За границами пустоты (гет)

Они сидели молча, поджав под себя ноги, в тишине такой, что слышно было громкое дыхание и ворочающиеся в голове мысли. Снаружи стрекотали цикады, создавали фоновый шум, впрочем, недостаточно громкий, чтобы оттянуть на себя чье-либо внимание. Тоф перебирала в пальцах подол длинной рубашки, вздрагивала на каждый вздох и неосторожный шелест бумаги и думала, что читают они уже слишком долго для маленького жесткого свитка. Наверняка, думала она, там тоже написана какая-нибудь угроза, из-за которой Зуко со свистом выпускал воздух сквозь зубы, а Айро мурлыкал себе под нос как-то уж слишком неестественно. Стоящий в сторонке Ли буравил ее тяжелым говорящим взглядом, так что сама Тоф стыдливо горбилась и комкала подол. Конечно, она согласилась бы с тем, что, пойди они вместе, ничего страшного бы не случилось, однако собственное ослиное упрямство настойчиво затыкало рот, утверждая, что и Аанга тогда найти бы не получилось. Если, конечно, хоть кто-нибудь из здесь присутствующих в самом деле собирался его искать.

— Что там написано? — наконец спросила Тоф, и собственный голос показался ей ужасным вороньим карканьем.

Цикады, казалось, застрекотали громче, перекрикивая отчаянно заколотившееся сердце, с грохотом ударяющееся о нагретые доски. Тишина в ответ продлилась всего несколько мгновений, однако за это время Тоф успела перебрать в голове десятки и сотни вариантов. В детском мультфильме из прошлой жизни все было иначе, а теперь ее отчего-то охватывало колкое густое чувство сгущающейся над головой темноты. Юркий страх прятался в складках рукавов и подоле длинной рубашки, остриженных коротко волосах, отросших уже достаточно, чтобы закрывать шею, и пустоте перед глазами, хохочущей, будто колокол у самого уха бьет.

— Тебе нужно встретиться с матерью и вернуться домой, — со вздохом сказал Айро, откладывая свиток.

— Детям давно пора спать, — одновременно с ним заметил Зуко, и от едкого тона его голоса жаром вспыхнуло в животе.

Пустота перед глазами колыхнулась, опешив, замолчала, погружая ее в тишину. Урчащий в животе страх толкнулся в горло, Тоф рвано выдохнула, ощущая, как исчезает с ее затылка тяжелый взгляд, зачесала назад волосы и отерла влажную ладонь о штаны. Цикады за окном медленно, будто осторожно застрекотали, и постепенно гомон их снова стал громким, похожим на непрерывные электрические разряды.

— Лонг Фэнг знает, кто вы, — кивнула она, не вкладывая в голос ни грамма вопросительной интонации.

Прежде, чем ей ответили, прошла примерно минута, Тоф считала секунды ударами гулкого сердца, мяла рубашку и от нетерпения кусала губы. Жар полыхал в животе и то и дело поднимался к самому горлу, и тогда она сдерживала его, жмурилась, будто тогда темнота могла стать еще более темной, и страх все сильнее обращался клокочущим возбуждением. Вокруг было слишком тихо и слишком громко одновременно, грохотало сердце и гомонили цикады, так что кружилась голова и верх напрочь путался с низом.

— Хуже того, — Айро не двинулся с места, но стал вдруг будто бы больше, — он знает, что происходит.

Притаившийся у дверей Ли исчез вовсе, сделавшись едва уловимым стелющимся по полу ветерком, а Зуко забормотал себе под нос и поднялся. Хлопок перекрыл гул за окном и в ушах, Айро схватил племянника за руку и тихо приказал ему остаться, а в голосе его ощущалось куда больше королевской непоколебимости, чем Тоф когда-либо слышала. Ей теперь было почти тринадцать, Зуко казался ненамного старше, и Аанг с Катарой и Соккой тоже были всего лишь детьми. То, что происходило, затягивало неумолимо всех подряд, пережевывало и выбрасывало прочь изуродованными и распятыми, как лишившийся языка Ли. Тоф не хотела сражаться за какое бы то ни было будущее, потому что пустота перед ее глазами яростно хохотала, стрекотала громогласно цикадами за окном, а вспотевшие ладони никак не могли перестать дрожать. Она ощущала на себе сочувствующие, жалостливые взгляды, всегда чувствовала их в лицо и спиной, была все еще маленькой слепой девочкой, неспособной даже научиться дружить. Страх свивался в ее животе тугими кольцами, сковывал внутренности и отравлял дыхание, но она все равно заставила себя подняться, зачесать назад упавшие на глаза волосы и улыбнуться так, будто чувства ее напрочь вывернулись наизнанку:

— И что происходит?

Набат ударил, упало и рассыпалось осколками сердце, прошлое сделалось будущим и исчезло под белым штрихом замазки. Земля была далеко, под слоем теплого дерева и гулкого камня фундамента, укрылась слоем текучего песка и вязкой глины, но Тоф все равно слышала ее заунывную песнь. Она могла подыграть им всем разом, вступить в плохо спланированный спектакль и провалиться в конце концов, укутавшись в каменный кокон, и не было никакого смысла молчать. Тоф не собиралась встревать, пускай все тянулось бы до промозглой бесконечности, и даже подталкивающий ее в спину страх вился скулящей от каждого неровного вздоха собакой у ног.

Задетый свиток подпрыгнул и покатился по полу, и замершее на мгновение время пришло в движение, заставляя чаще дышать. Зуко стоял напротив нее, и Айро все еще держал его за запястье, и между ними под громкий стрекот цикад вспыхивали и гасли горячие искры. Тоф не умела читать мысли, не могла даже видеть выражения лиц, зато прекрасно слышала частоту ударов сердца и напряжение в мышцах замерших в немой перепалке хищников. Тоф доводилось бывать в лесу и слышать зверей, и сейчас эти двое как никогда мало напоминали знакомых ленивого старого дядю и молодого вспыльчивого племянника. Перед ней были два короля, а она оставалась слепой маленькой девочкой, всего лишь слышащей тягучую заунывную песню земли.

— Я провожу тебя в комнату, — Зуко шагнул вперед, и рука Айро со стуком упала на пол.

Тепло обдало пальцы, и Тоф ухватилась за протянутую ладонь, второй рукой обвила локоть и прижалась боком к горячему боку. Временами Зуко напоминал ее старшего брата гораздо сильнее молчаливого Ли, а может быть он просто был братом для другой взбалмошной младшей сестры. Смешок вырвался из горла, и Тоф, шаркая пятками, засеменила следом нарочно медленно, изо всех сил прислушиваясь к гулкому, смешивающемуся со стрекотом за окном, сердцебиению.

— Думаешь, я могу потеряться? — Тоф захихикала, почти повиснув на плече Зуко, и тот усмехнулся, свободной рукой потрепав ее по волосам:

— Надеюсь, этого не случится.

До комнаты они дошли медленно и молча, и лишь когда щелкнул замок и шаги стихли вдалеке, Тоф позволила себе отчаянно выдохнуть, сбросить с себя одежду и рухнуть на кровать, не заботясь о чистоте кожи. Она сегодня страшно устала и немного сошла с ума, так что непременно следовало целую вечность поспать, увидеть красочный сон и проснуться только тогда, когда все окончательно станет хорошо. Жаль, думала Тоф, засыпая, что желанию ее никогда не суждено было сбыться.

* * *

Утро наступило как ни в чем не бывало, рухнуло солнечными лучиками на лицо, и Тоф очнулась от липкого сна выброшенной на берег рыбой. Ей, пожалуй, нравилось притворяться беспомощной слепой и бесцельно шнырять из стороны в сторону, и оттого ощущение тысячи взглядов на затылке нервировало до безобразия. Закутанная в хрупкий камень земля гудела, сдерживая утренние зевки, впитывала семенящие по поверхности шаги и казалась такой холодной, что напрочь сводило ступни. Тоф торчала у разделяющей средний и верхний районы города стены, переминалась с ноги на ногу и насвистывала крутящуюся с самого рассвета в голове песенку, вовсе не потому, что кого-то ждала. Оставаться в чайной ощущалось невыносимо, она снова делалась зависимой, впитывала чужие слова и верила, будто не могла слышать каждую капельку лжи. Она, пожалуй, так увлеклась свалившимися на нее приключениями, что совершенно позабыла о двоякой натуре людей.

Устав ждать, Тоф принялась бродить мимо разбросанных по всему району многочисленных магазинчиков, коих было так много, что можно было запросто потеряться в разнообразии исходящих оттуда звуков и запахов. Денег у Тоф оставалось еще довольно много, но, хоть она и привыкла все свое таскать с собой, в этот раз в карманах нашлось всего несколько тонких медных монет. Впрочем, почти полное отсутствие денег не остановило ее, и вскоре Тоф, взгромоздившись на перила перекинутого через крохотную речушку мостика, наслаждалась свежеиспеченной луковой лепешкой. Полуденное солнце как раз начинало припекать голову, когда угощение окончательно скрылось в ее животе, а промаслившаяся бумажка полетела в кусты, и в то же мгновение вспыхнувшие пожаром крики и легшая на лоб прохладная тень заставили слепо задрать голову. Тоф спрыгнула на мостик, вытерла испачканные пальцы о штаны и собралась было двинуться прочь, как пробегающая мимо женщина ударила ее плечом, а по земле прошла волна тугой дрожи. Аппа приземлился на площадь неподалеку, крикливая толпа разбежалась в разные стороны, а количество взглядов увеличилось до такой степени, что нестерпимо зачесался затылок.

Спрыгнувший на землю Аанг дернул ее за руку, и Тоф рассерженно зашипела. Выстроенный в голове план рушился по кирпичику, а пути назад стремительно исчезали. Тоф не собиралась никуда влезать, решила следовать чужим правилам, пока никому из ее близких не угрожает опасность, и вот теперь Аанг крепко сжимал ее ладонь, а земля уходила из-под ног вместе с вибрацией и звуками, и рушилось напрочь сформированное на неполные тринадцать лет мироощущение.

— Вы с ума сошли! — рявкнула она, едва ноги коснулись седла.

Тут же пришлось хвататься за что угодно, потому что Аппа, коротко рыкнув, поднялся на задние лапы и взмыл в воздух, так что лицо обдал порыв горячего ветра. Покачнувшись и уцепившись за бортик седла, Тоф дернулась вперед, упала на колени и рассерженно засопела, потому что сказать больше ей было решительно нечего. Аанг сидел на голове зверя, и присутствие его выдавал только тихий звон колокольчика, Сокка рыскал по карманам и что-то искал, бормоча себе под нос, а Катара вдруг опустила на ее плечо руку, отчего свернувшийся в животе страх разом успокоился и перестал трясти змеиным хвостом.

— Нас не пускали в среднее кольцо, так что мы нашли Аппу и сбежали, — вздохнула Катара, — не злись, Тоф.

Голос ее звучал мягко и ласково, и от этого стало даже немножечко стыдно. Тоф пожала плечами, невольно сбрасывая ее ладонь, уселась удобнее, все еще крепко держась за бортик седла, и протяжно вздохнула. Прохладный ветер трепал волосы и облизывал щеки, а она понятия не имела, куда они летят, кажется, впервые в жизни наслаждаясь полетом. Наконец-то в спину ей не впивались сотни взглядов, точно следящие за каждым сделанным шагом, так что даже дышать стало будто бы легче.

— Они спрятали его в каком-то подземелье, — закивал Сокка, вываливая из карманов всякую мелочь, — полдня потратили на поиски, едва сами в тюрьму не угодили.

Они стали снижаться, ветер засвистел в ушах, и снова стало жарко. Полуденный зной грел макушку и плечи, воздух кипел на солнце, и складывалось ощущение, будто он может в любой момент вспыхнуть и осыпаться пеплом.

— Не думаю, что они бы посадили Аватара в темницу, — Тоф сдула с лица волосы, осторожно разжала пальцы.

— Его нет, — Сокка выругался, хлопнул себя по лбу и принялся рассовывать собственное имущество обратно по карманам, — а нас запросто.

Легкий толчок и будто расцветившийся красками мир возвестили о приземлении, и Тоф поспешно скатилась вниз. Ступни ее погрузились в высокую сухую траву, тугое пение волнами прошлось по телу, впитывающему и вторящему, а пустота перед глазами недовольно засвистела, обхватывая ее руками за плечи. Налево от них простиралось заросшее колючей травой и невысокими кустарниками поле, а справа тянулась вязкая горячая пустыня, будто огромная пропасть разверзлась у самых ступней. Тоф крутанулась на пятках, определяя направление, прислушалась к звенящей тишине и шорохам под ногами и села прямо на землю, поджимая под себя ноги. Похлопавший Аппу по боку Аанг повторил за ней, и в движениях его ощущалось натянутое тонкой струной напряжение.

— Мне все это не нравится, — будто подтвердил ее мысли Аанг, — повсюду ходит стража, они забирают Аппу, не позволяют нам нормально перемещаться по городу и в конце концов не дают встретиться с царем Земли.

— В Ба Синг Се секретов больше, чем стен, — хохотнула Тоф, похлопывая себя по бедру, — вчера я встречалась с неким Лонг Фэнгом, советником царя Земли, и мне показалось, что именно он здесь всем заправляет. Он прочитал мне длинную лекцию и сказал, что нужно подать прошение, чтобы попасть в верхнее кольцо, а в нижнее ходить не стоит из соображений безопасности.

Несмотря на то, что далеко вокруг никого, кроме них, не было, Тоф все равно чудились буравящие спину взгляды, направленные разом со всех сторон. Она не сказала ребятам о матери, в последнее мгновение захлопнула рот и зажмурилась, словно некто в самом деле подслушивал и мог принять меры, пока ее нет. Тоф не желала подвергать маму опасности, но и встречаться с ней не хотела, потому что тогда снова обратилась бы беспомощной маленькой слепышкой, обернутой в красивое платье. Признаться, Тоф с куда большей охотой встретилась бы с отцом, потому что ему хотя бы можно было надавать подзатыльников, вместо того, чтобы застыть фарфоровой куколкой с распахнутыми пустыми глазами.

— Еще эта женщина, жуть! — упавший прямо на траву Сокка заколотил ладонями по собственным бедрам. — В первый день это была Джудит, и вчера тоже Джудит, и сегодня, но все три были разными и понятия не имели друг о друге!

— Та, что сопровождала меня вчера, тоже назвалась Джудит, — поддакнула Тоф, и Сокка вместо ответа на ее слова замахал руками и тихо пронзительно завизжал.

Какое-то время они обсуждали случившиеся с ними странности, начиная от кучи одинаковых, будто запрограммированных женщин и оканчивая сетью подземных коридоров, тянущихся куда дальше, чем расстилается город. Полуденное солнце постепенно скатывалось набок, грело теперь висок и ухо, а не макушку, но все равно отчего-то казалось, будто время здесь напрочь остановилось, погрузив их всех в подобие прозрачного кокона. Аанг большую часть времени молчал, о чем-то напряженно размышляя, а Тоф прислушивалась к тихому звону повязанного на его воротник колокольчика и к разреженным, откликающимся через раз, ударам сердца. Отчего-то его тихое спокойствие успокаивало тоже, заталкивало свернувшийся тугим клубком страх глубже и убаюкивало, так что хотелось только сидеть и слушать веселые перепевы ветра и колокольчика. Тоф, задумавшаяся до такой степени, что несколько раз пропустила упоминание собственного имени, очнулась от толчка под ногами, непроизвольно отправила назад такой же и усмехнулась, когда он погас примерно на полпути. Разговор сошел на нет сам собой, Катара перебирала вещи и казалось, будто они взяли с собой все и даже больше, а Сокка сосредоточенно натирал бумеранг. Аанг сидел напротив, гораздо ближе, чем раньше, и ветер вокруг него напряженно молчал.

— Меня беспокоит Зуко, — от его слов суета вокруг будто разом затихла, — он научил меня создавать маленький огонек на ладони, но это все.

Это невозможно было заметить, если бы тыльные стороны его ладоней едва не касались земли, но руки Аанга дрожали. Исходящее от него тепло почти не ощущалось, затихший ветер давил на плечи и хмурился, а сам Аанг застыл каменным истуканом посреди пустыни. Напряжение вокруг него было таким сильным, что камень, казалось, мог лопнуть от одной его мысли, и тем не менее несколько мгновений назад он использовал магию земли, чтобы заставить ее проснуться.

— Это серьезный прогресс, приятель, — осторожно заметил Сокка, откладывая пропитанную маслом тряпочку в сторону, — но я все равно считаю, что ему нельзя доверять.

Оставившая бесполезное перебирание вещей Катара промолчала и отвернулась, но Тоф все равно услышала, как она задушено всхлипнула в ладонь. Повисла неловкая тишина, от которой страшно захотелось провалиться сквозь землю, и она хлопнула ладонями по траве, засыпав огонь песком.

— Я думаю, они собираются устроить переворот в день солнечного затмения, — Тоф, вздохнув, потерла переносицу, — проблема в том, что Лонг Фэнг, похоже, об этом знает, хотя знать не должен.

— Значит, и Хозяин Огня уже может быть в курсе, — Аанг отряхнул песок с ладоней, и ветер снова зашелестел вокруг.

— Везде есть предатели, — кивнула Тоф, подтверждая, что он понял ее совершенно верно.

С самого детства Тоф подслушивала разговоры, беззастенчиво вторгалась в чужую личную жизнь лишь потому, что ей ничего для этого не нужно было делать. Она сидела, запертая в своей комнате, бродила по улицам и слушала, едва не оттопырив уши, разносящиеся за спиной шепотки. Они не обсуждали это в открытую, однако Тоф не составляло труда прислушаться, уловить интонации и смазанные шаги. Кроме того, Айро делал откровенные яркие намеки, замолкал лишь когда Зуко уводил ее за руку, и продолжал улыбаться, будто видел в ней нечто, что она сама не могла показать. И не то чтобы Тоф хотела помочь им или помешать, еще вчера она думала, что не собирается больше ни во что вмешиваться, однако колокольчик на воротнике Аанга звенел мелодично и ласково, и оттого на глаза набегала влага и делалось самую чуточку стыдно.

— Стойте, погодите! — Сокка вдруг подскочил, точно ужаленный. — Мы ведь не будем его спасать?!

Голос его высоким вскриком взвился в воздух, запутался в облаках и исчез повторяющимся эхом в пустыне. На мгновение стало тихо, и оттого приглушенный кашель почудился грянувшим у самого горизонта громом:

— Сейчас только Зуко может обучить Аанга магии огня. Едва ли мы сможем найти кого-то другого для этих целей.

Катара говорила тихо, но тем не менее четко, выговаривая каждое слово, будто осторожничала, но нисколько не сомневалась в сказанных ею словах. Ошеломленный Сокка выдохнул и шлепнулся на землю, а Аанг, от которого Тоф ожидала чего угодно другого, рассмеялся и назвал Катару удивительной. Тоф промолчала, заметив про себя, что для нее это тоже серьезный прогресс.

— Это не значит, что я встаю на его сторону, — добавила Катара, и ее образ хорошей девочки окончательно разлетелся на осколки, — просто сейчас он нам нужен.

Еще какое-то время, пока ветер из обжигающего не стал прохладным, а солнце не перестало нещадно палить макушку, они переговаривались и смеялись, будто не обсуждали одновременно с этим готовящийся заговорщиками государственный переворот в другом государстве. И, хоть все они открыто веселились, Тоф ощущала повисшее в воздухе напряжение, точно электризующее землю перед грозой. Было немного страшно, но вряд ли она в самом деле осознавала, к чему должны были привести их смешные детские планы, словно все вокруг было игрой, историей, выдуманной от скуки, а сама Тоф едва ли могла на нее повлиять. Ощущение тугого узла, то сжимающегося, то расслабляющегося, нервировало до складки между бровей и плотно поджатых губ, однако Тоф тоже старательно улыбалась, хоть и по большей части молчала. Странное чувство, обнявшее ее ладонями пустоты, твердило в ухо, что она лишняя, маленькая и незначительная в этом мире, и стоит только запнуться, как земля под ногами проломится и исчезнет. Теперь, будто не было двенадцати лет жизни в черной пустоте, Тоф отчетливо помнила свою прошлую жизнь, и лишь конец ее оставался подернутым дымкой, скрывающей разочарование и тягучий назойливый страх. Тоф могла думать о чем угодно, кроме маленького кусочка тусклого желтоватого света, от которого сводило пальцы и пустота начинала петь.

Постукивание по плечу вывело ее из транса, и Тоф вздрогнула, впиваясь пальцами в сухую траву. Нависший над ней так, что она чувствовала дыхание на лбу, Сокка понимающе хмыкнул и отступил, зачем-то еще раз похлопав ее по плечу. Воздух вокруг казался застывшим маревом, от которого тяжело было дышать, так что, отцепив руки от теплой земли, Тоф рывком поднялась, разбивая его собственным телом. Растрепавшиеся за день волосы защекотали шею и плечи, длинная челка упала на щеки и коснулась верхней губы, и Тоф тряхнула головой, запуская в собственную неопрятную шевелюру руки. Ощущение оборвавшегося внезапно сна постепенно выветривалось, становилось легче дышать, и она медленно опустила руки, проведя ладонями по лицу.

Вокруг Аппы царила самая настоящая суматоха, ребята ссорились и препирались, обсуждая что-то, во что Тоф даже не старалась вслушиваться. Куда сильнее ее внимание привлек странный назойливый шум, будто гул на задворках сознания, незначительный, но в то же время отвратительно раздражающий, как комар у уха, которого невозможно разглядеть и прихлопнуть. Гул раздавался издалека, терялся в песках, так что отследить его источник было катастрофически сложно, но все равно Тоф была отчетливо уверена, что звук исходил от стены.

— Слушайте, — многоголосые споры мешали, так что Тоф вскинула руки и кашлянула, призывая их замолчать.

Впрочем, тишина не продлилась долго, уже пару секунд спустя неугомонный любопытный Сокка засмеялся и завертел головой:

— Чего слушать-то?

— Да, Тоф, — поддержала его Катара, — если ты хочешь нам что-то сказать…

— Слушайте! — рявкнула Тоф, не позволяя ей закончить.

Удар о землю заставил всех троих повалиться и рассерженно зашипеть, и тогда Тоф повторила приказ снова, указывая в сторону слабого источника шума. В воцарившейся тишине гул показался грохотом, таким чудовищным, будто скрежет металла по стеклу. Аппа встревоженно зарычал, перебирая ногами, и Аанг принялся его успокаивать; Катара рвано вздохнула, поднимаясь и отряхивая платье, а Сокка единственный так и остался сидеть на земле, плотно прижав к ней ладони. Без их голосов гул стало отчетливо слышно, и теперь Тоф могла уверенно сказать, что нечто странное происходит с первой стеной Ба Синг Се.

— Я почти ничего не слышу, — призналась наконец Катара, когда от молчания стали чесаться пальцы, — но земля как будто дрожит.

— Очень сильно дрожит, — согласился Сокка, не отнимая от почвы ладоней.

Будто поддакивая, Аппа протопотал всеми лапами, рыкнул и плюхнулся прямо на пузо. Звуки, будто исчезнувшие с их молчанием, объявились вновь, наполняя воздух хлопками крыльев, стрекотом насекомых и шелестом листьев, однако «как было» уже не вернулось. Сокка дышал через раз, будто все еще прислушивался к гулу и грохоту, едва заметному для его уха, Катара мяла юбку и, наоборот, дышала громко и часто, а Аанга Тоф и вовсе услышать не могла. Слабенький звон колокольчика, покачивающегося на ветру, выдавал его присутствие, но больше не было ничего, будто мальчик просто исчез, испарившись порывом теплого ветра. Тоф прислушивалась к пустыне, все прочнее врастала в землю, но все равно не могла отчетливо понять, что именно происходит. Странная тревога накрыла ее с головой, пустота перед глазами обратилась в яркие вспышки чужих, больше не затуманенных воспоминаний, а она все стояла и сравнивала, находя больше и больше отличий. Это была не сказка про дружбу и волшебство, и люди здесь, это оказалось довольно легко понять, оказались куда более хитрыми и кровожадными. Айро сказал, что Лонг Фэнг знает, что происходит, а Тоф и вовсе понятия не имела, запутавшись между голубым небом и пустотой.

— Между нами и Ба Синг Се пустыня, гул не может идти оттуда, — качнула головой Тоф, вычерчивая на траве причудливые узоры, — но я чувствую, что там тоже что-то происходит, только не могу разобрать.

Особенно сильный порыв ветра тряхнул колокольчик, и голос Аанга вдруг раздался у самого ее уха. Тоф зачем-то подняла на него голову, будто в самом деле могла увидеть вместо пустоты белый ветер, и лицо ее обдало приятное послеполуденное тепло.

— Что еще ты можешь услышать?

Вслед за теплом полыхнуло жаром, и Тоф опустила лицо, цепляясь пальцами за траву. Гул отовсюду сдавливал уши, мешая дышать, вибрации проходили по телу подобно электрическим разрядам, и больше не было ничего в этой какофонии ощущений и звуков, кроме чужой придавленной к земле боли. Тоф закусила губу, вслушиваясь и пытаясь разобрать, и в какой-то момент отвратительный металлический вкус горячей крови наполнил ее рот. От прокушенной насквозь губы по телу прошла другая волна, острая и ослепительная, и воздух комом застрял в легких, заставляя открывать и закрывать рот подобно выброшенной на берег рыбе. Гул на мгновение стих, а потом засвистел и завизжал, отдаваясь тянущей болью в висках, и Тоф мотнула головой, ощущая, как хлестнули по щекам волосы.

— Что-то очень большое приближается, — собственный голос показался ей таким же отвратительным скрежетом, и Тоф облизала губы, растирая по зубам кровь, — как будто гора катится, сминая под собой землю.

На мгновение показалось, что все они больше не дети, будто каждый из них вырос за доли секунды, сделавшись вдруг не по собственной воле ответственным за целый мир. Тоф отчего-то была уверена, что Аанг, а следом за ним и Сокка с Катарой разом ощутили желание помочь и вмешаться, остановить что бы то ни было, будто в самом деле могли что-нибудь сделать. Сама Тоф ощущала лишь охвативший ее вдруг страх, одна за одной волнами прокатывающийся по телу, липкий и соленый на языке, из-за которого гул обращался в смазанное биение ее собственного сердца, трясущегося, как детская погремушка. Все это время они будто бы бесцельно путешествовали, то и дело попадая в дурацкие передряги и обучаясь друг у друга, а теперь, когда Тоф наконец добралась до финальной точки похода, все вдруг перевернулось с ног на голову. Воспоминания из прошлой жизни яркими красками давили на виски, а пустота перед глазами заливалась яростным хохотом, и цепенели напрочь приросшие к земле ноги. Однако бежать казалось катастрофически поздно, потому что над ухом звенел колокольчик, и тепло послеполуденного ветра обдавало лицо.

— Армия народа Огня однажды уже провалила осаду Ба Синг Се, — Сокка поднялся, похлопал себя по штанам, — должно было появиться что-то невероятное, раз они решились на это снова. Нам нужно вернуться в город и любыми способами добраться до царя Земли.

Тон Сокки звучал серьезно, но Тоф все равно отчетливо слышала, как почти неуловимо дрожит его голос. Он вытянулся во весь рост, делаясь вдруг высоким почти как взрослый, со скрипом затянул потуже пояс и размял плечи. Откровенно говоря, шутливый, обычно насмешливый Сокка среди них был самым старшим и единственным, пожалуй, кто отчетливо помнил, что такое война.

— Эй, с каких это пор ты командуешь? — Катара толкнула брата в бок и неловко застыла, осознавая неуместность собственных действий.

Повисла недолгая пауза, и Тоф скривилась от резанувшего по ушам гула, подскочила тоже и ухватилась за мягкую шерсть Аппы. Пусть даже она была ребенком, пусть даже все это казалось ненастоящим, в Ба Синг Се оставалась ее мама, и Тоф во что бы то ни стало должна была обеспечить ее безопасность. Именно потому, что происходящее совсем не походило на детский мультфильм, который она смотрела в прошлой жизни, и теперь ни в чем нельзя было быть серьезно уверенной.

— Я согласен с Соккой, — ответ Аанга обрубил повисшие в воздухе вопросы и неуверенность, — если на Ба Синг Се идет армия народа Огня, мы не сможем защитить его своими силами.

— Скорее всего Лонг Фэнг заправляет всем, и у царя Земли нет никакой реальной власти, — Тоф развернулась, приваливаясь к боку Аппы спиной, — бессильную марионетку уберут первой.

Она с самого начала не собиралась кого-то спасать, лезть на рожон, ввязываясь в войну, и рисковать собственной жизнью ради какого-то пацана, но теперь, кажется, сама себе не оставляла ни капельки выбора. Гул надвигающейся катастрофы отчетливо проходил сквозь землю, еще слишком далекий, но уже неизбежный, впивался в босые ступни и кружил пустоту перед глазами, и та хохотала, обнимая холодными руками, и отчетливо предлагала Тоф всего два варианта. Это была не детская сказка, в которой все непременно оканчивается хорошо, страх пронзал виски, и сдавливало ядовитой волной грудь, каждый из них непременно мог умереть, и тогда гулкая пустота бессовестно станцует на ее могиле. Замазанные белым штрихом воспоминания голубым небом и желтым солнцем мелькали перед глазами, сверкали беззаботностью и весельем, пока свет в одночасье не гас, сделавшись вязким и черным, и прошлая жизнь не обрывалась, оставляя ее в одиночестве и темноте. С самого своего рождения Тоф отчетливо помнила момент собственной смерти, чернотой оборвавшийся перед глазами.

— В верхнем кольце моя мама, — всего два размеренных вздоха, и Тоф уже отчетливо слышала биение сердца и ток крови по телу вместо отдающейся гулом по земле смерти, — вы как хотите, а я сначала пойду за ней.

— Мы с Катарой сразу отправимся к царю Земли, — не стал возражать Сокка.

— Если не получится по-хорошему, пробьемся к нему силой! — закивала Катара, и вокруг нее игриво заплескалась и зажурчала вода. — Аанг?

В воздух взметнулись запахи неуверенности и страха, тщательно маскируемые поддельным энтузиазмом, и Тоф фыркнула, потираясь плечом о теплый волосатый бок Аппы. Все они были детьми, пусть даже и магами, в самый разгар кровопролитной войны, и от их решения, пожалуй, вовсе ничего не зависело. Они могли бежать и прятаться, рыть подземелья и норы, отводить глаза и опускать головы, а у Аанга такого права попросту не было. Кто-то по глупости нарек его Аватаром, заявил, что мальчишке по силам перевернуть мир с головы обратно на ноги, и теперь алчно вел на него охоту. Аанг должен был умереть или драться, чтобы спасти себя и весь остальной мир заодно, однако ему все еще было двенадцать, и он едва обучился владеть землей. Тоф слышала, как исчезает в усиливающемся ветре его дыхание, и думала, что на его месте давно бы сбежала. Она и так давно был сбежала, вернувшись к образу сломанной фарфоровой куклы, если бы не хохочущая перед глазами тьма, раскрашивающаяся фейерверками с каждым рассеянным вдохом.

— Я хочу встретиться с Зуко и выяснить у него, что происходит, — решительность этого мальчика с размаху рубанула по шее и вскипевшей кровью зазвенела в ушах.

Аанг был двенадцатилетним ребенком, который прекрасно осознавал, что мир окончательно рухнет, стоит только ему умереть.

Обратный путь занял у них всего пару мгновений, будто зазвенело в ушах и тут же прошло ощущение отрешенности. Мир, невидимый и неощутимый, проносился где-то внизу, смешивался с воем холодного ветра и биением ее собственного перепуганного напрочь сердца и расцветал звоном маленького колокольчика в небесах. Аанг сидел у Аппы на лбу, крепко сжимал поводья, а вокруг него шумел, унося прочь повисшее в воздухе ощущение тревоги, ветер. Тоф, пожалуй, нравился ветер, ласкающий плечи и юрко забирающийся под воротник, словно небо не падало оземь, заставляя сердце разбиться. Вокруг нее происходило слишком много всего разом, а она всего лишь плыла по течению, следуя чьей-то невидимой воле и отталкиваясь ногами от илистого вязкого дна.

Приземлились они в том же месте на границе среднего и верхнего районов Ба Синг Се, где целую вечность назад Тоф бессовестно украли. Стоило ногам ее коснуться земли, тело снова прошибла дрожь, и Тоф тряхнула головой, до крови закусывая губы. Впрочем, в воздухе почти ничего не было слышно, так что люди по-прежнему ходили по улицам, смеясь и переговариваясь, шныряли тут и там неуловимые стражи, и можно было подумать, будто в самом деле ничего вовсе не происходит. Тоф ощущала это едкое чувство на кончиках пальцев и в уголках губ, беспечность звенела в воздухе колокольчиками и запахом скорой грозы. Эти люди искренне верили, что внутри безопасно, что война осталась далеко позади, а теперь она приближалась к ним, чеканя шаг, и сносила толстые стены одну за другой.

— Тоф, — Катара, тоже спешившаяся и переминающаяся с ноги на ногу пару мгновений, вдруг подалась вперед и обняла ее, смыкая ладони за спиной, — позаботься о своей маме.

Теплое ласковое дыхание мазнуло по щеке и исчезло, и Тоф едва подавила порыв потянуться следом. Ядовитый смешок сорвался с губ, маскируя потеплевшие уши, Тоф отвернулась и сунула руки в карманы, отирая вспотевшие ладони. Жгучей льдинкой кольнуло в груди, а потом ощущение исчезло, сменяясь перемешанной в текучей благодарности злостью. Тоф не собиралась привязываться к кому-то и дружить, а теперь, кажется, готова была бросить все к чертям и ринуться за ними следом.

— Вы тоже постарайтесь не умереть, — в конце концов буркнула она, поняв, что молчание затянулось.

На прощание ее обдало ветром, взмывший в воздух Аппа зарычал, перекрикивая идущий из-под земли гул, и вскоре все звуки исчезли, оставляя ее один на один с упавшим на землю небом. Аанг стоял рядом, а Тоф точно боялась сдвинуться с места, будто исходящий от него порывистый трепет мог рассыпаться осколками и исчезнуть. Привязанный к воротнику маленький колокольчик позвякивал от прохладного вечернего ветра, и казалось, что нет больше ничего, посмевшего помешать.

Со всех сторон в них впивались любопытные взгляды, кололи иглами, вспарывали кожу и зашивали наживую, оставляя рваные раны внутри. Стражей вокруг становилось все больше, они привлекали внимание одним собственным существованием, и один из них точно был идолом, сияющей живой легендой, такой теплой и яркой, что слепит глаза. У Тоф перед глазами была пустота, но даже сквозь нее она видела, как неизменно голубеет небо там, куда смотрит Аанг.

— Когда ты доставишь маму в безопасное место… — Аанг вдруг замолчал, и сердце его застучало, обливая чувствами с головой.

Поддавшись порыву, Тоф обхватила руками его ладонь, коснулась губами щеки и стремительно отстранилась, пряча за длинной челкой вспыхнувшее алым лицо. Собственное сердце ее теперь колотилось громче, перебивая всякие посторонние звуки.

— Я тебя непременно найду, — голос ее показался Тоф сиплым и глупым, и она кашлянула и сцепила за спиной пальцы, — мне еще есть, чему тебя научить.

И чему у тебя научиться, хотела добавить она, но легкий заливистый смех взмыл в небо зазвеневшими колокольчиками, и все остальное стало ненужным. Они прощались здесь, чтобы неизменно встретиться вновь, и небо над ними всегда оставалось ярким и голубым, затянутым белыми облаками, теплыми и сладкими, как сахарная вата.

Последним, что ощутила Тоф, прежде чем провалиться под землю, было теплое мимолетное касание у виска, и ласковый шепот, похожий на пение, накрыл ее с головой.