Не любите барабанщиков (гет)

I got a feeling in my bones

Я чувствую это всем телом,

Can't get you out of my veins

Ты в моих венах, я не могу избавиться от тебя,

You can't escape my affection

Ты не избежишь моей симпатии,

Wrap you up in my daisy chains

Оплетаю тебя венками из маргариток.

Summer Bummer — Lana Del Rey feat. A$AP Rocky & Playboi Carti

Просыпаться было страшно. Я банально боялась открыть глаза и понять, что все произошедшее мне лишь приснилось. Или, может, лучше бы оно мне приснилось?

В конце концов, я все же открыла глаза. Огромная стеклянная дверь, ведущая на балкон, была открыта настежь, и легкая тюль надулась, словно парус, заполняя собой чуть ли не половину комнаты.

Это была спальня Роджера. Я растянулась на кровати, разминая затекшие за ночь конечности, и снова уткнулась лицом в подушку, поддаваясь всем своим существом утренней неге. Роджера рядом не было, но белье пахло им, и я подмяла под себя тонкое одеяло, зарывая в него свой нос. Мне не давало покоя ощущение какого-то безграничного счастья, словно только сейчас я наконец освободилась от какого-то удушающего шею узла.

Я все ждала, когда он, может быть, поднимется, или пройдет мимо, чтобы я могла его окликнуть (спускаться мне было лень), но ничего, кроме шума проезжавших по улице машин я уловить не могла.

Еще раз потянувшись, я, наконец, встала. Что-то было такое в том, чтобы носить одежду Роджера, по-тихому тырить его очки и куртки, поэтому я накинула его цветастую рубашку, которую нашла смятой на стуле рядом с кроватью, но застегивать не стала — настроение у меня было игривое.

Моя тревожность первые несколько секунд внушала мне, что я была в доме одна, но работавшее на кухне радио, запахи сигарет и кофе переубедили меня. Все в этом доме мне было знакомо, но только сегодня заиграло какими-то особенными красками. Этот стол, эти стулья, вся мебель в его доме были свидетелями развития наших отношений, которые часто сводились просто к совместной ночи. Но вчера, кажется, все изменилось.

Роджер стоял ко мне спиной, помешивая кофе в турке, и выдыхал густой сигаретный дым. Его светлые волосы были взъерошены, и я некоторое время переминалась с ноги на ногу, не решаясь подойти к нему или хоть что-то сказать. Внезапно мне стало очень и очень страшно: что, если для меня вчерашние признания, вчерашние… действия значили совсем не то, что для него? Что, если он вообще больше ничего не чувствовал? Сердце гулко билось, и мне стоило больших усилий, чтобы преодолеть настигшее меня оцепенение и сделать несколько шагов вперед босыми ногами.

Я не знала, что мне нужно было сказать или сделать (а нужны ли вообще были слова?), и я просто доверилась чувствам — не задумываясь, я обвила Роджера со спины, утыкаясь носом в плечо. Я совершенно точно знала, что если сейчас он отвергнет мою нежность, то я просто умру. Рассыплюсь от стыда песком прямо на пол, и летний сквозняк вынесет меня за пределы этого дома, за пределы его взгляда.

Но Роджер не отверг меня. Ткань его рубашки была тонкой, и я чувствовала грудью жар тела Роджера, и это добавляло этому хрупкому моменту особенной близости. Секунды, в которые Роджер просто-напросто осознавал мои действия, растянулись для меня в вечность, но когда он взял мою руку и прикоснулся к костяшкам пальцев губами, я поняла, что была самым счастливым человеком на свете.

— Доброе утро, — он все еще не поворачивался, снимая турку с огня. Я не отлипала от него и, не выдержав щенячьей радости, поцеловала его в голое плечо. — Кофе?

— Не откажусь, — я уселась на стол, подбирая под себя ноги. Голова шла кругом, и если обычно в компании Роджера я могла болтать практически без умолку, то сейчас не могла подобрать слов. Хотелось спросить его буквально обо всем, но ничего, казалось, не было нужно.

— Молока нет, — Роджер разлил кофе по чашкам и протянул одну из них мне. — Оказалось, что в холодильнике вообще ничего нет, кроме старых консервов и подсолнечного масла.

В доказательство он открыл старый дребезжащий холодильник нараспашку, демонстрируя мне его пустоту. Я засмеялась, прихлебывая горячий кофе. Никогда прежде я не была так влюблена в кого-то. Никогда прежде мне не хотелось быть с кем-то настолько сильно. Я была бы не против стать чем-то вроде автоматической ручки, чтобы помещаться в карман его рубашки и быть всегда рядом. Роджер делал из меня совершеннейшую дурочку (и я была этому рада).

Роджер отставил свой стакан и поцеловал меня, как будто проверял все происходящее на реальность. Я обняла его и прикрыла глаза, отвечая на поцелуй, впервые веря в то, что все происходило на самом деле. Все наши недомолвки, ссоры и скрытые обиды ушли на второй план, и все, что я знала — это то, что я была смертельно влюблена в него.

— И что дальше? — он улыбался, заглядывая мне в глаза. — Снова дашь мне от ворот поворот?

Я покраснела, перебирая его волосы на затылке. От нечаянного движения моя грудь обнажилась, но я все равно не стремилась запахнуть рубашку обратно.

— Нет, — я снова поцеловала его. — Скажи еще раз, что любишь меня.

— Я люблю тебя.

Он сказал это сразу же, как я попросила, и я знала, что Роджер был честен. Мне просто нужно было знать, что я снова любима, что меня снова принимают, и что мною действительно дорожат. Была всего лишь одна вещь, отравлявшая мое подсознание.

— Прежде, чем все зайдет слишком далеко, мне нужно кое-что узнать, — я закусила губу, не выпуская Роджера из своих объятий. Я прощала ему все, что уже видела: всех девушек, весь алкоголь, но одно бы точно не смогла. — Ты спал с Эмили?

Этот вопрос был для меня принципиальным, и я сразу поняла, что он Роджеру не понравился. На его лице промелькнула тень, и на мгновение он выпустил меня из объятий.

— Тей, какое это имеет отношение к моим чувствам к тебе? — Роджер нахмурился и вернулся к своему кофе. У меня внутри все оборвалось, мне казалось, что я забыла, как дышать. Весь мир померк, а чувство того, что меня безвозвратно предали, вытеснило все остальные.

— Это имеет прямое отношение к моим чувствам к тебе, — я старалась говорить спокойно, но уже знала, что через пять минут меня уже здесь не будет. Мне казалось, что я все поняла по его взгляду, и ничто уже не могло переубедить меня в обратном.

— Тей…

— Просто скажи: да или нет.

Он молча отошел от меня на несколько шагов и вновь закурил, смотря в окно.

— Как глупо…

Я чувствовала себя полной дурой. Молчание Роджера так быстро спустило меня с небес на землю, что мне показалось, будто при падении у меня действительно вышибло воздух из легких. Я слезла со стола и уже хотела метнуться на второй этаж, чтобы уйти навсегда, как Роджер остановил меня, схватив за запястье.

— Я не спал с ней.

— Ты врешь! — из глаз брызнули злые слезы, и я попыталась вырвать свою руку из плотного кольца обхвативших ее пальцев, но Роджер не только не выпустил меня, но и дернул на себя так, что я оказалась плотно прижатой к его груди.

— Вот видишь, — он не обращал внимания на то, что я пыталась оттолкнуть его обеими ладонями и все равно держал. — Ты все равно мне не веришь.

От сигаретного дыма защипало в глазах, я попыталась отвернуться.

— Посмотри на меня, — он говорил со мной терпеливо, как с маленьким ребенком. — Тей, посмотри на меня.

Наконец, он взял меня за подбородок и развернул к себе. Я попыталась нахмурить брови и высушить слезы, но у меня ничего не выходило. Он рассмеялся.

— А что, если я скажу, что она была не против, но я отказался?

— Просто герой! — я попыталась всплеснуть руками, но это было не так уж легко сделать, будучи прижатой к Роджеру. — Тебе шоколадную медаль вручить? Или, может, шоколадный член?

Он шумно выдохнул и закатил глаза, потому что знал, что я специально его провоцировала. Мы как будто поменялись с ним местами.

— Не в том смысле! — он слегка меня встряхнул. — Я мог бы и не отказываться, потому что ты сама, лично, отвергла меня. Сказала, что тебе нормально в свободных отношениях, и это развязывало мне руки…

«И расстегивало ширинку» — дополнила я про себя. Откуда такая концентрация на половых органах, Тей?

— …но я знал, что однажды ты все же будешь моей, — меня поражала его абсолютная откровенность. Я была обезоружена. — И что если за это время я пересплю хоть с кем-то, то потеряю тебя навсегда. Ни одна девушка в мире не стоит этого.

В этот самый момент он отпустил меня — так не вовремя! Я так и стояла с широко раскрытыми глазами, пораженная в самое сердце. Только сейчас я поняла, насколько ощутима была разница в возрасте между мной и Роджером: несмотря на всю мою серьезность и ответственность, у него было гораздо больше опыта в любовных делах, тогда как я, кажется, никого на самом деле до него не любила. Со времени моего расставания с Джорджем прошло так мало времени, что меня как будто бы перекинуло в объятия Роджера, словно воздушную гимнастку в цирке от одной трапеции к другой.

Но это больше не делало мне больно. Я внезапно осознала, что мне придется ему верить, не додумывая чего-то в ответ. Роджер не был идеальным, но он был хорошим, а теперь я поняла, что он еще был и честным. Это уже что-то.

— Прости меня, — я уткнулась носом куда-то ему между лопаток, обнимая сзади. Мне хотелось спросить его, зачем он вообще связался с этой Эмили, но я прикусила язык. Сразу же в памяти всплыли слова Мэри о том, что Роджер привел с собой мою копию, и все встало на свои места.

Мне не хотелось признаваться ему вслух в том, что я боялась, что он мог в любой момент разбить мне сердце. Я прекрасно осознавала, какой образ жизни он вел, сколько туров уже отыграл и сколько ему еще предстоит, и что далеко не всегда я буду рядом для того, чтобы отбивать его гримерку от бесчисленных группиз. Мне не хотелось говорить ему, что я знала, что он обязательно сделает мне больно.

Но Роджер и так знал это.

— Забудем, — он спокойно докурил сигарету и затушил ее о край пепельницы, сминая окурок. — Поехали лучше позавтракаем где-нибудь.

— Мне не верится, что ты можешь быть таким серьезным, — я коротко поцеловала его в губы.

Он лишь улыбнулся этой своей улыбочкой и сказал:

— Детка, тебе предстоит еще множество чудесных открытий.

Я наелась до отвала в кафе, куда меня отвез Роджер, пользуясь его безграничной щедростью в отношении меня. Он сделал вид, что не заметил, что я снова утащила его очки, но когда дело дошло до моих планов на день, то ему не понравилось, что я собиралась весь день провести на работе.

— Роджер, я не рок-звезда, и мне нужно платить за учебу, — впереди маячил «Фольксваген» Мишель, значит, она еще не уехала. — К тому же, мне сегодня не надо на вторую работу, так что вечер у меня абсолютно свободен.

— Это хорошо, — наконец, машина остановилась. — У нас сегодня вечером концерт. Небольшой, в клубе.

Он отбивал ритм на руле в такт игравшей по радио песне даже когда мы остановились. Несмотря на то, что приглашение от Роджера так и не прозвучало (видимо, лимит на Роджера-паиньку был исчерпан, и в игру вступал крутой парень), я широко улыбнулась и сказала:

— Я приду.

У меня был не самый лучший опыт с многолюдными концертами, но ради Роджера я готова была рискнуть еще раз. Он старался не показывать этого, но его лицо просветлело после моих слов.

— Я позвоню.

— Конечно, — я снова поцеловала его перед тем, как выйти из автомобиля.

Дома был кавардак. Мишель и до этого не отличалась особенной любовью к порядку, но за время моего почти суточного отсутствия квартира превратилась в подобие склада. Какие-то коробки, пыль, пустые бутылки и… запах. Пахло уже не только сигаретами и розовым маслом, но еще и марихуаной, которой Мишель злоупотребляла в последнее время. От меня не могло укрыться то, что ей требовалась «разрядка» куда чаще обычного, и это меня почему-то беспокоило. По словам Торрес в травке не было ничего плохого — от нее не было отходняков, как после водки или джина, после нее ты не блюешь в туалете, но какие-то изменения все равно происходили, и в моем сознании они были необратимыми.

Мишель пыталась застегнуть юбку посреди комнаты. Ее силуэт мягко освещал золотистый солнечный свет, в котором парили пылинки, да и в целом картина была довольно мирной. Единственная деталь, которая меня смущала — это выражение лица Мишель, на котором отражалась смесь усталости и какого-то разочарования, до этого редко свойственная ее темпераментной натуре.

— Привет, — я бросила сумку на жесткий диван. — Как хорошо, что ты еще не уехала.

— Помоги мне, детка, — Мишель повернулась ко мне боком. — Похоже, ткань заело.

И правда: темно-зеленый атлас юбки попал в молнию и мешал поднять ее, чтобы застегнуть. Я выправила злосчастный кусочек ткани и принялась раздеваться сама, чтобы поскорее отправиться на работу.

— Где ты ночевала? — Мишель старательно расправляла ткань юбки, вертясь перед зеркалом — это был один из самых дорогих предметов ее гардероба. — Я не заметила, как ты ушла.

— Я ушла с Роджером, — застегнув рубашку, я начала искать джинсы на стуле, заваленном вещами — шкафа у нас не было. Мишель ничего мне не ответила, но ее лицо исказила такая гримаса отвращения, что меня это действительно удивило.

— Мне казалось, что у него теперь новая пассия, — она бросила на меня странный взгляд, как будто сожалела, что я пала так низко. Я лишь пожала плечами, пытаясь закрепить ремень на своей талии.

— Все очень изменилось, — ремень все никак не хотел держаться, а больше в нем отверстий не было. — И я пока не знаю, хорошо я сделала или нет.

Только сейчас, когда я не смогла затянуть ремень на своей талии, я поняла, как же сильно похудела за то время, что жила вне родительского дома. Подняв рубашку, я обнаружила, что у меня обнажились ребра, руки стали гораздо тоньше, а бедра, которыми я так гордилась, потеряли былую округлость. Я прекрасно понимала, что дело было в ужасном питании, которое по большей части заключалось в беспорядочных перекусах и кофе, а еще сигаретах и алкоголе, которые стали моими неотъемлемыми спутниками. Дни без вина были очень редкими, а уж без сигарет и вовсе никак не обходилось. Мне внезапно стало очень страшно: то, как сильно я изменилась, мне совершенно не понравилось. Легкая изможденность придавала богемности, а мои глаза стали почти такими же большими, как у Твигги, но что бы сказала об этом всем прежняя Тейлор?

Впрочем, времени размышлять у меня не было — через полчаса мы с Мишель должны были находиться в аукционном доме, а мы еще даже не выехали. Я заправила рубашку в джинсы, чтобы они не спадали и, схватив сумку, выбежала из дома вслед за Мишель.

— Дело, конечно, твое, Тей, — Мишель закурила на одном из перекрестков, — но в следующий раз, когда Роджер придет на вечеринку с кем-то другим, тебе будет гораздо больнее. А когда ты прибежишь ко мне за утешением, то я не буду тебя жалеть, потому что изо всех сил предупреждала.

Я очень удивилась такому ходу разговора. То, что я была влюблена, не лишало меня некоторого здравомыслия, и мне совершенно не понравилось то, что сказала мне Мишель.

— Если честно, то я еще ни разу не прибегала к тебе за утешением, — я тут же поправилась: — из-за Роджера. И с чего ты взяла, что это я попала в его сети, а не он — в мои?

— Потому что я знаю его гораздо дольше, чем ты, — она с каким-то остервенением вращала тугой руль своего автомобиля. — И ты даже представить себе не можешь, сколько девушек он сменил за это время…

— Послушай, — я решила раз и навсегда расставить все точки над «и» в этой теме. — Если ты думаешь, что я не осознаю, на что иду, соглашаясь на отношения с ним, то ты глубоко ошибаешься. Да, Роджер — бабник, рок-звезда и даже отчасти пьяница, но и я больше не та большеглазая дурочка, которая увидела его в первый раз, застенчиво прячась за спину своего жениха. Если у меня есть хоть какой-то шанс на счастье вместе с Роджером, пусть кратковременное, пусть мимолетное, то я готова рискнуть. Я не какое-то приложение к нему, не какая-то групgи. Хватит относиться ко мне, как к несмышленому ребенку, или как к какой-то похотливой самке.

Мишель неожиданно расхохоталась, чуть ли не падая на руль. Ее глаза сверкали недобрым огнем, и я даже отшатнулась к дверке, не зная, чего от нее можно было ожидать.

— Какая же ты дура, Тейлор! — я никогда прежде не видела ее такой взвинченной, такой… злобной. — Слепая, наивная дура!

— Вместо того, чтобы поддержать меня, ты несешь какую-то чушь! — я выскочила из машины, как только она остановилась, за квартал от музея Альберта и Виктории. — Я думала, что мы друзья. Что ты можешь за меня радоваться, думать, что я достойна любви, а оказывается я была нужна тебе только для того, чтобы меня можно было жалеть.

Развернувшись на пятках, я пошла дальше одна. Зеленый микроавтобус Мишель взвизгнул шинами и умчался вперед, без меня. Мне было больно от того, как повела себя Торрес, но еще больше расстраивало то, что, похоже, я потеряла единственного друга.

* * *

Сегодня у меня все валилось из рук. Ссора с Мишель выбила меня из колеи, и пусть я попросила себе другую работу, чтобы не находиться с ней в одном помещении, но я не могла перестать думать о том, что она мне сказала.

Конечно, отчасти она была права. Но мне была противна мысль о том, что я буду продолжать жить в скорлупе, прятаться от собственных чувств, потому что я уже пробовала — и мне не понравилось. В конце концов, я считала справедливой выражение «если не можешь победить — возглавь». Бог мне свидетель, я пыталась отгородиться от Роджера и сберечь свое сердце, но такая пресная жизнь оказалась мне не по душе, а потому я была намерена нырнуть в этот омут с головой.

В клубе было очень много народу. Настолько много, что люди стояли и в коридорах, и даже цеплялись за стены, чтобы посмотреть на «Queen» вживую. Яркая молодежь гудела, танцевала и подпевала изо всех сил, и оказаться в этом потоке было ни с чем не сравнимым ощущением.

Я наотрез отказалась смотреть выступление из-за кулис вместе с Мэри, Крисси и Вероникой, потому что это было другое. Мне хотелось в какой-то мере побыть просто фанаткой, пришедшей на концерт любимой рок-группы, а не девушкой барабанщика, горделиво наблюдавшей за всем происходящим из-за кулис. Мне необходимо было просто покайфовать и разгрузить голову, потому что из-за всего сказанного Мишель я не на шутку распереживалась.

Из-за того, что я опоздала, мне пришлось активно поработать локтями, но близко к сцене мне удалось подобраться только после третьей песни. Фредди был неотразим в своем белоснежном комбинезоне, открывавшем волосатую грудь. Волосы были изысканно уложены на манер каре с каким-то невиданным начесом, а про ботинки я лучше промолчу — на такой платформе даже я не всегда решалась ходить.

На его фоне Брайан и Джон выглядели удивительно скромно. Я подпевала каждой песне, хоть и путала иногда слова — все же я не так уж и много слушала «Queen», хоть и спала с их барабанщиком — но меня распирало от мысли о том, что я, находящаяся в рядах простых фанатов, была к группе несравнимо ближе, чем все остальные.

— Роджер, я хочу от тебя детей! — крикнула какая-то девушка совсем рядом со мной. На это я могла только рассмеяться, пускай мой хохот и погряз в гудении неистовствовавшей толпы. Меня захлестнула какая-то бешеная эйфория, и мне казалось, что я была частью какого-то огромного организма и уже ни дышала, ни кричала сама — все было общее.

Мне было плохо видно Роджера из-за недостаточного высокого роста и огромного парня спереди, но даже когда я подобралась еще ближе к сцене, то все равно видела только его макушку из-за барабанов. Впрочем, я была уверена в том, что ни он, ни кто-либо из парней меня бы все равно не увидел, да это было и к лучшему — мне внезапно захотелось почувствовать себя всего лишь фанаткой, одной из многих.

За взаимодействием Фредди с толпой нельзя было наблюдать без восхищения — он умел их заводить, как никто другой, и я тянулась к нему вместе со всеми остальными, и мне даже показалось, что он узнал меня в толпе фанатов, когда касался рук во время припева. Думать так было эгоистично, особенно, когда вокруг тебя бесновалось столько людей, но я думала, впервые за всю свою жизнь с такой страстностью отдаваясь порыву.

Наконец, концерт был окончен, и парни все вместе вышли на сцену. На Роджере была какая-то дурацкая, на мой взгляд, жилетка и больше ничего (кроме штанов, конечно же), но я все равно свистнула, пытаясь привлечь его внимание. Свист вышел только наполовину из-за распиравшего меня смеха, но он все равно повел головой, пытаясь найти его источник, но меня, конечно же, не заметил.

— Лондон, мы любим тебя!

Выбраться из зала тоже было приключением — меня почти что вынесло потоком людей к выходу, но я сумела завернуть в сторону кулис и предполагаемых гримерок. Там уже ожидаемо собралась приличная толпа, и я честно не знала, как мне ее преодолеть — такой плотной она была. Охранник уже разгонял разодетых в пух и прах девчонок, и я, чтобы не попасться под его могучие руки, спряталась за спиной какой-то девушки.

— Ой, девочки, — она обмахивала себя какой-то брошюрой. — Мне сегодня повезет, я знаю.

— Да что ты говоришь? — хохотнула ее подружка. — Ты так говорила и в прошлый раз тоже.

— Он меня ждет, я знаю.

— А кого ты ждешь? — я зачем-то набралась смелости и спросила.

— Роджера Тейлора, — она нехотя обернулась ко мне, смотря с высоты платформы своих туфель. Я пальцем поправила очки с лимонными линзами на своем носу, решив разыграть роль наивной дурочки до конца. — Впрочем, любого, но Роджера предпочтительнее.

— Он чертовски горяч, — ее подруга закивала, как будто пыталась убедить меня в том, что Земля — круглая.

— Да ну, — я махнула рукой. — По-моему, Брайан гораздо симпатичнее. С ним бы я с радостью… э-э-э… — я начала смущаться собственной лжи, одновременно пытаясь не умереть от удушающего хохота. — А этот, как там его… Доджер Тайлер вообще не очень.

На меня с нескрываемым пренебрежением уставилось несколько пар глаз, я же в это время пыталась подавить вырывавшийся из недр моей груди смех. Господи, с каждым днем планка моего юмора опускалась все ниже… Связано ли это было с моим близким (очень близким) общением с Роджером — я не знала.

В этот момент я решила, что уже повидала сегодня достаточно и заработала локтями активнее, пробираясь к охраннику. Роджер кое-что написал мне на обратной стороне билета, и огромный мужчина в форме без вопросов пропустил меня.

Напоследок я подмигнула той самой стайке группиз, скрываясь за кулисами.

* * *

В принципе, к роли девушки рок-звезды можно было привыкнуть. После концерта мы отправились, естественно, отмечать. Напились все, впрочем, не слишком сильно, хотя это понятие было довольно относительным. В общем-то, помнила я все довольно смутно, но ночь провела, естественно, у Роджера.

Домой мне банально не хотелось возвращаться. Мысль о том, что я увижу там Мишель, вызывала во мне горькое отвращение. Мне не хотелось там встречаться с ней, я вообще не желала ее видеть. Обида была все еще свежа, и я могла бы оправдать Торрес, если бы понимала, в чем я была перед ней виновата и чем заслужила такое отношение.

Ребята почти никак не отреагировали на то, что у нас с Роджером, вроде как, отношения (даже в моей голове это звучало странно). Наверное, потому, что они ни для кого, кроме нас самих, не были ни секретом, ни, тем более, сюрпризом.

— У нас с тобой странные отношения, — был уже почти полдень, а я все еще валялась в постели.

— В каком смысле, — Роджер курил возле распахнутого окна — взлохмаченный, сонный и очень домашний. Я пожала плечами, думая о том, что я его совершенно точно еще не любила в тот момент, когда решила впервые с ним переспать.

— Ну, они начались с койки, — я растянулась на спине, подставляя лицо солнечным бликам, отражавшимся от потолочной люстры. — Ты ни разу не пригласил меня на свидание, ну или хотя бы в кино…

Роджер почему-то рассмеялся, и я зажмурилась, ослепленная ярким солнцем из окна. Он встал и сел на край кровати, хватая меня за щиколотку и пододвигая к себе.

— Тебе нужно все и сразу? — он положил мои ноги к себе на колени. Я тоже улыбнулась.

— Не знаю, — я пожала плечами. — У меня никогда не было нормальных отношений.

Мне хотелось быть честной рядом с Роджером, потому что я знала, что он не осудит. В каком-то смысле мне нравилось быть маленькой и наивной девочкой рядом с ним, потому что он был старше, он был опытнее. Он был моим «папочкой» не только в сексуальном смысле.

— Хорошо, куда ты хочешь, чтобы я тебя пригласил?

— Так не пойдет! — рассмеялась, продолжая лежать на кровати. — Ты должен сам меня пригласить. Это должен быть сюрприз для меня.

— Как с тобой сложно!

— А ты как думал? — я улыбнулась и поднялась, обнимая его со спины. — Или тебе нужно, чтобы я любила тебя, как твои группиз?

— Именно из-за того, что ты любишь меня не так, как это делают группиз, я и люблю тебя.

Я поцеловала его в макушку и встала, натягивая джинсы. Наше общение было медовым, и это было нормально — этот период бывает у всех пар в начале. В, так сказать, обычной жизни Роджер был обычным парнем и чаще всего не вел себя, как рок-звезда, позволяя мне не только липнуть к себе, но и постоянно целовать. Моя любовь была телесной. Мне были важны проявления нежности, и Роджер это понимал и иногда даже отвечал, правда, в своей собственной манере.

— Я заеду сегодня вечером, — Роджер все же отвез меня домой. Я прятала от него свое нежелание туда возвращаться, не желая вдаваться в подробности и в очередной раз тревожить обиду.

— Не получится, — я надела лимонные очки. — Я работаю сегодня.

— Опять? — Роджер вскинул брови. — Какой аукционный дом работает по вечерам?

— Мне пришлось устроиться на вторую работу, чтобы оплатить учебу.

Я знала, что Роджеру хотелось сказать, что он мог бы все оплатить, но, к счастью, он знал меня достаточно хорошо, чтобы промолчать. Я была ему благодарна за это.

— И кем же ты работаешь?

— Пою в ресторане, — я лениво рассматривала проезжавшую мимо группу велосипедистов. В ярких шортах. — Приходи сегодня посмотреть.

— Будем посещать концерты друг друга по очереди?

Я ничего не ответила — лишь улыбнулась и прибавила громкости радио.

Как только мы подъехали к дому, то я на автомате стала искать глазами автомобиль Мишель. К моему облечению и удивлению его не было, но я увидела кое-что, что заставило мое сердце пропустить несколько ударов подряд.

Во дворе нашего дома стоял Эдди. Красивый и высокий, он смотрел прямо на меня, и первое время я просто не могла пошевелиться. В голове пронеслись тысячи мыслей, смешиваясь в один сплошной ураган, и я честно перестала дышать. Роджер заметил мое состояние и тронул меня за коленку, но я молча, как будто в каком-то трансе, нажала на ручку двери и вышла.

Шаг, второй, я перешла на бег. Дыхание все более учащалось, пока я наконец не повисла на шее Эдди, рыдая. Я прижималась к нему, покрывая идеально выбритые щеки торопливыми поцелуями, не веря, что он снова был здесь, со мной, после многолетнего перерыва. Золотистые пуговицы его кителя царапали обнаженную кожу моего живота, но я продолжала прижиматься к его шее, не в силах подавить счастливые слезы.

— Тей, — он взял меня за плечи и заглянул в глаза. — Ну ты чего, Тей?

— Ты вернулся, — я попыталась улыбнуться, вытирая лицо от слез поданным мне платком. — Ты вернулся ко мне.

— Я вернулся, — он мог сколько угодно прятать это, но я видела, что и Эдди был растроган чуть ли не до слез. — Ты изменилась, сестренка.

— А вот ты — совсем нет.

Это была правда. Он все еще был высоким и неприлично красивым в этой своей темно-синей форме, коротко стриженным, прямо как тогда, когда я тайно ездила к нему в Крэнуэлл, чтобы увидеть перед отбытием на остров Вознесения для несения военной службы. Он стремился уехать как можно дальше от дома, несмотря на то, что я всегда ждала его в Лондоне.

— Если только загорел, — я разглаживала лацканы его кителя с металлическими орлами, символизирующими военно-воздушные силы. — Ты просто не представляешь, как я скучала.

— Я тоже, сестренка, — Эдди улыбнулся мне голливудской улыбкой. Я снова почувствовала себя подростком, просто Тей, у которой был старший брат — ее опора и защита. — Тебя было не так уж и просто найти. Ты написала, что ушла из дома, но не сказала, куда.

— Да… — я отвела взгляд. — Столько событий произошло за последние несколько месяцев… Тебе даже трудно будет поверить во все.

— Ну, идем, расскажешь, — он поднял с земли небольшой чемодан и надел темно-синюю фуражку.

— Да-да, конечно, — я обернулась в поисках Роджера. — Только…

Тейлор стоял уже совсем рядом, и взгляд его показался мне не слишком-то дружественным. Внезапно я странно себя почувствовала, как будто видела, как на меня надвигалась огромная лавина, и я просто смотрела на нее с интересом, ожидая, что будет дальше.

— Тей, может, ты нас представишь? — Роджер поднял очки и попытался посмотреть на Эдди сверху вниз, но у него это не получилось — мой брат был выше него чуть ли не на полголовы.

Я вздохнула.

— Роджер, это Эдди, мой брат, — ощущения были острые — как будто находишься внутри какого-то вестерна. Причем ровно на том самом моменте, когда долдна начаться перестрелка. — Эдди, это Роджер, мой… парень.

Рукопожатие у них вышло чрезвычайно крепким, и я поняла, что мне придется стать своеобразным Фигаро. И как быть, если твой брат — лейтенант военно-воздушных сил Ее Величества, а парень — рок-звезда?