История толстушки (гет)

Новость о маме смерти Кайла шокировала меня настолько, что я переживала эту трагедию как свою собственную.

Я не имела малейшего представления о том, что такое потерять родного человека. Каково это, когда ты точно знаешь, что не увидишь его больше никогда?

Какими бы сложными ни были мои отношения с мамой, я знала, что она жива. Я могла увидеть ее, если бы захотела, или, по крайней мере, услышать ее голос, но у Кайла не было такой возможности. От этого он сильно страдал, рыдая у меня в объятиях, словно маленьких мальчишка, ищущий поддержки и тепла. Я прижала его крепче, уткнувшись носом в его шею без какой-либо мысли о романтике. Мое сердце не забилось быстрее, оно болело, как и сердце Кайла в ту минуту. Может, мы действительно были кармическими братом и сестрой? Между нами образовалась некая связь, которую я не могла объяснить, просто чувствовала, что он — моя родственная душа.

Кайл пытался держаться, вспоминая, какой жизнерадостной была его мама и как сильно она не хотела, чтобы он — ее сын — раскисал, словно девчонка. Он шутил и улыбался, но я знала, как невыносимо больно было ему внутри, точнее, я могла заметить это даже по незначительным признакам: он часто глубоко вздыхал, подавляя в себе эмоции; его улыбка время от времени становилась печальной, а глаза наливались слезами, которые он пытался скрыть; он иногда затихал на несколько долгих мгновений, словно ему был сложно произнести даже слово, ведь на уме были только мысли о матери.

В тот вечер мы не расставались ни на секунду. Я, как и обычно, шла на поводу у его капризов, делая то, что он хотел. Если ему нужно было выговориться — я молчала, а когда понимала, что ему становилось хуже от собственных мыслей, начинала болтать без умолку, лишь бы он смог немного забыть о своем горе. А потом мы долго сидели на пляже, провожая закат, после чего вместе встретили этот новый день, все так же сидя на песке и наблюдая за линией горизонта.

Целую ночь мы провели в разговорах, любуясь звездами и огромной луной, оставляющей на морской глади яркую дорожку, словно в какой-то сказке. Все вокруг дышало магией, искрящейся в воздухе. Мне казалось, будто все это происходит не со мной, ведь еще ни разу в жизни я не ощущала такой волшебной атмосферы, такой красоты, перехватывающей дух.

Это был вечер воспоминаний о детстве, легкой грусти и дружеской поддержки, переросший в задушевную ночную беседу, дарующую облегчение и чувство клокочущей радости от одного вида на морское побережье ночью под яркой луной. Кинг часто искал утешения в моих прикосновениях, обнимая меня за плечи или ложась головой на мои колени, чтобы чувствовать тепло и поддержку. Ему было необходимо знать, что кто-то рядом, кто-то нуждается в нем, что он не один в этом мире.

В теплых лучах рассвета его лицо выглядело еще более привлекательным: большие карие глаза с упоением смотрели на красоту утреннего неба, а высохшие от слез ресницы казались такими длинными, словно кукольные. Он улыбался в то утро так искренне, поддавшись этому сокровенному моменту начала нового дня, что я не смогла не разглядывать его, словно картину в галерее: долго ища тайный смысл, кроющийся в мазках и игре красок. Наверняка ему было даже неловко от столь пристального взгляда, но он лишь отшучивался, слегка смущаясь, но не запрещал мне любоваться им.

— Ты настоящий, — произнесла я, подыскав самый лучший момент, чтобы напомнить ему об этом.

Он усмехнулся, сжав крепко, но до безумия нежно, своей рукой тыльную сторону моей ладони.

— Только ты способна заставить меня поверить в это, — Кайл заглянул в мои глаза, поджав губы, — пообещай, что будешь всегда рядом, чтобы напоминать мне об этом, ладно?

— Обещаю, сладкий, — произнесла я шутливым тоном, разбавляя ту неловкость, которую я ощущала от его слов, — я буду всегда рядом, когда ты будешь нуждаться во мне. Даже если мой будущий муж выгонит меня из дому от ревности, потому что мой лучший друг слишком хорош собой.

Кинг засмеялся, уткнувшись лбом в мое плечо, а я продолжала шутить, потому как до ужаса не хотела видеть его грустным. Мне хотелось, чтобы Кайл Кинг всегда так обворожительно мило улыбался и смеялся, по крайней мере, когда я была рядом. А еще я не могла остановить тот словесный поток, льющийся рекой из моего рта, потому что до ужаса смутилась, ведь этот очаровашка находился так близко от меня. Его дыхание щекотало мою шею, доводя кожу до мурашек.

— Знаешь, — произнес он сквозь смех, — я так рад, что тогда, на крыльце моего дома, ты осталась со мной. Если бы не тот день, я бы не знаю, что было бы со мной сейчас…

— Дорогуша, — перебила его я, ведь его взгляд снова наполнился тоской, — называй вещи своими именами. Если бы не я, то ты бы погиб еще при той лихорадке, когда я вытаскивала тебя с того света своим супчиком! Да ты так долго протянул только лишь благодаря толстушке, сидящей возле тебя.

Я толкнула его плечом, чтобы подбодрить и отогнать хандру, и незаметно отстранилась от него, так как больше не могла терпеть столь неловкой близости. Мое лицо наверняка было красным, словно у вареного рака, но я отчаянно не подавала вид, что это все благодаря моему дорогому тирану.

— Ты просто фигуристая, — заявил Кайл, подмигнув, — такие мужчинам нравятся больше. Есть за что подержаться.

От столь неожиданного комплимента я почувствовала, что горю. Мне захотелось нырнуть в холодное море, лишь бы остудить тот жар, разливающийся по телу. Если Кайл говорил что-то о моей внешности, я привыкла доверять его словам, ведь он был из тех людей, кто не умел льстить и подхалимничать; Кинг говорил всегда в лоб то, что думал о человеке, не задумываясь о последствиях и о чувствах собеседника. Но я не стала зацикливаться на этом, решив обыграть его слова так, чтобы все свести в шутку.

— А я-то думаю: «почему он вечно лезет обниматься», — неловко засмеялась я, положив голову ему на плечо, чтобы он не заметил, какая я стала красная из-за брошенных ним слов. — Думаешь, мы всегда будем друзьями? Школа скоро закончится, и начнется взрослая жизнь.

Безусловно, меня пугало то, что поджидало нас впереди. Будущее казалось таким далеким, словно находилось за тем горизонтом, откуда только что вышло солнце, приветствуя этот мир своим радостным светом. Да, мне чудилось, словно оно непременно станет таким же теплым и ярким, как начало этого нового дня; как солнечные лучи, растекающиеся по морской глади, или чарующим, словно звук прибоя. Я еще не имела представления о том, как устроен взрослый мир, от того наивно полагала, что все так и останется таким же беззаботным и сказочным.

— Ну, в любом случае, у нас есть еще целый год, — Кайл начал поглаживать мои волосы, играясь с прядями.

— Целый год, — протянула я, чувствуя сердцебиение в ушах, — звучит практически как целая жизнь.

В пятнадцать лет ощущение времени отличалось от того, на что так жаловались все взрослые. Я не раз слышала от родственников: «Как же быстро пролетело время!» или «Как быстро ты выросла». Тогда мне было не понять, почему все так говорят, удивляясь обыкновенному, казалось бы, ходу вещей. В том возрасте год воспринимался как нечто безумно долгое, от чего мы с Кайлом и вздохнули, предвкушая эту новую жизнь, которую собирались прожить бок о бок.

Кинг отстранился, заставив меня поднять голову с его роскошного плечика. Он ласково чмокнул меня в лоб, заканчивая нашу задушевную беседу на позитивной ноте. А я лишь послала ему воздушный поцелуй с весьма забавным выражением лица. Мне не хотелось, чтобы нашу дружескую волну разрушала романтика. Я боялась, что между мной и Кайлом могло все измениться, как это произошло с Реем.

— Нужно ехать, — улыбнулся он, — и нужно придумать тебе новое прозвище, старое мне наскучило… сладкая. Нет… звучит слишком приторно.

— Надеюсь, твоя фантазия тебе это позволит, Кайл, — съязвила я, дополнив: — А может, люди, придумывающие прозвища, просто имеют проблемы с памятью? Все это ради того, чтобы не называть всех своими именами? Мое имя мне определенно нравится больше, чем какое-либо прозвище.

— У меня отличная память, Кая. Я помню, как тебя зовут, дорогая, — улыбнулся он, — просто так мне кажется, что мы становимся ближе друг к другу, откидывая все эти формальности. Тебе не кажется, что разговор становится более серьезным, когда я произношу твое имя?

Мы неспешно шли от побережья в сторону его мотоцикла, бредя по песку и раскидывая его в стороны. Это утро было самым лучшим из всех, что мне приходилось встречать, проведя бессонную ночь. Солнце уже заняло свое привычное место на небосклоне, грея наши спины своим теплом. Совсем скоро станет совсем тепло и наступит лето.

— Ты прав, — согласилась я, вспомнив, как называла Рея в серьезном разговоре, — тогда стоит придумать такие прозвища, чтобы они были только нашими. Точнее, не называть так других. Твое прозвище будет только твоим и ничьим больше. Если я захочу назвать тебя «дорогой», то так я буду называть только тебя одного. Вот тогда прозвища будут иметь свой тайный смысл.

— Идет, — улыбнулся он в ответ так искренне и довольно, словно ребенок, — тогда нужно будет поразмыслить над этим. Это дело серьезное.

— Мой дорогой друг, а заметил ли ты, что мы всегда придумываем что-то эдакое именно на этом пляже? — остановилась я у мотоцикла, обернувшись на то место, где мы недавно провели ночь.

— Теперь это наше место, — подмигнул Кайл, заводя мотоцикл, — запрыгивай, я ужасно хочу спать.

Он подвез меня до дома, после чего заключил в крепкие объятия, благодаря меня за то, что осталась этой ночью с ним. Мне был безумно приятен его порыв, из-за которого я взлетела на седьмое небо от счастья. Погладив его по спине, я отстранилась и помахала ему напоследок, после чего отправилась наконец домой.

Стоило лишь отворить входную дверь, как передо мной открылась весьма неприятная картина: в гостиной сидела Клэр с удрученным выражением лица, а возле нее, в полном спокойствии и тишине, находился Эштон, который слегка улыбнулся, заметив меня на пороге. Отец стоял возле них, явно нервничая, отчего был натянут, словно струна. Напротив него, облокотившись о спинку дивана, стоял Рей, озадаченно посмотревший на меня так, словно пытался что-то сказать мне одним лишь взглядом.

Отец, недолго думая, сорвался с места, подскочив ко мне с настолько злобным выражением лица, что я, оцепенев, забыла как дышать. Через мгновение он отвесил мне жгучую пощечину, оставившую отпечаток не только на моей щеке, но и на сердце, ведь это был первый раз, когда отец поднял на меня руку. Никогда в жизни я не видела его таким разъяренным, как в это раннее утро.

От неожиданного удара и унижения у меня полились слезы, а ком, застрявший в горле, сдавил его спазмом. Я не могла ничего сказать отцу, который обрушился на меня с гневным чтением морали, ведь мой обман с ночевкой у Мел, оказывается, был раскрыт. Еще и ко всему прочему мой мобильник разрядился, так как я не планировала провести целую ночь вне дома.

— Когда ты только стала такой, Кая? — кричал мой отец, наверное, впервые подняв на меня голос. Что бы ни происходило в моей жизни, он обычно сдерживал все в себе, не отчитывая меня даже в самых серьезных проступках, а теперь он буквально вышел из себя от злости.

— Прости, — протянула я сквозь слезы.

— Где ты была этой ночью? Где?! Отвечай немедленно! — отец схватил меня за запястье, полностью утратив над собой контроль.

— Дорогой, — вмешалась наконец сохраняющая до этого момента нейтралитет Клэр, видя, что ситуация зашла слишком далеко, — тебе нужно успокоиться!

Она попыталась вступиться за меня, вырывая мою руку из железной отцовской хватки, но была немедленно одарена его сдержанным, но до ужаса свирепым: «Уйди, Клэр!»

— Она не была с Мелиссой, которую даже предупредить забыла о том, что будет ночевать у нее! Да, эта дрянь настолько обнаглела, что даже думать перестала о чем-то, кроме своей толстой задницы! — кричал мне в лицо папа, всаживая нож в мое сердце с каждым новым словом. — Ты у меня попляшешь, Кая! Отвечай, где ты была всю ночь?!

— Мистер Уильямс, — Рей вырвал-таки меня из лап отца, спрятав за своей широкой спиной, — сэр, она виновата, естественно, тут не поспоришь, но вам не следует так сильно орать, поберегите свое сердце!

Его рука крепко сжимала мою ладонь, давая понять, что даже в такой неразберихе он на моей стороне. Я истерично рыдала, захлебываясь от собственных всхлипов, и не понимала, как такой миролюбивый человек, как мой отец может быть настолько жесток.

— Отойди, Рей! — рявкнул папа, но не сдвинулся с места, чтобы вновь схватить меня. — Сынок, ты же сам места себе не находил! Ты так волновался за эту мерзавку, а сейчас защищаешь ее?!

Отец смотрел на Уайта с уважением, словно говорил с равным себе. Наверняка они провели эту долгую ночь в моих поисках… От этого я зарыдала еще сильней, сжав Рея за рукав его худи.

— Да, я ужасно волновался за нее, но не для того, чтобы убить на месте, как только увижу, сэр. Я люблю вашу дочь так же сильно, как и вы, но мне нужно, чтобы с ней все было в порядке, понимаете? Я обязательно узнаю, где она была и с кем, — он повернул голову в мою сторону, чтобы кинуть неодобрительный взгляд, — но я сделаю это без вреда ей и себе.

— Ты не заслуживаешь такого парня, Кая, — бросил мне отец, слегка остыв. — Рей, сынок, я оставляю эту дуреху тебе. Мне нужно успокоиться и лечь спать. Я плохо себя чувствую, Клэр, дай мне успокоительное.

Отец с Клэр вышли из гостиной, удаляясь в свою спальню.

Клэр поддерживала моего отца, словно он мог вот-вот потерять равновесие. Она шептала ему что-то, намереваясь успокоить его, до самой комнаты. Эштон же, единственный, кому эта баталия пришлась по душе, подмигнул мне, удаляясь на второй этаж, где ему выделили собственную комнату и, к моему огорчению, соседнюю с моей. Я была очень рада, что этот лицемер живет в моем доме временно, и молилась о выздоровлении его родного отца, чтобы помахать этому придурку платочком на прощание. За это время он не только проявил свою гнилую натуру, но и прилично достал меня своим поведением. Только наедине со мной он становился самим собой, при других же он играл роль пай-мальчика, сбивая с толку своим смазливым личиком.

— Теперь, когда мы остались одни, — строго, но спокойно произнес Рей, чем заставил меня отпустить свой рукав, — скажи мне… ты ведь с ним была? Я ничего не сказал твоему отцу о Кайле… Я выгораживал тебя всю ночь, поэтому имею право знать, Кая.

— С ним, — виновато протянула я, опустив от стыда глаза.

— Наверное, я заслужил такое отношение к себе после всего сказанного в тот день… Кая, я хочу, чтобы ты поверила мне: тот Рей остался в прошлом. Сейчас я с ума схожу… — он запнулся от внезапного желания разрыдаться, но сдержался, глубокого вдохнув. — Я готов сделать что угодно… я в отчаянии… Так больно мне не было никогда. Мое сердце… оно разрывается от ревности и отчаяния. Скажи, ты влюблена в него? Ты игнорировала меня с того самого дня, когда я открылся тебе. Я ведь пытался заслужить твое прощение, Кая, я ведь всегда был с тобой близок, а теперь… ты не позволяешь мне быть даже твоим другом! Я уже и не надеюсь на что-то большее… просто разреши… позволь мне хотя бы быть рядом.

Из его глаз полились слезы. Рей так сильно страдал, что мне стало невыносимо плохо от одной мысли, что я могла так сильно ранить парня, о котором не могла и мечтать прежде. Моя любовь… она словно исчезла, когда Кайл появился в моей жизни, но теперь, видя, насколько искренне и трогательно плачет Рей, мое сердце вновь забилось с бешеной скоростью. Мне не хватало воздуха от волны, с которой накрыли меня чувства. В порыве эмоций я обняла его так крепко, как только могла, и боялась отпустить, словно он мог уйти из моей жизни навсегда.

Я разревелась, ведь не было сил терпеть того, что творилось у меня внутри. Я люблю его? Почему мне так больно видеть Рея таким уязвленным? Почему я ужасно не хочу отпускать его? Он мне до сих пор нравится? А как же Кайл? Я окончательно и бесповоротно запуталась в собственных чувствах и больше не понимала: кого я люблю на самом деле, а кого просто жалею. Но было очевидно, что я дорожила ими обоими.

— Рей, — протянула я, уткнувшись носом в его шею, — прости меня… я так виновата перед тобой.

— Кая, — прошептал он мое имя с такой любовью, вызвав мурашки по телу и такое клокотание в животе, что стало не по себе от таких сильных чувств, — я люблю тебя… так сильно, что не могу сдерживаться.

Он отстранил меня от себя, но лишь для того, чтобы заглянуть в мои глаза таким пронзительным взглядом, что голова пошла кругом. Я буквально была сражена той нежностью и любовью, которую увидела в его глазах. Он был действительно влюблен в меня, ведь так могли смотреть лишь любящие глаза. Затаив дыхание, я позволила его лицу приблизиться до расстояния каких-то считанных миллиметров. Его горячее дыхание обжигало мои губы, от чего мое сердце замерло в груди, боясь сделать лишний удар, чтобы не испортить момент. Я совсем перестала дышать в предвкушении своего первого поцелуя. Губы Рея были так близко, что уже соприкасались с моими.

— Рей, — вырвалось у меня, и я заглянула в его бездонные, помутневшие от желания глаза.

— Я хочу тебя поцеловать, — прошептал он, посмотрев на мои губы, — можно?

Он держался из последних сил, рвано дыша и прижимая меня к своему телу. Его рука аккуратно лежала на моей талии: такая горячая, что я ощущала ее сквозь одежу. Его касания возбуждали меня так сильно, я практически потеряла голову.

— Можно, — последнее, что сорвалось с моих губ перед страстным и жарким первым поцелуем.

Он так жадно впился в мои губы, подогревая огонь, пылающий внутри моей груди. Его ладонь скользнула от шеи до щеки, притягивая мое лицо еще ближе. Это был идеальный поцелуй, ведь страсть между нами закипела до предела. Мне не хотелось отпускать его ни на секунду, я просто растворилась в нем, позволяя ему брать инициативу в свои руки. Рей был намного опытней меня в столь романтичных делах.

— Я люблю тебя, — сказал он, отстранившись, чем позволил мне снова дышать, но ненадолго.

Он вновь и вновь целовал меня, не позволяя мне ответить ему. Как только я пыталась сказать, что-либо, он вновь накрывал мои губы своими, целуя с такой нежностью и отчаянием, словно я после всего случившегося посмею оттолкнуть его и сделать снова больно.

— Дай же мне сказать, — рассмеялась я, упершись руками в его грудь, чтобы хоть как-то оградить себя от новой волны его страсти.

— Нет, — недовольно протянул он, смотря на меня голубыми безумно-влюбленными глазами, — я не хочу, чтобы ты говорила мне ничего. Не надо отвечать мне, я просто хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. Мне важно говорить о них, ведь они переполняют меня всего. Но ты не чувствуешь того же ко мне, а поэтому молчи, Кая.

— Думаешь, я ответила на поцелуй, не чувствуя к тебе ничего? Такая бесчувственная я в твоих глазах, Реймонд? — я сделала тон серьезным, приправив сказанное нотками обиды в голосе.

— Не нужно, — он прильнул ко мне с такой задорной, ласковой улыбкой, что больше не хотелось сердиться на него, — я просто схожу по тебе с ума и не вынесу, если ты бросишь меня. Только не сейчас… Кая, стань моей девушкой? Я готов на что угодно ради тебя; скажи, и я сделаю это. Просто согласись…

— Рей, — озадаченно вырвалось у меня, ведь я наконец вспомнила о Кайле, которому пообещала быть рядом всегда, когда он того потребует.

Но теперь я по всем правилам приличия должна была согласиться стать девушкой Рея, а это могло значить лишь одно: никакого Кайла Кинга и ночных посиделок на пляже. Мое сердце разрывалось на части; я не знала, что ответить Рею, который побелел от затянувшейся паузы после того, как я произнесла его имя.

— Я могу подумать?

— Выбираешь между мной и ним? — рассерженно, но сексуально произнес Уайт, схватив мое запястье, чтобы притянуть меня к себе. — Я не проиграю ему, ведь этот придурок никогда не полюбит тебя. Он попросту не способен на это.

— Я не…

— Я люблю тебя, Кая, — перебил меня Рей, вновь страстно поцеловав меня до того, как я успела что-либо сказать.

Он боялся услышать то, что могло разбить его сердце.