широкие штаны и постоянное «Йоу!». Или волшебникам плевать на то, как живет их герой? А то, что его считают героем, я лишь в книжках прочитала. Мои раздумья прервал выкрик шляпы: «Гриффиндор». Мальчик, путаясь в мантии, направился к ало-золотым. Их стол ликовал, наш — вежливо аплодировал.

Распределение шло своим ходом. Падма отправилась в Гриффиндор, а Парвати в Когтевран. Ли Мун присоединилась ко мне. Остальные меня не сильно интересовали.

Я всё сильнее прижимала Ваську к себе. Кот кряхтел, но продолжал терпеть. Не знаю, почему, но казалось: стоит мне выпустить Василия, и небо рухнет на землю. Наверное, стресс сказывался, всё же новое место, люди, школа.

В этот момент Блейз Забини присоединился к столу Слизерина и распределение закончилось. Директор стал говорить приветственную речь.

Пока бородатый «Гендальф» что-то там вещал (во всех мирах речи начальства одинаковые и ничего полезного, на мой взгляд, не несут), я рассматривала стол преподавателей. Учителей было около тридцати человек, и среди них оказался тот тип, толкнувший меня в Косом переулке. Чувствую, устроит мне этот дяденька «весёлую жизнь». Но преподаватель смотрел не на меня. Конечной целью его взгляда был Поттер. Ну что ж, видимо, не мне одной страдать.

В этот момент директор закончил говорить, хлопнул в ладоши, и на столах появилась еда.

— Мяв, — подал голос Вася.

— Сейчас-сейчас, — я выпустила кота из своих объятий, — я найду тебе тарелку и покормлю.

— Зачем ты его с собой взяла? — спросил какой-то первокурсник.

— А куда его девать?

— В поезде оставить. Доставят вместе с багажом.

— Вася не багаж. Вася — кот, — обиженно сказала я, накладывая на золотую тарелку курочку, отбивные и салат с мясом.

— Животных кормят отдельно, — раздражённо начал Диггори.

— Ему, значит, можно, — ответила я, некультурно ткнув пальцев в сторону алых, где рыжий мальчик посадил на стол облезлую крысу, — а мне нельзя?

— Пусть кормит, — вступились Эмили, — на стол не сажает, котик чистый и воспитанный — в тарелку хозяйки не лезет.

Заполнив тарелку едой и не обращая внимания на шокированные взгляды, поставила её перед Васей на скамейку. Только убедившись, что животное принялось кушать, я, вытерев руки припасённой из дома салфеткой, приступила к трапезе. Наконец-то можно поесть.

В мою тарелку отправились картофельное пюре, отбивная и какой-то салат. Запивать пришлось настоящей гадостью — тыквенным соком с мякотью. Когда оставалось ещё добрая половина порции, вся еда исчезла, включая ту, которую я отдала Ваське. Тут же столы заполнились различными десертами — пироги, эклеры, мороженое, печенье.

— Ма-а-а-ву, — недовольно протянул хвостатый.

— Это что? — поинтересовалась я.

— Сладости! — радостно сказала Сьюзен.

— Не хочу сладости. Верните картошку с отбивными!

Меня никто не услышал, а тарелка всё так же была чистой. Есть сахар под видом пирожных мне не хотелось. Васян нагло развалился на скамейке, свесил с неё лапы и замурчал как трактор. Запустив пальцы в густую кошачью шерсть, я стала почёсывать кота, попутно рассматривая учеников других факультетов.

Слизеринцы были сдержаны и тихи. Громко не говорили, руками не размахивали. Драко Малфой ел очень аккуратно, но брезгливое выражение на его лице портило всё впечатление. И да, мы реально похожи. Интересно, у магов есть тест ДНК?

Стол сине-серебряных когтевранцев отличался почти гробовой тишиной — студенты что-то писали или читали, общались между собой мало.

Гриффиндорцы были самыми шумными — они галдели, перебрасывались записками, хвастались питомцами. У меня не хватило наглости посадить кота на стол в отличие от рыжего Рона Уизли, крыса которого ела с ним из одной тарелки.

Грейнджер что-то с поучительным лицом выговаривала круглолицему Долгопупсу. Рыжие близнецы и чернокожий мальчик громко спорили. Звезда школы — Гарри Поттер скромно ел мороженое. Чем больше смотрю на него и рядом сидящего Уизли, тем больше недоумеваю, почему у волшебников нет социальной службы. О чем думают их родители или опекуны? Они не понимают, что подобный вид недопустим?

Рональд Уизли, тот самый, которого мама хотела отправить в Пуффендуй, светился словно галлеон — мальчик сидел рядом с Поттером и наслаждался всеобщим вниманием. Насколько я помню, та женщина говорила, что у него мало волшебства. Видимо, чтобы доказать обратное, он уговорил шляпу отправить его в Гриффиндор. Получается, что волшебная сила распределяется неравномерно? А какие критерии распределения? Наследственность? Тогда кем были мои родители? Куча вопросов, и ни одного ответа.

Со стола гордых львов мой взгляд перетёк на два стола, стоявших чуть выше ученических, но ниже преподавателей — похоже, вспомогательный персонал. Мужчина в старом коричневом костюме смахивал на завхоза или коменданта. Хагрид, который вел нас к лодкам, также сидел за этим столом. Женщина в чепце, видимо, медсестра. Большой и толстый дядя смахивал на повара. Многие в тёмно-оранжевых мантиях. Всего около двадцати человек.

Стол преподавателей был монументален. Мужчин было мало — директор, крючконосый, карлик, мужчина с протезом руки, полноватый лысый дедуля, дядя в тюрбане и подтянутый мужчина лет сорока-сорока пяти. Остальные — женщины. Из них я знала только МакГонагалл, которая приходила ко мне. Всего — тридцать два человека.

Сладости исчезли, и тарелки стали вновь чистыми, а я вспомнила, что обещала написать опекунам. Под вещание директора про правила-смерть-зло и добро выудила из рюкзака шариковую ручку и блокнот. Пока «Гендальф» в голубой мантии говорил, а затем пел со школьниками гимн, я писала письмо Джесс и Вилу. Шум мне совершенно не мешал. А вы поживите в студенческом общежитии, тоже научитесь.

«Привет, Джесс! Привет, Вил! У меня все хорошо. Замок волшебный. В поезде познакомилась с девочками. Прошла распределение на факультет Пуффендуй, где гербом является барсук. Хорошо, что Грейнджер распределили на другой факультет. Постараюсь её не замечать. Анна.»

Всё коротко и по делу. Мой почтальон Воровка, словно почувствовав, что она нужна, спикировала откуда-то сверху и уселась на стол.

— Отдашь Джессике или Вильяму, — сказала я, давая птичке письмо.

Сорока легко вспорхнула со стола и вылетела через открытое окно под волшебным потолком.

Школьники уже закончили петь, и только два рыжих близнеца за гриффиндорским столом продолжали голосить. Да когда же это закончится? Спать мне не хотелось, но просто поваляться на кровати или посидеть с книжкой не откажусь. А эти, с позволения сказать, братья Гримм⁽²⁾, портят всю малину.

Наконец-то они замолкли. Старосты факультета выстроили нас по парам и вывели через неприметную боковую дверь прямо за столом учителей. От крючконосого дядьки я удостоилась неприязненного взгляда, а директор игриво подмигнул.

В паре со мной шел некий Джастин со сложной фамилией. Васяндр, после сытного ужина, идти лапами не хотел, и мальчик любезно согласился понести моего лохматого друга. Думаю, он уже пожалел об этом — котик-то тяжёлый. Старосты вели нас по коридорам, где при приближении человека загорались факелы. Система энергосбережения по-магически? Может, на одиннадцатилетку большой замок с факелами и привидениями и мог произвести впечатление, но для человека, жившего в Москве с её пробками, гостями, запутанной системой проезда транспорта и прочими прелестями — это мелочь. Запомнить путь было не сложно — прямо-прямо-прямо-направо-прямо-налево и никаких лестниц. Пол коридора, по которому нас вели, имел небольшой уклон вниз. Скорее всего, жить придётся под землей. Мы остановились возле кучи винных бочек, лежащих на боку. Их днища были размером с рост человека. Староста отстучала какой-то замысловатый ритм, и бочка отворилась. Не поняла, мне там предстоит жить? Серьёзно?

Всё оказалось не так страшно — проход из бочки вёл в гостиную факультета. Это было большое овальное помещение с круглыми окошками под потолком, огромным количеством цветов в горшках, множеством грубых столов и стульев, диванами с креслами по всему помещению и тремя каминами. Гостиную освещали люстры, заливая всё мягким жёлтым светом. Нас подвели к большому дивану и трем креслам возле ближайшего камина. Деревянный пол тихонько поскрипывал под нашим весом. Я заняла кресло, на колени сразу запрыгнул Вася. Ханна Аббот и Сьюзен Боунс сели на край дивана. Захария Смит и Джастин Финч-Флетчли заняли оставшиеся два кресла, Эрни МакМиллан и Уйэн Хопкинс развалились на диване. Девочки Ли и Джонс сели на небольшие табуреточки, стоящие рядом с креслами, и ещё один мальчик (я не разглядела фамилию на мантии) пристроился на подлокотнике дивана. Всего нас поступило десять человек. Странно. На все факультеты поступило по десять детей — пять мальчиков и пять девочек. Всего сорок человек. Нас отбирали заранее? Когда? В поезде? В лодках? Слишком странно. Нужно будет заняться этим вопросом.

Староста, дождавшись, когда мы рассядемся, начала приветственную речь:

— Поздравляем! Я — староста Эмили Слайз и я рада приветствовать вас на факультете Пуффендуй. Наш герб — барсук: животное, которое часто недооценивают, так как он живет спокойно до тех пор, пока его не трогают. Однако барсук даст отпор животным намного крупнее самого себя. Ученики Пуффендуя — надёжные и верные. Мы не болтаем по пустякам, но поддержим вас в трудной ситуации. Поскольку наш герб — барсук, мы будем защищать себя, наших друзей и семьи от кого бы то ни было. Нас не пугает никто. Наш факультет выпускает наименьшее количество тёмных волшебников(угу, и я одна из них). Ах, да, вход в гостиную Пуффендуя скрывается в куче больших бочек в укромном уголке по правой стороне коридора, ведущего на кухню. Постучите по второй бочке снизу в середине второго ряда в ритме «Пенелопы Пуффендуй» и крышка распахнётся. Только на нашем факультете имеется средство для предотвращения проникновения в гостиную потенциальных нарушителей. Если постучать по неправильной крышке или неправильным будет ритм, нарушитель получит приличную порцию уксуса на голову. Как только вы открыли бочку, проползайте внутрь и дальше по проходу позади неё. В итоге вы окажетесь в самой уютной гостиной Хогвартса. Это круглая уютная комната. В ней всегда чувствуется присутствие солнечного света, а из круглых окошек открывается вид на колышущуюся траву и одуванчики. Вы будете спать с комфортом. В наших спальнях мы защищены от бурь и спокойно можем отдохнуть. Мы никогда не нарушаем ничьё ночное спокойствие, как иногда делают ученики в некоторых башнях.

— Я — староста Джордж Робертсон, — сказал парень рядом с ней, — и я рад приветствовать вас на факультете Пуффендуй. Наш факультет славится своей честностью и нейтральной позицией. Мы не конфликтуем с учениками других факультетов, не встреваем в разборки других, но жёстко наказываем посягнувших на студентов нашего Дома. Став Пуффендуйцем, будьте уверены, что получить проклятие в спину вам не грозит, но не теряйте осторожность. Вы всегда можете пригласить к нам друзей из других факультетов. Мы ценим личное пространство и не лезем в душу, но если вы попросите помощь, то вам всегда её окажут. Наш факультет никогда не гонится за баллами, но и зарабатывать плохую репутацию вам никто не позволит. Баллы начисляют профессора за ответы на уроках, домашние задания и помощь. Ещё их можно заработать, участвуя в школьных кружках, соревнованиях и выполняя различные проекты. Студент, набравший за год более трехсот баллов, получает отдельную спальню, но если в течение года за один раз вы лишите факультет ста баллов, то вам придётся вернуться обратно в общежитие. Согласно уставу школы, факультет, набравший наибольшее количество очков, выигрывает межфакультетское соревнование и может выбрать один из четырёх «призов» школы — разрешение на личных домовых эльфов, приоритет для квиддичных тренировок факультета, приоритет на получение редких книг в библиотеке и разрешение на сбор ингредиентов для личного пользования из теплиц школы и на опушке леса. Мы не гонимся за победой, но набранные вами лично баллы могут быть полезны. На большой факультетской доске есть описание всех доступных привилегий — просто коснитесь палочкой и произнесите количество баллов. Ну и напоследок — мальчикам нельзя заходить в спальни девочек, школьная форма обязательна, в восемь утра выходим на завтрак. А сейчас каждый из вас коротко расскажет о себе. Имя, фамилию и чем увлекается.

— Ханна Аббот. Люблю выращивать цветы и овощи.

— Сьюзен Боунс. Мне нравиться играть на флейте и рисовать.

— Ли Мун. Я из Кореи. Занимаюсь тхеквондо и стрельбой из лука.

— Габриэль Джонс. Играю в квиддич, люблю плавать и петь.

— Анна Морозова. Русская. Люблю рукодельничать.

— Захария Смит. Играю в квиддич. Катаюсь на гиппогрифах и пегасах.

— Джастин Финч-Флетчли. Занимаюсь классическими парными бальными танцами. Чемпион Европы в своей возрастной категории.

— Эрни МакМиллан. Увлекаюсь рисованием и пением.

— Уйэн Хопкинс. Играю в квиддич.

— Алекс Болдуин. Увлекаюсь историей и литературой, люблю путешествовать.

— Вот вы и познакомились, — перед нами появилась полная женщина в залатанной шляпе и переднике. — Я ваш декан Помона Стебель. Со всеми вопросами и проблемами вы всегда можете обратиться ко мне или комендантам нашего дома — мистеру Ларсену и миссис Смит.

Рядом с деканом возникли мужчина средних лет в тёмно-оранжевой мантии и пожилая женщина. На ужине они сидели за столом для персонала.

— А теперь вас проводят в ваши спальни. И помните, что если кто-то набёрет больше трехсот баллов к концу года, то вы сможете переехать в личные апартаменты.

Находящаяся справа от камина круглая дверь вела в длинный коридор, в котором по левую руку было семь дверей — по одной на каждый курс. Прямо была ещё одна круглая дверь в общую ванную комнату — пять душевых, пять унитазов и пять умывальников. Чувствую, по утрам тут очередина. Справа от двери в санузел была деревянная лестница, уходящая наверх, а на стене висел список из пяти фамилий — счастливицы, которые смогли добиться отдельных комнат.

Спальня первачков находилась почему-то между пятым и вторым курсом. Староста довела нас до двери и отправилась к себе наверх.

Сказать, что комната меня разочаровала — ничего не сказать.

Во-первых — много ткани. Ткань — это пыль. Пыль — это микробы. Микробы — это болезни.

Во-вторых — из окна ужасно дуло. На входе в комнату ярко горел камин, но тепла он практически не давал. Так что мерзнуть будем капитально.

В-третьих — пол, в отличие от гостиной, был каменный.

В-четвертых — не было зеркала.

В-пятых — ни одной тумбочки, стула или стола. И где мне разложиться? На потолке?

Две кровати стояли напротив трёх. Васька выбрал ту, что подальше от окна, но и не у входа. С победным мявом животное запрыгнуло на неё и стало устраиваться. Девчонки хихикнули. Видимо, этот кот станет главной знаменитостью школы.

Мой чемодан и сундуки девочек стояли у входа.

— У меня один вопрос, — начала я, — где здесь тумбочка или стол?

— Тетя говорила, — сказала Сьюзен, — что условия жёсткие, но не до такой же степени!

— Нормальная комната, чего вы? — недоумённо сказала Мун.

Мы расхватали свои пожитки и направились к кроватям.

— Девочки, — обратила на себя внимание Джонс, — давайте договоримся по правилам общежития.

— Каким? — спросила Ханна, выуживая из сундука тёплую пижаму

— По чужим вещам не лазить, гадости не делать, ничего не подбрасывать, спать не мешать, — отбарабанила я, переодеваясь в ночную сорочку и вязаные носки.

— Я тоже хотела это предложить, — сказала Джонс, превращая свой сундук в письменный стол.

— Ух ты! — восхитилась я.

—Сундуки превращаются в платяной шкаф, стол и комод. Ты не знала?

— Откуда? — удивилась я. — Мои опекуны магглы. Я о волшебном мире только из книг знаю. А история Хогвартса больше похожа на сборник баек, чем на настоящий курс истории.

Это была чистая правда. История школы представляла собой сборник рассказов об Основателях и их творениях, обоснованию, почему именно определённое животное является факультетским гербом и дополнялось всё это рассказами о выдающихся учениках. Из полезной информации — про потолок, из чего построен замок, факультетские гербы и качества для поступления. Всё. Сказать, что я была разочарована, прочитав её — это ничего не сказать!

— Тогда кто тебе такие артефакты подарил? — спросила Боунс, забираясь под одеяло.

— Кого? Что подарил?

— Рюкзак и кошёлек.

— Они обычные. Ну, на рюкзак Малкин чары накладывала, а кошелёк гоблины продали, — кожаный мешочек для денег зацепился за носки, которые я вытаскивала из рюкзака.

— Просто продали? — Джонс подпрыгнула на кровати.

— Да. Может, объясните?

— С рюкзаком уже понятно. Кошелек гоблины продают за двести-триста галлеонов и далеко не каждому. Семей, у которых есть кошель от Гринготтса, по пальцам пересчитать. А тебе так продали. Видимо, ты не простая девочка.

— Кто твои родители? Волшебники? — спросила Ханна.

— Я не помню, — опять придётся объяснять, — они погибли, когда я была маленькая. Их депортировали из Советского Союза. Были они волшебниками или нет — я не знаю.

— А родственники?

— Если они и есть, то попытка найти меня может закончиться тюрьмой для них.

— Это как?

— В той стране сложная политическая ситуация. Вот.

— Ты на Малфоя похожа, — начала Сьюзен.

— Таких, как этот белобрысый, в СССР треть страны. Там — это нормально.

— Анна, — Сьюзен обратилась ко мне с серьёзным лицом, — будь очень аккуратна. Другие волшебники захотят заполучить тебя к себе, чтобы использовать. Варианты разные. Пока мы маленькие — нам ничего не грозит, но, когда у нас пойдут месячные, начнётся охота. Многие недоучиваются — беременеют и уходят из школы. Но максимум, на что они могут рассчитывать — небольшое содержание на ребенка, если повезёт. А то и ребенка отбирают и выкидывают, как ненужную игрушку. И это не самый плохой вариант.

— Сьюзен, ты меня пугаешь, — во влипла!

— Она права, — вклинилась Джонс, — за нами есть род и куча родственников, а за тобой никого.

— Что-то мне домой захотелось, — так, ну его, этот Хогвартс! — Где билет до Лондона?

— Уже не отпустят, — ответила Ханна. — Не бойся, пока мы маленькие, нам ничего не будет. А ты вообще мелкая! Только не обижайся.

— Я это и так знаю.

— Девочки, — начала Сьюзен, — вы Поттера видели?

Мои соседки начали обсуждать очкастого мальчика, а я, прихватив резиновые тапки и гигиенические принадлежности, отправилась в душ.

Мне было мерзко. Верните меня назад, в Москву, в Союз. А ты что хотела? Сказку? Тебе сколько лет, Аня? Почти сорок. Не распускай нюни. Ты ромашка из Чернобыля — сожрёшь и не подавишься. Я выжила в девяностые, я дала отпор рейдерскому захвату, я отстояла свой бизнес. И здесь прорвусь! Выгрызу своё место под солнцем.

Холод санузла отвлёк от страшных мыслей. Бр-р-р. Извините, но как тут можно мыться, не говоря уже о справлении нужды? В комнате никого не было. По правую руку — унитазы, по левую — душ, прямо — умывальники с зеркалами. Никаких полочек, крючочков, шторок, перегородок и тому подобного. Полы — каменная шершавая плитка. Они издеваются? Это Спарта? Вода из крана была еле тёплой. Ё-моё, куда я приехала?! Мыться расхотелось. Сполоснув лицо, я, стуча зубами от холода, побежала в спальню. Хотелось залечь под одеяло и носа не высовывать. В комнате девочки уже спали. Забравшись в постель и обняв тёплого кота, я уснула.

* * *

Утром в семь часов нас разбудил большой колокол, а затем в спальню зашла староста — Луиза. Девушка отвела всех в душ, показала, как сделать тёплую воду, выдвинуть полочки, крючки, шторки и перегородки. А также вывесила график посещения ванной комнаты в вечернее время. Первый курс может помыться с шести до шести тридцати. Ну, или после девяти вечера. То, что время совпадает с уроками, похоже, никого не волновало. Староста рассказала и показала, где в этой комнате есть тёплый воздух, чтобы быстро высушить волосы. Ну что можно сказать? Сама дура! Подождала бы до утра, и не пришлось бы мерзнуть. В школе было два женских туалета и две женские ванные. Можно воспользоваться ими, но идти туда далеко. Так что лучше не пропускать своё время. Личные душевые и туалет были только у тех, кто жил в отдельных апартаментах. Похоже, я знаю, к чему мне нужно стремиться.

После того, как все оделись, нас строем отвели на завтрак. Еда была сытной и скромной — тосты, овсянка, яичница, бекон, булочки, сок и чай. На меня поглядывали с интересом. Новость о моей похожести на Малфоя уже разлетелась по школе.

Первая неделя пребывания в Хогвартсе была адаптационной. Уроки начинались в девять и длились сорок пять минут, перемена — пятнадцать. Утром было четыре урока, после обеда два или три.

Завтрак в восемь, обед в час и ужин в семь. Кормили сытно, но однообразно. Эклеров и красной икры не наблюдалось. Много овощей, ягод, яиц и курятины. Рыба — раз в неделю-две. Мясо — только на ужин. Сладостей мало.

На завтрак кормили кашей, тостами, беконом и яичницей. В обед — тушёные овощи и сладкий чай или сок. Ужин — очень плотный. Обязательно мясо. Как правило, был мясной пирог с сыром или просто тушёное мясо, или котлеты с гарниром. Я видела теплицы и клетки с живностью за школой, в которых и выращивалась наша еда. Видимо, с финансированием не очень, раз школа на самообеспечении. Интересную особенность столов в Большом зале нам рассказали старшекурсники. В еде, которая стоит на столе, нет и не может быть никаких зелий или ядов. Многие школьники, сомневающиеся в присланной или купленной продукции, просто клали её на факультетский стол — если исчезло, значит, с зельем. По этой же причине многие студенты не пили и не ели вне гостиных — там могли что-то подлить или подсыпать. Я тоже перестраховывалась, хоть девочки и говорили, что нам ничего не грозит.

В восемь утра староста вела нас строем на завтрак. Без четверти девять кто-то из старших отводил на занятие. Первую неделю предметы вели старшекурсники и вспомогательный персонал школы. Посещение их лекций было необязательным, но желательным.

В классе трансфигурации нам рассказывали о волшебных палочках, как их чистить, полировать, держать, произносить формулы. Как ухаживать за волшебной живностью, получать и отправлять письма. Когда нужно носить форму, а когда обычную одежду.

На заклинаниях рассказывали про лестницы, двери, умывальники, ванные и принцип их работы. Говорили про домовиков, кухню школы и процесс стирки-уборки.

В классе зельеварения хмурый слизеринец-семикурсник, внук профессора УЗМС, демонстрировал процессы варки и нарезки. А также учил нас правильно держать нож, нарезать ингредиенты, зажигать горелку, ставить котел на огонь, разливать зелье (его заменили водой) по флаконам. Похвалил меня за гравировку на пробирках. Сказал, что мне всегда будут возвращать именно их, а не чужие, в которых было непонятно что и неясно, как это отмыть.

Уроки травологии порадовали. Нам рассказывали про виды растений, горшков и инвентаря, которым мы будем работать. Показали теплицы и дорогу к ним. Рассказали про систему баллов. Они не сильно разнились с моей прошлой школой. В каждой факультетской гостиной была доска с фамилиями и заработанными баллами. Студент, ушедший в минус двадцать, получает отработку, которую назначает декан или комендант. Заработанные баллы можно потратить на допуск в запретную секцию, поход в Хогсмид (для тех, кто младше третьего курса), за них можно было пропустить урок, внепланово сдать вещи в стирку, взять продукты на кухне, гулять после отбоя и так далее. Школьники выцарапывали с боем каждый балл и очень переживали, если оказывались в минусе.

Уход за магическими существами мне не понравился категорически. Пахнет плохо, живность хочет тебя сожрать или проткнуть. После моего вопроса: «Лучше разобрать зверька на ингредиенты или продать живого?», мне настоятельно рекомендовали не ходить эту неделю на УЗМС. Правда, я не послушалась, но вопросов больше не задавала.

Защита от тёмных искусств была очень интересна. Старшекурсники рассказывали про нечисть в школе (типа Пивза и других вредных привидений), боггартов, всяких магических насекомых типа пикси и докси. Рассказывали о том, как позвать на помощь, если заблудился, кто-то напал или просто стало плохо.

Шестикурсница с Когтеврана вела астрономию. Объясняла принципы работы с телескопом, заполнения карты звёздного неба, рекомендовала литературу.

Еще нас водили в библиотеку, где Ирма Пинс объясняла основы работы с каталогом, с учебниками и правила поведения в библиотеке.

Нам показали кухню, прачечную, поле для квиддича, больничное крыло, провели экскурсию по замку. К концу недели я и все, кто ходил на эти уроки, неплохо ориентировались в Хогвартсе.

Посещение вводных лекций было необязательным. С моего курса ходила я, Джастин и Ли Мун. С Когтеврана — Патил, Голдштейн. С Гриффиндора — Патил, Долгопупс и Дин Томас. Грейнджер ходила первые два дня, а потом презрительно фыркнув, мол, и так всё знаю, перестала. Со Слизерина — Забини и Булстроуд.

Эти уроки были придуманы для адаптации магглорождённых, полукровок и тех, кому просто скучно. Большинство чистокровных изучали это всё дома. Забини, хоть и чистокровный, но иностранец. Ему интересно было сравнить. А Булстроуд воспитывалась бабушкой, которой уже больше сотни лет. То, что она ей рассказывала, уже устарело.

Как ни парадоксально, я сдружилась с сестрёнками Патил, Булстроуд, Ли и Финч-Флетчли.

После уроков все расходились по кружкам и обществам, коих в школе великое множество: кружок магического рукоделия, квиддич, клуб любителей литературы, общество поклонников Элвиса Пресли, общество любителей животных, клуб игры в плюй-камни… Большой список клубов и обществ со списками участников висел на доске перед входом в большой зал. Все кружки можно было поделить на три группы — те, которые ведут преподаватели (к примеру, Флитвик заведовал клубом чароплётов, а МакГоннагал — обществом для изучения трансфигурации и клубом магической философии). Те, которые ведут студенты — магическое рукоделие, музыкальный, танцы. И те, которые являются тайными. Их не афишируют, но знают, что попасть к фехтовальщикам можно только по рекомендации. Состав участников и место сбора — неизвестно.

Каждый из нас выбирал себе занятие по душе. Загвоздка произошла с Ли Мун. Девочка серьёзно занималась тхэквондо WTF, участвовала в соревнованиях. Чемпионка Кореи, Азии и мира в своей возрастной группе. Декан факультета предложила ей организовать свой клуб или секцию. Неожиданно этим заинтересовала более десятка ребят. Так, в школе Хогвартс появились дети, бегающие в белой форме и дерущиеся ногами. Тренер из неё не ахти, но лучше, чем ничего. Девочка обещала, что на каникулах все смогут попробовать пройти аттестацию на пояс и поучаствовать в соревнованиях.

Я, особо не мудрствуя, выбрала рукоделие, домоводство и подала заявку к Флитвику в чароплетение. Клуб рукодельниц был в полном восторге от моих поделок. Девочки захотели сшить такие же рюкзаки, только в форме котиков-зайчиков-мантикор-пегасов. Шитьем мы занимались при помощи машинок с ножным приводом или артефакта-кристалла. Работать с кристаллом может не каждый — нужна концентрация и внимание, а также нехилый магический резерв. Артефакт соединял нити между собой, делая изделие единым целым без швов. Мой максимум работы с данным чудом магического рукоделия — пять сантиметров. В то время как Джэмма Фарли, слизеринка-пятикурсница, могла соединить три-четыре метра ткани и пряжи. Интересная особенность проявилась у моей любимой техники «канзаши» — её нельзя сделать магически — только вручную. Иначе ленты расползались, клей растекался, нитки разлезались и получалось чёрт знает, что. Я учила девочек, как сделать цветочки-заколки и другие украшения. У каждой рукодельницы был собственный отличительный знак, который она ставила на свои изделия. Джэмма Фарли — зелёный ромбик, сестрёнки Патил вышивали замысловатый узор. Я же выбрала снежинку. Теперь каждая поделка или изделие, сделанные мной, метились снежинками с обратной стороны. Это было очень важно — никто не сможет присвоить себе результат моих трудов, объявив о плагиате. Хорошо, что тогда, в Косом, я не продала лилию, а обменяла. Присвоить обменную или подаренную вещь невозможно по каким-то там магическим законам.

На магическом домоводстве нас учили бытовым чарам — вытереть пыль, заставить тряпку самостоятельно мыть полы, продезинфицировать посуду, выстирать постельное белье или мантии. У кружка домоводства была своя ванная комната, где можно было постирать и высушить школьную форму и мантии.

Со стиркой в Хогвартсе была засада полная. Эльфы меняли постельное белье раз в две недели. Одежду складывали в специальный шкаф, стоящий в коридоре женского общежития в субботу, а забирали одежду в воскресенье вечером. Все бы хорошо, вот только шкаф не резиновый и на «стирку» тоже есть очередь. Да и результаты эльфийских постирушек меня не устраивали категорически (как и других девочек). В теории очищение чарами дает отсутствие грязи и запаха. На практике же очищалось всё выборочно. Старшекурсницы жаловались на плохо убранные выделения с нижнего белья, запах от мантий и не отстиранные пятна с формы. Эх, хочу в обычный мир к машинке-автомату! Что делать с плохо отстиранными трусиками, носочками, платочками и другими вещами, нам никто внятно ответить не смог. Меня выручал кружок домоводства, где я стирала и сушила свои вещи. Как выкручивались другие — не знаю.

К концу первой Хогвартской недели я выучила около семи заклинаний, умела нарезать ингредиенты, знала с какой стороны браться за палочку, могла работать с телескопом и ещё много чего.

Узнала у Толстого Монаха, что тот делает в Хогвартсе. Оказывается, сей человек при жизни учился у самой Пенелопы Пуффендуй. А затем ушел в монастырь, чтобы спасать от инквизиции ведьм и колдунов, а также маленьких волшебников, попавших в руки церковников. После смерти он остался в школе, чтобы помогать набожным магглорождённым принять себя и свой дар.

А вот про количество детей на факультетах я могла только предположить, что в поезде есть какие-то чары или заклинания, которые и определяют вероятность попадания на тот или иной факультет в школе. По-моему, если бы Грейнджер ушла в Когтевран, то сестры Патил вдвоём попали бы в Гриффиндор. Но место уже было занято, и одна из сестер ушла к воронам. Меня же хотели отправить к змеям или барсукам. Я выбрала жёлто-чёрных. Интересно, а кто попал бы в Пуффендуй, если бы я ушла в Слизерин?

В субботу Джэмма Фарли отвела меня к своему декану.

Северус Снегг был не очень приятным человеком как внешне, так и по характеру. Весь в чёрном, с немытой головой, постоянно орущий на студентов и снимающий баллы направо и налево, профессор был не тем мужчиной, который вызывает симпатию и доверие. Я его откровенно побаивалась, хотя он ни единым словом или делом не дал понять о том, что помнит о происшествии в Косом Переулке. Зельевар даже баллы не снимал из-за моего кота, который уже успел прославиться на всю школу. Он меня не замечал вообще. На первом вводном уроке, когда нам его представил Эдвин, зельевар прокомментировал умственные способности каждого студента, кроме моих и одного мальчика с Когтеврана.

— Профессор Снегг, — сказала Джемма, открывая дверь в класс зельеварения, — я привела первокурсницу.

— Спасибо, мисс Фарли. Можете идти.

Слизеринка ушла, а я осталась стоять на пороге класса. Интуиция говорила одно — «Беги, пока не поздно!»

— Мисс Морозова, — сказал Снегг, — проходите, мы вас не съедим.

Мы? Тут кто-то ещё? Из-за ученического стола встал красивый мужчина с платиновыми волосами. Версия о том, что я внебрачная дочь Люциуса Малфоя, гуляла по школе с моего первого дня в Хогвартсе. Интуиция взвыла пожарной сиреной. Я сделала шаг назад.

— Мисс Морозова, я жду!

— Не пойду, — ответила я. — Этого мужчину я не знаю.

— Вы боитесь, что он вас изнасилует и убьёт?

— Да, — ответила я и сделала ещё один шаг назад.

— Мисс Морозова, я могу поклясться, — начал блондин, — что вам ничего не угрожает…

— Всегда есть способ обойти клятвы, — Боунс уже просветила меня насчет магических обрядов, обетов и клятв. Не верю я вам, дяденька, не верю.

Снегг глубоко вздохнул и подошёл к камину. Кинув горсть какого-то порошка, он прокричал:

— Помона, зайди ко мне, твоя студентка отказывается входить в класс.

— Скажите, мисс, — заговорил блондин, — почему вы решили, что вас могут изнасиловать и убить? Вас этому учили магглы?

— Меня учили, что нельзя заходить в одно помещение с незнакомыми людьми. Вас я не знаю, профессора Снегга тоже.

— Вы считаете, что школьный учитель вас съест на завтрак? — ядовито сказал зельевар.

— Чикатило был примерным семьянином и учителем, однако, это не мешало ему убивать своих учеников, — парировала я, стоя на пороге класса.

— И чему же вас ещё учили, мисс?

— Многому.

— К примеру?

— Математике.

— Я про отношения с незнакомцами.

— Нельзя разговаривать с ними, садиться в машину, принимать подарки, заходить в закрытые помещения типа лифта или класса. Если незнакомец пытается увести вас, то громко кричать и звать на помощь.

— И куда же в вашем мире деваются дети?

— Много куда. Киднеппинг, бордель, рабство, трансплантация органов, месть. Вариантов масса.

— Вы умны для своего возраста.

— Люциус? Северус? — появилась моя декан. — Что происходит?

— Видишь ли, Помона, Люциус решил проверить — не является ли Анна Морозова его родственницей, но девочка, наслушавшись маггловских страшилок, отказалась даже в кабинет заходить.

Стебель взяла меня под локоть и завела в класс.

— И правильно сделала. Вы, двое здоровых мужчин, обычных людей пугаете, а что уж говорить о маленькой девочке?

— Мисс Морозова, мы бы хотели взять у вас каплю вашей крови, чтобы проверить, являетесь ли вы родственницей мистера Малфоя или нет.

— Зелье? — спросила Стебель.

— Наисвежайшее.

— Можно подробности? — робко спросила я.

— Конечно-конечно, — начал Малфой. — Для того чтобы выяснить, является ли маг родственником другого мага, производится процедура определения родства. В зелье добавляется по капле крови. В зависимости от цвета, можно определить, кем вы мне приходитесь.

— Или не прихожусь…

— Чем насыщеннее цвет зелья, тем более близкими родственниками мы являемся.

— Тест ДНК по-магически, — сказала я.

— Какой тест? — не поняла декан.

— У магглов для этой цели берут образцы слюны и с вероятностью девяносто девять процентов выдают результат.

— Мисс, — начал Снегг, — протягивая мне серебряный ножичек, — капните сюда.

Первой в зелье упала моя капля крови, затем Малфоя и… зелье стало бледно-бледно жёлтым, почти прозрачным.

— Не родственники, — заключила Стебель. — Северус, я могу забрать ребёнка?

— Да, — хрипло ответил тот, — конечно.

Люциус Малфой неверящим взглядом смотрел в пробирку.

— Мистер Малфой, — начала я, — с таким цветом волос в Советском Союзе каждый пятый. Если у вас нет родни в СССР, то родственниками мы с вами не являемся.

— Люциус, — сказала Стебель, — это всего лишь шутка природы. Они просто похожи, так иногда бывает.

— Спасибо, что согласились, мисс, — взяв себя в руки, сказал Малфой.

* * *

Утро воскресенья было пасмурным и хмурым. После завтрака я отправилась к девочкам из кружка рукоделия. Когда до дверей класса, в котором мы занимались, оставалось три шага, из-за угла вылетел Драко Малфой со своими дружками, вроде их зовут Дрэбб и Гроил. Не помню точно.

— Ты всего лишь грязнокровка! — с ходу начал мальчик.

— А вы, мистер Малфой, невоспитанный чистокровный хам! Ваш дедушка, несомненно, расстроится, узнав о том, что его внук игнорирует правила хорошего тона, — всё же мозги взрослой тёти дают о себе знать, и красиво затыкать оппонента я могу.

— Ты…ты…ты… — белобрысый не знал, что ответить. О строгости его деда слагали легенды. Мальчик очень боялся старшего родственника.

— Прежде, чем бросаться такими словами, мистер чистокровный хам, уточните факты, — я зашла в класс и громко хлопнула дверью.

— Доигрался, — сказала Джемма, председатель нашего кружка.

— Ты и вправду напишешь его деду? — спросила первокурсница Дафна Гринграсс.

— На первый раз прощу, на второй скажу декану, а на третий напишу.

— Анна, извини за некорректный вопрос, — сказала Алиса Сметвик, третьекурсница Слизерина, — но кто твои родители?

Этого и следовало ожидать. Волшебники всегда узнают, из какой ты семьи. Общество небольшое, и выйти замуж за брата или сестру никто не хочет. Чаще всего те, кого считают магглорождёнными, потомки сквибов или бастарды. Вот и перестраховываются, выясняя генеалогию.

— Люциус Малфой сделал проверку на родство. Он мне не отец. Мои родители были депортированы из СССР по политическим убеждениям. Были ли они магами или нет — мне неизвестно. Любая попытка узнать что-то о моих русских родственниках закончится очень большими неприятностями для всех. Если кто-то желает, можете сделать запрос в посольство Советского Союза о статусе моих родителей, только потом не жалуйтесь, — в принципе я и не соврала, только акценты расставила по-другому.

— Но ты же живешь с магглами! — воскликнула Дафна.

— Гарри Поттер тоже живет с магглами, но его никто не обзывает. Или у него нет родни в магическом мире? Есть. Уизли его родственники. Так почему же они не забрали Поттера на воспитание? Или Тонксы. Они тоже не могли взять? — мои вопросы повисли в воздухе.

— Знаешь, — сказала Джемма, — это так странно, слышать такие выводы от такой маленькой девочки.

— Менталитет сказывается, — проворчала я, садясь за очередной «шедевр».

В этот раз я мастерила красивую заколку для Миллисент. Девочка была очень домашней и с трудом привыкала к замку. Часто плакала у нас в гостиной. Её внешность оставляла желать лучшего — полная, с короткой стрижкой и самыми дешёвыми аксессуарами. Она очень болезненно воспринимала разницу в социальном статусе. Слизеринки-первокурсницы относились снисходительно, но дружить не хотели. Они были из обеспеченных семей и поглядывали на домашнюю Милли свысока. Я сдружилась с ней на второй день пребывания в школе. Она плакала за портьерой в коридоре. Утром, в спальне, Пэнси Паркинсон хвасталась новыми серёжками и колечками, Гринграсс — заколками, Стэнфилд — браслетом. У Булстроуд такого отродясь не было. Ей было горько и обидно, что её бабушка не может позволить такого для внучки. После смерти родителей Миллисент женщина распродавала имущество, чтобы как-то сводить концы с концами. Единственным утешением для неё были сладости и книги. Всё это девочка, захлёбываясь слезами, рассказала мне.

Я хотела немного приободрить её. Увы, к рукоделию она не склонна, но умела замечательно рисовать и писала стихи о природе. Милли жутко стеснялась подать заявки в литературный кружок и художественную мастерскую. Затащить её туда мне удалось только в четверг. Председатель художников был доволен — у Миллисент есть данные. Сейчас я делала красивую заколку— кувшинку и зёленый галстук для неё. В благодарность за внимание Булстроуд угощала меня бабушкиной выпечкой и давала книги из семейной библиотеки.

Я просидела с рукоделием до семи вечера. Пришлось идти мыться и стирать в общую ванную, в которой было очень холодно.

Добравшись до родной кровати, я обняла кота и уснула. Утром, девятого сентября, начнутся серьёзные занятия.

---

1) Песенка первоклассника — Слова: И. Шаферан, Музыка: Э. Ханок

Вернуться к тексту

2) Братья Гримм — российская поп-рок-группа. Создана близнецами Борисом и Константином Бурдаевыми.

Вернуться к тексту

Утро понедельника было солнечным — потолок в Большом зале радовал синевой и кучевыми облаками.

Старосты раздавали расписание, которое действительно до Рождества. Итак, что у меня?

Понедельник:

1. История Магии (Поток. Первые курсы)

2. Астрономия (Поток. Когтевран)

3. Зельеварение (Поток. Когтевран)

4. Зельеварение (Поток. Когтевран)

5. Травология (Поток. Гриффиндор)

6. Травология (Поток. Гриффиндор)

5 p.m — 7 p.m. — рукоделие

Вторник:

1. Чары (Поток. Когтевран)

2. Чары (Поток.Когтевран)

3. Трансфигурация (Поток. Когтевран)

4. Трансфигурация (Поток. Когтевран)

5. ЗОТИ (Поток. Когтевран)

6 p.m — 8 p.m. — домоводство

Среда:

1. Зельеварение (Поток. Когтевран)

2. Зельеварение (Поток. Когтевран)

3. УЗМС (Поток. Когтевран)

4. УЗМС (Поток. Когтевран)

5 p.m — 7 p.m. — рукоделие

Четверг:

1. Травология (Поток. Гриффиндор)

2. Травология (Поток. Гриффиндор)

3. Чары (Поток. Слизерин)

4. Чары (Поток. Слизерин)

11 p.m — Астрономия (при хорошей погоде) (Поток. Слизерин)

Пятница:

1. Травология (Поток. Гриффиндор)

2. Астрономия (Поток. Слизерин)

3. История Магии (Поток. Первые курсы)

4. ЗОТИ (Поток. Когтевран)

5. Трансфигурация (Поток. Когтевран)

6. Трансфигурация (Поток. Когтевран)

5 p.m — 7 p.m. — рукоделие

Англичане не поймут, если вы скажете, что на часах двадцать один ноль-ноль. Здесь есть время до полудня и после полудня. Поэтому у меня стояли в расписании p.m., то есть после полудня.

Уроки длятся по сорок пять минут и пятнадцать минут перемена. Начало занятий в девять ноль-ноль. Большая часть предметов велась два занятия подряд — на первом теория, на втором практика. Если урок один — будет теоретическое занятие. После четвертого урока обед в час, и длится он сорок пять минут. С двух часов опять уроки. Ужинали в школе с семи и до девяти! То есть, в любой момент в это время можно прийти в Большой зал и поесть. А в выходные завтрак продлевался аж до десяти часов утра, чтобы все сони могли покушать.

Итак, Историю Магии можно смело прогуливать — её ведет призрак. На УЗМС тоже можно не ходить. Профессор Кеттлберн не неволил студентов. Не любишь животных — не мешай. Сдавай теорию и сиди тихо.

Увы, пропустить урок профессора Биннса нам не удалось. Староста строем довела нас до дверей класса и пересчитала по головам.

Занятие было скучное. Первые десять минут школьники пытались что-то записывать, но выдержала только Грейнджер, которая до конца урока усердно конспектировала под монотонный бубнёж призрака. Мы с ней не пересекались и совсем не контактировали, чему я была несказанно рада. Девочка прописалась в библиотеке, читая книги и появляясь только на трапезы в Большом Зале. Сейчас она довольно шустро писала перьевой ручкой на пергаменте. Я решила, что пергамент вещь дорогая и конспекты вполне можно делать и в обычной тетради.

С задней парты послышался отчётливый храп — Рональд Уизли и Гарри Поттер нагло спали на уроке. Впрочем, они были не одиноки — подпевалы Драко Малфоя тоже находились в царстве Морфея. Дафна Гринграсс с какой-то девочкой читала модный «Ведьмополитен», Джастин и Мун что-то обсуждали. Мы с Миллисент рассматривали заколочки и шпильки, которые я сделала для неё, и болтали.

— Малфою Джемма выговор сделала прямо в гостиной факультета, — шёпотом сказала Милли.

— За что?

— За поведение, недостойное отпрыска чистокровной семьи. Я рассказала ей о том, что гоблины тебе кошелёк продали. Она после этого была недовольна Драко.

— Да что вы прицепились к этому кошельку? Мешок мешком!

— А, ты же не знаешь! Они продают такие кошельки лишь очень значимым и давним клиентам. Даже у Малфоев его нет. Только у Сметвиков, Гринграссов и Лавгудов. Теперь ещё у тебя. И стоит он дорого.

— Ну да. Они три галлеона содрали!

— Сколько? — воскликнула Миллисент.

— Тише ты! Три. Жадины. Я шкатулку за восемь сиклей купила, а тут кошелёк.

— Анна! Они стоят двести галлеонов!

— Да, Боунс говорила. Продали и продали, чего уж вспоминать.

— Как ты не понимаешь?! Значит, кто-то из твоих предков был волшебником. Очень значимым и сильным. Ты, как минимум, полукровка. Не грязнокровка. Понимаешь?

— Нет, не понимаю. Какая разница, какая у кого кровь?

Профессор Биннс всё бубнил и бубнил. Поттер, Уизли, Дрэбб и Гройл — похрапывали. Грейнджер, МакМиллан и Гольдштейн — записывали. Остальные повернули головы в нашу сторону. Даже высокомерный Малфой навострил уши.

— Те, у кого нет волшебников в предках, слабее, глупее и меньше понимают…

— Милли, — перебила я девочку, — это бред. Что отец, то и сын⁽¹⁾. Из ничего ничто не возникает. Если у ребёнка есть способности, значит, кто-то из предков был волшебником.

— Вон, — встряла Падма Патил, — у Грейнджер родители магглы, а она волшебница.

— Если взять за основу теорию Дарвина, то волшебство — это наследственный признак, который закрепился в генах. Значит, если ребенок волшебник, то в его предках кто-то был магом. А если взять за основу теорию о том, что волшебники — это потомки фейри, дроу и других, то получается, что так называемых грязнокровок не бывает вообще. Просто некоторые ищут свои корни, а некоторые — нет.

Школьники сидели задумчивые.

— И к тому же МакГонагалл говорила, что не все волшебники получают приглашение в Хогвартс. Кто-то уходит в училища.

— Ага, — вполголоса начал Долгопупс, — бабушка очень боялась, что я не попаду в школу и мне придется ехать в ремесленное.

— То есть, не все чистокровные получают приглашение? — подал голос Джастин.

— Видимо, нет, но я таких не знаю, — сказала Лаванда Браун. — Спрошу у родителей.

— Значит, — громким шёпотом начал Малфой, — ты считаешь, у всех в предках были волшебники?

— Да. Только кто-то ищет своих предков, а кто-то нет.

— Мне ясна ваша точка зрения, — надменно сказал мальчик.

Профессор Биннс продолжал монотонно вещать. Класс вновь погрузился в сонное оцепенение…

Астрономию вела улыбчивая профессор Синистра. Днем нам будут давать теорию и задания, а ночью мы отправимся на башню наблюдать за звёздами.

Зельеварение вёл все тот же хмурый семикурсник-слизеринец. Мы повторили теорию, вспомнили технику безопасности, нарезали ингредиенты, а на втором уроке варили зелье от фурункулов. Эдвин Кеттлберн (внук профессора УЗМС) терпеливо всё объяснял и поправлял нас. К концу урока даже у самых ленивых (типа Захарии Смита) в котле бурлила субстанция нужного цвета. Сдав флаконы и получив задание на следующий урок (разобрать состав зелья для предотвращения использования своих частиц в ритуалах и зельях), мы отбыли на травологию. Две пары первокурсники Пуффендуя и Гриффиндора копались в земле, подрезали и удобряли. У меня хорошо получалось работать с растениями, видимо, поездки на «картошку» сказываются.

После окончания четвертого урока был обед — запечённые овощи с яйцом и сыром, булочки, сок, чай. Главный наглец школы — кот Василий вновь спал на больших песочных часах, свесив свой рыжий хвост. Данное спальное место мой питомец занял ещё на вторые сутки пребывания в школе. Согнать его с огромных трехметровых часов не представлялось возможным — кот ловко уворачивался от заклинаний Снегга и МакГонагалл. Стебель и Флитвик лишь посмеивались, а директор левитировал куски курятины к рыжей морде. О наглости моего рыжика ходили самые дикие слухи и сплетни — крадёт ингредиенты у Снегга, гоняет домовиков, объедает животных с УЗМС, спит на столе у Дамблдора, хозяйничает в спальнях других факультетов и главное, крутит любовь с миссис Норрис. Что из этого правда, а что нет, я пока выяснить не смогла, но кошка завхоза Филча очень благосклонно относилась ко мне. Животное показывало дорогу, если я не могла найти какой-либо кабинет, проходила мимо меня по вечерам, несмотря на нарушение правил. Из-за Васьки такое отношение или просто так, я не знаю. В спальне рыжий появлялся только вечером. Спал у меня в ногах и убегал из комнаты с первым ударом колокола, который звонил в семь часов утра.

После обеда мы направились в библиотеку — делать домашнее задание. Чаще всего студенты занимаются уроками в обители Ирмы Пинс, иногда в общих гостиных. Если есть ученический сундук — в спальне. Сундука у меня не было, в гостиной — шумно, остаётся библиотека. Для моих знаний задания были плёвые — жизненный опыт сказывался. Астрономия после советской школы казалась детской сказкой. Травология и зелья — изложение с элементами сочинения, которые нужно просто списать с учебника. Джастин хотел было посмотреть мои конспекты по зельям, но был вынужден отбросить эту идею — я писала на русском. Кстати, думала я тоже по-русски. Ли Мун вела конспекты на корейском. Насколько я знаю, сестренки Патил пишут их на хинди, Забини по-итальянски, а Миллисент по-французски. То, что школьники записывают на уроках, никто не проверяет, требуют только эссе на английском.

Вечером все расходились по различным кружкам и обществам. Меня приняли в два — рукоделие и домоводство. В чароплетении Флитвик отказал — маленькая, мол, ещё.

— Анна, — сказала председатель кружка, когда я зашла в класс, — на доске стали появляться заказы, посмотри, какой ты возьмёшь себе.

— Заколку-цветок, галстук-бабочку зелёного цвета, рюкзак-кот, — сказала я спустя пять минут.

Ещё один способ заработать деньги и баллы — выполнение заказов или поручений. В аудитории, где мы базировались, висела огромная доска, на которой появлялись заказы на какие-либо изделия. Если я берусь за какую-либо работу, то на прикреплённой бумажке ставлю свой знак (снежинку) и дату предполагаемого окончания работ. Затем со мной связывался заказчик, и мы уже детально всё обговаривали. За работу расплачиваются баллами, деньгами или бартером. Один процент от денежной сделки нужно отдать в школьную казну. За заколку предлагали тридцать сиклей, бабочка — двадцать баллов. А за рюкзак аж два галлеона! Учитывая то, что материалы приходится покупать самим — это неплохой заработок.

Один интересный заказ висел в самом верхнем углу доски — мантия зельевара. Между прочим — пятьсот баллов! Это ого-го как много. Нетрудно догадаться, что заказ от самого Снегга. Но ни одна мастерица так и не взялась — паутину акромантула достать непросто, не говоря уже о волосах русалок и шерсти оборотня. Мантию можно купить, но тогда её ценность падает. Каждый зельеварский балахон делается под конкретного человека.

Первой пришла девушка-китаянка. Это она заказала рюкзак. Чжоу Чанг хотела отправить в качестве подарка данную вещь в Китай своей бабушке. Мы обговорили с ней детали рюкзака, материалы и сроки.

Вторым заявился первокурсник Теодор Нотт. Ему к Хэллоуину нужна была галстук-бабочка в слизеринских цветах. Сошлись на простом варианте — зелёный цвет и деревянные уголки.

Третьей была гриффиндорка Алисия Спиннет. Её приглашают на рождественский бал, и девушка заранее подбирает аксессуары. Ей очень понравилась заколка у Малкин на манекене, и она вызнала у продавщицы, кто её сделал. Сошлись на том, что у неё будет заколка, ободок и вышивка на перчатках. Цена подскочила до двух галлеонов. Девушка была не очень довольна этим фактом, но всё равно согласилась.

Когда за Спиннет захлопнулась дверь, Алиса Сметвик спросила:

— Ты точно у магглов росла?

— Да. А что? — насторожённо спросила я.

— У меня сложилось ощущение, что у гоблинов. Поднять цену и впихнуть ещё парочку товаров — это нужно уметь.

Ох, не жили вы в Москве и не держали магазин.

— Это обычная экономика и маркетинг. У магглов полно соответствующей литературы на эту тему.

Девочки разошлись по своим уголкам, а я принялась творить бабочку для Теодора Нотта.

* * *

Во вторник все уроки были с Когтевраном. Первый урок на чарах — объяснение теории, второй — практика. Флитвик проверял наши палочки и знание различных заклинаний.

Трасфигурация прошла по тому же сценарию — первым уроком МакГонагалл объясняла нам основные принципы и законы трансфигурации, а вторым мы пытались превратить спичку в иголку. Без палочки данное действие у меня получается на «отлично», а вот с инструментом… Мне добавили десять баллов и порекомендовали чаще упражняться с волшебной палочкой.

Урок ЗОТИ был похож на комедийное представление. Профессор Квиррелл заикался, бледнел, потел, мямлил и перепрыгивал с пятое на десятое. Усвоить что-то из его лекции было нереально даже для меня.

Такой предмет, как УЗМС, был мне неприятен. Преподаватель попался понимающий и просто дал мне бумажную работу — сделать сводную опись кто, сколько и кого съел, какие хвостатые и усатые есть в наличии, кому нужно заменить клетку и так далее. Нас обоих устраивала эта ситуация.

Вечером меня ждал кружок домоводства, на котором мы разбирали варианты борьбы с мелкими домашними вредителями типа садовых гномов.

Так и пролетела неделя. Утром — уроки, днём — домашние задания, вечером — кружок, ночью — сон с Васькой в обнимку. Практически все предметы были совместно с Когтевраном. Занятия с Гриффиндором были ужасны — ало-золотые отвлекались, пищали, переговаривались и совершенно не слушали профессоров. Особенно рыжий Рональд Уизли. Парень всё время болтал с Поттером, абсолютно забив на задания. И, правда, зачем? Работают в парах, Гарри всё сделает, а оценку поставят обоим. Грейнджер работала с Долгопупсом и, судя по его лицу, он был не очень рад такой напарнице. Уроки со слизеринцами были неприятными. Чистокровные дети всячески демонстрировали своё превосходство: дорогими мантиями, запонками, пергаментом. Они, не стесняясь, обсуждали одежду и обувь других учеников и учителей. Главным заводилой был Драко Малфой. Он хвастался пером с драгоценными камнями, дорогой мантией и красивым питомцем-филином. После истории с Малфоем-младшим отношение ко мне было насторожённое. Булстроуд по секрету рассказала, что Люциус Малфой пытался узнать о моих родственниках из СССР. Теперь ему закрыт въезд в эту страну сроком на три года. Я уж не знаю, что он там натворил и какую информацию запросил.

Заколка Миллисент произвела фурор. Пэнси Паркинсон хотела купить такую же, но я отказала, отговариваясь большим количеством заказов. Мне была неприятна эта девочка.

Небольшое оживление в наши ряды внёс урок полётов, который вела мадам Трюк. Сразу после обеда мы направились на поле для квиддича, где было разложено двадцать мётел. Инвентарь был старый и потрёпанный. А на нём точно можно летать?

— Итак, дети, — громко начала женщина, — каждый из вас встаёт напротив метлы, вытягивает руку и говорит: «Вверх»!

Легко сказать — трудно сделать. У Джастина метла не шелохнулась, Сьюзен Боунс орала: «Вверх, вверх, вверх!». Но веник просто откатывался от неё, словно убегая. У Когтевранки Жанны Киль метла поднялась вверх на два метра над землей.

Справились с заданием Джонс, МакМиллан, Смит, Голдштейн, Самерс и Патил. Моя метёлка так и не сдвинулась с места. Я её просто подобрала с земли.

— А теперь оседлайте её и оттолкнитесь ногами.

Блеск! Офигенное объяснение. И что нам делать? Особенно когтевранке Жанне, у которой метла так и парит над головой.

Оттолкнувшись от земли, мы должны были воспарить над полем. Это в теории, а на практике я прыгала с метёлкой между ног, Финч-Флетчли стоял молча, Боунс ловила катающуюся по полю метлу, Аббот гипнотизировала взглядом летательный аппарат, Киль смотрела в небо на улетающий школьный инвентарь.

Мадам Трюк на своей метле догнала дезертиршу, выстроила тех, у кого ничего не получилось, и велела просто смотреть на других.

Джонс, МакМиллан, Смит, Голдштейн, Самерс и Патил поднялись над землей и сделали круг по полю. На этом урок окончился. Больше на полёты я не ходила, как и остальные, у кого не получилось взлететь.

К вечеру этого же дня по школе разлетелась новость о том, что Гарри Поттер стал ловцом сборной Гриффиндора по квиддичу. Больше всех негодовал Драко Малфой.

— Его должны были исключить! Он нарушил правила! — надрывался белобрысый, жалуясь своим дружкам.

— Да, исключить! — противно взвизгнула Паркинсон.

Какие они всё же дети. Поттер может хоть головы нам отрубить и в квиддич ими играть, всё равно ему ничего не будет. Жаль, что некоторые этого не понимают.

* * *

Пир, по случаю Хэллоуина, был богат и разнообразен. Много запечённой тыквы и кабачков, тушёное мясо, овощные пироги и пирожки, куча сладостей. Я, наконец-то, смогла поесть овощной суп и пирог с тыквой. Данной овощной культуры в Хогвартсе было очень много. Её выращивали студенты, чтобы заработать баллы. Одна тыква — один балл. Один кабачок — полбалла. Морковь, лук, картофель — по весу. Хорошо школа устроилась — нам баллы, им экономия.

За прошедшее время я заработала сорок баллов. Мне нужно где-то достать ещё десять, тогда я могу сходить на ярмарку в Хогсмит, которая продлится два дня. Стоимость похода для младшекурсников — пятьдесят баллов. Ярмарка будет завтра и послезавтра. Там можно продать сделанные своими руками вещи, ну и прикупить что-нибудь. Попросить Стебель добавить баллы за внеплановую прополку и полив цветов?

Передо мной возникла домовушка Миллисент — Ягодка.

— Старшая хозяйка передает вам сладости, младшая хозяйка передает вам рисунок, — сказало лопоухое существо в красном платьице и исчезло, оставив на столе корзинку с выпечкой и мой портрет.

— А кто тебе это нарисовал? — спросил Захария Смит.

— Миллисент, — ответила я, — мы дружим с ней.

— Я думал, что ты с Ноттом общаешься, — встрял в разговор Робертсон, кивая головой на сияющего Теодора. Парень получил галстук-бабочку и был звездой среди мальчишек. Вещи ручной работы очень ценились в магическом мире.

— Это заказ, за деньги. Могу и тебе сделать, если хочешь.

— Спасибо, но бабочка мне не нужна, — сказал парень.

— Это ты делала заколки Булстроуд? — спросила третьекурсница. Миллисент сияла, как новогодняя ёлка, показывая всем новое украшение.

— Да.

— А мне можешь?

— Всё через кружок рукоделия. На факультетскую доску пишешь заказ и подписываешь его «Рукодельницам».

— Анна, ты второго кота завела?

— Нет. С чего ты решил?

Вместо ответа однофакультетник кивнул на песочные часы. Василий нагло развалился на самом верху, а чёрная кошка с невозмутимым видом поедала мясо, которое ей подсовывал директор школы.

— Совсем старик сбрендил, — сказала староста, — гнать нужно, а он прикармливает.

— Ну, хоть не на столе едят, — ответил ей кто-то, кивая на гриффиндорцев.

Рональд Уизли так и не избавился от привычки есть с крысой за одним столом. Может, дать Васяндру задание — поймать и сожрать? От раздумий меня отвлек вопль:

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить… — профессор Квиррелл, потеряв сознание, рухнул на пол.

В зале поднялась суматоха. Понадобилось несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, вылетевших из волшебной палочки профессора Дамблдора, чтобы снова воцарилась тишина.

— Старосты! — прогрохотал Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

Нас быстро выстроили по парам и вывели из Большого Зала. Старосты действовали быстро и чётко — нас довели до бочек, завели в гостиную и пересчитали по головам. Остатки пиршества принесли домовики. Выпечку бабушки Миллисент очень нахваливали. Я посоветовала написать старушке, может, она согласится выполнить заказ. Какая-никакая денежка.

Через полчаса в гостиную зашла профессор Стебель, держа в охапке моего кота. Женщина рассказала, что тролль обезврежен и опасаться нечего. Попробовать попросить?

— Профессор Стебель, — робко начала я, — простите, но мне бы завтра…

— Да-да, я понимаю, — устало сказала женщина, подойдя к факультетской доске, — десять баллов, мисс Морозова, за великолепно выполненные действия во время эвакуации.

— Спасибо, профессор! — обрадовалась я. Всё же хороший у нас декан, понимающий. И коменданты всегда придут на помощь. Нам в спальню всё же поставили платяной шкаф, комод и два письменных стола.

Следующим утром я уже вовсю торговала своими заколками, рюкзаками, сумками и брошками. Миллисент продавала картины с видами Хогвартса. На одной из них была запечатлена моя сорока, несущая в клюве очки национального героя. Эту картину купил Филиус Флитвик, наш профессор чар. Он подружился с моей почтальоншей (директор с котом, а Флитвик с птицей. Забавно.). Воровка часто приносила ему разные блестяшки, которые преподаватель иногда возвращал владельцам. Попытка предъявить претензии заканчивалась словами: «Не раскидывайте!».

За два дня я наторговала на семь галлеонов. Миллисент на девять. Мы накупили сладостей для ребят с факультетов, рабочих материалов и недостающую мелочевку. Так и проходили дни — уроки, кружок, и изредка мы выбирались в Хогсмид.

В ноябре погода совсем испортилась — листья уже упали на землю, дул холодный ветер из всех щелей замка, а по утрам на лужах образовывалась корочка льда. Я порадовалась своей предусмотрительности — захваченным из дома ботинкам и тёплой куртке. Из чулков, которые шли в комплекте с формой, получились теплые гетры, которые надевались на колготки. Стали часто поступать заказы на утепление школьной формы. Девочки поголовно просили сделать тёплую подкладку, а мальчишки — утеплить брюки.

Гермиона Грейнджер стала главной подругой героя, как и Рональд Уизли. Гриффиндорскую троицу часто видели вместе. По школе прошел слух, что мальчишки спасли её от тролля. Того самого, в Хэллоуин. Мне в это слабо верилось. Эта магическая тварь три метра ростом, и её победили сопливые школьники? Многие считали историю очередной байкой и не очень-то в неё верили.

Уроки полётов стали ставить всем курсам сразу. Ходило на них человек двенадцать, и я не из их числа. Видимо, возиться с теми, у кого не получилось совладать с метлой, мадам Трюк было лень, и женщина предпочла отдать нас лесничему. Теперь вместо полетов мы под руководством Хагрида собирали ингредиенты для зельеварения на опушке леса. Я выпросила у него волосы единорогов и кентавров. Узнала, что в лесу водятся те самые акромантулы. Хагрид обещал посмотреть паутину для меня, а я, взамен, уговорю кота не удобрять его грядки кошачьим навозом.

Пару раз при сборе ингредиентов нас посетил его злейшество профессор Снегг, указав нам, какие травы ему нужны сейчас. Миллисент говорит, что декан зол оттого, что ведёт навязанные ему занятия у первого курса Гриффиндора и Слизерина. Ведь Драко его крестник, и Люциус Малфой лично просил взять первый курс слизеринцев, а заодно ему ещё студентов накинули. Не повезло мужику.

Чаще всего от зельевара страдал Гарри Поттер. По школе уже ходили шутки о внебрачном сыне, любви к мальчикам и прочая гадость. Интересно, с чего он так его невзлюбил-то? Кстати говоря, многие девушки вздыхали по Снеггу. Специально набивались к нему на отработки, приходили в мантиях на голое тело, ломились в покои. Короче, провоцировали, как могли. Наш факультет не стал исключением, и очки факультета летели как осенние листья. Декан зелёных снимал баллы, писал кляузы родителям и орал так, что уши закладывало. Правда, девушек это не останавливало. Меня несказанно радовало, что вести зелья у нас он будет только на третьем курсе. Внук Кеттлберна ходил у Снегга в учениках и имел право вести уроки. Несмотря на то, что слизеринец выпускается в этом году, парень останется в школе до получения мастерства. Надеюсь, что он и дальше будет вести занятия. Слышать язвительные комментарии о своих умственных способностях я не желаю.

Холодный ноябрь сменился ещё более холодным декабрём. По замку гуляли сквозняки. В слизеринских подземельях стены украшала изморозь, а по утрам на полу была тоненькая корочка льда. Я передвигалась по замку в мантии, надетой на лыжный костюм. Чары, наложенные на мантию, помогали слабо, а поддерживать заклинание тепла было затруднительно. Даже вредные Снегг с МакГоннагал промолчали, глядя на мою экипировку, и только Драко Малфой презрительно бросил вслед: «Маггла с палочкой!». Пришлось напомнить несостоявшемуся родственнику, что это у него нос красный и руки в цыпках, а не у меня.

Главными заказами для кружка рукоделия стали шарфы, перчатки, гетры и шапки. Альбус Дамблдор щедро отсыпал каждой, кто вязал ему носки, по двадцать баллов. Я с тоской вспоминала тёплые шали и шапки, которые на московских вокзалах продавали цыгане. Кто-нибудь знает, где в Англии пуховый платок достать? Тот, что подарил Колин Криви, согревал плохо и носил, скорее, декоративную функцию, укрывая мои плечи и спину.

Василий всё реже выходил из спальни, предпочитая храпеть в тёплой комнате. Щели в окне мы заткнули тряпками и завесили выданным комендантшей одеялом. Черный котяра, спавший вместе с Васей на часах, оказался кошкой, принадлежащей Пэнси Паркинсон. Хвостатая тоже пряталась от холода в спальне своей хозяйки.

Хагрид сдержал обещание и принес пять мотков паутины акромантула. Может, за два-три года и наберу материалов. Где бы русалку взять и оборотня?

Время летело быстро. Приближались рождественские каникулы. Я отдала заказы Спиннет и Чанг. Правда, пришлось просить помощи у Флитвика, чтобы наложить чары незримого расширения. Взамен преподаватель попросил связать ему шарф когтевранской расцветки.

Утром, двадцать четвертого декабря, я, собрав чемодан, отправилась домой, к опекунам.

На этот раз поспать в поезде не удалось. Ли Мун, Теодор Нотт, Эмиль Фленчер и Сара Йамес обсуждали поездку на соревнования по тхэквондо. Данное боевое искусство не делало различий между магами и магглами. Вошедшие в первую десятку отправятся на чемпионат Европы в Цюрих. Опять же, первая десятка едет на мировое первенство в Южную Корею. Ребята обсуждали стратегию, форму и экипировку. Я же, обнимая мурчащего кота, читала очередной номер «Ведьмополитена».

— Энни, — меня тормошила Сара, — ты вообще слышишь нас?

— А? Нет. Что такое?

— Мы тебя спрашиваем, можешь ли ты сделать нам значки или шарфы, чтобы была видна символика нашей команды? И сколько это будет стоить?

— А кто символ?

— Мурлыкает у тебя на руках.

— Может, сделать нашивку в виде рожицы улыбающегося кота? — предложила я, вспомнив огромного розового котяру из диснеевской «Алисы в стране чудес».

— Давай, — ответила Ли.

К концу путешествия на тобоках⁽²⁾ хогвартских тхэквондистов красовалась вышивка в виде рыжей ухмыляющейся мордочки. Взамен я попросила книги, которые есть у Нотта и отсутствуют в библиотеке школы.

На вокзале меня встречал Томас. Вильям и Джессика были заняты в больнице. Большой серый кроссовер мчал меня домой, к цивилизации.

* * *

Все-таки Малфой прав — я маггла с палочкой. Мне вся эта волшебная лабуда до одного места. Лучше жить с электричеством, тёплыми полами, стиральной машинкой, утюгом и телевизором, чем с магией. Согласна её кому-нибудь подарить и уйти в обычную школу.

Оказавшись в обычном мире, я наслаждалась пушистыми полотенцами, мультфильмами по телевизору, тёплой ванной, пластиковыми окнами и многим-многим другим. Ехать в Хогвартс мне не хотелось.

О своем недовольстве школой, желании сбежать из волшебного мира куда подальше и просто отдохнуть я и высказала своим опекунам за ужином. Вильям только грустно улыбнулся, Джессика обняла, а Томас стал более подробно расспрашивать о житье-бытье. Все вместе мы пришли к выводу: взять из волшебного мира максимум и уехать из страны. Уильямсон всё равно собирается в Штаты — ему предлагают преподавательскую должность. Томасу, по сути, всё равно, где практику проводить. Психиатры везде нужны. После этого разговора я расслабилась и с большим удовольствием провела сочельник как маленькая девочка — играя в снежки, лепя снеговика и наряжая елку, которую оставили без игрушек специально для меня.

Утром двадцать пятого декабря прибыли подарки — тёплые вещи от опекунов, книжка по рунам для рукодельниц от Нотта, выпечка и рисунок от Миллисент, корейская косметика от Мун, перьевые ручки от Джастина, волшебный какао-порошок от Сьюзен и травяной чай от Ханны. Подарки школьным друзьям я подарила накануне отбытия, а опекунам отдала вчера. Волшебный шоколад и котлокексы очень понравились моей приёмной семье.

Англичане на каникулах ходят в гости или ездят в путешествия. Уильямсоны не стали исключением. Зимние каникулы в США удались на славу.

Мы побывали в Йосемитском парке, «Аллее Славы» в Голливуде, проехали по мосту «Золотые Ворота» и увидели ДиснейЛэнд. Возвращаться в школу не хотелось от слова совсем. В Хогвартсе нет детей, есть маленькие взрослые. Очень подлые, жадные и завистливые взрослые. Ещё есть начальство в виде директора и учителей, которые наблюдают эту «возню в песочнице», не спеша в нее вмешиваться. Я хочу насладиться детством, забыть об ответственности и просто жить. Но нет! Добро пожаловать в филиал взрослой жизни — школу чародейства и волшебства Хогвартс. Здесь вам, как взрослым людям, нужно ждать удара в спину, выживать и бороться за своё место под солнцем.

О необходимости вернуться в школу со мной опять говорил Томас:

— Ты же понимаешь, что это необходимо.

— Понимаю, но лучше бы я попала в училище. Там обучаются до обеда, а потом детей отпускают домой.

— Твоя сила требует контроля. Мы не сможем тебя научить.

— Ну не одна же школа волшебства на весь земной шар. Есть и другие!

— Думаешь, в них лучше?

— Не знаю. Всё равно я туда не хочу.

— Давай взглянем с другой стороны: что полезного есть в школе?

— Зелья, которые мгновенно лечат, чары, руны. В принципе всё.

— Ты сможешь сама их изучить?

— Нет.

— Анна, я понимаю, что тебе тяжело. Ты самая маленькая, но не по-детски рассудительная. Есть такое слово — надо. Надо отучиться, получить документы, и мы сможем уехать.

— Мы? Я вам зачем?

— Если я скажу о любви к тебе, поверишь?

— Любовь большого дяди к маленькой девочке называется педофилия. Так что — нет. Не поверю.

— А в корысть поверишь?

— В это — да. В чём выгода?

— В том, что ты можешь сделать эксклюзивные вещи своими руками. В том, что ты сможешь определить, влиял ли волшебник на человека. В том, что ты можешь то, чего не можем мы. Всё просто — ты нам, мы тебе.

Я тяжело вздохнула. Томас легко подхватил меня на руки и отнёс в мою комнату. Как я ненавижу этот грёбаный волшебный мир! Всё приходиться менять и продумывать заново. С мыслями о несправедливости жизни я уснула.

* * *

Двадцатого января я вновь вернулась в школу. Скучала я по ней? Безусловно, нет! Хочу назад к полам с подогревом, телевизору, электрочайнику и посудомойке. В ночь на двадцать первое я искала своего кота по всей школе и наткнулась на странное зеркало. Оно стояло в пустом и пыльном классе, что для Хогвартса немыслимо. Все помещения заняты под общества, кружки и секции. Ну, или привидения в них тусуются. А тут — пустой класс.

В дальнем углу стояло огромное, в человеческий рост, зеркало. Тяжёлая резная рама принадлежала веку семнадцатому. Зеркало отразило маленькую девочку, идущую по Красной площади. Затем площадь сменилась на ДиснейЛэнд. Потом я увидела себя на Испанском курорте. Это что за видеомонтаж по-магически?

— Да, многие люди проводили часы, смотрясь в это зеркало, — послышался голос Дамблдора за моей спиной.

— А что оно показывает? — решила спросить я.

— Что ты видишь?

— Себя в Москве, в Сан-Франциско, в Тенерифе. Я была там.

— Зеркало показывает наши самые сокровенные желания.

— А-а-а, — протянула я, — а я думала, что это монтаж.

— Что-что? Увы, я безнадежно отстал в плане технологий.

— Фотомонтаж — это когда берётся фотография человека и дорисовываются предметы или места. Можно взять силуэт человека и поместить его в мавзолей, в гроб, вместо Ильича. Я подумала, что тут то же самое — кто-то взял и смонтировал фильм о моих путешествиях и немного дорисовал. В ДиснейЛэнде таких горок ещё нет — их только строят. И это не моя мечта. Воспоминания — да, но не мечта.

Я взглянула на директора. Ого, как дедулю пробрало! Стоит, в стену смотрит, что-то шепчет.

— Я пойду?

— Да-да, конечно, иди. Хочешь лимонную дольку? — спросил Дамблдор, отправляя в рот мармелад в сахаре. Вроде как «Хрумтелла».

— Нормальную? Которая не убегает? Не кричит и не воняет?

— Нет. Обычная маггловская…

— Она на желатине или на агар-агаре? — сразу поинтересовалась я. Как на той картинке, где Иисус протягивает рыбу и хлеб, а у него спрашивают: «Без ГМО? Экологически чистая? Какие консерванты содержит? Глютен в хлебе присутствует? Кто сертифицировал?» Директор аж поперхнулся от моего вопроса.

— На чём?

— Мармелад делают при помощи загустителя. Чаще всего используют желатин. Иногда водоросли агар-агар.

— Я не знаю. Мне просто нравится эта сладость, — мужчина протянул мне жёлтое лакомство.

— Спасибо, — ответила я, — скорее всего на желатине. Вы Васю не видели?

— Я думаю, что твой кот уже спокойно спит в кровати. Тебе пора.

— Спокойной ночи, директор.

— Спокойной ночи, мисс Морозова.

Неплохой дедок. Баллы не отнимает, сладостями угощает, нотации не читает. И чего его так не любят слизеринцы?

Дольку я бросила в общую вазочку со сладостями, которая стоит в гостиной факультета. Каждый кладёт в нее конфеты, печенья, шоколад. Вечером, те, кто читает или работает перед камином, берут сладости.

Как и говорил директор, Василий действительно спал на кровати. Переодевшись в тёплую сорочку и обняв кота, я уснула.

Вторая половина года была скучной и длинной. Мне хотелось домой, в тепло. Я ходила смурная и недовольная. Баллов у меня было мало — сто тридцать. За заказы платили деньгами или бартером. Мне нужно ещё где-то сто семьдесят раздобыть. Хочу свою ванную и туалет! Пятьдесят баллов принесли мне квиддичисты, которые заказали форму для сборной факультета. Оставалось ещё больше сотни. И где их взять? Уроки? Там много не заработаешь. Училась я на «Превосходно», но на передовую не лезла. Для этого у нас Гермиона есть. Лучшая ученица школы — зубрилка обыкновенная. Правила всё так же не писаны для неё. То, что нарушила она — это норма, то, что нарушили другие — катастрофа. Рассказать о том, что Драко Малфой списал у Нотта задание — святое. Донести, что Поттер прогулял «Историю Магии» — предательство. Герой Британии и его рыжий друг нарушали правила постоянно, все преподаватели смотрели на это сквозь пальцы, кроме Снегга. Мужчина щедро снимал баллы и раздавал отработки всем, кто попадался у него на пути. Даже мне перепало побывать у зельевара в качестве мойщицы котлов. Согласно уставу школы, отправлять студента, не ушедшего в минус, мыть или убирать, запрещено — только снять баллы. Видимо, дядя заработался и просто упустил этот момент, о чём ему напомнил директор, пришедший в класс. Почему-то отпустили только меня, а вот безвинно пострадавший Захария Смит, в компании Поттера и Вуда был вынужден драить котлы дальше.

Национальному герою и его друзьям спускали с рук многое, и это жутко злило не только меня, больше всего бесился несостоявшийся родственник. С золотым трио Гриффиндора Поттер-Уизли-Грейнджер конфликтовало серебряное трио Слизерина Малфой-Крэбб-Гойл (я наконец-то выучила их фамилии). Наблюдаю часто за их перепалками — мне не хватает только попкорна. Довольно забавно смотреть, как белобрысый достаёт очкарика, а тот, в свою очередь, мелко пакостит на пару с Уизли и Грейнджер. Лопнувшая сумка, пятна на мантии, подножки, жвачка в волосы, заклинания в спину — неполный перечень козней, которые дети чинили друг другу. Мы даже ставки делали — кто из них больше гадостей сделает. Лидировали львы, счет 27:20 в пользу золотых.

Пасхальные каникулы проходили скомкано — толком не удалось ни выспаться, ни отдохнуть. Учителя навалили домашних заданий, слизеринская команда заказала форму (девочки их факультета наотрез отказались шить мантии квиддичистам, конфликт у них) ещё и Диггори и Ко активизировались.

Несмотря на все мои усилия, недоброжелателей у меня хватало. Первым в списке значился кандидат в старосты Седрик Диггори — любимец учителей, девушек и просто красавец. Он был из чистокровной семьи и ужасно этим гордился. Считал, что происхождение делает его выдающимся, а не согласные с этим фактом попадали в чёрный список. Я пару раз язвительно ответила ему и оказалась в опале. Парень не упускал случая кольнуть меня происхождением или просто насмехнуться. Мадам Стебель не раз делала ему замечания, но хватало ненадолго. Через две недели затишья он вновь начинал по новой. Было обидно — я ему мантию сшила, а он в ответ гадости делает. Следующим человеком, которого я не переносила, была Нимфадора Тонкс. Девушка была уже на седьмом курсе, но по уму я бы её отправила на первый. Она так и не смогла сладить со своим даром — метаморфизмом. Да и не хотела особо. Я ни разу её не видела за медитациями или книжками для метаморфов, которые есть в школьной библиотеке. Тонкс общалась со мной в презрительном тоне, смотрела свысока, могла толкнуть или нахамить. Меня же бесили её манера не мыть волосы, носить мантию на нижнее белье и попытки привлечь к себе внимание Снегга, о чём я сказала ей в лицо. Поговаривали, что девушка влюблена в декана зелёных.

С приходом весны эти двое стали всё больше меня доставать. Тонкс всё чаще орала, что я ей мешаю пройти (есть, спать, помыться — нужное подчеркнуть), а Диггори и его подпевалы всё чаще и чаще жестоко шутили надо мной, Ли и МакМилланом. Мне могли задрать мантию (хорошо, что я носила теплые колготки, а не чулки), перекрасить волосы в розовый или зелёный, испортить домашнее задание. В один из дней Синистра сняла с меня десять баллов за исчезнувшую домашнюю работу. Было обидно.

— Да чтобы тот, кто мне гадости сделал, голым на метле оказался! — проорала я, зайдя в гостиную факультета.

— Вот дура магглокровная, — сказал Вилкост, лучший друг Седрика, — задание не сделала и пытается на других переложить.

— А с чего ты решил, что я задание не сделала? — громко поинтересовалась я.

— Несложно догадаться.

— Да чтобы у тебя во время матча мантия развалилась! — зло ответила я.

Рыдая в комнате, я обняла Ваську и излила ему душу, жалуясь на гадов. На следующий день в ботинках Диггори, Вилкост, Фоссет и Тонкс обнаружились мыши, крысы и кошачья моча. А на матче Гриффиндор-Пуффендуй у моих недоброжелателей мантии просто исчезли с тел, оставив парней в майках и панталонах. Благодаря трехсекундной заминке, возникшей в результате удивления произошедшим, Гарри Поттер сумел поймать снитч. После разбора ситуации декан отняла у Диггори и Вилкоста по пятьдесят баллов и сняла Седрика с поста капитана команды. Чую, даром мне это не пройдёт.

Увы, я не ошиблась.

В один из дней я под заклинанием окоченения оказалась заперта в туалете на пятом этаже. Всё бы ничего, но это мужская комната. Заклинание прилетело в спину, затем мне на голову натянули мантию и отнесли в туалет, где аккуратно поставили около умывальников. Учитывая, что было почти девять, то возвращаться придется после отбоя, а это чревато снятием баллов. Также, за нахождение в мужском туалете влетит очень сильно и баллов сто с меня снимут, а это катастрофа. Все знали, что я коплю на личные покои.

Секунды складывались в минуты, минуты в часы. Я даже задремала в ожидании того, когда спадет заклинание. А проснулась от очень неприятного ощущения — было мокро и больно. Справа от меня сорвало кран, и вода хлестала фонтаном. Кипятком. Вот откуда здесь горячая вода? Откуда? Капли попадали на лицо и голову. Хотелось кричать, но заклинание не позволяло. Мне казалось, что я стою тут вечность, пока кто-то не вытащил моё тело из туалета. Этими кто-то оказался профессор Снегг, директор Дамблдор и Помона Стебель. Декан зелёных отменил заклинание, и наконец-то я смогла поорать и пореветь вволю. Мужчина тут же влил в меня какое-то зелье и чем-то намазал поражённые участки. Он в карманах аптеку носит? Надо будет уточнить.

— Девочка моя, — начал директор, — ай-яй-яй. Как же так? Вы должны быть в постели, а вместо этого в мужском туалете.

— Меня кто-то принёс. Я шла в гостиную, и мне кто-то в спину бросил заклинание, — только благодаря выпитому зелью я не плакала навзрыд.

— Мы обязательно найдём того, кто это сделал, — сказала моя декан.

— Их накажут?

— А вы хотите этого? — спросил Снегг.

— Да, — ответила я.

— Мисс Морозова, — сказал Дамблдор, — сейчас вы сходите в Больничное крыло к мадам Помфри, а мы во всём разберемся.

— Спасибо, — ответила я и уже по-русски пробурчала себе под нос, — да-да, охотно верю, в обычной школе тебе бы выговор влепили, а их исключили.

Мадам Спраут взяла меня за руку и повела к лестнице. Краем глаза я заметила, что директор, идя в другую сторону, тяжело опирается на Снегга. По-моему, это ему нужно в Больничное крыло.

Во владениях школьной медсестры мне пришлось провести три дня. Мадам Помфри желала убедиться, что со мной точно все в порядке. Я успела дописать все эссе, перечитать трансфигурацию и подготовиться к экзамену по чарам. В это же время ко мне «в гости» угодил Рональд Уизли — у него раздулась рука. Мальчик сказал, что его укусила собака. Ага, цербер с тремя головами. На большого пса ходило глазеть полшколы, и я в том числе. Теодор Нотт галантно показал забавную зверушку в запретном коридоре мне и моим соседкам по комнате. Жуткое зрелище. Если бы песик укусил рыжего, то руки у шестого Уизли точно не было бы. Так что это кто-то другой. В этот момент пришёл Драко Малфой, видимо, хотел подразнить Рона, но заметив меня, быстро ретировался, так ничего ему не сказав. Слава о том, что из-за магглорождённой студентки отчислили чистокровного, гремела на всю школу.

Разбирательство по моему делу закончилось исключением Эндрю Вилкоста из Хогвартса. Это он обездвижил меня и принёс в туалет. Парень решил отомстить мне и подставить, вот только сорванные привидениями краны в его планы не входили. Директор Дамблдор лично подписал указ об отчислении за причинение тяжких телесных. Это был прецедент. Магглорождённые редко добивались справедливости в магическом мире. С той поры меня не доставал никто — боялись. А Малфой лично поздравил с хорошо проведённой комбинацией и интригой. Не знаю — то ли плакать, то ли радоваться.

Неожиданно для всех факультет Гриффиндор лишился двухсот баллов. Рон Уизли и Гарри Поттер гуляли ночью по школе. В активе парней было всего три балла на двоих. Мальчишек отправили на отработку к Хагриду. Нечестно, я тоже туда хочу! В Запретном лесу много редких трав и животных. А это можно продать на «чёрном рынке» школы. Достаточно прикрепить объявление на картину с видом школы, в котором указывается товар и цена. Чтобы посмотреть объявления, нужно произнести заклинание. Ну, а дальше — дело техники. Встретились или совой списались, договорились, обменялись. Самыми главными покупателями были профессор Снегг и мистер Флимонт — тот самый пузатый дядя, занимающийся поставкой и распределением продуктов в школе. Собрать что-то на опушке самостоятельно — невозможно. Видимо, какая-то сигнальная сеть, которая не даёт школьникам в лес заходить. Стоит только переступить черту, и злые профессора и персонал школы будут обеспечены. Близнецы Уизли из-за попыток пробраться на опушку ушли в глубокий минус. А вот Поттеру и его другу повезло — они абсолютно легально там побывали и ничего не собрали. Ну не идиоты ли?

Незаметно подкралась пора экзаменов. На зельях требовалось сварить очередную бурду, но наш преподаватель был чем-то очень доволен, так что мы только написали на листочках рецепты всего того, что проходили. Профессор МакГоннагал требовала превратить мышь в табакерку. Проблема в том, что я не знаю, что такое табакерка. Мой вопрос ввёл женщину в ступор, а мышь я превратила в шкатулку. На чарах требовалось заставить плясать ананас.

Экзамен Кеттлберну я сдавала в виде большого эссе по всем темам. Убирать клетку за какой-то там змеёй или жабой желания не было, а любимая фраза: «Дороже продать живого или частями?» спасала меня от участи провонять чьим-то навозом. Травологию сдавать было легко. Мне достались дьявольские силки, которые нужно было покормить. Филонить на «Истории Магии» не получилось — экзамен принимал семикурсник-когтевранец. Пришлось напрячь память и вспомнить, что я читала перед экзаменом. Неожиданно для всех самым сложным оказалась защита от тёмных искусств. Никто не мог подумать, что заика-профессор вытрясет из нас всё и даже больше. Астрономия была устная — рассказать про Солнечную систему, планеты и звёзды для меня проблем не составило.

Экзамены закончились за пять дней до конца учебного года. Как раз, чтобы представить свои проекты в кружке рукоделия и домоводства. Я решила объединить оба дела, и в итоге появились красивые кружевные манжеты, которые меняют цвет. Флитвик был в восторге. Декан синих добавил мне пятьдесят баллов, но всё равно мне не хватило до трехсот. Эх, жаль. А я так хотела индивидуальный туалет!

Как ни странно, но триста личных баллов заработала Ли. Девочка вышла на чемпионат Мира по тхэквондо, как и Теодор Нотт. Вот это был настоящий шок. Парень без тренера, сдавший кое-как на жёлтый пояс, раскидал тех, кто занимается годами. Поговаривали, что его отец нанял ему тренера и в выходные забирал сына. В общем зачёте Пуффендуй проиграл. Очень много сняли за историю со мной. Так что мы третьи, и плюшек нашему факультету не положено. Баллы делились на две части — личные и баллы факультета. На большой доске в гостиной, напротив каждой фамилии значилось количество личных баллов, а внизу итог факультета. Мун получила почти двести баллов за выигрыш на чемпионате Англии и второе место в Европе. Стебель никогда не скупилась, в отличие от Снегга, который Нотту так ничего и не добавил.

За сутки до прощального пира по школе стала гулять совершенно дикая сплетня: Гарри Поттер дрался с Волан-де-Мортом, который проник в школу, чтобы украсть философский камень. Николас Фламель отдал его на хранение своему другу Альбусу Дамблдору, а нехороший Тёмный Лорд решил присвоить сей артефакт. И только герой магического мира смог противостоять страшному дяденьке. Ну не бред? Оказывается — нет.

На прощальном пиру, директор нагло добавил баллы Гриффиндору, в результате чего факультет вышел на первое место. С одной стороны, Слизерин жалко — их нагло подвинули. А с другой стороны, видеть, как надменные рожи аристократов вытягиваются от осознания того, что халява в виде личных эльфов закончилась — просто потрясающе.

— Ты что летом будешь делать? — спросила меня Мун, когда мы сидели в поезде.

Я ехала в купе тхэквондистов. Ребята обсуждали программу тренировок на лето. Мы с Джастином читали журнал «Придира», сестры Патил убежали к Браун и Данбар, Милли ушла к живописцам, Вася спал, а сорока уже должна была долететь до Виндзорского парка.

— Не знаю. Не от меня зависит. Либо дома сидеть, либо по миру ездить.

— А мы в Сеул едем, на чемпионат.

— Могу только удачи пожелать.

— Спасибо.

Дверь в купе открылась, и нашему взору предстали Диггори и Тонкс.

— Эй, девочка, — начал Седрик, — пойдём, поговорим.

— Говори. Слушаю.

— Выйдем, — настаивал парень.

— И как ты себе это представляешь? Маленькая девочка и половозрелый мальчик куда-то идут. А куда — никто не знает.

— Диггори, — начал Нотт, — иди отсюда.

— Рот закрой, — встряла Тонкс, — пожирательский сынок!

Этого Теодор не стерпел. Парень выбросил вперед ногу (вроде как «ап-чаги» называется этот удар), и из носа Нимфадоры пошла кровь. Девушка вскрикнула, её волосы стали чёрными, а сама она отшатнулась.

— Ах, ты! — закричал Седрик, вытаскивая палочку.

Сара была быстрее — девушка просто ударила его коленом в пах. Завершил картину Вася. Кот кинулся на спину парню и начал безжалостно её драть.

— Ещё раз пристанете, скажем всей школе, что первокурсники вас побили! — пригрозил Джастин, вытаскивая с ребятами из купе Диггори и Тонкс. Через пять минут их забрали Флинт, Монтегю и Дэвис. Надеюсь, им вправят мозги. Связываться со мной и Мун — чревато. Ли является дочерью посла. Меня защищает сплетня про заинтересованность Советского Союза в моей персоне. Нотт — чистокровный. За Сару еврейская община удавит любого. Остается Джастин, но за него я заступлюсь.

Остаток пути прошел спокойно. Мы читали, играли, и ребята заказали мне кучу поделок и изделий. На вокзале Кинг-Кросс меня встречали Вильям и Джессика. Мистер Уилсон держал в руке огромный букет белых лилий. Обожаю!

— Ви-и-и-л! Джес! — я кинулась в объятия.

— Домой?

— Домой! В кухню! Там холодильник не кусается.

— Маву! — поддержал меня Василий.

Счастливые и довольные, мы сели в машину и отправились домой.

---

1) Что отец, то и сын — аналог русской поговорки «У осинки не родятся апельсинки»

Вернуться к тексту

2) Тобок — форма тхэквондистов.

Вернуться к тексту

Серый кроссовер неспешно двигался по автостраде Лондона. Мягкие сиденья в велюровых чехлах нагоняли сон — ровно то, что нужно после суеты и галдежа Хогвартс-экспресса. Из зыбкого марева дрёмы меня вывел голос Вильяма, который остановил машину на светофоре рядом с таким же белым кроссовером. Послышался звук опускаемого стекла:

— Здравствуй, Вильям! — сказал незнакомый голос.

— Здравствуй, Вернон. Как сын? Как жена?

— Неплохо. Ребенок учится, жена — дома, — ответил незнакомец.

— Приятно было повидаться, звони, — сказал опекун, и мы мягко тронулись. Видимо, загорелся зелёный свет.

— Ты же не собираешься тащить этого типа к нам?.. — начала Джессика, как только машина отъехала.

— Нет. Мне его с сынком в больнице хватило, — раздражённо ответил Вильям. — Если и встретимся, то на нейтральной территории.

Опекуны начали обсуждать очередной случай в госпитале, а я погрузилась в сон. До Бракнелла добираться ещё, как минимум, час.

Только ступив на дорожку у обычного дома, я поняла, что можно выдохнуть и расслабиться — я в безопасности! Мне не нужно ждать удара в спину, беспокоиться о баллах, внешнем виде, изворачиваться и лгать. Здесь я ребёнок, который лопает сладости, бросает фантики от конфет за диван и часами смотрит мультики. В ближайшие два месяца не нужно изображать из себя крутую девочку-стервочку, которая презрительно морщит нос при виде Малфоя и его дружков, язвительно отвечает близнецам Уизли и внимательно слушает слизеринские сплетни, дабы узнать всё про рабочие и родственные связи окружающих. В обычном мире этого делать не нужно. Можно ходить босиком по лужам, тискать кота и плавать в бассейне с соседским мальчишкой. Свобода!

Опекунов весьма повеселила моя реакция на обычные бытовые приборы. Я бегала по всему дому с воплями: «Холодильничек, родимый! Я попала в рай — тут есть электричество! Счастье есть — стиральная машинка! Ура-ура, микроволновка!» Моему восторгу не было предела. Наконец-то цивилизация. Вся волшебная лабуда отправилась под кровать. Вася ушёл восстанавливать иерархию местного кошачьего общества, а Воровка опять притащила очередной фантик в свое «гнездо».

Первые пять дней каникул я наслаждалась благами маггловской цивилизации — вкусной едой, мультиками, горячей водой и нормальной одеждой. Желая побыстрее расправиться со школьными делами, даже сделала домашнее задание, благо литературу библиотека на лето выдаёт. Мой День Рождения отпраздновали походом в Лондонский зоопарк и кафе, где я задувала свечи на тортике. Подарков надарили целую гору — очередной набор для вышивки и вязания от опекунов, красивые зимние перчатки от миссис Бантли, набор перьевых ручек от Ли Мун, набор чернильниц от Теодора Нотта, красивую книгу о Санкт-Петербурге презентовал Джастин. Аббот, Боунс, Джонс и многие другие прислали много-много волшебного шоколада и чая. От Диггори пришла открытка с извинениями. Вот это было странно, но я решила не заморачиваться.

Следующая неделя каникул прошла под девизом «Работать, работать и ещё раз работать». Заказы от четы Уилсон и школьников, которые я набрала на каникулы, занимали всё моё время в течение недели. Джессика только головой качала, но не вмешивалась. Вильям всё пытался меня притормозить, но, если я вхожу в раж — сделать это невозможно. Итогом стали триста фунтов и девять галлеонов выручки. Вычитаем расходы и получаем прибыль в сумме двести десять фунтов и шесть галлеонов.

В середине июля Вильяму пришло письмо-приглашение в США, которого он давно ждал — его звали в какой-то там медицинский университет прочитать лекцию. Уилсон возлагал на поездку большие надежды — это его шанс получить место преподавателя. Его старший сын Даниэль перебрался в Америку ещё зимой, так сказать, подготавливать почву, мол, у него родитель суперкрутой доктор и человек хороший — сиротку на воспитание взял. Я думала, что сейчас начнется возня с визой, паспортом и прочим, но оказалось, что опекун уже давным-давно всё подготовил и мне придётся ехать с ним, точнее, лететь. Можно было бы воспользоваться порт-ключом, что продают разные волшебные конторы, но билеты уже были куплены, и менять их Уилсоны не захотели. Теперь началась суета: Вильяму нужен красивый костюм, рабочий халат, несколько красивых безделушек для подарков и ещё куча мелочей, которые необходимо сделать мне. Работа по изготовлению всех этих предметов заняла почти четыре дня «без сна и отдыха», но в итоге «костюмчик сидит», халат эксклюзивен, а мелкие заколки и бабочки сделаны в единичных экземплярах.

— Красавец мужчина! — прокомментировала я, глядя на отражение опекуна в новом костюме.

— А если вот здесь вышивку сделать? — спросил Вильям, показывая на лацкан пиджака.

— Будешь китайским модником!

— Каким-каким? — переспросил он.

— Китайским! Они надевают на себя кучу вещей и считают, что это круто. Могут пиджак и галстук надеть с джинсами, кроссовками и подтяжками.

— Серьёзно?

— Ага. — я кивнула.

Китайских граждан я ещё с той жизни помню. Им нужно было как можно больше стразиков, пайеток, блёсток. Причем всем — и мужчинам, и женщинам. Они цепляли на себя много модных вещей, абсолютно не думая, сочетается ли всё это между собой или нет. Вот и Вильям, как те граждане из Поднебесной, хочет всего и побольше.

— Завтра добросишь меня до Чаринг-Кросс? Мне в волшебный мир нужно.

— Зачем? — спросил мужчина, оторвавшись от созерцания себя красивого.

— Мы же в Штаты летим. Хочу посмотреть курсы волшебных валют, захватить парочку безделушек и узнать, где находится вход в магический квартал Америки. Может, там чего-нибудь интересного прикуплю.

— Это безопасно? — обеспокоенно спросил Вильям.

— Если не нарываться, то безопасно, — ответила я. Не нужно ему знать о том, что на той стороне меня встретит Миллисент и её бабушка. Как не нужно и Булстроудам видеть опекунов. С единственной родственницей Милли я была знакома заочно — по переписке. Она была благодарна мне за подкинутую работу в виде заказов на пирожные-тортики. Конечно, полностью её материальное положение это не исправило, но на пару девичьих безделушек для внучки хватало.

* * *

Косой переулок кишел народом. Из слухов-сплетен, услышанных мною в Хогвартсе, я знала, что это место — людей посмотреть и себя показать. Можно поторговаться, поглазеть и просто уйти. Малфой-младший раз в три дня наведывается: мороженое съест, на метлу посмотрит, аристократично с грязью смешает всех, кого увидит, и домой возвращается. Развлечение у него такое.

С Миллисент и её бабушкой, Нарианой Булстроуд, мы встретились возле магазинчика сувениров — народу мало, место тихое и, главное, аристократы сюда не заглядывают, у них в мэнорах своих безделушек хватает.

— Милли! — крикнула я, выйдя из арки-входа в переулок.

— Энни, мы здесь! — ответила девочка.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я с сухонькой старушкой в тёмно-зелёной мантии, — меня зовут Анна Морозова.

— Не соврала Августа — похожа, — вместо приветствия ответила бабуля. Мне она напомнила вездесущих «божьих одуванчиков», которые сидят возле подъездов и рассуждают, кто «проститутка», а кто «наркоман». Впрочем, если верить всё тем же сплетницам из кружка домоводства, так оно и было. Вдова Булстроуд, в девичестве Эйвери, очень остра на язык и в своё время была лучшей подружкой Вальбурги Блэк. Бабулька она одинокая и с большим удовольствием поговорит обо всём, что касается местной аристократии и бывших союзников её сына по партии. Она любила выворачивать их «нижнее бельё», ведь они живы, а сын — нет.

— Люциус Малфой не мой отец, если вы об этом. Мы проверили, — как же раздражает вечное сравнение с говнистой, ой, простите, блондинистой семейкой!

— А кто сказал, что ты на Малфоя похожа? Даже и близко нет. Блэк ты деточка, Блэк. Только белая.

— Думаете?

— Знаю, — отрезала она. — Но лучше сиди тихо, лет до семнадцати, и сможешь потягаться с Малфоем и Тонкс в правах на наследство.

— А чья я дочь, как вы думаете? — спросила я, пока мы неспешно шли в сторону банка.

— Варианта два — либо Сириуса, либо Альфарда. Может, Белла ещё… — старушка задумалась, — нет, не она, но ты похожа на неё очень сильно. У Беллатрисы сын умер, больше детей у неё не будет. Мужиков хоть и выжгли, но не отсекли. А ты в род не введена, подпитки не получаешь, вот и маленькая такая.

Действительно, с прошлого года мой рост увеличился ровно на полдюйма! В то время как однокурсницы вытянулись на дюйм или два.

— А почему тогда меня миссис Малфой под опеку не взяла? — не удержалась я от вопроса. Родственные связи в Хогвартсе учатся на раз-два, девичий кружок и туалет — главные места для получения информации, нужно только уметь слушать.

— А ты бы пошла? — спросила старушка.

— Нет, — ответила я, — не хочу быть племенной кобылой. О том, что ждёт меня в качестве жены чистокровного, девочки уже рассказали.

— Это ты зря. При хорошем муже много чего можно сделать, — ответила старушка, — ну иди-иди, нам за кормом для сов нужно.

Бабушка Миллисент потянула внучку к «Волшебному зверинцу», а я направилась к банку, размышляя о том, что мне сейчас рассказали. Значит, во мне есть кровь Блэков. А как же кровные родители, которые погибли на пожаре? Или тот сон, который мне снился, был пророческим? Может, меня действительно нашла собака? Странно всё это. То, что я личиком на Нарциссу смахиваю, уже давно шепчутся за спиной. Буду придерживаться линии — родители из России и точка. Мне данный магический мир с его желанием родить побыстрее нафиг не сдался.

В банке всё было тихо и спокойно. Меня приветствовал пожилой гоблин, который за один галлеон выдал магический путеводитель, а за три галлеона наложил на кошель чары мультивалютности: кладёшь галлеон, произносишь формулу и получаешь доллары или фунты. Каждая дополнительная валюта ещё три галлеона. Грабёж!

— Уважаемый Грыгозуб, — решила спросить я, — скажите, пожалуйста, почему вы продали мне этот кошелёк за такую малую сумму?

— С вас взяли стоимость хранения артефакта, — проскрипел гоблин.

— Скажите, пожалуйста, — не унималась я, — а кто был предыдущим владельцем?

— Мы не разглашаем такую информацию. Кошелёк возвращается в банк в случае потери или попытке воровства.

— Но как же вы определили, что я его хозяйка?

— Артефакт сам знает, кто его хозяева, мы лишь вернули его владельцу, которым теперь являетесь вы.

— То есть, вы не знаете, кому он принадлежал раньше?

— Знаем.

— Но не скажете…

— Бывший владелец заплатил за дополнительную функцию — чары сокрытия. Мы не имеем права вам рассказать, кто это был.

— Это кто-то из Блэков?

— Не имеем права, — проскрипел гоблин.

Жаль, но нужную информацию я всё же получила — вход в магические места Соединённых Штатов, привязку к доллару и информацию о кошельке. Кому попало данный артефакт не продают — меня уже просветили на этот счет. Получается, что мои мама и папа охрененно чистокровные. Значит, сон был пророческим, и я дочь кого-то там влиятельного. Найти родственничков или нафиг надо? Нужно хорошенько взвесить все «за» и «против».

С этими мыслями я вышла из банка, попав в цепкие руки Нарианы Булстроуд.

— Как сходила? Всё взяла? — спросила она, направляясь в сторону кафе Фортескью.

— Да, — рассеянно отозвалась я, — купила путеводитель и прояснила ситуацию с валютой.

— И?

— Грабёж! — возмутилась я. — При обмене галлеонов на доллары комиссия в виде одного галлеона с каждой сотни!

— Это гоблины, — произнесла бабушка Милли, — они своего не упустят.

— А почему вообще деньги у них? — поинтересовалась я.

— В последней войне с ними было принято соглашение о том, что данная раса не будет лезть в политику и жизнь волшебников. Их вотчина — деньги и чеканка монет. Магический контракт распространяется на всех гоблинов, находящихся и прибывающих на территорию Англии. Вам не зря так много рассказывают на Истории магии об этих существах. Я очень рада, что Милли и ты не учитесь на Когтевране.

— Флитвик? — спросила я.

— Да. Яблоко никогда не падает далеко от дерева⁽¹⁾. Он полугоблин и воспитывался в традициях своего народа.

— Поэтому чистокровные не хотят идти к нему на факультет?

— Многие старые семьи, чьи предки принимали участие в войне с гоблинами, не хотят, чтобы их дети учились на Когтевране. Флитвик бьёт в спину. Держитесь от него подальше, девочки. Надеюсь, вы на факультатив к этому коротышке не ходили?

— Нет, — ответила я, — маленькие ещё.

— И не надо, — ответила старушка, присаживаясь на стул в кафе, — страшный он, получеловек.

— Всё равно, я не понимаю… — начала я.

— Думаю, что вам достаточно знать, что не нужно с ним связываться, — оборвала меня старушка.

— Хорошо, — ответила я, — мы скажем, что очень заняты в кружках по рукоделию.

Дальнейшие разговоры и пребывание в Косом свелись к тому, что мы выбирали пирожные, купили летние мантии, и я продала Малкин пару заколок, галстук и красивую сумочку-собаку. Бабушка Милли довела меня до выхода из Дырявого Котла и отправила домой, посадив в такси.

* * *

В аэропорту Гатвика было многолюдно — толпа китайцев, что-то «мяукая», ждала своего переводчика, экономные немцы считали на калькуляторах стоимость покупок в ДьютиФри, испанцы громко разговаривали и размахивали руками, несколько французов читали прессу, японцы были спокойны как удавы — они просто ждали, уткнувшись в газеты или книги.

Рейс компании BritAir, которым нам лететь в Штаты, задержался на неопределённое время. Если вы думаете, что представители авиаперевозчика предоставили горячее питание и чай, советую поумерить аппетиты.

Из раздумий меня вывел голос Джессики, которая принесла сэндвичи и сок:

— Поешь, неизвестно, сколько нам сидеть.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Пока ничего не сказали?

— Ответили, что по техническим причинам рейс задерживают. Ты бы видела, как раскричались китайцы и испанцы! Я думала, что они весь зал разнесут. Только японцы воспитанные — спокойно всё восприняли…

— Ага, — перебила я её, — а по прилёту они настрочат кучу жалоб и добьются компенсации раза в два больше, чем стоимость билета.

— С чего ты так решила? — переспросила опекунша.

— Менталитет у них такой. Зачем тратить нервную систему, когда есть более выгодные пути? Это нация что-то типа евреев из азиатского мира — своё не упустят. Деньги будут добывать из воздуха, — ответила я и откусила сэндвич с рыбой.

— Извини, но других не было, — смущённо сказала Джесс, — только рыба.

— А разница? — не поняла я. — Еда и есть еда.

— Но ты всегда отдавала рыбу своему коту! — изумилась женщина.

— Ну, так его сейчас нет, а значит — рыба моя.

Василий был оставлен соседям. Кот абсолютно не возражал, ведь в этом доме жила его главная «любовь» — персидская кошка Манго. Воровку согласилась взять Миллисент, правда, пришлось купить птичке корма с запасом. Также я написала в школу, чтобы список учебников прислали к Булстроудам — обратный билет в Англию у меня на двадцать девятое августа.

В аэропорту мы просидели почти три часа, пока хмурый дяденька не дал отмашку на посадку в самолёт.

— Вил, у тебя что, денег нет? — раздражённо спросила я опекуна, наблюдая за перепалкой какого-то итальянца со стюардом. Воздушное путешествие началось отвратительно и продолжалось отвратительно. Сначала задержка рейса, теперь — на высоте нескольких километров — скандал. — Ты мог билеты в бизнес-класс купить?

— Милый ребёнок, — яда в голосе опекуна хватило бы на парочку гадюк, — я тебя обрадую — это и есть бизнес-класс.

— Pizdez, priplili! — сказала я по-русски.

— Анна, не выражайся!

— Всё равно никто не понимает.

Полет был испорчен, и даже мороженое, которое мне принесла улыбчивая стюардесса, настроение не подняло. Ещё сильнее меня разозлила таможня, которая обратила очень пристальное внимание на пару заколок с рунами. Долго-долго нас мурыжили, а в конце мне выдали памятку о правилах поведения волшебников на территории Америки, карту и путеводитель по волшебным местам. Все-таки бабушка Милли права — гоблины те ещё уроды!

* * *

Жить в Америке дорого! Не просто дорого, а очень дорого. Если американец уснёт лет на сто, а потом проснется, то он точно будет знать, что происходит в США — дорожает недвижимость. Даниэль Уилсон заплатил за милый трехэтажный домик, в котором я теперь смотрю телевизор, находящийся в пригороде Сан-Франциско, аж шестьсот восемьдесят тысяч долларов. На первом этаже находились гостиная, кухня, столовая и небольшая комната, на втором — три комнаты и два санузла, а третий этаж — мансарда, разделённая на две комнаты. Зато какой вид! Синее-синее море и голубое-голубое небо. Большую часть каникул я проводила как нормальный ребёнок — телевизор, пляж, море, видеоигры. Всё-таки, обычный мир я люблю больше, чем магический.

Самый драматичный момент в мультике «Золушка» Уолта Диснея, на мой взгляд, когда дочки мачехи рвут падчерице красивое платье. Я всегда плачу на этом моменте. Вот и сейчас слезы лились градом.

— Что случилось? — обеспокоенный Даниэль присел на диван перед телевизором.

— Зо-о-о-лушку жалко! — сказала я, шмыгнув носом.

— Нашла за кого переживать, — ухмыльнулся мужчина, — такая в жизни не пропадёт.

— Не порти сказку! И так понятно, что провинциалка взяла шмотки напрокат и склеила богатого мальчика. Но как красиво подано.

— Анна, откуда в тебе этот цинизм? — смеясь, спросил Том, выглядывая из кухни.

— Сами же научили! — притворно возмутилась я, — Не мешайте мне мультики смотреть.

— Хорошо, но потом зайди в кабинет. Там пара договоров лежит.

— Угу, — буркнула я, вернувшись к просмотру мультфильма.

С самого начала пребывания в Штатах я поняла, что имел в виду Томас, когда сказал: «Ты нам, мы тебе». Опекуны, точнее их сыновья, загрузили меня работой: посмотреть, не применялось ли волшебство к людям, приходящим на сеанс психотерапии; есть ли в юридическом договоре пункты, скрытые магией; добровольно или под заклинанием человек подписывал те или иные документы.

В США, где я находилась уже месяц, более жёсткое законодательство за воздействие на магглов, вплоть до пожизненного срока. Но это воздействие ещё нужно доказать!

Даниэль и Томас перебрались в Штаты ещё зимой и даже озаботились кое-какой информацией по магической части для меня. Мужчины добыли сведения по школам, колледжам, волшебным магазинам и законам Северной Америки, ведь США и МагАмерика — это разные вещи. Государственная магическая граница сильно отличается от маггловской. Если в обычном мире на этом материке было несколько государств, то в волшебном одно — СевероАмериканское Магическое Государство. Надо сказать, что границы магов и магглов очень сильно различались. Совпадали они только в Европе и то — частично. Границы России отличались очень и очень сильно. Магическая Русь — это Прибалтика, Украина, Белоруссия и Россия до Поволжья. Далее идет нейтральная заповедная территория аж до Читы. С Читы до Магадана, плюс Казахстан, Монголия и Китай — Империя Золотого Дракона, то есть магический Китай. Магадан, Камчатка, Сахалин, Курилы и Японские острова — Магическая Япония. Корея в волшебном мире — это одно государство. Вот такой вот интересный политический расклад в Евразии. Северная Америка, Южная Америка, Австралия и три государства в Африке — отдельные волшебные страны. На Востоке всё очень запутано. Патил пыталась объяснить мне границы обычной Индии и Индии магической, но я так ничего и не поняла.

Переместиться из одной страны в другую не так легко, как кажется. Мне Мун рассказывала про перемещение волшебников между странами, но я «выслушала и забыла». Пришлось вспоминать.

Чтобы волшебнику из Англии прилететь в Америку, необходима не только обычная виза, но и специальная магическая. А вы думали, что всё так просто? Сел в самолет, и ты на месте? Или купил порт-ключ — оказался в другой стране без бюрократических проволочек? Счаз! Каждая страна имеет что-то типа своего «занавеса» с небольшими дверьми (аэропорты, вокзалы и другие), на которые настроены порт-ключи. Если английский маг прибывает волшебным путем, то все проблемы с документами и регистрацией берут на себя такие конторы, как «Магическое бюро путешествий», «ПортКлюч Гринготтс», «Волшебный туризм» (это в Англии, в других странах, наверное, так же, но я не знаю) продающие порт-ключи. Прибытие маггловским путем доставляет хлопоты — уже известно, что я маг (школы и колледжи обязаны подавать списки учеников в МКМ), а значит, буду находиться на территории магического государства. Соответственно, нужен документ, подтверждающий моё право, как волшебницы, использовать магию и магические предметы на территории СевероАмериканского Магического Государства. Конечно, можно наплевать на законы и ничего не получать или проникнуть в страну нелегально. Но тогда ждите неприятностей от местных авроров и магической миграционной службы (есть и такие). Как я поняла, маги и магглы довольно тесно сотрудничают и, при возможности, сманивают в свои страны волшебников из других государств — учиться, работать, жить. Америка — страна, очень терпимая к магглам, сквибам и волшебникам всех мастей. Слово «грязнокровка» здесь оскорбление, за которое можно нехилый штраф схлопотать. Оно и понятно — чистокровных европейцев тут почти нет. В свое время сюда стремились, в поисках лучшей жизни, младшие дети, магглорожденные, сквибы, преступники — те, кому на родине ничего не светит или грозит тюрьма. Аристократическими замашками тут и не пахнет.

В прошлый раз после моего отъезда Уилсонам пришло предупреждение из Штатов о том, что несовершеннолетнему магу надлежит получить визу для перемещения по территории Северной Америки. Штрафа удалось избежать только благодаря тому, что я не колдовала на каникулах и не использовала магические предметы. Теперь на моей американской визе, в самом углу, есть пометка, о том, что мне разрешено находиться и колдовать на территории МагАмерики. Ключевое слово «колдовать»!

Первые три дня опекуны отвели на адаптацию — мы много гуляли, плавали, загорали и играли в мяч. Ходили по магазинчикам и паркам. С большими торговыми центрами и волшебным миром мы решили немного повременить. Я не возражала. Мне нравилось быть ребёнком и наслаждаться детством. Ну не было у меня в прошлой жизни трусов с Белоснежкой и маечек с Минни Маус, а советское мыло щипало глаза. Про парки аттракционов вообще молчу. Насчет игрушек даже не заикаюсь. Короче, отрывалась я по полной, скупая всё, что мне понравилось — железная дорога с пультом управления, дом для Барби (трехэтажный!), набор детского мыла в форме цветочков с блёстками, светящейся в темноте кошачий ошейник… Опекуны только посмеивались, но не мешали. Только когда количество носочков и трусиков перевалило за тридцать, меня стали тормозить, говоря, что такое я уже купила. Внутренний хомяк был возмущён, но пришлось согласиться — три ящика в шкафу были забиты девичьими шмотками. Эх, надо было в перестройку челночным бизнесом заниматься. Если я в детском теле за трое суток столько набрала, то во взрослом набрала бы ещё больше. Как говорят в России — умная мысля приходит опосля.

На четвёртые сутки пребывания в США мы с опекуном отправились в университет, подписывать какие-то бумаги. Мне отводилась роль девочки-припевочки, внешний вид которой умиляет взрослых.

Белое двухэтажное здание утопало в зелени, асфальтовые дорожки были вымыты, а газон подстрижен. Везде бегали студенты, чинно ходили преподаватели и родители абитуриентов.

— Мистер Уилсон, — окликнул нас чернокожий мужчина в костюме-тройке, — вам сюда.

Опекун крепче сжал мою ладошку, и мы пошли навстречу представителю университета.

— Здравствуйте, — начал опекун, — я Вильям Уилсон, а это Анна.

— Здравствуйте, — тихонько поздоровалась я и поспешила спрятаться за спиной Вила.

— Здравствуйте, — ответил мужчина и улыбнулся, глядя на меня, — я профессор Клайвер. Вам нужно на второй этаж к ректору, он побеседует с вами лично.

Пока мы шли по коридорам и лестницам, я вновь и вновь повторяла про себя свою роль. Опекуны-то знали, что мне палец в рот не клади — съем вместе с тапочками. Они не обманывались внешним видом маленького белокурого ангелочка. Но остальные-то не в курсе!

Мне необходимо быть скромной и умной девочкой, которая привязана к своему опекуну и не хочет его покидать. Сериал был по одному каналу: «Папины дочки» назывался, там ещё миллионер-аллигатор присутствовал. Герой Александра Олешко выдавал младшую дочь Васнецова за свою. И, с помощью ребёнка, подписывал выгодные контракты⁽²⁾. Вот и мне нужно помочь опекуну выбить дополнительные бонусы из университета.

Помещение было разделено на две части — приёмная и сам кабинет. Меня хотели оставить с секретарём, но я сделала грустное лицо, вцепилась в руку Вильяма и наотрез отказалось его покидать. Клайвер только вздохнул, секретарь умилился красивой девочке и сунул мне конфетку.

Втроём мы вошли в кабинет.

Ректором оказался худой мужчина лет сорока-сорока пяти в светлых брюках и рубашке с коротким рукавом.

— Мистер Уилсон! — поприветствовал он Вильяма. — Мы вас ждали, проходите, присаживайтесь.

Опекун кивнул мне на диван у окна, а сам сел в предложенное кресло. Старшее поколение начало обсуждать договор. Я присела на самый край диванчика и стала рассматривать помещение. А неплохо живет ректор! Глобус ручной работы, стол из красного дерева, оленьи рога на стене, шкура нунды… Стоп! Нунда! Откуда? Он маг? Что тут ещё есть? При более внимательном изучении обстановки я увидела еле заметные руны над входом, какой-то рисунок выложен на паркете, и руны на столе. Все-таки у Томаса была не паранойя, а предчувствие, ведь именно он настоял на сопровождении отца в моем лице.

— А вы знаете, что обманывать нехорошо? — громко поинтересовалась я.

— Маленькая моя, потерпи немного, мы сейчас с дядей закончим, и я куплю тебе мороженое, — ласково начал Уилсон.

— Мы уходим, — резко сказала я и встала с дивана.

От ректора не укрылся мой полный гнева взгляд на руны. Две из них я опознала как «снижение критичности мышления». Девочки из рукоделия часто делали домашнее задание в помещениях факультатива — места много, тихо, никто не лезет. Я нахваталась всего, чего только можно «по верхам».

— Юная мисс ведьма? — с любопытством спросил ректор.

— Мистер ректор маг? — парировала я.

— Сквиб, — ответил мужчина.

— Мистер…

— Мистер Хэмфри Вейден, — и, видя мой скептический взгляд, пояснил, — Лондон не из головы имена выдумывал⁽³⁾.

— Сколько вам лет?

— А вы не слишком малы для таких подробностей?

— А вы нагло нарушаете закон Магической Америки! — сказала я и топнула ножкой для пущего эффекта мимимишности.

— Вы где-то учитесь?

— Хогвартс.

— Давайте присядем и поговорим…

— Не за этим столом и не в этом кабинете! — нет уж, играть ты, дядя, будешь на моих условиях.

— Предлагаю выйти в сад…

— Протестую! — ответила я, — Идём в ближайший МакДоральдс. (прим.авт. Это не ошибка, название изменено)

Почему именно красно-жёлтая дешёвая кафешка? Все просто — в нём блокировалась любая магия. Артефакты, руны, палочки и зелья не работали. Когда я, сидя в МакДаре, решила вытащить из безразмерного рюкзака расческу, то была немало удивлена тем, что внутри оказалась обычная подкладная ткань, а сама сумка пустая! Я не знаю, почему хозяин сети быстрого питания наложил такие ограничения, но факт остается фактом — в МакДаре волшебство не работало.

— Хорошо, — ответил Вейден, — идём в Дар.

Кафе быстрого питания МакДоральдс абсолютно ничем не отличалось от тех, что я видела в прошлой жизни — тот же красный интерьер, тот же набор бургеров и картошки. Мужчины заказали себе кофе, а я попросила молочный коктейль.

— Вот настоящий договор, без чар сокрытия, — сказал ректор и протянул Вильяму бумаги.

— Зачем вообще такие сложности, — проворчала я, дожидаясь, пока Вил прочитает и перечеркает весь документ.

— Я являюсь ректором как маггловского, так и магического медицинского университета.

— Это как? — спросила я.

— В Штатах более лояльно относятся друг к другу. Многие магические учебные заведения, магазины, кафе и даже школы находятся в одном здании с маггловскими.

— Кажется, я поняла, откуда «растут ноги» у историй про НЛО.

— Правильно поняли, — рассмеялся Вейден, — Ректор в университетах Америки — это человек, который решает административные вопросы по персоналу, обеспечению, налогам. Я не лезу в учебный процесс, а только раздаю задания.

— А сквиба выбирают, чтобы мог работать в обоих мирах и не нарушать Статут.

— Совершенно верно, юная леди. Руны и артефакты, что вы видели, были неактивны и не могли причинить вред вашему отцу. А договор… Каюсь, пару пунктов я попросил скрыть. Отсюда и сложности.

— А сейчас чары спали, и вы вынуждены в этом признаться, — съехидничала я.

— Нет, — смутился ректор, — экземпляр без чар был взят ещё в кабинете.

— Это, это и вот это меня не устраивает, — произнёс Вильям, отдавая Вейдену исчёрканный договор.

— Помилуйте, — начал ректор, — это просто невозможно…

Мужчины начали азартно торговаться за каждый перечёркнутый пункт. Итогом переговоров стал абсолютно новый договор с пунктами о волшебном невмешательстве в работу и личность Вильяма. Завтра, в кабинете, при помощи моей волшебной палочки (где бы её ещё купить), Уилсон, я и ректор заключим договор.

Мистер Вейден подробно объяснил мне, где можно приобрести палочку, как её не регистрировать, и немного рассказал о магическом мире Северной Америки.

В отличие от Великобритании, магический американский мир не так сильно прятался от магглов. Во многих торговых центрах были этажи и специальные магазины с магической лабудой, имелись кафе только для магов и волшебных разумных (они были равны в правах с волшебниками), специальные волшебные мастерские соседствовали с обычными. Короче, никто не прятался и не таился, при этом Статут умудрялись не нарушать. Нам посоветовали сходить на «Пирс 39», который был и торговой площадкой, и достопримечательностью города, куда мы и отправились за палочкой и прочей волшебной ерундой.

Действительно, с него открывался прекрасный вид на мосты Голден-Гейт и Окленд Бей Бридж, острова Энджел и Алькатрас, а также на залив Сан-Франциско с многочисленными пароходами. Прибрежная территория давно превратилась в один из крупнейших торгово-развлекательных комплексов Сан-Франциско: сотни магазинов, четырнадцать дорогих ресторанов, аквапарк, причал для судов, автопарковка и множество достопримечательностей, включая магические. Знаменитый на весь мир магазин хрусталя был очень популярен у волшебников — фиалы и бутылочки для зелий с драгоценной гравировкой, посуда с рунами, красивые статуэтки с магической начинкой можно было купить только там.

Одежда для волшебников находилась в том же магазине, что и для магглов, только была отделена специальной ширмой-зеркалом. Магазин мантий маскировался под карнавальную атрибутику, а артефакты в виде колец, серёжек и кулонов можно было свободно купить в ювелирном. Книжный был полон как маггловской, так и магической литературы. Закупилась я там знатно, но прочитать времени не было, да и не хотелось особо. Каникулы у меня!

Волшебные палочки продавались в небольшом бутике для любителей резьбы по дереву и выжиганию. Ничего общего с лавкой Олливандера! Здесь было чисто, пахло деревом и очень-очень светло. Продавец, милая женщина тридцати лет, выслушала мою просьбу и спокойно объяснила, что я могу колдовать на людях и при магглах, но если это попадёт на камеру, в газету или причинит вред человеку, то меня ждет штраф в размере ста тридцати долларов. За дополнительные двадцать долларов продавец согласился не сообщать в посольство о моей покупке.

Подбор палочки был абсолютно другим, нежели в Англии. Мне выдали дерево, кость, металл, мрамор и изумруд. Все образцы были сделаны в виде длинного цилиндра. Держать металл и кость мне не понравилось. Дерево и изумруд были тёплыми, а мрамор я не захотела брать в руки. Так продавец определила, что палочку лучше сделать из древесины (из драгоценных камней детям не делают — дорого). Далее пошел подбор дерева, а затем и сердцевины. Мне подошли орешник, сосна корейская и береза. Из сердцевин — чешуя китайского дракона, сердечная жила русского трехглавого дракона, сердечная жила волшебной анаконды и усы атлантического морского дракона. Не зря меня шляпа на Слизерин хотела отправить! Итогом стала палочка из сосны корейской с сердцевиной из чешуи китайского дракона. Ну прямо интернациональный магический инструмент получился!

В магазине рукоделия я оторвалась по полной. Нет, на шерсть оборотня и волосы русалки мне денег не хватило, но всевозможные ленты, нити, ткани и хлопок по весу я приобрела, а заодно продала почти все свои изделия, включая любимый рюкзак-сову.

На «Пирс 39» мы наведывались каждую пятницу — гуляли по магазинам и кафе, играли в аквапарке и просто глазели на прохожих.

Кстати, о волшебной валюте. Здесь её нет — все пользуются обычной маггловской валютой, и никто нос не морщит и трагедии не делает. Менять галлеоны через кошелёк оказалось невыгодно. Проще было взять фунты и обменять на доллары в обычном банке, что я и сделала, хотя продавцы были согласны принять валюту волшебников Англии. Нет, спасибо, конечно, им большое, но считать меня в школе научили, поэтому расплачусь-ка я долларами.

Договор Уилсон заключил аж на год! Он не будет жить в Штатах, но ему необходимо в течение года начитать какой-то материал по травматологии. При подписании договора присутствовал пожилой волшебник из магической миграционной службы — мистер Малесс. Мужчина показал мне, как проверить договор на скрытые пункты, помог с правильным наложением чар и скреплением документа.

Мистер Малесс оказался интересным собеседником. Он огорчился, что я подписала договор с Хогвартсом на пять лет, а не на год. Если бы не это обстоятельство, то можно было бы переехать на учебу в Штаты. Мужчина рассказал о системе образования магической Америки, которая отличалась от английской, хоть и была срисована с неё. Хотя по мне — это точная копия маггловской системы образования. Кто у кого скопировал — магглы у волшебников или волшебники у магглов — остаётся неясным.

В отличие от Англии, здесь начинали учиться лет с пяти-семи, с первого большого выброса. Конечно, бывали индивиды, которые в год-полтора мощное стихийное колдовство выдавали, но таких, за всю историю государства, по пальцам можно было пересчитать. Учёба начиналась под видом специальной группы для одарённых детей, где малышей учили контролю, рассказывали про способности и показывали волшебный мир. О том, что дети расскажут кому-нибудь об этих уроках, никто не боялся — это же дети, нафантазировали! Занятия выматывали малышей капитально, и дома они ничего показать не могли. Следующая ступень — школа. В обычной школе был отдельный класс для волшебников. Первую половину дня дети учились по обычной программе, а вторую — по магической. Закрепить навыки можно в летнем лагере, в горах Канады. На город — одна школа с таким классом для специальных детей. Были и пансионаты по типу Хогвартса. Самый известный — Ильвермони рядом с Салемской магической академией, Медвежий угол (на Аляске) и Орлиное Гнездо в Канаде. Последние две предпочитали учить коренных американцев и переселенцев из Африки, то есть тех, у кого была предрасположенность к шаманизму и некромантии. В пансионаты отдавали детей неохотно, да и кому понравится ребенка по полгода не видеть! Кстати, волшебное сообщество Америки последние лет двадцать спокойно относилось к коренным народам и потомкам рабов с чёрного континента, поэтому сюда стекалось очень много чернокожих волшебников.

Следующая ступень — бакалавриат и/или ремесленное училище. По окончанию бакалавриата вместе с дипломом получают степень мастера. Далее идёт магистратура и степень магистра, ну, а потом аспирантура и научные регалии. То есть, наш Дамблдор закончил магистратуру по трансфигурации — он магистр, а Снегг и МакГоннагал — бакалавриат, они мастера. Флитвик — магистр чар, а Стебель — мастер травологии. Ремесленное училище дает профессию, статус подмастерья и право работать. После ремесленного можно получить мастера, пройдя за год ускоренный курс, ну и оплатив его соответственно.

К примеру, в бакалавриате нет такой специальности, как магическое рукоделие — она есть в ремесленном. По окончанию училища даётся диплом, подтверждающий моё право заниматься кройкой, шитьем и вязанием, а также степень подмастерья по рунам, чарам и нумерологии. Далее я за год могу получить мастера по этим предметам, если, конечно, денег хватит или грант на обучение выиграю. Так или иначе, но я решила съездить в Салемскую магическую академию и разузнать насчет перспектив поступления и получения постшкольного образования.

Мои опекуны были не удивлены тому, что я решила разузнать, как и куда можно поступать после школы. Они видели во мне серьёзного и рассудительного ребенка, который знает, чего он хочет в этой жизни. На самом деле мне было страшно. Страшно, что найдутся родственники, которые насильно выдадут замуж. Страшно, что, узнав о том, кто мои родители, навешают их долгов (а то, что у Блэков они есть, я не сомневаюсь). Страшно, что после школы, так и не найдя места в маггловском и магическом мире Англии, я упаду на самое дно. Более толерантный мир Северной Америки мне нравился гораздо больше. О жизни в магической России я ничего не знаю, а о маггловской лучше и не вспоминать. До сих пор помню попытку рейдерского захвата моего маленького магазинчика. Большие дяди не ожидали, что в стареньком копировальном аппарате взорвётся картридж. В один миг дорогие костюмы, часы, документы и многое другое оказались в чёрном тонере. Когда бандиты отмылись, мы спокойно переговорили, и меня оставили в покое. Второй раз лезть в такую же историю я не хочу.

Салемская магическая академия находилась в г.Салем, штат Массачусетс, где, как всем известно, в семнадцатом веке проходила охота на ведьм. Она реально и проходила — колдуны и ведьмы власть делили. То есть была маленькая магическая война, описываемая в маггловской истории как «Охота на салемских ведьм». В результате погибло более сорока магглов и около трехсот разумных — маги, оборотни, вампиры, гоблины и многие другие. Результатом этой войны стало создание ремесленной магической школы, которая обучала всех, как людей, так и нелюдей. По мере развития штата маленькая ремесленная школа стала большой академией, содержащие в себе все ступени постшкольного магического обучения. Рядом находится тот самый знаменитый и жутко крутой Ильвермони. Ну да ладно, не о нём речь.

Огромное гранитное здание из белого камня напоминало большую церковь. Официально, по маггловским документам, здесь архитектурный памятник, а реально — одна из самых больших волшебных академий в мире. О своем визите мы уведомили заранее, и на входе нас ждал седой индеец в национальном костюме.

— Рад приветствовать вас на территории академии. Меня зовут Большой Отец, я заместитель директора.

— Здравствуйте, — начала я, — меня зовут Анна Морозова, а это мой опекун Вильям Уилсон. Он маггл. Это никак не помешает?

— Я дам ему амулет, чтобы он смог видеть волшебство, — сказал Большой Отец и выудил из кармана круг из кожи с какими-то перьями.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Пройдёмте, — ответил мужчина.

Такое внимание к моей персоне не удивляло — Малесс и Вайден постарались. Ректору поставят в плюс то, что он смог привести государству готовую и обученную ведьму. Малессу тоже плюсик за развитие международных отношений. А нам плюс — работа, учеба и грин-карта США без проволочек. Осталось только посмотреть условия.

Мы пришли в большое круглое помещение с большими окнами, диванами, столиками и выставочными стендами с вазами, глиняными чашками и кружками. Странная выставка.

— Большой Отец, — начала я, — расскажите, пожалуйста, об условиях поступления в училище для иностранных студентов.

— Условия просты — аттестат школы и сдача вступительных экзаменов.

— А возможно поступить и в ремесленное и на бакалавриат?

— Можно, но дорого. Один из вариантов: выиграть грант на обучение или отработать на академию в течении учебы или после неё. Вы куда хотите поступить?

— Рукоделие в училище и руны в бакалавриате.

— Хороший выбор. Для поступления в училище необходимо сдать внутренний экзамен по чарам, рунам и принести не менее трех готовых изделий и зачаровать их в присутствии комиссии. Норма набора — двенадцать человек, два бесплатных места. Для поступления на рунический факультет необходимо сдать чары, руны, трансфигурацию, нумерологию, какой-либо из иностранных языков на выбор, но учите, что вам потом с рунами на этом языке работать, и сварить пять базовых зелий в присутствии комиссии. Норма набора — тридцать человек и пять бесплатных мест.

— То есть, можно не поступить даже на платное?

— Да.

В принципе, рассказ Большого Отца почти не отличался от того, что мне поведал Малесс. После пятого курса Хогвартса я могу подать заявку в ремесленное, а после седьмого, если закончу, на бакалавра. Поступить бесплатно очень сложно. Тут нужно быть выдающимся, а я обычная. Оплата ремесленного — полторы тысячи долларов за год, то есть за два семестра. Учиться три года. Колледж — три тысячи за год. Учиться четыре года. А ещё есть платные лекции, оплата проживания, материалов и многое другое. В итоге умножайте годовую сумму на три — это оплата за год. Дорого, однако! Я взяла брошюры академии и сказала, что обязательно подумаю. Большой Отец предложил составить договор, по которому меня обязуются взять платно на первый курс училища, а я обязуюсь сшить какой-то там наряд для его сына. Угу, так прямо и согласилась, найдите другую дуру! Козе понятно, что тут подвох кроется, осталось понять, в чём.

— Здравствуйте, — сказал белый мужчина у дверей, — я мистер Сайлес, заместитель директора по работе с абитуриентами. Спасибо Большой Отец, что помогли мне.

— Рад помочь, — равнодушно сказал индеец и удалился.

— Это что? — спросила я Сайлеса, протягивая контракт, подсунутый мне индейцем.

— О Боже, — вздохнул мужчина, — опять он за своё. Это брачный договор. Вышьете одежду и получите жениха из его племени и место в училище. Кстати, неплохой вариант— многие готовы на этот шаг, парни у него хорошие.

— Спасибо, не интересно, — ответила я.

— Подумайте, — настаивал Сайлес, — абы кому такое не предлагают.

— Она замуж не планирует, — подал голос Вил, сидевший на одном из диванов, — ей карьеру подавай.

— И всё же подумайте.

— Я хочу образование получить. Вытирать носы мне не интересно.

— Эх детство-детство, всё так просто и понятно… Ну ладно. Вы довольно перспективная ведьма в плане рукоделия и рун с чарами, так что я внесу вас в список абитуриентов, имеющих преимущество.

— Такой есть?

— Есть, но не думайте, что наличие вашей фамилии в этом списке дает право не сдавать экзамены.

— Хорошо-хорошо, я поняла.

Сайлес наколдовал пергамент прямо из воздуха и вписал что-то волшебной палочкой.

— Теперь коснитесь ладонью здесь. Это делается для запоминания вашего магического следа, а то вдруг фамилию смените, мало ли бывает.

— Скажите, — решила спросить я, — что это за выставка?

— Это иллюстрация магии в человеке.

— А можно объяснить простым языком?

— С этим, — кивок головы на кусок сырой глины, — человек рождается. Это — основа магического ядра. А что он вылепит, каждый решает сам. Можно из маленького куска глины слепить изящную вазочку, которая будет вмещать в себя много магии. Но одно неосторожное движение, и от вас останутся одни осколки.

Мужчина толкнул вазу, и она, столкнувшись с полом, разлетелась на кусочки. Мистер Сайлес восстановил вазочку и продолжил.

— Можно из огромного куска вылепить вот такую несуразную чашку, — он кивнул на кружку с очень толстыми стенками и небольшим объемом, — но ей не страшны падения и неосторожные движения.

В доказательство своих слов он толкнул кружку, и она упала. От нее откололся небольшой кусок, но в целом посуда не повредилась.

— Лучше искать «золотую середину»? — спросила я.

— Не лучше, — возразил мне мистер Сайлес, — назначение у каждого предмета разное.

Он подошел к подоконнику, на котором теснилось множество кактусов в маленьких горшочках.

— Ваза — это магическое ядро, а вода в вазе, — он взмахнул палочкой и наполнил её до краев — это магия. Согласитесь, поливать кактусы из неё не очень удобно, а из той несуразной чашки — в самый раз.

— Поставить срезанные розы в кружку не получится, им нужна ваза, — кажется, я поняла, что он имеет в виду. — Мы меняем ядро под себя, главное понять, для чего тебе магия. Для тонкой и изящной работы нужна вазочка, а для работы с… драконами тяжёлая кружка, чтобы при ударе можно было встать и пойти дальше. Для чайной церемонии используют изящные кружки и чайничек, никто не будет пить пиво из таких кружек, как никто не притащит на чайную церемонию хрустальные бокалы.

— Верно. Вы уловили смысл, юная мисс.

— А как же сквибы?

— Сквибы — это статуэтка. Нет такой силы, чтобы вернуть застывшей глине её первоначальный вид. Такие люди рождаются с застывшим ядром.

— Интересно, а сколько «глины» у меня?

— Я бы не советовал вам брать что-то энергоёмкое. Если вы разумно распорядитесь тем, что вам дала природа, то станете крепким середнячком, способным пережить три-четыре падения. Материала у вас немного, но вы работаете в той среде, где магии много и не надо — магическая вышивка, шитье, рукоделие. К ним хорошо приложить руны и зельеварение. Трансфигурация — это не ваше. Чары — может быть. Вам не нужны сложные заклинания. Ищите простое решение.

— Как с лампочкой?

— А что с лампочкой? — не понял мужчина.

— Один физик искал себе помощников. В качестве задания он просил их измерить объем лампочки. Почти все, кто к нему приходил, делили лампочку на шар, цилиндр и другие фигуры. Писали трехэтажные формулы.

— И физик их не брал…

— Да. Он взял того, кто опустил лампочку в воду и, как Архимед, измерил объем.

— Вы чрезвычайно умны для своего возраста. Ректор Вейден не зря сказал, что вы очень перспективная.

— Спасибо, — вот и нашла я, откуда ноги растут у моего «преимущества».

— Если ещё что-то хотите узнать — спрашивайте.

— Скажите, а для чего тогда волшебная палочка нужна?

— Палочку можно сравнить с носиком чайника или лейки. Ведь с ним удобнее поливать цветы и наливать чай. Без него, с большей долей вероятности, можно недолить или перелить воду.

— То есть, теоретически, маг может обходиться без палочки, просто всем лень тренироваться?

— Не совсем так… Как бы попроще объяснить… Вот из этой вазы тебе нужно взять пятнадцать капель воды. Можно набирать жидкость в ладошку, ложечку или пипетку, но гораздо лучше сделать маленькое отверстие с заглушкой, с помощью которого регулируется напор воды и сливается лишнее.

— Тогда пропускная способность ограничивается диаметром отверстия, — заметила я.

— Да, это один из минусов. С другой стороны, если выливать воду через верх, то, с большой долей вероятности, можно не удержать вазу в руках и разбить её. Как только маг начинает колдовать с помощью палочки, он аккуратно отмеряет магию на те или иные действия, не проливая и не тратит лишнее. Закончилась «вода в вазе» — сидим и ждем восстановления. А без палочки очень большая вероятность надорваться и повредить магическое ядро.

— А как же те, кто без них живет? Индейцы и другие народы? Ну, я понимаю, что есть посохи, жезлы и другие указки, но у того же Большого Отца я не заметила ничего такого.

— Есть альтернативные вещи. У племени знакомого тебе индейца — это браслеты на руках, в Африке — специальные татуировки с вживлением магической субстанции в тело, Китайцы предпочитали кольца, а русские — хайратники из кожи и наручи. Очень многие национальные украшения заменяли и заменяют магам волшебные палочки. В каждой культуре свои особенности. Вы, как человек с русскими корнями, склонны к рукоделию и всему, что с ним связано. Советую приобрести книги по обережной славянской вышивке и традиционной волшбе. Мои корни — в Норвегии, и мне хорошо даётся всё, что связанно с боевой магией, морским магическим делом и магической охотой. Всегда учитывайте своих предков, юная мисс. Большой Отец не просто так заинтересовался вами — его племя специализируется на магии, связанной с природой и природными материалами.

— Спасибо большое за то, что просветили, — поблагодарила я мужчину.

— Всегда приятно учить подрастающее поколение, — ответил он.

Мы поговорили с Сайлесом ещё минут сорок. Вильям выяснял условия проживания, питания, обучения и многое другое. Заместитель директора по работе с абитуриентами подарил мне фирменный рюкзак с чарами расширения пространства, бейсболку, набор перьев и две пергаментные тетради с логотипом академии. Затем мы распрощались.

Оставшееся время каникул я помогала Тому и Дэну с работой, много гуляла, загорала, купалась и бегала по магазинам. Короче, вела себя как нормальный ребенок. Чары и заклинания для помощи сыновьям опекунов мне показали Малесс и Вейден. Было несложно взмахнуть пару раз палочкой, чтобы выявить воздействие или скрытые пункты в контракте. Очень часто рядом со мной оказывались молодые парни лет семнадцати, индейской наружности. Видимо, вождь не оставил попытки привлечь меня в своё племя. А я маленькая! Мне мальчики ещё не интересны. Вот!

К отъезду из Штатов оказалось, что у меня четыре сумки с вещами и большая часть из них — книги! Пришлось топать в магическое бюро путешествий и заказывать порт-ключ для меня, Джессики и Вильяма. Магглы также могли путешествовать с помощью порт-ключа, но сделанного по специальной технологии. Такой ключ был дороже на тридцать-сорок галлеонов.

Если сравнить маггловские билеты на самолет и волшебное перемещение — у нас получилось дороже на двести долларов, чем самолётом, но это без учёта перевеса багажа, за который пришлось бы выложить почти четыреста баксов! Прямо в магическом бюро, которое находилось в одном из помещений аэропорта, мы сдали билеты на самолёт и заполнили документы. Утром тридцатого августа хмурый маг-пограничник поставил печати в наши паспорта и протянул нам порт-ключ в виде куска корабельного каната. Рывок, секунда и мы стоим в аэропорту Хитроу, где хмурый аврор в алой мантии шлёпает печать в наши документы и сканирует багаж чарами.

Предпоследний день лета мы провели дома, разбирая багаж, рассматривая сувениры и выслушивая недовольных соседей, которым Василий пометил кусты и, якобы, наделал котят окрестным кошкам. Тридцать первого августа меня ждал Косой Переулок.

* * *

Июль, август и начало сентября — горячая пора для торговцев в Косом Переулке. Школьники Хогвартса и их родители сбывают старые вещи, покупают новые, создают очередь в банке и сметают мороженое у Фортескью.

В девять утра я стояла в зале банка Гринготтс и, пытаясь оттянуть момент встречи с Малфоем, придирчиво изучала список необходимых покупок для школы. Котёл и флаконы у меня есть, мантии старые подойдут, весы и телескоп тоже. Значит, нужно приобрести учебники, канцелярию, ингредиенты и многофункциональный сундук. Палочку, купленную в Штатах, я не стала везти в Англию — на таможне её обнаружат и зарегистрируют, навесив кучу следящих заклинаний. Накладывать на неё чары надзора над магией несовершеннолетних мне абсолютно не хотелось. Дело в том, что все зарегистрированные в Англии палочки, которыми владеют малолетние волшебники, имеют «Чары надзора» сроком на пять лет. Данное заклинание не работало в трёх местах — Хогвартс-Экспресс, школа с прилегающим Запретным Лесом и Хогсмид. Во всех остальных случаях при колдовстве данной палочкой (без разницы, кто колдовал), прилетит письмо с предупреждением, мол, ай-яй-яй, нельзя колдовать на каникулах. Это относилось в равной степени как к чистокровным, так и к магглорождённым. Но лично я сомневаюсь, что у того же Малфоя нет второй палочки.

Все письма, что направлялись мне, пока я была в США, приходили к Миллисент. Вчера вечером я получила увесистый свёрток килограмма на два, с кучей корреспонденции. Самым большим был конверт из Хогвартса — маггловский аттестат об окончании первого класса школы Святой Марии, список покупок и результаты экзаменов. Официально, для маггловского мира, я училась в закрытом пансионате, куда попала по благотворительной программе. После учебного года нужно было написать заявление о выдаче документации маггловской школы — аттестат, результаты экзаменов, характеристика, выполненные проекты и участие в культурно-массовых мероприятиях. Всё это мне нужно для того, чтобы отдать миссис Бантли, потому что сирота — это единица подотчётная, на меня деньги выделяются! Великобритания оценивала мои нужды на одежду и учебники в тысячу триста фунтов в год, то есть двести шестьдесят галлеонов, плюс пятьдесят галлеонов от волшебников и двадцать — собственных средств. Итого — триста тридцать галлеонов. Ещё из школы мне прислали копию оценок за первый курс (надо же опекунам похвастаться!) и список покупок к новому учебному году. Если оценки за первый курс радовали своим «Превосходно» и «Выше ожидаемого» (по трансфигурации, ЗОТИ и УЗМС), то список покупок огорчил — книжек в этом году нужно много.

Следом за хогвартским увесистым посланием я распечатала письмо Милли, где она интересовалась, как я съездила, а также сообщала, что с меня два галлеона за комплект учебников Локонса. Цена на его книги была заоблачная, и девочки всех вторых курсов решили купить по одному комплекту на каждый факультет. Уже легче. Отдавать полтора галлеона за каждую книжку даже не «жаба давит», а «жадность душит». Падма написала, что большая часть когтевранцев приобрели учебники из «чисто исследовательского интереса» и теперь сверяют методы Златопуста с официальной литературой. На Гриффиндоре все семь книг купили Грейнджер и Браун. Первая, потому что так сказали, а вторая — фанатка Локонса.

Еще были письма от Ли, Нотта, Финч-Флетчли, Тонкс, Диггори, Вилкоста и Малфоя. Первые три послания недоумения не вызвали, а вот последние четыре, мягко говоря, удивили. Причем писали не школьники, а их родители с просьбой о встрече. Прочитав письма чистокровных волшебников, пришлось признать, что без помощи кого-то со стороны не смогу разобраться в хитросплетениях словесных кружев. Взяв перо и пергамент, я написала большое письмо бабушке Миллисент. Ответное письмо прилетело ближе к полуночи. Леди Булстроуд написала, что, скорее всего, меня хотят признать, как Блэк, а Вилкост хочет навесить «Долг Жизни». Весть о том, что я похожа на мать Малфоя-младшего, обсуждалась ещё с марта месяца. Отчисление Вилкоста только подлило масла в огонь. Все считали, что директор не будет «впрягаться» из-за сиротки, пусть и с возможным магическим родством в России. Старушка говорила мне прямым текстом о том, чтобы я ни в коем случае не соглашалась на официальное признание родства, — проблем не оберусь — и даже описала эти проблемы. А Диггори и Вилкоста советовала проигнорировать. Чем дольше промариную их, тем больше смогу стрясти. Нариане Булстроуд я верила, старушке осталось жить года три — четыре, а затем её внучка останется одна. Невеста она незавидная, да и по характеру — амёба. Пожилая леди хотела, чтобы я, со своим прагматичным и циничным характером, не оставила мягкую и домашнюю Милли одну. Ответы на остальные письма были дописаны ближе к трём часам утра.

Сейчас, стоя посреди большого зала волшебного банка, я прикидывала, угадала ли леди Булстроуд причину заинтересованности в моей персоне или нет.

В начале десятого один из гоблинов отвёл меня в небольшое светлое помещение с двумя диванами друг напротив друга.

— Здравствуйте, мисс МорозОва, — приветствовал Малфой, неправильно ставя ударение.

— МорОзова, — не люблю, когда коверкают мою фамилию. — Вы что-то хотели от меня? Извините, но искусству светской беседы меня никто не учил, поэтому сразу к делу.

Я не стала проходить к диванам, а осталась стоять возле двери, готовая выскочить в любой момент.

— Мисс Морозова, — начал Малфой, — думаю, что вы понимаете, кем были ваши родители.

— Русские эмигранты, — перебила я его. Лицо миссис Малфой ничего не выражало, а Тонкс скривилась.

— Возможно, что ваша мама была эмигранткой, но отец — кто-то из Блэков. Мы бы хотели произвести тест на родство и обсудить дела рода. Блэки очень богаты и влиятельны, а их делами никто не занимается…

Вот этого я и боялась. Нет уж, идите вы, дядя, куда подальше. Обсудят они, навешают долгов, а я отвечай. Долг Блэков перед Гринграссами составлял около ста тысяч галлеонов. Прибавьте к этому долг Гринготтсу и брачные договора на будущих потомков. Спасибо, мне такое родство и даром не надо, и за деньги не надо!

— Вы серьёзно? — сарказм в моем голосе уловили все, но Малфой «держал лицо». — Во-первых, я несовершеннолетняя и участвовать в сомнительных ритуалах, где одним из участников является половозрелый дядя — не собираюсь.

Сделав шаг назад и приоткрыв дверь, чтобы можно было выскочить из комнаты в любой момент, я продолжила:

— Во-вторых, мистер Малфой, после всего того, что ваш сын мне высказал, после того, что делала ваша племянница, у меня только одно желание — обложить вас великим могучим русским языком! — в этот момент, толкнув дверь попой, я выскочила в коридор и продолжила говорить уже там. — Что касается наследства Блэков — да подавитесь вы!

А теперь, Анечка, бегом-бегом отсюда, строя из себя униженную и оскорблённую. Мое «во-вторых» и «подавитесь» расслышали все, кто был рядом, а это куча гоблинов и десятка два волшебников. Понятно, что просто так они не отстанут, но, после представления в банке, действовать в открытую никто не будет. Предположения бабушки Миллисент сбылись, а её рекомендации по «утиранию носа забывшим родство девкам» спасли меня на какое-то время от попыток ввести в род и навязать свою волю. Единственное, что странно — на помещении не было каких-либо чар от прослушивания и подглядывания. Малфой пожадничал? Или он ожидал, что маленькая девочка с криком «Ура!» согласится стать представительницей рода Блэк, и поэтому решил всем продемонстрировать мое добровольное согласие? Хм, наверное, второе, но всё равно, мои предположения «вилами на воде писаны».

Выйдя из Гринготтса, я бегом направилась в лавку старьёвщика. Там, забравшись в самый дальний угол, за кучей одежды можно было расслабиться. Стоило только ослабить контроль над эмоциями, как меня накрыл «отходняк». Сидя на грязном полу и обнимая рюкзак, подаренный Сайлесом, я плакала. Мне было очень страшно и противно. За мой счёт Малфой и Тонкс собирались решить проблемы рода Блэк и прибрать к рукам движимое и недвижимое имущество в виде трех домов и всего того, что в них находится, а на меня спихнуть долги и обязательства. Веры в то, что взрослые тети решили поиграть в благородство, у меня не было. Уроды!

После слез пришла апатия — хотелось прямо здесь лечь и уснуть, но нельзя, тут общественное место. Пришлось подниматься, вытирать лицо влажной салфеткой и отправляться в путешествие по лавке старьёвщика — закупаться к школе. Походив по магазину я всё же купила учебники для школы и школьный сундук. Он был небольшой — маленький письменный стол, шкаф с перекладиной и двумя полками, комод с тремя ящиками для школьных принадлежностей. У той же Боунс сундук превращался в огромный уголок школьника со столом, шкафом и кучей полочек. Там даже шкафчик с чарами стазиса для еды есть. Но и цена разнилась очень сильно. Её тетя заплатила за «уголок» сто десять галлеонов. В то время как я за свой отдала всего семь и галлеон для дополнительных функций (от нехороших людей и обновление чар облегчения веса). В принципе у меня были деньги, чтобы купить новый, но как-то не хочется тратить, лучше переведу их в фунты и положу на счёт, поскольку денег на постшкольное обучение мне никто не даст.

Дальнейший мой путь лежал в аптеку за ингредиентами, которые были уже подготовлены и упакованы. В школе все запасы ссыпаются «в общий котёл» курса. Проще говоря, на все вторые курсы выделен один шкафчик, в котором по коробкам разложены различные слизни, черви, травы и так далее. Только у студентов, готовящихся к ЖАБА, есть отдельные подписанные шкафчики с личными ингредиентами, котлами и пробирками. В начале нашего урока Эдвин вытаскивает нужные коробки, флаконы и кучу котлов. Кто что ухватил, тот с тем и работает. Мои пробирки были подписаны, и их никто не брал, но и мыть волшебный инвентарь приходилось самостоятельно. А вот где тот котёл, который я купила — неизвестно. Может, его уже расплавили, а может, кто-то зелье варит в нём. Кастрюльки для магической бурды тоже лежали в общей куче. Именно по этой причине никто не закупал что-то более качественное или в большем количестве. Зачем? Все равно в общей куче будет. Конечно, можно и с собой носить, но не очень хочется — прольётся или испортится. Поэтому все покупали в аптеках стандартный набор для второго курса.

Ещё я посетила волшебный магазинчик для рукодельниц, лавку сувениров и артефактов, где, по совету Нарианы Булстроуд, приобрела серьги для определения зелий в еде и попытке наложить чары, меняющие поведение. Стоили они дороговато, но вещи нужные. В принципе, пока не пойдут месячные, травить зельями и доставать чарами бессмысленно — действуют плохо, а то и не действуют вообще, и воздействие видно сразу. А с началом первой менструации то, чего удалось достичь зельями и чарами, перестаёт работать — всё возвращается к «заводским настройкам» от мамы с папой. Остаётся только то, что было достигнуто ритуалом на родовом камне, но камня у меня нет, так что здесь облом всем.

Зайдя в «Волшебный зверинец» за лакомством для Василия, я была удостоена удивлённого взгляда продавца и истории о том, что моего кота покупали три раза и три раза со скандалом возвращали — характер плохой. Хозяин магазина уже отчаялся его не то что продать — прокормить (жрёт Вася больше меня в два раза) и подумывал уничтожить животинку, но тут пришла я и забрала книззла. Жалко же такую кису уничтожать! С одной стороны, Васяндра реально убить легче, чем прокормить — десятикилограммового пакета корма хватало на пять-шесть дней, с учетом того, что он ловил и ел птичек и мышек. Ещё больше мужчина удивился, когда узнал, что кот жив, здоров и активно размножается. Лакомства для любимцев мне дали со скидкой, после того, как я заверила, что возвращать Васю не намерена и сама его прокормлю.

После покупок в волшебном квартале у меня в кошельке осталось пятьдесят галлеонов, которые я перевела в фунты и потратила в местном супермаркете на такие мелочи как паста, шампунь, мыло, крем для рук и многое другое. Хорошо хоть одежду покупать не нужно, а то бы точно разорилась!

Укладка вещей в сундук и рюкзак, а также сборы на поезд заняли много времени — спать я легла ближе к утру.

---

1) Аналог русской пословицы «Яблоко от яблони недалеко падает»

Вернуться к тексту

2) Телесериал «Папины Дочки» серия № 55

Вернуться к тексту

3) Здесь имеется в виду персонаж из романа Джека Лондона «Морской Волк» Хэмфри Ван Вейден.

Вернуться к тексту

Не успела моя голова коснуться подушки, а уже нужно вставать. Будильник противно звенел на тумбочке. Желания ехать куда-то и встречаться с кем-то не было от слова «совсем». Мой растрёпанный вид изрядно повеселил Вильяма.

После завтрака я надела школьную форму, ещё раз проверила сундук, отпустила Воровку с наказом лететь в школу и, взяв кота на руки, отправилась в машину, куда Вильям уже загрузил мои пожитки.

— Анна, — недовольно начала Джессика, — твой… ненормальный кот слопал обед, который я приготовила!

Ну вот, Васяндр опять за своё. Реально, проще шашлык из него сделать!

— Согласна взять всё, что осталось от обеда, — ответила я, пристёгиваясь ремнем безопасности.

— В том-то и дело, что ничего! Этот троглодит даже морковку с кетчупом схрумкал!

— На вокзале уже закрылись кафе с бургерами? — спросил Вильям, заводя машину.

— Это вредно, — начала возмущаться Джесс.

— Не вреднее голодания. Купим что-то на вокзале, — ответил глава семьи и плавно тронулся с места.

Ехать нужно было больше часа, и никого не удивило, что я и кот, который всю ночь пел серенады под окнами соседского дома, уснули в дороге.

На вокзал Кинг-Кросс мы прибыли в начале одиннадцатого. Как раз хватило времени купить фаст-фуд в дорогу, обнять опекунов и, схватив кота в охапку, исчезнуть в стене.

На платформе 9 ¾ было не протолкнуться — огромное количество людей всех возрастов куда-то шли, говорили наперебой и мешались под ногами. Мы с Мили и Мун договорились занять купе в третьем вагоне с конца поезда, но сначала мне нужно было сдать багаж. Лавировать между школьниками и их родителями было сложно, даже несмотря на то, что котяра пересел на тележку. Перед предпоследним вагоном было пусто, только какой-то маленький мальчик безуспешно пытался втащить большой школьный сундук в поезд.

— Привет, — поздоровалась я, — давай помогу?

— Привет, — сказал мальчишка и обернулся. — Энни?

— Колин? Ты маг? Вот так встреча!

— А я летом узнал, что волшебник. Ты уже учишься в Хогвартсе? На каком факультете? Там сложно учиться? А правда, что тут учится Гарри Поттер? Ты его видела?..

Вопросы сыпались как из рога изобилия. Я дважды пыталась что-то сказать, прежде чем смогла вставить хоть слово.

— Колин! Возьми, пожалуйста, из сундука свой обед, мантию и палочку.

— Сейчас-сейчас, — заверил меня мальчик и начал лихорадочно нажимать различные комбинации на сундуке.

Хотелось сделать знаменитый жест «фейспалм», поскольку на перроне уже стоял стол, затем шкаф, потом опять стол, потом кровать.

— Давай я, — смотреть на пыхтящего ребенка было весело, но быстро надоело.

— Конечно, давай! Мы с братом не разобрались ещё в этой штуке.

Вернув сундуку изначальный вид и достав палочку из специального отсека на поясе школьной юбки, я призвала манящими чарами нужные предметы из багажа Колина.

— Вот, держи и пойдём, сдадим наши вещи.

— Куда сдадим? Как сдадим? Как будем забирать? Кто их привезёт? А можно мне ещё фотоаппарат достать и блокнот?..

Криви опять начал задавать вопросы. Пришлось остудить его пыл.

— Зачем тебе фотоаппарат? Он в Хогвартсе не работает, и фунты тут не принимают, но я могу поменять тебе их на галлеоны.

— Камера волшебная, — поспешил объяснить Колин, — папа специально такую купил, когда узнал, что не сможет приехать и посмотреть всё сам.

— Убедил, — ответила я, призывая фотоаппарат и блокнот из сундука.

Достав нужные вещи, мы дошли до последнего вагона, где поставили багаж на небольшую платформу у края перрона. Раз — и нет сундуков!

— Ух ты! — восхищённо сказал Колин. — Здорово! А куда они делись?

— В багажное отделение, — ответила я, держа пушистого троглодита на руках.

— Как потом будем забирать? — спросил мальчик, держа меня под локоть, пока мы пробирались сквозь толпу народа.

— Никак — его доставят домовики.

— Кто?

— Домовые эльфы. Они вместо прислуги.

Достигнув нужного вагона, я потянула Криви за собой. Васяндр спрыгнул с моих рук. Он бодренько побежал по коридору и, открыв купе лапой, нагло вошёл. Котик не ошибся — Милли, Мун и сестры Патил там о чём-то беседовали.

— Энни! — воскликнула Милли.

— Привет! — хором ответили Падма и Парвати.

— Это твой родственник? — спросила Мун, посмотрев на смутившегося Колина.

Да, мы с Криви были немного похожи — светлые волосы, серые глаза, оба худенькие.

— Привет всем! Это Колин Криви, мой знакомый.

— Здравствуй, Колин, — сказала Парвати. Следом за ней поздоровались и остальные девочки. — Что у тебя за камера? Она работает?

— Это колдокамера. Мне папа купил, чтобы я ему высылал фотографии школы. Он маггл, но «Дырявый котёл» видит и движущиеся колдофото тоже, и брат видит, и мама.

— Ого! Ничего себе, — удивилась Мили. — Видимо, твои родители и брат — сквибы.

— Не-е-е, Дэннис тоже волшебник. К нам МакГонагалл приходила и сказала, что он тоже в списках есть. Она нас потом в Косой Переулок отвела. Мы с мамой и папой всё купили.

Колин продолжал болтать, рассказывая о себе и своей семье. Его мама — эмигрантка из Норвегии, выросшая в приюте. Отец рос на ферме у каких-то дальних бездетных родственников, так как родители умерли. Один раз, в детстве, к его папе приезжала бабка — прабабушка Колина, высокая женщина в дорогом платье. Она посмотрела на него, поморщилась, дала денег родне, и больше её не видели.

Хм, интересно, сквибом чьего рода является Джеймс Криви, отец Колина? Нужно будет поговорить с ним, чтобы он не распространялся насчет родства, а то попытаются навесить всего, как на меня.

Тем временем разговор перешёл в другое русло — девочки обсуждали школу и домашнее задание, попутно расхваливая Пуффендуй и отговаривая Колина от Гриффиндора. Все прекрасно понимали, что на Слизерине ему быстро найдут родственников, в Когтевран такого наивного не возьмут, а львы просто задавят его. Мальчик горячо спорил, доказывая, что он хочет к Гарри Поттеру, а ещё там Дамблдор учился!

— Гарри Поттер обычная знаменитость, задирающая нос, — сказала одна из Патил.

— А у нас,— добавила Мун, — кухня рядом и тепло.

Девочки вновь стали нахваливать Пуффендуй и рассказывать мальчику, как уговорить шляпу отправить его к барсукам.

— Ну, раз там так хорошо, — послышалось от дверей, — я тогда к вам приду.

Бледная беловолосая девочка с глазами навыкате и странной улыбкой обвела всех мечтательным взглядом и, закрыв дверь, ушла.

— Это что сейчас было? — не поняла Мили.

— Не что, а кто, — сказала Падма.

— Это была девочка, — поставил точку Колин. — А хотите, я вас сфотографирую?

— Было бы здорово, — ответила я, гладя Ваську.

Колин достал колдофотоаппарат и понеслось! Я с Васей, сестры Патил в обнимку, Милли в шляпе, я с Миллисент. Мы так увлеклись, что пропустили тележку со сладостями. Пришлось доставать свои припасы. Общий стол получился очень интересным и вкусным — тут и сосиска в тесте, и сэндвичи с курицей, салат Цезарь, какие-то национальные блюда от сестёр Патил, ким-чи от Мун, кола и картошка от меня. Васяндр не остался в стороне и решил попробовать всего понемногу, включая капусту. Псих, а не котяра — сожрал ким-чи и не поморщился.

После импровизированного обеда меня потянуло в сон, а девочки продолжили просвещать Колина о правилах в школе, не забывая нагнетать жути про Гриффиндор и Слизерин, а также предостерегая его от распространения информации о родителях. На змеином факультете магглорождённых не было — всем искали родню и, самое интересное, находили. Обмен летними впечатлениями как-то отошёл на второй план. Меня разбудили за пять минут до прибытия. Накинув на себя мантии, мы все, включая Васю, отправились на выход из вагона, а затем разделились — Колин ушел к первокурсникам, а наша четвёрка к каретам со странными чёрными лошадками.

В этот раз нас никто не встречал и не пересчитывал. Толпа школьников торопливо поднималась по ступенькам и заходила в Большой Зал, рассаживаясь за факультетскими столами. Василий, сбежавший ещё на перроне в Хогсмите, уже гордо восседал на больших факультетских часах, рассматривая свысока входящих школьников. Нет, ну каков нахал! Оголодавшие студенты по сторонам не смотрели, а спешили поскорее сесть на своё место. Еще несколько минут, и в зал вводят перепуганных первокурсников. Шляпа открывает рот, поёт песню и распределение начинается! Первый ученик отправился на Гриффиндор. Стол ало-золотых приветствовал его громкими аплодисментами. Следующий ушел к воронам. На Колина Криви подействовала пропаганда, и мальчик оказался за нашим столом.

— Энни, Энни, — кричал он мне, — я сфотографировал Хогвартс!

— Не нужно так кричать, — одёрнула мальчика староста.

Распределение продолжалось. Беловолосую девочку, которую мы видели, звали Полумна Лавгуд. Она сидела минуты три на стуле, прежде чем шляпа крикнула: «Пуффендуй»! Ещё на распределении была маленькая рыжая Джиневра, видимо, сестра четверых Уизли, учащихся в Гриффиндоре. Никто и не сомневался, что девочка попадёт к ало-золотым. Пир по случаю начала учебного года был великолепен — много мяса и овощей, пирогов и рыбы. Жаль, что завтра всё будет более чем скромно.

— Как лето? — спросила Боунс, сидящая рядом.

— В США была. Мне, как сироте, положена раз в год путевка в оздоровительный лагерь. Опекуны добавили денежек, и мы улетели оздоровляться в Штаты.

— И как там?

— Здорово! Даже пожалела, что в Хогвартсе учусь.

— Почему? — это уже Диана Вэйн.

— Там проще. За слово «грязнокровка» штраф в триста долларов, терпимое отношение к магглорождённым и полукровкам, больше возможностей сделать карьеру. Короче, в Магической Америке небо голубее и трава зеленее! — сказала я и принялась за восхитительный рыбный стейк.

— А мы в Корее были на чемпионате, Нотт в первую десятку попал, — Ли начала рассказывать про свой любимый спорт.

Когда основные блюда сменились на сладости, из-за преподавательского стола вышла МакГонагалл и, почти бегом, направилась на выход из зала. Следом за ней помещение покинул Снегг и директор. На бегство двух деканов с руководителем школы обратили внимание лишь слизеринцы, а остальные продолжали пировать. Когда все насытились, еда исчезла со столов, вернулся директор, произнеся речь, и представил нового преподавателя по ЗОТИ — Златопуста Локонса. Мужчина был… смазлив и по-детски наивен. Такого хочется по голове погладить и, дав ведёрко с лопаткой, в песочницу отправить. Профессор Локонс поклонился, улыбнулся и сел на место.

Рассматривая пустую тарелку, я мечтала побыстрее оказаться в спальне. Видимо, кто-то наверху услышал мои молитвы — школьный гимн был спет как никогда быстро. Профессор Стебель подала знак старостам, и те стали собирать первачков. Ура, скоро будет отдых.

Первыми из зала вышли первокурсники, затем мы, а потом старшие. Дорога в родную гостиную показалась чересчур долгой. Желание было только одно — забраться в постель. Комната встретила нас ярко пылающим камином, приглушённым светом и расстеленными постелями. В спальне девочек-второкурсниц нас было четверо — Мун заработала на собственную комнату. Однокурсницы тоже устали и, быстро переодеваясь, ложились в кровати без разговоров. Нажав на нужные заклёпки, я превратила сундук в шкаф и, переодевшись, забралась в постель, даже не удосужившись умыться и расплестись — спать хотелось просто зверски.

Утро наступило очень быстро. Голос Сьюзен вырвал нас из царства Морфея:

— Девочки, пора вставать. Завтрак через полчаса, первый курс вышел из ванных, у нас десять минут.

Несмотря на лень, пришлось вылезать из кровати, найти косметичку и, взяв полотенце и нижнее белье, отправляться под душ. Благодаря тому, что на водные процедуры мы пришли не первые, в ванной комнате было не холодно, крючки и полочки выдвинуты из стен, а перегородки на своих местах. Прошлый год научил меня быстро мыться и так же быстро сушиться. Сьюзен Боунс и Габриэль Джонс очень понравились мои комплекты трусики-маечка-носочки в тематике диснеевской «Красавицы и чудовища». Да, чайничек с глазами на попе впечатлял. Ли ещё вытиралась, когда пришли третьекурсницы. Девочки нас не гнали, но и довольными не выглядели. Мы быстро закончили водные процедуры и отправились одеваться в школьную форму. Второкурсникам время на адаптацию не положено. Первокурсницы были уже одеты и ждали старосту, которая отведёт их на завтрак. Блондинка Лавгуд выделялась на общем фоне странными аксессуарами, помятой формой и плохо расчёсанными волосами. Новая староста девочек — Диана Вэйн, увидев Луну, только всплеснула руками, достала палочку и принялась накладывать чары на новенькую. Впрочем, смотреть, как из Лавгуд-неряхи сделают Лавгуд-лапочку, мне было некогда — самой бы успеть одеться и причесаться.

— Девочки, а вы слышали, что Поттер и Уизли учудили? — спросила Сьюзен, когда мы, одевшись, выдвинулись на завтрак.

— Нет. Они угнали Хогвартс-Экспресс? — ядовито спросила Ли. Поттера она откровенно недолюбливала. Ей за несанкционированный полет на метле влепили месяц отработок и сняли все баллы, а Поттер не только остался без наказания, но и место ловца получил.

— Не-а! Они угнали автомобиль Артура Уизли, а тот был зачарован и умел летать. Эти двое взлетели прямо на улице, полной магглов! В министерстве такое творилось… Уизли сразу выгнали бы с работы, но вмешался Дамблдор…

— И мистеру Уизли назначили штраф, — закончила Ханна.

— А почему они вообще решили его угнать? — спросила я.

— Сказали, что барьер их не пропустил и, чтобы вовремя попасть в школу, они временно взяли машину. Идиоты! Короче, эта парочка врезалась в Дракучую Иву и сильно её повредила. Профессор Стебель и этот, новый профессор, лечат дерево.

— Интересно, что им за это будет? — похоже, Мун думала вслух.

— А ничего не будет, — мрачно отозвалась я. — Максимум — Снегг отработки назначит. Это же Поттер!

Девочки фыркнули.

— Вечно ему всё сходит с рук! — это уже Эрни, идущий позади нас.

— Кстати, а что бы ты сделал, если бы барьер тебя не пропустил? — решила узнать я, вдруг пригодится.

— Я камином прибываю. Мне барьер безразличен.

— Да полно способов сообщить о своём положении, — послышался голос Болдуина, — сову отправить, в «Дырявый котёл» приехать, автобус вызвать, да и просто подождать у барьера. Машина же на стоянке, значит, старшие Уизли вернулись бы.

— Что за автобус? — спросил Джастин.

— «Ночной рыцарь». Встань на дорогу и взмахни палочкой, приедет двухэтажный транспорт. Только трясёт очень сильно, — ответила Сьюзен.

— Вообще странно, — это уже Захария, — всех пропустил барьер, а Поттер с Уизли не прошли.

— Думаешь, врут? — оживился МакМиллан.

— Конечно, врут! Это же По-о-о-тер! Захотел эффектно появиться в школе, чтобы точно запомнили, — фыркнул Смит.

Всю дорогу ребята строили предположения — врёт Поттер или не врёт, а также, сломался ли барьер на самом деле.

В Большом зале было много народу — всё-таки первый день. Наш декан время от времени поглядывала в сторону факультета. Флитвик о чём-то спорил с Синистрой, а Снегг кидал такие взгляды на гриффиндорский стол, что у меня бы кусок в горло не полез, но алознамённым всё нипочем — как ели, так и едят.

Колин Криви весело болтал с каким-то первокурсником, Луна Лавгуд, в разглаженной форме, с заплетённой косой и без своих серёжек-редисок, аккуратно ела кашу. Василий на факультетских часах отсутствовал.

— Мы можем поговорить? — неожиданно раздался голос за спиной, и тарелка с кашей, задетая локтем, перевернулась на одежду.

— Диггори! — громко сказала я, вытирая с юбки опрокинутую овсянку. — Ну почему от тебя одни неприятности?! Когда же ты отстанешь от меня?!

Настроение, маячившее на отметке плюс два, скатилось в сторону отрицательных чисел. Седрик смутился, пробормотал извинения и быстро исчез с глаз моих. Пришлось самостоятельно исправлять положение с помощью очищающих чар. Диана раздала расписание, и настроение упало ещё ниже — первыми уроками стояли зелья. Быстро допив чай и доев тосты, я бегом направилась в спальню, чтобы взять рюкзак и успеть на уроки.

Выходя из Большого Зала, я услышала за спиной противный крик: «Рональд Биллиус Уизли…» Понятно, маманя Рона прислала ему красный конверт. О том, что это такое, меня в прошлом году просветила Фарли, когда Эдриану Пьюси отец прислал громовещатель.

Первый день был просто отвратителен — зелья, чары и УЗМС в придачу. Да чтобы этой кошке, которая расписание составляла, блохи спать не давали! Если на зельях сонный Кеттлберн нас не трогал, дав задание сварить какую-то бурду для роста волос, то Флитвик заставил попотеть, а Кеттлберн-старший не отреагировал на моё: «Можно распотрошить и продать?» Преподаватель заставил чистить клетку и кормить зубастого кролика (или как его там).

На обед я шла злая, как Малфой после стычки с Поттером.

— У тебя мозгошмыги разбушевались, — сказала сидящая напротив меня Лавгуд.

— С таким началом недели не то, что мозгошмыги, но и мозголомы сдохнут! — я всё ещё была на взводе и не обратила внимания на странные выводы девочки. Пушистый зубастый зверь — с урока УЗМС — укусил за жилетку и оторвал от неё кусок. Одежду мне Сьюзен починила, но настроение упало.

— Не расстраивайся, а то скоро дождь будет, — всё так же мечтательно сказала девочка.

— Энни! — послышался рядом голос Джастина. — Что у тебя за рюкзак и тетради?

— Я же говорила, что летом в США ездила. Заместитель ректора академии подарил. Заодно узнала, куда можно после школы поступить.

— И куда?

— Думаю в Салемскую академию заявку подать, только денег накопить нужно, — сказала я и кратко пересказала условия поступления.

— Ух ты! — раздался голос Криви. — Я не знал, что можно получить диплом!

Как оказалось, меня внимательно слушали все, кто сидел за столом.

— Хм, — задумчиво сказал Джастин, — можно тоже попробовать, раз я с Итоном пролетел.

— А как в Англии с постшкольным образованием? — спросила я, особо ни к кому не обращаясь.

— Есть ремесленные училища, куда идут осваивать профессию, — подал голос Диггори, который всё же получил значок старосты, — туда отправляют тех, кто является магом, но не получил приглашение в Хогвартс. После училища можно работать, но в ученики таких не берут. Степень мастера присваивает гильдия. Чтобы туда вступить, нужно получить рекомендацию от другого мастера, заплатить членский взнос и запатентовать что-то своё. Рекомендацию выдают после трёх-четырёх лет обучения у мастера. Магистра присваивают после трёх-пяти лет обучения у другого магистра и патентованной вещи или работы. Если образование получено за рубежом, то необходимо подать заявку в гильдию, чтобы подтвердить свою степень, а если страна входит в совет МКМ, то степень мастера подтверждать не надо, просто уведомить гильдию о своем присутствии и заплатить членский взнос.

— Короче, — подвела итог я, — в Англии бакалавриат заменён на ученичество у конкретного человека, к которому просто так не попадёшь. А степень подмастерья после ремесленного?

— Нет, — сказал Диггори, — просто свиток с указанием возможности работы в какой-то области. Там даже сквибы учатся. Те же зелья варить, гороскоп составлять или цветы подрезать — магия не нужна. А ты куда собралась поступать?

— В Академию, на рунический факультет или нумерологический, только ЖАБА придётся сдавать на «Превосходно», — мне ужасно не понравились взгляды Седрика Диггори и Натали Флинт, и я решила не выдавать свои планы.

Другие ребята принялись бурно обсуждать возможность поступления после школы в учебные заведения для получения профессии, а Ли Мун рассказала о корейских магических университетах и училищах.

Я не стала участвовать в обсуждении и тихонько выскользнула из-за стола, намереваясь отправиться спать. Вчерашний недосып и ранний подъём сегодня давал о себе знать. В гостиной факультета меня нагнал Диггори.

— Мисс Морозова, простите, пожалуйста, что я вас отвлекаю…

— Koroche, Sklifosovskui! — не замечая того, что говорю на русском, ответила я и, видя недоумение на лице парня, сказала: — Чего надо?

— Я бы хотел извиниться…

— Ещё короче, — перебила я.

— Отец желает встретиться.

— Зачем?

— Хочет лично принести извинения.

— Мне это nafig не сдалось, — ответила я и скрылась в девичьих спальнях.

На кровати меня ждал любимый Вася и не менее любимая подушка. Возле окна стрекотала Воровка. Черканув опекунам, что всё хорошо, я улеглась спать до самого ужина.

Первые пять дней прошли просто отвратительно — учителя словно с цепи сорвались! Даже Эдвин Кеттлберн нагружал нас по полной программе. Помещения кружков рукоделия и домоводства я использовала только для того, чтобы раздать летние заказы и написать эссе — в библиотеке был аншлаг, а в гостиной — Диггори, который прилип ко мне как банный лист. Только урок Локонса, прошедший в пятницу, немного снял напряжение.

Кабинет ЗОТИ был украшен портретами Златопуста Локонса, который улыбался во все тридцать два зуба.

— Интересно, а почему он свой портрет в неглиже не вывесил? — сказала я, рассматривая очередную картину с изображением писателя.

— О, юная леди, вам не пристало ещё задаваться такими вопросами, — послышался голос преподавателя позади меня.

Под смешки других ребят я с невозмутимым видом заняла место рядом с улыбающейся Патил и приготовилась к занятию.

Дождавшись, пока мы рассядемся в аудитории, мужчина представился, рассказал о своих наградах и раздал нам тест с вопросами по мотивам собственных книг. Спасибо Парвати и Миллисенте, которые предупредили о том, что будет на уроке. Наученные горьким опытом Слизерина и Гриффиндора, мы очень-очень долго писали тест, который был обычным заданием на внимательность. Так что к концу двух уроков клетка с пикси так и осталась накрытой тканью. Надо сказать, что профессор Локонс был на редкость надоедливым типом, который «знает всё» — как правильно Дракучую Иву лечить, как зелье варить, чары накладывать, животное трансфигурировать. Другие преподаватели откровенно посмеивались над ним, но разубеждать не спешили. Обидится ещё, уйдёт, и останемся мы без преподавателя — зарплата тут маленькая.

В пятницу после ужина Миллисент потащила меня смотреть на отборочные испытания ловца Слизерина. Вместе с Милли должен был идти Нотт, но он уехал домой — готовиться к соревнованиям. Так что пригласительный достался мне. Да-да, попасть на тренировку или отборочные испытания слизеринцев можно только по приглашению. Снегг, Флинт, Монтегю, Фоули и Боул лично накладывают чары, которые не дают другим подсмотреть, что происходит на поле.

На трибунах собрался весь Слизерин с первого по седьмой курс, Снегг, Флитвик, двое парней с Когтеврана, я и Сьюзен с Пуффендуя. Грифы отсутствовали от слова «совсем».

На место ловца претендовало три человека — Драко Малфой, Армандо Дейвиш и Ричард Боунс, родственник Сьюзи. На всех одна метла — школьная. И на ней предлагалось облететь поле по заранее заданной траектории, на которой тебя подстерегают бладжеры, квоффл и три снитча.

Первым полетел четверокурсник Ричард, который поймал все крылатые мячи, но схлопотал в затылок даже не бладжером, а квоффлом.

Вторым — Малфой. Наследник говнистой, ой, простите, блондинистой семейки поймал два снитча, ушел от бладжеров и пнул квоффл ногой.

Третий — Армандо Дейвиш, поймал два снитча, но получил по ноге и спине бладжером.

Быстрее всех оказался белобрысый, а медленнее — Боунс.

Затем претендентам было предложено надеть форму ловца, взять свои метлы и поймать снитчи. Флитвик выпустил на поле десять крылатых мячиков, и «игра» началась.

Скорости мальчишек были просто космические — они летали, толкали друг друга, хватали снитчи... В итоге у Боунс и Малфоя оказалось по четыре штуки, а у Дейвиша два. Думаю, не надо говорить, кто стал ловцом Слизерина? Конечно, Малфой, так как он на школьной метле быстрее пролетел через препятствия. А вот тут стало обидно — Боунс хорошо летал, но малый вес блондина позволил ему показать лучшее время, чем у Ричарда. И как тут не верить в «купленные» результаты?

Когда мы уходили со стадиона, начал накрапывать дождик. Некстати вспомнилось «предсказание» Лавгуд. Сегодня утром Луна сказала, что белый станет зелёным до того, как начнётся дождь. Её странную манеру говорить вроде ничего не значащие фразы заметили все, но не все поняли, что они значат. Видимо, Лавгуд прорицательница или предсказательница — белобрысый Драко Малфой стал ловцом Слизерина до того, как пошёл дождь. Луна довольно легко прижилась на факультете — она вызывала жалость и желание защитить. Джейсон Фоссет взял негласное шефство над ней — доводил до аудиторий, помогал собираться на занятия, отваживал близнецов Уизли. Над странной девочкой очень хотели пошутить если не все, то многие, но фигура третьекурсника Джейсона, маячившая за спиной Лавгуд, отбивала это желание напрочь. Фоссет даже заказал мне несколько украшений и заколок для неё. Поговаривали, что он намерен жениться на Луне, но это были лишь слухи.

Я и Миллисент едва-едва успели добежать до входа в школу, как начался ливень.

Интересно, зачем школярам магия? Неужели так сложно сделать что-то типа купола над головой, чтобы не промокнуть? Видимо, сложно, так как большинство школьников забегали в холл мокрыми и грязными.

— Милли, — начала я, — давай бегом отсюда.

— Почему? — на ходу поинтересовалась она.

— Во-первых, Филч, а во-вторых, Диггори!

— А что Диггори? — мы шустро направились в сторону библиотеки.

— В любви признаётся и прощения просит.

— А, ты об этом! Извини, я забыла. Кстати, ты так и не рассказала, что там в банке произошло.

— Всё, как твоя бабушка и предполагала, — ответила я, останавливаясь напротив входа в библиотеку.

— И Нимфадора была?

— Была.

— Вот же стервы! — шепотом возмутилась Милли, присаживаясь за самый дальний столик.

— Зачем Тонкс это нужно?

— Говорят, что у Малфоев денег не так много и они просто пыль в глаза пускают. А Тонкс нужен какой-то артефакт для дочери, который может взять в руки только признанный Блэк, ну и с деньгами тоже туго.

— Милли, а откуда твоя бабушка знает про долги?

— От Вальбурги Блэк. Сириус, который в Азкабане, что-то там натворил, и ей пришлось обращаться к гоблинам. А в залог оставлен договор на первого внука.

— Чего-чего?

— Ну… — замялась подружка, — первый внук или внучка Вальбурги, которая будет носить фамилию Блэк, выплатит долг банку Гринготтс. Только, что именно собираются требовать в уплату долга, они не говорили.

— Кто они?

— Бабушка и портрет Вальбурги. У нас дома есть такой.

— А долг Гринграссам?

— Это уже Регулус, второй сын, дел наворотил. Не знаю, каких.

— Милли, я всё равно не понимаю, зачем Малфою и Тонкс…

— Я и сама не поняла толком, — перебила она. — Вроде как гоблины насели на них: мол, вы Блэки, вот и расплачивайтесь. Короче, не признавай себя Блэком ни в коем случае! Они заграбастают всё, что можно, и оставят тебя на растерзание гоблинам.

Мы замолчали. Ну а что ты, Аннушка, собственно говоря, хотела? Доброго и честного отношения? Очнись! Ты в Хогвартсе — филиале лицемерия и лжи. Тебе не сказали, что бывшие сестры Блэк желают поиметь денежек с твоей помощью? Сказали. Ты знаешь, что у рода Блэк есть долги? Знаешь. От тебя утаили, кому должны Блэки? Нет. А раз ты всё знала, то не ной. Но, даже осознавая то, что я и так была в курсе, было неприятно и мерзко от того, что взрослые люди желали уничтожить жизнь маленькой девочки.

— Давай чары сделаем, что ли, — сказала я, доставая из рюкзака конспекты и перья.

— Пергаментом поделишься? — спросила Милли.

— Держи блокнот, — ответила я, протягивая пергаментную тетрадь с логотипом Салемской академии.

Следующие два часа прошли очень плодотворно — мы с Булстроуд делали домашнее задание, затем к нам присоединилась Мун, а потом подсела Лавгуд. Из библиотеки в начале десятого нас выгнала мадам Пинс. Зато домашнее задание готово.

До гостиной Пуффендуя нас провожал Фоссет, он же вызвался отвести Миллисент в подземелья Слизерина. Да, Милли, определённо, было бы намного лучше на нашем факультете, чем со змейками — девочки презирали её за дружбу со мной, а в свете моего отказа Малфою, о котором уже судачили во всех девичьих туалетах, старались держаться подальше. Мало ли, что белобрысые в отместку придумают.

— Энни, посмотри, я уже проявил фото, — послышался голос Колина, когда мы вошли.

— Классные снимки, — сказала я, беря в руки очень толстую пачку фотографий.

— Выбирайте, что понравилось, — ответил мальчик, продолжая писать что-то на пергаменте.

Мы с девочками быстро рассмотрели получившиеся колдофото, и каждая выбрала по три-четыре карточки.

— Сколько я тебе должна? — спросила я его.

— Да ничего не должна…

— Колин, плёнка денег стоит.

— Ну… стоимость одной фотографии где-то пять-семь кнатов…

— Отлично, значит я плачу десять — за фото и за работу.

— Энни! — начал было Колин.

— Правильно она говорит, — сказал Диггори, который сидел в кресле возле камина.

Седрик начал что-то разъяснять белобрысому Криви, а я, сунув мальчику два с половиной сикля и забрав фото для себя и Булстроуд, бегом направилась в спальни девочек. Вот же приставучий, специально ведь меня ждал и Колину объяснять стал только, когда я пришла!

Ванная была занята, и запускать меня старшекурсницы отказались — места нет. Меня выручила Мун, которая позволила принять душ в своей комнате. Надо сказать, что личная комната Ли была небольшая — кровать-полуторка с балдахином, потёртый ковер, шкаф и стол из сундука. Санузел представлял из себя унитаз-биде и ванну без крана! Приводилось всё в действие с помощью заклинаний — справила нужду, навела палочку на белого друга и сразу подмылась ледяной водой. С ванной точно так же — навела палочку, призвала воду и закаляйся путём погружения в холодную жидкость. Призвать воду я могу, но нагреть — силёнок маловато. Хогвартские туалеты — это вообще отдельная песня. До директорства Диппета не было разделения общешкольных туалетов на женские и мужские. Четыре санузла на всю школу с «сидячими местами» и холодной водой. То, что в прошлом году на меня кипяток полился, — это проделки Пивза. Кстати, в туалетах не унитазы, а биде с фонтанчиками, как у Ли в комнате. Туалетной бумагой у чистокровных волшебников пользоваться не принято — вода и магия в помощь. Так что урн для использованной ветоши в Хогвартсе не наблюдается, и каждый выкручивается как может. Лично я (пардон за подробности) носила с собой обычные бумажные салфетки, потому что до привычных для меня влажных, в удобной пачке, ещё лет пять-семь, как минимум. В общежитиях была более современная сантехника (спасибо Попечительскому совету), которая состояла из обычных унитазов и душевых кабинок. Общешкольная душевая для девочек была всего одна и, как вы догадываетесь, с едва тёплой водой. Короче, это вам не Россия с центральным отоплением и горячим водоснабжением. Эх, мне ещё больше захотелось к опекунам — там электрический бойлер, и горячая вода всегда в наличии.

— Извини, но на артефакт у моих родителей нет денег, — виновато произнесла Мун, после того, как я, стуча зубами, торопливо накладывала на тело и одежду согревающие чары — на себя сил хватало.

— Какой артефакт?

— Согревающий воду. Я не знаю, из чего сделан туалет в комнате, но большая часть чар в нём рассеивается или действует очень маленький промежуток времени.

— Да и ладно. Зато умылась. А ты холодной водой моешься?

— Нет. Я в общем душе, а здесь только утром умываюсь и в туалет хожу. Можно ещё в ванную старост, но…

— Что?

— Там и девочки, и мальчики вместе моются, — ответила Мун и покраснела.

— А сколько стоит артефакт, и куда он вставляется?

— В ванной есть выемка и над унитазом тоже. Стоит почти десять галлеонов и рассчитан на триста использований.

— Грабёж! Поэтому другие девочки не делятся своим туалетом?

— Да.

— Может, пополам? — предложила я.

— Спрошу у папы. Только не обижайся, если откажут.

— Хорошо, не обижусь.

Пожелав подруге спокойной ночи, я ушла к себе, чтобы заснуть в обнимку с Василием.

Выходные прошли очень плодотворно — я сделала заказ Фоссета, и в понедельник Луна Лавгуд уже щеголяла красивыми розовыми георгинами в причёске. Ещё мне подкинули работу в виде шарфов и шапок для болельщиков квиддича, а также когтевранцы попросили вышить имена на мантиях квиддичистов. За всё это расплачивались деньгами. Баллов пока ни у кого не было или было мало. Отдать в оплату можно только те баллы, которые заработал сам, тем самым уменьшив запас факультета, ну, или получить их от преподавателя. Кстати, о последнем — Локонс вывесил заказ на пошив мантии охотника на нечисть и даже расщедрился на семьсот баллов (видимо, решил Снегга перещеголять), но трудоголиков в нашем девичьем коллективе не наблюдалось. Шить мантию необходимо из особых материалов, которые нужно собрать собственноручно, потом, с помощью веретена, сделать из волос единорога и других компонентов ткань, а затем, в полнолуние, шить. Да и стоит такая мантия, даже без наложения чар, более тысячи галлеонов! Он реально решил, что кто-то согласится? Для сравнения — мантия зельевара стоит от двухсот до семисот, зависит от материалов и работы. Ту, что просит Снегг — двести-двести пятьдесят галлеонов. Плюс — участие в зачаровывании мантии. И нет, она не бронежилет — просто более прочная, чем обычная, защищает от брызг и, в отличие от других мантий, при попадании особо опасных веществ на неё просто испаряет повреждённые участки, не давая зелью попасть на кожу. Ещё её можно разорвать и использовать как перевязочный материал. Мантия зельевара, в отличие от охотничьей, считается, скорее, статусной вещью, чем насущной необходимостью.

— Энни, хватит уже чахнуть над своими заколочками! — сказала Миллисент в воскресенье вечером, заходя в помещение кружка рукоделия.

— Милли, — ответила я, не отрываясь от работы, — не мешай. Мне нужно для Лавгуд закончить заколку.

— Ну, ты заканчивай, а я тебе сейчас такое расскажу!

— Ты, случаем, с Патил не родственница? Они тоже «та-а-акое рассказывают».

— Не передёргивай, — Булстроуд никак не отреагировала на мою подначку. — Пока ты сидела за лентами и нитками, Люциус Малфой подарил своему сыну и всей команде Слизерина новые гоночные метлы — Нимбус 2001. Грейнджер в лицо высказала всё, что думает об этой покупке. Малфой-младший обозвал её грязнокровкой, а Рон Уизли, ну тот, что с Поттером шатается, проклял его слизнями. И знаешь, что?

— Что? — спросила Алиса Сметвик, которая прислушивалась к нашему разговору.

— Палочка у рыжего неисправна, и полсубботы он слизняков сам изрыгал! А Колин это всё ещё и сфотографировал. Вот.

— Ну-у-у, — задумчиво произнесла я, клея очередную бусинку, — летал Малфой хорошо. Тут ничего не попишешь. А вот то, что он не умеет сдерживаться — это плохо. Короче, квиддич мне интересен, только когда игроки что-то заказывают.

— Энни, — тихо-тихо проговорила Миллисент.

— Чего?

— Ну… ты…

— Милли, выкладывай.

— Можно мне воспользоваться ванной для стирки в кружке домоводства?

— Зачем? — не поняла я.

— Ну… У нас же теперь нет эльфов, а хогвартские стирают просто ужасно! Бабушка не может приезжать каждые выходные в Хогсмид, чтобы забрать белье, а мне ну очень надо…

— Короче, понятно. Остались без домовиков и не знаете, что делать.

— Ага. Директор перекрыл все ходы-выходы для эльфов. Не пускают их сюда, — Милли шмыгнула носом.

— А как Паркинсон и Гринграсс выкручиваются?

— Они раз в неделю в Хогсмид передают всё грязное.

— Это как? Мы же только на втором курсе…

— Ой, Эн, дойти до ворот школы и сунуть домовику одну сумку и забрать другую — дело десяти минут. Богачки зазнавшиеся!

— Белоручки, — спокойно ответила я. — Пойдём, попробуем уговорить председателя, чтобы она тебя в кружок взяла.

— Но я же ничего не умею! — громко сказала Миллисент.

— Научат.

Булстроуд ничего не оставалось, как отправиться за мной. Итогом переговоров с Розой Фэллс стал договор — Миллисент рисует её портрет, а взамен ей разрешено пользоваться хозяйственной комнатой до конца года.

Судя по лицу Миллисент, она хотела, что бы я за неё постирала и высушила одежду, но ей не хватает изворотливости. Приводить в порядок свои вещи она будет самостоятельно.

В гостиной я смогла поговорить с Колином и вновь предостеречь его от излишней болтливости на тему его родственников. Нагнав жути и испугав мальчика, вытребовала обещание о том, что он не будет распространяться о своих родных и перед подписанием договора со школой для его брата Дэнниса обязательно позовёт меня.

Перед самым сном — в воскресенье — ко мне прилетела сова Булстроудов. В письме бабушка Милли просила помочь ей с бытовыми чарами и предостерегала от связей с Малфоем. В ответ я написала, что помогу её внучке, но делать за неё ничего не буду. Собрав сумку на утро и аккуратно сложив форму, я, наконец-то, легла спать.

* * *

Весь сентябрь и половина октября прошли под девизом «Сбежать от Диггори!». Студенты даже ставки делали, когда он меня нагонит. Если кому-то и было весело от этого, то только не мне — уроки и кружки никто не отменял. Приходилось изворачиваться ужом, чтобы попасть на занятие и не столкнуться с новым старостой нашего факультета.

Почему я не хотела разговаривать с Диггори? Во-первых — промариновать его подольше, а во-вторых — противно. Ко мне даже Грейнджер подходила с просьбой поговорить с несчастным парнем, ведь он так сильно раскаивается. Послала, грубо, на русском. Проходящий мимо Снегг аж поперхнулся, но смолчал. Перед однофакультетниками я отговаривалась обидой на парня, Миллисент знала истинную причину, и только Драко Малфой с интересом поглядывал в мою сторону, словно хотел что-то сказать, но внезапно передумал.

В один из октябрьских дней меня остановили близнецы Уизли. Слава об этих четверокурсниках ходила не самая хорошая, но с пуффендуйцами они не конфликтовали. Интересно, что им нужно?

— Уважаемая…

— Прекрасная…

— Белокурая…

— Красавица!

— Уважаемые Дред и Фордж, — именно так рыжие себя называли, а выяснять их настоящие имена мне не хотелось, да и незачем.

— О, братец Фред…

— О, братец Джордж…

— Прекрасная вейла знает наши подпольные клички!

— Что будем делать…

Закончить фразу он не успел, так как я грубо перебила его:

— Либо вы говорите, что хотели, либо я ухожу. Так что коротко и ясно изложите проблему.

— Как долго ты будешь бегать от Диггори? — спросил правый близнец.

— Вам-то какое дело?

— Понимаешь, милая девочка, — заговорщицким тоном начал тот, что стоит слева.

— Мы очень переживаем за душевное состояние…

— Koroche, Sklifosovskyi! — обожаю эту русскую фразу, она вызывает ступор у всех англичан, — Быстро говорите, что нужно, или я пошла отсюда.

— Мы и вправду очень хотели бы помочь тебе…

— Если я маленькая, то это не значит, что глупая! — перебив одного из рыжих, ответила я, — Свой шанс вы упустили. Всего хорошего!

Догадывалась ли я, что хотели от меня представители самого многочисленного магического семейства? Конечно! Братья были негласными распорядителями школьного тотализатора. Видимо, ставки уж очень высоки, раз рыжие пришли ко мне. Забудут ли они такой наглый отказ? Нет. Ещё и гадость какую-нибудь сделают. Придётся ходить и оглядываться. Ну да я не гордая.

Именно с этими мыслями я сидела на чарах и послушно выполняла все движения палочкой. И почему леди Булстроуд советовала мне держаться от Флитвика подальше?

— Мисс Морозова, — сказал полугоблин после урока, — задержитесь.

— Вы что-то хотели, профессор?

— Мисс Морозова, я немного удивлён тем, что вы не подали заявку на факультатив чароплетения.

— Извините, сэр, но я не могу разорваться, ведь учусь всего лишь на втором курсе.

— Да-да, — задумчиво ответил полугоблин, — долгие переходы между кабинетами, домашнее задание…

— И вы туда же, — намек понятен. Поговаривали, что Флитвик один из самых ярых игроков на тотализаторе.

— Вы бы уже разобрались со своим ухажёром, мисс Морозова.

— Он мне не ухажёр! — совершенно по-детски возмутилась я.

— Как бы там ни было, пожалуйста, решите проблему.

— Хорошо, сэр. Я могу идти?

— Да, мисс Морозова, идите.

Видимо, придется решать дела с Диггори. Привлекать внимание не хочется, а ближайший поход в Хогсмид будет только перед Хэллоуином. Мимо пробежала миссис Норрис, а следом мой Васяндр. Закинув рюкзак на плечи и позвав кота, я направилась в сторону гостиной Пуффендуя, размышляя по пути о бренности бытия.

Правда, дойти до цели было не суждено — Диггори вышел из-за угла, как только я свернула в боковой коридор.

— Мисс Морозова…

— Встречаемся в «Трёх Мётлах» тридцатого, и только попробуй кому-нибудь рассказать — не приду! — сходу ответила я, идя по направлению в гостиную.

— Хорошо.

— Двадцать седьмого скажешь. Пусть пока помучаются со ставками, — как говорится: «Сделал гадость — сердцу радость».

— Уже и об этом известно…

— Уизли просветили.

— Одного понять не могу, — начал Диггори, — как такая змейка, как ты, на наш факультет попала?

— Мне очень хотелось узнать, почему Толстый Монах стал привидением.

— И всё?

— И всё, — мы уже достигли входа в гостиную, и Седрик отстучал ритм.

В помещении было людно — первокурсники делали домашнее задание, ребята постарше кучковались возле диванов и столов. Не отпуская Василия, я бегом направилась в сторону девичьих спален. Диггори — следом, но дверь захлопнулась прямо перед его носом, и парень под смешки окружающих потопал прочь.

Тридцатое октября наступило ну очень быстро — не успела я оглянуться, а уже нужно идти в «Три Метлы». В деревню отпускали после обеда, а до этого — уроки.

День не задался с самого утра — тёплые колготки порвались, МакГонагалл не оценила стараний по превращению пера в карандаш и не поставила баллы, чернильница разлилась прямо в рюкзаке, залив эссэ по зельям (хорошо хоть Кэттлберн — парень понимающий и не стал снимать баллы), но самый неприятный момент настал перед обедом, и звали его Рональд Уизли!

— Эй… ты… — сказал кто-то за моей спиной. Я, Мун и Джастин не отреагировали, а идущий рядом Эрни МакМиллан достал палочку. На мой молчаливый взгляд он кивнул куда-то назад. Я обернулась и увидела Золотое Трио.

— Меня Анна зовут.

— Ты… это… — заикаясь и краснея, продолжил рыжий.

— Мистер Уизли, либо вы связно излагаете свои мысли, либо мы уходим, — начал было Джастин.

— Рон всего лишь хотел сказать, — перебила его Грейнджер, — что он не желает распространения вот этой фотографии.

Лохматая протянула карточку, где рыжий изрыгает слизняков.

Колин распечатал пару снимков блюющего Уизли и понеслось. Как ещё это фото в газеты не попало?

— При чём здесь я?

— Ну… это, — опять начал рыжий, — ты же главная…

— Я? — а вот это новости.

— Мороз, — жёстко сказала Грейнджер, — прекрати это!

— Грейнджер! — зло ответила я, — Пошла ты… в лес запретный! Криви об этом сказать — кишка тонка?

Да, Колину никто ничего не скажет. Маленького фотографа обожали квиддичные команды, профессора и даже заносчивые слизеринцы. Одна жалоба, и тому, кто покусился на мальчика с колдокамерой, в лучшем случае дадут по шее.

Вокруг уже начал собираться народ — мелькнули три рыжие макушки и одна чёрная. Пора заканчивать разговор, иначе привлечём внимание учителей.

— Он нас не слушает, — подал голос Поттер.

— Xrenovo просите, — ответила я и, развернувшись на сто восемьдесят, отправилась обедать.

— Вот же гадина Малфоевская, — донёсся мне в спину голос рыжего Уизли.

— Слизняк в жёлтом, — зло сказала Грейнджер. Потом подал голос Поттер, но я уже не расслышала, что он ответил своим друзьям.

Сегодня уроки со второй половины дня отменили, чтобы все перед Хэллоуином могли сходить в Хогсмид. Причем отпускали даже неуспевающих. Таково распоряжение директора. Так что никто не удивился, когда мы с Миллисент направились к воротам школы.

Хогсмид — магическая деревня и один из главных ремесленных мест магической Британии — мастерские, магазины, скупка ингредиентов, аптеки и даже своя небольшая больница! Здесь можно найти всё по вполне демократичным ценам. Запоздало в голову пришла мысль, что собираться в школу тут будет выгоднее. На основной улице теснились магазинчики и парочка кафе. Достопримечательностей в деревеньке было немного — большой памятник основателям Хогвартса в центре, Визжащая Хижина с привидениями и Запретный лес сразу за Хижиной.

Памятник четырём основателям школы был выполнен из зачарованного материала. С начала апреля и до середины сентября казалось, что фигуры выполнены из цветов. С середины сентября и до первого снега — из разноцветных листьев, а зимой — изо льда и снега. Про Визжащую Хижину ходило много слухов, но никто там так и не побывал. А вот в Запретный лес можно было пройти спокойно. Главное, выйти потом из него. Я всегда прогуливалась по самой кромке — иногда попадалась единорожья шерсть или парочка растений, которые можно продать. Таких умных, кто при походе в Хогсмид собирал дары леса, было много, и найти что-то стоящее — редкая удача.

Прогулявшись с ребятами до памятника, где счастливый Криви сфотографировал нас возле статуи и пообещал каждому по колдографии, я отправилась в «Три Метлы».

Одна из самых популярных кафешек Хогсмита, на первый взгляд, была небольшая. Но стоит заплатить несколько галлеонов, как сразу находится столик, который не видят остальные посетители. Именно такое место выбрали Вилкост и Диггори для разговора. На входе в кафе меня ждал Эндрю. Парень сильно похудел, обрезал волосы и был одет в строгую чёрную мантию без отделки. Поздоровавшись со мной, он взял меня за руку и довел до столика возле бара, за которым сидели двое Диггори и Вилкост-старший. Ну, тут всё понятно — простите наших сыночек-корзиночек, они хорошие.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, занимая свободный стул.

— Здравствуйте, мисс Морозова, — начал Диггори, — мы пригласили вас сюда, чтобы уладить то недоразумение…

— Obaldet недоразумение! — возмутилась я. — Да мне ваши отпрыски жизни не давали!

— Кто бы говорил! — начал Седрик.

— Помолчи, — прервал сына Амос, — вы уже наворотили дел. Мисс, мы бы хотели извиниться за те неудобства, которые причинили вам наши сыновья, и как-то загладить вину.

— Зачем?

— Нам бы не хотелось портить отношения…

— Дядя, — перебила я, — в доброту и всепрощение я давно не верю, так что давайте начистоту. Зачем это нужно, и что конкретно от меня требуется.

— Мы действительно не хотим оставлять плохих воспоминаний и просим признать долг жизни Эндрю Вилкоста и Седрика Диггори перед Анной Морозовой, — сказал Вилкост-старший.

— Myzik, — я не замечала, как в моей речи стали проскальзывать русские слова, — ты думаешь, что раз я маленькая, то полная dyra? Думаешь, я не знаю, что такое «Долг жизни» и с чем его едят? Nakhya on mne obosralsa? Kak ze vi nadoeli, skoti chistokrovnie!

Мне так нравится смотреть на лица англичан, когда я начинаю переходить на русский — такие растерянные и непонимающие. Наверное, думали, что я тоже не понимаю… Угу, нашли дурочку. «Долг жизни» действует в обе стороны и накладывает обязанности на обоих. Грубо говоря, Вилкост и Диггори желают отдать жизнь своих сыновей в мои руки. То есть я добровольно приму на себя ответственность за шкуры этих двоих, в то время как они обязаны оберегать и защищать мою жизнь. Только в случае их смерти меня ждет откат — не смертельный, а в случае моей смерти они погибнут, а их рода получат метку «Предателей крови».

— Сильно надоели? — неожиданно сказал Вилкост-старший.

— Вы понимаете по-русски?

— Да, немного понимаю.

— Я вам для чего?

— Эндрю хочет поступить в магическую академию в Китае, а Седрик, после окончания школы, собирается учиться в Германии. При подаче заявок выяснилось, что у мальчиков непризнанный долг перед вами. Какого рода этот долг — жизни, денег, магии, — мы не знаем. Заведения отказались принимать наши заявки, пока долг не будет признан или прощён.

Ничего нового. Всё, как говорила Нариана Булстроуд. Навешают долгов и будут вертеть моей жизнью, как хотят. Главное, чтобы я жива была и здорова. Но быть живой и здоровой можно и в подвале, и будучи замужем и много ещё чего. Очередные чистокровные уроды! Нет уж, дорого вам сейчас встанет моё прощение.

— Вам нужно прощение? — зло сказала я, — Не вопрос! Переведите деньги, сто тысяч долларов, на счёт, который я вам укажу. И портключ с Гатвика до Вашингтона. Подписываем договор после Рождественских каникул, там будут все пункты.

— Большая сумма, — сказал Диггори, — за год не соберём.

— У вас их будет три. В мае девяносто пятого деньги и портключ должны быть у меня.

— Вы очень многого требуете...

— Вы хотели не меньше. Знаете, как говорят евреи? Спасибо, Господи, что взял деньгами! Я прошу всего лишь деньги. Что? — спросила я, глядя на недоумённые лица четырёх мужчин. — У сироты нет ни дома, ни средств. Обучение в США стоит дорого, а недвижимость ещё дороже!

— Хорошо, мисс Морозова, нам понятны ваши требования.

— Надеюсь, вы о них распространяться на каждом углу не будете?

— Даю слово рода Диггори, что распространения этот разговор не получит, — сказал светловолосый.

— Даю слово рода Вилкост, что распространения этот разговор не получит, — повторил слова отец Эндрю.

Их сыновья смотрели в пол и не поднимали головы. Я надела мантию, закинула рюкзак за спину и поспешила на выход. Наверное, со стороны смотрелось это странно — маленькая девочка, лет десяти, ставит условия взрослым дяденькам. Но мне было плевать, и очень хотелось помыться. Волшебный мир Англии, с его долгами, жизнями, деньгами и многими другими вещами, отталкивал меня всё больше и больше.

Остаток дня я провела с друзьями, а потом к нам присоединились сёстры Патил. По дороге в замок нас нагнали Фоссет и Лавгуд. Большой компанией мы пришли в школу. Любимый кот словно почувствовал мое настроение и ждал возле дверей в Хогвартс. Настроение было на нуле, а после «минус десять баллов с Пуффендуя и пять с Гриффиндора за грязь в холле» от слизеринского декана, оно скатилось к минусовой шкале. Хэллоуин был не лучше — хмурое небо, куча домашних заданий, долгожданный пир и куча тыквы. Она была везде — печенье, пироги, рагу, сок. В любом продукте содержалось это оранжевое безобразие. Хорошо, что во время вчерашнего похода в деревню школьники закупились в «Сладком королевстве». Так что, несмотря на мою нелюбовь к кондитерским изделиям, пришлось есть. Самыми вкусными оказались «перечные чёртики» с имбирём и кексы в виде котлов. Летучие мыши и скелетики в гробах были отвратительны как на вид, так и на вкус. По окончанию пира мы вместе с другими школьниками направились в холл. Поток студентов был большим, и выйти из него раньше, чем начнётся третий этаж, не представлялось возможным. Я, Алекс, Ханна и Сьюзен двигались вместе со всеми, желая на третьем этаже уйти в скрытый проход, выходящий прямо к кухне, но на втором этаже народ начал тормозить. В самом начале человеческой пробки виднелись фигуры преподавателей, директора и слышались истеричные вопли завхоза.

— Враги наследника, берегитесь! Вы следующие, грязнокровки! — очень громко произнёс Малфой.

Ведомая каким-то шестым чувством, я локтями распихивала школьников. В самом начале толпы передо мной предстала следующая картина — Дамблдор, Снейп, МакГоннагал, Локонс, Золотое Трио, Аргус Филч и две мёртвые кошки, подвешенные за хвосты к факелам — миссис Норрис и … Васяндр!

Бешенство. Единственное слово, которым можно охарактеризовать мое состояние. Какая-то скотина посмела моего… МОЕГО кота тронуть! Убью!

— Это ты сделал? — громко спросила я, глядя на Малфоя, — Ты? Ну-ка, отвечай!

Белобрысый заметно струхнул и попятился. А в следующую секунду мой маленький кулачок попытался впечататься в аристократический нос наследника блондинистой семейки, но мелкий слизеринец успел отскочить. Жаль.

— Он только что подошёл! — тут же начал оправдывать однокурсника Нотт. — Здесь Поттер был!

— Мисс Морозова… — начал было Снегг.

— Ты! — буквально в один шаг я достигла очкастого героя.

— Это не я, так уже… — договорить он не успел. Бешенство, бурлившее во мне, нашло выход в виде удара. Мальчишка уклонился, но его очки с жалобным «дзинь» упали на пол. В коридоре стало тихо, лишь отголоски моего вопля гуляли, эхом отражаясь от стен.

— Вы обещали заботиться обо мне и оберегать, а что я получаю в итоге? — на меня накатывала истерика, и я переключилась на директора Дамблдора.

Старик прикрыл глаза, вздохнул, немного потряс головой, открыл глаза и обречённо произнёс:

— Коридор возле туалета — не то место, где обсуждаются подобные вещи. Давайте пройдём в кабинет ди…

— Мой кабинет ближе всего… прямо наверху… прошу вас, не стесняйтесь…

— Спасибо, профессор Локонс, — отозвался Дамблдор. — Северус, возьми животных.

Толпа разделилась надвое, пропуская меня и Золотое Трио. Златопуст, явно чувствуя себя важной особой, радостно поспешил за Дамблдором; за ним последовали профессор МакГонагалл и Снегг.

Когда мы вошли в тёмный кабинет, вдоль стен началось движение — несколько Локонсов на фотографиях поспешно скрылись из виду, потому что в волосах у них были бигуди. Настоящий профессор тем временем зажёг лампу на столе и отступил назад. Дамблдор положил миссис Норрис и Васяндра на полированную поверхность стола, приступив к их обследованию. Мы же, обменявшись напряжёнными взглядами, присели на стулья — вдали от света — и стали наблюдать.

Кончик длинного кривого носа Дамблдора находился порой едва ли в дюйме от шерсти миссис Норрис и Василия. Он внимательно смотрел на животных сквозь очки-полумесяцы, а его длинные пальцы осторожно ощупывали кошек. Профессор МакГонагалл наклонилась совсем низко над столом, глаза её сузились. Снегг стоял позади них, наполовину скрытый в тени, а на лице у него было странное выражение: казалось, ему едва удаётся сдерживать улыбку. Локонс же сновал вокруг и высказывал разнообразные предположения:

— Их определённо убило проклятие… возможно, Трансмогрифианская Пытка. Я столько раз видел, как ей пользовались, так жаль, что меня не было рядом, — я знаю то самое контрзаклятие, которое спасло бы их…

Мне очень хотелось прибить этого... даже не павлина и не петуха, а… болонку в бантиках!

Комментарии Локонса прерывались сухими всхлипываниями Филча. Он сидел на стуле около стола, не в силах смотреть на миссис Норрис, закрыв руками лицо. Мне было пофиг — все мои силы закончились там, в коридоре.

Дамблдор бормотал странные слова и касался миссис Норрис и моего рыжика своей волшебной палочкой, но ничего не происходило — они продолжали выглядеть как чучела.

— …я помню очень похожий случай в Уагадугу, — продолжал Локонс, — серия нападений, вся история — в моей автобиографии. Тогда я снабдил всё население города амулетами, которые раз и навсегда покончили с этим…

— И что вы тогда делаете в Хогвартсе на копеечной зарплате? — устало спросила я.

Услышать ответ на этот вопрос было не суждено — Дамблдор закончил осмотр.

— Они не умерли, — мягко сказал он.

Локонс тотчас же захлопнул рот, так и не ответив маленькой дерзкой пуффендуйке, то есть мне.

— Не умерла? — прохрипел Филч, сквозь пальцы глядя на миссис Норрис. — Но почему же она такая… такая неподвижная и холодная?

— Её превратили в камень, — сказал Дамблдор. («Ага! Я так и думал!» — встрял Локонс.) — Но я не могу сказать, как…

— Его спросите! — крикнул Филч, обращая свое опухшее заплаканное лицо в сторону Гарри.

— Второкурсник сделать такое не мог, — возразил Дамблдор. — Для этого требуется владеть Тёмной магией на самом высоком…

— Но он сделал, он сделал это! — выпалил Филч, и его лицо побагровело. — Вы же видели, что он написал на стене! Он нашёл… в моём кабинете… он знает, что я… я… — лицо Филча отвратительно дёргалось. — Он знает, что я — сквиб! — закончил он.

— Я никогда не притрагивался к миссис Норрис и коту Энни! — громко сказал Гарри. — И я даже не знаю, что такое сквиб.

— Враньё! — крикнул Филч. — Он видел моё письмо из Скоромагии!

— Если мне позволено будет вмешаться, директор, — подал реплику из тени Снегг, — Поттер и его друзья могли просто оказаться не в том месте не в то время, — сказал он, немного ухмыльнувшись, как будто сам сомневался в своих словах, — но у нас есть ряд подозрительных обстоятельств. Почему они вообще были в коридоре наверху? Почему они не были на праздновании Хэллоуина?

Золотое трио пустилось в объяснения, поведав о своём присутствии на вечеринке по случаю дня смерти Почти Безголового Ника: — «Там были сотни привидений, они могут подтвердить, что мы были с ними…»

— Но почему вы не присоединились к празднованию потом? — спросил Снегг, и его чёрные глаза заблестели в свете свечей. — Зачем вам понадобилось пойти наверх, в этот коридор?

— Потому что… потому что… — мямлил Гарри. — Потому что мы устали и хотели отправиться спать, — оживился он.

— Без ужина? — иронично заметил Снегг. — Мне казалось, привидения на своих вечеринках не подают еду для живых.

— Мы не были голодны, — громко заявил Рон, а его желудок издал при этом громкое урчание.

Улыбка Снегга стала шире.

— Мне кажется, директор, что Поттер не совсем правдив, — сказал он. — Я думаю, его стоит лишить некоторых привилегий, пока он не расскажет нам, как всё было. Думаю, лучше всего будет исключить его из гриффиндорской команды по квиддичу, пока он не будет готов говорить честно.

— Но, Северус, — возмутилась профессор МакГонагалл, — я не вижу причины запрещать мальчику играть в квиддич. Кошек не метлой же по голове ударили. Нет никаких улик, указывающих на то, что Поттер сделал что-то плохое.

— Мою кошку превратили в камень! — завизжал Филч, выпучив глаза. — Должен же кто-то понести наказание!

— Мы сможем её вылечить, Аргус, — спокойно сказал Дамблдор.

— Когда? — перебила я.

— Есть одно зелье — Живительный Глоток Мандрагоры. Именно оно сможет помочь вашим питомцам. Растения, из которых будет приготовлено зелье, выращивает мадам Стебель.

— А купить нельзя?

— Увы, нет.

— Почему?

— Зелье… экспериментальное. За результат никто не поручится, как и за качество мандрагор. Я знаю, какие именно ингредиенты растут в школьных теплицах, а что пришлют аптекари — вопрос спорный, — ответил школьный зельевар.

В принципе, Снегг прав — неизвестно, какие растения используют продавцы. Молодые или старые, хорошо удобренные или полугнилые. Такие мелочи напрямую влияют на результат.

— И как они будут его глотать? — устало спросила я. На меня начала накатывать апатия.

— Зелью достаточно попасть на слизистые, — вздохнул Снегг.

— И?

— И ваш питомец, мисс Морозова, снова будет спать на общешкольных часах и оставлять шерсть в моей лаборатории, — о нелюбви декана Слизерина к моему коту ходили легенды.

— Лучше спросите близнецов Уизли. Это в их духе, — ответила я, вспоминая сорванный тотализатор.

— Мы обязательно проверим вашу информацию, — без улыбки ответил Дамблдор. — А сейчас вам пора вернуться в свои гостиные.

Вставшие со стульев школьники направились в сторону двери. Последнее, что я помню, прежде чем меня накрыла темнота — руки профессора Снегга, которые поймали мое падающее тело.

* * *

Больничное крыло Хогвартса — это особая территория. У школьной медиковедьмы по струнке ходит даже Снегг, не говоря уже о директоре. Мадам Помфри — женщина добродушная, но строгая. Она всегда на стороне пациента. Попавший в её цепкие руки может быть спокоен — она никого не выдаст. Тот же Дэвис с начала этого года уже три раза приходил к ней, но по какой причине — никто так и не узнал.

Очнувшись в больничном крыле и наученная горьким опытом прошлого попадания в больницу, я не стала вскакивать с кровати, кричать и возмущаться, решив вместо этого тихонько полежать и поплакать. Моя кровать была отгорожена ширмой, а за ней слышались голоса медиковедьмы, Дамблдора, Снегга и Стебель.

— А если всё же она заявит? — громким шёпотом говорила Помфри. — Ты понимаешь, что я могу не успеть помочь? Ты забыл, что было в прошлый раз? Ты помнишь, что Северус еле дотащил тебя? А случай на уроке в этом году? Да если бы её Кеттелберн не погнал ко мне, то утром аврорат устанавливал бы причину смерти и директора, и ученицы. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — ответил ей директор, — но я доверяю людям. И в первом, и во втором случае её вины нет. Это мы с вами недоглядели.

— Недоглядели? — взвился Снегг. — Да она своим договором вас чуть не убила!

— У Анны не тот характер, чтобы напрямую заявить о причинённом вреде. Это вам не Малфой, который сразу бежит отцу жаловаться, — язвительно ответила мой декан.

— Я бы попросил, — тут же встрял Снегг, — мой крестник…

— Ябеда твой крестник! — негромко сказала мадам Помфри.

— Может и не такая, — продолжил директор, — но кто-то ей рассказал, как вписать дополнительные пункты в контракт, и если мисс Морозова оцепенение своего кота назовёт каким-либо нарушением пунктов контракта…

— Альбус, — перебила Стебель, — ты драматизируешь. Морозова молчала о конфликте со старшекурсниками, порче вещей и бытовых неудобствах, а эти пункты в договоре есть.

— И тем не менее, — начал вновь Снегг, — я настаиваю на том, чтобы составить дополнительный договор…

— Хватит, — властно ответил Дамблдор, — к девочке и так повышенное внимание. Если ещё что-то подобное повторится — тогда будем думать. Оповести портреты и призраков.

— Кто же за ней стоит, и чего нам ещё ожидать? — задумчиво прошептала Помфри.

— Не Малфои и не Блэки, — отозвался Снегг. — Учитывая, что у ребенка планы на Салемскую академию, — думаю, это кто-то из США.

— Морозова — родственница Блэкам? — спросила Стебель.

— Официально — нет. Девочка наотрез отказалась от процедуры родства. Да ты и сама видишь, что она копия Бэллы, только глаза как у Нарциссы. Гены Блэков всегда доминируют. Так что, Альфард нагулял или Сириус.

— Да, — вздохнула Помфри, — хорошие парни были…

Далее взрослые начали вспоминать былые времена, а затем и вовсе удалились. Я лежала на кровати и думала.

Так ведь получается, что тот самый договор, про который я уже и забыла, действует. В прошлом году, когда меня нашли в туалете, директору стало плохо. В этом году на уроке ЗОТИ какая-то зубастая «прелесть» цапнула мою многострадальную ногу (ногу, а не задницу, не путайте), и Кеттелберн чуть ли не на пинках погнал меня в больничное крыло. Видимо, зверушка была ядовита, иначе, с чего такой переполох? Оба этих случая приносили прямой вред мне, а значит, откат получал представитель школы в лице директора.

Насколько я помню, контракты в магическом мире имеют заявительный характер, кроме случаев прямой угрозы жизни — тогда договор срабатывает автоматически. Пока вслух претензии не предъявлены — всё в порядке. Значит, если я сейчас заявлю, что из-за состояния моего питомца мне причинён моральный вред, то…

Что будет «если», додумать было не суждено — на глазах появились слёзы. Вася, Васяндр, мой кот… Миссис Норрис и Василий лежали на соседней койке застывшие, словно трупы.

Полторы недели я провела в больничном крыле, обнимая холодного кота и постоянно плача. Для меня, как для человека, у которого в этом мире никого нет, Василь был тем существом, которого я любила. В первые три дня Помфри, Флитвик и Стебель пытались меня утешить и успокоить. Затем приходили Дамблдор и МакГоннагал. На пятые сутки ко мне пустили друзей, но и у них не получилось вывести меня из этого состояния. Периоды апатии, когда я сидела в обнимку с котом и смотрела в одну точку, сменялись истериками и градом слёз. Вася, мой Вася, мое рыжее солнышко теперь лежит окоченевший и холодный. Мне было очень плохо. Часто возле моей кровати был слышен диалог:

— Сидит? — спрашивал кто-то.

— Сидит, плачет, — отвечала мадам Помфри.

Многие недоумевали: мол, чего она так убивается, это же просто кот. Точку в этом споре поставил Снегг:

— Она сирота, у неё, кроме кота и сороки больше нет никого.

Медиковедьма, видя в каком я состоянии, перестала пускать ко мне посетителей, кроме завхоза. Филч был единственным человеком, который понимал мое горе. Старик молча садился на койку и гладил кошек, а затем тихо уходил. Из состояния «тряпка половая» меня вывела Грейнджер и два её подпевалы. Заводилой в этой троице была именно «мисс Суслик», которая хоть и стала следить за собой, но волосы не убрала и прикус не поменяла.

— Мороз, — начала она, — мы понимаем и сочувствуем тебе, но нам важно знать…

Она ещё что-то там говорила, а двое парней кивали головами.

— Грейнджер, — тихо и зло начала я, — уйди. По-хорошему тебя прошу — уйди отсюда.

— Мороз, как ты не понимаешь…

— Что не понимаю? — я сорвалась на крик. — Что вы решили поиграть в детективов? Что вам троим правила не писаны? Или вы, три сопливых школьника, круче Дамблдора и МакГоннагал, вместе взятых? Тебе мало было тех гадостей, которые ты в обычной школе делала? Решила здесь повторить? Poshla naxren, gadina loxmataia!

В конце своей речи я уже орала на всё больничное крыло. Эмоции и обида требовали выхода. Грейнджер и её мальчишки стали теми, на кого я вылила всё, что не успела выплакать.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, — послышался холодный голос Снегга, — за нарушение режима больничного крыла. Мисс Морозова права, вы трое правила не соблюдаете. Думаю, неделя отработок с мистером Филчем пойдут вам на пользу.

Золотое Трио, зло зыркнув на меня, покинуло владения мадам Помфри, которая, кстати, так и не появилась.

— Минус десять баллом с Пуффендуя, — сказал Снегг, как только гриффиндорцы покинули помещение, — за нецензурные выражения.

— Не согласна, — возразила я. — Xren — это растение такое. А мужской половой орган произноситься как xyi или xer.

— Двадцать баллов Пуффендую за знание иностранного языка и умение его вовремя применять.

Преподаватель круто развернулся и вышел из больничного крыла, эффектно взмахнув мантией. Интересно, откуда он знаком с русским матерным?

Появившаяся мадам Помфри (вот где она раньше была?) напоила зельями и уложила спать, а утром, покормив завтраком, отправила в гостиную барсуков, разрешив навещать Василия и не ходить сегодня на уроки.

Гостиная Пуффендуя встретила меня пустотой и тишиной — все были на занятиях. В спальне тоже пусто. Постельное белье на моей кровати было свежим, а на столике стояли фиалы с зельями, которые прописала школьная медиковедьма. Все бутылочки были аккуратно подписаны. Большую часть зелий для больничного крыла варят старшекурсники, которые собираются пойти в медицину. Специфические зелья, такие, как облегчающие боль во время месячных, контрацептивное зелье для девушек и парней, зелья и мази от венерических болячек (есть такие в магическом мире), делает мадам Помфри. В сложных случаях, как с моим питомцем, до простых смертных снисходит его величество мастер зельеварения, декан Слизерина и просто вредный тип — профессор Северус Снегг. Хоть он и та ещё заноза, но дело своё знает.

То, что придётся пить мне — варили студенты. Здесь укрепляющие, успокоительные и для улучшения пищеварения. За эти полторы недели я почти ничего не ела. Мадам Помфри кормила меня с ложки. Это не могло не сказаться на состоянии желудка, и первая трапеза в Большом зале без этого зелья грозит мне болями в животе

До конца дня я провалялась в спальне на кровати, ни о чем не думая и ничего не делая. В обед передо мной появился столик, на нём тарелка бульончика с крупой и несладкий чай, и несколько зелий, перекочевавших с прикроватной тумбочки. Девочек не было до самого конца ужина. Первой, в половине восьмого, пришла Ли, затем Джонс, а потом Боунс и Эббот.

— Энни, ты здесь! — обрадовались Сьюзен и Ханна, заключая меня в свои объятия.

— Всё, заканчивай рыдать, — хмуро выдала Джонс.

— Э-э-э, — глядя на Мун, спросила я, — а что ты тут делаешь?

— Живу, — пожала плечами Мун.

— Почему? У тебя же…

— Выгнали, — перебила Джонс.

— Девочки, — начала Сьюзен, — она же ничего не знает!

— А что я должна знать?

— Ли, Нотт, Дейвин и остальные тхэквондисты, часть квиддчистов Слизерина и несколько когтевранцев разгромили лабораторию братьев Уизли и немножечко их побили.

— Они стали про тебя слухи распространять, — зло сказала Мун, — что так тебе и надо и кот твой ужасный, и ещё много чего. Мы все собрались и задали им перца.

— МакГоннагал сняла баллы, — продолжила Ханна. — У нас участвовала Ли, у слизеринцев — Нотт, а у когтевранцев — Дэвис. Близнецы всех достали, но случай с тобой — это уже перебор.

За что люблю свой факультет — здесь никогда не выносят сор из избы. О нашем конфликте с Диггори и Вилкостом знали немногие. На людях они никогда не позволяли себе ничего лишнего. Вот и сейчас Ли взяла на себя всю ответственность за драку. Максимум, что ей грозило — лишение личных апартаментов. Нотт посчитает «за счастье» отработку у Снегга — своим он давал не котлы чистить, а рецепты переписывать или зелья варить. Дэвис с Филчем в хороших отношениях. Но стоит быть бдительной — рыжие мстительны.

Время до зимы тянулось словно резина. Я была подавлена. Всё-таки Василий значил для меня намного больше, чем я думала. Было очень одиноко без привычного тарахтения под боком и присутствия рыжей шубы на песочных часах. Учителя, зная, что для меня утрата любимца — это трагедия, не приставали и не лезли. Даже Локонс не задавал вопросов и не вызывал меня. Надо признать, что его уроки, несмотря на всю комичность, были самыми познавательными, но не в плане защиты от Тёмных искусств, а в плане бытовых заклинаний. Профессор рассказывал, как добыть еду в лесу, развести костер, построить укрытие. Хотя, как от учителя ЗОТИ, от него тоже толк был. Признаки, по которым можно распознать мелкую нечисть, он преподнёс в игровой форме и с теми же пикси, докси и садовыми гномами мы могли справиться самостоятельно. МакГоннагал кривила лицо при виде меня, но эссе, за которое даже «Тролль» поставить жалко, вернулось с оценкой «В» — выше ожидаемого. Очень часто мимо меня проплывали призраки, коих в школе насчитывалось более двадцати. Портреты, мимо которых я проходила, никогда не пустовали. Видимо, Дамблдор, поручил им слежку за мной, чтобы оперативно прибыть на место в случае ЧП. Уизли, видя, что возле меня всегда кто-то есть, не лезли на рожон, но их внимательные взгляды я ловила часто. Жизнь потихонечку входила в свою колею. Утром и днём — уроки, а вечером я шла в больничное крыло, где меня ждал окаменевший кот. Мистер Филч так же, как и я, каждый день приходил к своей кошке.

В один из выходных дней вся школа поспешила на стадион. Вся, кроме меня и ещё нескольких человек, в числе которых были Сметвик, Вэйн и Фоссет-младшая. Миллисент сестры Патил, взяв под руки, увели с собой на трибуны. За ними увязался Колин с фотоаппаратом. Квиддич я не люблю от слова «совсем» (как и многие обычные игры), поэтому время, которое школьники тратят на просмотр игры, было проведено с пользой. К опекунам летела Воровка с просьбой разработать вариант договора с Вилкост и Диггори и найти магического юриста, который это всё заверит. Один из плюсов Уилсонов — они делали то, что положено делать взрослым, не оставляя меня с проблемами наедине, включая дела в волшебном мире. Я не сомневалась, что без друзей из США здесь не обойдётся, но они меня пугали гораздо меньше, чем английские волшебники.

Матч закончился победой Гриффиндора и удалением костей из руки Поттера. Колин Криви хвастался на весь Большой Зал, что заснял все эпичные моменты — голы Флинту и Вуду, гонку за снитчем, странный бладжер, падение ловца грифов и колдовство Локонса. Обещал, что как только распечатает, то разнесёт образцы по гостиным. Неземная любовь к Поттеру у него прошла, и на снимках было много других людей. Мальчик делал небольшой бизнес на колдофото, и теперь его пускали во все гостиные. Даже заносчивые слизеринцы заказывали фотосеты в окружении друзей или книг, чтобы отчитаться родителям — мол учусь, тружусь, завожу знакомства.

После ужина я выпила положенные зелья и улеглась спать, а утром все узнали, что Колин Криви оцепенел так же, как и мой кот.

* * *

А вот теперь стало страшно. Колина знали все и очень любили, а если и не любили, то нейтрально относились. Многие девочки плакали, узнав о том, что стало с улыбчивым пуффендуйцем. Школьники приносили в больничное крыло сладости и игрушки, мотивируя это тем, что когда Криви очнётся, то увидит, что его ждали и другим не всё равно, что с ним произошло. Отношение к людям, лежащим в коме или оцепенении (в нашем случае) сильно отличается от принятого в России. Здесь всеми силами показывают, что человек живой и его ждут в этом мире. Таким больным приносят подарки, сладости, цветы. С ними разговаривают, рассказывают о том, что происходит вокруг. Поговаривали, что за нападениями стоит Малфой, но после его возмущения о том, что он оплатил фото, а Криви теперь недоступен, кивать на белобрысого перестали, справедливо считая, что ему оцепенение Колина невыгодно. Как известно, блондинистая семейка никогда ничего себе во вред не делает.

Неделей позже, перед ужином у общешкольной доски объявлений собралось очень много студентов. Школьники что-то обсуждали, размахивали руками и мечтательно прикрывали глаза. На большом куске пергамента висело объявление об открытии дуэльного клуба для всех желающих. Странно, что Флитвик решил поучить искусству дуэли всех. Полугоблин очень щепетильно относится к тому, кто будет ходить к нему на факультативы.

— Ты что, думаешь, что чудовище Слизерина может вызвать тебя на дуэль? — послышался голос одного из рыжих. Мальчик спорил с другим гриффиндорцем.

— Пойдём посмотрим? — спросила Грейнджер у Поттера.

Ответа я не услышала, так как ужин никто не отменял, а выпитое зелье срочно требовало калорий.

После ужина длинные обеденные столы исчезли. Вдоль одной из стен появился огромный золотой помост, залитый светом множества свечей, висевших наверху. Потолок стал бархатно-чёрным, и, казалось, большая часть школьников собралась под ним, все с палочками и в состоянии радостного возбуждения. Пятых, шестых и седьмых курсов не было. Из старшекурсников присутствовали только старосты. Первые и вторые курсы пришли в полном составе, третьи и четвертые — половина.

— Интересно, кто будет нас учить? — громко сказала Грейнджер. — Кто-то рассказывал мне, что Флитвик в молодости был чемпионом по дуэлям, может, это будет он.

Раздался дружный разочарованный возглас — на помост всходил Локонс, неотразимый в мантии цвета фуксии, а сопровождал его никто иной, как Снегг, как обычно, в чёрном.

Преподаватель ЗОТИ взмахнул рукой, добиваясь тишины, и прокричал:

— Подходите, подходите! Всем ли меня видно? Всем ли меня слышно? Превосходно. Профессор Дамблдор дал мне разрешение основать небольшой Дуэльный Клуб для того, чтобы как следует натренировать вас на тот случай, если вам понадобится защитить себя так, как бесчисленное множество раз делал это я… подробности в моих книгах. Позвольте мне представить моего помощника, профессора Снегга, — сказал Локонс, сверкнув широкой улыбой. — Он сказал мне, что сам знает о дуэлях совсем немного, и ради интереса согласился помочь мне с маленькой демонстраций, прежде чем мы начнём. Но я не хочу, чтобы вы, мои юные друзья, переживали — не бойтесь, у вас останется ваш преподаватель зельеварения, когда я закончу!

Верхняя губа Снегга искривилась. Интересно, почему Локхарт до сих пор улыбается? Если бы Снегг так смотрел на меня, я бы уже бежала бы со всех ног в противоположном направлении.

Локонс и Снегг повернулись друг к другу и поклонились. По крайней мере, Локонс поклонился, затейливо изгибая руки, тогда как Снегг просто дёрнул головой. Затем они наподобие мечей подняли перед собой свои волшебные палочки.

— Как видите, мы держим наши палочки в общепринятой боевой позиции, — сообщил Локонс. — На счет три мы произнесём первое заклинание. Ни один из нас, конечно, не собирается убивать другого.

— Раз… два… три…

Оба взмахнули палочками. Снегг медленно, словно издеваясь, сказал: «Экспеллиармус!». Сверкнула ослепительная вспышка ярко-красного цвета, и Локанса сбило с ног. Он спиной вперёд улетел с помоста, врезался в стену и сполз по ней, растянувшись на полу. Малфой и кое-кто из слизеринцев заулюлюкали. Златопуст неуверенно поднимался на ноги. Шляпа свалилась с него, а волнистые волосы встали дыбом.

— Ну вот, пожалуйста! — сказал он, возвращаясь на помост. — Это было разоружающее заклинание… Как видите, я потерял свою волшебную палочку… Спасибо, мисс Браун. Да, это была отличная идея — показать им это заклинание, профессор Снегг, но согласитесь: было слишком очевидно, что вы сейчас это сделаете. Если бы я захотел остановить вас — мне было бы слишком просто. Однако я подумал — будет поучительно, если они увидят…

Казалось, Снегг сейчас его убьёт. Возможно, и Локанс тоже заметил это, потому что быстро проговорил:

— Достаточно показательных выступлений! Сейчас я подойду к вам и разобью всех по парам. Профессор Снегг, если вы хотите мне помочь…

Они пробирались сквозь толпу, ставя всех парами. Локанс поставил Невилла с Джастином Финч-Флетчли, Снегг подобрал пары Уизли-Финниган и Поттер-Малфой, Булстроуд-Грейнджер. А вот это он зря — Милли органически не переваривала «лохматого бобра». Напротив меня встала Джонс.

— Можно, мы просто постоим? — спросила она.

— Давай, — проверять действия заклинаний мне не хотелось.

— Встаньте лицом к своему партнёру, — скомандовал Локонс, возвращаясь на помост, — и поклонитесь!

— Палочки в исходное положение! — прокричал Локонс — Когда я сосчитаю до трёх, произнесите заклинание, чтобы обезоружить партнёра… только обезоружить… нам не нужны несчастные случаи. Раз… два… три…

Школьники начали палить заклинаниями во все стороны. Со стороны Малфоя и Поттера раздался истошный визг. Впрочем, орал не только блондинчик — многие студенты ринулись в бой.

— Я сказал: только обезоружить! — обеспокоено прокричал Локонс поверх толпы, занятой поединками.

Над происходящим висела завеса зеленоватого дыма. Невилл и Джастин лежали на полу, тяжело дыша; Рон поддерживал мертвенно-бледного Симуса, извиняясь за всё, что натворила его сломанная волшебная палочка; но Гермиона и Милисента всё ещё двигались: Милли зажала локтем шею Гермионы в мощной хватке, Гермиона кричала от боли. Их палочки валялись на полу забытыми. Видимо, сильно Грейнджер её достала.

— Мерлин, — сказал Локонс, пробираясь сквозь толпу и осматривая результаты дуэлей. — Вставайте, Макмиллан… Осторожно, мисс Фосетт… Зажмите посильнее, и кровотечение тут же прекратится, Бут…

— Наверное, мне лучше научить вас блокировать недружелюбные заклинания, — сказал Локонс, останавливаясь посреди зала. Он взглянул на Снегга, чьи чёрные глаза блестели, и быстро отвёл взгляд.

— Мне нужна пара добровольцев… Долгопупс и Финч-Флетчли, как насчет вас?

— Плохая идея, профессор, — Снегг скользил к нему наподобие большой и злобной летучей мыши. — Долгопупс крушит всё вокруг даже самими простыми заклинаниями. Нам придётся послать то, что останется от Финч-Флетчли, в больничное крыло в спичечном коробке. — Розовое лицо Невилла ещё больше порозовело. — Как насчёт Малфоя и Поттера? — произнёс Снегг и криво ухмыльнулся.

— Превосходная идея! — сказал Златопуст, подзывая Гарри и Драко в середину зала, а толпа отошла назад, освобождая им место.

— Итак, Гарри, — скомандовал Локонс, — когда Драко направит на тебя свою волшебную палочку, делай вот так.

Он поднял свою собственную палочку, попытался покрутить ею как-нибудь позаковыристее и уронил. Снегг ухмыльнулся, когда Локонс быстро поднял её и сказал:

— Ой… моя палочка немножко разыгралась.

Снегг подвинулся ближе к Малфою, наклонился и прошептал что-то ему на ухо. Малфой тоже ухмыльнулся.

— Три… два… один… начали! — крикнул профессор ЗОТИ.

Малфой быстро поднял свою палочку и крикнул:

— «Серпенсортия!»

Из кончика его палочки посыпались искры. Все школьники в оцепенении наблюдали, как из неё вылетела огромная чёрная змея, с громким стуком свалилась на пол между соперниками и поднялась, готовая напасть. Толпа завизжала и отступила назад.

— Не двигайся, Поттер, — тихо произнёс Снегг, бесшумно двигаясь в сторону Гарри. — Я от неё избавлюсь.

— Позвольте мне! — закричал Локонс. Прежде чем Снегг успел сказать «нет», Златопуст направил на змею свою палочку, раздался грохот, и рептилия, вместо того, чтобы исчезнуть, подлетела на десять футов в воздух, и затем упала на пол с громким шлепком, став больше раза в два. Она подползла прямо к Джастину и Невиллу, поднялась, обнажила клыки и приготовилась к атаке.

— Она реагирует на движение. Стой смирно! — крикнул Диггори.

В этот момент случилось то, чего никто не ожидал — Поттер быстрым шагом подошел к змее и что-то ей прошипел. Рептилия остановилась. Снегг взмахнул палочкой, и змея исчезла в маленьком облаке чёрного дыма.

— Пойдём, — произнёс Рон Уизли и, взяв Гарри за рукав мантии, потащил к выходу из зала. — Давай… пошли…

Золотое Трио чуть ли не бегом покинуло помещение. Когда они выходили в дверь, школьники с обеих сторон разошлись, словно боялись что-то подцепить.

В оглушительной тишине, словно гром, раздался голос Снегга:

— Все свободны.

Студенты, переговариваясь и перешептываясь, покидали Большой зал. В присутствии декана Слизерина никто не решился разговаривать в полный голос.

Диана Вейн, Седрик Диггори и Антуан Смит (брат Захарии и один из старост школы) чуть ли не под конвоем отвели нас в гостиную. В жёлто-чёрную толпу затесалась грифиндорка-первокурсница Ромильда, сестра Дианы и Миллисент.

— А что вообще произошло? — спросил Джастин, усевшись на диван в гостиной Пуффендуя.

— Ты не понял? Поттер — змееуст! — чуть ли не закричал первокурсник по фамилии Свенс.

— И? — опять не понял Джастин.

— Ты не знаешь? Он тёмный маг! — Свенс принялся рассказывать страшилки о людях, умеющих говорить со змеями.

С его слов выходило, что только злые-презлые и плохие-преплохие волшебники знают язык змей. Кто-то выдвинул гипотезу, что Поттер и есть наследник Слизерина — со змеями говорит, Тёмного Лорда победил, шрам на голове имеется. Ну вылитый потомок Салазара!

— Ну и чушь! — послышался голос Миллисент, которая, воспользовавшись переполохом, пришла к нам.

— Да что ты понимаешь? — накинулся на неё какой-то первокурсник. — Со Слизернина выходят одни тёмные!

— Ага, — влезла Джонс, — особенно Милли. Ну прямо — Тёмная Леди!

Все, кто слушал этот диалог, рассмеялись. Уж кто-то, а Булстроуд на ужасную и подлую слизеринку никак не тянула. Она была частым гостем в светлом доме Пуффендуя. Никто не удивлялся, когда видел её за столиком в нашей гостиной, делающей уроки или что-то читающей. Одной из отличительных особенностей пуффендуйцев было то, что мы никогда никого не гнали. Могли кривить губы, презрительно смотреть, вздыхать, но прямого указания покинуть помещение не будет, в отличие от слизеринцев и гриффиндорцев. Когтевранцы тоже никого не гнали, но и не приветствовали чужаков. Староста синих ненавязчиво выводила из башни представителей других факультетов.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть был из Слизерина, — хмуро сказал Эрни МакМиллан.

— А ещё он был британцем! — парировала Джонс. — Так что? Все британцы — тёмные маги? А ещё он учился в Хогвартсе. Так что? Все, учащиеся здесь, будущие тёмные маги? Он учился у Дамблдора. Так что? Директор выпускает тёмных магов? Не несите чушь! Тёмный маг из Поттера, как из того пуфика.

Это было правдой. Герой всея Британии был обычным мальчишкой, который не хотел учиться, а предпочитал играть в квиддич. Количество баллов, которое он зарабатывал для факультета, ограничивалось очками за очередной матч. Немного приносили трансфигурация и заклинания. В остальном был полный швах. Зельеварение в полном минусе, ЗОТИ, УЗМС и астрономия — по нулям. Травология — от плюс трех до минус десяти. Откуда я знаю? Так он же знаменитость! За каждым его шагом и чихом следят множество глаз, и то, сколько он зарабатывает для факультета, знает вся школа.

Студенты начали спорить, является ли Поттер наследником или нет. Многих маглорожденных это напугало, особенно Джастина. Эрни, ради шутки, посоветовал спрятаться в спальне мальчиков, мол, туда он точно не пойдет. Никто не ожидал, что Финч-Флетчли воспримет данную шутку серьёзно.

Следующие дни были похожи на настоящий фарс — младшие курсы Слизерина доставали Поттера, шевеля языками на манер змей. Когтевранцы искали сведения о родстве Салазара и Мальчика-Который-Выжил. А Джастин прятался от Гарри в спальне мальчиков, стараясь лишний раз не появляться на людях. Ещё и Эрни подливал масла в огонь, считая Поттера виновным во всех бедах.

Близнецы Уизли после разгрома своей лаборатории совсем съехали с катушек — кричали на каждом углу «Дорогу наследнику Слизерина», провожая Поттера, постоянно пытались выбраться в Запретный лес и теплицы для сбора ингредиентов, но венцом их крышелётности были придушенные петухи Хагрида — парней поймали с фиалами, наполненными куриной кровью. С них сняли почти сотню баллов, но и это не помогло — рыжие продолжали вылазки в Хогсмит и Запретный лес.

В середине декабря Гарри Поттер нашёл на лестнице окаменевших Джастина и Почти Безголового Ника. Хогвартс охватила паника. Нет, не так — ПАНИКА! Особенно страшно было магглорождённым и полукровкам. Грешить на братьев Уизли перестали — заколдовать привидение этим двоим не под силу. Расцвела подпольная торговля амулетами и оберегами от наследника Слизерина. Чистокровные ходили королями по школе, шпыняя и оскорбляя всех, кто происхождением не вышел. Остальные винили во всех бедах Поттера. Вот только я сомневаюсь, что это он — Грейнджер магглорождённая, а она держит своих мальчишек на коротком поводке. Выводы были пересказаны Миллисент, на что та заявила, мол Поттера на её факультете никто за наследника не держит — Салазар в гробу перевернётся, увидев такого потомка. Это действительно было правдой — Гарри мало уделял внимание своей внешности и манерам. Его мантия, хоть и дорогая,была вечно заляпанной, ботинки грязные, а сумка затаскана. Во внеурочное время он носил старые джинсы размера на три больше и такую же рубашку. Довершал комичный образ свитер, связанный миссис Уизли. Многие считали, что Поттер таким внешним видом привлекает внимание. Как бы там ни было, на наследника он не тянул совершенно.

Окаменение Джастина вызвало много вопросов и негодования. Старосты трёх факультетов ходили к Дамблдору с требованием разобраться в ситуации, тот, в свою очередь, успокаивал как мог. Оно и понятно — родители Джастина — Лорды в обычном мире, и если они узнают о том, что произошло с их ребёнком, то бедный директор будет вынужден искать политического убежища в другой стране, поскольку королева в Англии одна, и она явно будет не на стороне администрации школы, а на стороне дальнего родственника. Дамблдор заверил старшекурсников, что виновный будет найден и наказан, а все жертвы придут в себя, как только созреют мандрагоры, то есть в июне. Студенты ушли от директора недовольные. В отличие от младших курсов, они понимали, что, если история выйдет за пределы Хогвартса — будет скандал, школу начнут проверять, а то и вовсе закроют, и останутся они без дипломов об образовании. Готовясь к худшему, многие старшекурсники стали подходить ко мне, Ли, Патил, Чанг, Шнайдер и Забини, чтобы расспросить об учебных заведениях в других странах. Я честно отвечала о требованиях Салемской академии. Патил говорила про Индию, Ли — о Корее, Чанг про Китай, пятикурсник Шнайдер и Забини о Франции. Больше всего магглорождённых было на Пуффендуе и Гриффиндоре, а также немножко на Когтевране. Почти все они собирали чемоданы и раздумывали всерьёз, а стоит ли возвращаться после каникул в Хогвартс. Деканы мягко и ненавязчиво напоминали про подписанный контракт со школой, но многие были настолько напуганы, что их не испугала участь получить магический откат — жизнь дороже. Из-за страха лечь на соседнюю койку с Джастином и Колином многие ребята перестали их навещать в больничном крыле, передавая через меня или учителей сладости и подарки для них. Так что каждый вечер возле постели, где лежал Василий, была только мы с Филчем. Из больничного крыла меня забирал Кеттелберн-старший или мистер Флимонт — начальник кухни, и отводил в гостиную.

Странное поведение привидений, а также постоянное присутствие кого-то из учителей или персонала школы рядом со мной не могло пройти незамеченным — школьники стали считать, что я буду следующей жертвой. Гриффиндорцы шарахались от меня всем составом, включая близнецов, когтевранцы старались побыстрее уйти, свои относились с опаской, а слизеринцы советовали паковать вещи. Особенно выделялся Малфой и Айверс с третьего курса.

— Вали к своим магглам! — послышался голос позади меня, когда я выходила из кабинета истории магии.

— Свалила бы, да не пускают!

— Что?

— Что слышал! У крёстного спроси, может, ответит.

— Откуда…

— Ot verbluda! — я подняла голову и посмотрела на белобрысого. Малфой был выше меня на целую голову.

— Грязнокровка, — процедил блондин сквозь зубы.

— Минус десять баллов со Слизерина, мистер Малфой, — послышался голос Синистры, — я поговорю с вашим деканом о воспитании студентов его факультета.

Женщина окинула взором толпу второкурсников и сказала:

— Ухода за магическими существами сегодня не будет. Пуффендуй и Когтевран идут на теоретическое занятие по астрономии.

Толпа загудела — кто-то радовался, а кто-то опечалился. Многие любили УЗМС и с нетерпением ждали уроков. Синистра забрала нас и повела в класс, где два часа мы внепланово писали лекцию по астрономии.

Вечером, после уроков, с ответом прилетела Воровка. Вильям был страшно недоволен тем, что я ему ничего не рассказала о конфликте в школе и его последствиях. Интересно, а как он выяснил об этом? Уилсон писал, что встреча назначена на вечер двадцать четвертого декабря. К месту назначения меня перенесет Седрик, а после подписания всех документов мы отправимся домой. Сан-Франциско им уже надоел, так что Рождество будет домашним и семейным. Ехать не хотелось — в школе оставался любимый Василий, но поставленные условия выбора не оставляли.

Утро перед отъездом домой было суматошным — школьники искали свои вещи, бегали из класса в класс и ловили своих животных. Ближе к обеду студенты немного успокоились, но продолжали носиться по Хогвартсу. Мимо меня прошла Миллисент, неся на руках чёрного кота.

— Милли, — окликнула я подружку, — тебе эта кошка зачем?

— Паркинсон надоела со своим нытьем, что её потеряла, — ответила Булстроуд, — отнесу кошку в гостиную.

— Панси сама найти кошку не может? — недоумевала я.

— Она вместе с Малфоем ищет возле домика Хагрида. Нотт, Забини и сестры Гринграсс в подземельях, а мы с Честер по этажам. Она проверяла с самого верха до четвертого, а я с третьего и до подземелий.

— Взаимовыручка по-слизерински? — спросила я, спускаясь по лестнице на второй этаж.

— Что-то типа того. Я им иногда помогаю в глобальных делах, а они ко мне не лезут.

— Ещё бы ко мне не лезли…

— Декан устроил Малфою взбучку из-за тебя. Запретил ему подходить к тебе и разговаривать.

— А его друзья-подпевалы…

— Я тебе ничего не говорила, но Малфой-старший после твоего отказа в банке отходил розгами своего наследника и Тонкс тоже досталось, правда, как и чем — не знаю.

— А про Драко откуда узнала?

— Он неделю питался только в гостиной и старался лишний раз не садиться. Я потом случайно услышала его разговор с Грегори. Ну, что его отец из-за тебя выпорол, мол, она ещё наплачется, и он отомстит.

За разговором мы спустились с четвертого этажа на второй и как раз проходили мимо злополучной надписи на стене.

— Ой, подержи, я в туалет, — сказала Миллисент, когда мы оказались рядом с неработающим сортиром.

— Он же не работает!

— Работает. Просто там Миртл живет, вот и не ходит никто, — Милли всучила мне кошку, а сама юркнула в дальнюю кабинку.

— Ты долго?

— Эн, — позвала она, — смотри!

А посмотреть было на что! Котелок с каким-то варевом стоял прямо на ободке унитаза.

— Теперь понятно, куда перебазировались близнецы.

— Не-е-е, — сказала Милли, — не они. У нас на уроке зельеварения у кого-то котел взорвался, многие пострадали, урок был сорван. А потом Снегг жаловался, что из его личной кладовой пропали ингредиенты на двести галеонов.

— И…

— Он думает на Поттера и его компанию, а я считаю, что это Финниган и Томас варят.

— Почему?

— Они говорили, что нужно наварить впрок какого-то зелья, но ингредиентов не хватает.

— Что будем делать?

— Ничего. Я не думаю, что учителя не в курсе. Лучше дверь у второй кабинки подержи, а то она не закрывается, — ответила Булстроуд и направилась к дверце.

В принципе, Миллисент права — после случая с Джастином школу шерстили основательно, и пройти мимо варящегося зелья точно не могли, плюс привидения и портреты, которые докладывают обо всех происшествиях. А это значит, что профессора знают про котелок над унитазом. В правдивости своих слов я убедилась после того, как мы, выйдя из туалета, нос к носу столкнулись со Снеггом. Преподаватель окинул нас презрительным взглядом и ничего не сказав, отправился дальше, а через пару секунд мы услышали, что зельевар громко топает по кафелю.

— Ну, что я говорила? — сказала Милли.

— И почему он не вылил или не поймал тех, кто варит?

— А зачем? Пусть варят. Всю работу за него сделают, а потом злой декан всё заберет.

— И всё же я думаю, что это Грейнджер. Кстати, зачем ты с ней подралась?

— Нет, не она варит. Снегг Поттера и его компанию терпеть не может. Он бы точно баллы снял. А драку она первая начала! Я только защищалась! Она всегда такая бешеная была?

— Не совсем, — я поведала об учебе с Гермионой в обычной школе. Булстроуд не была удивлена поведением и характеристикой дочери дантиста.

Мы не заметили, как дошли до Большого Зала, где встретили здоровяка Флинта, и он в приказном порядке отправил нас по гостиным.

Забрав свои вещи из спальни, я вместе со всеми отправилась в Хогсмит, где меня ждал Диггори-младший. В половине четвёртого я и Седрик перенеслись порт-ключом из Хогсмита в адвокатскую контору.

Все же разница между порт-ключом, который мы покупали в США, и тем, что воспользовался Диггори, была огромна: американский портал был быстрым и комфортным, а нынешний просто ужасен. Меня буквально сплющило со всех сторон, потом резко стало нечем дышать, а затем мы оказались в офисе. Не удержавшись на ногах, я упала, но это не помешало жадно хватать воздух ртом. Знакомый запах «Шипра», и сильные руки поднимают меня — здесь присутствует Даниэль.

 — Не ушиблась? — спросил он, не отпуская мои плечи.

 — Нормально. Жить буду.

Дэн довёл меня до дивана, а сам направился к столу, за которым сидели Диггори-старший, Вилкост-старший, Вильям и двое неизвестных людей — чернокожая женщина и мужчина-латинос.

Помещение, куда мы переместились, представляло собой типичный офис — набор мягкой мебели, кофейный и журнальный столики, большой овальный стол, стулья и много цветов в горшках. Седрик и Эндрю разместились в мягких креслах.

 — Итак, — начал мужчина-латинос, — раз все в сборе, можно подписывать?

 — Думаю, что да, — ответил Даниэль, — моя подопечная прочитает контракт, и, если её всё устроит, мы подпишем.

За что люблю своих опекунов, так это за то, что они никогда не взваливают проблемы на мои плечи. За то время, пока я была в школе, Дэн, Вил и Том выяснили причину конфликта, нашли юристов и подготовили договор. Кто там говорил, что магглы глупые? Вилкост? Ну так пусть посмотрит, как простые люди сдирают с них кучу денег.

Даниэль принёс пергамент, на котором были указаны условия передачи денег и списания долгов. В течении трёх лет на счёт, который Вильям открыл в швейцарском банке на моё имя, поступит сумма в сто тысяч долларов от неизвестного мецената, при этом Вилкост и Диггори не могут вредить мне, моей семье и моим опекунам. Уилсоны не были филантропами и меценатами, о себе они тоже подумали — из ста тысяч половину они забирают. Я не в обиде, всё честно — они растят меня, тратят деньги, влезают в мои проблемы. Половина суммы — это меньшее, чем я могу отплатить им. Опекуны, поступили очень хитро, легализовав деньги в обоих мирах. Уилсоны выбрали Швейцарию по нескольким причинам — самый высокий процент по депозитам, легализация денежных средств, работа банка в обоих мирах, но самое главное — оформление документов для органов опеки Великобритании. Я сирота — единица подотчётная, на меня деньги выделяют и немаленькие. Возникнет вопрос, почему и кто подарил мне такую сумму. Этим вопросом и будет заниматься банк Швейцарии. После прочтения документа я, Эндрю и Седрик подписали его специальным пером, которому не нужны чернила. Порез мне заживила чернокожая женщина.

Вилкост и Диггори сразу после подписания контракта аппарировали вместе со своими отпрысками, а мы, совершенно по маггловски, отправились пешком.

Офис, в котором подписывался контракт, был арендован в одном из зданий делового Лондон-Сити.

 — Может, расскажете, кто это был и как вы всё это провернули? — спросила я Вильяма.

 — Давай не здесь. В машине, — ответил он.

Даниэль держал меня за руку, а Вил шёл чуть впереди. На стоянке нас ждал кроссовер, за рулём которого сидела Джесс.

 — Как всё прошло? — спросила она, едва мы сели в авто.

 — Отлично! — ответил Даниэль. — Они даже не читали, просто подмахнули и все! Идиоты!

 — Ты про мелкий шрифт? — переспросила Джессика.

 — Он самый.

 — Эй, а мне кто-нибудь расскажет?

— С чего начать?

 — С начала!

Всё было и просто, и сложно одновременно:

После моего письма с просьбой найти юриста или адвоката в магическом мире, Вильям обратился к своему работодателю — Вайдену. Тот свёл его с адвокатской конторой, которая занимается составлением договоров, доверенностей и прочими вещами в обоих мирах. Двое незнакомых людей в офисе — их представители. Юристы, выслушав просьбу, самостоятельно выяснили все подробности долга, подготовили документы, согласовали их с опекунами, сняли офис, наложили чары и многое другое.

 — И во сколько это обошлось? — спросила я.

 — Половины денег хватит, — усмехнулся Дэн.

 — И почему я вам не верю?

 — Меня взяли на работу к ним, — ответил он. — Так что мы квиты.

 — Здорово! Значит, тебе не придется работать бесплатным адвокатом в полицейском участке?

 — Почти. Мне необходимо будет вытаскивать нерадивых волшебников, которые попали в обычную полицию, оформлять обычные документы для магов. Короче, я буду заниматься легализацией ваших людей в простом мире.

 — Это хорошо или не очень?

 — Скорее хорошо, чем плохо. Мне без волокиты продлили гринкарту, и через год я получу гражданство. Плохо то, что работа тяжёлая, и я не маг.

 — А что там с договором?

 — Есть пункты, которые мы готовились исключить. Удвоение выплаты в случае твоей смерти, перенос обязательств на родителей, детей или внуков, если кто-то из должников умрёт, непричинение вреда после окончания обязательств контракта.

 — И что в этом такого? Обычные условия.

 — В волшебном мире необычные. Там много нюансов. Если они не выполнят обязательства, то всё их движимое и недвижимое имущество перейдёт к тебе. Освободить занимаемые площади они должны будут в течение двадцати четырех часов.

 — А если меня решат убить?

 — Они? Не решат. В договоре пункт на этот счёт. Видимо им очень нужно списание долга, раз они на всё согласны, — ответил Дэн. — Что у тебя в школе? Давай рассказывай и без утайки.

 — Может, не надо?

 — Анна, — строго сказала Джесс, затормозившая на очередном светофоре, — я понимаю, что для своих двенадцати лет ты чрезвычайно самостоятельная и умная, но, пойми, ты ребёнок и противостоять взрослым у тебя не получится. Дело даже не в возрасте, а в отношении к тебе.

Джессика права — меня никто всерьёз не воспринимает. Обратись я к адвокату самостоятельно, ободрали бы как липку, ещё и должна осталась бы. Да, внутренне мне сорок с хвостиком, а снаружи я маленькая девочка, которую никто из взрослых за соперника не считает. Пришлось просветить опекунов насчет контракта, последствий для директора, окаменений в школе и реакции старшекурсников. Мой рассказ затянулся до самого дома.

 — Странно как-то, — задумчиво сказал Вильям, выходя из машины, — ни вашей полиции, ни проверок, ни медиков, ничего. Это очень-очень странно. Ладно, Криви, но Финч-Флетчли фигура видная. Что-то здесь не так. Пойти против системы мы не можем, поэтому будь осторожна и писать будешь каждый день о том, как у тебя всё хорошо. Если в письме будут слова «чудесно» и «волшебно», значит, нужно мчаться на выручку. Договорились?

 — Да, — ответила я. Опекуны далеко не идиоты и не дураки, а взрослые, умудрённые опытом люди. Мне тоже далеко не двенадцать, но не стоит забывать, что живу я в другой стране с другими реалиями и отношением к жизни.

Дом встретил нас разгромом — погрызенный диван, перевёрнутые ведра, расцарапанный холодильник. Разбойники забирались по каминной трубе в дом. Об этих незваных гостях не пишут в путеводителе, но Англия — страна лис. Охотиться на них запрещено, и звери чувствуют себя королями. Очень многие люди из тех, кто засыпает нетрезвым на остановке, потом рассказывают и показывают покусанные кроссовки, разорванные джинсы. Рыжие настолько обнаглели, что забираются в дома. Именно по этой причине многие англичане держат собак и крупных кошек, а вовсе не из-за любви к домашним питомцам. Рядом с районом, где находится дом опекунов, есть огромный парк, больше похожий на лес, где лисиц, енотов и барсуков видимо-невидимо.

 — С ноября месяца от них житья нет, — вздохнув, сказала Джесс. — Видимо, почувствовали, что Вася не приедет больше.

 — Вернется наша гроза района, и мы от них избавимся.

Одна из причин, по которой опекуны и соседи терпели Василия, — кот прогонял диких животных и бродячих собак. Васяндр очень крупный, размером с кокер-спаниеля. Лисы его боятся, он лично придушил несколько небольших особей. Еноты ему не попадались — бегают слишком быстро. А барсуки, после драки, где пострадали все участники, просто не заходят на территорию, которую пометил мой рыжий.

 — Может, отпугиватель купить? — предложила я.

 — А мы не догадались! — огрызнулся Даниэль, складывая мусор обратно в корзину. — Не реагируют они на него.

Избавляться от животных-вредителей пришлось волшебными способами. Спасибо, профессор Локонс. Метод уничтожения садовых гномов хорошо помогает при нашествии енотов. А методы борьбы с пикси прекрасно отгоняют лис. Правда, ненадолго — через неделю нужно повторить обработку. Для избавления от вредителей я нагло сварила пару зелий авторства Златопуста и разбрызгала их по дому и двору. Енотов и лисиц как ветром сдуло!

Рождество прошло по-семейному и напомнило мне время до Хогвартса, когда мы все вместе наряжали ёлку, ходили к соседям, ездили в гости и дарили подарки. Поездки были как замечательными, так и не очень. Особо приятно, что Грейнджеры уехали на симпозиум, и быть их гостями нам не грозило. Меня воспринимали, как милую девочку, которой непременно нужна красивая кукла. Жаль, что тут нет авито или фарпоста — к концу зимних каникул количество мишек, котиков, платьиц и куколок просто зашкаливало! Переплюнуло всех семейство Дурслей, которые подарили ну просто шикарное платье принцессы. Их сын Дадли был одет в костюм принца. Получились довольно милые фотографии. Семья была неприятная, но воспитанная — их ребенок стойко терпел все мои требования: носить меня на ручках, быть моей лошадкой, да и позировал для фото он столько, сколько нужно. Железные нервы у пацана! Вильяму необходимо было, чтобы Дурсль заключил контракт на поставку медицинского оборудования в Англию через свою фирму, а глава семейства желал личного медобслуживания для сына, которому при рождении была сделана операция на сердце, а затем ещё одна — по удалению какого-то атавизма (Вил и Джесс так и не рассказали, какого). Хоть вечер и прошёл прекрасно, но мы все были рады покинуть Литтл-Уиннинг.

Как-то незаметно настала пора уезжать в школу. С одной стороны, хотелось остаться дома, а с другой — меня ждал Вася.

Наварив опекунам побольше зелья-отпугивателя и снабдив инструкцией, как им пользоваться, я собрала вещи и утром двадцать второго февраля меня отвезли на вокзал Кинг-Кросс.

* * *

Платформа 9 ¾ встретила меня гомоном и шумом. Миллисент, сестры Патил, Ханна, Сьюзен, Лаванда, Перкс и Данбар ждали сестер Гринграсс и мою персону. Девичий коллектив второкурсниц был довольно дружен, несмотря на разные факультеты. В существующую схему не вписывались Грейнджер и Паркинсон, поскольку обе общались, в основном, с мальчишками и не интересовались девичьими делами. Панси иногда снисходила до обсуждения или участия в девчачьих посиделках, но большую часть времени предпочитала проводить с Малфоем и компанией. Поговаривали, что она имела виды на Грегори Гойла.

 — Всем привет! — поздоровалась я, — Кого нет?

 — Ли, Турпин, Астории и Дафны нет, — ответила Сьюзен, — договорились же встретиться во втором вагоне.

 — Найдут нас там, — ответила Парвати и показала рукой в сторону вагонов.

Всем девичьим коллективом мы направились в поезд и расселись по купе. Нахождение в одном вагоне и поддержка друг друга в Хогвартсе имела практический смысл — вместе легче отбиться от долбанутых старшекурсников, дать отпор братьям Уизли, да и просто вместе веселей. Именно благодаря этой поддержке Тонкс, Вилкост и Диггори так и не решились на что-то серьёзное и помалкивали про вредительство, которое учинял им мой Вася. Они прекрасно знали, что все девочки, включая Паркинсон, подтвердят любой мой бред. Малышек-первокурсниц — двадцать, а их пятеро.

В купе оказался весь второй курс Пуффендуя, кроме Ли, а также Булстроуд, обе Патил и Лаванда Браун. Мы начали рассказывать о прошедших праздничных днях, хвастаться подарками и рассказывать о забавных случаях на каникулах. Я поведала о борьбе с лисами и енотами, правда, умолчала о том, что зелье сама варила. Пусть думают, что купила его.

В купе заглянули сестры Гринграсс, затем Салли Перкс. Мун так и не появилась. Мы наколдовали подушек и уселись прямо на полу. Девочки хвастались обновками, купленными или подаренными на Рождество. Я в шутку предложила дать объявление о продаже ненужных вещей, поскольку у меня скопилась целая гора платьиц для принцесс и красивых кукол. Девчонки ухватились за идею и началось бурное обсуждение, как это организовать. До сих пор в Хогвартсе почему-то не было барахолки «Продам-Куплю». Ребята либо обменивались чем-то, либо искали покупателя лично.

 — Идея хорошая, — сказала Сьюзен, — главное, чтобы нам разрешили. Это надо к нашему декану — она поможет.

 — Или к Флитвику, — заметила Падма, — от МагГоннагал никакого толку. Её много раз просили помочь с трансфигурацией в общей гостиной и в спальнях, раз у нас нет комендантов в общежитиях.

 — А она? — поинтересовалась Дафна.

 — Только головой кивает и ничего не делает.

 — Почему у вас нет комендантов? — спросила Ханна.

 — Близнецы, Спиннет и Белл. Из-за них никто не хочет связываться с общежитиями Гриффиндора.

 — А мы думали, что из-за Поттера, — встряла Астория.

 — Не напоминай нам про этого наследника! — хором взорвались Патил.

 — Да какой он наследник! — вмешалась я, — Слизерин в гробу перевернулся бы! Да и странно это…

 — Что странно? — переспросила Мили.

 — Поттер же сирота и воспитывается маггловскими родственниками?

 — Да, — ответила Боунс.

 — Я тоже сирота. А теперь сравни его и меня.

 — Ты же девочка… — начала Дафна.

 — Будто у меня был выбор, — проворчала я. — Не в гендерной принадлежности дело.

 — Какой? — переспросила Астория.

 — Половой принадлежности, — подала голос Салли.

 — Так вот. Мне, как сироте, раз в год положена путевка в оздоровительный лагерь, выделяются деньги на одежду, учебные принадлежности, а моим опекунам платят зарплату за моё воспитание. Также у меня есть куратор, который проверяет перед школой всю форму и канцелярию. Не дай Мерлин что-то окажется подержанным — всё только новое или прошлогоднее. А ещё регулярные медицинские осмотры. У меня в карточке указано, что я, извините, девственница! И опекунам, как и директору школы, очень будет плохо, если до шестнадцати лет обнаружится, что это не так. А теперь вернёмся к Поттеру. Он сирота, которому положено то же, что и мне. И где всё это? У него джинсы и рубашка с чужого плеча. Ботинки явно не его размера. Про сломанные очки вообще молчу.

 — За сиротами в маггловском мире такой сильный пригляд?

 — Да. Я в конце года пишу заявление на выдачу маггловского табеля, чтобы предъявить его органам опеки.

 — Действительно, странно.

Девочки стали обсуждать странности в поведении Поттера, потом разговор перекинулся на Уизли, с них на квиддич, а затем на деканов. За сплетнями время пролетело незаметно, и вот мы уже стоим на платформе в Хогсмите.

К большой толпе школьников подкатили огромные кареты, запряжённые страшными лошадьми. Животные были ростом с обычную лошадь, чёрные, обтянутые кожей, с длинной мордой и клыками как у саблезубых тигров, из волос — только короткий хвост и грива, а вместо глаз — чёрные провалы. Было ощущение, что зверей недокармливают — рёбра можно было легко пересчитать.

 — Их не кормят, что ли? — возмутилась я вслух.

 — Ты о ком? — спросила Милли.

 — О лошадях, — ответила я, забираясь в карету к слизеринкам.

 — Каких?

 — Да тех, что карету везут, — меня начало раздражать непонимание Миллисент.

 — Ты их видишь?

 — Лошадей? Да, вижу.

 — Это не лошади, — объяснила Дафна, — это фестралы. Их видят те, кто узрел смерть.

 — Кто-то при тебе должен откинуть копыта, чтобы ты их увидела, — ядовито сказала Астория, и произнесла, обращаясь к Дафне, — заканчивай свой балаган с «Узрите свет», «Отриньте тьму»! Трелони недоделанная!

 — Вообще-то наоборот — сначала тьма, — смутившись, ответила Дафна.

 — Можно подробней про фестралов? — перебила я.

 — Относятся к магическим существам, — начала отвечать Миллисент, — видимы только для тех, у кого на их глазах кто-то умер. Хогвартские — миролюбивы. Кареты таскают, летают с посылками в другие страны. Дикие фестралы — опасны. Могут и скушать человека — они хищники.

Показались огни школы. Девочки примолкли. Замок встретил нас холодными коридорами, вкусным ужином и злыми преподавателями. Как я выяснила позже, когда отправилась в больничное крыло проведать Васю и мальчишек, виной плохого настроения профессоров была Грейнджер. Увидела я её случайно — профессор Локонс зашел в больничное крыло проведать всех и передать свои фото с автографом. Мужчина отодвинул ширму и… Уж не знаю, кто её заколдовал, но Гермиона обзавелась шикарной кошачьей головой, хвостом и лапками. Снегг варил для неё какие-то зелья и мази, чтобы она поправилась. Если декан зелёных зол, то он портит настроение всем, включая директора. Локонс пулей вылетел из больничного крыла, бормоча что-то невразумительное, а из-за ширмы послышались сдавленные рыдания. Было мне её жаль? Нет, определённо нет.

Своими наблюдениями о том, что Грейнджер находится в больничном крыле с проблемами по мохнатой части, я поделилась с девочками, и по школе стала гулять новая сплетня о том, что бравая гриффиндорка пала жертвой наследника Слизерина.

Мозговой центр золотого трио выписали из больничного крыла в начале февраля. За это время каких только сплетен об её исчезновении не было. Самая популярная — очередная жертва Наследника, второй по популярности была версия про внезапную беременность и аборт, который является страшным грехом в магическом мире. Третья, больше похожая на правду, — неудачный эксперимент самой Гермионы или братьев Уизли. Уж совсем бредовой выглядела версия про то, что она и есть наследница Слизерина.

Пятого февраля мы с Ли Мун направлялись на урок ЗОТИ. Судя по заданному эссе, сражаться нам сегодня с вампирами. Интересно, кто будет играть нечисть? Опять Смита заставит, а тот и рад стараться — он сочинения не пишет, лень, отрабатывает актерским мастерством.

 — И всё же, — вновь и вновь возвращалась Мун к истории с Грейнджер, которая позавчера вернулась к занятиям, — её вылечили быстро. А почему остальных — нет?

 — Она же не окаменела. Просто неудачно поэкспериментировала, или над ней кто-то подшутил.

 — Над остальными, значит, тоже пошутили? Эн, ты в это веришь? По-любому здесь золотая троица замешана! А им всё сходит с рук! Вчера Уизли и Поттер летали после отбоя, и ничего им не было. Даже Снегг промолчал.

Возле туалета на втором этаже пол был скользкий — вода превратилась в лёд.

 — Ты куда? — спросила я Ли.

 — Попу морозить, — ответила подруга и, передвигаясь скользящим шагом, скрылась в туалете.

 — Ты долго? — крикнула я ей через три минуты ожидания.

 — Смотри, что нашла! — Мун вышла из туалета, сияя, как новогодняя елка.

 — Что за figna? — спросила я, брезгливо взяв из её рук чёрную тетрадь в кожаном переплёте.

 — Книжка.

 — Ага, вижу, — фыркнула я, перелистывая пустые бумажные страницы, — мокрый, старый, дешёвенький блокнот. У тебя денег нет на новый? Занять?

 — Он такой…

 — Склизкий и мерзкий, — ответила я и бросила книженцию обратно в туалет. Видимо, зря в школе не играла в баскетбол — блокнот, пролетев над перегородками, приземлился в самую дальнюю кабинку. Судя по истеричному крику и звуку воды, я попала в местное привидение — Плаксу Миртл.

 — Пошли отсюда, — сказала Ли, потянув меня за рукав, — сейчас опять вода натечёт, а трансфигурировать ботинки в коньки я не умею.

 — Угу. Пойдём крестьян изображать.

Мы обе весело рассмеялись и отправились на урок ЗОТИ.

До дня Святого Валентина жизнь была спокойная и размеренная — занятия, кружки, заказы, злющая Ли Мун и Нотт, которые уезжали на соревнования и их проиграли, окаменелые кошки и мальчишки, письма опекунам. Четырнадцатого февраля грянул... нет, не гром, серпантин!

Утро середины февраля было серым и хмурым. Мы с девочками, собравшись, отправились на завтрак, предвкушая сладкий чай и тосты с беконом.

 — Что за?.. — только и смогла вымолвить Джонс, когда зашла в Большой зал.

Её реакция была полностью оправдана — из помещения исчезли гобелены с гербами факультетов. Вместо них висели розовые полотна, на которых красовались поздравления с днём всех влюбленных. Столы были задрапированы такими же розовыми скатертями. Профессор Локонс, в своей неизменной гламурной мантии, выдал речь на тему любви, влюбленности, любовного зелья и предупредил, что его «купидончики» будут разносить валентинки.

Единственный плюс того, что устроил преподаватель ЗОТИ — это меню. На столе появились различные сладости в виде ангелочков и сердечек. Правда вкусить их было не суждено — с потолка посыпался серпантин, который прилип к рахат-лукуму и сделал его совершенно несъедобным. Мелкие бумажки не желали отклеиваться и исчезать, когда их пытались убрать магией. Пришлось кушать тосты и овсянку, с которых розовые кругляшки быстро исчезли.

Первыми уроками стояла трансфигурация. Пришедших гномов-купидончиков МакГоннагал обездвижила и левитировала из кабинета. Флитвик спокойно отнёсся к появившимся «посланникам любви», которые вручили валентинки Патил и Перкс.

На факультете барсуков была своя корзина для поздравлений и пожеланий, стоящая на центральном столе. Каждый бросал туда бумажку, а вечером староста раздавала их. Также Диана Вэйн и Седрик Диггори запланировали чаепитие со сладостями после ужина, по этой причине никто из пуффендуйцев записки через всю школу не передавал, а парочки, у которых любимые были с других факультетов, предпочитали обмениваться лично. В связи с этим, я была очень удивлена, когда на зельеварении наглый коротышка вручил мне розовую открытку в виде сердечка и небольшую коробочку.

 — Это ещё что за наглость? — возмутился Кеттелберн, направляясь ко мне быстрым шагом.

 — Не знаю, — ответила я. — Может, профессор Локонс прислал? Я ему помогала письма отправлять.

 — Убери. Потом посмотришь.

 — Да, сэр, конеч… — договорить мне было не суждено — коробка взорвалась. Рядом находился котёл с кипящим зельем. Основной удар принял на себя Эдвин — его мантия плавилась и стекала на пол. Мне повезло намного меньше — обожгло всю правую сторону, а в рукав впились осколки. Хорошо, что под мантией тёплый лыжный костюм и осколки котла не смогли пробить толстую куртку. Правую сторону лица ужасно жгло — хотелось закричать, но голоса не было. Кто-то наложил на меня заклинание немоты.

— Огонь погасить, — послышался голос Снегга, — залезть с ногами на парты.

Декан «зелёных», как обычно, появился бесшумно. Мужчина применил заклинание, и с меня исчезла мантия, оставив мою персону в куртке и комбинезоне.

 — Мисс Морозова, — сказал он, — идите за мной.

Декан Слизерина направился к двери, которая вела в лабораторию для старших курсов. Показав жестом, куда нужно присесть, начал обрабатывать мои повреждения какой-то мазью. Боль не спешила уходить, но была вполне терпимой.

 — Мисс Морозова, — вкрадчиво начал Снегг, — администрация школы приносит вам свои извинения за данный инцидент. У вас есть предположения, кто это мог сделать?

 — …, — заклинание всё ещё не спало.

 — Извините. Фините.

 — Ауч! Больно-то как! — не удержалась я. — Близнецы это! Да чтоб они до конца школы грядки Хагриду копали, раз заняться нечем!

 — Мы учтем ваши пожелания, — ответил декан Слизерина, плотоядно улыбнувшись. — У вас ожог второй степени на лице. От других последствий вас спасла тёплая одежда. Я обработал поражённую поверхность. Возьмите мазь и втирайте каждые два часа. К вечеру следов не останется. Будет сильно чесаться, но придётся потерпеть. До завтрашнего утра от уроков вы освобождены. Вашего декана я извещу.

Снегг встал и скрылся за дверью, ведущей в класс. Хоть помог, и то радует. Тем временем в классе Эдвин и его декан оказывали помощь пострадавшим — порезы, осколки, ожоги, разорванная одежда. Закинув свои вещи в рюкзак, я отправилась в нашу гостиную. Старшекурсники были возмущены этим событием. Задело почти всех — той же Патил обожгло голову, Боунс разъело мантию, форму и часть руки, МакМиллану прилетел осколок в бедро. Старосты трёх факультетов вновь отправились к Дамблдору с требованием исключить близнецов из школы. Директор (вот в который раз уже!) обещал разобраться и наказать виновных.

А утром парочке Уизли прилетел громовещатель.

 — Фред и Джордж, — начало вопить письмо, — вы совсем не соображаете, что творите?! Мне пришло предупреждение из школы, у отца из-за вашей выходки проблемы на работе — его могут уволить!!! Вы, два балбеса, понимаете, что из-за вашей шутки ученик профессора Снегга лишился дорогой мантии зельевара?! Ученики Пуффендуя и Когтеврана получили множество ожогов! Мне пришёл счет на шестьсот галленов! Всё! Хватит! Я запрещаю вам играть в квиддич до конца года! Если продолжите в том же духе, ваши метлы, мантии и защитные комплекты будут проданы! Джинни, детка, вылей им на головы сок, который стоит рядом с тобой!

Джиневра Уизли оказалась стеснительной девочкой и выбежала со слезами на глазах из Большого Зала. Близнецы, Перси и Золотое Трио рванули за ней.

 — Не повезло девочке, — сказал семикурсник Брендлин.

 — Я бы уже сбежала от такой семейки, — ответила Вейн.

 — Нормальные они, — начал оправдывать их Диггори, — только эмоциональны чересчур.

Как бы там ни было, но теперь два раза в неделю близнецы и их приятель Джордан долбили лопатами мёрзлую землю у Хагрида на огороде, а их мётлы забрала МакГоннагал.

Я прекрасно понимала, что только благодаря контракту и, по сути, с помощью этой бумажки, ой простите, пергамента, мне можно делать всё, что душа пожелает. Хоть Малфоя пнуть. Но директор и учителя не настолько глупые, чтобы не поставить на место зарвавшуюся малолетку. Так что пользоваться неожиданной привилегией буду только в крайнем случае.

Наша затея с доской для объявлений нашла понимание, и Флитвик предложил своим чароплётам взяться за колдовство. Мальчишки из ремесленного кружка искали подходящую по размерам доску. Художникам необходимо было её расписать, а только потом на древесину будут накладывать чары. Короче, хорошо, если к концу года сделают.

На пасхальные каникулы все школьники остались в Хогвартсе. Первый курс пытался справиться с домашним заданием. Третий и четвертый жаждали каких-то новых знаний по ЗОТИ, которыми тайно согласился поделиться Флитвик. Пятые и седьмые готовились к экзаменам. Ну, а шестые слонялись из угла в угол, мешая всем.

Вторые курсы лихорадило — нам выдали список дополнительных предметов для дальнейшего изучения. Выбрать нужно не менее двух, а лучше трех. В омут с головой никто не бросался. Декан и старосты очень подробно объяснили, что входит в курс каждого предмета, выясняли склонность к предметам. Так, Эрни Макмиллану было настоятельно рекомендовано отказаться от маггловедения и прорицаний в пользу нумерологии и УЗМС. Многие, кто учиться не хотел, выбирали УЗМС, маггловедение или прорицания в качестве дополнительных предметов. На мой взгляд, программа Хогвартса была настолько слабой, что не осилить её мог только сквиб.

Я говорю об официальной программе, которая подразумевает пять заклинаний и шесть тем по трансфигурации в год. Дополнительное обучение в кружках и секциях требует обширный уровень знаний, и именно из-за них школьники так много времени проводят в библиотеке. Я очень долго искала подходящий рисунок для вышивки бисером, чтобы он не конфликтовал с рунами и чарами, которые впоследствии будут наложены на мантию. Конечно, можно не ходить в кружки и не участвовать нигде, как та же Грейнджер, но полезные связи и знакомства, а также дополнительное денежное подспорье будет недоступно. Поскольку мои познания по предметам были весьма отрывочны, то отказываться от возможности получить структурированный материал по рунам, нумерологии и каббалистике я не собираюсь. Самой приятной новостью было то, что УЗМС перевели в разряд факультатива, чему лично я была очень рада. Правда, был и минус — теперь шерсть единорога и другие компоненты животного происхождения (к примеру, сброшенная шкура ледяной гадюки) будут недоступны. Хотя попробую переговорить с Хагридом, может, поделится в обмен на заверения в том, что Вася не будет гадить на его тыквы и гонять собаку по кличке Клык.

Выбраться из школы для разговора с лесничим мне никак не удавалось — УЗМС отменили. Кеттлберн загремел в больницу и, видимо, надолго — Эдвин ходил хмурый и не скупился на «Тролль», «Отвратительно» и «Слабо». Даже мои оценки по эссе из «Превосходно» скатились на «Выше ожидаемого» и «Удовлетворительно». Просто так сходить в гости к Хагриду я тоже не могу — плотное наблюдение за моей персоной не оставит без внимания получение дорогостоящих ингредиентов от большого дяди. Настроение стремилось к нулю, даже денежные заказы на изготовление шарфов, перчаток и шапок для матча Гриффиндор-Пуффендуй, который состоится в первых числах мая, не радовало. Особенно раздражали просьбы сделать мантию «как у тебя». Мой рост увеличился на дюйм, и мантии, которые были мне впритык, стали малы. Учитывая природную скупость, пришлось вспоминать, как вязать манжеты на школьную форму. Теперь мои мантии, там, где не хватало длины, украшали манжеты, подол и воротник, вывязанные крючком. Почему-то всем понравилось, и теперь все хотели «такую же мантию».

Чем ближе матч, тем смурнее был Диггори. В прошлом году школьный кубок взяли львы, и в качестве поощрительного приза они выбрали преимущество при бронировании поля для квиддича. В теории у них было на тренировку в неделю больше, чем у остальных. На практике же Оливер Вуд резервировал поле каждый день на три-четыре часа. Остальным командам приходилось тренироваться либо недалеко от хижины Хагрида, либо после гриффиндорцев, то есть в темноте.

Шестого мая школа гудела растревоженным ульем — сегодня, в одиннадцать часов, начнётся матч Гриффиндор-Пуффендуй. Школьники отправились занимать места ещё с девяти утра. Ну, я, наверное, тоже пойду в сторону трибун а потом сверну. Студенты, нацепив атрибутику болельщиков, предвкушающее располагались на трибунах.

 — Энни, ты куда? — меня окликнула Миллисент.

 — Туда, — ответила я, махнув рукой в сторону трибун.

 — И почему я тебе не верю?

 — Потому, что у меня научилась! Пошли со мной.

 — Куда идём? — спросила Милли, когда мы свернули с дорожки в сторону кустов.

 — К Хагриду.

 — Зачем?!

 — Кексы кушать! — о выпечке лесничего ходили легенды.

 — Ну, а серьёзно?

 — Хочу волос единорога раздобыть или ещё чего-нибудь.

 — Ну да, — язвительно сказала Миллисент, — как я не догадалась. Для этого надо лазить через кусты, вместо прогулки по дорожке.

 — Зато делиться не нужно, — заметила я. — Что? Думаешь, Снегг или эти рыжие экспериментаторы откажутся от халявных ингредиентов?

 — Энни, — тихо сказала Булстроуд, подходя к избушке, — это Малфой прислал тебе подарок на День Валентина.

 — Что? — вот это новость!

 — Я неделю назад услышала, как белобрысый Грегу хвастал, что он тебя уделал, а копают близнецы.

 — Но почему тогда их…

 — Чей он крестник? — перебила Мили. — Да и Уизли порядком всем надоели.

 — Ладно, — вздохнула я, — спасибо, что сказала.

Мы поднялись на крыльцо избушки. Залаяла собака, а затем распахнулась дверь.

 — Чегой-то тут ходют? — пробасил Хагрид.

 — Привет, это я — Анна.

 — А, барсучонок маленький. Ну, заходите, заходите.

 — Это моя подруга Миллисент Булстроуд.

 — А, ты из этих… зелёных. Чаю будите?

 — Будем, конечно!

Мы уселись на грубо сколоченные стулья. Лесничий поставил перед нами огромные литровые кружки и принялся возиться с чайником. Клык положил голову на колени Булстроуд. Зря она решила его почесать — неаполитанские мастиффы слюнтяи ещё те. Через полминуты мантия Милли была заляпана собачьими слюнями.

 — Анна, — начал лесничий, — ты бы парней простила. Не они это.

 — Им полезно, — надулась я, — физический труд облагораживает человека.

 — Всё равно — несправедливо это.

Следующий час прошёл в уговорах простить Уизли и поговорить с директором. Хагрид был упорным, когда дело касалось любимчиков, в числе которых были близнецы. Пришлось согласиться. Затем еще минут сорок лесничий рассказывал об своих питомцах и зверье из леса. Вышли мы из избушки ближе к полудню.

 — Видимо, матч закончился, — сказала я, — глядя на пустующие трибуны вдалеке, — пошли обедать, что ли.

 — Не хочу, — ответила Булстроуд, — давай в гостиной у вас чай попьем.

 — Пойдём тогда через теплицы — там прямой коридор в холл общежития.

Гостиная факультета гудела как растревоженный улей.

 — Вы где были? — накинулся на меня Диггори. — Все преподаватели вас ищут!

 — У Хагрида: чай пили и материал для работы взяли, — сказала я, тряся перед Диггори змеиными шкурами и сухими травами. А что?

 — Ещё нападения. На кого — неизвестно. При пересчёте вас не нашли.

 — Покушать тут есть? — спросила Миллисент.

 — Вон на том столе, — махнул Диггори и направился к двери в покои декана.

Через полчаса Милли забрал Снегг, а ещё через час меня пригласили в кабинет директора.

* * *

Кабинет Дамблдора впечатлял — куча приборов, книг и феникс на насесте. Чем-то напоминает логово хомяка, который тащит всё к себе, что надо и не надо. Меня привела Стебель, а Миллисент — Снегг.

 — Мисс Морозова, — сразу начал спрашивать мужчина в тёмно-бордовой мантии, — скажите, в какое время и с какой целью вы посещали школьного лесничего?

 — Пришли мы в десять, а ушли в обед. Приходили, чтобы материал взять.

 — Какой материал? — спросила женщина, очень похожая на Сьюзен.

 — Мы состоим в кружке домоводства, — начала рассказывать Милли, — хотели взять шерсть единорога и некоторые травы, чтобы обереги сделать.

 — Я могу допустить, что вы говорите правду, — продолжал мужчина, — но меня смущает время вашего нахождения у Хагрида.

 — Вы сомневаетесь в словах моей студентки, Долиш? — презрительно выплюнул Снегг.

 — Я лишь предполагаю. Итак, мисс?

 — Чай пили, травы перебирали, шерсть смотрели, с собакой играли, — начала перечислять Милли.

 — Хагрид никуда не уходил? — спросила женщина.

 — Нет. Он был с нами, чай пил и показывал травы.

 — И много взяли? — криво усмехнулся Снегг.

 — Делиться не буду — самим мало, — пробурчала я, чем вызвала улыбки на лицах взрослых.

Хагрид сидел в самом углу кабинета на двух стульях и всхлипывал, вытирая слезы грязным платком.

 — Спасибо, девочки, можете идти, — директор поднялся со своего места, — полагаю, этого достаточно. Северус, проводи детей.

Было видно, что Снегг очень желает остаться, но перечить директору не стал.

Декан Слизерина ходил быстро, мы едва поспевали за ним. Затормозил он только перед входом в пуффендуйскую гостиную.

 — Мистер Снегг, — эх, была, не была, — мне кажется, что не очень справедливо, когда за выходки вашего крестника отдуваются и страдают другие.

Я не стала дожидаться вопроса или ответа от язвительного преподавателя и быстро шмыгнула в открывшийся проём.

Пока мы с Булстроуд ходили к директору, по школе уже разлетелась новость, что окаменели Грейнджер и Кристалл с Когтеврана. Главный подозреваемый — Хагрид. Вот даже не смешно — у школьного лесничего палочки нет, а головы со змеями, как у Горгоны, я не наблюдаю. Но всё же на следующий день выяснилось, что безобидного здоровяка забрали по подозрению в этих нападениях, а директора сняли с должности.

Исполняющей обязанности директора стала МакГоннагал. Это было и плохо и хорошо одновременно. Плохо — она очень предвзято относилась к другим факультетам и прощала свой. Хорошо — у неё было много работы, и послабления «режима» заметили все. Теперь не только Поттер и компания шатались после отбоя, но и многие другие, кто искал приключения на свою пятую точку. Малфой расхаживал по школе павлином. В двадцатых числах мая, когда я шла с кухни в сопровождении Ли и Боунс, дорогу нам перегородили две рыжие макушки.

 — Белая, — хмуро начал один из близнецов, — это не мы.

 — Фред, Джордж, — поприветствовала я, помня, что эта парочка дала мне кличку «Белая».

 — Не знаем, кто, но найдём, — сказал второй близнец.

 — Уже знаю, что не вы. Наказание отменили?

 — Да. МакГоннагал сказала, что оно закончилось.

 — А счет за мантию вашей семье оплатили?

 — Оплатили. Ты же знаешь, кто это? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказали близнецы.

 — Догадываюсь, что он мелкий, противный и трусливый человек, который прячется за спинами двух телохранителей.

 — Мы очень признательны, — поблагодарил один из рыжих.

Честно говоря, Уизли я не любила, но ещё больше не любила Малфоя, а учитывая его друзей, лезть к нему с разборками — самоубийство.

На следующее утро, за завтраком, вся школа лицезрела лидера серебряного трио с ярко-салатовыми волосами. А на зельеварении у него взорвался котёл. Малфой получил ожоги третьей степени и койку у Помфри. Большая часть школы тихо злорадствовала — Драко был задирой и любителем поглумиться над слабыми.

Вообще буллинг очень распространён в Англии (да и в России тоже). Хогвартс не исключение. На каждом факультете были свои задиры и жертвы. В Пуффендуе задирался Смит и ещё несколько человек, а жертвой изначально была Лавгуд, но после пары сломанных рук и ног (Фоссет постарался) её не трогали, а переключились на третьекурсницу Аманду Блайз. Она отвечала в том же ключе — проклятия, сглазы, сплетни. Когтевран просто славился своими кознями против однокурсников. Они прятали вещи друг друга, накладывали отсроченные проклятия, варили любовное зелье и ещё много-много чего. Гриффиндор насмехался над Невилом Долгопупсом и Джинни Уизли. Слизерин с виду был монолитом, который своих не обижает, но на деле, внутри факультета кипели просто жуткие страсти. Миллисент не травили, но презирали за дружбу с барсуками и мной, в частности. А ещё там не любили… Малфоя! Старшекурсники шпыняли зарвавшегося Драко и его друзей. Пару раз его зажимали в общей душевой, но дальше пинков и щипков дело не зашло. За компанию хотели и Паркинсон попинать, но старший брат Панси ясно дал понять, что сломает челюсть за сестру. Учитывая то, что в скором времени в лазарете оказалось целых двое слизеринцев, которые упали с лестницы и сломали руки, ноги и нижнюю челюсть, то связываться с Паркинсон-младшей больше никто не захотел.

За три дня до экзаменов МакГоннагал объявила, что сегодня оживят всех, кто подвергся нападениям. Радости ребят не было предела. По шустрому Колину соскучились даже слизеринцы, особенно девочки, которые хотели много новых фотографий. Джастина очень ждали в кружке по бальным танцам, поскольку его умениям завидовали даже чистокровные. Кристалл и Грейнджер ждали за компанию с мальчишками, а я хотела обнять Васю.

День прошёл словно в тумане — ждали, когда Снегг доварит зелье. В шесть вечера возле туалета появилась новая надпись: «Её скелет будет в Тайной комнате вечно». Эту новость принёс мистер Флимонт — мужчина долго ругался на нерадивых шутников, которые это написали. Вот только ему не поверили. Декан в срочном порядке выстроила нас по парам и лично отвела в гостиную, запечатав все ходы и выходы из неё.

 — Да что происходит-то? — зло спросила Вейн, пытаясь успокоить младшую сестру, которая прибилась к нам. — Может, она просто сбежала!

 — Кто сбежала? — тут же насторожился Диггори.

 — Да Уизли-младшая. Ромильда говорит, что её недосчитались, как и Перкс, Данбар и Паркинсон.

 — И чей тогда скелет в комнате? — это уже кто-то из шестикурсников.

 — Да ничей! — Диана опять разозлилась. — Мистер Флимонт прав — кто-то решил пошутить, и я даже знаю кто.

 — И?

 — Крысюк белобрысый. Ему вчера на очередное «А мой отец» Флинт так ответил, что аж вспоминать стыдно.

 — При чём здесь это? — подал голос Диггори.

 — Да при том, Седрик, при том, что решил мальчик свою крутость показать. Вот, типа, опять нападение, сейчас придёт мой папа, и всё станет хорошо.

Старшекурсники опять начали спорить о том, что же на самом деле происходит, а мне было грустно. Ужасно хотелось обнять своего рыжего засранца, но, видимо, не судьба. Да пусть только попробуют не оживить — заявлю, что контракт не исполняют!

Фоссет принёс новость о том, что Джинни Уизли убита Наследником. Что тут началось! Шум, гам, гомон. Балаган прекратили коменданты общежитий, которые сказали, что это слухи, просто девочку не нашли, в отличие от остальных.

Ближе к десяти вечера в гостиную пришла Стебель и отвела меня в больничное крыло, где профессор Снегг давал зелье. Самыми первыми оживили кошек. Нет, никакой любви к животным — зелье экспериментальное, и как оно подействует, до конца не ясно.

 — Ма-а-ау! — послышался возмущённый голос рыжего.

 — Ва-а-а-ся-я-я-я! — закричала я, и пушистый засранец прыгнул ко мне на руки. Следующей ожила кошка Филча, и, только убедившись в том, что животные чувствуют себя прекрасно, Снегг начал мазать зельем глаза и губы остальным.

Первыми оживили мальчишек. Колин и Джастин были удивлены, увидев больничное крыло. Криви помнил только, что хотел сфотографировать какой-то гобелен, а Финч-Флетчли разговаривал с Почти Безголовым Ником. Кто на них напал — они не видели. Ребята удивились количеству подарков у своих кроватей и с энтузиазмом принялись их разворачивать. Колина порадовала новая камера, а Джастин был рад белоснежной рубашке, которая заканчивалась снизу, как купальник или боди. Оказывается, у танцоров все рубашки такие — чтобы не вылезали из брюк во время выступления. Безголового Ника обрызгали зельем с ног до головы. Интересно, почему не начали с него? Всё равно он уже мёртв. Затем была очередь Пенелопы и Гермионы. То, с какой яростью и отвращением Снегг смотрел на Грейнджер, ясно дало понять, что лучше ей на глаза ему не попадаться. Что же она такого натворила?

Пересказ событий, пока ребята валялись в больнице, занял почти два с половиной часа. Всё это время Василий сидел у меня на руках и мурчал не переставая.

 — Вижу, всё в порядке, все ожили, — сказал Дамблдор, входя в помещение.

 — Да, директор, — ответила Помфри.

 — Это нужно отпраздновать! Я выпустил студентов из гостиных, вам пора на пир!

 — А нападения? — спросила я.

 — Больше не повторятся. Наследник пойман и обезврежен. Тот-кого-нельзя-называть вновь решил прийти к власти, используя ни в чем не повинных детей!

Дамблдор разливался соловьем о Волан-де-Морте и его гнусных методах. Замолчал он лишь, когда в лазарет пришли Рон Уизли, его сестра Джинни, их родители и Гарри Поттер. Все вместе, кроме Уизли и её родителей, отправились в Большой зал. А Поттер поведал нам историю про большую змею и свое героическое сражение.

 — Самому не смешно? — скептически спросила я Поттера.

 — Да ты! Да ты! — вскинулся Рон.

 — Что? Змея ползала зимой по холодному замку, полному народа, и никто ничего не заметил? Зимой рептилии спят — холодно. Сколько ты там говоришь, длина змеи? Сто футов? Двести? Это же сколько она должна жрать-то? Значит, есть выход в Запретный Лес, где и питалась тварь. Вот что мешало её раньше прибить? Если ты её убил, то почему не продаёшь? Он кучу денег стоит! И да, прежде чем врать, в бестиарий загляни. Длина Василиска — максимум сорок футов. Сказочник.

Уизли разорялся про меня нехорошую, мол, слизеринка я, малфоевское отродье и всё в этом духе. А вот Грейнджер молчала. Понимала, что крыть нечем.

Большой Зал встретил нас гомоном и праздничным ужином. Все радовались, что кошмар закончился. Поттер опять завёл свою шарманку про Василиска и прочее. Большей частью народ покивал головой и не поверил. А в то, что Джинни Уизли попала под действие какого-то артефакта, который и заставлял её каменить людей — поверили. Но злости на глупую первоклашку никто не держал. Как говорят в России — ума нет, считай, калека.

Моего Васяндра усадили на скамью и принялись кормить, гладить и тискать. Колина Криви тут же утащила Фоули за слизеринский стол, а Джастина сгребли в охапку Данбар и Браун, которые потащили его за стол Гриффиндора, и как раз в этот момент заявился Хагрид. Вот кому-кому, а ему я была искренне рада. Он большой, добрый и всегда поможет, настоящий гриффиндорец!

Появился директор, сказал длинную речь, добавил баллы львам (неприлично много) и отменил экзамены.

Месяц до каникул (в Англии они начинаются в июле), был суматошным — домашние задания на лето, куча заказов на отделку школьной формы (очень много кто вырос из неё, а заказывать новую на две недели никто не хотел), жалобы Снегга на Васю, который теперь ходил со мной на все уроки и — вместо экзаменов — проверочные работы. Особенно злился Флитвик, который вел ЗОТИ, так как Локонс заболел и покинул нас. В связи с произошедшими событиями Дамблдора вернули на пост директора, а Малфоя-старшего выгнали из Попечительского Совета. Теперь Драко передвигался по школе только в сопровождении Крэбба и Гойла. Даже Паркинсон предпочитала проводить время в обществе Гринграсс, стараясь меньше появляться на публике.

Как бы то ни было, но этот суматошный месяц прошёл, и Хогвартс-Экспресс уже мчал меня в обычный мир. Распрощавшись на станции с девчонками, я шагнула через барьер.

 — Вилл! Том! — заорала я, увидев мужчин.

 — Да неужели кто-то чуть-чуть вырос? — спросил Томас, забирая чемодан и сундук.

 — Ну… если только немножко.

 — Мав! — подал голос Вася.

 — И тебе мы рады, — Вильям забрал кота.

Усаживаясь в машину, я краем глаза заметила, что в соседнем авто сидит Поттер, а рядом с передней дверью ведут разговор мой опекун и… Дурсль!

 — Всё, — прервал мои думы Вил, забираясь в машину, — едем.

 — Это же Дурсль был?

 — Да. Он самый. Приглашает в гости.

 — Когда?

 — На этой неделе.

 — Поедем?

 — Придётся.

 — Чур, я принцесса!

 — Хорошо, согласен, — и мужчины рассмеялись.

Серый кроссовер мчал меня домой.

Как хорошо дома! Чисто! Не то, что в Хогвартсе — куда ни зайди, что-нибудь да валяется, начиная от перьев и заканчивая спаривающимися старшекурсниками. По своей сути Школа Чародейства и Волшебства — это большая свалка и общественный туалет одновременно, где в каждом углу можно что-то найти: старые конспекты, человеческие и иные экскременты, стыдливо прикрытые пергаментом (ну хоть бы раз бумажкой в клеточку!), бутылки всех видов и мастей, упаковки из-под презервативов и конфет, потерянные сумки, спрятанную одежду, драгоценности и так далее. Эльфы, Филч и другой персонал школы, конечно, уберут непотребство, если обнаружат. Ключевое слово — «если». Еще одна странность Хогвартса — это невоспитанность, в бытовом плане, чистокровных волшебников. Справить нужду за гобеленом, выбросить на пол в аудитории старые перья, оставить дорогущий браслет где-нибудь, а потом орать, что украли — в порядке вещей. Ни один из факультетов не был исключением. Выделялись — Когтевран и Слизерин. Гриффиндор старался гадить подальше от своей башни, поскольку анимагическая форма декана не оставляла шанса быть неузнанным. Наш факультет спасало то, что рядом находилась кухня и, соответственно, эльфы. Многие полукровки и магглорождённые, глядя на представителей древних фамилий, начинали вести себя так же. В принципе, такой расклад не удивлял — туалетов мало и они далеко, урн нет, пустые кабинеты, где можно нагадить, отсутствуют. Вот и выкручиваются бедные студенты, как могут. Я одного понять не могу: убрать за собой — пара взмахов палочки, почему же не убирают?! Преподаватели, конечно, штрафовали студентов за «несоблюдение чистоты», но помогало слабо. Теперь, наконец-то, я наслаждаюсь чистым домом, чистым туалетом и чистым газоном.

Первая неделя каникул была тихой и спокойной — Дурсли отменили своё приглашение из-за простуды Дадли, а я делала летние задания. Вася восстанавливал иерархию и давил чужих котят (у него почему-то не было потомства от обычных кошек, а конкурентов он уничтожал ещё слепыми), Воровка вила гнездо на подоконнике, таская туда всё, что плохо лежит. Даже мой День Рождения отпраздновали в узком семейном кругу. Если бы не куча подарков, принесённых совами, миссис Бантли бы не поверила в то, что у меня в школе есть друзья. В Англии, по традиции, принято приглашать школьных друзей к себе в гости на время каникул. За два курса меня звали погостить раз пять или шесть. Вот только форма приглашения была приблизительно такой: «Мы очень рады будем видеть тебя у нас дома, но ещё больше обрадуемся, если ты откажешься». Причём написано это было так витиевато, что без Булстроуд я в жизни бы не разобралась. В принципе, мне понятна такая реакция — официально я дочь русских эмигрантов, сирота. Реально — бастард с блэковской кровью, странным заступничеством директора Дамблдора и учителей, включая Снегга. Декан зелёных строго-настрого запретил своим змейкам (даже крестнику!) не то что гадости мне делать — подходить ближе, чем на десять шагов.

Милли не зовет в гости вообще никого — дома проблемы финансового характера. Ехать в Корею к Ли — ни визы, ни денег. Единственный, кто искренне желал видеть меня в гостях — это Колин, но я отговорилась, что уезжаю в Штаты. И ведь даже не соврала — про дату поездки разговора не было. После пятого курса меня, скорее всего, в Великобритании уже не будет, так зачем создавать Криви лишние проблемы из-за плотной дружбы со мной?

Вторая неделя ознаменовалась прилётом школьной совы с маггловскими документами и походом в клинику на ежегодный медицинский осмотр. Как же меня бесят вопросы про месячные и половую жизнь! Мне тринадцать, а выгляжу я от силы на десять-одиннадцать! Какая, мать вашу, половая жизнь?! Кстати, а где мои критические дни? Согласно графику, они должны начаться в этом году, но, учитывая мой рост и вес, могут не прийти. Самое странное, что анализ на гормоны соответствовал возрасту, но это никак не сказывалось на моем поведении — как была взрослая тётя в теле ребёнка, так и осталась. Импульсивных и по-детски наивных решений не принимаю. Но ведь гормоны влияют на поведение и внешность, а в моём случае почему-то этого не наблюдается. Ни прыщей, ни резких смен настроения, отсутствуют округлости в некоторых местах. Магия какая-то!

В клинике меня ждал сюрприз в виде знакомого «принца» по имени Дадли Дурсль. Он лежал на кушетке с капельницей в вене.

— Привет, мой рыцарь! — бодро начала я.

— Привет, — вяло откликнулся Дадли, — пить дай.

— А можно? — в ответ Дурсль лишь пожал плечами. Пришлось искать медработника и, получив разрешение, поить ребёнка.

— Спасибо. Ты здесь откуда?

— Ежегодный осмотр. А ты?

— Я с родителями. Мама на обследовании, а мне эту хрень в руку воткнули и говорят, лежи-отдыхай.

— Жаль. Я хотела, чтобы ты был моим принцем… Как школу закончил? — ох, зря я это спросила.

— Нормально, — мрачно ответил Дадли.

— Я тоже нормально. Представляешь, со мной в классе учится родственник королевы!

— Круто! А в моей школе учится сын русского миллионера! — оживился мальчик.

Целых полчаса, что Дадли пролежал под капельницей, он с упоением рассказывал о школе «Воннингс», крутых друзьях, разборках с «нищебродами и слабаками», а также про свой проект, который сдал на отлично. Он изучал влияние продуктов питания на организм лабораторных мышек.

— Анна, — меня окликнула Джессика, — тебе уже пора.

— Хорошо, сейчас попрощаюсь и поедем.

Честно сказать, я была рада избавиться от компании Дурсля, даже несмотря на то, что подошла к ему первой. Мальчик очень избалован, говорит и слышит только себя, мнение и чувства других людей его не интересуют. Про меня можно сказать то же самое, если бы не одно «но» — Дадли был глуповат и наивен, считая, что папины деньги и бейсбольная бита решают все проблемы. То, что у кого-то родители богаче и могут намного больше, нежели его папа, ему как-то в голову не приходит. Мол, я этому сынку миллионера дал в рожу, а он сразу в слезы, нытик. Подумать головой о нанесенном физическом и моральном вреде и, соответственно, возможных проблемах для фирмы отца Дурслю-младшему недосуг.

Сидя в машине, я всё же решилась спросить, чем больны Дадли и его мама.

— Вильям, я сегодня видела Дурсля под капельницей. Что с ним?

— Врачебная тайна.

— Ты говорил, что у него проблемы с сердцем…

— Говорил, — опекун ощутимо напрягся.

— Проблемы продолжаются?

— Да. Его родители потакают сыну во всём вместо того, чтобы заставить соблюдать диету и заниматься физкультурой! — Вил резко выкрутил руль и очень жёстко вошел в поворот. Хорошо, что я пристёгнута, хоть и нахожусь на заднем сидении. — Ещё эта блондинка…

— Мать?

— Отец! Мать только рыдает! Как же меня достало это семейство!

— Чем?

Вильям резко затормозил, затем опять тронулся, потом всё же припарковался на обочине, обернулся и зло спросил:

— Зачем тебе это надо?

— Ну… он же мой принц, — зря спросила, Вильям явно не в духе.

— Анна! Nе ebi mne mozgi! — громко и по-русски выругался опекун. — Ты думаешь, я поверю в твоё любопытство?!

— А почему нет?! — я тоже перешла на крик. — Я любопытный ребёнок! Ребёнок!

— Раз ты ребёнок, тогда заканчивай вести себя как взрослая тетка! — уже орал Уилсон. — И не надо мне про тяжёлое детство рассказывать и сложную политическую обстановку в Советском Союзе! Ты не ребёнок! Ты мелкая с-с-с… сожрёшь и не подавишься!

— Можно подумать, тебя это не устраивает! Кто с моей помощью подписал контракт, получил гринкарту, работу и кучу бонусов для себя и семьи?! Вы сами готовы слопать любого! Не нужно всё валить на меня!

С Вильямом мы ругались часто и так же часто мирились. Причиной могло послужить что угодно: начиная от забытой на журнальном столике кружки и заканчивая неудобными вопросами. Обычно в таких ситуациях третейским судьей была Джессика, которая разводила нас по разным углам, а потом мирила.

Я надулась и, отвернув лицо от Уилсона, стала смотреть в окно. Бесит! Он прекрасно знает, что, если я спрашиваю, значит, это не просто любопытство — мне нужна информация. Опекун глубоко вздохнул, достал из бардачка пачку «Мальборо» (прим.авт. никакой рекламы!) и закурил.

— Дурсля я встретил случайно, — начал Вильям после второй затяжки, — он сидел в коридоре больницы с беременной женой, которая практически ни на что не реагировала. Пожалел их. Помог с обследованиями. Она была на шестом месяце, и у неё была онкология второй степени. Предлагал аборт — отказались. Очень сильно помогла сестра Вернона — деньги, лекарства, связи. Роды вызвали искусственно, ребёнок родился семимесячным и с букетом заболеваний. Петунью сразу начали лечить, а родственница Дурсля сидела с мальчиком. Дадли был почти год, когда мы закончили её лечение.

— Сейчас у нее рецидив?

— Нет. Не совсем. Как бы тебе объяснить попроще… Раковое образование есть, но оно не увеличивается и не уменьшается.

— Статично.

— Если по-простому, то да.

— А Дурсль-младший?

— Ему нужна жёсткая диета и специальные физические нагрузки. Гормоны меняют его поведение и вес не в лучшую сторону, а таблетки и капельницы гробят печень. Вот только родители продолжают его считать болезненным ребенком и разрешают всё!

— Но почему? — удивилась я. — Разве они не видят, что он… толстый!

— Я вообще сомневался, что он до трёх лет доживёт — вес и рост ниже нормы. Пацан в год весил чуть больше шести фунтов при норме двенадцать и не мог даже сидеть. В полтора года он пошёл на поправку, в три выглядел болезненно, но научился ходить, а в пять догнал сверстников по физическому развитию.

— А по психике?

— Отстаёт года на полтора-два.

— Ясно.

— А теперь выкладывай, зачем тебе это?

Теперь уже я глубоко вздохнула и ответила:

— Когда мы уезжали с вокзала, на заднем сидении его машины был мой однокурсник. Его зовут Гарри Поттер.

— Может, просто подвозил ребёнка знакомых?

— Нет. Он сирота, живёт с дядей и тетей.

— На Рождественских каникулах его не было…

— Остался в школе.

— Хм-м-м. Странно, — Уилсон завёл машину, и мы вновь покатили. — Пока едем, расскажи, что это за мальчик.

Все-таки хороший у меня опекун, хоть и вспыльчивый. Дорога до дома заняла сорок минут, и за это время я рассказала Уилсону все факты и домыслы о Поттере. Вильям пришёл к неожиданному выводу о причинах живучести Дадли и Петуньи — их поддерживает магия племянника. А как иначе объяснить, что на летних каникулах им становится значительно лучше, чем в другое время?

Я посоветовала опекуну написать в школу «Воннингс» и рекомендовать для Дадли диету, раз на родителей надежды никакой. Обещал подумать.

Дома нас ждал Томас, документы для выезда из Англии и порт-ключ. Опекуны оценили прелесть магического перемещения, так что теперь передвижение на самолёте, долгая таможня и нервные туристы мне не грозят. В этот раз было решено забрать с собой Васю. Ох, чувствую, будет весело.

Права Нариана Булстроуд — гоблины уроды! Дело в том, что «Порт-ключ Гринготтса» — это перемещение из Хитроу в любую точку планеты, и стоит такое перемещение очень дорого. Порт-ключи от «Магического Бюро Путешествий» были дешевле, но переносили в строго определённые аэропорты, вокзалы и порты. Перемещение в Магическую Северную Америку осуществлялось всего в три пункта — Вашингтон Ди.Си., Торонто и Аниак на Аляске. Стоит такой порт-ключ всего семьдесят галлеонов против трехсот восьмидесяти от гоблинов. Провоз Василия оплачивался отдельно — семь галлеонов, между прочим, но зато компания решала все проблемы с документами для кота! Вася, по документам, обзавелся всеми прививками и анализами, необходимыми для пересечения границы. Пятнадцатого июля я, Джессика, Вильям, Томас и Вася переместились из аэропорта Хитроу в Вашингтон Ди.Си.

Две недели в США пролетели как один миг! Возвращаться в туманную Англию после яркого солнышка Сан-Франциско не хотелось категорически. Но Вильяма вызвали на работу, меня желала видеть миссис Бантли, а Василия просто жаждали приютить все соседи, поскольку лисы, бродячие собаки и ненужное кошачье потомство вновь появилось в нашем районе.

Васяндра полюбили и в Штатах — рыжик за трое суток построил привычную ему иерархию. Он задавил двух мелких собак, выгнал крыс и бомжей. Прямо питбуль какой-то, а не кот. Хотя он размерами ненамного меньше.

Еще одна особенность США, о которой не пишут в путеводителе и не говорят вслух: Сан-Франциско — город бездомных и китайцев. Чем ближе к центру города, который застроен небоскрёбами, тем сильнее запах мочи — люди спят прямо у дверей отелей, офисов и на остановках. Хорошим районом считается тот, где нет бомжей. Я не знаю, как Вася это сделал, но при виде моего кота бездомные собирали свои вещи, забирали собак и уходили в другое место. Короче говоря, через неделю возле нас всё жилье сняли люди европейской наружности, а учитывая, что это район Кастро, то в их нетрадиционной ориентации сомневаться не приходилось.

Кстати, Сан-Франциско действительно является городом свободных нравов — люди не скрывают, что они геи или лесби. Увидеть двух брутальных мужиков, держащихся за руку — это в порядке вещей. Забавный случай произошёл, когда я и Джессика сидели в кафе и ели мороженое. Мимо продефилировал абсолютно голый мужчина. Вся его одежда — велосипедный шлем и резиновые шлёпки. Я прыснула со смеху, Джессика невозмутимо поедала мороженое, мимо проходящие люди поулыбались и ничего не сказали. Вот такая терпимость.

Все свободное от работы на Даниэля и Томаса время я и Вася проводили на знаменитом пирсе-39. Мы гуляли по магическим лавкам, ходили в кафе, толкались на распродажах и смотрели морских львов, которые совершенно свободно приплывали и забирались на пристань и камни. Васяндр хотел было и им показать, кто тут главный, но его быстро сбросили в океан под аплодисменты толпы. Спасибо неравнодушным людям индейской наружности (Большой Отец так и не отказался от своей идеи) — кота вытащили из воды и под смех окружающих вручили мне. Кто-то из рядом стоящих дал полотенце, а сердобольные любители животных принесли рыжику рыбки. Больше Вася к морским обитателям пирса не лез.

Сказать по правде, в Америке не всё так радужно, как преподносят на фотографиях и в кино. Картонные дома, бездомные, жизнь в трейлерах, отсутствие медицинской помощи, наркомания и ещё множество других социальных проблем. Однако есть и трудности бытового плана, которые удивляют, шокируют или приводят в бешенство человека, жившего в России. Одна из шок-проблем — стирка. Купить в Штатах нормальную машинку-автомат с горизонтальной загрузкой белья и отсеками для порошка и кондиционера — просто нереальная задача. Томас приобрел обычную стиралку с вертикальной загрузкой и функцией сушилки. Это трындец! Вы знали, что жители «самой независимой страны» не развешивают белье, а сушат в машинке? Вывесить свои шортики и маечки — дурной тон. Меня это не устраивало категорически, поскольку стирка и сушка в машине означала, что вещь будет испорчена. Многие носят свои тряпки в прачечную самообслуживания только из-за того, что там техника с горизонтальной загрузкой, есть отсеки для порошка и кондиционера, а также возможность, не досушив белье, выгладить его тут же. Ах да, ещё нормального стирального порошка и мыла вы в Штатах тоже не найдёте. Пришлось упрашивать опекунов зайти в «Чайна Таун», чтобы приобрести нормальные моющие средства китайского производства (спасибо соседям за информацию). Правда до привычных мне российских они тоже не дотягивали. Уверенно заявляю, что дешёвый русский «Лотос» намного лучше дорогого американского «Тайда».

Кстати, о китайцах. Здесь их не просто много, а очень много (прямо как лиц кавказской национальности на Черкизоне)! И, видимо, скоро будет ещё больше. Одной из причин, по которой Томас приобрёл дома в районе ЛГБТ, было то, что здесь граждане Поднебесной не селились. Для них это «фу-фу-фу!». Хотя, сказать честно, мне тоже было немного не по себе среди кучи секс-шопов, полуголых женщин и целующихся мужчин, которые находились буквально в тридцати метрах от дома. Но одним из плюсов являлся низкий уровень преступности — можно было не бояться, что тебя попытаются ограбить. Уилсоны относились ко всему этому пофигистски — они в госпитале и не такого насмотрелись, их выставленными напоказ гениталиями не напугаешь. Еще и потроллить могут: мол, мужчина, вы бы к венерологу сходили, у вас из пениса что-то капает.

Всё хорошее когда-нибудь кончается, и поездка в США тоже закончилась. Нас ждал Туманный Альбион, приглашение от Дурслей и путевка в лагерь дневного пребывания (собственно, из-за которой мне и приходится возвращаться). Четвертого августа я, Джессика, Вильям и Васяндр отбыли из солнечного Вашингтона в хмурый английский Хитроу, а пятого августа мы вновь стояли перед аккуратной лужайкой дома номер четыре по Тисовой улице города Литтл-Уиннинга.

Небольшой двухэтажный коттедж окружала ухоженная зёленая лужайка, а на подъездной дорожке развалился породистый английский бульдог.

— Что-то я не помню, чтобы у Дурслей была собака, — когда мы приезжали зимой, этого четвероногого точно не было.

— Это пёс сестры Вернона, — ответил мне Вильям.

— Пёсик, — позвала я, — фьюить— фьюить. Дай я тебя потискаю.

Собака нехотя подняла голову и широко зевнула, а затем бульдог лёг на бок, подставляя солнцу своё пузо. Опекуны направились в дом, разрешив мне поиграть с ним.

— Хороший мальчик, хороший! — животное млело от того, что я чесала брюхо и гладила шею.

Собака начала пускать слюни и стучать лапой по дорожке — пес поймал нирвану. Нет, не одноименную рок-группу, а самое настоящее удовольствие, вон, даже красный кончик головки вылез.

— Фу, как некрасиво! — сказала я, перестав чесать животное. Бульдог потянулся, перевернулся на другой бок и… захрапел.

— Его Злыднем зовут, — послышался над ухом знакомый голос.

— Гарри? — с удивлением спросила я.

— Энни? — ответил Поттер.

— Ты здесь живёшь?

— Э-э-э… да. Я живу у тёти с дядей.

— Afiget! — по-русски произнесла я.

— Энни, привет! — раздался надо мной голос Дадли.

— Привет, Дад! — я встала и направилась к крупному толстоватому мальчику, желая его обнять.

— Вы знакомы? — ошарашенно спросил Поттер.

— Тебе какое дело? — грубо ответил Дадли.

— Знакомы, — сказала я. — Он мой принц, а я принцесса!

— Ну да, — ядовито начал Гарри, — как это я сразу не понял. Большой сви… принц и его мелкая принцесса.

— Как был грубияном и неряхой, так и остался!

— Ты его откуда знаешь? — настороженно начал Дадли.

— Учимся в одной школе. Хорошо, что на разных факультетах. Поттер у нас по специальности «Храбрец безмозглый», а я «Ботаник обыкновенный».

— М-м-ма-м-м-ма, — проблеял Дурсль-младший и бросился наутек.

— ?.. — я вопросительно посмотрела на Гарри.

— Мои родственники боятся колдовства и всего, что с ним связано.

— А мои, наоборот, используют на полную катушку.

— Твои родичи — Малфои!

— Завидуй молча! А если очень хочется — забирай, мне не жалко. От блондинистой семейки одни проблемы.

— Какие?

— Финансового характера, — уклончиво ответила я.

В этот момент, на скорости, которой позавидуют все гоночные болиды Формулы-1, к нам понеслась мать Дадли — Петунья, а за ней бежал, спотыкаясь на каждом шагу, мой принц.

— Ты... — начала женщина, — ты…

— Здравствуйте, миссис Дурсль.

— Ты… ты из этих? — выпалила она.

Следом за Петуньей из дома вышли обеспокоенные Вильям и Джессика.

— Вы имеете в виду «волшебный мир»? — и, дождавшись кивка, я ответила: — Да. Мы с Гарри учимся в одной школе.

— Это… как же… — женщина пыталась что-то сказать, но эмоций было слишком много.

— Петунья, — к нам подошли опекуны, — что случилось?

— Она… она…

— Она ведьма. Мы знаем, — ответила Джессика.

— Вы так спокойно об этом говорите!

— А что тут такого? — не понял Вильям. — Учится хорошо, нам помогает, пособие выплачивают, да и престижно помогать сироте.

— Но Гарри… он… он…

— Так, — Джессика взяла дело в свои руки, — дети, идите погуляйте с собакой. Петунья, дорогая, по-моему, нам нужно многое обсудить.

Взрослые направились в дом, оставив меня с мальчишками и Злыднем.

— Чего стоим? Кого ждём? — спросила я Поттера и Дурсля, как только старшее поколение скрылось в дверях дома.

— Ты… ты из этих? — спросил Дадли.

— Да, я из людей с необычными способностями. Где они будут разговаривать?

— В гостиной или на кухне, — хмуро ответил Гарри.

Кусты под окнами дома Дурслей были аккуратно подстрижены, а клумбы выложены крупными камнями. Это давало нам шанс не испачкаться и спокойно подслушать разговор взрослых.

— …опасен! — услышали мы голос Петуньи. — Мальчишка кидался ножами и вилками, вызывал огонь и всё время ронял тяжёлые книги на Дадли. Мы отселили его в чулан, где нет крупных и острых предметов! А эти… эти… ничем не помогли! Сказали — это ваш племянник, вы и воспитывайте, иначе мы вам устроим весёлую жизнь! И всем плевать! Плевать, что у меня больной ребенок. Плевать, что я сама не слишком здоровая. Плевать на репутацию фирмы Вернона! Понимаете?! А теперь вы с такой же… таким же…

Женщина стала всхлипывать, а затем разревелась в голос. Видимо, тетя Гарри давно копила в себе этот негатив. Послышался звук отодвигаемого стула, шаги, звяканье бокалов и голос Вильяма:

— Выпейте.

— Я не…

— Пей!

Это стоило подслушать ради одного — лицо Поттера в тот момент выражало крайнюю степень удивления. Тем временем старшее поколение продолжило:

— То есть волшебный мир денег на Поттера не давал. А стипендию он получает? — спросила Джесика.

— Какую?

— Для малоимущих студентов и сирот, — пояснила Джесс.

— Нет… не знаю, — всхлипывая, ответила Петунья.

— Вы-то хоть оформили пособие на ребенка?

— Какое пособие? — взвилась Петунья, — У нас даже документов на него нет! На его пятилетие пришёл коротышка в цилиндре, что-то поколдовал над листочком и сказал, что теперь его возьмут в школу. Всё!

— То есть документов у мальчика нет, — утвердительно сказал Вильям. — Попробуем исправить.

— К-как исправить? — испугалась Петунья.

— Позвоним в отдел опеки и попросим приехать миссис Бантли. Она курирует Анну. Попробуем если не выбить пособие, то хотя бы документы оформить на Гарри. Он вам аттестат не приносил?

— Что?

— Наша Анна якобы учится в школе святой Марии и каждый год приносит нам аттестационный лист с подписью и печатью школы.

— Я… я не знаю. Мы не спрашивали.

— Ладно, потом выясним.

Послышались шаги — видимо, Вильям отправился звонить миссис Бантли.

— А как Анна себя ведёт? — спросила Петунья, когда Вил вышел.

— Хороший ребенок. Очень рассудительный.

Джессика принялась описывать меня, мою жизнь и мои способности. Понятно, больше интересного не будет.

— Эй, лоботрясы, — над нами возникла макушка Вильяма, — марш отсюда! Вам что сказано было?

— Э-э-э… с собакой погулять? — я сделала невинное лицо.

— Ползём в сторону гаража, берём поводок и идем выгуливать бульдога!

Как бы ни хотелось мальчишкам послушать истории из моей «нёлегкой жизни», но ослушаться Вильяма они не посмели, и через три минуты я, Гарри, Дадли и заспанный Злыдень брели в сторону старой полуразрушенной детской площадки конца семидесятых.

Странно, что в таком городе, как Литтл-Уиннинг, где муниципалитет не скупится на благоустройство, а местные жители активно делают пожертвования, осталось такое место.

До пункта назначения — в виде неровных кусков бетона — оставалось всего ничего, когда собака наотрез отказалась идти дальше и стала тянуть нас в сторону каких-то кустов.

— Да стой же ты, скотина тупая! — именно мне вручили поводок, и теперь я изо всех сил пыталась удержать Злыдня. Гарри и Дадли пытались помочь, но получалось плохо. — Стой!

Силы оказались не равны, и поводок-рулетка с тихим «щёлк» развалился в руках. Счастливый бульдог, несмотря на свой вес и почтенный возраст, с радостным «гав» понёсся в манящие заросли.

— Тетя нас убьёт! — застонал Поттер, бросаясь следом за Злыднем.

— Нытик! — догнав кузена, ответил Дадли. — Не тебе его мыть.

Пока мы пробирались через заросли каких-то сорняков, Дадли просветил меня, что это самая обожаемая собака его тетушки Мардж. Любимая родственница вменила племяннику в обязанность гулять, мыть и кормить старого бульдога. За это она ему платит аж пятьдесят фунтов! Только он (Дадли) лучше бы вообще без денег сидел, чем с этим псом возиться. В монолог встрял Гарри и в язвительных тонах начал жалеть своего кузена. Ах, бедненький, собачку моет, не то, что он лоботряс, с утра до вечера на грядках погибает. Ах, несчастненький, гуляет он с бульдожкой на лужайке перед домом, не то что он, лоботряс, постоянно на кухне посуду моет. Тут уже Дадли не стерпел и в грубой форме предложил поменяться местами, мол, он лучше будет на грядках да посуду мыть, чем с собакой возиться, мыть машину отца и свинарник в Поттеровской комнате после его отъезда убирать. Начался новый виток оскорблений и ругательств.

У каждого ребенка в Англии есть обязанности по дому, которые он должен делать сам и только сам. Мне, например, как и Гарри, был вменён уход за лужайкой и растениями, а ещё мелкие покупки, мытье посуды и вынос мусора. Это не считая моих личных обязанностей, о которых даже напоминать не будут — присмотреть за питомцами, убраться в комнате, отнести свою одежду в стирку и так далее. Дурсли не были исключением — в обязанности Гарри входил сад, посуда и мусор, а Дадли должен был смотреть за питомцем тетушки, машиной отца, комнатой кузена и уносить грязное белье в стирку. У Гарри обязанностей меньше, и это бесит его брата.

Наконец-то заросли закончились, и мы оказалась на полянке, где бульдог и огромный чёрный бродячий пес самозабвенно жрали какую-то тухлятину.

— Фу, Злыдень, фу! — начал вопить Дадли.

— Бесполезно, — сказала я, — пока не съедят — не уйдут.

— Ну и вонища, — это уже Поттер.

— У тебя не лучше в комнате! — тут же завёлся Дад. — Хоть иногда клетку с совой мой!

— Она не воняет!

Мальчишки вновь стали орать друг на друга. Сутью конфликта была белая сова Поттера. Дурсль утверждал, что от птицы и её клетки вонь стоит на весь дом. Гарри возражал, что вони почти нет, только от дохлых мышей, которых сова приносила с охоты, но теперь уже не приносит из-за решётки на окне. Я отошла к собакам, которые уже закончили трапезничать протухшей лазаньей, и с удовольствием следила за перепалкой двух детей.

— Ты дебил, понял?! Папа сделал распашную. Ещё скажи, что не знал о том, что там нужно болтик убрать?!

— А мне кто-то сказал?!

— А ты спросил?!

— Заткнись, придурок!

— Сам заткнись! Только и затыкаете меня — Гарри то, Гарри сё, плохой Гарри, жри через кошачью дверь!

— Даун! Из твоей комнаты такая вонища, что пройти невозможно! Убирай за своей совой. Надо было тебя в приют сдать, чтобы там гигиене научили. Ты в школе тоже моешься раз в месяц? Крысы в трусах не завелись?

Я хмыкнула, вспомнив про питомца Уизли. Очень хотелось заржать в голос, но перепалка продолжалась, и мы с собаками стали наблюдать дальше.

— Если только от тебя — это твои трусы. Я твои шмотки ношу, забыл?

— Радуйся, что вообще что-то носишь!

— Да лучше бы меня в приют сдали!

— Невелика потеря! Скотина неблагодарная!

— И за что благодарить? А? За поношеные шмотки? Или за жизнь в чулане?

— Своим ненормальным это скажи! — Дадли кивнул на меня, — Это они тебя нам подкинули.

— Меня не надо сюда привлекать. Ладно? — спокойно ответила я.

— Из-за тебя у нас вечно денег нет! То ты окно в школе разобьёшь, то парик перекрасишь, то стену дома разнесёшь! Вали в свой ненормальный…

Договорить Дадли не смог — он схватился за сердце, стал тяжело дышать и медленно оседать на землю.

— Дадли! — одновременно закричали мы и кинулись к задыхающемуся мальчишке. Дурсль хрипел и синел.

— Нет! Не надо! Нет-нет-нет! — кричал Поттер, тряся кузена за плечи. От него стало исходить свечение, а изо рта Дурсля пошла пена.

Рядом послышался хлопок аппарации — профессор МакГоннагал в тёмно-красной мантии стояла у края грязной полянки.

— Мистер Поттер, что происходит? — строгим голосом спросила она.

— Профессор! — крикнула я, — Помогите! У кузена Гарри плохо с сердцем, он умирает!

— Да помогите же! — заорал Поттер.

Декан Гриффиндора взмахнула палочкой, и Дадли Дурсль перестал хрипеть и задыхаться, тихонечко вздохнул и… уснул.

— Мистер Поттер, мисс Морозова, — строго сказала профессор, — я жду объяснений, по какому праву вы применили колдовство в присутствии несовершеннолетнего маггла.

— Мы не применяли… — начал Гарри.

— Вы про свечение, которое исходило от Поттера? — перебила я. — Так это было уже после того, как Дадли стало плохо.

— Свечение? — переспросила МакГоннагал.

— У нас пес убежал, — виновато начал Гарри, — и мы побежали за ним. У кузена больное сердце, и ему стало плохо из-за бега.

— Поттер стал кричать, чтобы Дадли не умирал, и от него стал исходить свет, а затем появились вы, — закончила рассказ я.

Женщина задумчиво посмотрела на спящего маггла, наложила на него несколько заклинаний, а затем сказала:

— С вашим кузеном, мистер Поттер, всё в порядке. Он проспит ещё часа два и не будет ничего помнить про моё появление. Возьмите, — МакГоннагал достала из мантии флакон, — это укрепляющее. Как проснётся — пусть выпьет. Чары я на него набросила, чтобы не замерз. Мисс Морозова, как вы здесь оказались?

— Профессор, — начала я, — мои опекуны лечат брата Гарри. Мы в гости приехали. Нас отправили гулять.

— Ясно. Думаю, что этот маггл больше болеть не будет.

— Спасибо, — поблагодарила я. — И, профессор, Гарри… э-э-э… он ведь у опекунов живёт…

— Простите, что я не сказал, — перебил Гарри. — мне нужен аттестат, как у Анны.

— Мистер Поттер? — не поняла заместитель директора.

— Понимаете, — я решила взять инициативу в свои руки, — Гарри Поттер в обычном мире числится сиротой, и органы опеки желают знать, где он учится и чем занимается в свободное время. Гарри забыл написать заявление о выдаче маггловского аттестата.

— Хорошо, — немного удивлённо ответила МакГоннагал, — документы вы получите вместе со списком учебников.

— Спасибо, — поблагодарил Поттер.

Она улыбнулась и исчезла в вихре аппарации.

— Будешь должен, — сказала я.

— Это ещё почему?

— Потому что, если бы не мои опекуны, то так бы и ходил без документов.

— Хорошо. Буду должен.

В этот момент Дурсль громко всхрапнул, причмокнул губами и засопел. К мальчику подошёл Злыдень и устроившись за его спиной, тоже закрыл глаза.

— Королевство спящих, — сказала я. — А где этот, второй пёс?

— Убежал, наверное, — ответил Поттер. — Что с Дадли?

— Твой брат болен… был. Сердце. Мои опекуны говорили, что его лечат, но ему плохо от лекарств, а из-за гормонов он толстеет. Нужно будет сказать Вильяму, чтобы Дадли заново обследовали.

— Из-за этого мне ничего не покупали?

— Поттер, — начала злиться я, — ты же сам всё слышал и даже видел. Тебя спихнули родичам без денег и документов. Твой брат болен, у тетки только-только закончилась химиотерапия. Вот им радость-то — малолетний волшебник! Ни няню, ни горничную не нанять. Ты представляешь, сколько стоит твое содержание? Когда мелкий был — подгузники, смесь, игрушки, врачи. Потом — еда, одежда, воспитание. Они тебя даже в школу пристроили!

— Меня толком не корм…

— Рот закрой, — перебила я, — и не открывай. Все деньги уходили и уходят на лечение Дадли и Петуньи.

— Они машину купили! — возмутился Поттер.

— В лизинг. Год поездят и откажутся — другую возьмут. Ты лучше в аптеке укрепляющего закажи и в чай подливай.

— Вот ещё!

— Ну и dyrak, — задумчиво сказала я, не желая спорить с ним. — Слушай, нам тут сидеть часа полтора точно. Сбегай в магазин, купи пакет, чтобы сесть на землю, воды и покушать.

— У меня денег нет!

— Держи, — я протянула мальчишке двадцатифунтовую купюру.

— Сама иди!

— Я не знаю, где магазины.

Поттер вздохнул, взял деньги и отправился ломать кусты.

Пока Мальчик-который-выжил ходил за водой и булочками, я, стоя на краю полянки-мусорки, думу думала.

Значит, Гарри Поттера просто выбросили в обычный мир, а потом внезапно вспомнили про него. Интересно, зачем? Для чего он нужен? Историю Мальчика-который-выжил знали все — он герой, но до поступления в школу его никто не видел. Почему его просто не добили? Почему с ним так носятся? Потому что он герой? Не, не верю! Слишком напоказ, слишком нарочито, слишком нагло — ему всё разрешают. Да ещё это свечение и появление МакГоннагал. Почему сама явилась? Почему не совой? Следят? А почему тогда не помогали с воспитанием? Как говорил один персонаж из сериала: «Интересно девки пляшут»⁽¹⁾. Видимо, что-то затевается. Ясно только одно — держаться нужно подальше и не встревать. Мне Малфоев с Тонкс хватает. Опекунам я точно расскажу и укрепляющее сама подолью… и ещё пару зелий. Пусть Дурсли будут здоровы и живут богато, а мы уедем до дому, до хаты, которая в Сан-Франциско.

Вновь треск ломаемых кустов — Поттер явился.

— Вот вода, булочки и батончики.

— А второй пакет?

— Там.

Я и Гарри расстелили два пакета на земле и присели. Наконец-то можно поесть. Мальчик сначала отказывался от сладостей, но потом, когда проснулся Злыдень и начал активно выпрашивать еду, согласился, лишь бы собаке не досталось ничего. Покусал он его, что ли?

Когда начало смеркаться, проснулся Дадли. Ничего не помнящему и плохо соображающему ребёнку скормили укрепляющее, рассказали заранее отработанную версию о том, что долго искали собаку, и потянули домой.

В коттедж Дурслей мы вернулись в сумерках. Злыдень довольно резво бежал впереди нас, перебирая короткими лапами. Затем шли злой Поттер и рассеянный Дадли, а позади всех тащилась я.

На дорожке возле гаража стоял ещё один кроссовер, а на обочине, помимо нашей машины, была припаркована маленькая малолитражка.

— Миссис Бантли! — крикнула я и, опережая Злыдня, влетела в дом.

— Энни! — послышался знакомый голос из гостиной.

Я вбежала в комнату и, увидев куратора, бросилась её обнимать.

— Соскучилась?

— Угу.

— Документы привезла.

— У-у.

— Забыла?

— Угу.

— Эта девочка точно нормальная? — спросил противный женский голос. — Она другие слова знает?

Я разомкнула объятия и обернулась. В кресле, сжимая в руке бокал с алкоголем, сидела женщина. Она была довольно полная, но если миссис Бантли производила впечатление доброй пышки, то тут был злой снеговик. Знаете, когда подростки хотят немного пошутить, они лепят злых снеговиков — улыбка вниз, палки на голове, сиськи третьего размера. Вот и тут то же самое. За спинкой кресла, на котором сидела женщина, встали Гарри и Дадли. Мальчишки активно жестикулировали, показывали мне, что лучше молчать. Судя по описанию, которое давал Поттер — это и есть тетушка Мардж.

— Здравствуйте, — вежливо ответила я, — меня зовут Анна Морозова.

— Хоть кто-то в этом доме знает о правилах приличия, — проворчала женщина, — Где были?

— Собаку искали, — сказал Дадли. — Он за кошкой побежал.

— Не забудь вымыть его.

Тем временем миссис Бантли с интересом разглядывала Гарри. Худой, в сломанных очках, мешковатая одежда. Мальчик производил впечатление ребёнка из неблагополучной семьи. Хотя, судя по рассказам Поттера, — так и было.

— Миссис и мистер Дурсль, — произнесла моя куратор, — мне нужно поговорить с Гарри наедине.

— Вы можете пройти на кухню, — тут же встрепенулась хозяйка дома.

Миссис Бантли и Гарри Потер удалились на приватный разговор.

В гостиной воцарилось молчание. Атмосферу разрядил Злыдень, пытающийся своими грязными лапами залезть на диван.

— Дадли! Почему мой лапочка до сих пор грязный? — громко спросила тетушка. — Сейчас же вымой его.

— Хорошо, тётя, — смиренно ответил пацан и, взяв бульдога за ошейник, направился на второй этаж.

— Анна, где ты учишься? — нетрезвым голосом спросила женщина.

— Мы с Гарри учимся в одной школе, — ответила я.

— Святого Брутуса? — удивилась она.

— Нет. Пансион Святой Марии — это в Шотландии.

— Вернон, ты же говорил, что Поттер учится в школе для уголовников? — тетушка Мардж недовольно посмотрела на главу семейства.

— Его переводят, — ответил мужчина. — Как сироте, ему дали место в элитной школе. Она хуже, чем у Дадли, но хотя бы так.

— Поэтому к вам приехала эта женщина?

— Да. Поговорит с ребенком и, надеюсь, примет в школу.

— Я тебе говорила — сдай мальчишку в приют! Ты дом до сих пор не выкупил, сын «в долг» учится, жена болеет. Я не могу помогать тебе вечно, а ты себе ещё и этого нахлебника взял.

— Гарри будет получать стипендию, — влезла Петунья Дурсль, — мы не будет тратиться.

— Но жрать-то он из твоего холодильника будет! — громко ответила женщина.

Вильям и Джессика сидели на диване и с интересом наблюдали за разговором семейства Дурслей. Дадли и Злыдень притаились на самой верхней ступеньке лестницы. Мардж разорялась по поводу трат на Поттера. Дверь открылась, и в комнату вошел Гарри.

— Дядя Вернон, тетя Петунья, мистер Уилсон — вас желает видеть миссис Бантли.

Гарри плюхнулся в ближайшее кресло, а взрослые отправились на кухню. Мардж залпом допила полбокала коньяка.

— Скелет, — произнесла пьяная женщина, — смотреть противно.

— Гарри, — я решила разрядить обстановку, — пойдём, поможем Дадли вымыть Злыдня.

— Да-да, — оживилась Мардж, — вымойте моего пёсика. Он такой хорошенький. А вы знаете, что английские бульдоги очень своенравны…

Тетушка Дадли начала разливаться соловьём об особенностях и воспитании бульдогов, а мы с Гарри быстренько направились на второй этаж.

Ванная Дурслей была чисто английской. В Великобритании ванная комната очень сильно отличается от того, к чему я привыкла в России. Душ отсутствует как таковой, два крана — один с горячей водой, другой с холодной. Наполняешь чугунное нечто и лежишь, отмокаешь. В Хогвартсе ванная старост и общая были сделаны именно по такому принципу. Только на факультетах и у квидчистов был душ. В доме Уилсонов от английских традиций осталась только раковина в кухне, которая располагалась напротив окна. Остальное — по-современному: душ, посудомойка (в Англии мало популярна — воды слишком много расходует), жалюзи, сад без декора. Англичане очень любят украшать свои участки, даже если это территория два на два метра. У моих опекунов была просто лужайка и кусты вместо забора. Главной декорацией служил Вася, который, развалившись на траве, нагло вылизывал… себя вылизывал, короче.

Дурсли же были классическими британцами — лужайка с клумбами и кустарником, мойка на кухне с двумя кранами, окно в ванной комнате, отсутствие душа, биде и унитаз в одном помещении, отсутствие туалетной бумаги.

Дадли, глубоко вздохнув, открыл краны с водой.

— Зачем? — не поняла я.

— Что?

— Зачем его мыть? Протрем влажной тряпочкой и нормально.

— Тетя будет руга…

— Тихо вы! — шикнул Поттер, прикладывая ухо к крану.

Дадли, воспользовавшись моим замешательством, приник ко второму. Мне же пришлось напрягать слух. Ванная комната находилась в аккурат над кухней, а краны и вовсе друг под другом. Акустика просто замечательная — как в панельных московских многоэтажках.

— …хорошо если молотком по голове получишь — есть шанс выжить. А если он в вас чем-то запульнёт? — громко говорил мой опекун.

— Не приписывай мне то, чего не было — я этого ненормального и пальцем не трогал, — разорялся Вернон.

— Тогда откуда на ребёнке столько синяков? — спросила моя куратор.

— А я знаю? — негодовал дядя Гарри. — Мальчишка утром делает свою работу по дому, а потом просто сбегает, и его нет до самого вечера. Этот неблагодарный паршивец…

— Вы этого паршивца видите два месяца в году, а то и меньше. Завтра я привезу бумаги на ребёнка и комиссию. Комната Гарри должна быть чистой, мебель целой, а сам ребенок одет в вещи по размеру. Тогда вам разрешат оставить мальчика. На оплату за присмотром не рассчитывайте, но пособие ребенку будут платить. За эти деньги нужно будет отчитаться — предоставить чеки и одежду. По поводу продуктов для Гарри — у него должна быть своя полка в холодильнике, где вы оставляете еду для ребёнка. Вот список других требований — они не сложные. Ознакомьтесь и подпишите.

Вернон пробурчал что-то неразборчивое, а затем стало тихо. Гарри молча выкрутил оба крана, чтобы наполнить ванну. Дадли попытался поднять Злыдня, а я тихонечко присела на бак с грязным бельём. Совместными усилиями мальчишки запихнули собаку в воду и начали тереть ему бока. В этот момент дверь отворилась, и на пороге возникла Петунья.

— Анна, — женщина поджала губы, — тебя ждут… опекуны.

— Спасибо, миссис Дурсль, я уже иду. Поттер, на два слова.

— Чего тебе? — спросил Гарри, когда мы вышли в коридор, оставив Дадли домывать Злыдня.

— Меня здесь не было, моих опекунов тоже.

— Это ещё почему? — удивился Гарри.

— Потому что Снегг и дядя правы — от тебя одни неприятности. Я не хочу, чтобы моя семья пострадала. Поэтому ты скажешь, что к тебе приходила ежегодная проверка из отдела опеки.

— А если не скажу? — расчётливо прищурился герой магического мира.

— Ты мне должен, а долги нужно отдавать. Расскажешь — получишь откат от невыполненного обещания, — блеф, но может сработать.

— Хорошо, Мороз, я понял тебя, — хмуро ответил Поттер и вернулся в ванную.

Его слова, которые он пробурчал себя под нос, что Гермиона была права, я предпочла «не услышать», но запомнить.

Опекуны и миссис Бантли ждали только меня. На улице я обняла куратора, вежливо попрощалась с хозяевами дома и ушла в машину. Хотелось домой — это был очень длинный вечер. Я не слышала, как Вильям и Джессика сели в автомобиль, и мы отъехали от дома номер четыре — вся эта история сильно вымотала, и меня сморил сон.

* * *

Хорошо просыпаться в теплой постельке с мурчащим котом под боком. Августовское солнышко светило в окно, на подоконнике стрекотала Воровка, легкий ветер колыхал занавески. Я не спешила вылезать из постели, наслаждаясь моментом и вспоминая прошедший день. Насколько мне не изменяет память, вчера я уснула в машине. Видимо, Вильям перенёс меня в постель и, судя по тому, что я в трусах и в майке, ещё и раздел. Это как же меня так угораздило-то, что спала и ничего не чувствовала? Хотя, логично — нервное напряжение было колоссальным. Интересно, до чего же договорились взрослые? Надо будет спросить Вила и Джесс, когда они придут с работы. Часы на стене показывали полдень. Странно, что Васяндр спит в такое время — обычно он гуляет или своё хозяйство полирует. Кот, словно услышал мои мысли, поднял голову, потянулся, спрыгнул с кровати и с жалобным «мав» стал смотреть в сторону окна.

— Да иди уже, иди! — я ласково потрепала «сторожа» по голове. Рыжий монстр в один прыжок оказался на подоконнике, а вторым — выскочил в окно.

Лететь невысоко — под окном стоит машина, на которую кот и приземлился, а затем спрыгнул на землю. Главное, чтобы Джессика не заметила вмятину на крыше авто от прыжков какой-то пушистой личности.

Сегодня и завтра я ещё могу отдохнуть, а послезавтра меня ждут целых три недели в лагере дневного пребывания. Я сирота — единица подотчётная, как любит говорить Вильям. Положено мне показать свое красивое личико в детском лагере скаутов, который расположился в ближайшем парке, значит, надо отметиться. В теории мне нужно ехать на все три недели в соседнее графство и проходить курс социализации и оздоровления подальше от опекунов. На деле же миссис Бантли очень сильно постаралась и нашла мне место поближе к дому.

Вылезать из постели не хотелось, но нужно хотя бы поесть. Учитывая, что сейчас уже обед, а у Дурслей я так и не кушала, сейчас мой желудок выводил арии без оперы. Пришлось вставать и топать на кухню. Хорошо, что Вильям и Джессика на работе — за хождение по дому в трусах и поедание сухого завтрака, который заботливо купил и припрятал Томас, меня по головке не погладят. На журнальном столике я обнаружила письмо от Криви, в котором он рассказал про приход МакГоннагал, внесение новых пунктов в контракт и посещение всей семьёй кабинета директора школы Хогвартс, где отец Колина, он сам, его мама и младший брат Деннис до хрипоты спорили с директором по поводу каждого пункта контракта. А ещё его родители осмотрели всю школу, включая личные спальни Слизерина. Годными для проживания родители братьев Криви признали Пуффендуй и башни Когтеврана. Контракт подписан с правом досрочного расторжения с обеих сторон. Изначально я хотела влезть лично в подписание документов младшим братом Колина, но хорошенько поразмыслив, решила не встревать и просто рассказала Криви о возможности внесения в договор некоторых пунктов. Умный мальчик быстро сообразил, каким образом это можно использовать. Да и общение Колина с Паркинсон и Гринграсс бесследно не прошло — Криви выбили всё, что только можно. Похоже, ещё одной головной болью у директора будет больше.

Жуя сухой завтрак, залитый молоком, я прикидывала, как влезть на ёлку и попу не ободрать, а точнее, каким образом купить школьные принадлежности подешевле, учитывая то, что список учебников ещё не прислали. Вывод был однозначный — сначала наведаться за мелочью в обычный супермаркет, затем в Хогсмит, а потом уже в Косой переулок. Сказано-сделано, и уже через час к Миллисент полетела сорока с предложением встретиться завтра в деревне, а я отправилась в ближайший магазин за покупками.

В Англии не принято самостоятельно покупать что-то к школе, ведь это целый ритуал, когда родители собирают ребенка в учебное заведение. Но мои опекуны давно поняли, что в компании я не нуждаюсь, лишнего не покупаю и ищу товар по акции. Как в том анекдоте:

Мысли в девятнадцать лет: «Жизнь — дерьмо, и нет света в конце тоннеля». Мысли в тридцать лет: «О, сковородочка по акции! Куплю две!». Мысли в пятьдесят: «Опять сковородка по акции?! Когда будет скидка на курицу и туалетную бумагу? Не знаете? Да что у вас за магазин? Я буду жаловаться!»

Меня смело можно отнести к третьему типу — я дотошно сверю ценники, устрою скандал, если они не совпадают, да ещё и жалобу накатаю о том, что в этом магазине детей обижают. Томас и Даниэль на моём примере даже показательные дела проводят. Мол, смотрите, как нужно защищать свои права и детей воспитывать. Хотите научиться — спешите записаться на семинар такой-то.

Как только я зашла в магазин, напряглись все — от охранников до директора. Вы думаете, что просроченная продукция, несоответствие цены на ценнике и кассе, бракованные товары — это беда российского «Перекрёстка» и «Пятёрочки» с «Ашаном»? Я вас разочарую — такое творится везде. И если в Штатах мне тупо делали скидку раза в два, а то и в три на все покупки, чтобы замять скандал (ну, не мне, а сопровождающему меня Даниэлю), то в Англии приходилось проходить всю бюрократическую процедуру. Интересно, а хозяин магазина знает, что Уилсон в Штатах? Судя по напряжённому лицу кассира, которая пробивала зубную пасту и туалетную бумагу — нет. В этот раз каких-то эксцессов не было. Жаль. Скучно.

Письмо от Булстроуд пришло вечером — подружка не понимала, как мы сможем всё купить без письма из Хогвартса, но согласилась встретиться.

Спросить у опекунов, чем же всё закончилось, я не решилась — Вильям был в плохом настроении, а Джессика ушла спать сразу, как приехала домой. Голова у неё болит, а отдуваюсь я. Мне уже выговорили за дохлую лису на парковке, немытые кружки и оставленную коробку с хлопьями. От греха подальше пришлось быстренько сбежать в комнату — заколочки-кошелёчки шить.

Утро было мерзким — туман и сырость. Прямо как у Есенина⁽²⁾, только тут рощи не голы и до зимы ещё ого-го-го сколько! Просто — это Англия. Любимый кот не ночевал дома, сорока улетела с первыми лучами солнца, точнее тумана, а мне нужно собираться в Хогсмид.

Добираться до волшебной деревни я решила на автобусе «Ночной рыцарь», о котором мне рассказали однокурсники.

Выйдя из дома, я бодро потопала в сторону лесного массива, который находился неподалеку от дома опекунов. Десять минут ходьбы по грунтовой дороге через туман напомнили мне сцену из какого-нибудь триллера-ужастика. Вот сейчас выскочит из кустов Ганнибал Лектор или Фредди Крюгер, или…

Бр-р-р. Пора закругляться с фантазиями, а то действительно кто-нибудь выскочит.

Сделав ещё пару шагов, я достала палочку и взмахнула. Секунда, две, три — и рядом со мной появился двухэтажный красный автобус.

— Автобус «Ночной рыцарь» приветствует юную мисс! Я Стэн. Куда желаете добраться?

— Здравствуйте. Мне нужно в Хогсмид.

— Пятнадцать сиклей, и вы на месте через десять секунд!

Про десять секунд он явно загнул — на место мы прибыли через две с половиной минуты. Возникает вопрос — зачем нужен поезд? Автобус же удобней. Трясёт, правда, как на пригородной трассе в салоне ПАЗа, но зато быстро!

В Хогсмиде, в отличие от Бракнела, светило солнышко и пели птички, а ещё, куда не глянь, везде висели плакаты в стиле вестерн с надписью: «Разыскивается» и «Вознаграждение 1000 галлеонов».

— Так вот ты какой — родственничек, — сказала я, разглядывая Сириуса Блэка на большой движущейся колдографии.

— Энни! — послышался знакомый голос.

— Милли, не ори на всю улицу!

— Сама не ори! — ответила подруга. — Рассказывай давай, как дела? Как съездила? Что ты мне привезла?

Булстроуд, как всегда, в своем репертуаре — главный вопрос «Что привезла?». Взглянув снизу вверх на подругу, которая была выше меня почти на голову, ответила:

— А бабушка твоя где?

— В «Трёх Метлах», вспоминает с Пруэтт и Долгопупс молодость. Короче, пошли уже!

Ясно. Дела у Булстроудов плоховаты. Нариана не дружила с теми, кого назвала Миллисент. Скорее всего, старушка договаривается о продаже чего-нибудь, чтобы прокормить себя и внучку. Кстати, о деньгах.

— Не хочешь заработать?

— Хочу. Как?

— В маггловском мире. Нужно разукрасить детское отделение в больнице. Ну, там на стене единорогов нарисовать, гиппогрифов…

— Фестралы подойдут? — смеясь, ответила подружка.

— Я серьёзно.

— Если бабушка разрешит, то я согласна. Ну что, пойдём?

— С чего начнём?

— С мантий!

Закупаться в Хогсмиде оказалось намного дешевле. Выгода почти в тридцать галлеонов. Да я мантии купила в полтора раза дешевле!

Единственное, что вызвало затруднение — это список учебников, но в магазине канцелярских товаров, где можно было приобрести подержанные книги, нас заверили, что он не меняется уже который год. Не обошлось без сюрпризов. Лавка зельевара в Хогсмиде не торговала готовыми наборами, а что покупать, мы не знали.

— Видимо, — рассуждала вслух я, — придётся идти в Косой Переулок.

— Ну зачем же? — приветливо улыбнулась аптекарь, — сейчас всё выясним. Как долго вы будете в деревне?

— Часа два точно. Нам ещё мантии не сшили, — ответила Мили.

— Приходите через полтора часа — я вам всё упакую. Ваш профессор будет доволен.

Лучше бы мы в Косой сходили. Через два часа, когда я и Милли заявились за ингредиентами, то обнаружили декана Слизерина, мило общающегося с продавщицей.

— Девочки, — сказала женщина, — вот ваши наборы. С вас два галлеона.

— За каждый? — уточнила Милли, протягивая деньги.

— За оба, — ответил Снегг, забирая коробки у аптекарши.

— А… Э… — не поняла я.

— Очень любезно с вашей стороны, профессор, что вы доставите ингредиенты в Хогвартс, — быстро ответила Миллисент, — спасибо большое!

Подруга потянула меня к двери и продолжила:

— В «Трёх Метлах» моя бабушка. Она хотела с вами поговорить, — Булстроуд схватила меня за руку, и мы бегом направились в сторону площади.

Достигнув памятника Основателям и отдышавшись, я спросила:

— Что это было? И какого hrena он забрал коробки?

— А ты не поняла?

— Нет.

— Декан сразу сложит наши ингредиенты в общий шкаф. Тащить меньше.

— А почему твоя бабушка хочет с ним поговорить?

— Не хочет.

— То есть?

— А не надо было на меня орать в июне, когда уезжали! Пусть теперь с бабулей поговорит — она ему свою бурную молодость расскажет.

— Маленькая месть?

— Да!

— Страшная ты женщина!

— Не преувеличивай! Что там осталось купить?

— Еду для Васи.

Весело переговариваясь и смеясь, мы отправились докупать недостающее. Не сказать, что Хогсмид лучше Косого. Дешевле — да. Но не лучше. Выбор был очень небольшим. Если у Малкин я могу выбрать ткань, тип отделки, длину юбки, а за доплату наложить кучу чар, то в «Одежде на все времена», которая продается в Хогсмиде, всего два вида ткани и один вид отделки, чары — стандартные. Канцелярский магазин торгует только тремя видами пергамента (в Косом Переулке больше двадцати), а в обувном магазине школьникам предлагают купить форменные «ботинки-говнодавы», которые в обычном мире любят носить неформалы. Вот только мне они зачем? Я принцесса, а не гот!

В прошлом, когда я училась в колледже, то рядом с главным корпусом был небольшой магазинчик, торговавший письменными принадлежностями и кучей мелочёвки. В принципе, собраться на весь учебный год можно и там, но тетради будут все одинаковые, как и обложки с ручками. Обитатели общаги собирались и ехали на Черкизовский рынок, чтобы закупиться на весь учебный год. Так же и тут — Косой переулок что-то типа «Ашана» и «Меги» в одном лице. А Хогсмид — мелкий магазинчик с ограниченным ассортиментом, хоть и дешёвый. Ну да мы с Булстроуд не гордые, нам форсить запонками из драгоценных камней не нужно. Кстати, на Слизерине никто никогда не упрекнёт софакультетника в бедности. Посоветуют быть экономнее, подарят на Рождество и День Рождения деньги или новую вещь, но не скажут о том, что беднякам у змеек не место. Да, представителям других факультетов выскажут, что они нищие. Своим — никогда. Поэтому Миллисент спокойно покупала самый дешёвый пергамент и форму. Кому не нравится — купите ей другую.

Нариана Булстроуд встретила нас возле кафе «Три метлы». Старушка стала ещё морщинистей и сгорбленней. Дорогая мантия и косметика не могли скрыть жёлтое лицо и усталый взгляд.

— Всё купили? — без приветствия спросила она.

— Здравствуйте, — ответила я, — мы всё купили.

— Милли, давай руку…

— Бабушка, — перебила она, — мне Энн предлагает работу…

— Что?

— Нужно раскрасить стены в детском госпитале — единороги, кошечки…

— Хорошо. Присылай сову и координаты аппарации, — быстро согласилась старушка. — Милли, дай руку.

— До скорого! Пиши! — попрощалась подруга и исчезла в вихре портала.

Интересно, а Снегг поговорил с ней? И почему Нариана согласилась на то, чтобы Милли работала?

До дому я добиралась автобусом. Стэн без устали трещал о сбежавшем Блэке и вознаграждении за его голову. Меня высадили там же, где и подобрали, только теперь страшно не было — солнышко, птички, белочки… дохлые. Видимо, Вася где-то здесь.

— Мау-мау-ма-а-ау! — послышалось в кустах.

— Ва-а-а-ся-я-я-я, — мой голос эхом разносился по лесу.

— Ф-ф-ф-ф, мряу! — из зарослей выпрыгнул енот, а за ним вприпрыжку следовала моя рыжая радость.

— Эй, стиляга из Москвы, — обратилась я к коту, — пойдём уже домой — я тебе мышей дохлых купила.

Кот презрительно фыркнул в сторону убежавшего противника и, подняв свой хвост, похожий на ёршик для бутылок, гордо прошествовал в сторону выхода из парка.

Домой мы вернулись в сумерках, потому что каждый встречный-поперечный так и норовил погладить котика и поговорить со мной, а также пожаловаться на голубей (обнаглевших лис, бродячих собак, котят, которых так некстати родила кошка — нужное подчеркнуть) и намекнуть, что для красивого и замечательного рыжика у них полная миска самого лучше корма. Учитывая, что Вася не ест, а жрёт как не в себя, то я была согласна на то, чтобы он поработал «санитаром района». Васяндр внимательно слушал и тёрся об ноги, видимо, предвкушал битву и вкусный обед. Меня немного бесило, что вместо того, чтобы стерилизовать кошек, миссию по избавлению от потомства перекладывают на моего кота, но в остальном — пусть идёт. Хотя на мои протесты рыжему плевать — котят он и так задавит.

С такими мыслями мы дошли до дома. Вильям копался в гараже, а Джесс готовила ужин.

— Анна, кушаем через час. Собирайся на завтра, — прокричала Джессика из кухни. Василий заинтересованно повел носом в сторону вкусных запахов, а я отправилась укладывать сумку в лагерь.

Завтра я буду наслаждаться детством — разводить костёр, петь песни под гитару, кататься на пони и собирать цветы. Скорей бы завтра!

Ужин протекал в семейной обстановке — Вильям и Джессика рассказывали весёлые, с их точки зрения, случаи в госпитале (что может быть весёлого в том, что во время операции забыли тампон в человеке или как «прикольно» вправлять челюсть, я не понимаю, но медики — народ специфичный). Идиллия была прервана телефонным звонком. Вернон Дурсль орал матом и требовал забрать племянника куда подальше. Злющий опекун собрался в Литтл-Уиннинг.

— Вил, — тихо начала я, — не ругайся только.

— Ну что на этот раз?

— Не ругайся…

— Анна, не строй из себя овечку…

— Вильям, — перебила Джесс, — дай ребёнку сказать.

— Когда мы ушли с собакой гулять, то у Дадли случился сердечный приступ, и появилась учительница из моей школы. Она наложила на него медицинские заклинания и дала обычного укрепляющего, которое я споила Дурслю. Вроде как он больше болеть не будет, — мой голос был очень тихим.

Вильям выдохнул, достал пачку сигарет, закурил и спросил:

— Почему сразу не сказала?

— Забыла.

— Собирайся, едешь со мной.

— Вил, я хочу этого зелья подлить Дурслям, чтобы здоровье поправить.

— Давай я обследую Дадли и, если всё хорошо, то дадим зелье Петунье. Вайден пришлёт несколько эликсиров, которые подходят обычным людям. Сейчас у Вернона куча народа в мантиях — устраняют последствия. Я уговорил их подождать меня.

— Позвони ещё раз. Я сообщу координаты аппарации, и нас доставят быстрее, нежели мы сами доедем.

Опекун связался с родственниками Поттера, те передали трубку магам, и через десять минут нас забрали с тёмной и страшной лесополосы Бракнела.

В доме Дурслей было тихо — Дадли сидел в кресле, Петунья держалась за сердце и обмахивалась газетой, Вернон ходил из угла в угол, а тетя Мардж громко храпела за кухонным столом.

— Здравствуйте, — мы поприветствовали всех присутствующих.

— Здравствуйте, — с дивана поднялся мужчина в котелке и плаще, — я Корнелиус Фадж — министр Магии. Мистер Дурсль сказал, что вы поможете разгрести бюрократические проблемы.

— А что, собственно говоря, случилось? — спросил опекун, присаживаясь на диван.

— Что случилось? Что случилось??? Этот паршивец надул Мардж! — взревел Вернон.

— В каком смысле надул? Кончил в неё, что ли? Оргию устроил?

— Нет! Что???

— А я было решил, что тут…

— Заканчивай валять дурака! — Дурсль снова начал орать. — Мальчишка раздул её как воздушный шар! Злыдень прокусил мне ногу! Петунья переволновалась!

— Я не понял — ты за кого больше переживаешь? За свою ногу или за прокушенные брюки?

Пока Вильям и опекун Гарри переговаривались, я обратилась к Министру:

— Извините, я Анна Морозова, учусь вместе с Поттером. Мой опекун медик — он лечит семью Дурслей. Куда делся Гарри?

— У Гарри был стихийный выброс. Он испугался и сбежал. Сейчас мальчик в «Дырявом Котле». Мы не можем уговорить его дядю, чтобы он разрешил ему вернуться, — сказал Министр.

— И не надо. Пусть там живёт. Он очень сильный волшебник, и с его стихийным колдовством маглы не справляются, а в баре за ним присмотрят. Вы бы не могли вызвать профессора МакГоннагал?

— Зачем? — не понял Фадж.

— В мире маглов мы сироты и должны отчитываться о своем местонахождении. Документы для магловских социальных структур делает заместитель директора. Гарри в доме нет, и начнутся вопросы, куда он делся.

— И?

— Просто сделаем приглашение в летний оздоровительный лагерь на остаток каникул и попросим документы магловской школы, чтобы не было проблем.

— Хм… Хорошая идея.

Министр Магии что-то сказал мужчине в красной мантии. Тот задумался, нахмурился и аппарировал.

За то время, что мы разговаривали, Вильям уже успокоил Дурсля, маги отлевитировали Мардж в спальню, Петунье дали успокоительное и укрепляющее, а Дадли так и сидел в обнимку со Злыднем.

— Значит, решено, — ответил Дурсль, — пусть приезжает летом, но на Рождественских каникулах я его видеть не желаю!

— Да-да, конечно, — закивал министр. — Дети совсем от рук отбились. Вы уж построже с ним!

Появившийся мужчина в алой мантии отдал Фаджу обычную пластиковую папку, которую передали мне.

— Мисс Морозова, — пробасил маг, — это всё, что нужно?

— Сейчас посмотрю, — я открыла пластиковый конверт и начала вытаскивать документы. — Аттестаты за два года, характеристика, проектные работы, приглашения в лагерь, медицинский осмотр… Вроде всё. Мы передадим социальным службам все бумаги. Не волнуйтесь, в обычном мире вопросов не возникнет.

— Раз все проблемы решены, то мы, пожалуй, не будем вам мешать, — сказал Фадж.

Волшебники попрощались и исчезли прямо на глазах маглов.

— Вернон, — зло спросил Вильям, — что эта ebanytауa сказала мальчику?

Общение со мной плохо влияет на опекуна — материться по-русски он научился в совершенстве.

— Как ты смеешь?

— Я тебя спрашиваю, что она ему сказала? Ты понимаешь — он малолетний волшебник! Какого hrena ты его провоцируешь?! — орал Вильям. — Он знаменитость! От твоего дома камня на камне не оставят, если узнают, из-за чего великий Гарри Поттер сбежал!

Вернон начал орать в ответ, Уилсон тоже. Петунья под действием зелий спала, Дадли вжался в кресло, и только Злыдень невозмутимо смотрел на перепалку.

Накричав друг на друга, мужчины прошли на кухню. Почти час они разговаривали за закрытыми дверями, а мы с Дадли включили телевизор. Мальчик захрапел минут через десять, мне тоже хотелось спать.

— Анна, собирайся, — пьяно сказал опекун, набирая номер такси.

Я и Вильям торопливо попрощались с мистером Дурслем. Машина приехала довольно быстро. Разместившись на заднем сиденье, мы тронулись в путь.

— До чего вы договорились? — спросила я.

— Завтра он передаст все документы куратору, а Мардж скажет, что рёбенка забрали в восемь утра — она раньше обеда не встает.

— Вы об этом целый час говорили?

— И всё-то тебе нужно знать?! Донеси до своего знакомого, что хоть он и прав, но нужно держать себя в руках.

— Такую тётку я бы тоже… прибила.

— Как хорошо, что у тебя нет такой тёти! — сказал Вильям.

— Удалось оформить пособие?

— Не совсем. Им оформили опекунство и будут перечислять двести фунтов в месяц на мелкие расходы. Если бы Поттер попал в распределительный центр и прошёл всю процедуру оформления опекунства, тогда бы…

— Понятно. Всё сделали «задним числом».

— Я говорил, что ты у нас умница?

— Говорил.

Вильям рассмеялся и попросил остановить у супермаркета, где он купил мороженое. Мы ели сладкий десерт и разговаривали обо всём на свете. Домой нас привезли ближе к полуночи. Джессика сразу отправила меня спать. Я черканула несколько строк Поттеру — мол, ты прав и всё такое, но не нужно поддаваться на провокации. Ещё описала ситуацию с опекой и попросила поблагодарить МакГоннагал за оперативно сделанные документы. Также написала Миллисент о том, что опекун согласен, и ей следует прибыть в госпиталь в такие-то дни. Отправить письма сразу не получилось — Воровка спала. Я уже тридцать раз пожалела, что решила «выебнуться» и купить сороку. Мороки с ней очень много: она не носит тяжёлое, доставляет почту только днём, кушает специальный корм, своенравна и очень плотно общается с Флитвиком. Подарить ему её, что ли…

Письма улетели с первыми лучами солнца, а меня ждал детский оздоровительный лагерь дневного пребывания.

Лагерь находился в той самой лесополосе недалеко от дома. Миссис Бантли запихнула меня к детям девяти-двенадцати лет. Учитывая, что ростом я не вышла, то запросто сошла за «свою». Это был прекрасный месяц, конечно, не сравнить с США, но всё равно — круто! Я пела песни у костра, жарила зефир, училась кататься на лошади, занималась спортивным фехтованием, разводила огонь с помощью трения. Но самое классное — это «экзамен на выживание» — нас привезли на остров без спичек, еды, ножа и воды. Задача — развести костёр, сварить покушать и построить укрытие. Было здорово! Но всё хорошее... да-да, имеет свойства заканчиваться. Двадцать девятого августа все рыдали у прощального костра, тридцатого и тридцать первого я вновь и вновь паковала сундук в школу. Утром первого сентября меня ждал «чемодан-вокзал-Хогвартс»…

---

1) телесериал «Солдаты». Любимая присказка замполита по фамилии Староконь.

Вернуться к тексту

2) Строчка из стихотворения С.Есенина «Нивы сжаты, рощи голы».

Вернуться к тексту

Утро первого сентября девяносто третьего года было типично английским — туман, холод и местами мелкий моросящий дождик. Погода навевала тоску и безысходность. Мне хотелось остаться в тёплом доме опекунов, где есть обогреватель, электричество, посудомоечная машина и двадцатичетырехчасовой доступ к холодильнику. И если без первых трёх я ещё проживу, то отсутствие круглосуточного доступа к еде навевало грусть-тоску. В Хогвартсе рядом с подземельями Пуффендуя располагалась кухня, где готовили еду, а также жили почти три сотни эльфов. Это их самая большая община в Британии. Попасть на кухню просто — пощекочи грушу на картине и попадёшь в царство лопоухих коротышек, которые с радостью скормят тебе то, что осталось от предыдущего приёма пищи. Нет, надкусанных пирожных и недоеденных порций не будет — ими лакомятся зверушки с ЗОТИ и УЗМС, но рассчитывать на эклеры и конфеты глупо. Впрочем, еда на столе студентов довольно сильно отличается от той, что едят преподаватели, так что на чашечку кофе или мясное рагу на завтрак можно рассчитывать. Правда, есть один нюанс — посещение кухни стоит от двух до семи баллов на человека. Два балла вход, остальные — еда. Из-за своего природного скупердяйства мне довелось там побывать один раз — во время адаптационной недели. Теперь, когда я увидела, что из себя представляют индивидуальные спальни, думаю, можно порой и потратиться.

С такими невеселыми мыслями о хогвартской кухне и планах по её посещению я ехала на вокзал Кинг-Кросс. Из-за тумана и скользкой дороги мы добирались полтора часа! Где-то на задворках сознания забрезжила мысль о том, что можно было добраться до станции в Хогсмите на «Ночном рыцаре», а не трястись столько времени в машине. Эх, хорошая мысля приходит опосля! Но в следующий раз так и сделаю.

Несмотря на долгую и выматывающую дорогу, мы прибыли почти за два часа до отбытия поезда.

Платформа 9 ¾, несмотря на ранний час, кишевшая людьми, собаками, кошками и совами в клетках, была окутана туманом, моросил мелкий дождик. Вася недовольно мявкнул — ему не нравилось, когда мокла шерсть. Пришлось ускориться и быстро дойти до заветного прямоугольника, куда школьники ставили багаж, а затем так же быстро зайти в четвёртый вагон с хвоста поезда.

Всего в Хогвартс-экспрессе одиннадцать вагонов — для старост, для персонала, багажный, технический, четыре вагона поделили между собой факультеты и три нераспредёленных, в которых едут первокурсники, опоздавшие, парочки и девочки — теперь уже третьего курса. Да, мы всё так же держались вместе, ведь близнецы школу не окончили, а ещё существуют долбанутые старшекурсники Когтеврана, которые считают крайне весёлым мероприятием обездвижить девочку, снять с неё одежду и спрятать . Придурки с Гриффиндора могут отобрать сладости, сувениры или деньги у тех, кто слабее. Да и на Пуффендуе со Слизерином хватало всяких личностей. За сутки до отъезда ко мне прилетела красивая ушастая сова, которая принесла послание от Дафны Гринграсс — с указанием вагона и купе. Светловолосая слизеринка была негласным лидером у девочек курса. Одна из причин лидерства — она была любимицей всех учителей и могла возразить даже Снеггу! Одно время Паркинсон пыталась сместить её с этого поста, но первые же проблемы у Салли Перкс расставили всё по своим местам. Панси не смогла добиться от старшекурсников, где они спрятали вещи Салли, в то время как Гринграсс спокойно получила ответы на все вопросы. Ну а то, что некоторые личности оказались на больничной койке — так это они сами с лестницы упали, а малышка-первокурсница здесь ни при чём!

Гринграсс разослала всем девочкам записки, где указала номер вагона, в котором нам всем лучше ехать. Думаю, что все, кого она оповестила, воспользуются приглашением. Придурки, идиоты и неадекватные старшекурсники никуда же не делись. Особенно настораживало семейство Уизлей. Если долговязого лентяя Рона не боялся никто, то близнецы и младшая Джинни внушали опасение, а Персивалю старались вообще не попадаться на глаза. Этому семейству прощали всё — выходки близнецов, историю с артефактом, несправедливые наказания и взыскания от старосты. Поговаривали, что они родственники директора. Иначе — почему им прощают то, из-за чего другие вылетают с треском?

Вагон был пуст, и я заняла первое же свободное купе. Платформа постепенно заполнялась народом — степенные Гринграссы, высокомерные Малфои, спокойные Флинты, веселые Криви, шумные Уизли с Поттером впридачу… Первой меня нашла Паркинсон.

— А где все остальные? — спросила Пэнси.

— Не знаю, не видела, — ответила я.

Следующей подошла Гринграсс, потом Джонс, затем Боунс, Киль и, наконец-то, Ли и Миллисент.

— Где вы ходите?

— Мы тебя на платформе искали, — ответила Мун.

— Могла бы и возле вагона подождать, — обиженно отозвалась Булстроуд.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возникло золотое трио. Рональд Уизли хотел что-то сказать, но Ли его опередила:

— Занято! — сказала Мун недовольным голосом. Дверь тут же захлопнулась, и гриффиндорцы поволочили свои сундуки дальше. Странно, что они не сдают их в багаж.

— Давай рассказывай уже! — Милли не терпелось услышать про летний лагерь, а я хотела узнать, что же она нарисовала в госпитале, да и интересно же, какой теперь пояс у Ли.

Поезд тронулся, и мы начали рассказывать друг другу о том, что произошло в жизни за два летних месяца. Милли заработала две тысячи фунтов на росписи стен в госпитале. Единороги, орлы, леопарды и тигры украшают стены детского отделения, а четыреста галлеонов приятно греют ей душу. Мун хвасталась очередным даном (черным поясом) и наградами. Мой рассказ заинтересовал девочек в плане местонахождения магических лавок и уровня цен. Ли выклянчила книгу по рунам, которую я купила в Штатах, а Миллиссент — руководство по нанесению рисунков на ткань. Во время нашего разговора в купе то и дело заглядывал народ — братья Криви, старосты, третьекурсницы, продавщица сладостей…

— То есть, получается, — сказала Булстроуд, поглаживая мурчащего кота, — если заказать доставку международной почтой, то книга будет стоить триста долларов?

— Не знаю, — ответила я, откусывая сэндвич, — сама книга стоит двести двадцать долларов. Во сколько обойдётся пересылка — неизвестно. Думаю, что конечная сумма будет не меньше, чем триста-триста пятьдесят долларов.

— Дорого, — посетовала подруга.

В этот момент поезд тряхнуло, и состав начал замедлять ход, пока не остановился совсем. Потух свет.

— Эй, что за наглость?! — возмутилась Ли, читавшая книгу.

Послышались голоса других студентов, выходящих из своих купе.

— Люмос, — на кончике моей палочки возник шарик света.

В этот момент дверь открылась, и на пороге появились сестры Патил, Перкс и Лаванда Браун.

— Вы не знаете, что происходит? — спросила Браун.

— Может, остановка? — робко предположила Милли.

— Ага, машинисту захотелось по-большому в поле под дождём сходить. Экстрима в жизни не хватает, — сарказма в голосе Мун было хоть отбавляй.

— Мне одной кажется, что стало холодно? — спросила Салли.

В этот момент по поезду стали разноситься детские крики и плач. Волна истерики двигалась в нашу сторону. Сестры Патил втолкнули Перкс и Браун в купе и закрыли дверь, попутно наложив запирающие чары. Стало тесно — мы сбились в кучу. Крики были слышны уже возле нас — кто-то звал маму, кто-то просто плакал, кто-то просил прощения. Да что происходит-то?! В этот момент послышался крик за стенкой, а через секунду дверь в наше купе распахнулась. На пороге стояло высокое существо в балахоне, с чёрным овалом вместо головы, накрытым капюшоном. Истошно застрекотала Воровка, Василий поднял шерсть дыбом и зашипел. Меня охватил ужас, а в голове начали проноситься картинки — смерть папы, похороны мамы, пьяный сосед с ножом… В этот момент буквально на ультразвуке закричала Лаванда. Существо покачнулось вправо-влево, словно раздумывая, куда направиться, и поплыло дальше по коридору. Крики и слёзы продолжались.

Мы так и остались стоять на месте: никто не двигался и не говорил. Меня охватила тоска и безнадёжность — хотелось забиться в самый-самый дальний угол и никогда не выходить оттуда. Холод пробирал до костей. Я чувствовала дыхание Милли, слышала, как стучит зубами Салли и беззвучно плачут сестры Патил и Лаванда Браун.

Мимо открытой двери пронеслось чьё-то заклинание — какие-то серебристо-белые чары. Дышать стало легче, зажёгся свет, поезд дёрнулся, и мы вновь поехали.

— Ч-ч-что это было? — спросила я, захлопнув дверь купе.

— Дементор, — ответила Булстроуд. — Они охраняют Азкабан, из которого Блэк сбежал.

Страх потихоньку отпускал нас. Падма отлипла от сестры и присела на краешек дивана, Салли, Парвати и Милли расселись по другую сторону. Я, забившись в угол у окна, одной рукой обняла любимого кота, а второй сороку.

— Что за дементор, при чём здесь мы, и что за серебристая штука пронеслась по вагону? — мой голос был тих, но в тоже время требователен.

— Дементоры, — устало начала лучшая подруга — это разновидность нежити. Они питаются твоими эмоциями и высасывают всё хорошее, оставляя только страшные воспоминания. Никто не знает или не помнит, откуда они взялись. Водятся только в Англии. Охраняют тюрьму для волшебников, из которой Блэк сбежал. Он выдал место, где прятались Поттеры, а потом, спасаясь от погони, убил лучшего друга и устроил взрыв. Погибло человек тринадцать-пятнадцать магглов. Министерство считает, что он захочет добить Поттера, и нагнало этих тварей, чтобы его поймать. А серебристая штука — это Патронус, он отгоняет их.

— Так, с Блэком мне понятно, — у меня в голове не укладывались некоторые вещи, — но при чём здесь мы?

— То есть? — спросила Падма. — Я тебя не понимаю.

— Девочки, у вас всё хорошо? — в дверях стоял здоровяк Уоррингтон со Слизерина.

— Привет, — ответила Лаванда, — не очень. Холодно.

— Съешьте шоколад — поможет, — сказал шестикурсник и двинулся дальше.

— Падма, я не понимаю, при чём здесь мы? Блэк за Поттером охотится? Вот пусть эти дементоры Поттера и охраняют. Почему я должна страдать?

— Скажешь тоже, — пробурчала Милли, — он герой.

— Вот и пусть учится в специальной школе для супергероев — от обычных людей подальше. В конце концов, почему из-за проблем одного должны страдать все?

— Мечтай дальше, — отозвалась Салли, протягивая мне шоколадный котелок, — кто мы, а кто он. Это же По-о-отер!

До самого конца пути мы обсуждали побег Блэка, выходки Поттера, мое родство с тёмным семейством и возмущались политикой Министерства в вопросе поимки сбежавшего преступника.

Поттера и его компанию недолюбливали если не все, то очень многие. Герой магического мира был очень далёк от тех идеалов, которые рисовали в себе в голове школьники. Он оказался обычным мальчишкой, не любившим учиться, нарушающим правила и бьющим в спину. Снегг так вообще заявлял, что: «Ваша фамилия не Поттер, чтобы я закрывал глаза на то, что вы шляетесь после отбоя» (нагадили за гобеленом, не выполнили задание, провалили тест, колдуете в коридоре, ходите в джинсах и так далее. Нужное подчеркнуть). Ту же Джонс на первом курсе оштрафовали и отправили на отработку за полёт на школьной метле во внеурочное время. Язвительный комментарий декана Слизерина о том, что когда она сменит фамилию, то сможет делать, что хочет, запомнили все.

Падма и Парвати жаловались, что МакГоннагал не сняла ни единого балла с золотого трио, которое гуляло после отбоя и вернулось под утро (о чем поведали Полная Дама и Пивз), но сняла по двадцать баллов с них, за то, что Падма и Лаванда задержались в гостях у Парвати и опоздали на десять минут.

Из динамиков раздался голос машиниста, который предупредил о скором прибытии на станцию. Сестры Патил, Салли и Лаванда спешно попрощались и ушли к себе в купе.

Через пять минут Хогвартс-Экспресс прибыл в Хогсмит. Погода не радовала — морось и холод. Мы поспешили к каретам, которые тянули фестралы. По мере приближения к воротам мне становилось холоднее и холоднее. Василий, который в этот раз ехал со мной, стал мурчать как трактор и тереться мордочкой о моё лицо, щекоча нос своими усами. Причины моего озноба стояли слева и справа от ворот — это были два дементора, с ног до головы укутанные в драные плащи. Карета покатилась по длинному извилистому подъезду к замку, а затем, покачнувшись, остановилась. Мы сошли на каменную дорожку, ведущую к замку, и вместе со всеми вошли через высокие дубовые двери в огромный холл, освещенный факелами. Двери в Большой зал были распахнуты. Потолок был затянут чёрными тучами. Невилл Долгопупс, идущий довольно близко от нас, рассказывал всем о том, как знаменитый Гарри Поттер от встречи с дементорами упал в обморок, а он сам хотел умереть, но профессор Люпин их спас. Интересно, а Мальчик-который-выжил знает, что теперь про него будет ходить ещё одна сплетня?

Церемонию распределения вёл декан Когтеврана — профессор Флитвик. Каждого вновь прибывшего встречали аплодисментами. В этом году на факультеты поступило от десяти до двенадцати человек, причём мальчиков и девочек было поровну. Всё же я думаю, что Шляпа — для «тёмных лошадок» вроде меня, про которых ничего не известно. Криви-младшему даже на голову надеть говорящий артефакт не успели — только поднесли. Ожидаемо, что мальчик попал к нам.

Декан Когтеврана уже выносил из зала трехногий табурет и Распределяющую Шляпу, когда в дверях показались Поттер и Грейнджер. История с обмороком быстро разнеслась по школе, и многие откровенно пялились и показывали пальцем на Гарри. Особенно старался Малфой, картинно падая то на Крэбба, то на Гойла. Ему бы в театральное поступать — точно прошёл бы! Как только опоздавшие сели на скамейку за столом Гриффиндора, со своего кресла встал директор Дамблдор:

— Приветствую всех! — сказал он. — Приветствую и поздравляю с началом нового учебного года в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Мне надо многое вам сказать. Начнём с самого важного и серьезного, чтобы уж больше к этому не возвращаться. Это не самое приятное известие, но зато нас сегодня ждет отменное пиршество. — Дамблдор кашлянул и продолжил: — Как вам уже хорошо известно, в нашу школу прислали на время несколько стражей Азкабана — дементоров, которые находятся здесь по поручению Министерства магии. Сегодня вечером они производили обыск в «Хогвартс-Экспрессе».

Дамблдор секунду-другую молчал, давая студентам время на то, чтобы переварить новость.

— Они будут стоять у всех выходов с территории школы, — продолжил директор. — И пока они здесь, — запомните хорошенько! — никто не должен даже пытаться покинуть Хогвартс без разрешения. Дементоров не проведёшь ни переодеванием, ни какими-либо ещё фокусами, не помогут даже мантии-невидимки. Дементоров тщетно умолять, тщетно просить прощения. Поэтому я вас очень прошу, всех и каждого: не давайте им повода причинить вам вред. Я уже говорил со старостами факультетов и двумя нашими новыми старостами школы, они будут следить, чтобы никто никогда не затевал с дементорами опасной игры.

Хм, интересно, у кого это есть мантия-невидимка? Между прочим, чрезвычайно редкий артефакт, который стоит бешеных денег. Я видела такую в Косом переулке — две тысячи галлеонов! Срок службы — восемь лет.

— Закончу на более приятной ноте, — продолжил он. — Счастлив представить двух наших новых преподавателей. Во-первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять должность преподавателя Защиты от Темных Искусств.

Послышались редкие хлопки, известие было принято без особого энтузиазма. Профессор выглядел особенно жалко среди преподавателей, одетых в свои лучшие мантии.

Ли толкнула меня в бок и кивком показала на Снегга, который смотрел через весь стол на профессора Люпина. Лицо зельевара исказила гримаса брезгливости и отвращения.

Так смотрят на, простите, собачье дерьмо, оставленное на шёлковых простынях. Брезгливостью Снегг не страдал — в зельеварении полно противных ингредиентов, таких, как половые железы самца мантикоры или вытяжка из семени гиппогрифа. Короче, гадости хватает, но тут… Слишком странно. Я не думаю, что это из-за старых мантий или помятого вида нового профессора. Наверное, они или знакомы, или Снегг знает не слишком приятные моменты биографии Люпина.

— Что касается второго назначения, — заговорил Дамблдор после того, как стихли жидкие аплодисменты, — должен, к сожалению, напомнить, что профессор Кеттлберн, наш специалист по уходу за магическими существами, в конце прошлого семестра подал прошение об отставке, чтобы провести отмеренные ему года с оставшимися у него руками и ногами. Так вот, с большим удовольствием сообщаю вам, что его должность согласился принять сам Рубеус Хагрид. Он будет совмещать работу лесничего с преподаванием.

Со стороны гриффиндорского стола послышались бурные овации.

Хм, Хагрид — преподаватель… Не то, чтобы я не была рада, но и восторга алознаменных не испытываю. Лесничий добрый дядька, разбирается в живности, но и только! Присмотр за питомцами — его потолок. Учителем быть непросто — нужно соблюсти программу, подготовить выпускников к экзаменам, «держать» интерес школьников к предмету. Хагрид, извините, двух слов связать не может, а его преподавать взяли. Либо школе урезали бюджет, что за такие деньги больше никто не согласился, либо я чего-то не понимаю. Да и зачем лесничему это — тратить время на глупых школяров вместо того, чтобы спокойно заниматься своими делами? Определённо не понимаю!

— Ну вот, кажется, и всё, — заключил Дамблдор. — Во всяком случае, самое главное. А теперь будем праздновать!

Золотые тарелки и кубки наполнились едой и питьем. Зал наполнился смехом, разговорами, звоном ножей и вилок. Василий, который сбежал от меня, едва я вылезла из кареты, и чёрная кошка Паркинсон вновь заняли место на школьных часах, а директор снова левитировал куски мяса и рыбы эти двум пушистым засранцам! Наконец последние куски тыквенного пирога исчезли с золотых блюд, и Дамблдор намекнул всем, что пора идти спать. Старосты увели малышей, а через пять минут подошла профессор Стебель и погнала всех прочь. Напряжённая поездка и сытный ужин сделали свое дело — мы с девочками быстро переоделись и разбрелись по постелям.

* * *

Утро первого учебного дня было бодрым и весёлым. Ханна принесла будильник, который залился соловьиной трелью в половине седьмого утра. Мелодия подозрительно смахивала на советский позывной для утренней зарядки. Аббот предупредила с вечера, что староста попросила помочь с первокурсницами и ей придется встать пораньше. Чтобы не терять время в первый учебный день, то проснуться пораньше решили все. На факультетской доске висело расписание для каждого курса. И что у нас сегодня? Нумерология стояла первой, потом чары, а затем — после обеда — каббалистика. В принципе, терпимо.

В большой зал я, Мун, Джонс и Боунс пришли одними из первых. Мы даже наблюдали, как на столах появляется еда! Кухня Хогвартса находилась точно под Большим Залом. Насколько я помню, столы, на которые выставляют завтрак-обед-ужин точь-в-точь повторяют месторасположение столов в Большом Зале. А Олух, Остаток, Пузырь и Уловка — имена домовых эльфов, отвечающих за питание детей.

Сегодня, любимая школа радовала рисовой кашей с маслом, яйцами всмятку, сосисками, беконом и французскими несладкими булочками. Надо сказать, что в меню хогвартских студентов практически отсутствовали сладости и чай. Наесться конфет можно было только четыре раза в год — на праздниках (по случаю начала и окончания года, Хэллоуин и Рождество). В остальное время — несите своё. Вместо чая, молока или компота нам давали тыквенный и томатный сок и тёплую воду. Старшекурсники приносили с собой кофе и чай в пакетиках, а младшие курсы либо долго спали, либо не знали заклинания, чтобы подогреть воду. На первом курсе мне об этом никто не сказал, а на втором подвела память. Но сегодня я с наслаждением потягивала обычный кофе «три в одном», которого набрала в Штатах.

В пятнадцать минут восьмого на завтрак пришли «Его Злейшество», «Его Светлость» и «Его Великаншество», то есть Снегг, Дамблдор и Хагрид. Если первый был мрачен, как сосед из прошлой жизни, когда ему жена похмелиться не давала, то остальные лучились радостью и благодушием.

Ближе к половине восьмого стали приходить и другие профессора — Флитвик, МакГоннагал, старушка-божий-одуванчик (вроде как каббалистку ведет), наш декан, Хуч и другие. В пять минут девятого стали приходить слизеринцы. Я не стала дожидаться Ханну и других пуффендуйцев, выйдя из-за стола первой.

Кабинет нумерологии располагался на третьем этаже напротив портрета короля Артура, который хмурил брови и почти не двигался. Само помещение представляло собой довольно большую аудиторию человек на пятьдесят с партами для двоих студентов в три ряда. На стенах висели плакаты с таблицей умножения, правилами сложения и вычитания, линейка положительных и отрицательных чисел, примеры решения системы уравнений. Судя по наглядным пособиям, мы будем учить обычную математику и алгебру. Надеюсь, начала анализа и стереометрия обойдут меня стороной. Формулы производных, умножение одночлена на многочлен и матрицы по методу Гаусса могу и сейчас решить, но не очень хочется. Здесь же, в конце класса, находились полки с дополнительной литературой — тут и английские учебники для начальной школы, и советские, и итальянские, даже арабская вязь имеется. Интересно, у преподавателя степень мастера или магистра?

Походив по кабинету и рассмотрев пособия и литературу, я устроилась за второй партой у окна. Милли наотрез отказалась от нумерологии, рун и кабалистики, выбрав, что попроще — Уход за Магическими Существами и маггловедение.

Первой, точнее второй (первая пришла я), в класс зашла Грейнджер. Кто бы сомневался — села под самым носом преподавателя и гордо посмотрела на меня. Какой же она еще ребенок! Неужели, по ее мнению, сидеть напротив учительского стола это круче, чем на второй парте у окна? Собственно, какая разница, где решать примеры?

Класс постепенно наполнялся студентами. Из гриффиндорцев пришли Патил и Грейнджер. Когтевран появился в полном составе. Слизерин представляли Нотт, Забини и Гринграсс. С моего факультета была я и Боунс. Всего — пятнадцать человек. Ожидаемо, что Парвати села к Гермионе, а Сьюзен ко мне. Без пары остался Нотт, который гордо восседал за первой партой второго ряда.

Ударил школьный колокол, и из небольшой двери вышла женщина лет сорока.

— Здравствуйте, уважаемые студенты, — негромко начала она — я ваш преподаватель Нумерологии. Меня зовут Септима Вектор. Сейчас я раздам вам небольшие тесты, которые определят ваш уровень знаний. Пожалуйста, не нужно списывать и дёргать своего соседа — оценку я ставить не буду. Мне необходимо знать, с какого материала начинать.

Со стола взлетели обычные листы формата А4.

— Пока вы читаете задания, проведём перекличку. Итак — Боунс Сьюзен.

— Здесь, — ответила моя соседка, подписывая листок.

— Морозова Анна.

— Здесь, — сказала я, читая задания.

Преподаватель продолжала сверять списки студентов, а мы — решать задачи. Уровень их продвигался от простого к сложному. Тридцать заданий — с самых азов математики до модулей, квадратных корней и логарифмов. Через десять минут школьники начали сдавать работы. Ещё через десять писали только мы с Грейнджер, а ещё через пять отвечала на вопросы теста только я одна.

— Мисс Морозова, — сказала Вектор, отвлекая меня от задачи, — на каком вы задании?

— Семнадцатом.

— Вы знаете, как его решать? — с недоверием спросила преподаватель.

— Теорию я знаю. Что получится на практике — неизвестно.

— Мисс Морозова, задержитесь после урока, — произнесла профессор и, взмахнув палочкой, призвала к себе мой листочек. — Итак, мы начнём с самого начала, а именно со сложения и вычитания. Сейчас немного о правилах на моём предмете. Первое — работы можно сдавать в обычных тетрадках в клетку, написанных шариковой ручкой. Второе — пользоваться калькулятором категорически запрещено. Третье — пользоваться счётами разрешаю. Четвертое — пользоваться таблицами и пособиями на контрольных работах запрещено…

Чем больше она говорила, тем больше у меня закрадывалось подозрения, что учительница или училась в Союзе, или её учил кто-то из СССР.

Женщина раздала нам учебники, автором которых она являлась, и мы начали решать задачки. Час двадцать пролетели как один миг — мы решали задачи, попутно слушая объяснения учителя. За первое занятие был пройден материал от натуральных чисел до умножения и деления в столбик. На общем фоне выделялись Грейнджер, Нотт и ещё одна девочка с Когтеврана. Я старалась не отсвечивать и просто прорешивала задание за заданием, добравшись до умножения и деления десятичных дробей, благо меня не дёргали. Прозвенел колокол, оповещающий, что занятие закончилось, и, записав домашнее задание, школьники ринулись на выход. Задержавшуюся Гермиону профессор мягко, но настойчиво выпроводила из аудитории.

— Мисс Морозова, — начала женщина, — я так понимаю, что вы вполне можете решать интегральные уравнения…

— Могу, — перебила я, — но не хочу.

— По какой методике вы учились? — заинтересованно спросила учительница.

— Меня обучали по русским учебникам.

— А в обычной школе как отнеслись к вашим… знаниям.

— Понимаете, — я начала подбирать слова, — обычная школа построена так, что голое знание теории там не нужно. Необходимы практические умения — сколько взять краски, чтобы покрасить стену, или рассчитать количество плитки для бассейна. Производные с матрицами никого не интересуют — это уровень университета. Я знаю теорию и могу решать примеры, но не применяла их на практике.

— Вы ведь из Союза?

— Мои покойные родители оттуда.

— В ближайший месяц мы будем изучать теорию вплоть до логарифмов. Думаю, что вам это будет не очень интересно. Поэтому, — женщина взмахнула палочкой, и на стол легло четыре книги, — вам необходимо прорешать минимум пять заданий из каждой темы, а также подготовить эссе, отразив те вопросы, которые указаны на форзаце пособия для начинающих.

— Профессор Вектор, — решила спросить я, — скажите, где вы учились?

— Из-за чего такой интерес? — насторожённо спросила женщина.

— Методика преподавания похожа на советскую.

— Я мастер нумерологии, училась у Виталия Колмогорова, — гордо ответила учительница. — Мисс Морозова, вам понятно, что необходимо сделать в течение этого месяца?

— Да, профессор. На занятия приходить?

— Обязательно. Решать вместе со студентами вы не будете до той поры, пока они не пройдут всю теорию, а потом присоединитесь.

— Спасибо, профессор. Я могу идти?

— Да, конечно.

Септима Вектор напомнила мне МакГоннагал — всё сухо и по делу, только в отличие от трансфигурации, на её предмете очень интересно. Также не могло не радовать то, что профессор не спросила, кто меня учил и как учил. Врать мне совершенно не хотелось. Похоже, что Вектор из тех преподавателей, которым пофиг, как и откуда, главное — результат.

Флитвик порадовал проверочной работой и отсутствием домашнего задания, а после обеда нас ждала неизведанная каббалистика. Студентов, решивших изучать сей таинственный предмет, оказалось немного — пять человек (по одному с каждого факультета, а со Слизерина аж двое). Данную дисциплину вела старушка-божий-одуванчик — профессор Станидж. Каббалистика тесно переплеталась с нумерологий и рунами и представляла из себя геометрию и черчение на магический лад. Нам надлежало изучить всевозможные магические фигуры, их начертание, руны, с которыми они могут взаимодействовать, и разобрать ритуалы, в которых они применяются. Предмет очень интересный, но весьма сложный. Мое знание геометрии и умение работать с транспортиром спасали мало. Первый месяц преподаватель собиралась посвятить маггловской теории и научить нас чертить «виды сверху и сбоку», а также пользоваться транспортиром и линейкой. Ведь для того, чтобы начертить пентаграмму для ритуала, необходимо точно соблюсти наклоны линий. Для работы с рунной пирамидой тоже необходимо чётко соблюдать сечения и углы. Как я поняла, каббалистика в Хогвартсе — это упрощённая ритуалистика, из которой убрали больше половины материала. Домашним заданием было выучить кучу правил и определений, а мне, как особо одарённой, начертить в трех плоскостях геометрические фигуры. Это же задание хотела выполнить Грейнджер, но профессор Станидж жестко осадила гриффиндорку, порекомендовав выучить определения, правила и научиться отличать медиану от биссектрисы. Гермиона обиделась. Интересно, бросит или будет дальше ходить?

Первый учебный день так и остался бы обычным, если бы по школе не разнеслась новость о том, что на Драко Малфоя напал гиппогриф.

— Представляешь, — захлебываясь эмоциями, рассказывала Милли, пока мы делали домашнее задание в гостиной Пуффендуя, — ка-а-а-к полоснул его когтями!

— Ну, Малфой всегда отличался умом и сообразительностью, — ответила я. — Живой хоть?

— Да что ему будет! — громко воскликнула подруга. — На нем артефактов больше, чем колокольчиков у Дамблдора! Строит из себя раненого, а Паркинсон жалеет его.

— И всё же это странно, что профессор ничего не смог…

— Не смеши, — меня перебила Сьюзен, сидевшая с нами за одним столом, — из Хагрида профессор, как из твоей Воровки сова! Вроде почтовая птица, а дальше — сама знаешь.

Весть о вредной сороке, которая теоретически должна кушать всё, но ела исключительно специальный корм, фундук и отказывалась носить что-то, кроме писем, (и то поуговаривать ещё нужно было) быстро разошлась по школе, и теперь студенты не покупают птиц из семейства врановых.

— Почему его назначили преподавателем? — довольно громко спросила Ханна, сидящая рядом.

— Потому что, — откликнулась Диана Вейн, читавшая книгу, — на такую заработную плату никто не идет — это раз. Второе — с него сняли судимость и вернули волшебную палочку. И третье — наш лесник сдал СОВ по двум предметам — Уход за Магическими Существами и травология. Теперь он числится ассистентом, а так как преподавателя у нас нет, точнее, никого так и не смогли уговорить, то уроки ведёт он. Предмет необязательный, и это даже не уроки, а так… факультатив. Для того, чтобы урок был обязательным, его должен преподавать мастер. Из Хагрида такой же мастер, как из Филча волшебник.

— Afiget! — только и смогла вымолвить я.

— А кто вести-то должен был? — спросил когтевранец Голдштейн, пришедший поиграть в плюй-камни.

— Некто Граббли-Дерг, — ответила староста, — но что-то там не срослось, и теперь преподаватель Хагрид.

Родители Вейн работали в отделе магического образования, поэтому сведения были точные. Новость о том, что Хагриду вернули волшебную палочку, ажиотажа не вызвала — все обсуждали Блэка и его побег. Нам было некогда учувствовать в дискуссии — уроки сами себя не сделают. Мили тихо материлась и писала ээсе по трансфигурации, я чертила усечённый конус в трех проекциях, Ли рисовала гороскоп к прорицаниям. Доделав домашнее задание, мы разбрелись по своим факультетам и спальням. Радовало то, что первый учебный день был пятницей и нас ждало целых два выходных дня!

Старшекурсники предупредили, что в этом году нагрузка очень сильно возрастёт, а мы не мальчик-который-выжил, и филонить не получится. Как говорит Снегг: «Ваша фамилия Поттер? Нет? Тогда с чего вы решили, что можно не делать домашнее задание?». Фраза стала крылатой и использовалась студентами всех курсов и некоторыми преподавателями. Лишь МакГоннагал кривилась и поджимала губы, услышав высказывание, но баллы не снимала. Так как уроки были сделаны ещё накануне, то в выходные я с чистой совестью отправилась на любимое рукоделие. Стена с заказами была переполнена — бумажки и пергамент наклеены один на другой, на небольшом столике, где стояли чашки и сладости, также лежала стопочка пергаментов.

— Энни, — сказала Сметвик, ставшая председателем кружка, — у нас завал! Платят мало, а работы много.

— А что, собственно, случилось? — спросила я, смотря заказы.

— Дементоры, Блэк и Хагрид! Что б их мантикора покусала! — выругалась девушка.

— Что происходит? — послышался удивлённый голос одной из близняшек Патил, которые зашли следом за мной.

— У всех закончились носки? Или ожидается метель? — добавила вторая.

— Нет, — устало отозвалась когтевранка Мариетта, оторвавшись от зачаровывания иголок. — Все желают защитную вышивку от Хагридовых монстров, дементоров и защиту от Блэка.

— А к защите от Блэка какое мы имеем отношение?

— Все свято уверены, что заколочки и галстучки, которые нам предстоит сделать, уберегут их от одного из самых опасных преступников волшебного мира, — фыркнула сидящая за столом Эджком.

— Давайте не будем их расстраивать, — предложила я, — тем более платят деньгами и бартером.

— Я спальню свою хочу! — скривилась Парвати.

— Не заработали люди баллов. Впрочем, поищи, может, Грейнджер что-нибудь заказала.

— Энни, не смеши. Грейнджер теперь зрелая девушка, — ответила Падма, — и все эти рюшечки и цветочки считает глупостью для малышей. Говорит, что это пережиток прошлого, а зелье — тёмная магия!

— Какое зелье? — не поняла я.

— А, точно! Ты же у магглов растешь, — воскликнула Вейн-младшая, вышивающая цветок. Несмотря на свои двенадцать лет, она выглядела старше и имела грудь полного второго размера. Акселератка. — Когда волшебник достигает полового созревания, то начинает принимать зелье, которое не даёт использовать его части в ритуалах и зельях.

— Оу! А я и не знала. Расскажи.

— Ну, тебе его ещё рано пить…

— И не собиралась, — перебила я, — пока не собиралась.

— У магов в ритуалах и зельях используется волосы, ногти, кости, кровь и всё такое. Для того, чтобы предотвратить использование, то выпивают специальное зелье. Срок действия — девяносто семь суток. Выпиваешь, и через час твои волосы и части тела не годятся для оборотного, амортенции и ещё кучи всего.

— Подожди-подожди, а сейчас мои волосы можно использовать в оборотном?

— Можно, — спокойно ответила Вейн, — да не переживай ты! Намажь волосы «ПростоБлеск» и не заморачивайся, или голову мой каждый день маггловским сульфатным шампунем.

— А почему сульфатным? — спросила я, удивившись познаниям Ромильды о косметических средствах неволшебников.

— Эффект до десяти часов. Волосы становятся непригодны для зелий.

— А есть ещё что-то?

— Есть. В клубе «Леди и джентльмены» лежат каталоги из аптек. Закажи совой, только у Малпера не бери, бери у Пиппина или Берка! Лучше всего покупать в Хогсмите — там отличные зелья, которые реализует Снегг. Или обратись напрямую к нему.

— Лучше поцеловать жабу, — проворчала Мариетта.

— Сама ты… — ответила Ромильда, не став договаривать, — он хороший зельевар, нормальный мужчина.

О, похоже, в полку Снегговских поклонниц прибыло. И чем он им так нравится? Страшный, как Баба-Яга, нос сломан, волосы нечесаные, постоянно орёт… Стокгольмский синдром? Или «Любовь зла»? Решительно не понимаю.

— А как тогда участвовать в ритуалах, если пьёшь зелье? — поинтересовалась второкурсница Мелинда из Гриффиндора.

— Никак, — ответила Сметвик. — На этом и делают деньги аптекари, ювелиры и артефакторы, продавая кучу определителей зелий, кремов, шампуней и всякого хлама. Это ведь не так просто, как кажется — выпил зелье, и использовать ничего нельзя.

— А как? — спросила Мелинда.

В аудитории воцарилась тишина, и Алисия начала просвещать присутствующих.

— После принятия зелья использовать ваши части можно, но результат будет непредсказуемым. Если добавить волос человека, который нанёс на него крем или помыл голову сульфатным шампунем в оборотное, то оно просто испортится — и видно это будет сразу. А с зельем всё по-другому — оборотное примет нужный цвет и вкус, но превратиться в того человека не получится.

— А в кого получится? — не удержалась я.

— В того, чьи части были добавлены в зелье, — усмехнулась Сметвик. — Зельевары обычно добавляют шерсть животных или перья птиц. Не смертельно, но неприятно. Обзавестись кошачьей головой и хвостом то ещё удовольствие.

А мне вспомнился прошлый год и Грейнджер. Видимо, трио варило оборотное и Гермиона должна была кем-то стать, но тот человек пил зелье, и гриффиндоркая выскочка обзавелась усами и лапами, а учитывая яд в голосе нашего председателя, она знала, ЧТО выпила Грейнджер и в КОГО собиралась превратиться.

— Но для того, чтобы использовать кровь в ритуалах, — продолжала Сметвик, — просто перестать пить зелье не получится. Необходимо соблюдать пост в течении сорока суток или четырнадцати дней — в зависимости от состава.

— Напоминает маггловские религиозные посты.

— Они и есть, — подтвердила Алисия.

— То есть религии — это не совсем выдумки? — спросила я.

— Абсолютно не выдумки, — серьёзно ответила слизеринка, — но это уровень магистров и архимагистров. Они разбираются в этом. Литературы на эту тему в школе нет. Можно только по родовым библиотекам поискать или в университетах.

— То есть, рай, ад, чистилище, нирвана и все остальное существует? — ещё больше удивилась я.

— Энни, — серьёзно сказала Алисия, — я не могу ответить на этот вопрос, потому что я не знаю. Раньше, чем мне исполнится лет двадцать, в этот раздел библиотеки меня не пустят. Одно знаю точно: битвы между богами — это не выдумки. И хватит болтать, бери заказы!

Пришлось идти и выбирать заказы. Самые денежные уже расхватали, но я смогла найти оплату баллами и бартером. За вышивку на мантии, к которой прилагается рисунок, платили двадцатью баллами. Судя по характеру рисунка — человек из чистокровной семьи. Рунная вышивка отгоняла мелкую нечисть типа Пивза и на пару секунд замедляла дементора, что давало возможность убежать. Второй заказ был на вышивку инициалов на нижнем белье. В Хогвартсе это распространенная практика, ведь вещи из стирки кладутся все в тот же шкаф, но вперемешку. По ошибке можно захватить чужое, да и шутников никто не отменял. Можно, конечно, маркером или чернилами подписать, но не так красиво. За работу с трусиками и маечками предлагали ингредиенты для зельеварения. Мне, в принципе, их нафиг не надо, но доска «куплю-продам» на что?

В прошлом году перед отъездом старшекурсники презентовали проект по чарам, рунам и началам артефакторики — доску объявлений школы Хогвартс.

Сей артефакт представлял собой деревянную поверхность, разграфлённую по направлениям: одежда, еда, школьные принадлежности, ингредиенты, артефакты, игрушки, сумки, спорт и так далее.

В отличие от «чёрного рынка школы», здесь имя продавца не скрывалось. Я уже вывесила объявление о продаже кукол, платьев и мягких игрушек.

— Энни, почему так мало? — возмутилась Сметвик.

— Заказ объёмный.

— Не увиливай. Работы много!

Дабы успокоить Алисию, пришлось взять ещё пару мелких заказов на отделку формы.

Разговор со Сметвик заставил задуматься. То есть, все эти религии не такая уж и выдумка. Соблюдение постов, ограничений, священных праздников, молитвы и прочее как-то влияют на мага и его магию. Интересно, а что за битвы между богами? Помнится мне, будет фильм про то, что победителей нарекли Богами, а Побежденных Титанами. Может, тут так же? И кто с кем бился? Будда с Кали? Хотя нет, Будда — это принц Гаутама. Может, Зевс с Моисеем? Ой, Моисей пророк же, а не бог. И кто кого бил? Ганеша с Велесом? Непонятно. Жаль, что Алисия не может ответить на этот вопрос. Попробую поинтересоваться в США — там народ попроще.

Работы было много, и в кружке рукоделия я проторчала все выходные, наведавшись в соседнюю аудиторию, где располагался факультатив по домоводству, лишь в воскресенье вечером. В этом году нам предстояла работа над стеклянными и хрустальными поверхностями. Председатель выдала мне список литературы, который необходимо изучить и отправила в библиотеку. В спальню я приползла ближе к десяти вечера и сразу отправилась в кровать, где сопел любимый кот. С понедельника начинается учеба.

* * *

Утро первого дня полноценной учебной недели было хмурым — из окна поддувал ветер и слышались раскаты грома. Встала я по будильнику Ханны, которая хочет стать старостой и всячески помогает Вейн, исполняя мелкие поручения. Политика Хогвартса проста и понятна — староста имеет очень много привилегий — проход в Хогсмит, отдельная ванная, личная комната и всё в этом духе. Стать старостой не просто — нужно помогать преподавателям, младшекурсникам, отлично учиться, быть массовиком-затейником и так далее. На нашем курсе старостой хотели стать Боунс и Аббот. Я не знаю, как они пришли к соглашению, но на значок стала работать Ханна, а Сьюзен сосредоточилась на учебе и факультативах. Значок старосты Гриффиндора желала получить Грейнджер, которая поучала всех и вся. Интересно будет посмотреть на её лицо, когда она узнает, что для него необходимо было быть председателем какого-либо клуба, кружка или факультатива сроком от полугода, ведь она нигде не участвует! Тот же Диггори был капитаном квиддичной команды, но потом, поняв, что слишком сложно совмещать обе должности, передал полномочия капитана своему загонщику.

Расписание уроков, висящее на большой доске факультета, тоже не радовало. Теперь каждый понедельник с девяти утра нас ждет МакГоннагал, Стебель и Бинс с Синистрой. Уныло таща рюкзак на спине, я поплелась на завтрак. Сам приём пищи пролетел как-то незаметно, поскольку подготовку к уроку никто не отменял. Староста раздала нам копии расписаний и мы дружно, всем факультетом, направились к декану Гриффиндора на занятие.

Первый урок трансфигурации в этом году начался с очень сложного раздела — анимагии. Профессор превратилась в хорошо знакомую нам кошку. Затем нам был показан пример расчёта, чтобы мы могли просчитать свою анимагическую форму — он представлял собой нумеролого-трансфигурационное уравнение и график. Расчет давал ответ, к какому типу животных относится будущая форма — хордовые, моллюски, иглокожие, а также показывала класс. У меня выходило, что, если я решусь стать анимагом, то это будет хордовый из класса млекопитающих. У Ли — птица. Энтони из Когтеврана станет моллюском. Так же МакГоннагал объяснила, в чём опасность превращения и какие последствия это несёт. А более точную форму можно будет просчитать на нумерологии и каббалистике. За зельем, чтобы испробовать, что такое анимагия, обращайтесь, мол, к Снеггу. Познавательный урок.

Травология — один из моих любимых предметов. Во-первых, не нужно с собой ничего нести, всё хранится в теплице. Во-вторых, её ведет декан, которая многое нам прощает, в-третьих, из теплиц можно пройти прямо в гостиную. Ну и в-четвёртых, если не наглеть, разрешено собрать немного ингредиентов для себя лично. Минус у этого урока только один — Гриффиндор. За те два года, что мы соседствуем на этом занятии, алознамённые ничуть не изменились — крикливые, ленивые и наглые.

— Сегодня мы будем пересаживать герань трескучую, — сказала Профессор Стебель, когда начался урок. — Её сок очень ядовит и вызывает ожоги. Сейчас вы возьмёте из корзин свои перчатки, фартуки и шляпы, а затем начнёте работать.

Купленный инвентарь для уроков травологии мы оставляли в больших корзинах по курсам и факультетам. Его, как и ингредиенты для зелий, покупали самый стандартный, поскольку все перчатки, фартуки и шляпы будут свалены в общую кучу. А если подписать, то очищением придется заниматься самостоятельно, ибо закон Хогвартса таков — подписанные вещи очищаются эльфами, если они лежат в специально отведённом для этого месте, то есть в шкафу для стирки белья. Во всех остальных случаях хозяин очищает и стирает сам. Мои фиалы для зелий никто не мыл и не использовал, кроме меня. Это было несколько неудобно, так как два раза в неделю приходилось идти в подземелья и безо всякой магии отмывать колбочки и флакончики. Радовало только то, что я не одна такая.

— Эй, — возмущенно сказала Лаванда Браун, которая первая достигла плетёной корзины третьего курса факультета Гриффиндор, — что с нашими перчатками?

Девушка достала фартук с огромной дырой вместо кармана. Следом за ней Дин Томас вытащил шляпу без полей. Мы кинулись проверять свою корзину, затем вещи Слизерина и Когтеврана. Везде одно и тоже — дырявые перчатки, шлапы и фартуки. Занятие было сорвано.

— Профессор, — воскликнула Гермиона Грейнджер, держа в руках корзину первого курса Когтерврана — смотрите!

— О Мерлин! — воскликнула Стебель.

Любопытная Лаванда Браун тут же сунула свой нос и моментально отпрыгнула от Грейнджер метра на два с криком:

— Кры-ы-ыс-а-а-а!

Начался визг, писк и чёрт знает, что! Профессор Стебель два раза выпустила из палочки струи фиолетового дыма с хлопком, прежде чем этот бедлам прекратился.

— Мисс Браун, мисс Патил, мисс Данбар, мисс Боунс — минус десять баллов каждой, — сказала преподавательница.

— Профессор, — обратил на себя внимание Захария, — на дне других корзинок тоже были крысы. Сбежали.

— К следующему уроку подготовить эссе на тему «Трескучая герань и её свойства». Все свободны. Желающие заработать баллы останьтесь.

Крысы — это напасть волшебного мира. Зелья, заклинания для отпугивания, отрава и другие способы действуют плохо. В школе раз в полгода проводили что-то типа санобработки чарами и зельями. Видимо, в этот раз забыли или пора менять отраву — крысы привыкли.

Помогать профессору остались все пуффендуйцы, Грейнджер и Долгопупс. Мы чинили корзинки, перебирали инвентарь и уничтожали совсем негодный. Учительница наградила всех, кто остался, двадцатью баллами. Удар колокола возвестил о том, что наступила перемена, и все школьники направились на обед.

— Мисс Морозова, — окликнула декан возле выхода из теплиц, — я бы хотела дать задание вашему коту. Не возражаете?

— Нет, то есть да! Ну, не возражаю. Вы хотите, чтобы он ловил крыс? — спросила я.

— Всё верно. Думаю, что пять баллов за каждую пойманную крысу для вас и дополнительная миска куриной печени для кота довольно приличная оплата.

— Здорово! Спасибо, профессор! А как же другие ребята, у которых есть кошки?

— Если вы увидите их раньше меня, то передайте мисс Паркинсон и мистеру Трумэну те же условия, что я озвучила вам.

С этого дня Хогвартс потерял покой. Три представителя кошачьих — рыжий Василий, черная Майя и полосатый Лаки гоняли грызунов. Крысы убегали от кошек по столам, кабинетам и коридорам. Впрочем, вопли быстро утихли, когда школьники подсчитали размер убытков — набор садового инвентаря, который необходимо было купить каждому, стоил три галлеона — немаленькая сумма. Студенты и преподаватели делали ставки — чей кошак наловит больше. К рождеству лидировала кошка Пэнси — тридцать семь грызунов, затем Вася — тридцать две крысы. Лаки выловил двадцать восемь, но в его списках был хорёк, куница и несколько мелких змей, что повадились лазать в курятники.

За понедельником потянулись обычные школьные будни. Утром и после обеда — уроки, днём домашнее задание, вечером — кружок. Древние руны, на которые мы попали в среду, больше походили на изучение иностранного языка без произношения. Профессор Баблинг в качестве годового проекта разрешила мне дополнительно изучить славянские руны, которые не входили в программу Хогвартса. К концу года я должна буду представить проект — сравнение староанглийских рун и старославянских, а также просчитать рунные цепочки и указать их преимущества и недостатки. Составление и зачаровывание цепочки рун — это уже материал следующих курсов. Преподавательница разрешила включить в проект эти разделы, если получится что-то стоящее. Она знала о моей цели — поступление в Салемскую академию и даже согласилась написать рекомендацию и отзыв на мои работы. Я хотела бы и напечататься в журнале под её руководством, но учительница решила подождать до моего четвёртого-пятого курса, чтобы посмотреть, что из меня выйдет.

На мой взгляд, если соединить нумерологию, руны и каббалистику, то получится предмет — введение в ритуалистику. Для любого ритуала нужны руны, пентаграмма или артефакты и строгое соблюдение пропорций и расположения оных.

Вторник и среда, на мой взгляд, были наименее загружены — астрономия, травология, история, нумерология и каббалистика.

Расписание четверга не радовало совсем — утром зелья, затем трансфигурация, а после обеда чары. И какая гадина составляет расписание?!

Зельеварение с этого года ведет «Его злейшество» профессор Снегг. Эдвин Кеттелберн получил мастерство и уехал во Францию, прихватив деда — преподавателя по УЗМС (то ли радоваться, что теперь на этот предмет ходить не надо, то ли грустить из-за назначенного преподавать Хагрида). Теперь у первых и вторых курсов зелья ведет Маркус Флинт. Вот уж точно — между молотом и наковальней. Правда, был один бонус — зельеварение под руководством Снегга у нас один раз в неделю. Честно говоря, уж лучше два раза, но с Кеттелберном.

Без пяти девять мы уже столпились перед аудиторией. За минуту до удара колокола дверь распахнулась. Школьники быстренько расселись по партам и приготовились внимать мудрости самого молодого мастера, но видимо, рядом пролетала птица оболоминго, и мы вместо разбора состава зелья и объяснения нюансов услышали скупое:

— Рецепт на доске, ингредиенты в шкафу.

Мы недоумённо переглянулись.

— Простите, профессор, — сказала когтевранка Жанна, — вы не могли бы рассказать об особенностях варки зелья?

— Что вам непонятно? — удивлённо спросил Снегг.

— Все непонятно, — послышалось бурчание Захарии.

— В рецепте на доске не сказано, каким образом должны быть нарезаны стебли беладонны, а также не указана степень измельчения зубов змеи, — начала говорить Жанна.

— Мисс Киль, — перебил её Снегг, — вы читать умеете?

— Э-э-э, да, — смущённо ответила девушка.

— Тогда будьте добры, прочитайте первую строчку написанного! — громко сказал преподаватель.

— При варке зелья используется «Стандартная книга зельевара» — страница 27, «Таблицы нарезки и совместимости» — страницы 62-67, учебник за третий курс — страница 6.

— Все слышали? — зло произнес декан Слизерина, — Открываем, читаем, варим! И минус пять баллов Когтеврану за идиотские вопросы!

Так и хотелось громко-громко крикнуть «Ка-а-а-азёл». Ну что стоило потратить десять минут и объяснить спорные моменты? Но нет! Надо показать свою значимость и выпендриться. Не верится, но я согласна с Уизли — гад слизеринский, а не препод!

Разбор указанных страниц занял почти тридцать минут. На перемене из класса никто не вышел — все варили зелье. Снегг кружил по классу, словно большая летучая мышь, и едко комментировал ошибки и промахи.

— Мистер МакМиллан, видимо, в вашей голове знания не задерживаются! Минус три балла за неверную нарезку. Эскуро! Переделать! Мисс Патил, вероятно, вы плохо знаете английский, но вам простительно. Перечитайте третью строчку и минус два балла. Мистер Голдштейн, а вы, видимо решили забрать себе славу Долгопупса? Нет? Тогда объясните мне, для чего вы взяли зубы ящерицы? Минус семь баллов. Ваша фамилия Морозова, а не Поттер. Минус десять баллов за неверные ингредиенты в зелье. Эскуро!

Вот сволочь! Снегг, своими комментариями отвлек меня и в зелье вместо душницы упала ягодка беладонны. Преподаватель взмахнул палочкой, и зелье исчезло. Учитывая время варки — я просто не успею сварить новое это раз, а два — моё варево можно было исправить!

— Я не согласна! — мой голос эхом разносился по подземелью.

— Что, простите?

— Я не согласна с тем, что вы отняли у меня баллы и уничтожили зелье! Из-за того, что вы нас отвлекаете своими комментариями, мы не можем сосредоточиться, а моё зелье можно было исправить, — обида подступала к горлу.

— Минус десять баллов с Пуффендуя, — спокойно проговорил Снегг, — отработка… ох, простите, просто минус баллы. Что смотрите? Продолжайте работу!

До конца занятия никто не проронил ни слова. Впрочем, ужас подземелий больше не кружил по классу, и большей части школьников удалось худо-бедно сварить зелье. Я же не успела и половину ингредиентов отправить в котел!

— Сдавайте работы. Мисс Морозова — минус двадцать баллов за испорченные ингредиенты и не сваренное зелье. Мистер Финч-Флетчер -минус десять баллов…

Слизринский декан снял с каждого присутствующего от пяти до двадцати баллов. Мне хотелось плакать от бессилия. В конце класса захлюпала носом Сара, Аббот быстро забросила вещи в сумку и пулей вылетела из класса — по её лицу текли слезы.

— Он всегда такой? — ни к кому не обращаясь, спросил когтевранец Алекс, когда мы вышли из класса.

— Говорят, что да, — хлюпая носом, ответила Сьюзен.

— Интересно, почему он такой злой? — задумалась Салли Перкс.

— Бабы нет, — ответила я. — Nedoebit и Spermotoksikoz замучали. Может, скинемся ему на абонемент в бордель? Пусть там успокаивается!

— Минус десять баллов, мисс Морозова, — послышался вкрадчивый голос позади меня.

Честно — я испугалась. А как вы бы отреагировали на то, что пять секунд назад за вами никого не было, а тут кто-то за спиной громким шёпотом что-то говорит? И как испуганный ребенок завизжала, попыталась бежать и, запутавшись в полах мантии, упала. Профессор Снегг поднял меня на ноги, как котенка — за шкирку. Стало ещё обиднее.

— Отработка до конца недели с восьми до девяти в классе зельеварения. Ясно?

— Да, сэр.

— Mozete idti, Anna Nikolaevna. Zdi vas segodna v vosem.

Я подошла к ребятам и… разревелась. Было реально обидно — пятьдесят баллов псу под хвост! Количество моих кровно заработанных баллов теперь минус десять! Одногрупники утешали, как могли. Ли отвела меня в близлежащий туалет и успокоила. На трансфигурацию мы опоздали, впрочем, Боунс, Киль и Патил тоже. У нас были красные носы и заплаканные глаза.

— Не ошибусь, если предположу, что вы с зельеварения? — сказала МакГоннагал в начале урока.

— Да, профессор, — ответил мой однокурсник Александр.

— Профессор Снегг очень жёсткий преподаватель. Работает он строго по учебнику без отступлений. Вам придётся до урока самостоятельно разбирать состав зелья и нюансы работы с ним, — сказала МакГоннагал. — А теперь записываем тему урока: «Превращение живого в живое». Данная тема подразделяется…

Профессор МакГоннагал начала скучнейшую лекцию о превращении одного организма в другой, а я призадумалась. Значит, наш преподаватель зельеварения знает русский язык, а не только матерные выражения. Хм, придется быть аккуратной в высказываниях. За пятьдесят баллов было ну очень обидно. Я не Поттер, которому директор добавит, и не Малфой, за которого крестный вступится. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он просто отыгрался за встречу в Косом два года назад, сравнение с Чикатило и другими историями с моим участием. Делаем вывод — дядя мстительный.

После трансфигурации был долгожданный обед, на котором Майя, никого не стесняясь, притащила крысу прямо под ноги профессору Стебель. Та кошку похвалила, выставила миску печенки, и счастливое животное, бросив дохлого грызуна, с аппетитом уплетало угощение под завистливыми взглядами Василия и Лаки. Остаток дня прошёл спокойно. Председатели кружка домоводства и рукоделия философски отнеслись к отработке у Снегга, мол бывает, ничего не поделаешь. Посоветовали не выделываться и не нарываться. Увы, советы были пропущены мимо ушей.

В восемь ноль-ноль с рюкзаком за спиной я стояла перед дверью кабинета зельеварения. Справа от двери стоял Поттер, в двух шагах от него две девочки-когтевранки курса с четвёртого, около меня примостился пятикурсник-пуффендуец Эдди. Дверь в обитель «пыток и ужаса» отворилась:

— Прошу входить. Мистер Поттер — вы собираете слизь флоббер-червей для следующего урока зельеварения. Мисс Барнгольд перебирает травы в пятой корзине. Мисс Лакстейн отмывает парты. Мисс Морозова моет пробирки из третьей коробки. Мистер Штерн моет котлы из пятой корзины. Приступаем.

Студенты со стонами и вздохами направились делать указанную работу, а профессор сел за преподавательский стол, вытащил перо с чернильницей и начал проверять эссе.

Для меня в чистке пробирок не было ничего нового или страшного. Даже отработкой можно не считать — мыть посуду привычное дело. Я достала из рюкзака губку, перчатки, ершик для бутылок, мыло, щетку и вторую пару перчаток для Эдди. Парень кивнул в знак благодарности, взял щетку, намылил её и, надев перчатки, стал тереть котел. Идеально было бы чистить котлы песком, но, учитывая качество ингредиентов и зелий — и так сойдет. Ни для кого не было секретом, что очищать инвентарь для работы с зельями необходимо без магии, иначе за результат можно не ручаться. Взрывы котла у того же Долгопупса приписывают не рукожопости Невилла, а ленивым школьникам, которые тайком от Снегга очистили котлы магией. Моя предусмотрительность в виде хозяйственного инвентаря не была новшеством — многие магглорожденные и полукровки приносили на отработки химикаты маггловского мира, никто не запрещал, но просили не использовать хлоросодержащие вещества и растворы с соляной и сернистой кислотой. Идеальным выходом было применение обычного мыла, соды и уксуса, которыми оттирали и отмывали всё.

— Мистер Поттер, — сказал Снегг через полчаса после начала отработки, — когда списываете у Грейнджер, допустите хотя бы пару ошибок, а не переписывайте слово-в-слово. Отвратительно!

— Я сам писал! — тут же взвился национальный герой.

— Конечно, сами списали и даже над смыслом не задумывались! К следующему занятию подготовить эссе на эту тему, а не списывать у Грейнджер, иначе до конца года с отработок не вылезете! Вам ясно?

— Да.

— Да, сэр.

— Да, сэр.

После этой перепалки в классе воцарилось молчание, которое продлилось до самого конца отработки. Декан Слизерина отпустил нас без четверти десять, чтобы мы без проблем добрались до своих спален.

Утро пятницы было солнечным и тёплым, но хорошего настроения это не прибавляло — то ли дементоры так влияли, то ли снятые баллы. В половину восьмого утра Большой зал был практически пуст — семь преподавателей да десятка полтора студентов. Бум! Бабах! Бам-с! — послышалось где-то за преподавательским столом.

— Маву! — раздался кошачий возглас прямо за креслом профессора травологии.

— Мряв! — вопль с больших факультетских часов.

— Ма-а-а-у! — тоненько пискнула кошка, вылезая из-под директорского трона.

Два книззла покинули свои места и присоединились к третьему, чтобы догнать большую жирную крысу. Грызун пытался оторваться и в отчаянной попытке спастись запрыгнул на преподавательский стол.

— Ай-яй-яй! — заверещал Флитвик.

— Чьи животные?! — строго спросила МакГоннагал. — Уберите немедленно!

— Помона, ваше желание в истреблении мышей зашло слишком далеко! — это уже Хуч.

Другие профессора, присутствующие за столом, тоже что-то говорили, причём одновременно. Крыса петляла по столу, огибая кубки, кружки и тарелки. Коты грациозностью не отличались — в попытке догнать грызуна они переворачивали всё, что стояло на пути. Куча тарелок, ложек, вилок и чашек оказались на полу. Возмущённый гомон со стороны преподавательского стола становился всё сильнее и только Северус Снегг, с невозмутимым видом взяв свою чашку, откинулся на спинку кресла и, проводив взглядом спрыгнувших и скрывшихся в боковом проходе животных, продолжил пить кофе дальше.

— Это возмутительно! — проговорила МакГоннагал. — Помона, я требую прекратить подкармливать и натравливать…

— В таком случае, — перебила Стебель, — вы из своего кармана купите школьникам новый инвентарь!

— Есть же зелья, в конце-то концов! — воскликнула декан Гриффиндора.

— Миневра, — устало откликнулась наша декан, — если бы всё зависело от зелий и заклинаний, то проблем бы не было! Это же крысы!

— А что мешает нашему глубокоуважаемому зельевару модифицировать зелье? — вкрадчиво спросил директор и посмотрел на Снегга, который скривился как от зубной боли.

— Зельевару мешают толпы бездарей и баранов, за которыми приходиться следить, директор, — желчно ответил декан Слизерина.

Преподаватели переругивались и спорили всё время, пока находились на завтраке. Стебель напирала на то, что крысы — это не её специальность, МакГоннагал возмущалась бездействием Флитвика, а директор — зельевара. Деканы двух факультетов отговаривались занятостью и давали «зелёный свет» книззлам. Хотя, по-моему, они просто решили побесить начальство в виде Дамблдора и МакГоннагал.

Не прошло и часа, как по Хогвартсу разнеслась новость, что три кота-три хвоста будут продолжать ловить крыс и мышей в замке, так как «Его злейшество» и «Его карликовость» отказались бороться с грызунами, мол, они заняты, некогда им, а у школьников мозгов на данные действия маловато будет.

Насколько я помню из адаптационной недели и уроков домоводства, заклинания для отпугивания мелких грызунов очень простые, но его нужно произнести раз тридцать-сорок, чтобы был результат и то, не факт, что получится. Грызуны быстро привыкают, понимают, что можно не бояться — ложная тревога и перестают на него реагировать. А зелье — очень токсично при варке и вызывает иммунитет к ядам у грызунов. Зельевару приходится каждый раз добавлять всё больше и больше ядовитых ингредиентов и придумывать новые изощрённые рецепты.

Все хорошее имеет свойство заканчиваться, так закончился и завтрак, а вместе с ним представление «Конфликт профессоров и руководства школы». Миссис Бейкер, женщина из вспомогательного персонала школы, которая отвечает за чистоту в классах, напомнила, что занятия начинаются через двадцать минут. Разочарованные школьники, которым хотелось «продолжения банкета», горестно вздыхали и покидали Большой Зал.

Без десяти девять студенты третьих курсов Пуффендуя и Когтеврана уже стояли под дверью кабинета, где проводились уроки Защиты от Тёмных Искусств.

Яркое отличие факультетов красных и зелёных от синих и жёлтых было в том, что последние никогда не зайдут в класс без преподавателя. Вот и сейчас третьекурсники двух факультетов просто ждали, когда новый учитель ЗОТИ появится в аудитории.

— Здравствуйте, — послышался тихий голос позади студентов.

— Здравствуйте, — мы нестройно поздоровались с желтоглазым усталым мужчиной.

— Заходите в класс, а после переклички мы отправимся на практическое занятие.

— Куда сядем? — спросила Мун.

— На Камчатку, — был мой ответ.

— Почему? — не поняла подруга, — Старшие курсы его очень хвалили.

— Мне данный дядя не нравится. Я хочу находиться подальше от него.

Не то, чтобы это было правдой на все сто процентов, но профессора Люпина невзлюбили все три книззла. Животные шипели, рычали и громко мявкали, как перед нападением, стоило только преподавателю подойти к ним ближе, чем на пять шагов. Считаю, что животные просто так себя вести не будут, а значит, стоит прислушаться к кошачьим инстинктам и держаться от дяденьки подальше.

— Аббот, — пока мы рассаживались, профессор начал перекличку.

— Здесь.

— Боунс.

— Присутствует.

— Джонс…

На каждого студента профессор кидал мимолётный взгляд, а затем переходил к следующему.

— Морозова, — произнёс преподаватель и, оторвав взгляд от журнала, стал смотреть на школьников.

— Я, — отозвалась я.

— Вы? — удивленно спросил Люпин.

— Kak ze vi vse nadoeli! — произнесла я по-русски. — Меня зовут Анна Морозова!

— Кхм, простите, — ответил учитель и продолжил перекличку.

Как же раздражало постоянное сравнивание меня с семейством Блэк. Мало того, что Сириусу Блэку приписали меня как незаконнорождённую дочь, так ещё и с Нарциссой и Беллатрисой постоянно сравнивали! Лицом я действительно похожа на миссис Лестрейндж, но цвет кожи, глаз и волос у меня, как у миссис Малфой. Белобрысому третьекурснику постоянно приходится отбиваться от нападок других студентов и обвинений в том, что его отец гульнул налево.

Тем временем Люпин закончил перекличку и сказал:

— У нас с вами практическое занятие, которое будет проходить в другом месте. Вещи можете оставить здесь.

Школьники оставляли сумки и рюкзаки, а затем выходили из кабинета. Убедившись, что все вышли, преподаватель запер дверь и повел нас в сторону учительской. Интересно, с кем мы там будем бороться?

Помещение не пустовало — Вектор пила кофе и проверяла работы, миссис Бейкер что-то писала, мистер Флимонт чертил волшебной палочкой какую-то таблицу прямо в воздухе.

— Здравствуйте, коллеги, — поприветствовал учитель ЗОТИ присутствующих, — надеюсь, что не помешаем.

— Здравствуйте, — мы вновь нестройно поздоровались.

— Доброе утро, — отозвалась Вектор.

— Итак, класс, — сказал Люпин, — сегодня мы с вами будем бороться с боггартом. Кто знает, что такое боггарт?

Если профессор ожидал, что кто-то один будет говорить, а все остальные молчать, то он явно ошибся — так делают Слизерин и Гриффиндор. У нас не принято. В воздух подняли руки все когтевранцы и почти все (кроме меня и Джастина) пуффендуйцы.

— Э-э-э…, мисс Боунс, прошу.

— Боггарт воплощает наши страхи. Живет в тёмных местах — на чердаках, в старых шкафах, подвалах.

— Верно. Пять баллов Пуффендую. Кто знает, как бороться с боггартом. Мисс Киль?

— Для отпугивания применяется заклинание «Ридикулус» — оно воплощает боггарта во что-то смешное. А для уничтожения используется заклинание «Стройхтем» — оно развеивает боггарта, но является очень энергозатратным, поэтому боггарта предпочитают отпугивать.

— Спасибо мисс Киль, десять баллов Когтеврану. Все верно — боггарт является мелкой нечистью. Его можно изгнать, но заклинание очень затратное, хоть и простое. Для отпугивания используется Ридикулус. Сейчас я открою шкаф, и каждый из вас по очереди сразится с боггартом, который примет вид вашего страха. Необходимо представить его смешным и произнести заклинание. Давайте вместе. Ридикулус!

-Ридикулус! — хором прокричали мы.

— Начнем. Мисс Боунс, какой у вас страх?

— Ну… я боюсь вампиров.

— Вампиров? Хм. А как выглядит вампир?

— Он бледный, с чёрными волосами, в плаще, у него красные глаза и клыки.

— Сейчас как можно ярче представьте себе образ вампира. Представили?

— Да.

— Скажите, а вы любите балет?

— Балет?

— Да-да, балет. Лебединое озеро, к примеру.

— Э-э-э… я его видела.

— Помните, как танцевали балерины-лебеди? Какие у них были платья?

— Да, помню.

— А теперь представьте вампира, которого вы боитесь, в балетной пачке, на пуантах, танцующего под музыку «тара-та-та-тара-та-та», — напел мужчина.

Находящиеся в учительской грохнули хохотом. Вампир в балетной пачке, надо же придумать!

— Готовы? — спросил профессор, когда все отсмеялись. — Выпускаю.

Из шкафа вышел… вампир. Бледная кожа, волосы гелем зализаны, фрак, плащ с красным подбоем.

— Ридикулус! — произнесла Сьюзен, и кровосос вместо фрака вмиг оказался одет в балетную пачку и пуанты. Ребята рассмеялись, боггарт вновь оказался в шкафу.

— Следующий! — сказал Люпин и понеслось.

Оборотни, клоуны, крысы, змеи, тараканы, баньши и другие «ужастики» — неполный список того, во что превращалось сегодняшнее учебное пособие.

— Мисс Блэк, — сказал Люпин, когда очередь дошла до меня.

— Я Морозова! — ка-а-азел, ведь специально сказал!

— Выпускаю, — вместо извинения произнёс Люпин.

Из шкафа вышел он — кошмар моего детства, сосед-алкоголик, который постоянно ловил «белочку» и по пьяни мог накуролесить. Собственно, за убийство в состоянии алкогольного опьянения его и посадили. А теперь вот кошмарный дядя Женя с большим пузом, лысиной, в старых трениках и майке-алкоголичке вновь ворвался в мою жизнь. В правой руке он держал большой тесак, а в левой… В левой у него была голова тетя Насти — его жены. На самом деле, много-много лет назад, сосед напился и отправился колоть свинью к кому-то там. Вечером, в пьяном виде, он заявился на детскую площадку с большим ножом и свиной головой, напугав всех детей до пятнадцати лет. Мужики его быстро скрутили, отпинали и отволокли домой. Я помню, что в руке должна быть свиная голова, но… Что «но» додумать не удалось — мужчина двинулся на меня, замахиваясь тесаком.

— Ридикулус! — голос срывался, превратить «во что-то» самый страшный кошмар детства не получалось. — Ридикулус!

Дядя Женя перехватил нож поудобнее, плотоядно улыбнулся и сделал ещё один шаг в мою сторону.

— Ридикулус, — я попыталась представить его в балетной пачке, но ничего не получилось.

Кто-то потянул меня за плечи.

— Ридикулус! — послышался уверенный голос Захарии Смита, который загородил меня. Дядя Женя превратился в волка, а затем стал волком без зубов и шерсти. В этот самый момент кто-то большой закрыл мое заплаканное лицо от всего класса. Занятие продолжилось, а я стояла за широкой спиной мистера Флимонта, решившего мне помочь, со слезами на щеках, ребята продолжали выкрикивать «Ридикулус», превращая боггарта во что-то смешное.

— Молодцы! — сказал профессор Люпин. — Всем по десять баллов, мисс Блэк — пять.

— Она Морозова, — послышался голос Снегга от двери, — пожалуйста, запомните.

— Конечно, профессор Снегг, — буквально выплюнул слова учитель ЗОТИ, — занятие окончено, пойдёмте в класс, заберёте вещи.

Школьники отправились за Люпином, а я так и осталась стоять на месте.

— Бедный ребёнок, — сказала миссис Бейкер, — такое пережить...

— Чем Люпин вообще думал?! — возмутилась Вектор, вставая со стула.

— Этот об… — тут Снегг запнулся, — обормот ничем не думает!

Зельевар достал из кармана мантии какой-то флакон с бурой жидкостью и направился ко мне. Одним движением декан Слизерина запрокинул мою голову, открыл рот и влил зелье, которое как-то незаметно для меня успел откупорить. По телу разошлась волна тепла и спокойствия.

— Мистер Флимонт, проводите мисс Морозову в общежитие факультета, сегодня на занятиях ей можно не появляться.

— Я предупрежу Аврору, — сказала Вектор.

Взяв меня за руку, мистер Флимонт вышел из учительской, мы зашли за моими вещами в пустой класс, а затем какими-то тайными ходами распорядитель кухни Хогвартса довёл меня до бочки.

— Всё хорошо, — сказал он, — ты не виновата.

— Спасибо, — поблагодарила я, отстучала ритм и, игнорируя недоуменные взгляды, отправилась в спальню девочек третьего курса. Сил не было. Не раздеваясь, прямо в ботинках, я легла в постель, накрылась с головой и уснула.

Весть о том, что произошло на уроке ЗОТИ, разлетелась по школе очень быстро. Идя по коридору на вечернюю отработку, я то и дело ловила на себе заинтересованные взгляды и слышала шепотки за спиной. Ли и Габриэль сказали, что теперь вся школа считает этого мужика с тесаком убийцей моих маггловских родителей, а голова у него в руке принадлежала моей матери. Я объяснила девочкам, что это не так, но переубеждать каждого встречного-поперечного сил не хватит, так что пусть думают, что хотят. Сьюзен и Ханна рассказали о скандале в кабинете ЗОТИ между Люпином и Стебель. Наш декан чуть не придушила новоявленного профессора и за боггарта и за «мисс Блэк». Жизнь налаживалась, осталось только с отработками закончить.

По пути в подземелья ко мне присоединился Эдди и девочка с Когтеврана. Ребята не задавали вопросов, за что я была им очень благодарна. По мере приближения к кабинету зельеварения слышался шум, крики и ругань.

— Минус сто баллов Когтеврану, — орал Снегг, — отработка до конца года в теплицах!

Дойдя до входа в кабинет зельеварения, мы узрели интересную картину — пятикурсница-когтевранка, в расстегнутой мантии на голое тело, неподвижно лежала в коридоре.

— Мобиликорпус! — проорал преподаватель и левитировал почти голую девушку в кабинет, захлопнув за собой дверь. — Филиус, забери эту порнозвезду!

Минуты три было тихо.

— Может, пойдем отсюда? — спросила Лакстейн.

— Думаю, что ты права, — ответил Эдди.

В этот момент дверь отворилась, и спокойный голос профессора зельеварения произнёс:

— Заходите.

— Ну, не съест же он нас, — сказала я и смело зашла в класс.

Лучше бы мы сбежали — разломанные парты, разбитые пробирки, смятые котлы. Кабинет был, мягко говоря, непригоден для проведения уроков.

— Чего встали? — зло спросил Снегг, — Убрать всё!

Эдди тяжело вздохнул, сходил в подсобку и принёс пару мешков, веник, перчатки из драконьей кожи и ещё какие-то штуки, о назначении которых я даже не догадываюсь.

— Девочки, берите по мешку и складывайте туда крупный мусор, а я уберу мебель.

— А почему не магией? — спросила когтевранка.

— Видишь зелья и всякие банки на полках?

— Взорвутся и разлетятся по классу. Плюс остаточный фон будет присутствовать, из-за которого класс станет непригодным для уроков.

— Двадцать баллов Пуффендую, — прошипел Снегг, — за работу!

Я и Лакстейн забрасывали в мешки гнутые котлы, остатки подставок и горелок, а Эдди выносил сломанную мебель. Через двадцать минут к нам присоединился Маркус Флинт, мистер Маркел, Филч, Уоррингтон, Пьюси и два парня с седьмого курса Когтеврана. Мужчины шустро выносили мебель и убирали крупные обломки. Ближе к десяти вечера класс был полностью очищен и представлял собой пустой кабинет с полками и банками на стенах. Надо сказать, что Снегг работал вместе со всеми и даже ни разу ничего не прокомментировал в своей язвительной манере.

— Мисс Морозова, мисс Лакстейн — свободны. Кассиус, проводи да подземелий Пуффендуя, Принц — Когтеврана.

— Да, профессор, — ответили парни.

Уоррингтон был похож на большого медведя, по сравнению с ним я букашка мелкая. Старшекурсник держал меня за плечо и уверенно вел по коридорам Хогвартса.

— А что будет той девушке? — интересно же!

— Какой? — удивился слизеринец.

— Которая к Снеггу голой пришла.

— Подожди-подожди, кто пришёл?

— Ну, девушка с Когтеврана пришла в мантии на голое тело…

— Как она выглядела? — перебил меня парень.

— Волосы как у Грейнджер, только глаза голубые…

— Кто такая Грейнджер? — Уорингтон вновь перебил меня.

— А, с моего курса. У нее ещё волосы торчат во все стороны.

— Это которая почти в кошку превратилась?

— Ага. Так вот, мы на отработку пришли, а там старшекурсница в одной мантии, и Снегг орет как ненормальный, а потом мы зашли в кабинет…

— И увидели, что всё разгромлено.

— Ну да.

— Вот же су-у-уч… гадина! Штраф влепят её родителям галлеонов так в пятьсот.

— А почему кабинет разгромленный?

— Видимо, Снегг в неё заклинание запустил, оно отразилось от какой-то поверхности и попало в зелье или ещё куда и сдетонировало. Всё, пришли. Стучи давай.

Я послушно отстучала ритм. Уоррингтон зашёл в открывшийся проход вместе со мной.

— Ве-е-е-йн! — позвал он.

— Кассиус! Что ты орешь?! Малыши спят! — из кресла у камина поднималась знакомая фигура старосты.

— Держи свою.

— Что опять случилось?!

— Я с отработки!

— Зачем мелкую обижаешь? — спросил «медведь». — Я её до гостиной с отработки проводил.

— Это она-то мелкая? На третьем курсе учится!

— Да и ладно. Ты в курсе, что патлатая учудила?

— Анна, иди уже, — сказала Диана, смотря на меня и, повернувшись к Уоррингтону, ответила, — нет, а что?

— К Снеггу полуголой припёрлась, — парень заржал, как самый настоящий гопник.

Не став дожидаться продолжения истории, я отправилась в спальню. Сьюзен и Габриэль читали, Ли что-то писала, а Ханны в спальне не было.

— Ну как? — спросила Сьюзен, — Живая?

— Девочки, там такое было!

Прослушав краткий отчёт о событиях вечера, одногруппницы опознали в «роковой соблазнительнице» шестикурсницу Эмму Майл, которая уже второй год штурмует зельевара.

— А почему на ней мантия с нашивками пятого курса? — не поняла я.

— Так мантии же разные, — ответила Джонс, — видимо, взяла подороже у кого-то.

Мы начали активно обсуждать поклонниц Снегга и других учителей, так что спать вся наша компания легла далеко за полночь, благо завтра выходные.

Так и потекли мои школьные будни — уроки, факультативы, заказы. Отработки мне Снегг больше не назначал, да и я не нарывалась. Сплетня об очередной претендентке на сердце преподавателя зельеварения разлетелась по школе очень быстро, как и новости о штрафе для её родителей, но это не останавливало влюблённых школьниц, и баллы снимали со всех факультетов, включая слизеринок.

Василий и другие коты гоняли крыс и мелких грызунов. Даже пару раз пытались слопать питомца Рона Уизли. Воплей было! Снегг с нескрываемым удовольствием снял с рыжего тридцать баллов и назначил отработку, приказав держать крысу в клетке в общежитии Гриффиндора. Теперь в школьном тотализаторе появилась новая ставка — чей кот сожрёт питомца шестого Уизли. Лидировала Майя, потом Вася, а затем уже Лаки.

Небольшое разнообразие в размеренные будни внес поход в Хогсмит, приуроченный к Хэллоуину, где я продала мелкие вещи, которые сделала сама, и прикупила кучу мелочей.

Вечером тридцать первого октября был пир и представление от призраков, которые разыграли сценки, как они и умерли. Сэру Николасу перерубили голову. Серую Даму убил её возлюбленный из ревности. Кровавый Барон просто спел какую-то непонятную песенку то ли на албанском, то ли на молдавском, в конце которой на его руках появились кандалы. А монах изобразил костер инквизиции. Факультетским призракам помогали другие привидения школы, коих было больше двадцати. После окончания пира мы, сытые и довольные, отправились в гостиные.

Я и девочки уже переоделись в пижамы, когда по общежитию, усиленный заклинанием, разнёсся голос декана:

— Всем студентам факультета срочно собраться в гостиной. Повторяю, всем студентам факультета срочно собраться в гостиной.

— Что на этот раз? — недовольно спросила Джонс. — Вася сожрал крысу Уизли?

— Нет, — ответила Сьюзен, — Вася и Лаки напали на МакГоннагал в анимагической форме…

— Фу-у-у, — одновременно сказали все, кто находился в спальне.

Переговариваясь и строя предположения, мы выдвинулись в гостиную.

Профессор Стебель что-то обсуждала с комендантами общежитий и старостами — все выглядели бледно и очень нервничали.

— Дети, — обратилась к нам декан, — постройтесь по парам и идёмте в Большой Зал!

— А что случилось? — спросил кто-то из пятикурсников.

— Всё потом, — ответила Стебель, — скорее выходим.

Студенты нехотя разбились по парам, построились и отправились в указанном направлении.

Большой Зал был полон народа — студенты всех четырёх факультетов, привидения, вспомогательный персонал. Ситуацию прояснил директор, объявивший, что в замок пробрался Сириус Блэк, и мы ночуем здесь, пока не прочешут весь замок. Дамблдор наколдовал нам фиолетовые спальные мешки и уже собирался уходить, но на его беду (или на мою) в зале стало тихо и все, кто находился в Большом Зале, услышали мою фразу:

— Блэк же за Поттером охотится, вот его пусть и отселяют! Почему мы должны страдать?!

— Никто никого никуда не отселит, мисс Морозова! — жёстко сказала МакГоннагал.

— Она права, — неожиданно раздался голос Уоррингтона, — Блэку нужен Поттер. Так пусть его и охраняют…

— Только подальше от нас! — послышался визгливый голос Малфоя. — Я не хочу страдать из-за проблем Мальчика-Который-Выжил.

В Зале начался галдёж — присутствующие разделились на два лагеря — одни считали, что Поттера следует изолировать и держать под охраной. Другие, что дементоры, Блэк и всё остальное звёздного мальчика не касаются. Конец вакханалии положил директор Дамблдор, снявший десять баллов со Слизерина и пять с Пуффендуя. Вот где логика? А? Проблемы у Поттера, а страдают все! Перси Уизли погасил свет, и минут через тридцать студенты затихли, а ещё через пять ко мне пришёл Василий, и я уснула.

Несколько дней все разговоры были только о Сириусе Блэке и причинах, по которым его не поймали. Сьюзен с сарказмом сказала, что он стал розовым кустом, поэтому все прошли мимо. Слизеринцы напирали на то, что у него есть сообщник в замке. Многие поглядывали на меня, хотели задать вопросы, но видя рядом фигуру Милли, разворачивались и уходили. Булстроуд по габаритам была… бегемотом. Покушать она любила, за фигурой не следила, но не переставала быть моей подругой, с которой можно обсудить всё-всё. Именно она могла заехать в глаз (и в челюсть, и ещё куда) любому, кто пытался сказать что-то, что ей не нравилось. Короче говоря — из неё получился классный телохранитель.

— Пойдёшь на квиддич? — спросила Миллисент накануне матча, когда мы делали домашнее задание в библиотеке.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Я найду, на что можно потратить целых два часа. А ты?

— Тоже нет. Наша команда не играет — у Малфоя ручка болит. Несчастненький белобрысый крысёныш!

— У-у-у, — протянула я. — Что случилось?

— Фигура ему моя не понравилась! Гадёныш! Ничего, теперь ему всё нравится — и фигура и мускулатура.

— Что ты с ним сделала?

— Ты же не думаешь, что у него ручка просто так болит?

— Он же ябеда! Если бы ты…

— Малфой на девочек не жалуется. Так что сломанная рука и нос — это гиппогриф, а не я.

Я рассмеялась. Да, от Милли теперь этого можно ожидать — свои интересы она защищает кулаками.

— Ты не знаешь, что с Люпином? — спросила я.

— Декан говорит — болеет.

— Он тоже у вас сегодня ЗОТИ вёл?

— Да. Снял баллы с Поттера, наорал на Грейнджер, задал кучу домашки, но её можно не делать.

— Почему?

— Люпин и Снегг знакомы ещё со школы и друг друга терпеть не могут. Вот увидишь, Люпин отменит то, что задал Снегг. Кстати, как у вас прошло ЗОТИ?

— Спокойно прошло. Поздоровались, параграф законспектировали, задание получили и ушли. А у вас опять золотое трио нарывалось?

— Оно самое. Помоги с травологией?

— Что у тебя?

— Не могу зарисовать эту зелёную штуку.

Следующие два часа были потрачены на помощь Милли с домашним заданием. Из библиотеки нас выгнала мадам Пинс, так что пришлось прощаться и расходиться по гостиным.

Утро субботы было ужасным — дождь, ветер и слякоть. Я ещё раз порадовалась тому, что не люблю квиддич. После завтрака школьники и учителя начали собираться в группы и отправляться в сторону квиддичного поля. Мне нужно абсолютно в другую стону — на факультатив домоводства.

На общем столе стояло несколько заготовок бокалов, которые необходимо было расписать. Я выбрала себе рисунок в виде лебедя и журавлей. За работой время пролетело незаметно — я расписала, сделала гравировки, испортила и перебила в общей сложности тридцать два бокала. Первые пять были испорчены безвозвратно, шесть я разбила, девять — это брак, а оставшиеся получились — просто загляденье. В течение всего времени, что я находилась в помещении факультатива, никто так и не появился — все решили мёрзнуть, но смотреть матч. Преимущества факультатива домоводства заключались в том, что покушать здесь можно было всегда, так что за работой я просидела почти до шести часов. А на ужине выяснилось, что на матч приходили дементоры, Гарри Поттер оказался в больничном крыле, а Пуффендуй в кой-то веки переиграл Гриффиндор.

Всё время до самых рождественских каникул школа только и обсуждала дементоров, победу Пуффендуя, Сириуса Блэка и крысу Уизли.

Хозяин старого пасюка не внял приказу учителей и очень часто таскал питомца с собой. Кошачье трио не преминуло воспользоваться ситуацией, и стол Гриффиндора в очередной раз остался без обеда, а Василий ещё и мантию Уизли подрал. Вновь вмешался Снегг и опять снял баллы с Гриффиндора.

Я, как и многие другие, была несказанно рада сбежать из холодного замка на рождественские каникулы. В этот раз тех, кто не желал трястись в Хогвартс-Экспрессе, набралось семнадцать человек. В Хогсмите мы вызвали автобус «Ночной Рыцарь» и с превеликим удовольствием укатили домой.

— Как думаете, Блэка поймают? — спросил пятикурсник-когтевранец.

— Пока Поттер в замке — нет, — ответил некий слизеринец.

— Почему? — спросил кондуктор автобуса.

— Потому что в школе много места — есть, где спрятаться, — сказал все тот же слизеринец.

Где-то в глубине души я была с ним согласна.

Автобус остановился в уже знакомом парке. Семикурсник-пуффендуец по имени Людвиг помог мне спуститься на заснеженную дорожку.

— Трогай, — крикнул Стэн, и «Ночной рыцарь» рванул по дороге.

— Ну что, пойдём? — обратилась я к Василию, который не захотел оставаться в замке.

— Ма-а-а-у! — было мне ответом.

— И не надейся! Ты весишь как слон! Я тебя не понесу.

Василий фыркнул, поднял свой хвост-ёршик и, перебирая лапками по снегу, направился прямо по дороге. Метров через сорок показались знакомые силуэты — меня ждали Даниэль и Джессика. Опекуны были рады моему решению приехать домой. Мы быстро дошли до тёплой машины и отправились домой.

Рождественские каникулы в этом году мы провели в Сан-Франциско при температуре плюс двенадцать и полном отсутствии снега. Если Рождество я встречала в Браккнеле, то Новый Год — на мосту «Золотые Ворота», точнее, рядом с ним. Василий, которого мы взяли с собой в США, прелести ночного гуляния не оценил и с недовольным мявом погрузил морду в салат «Оливье» после новогодней прогулки.

— Анна, — обратился Вильям, попробовав фирменное российское блюдо, — как ты это ешь?

— Ну это же вкусно!

— Радость моя, — вставил «три копейки» Даниэль, — это очень-очень вкусно, но Василий та-а-а-кой голодный…

— Ладно-ладно, я поняла, изнеженные британские желудки не могут переварить суровую русскую еду.

— Не передергивай, — встрял Томас, — пельмени и вареники я люблю.

— И чебуреки! — отозвался Даниэль.

— И чебуреки, — повторил Том.

— Мав, — послышался голос Василия, выражавший мужскую солидарность.

Блюда российской (не путать с русской) кухни я стала готовить лет с десяти. Ну очень хочется иногда (а раз в неделю — это иногда?) борща или плова. Не все мои творения нравились опекунам. Холодец, борщ, майонезные салаты, жареную картошку они не оценили. Пельмени, вареники, чебуреки, манты, котлеты по-киевски и прочие мясные блюда шли на «ура». Единственным представителем семьи, который ел всё, был рыжий кот Вася.

Надо сказать, что по приезду мы удостоились отборной брани в адрес моего пушистого зверя. Соседи были вновь недовольны внеплановым потомством, и каждый из них бил себя пяткой в грудь, что это котята моего Васи. То, что кот всё время находился со мной в школе, а также то, что ни один котёнок не был рыжим, их не смущало. Вот такой странный выверт — Василий не размножался с обычными кошками, только с себе подобными. Майя уже два раза приносила рыжее потомство, в то время как соседские Мурки рожали чёрных и полосатых котят без единой рыжей шерстинки, да и сами котятки были мелкие, в то время как майины отпрыски были очень крупны. Так что, как не орали соседи, как не пыжились, но Вася тут не при чём.

В Штатах мы вновь много гуляли, ездили на велосипедах и ходили по паркам и музеям. Пару раз я натыкалась на волшебные лавочки и магазинчики, находящиеся в том же здании, что и обычные бутики. В США более либерально относятся к магическим книгам и артефактам, так что мне удалось купить литературу по славянской рунной вышивке, несколько артефактов и ещё множество мелочей.

Даниэль и Томас работали на благо Магической Америки. Дэн вытаскивал нерадивых волшебников из проблемных ситуаций, делал документы детям-магам, помогал с правами на наследство и так далее. Ну а Том проводил сеансы психотерапии и лечения обычных людей, пострадавших в результате столкновения с магами. Последний его клиент видел, как на женщину в подворотне напал оборотень и в клочья разорвал женщину, а его не тронул. Задачей Томаса было убедить мужчину, что он видел волка или собаку. Такую вещь, как «Обливейт», в США старались не применять. Ещё Том помогал волшебникам, которые винили себя и свои способности во всех бедах. Двенадцатилетний мальчик несколько раз пытался свести счеты с жизнью, потому что не смог спасти свою семью от пожара. Уилсон вытаскивал мальчика из депрессии, внушая мысль, что это не его вина. Мне же необходимо было выявлять, применялось ли магическое воздействие к пациентам Тома и есть ли чары на документах, которыми занимается Даниэль. Ещё Вильям часто просил помочь ему с лекциями и семинарами. С моей помощью он начитывал детскую травматологию и способы диагностики и лечения. Вил планировал получить учёную степень через год-другой. Самым занятым в нашей семье был рыжий кот Василий. Книззл отвоевывал территорию, являясь домой только поесть, обработать раны и немного поспать.

Очень часто мне писали Милли, Ли, Нотт и Парвати с Падмой. Средством связи служили дневники путешественника — пишешь в одном, а запись появляется в другом. Минус этого приспособления заключался в том, что в блокноте можно было «болтать» только с одним человеком. На групповой чат эти книжки не настроены. Можно было бы купить зачарованные зеркала, но стоимость их просто зашкаливала и, чем больше зеркал «в сети», тем они дороже. Я знаю, что у Малфоя, МакЛаггена и Вейн такие имеются. Друзья просили купить для них книги, ингредиенты и сувениры. Правда, я не уверена, что шерсть белого скунса, которая используется в очень редких зельях, нужна именно Булстроуд, а учитывая её стоимость, то думаю, что кто-то через мою подругу попросил меня купить очень редкий и дорогой ингредиент. И я догадывалась, что этот кто-то — декан Слизерина.

Каникулы в этом году оказались больше на целую неделю! Обычно в Хогвартс мы возвращались числа 22-23 января. На этот раз занятия начинаются тридцатого января. Поезд отходит от станции двадцать девятого.

На туманный Альбион мы вернулись двадцать седьмого января. Первое, что бросилось в глаза — это куча посылок и подарков в коробке перед дверью. Джессике надоели постоянно прилетающие совы, которые бросали свою ношу куда попало, Вильям смастерил большой ящик, я нанесла руны и купила волшебную кормушку. Теперь вся магическая корреспонденция сбрасывается совами в зачарованную коробку, из которой что-то взять могу только я, а совы лакомятся угощением из специальной миски, в которую насыпан совиный корм. Волшебная кормушка представляла собой две «бездонные» тарелки, куда нужно было засыпать еду и налить воды. Еды и питья теоретически хватало месяца на три-четыре, но окрестные пернатые из близлежащего леса прознали, что есть халява, и сжирали всё подчистую за три дня. Совы-почтальоны были не слишком довольны этим фактом, и многие сбрасывали посылки рядом с ящиком. Придётся в Хогвартсе поискать руны или ритуалы для того, чтобы только магические питомцы могли есть из этих мисок. Вроде бы мелочь, но как портит настроение!

Сбор почты по участку занял минут сорок и ещё столько же — её разбор. В основном — это были благодарности за подарки (я их вручила ещё в школе), куча спама (внесите галлеон, получите тридцать), волшебные каталоги, несколько заказов на пошив и вышивку, поздравления и письмо от Сириуса Блэка. М-да. Не было печали — черти накачали.

«Здравствуй, дорогая родственница, или, вернее, дочь. Пишет тебе твой непризнанный отец — Сириус Блэк. Мне бы хотелось увидится и поговорить с тобой о том, что делать дальше. Напиши, когда тебе будет удобно встретиться.».

Угу, прям бегу и падаю, нашёл дурочку. Видимо, дядя не в курсе, что мне известно о контракте с гоблинами. И вообще, а он ли это писал? Приду к месту встречи, а меня за руки, за ноги и на алтарь. А там и в род примут, и замуж выдадут, и гоблинам на растерзание отдадут.

На моё счастье, Воровка была дома, и уже через пять минут птица уносила письмо, состоящее из трех русских слов:

«Идите в жопу!»

Надеюсь, что после расшифровки такого оскорбления беглый родственничек или тот, кто пишет от его имени, оставит попытки связаться со мной. А что до компетентных органов, которые этого самого родственника ловят, — как говорят в российской армии: «Инициатива трахает инициатора».

Остаток пятницы и субботу мы провели за уборкой дома и походами в магазины. Мне требовалось докупить бытовую химию, средства гигиены и нижнее бельё, а Джес хотела просто обновить гардероб. Вечер субботы и утро воскресенья я просидела за вышивкой рун на одежде и белье, чтобы не попасться на сглазы, порчи и мелкие проклятия.

Одна из особенностей жизни в волшебном мире — это то, что вся одежда должна быть зачарована, начиная от трусов и заканчивая шапкой. Все руны наносятся вручную и активируются кровью, слюной или зельем. Но просто нанести и активировать — мало. Рисунки должны быть незаметными, иначе есть риск того, что защиту просто обойдут. Многие считали, что яркая мантия директора отвлекает взгляд от её защитных свойств. Я увидела более двадцати рун на мантии со звёздочками, а сколько их на самом деле? Думаю, что директорский балахон покруче доспехов будет. Мне до такой тонкой работы далеко, поэтому я вышивала руны на изнаночной стороне или вывязывала, вплетая в цветочный узор. Шарф, подаренный Флитвику, содержал в себе аж две рунные цепочки, проходившие серебристой нитью через всё изделие. Мастер, конечно сразу их заметил, но остальные считали, что это просто шерстяной шарф. Защита хорошо держалась только на натуральных тканях. Чем больше примеси синтетики, тем быстрее защита выдыхалась и распускалась. На подкладке тёплого лыжного костюма руны, вышитые чёрной нитью, держались ровно десять суток, потом нити рвались и истончались. Надоедало постоянно вышивать защиту, но деваться некуда. Именно по этой причине Люпин носил старую мантию, а не современные джинсы. Видимо, взять в руки иголку, нитку и справочник гордость (или тупость) ему не позволяла.

* * *

Прибытие в школу произошло как-то буднично — меня забрал «Ночной Рыцарь», в котором уже ехали Диггори, Лавгуд, Фоссет, Бут, Финч-Флетчер, Фоули и Перкс. Сам замок встретил нас дементорами на входе, холодными коридорами и новостью о том, что кто-то прислал Гарри Поттеру метлу «Молнию».

— А что за метла-то такая? — спросила я на факультативе домоводства, куда заглянула перед самым пиром.

— Самая быстрая в мире, — ответила Гринграсс. — С ней за Поттером никто не угонится.

— А я думаю, что он быстрее себе голову свернёт на ней, — подала голос когтевранка Элоиза.

— Да-да, мечтаем дальше, — пробурчала Дафна, вырисовывая заклинанием глаза хрустальному лебедю.

— Второй раз дементоры на матч точно не явятся, — сказала Элоиза, — а так был бы шанс от него избавиться.

— Скажи это Малфою, — опять Гринграсс, — может, он что-нибудь придумает.

— А какой счет на тотализаторе? — спросила я.

— Тридцать против двадцати семи. Лидируют Малфой-Крэбб-Гоил.

Девочки продолжали сплетничать, а я — формировать бокалы в подарок опекунам. Все разговоры сводились к Золотому и Серебряному Трио. Что тех, что других не любили. Львы вели себя обособленно, но им прощали очень многое. Змеи задирали нос, слали проклятия в спину, и им тоже прощали почти всё. Но если на Малфоя с прихлебателями можно было пожаловаться их старосте или декану, то на бравых гриффинорцев управы нет совсем. Тот же Уизли мог толкнуть или заколдовать сумку, Грейнджер стучала как дятел, а Поттер строил из себя несчастную сиротку, заморенную маггловскими родственниками. В этот момент Парвати рассказывала, что ей сказала Лаванда, узнавшая от Джинни Уизли, которой сказала Грейнджер, о жизни несчастного сиротинушки. Ну что же, теперь моя очередь правду-матку резать:

— Да врёт он все! — перебила я Патил. — Не было такого!

— Поттер говорит…

— Поттер вообще много говорит!

— А ты откуда знаешь? — спросила Дафна.

— Была у него дома.

— И?

— Решётка на окне есть, но она распашная. Открути болтик, и будут две створки.

— Зачем вообще было её приколачивать?

— Воспитательный эффект.

— А про запертую комнату?

— Да никто его не запирает! В комнате вонища такая, что глаза режет! Клетку с совой мыть надо хоть иногда, вот и придумали опекуны сделать кошачью дверцу и замок, который с обеих сторон проворачивается. Когда Поттер строит из себя обиженного и оскорблённого, тётка приносит ему еды раз в сутки.

— А почему только раз?

— Потому что он сам может изнутри открыть дверь и пойти на кухню. Никто у него кусок хлеба изо рта вырывать не будет.

— Его одежда…

— Что мешает Гарри поменять деньги в Гринготсе и купить джинсы?

— Зазнайство, лень и тупость, — припечатала вошедшая Алисия. — Девочки, пора на ужин.

По дороге в Большой Зал девочки задавали кучу вопросов о жизни «Золотого мальчика». Не скажу, что опекуны Гарри безгрешны, но и сам он далеко не невинный агнец — сожрёт и не подавится. Рассказала всё как есть: про обязанности по дому, еду, документы и прочее. Мусолили эту информацию аж до конца февраля! А в начале весны объектом для сплетен стала я, мой кот и рыжий Уизли.

Утро второго марта было бы ничем не примечательно, если бы к столу Пуффендуя с самым решительным видом не направлялся Рон Уизли, за спиной которого маячили Грейнджер и Поттер. В руках у рыжего была какая-то ткань, которой он тряс, что-то выговаривая Гермионе.

— Это ты виновата! — произнёс Рон, дойдя до меня.

— Э-э-э? Что?

— Это ты виновата! Это твоих рук дело! — вопил рыжий, потрясая сероватой тряпкой.

В Большом зале воцарилась тишина. Студенты и преподаватели с большим интересом следили за разворачивающимся действием. Разборки на глазах всей школы были делом обычным. Сразу после каникул Уоррингтон и Кристал выясняли отношения, потом Чанг предъявляла претензии МакЛаггену, рыжие близнецы чуть ли не подрались с Захарием и Эрни. Видимо, теперь моя очередь развлекать толпу.

— Это что?

— Моя простынь, и на ней кровь и рыжие волосы!

— Видимо, та, которую ты притащил в постель, была рыжей, — задумчиво сказала Ли.

— Я не тащил я никакую рыжую! — громко ответил Рон.

— То есть эта баба сама пришла? — спросила я под смешки окружающих.

— Не было никакой бабы у меня!

А вот тут по залу пошёл даже не хохот, а откровенный ржач. Лицо Уизли начало покрываться пятнами, а затем стало цвета гриффиндорского флага.

— Это кровь моей крысы! — взревел мальчик, а хохот стал ещё сильнее.

— Рон, пойдём, — Грейнджер тянула неудачливого искателя правды за рукав.

— Это твой кот сожрал мою крысу и оставил свои волосы! — заорал рыжий, правда, смех это не остановило.

— Ро-о-о-н, пойдём, — теперь уже Поттер тянул своего друга.

— Уизли, ты идиот, — простонал от смеха МакМиллан.

Не прошло и часа, как по школе гуляли новые сплетни. Самая пристойная из них была о том, что Рон напился и не помнил, кого затащил в постель.

Слухи и сплетни в Хогвартсе — основной источник информации и проведения досуга. Сплетничают обо всём: студенты, одежда, деканы. И про меня куча сплетен и слухов, проверить которые никто не решается (спасибо Милли), про Поттера и Снегга вон такое рассказывают, что вспоминать стыдно, а теперь все обсуждали сексуальные предпочтения Рона Уизли, правда недолго — приближался квиддичный матч, назначенный на конец марта — между Гриффиндором и Когтевраном, в преддверии которого опять посыпались заказы на шарфы-перчатки-шапки.

— Милли, ты на матч идёшь? — спросила я подругу за два часа до игры.

— Нет, не иду, мне нужно прорицания сделать.

— Да ну их! Пойдём к леснику, может, что дельное возьмём.

Булстроуд ломалась недолго, и уже через двадцать минут мы пили чай у заплаканного учителя УЗМС, который поведал нам грустную историю о гиппогрифе Клювокрыле.

— Хагрид, — сказала я, — что ты так убиваешься?

— Так ведь животинка-то…

— Отпусти его в лес, — перебила Милли, — а министру покажи тело другого гиппогрифа. Я уверена, что в Запретном лесу можно найти пару разложившихся туш. Главное, чтобы воняло посильнее.

— Нет, девочки, — вновь расплакался Хагрид, — нельзя так. Неправильно это.

Милисента пожала плечами, и мы продолжили разговор о живности леса и ингредиентах, которые можно найти. Итогом посиделок у лесника стали несколько змеиных шкурок, волосы единорога, хитин акромантула, паутина акромантула, перья и когти гиппогрифа и шерсть фестрала. Лесничий никогда не был жадным и с радостью делился находками со всеми желающими, не за «просто так», конечно. Но пакет собачьего корма, бутылка «Джек Дэниэлс» и большие тёплые варежки добавили ему благодушия. Стыдно ли мне за «взятку»? Да ни капли! Все равно Снегг или Стебель выпросят и ничего взамен не дадут.

Избушку лесника мы покидали в самом лучшем расположении духа, а Хагрид ещё и вызвался проводить нас до Большого Зала, где уже начался обед.

— Блэк, Блэк, Блэк, — стал звать лесничий, когда мы подходили к школе.

— Э-э-э, — не поняла я, — собаку вроде Клык зовут…

— Да прибился тут бродяга один. Подкармливаю, — ответил Хагрид, разворачивая сверток с объедками.

Действительно, возле дальних теплиц, что у Гремучей Ивы, сидел худой чёрный пес. Рядом с ним Вася пировал пойманной мелкой живностью, а на поваленном бревне вылизывалась Майя. Завидев собаку, лесничий оставил нас и направился в сторону Ивы, а мы, подозвав кошек, продолжили путь в Большой Зал.

На обеде было шумно — школьники обсуждали прошедший матч, переодетых слизеринцев и новую метлу Поттера. Директор с Флитвиком кормили Васю и Майю, устроившихся на больших песочных часах. Мне прилетело несколько бумажных журавликов с заказами на тёплые носки, шарф, перчатки и утепление мантий. Весь вечер я просидела с девочками в комнате, вышивая руны на очередном заказе и расшивая бисером чьи-то перчатки. Спать мы легли за полночь, а утром узнали, что в гостиную Гриффиндора проник Сириус Блэк.

Следующие два дня стали настоящим триумфом Рона Уизли, который описывал встречу с самым разыскиваемым преступником Магической Англии и настоящим позором для Долгопупса, получившим громовещатель от своей бабушки.

— Как ты думаешь, — спросила я Мили, — всё так и было?

— Рыжие любят приврать, — ответила подруга, пытаясь конспектировать за профессором Биннсом.

— Таким образом, рунная ловушка в Лавгуд-Холл, представляющая собой пентакль, активированный кровью сирены, с руническими символами эйх, даэ, сатт…

— Чего-то я не поняла, мы сейчас точно на истории? — удивилась Булстроуд.

— Не знаю, — ответила я, строча в тетради описание схемы и рун, — но пусть дальше бубнит про руны.

Таких умных, быстро записывающих за призраком, было человек семь, а остальные продолжали спать. Профессор Биннс закончил описание ловушки и начал рассказывать о лестнице, по которой отряд гоблинов взбирался в Лавгуд-Холл. Как интересно! Значит, Лавгуды вместе с Малфоями, Диггори и Уэльсли отбивали атаки гоблинов в родовом гнезде. Призрак очень подробно описывал защитные чары, ловушки, оружие людей и гоблинов, схватку не на жизнь, а на смерть. Но делал он это настолько занудным образом, что информация воспринималась с огромным трудом. Не изучай я руны, нумерологию и каббалистику, то и половины бы не поняла. Хм, получается, что История Магии очень даже интересный предмет, только нужно уметь слушать. Покопавшись в справочниках, книгах и периодике, а также почитав невнятные записи Лавгуд по Истории Магии, мной был сделан неутешительный вывод — Нариана Булстроуд права, и от Флитвика следует держаться подальше. Маленький профессор мстит всем, кто когда-либо воевал против народа гоблинов, давая зелёный свет на травлю учеников, подсовывая невыгодные контракты, подталкивая на сотрудничество с гоблинами и многое-многое другое. Если вспомнить, то ту же Полумну пытались травить именно когтевранцы, Малфой регулярно огребал от воронов проклятия и тумаки, а те, кто ходили в дуэльный клуб, жаловались на непомерные сборы и пожертвования в пользу клуба. Флитвик часто звал меня к чароплётам, но только теперь я поняла, почему и зачем ему это нужно. Будем реалистами — я бастард с кровью Блэков, на которых висит неисполненный магический контракт с банком Гринготтс. Филиус Флитвик — полугоблин, родственник клану Гринготт, что заведуют банком. А теперь складываем два и два. Получаем на выходе исполнение контракта мной, пусть даже неосознанно. Честно — я расстроилась. Учитель казался таким милым, весёлым и умным, а оказалось, что это волк в овечьей шкуре. И ничего нельзя сделать — по договору от какого-то лохматого года представитель зелёных является обучающим персоналом Хогвартса. Я поделилась соображениями с Милли, и в тот же вечер Воровка улетела с письмом её бабуле. Ответ от старушки был получен накануне пасхальных каникул.

«Миллисент, Анна — я очень довольна вами. Вы сами смогли прийти к этому выводу, в то время, как другие школьники узнают об этом курсе на шестом или седьмом. Дополню ваши выводы ещё одним фактом — профессор Биннс будет преподавать в школе ровно до того момента, пока в школе есть представитель от гоблинов…»

Дальше шло обычное письмо с предостережениями и нравоучениями, но ответ на вопрос, почему историю магии ведет призрак, мы получили. Чем дальше в лес, тем толще волки — дальнейшее расследование вывело нас на чистокровный род Биннс, вырезанный гоблинами в конце девятнадцатого века. Последний представитель рода укрылся в Хогвартсе, а затем заключил магический контракт со школой: учителя нельзя упокоить — он обязан предостерегать учеников от контактов с зеленошкурыми. Интересно, что пообещали гоблины Дамблдору, если он назначил Флитвика деканом?

Последний день марта ознаменовался в зюзю пьяным Хагридом, который заливал горе — он проиграл суд, и Клювокрыла должны были казнить, правда, когда — не сообщалось. Нашу идею о том, чтобы подбросить уже дохлого гиппогрифа, лесник отверг вновь. Не то, что бы мне было «птичку жалко», просто терять хорошее отношение не хотелось.

Зря я ждала пасхальных каникул — навалили столько заданий, что вздохнуть было невозможно.

— Энни, Энни! — меня трясла за плечо Лаванда Браун.

— Chego tebe nadobno, starche? — спросила я по-русски, откладывая недописанное эссе по ЗОТИ.

— Опять ты за своё? — взвилась Браун. — Так вот, я говорю, что Грейнджер бросила Прорицания!

— А ещё Каббалистику, — дополнила я. — Это было… эпично.

— Как-как? — переспросила Падма.

— Эпично.

— И что там было? — переспросила Вейн. Гостиная Пуффендуя, в которой мы находились, замерла, предвкушая очередную сплетню.

— Профессор сказала, что Гермиона ограниченная и думать не умеет, а только решает по шаблону, — это была правда, с фантазией у Грейнджер было худо, точнее, никак. На той же Нумерологии девочка могла решать только по шаблону, руны — только со словарем, всё нестандартное вызывало ступор. — Грейнджер разоралась, что она самая умная, всё знает, а учитель её недолюбливает и специально занижает оценки. Ей сказали: покинуть класс и больше не приходить.

— То есть её выгнали? — спросила Лаванда.

— По сути — да. А она как это преподносит?

— Грейнджер говорит, что к ней несправедливо относились, и самым верным решением для неё было покинуть данный предмет.

— Даже не соврала, — подал голос Диггори, — сместила акценты.

— Да какое там! — махнула рукой Браун. — Всё кричит о правах учеников и издевательствах учителей.

— А мои права перед Люпином она защитить не хочет? — разозлилась я. — Этот kozel достал! Постоянно меня называет «мисс Блэк»!

— Просто за намёк Малфою-младшему о вашем родстве он получил выволочку от Снегга, поэтому не рискует, ведь за «Блэк» ему ничего не будет, — подал голос Фоссет, сидящий рядом с Лавгуд.

— И в чем этот намёк выражался?

— «Мистер Малфой, передайте отцу, что ваша родственница меня огорчила». Прикинь, какой был скандал! Да и чего ты мелочишься? Нажалуйся Стебель — она его не любит.

— Я Васю попрошу ему в ботинки насрать, — ответила я под общий гогот.

— Кстати, — сказала какая-то семикурсница, — а где твой кот?

— Весна, гормоны, — пожала плечами я. Василий появлялся в спальне далеко за полночь и уходил с первыми лучами солнца. В Хогсмите жаловались, что коты ловили мелкую живность, дрались, ломали кусты и метили территорию. Причём, везде была рыжая шерсть моего книззла. Даже на обработку от насекомых, паразитов и болезней его пришлось вылавливать и тащить силой к Снеггу. Зельевар поморщился, сделал презрительное лицо, но зелья всё же выдал. Ну, да я не гордая, потерплю.

Все каникулы я и другие школьники просидели над горой заданий.

На Нумерологии мы приступили к изучению магической составляющей цифр и их использования в других науках. Мне и Нотту было откровенно скучно, для остальных — сложно. Профессор заметила, что мы бездельничаем, и стала задавать более сложные задания, чем невероятно бесила Грейнджер. Грифиндорская отличница попробовала решить пару примеров, приготовленных для нас, и потерпела поражение. Воплей было! Септима Вектор пригрозила ей запретом на посещение занятий.

Руны и Каббалистика особых проблем не вызывали, но задания были до того нудные и однообразные, что вызывали зевоту. Практика по этим дисциплинам начнётся аж на пятом курсе.

На Трансфигурации я, наконец-то, смогла рассчитать свою анимагическую форму. По предварительным прикидкам, это будет кто-то из семейства куньих. Куница, норка, выдра, барсук, хорёк, росомаха, скунс — неполный перечень предполагаемой формы. Джастин Финч-Флетчер — кем-то из семейство сельдевых акул. Парню очень не рекомендовали занятия анимагией — может погибнуть или не суметь обратиться назад. Как и говорила МакГоннагал, наличие анимагической формы накладывает определённые обязательства. К примеру, декан Гриффиндора очень плохо переносит молочные продукты, остро реагирует на запахи и является собственницей. Один анимаг, который превращается в горностая, описывал, что стал вести преимущественно ночной образ жизни, есть практически сырое мясо, а также делать запасы еды, которые ему не нужны. Думаю, что и у МакГоннагал есть и другие заморочки, помимо зарегистрированных.

За подтверждением анимагической формы необходимо было обратиться к Снеггу. Лучше я жабу поцелую, чем к этому снобу обращусь!

Профессор зельеварения больше меня не дёргал, только поджимал губы и щурил глаза. Его уроки теперь проходили в тишине — профессор писал задание, садился за стол и проверял наше эссе. Варка, нарезка, ингредиенты — наша проблема. На мой взгляд — это лучше мельтешения и комментариев.

На Чарах я старалась не высовываться, отговариваясь большой нагрузкой на других факультативах. И не врала — я брала очень много заказов, лишь бы не встречаться с карликом.

Профессор Биннс так и продолжал рассказывать монотонно и нудно о гоблинских восстаниях и способах уничтожения зеленошкурых.

Стебель радовала минимальным количеством заданий на каникулы.

Тем временем школа готовилась к очередной игре в квиддич, назначенной на середину мая — после пасхальных каникул. Как и ожидалось, квиддичное безумие захватило всех: сначала мантии, шарфы и шапки, а после победы Гриффиндора — снова шарфы с именами игроков и свитера. Длилось это дело две недели, пока не наступили экзамены.

Нумерологию мне и Нотту зачли, что называется, «автоматом», вызвав негодование у одной гриффиндорской ученицы. На Рунах требовалось рассчитать цепочку для тканей, а на Каббалистике начертить октограмму и описать ритуал с её участием. Недолго думая, я начертила ловушку для гоблинов. Видимо, профессор как-то договорилась с Биннсом, и на Истории Магии мне просто поставили «Превосходно» на чистом пергаменте, не задав ни одного вопроса. Трансфигурация и Чары были посложнее — требовалось превратить неживой предмет в животное просчитанной анимагической формы и применить к нему чары изменения цвета и размера.

Зельеварение было похоже на обычный урок, разве, что рецепта на доске не было. Снегг углубился в проверку каких-то эссе и не заметил (или сделал вид), как мы нагло заглядываем в справочники.

Травология была самой лёгкой — профессор Стебель попросила собрать урожай с Хогвартских грядок. Астрономию мы сдавали ночью — чертили карты и подписывали звезды.

А вот на ЗОТИ опять случился конфликт. Люпин придумал полосу препятствий, где встречалась абсолютно вся нечисть, что мы проходили.

— Мисс Блэ… простите, Морозова, прошу, — вызвал меня преподаватель.

Красные колпаки, гриндлоу, фонарник, гномак и ещё целая куча мерзкой фауны ждала в зачарованном кабинете, стилизованном под болото. От Милли я уже знала, что самым последним, в дупле дерева, будет боггарт. Поэтому, забравшись в дупло дуба, я не стала ждать, когда учебное пособие приобретёт образ дяди Жени, а шарахнула по нему заклинанием ещё до того, как тот вылез из сундука.

— Выше ожидаемого, мисс Блэк, простите, Морозова.

— Я же прошла всю полосу!

— Вы не дали оформиться вашему страху, — ответил профессор, протягивая мне пергамент с оценкой.

— Suka! — сказала я, взяв листок, и до того, как Люпин успел что-то сказать, покинула кабинет.

Отомстил, гад! Вася всё-таки насрал ему в ботинки и испортил пару учебных пособий, а мне за это занизили оценку.

Всё, можно выдохнуть — последний экзамен сдан. Теперь остались два проекта — хрусталь и рунное вязание.

— Мау, — послышался голос рыжего кота, едва я вошла в гостиную.

— Что мяву? Гулять пойдёшь?

— Мав!

— Ночевать явишься?

— Мр-р-р-р, — ответил кот, потёрся о мои ноги, затем в два прыжка оказался на подоконнике и отправился гулять.

Я подошла к большой факультетской доске, на которой уже отражались результаты экзаменов.

Астрономия — П

Трансфигурация — В

Чары — В

Руны П

Нумерология — П

Каббалистика — П

Зельеварение — П

ЗОТИ — В

История Магии — П

Если с МакГоннагал и Флитвиком я согласна, то с Люпином категорически нет. Козёл!

Остаток дня прошёл в библиотеке, где мы искали чары для хрусталя, а вечер — в спальне, мы потратили его на расчет рунных цепочек. В постель я легла глубоко за полночь.

Пробуждение было странным — словно толчок, когда открываешь глаза и не понимаешь, а ложился ли ты вообще спать? Необъяснимое чувство тревоги подняло меня с постели в пять утра — за окном занимался рассвет. Походила минут пять по комнате, прислушиваясь к сопению девочек, и источник беспокойства, точнее его отсутствие, был найден — Василий, который так и не пришёл ночевать. Тревога всё усиливалась, и, наплевав на правила, я оделась и тихо выскользнула из школы. Чувства гнали меня в сторону Запретного Леса, на ту самую полянку, где мы иногда под руководством Хагрида или Стебель собирали травы.

Пройдя мимо Дракучей Ивы и избушки Хагрида, из которой доносился богатырский храп, я углубилась в чащу, заходя всё дальше и дальше.

— Мисс Морозова? — спросила запыхавшаяся Вектор, которая, видимо, бежала за мной. — Что вы тут делаете?

— Кота ищу. Он вчера ушел в сторону Дракучей Ивы и не вернулся. Там уже всё осмотрела, остался только лес.

— Я уверена, что ваш питомец…

— А я не уверена! — был мой ответ преподавателю.

— Септима, что происходит? — рядом с нами оказались МакГоннагал и помятый Хагрид, от которого несло перегаром.

— Мисс Морозова ищет своего фамильяра, — ответила женщина, наблюдая, как я бесстрашно схожу с тропы и залезаю в ближайшие кусты.

— Энни, — пьяно начал Хагрид, — ты, это, иди, а я это… сам поищу.

— Нет, — ответила я, заходя всё дальше.

— Мисс Морозова, — крикнула МакГоннагал, — я сниму с вас баллы!

— Снимайте.

Судя по топоту за спиной, две преподавательницы и лесничий отправились по моим следам. Следующие десять минут мы вчетвером звали кота:

— Вася! Вася! Вася! Кис-кис-кис!

Тревога, поднявшая меня с постели, всё усиливалась. Я чувствовала, что с Васяндром не всё в порядке. Чем ближе была поляна, на которой мы собирали ингредиенты для зельеварения, тем тревожнее мне становилось. Вдали показался большой раскидистый дуб, к которому вела тропинка. Слева от неё кусты были сломаны, как будто тут бегемот прошёл. Сердце сжалось.

— Мисс Морозова! -крикнула МакГоннагал. — Куда вы идете?

— Вперёд, — ответила я, сворачивая в сторону поломанной растительности.

Через пять шагов под ногами стали попадаться пятна серебристой крови, через десять — дохлая сова, кролики и оторванная нога единорога. Чем дальше, тем больше пятен единорожьей крови — сопротивляющееся животное волокли через кусты. Через несколько шагов мы вышли к оврагу. Лучше бы я туда не ходила. Земля перед оврагом была вся в серебристой крови, ошмётках шкуры и шерсти парнокопытного. Кровавое месиво противно чавкало под ногами. Видимо, хищник спрыгнул на дно и уже там расправился с жертвой — единорог, точнее то, что от него осталось, покоился на дне оврага. Заверещали преподавательницы, заохал Хагрид, а меня словно магнитом тянуло на противоположный конец оврага — туда, где выбравшийся зверь оставил следы, наполненные единорожьей кровью. Шаг, ещё шаг и ещё. Словно во сне, я обогнула овраг с трупом магического животного и, не обращая внимания на крики профессоров, зашла за раскидистый куст можжевельника. Картина, представшая передо мной, ещё долго будет мне сниться в кошмарах — на маленьком пятачке было кровавое месиво из мелких животных и птиц — зайцы, белки, совы, собака, кошки. Один из обезображенных и растерзанных трупиков принадлежал крупноватому животному с рыжим хвостом. В округе только один кот имел такой окрас.

— Вася… Вася… Нет! Это не ты! Ва-а-а-ася! — мой полный отчаянья крик разнёсся по всему лесу.

— Энни! — до меня добежал Хагрид. — Мерлиновы кальсоны!

— Мисс Морозова, — послышался голос МакГоннагал.

— Ани! — кричала Вектор.

Я прижимала к себе то, что ещё вчера было моим любимцем, и плакала навзрыд. Мне было плевать на всё — Хогвартс, лес, школу. Хотелось лечь прямо тут и умереть. Это был мой кот, мой любимец, мой… Истерика накатывала волнами, я стала задыхаться, а затем была вспышка заклинания и темнота.

* * *

Пробуждение было не из приятных — болела голова, а во рту словно куры нагадили. Как и следовало ожидать, моё местонахождение — Больничное крыло. Меня переодели, уложили на кровать и накрыли одеялом. За ширмой стояли громко спорившие преподаватели:

— Я предупреждал вас, Альбус, чтобы вы держали своего ручного волка в наморднике!

— Северус, это случайность! Он не хотел… — оправдывался директор.

— Вы вообще в своем уме? — подала голос Стебель. — Вы притащили оборотня в школу! Судя по тому месту, Люпин уже не в первый раз пропускает приём зелья. А если бы он напал на детей?

Вот это новость! Я откинула одеяло и, в одной ночной сорочке, босиком по каменному полу вышла из-за ширмы:

— Люпин — оборотень? Это он моего Васю убил?

— Мисс Морозова… — начал директор.

— Да или нет? — требовательно спросила я.

— Да, — обречённо ответил Дамблдор.

В Больничном крыле стояла гробовая тишина — каждый чего-то ждал. Директор — претензий за нарушение договора, Снегг — истерики, Стебель — моих слёз. Того, что я стремительным шагом направлюсь на выход, не ждал никто.

— Мисс… — кричала мне вслед школьная медсестра.

— Idite vse v… — обозначить направление движения было не суждено. Дверь в Больничное крыло распахнулась, и на пороге возник Люпин.

— Мисс Морозова… — начал он, но, увидев меня в ночнушке, босиком, с развевающимися волосами и злобным видом, замолк на полуслове.

— Ну надо же! Выучили! Не прошло и года, как вы наконец-то запомнили мою фамилию! — яда в моём голосе было на парочку гадюк.

— Мисс Морозова, — начал преподаватель, — я понимаю, что виноват перед ва…

Договорить он не успел — я быстро подошла почти вплотную и так же быстро врезала ногой по яйц… ой, по детородному органу учителя.

— Су… — прохрипел оборотень, скрючившись в три погибели.

А вот то, что произошло дальше, было не смешно. Теперь уже скрутило меня. Такое ощущение, что кто-то зарядил в меня Редукто, Экспелиармусом и Жалящим заклинанием одновременно. Я упала на пол и скрючилась в позе эмбриона.

— Больно? — спросил нависающий надо мной Снегг. — Контракт — это двухсторонний документ. Вы причинили вред профессору без объявления причины. То, что с вами происходит, называется откат.

— О-о-он-н-н п-п-п-р-р-р-ич-ч-чин-н-ни-и-л м-м-м-н-н-е-е в-р-р-е-д-д! — кое-как смогла вымолвить я. Боль стала тише, но до конца не отпускала. — Профессор Люпин уничтожением моего фамильяра, постоянным перевиранием моей фамилии и демонстрацией боггарта причинил мне моральный вред и страдание!

Боль, тупым спазмом скручивающая моё тело, ушла, а вот преподавателю ЗОТИ стало хуже. Мужчина свернулся калачиком и глухо подвывал на одной ноте.

Подошла профессор Стебель и помогла мне подняться.

— Северус, — сказал директор, — помоги ему.

— Нет, — категорично ответил зельевар, — заслужил.

— Скажи, что тебя устраивает то, что Люпин пострадал от тебя, и претензий ты не имеешь, сказала мне декан.

— Зачем? — вот не хочется ему помогать, совершенно.

— Потому что я прошу.

— Мистер Люпин, меня вполне устраивает то, что за все ваши выходки вы получили от меня по яйцам. Надеюсь, что такие, как вы, размножаться не будут, и я больше вас не увижу н-и-к-о-г-д-а!

Скулёж прекратился, лежащий на полу мужчина медленно встал на четвереньки, а затем поднялся в полный рост.

— Спасибо, мисс, — прошептал он.

— Ремус, мальчик мой, — приторно сладким голосом сказал директор, — зайди ко мне в кабинет. Я очень люблю апельсиновый джем. Помона, дорогая, пойдём. Нам нужно многое обсудить. Северус, вы идёте?

— Я вас догоню.

Директор, взяв под локоток декана Пуффендуя, вышел из больничного крыла, оставляя меня, Снегга и Люпина.

— Я бы хотел извиниться за то, что сделал. Знаю, что вы увлекаетесь рукоделием, поэтому примите небольшую компенсацию, — сказал оборотень.

Профессор протянул мне холщовый мешочек. С такими ходили в лес сборщики ингредиентов. Получив кивок от Снегга, я взяла торбу и, развязав, заглянула внутрь. Шесть кубических метров расширенного пространства были полностью забиты шерстью оборотня. Что-либо ответить я не успела — Люпин развернулся и быстро вышел.

— Профессор Снегг, скажите, а вы сильно не любите этого препода? — спросила я.

— Вы слишком мягко выразились, мисс, — я его ненавижу!

— Я думаю, что мантия зельевара из его шерсти будет отлично смотреться на вас…

— Мистер Снегг, — послышался голос школьной медсестры, которая всё это время была в кладовке с зельями, — я требую, чтобы вы ушли и оставили ребёнка в покое! Мисс Морозова, вам надлежит лечь в постель!

— Я тоже так думаю, — ответил профессор и, развернувшись на каблуках, вышел из палаты.

В больничном крыле меня продержали аж целую неделю и выпустили в аккурат перед прощальным пиром. Я плакала, пыталась собраться с мыслями и снова плакала. Вроде не тринадцать лет, а слезы лились градом. С одной стороны, Вася, с другой стороны долбаный волшебный мир. Хотелось напиться и забыться.

Вечером двадцать девятого июня мадам Помфри напоила меня и Золотое Трио, которое выписали ещё до того, как я пришла в себя неделю назад, зельями, выдала длинный свиток с рекомендациями и выставила всех нас за дверь.

— А правда, что Люпин твоего кота… ну… это? — спросил долговязый Рон по пути в Большой Зал.

— Правда, — ответила я и шмыгнула носом.

— Он не понимал, что творит! Он болен! — влезла Грейнджер.

А вот тут я не выдержала. Пусть мой рост составляет метр с кепкой в прыжке, но дать по морде этой лахудре я смогу. Шлёп… и гриффиндорка получает звонкую пощёчину.

— Ещё раз ты что-то vaknesh, и я тебя прямо в Большом Зале отделаю. Ясно тебе, suka?!

Грейнджер держалась за покрасневшую щёку, а двое мальчишек стояли в ступоре.

— Тебе всё понятно? — ещё раз спросила я. Видимо в моем виде было что-то такое, что возразить мне никто не посмел.

— Д-д-да, — мямля и запинаясь, ответила гриффиндорка.

— Поттер, не забудь заявление написать на выдачу аттестата.

Внутри меня всё кипело. Да как эта тварь смеет? Защитница сирых и убогих. Что-то она не торопилась в обычной школе других детей защищать, только стучала на них как дятел. Эмоции бурлили во мне — хотелось дать кому-то по голове или наорать. Ну что ж, похоже, что пубертат подкрался незаметно. Так, а где тогда месячные? Или сначала гормоны играют, а потом критические дни идут? Надо будет у опекунов уточнить.

До Большого Зала, украшенного алыми знамёнами, я добралась в одиночестве. Весь Пуффендуй уже сидел за столом, а змейки, вороны и львы были не в полном составе.

— Энни! — крикнула Ли. — Иди сюда!

— Ты не представляешь, — начала Джонс, когда я села между ней и Мун, — сколько тут слухов ходит!

— А нас к тебе не пускали, — влез Дэннис Криви.

До начала пира факультет поведал мне все сплетни, что гуляли по школе. По версии студентов Сириус Блэк попытался убить Гарри Поттера, Рона Уизли и Гермиону Грейнджер из мести. Сумасшедший Пожиратель взял в заложники рыжего, ну а Поттер и Грейнджер, решив, что они круче Джеймса Бонда, отправились его спасать. О планах школьников прознали Люпин и Снегг, попытавшиеся им помешать. В итоге — Сириус Блэк был пойман, но каким-то немыслимым образом сумел сбежать. Учитывая то, что Люпин и Блэк были друзьями, все окружающие считают, что это он помог сбежать крёстному Гарри Поттера.

Ещё один предмет обсуждения — сбежавший гиппогриф, которого приговорили к казни. С одной стороны, животинку жалко, с другой — дикое животное, напавшее на человека, необходимо уничтожить.

Историю про моего кота знали все и не сыпали мне соль на рану, но шепотки за спиной и взгляды с других столов я замечала. На больших факультетских часах оставшиеся коты отсутствовали.

— Не расстраивайся, — сказала Ли, приобняв меня, — всё будет хорошо.

— Спасибо, — у меня защипало в носу.

— Энни, — голос Сьюзен отвлек меня от грустных дум, — мы с девочками превратили сундук в комод, а потом в шкаф и всё, что нашли — собрали туда.

— Профессор Стебель сказала, что тебя выпустят перед отъездом, — оправдывалась Ханна. — И что бы ты… ну… не бегала по комнате мы… сами собрали…

— Ты не думай! — вмешалась Ли. — Никаких чар или порчи! Мы всё аккуратно сложили.

— Спасибо, девочки, — а вот это уже трогало. Всё же факультет Пуффендуй всегда стоял горой за своих.

Большой Зал заполнился школьниками и преподавателями. Директор сказал речь, которую почти никто не слушал, дал команду эльфам, и на столах возникла еда. Мне было грустно, что больше нет рыжего хвоста, которого подкармливает Дамблдор. Опять захотелось реветь в голос. Окончания пира я так и не дождалась — убежала в комнату, где проревела весь остаток вечера. Пришедшие одногруппницы и Милли, которая, наплевав на правила, зашла к нам, утешали как могли — ругали Люпина, директора и даже поревели со мной. Ближе к полуночи я успокоилась и принялась за инвентаризацию того, что собрали девочки. Моему удивлению не было предела, когда в одной из секций комода обнаружились деньги за мои изделия, бокалы и вазы с домоводства и карточки с заказами на лето. Снова хотелось плакать — теперь уже от благодарности и счастья, но одногруппницы и Милли уже спали. За Булстроуд так никто и не пришёл. Подруга уснула на моей кровати, а учитывая её и мои габариты — места нам хватало.

В девять утра большая часть школьников загрузилась в поезд и отправилась по домам. Тех, кто решил добраться до дома быстрее, ждал «Ночной Рыцарь» во главе с кондуктором Стэном. Что примечательно, Милли отправилась поездом, несмотря на то, что деньги у неё были. Булстроуд очень хорошо рисовала — за свой портрет на метле Малфой заплатил аж двести галлеонов! Милли и другие девочки рассказали, что не хотят «светить» адрес своего дома, поэтому отправляются «Хогвартс-Экспрессом», так как с платформы 9¾ невозможно отследить следы порталов и аппарации. Прощались мы долго, ревели и обещали писать друг другу. Таких умных, как я, кто игнорирует поезд, оказалось немного — двенадцать человек. Первым вышли девочки-райвенкловки в Девоншире, затем Лавгуд и Фоссет в какой-то деревне, МакМиллан в Годриковой Лощине, а потом дошла очередь до моей остановки в уже знакомой лесополосе.

— Привет, мелкая! — держа Воровку на плече, поприветствовал меня Вильям. Сорока предпочла самостоятельно долететь до дома и повыклянчивать у опекуна вкусняшки.

— Анна, что случилось?! — обеспокоенно спросила Джессика, глядя на мое заплаканное лицо.

А вот теперь нервы сдали капитально. Я обняла женщину и рыдала навзрыд, пытаясь напополам с соплями и слезами рассказать, что случилось. Загрузив плачущую меня в машину, Вильям сел за руль, а Джессика ко мне на заднее сиденье, и мы отправились домой.

_______________________________________

*отсылка к песне В.Леонтьева «Рыжий кот»

Альбус Персиваль Вулфрик Брайн Дамблдор был в прекрасном расположении духа — Сириусу Блэку всё же удалось сбежать вместе с Клювокрылом. План, конечно, был на грани фола, но директор школы редко ошибался. Интуиция его не подвела — Гарри Поттер и его друзья — именно те люди, на которых можно положиться. Золотое Трио возглавит Волшебную Великобританию, когда он уйдет на покой.

— Ну что Фоукс, — обратился белобородый старец к птичке, — вот и закончился очередной год. Гарри отправится к Дурслям, Рон и Гермиона по домам. Что? Тебе не нравятся опекуны мальчика? Мне тоже, мой друг, мне тоже, но другого выхода нет…

Директор школы хотел продолжить монолог, но голова закружилась, а в виски заломило от боли. Один из пергаментов, лежащих на письменном столе, засветился жёлтым светом. Вновь был нарушен контракт с Анной Морозовой-Блэк. Магия контракта привела Дамблдора в Больничное крыло. На этот раз вина школы была очевидна — Ремус Люпин, забывший принять зелье, разорвал фамильяра девочки. В какой-то момент Альбусу стало страшно, что ребенок выставит счёт школе, и он не устоит, но юная пуффендуйка ограничилась телесным наказанием и не слишком дружелюбным пожеланием для Люпина. Можно было и не насылать порчу: оборотень достаточно наказан — вкусив кровь единорога, он обрёк себя на не слишком хорошую жизнь, и бесплодие в список побочных явлений тоже входит. Непризнанная Блэк поступила довольно мудро и, сама не зная этого, навесила на директора долг, а долги нужно отдавать. Ведь в один прекрасный день девочка обнаружит, что может стребовать с директора школы практически любую услугу за то, что когда-то она не выставила счёт доброму дедушке. Учитывая то, что малышка далеко не дура, а также её родственников, которые рано или поздно дадут ей фамилию темнейшего семейства, от возникшего долга стоит избавиться как можно быстрее.

Переговорив с МакГоннагал, Стебель и Люпином о сложившейся обстановке, Альбус Дамблдор, попросил остаться Снегга, чтобы поговорить с ним наедине.

— Северус, — сказал директор, протягивая мужчине маховик времени, — прошу.

— Вы спятили? Я, так понимаю, спасать нужно эту блохастую тварь?

— Северус… — Альбус не знал, какие слова подобрать, чтобы уговорить строптивого зельевара.

— Ответьте мне на два вопроса. Первый — как Блэк сбежал. И второй — зачем?

И что ему оставалось делать? Снегг далеко не идиот и сразу почует ложь и недомолвки, а он уже слишком стар для интриг и многоходовок. По мере рассказа лицо Северуса становилось все бледнее и бледнее, а на невысказанную просьбу он только спросил:

— Единорог?

— Нет, — ответил Альбус, — только фамильяр девочки.

Пять оборотов — пять часов. Именно на такое время переместился Северус Снегг. Оказавшись в директорском кабинете, где, помимо него, присутствовал только Фоукс, зельевар сказал:

— Перенеси меня туда, где сейчас находится рыжий кот Василий.

Феникс курлыкнул, протянул свой ярко-алый хвост, за который уцепился декан, и, вновь курлыкнув, исчез вместе с человеком.

Кажется, он опоздал. Снегг, сидя на дереве, наблюдал, как оборотень, перепачканный кровью единорога, треплет рыжего кота.

— Ступефай, Ступефай! Редукто! — кричал профессор, посылая в полуволка заклинания.

Хищник бросил свою жертву и, завывая, скрылся в тёмном лесу. Рассудив, что слезать с дерева — не лучшая идея, декан Слизерина, призвал к себе манящими чарами то, что осталось от книззла. Но, к удивлению, кот был ещё жив. Волшебник наскоро запустил заклинанием перекраски, и ближайшая тушка зайца стала рыжей. Ещё один взмах палочкой — теперь целую неделю отличить её от книззла сможет только Дамблдор. Снегг аппарировал из Запретного Леса к себе домой, в Паучий Тупик. Отдавать кота в Больничное крыло директор запретил — придётся возиться самому.

Лечение рыжего книззла заняло почти месяц. Каждое утро и вечер в кота вливались зелья, перебинтовались лапы и накладывалась целая куча заклинаний. Если в первую неделю у Северуса ещё были сомнения, а выживет ли, то потом они полностью отпали — Василий орал, громил дом, лабораторию, царапал домовиков, кусался и всем своим видом демонстрировал презрение и ненависть к самому молодому Мастеру зельеварения за прошедшие семьдесят лет. Итогом лечения рыжего засранца стал пришедший в негодность стол, разодранный диван, перепуганные домовики и потраченные ингредиенты на сумму две тысячи галлеонов. Зельевар ещё никогда не был так рад, как в день обследования кота Дамблдором. Получив одобрение от директора, Снегг, схватив Василия за шкирку, аппарировал к знакомому дому в Бракнелле.

Начало июля тысяча девятьсот девяносто четвертого года выдалось жарким и душным — столбик термометра редко опускался ниже плюс тридцати-тридцати двух, а ночью гремели грозы. Вот и сегодня, в мой день рождения, стоит невообразимая жара, правда, опекунов это не останавливает. Вильям и Джессика пришли в ужас после моего рассказа, в котором я выдала всё — потерю Василия, отношения с Люпином, отработки у Снегга, разборки с Малфоями, долги Блэков и много другое. Видя, в каком состоянии пребывает подопечная, Вильям не решился читать нотации и давать советы. Уилсоны всеми силами старались отвлечь меня от грустных мыслей. Второго июня целый день прошёл в местном аквапарке. Третьего мы отправились в поход и жарили зефирки на костре. Сегодня пятый день каникул, и мы вновь в лесополосе Браккнела — катаемся на велосипедах, а десятого числа я буду участвовать в соревнованиях по маутин-байку среди любителей, поэтому на день рождения мне подарили велик и защиту. Между прочим, очень дорогой подарок. Друзья и знакомые прислали с совами мелкие презенты и шоколад. Даже поздравление от «папочки» пришло, впрочем, оно тут же отправилось в камин.

Реветь и грустить по поводу утраты любимца было некогда — сначала меня плавать учили (правда, безуспешно), потом я от мужика в костюме медведя бегала, теперь вот к соревнованиям готовлюсь. Когда тут рыдать? Правильно — ночью. Правда, я уставала настолько сильно, что силы заканчивались сразу же, как только голова касалась подушки. Подсознание выдумало картинку, что мой Васька остался в Хогвартсе на все каникулы, чтобы улучшить генофонд местных кошек. Хагрид накормит, обогреет и в обиду его не даст. Вот такой выверт мыслей.

Всё время до соревнований я проводила на полосе препятствий, изучая трассу, но, в итоге, на пьедестал так и не поднялась, заняв пятое место из десяти.

В этот же день меня обрадовала Джессика — они оформили гринкарту и вид на жительство для себя и даже для меня, нужна только подпись. С одной стороны, это огромный плюс — всё равно я хочу сделать ноги с туманного Альбиона, пока «родственнички» не предъявили свои права на мою многострадальную тушку. С видом на жительство это будет гораздо проще. С другой — немного обидно, что опекуны не посвятили меня в свои планы: я для них ребёнок, хоть и очень умный, поэтому все проблемы, в которых, по их мнению, маленькая девочка разбираться не может, какой бы умной она не была, Уилсоны решают сами. Ну и ладно — флаг в руки, барабан на шею, а мне возни меньше. Ещё одним сюрпризом стало, что дом, в котором мы сейчас живём, выставлен на продажу, а на эти деньги Вильям и Джессика хотят купить жилье рядом с университетом в Штатах, они желают получить гражданство. Хм, интересно, а для меня там место будет или отправят на «вольные хлеба»? Всё же менталитет тут другой, хотя, если рассматривать родных детей Уилсонов, которые периодически живут с ними, типа «в гости приехали», то, думаю, что на раскладное кресло в гостиной можно рассчитывать.

Время до середины июля я потратила на летние задания, уроки, заказы и убеждение миссис Бантли, что у меня всё хорошо и в лагерь скаутов мне не надо. Пятнадцатого июля я и Даниэль, оставив Вила и Джесс, портключом переместились из Хитроу в Вашингтон Ди.Си.

В аэропорту имени Рональда Рейгана нас встречал Томас. Мужчине уже сообщили причину моего грустного вида, и расспросов о школьной жизни не последовало. Пока не последовало. Уверена, что Том и Дэн выспросят про каждую минуту, истолкуют с точки зрения закона, да ещё и претензию накатают или совет дадут. А в Сан-Франциско было всё по-прежнему — бомжи, китайцы, район Кастро и улыбчивый мистер Малесс.

* * *

— Вот эту форму нужно заполнить и ещё вот эту, — сказала, улыбаясь, секретарша в отделе по вопросам миграции и проживания волшебников на территории магической Америки.

Сегодня я заполняю документы для гражданства, так как вид на жительство мне сделал Дэн по своим связям. На второй день пребывания в США Даниэль выпил немного лишнего в честь моего приезда, ну и выболтал мне чуть больше, чем хотел сказать. Оказалось, что Уилсоны в этой стране особо не нужны, стране нужна я. Магическая Америка старается привлечь к себе как можно больше образованных магов. Обо мне уже навели справки, и всем давно известно, что я дочь русских эмигрантов, в которой было заинтересованно советское правительство. И о не толерантном поведении Тонкс, Вилкост и Диггори тоже знают. Зачем моя персона нужна этой стране? Всё просто — деньги, сила, власть. Во-первых, все волшебники в Штатах — военнообязанные, во-вторых, они платят налоги и заполняют налоговые декларации, ну а в-третьих, чем больше волшебников в стране, тем выше магический фон, тем сильнее страна. По рассказам того же Дэна, Германия напала на СССР не потому, что Гитлер захотел, а потому, что количество зарегистрированных магов в Германии превышало количество официальных магов у Советов, а руководили всей этой мясорубкой волшебники! Для немецких войск стало неприятной неожиданностью, что в СССР большая часть одарённых не регистрировалась и училась в частном порядке. А ещё, как оказалось, директора моей школы арестуют, как только он ступит на американскую или российскую землю. Чем и кому он не угодил, Даниэль не знал.

Осмыслив полученную информацию, я пришла к выводу, что нужно ковать железо, пока горячо — и подала заявку на получение гражданства. По словам Даниэля, Уилсоны подали заявку ещё зимой, документы, которые они принесли от моего имени — не приняли. Так как я маг и не родной ребёнок, то заявление на гражданство мне необходимо писать самостоятельно. Я сделала запрос и стала ждать. Ответ пришел через день, нас пригласили в отдел для заполнения документов. Процедура получения гражданства для магов не быстрая: пока проверят, пока список сформируют, пока рассмотрят этот список, пройдёт не один год. Как раз успею окончить Хогвартс. Можно было бы выйти замуж за кого-то из племени Большого Отца, тем более, что молодых людей индейской наружности я часто замечала в кафе, где мы ели мороженое, но данный вариант я не хочу рассматривать, потому что замуж не собираюсь. Я уже там была — дел много, благодарности ноль целых, ноль десятых. Плавали — знаем.

— Мисс Морозова, — окликнул меня служащий, — вы закончили?

— Почти.

— После заполнения формы зайдите в двести восьмой кабинет на собеседование.

— Хорошо, спасибо.

Кабинет, куда меня пригласили, представлял из себя помещение площадью метров так двадцать, в котором, располагались стеллажи с кучей папок, три стола, стулья и кресла.

— Мисс Морозова, — произнёс сидевший за столом уже знакомый мне чернокожий мужчина, который под роспись выдал формы для заполнения, — присаживайтесь.

Он кивком головы указал на деревянный стул со спинкой, стоящий напротив него. В помещении помимо нас находилось ещё двое — женщины среднего возраста в строгих костюмах-тройках.

— Скажите, мисс, почему вы хотите стать гражданкой Магической Америки?

Очень хотелось огрызнуться, но пришлось сделать невинное личико, улыбнуться и, натянув улыбку до ушей, вещать:

— Мне нравится Америка! Здесь можно стать кем захочешь, и неважно, кто у тебя родители. Меня приглашают учиться в Салемскую академию! Представляете? — восторженно и с придыханием отозвалась я.

— А в Англии вы не можете стать, кем хотите? — спросил мужчина.

— В Англии я грязнокровка, — и печали в голосе побольше.

— Какое отношение вы имеете к семье Блэк?

— Никакого.

И в таком режиме почти сорок минут. Мне задавали вопросы, непосредственно связанные с моим положением в Англии, спрашивали про учёбу, опекунов, планах на жизнь, желании получить гражданство и так далее. Некоторые вопросы повторялись, были перефразированы, неприличные, очень личные… Это было тяжело. Через сорок минут меня отпустили, сказав, что рассмотрят мою заявку, а о результатах сообщат по почте.

В вестибюле библиотеки, где располагался главный офис миграционной службы для волшебников, меня встретил Дэн и мистер Малесс.

— Ну, как всё прошло? — спросил Уилсон.

— Вроде бы хорошо.

— Когда результат?

— Почтой пришлют. Мне дадут гражданство?

— Мисс, — сказал Малесс, — вы волшебница. Для получения гражданства вам нужен вид на жительство, магическое совершеннолетие и полгода жизни в Америке, ну или недвижимость стоимостью не менее ста тысяч долларов в одном из указанных районов. Нюансов, конечно, много, но я думаю, что при поступлении в академию вы уже будете иметь гражданство или получите его в течении года. Волшебникам отказывают только в случае международного розыска за особо тяжкие преступления. Америке нужны маги!

Сколько пафоса! Сколько экспрессии! Даже Станиславский сказал бы — «Верю»!

После подачи документов мы уехали на отдых. Том и Дэн специально взяли отпуск на неделю, чтобы поехать в один из национальных парков, молодость вспомнить. Парни решили устроить активный отдых в Фелтоне, который находится в полутора часов езды от Сан-Франциско. Это было воистину великолепно! Сам парк напомнил мне прошлую жизнь, песни у костра и ночёвки в палатках. Мы занимались скалолазанием (точнее, пародией на него), ходили по проложенным маршрутам, ругались на вороватых грызунов, укравших орехи и зефир.

Мне, как волшебнице, администрация парка показала скрытое место, куда ходили только маги и магические существа. Это было небольшое озеро и пляж рядом с ним, в котором водились русалки, а самим местом заведовали оборотни, состоящие из коренного населения племени Большой Медведицы. Даниэль, сходивший пару раз на пляж вместе со мной, признал его безопасным и надёжным. Он разрешил посещать сие место без сопровождения, правда, с администраций пляжа мужчина тоже договорился о том, чтобы за мной присматривали. Дэн стал довольно известным юристом в Магической и обычной Америке, поэтому ни у кого не вызывало удивления, что маггл делает в волшебном месте.

В Магической Америке те, кого я привыкла называть оборотнями, звались детьми Луны. Местное коренное население оборачивалось медведями вне зависимости от фаз Луны и полностью контролировало свой разум. Способность была врожденная. Индейцы считали, что их род произошёл от предка-медведя. Как оказалось — у всех коренных индейцев есть такая особенность. Причём неважно, кто из родителей индеец — ребенок получался оборотнем и принадлежал племени. Местные пугали страшилками про потерявших разум оборотней, навсегда застрявших в звериной ипостаси, рассказывали о вражде племен и её последствиях. Европейцы не просто так уничтожали коренное население, вырезая целые деревни — они убивали оборотней и магов, которые могли поднять (и поднимали) восстания, использовали белых людей в ритуалах и жертвоприношениях, а также нарушали Статут, ставя под угрозу само существование магического мира. Мне это было подано под соусом «какие европейцы плохие, захватчики и варвары». Я не стала спорить, а просто промолчала. Не пристало маленькому белокурому ангелочку разбираться в политике и хитросплетениях межплеменных союзов. Зато теперь понятно, зачем я нужна Большому Отцу, племя которого оборачивалось в орлов.

Как бы я не отпиралась, но кровь не водица, и во мне она сильна. Зачатки дара малефика, умение ладить с кошачьими и легкость, с которой мне давались руны и каббалистика — всё это кусочки наследия от моих биологических родителей. По обрывкам и недомолвкам разговоров между магами и магическими разумными удалось понять, что из меня, при правильно подобранном муже, может выйти очень сильный ритуалист-малефик, а мои дети будут с магическими наследиями и, вполне возможно, станут человеко-оборотнями или метаморфами. Интересная, однако, информация, но я девочка маленькая, глупая и в восемь вечера спать ложусь. Мне все эти дети, наследия, мужья «и даром не нать, и с деньгами не нать» — я хочу просто жить и радоваться жизни, а не спрашивать у мужа позволения купить платье и не искать деньги на еду. Плавали — знаем.

За сутки до отъезда в Сан-Франциско Даниэль и Томас ушли покорять очередную канатную дорогу, а я решила наведаться на пляж — погода была солнечная. Несмотря на раннее утро, прибрежная полоса уже кишела разномастным магическим населением — гномы, оборотни в своей первой ипостаси, гоблины, кентавры, маленькие крылатые феи, несколько вампиров со своими людьми (или люди с вампирами), вейлы, лепреконы, простые волшебники. Куда ни ткнись — везде занято! Ходить на пляж с таким количеством народа я не боялась — ещё при первом посещении меня поставили в известность, что здесь соблюдается нейтралитет, нападения друг на друга запрещены, и существует ещё куча ограничений, включая запрет на использование некоторых зелий. Плюс к этому, неподалеку от меня всегда сидели птицы — орлы, нетрудно догадаться, из какого племени эти «птички». Ещё не стоило забывать о договорённостях Даниэля.

Свободный кусочек пляжа пришлось искать минут десять, старательно огибая развалившихся на песочке или полотенце отдыхающих, а также пытаясь не столкнуться со снующими лоточниками, продававшими всё, что продаётся, начиная от книг и заканчивая домашними животными. Здесь же предлагались различные магические качели-карусели для детей. Свободный уголок я нашла почти в самом конце пляжа, возле больших валунов, на которых грелись ящерицы, или это были оборотни — не знаю. Разложив полотенце и зачаровав рюкзак, моя тушка наконец-то зашла в воду, чтобы с визгом выбежать оттуда — кто-то дёргал меня за ноги.

— Вы чего дерётесь? — возмутилась я, выбравшись на берег.

— Мы играли, — ответили дети, стоящие по пояс в воде.

— Это не игра, а издевательство! Кто вас научил людей за ноги хватать? Я буду жаловаться вашим родителям!

— Ябеда! — крикнул мальчик и нырнул в воду, махнув хвостом. Так, не поняла, это детёныш русалки?

— Не говори никому, что мы здесь были, — захныкала девочка. — Нам нельзя на поверхность. Мама не отпускала нас.

— Ладно, не реви, не скажу, но вы мне больше не мешаете купаться! — потребовала я.

— Хорошо, только Ичара найду, — сказала маленькая русалка и, нырнув под воду, исчезла из поля зрения.

За полчаса отсутствия девочки и мальчика я успела накупаться до посинения, поесть, обсохнуть и ещё раз залезть в воду.

— Привет! — раздалось справа от меня. Старые знакомые — Ичар и его сестра. Чуть поодаль вынырнула женщина-русалка. Что странно, у неё были сухие тёмно-красные волосы, а купальник заменяла чешуя до самого горла. Она не стала подплывать к нам, а осталась в отдалении. Будь я ребёнком, то даже внимания не обратила бы — хвостатых здесь было много.

— Привет ещё раз. Вы где были?

— У мамы отпрашивались.

— Отпустила?

— Скажешь тоже! Мы уже взрослые, — ответил Ичар, гордо задрав подбородок.

— Да врёт он всё! Врёт! Мама где-то тут плавает. Она разрешила нам поиграть. Будем играть?

— Давай! А во что?

— В догонялки!

— Не-е-е, — сказала я, — я плавать не умею. Давайте в мячик!

— О, у тебя есть мячик?

— Есть. Кстати, как вас зовут?

— Я Ичар — повелитель воды!

— Дурак! Не слушай его, — перебила девочка, — он воображала!

— Сама ты воображала, — обиделся мальчишка и стал брызгаться водой. Мы с его сестрой не остались в стороне и присоединились к игре. Только через десять минут девочка представилась Индирой.

— А я Анна, но все зовут меня Энни или Энн.

Я, Ичар и Индира медленно передвигались по мелководью в сторону валунов, тёплая вода позволяла долго находиться в озере и не мёрзнуть, чем мы и пользовались. Я вышла на берег и достала из сумки пуговицу, палочку и трансфигурировала большой надувной мячик. Дети завизжали от восторга, и началась игра. Индира и Ичар перебрасывали мячик мне, друг другу, пытались его топить и просто катались на нём. Из воды я вылезла через час, потому что проголодалась. Русалки вежливо отказались от еды и продолжили играть с мячом дальше. Мне пришла в голову идея трансфигурировать не только мячик, но и другие надувные игрушки. Так появились рыбка Немо, самолетик и крокодил. Ещё несколько часов прошло в игре с новыми предметами. Я вылезала из воды только чтобы покушать. Мои новые знакомые вежливо отказывались от угощения, продолжая плескаться в воде.

— Ичар, Индира, — к нам подплыла женщина-русалка, — нам пора домой.

— Ну ма-а-а-ам, ну чу-у-уть-чу-у-уть, капельку! — начали хныкать дети.

— Подождите, — сказала я, глядя на хнычущих детей, — я сейчас!

Из безразмерного рюкзака с логотипом Салемской академии я достала красивую заколку из бисера и кожаный хайратник.

— Вот, держите, — сказала я, протягивая украшения детям, — это на память о сегодняшнем дне.

— Ва-а-у! — восторженно сказала девочка, прицепив заколку.

— Эт чо? — спросил её брат.

— Хайратник. Иди сюда, сейчас покажу! — я быстро нацепила мальчику на лоб повязку и отрегулировала длину.

— Класс! — сказал Ичар, посмотревшись в воду, как в зеркало.

Дети плюхнулись в воду, махнули мне хвостами и уплыли.

— Спасибо, мисс, — сказала подплывшая русалка, — дети будут это помнить. Вы ещё придёте?

— Уже нет. Мы сегодня уезжаем.

— Жаль, вы нам понравились.

— Может, на будущий год… А, погодите, в Хогвартсе есть Чёрное озеро, там тоже вроде как водятся русалки.

— Если сможем, то заглянем в гости. Это ведь в Англии?

— Да. Меня зовут Анна Морозова, я учусь на факультете Пуффендуй.

— До встречи, Морозова Анна, — сказала русалка и махнула сине-зелёным хвостом.

Время близилось к трём часам, пора возвращаться в базовый лагерь, в семь вечера мы выезжаем обратно в Сан-Франциско.

Отступление

Окраина Бракнелла, тридцатое июля, три часа после полудня.

Мужчина в чёрной мантии с крючковатым носом появился на краю лесополосы с негромким хлопком. В его левой руке была зажата палочка, а в правой он держал за шкирку худого облезлого кота. Декан Слизерина быстрым шагом направился ко второму дому от дороги, неся книззла на вытянутой руке. Перед двухэтажным коттеджем мужчина разжал пальцы, выпустив животное на брусчатку.

— Мав! — обиженно «сказал» кот.

— Пшёл вон! — прошипел Снегг. Его раздражало это животное, которое легко сбрасывало чары, выплёвывало зелья, открывало клетки и разнесло полкоттеджа.

Рыжик задрал хвост и, пошатываясь, направился к дому. Василий попытался запрыгнуть в окно, но, к его удивлению, оно было закрыто. Двери, форточки, гараж — заперто. Животное не огорчило такое положение вещей, а только раззадорило. Взобравшись по водосточной трубе на крышу, кот запрыгнул на трубу — уже каминную и с громким мрявом устремился внутрь.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Северуса Снегга, наблюдавшего за этим «представлением», и, только когда животное спрыгнуло в камин, мужчина забеспокоился, но рыжий засранец оказался везучим, и спустя три минуты облезлое недоразумение, перемазанное сажей, устраивалось на дорогом бежевом диване.

Мужчина хмыкнул — магглов ждёт сюрприз. Зельевар не хотел отдавать кота лично в руки — он не любил слёзы, сопли и благодарности. Пусть считают, что книззл где-то шлялся, а потом долго добирался до дома. Долг со школы снят, Люпин получил по заслугам, кот жив, можно уходить. Негромкий хлопок, и на улице Виндзор снова стало пустынно и тихо.

Конец отступления

* * *

Город встретил нас солнечной погодой, цветущими клумбами и кучей работы, а пятнадцатого августа позвонила Джесс:

— Анна у телефона, — сказала я.

— Анна, детка, как дела? Всё хорошо? Старшие не слишком нагружают работой?

— Всё отлично. Мы были в парке целую неделю, я загорела. Ещё документы на гражданство подала. Как только школу закончу, мою заявку сразу рассмотрят, ну, там ещё нюансов много, но я о себе заявила! Вот! Меня Дэн работой завалил, и Томас тоже достал. Вчера показывала мастер-класс, как воспитать уверенного в себе ребёнка. Все думают, что мне лет одиннадцать-двенадцать. Представляешь? — мой монолог длился ещё минут десять. Я рассказала про поездку, жаловалась на Даниэля и Тома, ябедничала об их похождениях, контроле над моими расходами и возмущалась отсутствию нужной зубной щетки в магазинах. Ну не парням же это говорить? Такие вещи поймёт только женщина.

— Детка, всё это хорошо, но я звоню сказать тебе…

— Что-то случилось? — перебила я. — С Вильямом всё нормально?

— Анна… Вася домой пришёл.

— … — шок, это по нашему!

— Энн, ты меня слышишь, с тобой всё в порядке?

— Да-да, всё хорошо, — спокойно сказала я, но потом не выдержав, заорала в трубку: — Как пришёл? Это точно он? Где мой Вася? Я домой!

— Энни, прекрати истерику! — послышался голос Вила. — Твой рыжий засранец объявился дома числа тридцатого. Мы с работы приехали, а он через камин залез, в саже вымазался и на бежевый диван лёг спать! Ты знаешь, сколько я отдал за химчистку?!

О, излюбленный приём Тома — отвлечь внимание от значимого события, переключив внимание на что-то связанное с произошедшим, но имеющим к этому весьма отдалённое отношение. Хоть я и знаю, что сейчас делает опекун, но ведь работает!

— Всё-всё, — мой голос был хриплым, — я поняла. Как он?

— А что ему будет? — это уже Джесс. — Спит, ест, гадит на соседские розы. Мы думали, что это похожий кот, вот и не звонили, пока не убедились.

— Я домой хочу…

Следующие полчаса прошли в уговорах остаться и никуда не дёргаться. Под железными аргументами Вила и Джесс с одной стороны и Томаса с Дэном с другой, я сдалась, правда, попросила к телефону Васю.

— Кис, Вась, это ты?

— Мрав! — послышался кошачий бас.

— Вась, Вася… — сказала я и заревела.

— Мау, — удивлённый голос кота, — ма-а-ау.

— Вась, я скоро приеду, — всхлип, — не убегай надолго из дома.

— Мав, — уверенно мявкнул кот.

— Всё, хватит, брысь! — послышался голос Вила и недовольное шипение кота. — Анна, хватит реветь! Дома ты будешь через две недели, ничего страшного не произойдёт, я его с участка не выпущу!

— Х-хоро-о-ш-ш-о, — ответила я сквозь слёзы и сопли.

Повесив трубку, я разрыдалась в полный голос.

— Зачем рыдать? — не понял Дэн. — Радоваться нужно.

— Ты, братец, как был идиотом, так им и остался, — сказал Том, — это называется слёзы облегчения.

— Слёзы чего?

— Короче, не заморачивайся, — сказал Томас и, подхватив меня на руки, перенёс на диван. Мужчина не успокаивал и не утешал, он просто обнял и держал. Я не заметила, как затихла и уснула.

Проснулась я на том же диване, накрытая тёплым пледом. Том не Вильям, нести меня в комнату и переодевать не будет. Сыновья опекунов действительно относились ко мне как к сестрёнке, много баловали. Дети в таком возрасте воспринимают как должное поездку в Мак ночью или покупку мороженого в магазине, когда на часах полпятого утра, или покупку роликов вместо чехлов для машины, но я-то точно знаю, каких усилий стоят мужчинам такие «подвиги». Нет, за полную дурочку они меня не держали, прекрасно зная, что сожру и не поморщусь, но и ровней себе не делали, в отличие от Вильяма и Джессики. Опекуны давно поняли, что перед ними не маленькая девочка, а женщина, пусть и роста небольшого, и зачастую относились как ко взрослому человеку.

Прошла неделя с того дня, как мне сообщили о «воскресшем» Ваське.

Всё это время мы, буквально по буквам, разбирали произошедшее и внимательно читали копию контракта, подписанного с Хогвартсом, которую предусмотрительный Вильям отксерокопировал ещё до подписания — оригинал-то исчез. Также Уилсон-старший сохранил черновые записи пунктов, которые я дописала в контракт.

— Итак, что мы имеем? — задумчиво произнёс Дэн. — Имеем мы контракт. Именно контракт, а не договор…

— А разница? — встрял Томас, который особо не вникал в наши рассуждения.

— Договор можно расторгнуть за систематическое неисполнение, нарушение контракта карается сразу.

— Всё равно не понял.

— Да что тут непонятного? — сказала я. — Если ты заключишь договор с заказчиком, то он его может один раз нарушить и ничего ему не будет, но только один раз. А нарушение контракта ведёт к штрафу с первого раза.

— Меня больше интересуют Люпин и директор, — начал Даниэль. — Отец сказал, что Вася уже был дома, когда он пришёл. Его могли подбросить?

— Хм, думаю, что да, могли.

— Плюс следы от швов, остатки какой-то мази и следы от инъекций. Кота лечили. Вопрос — кто и зачем? Давай думать логически. Если бы ты соврала насчет причиняемого вреда, то опять бы скрючилась в позе эмбриона, но этого не произошло. Так?

— Да.

— Значит, преподаватель действительно напал на Васю. Вопрос — кого ты нашла на поляне? Вопрос следом — зачем было лечить рыжего, если за нарушение контракта Люпина уже покарали? Почему его не вручили лично в руки, а подкинули?

— И как ты думаешь?

— В вашем мире можно перекрасить дохлое животное?

— Да.

— А точно ли это был Васька? Морду видела?

— Не точно. Там месиво было из внутренностей и рыжей шерсти. В том месте что-то типа кургана из мелкой живности и вонища жуткая — Люпин явно не один день складировал.

— Значит, кто-то вытащил из лап оборотня твоего кота, подделал тушку и унёс Васю лечить. Зачем? А затем, — рассуждал Дэн, — чтобы ты не обвинила их в нарушении контракта. За разорванного рыжего отвечает директор, как глава школы, и его заместитель. Им же ты претензию не выставила?

— А можно было?

— Можно. Ты, согласно этой бумажке, вправе выставить неустойку всем причастным. В данном случае это Люпин, Дамблдор, МакГоннагал, Спраут, ну и ещё кого припишешь. Главное ведь — правильно сформулировать. Знаешь, какое любимое слово каждого юриста?

— …

— Обоснуй! Вот обоснуй, почему в этой ситуации виновата, к примеру, Грейнджер.

— Э-э-э, она… не помогла мне искать кота и не заперла его у себя в спальне.

— Неверно, но суть уловила. Поехали дальше. Зачем кота подбросили?

— Чтобы казалось… ну… что он сам пришёл, и директор тут не при чём.

— Правильно. Ещё в чём виноват директор?

— Э-э-э, не знаю.

— Подсказываю, директор знал, что Люпин оборотень.

— Директор не обеспечил надлежащую охрану от магической твари пятого класса опасности.

— Вот! Молодец!

Дэн гонял меня по пунктам контракта всё оставшееся время до отъезда, придумывая разные ситуации, которые могли бы произойти в школе, начиная от банального сглаза и заканчивая изнасилованием или применением холодного оружия. Даже пикировки с очередной грудастой тёлк… ой, женщиной, притащенной Томом, не могли надолго отвлечь от юридической науки.

Сыновья опекунов — мужчины, а у них, как известно, есть определённые потребности. Неудивительно, что парни водили домой девушек. Девицу Дэна я видела один раз — он предпочитал уезжать на машине куда-нибудь, чтобы девушка не смущалась. А вот Томми-бой таскал всех домой. За прошедшее время это была уже третья представительница прекрасного пола. Предыдущие две не продержались и недели против моей наглости и вопросов (а вам бы понравился комментарий о размере ваших трусиков или подколки ниже пояса? Впрочем, Казанова-Том был более чем доволен таким раскладом). Да и меня данные девы, мягко говоря, не любили. Женщины пытались занять мою комнату, устраивали скандалы по поводу трат, запрещали гулять и всячески подчеркивали, что они стоят выше меня по семейной иерархии. Мужчин это не устраивало, и парни абсолютно не возражали, когда я доводила представительниц прекрасного пола до белого каления, и они, собрав вещи, сваливали. Я, конечно, тоже хороша, но ничего поделать с собой не могу — гормоны бушевали вовсю, только вот месячных так и не было.

Сегодня утром, сидя в очередной раз на кухне, я застала интересный разговор:

— Не понял, — сказал Том, обшарив холодильник, — мясо где?

— Я решила, — сказала грудастая пассия, — что нужно сесть на вегетарианскую диету. С сегодняшнего дня мы питаемся сырыми овощами.

— А это тогда что? — Томас непонимающе посмотрел на девушку, извлекая с нижнего яруса холодильника два батона колбасы, заботливо заныканные мной.

— Ну, ты же не думал, что мы одними овощами будем питаться, — ответила я.

— Что ты сделала? — взвизнула девушка. — Мы на диете! Всей семьей!

— В смысле: мы? — не поняла юмора. — Это ты себе Пежо отъела, вот и жри траву, а у меня растущий организм — я буду питаться нормально!

— Это я толстая? — пассия Томаса подскочила ко мне, потрясая своими ситроенами, схватив за футболку и приподняла над полом так, что я едва касалась линолеума кончиками носочков.

— Ты что делаешь? — закричала я.

— Маленькая паршивка! Я покажу тебе… — сказала девушка, занося руку для удара, но закончить ей не дали.

— Ребёнка отпусти, — холодно сказал Том.

— Томми, милый... — залебезила девушка, поняв, что перешла черту.

— Я сказал, ребёнка отпустила и отошла от неё.

— Эта… этот… — девушка отпустила меня и решила оправдать свое поведение.

— Это ребёнок. Даже более того, это моя сестра. Ясно?

— Ясно!

— Мы есть-то сегодня будем? — я решила разрядить обстановку.

— Будем, — ответил Том. — Приготовишь?

— Надеюсь, яйца она не выбросила? — ворчливо ответила я, роясь в холодильнике.

Через десять минут мы с парнями уплетали вкусную яичницу с колбасой и помидорами, а Ребекка, так звали очередную даму Томми, давилась овощным салатом, правда, хватило её ненадолго:

— Всё! — грозно сказала Ребекка, — Хватит! Выбирай: или она, или я!

— Бекки, ты совсем умом тронулась? — ответил Том.

— Мне надоело, что вы перед ней на задних лапках прыгаете. Либо она едет к родителям, либо…

— Ты сваливаешь! — припечатал Дэн, который, как и я, недолюбливал грудастую брюнетку.

— Что?

— Проваливай! Меня zaebal бардак, который ты устраиваешь! Позавчера твои трусы забили канализацию, а на прошлой неделе я вычистил полхолодильника от протухших овощей!

Ещё минут пятнадцать Дэн ругался с Ребеккой, а ещё через час, выкрикивая проклятия в наш адрес, очередная пассия Тома съехала — учитывая, что он не вмешивался: данная девушка ему порядком надоела и «братишка» не был против того, что мы её выгнали. Соседи с интересом смотрели бесплатное представление. Видимо, завтра весь Кастро будет обсуждать отъезд Ребекки. До этого сплетни тоже были, но такого масштабного представления с выбрасыванием одежды из окна ещё не было.

— Из-за чего эта съехала? — спросил меня сосед после того, как такси скрылось за поворотом.

— Сиськи сиськами, а кушать надо уметь варить, — невозмутимо ответила я.

— А ресторан?

— Том аллергик. Ест исключительно натуральное.

— Как каникулы?

— Хорошо. Скоро опять в школу. А как ваша собачка?

— Чами? Да бегает потихоньку, — ответил сосед и пустился в воспоминания о том, как ходил гулять со своим пекинесом.

Оставшееся до отъезда время Дэн снова гонял меня по юридической составляющей контракта и заваливал работой. В шесть вечера двадцать девятого августа портключом я переместилась в аэропорт Хитроу, где хмурый аврор-таможенник поставил печать в загранпаспорт.

_______________________________________________________________________

* отсылка к песне из кинофильма «Летние каникулы Петрова и Васечкина»

Портал перенёс меня в знакомый зал в аэропорту Хитроу. Помещение было небольшим — двадцать квадратных метров, без окон. Я появилась в начерченном красной краской квадрате, внутри которого были нанесены координаты местности и куча рунных цепочек. В теории считается, что любой волшебник может зачаровать портал, но на практике всё сложнее: необходимы координаты точки выхода, как минимум, с широтой и долготой по Гринвичу, а лучше волшебные координаты рунической вязи, которую знают далеко не все, или привязка к определённому волшебному предмету или артефакту на выходе. Конечно, можно сделать привязку к конкретному месту, но нет гарантии, что не окажешься на крыше или в камине, а в случае с Хогвартсом может и в озеро занести, и в кабинет директора или вообще размазать тонким слоем о защитные чары школы. Да и сил для наложения чар, рун и схем портала нужно много. Начертить-то их не сложно — сложно напитать. Созданием порталов занимаются несколько человек, и силу в него вкладывают тоже несколько. Внутри страны перенестись просто и дешево, а межконтинентальные перемещения очень дорогие, да ещё плюс купол или защита страны от несанкционированного вторжения чужих магов. Волшебники называют как раз эту защиту в качестве одной из причин вялой реакции Советов на подготовку Германии к войне, но, увы, мальчиши-плохиши есть всегда и везде.

Большой чемодан я оставила в красном квадрате — его нужно будет забрать с ленты распределителя на маггловской стороне — и двинулась к столу, где хмурый дяденька в алой мантии сверил моё фото в паспорте с оригиналом, кинул чары на багаж, кивнул и поставил печать о прибытии.

Аэропортовскими порталами прибывает не так много народу: кто побогаче, покупает портключи Гринготтса — они переносят, минуя так называемую таможню. Гоблины сами улаживают дела с правоохранительными органами. Менее обеспеченные летают самолётами. Посольские работники прибывают только маггловским транспортом — они в обоих мирах работают, личности известные. Ключами «эконом», как у меня, пользуются в сутки раз пять-шесть, вот и скучает дяденька, журналы разные читает. На столе у аврора лежали «Пророк», «Придира» и что-то про трансфигурацию.

Помещение для прибытия волшебников находилось на первом этаже аэропорта, возле женского туалета. Дверь с неприметной надписью: «Служебное помещение» не привлекала ничьё внимание. На вышедшую меня никто даже не посмотрел. Я направилась в зал прибытия, чтобы забрать чемоданы с ленты транспортёра, а уже оттуда вышла на стоянку, где у машины такси меня ждал Вильям. Опекун не задавал вопросов, а на мои коротко ответил:

— Всё дома. Здесь не место.

Всю дорогу от аэропорта до Бракнелла я сидела как на иголках. Какой же этот таксист медленный! Так и хочется его по голове чем-нибудь съездить. Несмотря на моё нетерпение, доехали мы за сорок пять минут. Спустя три секунды после того, как водитель припарковал машину, я выскочила из салона с криком:

— Вася!

— Спит твой Вася, — ответил мне Вильям, вылезая из машины. — Как дома появился, так и спит, ест и опять спит. Ах да, ещё на розы миссис Тайлер гадит.

Так быстро в свою комнату, как в этот раз, я не бежала никогда прежде. Дверь, лестница, коридор, голубая дверь и розовая комната, кровать с таким же розовым одеялом.

— Вась, — животное подняло голову и широко зевнуло, а затем кот встал на четыре лапы и немигающее посмотрел на меня. — Вася-я-я-я-ндр!

Всё, меня накрыло — подскочив к коту, я сжала его в объятиях. Зашедшая в комнату Джессика застала интересную картину — меня, ревущую навзрыд, и Василия, слизывающего слёзы с моего лица шершавым языком. Опекунам понадобилась целых полчаса, чтобы успокоить нас.

А затем Вильям устроил мне допрос по всем правилам спецслужб, выпытывая каждую мелочь и заставляя вспоминать каждую деталь, произошедшую в то злополучное утро.

— Видимо, директор испугался, что ты выставишь школе претензию и он не сможет расплатиться, — сделал вывод опекун после того, как рассказ был закончен.

— А зачем тогда возвращать Ваську тайно? — спросила я, продолжая лежать на груди у Джесс и гладить мурчащего кота.

— Чтобы сделать вид, будто бы ничего не происходило, но даже следы грамотно не замели. Они нас за идиотов держат?

— Наверное, — предположила Джессика, запуская пальцы в мои волосы, — решили, что, пока ты вернёшься из Штатов, все признаки лечения исчезнут.

— Точно, мы с Дэном тоже так решили, — сонно ответила я, прижавшись к ней. Вильям накрыл нас вторым одеялом, и мы уснули втроём на моей кровати.

Проспала я до самого обеда и в Косой переулок попала почти в половине пятого вечера. Несмотря на поздний час, улица кишела людьми — все куда-то спешили, пихались, толкались и кричали. То тут, то там звучали слова «квиддич», «Метка», «чемпионат», «Пожиратели» и «Министерство». Видимо, за время моего отсутствия произошло что-то из ряда вон выходящее. Вслушиваться в сплетни было некогда. Трястись в автобусе мне не хотелось, да и интересно было на Косой переулок посмотреть, плюс — дешевле. До Котла меня добросил Вильям, а до деревни — камин. Я решительно направилась в неприметное здание почты Косого Переулка, из которого за два кната переместилась в Хогсмид. Стоит поторопиться — магазинчики закроются в семь-полвосьмого.

Первым был книжный. Улыбчивая продавщица помогла выбрать более-менее целые экземпляры учебников и дополнительной литературы из комиссионного отдела. Тут же я приобрела пергамент, перья и чернила. Также хозяйка рассказала свежие сплетни про чемпионат мира по квиддичу, беспорядки и Чёрную Метку. Пришлось сделать заинтересованный вид и покивать головой. Затем был магазин мантий, где мне поведали страшную тайну о намечающемся «Турнире трёх волшебников», который будет проходить в Хогвартсе, его правилах, истории и настойчиво советовали «вотпрямщас» купить мантию для Святочного бала. Пришлось пообещать, что в случае чего я непременно загляну к ним. А при покупке ингредиентов для зелий случился конфуз.

Когда я подошла к магазинчику, на вывеске которого были обозначены часы работы (аж до девяти вечера), входная дверь не открылась. Дёрнула раз, второй, третий — заперто.

— Да открывайся ты, ещё девяти нет! — зло сказала я.

С жутким скрипом это деревянное недоразумение отворилось, как бы предупреждая о том, что лучше мне идти домой. В этой лавке я уже была с Милли, надеюсь, что и сейчас мне так же без проблем продадут набор для четвёртого курса.

Помещение было светлым, тут пахло травами, деревом и молоком. По стенам развешаны пучки волос единорога, сушащиеся растения, а на стене за кассой висело два больших рога единорога. Интересно, где продавщица?

За кассой, точнее под ней, слышалась какая-то возня. Дубовый прилавок, больше похожий на барную стойку, надёжно скрывал то, что творится внизу. Подойдя ближе, я смогла расслышать шёпот.

— Быстрее…

— Да я сама!

— Сиди!

Из-под прилавка показалась чёрная макушка, а затем мужчина встал в полный рост.

— Ой… — это всё, что я могла сказать.

За прилавком стоял профессор Снегг, и, судя по его лицу, мне конец. Волосы зельевара были растрёпаны, кремовая рубашка застегнута неправильно, двух пуговиц не хватает, а засос на шее говорил красноречивее любых слов. Видимо, я поймала парочку на «горячем». Интересно, а он без штанов?

— В штанах! — рявкнул преподаватель.

— А у вас пуговицы оторвались, — выпалила я и, оставив два галлеона на прилавке, сказала скороговоркой: — Мне и Милли набор!

— Стоять! — заорал Снегг мне в спину, видя, что его ученица спешно выбегает из лавочки.

Ага, нашёл дурочку! Я лучше убегу куда подальше. Только у памятника Основателям удалось успокоиться и перевести дух. Ну надо же! Снегг и аптекарша, кто бы мог подумать. С одной стороны, хотелось растрезвонить эту новость, с другой стороны — этот герой-любовник не побоится отката и попросту убьёт, так что лучше промолчу. Не видела, не знаю, ничего не было. С такими мыслями я не заметила, как дошла до «Три Метлы». Ну, что ж… заем стресс.

В баре было многолюдно, столики были заняты, а платить за «приват-место» не хотелось. Когда я уже почти дошла до выхода, меня окликнули:

— Эй, мелкая, иди сюда, место есть, — позвал Маркус Флинт. За столиком сидела разношёрстная компания — Диггори, Перкс, Флинт и Нотт.

— Привет, — сказала я, подсаживаясь к ребятам.

— Ты здесь откуда? — спросил Диггори.

— За покупками, — и, видя непонимание на лицах, пояснила: — Дешевле.

— Много экономишь? — поинтересовался Нотт.

— Подержанные учебники — галлеон за все, ингредиенты тоже галлеон, мантии — три. В пять-семь золотых можно уложиться, если брать по минимуму. Мне новые учебники и дорогой пергамент не нужны.

— Хм, — сказал Нотт, — как один из вариантов…

— А где Булстроуд? — перебила парня Салли.

— Дома, болеет, — даже не соврала. Миллисент написала, что у неё слегла бабушка, и попросила меня купить ей набор для зельеварения, перья, пергамент и чернила, обещая расплатиться потом. Видимо, совсем беда с деньгами. Пришлось ответить, что на её День рождения, который был восьмого августа, я хотела подарить десять галлеонов, так что отдавать ничего не нужно. — Вы как тут очутились?

— Я пришёл к Снеггу, — ответил Флинт, — ну, и заглянул пива попить с Тео. Потом Салли и Седрик подтянулись.

— Теперь ты подсела, — продолжил Теодор.

— Вы уже слышали про Турнир? — спросила Салли.

— Мне продавец мантий все уши прожужжал про него. Хотел, чтобы я мантию сейчас же купила.

— Сколько просил? — поинтересовалась Перкс.

— Десять галлеонов.

— И ты не купила? — чуть не заорала Салли.

— За такие деньги я сама сошью, — ответила я и стала тыкать в меню волшебной палочкой. Выбор пал на мясные и рыбные канапе и обычный чёрный чай.

Ребята начали обсуждать, что будет на Турнире, и кто что купил к школе. Флинт похвастался — его оставляют в учениках зельевара ещё на целый год — и тут же посетовал: оплата проживания и обучения почти тысяча галлеонов! Салли рассказывала о возмутительном поведении мамаши Уизлей в магазине Малкин, а Нотт разливался соловьем, рекламируя новый магазинчик своего дяди.

— Странный выбор, — сказал Диггори, когда принесли мой заказ, — девушки любят сладости.

— Ты цены на стоматологию видел? — перебила я его.

— На что? — не понял парень.

— На врачей и целителей, занимающихся проблемами с зубами. У магглов вылечить зуб стоит от десяти фунтов — это два галеона. Целители просят от трёх до двадцати галлеонов за проблемы с полостью рта.

— Ну и цены! — присвистнул Флинт.

— И, к тому же, я сладкое не люблю.

— Позволь поинтересоваться, — спросил Диггори, — куда ты деваешь те горы сладостей, которые тебе дарят вместе с оплатой?

— В общую вазу или в помещении факультатива оставляю, — ответила я.

— А не боишься, что в них зелья? — спросила Салли.

— Один белобрысый мальчик присылал пару раз шоколадки, пропитанные любовным зельем на Гарри Поттера.

— И? — заинтересованно спросили ребята.

— И Поттер бегал от влюблённых Кребба и Гойла.

Столик дружно грянул хохотом.

— Как ты подсунула им шоколад?

— Я его на заклинаниях забыла в парте, а они, видимо, пришли после нашего курса и съели его, — говорить о том, что вездесущая Милли предупредила меня о подарке с начинкой и о том, что она же и подсунула двум баранам слизеринского факультета шоколад, я поостереглась.

— Энни, — начал Флинт, — скажи, а правда, что Люпин убил твоего кота и ты его прокляла?

Вот и выяснилась причина, по которой меня сюда позвали. Интересно, про контракт со школой знают или списывают всё на блэковскую кровь?

— Почти, — уклончиво ответила я. — Не убил, а подрал сильно. И не прокляла, а по мужскому достоинству врезала.

— Вася живой? — удивилась Салли.

— Живой.

— А про проклятие?

— Говорю же, — разозлилась я, — только по яйцам врезала, и всё.

— Но при этом что-то сказала? — спросил Диггори, явно намекая на случай с мантиями.

— Седрик, не путай тёплое с мягким! Когда я на первом курсе пожелала, чтобы форма на вас исчезла — это случилось благодаря тому, что я её сшила лично. Форма квиддичиста, которую выдают на игру, принадлежит факультету — это раз. И два — я, как создатель данной одежды, имею определённое влияние на изделие. Третье — я учусь на Пуффендуе, и, в какой-то мере, форма принадлежит всем представителям факультета, а не только команде…

— Ты шила форму Слизерину, — влез Нотт.

— Я не учусь на этом факультете, а, следовательно, максимум, что будет от проклятия вашей формы — рукав оторвётся или номер. Так же и с Люпином — я не заключала с ним никаких контрактов или соглашений. Максимум, что мне можно — высказать претензии директору.

— Мы жалуемся ему каждый год по десять раз, а толку нет, — сказал Седрик.

— Неправильно жалуетесь, — проворчала я, — жалобу в письменном виде, в двух экземплярах необходимо составлять, а лучше в трёх.

— Третий-то кому? — удивилась Салли.

— Один директору, второй декану, третий попечителям, — влез Флинт, который понял, что разговор становиться напряжённым.

— Можно и так, а можно без декана — один экземпляр себе.

— Вы лучше скажите, кто будет вести ЗОТИ в этом году, — решил сбросить напряжение Нотт. — Диггори, тебе ведь ЖАБА сдавать.

— Сдам, куда я денусь.

— А потом? — спросил Флинт.

— В Германию, поступать, — ответил парень, выразительно посмотрев на меня.

Ещё около часа мы сплетничали и рассказывали друг другу истории из жизни и прошедших каникул. В восемь я распрощалась с ребятами и камином переместилась в Косой, а оттуда пешком в обычный мир, где меня забрал опекун.

Последний день каникул мы с Джесс провели в магазинах — щётки, пасты, салфетки, одноразовая посуда, печенье, мыло, шампунь, бритва… Такие покупки съедали львиную часть бюджета, но деваться некуда — переплачивать за волшебные аналоги я не хочу. Про бритву, чтобы подмышки побрить, вообще молчу. У волшебников для удаления волос используется зелье или заклинание, которое не всегда работает или работает не так, как надо. Проще и дешевле одноразовым станком побрить и дезодорантом помазать.

Джессика была удивлена, что критических дней у меня так и нет, но её успокаивало, что волосы-то растут, а, значит, процесс полового созревания всё же идет. Её заинтересовал необычный цвет волос в подмышечных впадинах и на лобке (да-да, в кабинете гинеколога она присутствует). Тогда и выяснилось, что я не блондинка — я седая. Новость не то, чтобы стала для меня шоком, но была неприятна. Это же как надо было испугать ребенка, что абсолютно все волосы на теле стали белыми? Разбираться с этим не хотелось, выяснения обстоятельств данного феномена было отложено до лучших времен.

К началу учебного года я вытянулась, и теперь меня можно принять за второкурсницу. Почему я не тяну на девочку третьего курса школы? Сисек нет! Точнее, есть, но эти два прыща на теле грудью назвать язык не поворачивается. Честно говоря, меня это не волновало — нет, и слава Мерлину или кому там. Меньше мальчики будут пялиться, отпускать сальные шуточки и звать на свидания. Спасибо, не хочу — проходила уже. Сначала прогулки вокруг школы, потом цветочки и подарочки, а затем куча претензий из разряда: не так стоишь (сидишь, дышишь, одеваешься, не в ту дырку сексом занимаешься — нужное подчеркнуть). Видимо, пора организовывать в волшебном мире феминистическое движение.

Равноправие у магов было весьма условным. Нет, женщина могла стать министром или там, начальником, но отношение к ней бывало не самое лучшее, и такие личности скорее исключение из правил. Про них говорили: «Ни котёнка, ни ребёнка, ни мужа. Заняться ей нечем». В понимании магов женщина должна сидеть дома, растить детей, заниматься бытом и работать с бытовой магией. А всё, что выше — только после того, как внуки пойдут, ну или делать карьеру под покровительством мужа, как Паддифут, или быть вдовой, как Малкин. Сейчас ситуация получше, чем, скажем, тридцать лет назад, но всё равно, главной жизненной целью любой волшебницы, по мнению английского магического сообщества, выйти замуж за чистокровного и богатого наследника, чтобы родить ему ребёнка. Одно из самых ярких исключений из правил современности — Беллатрикс Блэк. Она, под руководством Тёмного Лорда, добилась больших высот в боевой магии и проклятиях, но всё равно была замужем. Данный пример, как можно понять, играет далеко не в пользу женской части населения.

Магическая Америка в этом плане более толерантна. У коренных народов некоторые виды магии практиковали только женщины, а с приходом европейцев, которые в своей массе были магглорождёнными, преступниками или оставшимися без наследства и денег магами, граница между мужским и женским колдовством, определяющая место женщины в волшебном обществе, практически стёрлась. Нет, есть, конечно и ограничения, и стереотипы, но тыкать носом в то, что вместо семьи кто-то занимается наукой, не будут. Подумают, но вслух не скажут. Это еще одна из причин, из-за которой я хочу уехать. Что меня ждёт после Хогвартса в лучшем случае? Работа у Малкин или в ещё какой-нибудь волшебной лавке на уровне «принеси-подай-изготовь-не мешай». В худшем — долги рода Блэк и работа на гоблинов. Как вариант — пойти учиться у мастера, но тут же возникает ряд вопросов: «Кто будет учить?», «Возьмут ли меня?», «Сколько это будет стоить?». В США же есть реальный шанс получить статус подмастерья и открыть свой магазинчик. Сделать это в Англии просто нереально — волшебников мало, рынок давно поделен и рейдерский захват с применением магии никто не отменял. Своими невесёлыми мыслями во время пятичасового чаепития, точнее, поедания блинов, я поделились с опекунами. Вильям полностью поддержал меня, а Джесс посетовала на то, что нормального, не волшебного, образования я так и не получу. Мол, бумажки бумажками, а связи и знакомства заводятся именно во время учебы и лишними не будут.

Ближе к шести вечера приехали агенты по недвижимости, которые привезли очередных покупателей. Семья из трёх взрослых, двух детей и собаки мне понравилась. Я с удовольствием провела экскурсию по дому, дала потискать кота и угостила блинами. Похоже, коттедж продан.

— Анна, если бы ты всегда была такой милой, мы бы ещё в июле дом продали, — сказал Вильям, потягивая коньяк на террасе.

— Другие мне не нравились!

Это была правда. Я своим видом или аурой распугивала покупателей. То им окна не нравятся, то камин, то цена. Эта семья согласилась на предложенные условия и даже пообещали заплатить половину суммы в сентябре, а вторую половину в ноябре. В то время как другие хотели скидки в тридцать процентов и рассрочки платежа в несколько лет.

— Даже Грейнджеры?

— Особенно Грейнджеры! Их дочурка меня в бешенство приводит.

— Чем?

— Тем, что она дятел!

— При чём здесь птица?

— В России так называют людей, которые наушничают и ябедничают. Про таких говорят: «Стучит как дятел».

— Разве это плохо, что она рассказывает учителям обо всех происшествиях? — спросила Джесс, неспешно попивая вино.

— Она действует выборочно. Рассказать, что её друзья прогуляли, списали, нарушили правила — ни-ни. Нажаловаться на других — в порядке вещей. И ладно бы ябедничала про что-то стоящее: подрались, отобрали деньги или учебники. Так ведь нет — молчит об этом, знает, что старшекурсники ей устроят kizkiny mat, а наябедничать, что я на астрономии учебник забыла и пользовалась чужим — святое.

— Тебя не устраивает, что Гермиона не закладывает своих друзей и не связывается с отморозками? — спросил Вильям.

— Ты мне подмену понятий не делай, я тоже этот трюк знаю! Меня не устраивает, что она выполняет лишь то, что выгодно лично ей, не думая о других, а также, что на её выходки закрывают глаза.

— То есть, тебя не устраивает то, что она заботиться о себе и своих друзьях?

— Меня не устраивает, что она подставляет других людей и выезжает за счет этого. Если борешься за справедливость, то делай как положено, а не лицемерь. В глаза скажет одно, а за спиной другое, прикроется Поттером и сидит, типа, королева. Про то, что два парня с её факультета фактически травят конфетами с начинкой других детей и отбирают деньги — ни слова, а пожаловаться на то, что мальчик с моего факультета ходит не в школьной форме — нормально.

— Какие-то несопоставимые вещи ты сравниваешь.

— Не знаю. Может и несопоставимые, но я считаю, что она дятел, который мать родную продаст, если будет выгодно.

— Я так и не поняла, почему дом-то Грейнджерам не продавать?

— Меня не устроил пирог с магическими добавками, который они принесли — это раз. Второе — предварительное соглашение содержало в себе скрытые магией пункты.

— Хм, а почему не сказала? — напрягся Вил.

— Честно — забыла.

В тот день, когда проходили соревнования по маутин-байку, к нам заявилась чета Грейнджеров, благо без дочурки. Принесли пирог, на который среагировали серьги-артефакты, а в самом контракте были подпункты, проявляющиеся, только когда я брала в руки документ. Если контракт лежал на столе, то данные условия не высвечивались. На тот момент усталость и разочарование от проигрыша были сильные, поэтому опекунам было сказано не заключать контракт, а пирог отправился в мусорку. Вильям и Джессика считали, что милая голодная девочка его съела. Я не знаю, что там были за добавки — может, вкус улучшающие, а может, яд, но рисковать не стала.

— Анна, — сказала Джесс, — давай ты больше не будешь забывать такие вещи.

— Постараюсь, — ответила я.

Мы поболтали ещё минут сорок и разошлись по спальням. Судя по ушам Василия, которые как локаторы поворачивались в сторону выхода из комнаты — ночь у опекунов была бурной.

* * *

По сложившийся традиции утро первого сентября было мерзким — холодно, дождь и туман. В этом году я хотела доехать до школы автобусом, но Миллисент отсоветовала. Во-первых — не поймут, а во-вторых, контракт со школой предполагает прибытие студента в Хогвартс первого сентября на поезде, так что пришлось грузить чемодан в багажник, кота в салон, Воровку, которая отказалась лететь по такой погоде, в клетку, и выдвигаться. Вильям ехал медленно и аккуратно по скользкой дороге, периодически сигналя зазевавшимся пешеходам, лихим водителям и просто знакомым. Мы распрощались у входа на девятую платформу, и я, посадив птицу на плечо, толкала тележку в сторону разделительного барьера. Волшебный перрон, несмотря на то, что до отхода поезда оставался ещё целый час, просто кишел народом — дети, родители, питомцы. Очень много малышей-первокурсников. Флинт говорил, что в этом году поступает почти девяносто детей! К поезду прицепили ещё три вагона, надпись на которых гласила, что они предназначены для будущих первокурсников.

Девочки, теперь уже четвертого курса, в этом году тусуются в вагоне Пуффендуя. В принципе — логично. Наш факультет самый нейтральный из всех, а Дафна Гринграсс уладила возможные проблемы и вопросы со стороны других факультетов, старост и обслуживающего персонала поезда.

Купе С, D, E, в которых будет ехать наш женский коллектив, были расширены, добавлен столик. Предполагается, что поедет двадцать девочек — по шесть-семь человек в купе. Первой пришла Миллисент. Её внешний вид можно было описать фразой — краше в гроб кладут. Подруга сильно похудела, волосы колтуном, форма старая и висит как на вешалке, под глазами мешки.

— Всё так плохо? — тихонько спросила я её, боясь получить ответ.

— Очень, — ответила подруга, обнимая Васю.

Милли знала, что засранец живой, а также то, что кто-то сердобольный его лечил. Рыжий сразу включил мурчалку и устроился на её коленях.

— Давай я форму подгоню и тебя в порядок приведу…

— Не получится, — перебила Булстроуд. — Я уже несколько раз её переделывала.

— Получится, — ответила я, запуская руку в рюкзак.

Как знала, закинула запасной комплект, и через десять минут Милисента уже была одета в хогвартскую форму без опознавательных знаков в виде герба факультета, а я заплетала подруге косички, пока та наносила тональный крем и пудру (спасибо Джессике, положившей это в косметичку).

— Что с бабушкой?

— Возраст, проклятие и магия рода тянут из неё все силы. Я, пока дома была, свои тоже отдавала, а сейчас… Наверное, бабушка не доживёт до конца учебного года.

— Немного не поняла, что там с магией.

Милли вздохнула и вкратце обрисовала ситуацию. Род в волшебном мире — это не пустой звук и не бахвальство. Если ты принадлежишь к какому-либо роду, то у тебя, помимо большего резерва и способностей, есть определённые обязательства перед магией. Их можно сравнить, ну, к примеру, с обязательствами перед огородом. Хозяин участка может не соблюдать правила безопасности, не убирать сорняки или, наоборот, пользоваться пестицидами. Кому от этого хуже будет в конечном итого? Ну, если глобально, то, к примеру можно сравнить обязанности корпорации Бритиш Петролеум перед экосистемой. Они могут не соблюдать правила безопасности, не реагировать на разлив нефти в океане и выбрасывать в атмосферу вредные примеси со своих заводов. Тогда будет экологическая катастрофа. И компания, хочешь не хочешь, соблюдает правила и обязанности по отношению к природе. Обязательства перед родом, его магией и алтарным камнем чем-то схожи с ситуацией Бритиш Петролеум или, если попроще, с огородом и растениями в нём. Магия как окружающая среда — вроде и бездумна, но в тоже время есть закономерности. Род требует магии, продолжения магии в детях, вливания магии в алтарный камень и проведения родовых ритуалов. Если с детьми всё понятно, то с камнем и ритуалами далеко не так просто.

Алтарный камень по своей сути — это резервный фонд, который накапливает магическую энергию, чтобы в критической ситуации отдать её представителю рода. Чистокровные считают, что одна из причин, по которой я выжила на пожаре, — та самая родовая магия, поддержавшая моё тщедушное тельце, правда, о том, что роду Блэк я не принадлежу, как-то забывают, ну, не об этом речь.

Камень в обычном состоянии тянет магию из членов рода — немного, на пару-тройку люмосов, но каждый день. Пребывание в Хогвартсе «закрывает» канал передачи магии в алтарь (у школы свой «камень» есть, его тоже кормить нужно). Милли отдавала энергию за себя и за бабушку, замкнув всё на себе. За это время, что Миллисент была дома, бабушка окрепла, стала ходить и даже провела пару ритуалов.

Магические ритуальные пляски и действия можно сравнить с субботником для городского парка, когда убирается мусор, высаживаются деревья, белятся бордюры и просто приводится в порядок место отдыха горожан. В магии, вместо парка — дом с прилегающей территорией, вместо уборки и побелки — принесение даров на костре, алтаре, песни и пляски. Вместо высадки деревьев — зачатие ребёнка, принятие в род, принесение жертвы, из которой алтарь выкачивает всё подчистую. Кто будет жертвой, тоже имеет значение. Это как еда — можно поесть фастфуд, а можно супчик или фуагра. Ну и последствия такой «еды» тоже сказываются на алтаре и магии.

Если бы Малфой уложил меня на Блэковский алтарь, то возник бы канал, по которому магия рода Блэк тянула бы из меня силу. Ещё обязательства перед Родом и магией, где самым безобидным было бы зачатие ребенка после первых месячных, не говоря уже о долгах гоблинам и Гринграссам (уроды, правда?), но не обо мне речь.

Ритуалы в каждом роду свои — зависят от того, кем были предки и кому они поклонялись. Семьи МакМилланов, Булстроуды, Лестрейнджи, Джагсоны, Гринграссы и другие праздновали ритуалы колеса года. Малофои, Блэки, Флинты и ещё куча семей — христианские праздники. Милли рассказала, что на родовом алтаре умирали враги рода — это не убийство, это священный долг. Патилы поклоняются многорукому Шиве, а Чанг не признают богов, считая, что каждый может стать Буддой. Саид Мухматов, который учится на втором курсе Когтеврана, мусульманин и в месяц Рамадан днём не ест. Директор лично распорядился приносить ему еду с заходом солнца прямо в комнату. Религии и религиозные праздники не выдумки, посты и правила тоже не дураки писали — соблюдение оных дает плюшки и ватрушки от магии для рода, одним из которых являются Родовые дары.

Бабушка Миллисент принесла в жертву барашка и отдала подношения огню. Это положительно сказалось на магии Рода, здоровье бабушки и Милли, но этого мало. Подруга боится, что бабуля не доживёт до лета — алтарь, Род и проклятие вытянут из неё все жизненные силы.

— Милли, — сказала я, — по коридору девочки идут. Давай после пира поговорим.

— Тоже хотела предложить. Это не для чужих ушей, — вздохнула подруга. — Что остальным скажем?

— Ты была на диете… — я не успела договорить, как дверь распахнулась и к нам присоединились Ли, сестры Патил и Лаванда Браун.

— Девочки, — жеманно начала гриффиндорка, — вы были на чемпионате? А Крама видели?

— Это… — перебила Ли, показывая пальцем на Василия.

— Вася? — хором сказали близняшки.

— Это зомби, поднятый тёмной магией, — съязвила Булстроуд.

— И подняла его ты, — вступила в шутливую пикировку Браун.

— Ага, — отозвалась Милли, — я же со Слизерина.

Девочки расхохотались и ринулись гладить книззла. Животное млело, урчало и всем своим видом показывало, что ему это нравится. А дальше начались расспросы и паломничество в купе — квиддич, Пожиратели и чемпионат были забыты — все желали лично убедится в том, что рыжий толстяк жив, здоров и весел, ну и попутно высказать своё восхищение фигурой Милли. Булстроуд, одетая в форму по размеру, с косичками-колосками и косметикой на лице смотрелась очень красиво, но, памятуя о крутом нраве девушки, комментировать её внешность не в положительном ключе студенты побоялись, и только вездесущие братья Криви с фотоаппаратом наперевес пожурили Милли из-за того, что тональный крем слишком бледный и на фото лицо будет выглядеть не очень красиво. Подруга пожала плечами, продолжая гладить кота.

— Так это правда, что твой кот жив? — послышался до боли знакомый голос у входа в купе.

— Так это правда, что ты на каникулах колдовала? — я ответила вопросом на вопрос.

— Я же говорила, что профессор Люпин здесь не при чём, — мой вопрос был проигнорирован.

— Грейнджер, — злость начала подниматься волной, — уйди отсюда, пока по голове тебе не настучала.

— Я всего лишь хотела…

— Всего лишь пирог заговорённый родителям всучила и пару пунктов в контракт внесла, — если бы Мун не держала меня за руку, то гриффиндорка лишилась бы части своих волос. Ярость, словно змея, начала душить меня в объятиях.

— Гермиона, — сказала Дафна, которая тоже заглянула к нам, — уйди.

— Снобка! — припечатала Грейнджер и, развернувшись, ушла.

— Фирменный характер Блэков во всей красе, — заявил стоявший в стороне Малфой, который незаметно проник к нам. — Мама рассказывала, что тётя Белла…

— А мама тебе не рассказывала о том, как девочки выдирают парням волосы? — перебила я его. Ярость становилась всё сильнее и сильнее, грозя выйти наружу, и только присутствие Василия, который мурчал и тёрся о ноги, тормозило процесс. — Нет? Хочешь узнать на практике?

Драко побледнел и быстро выскочил в коридор.

— Коллопортус, — сказала Лаванда, направив палочку на дверь.

— Морозова, — пропела Мун, — успокойся, тебя никто не трогает.

Дафна протянула бутылку воды, а Парвати достала рахат-лукум. После второй пастилы злость и ярость, которые хотели просто придушить всех находящихся в купе — отступили.

— У тебя зрачок расширился и закрыл собой радужку, а белок глаза стал серый и ногти удлинились, — сказала Булстроуд.

— И что это такое?

— Блэки не просто так носят свою фамилию, — сказала Дафна, — когда кто-то из них входит в боевой раж, то его глаза становятся чёрными, ногти удлиняются и тоже чернеют. В таком состоянии один Блэк способен перебить армию.

— Теперь все убедились в том, что ты дочь Сириуса, — сказала Лаванда. — У него были именно такие глаза, когда он злился.

— Теперь точно не отстанет, — посетовала я, отправляя в рот ещё один рахат-лукум. — Он мне писал два раза.

— А ты?

— Отправила его в поле — ромашки собирать.

Девочки засмеялись.

— В Аврорат жаловаться будешь? — спросила Ли.

— Нет. Зачем я буду лишать людей заработка? — и, видя недоумённые лица однокурсниц, пояснила: — Аврорам деньги за поиски платят, скажу про Блэка — платить перестанут. Негоже это — лишать куска хлеба работников правопорядка.

— Девочки, — начала Браун, — на чемпионате мира та-а-а-кое было!

Всю оставшуюся дорогу до школы мы обсуждали чемпионат по квиддичу, сплетни о причастности к чёрной метке Гарри Поттера и предстоящий Турнир.

Школа встретила нас грозой, шквалистым ветром и ливнем как из ведра, ещё и полтергейст на входе в Большой зал обливал всех, проходящих мимо него. Я была рада как никогда оказаться в тёплом помещении, где декан наложила согревающее и высушивающее заклинания. Василий наотрез отказался выходить из вагона, и школьники, сидящие за столом по соседству со мной, доставали вопросами о самочувствии и местонахождении пушистого засранца. Наконец-то профессор МакГоннагал вынесла табурет, водрузила на него шляпу и завела первокурсников в Большой Зал.

— О-о-о, — послышалось со стороны змеек.

— Сколько их?! — сказал кто-то с Когтеврана.

Диггори присвистнул, и было от чего — малышей, зашедших в Большой Зал, было восемьдесят шесть человек! Ромильда Вейн на входе в школу шепнула, что такого количества детей-волшебников не было с конца восемнадцатого века! Большая часть юных магов — полукровки, около двадцати — магглорождённые и семь человек — чистокровные волшебники. Что примечательно, во время распределения ни один из списка Священных двадцати восьми не попал на Слизерин — двое к нам, трое к Флитвику и двое к МакКошке. Больше половины магглорождённых отправились в обитель змеек! Реакцию зелёных школьники будут помнить до конца жизни.

Как только маленький Дамир Абсарух был направлен к зелёным, в зале воцарилась тишина — ещё в поезде улыбчивый арабчонок (прим.авт. — от слова «араб») растрезвонил о том, что его мама и папа эмигранты из Ирана и он не знал о магии, шустрый мальчишка перезнакомился со всеми поступающими и завёл друзей даже с третьего курса. Первым новому члену змеиного дома зааплодировал профессор Снегг, на лице которого можно было прочитать: «Кто не захлопает, будет убит», а затем и весь серпентарий взорвался аплодисментами. Ничего не понимающий Дамир спрыгнул с табурета и поспешил к теперь уже своему столу. Видимо, по примеру иранца магглорождённые начали проситься к змеям. Факультет Салазара пополнили двенадцать магглорождённых и девять полукровок! В Когтевран пришло двадцать три первоклашки, двадцать два первокурсника ушли в Гриффиндор и двадцать к нам.

Ужин протекал очень шумно — малыши рассматривали зал, задавали вопросы и делились впечатлениями. Даже чопорные слизеринцы не избежали этой участи — первокурсники атаковали старших вопросами о школе, правилах и уроках. Звёздами стали Малфой и Паркинсон, которые разъясняли первачкам все вопросы. Видимо, данная парочка метит в старосты. Насколько мне известно, Драко — председатель клуба зельеваров, а Паркинсон заведует факультативом по красоте и уходу за собой (или что-то в этом роде). На нашем факультете желание Ханны и Эрни стать старостами в следующем году никто не оспаривал. Для достижения цели Аббот заняла пост руководителя кружка чароплётов, подвинув Чжоу Чанг, а Финч-Флетчер уступил пост президента факультатива бальных танцев МакМиллану. При желании я бы тоже могла претендовать на получение значка, тем более, что плюшки достаются неплохие — своя спальня (намного лучше той, что дают обычным студентам), ванная старост, неограниченный доступ в Хогсмит, отсутствие комендантского часа, доступ в Запретную секцию, разрешение на домового эльфа, разрешение не посещать отработки (правда, со Снеггом это не проходит), разрешение на посещение Запретного леса и ещё много чего. Но и требовали тоже немало — присмотр за младшекурсниками, вплоть до проверки наличия у них трусов и носков, помощь вспомогательному персоналу школы (на деле означающая «Увидел — убери!»), помощь декану, ведение факультатива и так далее. Брать на себя ответственность я не хочу, тем более меня смущает один момент — раза два-три в неделю после отбоя Ханна уходила из спальни в комнату нынешней старосты и приходила только под утро. Наверное, они там чай с плюшками пили или книжку по трансфигурации читали: «Камасутру» или «Камусвечера», например.

Половые сношения в школе запрещены — классы, спальни и туалеты зачарованы на действия сексуального характера (проще говоря — всунул девушке, и прибегут злые преподаватели, чтобы отчислить нарушителей). Изнасилования в магическом мире редки, а в школе, за всю её историю, было ровно два. При половом контакте женщине палочка не нужна — проклясть может так, что ни один ритуалист не снимет. Даже магглорождённая способна одним своим запальчивым словом и мыслями, когда мужское достоинство находится в ней, уничтожить весь род насильника, и, что самое интересное, ей за это ничего не будет. Первый нарушитель половой неприкосновенности был из пятнадцатого века, он сгнил заживо буквально за сутки. Второго — ученика начала двадцатого века — прирезал собственный отец, выплатив огромную сумму девушке, чтобы она не проклинала весь род. О том, кто это был, история умалчивает. Но вернёмся в Хогвартс. При поимке нарушителей парней отчисляют сразу, а девушек… Как правило, они заявляют, что её заставили, именно заставили, а не изнасиловали (тогда у мальчика три варианта — откупиться, жениться или попасть в Аврорат, отнюдь не на работу, ну, можно ещё попытаться доказать, что девушка врёт). Редко кто скажет, что это было добровольно и молодой человек ни при чём. Такой случай за последние триста лет был один — Белла Блэк и Рудольфус Лестрейндж. Дражайшая родственница сама затащила будущего Лорда в класс и сама на него взобралась, что, без единого стеснения, продемонстрировала прибежавшим преподавателям. Поговаривали о нежелании Беллатрикс идти замуж за старого Лорда Уоррингтона, хотя, может, и врали.

На взаимодействие мальчика с мальчиком и девочки с девочкой чары не реагировали. Как бы то ни было, но заниматься сексом в классах и туалетах никто не будет — это делалось за гобеленами в коридорах. Я пару раз натыкалась на Флинта с девушкой, Перси Уизли с Пенелопой Кристалл и Сайруса Принца с кем-то из Слизерина, но тактично молчала — за небольшое вознаграждение. На первом курсе Флинт договорился с Трюк о зачёте по полётам, на втором Уизли и Кристалл отдали свои старые конспекты за второй и третий курс. А на третьем — Принц подарил учебник по зельеварению, выпущенный в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Книжечка была более толстой и более полезной на уроках, нежели современные издания.

За раздумьями я не заметила того, что тарелки опустели и директор начал торжественную речь, правда, закончить её ему не удалось — раскат грома заглушил слова Дамблдора, а в дверях Большого Зала возник какой-то странный мужчина.

— Грюм? — удивился Диггори.

— Кто это? — спросил Джастин, провожая взглядом одноногого мужчину, медленно ковылявшего к столу.

— Грозный Глаз Грюм, — вместо Седрика сказала Ханна, — аврор в отставке и очень странный тип.

— Что он тут делает? — спросил Захария, беззастенчиво пялясь на то, как Грюм откусывает сосиску.

— Уважаемые студенты, — начал вещать Дамблдор, — я рад представить вам нашего нового преподавателя по Защите от Тёмных Искусств профессора Грюма.

Аплодисментов не было — вместо них гробовая тишина. Одинокие хлопки Хагрида и директора быстро смолкли.

— А теперь, — продолжил глава школы, — позвольте сделать объявление о том, что в этом году в нашей школе будет проходить Турнир Трёх Волшебников!

Что тут началось! Народ свистел, кричал, что-то спрашивал, а я рассматривала нового преподавателя. Видимо, совсем с деньгами плохо, раз пригласили конкретного алкоголика — руки трясутся, под глазами мешки, лицо опухшее. Да и внешний вид оставляет желать лучшего. Ладно там шрамы и отсутствие носа, но одежда была не то, чтобы старая… неряшливая, что ли. На ней красовались жирные пятна, прожжённые дырки плюс ко всему этому — неприятный запах. За раздумьями и рассматриванием Грюма я пропустила речь и объяснения директора. Сидящая рядом Ли потянула за локоть — пора идти в гостиную. Воспользовавшись суматохой, я выскользнула в один из боковых проходов, направившись в аудиторию факультатива домоводства, куда должна была прийти Милли.

— Мяу, мау, — послышалось за спиной.

— Миссис Норрис! — сказала я, подхватывая кошку на руки. — Ваш кавалер живой.

— Ма-а-у? — удивлённое животное подняло голову.

— Живой-живой, — подтвердила я, заходя в класс.

Кошка спрыгнула с моих рук, добежала до гобелена, висевшего на стене, и юркнула за него. Большое полотно скрывало за собой маленький лаз в стене. Видимо, тут находится потайная дверь. Ещё бы знать, как её активировать.

— Привет ещё раз, — послышался голос подруги, — что рассматриваешь?

— Тут, похоже, потайная дверь, — ответила я.

— Дай посмотрю, — Милли бросила несколько заклинаний и вынесла вердикт: — Проход есть, но открывается только изнутри.

— Давай, рассказывай, подруга, что произошло-то.

— Бабушка не доживёт…

— Это я слышала. С формой что?

— Денег нет, — хмуро отозвалась Мили.

— Деньги есть. Пять галлеонов на форму и одну мантию хватит, а остальное я сошью. У тебя старая форма с собой?

— Да.

— Завтра принеси, за выходные вполне реально сделать. А за рабочей мантией с утра сбегаешь.

— И кто нас отпустит? — с сарказмом ответила подружка.

— Флинт. У меня компромат на него есть, так что отпустит как миленький! Теперь давай с бабушкой разбираться.

— Плохо там всё.

— Не кисни. Извини, конечно, за вопросы, но что будет после смерти бабули?

— Лорд Гойл — брат моей мамы. Он оформит опекунство и выдаст меня замуж, предположительно за Кребба.

— Фу-у-у! — и было от чего скривиться. Винсент подходил под описание «Свинья на ножках». — А как избежать брака?

— Учиться, вплоть до седьмого курса не выходя из Хогвартса, а потом, не покидая школы, заключить контракт с мастером и сидеть тихо до полного совершеннолетия.

— До семнадцати?

— До двадцати трёх лет не хочешь?!

— То есть, пока ты в школе, тебя не тронут.

— Пока бабуля жива. А после смерти заберут сразу из школы и замуж выдадут. Этот козёл только и ждёт, чтобы меня заграбастать.

— Зачем? Денег нет, книги проданы.

— Алтарь. Род Кребб поглотит род Булстроудов, и их магическая сила возрастёт.

— А после двадцати трёх лет?

— После — он мне не указ. Я стану представителем рода. Если выйду замуж, то Булстроудов поглотят.

— А кого-то в род взять?

— Сил не хватит, — Милли чуть задумалась, — и умений тоже. Понимаешь, Роду всё равно не жить — либо я останусь старой девой вечно, либо придётся войти в чей-то род. Гойл и Кребб лучшие друзья. Эти уроды уже всё решили. Как только бабуля умрёт, то после возвращения домой меня уложат на алтарь Креббов.

— А как Гойл узнает о том, что бабушка умерла?

— В смысле?

— Ну представь — бабуля скончалась. Как ты узнаешь?

— Приеду домой и увижу.

— А Лорд?

— Скажу.

— Что будет, если ему не сказать?

— Он всё равно узнает.

— Каким образом?

— Первое — мне кушать будет нечего. И второе — после смерти чистокровного волшебника его тело предается алтарю, который выкачивает кровь, а обескровленная мумия хоронится в склепе. На большом гобелене высвечивается, что человек умер.

— У Гойлов есть гобелен с именем твоей бабушки?

— Э-э-э, нет, но, думаю, что у кого-то всё равно есть. А, у Эйвери, но он в Азкабане, а родня в Италии. Не пойму — к чему ты клонишь?

— Я предлагаю в случае кончины твоей бабули никому и ничего не говорить. Тело поместить в стазис и спокойно доучиться до СОВ.

— А потом?

— Поехали со мной в Штаты?

— Денег нет.

— Я дам…

— Я не возьму.

— Булстроуд, — разозлилась я, — хватит нести чушь! Возьмёшь и никуда не денешься, ясно! Твои родители и бабушка явно не хотели для тебя судьбы племенной кобылы! Всё, решили!

— Наверное, — всхлипнула Милисента, садясь на скамейку, — ты права.

А затем был ожидаемый финал этой истории — мы ревели, обняв друг друга.

Будстроуд упёртая, как баран, но согласилась легко. Видимо, всё не просто плохо, а ужасно. Её нежелание выходить замуж за свиноподобного Кребба я вполне понимаю. Винсент был боровом как внешне, так и внутренне — чавкал, вонял, ходил в грязной одежде и «радовал» окружающих абсолютным отсутствием манер, а ещё был очень жесток. Малфой по сравнению с ним — галантный и приятный собеседник. Школьники связывали это с отсутствием у парня матери — его воспитанием занимались старенькая бабушка и домовой эльф. Как бы там ни было, я рада, что Милли свалит из этого серпентария под названием «Туманный Альбион» и не станет женой будущего лорда Кребба. Главное, не проболтаться раньше времени и свалить по-тихому.

Из класса мы вышли ближе к одиннадцати вечера (пока наревелись, пока наговорились, пока мерки сняли), а затем нас нашёл Филч, который очень хотел влепить отработки, но женские слёзы творят чудеса. Мужчина довел Булстроуд, а затем меня до гостиной, где я попала в цепкие руки своего декана и, получив нагоняй, отправилась спать.

* * *

Новый учебный год начался не очень приятно — первыми уроками стояла Травология, на которой мы собирали гной бубонтюбера, а третий и чётвертый — Трансфигурация, после обеда Нумерология и Чары. Встретиться с Милли я смогла только после ужина в аудитории факультатива рукоделия, где Булстроуд, одетая в новую мантию и форму, поведала, как она сходила с Флинтом в Хогсмид. Теперь в деревне думают, что он её жених. Миллисент со смехом рассказала о том, как они в семь утра покупали форму, ботинки и ещё что-то по мелочи. Маркус был готов заавадить себя прямо там. Подозреваю, что подруга специально поиздевалась над учеником Снегга, знать бы ещё, за что.

Остаток вечера и до самого отбоя мы распарывали старые мантии Милли, чтобы сшить ещё одну рабочую и одну зимнюю, а также искали в общих обрезках ткань для нижнего белья и других девичьих деталей гардероба. Было решено заказать обувь в обычном мире через моих опекунов — отправили с Воровкой письмо и стельку из ботинок. Джессика женщина умная — поймёт, что к чему. Миллисент захотела себе тяжелые Гриндерсы до колена с мощной подошвой и точно такие же зимние ботинки, только чуть пониже. Похоже, не я одна предпочитаю сразу лупить по яй… ой, по мужским гениталиям. Мне для этих целей мощные ботинки из рок-атрибутики ни к чему — коленкой врежу. Свои красивые лакированные туфли и сапожки менять не собираюсь. О том, что скоро отбой, напомнила миссис Норрис, выскочившая из лаза за гобеленом. Пришлось отставить работу до завтра.

Задумавшись, я не заметила, как очутилась в спальне, где царил полный хаос — разбросанные трусики, юбки, платья, кольца, шарфы, мантии, форма и среди всего этого «великолепия» торчащие из школьного сундука ноги Боунс и Мун.

— У нас ревизия или налоговая проверка?

— Не угадала, — ответила Лаванда Браун, грызущая яблоко на кровати Ханны, — поиски чего-то там на Святочный бал.

— И при этом нужно устраивать апокалипсис! — язвительно сказала Джонс, гладя разомлевшего Василия.

— Ой, кто бы говорил! — высунулась Ли из сундука. — Сама точно также искала!

— Я искала мантию и защиту для квиддича, а не заколочки с бюстгальтерами. И всё было в пределах кровати, в отличие от некоторых!

— Я посмотрю на тебя, когда Святочный бал будет!

— Делать мне больше нечего, как в ваших балах участвовать! Анна, ты идёшь на бал?

— Если мантию успею сшить, то схожу. Я вообще планирую в Штаты рвануть.

— В Америке земля мёдом течёт (прим авт. аналог выражения «Что тебе там, медом намазано?»)? — спросила Сьюзен.

— Примерно так. Буду поступать после седьмого курса, а сейчас знакомлюсь с требованиями и проектами, чтобы попасть на бесплатное место.

— А Блэк?

— В поле ромашки собирает, — видимо, Боунс сказала тётке про то, что Сириус пытается связаться со мной. — Письмо я сожгла, сову, которую он ко мне подсылал, чтобы ему ответ написать — прогнала. Мне эти чистокровные заморочки не нужны.

— Ну и дура, — припечатала племянница главы Департамента правопорядка и вновь погрузилась в сундук.

— И почему сразу дура? — вмешалась Джонс. — Я бы тоже отказалась от таких родственничков, как Малфои и Лестрейнджи. Правильно, Морозова, пошли они все… ромашки собирать!

В этот момент Боунс выбралась из сундука, собираясь что-то ответить, но в разговор влезла Браун:

— Девочки, не ссорьтесь. Энн сама решит, что ей надо и как.

— Кстати, — спросила я, — ты к нам насовсем?

— Нет. Сегодня переночую на кровати Ханны — она разрешила.

— Почему не у себя?

— Мисс бурундук надоела уже. Она метит в старосты и создала свое сообщество ГАВНЭ.

— Сообщества чего? — переспросила Ли, высовываясь из сундука.

— Короче, требует освободить домовых эльфов.

— Дура, — сказала Боунс и снова нырнула в злосчастный сундук.

Я была согласна со Сьюзен полностью. Домовики или домовые эльфы появлялись, когда резерв алтаря переполнен и магическую силу нужно куда-то слить. Появившийся на свет домовичок питается магией, разлитой вокруг, а за это выполняет различную работу. Канал алтаря — это как белки для организма, а всевозможные заклинания — жиры и углеводы. Освободить эльфов — значит, отрезать их от источника «белка». Для эльфов трансфигурационные заклинания — это «жиры». Чары — «углеводы». А долго ли организм протянет на такой диете? Учитывая, что Грейнджер почти всю адаптационную неделю просидела в библиотеке за учебниками второго курса, то таких подробностей она не знала. Просветить или не стоит? Хотя, может и знает, но из-за требований к претендентам на значок старосты создала такое общество. Это как с пролайф — много ума не надо, чтобы постить картиночки «Мамочка, не убивай меня» и на митинге подержать пару плакатиков, ну, может ещё на несчастную женщину надавить. А как до реальной помощи доходит — посидеть с ребенком, мать которого отговорили от аборта или деньгами поддержать — так сразу в кусты. Похоже, что и тут Грейнджер создала нечто подобное — ходит по школе с гордым видом, агитирует школьников, а как с проблемами разбираться — так она сразу будет не при делах. Потребуют домовики свободы, отрежут их от кормушки, выгонят из школы и куда им? Сдохнут ведь.

— Да чёрт с ней, бобрихой этой. Вы видели, что Грюм учудил? — переключила тему разговора Лаванда.

— Нет, — отозвалась Ли, — а что?

— Он Малфоя в хорька превратил! Представляете?

— Ага, представляю, — отозвалась я, забирая Василия у Джонс и устраиваясь на кровати, — был «Крыса белобрысая», станет «Хорек белобрысый».

— Интересно, если бы он стал анимагом, то превращался бы в хорька? — задумчиво сказала Мун.

— Нет, — ответила Лаванда, — в павлина. Перья-перья-перья, а задница куриная!

Мы дружно засмеялиь. Девочки продолжили сплетничать, а я, задёрнув полог, на который были нанесены руны и заклинания, легла спать.

Зря я сказала, что сошью всё за выходные — конец сентября, а работа над зимней мантией всё ещё идёт. Вроде бы её просто сшить, но хочется чего-то оригинального — подкладку съёмную, манжеты с узором, вышивку змеёй и так далее. Девочки с завистью поглядывали на недоделанное изделие. За прошедший месяц школа обсуждала моего кота, нового преподавателя по защите и будущий турнир.

Василий на сплетни внимания не обращал — предпочитал спать на моей кровати или хозяйничать на хогвартской кухне. Второй объект для сплетен был более интересен — профессор Грюм. Учителем он оказался неоднозначным: показал нам три непростительных заклинания, вещал что-то про постоянную бдительность, но, когда когтевранцы попросили разложить заклинание «Империо» на простые чары и ментально-медицинское воздействие, стушевался. Таким образом, Гриффиндор и Слизерин уже опробовали на себе «Империо», смотрели Круциатус и пытались выпустить из палочки Аваду, а Пуффендуй и Когтевран до сих пор раскладывали на части заклинание подвластия. Учитель на наших уроках предпочитал просто сидеть и «не отсвечивать», пока Смит и Голдштейн спорили о назначении того или иного поворота палочки. Честно говоря — это было сделано специально. Нам не хотелось испытывать на себе «Империо», кидаться Авадой и другими гадкими заклинаниями по типу превращения в камень или мгновенного гниения плоти. Чем думал директор школы, приглашая такого психа на должность преподавателя — для меня загадка. Третья новость — Турнир. Обсуждали всё — от истории до перчаток на бал. По-моему, ради бала всё и затевалось. Честно говоря, мне не хочется туда идти, но очень просят Милли и Ли, а также Джастин желает быть моим кавалером. Так что придётся шить праздничную мантию и кружиться в вальсе.

* * *

Не успела я и глазом моргнуть, а октябрь почти пролетел. Двадцатого октября в холле перед Большим залом висело объявление о прибытии перед Хэллоуином двух школ-участниц — Шармбатона и Дурмстранга.

— Прикидываешь, как бы новыми родственничками обзавестись, да? — послышался жеманный голос позади меня.

— Что, хорёк, — ответила я, — осмелел? Не боишься лысым остаться?

— Ты… это… — начал Гойл.

— Малфой, а вы в туалет тоже вместе ходите? Они тебе задницу подтирают или тебя держат? — зло спросила я. Да, не спорю, перегнула палку, но как же бесит этот прилизанный крысёныш.

— Ты! — лицо Драко налилось краской, — Ты!

— Будешь доставать, прокляну! — ответила я и зашла в Большой Зал.

В этой школе меня выбешивают три человека — Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и Северус Снегг. Если первых двух можно послать ромашки собирать, то последнего так не отошьёшь. О, помяни черта:

— Мисс Морозова, — начал декан Слизерина, — минус десять очков за оскорбление ученика. Отработка… Простите, просто минус.

Да, не спорю, заслужила, но вот последняя фраза мне не понравилась. Думаю, что на зельеварении с меня снимут заработанные шестьдесят баллов и пойду я к Снеггу котлы драить. Попробовать сработать на опережение? Надо сказать, что ужас подземелий или мышь нелетучий ни словом, ни взглядом не обмолвился насчёт того, что произошло в деревне, а на его уроках баллы не снимались и задания не комментировались — рецепт на доске и работайте, как хотите. Пару раз он даже выходил из класса, оставляя нас одних варить зелье.

Я не стала откладывать сие действие в долгий ящик и на следующий день перед обедом отправилась к лаборатории. У искомого кабинета стояла толпа — Малфой, Крэбб, Уизли, Флинт, Принц, Диггори и Чанг.

— Что за сбор на пятничную молитву?

— Сама послушай, — ответил Принц.

Из-за закрытой двери была слышна перепалка между Гарри Поттером и Северусом Снеггом за домашнее задание и приготовленное зелье.

— Папа «сыночка» отчитывает? — спросила я. Сплетня о том, что на самом деле Снегг — отец Гарри, ходила давно. Кому надо, знали о том, что мать Поттера дружила с нынешним деканом. Да и внешность у Мальчика-Который-Выжил подходящая — чёрные волосы, бледная кожа, вытянутое лицо, сломанный нос. Отрасти он шевелюру до плеч и сними очки — вылитый Снегг.

— Ага. Ставки на то, за кем последнее слово. Участвуешь?

— Нет. Мне колбы забрать нужно, а не в ваших спорах участвовать.

— Ну и зря.

— Малфой, — сказала я, — публично приношу извинения.

— Принимаю, — прошипел белобрысый.

— Давай так — ты не трогаешь меня, а я не трогаю тебя. Идёт?

— Идёт, — мрачно ответил слизеринец.

Если бы мы были одни, то он меня послал бы далеко и надолго, но в присутствии старшекурсников решил пойти на мировую.

— Не кисни, — сказал Диггори, обращаясь к четверокурснику, — лучше порадуйся тому, как Поттера отчитывают!

— Отстань! — сказал Драко и, развернувшись, покинул место событий вместе с Винсентом.

Крики за дверью становились всё громче, и наконец-то настала кульминация — красный как вареный рак Гарри Поттер в распахнутой мантии и разорванной на груди рубашке вылетел из кабинета с криками: «Это не мои проблемы!», а вслед ему неслось: «Отработка завтра!».

— Всё же последнее слово за Снеггом, — констатировал Диггори.

— Вы что тут делаете? — послышался голос декана зелёных.

— Я пополнить ингредиенты пришёл, — ответил Седрик.

— Я хотела досдать эссе.

— Пробирки забрать…

Каждый из присутствующих назвал причину своего пребывания под дверями кабинета зельеварения. Старшекурсники быстро закинули в свои шкафчики пробирки, коробки и так же быстро сбежали.

— Что вам угодно? — строго спросил преподаватель, когда Сайрус Принц покинул кабинет.

— Ну… я так понимаю… вы очень хотите назначить мне отработку, а я очень этого не хочу.

— И?

— Давайте так, — была-не-была, — я забываю о том, что было в Хогсмиде, а вы не снимаете баллы просто так и не назначаете отработку.

— Почему вы решили, что я соглашусь?

— Я просто предложила.

— Вон отсюда! — заорал профессор.

— Я не глухая! — услышал он в ответ. Мне пришлось быстро покинуть кабинет. Обидно, блин.

Правда, попасть на зельеварение на этой неделе мне было не суждено — у меня началось то, чего так долго ждали. Месячные. С одной стороны, вроде и радоваться нужно, с другой — одни проблемы теперь. Плюсов в критических днях — сами критические дни. Всю неделю, что они идут, на меня не действуют зелья (любые, хоть приворотные, хоть оборотные, только медицинские и то не все), невозможно моё участие в большинстве ритуалов любых религий и народов и можно не ходить на уроки. Минусов, на мой взгляд, было больше, и первый из них — это гигиена. Вода в биде, чтобы, извините за подробности женской жизни, подмыться — ледяная. Один раз, и привет, цистит, а зелья действуют плохо или не подействуют. Второй минус — прокладки. В волшебном мире их просто нет — есть зачарованное бельё, чтобы кровь исчезала сама. Как можно легко догадаться — зачаровано плохо, руны нанесены криво (именно их просили нанести на нижнее белье большинство девочек) или не справляются, а того количества прокладок, что я взяла с собой, мне точно не хватит. Пришлось отправлять Воровку с просьбой прислать коробку олвейсов. Опекуны уже были в США, так что просьбу и деньги я отправила маме Мун. Посылку с совой она прислала в этот же день. Кстати, Гриндерсы для Милли принесла белая сова Поттера. Было забавно смотреть на его реакцию, но парень как-то спокойно отнёсся к тому, что Вильям, недолго думая, взял «напрокат» сову, которая прилетела к Дурслям за какими-то вещами Гарри.

Первые двое суток было очень плохо — болел живот, тянуло поясницу, ныла грудь, а зелье, выданное мадам Помфри для облегчения состояния, не помогло. Спасали Вася, миссис Норрис и Майя — кошки ложились на живот и поясницу. От их тепла боль притуплялась. На третьи сутки моих страданий в больничное крыло пришёл декан Слизерина. Посмотрел на кошачье царство, нагло развалившееся на постели, скривился, поставил фиал с зельем и вышел.

— Деточка, — тут же вынырнула мадам Помфри, — профессор принёс тебе обезболивающее. Он сам его варил, так что должно помочь.

— Хорошо, сейчас выпью.

Интересно, по директору откат шарахнул или предупреждение? Или зельевар такой добрый, что решил лично сварить обезболивающее для ученицы? Как бы там ни было, но варево я выпила. На вкус — отвратительно! Действие — слабое. Боль притупилась, и я смогла хотя бы нормально в туалет сходить, а не загибаться от спазмов. Эх, права Боунс — дура я! В сундуке Но-Шпа же есть. Смешивать зелья и таблетки я не рискнула и «волшебную» пилюлю, которую мне принесла Ли, выпила только утром. Не скажу, что прям совсем отпустило, но Историю я смогла высидеть, а после обеда сходила на Нумерологию.

Окончательно я пришла в себя только на восьмой день, то есть, когда всё закончилось. Соседки просветили, что так тяжело проходят только первые месячные — дальше легче. Пока я «болела», в замке проходил весёлый квест — «отдраить школу к приезду гостей». Честно говоря, теперь Хогварст напоминал замок Графа Дракулы из фильма — везде гобелены, ткани, знамена, статуи. Осталось только кровать в коридоре напротив полотна с двумя полуобнажёнными магами поставить, и можно БДСМ снимать. На мой взгляд, позор полный, но кто я такая, чтобы указывать руководству, как нужно встречать другие школы?

Встреча гостей была назначена на шесть вечера, но, видимо, опаздывать везде и всюду — это не только прерогатива моих бывших соотечественников. Стоя в толпе школьников, я вновь порадовалось, что сшила для Милли тёплую мантию, которую она надела пофорсить, а также ловила на себе взгляды однокурсников, завистливо смотревших на тёплый платок (тот самый, что Колин подарил, который я слегка утеплила и нанесла кучу рун) красовавшийся у меня на голове, зимние ботинки и варежки с гербом барсуков. Тридцатое октября в этом году очень холодное — сейчас на улице плюс шесть, а ночью будет ноль или ниже.

— Ну, и где? — не выдержал Колин с фототехникой наперевес.

— Тш-ш-ш, — шикнула Стебель.

— Вон они! Вон! — закричал какой-то малыш с Когтеврана, некрасиво тыкая пальчиков в небо.

Криви тут же защёлкал фотоаппаратом, а остальные восхищённо замерли. По небу, как в сказке, летели крылатые пегасы, тянущие за собой огромную карету размером с дом моих опекунов. Колин вместе с братом чуть ли не под копыта бросились, чтобы всё сфотографировать, а затем юркий третьекурсник бегом побежал к Чёрному озеру, не переставая щёлкать своей колдокамерой.

— Ого!

— Вау!

— Кру-у-у-то!

Такие возгласы слышались со всех сторон, и я их прекрасно понимала. Пока французы выходили из кареты и огромная тётя, не уступающая размерами Хагриду, разговаривала с Дамблдором, из вод озера медленно-медленно вырастал корабль. Интересно, а здесь «Пираты карибского моря» существуют? Вынырнувшее судно напоминало гибрид Чёрной Жемчужины и Летучего Голландца (когда Уильям Тернер стал капитаном). А Джек Воробей тут имеется? Ой, простите, капитан Джек Воробей!

Французов-школьников, вышедших из кареты, было человек двенадцать, большинство девочки. Представителей второй школы — около десяти, включая директора с персоналом, и всего одна девочка среди них.

Если французы были красивы и элегантны в голубых и синих форменных мантиях, под которыми были вполне обычные деловые костюмы бирюзового и тёмно-синего цвета, то дурмстранговцы смотрелись на их фоне… брутально, что ли. Мантии их были больше похожи на советские плащи врёмен Будённого, меховые шапки, кожаные перчатки, сапоги. Лично мне они напомнили военную форму тридцатых годов СССР. Директора раскланялись, и все студенты дружно отправились в школу.

Прибывшие гости распределились между двумя факультетами — Слизерин и Когтевран.

Пока Дамблдор распинался по поводу правил, Кубка да представлял приехавших министерских и остальных гостей, я рассматривала прибывших школьников.

Шарамбатонцы — восемь девочек, два мальчика и два ребёнка — на вид лет восьми. На общем фоне выделялись двое — платиновые блондинки, при виде которых девушки кривили взгляд, а парни пускали слюни. Я встречала на пляже таких — это вейлы. Их магия основана на страсти, похоти и удовольствии. Одиссей проплывал не мимо сирен, а мимо вейл.

Дурмстранговцы — семь парней и одна девушка, которая по габаритам им не уступает. Из всех выделялись двое — здоровый парень в заляпанной мантии и сутулый молодой человек лет семнадцати на вид, рядом с которым примостился Малфой, пытаясь что-то ему объяснить.

Раздумья были прерваны хлопком Дамблдора в ладоши, и на столах появилась еда. Видимо, администрация решила удивить гостей — вареники, пельмени, сметана, блины с икрой…

— Не хватает только водки и самовара, — сказала я, накладывая пельменей, заливное и блинчиков.

— Чего-чего не хватает? — переспросил Джастин.

— Самовара и водки! — повторила я. — Они же все стереотипы собрали!

— Это что за желе? — спросил Фоссет, тыкая вилкой в холодец.

— Это закуска к водке, называется холодец. Причём, судя по корке жира, свиной и не очень хорошо сваренный. Можно есть пельмени — это мясо в тесте варёное, вареники — это творог или картошка в тесте, котлеты, блины с начинкой и пирожки. Остальное лучше не надо — вы не привыкли к такой еде.

— А что это такое? — спросила Лавгуд, гипнотизируя всем известные салаты.

— Этот называется «Рыба под шубой». На самом дне салата филе селёдки, а сверху слоями выложены овощи. Вон тот, что возле Седрика, называется «Оливье».

Минут десять я растолковывала, что и как в каждом блюде, но Лавгуд это не остановило. Девочка наложила всего и побольше, включая борщ, который был принят за овощи в кислом соусе. Ну и ладно, я хоть икры наемся. Её ни в Англии, ни в США не достать совсем. Не знаю, с чем это связано, но икры нет.

— Энн, — ко мне подошла Милли, — можешь к нам пересесть?

— А с чего это? — Булстроуд явно не сама это придумала.

— Ну... нам... это… переводчик нужен.

— И ты взяла на себя миссию переговоров?

— Пожалуйста.

— Если декан разрешит.

— Ваш или наш?

— Оба, — я посмотрела на Стебель, а затем на Снегга. Преподаватели кивнули, так что пришлось перемещаться к змеям.

— Здравствуйте, Меня зовут Анна Морозова, я знаю русский язык. Вы что-то хотели перевести?

— Я Виктор, — отозвался сутулый парень, — Виктор Крам.

— Очень приятно, — сев на край слизеринской скамьи, ответила я.

— Александр Поляков, Фриц Шнайдер, Индра Гбозевич, Стешко Малич, Димитрий Иванов и Вадим Каркаров, — перечислил присутствующих парень.

— Мелкая, — тут же сказал хмельной Каркаров, — тебе годиков-то сколько?

— Во-первых, такое спрашивать неприлично. А во-вторых — восемнадцати нет, — ой как мне это не нравится. Пойду-ка я отсюда.

— Ви потомок МорозОвых? — с немецким акцентом спросил Шнайдер.

— Не знаю, — ответила я, строя из себя пай-девочку, — мои родители были депортированы из Союза, а я уже здесь родилась.

— Они не маги? — поинтересовался Малич.

— Не знаю. Они погибли, когда я была маленькой. Меня воспитывают опекуны.

— Магглы?

— Да, — ответила я, чтобы увидеть, как разом скривились лица гостей. Понятно, чистокровные снобы. — Вы что-то хотели перевести?

— Да, — сказал Крам, — мы хотели спросить, где здесь туалеты, ванная, кухня и магазин…

Я послушно перевела Малфою и компании всё, что говорил Виктор и другие, а затем ответы слизеринцев, но было очень приятно свалить из этой компании, которая кривила губы и презрительно смотрела на меня.

— Ты общалась с самим Крамом! — начал было Диггори, когда я вернулась за стол, но тут же смолк, глядя на моё лицо.

— Сталина на них нет! Снобы!

— То есть? — не понял Фоссет.

— Я для них грязнокровка. Дальше объяснять?

— А ты не сказала, что твой отец…

— Моего отца зовут Морозов Николай Николаевич, а маму Ольга Дмитриевна. Точка! Ни о каких Блэках-Малфоях и прочих аристократах и слышать не хочу.

— Хорошо-хорошо. Мы поняли, — пошёл на мировую Седрик.

Было очень неприятно. Значит, если я бастард Блэков, то ко мне отношение нормальное, а как обычная магглокровка, так можно и мордой по грязи повозить? Да пошли они все!

— Мав! — раздался кошачий бас под столом.

— Ты мой зайка! — сказала я, забирая кота на колени. — Кушать будешь?

— Мав!

— Эй! Ты что делаешь? — возмутился кто-то из шестикурсников, глядя, как Василий, поставив лапы на стол, нагло ест из моей тарелки.

— Я необразованная грязнокровка, манер не знаю. Idite v zopy!

Рыжий успел съесть только половину холодца, когда содержимое тарелок исчезло и нас отправили спать.

— Мисс Морозова, — спросила декан, когда мы достигли гостиной факультета, — что это было?

— Чистокровные снобы были.

— Это не повод себя так вести, — вздохнула Стебель. — На первый раз я вас предупреждаю…

— Хорошо, — перебила я, — но вы не разрешаете мне быть переводчиком у дурмстранговцев.

— Но вы ведете себя прилично! — парировала Стебель.

* * *

Тридцать первое октября было просто сумасшедшим — пельмени и огуречный рассол на завтрак, экскурсия по замку для гостей, братья Уизли, пытающиеся обойти запрет (и не они одни), косые взгляды дурмстранговцев на меня — после того, как я отказалась работать переводчиком, просьбы и заказы сделать мантию как у Булстроуд, претензии к поведению Василия, который умудрился нагадить на корабле прямо в капитанской рубке. Я была очень рада, когда наконец-то настало время ужина и пришёл черёд смотреть, кого же выбрал Кубок.

Пламя Кубка, стоящего на табурете, налилось красным, взметнулся столп искр, и из него выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещённый огнем, опять синевато-белым, и громким отчётливым голосом прочитал:

— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам.

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, затем повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

— Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять было приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил ещё одним куском пергамента.

— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур! — возвестил Дамблдор.

Девушка-вейла легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя.

— Вы только гляньте, как они расстроены! — воскликнула Грейнджер, кивнув в сторону стола, где сидели шармбатонцы. Расстроены — слабо сказано: две девушки, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд. Флер Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять притих. Но напряжение, казалось, осязаемое на ощупь, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса! Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори.

Стол Пуффендуя взорвался криками. Мы все до единого вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот, наконец, зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь:

— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад... Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли, почему. Кубок Огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал:

— Гарри Поттер.

Мальчик-Который-Выжил поднял голову и ошалело уставился на директора:

— Это не я, — испугано сказал парнишка.

— Гарри Поттер, — без улыбки повторил Дамблдор.

— Это не я, — как попугай повторил мальчик и нетвёрдой походкой направился к преподавательскому столу.

— Походу, точно не он, — сказал Захария, глядя на то, как Поттер зашёл в комнату к остальным чемпионам.

— Тогда кто? — задала риторический вопрос семикурсница.

— Вариантов много, — влезла я. — Врагов Поттер себе нажил в этой школе немало. Любой мог оторвать от эссе имя и фамилию и бросить в кубок.

— Но школ же три! — сказал Фоссет.

— Значит, — ответил шестикурсник, — этот кто-то хорошо разбирается в артефактах и чарах. То, что это не Поттер, не отменяет того факта, что он участвует в Турнире, а ради него менять правила не будут.

— Испытания сделают попроще, — фыркнула Сьюзен.

— Не сделают, — перебил Колин. — Я читал про Турнир. Есть определённый уровень заданий и, если его занизить, то по устроителям шарахнет откат.

— Какой уровень? — заинтересовались все.

— Животные не ниже четвертого класса опасности, чары не ниже четырёхступенчатого взмаха, трансфигурация не менее семиступенчатой и ещё много чего. Как минимум, им в каждом испытании должна попадаться зверушка четыре икса или големы семиступенчатой трансфигурации и четырёхступенчатых чар. В библиотеке свод правил возьми, но он на староанглийском, — предупредил Криви.

В это время зал гудел как растревоженный улей. Деканы в приказном порядке отправили всех по гостиным. Впрочем, мы и не расстроились — нас ждало празднование. Старшекурсники натаскали с кухни еды и сладостей, принесли сливочного пива (аналог крем-соды с добавлением одного процента алкоголя) и начали отмечать. Малышам рассказывали про Турнир и подсовывали печенье с конфетами, кто постарше, пил коктейль — сливочное пиво и огневиски в одном флаконе. Наконец-то в проёме возник Седрик.

— Поздравляем! Поздравляем! — скандировал факультет.

Колин Криви сделал большую общую фотографию, декан ещё раз поздравила Диггори и напомнила о то, что необходимо вовремя лечь спать.

Красавец семикурсник, а теперь и чемпион школы поведал нам о том, что происходило за «закрытыми дверями» в комнате, слова Грюма и наезды на Поттера.

— Что-то в этом есть, — сказала Сьюзен, выслушав Седрика.

— Но не отменяет того факта, что Поттер чемпион, — снова завёлся Захария, которого золотой мальчик выводил из себя.

— Энн, — обратилась Боунс, — что думаешь?

— Давайте рассуждать логически. Кому-то очень надо, чтобы Поттер попал на Турнир. Зачем? Убить? Проще с лестницы столкнуть или у опекунов грохнуть — вариантов масса. Значит, эту версию отметаем.

— А что тогда? — спросил Фоссет.

— Я думаю, что кому-то нужен скандал. Вопрос в том, какой именно. Скандал со школой или со страной? Если Поттер завалит задания, то скажут, что уровень преподавания низок и…

— Уберут Дамблдора, — хмуро отозвался семикурсник Тетчет. — Я думаю, что это всё затеяно с целью убрать Дамблдора и пошатнуть правительство. Справится Поттер — значит, подсуживали. Не справится — плохо учили. Сдохнет — сволочи, не смогли ребенку безопасность обеспечить. С таким же успехом на его месте мог оказаться любой мало-мальски известный школьник.

— Малфой, — не удержалась я.

— Малфой, Гринграсс, Фоссет, Голдштейн, Блэр, Забини. Любой из них и ещё десятка мог быть вместо Поттера, но более известного не нашлось, — мрачно закончил Диггори.

Учитывая, что разговор велся в присутствии всего факультета, то завтра эту версию узнает половина школы, а послезавтра вторая половина. Так и произошло — утром воскресенья, после завтрака, большая часть гостей отбыла восвояси, оставив директора, чемпиона и одного-двух учеников гостить в Хогвартсе. Школа бурлила — Крам, Диггори, Поттер — всё смешалось. В воскресенье вечером декан предупредила всех — от первого до седьмого курса, что любое нападение на чемпиона чревато неприятными последствиями и, если мы не хотим получить проклятия за то, что мешаем исполнять контракт чемпиону, то лучше держаться от Гарри как можно дальше. Видимо, эту мысль донесли до всех школьников, и максимум, что получал Поттер — это косые взгляды и мелкие пакости по типу дохлой мышки в сумке. Милли говорила, что даже на зельях никто не осмеливается бросить в его котел что-то лишнее. Колин Криви уже просветил всех желающих о правилах Тунира и контракте с чемпионом, в котором чётко и ясно было прописано, что администрация и учащиеся школы несут полную ответственность за жизнь и здоровье чемпиона, а в случае нарушения данного пункта получают соразмерно причинённому вреду. Как я поняла, если столкнуть Гарри с лестницы и он убьётся, то следом сдохнет тот, кто его толкнул, а остальные учащиеся и преподаватели получат массу неприятных ощущений. Если сломать руку или ногу, то тут же сломается конечность (и хорошо, если та же, а не, к примеру, нижняя челюсть) у злопыхателя. Мысли были озвучены вслух, и теперь четвёртого чемпиона обходили стороной все, даже Малфой, который запустил заклинанием не в извечного противника, а в его подружку. Кстати, Драко смог добиться признания на факультете, несмотря на провалы в квиддиче. Наследник белобрысой семейки был негласным зельеваром школы, который мог достать и сварить любое зелье, начиная от бодроперцового и заканчивая оборотным. Подозреваю, что данный «бизнес» был организован с помощью декана зелёных, а Драко — ширма. Очень сильно сомневаюсь, что одно рунное зелье, которое готовится с применением менструальной крови девственницы, белобрысый сварил сам (Хогвартс слухами полнится, по которым некто МакЛагген купил данное варево у «хорька» для проведения некоторых ритуалов). Кстати, кличка слизеринского принца сменилась с «белобрысого крысюка» на «хорька», спасибо Грюму.

Седрик купался во внимании и славе — к нему липли девочки, пытались набиться в друзья парни. Диггори далеко не дурак и прекрасно понимал, что за этими знаками внимания стоит желание покрасоваться рядом с чемпионом, коль Поттер недоступен.

Четвёртый чемпион был угрюм, зол и раздражителен, как и его лучший друг Рон Уизли, с которым, по слухам, он поругался. Было видно, что парни хотят примирения, но или гордыня мешает, или корона на голове.

Мне было некогда обращать внимание на то, что происходит в Хогвартсе — Святочный бал скоро, а, значит, нужно шить мантию и платье под мантию себе и подруге, на что я тратила всё свое свободное время. Блондинкам идут тёплые цвета, но я выбрала голубой, под цвет глаз, а для Милли — тёмно-синий бархат мантии и искусственный шёлк на отделку и платье. Проблема выскочила там, откуда не ждали — нижнее бельё. Бюстгалтер и обычные трусы под наряд не наденешь — просвечивает. Пришлось шить отдельно. Ткань была очень нежная и тонкая, так что мы обошлись без рун и чар.

Накануне первого испытания вышла большая статья о Турнире, правилах и участниках в «Пророке». Я, Милли, Ли и Дафна направлялись из Большого Зала на теоретическую часть астрономии, которая проходит в цокольном этаже, разговаривая друг с другом и не глядя по сторонам. Как итог, мы врезались в кого-то очень большого, и это точно был не Хагрид.

— Смотри куда прёшь, грязнокровка! — раздался над моей головой голос с сильным немецким акцентом.

— Сам смотри, недобиток фашистский! — ответила я гостю из Дурмстранга.

— Ах ты дрянь! — тут же влез в разговор стоящий рядом Каркаров-младший, вытаскивая палочку.

— Успокоились! — раздался властный голос директора Дурмстранга. — Приносим свои извинения, мисс.

— Принято, — ответила я под недобрыми взглядами парней. Чую, просто так мне это не забудут.

— И что между вами произошло? — полюбопытствовала Джонс, когда мы добрались до кабинета.

— Я отказалась терпеть их надменные рожи и не стала переводчиком с русского на английский.

— Класс, внимание, — раздался голос Синистры, и все разговоры были отложены на потом.

* * *

— Так, подруга, рассказывай давай, что у тебя с этим немцем? — спросила Милли, едва мы присели за один из столиков библиотеки.

— Он назвал меня грязнокровкой, а я его сыном фашиста. Он оскорбил меня, а я его. По-моему, всё честно.

— Они смотрели на тебя так… я подумала, что убьют.

— Если убьют, то из этой школы живыми не выйдут.

— Контракт?

— Он самый. Дэн теперь важная шишка в Америке, он сумеет вывернуть любые факты против директора. Кстати, ты в курсе, что Дамблдору грозит арест в США.

— Да ну? Это же светоч мирового уровня. Светило ярче солнца и самый большой праведник, живущий на земле, — язвительно ответила подруга.

— При учителях такого не ляпни, — сказала я, вытаскивая большой рунный славянский словарь. — А что до этих придурков, думаю, что будут сидеть тихо в Хогвартсе и постараются разобраться за пределами школы.

— Кстати, ты видела, какими взглядами они провожают девочек?

— Не обращала внимания.

— У меня такое ощущение, что они сейчас из штанов выпрыгнут.

— Хорошо, что напомнила. Я хочу нанести руны на мантию и платье, которые будут препятствовать половому влечению.

— Это как?

— Судя по описанию и знакам в словаре, нас воспримут как маленьких девочек. Главное, чтобы педофилов не было.

— Энни, ты слишком зациклена на теме секса, изнасилований и прочего.

— Не зациклена, а всего лишь умело манипулирую запретным. Наши учителя воспитаны на нормах, когда юбки были в пол, а при слове «пенис» девушки краснели. Все, кто старше пятидесяти лет, развивать эту тему не будут и пойдут на попятной.

— А Снегг?

— С ним и Флитвиком не пройдёт, — отозвалась я, перерисовывая схему в тетрадку.

— Дева-а-чки! — жеманно протянула Гринграсс. — Тут та-а-акое!

— Дафна, — начала Милли, — ты никак с Браун телами поменялась?

— Булстроуд, — ответила слизеринка, — не начинай. Мне Браун на танцах весь мозг вынесла тем, что в «Пророке» написано про Поттера.

— И ни слова про Диггори. Обидно, — ответила я.

— Морозова, ты почему значок не носишь? — строго спросила Гринграсс. Видимо, поэтому она и подошла к нам.

— Какой? Про Седрика и Гарри?

— Да.

— Воровке понравилось, как он блестит…

— Так вот кто их утаскивает! — воскликнула Милли. — А все говорили, что это Уизли.

Где-то через две недели после объявления чемпионов, кто-то из слизеринцев притащил значки в поддержку Седрика, правда, у них была одна особенность — прикоснись к кругляшу, и вместо слов о Диггори появляются гадости про Поттера. Я оставила вещицу на столе в комнате, а оттуда её спёрла моя сорока. Куда она девает то, что наворовала — мне неизвестно.

— Седрик, — окликнула я парня, уныло бредущего мимо стеллажей с книгами, — почему не спим? Завтра испытание.

— Морозова, хоть ты не доставай.

— Диггори, что случилось? — строго произнесла Гринграсс.

— Ничего…

— Седрик, — угрожающе сказала Дафна. Спорить с потомственным малефиком и одной из самых сильных ведьм Хогвартса парень не решился.

— Я не знаю, как пройти первое испытание, — шёпотом сказал он.

— Что там?

— Драконы. Нужно забрать яйцо из кладки, которую они охраняют.

— И ты не знаешь? — насмешливо спросила Мили.

— Булстроуд, — завёлся парень, — не смешно.

— Дурак ты! Это вообще просто. Такие хищники реагируют на движение. Из камней транфигурируй лошадей или кентавров, штук так десять, и, пока дракон будет носиться за ними, забери яйцо. Ну, или создай иллюзию дракона.

— Сил на ненастоящую рептилию у меня не хватит, но за идею спасибо.

— Обращайся, — ответила Булстроуд.

— Откуда ты знаешь? — набросились мы на Миллисент, как только чемпион Хогвартса покинул библиотеку.

— Предки наши были охотниками на драконов, — спокойно ответила слизеринка. — Дома много всякого добра было, и бабушка тоже рассказывала. Интересно, откуда он знает про испытание?

— Если Диггори знает, значит, и остальные в курсе, — заключила Дафна. — Видимо, всё настолько плохо, что он решил нас в тайну посвятить.

— Я бы тоже просила помощи у всех, если бы была чемпионом, — отозвалась Милли.

Остаток вечера мы скоротали за рассуждениями о завтрашнем дне и поиску подходящих рун для мантий.

* * *

Утро первого испытания было прохладным и солнечным. Народ стал собираться ещё загодя. Мы всей честной компанией барсуков заняли места ещё в восемь утра и дружно попивали какао из термоса, заедая сэндвичами.

— Интересно, что там? — спросил Алекс, отпивая из кружки с пчелками.

— Цербер, — сказал Джастин, всматриваясь в защитный купол, покрытый серой дымкой, которая не позволяла разглядеть, что творится внутри. — Что? Должны же они были его куда-то деть.

— Ой, мамочки! — произнесла второкурсница, показывая на трибуну.

И было от чего: в окружении телохранителей к своему месту шёл сам великий зельевар-отравитель Чезаре Борджиа. Надо сказать, что Турнир — мероприятие больше светское, чем школьное. Здесь были все — министры, журналисты, великие волшебники, магистры, теперь вот, архимаг пожаловал. Причем все из разных стран — Китай, Америка, Япония, Германия, Россия, Франция, Болгария, Словения, Литва, Латвия, Кения, Сенегал и ещё куча народу. Прямо Олимпийские игры, а не Турнир. Бойкие лоточники сновали между рядами, торгуя сувенирной продукцией, горячей едой и прочей лабудой. Честно говоря — денег жалко, но десять галлеонов за омнинокль я всё же отдала. Внешне он напоминал бинокль, но приближал в несколько раз, имел встроенные комментарии, съёмку в течении сорока минут и замедленное воспроизведение. Эдакий аналог видеокамеры.

Гости всё прибывали и прибывали, торговцы всё бойче и бойче рекламировали свои товары. И, наконец-то, пошла рябь по защитному куполу, чары помех спали, а на опушке леса, где проходило испытание, стоял сине-серый дракон. Ого! По-моему, совет наделать иллюзий или трансфигурировать камни во что-то был преждевременный. Рептилия была размером с коттедж моих опекунов, плюс хвост.

Первым из палатки вышел Седрик. Трибуны замерли.

— Первый чемпион — Седрик Диггори!

Зрители взревели, наблюдая, как парень несмело шагает в сторону загона. Как только наш староста оказался на территории дракона, толпа заулюлюкала, засвистела и затопала. Мы были готовы выпрыгнуть со своих мест и бежать спасать нашего отличника от лап большой рептилии, но кто нам даст?

— Неплохой ход, жаль не сработал! — прокомментировал Бэгмэн попытку призвать манящими чарами яйцо.

А дальше Диггори стал испытывать на драконе всё, что когда-то мы проходили в школе — трансфигурация камней в мясо, в собаку, в другого дракона… Чары хамелеона, сна, заморозки… Боевые заклинания кнута, стенобитные, взрывные… Но дракону всё было нипочем. Видимо, от отчаянья Седрик вновь трансфигурировал камень в собаку, похожую на Хагридовского Клыка, который сначала попытался укусить дракона, а потом с горестным подвыванием обратился в бегство. В это время, пока недоКлык отвлекал внимание на себя, первый чемпион добежал до кладки, схватил яйцо и бегом ринулся в сторону выхода из загона. Дракониха лениво повернула голову, посмотрела на бегущего человека, как на назойливую муху, и пальнула огнем в сторону убегающего. Трибуны замерли, даже Бэгмэн замолчал. Мантия Седрика загорелась, но ему на помощь подскочили драконологи, которые успокоили животное, потушили парня и отвели его в палатку к медикам.

— Главное, что жив, — сказали сидящая рядом с нами профессор Вектор.

— Может, пойдём к нему? — робко предложила Ханна.

— Нет уж, — оборвала староста, — ещё Поттер не выступил.

— По закону жанра он выйдет последним, — недовольно пробурчал кто-то из шестикурсников.

С поля увели, точнее транспортировали спящего сине-серого дракона, а его место занял зелёный с тупой мордой. Укрощать рептилию вышла француженка. Она что-то распевала, вытанцовывала и говорила, а через пятнадцать минут животное просто уснуло. Девушка гордо прошла к кладке, забрала яйцо и направилась на выход. Только в бочке меда всё же оказалась ложка дёгтя — дракон всхрапнул, и вырвавшееся пламя подпалило юбку, которую Флер быстро затушила из палочки. Правда, это не спасло её попу в белых трусиках от всеобщего обозрения. Народ засвистел, заулюлюкал, и красная как варёный рак Делакур скрылась в палатке колдомедиков.

Третьим был Крам, который зарядил заклинанием по глазам ярко-красному дракону и, пока бедное животное металось по загону, забрал яйцо. Правда, половину настоящих яиц рептилия передавила.

Последним был Поттер, который призвал метлу и, словно играя с большим шипастым противником, вытащил яйцо из-под самого носа драконихи.

— Финт Вронского, — прокомментировала я, читая надпись, которая появилась в омнинокле.

— Скажи, что ты всё записала?

— Да-да-да. Поттера я записала.

— Как будем монтировать? — спросил Болдуин.

— Не переживай, — ответил Тетчер, — всё будет отлично.

Парень забрал у меня омнинокль с записью выступления Поттера. Диггори писала Ханна, Флер — Криви-младший, а Крама — Фоссет. Семикурсники в качестве проекта по чарам собирались как-то сделать иллюзию или проекцию испытаний, чтобы их мог посмотреть любой желающий, как кинофильм.

Дождавшись результатов, по которым Гарри и Крам оказались первыми, Флер второй, а Седрик третьим, мы попросились на поле — собрать чешую и остатки яиц для кружка рукоделия. Было немного обидно, что нашему чемпиону дали меньше всех баллов, но, как сказала Вектор, главное, что он жив.

Празднование прохождения испытания затянулось до самого утра. Сливочное пиво, огневиски и сидр лились рекой, гостиная превратилась в проходной двор — к нам заглянули слизеринцы, когтевранцы и даже парочка гриффиндорцев. Коменданты пробовали разогнать всех по спальням, но получалось плохо. В итоге пришёл мистер Флимонт, который и присматривал за всей честной компанией.

После испытания отношения к Поттеру резко поменялось — теперь он стал желанной добычей для любой девушки. Скоро бал, который открывают чемпионы, да он ещё и показал себя как перспективный молодой человек со смекалкой. Если раньше гриффиндорский ловец ловил на себе презрительные взгляды, то теперь они резко трансформировались в заинтересованные и похотливые. Но четвёртый чемпион был неуловим, что претенденткам на место возле него не удавалось даже сказать: «Привет» — настолько быстро парень исчезал из поля зрения.

Всё оставшееся время до Святочного Бала я и Милли проводили в кружке рукоделия и домоводства, расшивая и подгоняя платья и мантии. Можно, конечно, сшить глухой наряд и не заморачиваться, но для меня это возможность сделать рекламу свои умениям швеи. Помимо шитья собственных праздничных нарядов, я была завалена работой — заколочки, перчаточки, бантики, вышивки. Очень часто мы разбредались из помещения далеко за полночь и приходили обратно до занятий. Учителя с понимаем относились к ситуации и особо не трогали.

А Хогвартс тем временем сходил с ума — замок чистили, драили, полировали. Учителя были нервные и злые. Даже невозмутимый Флитвик всё больше и больше срывался и назначал отработки, что уж говорить про Снегга. Зельевар орал на студенток, пытающихся пригласить его на бал, криворуких студентов, парочек, пойманных за гобеленами, гостей, прибывавших в школу в преддверии бала.

Я все чаще и чаще стала ловить на себе задумчивые взгляды парней. Неизвестные поклонники присылали шоколад, пропитанный зельями (какими — не знаю), писали записки и приглашали на свидания.

— Анна, — сказала староста накануне Святочного Бала, — тебе опять конфеты с зельем прислали.

— И кто пал жертвой?

— Смит. Бегает теперь за Флинтом.

— А Флинт? — смеясь, спросила я.

— Варит противоядие и орёт на связанного Захарию.

— Зачем он вообще их попробовал?

— Выйдет — спроси у него сама. Я не знаю.

— Почему тогда решили, что это мне прислали?

— А кому? — округлила глаза Тильда. — Это ты у нас непризнанная Блэк, лакомый кусок для любого. Остальные либо в каком-то роду, либо абсолютно не интересны.

Слова старосты были и обидны, и правдивы одновременно. Да, с началом менструаций я стала очень интересной девушкой, хоть и маленького роста, а Блэковская кровь делала меня привлекательной для любого рода. Но как бы не было обидно, завтра бал, а разборки я буду устраивать после.

* * *

Святочный бал был устроен в ночь на двадцать пятое декабря. В обед, двадцать пятого, я покину Хогвартс и отправлюсь к опекунам в США. Многие студенты не стали уезжать на каникулы, предпочтя остаться в школе среди гостей, прибывших на бал и экскурсии по замку. Мне же находиться здесь не хотелось — я желала душ с горячей водой, полы с подогревом и телевизор, да и присутствие дурмстранговцев, бросающих на меня взгляды, не предвещавшие ничего хорошего, настроения не прибавляли.

К семи часам уже стемнело, и всё женское население Хогвартса начало активно готовиться к балу — платье, причёска, обувь, макияж. Я не была исключением. Волосы, которые доставали уже до попы, были вымыты сульфатным шампунем и уложены в прическу «а-ля Тимошенко», туфли наполированы, бельё, платье, мантия надеты, перчатки, сумочка, маникюр…

Без десяти восемь возле лестницы женского общежития Джастин Финч-Флетчер в чёрной мантии, под которую был надет один из его танцевальных костюмов, взял меня под локоток, и мы направились к дверям Большого Зала.

В холле яблоку было негде упасть. Скорей бы пробило восемь — двери зала распахнутся, и начнётся долгожданный бал! Многие всё ещё искали в толпе своего кавалера или даму с других факультетов. Делакур шла в сопровождении Роджера Дэвиса, капитана команды когтевранцев. На ней была мантия из серебристо-серого атласа. Ничего не скажешь, писаная красавица! Малфой вышагивал в чёрной бархатной мантии с высоким воротником под руку с Пэнси Паркинсон в светло-розовой мантии, обильно украшенной рюшками и бантами. Крэбб и Гойл были оба в зелёном и походили на замшелые валуны; дам для них не нашлось. Милли вёл под руку Теодор Нотт. Ли, в традиционном корейском наряде, шла под ручку с Терри Бутом. Дубовые входные двери тяжело отворились, и в холл вошли гости из Дурмстранга во главе с профессором Каркаровым. Сразу за ними шёл Крам — с Грейнджер в голубой мантии

— Участники Турнира, пожалуйста, пройдите сюда, — прозвучал голос профессора МакГонагалл — справа от двери было небольшое свободное пространство. Профессор была в мантии из красной шотландки, тулью шляпы украшал довольно-таки безобразный венок из чертополоха.

Пока заместитель директора объясняла что-то чемпионам, остальные стали парами заходить в зал и рассаживаться на подготовленные места. Видимо, помещение зачаровали, и оно стало больше — иначе как объяснить то, что все гости поместились, а их, по моим прикидкам, было около тысячи.

Наш столик на десять человек находился в глубине зала. С нами рядом оказалась Ли и Бут, Нотт и Булстроуд, МакЛагген и Браун и Лавгуд и Фоссет.

— Вы видели, с кем пришла Грейнджер? — с ходу начала Лаванда.

— С Крамом, — зло сказал МакЛагген, — предательница.

— Не предательница, а человек, укрепляющий международные связи, — поучительно выдал Нотт.

Мы рассмеялись и, взяв меню, начали заказывать ужин. Мой выбор пал на картофель по-деревенски, квас и блины с икрой (а где я ещё её на халяву покушаю?).

Ужин за нашим столиком протекал весело и непринуждённо. По залу ходили фотографы и репортёры, то и дело подсаживаясь к кому-то и о чём-то спрашивая.

— На тебя этот немец смотрит так, как будто убить хочет, — сказала Мили.

— И сдохнет сам, — невозмутимо ответила я.

— Он чистокровный, — вмешался МакЛагген.

— Тебе сейчас самому не смешно? — спросила я гриффиндорца.

— Блэк, — ехидно сказал он, принимаясь за ростбиф.

После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Еще один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена — с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой. На сцену вышел ансамбль «Ведуньи», встреченный восторженными рукоплесканиями. У Ведуний были длинные растрёпанные волосы, чёрные мантии нарочито порваны и потёрты. Косят под рокеров? Музыканты заиграли какой-то медленный танец, и чемпионы вышли в круг. Ну, что можно сказать — позор, да и только. Если Крам и Диггори смотрелись хорошо со своими партнёршами, то Поттера Падма буквально силой заставляла двигаться — она уже и сама была не рада, что согласилась. Дэвис буквально висел на Флер, и как бедная хрупкая вейла выдерживала его приставания, я не знаю. Постепенно в круг увлекалось всё больше и больше пар, и мы с Джастином закружились в танце. Мрачного Снегга утащила Сметвик, Хагрид отплясывал с Максим, Бэлл с кем-то из близнецов, Долгопупс с мелкой Уизли. Бал запомнился как калейдоскоп платьев, танцев и блюд. Джастин танцевал как бог, а я была не против продемонстрировать свою мантию окружающим, поэтому до одиннадцати вечера ни я, ни Финч-Флетчер практически не уходили с паркета, прерываясь лишь на то, чтобы попить.

— Джастин, — сказала я, когда часы показали начало двенадцатого, — мне носик попудрить. Ты бы с Боунс потанцевал, а то она меня съест.

— Хорошо, потанцую, — ответил парень, пожирая глазами задницу Флер.

— Милли, идешь? — спросила я подругу.

— Иду, — ответила Булстроуд. — Куда направляемся?

— К Миртл,— ответила я, выходя из зала.

— Почему? — переспросила подруга, понимаясь по ступенькам.

— Там пусто. Она потоп устроила, и никто не хочет приходить, — мы уже завернули за угол, и до лестницы на первый этаж оставалось десяток шагов.

— А ты?

— Тебе в лоб сказать или сама догадаешься?

— Пописать?

— Прокладку сменить!

— Месячные, что ли? — переспросила Милли, по пути в туалет.

— Они самы… — договорить я не успела. Кто-то очень большой и сильный схватил меня сзади и зажал рот рукой.

Милли тоже схватили, и она вырывалась из «объятий» того самого Шнайдера, что приехал из Дурмстранга.

— Ну что, сучки! Попались! — сказал Вадим Каркаров, обдав меня парами алкоголя. — Сейчас за всё ответите, грязнокровки!

Я пыталась лягаться, кусаться, вырываться, но куда там — парень весил раза в два, а то и три больше меня. Дурмстранговцы распахнули дверь какого-то класса и швырнули нас на пол, накрыв сверху своими телами. Пьяный Вадим одной рукой зажимал мне рот, а другой сдирал с меня мантию и платье. Вещи жалобно затрещали, Каркаров отбрасывал куски ткани в сторону. Краем сознания я отметила, что прокладка на трусиках сместилась и кровь потекла по ногам. О, Мерлин! Меня тут изнасиловать хотят, а я о прокладках думаю.

— Дура, — крикнул справа Шнайдер, — расслабься и получи удовольствие!

Милли извивалась и лягалась, не давая парню сдёрнуть мантию и достать палочку. В тот момент, когда Фриц начал кричать на Миллисент, Каркаров-младший отнял руку от моего рта, и я, вспомнив читанное в прошлой жизни произведение «Анжелика и султан», не придумала ничего лучше, чем плюнуть в дурмстранговца.

— Тварь! — заорал парень и ударил меня наотмашь, но сознания я не потеряла, лишь в голове помутнело. А затем начался кошмар — в руке пьяного парня блеснул нож, который вонзился в мою грудь. Я закричала, а Каркаров-младший, разогретый алкоголем и обезумевший от моего плевка, продолжал наносить ножевые ранения…