За границами пустоты (гет)

Тьма играла, струилась перед глазами, перетекала и взрывалась, оседая под ногами острыми шипами. Тьма клубилась и звенела, рвалась и растягивалась, опутывая плотной паутиной, сковывая движения и бросая оземь. Тьма хохотала громко и безумно, кровью шумела в ушах, текла по рукам и капала, так что ноги скользили и проваливались в мягкую почву.

Тоф сидела на полу возле кровати, зажав уши руками и прижав колени к груди, слушала нарастающий грохот ливня и закусывала губу, ощущая соленую капельку крови, растекающуюся по языку. Было холодно и жарко одновременно, горячая волна поднималась и опадала с рваным дыханием, гром гремел яростными ударами сердца, и Тоф едва ли слышала что-то кроме собственных разбегающихся мыслей. Пальцы мелко подрагивали, так что обкусанные ногти царапали кожу, а костяшки больно били по скулам и отбивали замысловатый ритм.

Ли раздражающе торчал под дверью, громко дышал и иногда топал, переступая с ноги на ногу. Тоф отчетливо слышала его даже сквозь грохот ливня, и потому выстроенную перед дверью каменную стену не убирала, тянулась к ней мысленно и куталась в жесткое холодное эхо. Дождь пошел с самого утра, едва выглянувшее солнце начало припекать макушку. Тоф слонялась по саду всю ночь напролет, потому что никак не могла перестать думать и злиться от обиды. Денег ей не было жалко, хотя она и отдала Ксин Фу большую часть собственных тайных накоплений, гораздо сильнее Тоф расстраивалась из-за бесхребетного поведения Аанга, которого она пусть и на мгновение, но посчитала другом.

Прогремело, в стекло ударили крупные капли, покатились и впитались в мокрую, рыхлую под ногами землю. Тоф тихо фыркнула, глотая рваный вздох, и не заметила, когда каменная стена перед дверью распалась, будто тоже напиталась влагой и растеклась грязной лужей под ногами. Ли шагнул внутрь впервые, закрыл за сбой дверь мягко, так что Тоф едва услышала тихий хлопок, и широкая прохладна ладонь опустилась на ее макушку.

— Проваливай, — буркнула Тоф, стряхивая руку, — насовсем.

В углу лежала сумка с вещами, которую вообще-то никто ни за что не должен был увидеть. Но Ли наверняка видел, он же чертов зрячий, только немой и до ужаса приставучий, а Тоф все равно не собиралась ему ничегошеньки объяснять.

Неопределенное мычание разбилось и смешалось с шелестом ливня, растрепало упавшую на лоб челку и растворилось, застелилось прохладным ветром под ногами. Ветер свистел в закрытых рамах и между тонкими стенами, холодил босые ступни и лизал горячие щеки. Дождь все не заканчивался, лил будто назло, скрывая следы и отрезая пути, но Тоф все равно не собиралась идти следом. Она вообще не знала, куда хочет пойти и что делать, но сидение в четырех стенах в виде хрупкой фарфоровой куколки осточертело до густой черноты и горячих липких капель на щеках. Тоф должна была уйти, потому что остаться попросту не могла, и было только одно место, куда она хотела бы заглянуть хотя бы на один вздох.

Сухая ладонь снова накрыла лоб, отерла щеки и упала, звонко шлепаясь о пол. Тоф вздрогнула, утыкаясь лицом в колени и так стирая остатки слез, переплела пальцы и выдохнула, стряхивая налипшую челку. Дождь постепенно стихал, но тише не делался, барабанил по ставням и стекал, впитываясь в переполненную уже влагой землю. Тоф в который раз обещала себе больше никогда не плакать.

— Эй, — сипло выдохнула она не громче прохаживающегося по коридорам ветра, — какого цвета небо?

Ставни были плотно закрыты, так что в комнату не проникал ни единый солнечный лучик, сквозняком тянуло из коридора, и прохлада ложилась черным бархатным покрывалом на плечи. Ли осторожно взял ее руку, развернул ладонью вверх и вычертил единственное режущее грудь слово.

Плачет.

* * *

— Уходи, — шипела Тоф, — сейчас же. Ты не пойдешь со мной.

Она стояла возле стены в том самом месте, где совсем не было стражи, но совершенно не там, где она обычно сбегала. Ли топтался рядом, мычал что-то себе под нос, а Тоф старательно его не слушала и раз за разом приказывала вернуться в дом. Тоф собиралась уйти надолго и вообще-то побыть одной, так что компания навязчивого надсмотрщика ей была совершенно не к месту. А Ли то ли делал вид, что не слышит ее, то ли упрямо игнорировал ее слова, продолжая стоять и сдвигаясь с места только вместе с ней.

Земля была влажной от дождя и прелой от палящего теперь солнца, а Тоф казалось, что погода попросту сходит с ума. Жара и ливень чередовались с завидным упорством, будто не желали отдавать другому первенство, так что несчастная почва оказывалась то затоплена, то иссушена. С каждой минутой Тоф раздражалась все больше, сжимала кулаки, вслушиваясь в шаги снаружи и внутри стен и уже собиралась запереть Ли в какой-нибудь каменной клетке, но что-то свербящее на кончике носа ее останавливало.

Родители наверняка будут в ярости от ее выходки и первому достанется определенно Ли как потерявшему ее телохранителю. К тому же его так или иначе могли отправить по ее следу, и тогда, наверное, ей было выгоднее заранее взять его с собой. Но ведь родители платили ему, а у Тоф едва ли хватит накопленных денег, чтобы полноценно прокормить саму себя.

Что-то звякнуло над самым ухом, зазвенело переливчато и как будто осыпалось. Исчезнувший на мгновение Ли дышал размеренно и тихо, и от его дыхания трепетали на макушке волосы. Тоф скривилась, отстраняясь, и он будто привязанный последовал за ней, заставляя зарычать и выругаться себе под нос. Стена была еще чуть влажной от ночного дождя, но уже теплой от радостно палящего солнца. Пальцы липли и горели, от раздражения комок поднимался в горле, и Тоф казалось, что она снова слышит больше, чем когда-либо хотела. Издалека приближались служанки, и стражники тоже отчего-то сходились к этому месту, и Тоф в конце концов рыкнула и топнула ногой, заставляя землю просесть и скрыть ее и Ли в теплом рыхлом нутре.

— Потом не жалуйся, — насмешливо фыркнула она, еще одним толчком продлевая туннель под стеной и дальше.

Мягкая пластичность земли ощущалась покалыванием по кончиках пальцев и прохладой под ногами, поднималась с каждым движением и врывалась сбитым дыханием и зудящим в волосах запахом. Тоф рыла туннель, совершенно не следила за исчезнувшим в тишине Ли и чувствовала, как шире расползается на лице улыбка. Суровая мягкость земли окутывала и баюкала, успокаивала собственной непоколебимостью и требовала выбросить из головы все ненужные мысли. Сейчас у Тоф была одна-единственная цель, а о том, что делать после, она подумает когда-нибудь потом.

Если бы Тоф была одна, она могла бы так и путешествовать под землей, выползая наружу только чтобы добыть еды и помыться, но с ней был совершенно незапланированный Ли, про которого она периодически забывала, поэтому остановки и передышки приходилось делать чаще. В конце концов они окончательно выползли наружу как дождевые черви под моросящий липкий дождик неподалеку от полузаброшенной деревеньки. Тоф была уверена, что за ней уже послали погоню, и что родителям уже донесли о ее настоящих силах после того инцидента с Ксин Фу и Аангом, так что сейчас нужно было уйти как можно дальше и по возможности изменить внешность.

— Сказала слепая девчонка, понятия не имеющая, как она выглядит, — хмыкнула Тоф, отвечая собственным мыслям.

Ли шумно выдохнул, переводя дыхание. Она, честно говоря, надеялась, что он отстанет где-нибудь по пути, и тогда Тоф просто выбросит его на поверхность и отправится дальше, но упорству этого человека можно было позавидовать. Тоф все еще не знала, зачем он это делает, но уже устала от навязчивой компании. Оглядываясь назад, Тоф не могла представить, как смогла бы ужиться с занудной Катарой и придурочным Соккой. Впрочем, говоря откровенно, Тоф вообще не была уверена, что способна уживаться с какими бы то ни было людьми.

Деревенька, рядом с которой они вынырнули, казалась полузаброшенной. Тоф ощущала шаги не больше десятка человек, а запахи доносились скорее присущие кварталу нищих, чем нормальному населенному пункту. Пахло потом, грязью и плесенью, земля, несмотря на недавние дожди, была сухая и жесткая, царапающая ступни и совсем недружелюбная, а солнце едва касалось кожи. Наступал вечер, прохлада ощущалась мурашками под одеждой и лезущими в рот волосами, свежий ветер влагой ложился на плечи, стряхивал подземную пыль и колокольчиками указывал путь.

— Чего тебе опять надо? — буркнула Тоф преградившему дорогу Ли.

Дорога уходила вверх, а деревенька стояла на холме, так что снизу ее должно было быть прекрасно видно. А Ли стоял к ней спиной, определенно смотрел вперед и почти не дышал, определяя собственное присутствие разве что осыпающейся с плеч пылью. Тоф толкнула его в спину, не собираясь теперь подчиняться кому бы то ни было, пихнула плечом и зашагала вперед. Колючая сухая трава впивалась в босые ступни, ветер усиливался, а солнце совсем переставало греть. Ли шагал следом молчаливым големом, и Тоф была даже рада, что он не может с ней нормально изъясняться. Потому что слушать его нотации она в любом случае не собиралась.

В деревне царила почти мертвая, удушающая тишина, в которой угадывались сдавленное дыхание, тяжесть высоких, но слишком легких для взрослых тел и рваные разговоры. Пахло еще хуже, чем у подножья холма, Тоф дышала через раз и постоянно непроизвольно жмурилась и морщила нос, но отступать не собиралась. Она не до конца понимала, что именно здесь ищет, ведь ни еды, ни воды, ни крова, которыми они могли поделиться, у этих людей определенно не было. Крыши в большинстве домов провалились, и в них свистел ветер, окна хлопали ветхими ставнями, а пола Тоф не ощущала вовсе. Тоф не знала, зачем пришла сюда, потому что и помочь она никому не смогла бы, и только горький комок тошноты и отчаяния смешивался с ветром и подступал к горлу. Нужно было непременно уходить и двигаться дальше, но Тоф не могла сдвинуться с места, заставить себя сделать хоть шаг, чтобы побороть зыбкое оцепенение.

Ли толкнул ее в плечо и отодвинул в сторону, сделал несколько шагов и зачем-то опустился на колени. Тоф вздрогнула и рвано вздохнула, отшатнулась и бросилась прочь.

На земле лежал ребенок, которого можно было принять за изломанную временем куклу. Он был худым и легким, будто сделанным из соломы, длинные волосы были вымазаны в засохшей давно грязи. Тоф не заметила из-за стоящей вони, но пахло от него тухлым мясом и застарелыми выделениями. Впервые в жизни Тоф была рада, что не способна видеть ничего, кроме густой гулкой темноты.

В груди кололо. Тоф неслась со всех ног, не разбирая дороги, несколько раз спотыкалась и почти падала и в конце концов совершенно неосознанно создала трамплин и поехала по нему как с горки. Ли остался в пропахшей смертью деревеньке, где не могли даже похоронить умершую девочку, а все остальные жители тоже напоминали скорее бумажных кукол, чем людей. Тоф катилась с горы, стирала ноги о сухую землю, впервые агрессивно недружелюбную и опасную, слушала биение собственного сердца на кончиках пальцев и рвано дышала, каждый раз вдыхая осевший на одежде и коже смрад.

Темнота хохотала, смеялась над ней, клубилась перед глазами и выстраивалась в яркие образы. Тоф отчаянно жмурилась, глядела, как стекает по пальцам черная густая кровь, как пустые глаза глядят в черное небо. Она не знала, видела ли нечто подобное в прошлой жизни, потому что воспоминания о ней напрочь смазались и смешались, превратились в неразборчивую кашу цветных снов и потонули где-то в глубине холодной хохочущей тьмы. Комок тошноты подступал к горлу, спазм сдавливал дыхание и путал ноги, тьма клубилась перед глазами и смеялась, а жесткая сухая земля будто кривила обветренные губы и в чем-то ее обвиняла.

Колокольчик зазвенел пронзительно, резанул по ушам оглушительным шумом и затих, скрывшись где-то в сухой траве. Тоф споткнулась, кувырнулась и покатилась, отбивая бока и бедра, накрывая голову руками, и остановилась, кутаясь во взметнувшуюся землю. Рваное дыхание вырывалось из горла всхлипами, холодный ветер терзал щеки и трепал спутавшиеся, колющие глаза волосы. Тоф лежала, раскинув руки в стороны и широко раскрыв слепые глаза, глядела на смеющуюся над ней черноту и видела пропитанные кровью длинные волосы, прилипшие к белоснежному лицу. Это не было воспоминанием или видением, лишь игрой затуманенного страхом разума и обволакивающей, затекающей в рот и уши темноты.

Небо, как и все остальное, было чернильно-черным, далеким и отчужденным, безразличным к снующим внизу людям, проживающим свои короткие жалкие жизни. Небо было тихим и оглушающе громким, холодным и злым, обрушивающим на землю невзгоды и собственный яростный гнев. Колокольчик немелодично звенел неподалеку, разрывал завывающую в ушах темноту и ласково успокаивал.

— Ты была там, да? — он махнул рукой, но Тоф не разобрала, в какую сторону.

Впрочем, это было очевидно. Деревушка на холме осталась далеко за ее спиной, к макушке вплотную подступал густой лес, а Зуко, которого Тоф несколько лет назад обозвала Ли, подбрасывал в руке слетевший с ее волос колокольчик. Настоящий Ли тоже был где-то далеко, но Тоф даже не старалась прислушаться, чтобы отыскать его. Холодный ночной ветер врывался в легкие, остужал застывший в горле жар и пробирался мурашками к самому естеству.

— Привет, — Тоф махнула рукой, натягивая наверняка не слишком убедительную улыбку, — тут где-то неподалеку бродит еще один Ли, так что давай придумаем тебе какое-нибудь другое прозвище.

Зуко протяжно вздохнул, швырнул в нее колокольчик, и Тоф не поймала его, шлепнула рукой по траве и тихо взвыла, ударившись о камень. С ним было что-то определенно не так, но Тоф никак не могла сосредоточиться, ощущая только колючую траву под спиной и пляшущий на мокрых щеках ветер. Зуко вздохнул снова, уселся рядом и потрепал ее по волосам, сбрасывая с глаз прилипшую челку. Тоф фыркнула, отталкивая его руку, и он усмехнулся, набрасывая волосы обратно на ее лицо.

— Ну и где там твой другой Ли? — спросил Зуко спустя несколько минут молчания.

Тоф пожала плечами, топнула пяткой с размаху, и под спиной выросло каменное кресло с широкими подлокотниками. Ли был все еще неизвестно где, наверное, хоронил мертвую девочку в смердящей деревеньке, и Тоф безразлично махнула рукой, случайно задевая плечо зашипевшего Зуко. Сердцебиение постепенно выравнивалось, дыхание становилось реже и размеренней, и земля внизу больше не обвиняла ее, но темнота перед глазами все еще противно хихикала на ухо, сжимала ладони холодом и окутывала обманчиво безмятежным туманом.

— Это ты другой Ли, — хмыкнула Тоф, похлопывая Зуко по плечу, — потому что его на самом деле зовут Ли, а тебя нет.

Он снова промолчал, протяжно вздохнул, но руку ее не сбросил, только пнул выскочивший из-под земли камешек. Становилось холодно, липкая вечерняя роса пропитывала сухую траву и смачивала грубую землю. Что-то с этим парнем было не так, потому что в прошлую их встречу он только и делал, что огрызался и был недоволен всем на свете. Если бы Тоф не была Тоф, она бы решила, что перед ней кто-то другой, как две капли воды похожий на «принца Зуко».

Рука взметнулась выше, пальцы запутались в рваном воротнике рубашки. Тоф помнила, что голова Зуко была лысой с длинным пучком волос на самой макушке, но теперь под пальцами ощущался колючий ежик коротких волос, а забавного колокольчика, ставшего для Тоф символом ее первого настоящего друга, и вовсе не было.

— А где обещание? — Тоф не сразу вспомнила, как он обозвал этот свой хвостик. — Уже исполнил эту свою клятву?

Зуко сбросил ее руку резко, поднялся, сминая траву ботинками и ступая тяжело и устало, отряхнулся так, что Тоф в лицо полетели клубы пыли. Тоф могла поклясться, что за все время их неожиданной встречи он не улыбнулся ни разу, и от этого ей самой становилось садняще грустно.

— Прекрати меня трогать, — тихо и совсем не раздраженно бросил Зуко, отходя дальше, — зови меня по имени, если придуманное тобой прозвище тебе больше не нравится, ты ведь все равно его уже знаешь.

— Эй! — Тоф вскочила, запнулась о ветку и едва не рухнула обратно.

В голове шумело, пальцы сводило от холода, она никак не могла сосредоточиться и расслабиться, договориться и послушать. Тоф слепо шарила перед собой ладонью, неожиданно оказавшись в густой звенящей пустоте, будто подвешенная за веревочки кукла в запертой темной кладовке.

Небо было ослепительно ярким падающим на голову плоским диском, придавливающим к земле и позволяющим взлететь, недостижимо высоким и близким, будто можно дотронуться кончиками пальца. Ядовитым голубым сиянием, затянутым белесой дымкой тянущегося от воды пара, смога и смрада, смешивающегося с дыханием и лишающего способности чувствовать. Она стояла посреди пустоты и обваливающегося, пошедшего трещинами неба, режущего осколками кожу, и тьма сковывала кандалами, ложилась плотной повязкой на глаза и насквозь пронзала бегущим по крови холодом.

Тоф резко вдохнула, рванулась, переворачиваясь на бок и вцепилась пальцами в сухую, хрустящую под ногтями землю. Было темно и холодно, никакого неба не было вовсе, потому что она все еще была двенадцатилетней слепой девочкой в мире магов четырех стихий. Теплая ладонь касалась макушки, разбивала сводящий внутренности холод, но хохочущую и обвивающую липкими руками темноту отогнать оказалась не в силах.

— Проблемный ребенок, — хохотнул Зуко, не слишком галантно помогая ей подняться.

— Хочешь скажу, у кого я научилась? — Тоф показала ему язык и крепко встала на ноги.

Наваждение разом исчезло совсем, темнота перед глазами снова стала просто темнотой, до тошноты привычной и почти уже правильной. Тоф выдохнула, глубоко вдохнула влажный колючий воздух, топнула ногой, и земля откликнулась, запела мелодично и ласково, пустила вибрацию по телу и забралась мурашками под волосы.

— А где твой дядя? — Тоф наконец заметила, что не хватает, оказывается, чрезвычайно важной детали.

Зуко фыркнул себе под нос и не ответил, махнул рукой куда-то в сторону густеющего леса. Тоф уперла руки в бока, стряхнула прилипшие к одежде травинки и кусочки сухой грязи. Нужно было разжечь костер и устроиться на ночлег, но только теперь Тоф поняла, что сама ни за что на свете не смогла бы добыть огонь.

— Я, кажется, нашел твоего настоящего Ли, — выдохнул Зуко, указывая в сторону холма.

Тоф грела руки у трескучего костра, который Ли развел у кромки леса, но не подсаживалась слишком близко. Огонь немного пугал, Тоф ощущала приятное успокаивающее тепло, слышала хруст веток и взмывающих в воздух искр, но слабо ощущала, где заканчивается просто тепло и начинается обжигающее пламя. Она чувствовала буравящий ее неодобрительный взгляд Ли и старательно его игнорировала, делая вид, что увлечена подступающими к самым ладоням игривыми всполохами.

— Так ты сбежала из дома? — Зуко аккуратно поджаривал пойманную в том же лесу какую-то живность. — И что собираешься делать?

Голос его звучал насмешливо, пламя потрескивало под его руками, и Тоф чувствовала, как едва заметно исчезают подступающие слишком близко к ее пальцам горячие язычки. Она на мгновение стушевалась, но быстро взяла себя в руки и вскинула подбородок, но не придумала ничего лучше, чем выдать чистую правду.

— Не знаю, — она дернула подбородком и насупилась, — потом что-нибудь придумаю.

Ли нарочито шумно выдохнул, и Тоф отодвинулась от него подальше. Она была согласна, что план так себе, но сил оставаться в родном доме у нее уже не было вовсе. Зуко, кажется, тоже не проникся ее словами, ядовито хмыкнул и сунул ей в руки палочку с нанизанным на нее мясом. Тоф не слишком интересовало, что это было за животное, потому что живот уже несколько минут отчаянно бурчал, требуя незамедлительно наполнить его хоть чем-нибудь съедобным.

— Напомни, сколько тебе лет? — усмешка никак не желала пропадать из голоса Зуко.

Тоф стряхнула с лица волосы, оттянула нижнее веко и показала ему язык. Зуко в притворном ужасе взвизгнул и обозвал ее идиоткой.

— Мне двенадцать, — Тоф задрала подбородок и едва не подавилась едой, — и я могу все.

Она хлопнула себя ладонью по бедру, быстро дожевала, отбросила палочку и растянулась на каменном шезлонге. Зуко хохотнул, а дыхание Ли стало почти оглушающим.

— Ну да, — Зуко схватил ее руку и сунул в пальцы еще одну палочку, — напомни, кто только что катался по земле и пускал слюни.

— Эй! — Тоф вырвала палочку, одним укусом содрала мясо и швырнула ее обратно. — Хватит обходиться со мной, как с какой-то калекой! И я не пускала слюни!

Ветер шелестел в кронах, трепал мягкую листву на земле и стрекотал мелкими камушками. Тоф поджала губа и отвернулась. Вспоминать о случившемся было жутко, но Зуко вообще-то был прав. Этот приступ был странным, она почти потеряла реальность, перестала чувствовать вовсе, будто и в самом деле оказалась заперта в гулкой черной пустоте.

— Долго еще учительствовать будешь? — надулась Тоф, убирая шезлонг и возводя между собой и Зуко стену. — Напомни то, напомни это. Мне больше нравилось, когда ты огрызался. И ты не отвечаешь на мои вопросы, с чего я должна тебе что-то говорить?

Они молчали несколько минут. Тоф уткнулась в собственные колени и тихо сопела, прислушиваясь к бегающим по земле букашкам и перелетающим с ветки на ветку ночным птицам. Она на самом деле все еще мало знала об этом мире, ведь простые учебники никогда не могли дать полного и достоверного представления. Ее держали в золотой клетке, и те крупицы информации она собирала каждый раз, когда получала возможность сбежать в город. У нее было все и ничего одновременно, а теперь только темное небо над головой и два человека, не считающих ее такой уж слабой, рядом. Тоф не знала, сколько это продлится, сколько еще она сможет убегать от самой себя и прятаться за каменными стенами.

— Я думаю, что мы похожи, — проговорил Зуко, и далеко-далеко квакнула низким голосом лягушка, — поэтому я не хочу, чтобы ты проходила через то, что выпало на мою долю. Тебе стоит вернуться домой, пока еще не поздно.

Хлопнула крыльями сова, ветер растрепал волосы и зашелестел в пышных кронах деревьев. Тоф слышала свое и чужое дыхание, топот маленьких ножек и писк далеких грызунов под землей. Где-то глубоко внизу рыли тоннели гигантские кроты, правильное название которые Тоф до сих пор не знала.

— Я иду, куда хочу, — резко бросила Тоф, поднимаясь и отбрасывая с лица волосы, — иду, куда хочу, ясно вам!? Потому что я вовсе не маленькая и не слабая, и мне совсем наплевать, что другие обо мне думают!

— Ага, да, — перебил Зуко, когда Тоф снова раскрыла рот после глубокого вдоха, — очень интересно, я внимательно тебя слушаю. Еще будешь?

Тоф захлопнула рот, надулась и сложила на груди руки, втянула носом запах поджаристого мяса, тряхнула волосами и плюхнулась обратно, протягивая руку:

— Давай.

* * *

— У меня от этого твоего Ли мурашки по коже, — зашептал, склоняясь к ее плечу, Зуко, — такое ощущение, будто он вот-вот проткнет меня моим же мечом. Он может хотя бы топать погромче?

— Он немой, поэтому большую часть времени выражает чувства взглядом, — пожала плечами Тоф, пиная выскочивший из-под земли под ее ногой камешек, — а еще у него потрясающий слух, почти как у меня.

Лес давно остался позади, и теперь они шагали по узкой проселочной дороге неведомо куда. Вел Зуко, и Тоф не вдавалась в подробности, следя только, чтобы они не приближались слишком близко к ее родному городу. Но дорога все удалялась, петляла между иссушенных полей и уходила вниз. Провонявший смертью холм тоже остался позади, и Тоф, которой этой ночью впервые приснился по-настоящему ужасный кошмар, старалась не вспоминать о нем даже на мгновение. Пальцы все еще подрагивали от сводящего жилы ужаса, но мелькающие перед глазами картинки смазывались и заливались будто густой черной краской, превращаясь в неразборчивые мрачные пятна.

— Ты храпишь во сне, ты в курсе? — насмешливо бросил Зуко, стоило ей утром подняться на ноги.

Честно говоря, Тоф была уверена, что он смоется от них под покровом ночи, поэтому долго не могла заснуть, прислушиваясь к лесным шорохам и хрустам. Но Зуко почему-то все еще шел с ней, хотя и продолжал жаловаться и надоедать.

— Почему ты все еще идешь за мной? — снова завел он надоевшую шарманку после очередного привала.

Ли шел беззвучно, и иногда Тоф вовсе забывала о его существовании. На пути им пока не встретилась ни одна деревушка, так что узнать она могла пока разве что о засеянных полях да их обитателях.

— Не за тобой, — поправила Тоф, воздевая палец к небу, — а с тобой. Я иду с тобой, потому что не знаю, что мне делать.

Зуко хмыкнул и протяжно вздохнул, ничего не отвечая. Со вчерашнего дня он заметно повеселел, но все еще был не тем нахальным мальчишкой, которого Тоф встретила в прошлый раз. У него больше не было хвостика-обещания, пропал весело позвякивающий колокольчик, походка стала шаркающей и как будто усталой. Тоф ни за что не призналась бы никому, что беспокоится об этом парне, вспыльчивом принце вражеской страны, потому что считает его своим другом. Впрочем, Ли, наверное, пока не стоило знать, кто такой Зуко на самом деле.

Далеко ощущалась заброшенная деревенька. Тоф поначалу приняла ее за какую-то свалку из-за беспорядочно валяющихся досок, но некоторые из них складывались в давно прохудившиеся и опустевшие домишки, а посреди всего этого стоял пересохший колодец. Дорога впереди петляла и ветвилась, так что на горизонте наверняка были сплошные серые поля колючей травы и сорняка. Тоф ускорилась совершенно неосознанно, припустила вперед вприпрыжку. Ей не терпелось почувствовать больше, взглянуть своими слепыми глазами на выцветший от войны мир.

— Эй! — Тоф едва не споткнулась, резко затормозила, поднимая вокруг себя клубы едкой пыли. — В той деревне Аанг!

Ошибки быть не могло. Тоф ощущала едва уловимое присутствие, будто человек висел в воздухе, невесомо касаясь пыльной земли, еще не слышала дыхания, но была уверена из-за ласково встрепенувшего волосы ветерка. Аанг был один, но с противоположной от них стороны к деревне приближалась гулко топающая девчонка, шаги которой Тоф совершенно не нравились.

— Там же ничего нет, — Зуко дернул ее за рукав, останавливая, приложил руку ко лбу и свистнул.

Тоф, на мгновение оглохшая от громкого шума на самое ухо, вырвала руку и толкнула его в бок. Неизвестная девчонка приближалась к деревне быстро, а Аанг сидел на земле и будто ждал ее.

— Деревня совсем рядом, — нетерпеливо махнула рукой Тоф, и прикусила губу, — странно, что он один. И кто эта дамочка с тяжелыми шагами?

Зуко звонко хлопнул себя по лбу, так что Тоф, занесшая ногу для широкого шага, вздрогнула от неожиданности. Ли удержал ее за плечо, и только теперь она вспомнила, что он все еще идет следом и буравит привычным взглядом не ее, а кого-то другого.

— Азула, — обреченно выдохнул Зуко и тут же пояснил, не дожидаясь закономерного вопроса, — моя сестра, я почти уверен, что это она. Она всегда была немного… сумасшедшей.

Ли держал крепко, так что просто взять и вырваться своими силами Тоф никак не могла. Рука на плече ощущалась стальными кандалами, сковывающими и пугающими не меньше хохочущей перед глазами пустоты, и Тоф вдруг снова увидела перед глазами заляпанные кровью длинные волосы и мертвенно бледные щеки. Тошнота подступила к горлу горьким комком, звякнула сталь, и колокольчик подхватил мелодию негромкой ласковой трелью. У Ли никогда не было меча, но сейчас Тоф ощущала прохладу стали, направленной на ее единственного друга, возле щеки. Ли и в самом деле решил проткнуть принца народа Огня Зуко его же собственным мечом.