Мимезис (гет)

Волдеморт стоял в темном церковном проходе и с веселым интересом смотрел на нее. Джинни подавила в себе детское желание зажмуриться и сильно ущипнуть себя за руку. Нет, он не развеется, точно ночной кошмар… Но как он ее нашел?!

— Месье, как вы сюда попали?! — воскликнул преподобный Бенар, безуспешно попытавшись встать между ними.

— Просто возник из ниоткуда — вы же сами видели. Считайте это чудом, — он перевел жуткий немигающий взгляд на Джинни. — Твой визит к подруге несколько затянулся. Иди сюда.

— Она никуда не пойдет! — решительно заявил священник.

Джинни похолодела от ужаса и быстро выхватила палочку.

— Я пойду! Пойду! — воскликнула она, сделав шаг вперед.

Но Волдеморт проигнорировал ее: чуть склонив голову набок, он задумчиво разглядывал священника.

— Полагаете, что можете кому-то из нас помешать? — в его голосе Джинни явно уловила нотки сдерживаемого нетерпения, азарт затаившегося в засаде охотника, который видит, как ничего не подозревающая добыча подходит все ближе и ближе.

У нее был только один шанс спасти и себя, и ни в чем не повинного маггла. Джинни резко развернулась, схватив священника за руку, и стремительно крутанулась на каблуках. Мир смазался, скручиваясь в безумный водоворот. Но внезапно у Джинни перехватило дыхание. Она не успела понять, что произошло, как вдруг неведомая сила резко дернула ее назад. Перед глазами вновь возникли темные своды церкви. Невидимая рука словно сдавила ее горло, Джинни пошатнулась и схватилась за шею в безуспешной попытке вдохнуть. Как ни странно, спустя несколько секунд незримая удавка исчезла.

— Попробуешь еще раз? — раздался голос за ее спиной.

Джинни стремительно обернулась, невербально выпустив луч Экспеллиармуса, но алая вспышка прорезала пустоту — позади никого не было. Священник быстро забормотал что-то по-французски, и Джинни поспешно встала перед ним, надеясь закрыть маггла собой. Но мгновение спустя что-то подняло ее в воздух и отшвырнуло в сторону, к ближайшей колонне. Джинни сжалась и рефлекторно зажмурилась, ожидая удара, но его не произошло — прикосновение холодного камня к спине было почти нежным.

Распахнув глаза, она поняла, что словно прикована незримыми цепями: ноги беспомощно висели в двадцати футах над землей, пошевелить рукой с зажатой в ней палочкой она тоже не могла — запястья будто обхватили невидимые браслеты наручников.

Волдеморт стоял посреди церкви, не обращая на нее никакого внимания — его взгляд был прикован к преподобному Бенару, который крестился и что-то тихо шептал. Джинни прислушалась, узнавая латынь:

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…

— Твой жезл и твой посох — они успокаивают меня, — внезапно с усмешкой подхватил Волдеморт. — А вот Джиневру почему-то не успокаивают. Как считаете, преподобный, что не так с овцой, которая стремится сбежать от своего пастыря? Джинни, дорогая, что с тобой не так?

Мерлин великий, что за бред он несет?!

— Возможно, овца знает, что рано или поздно пастырь зажарит ее на ужин? — процедила она.

Его холодный смешок заметался под высокими сводами.

— Действительно. Полагаю, это еще одно доказательство того, что мы гораздо умнее магглов!

— Месье, — очень тихо, но решительно произнес священник, — не богохульствуйте.

— А вы не лгите, что «не убоялись зла», — весело ответил Волдеморт. — Я чувствую ваш ужас, то, как он переполняет вас. Что, не чувствуете незримой поддержки? Не чувствуете силы? Правильно, потому что у вас ее нет. Она вся у меня.

Полыхнуло алым. Священник упал на пол, крича и корчась от боли.

— Нет! Прекрати! Отпусти его! — закричала Джинни, безуспешно пытаясь вырваться из своих пут. — Он же ни в чем не виноват!

Волдеморт прервал заклинание и медленно поставил ногу на грудь тихо стонущего старика.

— В некотором роде, моя жена организовала для меня неплохое развлечение, — негромко произнес он. — Ведь если и есть среди магглов такие экземпляры, которых я презираю сильнее прочих, то это определенно священники.

— Финита… Фините Инкантатем… — лихорадочно шептала Джинни, но все было бесполезно.

— Предлагаю узнать, сколько пыточных заклинаний потребуется для того, чтобы ты отрекся от своего бога и стал ползать на коленях не перед ним, а передо мной. Это будет очень интересный эксперимент.

— Никакими пытками, Сатана… — хрипло произнес преподобный Бенар, — ты меня не заставишь…

— Уверен, ты себя переоцениваешь. Впрочем, если я ошибаюсь, то ты должен быть очень мне благодарен — ведь благодаря мне ты умрешь самой лучшей смертью, какую только может пожелать христианин — ты умрешь мучеником.

— Том! — выкрикнула Джинни. — Тебе правда нравится издеваться над теми, кто не может ответить?!

Взгляд призрачно-зеленых глаз наконец-то обратился к ней.

— Да, — ровно ответил он. — Тем более с тех пор как умер старик Дамблдор, ответить мне не может никто.

— Так давай я попробую! — процедила Джинни. — Неужели за все эти десятилетия ты так и не оправился от травм, которые тебе нанес священник в маггловском приюте? Что, до сих пор не смог пережить детские обиды?

В его глазах ей почудились алые отсветы — будто его истинное обличие прорывалось сквозь личину так сильно, как никогда прежде. Она почти ждала, что сейчас он снимет лицо Гарри, словно маску, обнажит красные змеиные глаза и белоснежную кожу, туго обтягивающую кости. Но вместо этого он очень медленно приблизился к ней.

— С упорством, достойным лучшего применения, ты пытаешься подписать себе смертный приговор.

— Мне плевать! Я не буду смотреть на то, как ты убиваешь человека!

— Боишься, что не сможешь с этим жить? — вкрадчиво произнес он, встав так близко, что она чувствовала его дыхание. — Это ведь ты виновата. Не сбеги ты из дома, не приди сюда — и он был бы жив.

— Я не боюсь, я точно знаю, что не смогу. Пожалуйста, я тебя умоляю, если хочешь, наказывай меня. Прошу тебя, только не убивай… мой Лорд.

Он вздрогнул и чуть отстранился. Джинни казалось, что ее язык проткнули миллионом раскаленных иголок. Волдеморт молчал. Джинни набрала воздуха, чтобы сказать что-то еще, но он предостерегающе поднял руку, и она промолчала. Казалось, он действительно размышлял, переводя задумчивый взгляд с нее на копошащегося на полу старика.

Внезапно удерживающие ее чары опали, удивительно мягко опустив ее на пол.

— Подойди ко мне, Джиневра.

Она шагнула навстречу, чувствуя себя так, словно ступает по стеклам. Он протянул ей руку.

— Отдай мне свою палочку.

Джинни в ужасе замерла. Это же сделает ее абсолютно беспомощной и лишит даже призрачного шанса помочь и себе, и магглу! У нее было лишь несколько мгновений на раздумья. Довериться ему, смириться? Признать, что он в очередной раз одержал над ней безоговорочную победу? Или нет? Но тогда бить надо прямо сейчас!

Затаив дыхание, Джинни осторожно протянула ему палочку рукояткой вперед. Его губы изогнулись в усмешке. Он аккуратно снял очки, их тонкая оправа на мгновение сверкнула холодным золотым блеском. Как уже не раз замечала Джинни, его взгляд не изменился, ни на гран не приобретя то немного рассеянное выражение, которое обычно появляется у слабовидящих.

— А теперь, — произнес он, спрятав очки и ее палочку в карман своей мантии, — поцелуй меня.

В груди Джинни словно скрутился ледяной узел, давящий, не дающий нормально дышать. Она сделала осторожный шаг к нему навстречу, приблизившись вплотную. Внезапно он взмахнул рукой, и преподобный Бенар, вскрикнув, взлетел в воздух. Он был весь окутан слабо светящимися, призрачно-золотистыми веревками, которые, судя по застывшей на его лице гримасе, причиняли сильную боль. Джинни испуганно ахнула.

— Даже близко не сравнится с Круциатусом, — тихо заметил Волдеморт. — И пока ты меня целуешь, он будет жить.

Не давая себе возможности передумать, Джинни быстро потянулась к нему. Поцелуй остро отдавал железом и кровью. А может, ей так только чудилось. Джинни казалось, что темнота перед ее зажмуренными глазами — это бездна, в которую он неумолимо увлекает ее за собой, она почти чувствовала стремительность этого полета. Джинни не знала, прошла пара мгновений или часов, прежде чем он отстранился. Преподобный Бенар медленно вращался в воздухе, из-под опутывающих его светло-золотистых веревок сочилась кровь, в темноте кажущаяся совсем черной.

Джинни вдохнула обжигающе-холодный воздух:

— Пойдем домой?

Он медленно перевел на нее взгляд, до этого задумчиво устремленный туда, где тонул во мраке алтарь.

— Мы пойдем, конечно, сразу же, как только решим вопрос с магглом. Кроме того, ты определенно заслуживаешь наказания — думаю, с этим даже ты спорить не будешь.

— Решим вопрос? Что ты собираешься делать?!

— «Маггла не оставляй в живых» — я это выражение придумал еще на младших курсах Хогвартса, переиначив одну строчку из Библии. Забыл о нем давно, разумеется, но вот сейчас вспомнилось. А знаешь оригинал? Конечно же нет. «Ворожеи не оставляй в живых» — это они про нас… Столь любимые вами забавные и безобидные магглы.

— Нет… нет, не делай этого!

Он сокрушенно вздохнул, даже не пытаясь скрыть наигранность этого жеста:

— Знаешь, думаю, я буду готов заменить третье Непростительное на второе, — выдержав паузу, произнес он, — но при одном условии… что это сделаешь ты.

Сердце словно обвила раскаленная проволока, сдавила с такой силой, что Джинни даже покачнулась от боли.

— Ты хочешь, чтобы я использовала Круциатус? — с трудом выдохнула она.

— Именно, — он вложил палочку в ее безвольно повисшую руку. — Давай, Джинни, сделай это, если хочешь спасти ему жизнь.

Волдеморт взмахнул рукой, и преподобный Бенар с глухим стоном рухнул на пол. Сковывающие его путы исчезли. Выхода не было. Очень медленно Джинни подняла палочку.

— Круцио! — выдохнула она, и свой собственный голос показался ей совсем чужим.

Ничего не произошло.

— Попробуй снова, — прошептал Волдеморт ей на ухо.

И Джинни попробовала. И еще, и еще раз. А затем все ее существо пронзило осознание того, что именно она делает. И Джинни опустила палочку.

— Неужели в тебе так мало ненависти? — вкрадчиво протянул Волдеморт. — Нет, думаю, ты просто плохо стараешься.

— Я не буду этого делать, — твердо ответила Джинни, обернувшись к нему.

— Значит, ты выбираешь смерть?

— Я не буду участвовать в твоих играх. Сейчас ты заставляешь меня выбирать между пытками и смертью, а дальше я буду убивать твоих жертв быстро, чтобы ты не убил их медленно?

Губы Волдеморта изогнулись в усмешке. А в следующий миг преподобный Бенар вновь взмыл в воздух — так, будто его дернуло невидимое лассо. Измученный маггл завис напротив своих мучителей, глядя на них мутным страдающим взглядом. Бледная как мел Джинни судорожно глотала слезы.

Палочка Волдеморта полыхнула светло-зеленой вспышкой. Джинни вздрогнула. Она очень хотела зажмуриться, но почему-то не могла. Волдеморт приблизился к священнику, пристально глядя в его остекленевшие глаза. А затем обернулся к Джинни и резко притянул ее к себе. Прежде чем мир съежился в одной точке и исчез, она увидела, как преподобный Бенар сделал глубокий вдох.

* * *

Безумная круговерть закончилась, Джинни вновь окружили стены дома номер двенадцать. Дома, с которым она только сегодня простилась навсегда.

— Ты не убил его?! Не убил… — растерянно прошептала Джинни.

Он вдруг вцепился ей в плечи с такой силой, что Джинни чуть не вскрикнула. Она подняла взгляд и поразилась тому, в какой ярости вдруг исказилось его лицо. От прежнего ледяного спокойствия не осталось и следа.

— Значит, сбежать вздумала?! — прошипел он. — Кинулась к магглам, как и полагается предательнице крови? Думала, они тебя защитят?! Не-ет, дорогая, не получится — ты принадлежишь мне. Запомни, я — твой единственный бог, твой господин!

— Да неужели?! — процедила Джинни, выворачиваясь из его хватки. — Может, ты еще и клеймо мне поставишь?!

Едва договорив, она тут же пожалела о своих словах, но было поздно — он уже выхватил палочку. И резко дернул вверх левый рукав ее мантии, с которой давно слетели все чары. Теплое дерево коснулось кожи, и у Джинни от ужаса перехватило дыхание.

«Нет, пожалуйста, только не это!» — хотелось закричать ей, но колоссальным усилием воли Джинни заставила себя не размыкать губ, задавила в себе этот жалкий отчаянный писк, не позволив ему вырваться наружу.

Вместо этого она решительно вскинула голову. В зеленых глазах напротив пылал ледяной огонь, и Джинни не могла отвести от них взгляд, подобно тому, как человек, под ногами у которого разверзлась пропасть, не может не смотреть вниз. Волдеморт медленно провел палочкой вдоль ее предплечья, и Джинни подумала, что, должно быть, именно это чувствует приговоренный к смерти в последние секунды перед исполнением приговора. В голове вдруг мелькнула странная мысль, что, как не иронично, зеленый цвет ему совсем не подходит — карминово-красный был бы уместней. Или темно-карий: когда-то Джинни казалось, что этот цвет теплый, как свежезаваренный чай. А он оказался ледяным, точно склизкие комья земли, которыми он хотел засыпать ее могилу. Хотя нет, не было бы у нее могилы — только каменные своды Тайной Комнаты…

Он наклонился ближе, так, что они почти соприкоснулись лбами. На его скулах играли желваки, и Джинни впервые показалось, что сейчас он ее просто по-маггловски ударит. Он медленно выдохнул, и его дыхание обожгло ее губы, а затем сделал шаг назад. Ее левая рука безвольно упала вниз.

— Интересно, как дела у нашего сына, — тихо произнес он. — Знаешь, он ведь сейчас в Испании. Не в Египте.

На оголенные нервы Джинни словно плеснуло крутым кипятком.

— Как… как ты узнал? — прохрипела она.

— В том письме твоя семья прочитала лишь пожелания хорошего отдыха и сопливые признания в любви.

Он извлек из кармана стеклянный флакон, полный серебристых нитей воспоминаний:

— А вместо этого Диззи подложила в сверток какую-то сладость.

— Диззи… — неверяще выдохнула Джинни.

Он улыбнулся:

— Ты, видимо, забыла, но главным хозяином эльф считает того, кто принял его на службу. Диззи и Оскара купил я. Разумеется, они подчиняются твоим приказам — но только когда они не противоречат моим.

Джинни медленно подошла к темному окну и мельком взглянула на свое отражение: лицо словно покрыто толстым слоем белил, а глаза кажутся совершенно черными.

— Надеюсь, с моей семьей ничего не случится, — после небольшой паузы произнесла она. — Ни во время отдыха, ни после.

— Мне не нравится категоричность, с которой ты это утверждаешь.

— Послушай… я ведь тебя не предавала, — устало произнесла Джинни. — Не послала эти воспоминания ни Кингсли, ни МакГонагалл. Я просто хотела уехать.

Он вновь подошел вплотную, нежно провел кончиками пальцев по ее щеке:

— Знаю. Именно поэтому и ты, и твоя семья до сих пор живы.

По коже забегали мурашки, вызывая мелкую дрожь, и Джинни подалась вперед, почти прильнула к нему в неосознанной попытке согреться.

— Отпусти нас, пожалуйста. Я никому не скажу, никак не помешаю твоим планам, на людях я буду играть свою роль. Никто и не узнает, что мы с Алом живем отдельно. Это никак не отразится на твоей репутации! Прошу тебя!

— Нет.

— Но почему?!

Он улыбнулся:

— Не хочу.

Неожиданно для нее самой по щекам Джинни покатились слезы.

— Я не могу так жить! Я же умру скоро…

— Ты жила так семь лет, — отчеканил он. — Семь лет ты жила со мной, семь лет ты говорила мне о своей любви. Меня всегда удивляло, насколько слабы и недолговечны чувства, которые вы так превозносите. Ты сама решила стать очередной моей жертвой. И раз ты считаешь себя добычей, то и конец тебя ждет соответствующий. Не рассчитывай на то, что сможешь пробудить во мне жалость — мой путь устлан костями таких, как ты, костями овец, и я даже имен их не помню.

Он вложил в ее ладонь стеклянный флакончик с воспоминаниями и стремительно направился к выходу.

— Почему ты не убил священника? — быстро выпалила Джинни ему в спину. — Ты использовал Обливиэйт…

— Разумеется, использовал — мы же вынуждены соблюдать Статут Секретности, — бросил он, обернувшись. — Что касается твоего первого вопроса… Я был весьма удивлен тем, насколько ты, оказывается, эгоистична — предпочла сохранить свои руки чистыми ценой человеческой жизни. Между помощью магглу и принципами выбрала второе. Это было забавно, и я решил, что ты заслужила небольшое поощрение.

Он ушел, а Джинни упала в кресло и с тихим стоном сжала пальцами виски. Нет, все было не так! Он просто выворачивает все ее мотивы и чувства наизнанку, чтобы окончательно сломать ее, свести с ума! Она перевела взгляд на флакон с воспоминаниями. Сейчас, думая о тех событиях, она понимала, что ощущает их отстраненно, без эмоций, будто это было не с ней. Обычный эффект после извлечения воспоминаний. Можно оставить все как есть — так будет проще. Можно вообще поступать так регулярно. И перестать быть собой, а потом и вовсе сойти с ума. Вздохнув, Джинни открыла флакон и повела палочкой, подцепляя первую серебристую нить и поднося ее к виску.

Флакон опустел, и Джинни решительно выпрямилась, сжав кулаки. Значит, он считает ее овцой? Что ж, пусть, пусть думает, что смог сломить ее волю. И когда он потеряет бдительность, она ударит. Больше никаких побегов — она решит проблему его же методами. Даже самый сильный волшебник уязвим перед ядом. Она спасет всех: свою семью, себя, весь мир, наконец! Закончит то, чего не смог Гарри. И когда Лорд Волдеморт будет умирать у ее ног, давясь собственной кровью, она скажет, что это он — ее добыча. Искусанные губы Джинни медленно изогнулись в улыбке.