За границами пустоты (гет)

Тоф приникла к земле, вслушиваясь в отдающиеся эхом шаги. Она не обращала внимания на барабанящий по дорожке дождь, на стертые в кровь пальцы, на смешивающиеся с дождем, заливающиеся за шиворот соленые слезы, жаром опаляющие щеки. Тоф слушала и слышала гораздо больше, чем привыкла. Дождь казался оглушающим, сводящим с ума шумом, Тоф, казалось, слышала каждую разбивающуюся о землю капельку, а все неторопливо приближающиеся шаги чувствовались землетрясением под сведенными судорогой ладонями.

Тоф рвано вздохнула и закашлялась, захлебнувшись стекающей по лицу водой. От звуков собственного голоса едва не заложило уши, дыхание перехватило, сжало где-то в горле, и Тоф судорожно всхлипнула, отнимая руки от влажной земли. Она не заметила, как шаги остановились, вздрогнула только тогда, когда чужая, незнакомая рука коснулась плеча. Тоф рванулась, отползая от незнакомца, поскользнулась, запутавшись в рваном подоле платья, и рухнула на попу. Лужа под ней громогласно и будто насмешливо булькнула, голые предплечья обдало холодными брызгами, а грохот непрекращающегося дождя окончательно заложил уши.

Незнакомец, кажется, что-то говорил, но из-за дождя Тоф слышала только шум и невнятное бульканье, которое едва ли можно было связать с человеческой речью. Холод все сильнее расползался по телу, руки и ноги сводило судорогой, и Тоф поежилась, ощущая на лице противно налипшие волосы. Шагов она больше не чувствовала, земля будто замолчала, погружая ее в кокон из ледяного, холодящего внутренности шума.

— Как же ты здесь оказалась? — едва различимый голос пробился сквозь оглушающий шелест.

Чья-то, уже не совсем незнакомая ладонь коснулась пальцев Тоф, и она поспешила выдернуть руку. Незнакомец, кажется, рассмеялся, и его голос слился со звуками льющейся с неба воды. Он молчал несколько минут, а потом Тоф неожиданно почувствовала, что ее подхватывают на руки и куда-то несут. Сил сопротивляться не было, она рванулась пару раз и затихла, поняв, что не может даже поднять руку. Незнакомец аккуратно убрал налипшие на лицо волосы и тихо выдохнул, перехватывая Тоф поудобнее. Тоф не слышала, что он пробурчал себе под нос, потому что дождь все еще заглушал остальные звуки, но ей неожиданно показалось, что это непременно было что-то теплое и немного усталое.

Когда Тоф проснулась (а она даже не заметила, как заснула), под ней было что-то мягкое, вокруг слышались редкие тихие голоса, а в воздухе витал аромат благовоний. Тоф поморщилась от резкого для нее запаха, стащила с себя что-то похожее на тонкое одеяло и ощупала собственную одежду. Точнее одежда оказалась вовсе не ее, непривычно грубая ткань царапала кожу, а вместо осточертевшей юбки были короткие, не доходящие до щиколоток штаны. Вероятно, это были чьи-то шорты, потому что, как только Тоф попробовала встать, они юрко упали к ее ногам. Пояс штанов оказался настолько широким, что его непременно нужно было чем-то подвязать, иначе Тоф рисковала сверкнуть наготой в самый неподходящий момент. Не то чтобы ее это сильно смущало, но ведь родители с детства воспитывали Тоф в самом благонравном и благородном ключе.

Тоф фыркнула на собственные мысли, соскочила с кровати и шлепнулась пятками о каменный пол. По телу тут же прошла волна вибраций, и Тоф почти кожей ощутила смешивающиеся, переплетающиеся между собой образы людей и построек. Первые беспорядочно шагали, и каждый их шаг эхом отдавался в груди, а вторые стояли недвижимыми остовами и оттого ощущались на кончиках пальцев еще отчетливее. Это походило на какое-то поселение, но так как Тоф вовсе не разбиралась в географии страны Земли, она не могла сказать, где оказалась.

Кто-то, точно почуяв, что она очнулась, направился к скрывающему Тоф домику. Дверь отворилась без скрипа, в помещение хлынул и тут же оборвался поток терпкого жаркого воздуха, и вместе с ним вошел человек. Тоф не знала его, никто из ее семьи не шагал настолько уверенно и в то же время бесшумно. Кроме разве что Фана, но Фан умер, и осознание того, что Тоф всего на мгновение спутала с ним незнакомца, струнами резануло по сердцу.

Человек остановился, должно быть разглядывая ее дурацкое положение, едва-едва вздохнул и сделал несколько шагов в сторону. После чего он вмиг оказался перед насторожившейся Тоф, опустился перед ней на колени так, что она макушкой почувствовала его дыхание, отодвинул ее руки и что-то повязал на пояс. Удовлетворенный вздох опалил теплом щеку, и Тоф опустила голову, делая шаг назад и цепляясь пальцами за не сваливающиеся больше штаны.

— Ты кто? — выпалила она, осознавая, как наползает на щеки румянец. — И где я?

Человек несколько мгновений помолчал, со смешком поднялся и снова оказался почти вплотную, неожиданно опуская большую ладонь Тоф на макушку. Тоф вздрогнула, склоняя голову набок, вывернулась из-под прикосновения и отступила снова.

— Меня зовут Лу, — он словно собирался продолжить, но осекся и смешно клацнул зубами, — юная леди. Это деревенька неподалеку от Ба Синг Се.

— Ба Синг Се! — тут же встрепенулась Тоф. — Как мне туда попасть?

Этот человек не казался Тоф опасным, хотя она в этой жизни еще не видела настоящей опасности. Он был в самом деле чем-то похож на Фана и оттого вызывал неконтролируемое чувство, назвать которое Тоф затруднялась. Оно было похоже одновременно на тоску и радость, пусть она и осознавала, что это пустое сходство, и ее брата в самом деле нет больше в этом мире.

Что-то скрипнуло и шелохнулось, и человек снова оказался перед Тоф. Он присел перед ней на корточки, растрепал пальцами волосы и хохотнул. В его голосе слышалась тщательно скрытая жесткость, перемешанная с сожалением, но Тоф не могла понять, кому предназначались эти чувства.

— Зачем тебе в Ба Синг Се, дитя? — спросил другой голос, появления обладателя которого Тоф вовсе не заметила. — Разве ты не знаешь, что у его стен война?

Он говорил мягко, словно по-отечески тепло, и Тоф на мгновение растерялась, оказалась погребена под его заботливым голосом и поддалась собственным скребущимся в груди чувствам.

— Я знаю, — Тоф всхлипнула и поспешно стерла кулаком выступившие слезы, — мой брат там, я хочу навестить его.

— Разве ты не встретишься с ним, когда он вернется домой? — спросил Лу.

Он так и не убрал руку с макушки Тоф, и теперь его ладонь казалась тем, что намертво придавливает ее к земле. Тоф замотала головой, тщетно пытаясь стряхнуть с себя чужое, давящее на грудь тепло, вцепилась пальцами в штаны и топнула ногой. Где-то что-то грохнуло, снаружи раздались несколько возгласов, и Тоф стушевалась, словно была уверена, что снова натворила дел.

— Он не вернется, — выдохнула она едва слышно.

Звуки снова казались ей оглушающе громкими, такими, от которых закладывает напрочь уши, и рвутся барабанные перепонки. Тоф шаркнула ногой, кожей ощущая теплую землю, и словно забилась туда, оставляя на поверхности лишь пустую бесчувственную оболочку.

Она услышала растерянное «О» словно сквозь толщу воды, словно бы она в самом деле оказалась глубоко-глубоко под землей, и все, что происходит наверху, для нее больше не имело никакого значения.

— Что ж, — вздохнул человек, имени которого Тоф до сих пор не знала, — я отведу тебя в Ба Синг Се. Однако сперва назови мне имя своего брата.

— Отец! — воскликнул Лу, вскакивая на ноги.

Тоф зажмурилась и сжала кулаки, в один момент возвращаясь на грубую поверхность земли, отстранилась от вспыхнувших фейерверками звуков и резко кивнула.

— Его звали Фан, — звук эхом разлетелся по помещению, всколыхнул тонкие стены и слился с бушующим снаружи гомоном; ветер подхватил слова, закружил их и рассыпал на многие осколки, погребая память о названном человеке в земле, воздухе, воде и пламени, — Фан Бейфонг.

— Уверен, твой брат был превосходным воином, — Лу выдохнул, цокнул языком и снова опустил ладонь Тоф на макушку.

— Но лучше бы он был живым, верно? — ласково спросил его отец.

* * *

По шагам этого человека нельзя было сказать, молодой он или старый, Тоф вообще не могла сказать о нем ничего. Он казался бесплотной тенью, кем-то эфемерным, несуществующим, кем-то вместе с тем обязательным и необходимым. Он шагал едва слышно и говорил мягко, но Тоф чувствовала в нем силу, чудовищную мощь, которую, впрочем, он не спешил использовать без надобности.

Тоф подслушивала разговоры, пока они шли сквозь лагерь-поселение, шагала босиком так, что многие наверняка оглядывались на нее удивленно. Натянутый словно струна Лу шел следом, и от его шагов так и веяло напряжением и грозным предупреждением. Тоф не могла понять, как далеко от них неприступная стена города, потому что текущие по земле вибрации от подобного количества сливались в бушующую реку и заливали ее разум подобно недавнему дождю. Ей стоило бы потренироваться, если она хочет использовать эту способность в будущем, однако сама мысль о тренировках возрождала тревожащие внутренности воспоминания о брате.

Они пришли на холм, покрытый сочной, щиплющей пятки травой, и остановились. Человек замер безмолвно, Лу потоптался на месте и уселся на землю, а Тоф замерла, ощущая внизу множество людей. Под стенами Ба Синг Се и в самом деле шла война, вот только они находились снаружи, а не внутри. Тоф выдохнула, топнула ногой и мотнула головой, подставляя лицо теплому, шелестящему в волосах ветру.

Никто не нарушал спокойного молчания. Тихо шелестел в траве ветер, отдаленно слышались голоса и лязг оружия, а совсем рядом — тихое дыхание незнакомых людей, вдруг показавшихся Тоф чрезвычайно важными. Ветер трепал волосы, нес с собой прохладу и ощущение дождя, закрадывался под одежду и вызывал на коже табуны колючих мурашек. Тоф тихо фыркнула, вдруг почувствовав себя очень маленькой перед всем этим миром, перекатилась с пятки на носок и закинула руки за голову.

— Вы ведь из народа Огня? — спросила она, едва нарушая тишину своим шелестящим голосом.

Лу хохотнул, а его отец не ответил ничего, даже не дернулся, так и продолжил стоять, вглядываясь куда-то наверняка за стену Ба Синг Се. Тоф шаркнула ногой, растрепала собственные волосы и вздохнула, почуяв вдруг запах железа.

— Я не люблю войну, — Тоф неловко покачнулась и ухватилась пальцами за широкий рукав стоящего рядом с ней человека.

— Мало кто любит ее на самом деле, — хмыкнул человек, — все только делают вид.

— Те, кто любят войну, не умирают, — продолжила Тоф, делая шаг ближе к нему, — за них гибнет кто-то другой.

Тишина налетела порывом ветра, вплелась в волосы, и Тоф почувствовала, что вместе с ней на макушку опускается ладонь. Рука отца Лу казалась огромной, пальцами он задевал лоб и уши, и Тоф вздрагивала, ощущая покрывающие их мозоли. Лу за их спинами откинулся на траву, должно быть теперь устремив взор в небо, с громким звуком сорвал травинку и выдохнул со свистом.

— Рассуждаешь как взрослая, — фыркнул он, пиная носком сапога муравейник.

— Я и есть взрослая, — Тоф ответила чересчур резко, взбрыкнула и потянула на себя рукав молчаливого человека, — мне восемь.

Лу расхохотался, а его отец тихо усмехнулся. Тоф надула губы, не отпуская сжатую в пальцах ткань, и топнула пяткой так, что ровно под копчиком Лу появился и исчез довольно острый маленький камешек. Лу взвыл и подскочил на ноги, рванулся к Тоф и остановился, замер, словно уставившись куда-то перед собой. Расхохотавшаяся было Тоф замолчала, подняла лицо к небу и опустила уставшие веки.

Темнота перед глазами будто колыхалась, жила собственной жизнью и переливалась неразличимыми цветами. Она могла быть даже красивой, если присмотреться, но Тоф никогда не присматривалась и погружалась в ее недра все глубже.

Тоф казалось, что шелест ветра, гомон переговоров и звон оружейной стали сливаются в тихую песню, песню войны и скорби, и где-то на горизонте звучит гром приближающихся битв. Замысловатая мелодия смешивалась с ветром, переплеталась с дыханием и пускалась в пляс сквозь народы и нации, не замечая различий и оседая на теплой, влажной после дождя земле.

— Какого цвета небо?

Вопрос сорвался с губ сам собой, повис в воздухе и рассыпался крохотными, едва различимыми песчинками. Тоф вздрогнула, когда человек перехватил ее ладонь, ощутила охватывающее ее жаркое тепло и хохотнула, когда Лу ухватил ее за вторую руку.

— Небо затянуто тонкими облаками, — заговорил человек, — словно белоснежное кружево на глади спокойного озера.

— А над Ба Синг Се стоит радуга, — добавил Лу.

— Радуга! — выдохнула Тоф восторженно. — Большая?

— Большая, — подтвердил Лу, — от одного конца стены до другого.

* * *

Его звали Айро, и он был генералом и, возможно, принцем, потому что многие звали его Ваше Высочество. Он отдавал приказы спокойно, хладнокровно рассчитывал каждый последующий шаг и почти успешно делал вид, что ему все равно. Тоф знала, что нет, потому что чувствовала биение его сердца сквозь кожу, напряжение, охватившее мышцы, и дрожащие в голосе нотки. Он отдавал приказы и сам подчинялся им, но едва ли его в самом деле интересовала война и злополучная осада Ба Синг Се.

Он позволил Тоф остаться в лагере ненадолго, пока не устаканится погода, и не пройдут бесконечные весенние дожди. Тоф не могла сказать, хочется ли ей вернуться домой, как не могла сказать и хочется ли ей остаться здесь. Она вслушивалась в бесконечные переговоры солдат, ощущала нависающую громаду стены неподалеку и думала гораздо больше, чем когда-либо.

Ее, конечно, не выпускали из шатра Лу, так что Тоф не оставалось ничего, кроме как сидеть и слушать. А слушать Тоф умела с детства.

Людей охватывал азарт оттого, что перед ними кажущаяся неприступной преграда и единственный шанс ее преодолеть. Никто из них не думал о том, что убивает людей, никто из них на самом деле не стремился отнимать жизни. Каждому солдату здесь было страшно, потому что у всех были семьи и друзья, и никто не хотел умирать за чьи-то идеалы. Никто из этих людей на самом деле не хотел воевать, но все они хотели защитить собственную страну и ее народ.

Это было странно. Тоф не чувствовала злобы или ненависти к воинам страны Огня, хотя кто-то из них и убил Фана, ее любимого старшего брата. Тоф вообще не чувствовала ненависти, сидела среди чужаков так, будто это нечто само собой разумеющееся, слушала их голоса и даже иногда смеялась над дурацкими шутками Лу.

— Когда-нибудь ты встретишься с ним, — говорил Лу, когда речь заходила о несправедливых смертях.

Тоф фыркала, но ничего не говорила, молча мотала головой и поджимала губы. Она не помнила собственной прошлой жизни, но кое-что, почти стершиеся из памяти образы, вроде цветов и кое-каких обыденных вещей, прочно засели в ее мыслях. Тоф не помнила своей прошлой жизни, но точно знала, что она у нее была, так что не могла согласиться с Лу.

— Тебе пора домой, дитя, — сказал Айро спустя несколько дней ее пребывания в лагере, — скоро здесь перестанет быть безопасно.

Тоф вздрогнула от стальных ноток в его голосе, послушно кивнула, опуская ноги на землю, и закуталась в длинную рубаху. Ей не то чтобы было холодно, просто дурное предчувствие, предчувствие скорого сражения охватило воздух и землю, и нигде больше не осталось места беззаботному детскому веселью.

Тоф едва отмахалась от неудобного сопровождения, но, к счастью, Айро, в отличие от сына, понимал, что таким образом может доставить неудобства. Лу не говорил ничего против, молчал упрямо и, Тоф была уверена, смешно хмурился и сводил на переносице брови. Тоф нравился Лу, нравился и Айро, но пока они принадлежали к враждующим народам, ни о какой дружбе между ними и речи быть не могло.

Уходя, Тоф снова услышала тихую, кружащуюся в воздухе песню. Она свивалась кольцами, находила ответ в биении сердец, стучала металлом и стелилась тяжелым дыханием. Песня отражалась от стен Ба Синг Се, под которыми остались навсегда похоронены Фан и еще множество павших в этой войне людей, разлеталась на тысячи нот и, смешиваясь с ветром, улетала в такие дали, разглядеть которые не смогли бы даже зрячие.

Небольшое путешествие-приключение домой заняло у нее несколько дней, в течение которых она училась слушать и чувствовать, а еще знакомилась с людьми и животными. Тоф не хотела домой, потому что дома все считали ее слабой, но она и впрямь была слабой маленькой девочкой, которой еще предстояло многому научиться.

Родители встретили ее тихо, никто не сказал Тоф ни слова, а мама даже милостиво разрешила ей брать уроки магии земли. Все прошло настолько буднично, что Тоф всерьез задумалась, не подменили ли ее родителей, или вдруг она пришла совсем в другой дом. Однако сердца их бились ровно, а голоса звучали привычно, так что Тоф быстро выкинула подозрительные мысли из головы.

А спустя еще несколько дней она узнала, что осада Ба Синг Се снята, а воины страны Огня отступили.