Не любите барабанщиков (гет)

Джордж появился очень скоро и ловко подсел за общий столик, прогнав кого-то. Его рука тут же оказалась на моем плече, и я почувствовала крепкий запах виски. Голова стала тяжелой от выпитого шампанского, и я до прихода моего жениха постоянно улыбалась и смеялась с глупых пьяных шуток, но как только Джордж оказался рядом, я тут же внутренне сжалась. Меня не смущал аромат виски — в конце концов, мы все тут были пьяны, просто я не думала, что могла вести себя рядом с Джорджем так же, как, например, десять минут назад, это казалось неправильным. Как будто он мог упрекнуть меня в этом.

Я уже мало следила за ходом разговора за столом, слышала лишь смех и звон бокалов. Пить я никогда не умела, да и не слишком-то часто мне приходилось это делать, если уж быть честной.

— Слушай, а чем ты вообще занимаешься? — Мери отставила широкий бокал с мартини, я заметила, как в нем качнулась зеленая оливка. Я слегка отстранилась от Джорджа, но, тем не менее, продолжала держать его за руку.

— Я изучаю историю искусств в Голдсмитс, — мой бокал опустел, но я не спешила брать новый, опасаясь, что иначе не смогу дойти до машины самостоятельно. — А еще мы вместе с Мишель работаем в аукционном доме в Кенгстинтоне.

— Это тот, что на Терло Плейс? — вопрос от Роджера прозвучал настолько внезапно, что на секунду я растерялась. Мне отчего-то казалось, что он был меньше всех заинтересован в общем разговоре. — Рядом с музеем Альберта и Виктории?

— Да, именно там, — я кивнула и откинулась в кресле, вновь оказываясь в объятиях Джорджа.

— А жених твой чем занимается? — Мери, похоже, решила продолжить разговор.

— Я футболист, хотя тоже оканчиваю Голдсмитс в этом году.

Совсем рядом раздался щелчок открываемой зажигалки — это вновь закурила Мишель. Сигаретный дым подсвечивался зелеными огнями, в которых тонул красивый профиль Джорджа. Его глаза блестели от выпитого алкоголя, он был очень красивым, когда говорил и активно жестикулировал, держа в руке стакан, на дне которого плескался янтарный виски.

— А я тоже учусь в Голдсмитс, — девушка, сидящая рядом с Роджером, обратилась ко мне. — На первом курсе.

— На каком факультете? — я решила поддержать разговор, хотя язык уже слегка заплетался. Мне не хотелось просто сидеть и смотреть, как другие хорошо проводили время.

— Социология.

— Похоже, мне стоило поступать туда, раз там учатся такие красотки, — Роджер подмигнул, а затем прижал девушку еще ближе к себе. Теперь, когда она сказала, что тоже училась в Голдсмитс, ее лицо начинало казаться мне смутно знакомым. Возможно, мы с ней сталкивались в коридорах.

— А ты где учился? — я решила не обращать внимания на попытки барабанщика флиртовать со всем, что двигалось.

— А Роджер у нас дантист, — Брайан отпил пива из высокого бокала, затем утирая салфеткой белоснежную густую пену с верхней губы. Нам всем пришлось придвинуться ближе к столу, чтобы расслышать друг друга.

— Правда? — надеюсь, я не удивилась слишком сильно.

— А ты не говорил, — девица слегка толкнула Тейлора в плечо, но затем рассмеялась и вновь повисла у барабанщика на шее.

— Никакой я не дантист, — Роджер хмыкнул и откинулся в кресле. — Дашь прикурить?

Мишель склонилась к его лицу, сверкнул оранжевый кончик ее сигареты. Я краем уха слушала, как Джордж обсуждал с кем-то футбол, кажется, с Брайаном, но вообще-то в основном смотрела, как серый дым нежно обволакивал пространство вокруг Роджера. Когда Мишель давала прикурить, то что-то сказала ему, однако я ничего не услышала. Тейлор ответил ей, на его красивом лице появилась лукавая ухмылка. Роджер перехватил мой взгляд, несколько секунд мы смотрели друг на друга, он — продолжая улыбаться, зажав сигарету между зубов, а я — пьяно, переплетая свои пальцы с пальцами Джорджа.

Роджер был красив, отрицать очевидное было бы глупо. Конечно, то, что я была помолвлена, не отнимало у меня право оценивать чужую мужскую красоту, по крайней мере, я хотела так думать. В тот момент, когда он посмотрел на меня так — нахально, с полным осознанием своей привлекательности, я поняла, почему он так нравился девушкам. Очевидно, Роджер всегда брал свое, это было заметно по глазам, которые блестели в темноте клуба, но его флюиды не смогли добраться до моего сердца, разбившись о стену привязанности к Джорджу. Я поймала себя на мысли, что мне нравилось наблюдать за Тейлором, однако я не хотела бы, чтобы он это заметил — нельзя было давать лишний повод скомпрометировать себя накануне свадьбы. Была у них с Джорджем какая-то схожесть, возможно, это и была причина моей заинтересованности.

— Не хочешь поехать домой? — я склонилась к самому уху Джорджа, еще отчетливее чувствуя запах виски.

Тарлингтон перевел на меня мутный взгляд и кивнул, я выдохнула.

— Если ты хочешь.

Джордж вновь обвел пространство вокруг нас взглядом. Я опустила глаза, смотря на наши руки, в особенности на кольцо, которое отражало свет софитов.

— Да, пожалуйста, — я вновь посмотрела в его глаза. — Я очень устала.

Мы поднялись, Джордж подал мне руку.

— Уже уходишь, дорогуша? — Фредди оторвался от разговора с незнакомым мне парнем. Я почему-то извиняющееся улыбнулась. — Зря, после полуночи обычно начинается главное веселье.

— Нам уже пора, — я коснулась плеча Мишель. — Тебя отвезти домой?

— Нет, — Торрес качнула головой. Она была гораздо пьянее меня, да и еще выкурила не менее трех сигарет.

— Ты уверена?

— Да расслабься, детка, — Мишель едва ли могла удержать бокал в руке так, чтобы не расплескать его содержимое. — Я же не первый день живу на свете, все будет в порядке.

Я лишь кивнула, а затем бросила короткое «пока, ребята» и ушла, держась за локоть Джорджа.

Как оказалось, я была гораздо пьянее, чем думала до этого. Сидя не чувствуешь и пятой доли своего настоящего состояния, поэтому, когда я поднялась из кресла, все происходящее поплыло, а голова закружилась. Приходилось держаться за локоть Джорджа крепче, чтобы сохранить равновесие.

Все вокруг приобрело невиданные до этого краски: огни ночного клуба стали куда ярче, звук громче, а ощущение реальности перешло на совершенно иной уровень. У меня было даже чувство, словно дух отделился от тела, и это не я ступала по винтовой лестнице ночного клуба, а кто-то другой. Прежде моим максимальным количеством алкоголя в день была пара бокалов шампанского за ужином с родителями и не больше. Ладно, в старшей школе я однажды с подругами выпила бутылку мартини на троих, но воспоминаний об этом почти не сохранилось, теперь же я впитывала эти практически психоделические ощущения, желая отложить их в своей памяти на куда более долгий срок.

На парковке, освещенной лишь несколькими длинными фонарями, было холодно. Джордж накинул мне на плечи клетчатый пиджак и, к моему удивлению, направился к своей машине.

— Мы не возьмем такси? — из моего рта вырвался слабый клубок пара.

— А зачем? — Джордж только с третьей попытки смог попасть ключом в замок дверцы. — Я могу довезти нас сам.

— Ты пьян, — резонно отметила я, смотря, каким нездоровым блеском светились глаза моего жениха. — Пожалуйста, давай возьмем такси.

Бог видел, я не хотела идти на конфликт — я всего лишь желала оставаться в безопасности, однако лицо Джорджа исказила такая гримаса неудовольствия, что на мгновение мне стало страшно.

— Тейлор, — он говорил четко, проговаривая каждое слово отдельно, — пожалуйста, садись в машину. Или ты не веришь, что я смогу довезти тебя в целости и сохранности?

Выражение лица, которое так меня испугало, тут же исчезло, как только я сделала шаг к автомобилю. Мне не хотелось идти на конфликт и ссориться, возможно, Джордж был не так уж и пьян?

Внутри меня возникло чувство, прямо противоположное любви, и имя ему было раздражение. Мне совершенно не понравился тон, с которым со мной говорил Джордж, и, садясь на переднее сиденье и пристегивая ремень, я поняла, что впервые в жизни затаила серьезную обиду на своего жениха.

* * *

10 мая, 1976 год.

Прошел уже целый день с запоминающейся вечеринки в Сохо. В прошедшее воскресенье мне пришлось пережить все прелести похмелья, однако оно выражалось у меня крайне странным образом.

Во-первых, я очень плохо спала после вечеринки. Мне почему-то всегда казалось, что пьяные люди моментально засыпают крепким беспробудным сном, но все оказалось совсем не так: прежде, чем уснуть, я долго ворочалась и в конце концов просто вырубилась, а когда проснулась, то почти ничего не могла вспомнить.

Во-вторых, утром у меня отчего-то чудовищно сильно болели руки. Честно говоря, я думала, что похмелье будет сопровождаться куда более стандартными симптомами, например, мигренью, ну или, на худой конец, повышенной чувствительностью к яркому свету и громкому звуку, но чтобы у меня ныли конечности? Это казалось мне действительно странным. К тому же, у меня все утро болела голова, поэтому пришлось выпить целых две таблетки аспирина.

Короче говоря, пить мне совершенно не понравилось.

Родители утром сделали вид, что ничего не произошло, однако я не могла не заметить взглядов, которыми они награждали меня за завтраком. Однако мне показалось, что в них не было неудовольствия, скорее, в них было… удивление. Хотя, чего уж там, я и сама себя удивила, выпив столько алкоголя за один вечер. В конце концов я решила, что раз родители мне и слова не сказали, то и мне не стоило беспокоиться.

Что меня действительно волновало, так это то, что за все воскресенье Джордж ни разу не дал о себе знать. Конечно, я тоже провела весь день в своей комнате, выпивая по нескольку кружек чая и пытаясь хоть как-то привести себя в божеский вид, однако он мог бы найти время хотя бы на звонок.

И, черт возьми, я злилась. Прямо по-настоящему, а не так, как было до этого пару раз, когда мы с Джорджем ругались по мелочам. Мне совершенно не понравилось, что он так со мной разговаривал и на полном серьезе считал, что я должна была его послушаться. Скорее всего, я села в машину только потому, что была шокирована тоном Джорджа — до этого он никогда не позволял себе ничего подобного, а вовсе не потому, что действительно испугалась. Я сама удивилась, насколько меня выбесило такое отношение ко мне и моей безопасности, и даже то, что он был пьян не могло служить оправданием.

Но и об этом у меня не было времени думать, потому что в понедельник мне вместе с Мишель предстояло помогать вести торги в аукционном доме. Это было первое серьезное дело, до которого меня допустили с момента начала стажировки, и я жуть как боялась облажаться перед профессором Макмерфи. Торги — это важное мероприятие, на котором любая ошибка имела стоимость как минимум в несколько тысяч фунтов.

— Детка, тебе стоит расслабиться, — Мишель позвонила мне вечером, чтобы поддержать. После ее слов последовала короткая пауза, в которую Торрес в очередной раз затянулась сигаретным дымом. — Все будет нормально. Проведение торгов не такое уж сложное занятие, как тебе могло показаться.

— Спасибо, Мишель, — я сидела в коридоре на бархатном пуховике, подобрав под себя ноги, и прижимала черную пластиковую трубку к уху. Звонок напарницы меня несколько успокоил — меня тронула ее забота, однако я продолжала мять край домашнего платья.

— Как ты после вчерашнего? Ничего?

— Да нормально, — не хотелось признаваться, что на самом деле все было очень даже не нормально. В конце концов, кому хочется чувствовать себя хуже остальных?

— Хорошо, — Мишель вновь замолчала. — Тогда до завтра. И не переживай по пустякам, Тей.

Послышались гудки, и я положила трубку, решив лечь спать пораньше, чтобы суметь пережить следующий день.

В понедельник я уже чувствовала себя куда лучше и, позавтракав с родителями, собиралась на торги. Рубашка была еще теплой после утюга и приятно пахла лавандовым кондиционером, сверху я надела кашемировое платье крупной вязки из серого волокна. У него был облегающий силуэт и, несмотря на кажущуюся скромность, оно мне очень нравилось. Рукава и воротник рубашки слегка выглядывали, добавляя немного красок в мою одежду.

Волосы я аккуратно заплела на голове так, чтобы не спускать косу на плечи. Такая прическа чем-то напоминала греческую и, в принципе, тоже мне нравилась, потому что ни одна прядь не падала на лицо и не мешала. Напротив окна в моей комнате стоял туалетный столик, за которым я и сидела, нанося капли французской туалетной воды на шею и запястья. В ушах блестели мелкие бриллианты — подарок родителей на окончание школы, на левой руке привычная тяжесть часов. Что по-прежнему казалось чуждым, так это обручальное кольцо.

Внезапно за спиной раздался негромкий стук, я удивленно обернулась — дверь в мою спальню всегда была открыта, и родителям не нужно было давать как-то о себе знать. На пороге, облокотившись о косяк двери, стоял Джордж. Я про себя сразу же отметила, что он выглядел как всегда свежо и аккуратно, рубашка на нем была идеально белой, а на лице не было и следа щетины.

— Привет, Тей, — он извиняющееся улыбнулся и сделал шаг вперед. Я тут же отвернулась обратно к зеркалу, желая показать, что мне совершенно все равно на его появление.

Джордж подошел сзади и аккуратно положил руки мне на плечи — я тут же ими дернула, сбрасывая крупные мужские ладони. Послышался тяжелый вздох, но я была непреклонна. Если бы я сейчас вела себя так, как будто ничего не произошло, то тем самым дала бы ему понять, что такое его поведение — это норма, и со мной в дальнейшем можно было бы так обходиться, что было, естественно, неправдой. Я продолжала делать вид, что ничего не замечала, и открыла изящную пудреницу, а затем провела пуховкой по уже напудренному носу.

— Тей…

— Почему ты вчера ни разу мне не позвонил? — я решила говорить с ним холодно и пока у меня получалось.

— Прости, мне пришлось ехать к своему научному руководителю, чтобы завершить диплом, — Джордж вновь коснулся моих плеч. — Я же все-таки получаю степень бакалавра.

— Но ты мог выделить в своем чрезвычайно загруженном расписании для меня минуту, — я вновь скинула его ладони со своих плеч и встала.

— Тейлор, что происходит? — я заметила, как Джордж стиснул челюсти. — Из-за чего ты злишься?

Ох, не стоило тебе этого говорить, дорогой. Я тут же вспыхнула изнутри.

— Ты еще спрашиваешь? — я встала к нему вполоборота, поправляя серьги перед большим напольным зеркалом. — Кое-кто вел пьяным машину в эту субботу.

— Должен заметить, что ты тоже была не слишком-то трезва, — похоже, Джордж искал ссоры прямо с утра.

— Будем считать, что я этого не слышала, — наконец, я подошла к нему вплотную и ткнула указательным пальцем в широкую грудь. — В любом случае, мое состояние не имело никакого значения, потому что за рулем был ты. И, кстати, может, тебе напомнить, каким тоном ты со мной тогда говорил, а? Почти заставил меня сесть с тобой, пьяным, в машину. Мы могли попасть в аварию, умник.

Я плотно сжала челюсти, решив не давать своему гневу полную волю. Джордж попытался вновь приобнять меня за плечи, но я лишь отмахнулась.

— Ну прости, Тей, — ему все же удалось задержать меня возле себя. — Я тогда слегка перебрал и не вполне мог контролировать себя.

— Продолжай, — я сложила руки на груди.

— И такого больше не повторится, — Джордж обворожительно улыбнулся, и я сдалась.

— Ладно, — я выдохнула. — Но чтобы это был первый и последний раз.

— Конечно, — я даже позволила ему коротко поцеловать себя в губы, тут же чувствуя привкус ментоловой жвачки. — Разрешишь мне подвезти тебя?

— Ладно уж, — фыркнула я и взяла свою сумочку.

Когда мы спустились вниз, то мама вытирала на кухне стол. В воздухе еще стоял аромат горячих блинчиков и свежего кофе, хотя завтрак был уже давно съеден. Я поцеловала маму с папой на прощанье и направилась к выходу.

— До свидания, миссис Маккуин, — мама обняла Джорджа, а папа пожал ему руку. — Мистер Маккуин.

Погода сегодня стояла чудесная: идеальный весенний температурный баланс подкреплялся солнечным светом и легким ветерком, который разносил по улице упоительный аромат сирени. Я вдохнула свежий воздух полной грудью, а затем заметила приближавшегося почтальона.

— Садись пока в машину, — сказала я Джорджу, задерживаясь на дорожке. — Я сейчас.

К счастью, он не стал задавать лишних вопросов и просто сел на водительское сиденье.

— Доброе утро, мисс, — почтальон поздоровался, коснувшись пальцами края своей фуражки.

— Доброе утро, мистер Ларсен, — я кивнула, жадно выискивая глазами то, что он должен был мне вручить.

— Ваш журнал, — почтальон отдал мне новый номер «Vogue» с Мари Хелвин на обложке. Впрочем, она меня не слишком-то интересовала — гораздо ценнее было содержимое журнала.

— Благодарю.

Мне были ненавистны такие предосторожности, однако на них приходилось идти, чтобы родители ничего не узнали. Между глянцевыми страницами лежало письмо, которое я аккуратно спрятала в сумке, делая вид, что я убирала журнал. Мне не терпелось его вскрыть, однако сделать я это могла только в одиночестве.

— Не знал, что ты выписываешь «Vogue», — Джордж усмехнулся, отъезжая от лужайки нашего дома.

— Я, что же, не могу выписывать модных журналов? — я вскинула брови. Может, я уже и простила Джорджа, но неприятный осадок все же остался.

— Почему же, очень даже можешь, — похоже, он решил не идти у меня на поводу и не развязывать ссору. А зря, иногда так хочется хорошенько поскандалить! — Слушай, Тей, через две недели у меня защита диплома, а потом будет торжественное мероприятие в Голдсмитс по случаю выпуска, и я хотел спросить, пойдешь ли ты со мной.

Пока мы ехали я решила проверить, насколько моя сумочка была укомплектована. Ключи от дома, ежедневник, кошелек и, что самое главное, димедрол были на месте, а это значило, что я смогу пережить этот день.

— Почему бы и нет, — я пожала плечами, защелкивая замочек на сумке. — Только тебе придется купить мне вечернее платье.

— Хорошо, — он засмеялся, заворачивая на нужную улицу.

— А почему ты так уверен, что защитишь диплом?

— Во-первых, я его качественно написал, — я покрутила ручку на двери, чтобы опустить стекло и вдохнуть как можно больше майского воздуха. — Во-вторых, тренер того клуба, что предложил мне контракт, обо всем договорился. В конце концов, это же всего лишь формальность. Сама подумай, ну какой из меня социолог?

— Действительно, никакой, — я усмехнулась и поймала на себе озорной взгляд Джорджа.

— А вообще, как у моей невесты, у тебя не должно быть сомнений во мне, — можно было бы подумать, что Джордж меня укорял, но я-то знала, что на самом деле это была шутка, поэтому ничего и не ответила.

— Увидимся, — я слегка подалась вперед, чтобы поцеловать его в гладковыбритую щеку.

— Пока, Тей.

Я вышла из машины и тут же направилась ко внутреннему входу в аукционный дом. Сегодня было достаточно тепло для того, чтобы не надевать колготки, однако дресскод требовал их наличия, поэтому мне пришлось надеть чулки, чтобы было не так жарко. Ощущения были, прямо скажем, непривычные, но потерпеть все же придется — не я эти правила придумала, не мне их и нарушать.

В главном зале тоже все уже было готово для начала торгов: были расставлены стулья, выставлена кафедра для ведущего, люди в специальной одежде настраивали аппаратуру. Я прошла дальше, ища глазами Мишель, которая просветила бы меня насчет моих сегодняшних обязанностей.

— Тейлор! — Торрес очень неожиданно подошла со спины, поэтому я немного испугалась. — Привет. Идем скорее, нужна твоя помощь с одним лотом.

Она тут же схватила меня за руку и потащила куда-то вверх по коридору. Странно, я же вроде как не опоздала…

Мишель сегодня была одета совсем не так, как всегда. Обычно профессор Макмерфи не имел никаких требований к нашей одежде, однако настаивал, чтобы в дни торгов все их участники одевались прилично. Конкретно для девушек это значило: никаких распущенных волос, обязательное наличие колготок, только классические платья и никаких брюк, а еще неброский макияж. Как будто это нас собирались тут продавать, честное слово, однако Мишель очень шло это платье из синего атласа, которое она сегодня надела. У него был классический крой, а юбка спускалась ниже колена. Свои волосы Торрес удалось усмирить, уложив в аккуратную прическу. Одним словом, я смотрела и диву давалась, насколько сильно Мишель смогла изменить свой обыкновенный образ девушки из богемы.

Я сжимала планшет пальцами до побеления, боясь пропустить хоть слово из того, что говорил профессор Макмерфи, который справлял обязанности ведущего. Мишель была его личным ассистентом, поэтому находилась рядом, на сцене. Я же стояла в стороне, в любой момент готовая подойти к богатому счастливцу.

Пока профессор объявлял лот и стартовую цену, я разглядывала собравшуюся публику. В основном здесь были, конечно же, люди зрелого возраста. Этому было довольно простое объяснение: у старшего поколения всегда было больше денег и жажды к высокому искусству, чем у молодежи, однако в самой середине, среди элегантных пиджаков и лысых голов, я заметила двух Королев.

— Как желаете оплатить? — после продажи последнего лота я подошла к очень красивой женщине, которая, скорее всего, была даже старше моей бабушки. От нее шел приятный шлейф крепких французских духов, который напоминал мне о родине моей матери.

— Чеком, — к моему удивлению, у нее даже были на месте все зубы. Я записала номер лота и баснословную цену приобретенного столового серебра, а также имя его новой владелицы, которое состояло аж из четырех слов.

— Пожалуйста, сохраняйте это до конца торгов, — с этими словами я вручила ей заполненную анкету. — К вам подойдут сразу же после их окончания и сопроводят в отдел выдачи.

— Благодарю, дорогая.

Я вновь вернулась на свое место у стены, находя глазами Фредди и Роджера, благо это было несложно — баклажановая куртка Меркьюри выделялась ярким пятном на фоне строгих темных пиджаков. Еще я заметила, что Роджер не снимал своих солнечных очков даже в таком ярко освещенном помещении, что остальные присутствующие, безусловно, сочли дурным тоном. Впрочем, Тейлора это не особо волновало, более того, он вальяжно сидел на стуле и что-то постоянно говорил Фредди, наверняка травил анекдоты.

— Следующий лот — веер принцессы Есико, Япония, конец семнадцатого века, — профессор уже порядком устал, а потому промокнул свою лысину белоснежным платком. — Стартовая цена три тысячи фунтов.

Роджер перехватил мой взгляд и, сняв очки быстрым жестом, подмигнул. Я лишь закатила глаза, но все же улыбнулась, особенно когда Тейлор ткнул Фредди под ребро, чтобы он обратил на меня внимание тоже, однако Меркьюри был слишком увлечен соперничеством с профессором из Лондонского Университета.

— Три с половиной тысячи! — мужчина в идеально пошитом костюме поднял табличку со своим номером.

— Четыре! — тут же ответил Фредди. Профессор обернулся на него и вскинул брови, смерив музыканта надменным взглядом. Конечно, куда уж парню в такой одежде состязаться с уважаемым человеком.

На фоне Фредди Роджер выглядел куда скромнее в своей джинсовой рубашке, да что уж говорить, на фоне Фредди любой выглядел бы ничтожно скромным. Я перехватила взгляд Мишель, которым она буквально говорила: «Запомни этот момент, вряд ли мы застанем нечто подобное еще раз». И действительно, все присутствующие наблюдали за состязанием Фредди и уважаемого профессора из Лондонского Университета так, словно это был теннисный матч, а не аукцион. Лично я была уверена, что в этой схватке победит Меркьюри — мне отчего-то казалось, что этот парень не привык к проигрышам.

И действительно, когда цена дошла до десяти тысяч, то уважаемый профессор из Лондонского Университета сдался — видимо, ученое жалованье не позволяло приобретать такие дорогие веера.

— Десять тысяч фунтов раз! — мистер Макмерфи не сумел скрыть свою радость. Конечно, не каждый день находится такой состоятельный покупатель на такую вещь для ценителей. — Десять тысяч фунтов два!

Профессор в последний раз оглядел зал, однако голосов других желающих не услышал. Макмерфи извиняющееся посмотрел на своего коллегу, как бы говоря: «Извини, приятель, но это просто бизнес».

— Десять тысяч фунтов три! Продано!

Фредди и Роджер отбили друг другу пять, и этот хлопок слился вместе со стуком молотка о кафедру.

— Привет, Фредди, Роджер, — я пробралась к парням сквозь плотные ряды. — Как будешь платить: наличными, картой, чеком?

— Конечно же наличными, дорогуша, — Фредди слегка приспустил на носу малиновые очки, улыбаясь своей невероятно широкой улыбкой. Я вскинула брови, про себя думая, неужели он действительно носил с собой такие огромные деньги.

— Привет, Тейлор, — Роджер наконец снял свои солнечные очки. Теперь, когда мне приходилось находиться так близко к нему, я начала замечать, как вокруг его глаз собирались мелкие складки, когда он улыбался. Впрочем, у меня не было времени отвлекаться — нужно было заполнить анкету для дальнейшей продажи. — Как жизнь? Как жених?

— Спасибо, все хорошо, — стандартный ответ для стандартного проявления вежливости. — Как сам?

— Да вроде неплохо.

Честно говоря, я была немного удивлена таким вниманием к своей скромной персоне, однако была слишком занята заполнением бумаг, чтобы думать об этом дольше четырех секунд.

— Фредди Меркьюри — это же настоящее имя? Ты так и записан в паспорте?

— Да, дорогуша, — Фредди внимательно следил за тем, как я вписывала его имя, а также сумму и номер лота. — Торги должны скоро закончиться, так что бери Мишель и поедем отмечать покупку.

— Фредди, я… — я уже начала перебирать в голове свой список фраз, чтобы уклониться от очередной вечеринки, однако Меркьюри не дал мне даже шанса.

— Дорогуша, королевское приглашение нельзя отклонить, — он поправил очки и вновь улыбнулся. Я вздохнула, думая о том, что сегодня хотела закончить статью, которая обеспечила бы мне автомат на экзамене по философии.

— Не вижу радости в глазах, Тей, — Роджер поправил закатанные рукава своей джинсовой рубашки. — Многие убили бы за такую возможность.

— Но я не многие, — я вскинула брови и выпрямилась. — Никуда не уходите после окончания аукциона, к вам подойдут, чтобы осуществить оплату.

Торги действительно начали подходить к концу, и я только сейчас поняла, насколько сильно устала стоять. А еще меня чудовищно раздражала резинка чулок, мне не терпелось их поскорее снять.

К сожалению, в мои обязанности не входило сопровождать сделки между аукционным домом и покупателями, потому что мне действительно было интересно посмотреть на то, как Фредди выкладывает десять тысяч фунтов за японский веер. Но мне повезло его вынести и стать свидетельницей триумфа одного кошелька над другим.

— Поздравляю с покупкой, мистер Меркьюри, — профессор Макмерфи пожал Фредди руку. — Признаться, я полагал, что вы все же уступите этот веер своему сопернику.

— Спасибо, но я не привык отказываться от того, что мне по душе.

Я передала веер, упакованный в деревянную шкатулку, Фредди. Он тут же извлек его оттуда и раскрыл, демонстрируя вещь всем присутствующим. Вещица действительно была занятная — несмотря на свой возраст, веер по-прежнему был очень ярким, а перламутровые вставки переливались на солнце.

— Поздравляю, Фредди, — я дождалась, пока профессор уйдет, передав конверт с документами Меркьюри. — Теперь ты почти японская принцесса.

— Спасибо, дорогуша, — ловким движением музыкант сложил веер и упаковал его обратно в шкатулку. — Роджер, бери наших прекрасных дам, и мы отправляемся отмечать!

К сожалению, я никогда не умела отказывать людям, поэтому уже через полчаса оказалась в машине Роджера в компании Мишель и Фредди. Торрес вытащила из волос шпильки и позволила тяжелым локонам упасть на смуглые плечи, я приоткрыла окно, как только девушка рядом со мной закурила.

— Ты сегодня настоящая леди, Мишель, — отметил Роджер, глядя на Торрес из зеркала заднего вида.

— Ой, иди к черту.

Несмотря на сказанные слова, она улыбалась.

— Не верится, что все закончилось, — Мишель потерла лодыжки, обтянутые тонким ремешком босоножек. — Я порядком утомилась стоять на этой сцене и постоянно улыбаться. А тебе как, Тей? Это же твои первые торги.

— Ну, нормально, — я пожала плечами и сложила ладони на коленях. — Сначала было волнительно, но ничего, вроде бы справилась.

Погода стояла чудесная, прямо как на заказ: дневное солнце заливало улицу и многократно отражалось в стеклах проезжавших мимо машин, ветер разносил ароматы цветущих деревьев. В воздухе пахло именно весной — теплом, набухшими почками и горячим асфальтом. Я надела солнечные очки и прикрыла глаза, подставляя лицо свежему ветру. В салоне «Альфа Ромео» звучала новая песня американской группы The Eagles «Hotel California», которая стремительно взбиралась по ступеням мировых музыкальных чартов. Благодаря Мишель я стала слушать гораздо больше современных исполнителей, хотя раньше мой музыкальный вкус ограничивался лишь мастерами старой американской школы, такими как Нэнси Синатра, Нина Симон, Элвис Пресли и другие.

Я качала в такт мелодии носком своей туфли, краем уха слушая разговор Фредди и Роджера, Мишель же просто курила. Настроение, испорченное утром Джорджем, стремительно улучшалось, и перспектива провести еще один вечер в шумной компании перестала казаться мне такой уж плохой. В зеркало заднего вида я поймала взгляд Роджера. В тот момент мне было так хорошо, что я улыбалась, думая, что никто не видит, однако это было не так. Я тут же поспешила отвернуться, спрятав это детское проявление счастья.

— О, господи, наконец-то мы приехали, — Мишель вышла из машины и ловким движением прирожденного баскетболиста закинула окурок в урну. — Что-то меня укачало в этот раз.

— Кому-то стоит меньше курить, — Роджер обошел автомобиль и сунул ключи в карман джинсов.

— Кому-то стоит аккуратнее водить.

— Детка, я вожу, как бог, — Роджер ослепительно улыбнулся, но очки я надела вовсе не из-за этого.

— Очень хочется в очередной раз пошутить про твои отношения с машиной, но я не буду, — Мишель широко улыбнулась, а затем стрельнула в меня взглядом. — Не при детях.

Фредди рассмеялся, я же сделала вид, что не приняла эту шутку на свой счет.

В баре было очень немноголюдно, конечно, только последние пьяницы придут сюда в пять вечера, когда все нормальные лондонцы пьют чай, а не виски, однако совсем скоро это модное место обещало наполниться народом.

Роджер и Фредди поспешили занять дальний столик, однако совсем скоро куда-то исчезли. Бар был достаточно плохо освещен, поэтому фигуры находившихся внутри людей напоминали скорее тени, мелькавшие тут и там. Мы с Мишель заняли места рядом, вернее сказать, это я заняла место рядом с Мишель, потому что все еще достаточно сильно нервничала в такой не очень знакомой компании, хотя все вокруг располагало к близкому общению. Я тут же подцепила пальцами широкий лист с меню, разглядывая экзотические названия цветных коктейлей.

— Детка, это совсем не то, что тебе нужно, — Мишель тут же забрала у меня меню, звеня браслетами на тонком запястье. — Поверь, это дерьмо даже пробовать не стоит.

— Почему? — я нахмурилась. Мне хотелось чего-то сладкого, чего-то свежего.

— Тебе потом с них так плохо будет, что жить не захочешь, — Мишель на секунду отвлеклась, следя глазами за тем, как на место возвращался Фредди. — Возьми что-нибудь чистое, то есть не коктейль.

— И все же я совсем не умею пить, — я подперла рукой щеку. — После субботы мне было очень нехорошо, так что, может, мне лучше и не начинать?

— Дорогуша, просто все нужно делать грамотно, — очки Фредди сверкнули в темноте, музыкант щелкнул пальцами. — Официант! Сейчас мы будем тебя учить пить.

— Может, не стоит? — я предприняла робкую попытку к сопротивлению.

— Прости, но в моей свите нет места трезвым, — Меркьюри подмигнул мне, и я поняла, что сегодня все же напьюсь.

— Добрый вечер, мистер Меркьюри, что желаете заказать? — к нам подошла очень хорошенькая официантка в мини-юбке, держащая наготове блокнот на спирали.

— Дорогуша, нам ликеров всех видов, две бутылки шампанского, — Фредди на секунду задумался. — Кажется, ты любишь мартини? Тогда нам еще две бутылки мартини.

Моя печень уже молила о пощаде, хотя мы еще даже не начали.

— Зачем так много? — я проводила взглядом удалявшуюся в сторону бара официантку.

— Ну, ты что, это так, для разминки, — Мишель хлопнула меня по спине. — Тем более, придет еще целая куча народу.

— Да, я позвонил Мери, она совсем скоро будет.

— А Джон уже уехал в Лос-Анджелес? — Мишель вновь щелкнула зажигалкой и подожгла кончик сигареты.

— Да, сказал, что хочет отдохнуть перед записью нового альбома с семьей, — Фредди нетерпеливо барабанил пальцами по стеклянной поверхности стола. Я почему-то не удивилась, когда услышала, что Джон проводил сейчас время с семьей — еще в первую нашу встречу он показался мне наиболее семейным из всех членов «Queen».

Тем временем, бар начинал наполняться людьми — сразу становилось понятно, что рабочий день подходил к концу. Очень скоро принесли алкоголь вместе с огромными тарелками с закуской, и только в тот момент я заметила, что Роджера с нами не было.

— Короче, смотри. Учись, пока я жива, — Мишель мастерски разлила шампанское по бокалам. — Начинай всегда с малого. И ни в коем случае не понижай градус! Еще моя бабушка говорила, что понижение градуса — это прямая дорога в неизвестность.

— За твою первую серьезную попойку, дорогуша, — звякнули три бокала, и я почувствовала, как в моем рту начали лопаться мелкие алкогольные пузырьки.

— Нет, ну вы молодцы, конечно, — на стол упала маленькая сумочка. — Могли бы хоть меня подождать.

— О, Мери, наконец-то, — Остин поцеловала Фредди в щеку, а нам с Мишель изящно помахала ручкой. — Ты сегодня удивительно быстро.

— Привет, девочки, — Фредди тут же протянул Мери бокал с шампанским. Я стянула с тарелки огромную грушу, решив хоть немного закусить, чтобы не пить на совсем уж голодный желудок.

— Привет, Мери, — я качнула бокалом и внезапно поняла, что свежие фрукты с шампанским мне очень нравились. Я вообще любила хорошее вино, но почему-то никогда не пробовала его сочетать с плодами.

Очень скоро к нам присоединился Брайан и еще какие-то люди, с которыми я вроде как познакомилась, но не могла вспомнить ни одного имени. Голова гудела от громкой музыки и алкоголя, который мне заботливо подливала Мишель. Сначала это было шампанское, потом мартини и, наконец, клубничный ликер, который подавали в маленьких рюмках.

— Пахнет заманчиво, — я поднесла рюмку к носу. Держалась я еще на удивление хорошо, хотя уже чувствовала, как горели щеки.

— На вкус еще лучше, — Мишель подмигнула. Между зубов у нее была зажата очередная сигарета, я все поражалась, какая же она сегодня была красивая в этом атласном платье. — Пей давай и не кашляй.

Я отхлебнула сначала чуть-чуть, чтобы попробовать и тут же поморщилась. Ликер был гораздо крепче мартини и проглотить его было куда труднее, но я все же сглотнула, тут же прижав рукав платья ко рту.

— Держи, — Мишель придвинула ко мне блюдце с пирожными. — Не поверишь, как хорошо на самом деле алкоголь сочетается с десертами.

Решив в очередной раз довериться напарнице на свой страх и риск, я отправила в рот сразу два клубничных макаруна. Кожаное сиденье рядом со мной заскрипело, и на него приземлилась Мери.

— Ах, Мишель, и зачем вы ее с Фредди портите? — Остин зачем-то приобняла меня за плечи. — Тейлор такая хорошенькая, прямо как эти самые пирожные.

Совсем рядом послышался громкий женский смех, и я заметила, как к столику приближался Роджер с очередной очаровательной спутницей. Я разом допила клубничный ликер и вновь поморщилась.

— Нет, Тейлор не как пирожные, — Мишель затушила сигарету прямо в бокале с мартини. — Она, скорее, как персик.

— Меня пугают ваши разговоры, — я уже еле двигала языком. — Вы меня как будто есть собираетесь.

— Ну что, девочки, уже обсудили все последние сплетни? — Роджер буквально упал на диван, утаскивая с собой удивительной красоты девушку. Его ладонь автоматически переместилась на стройное бедро, обтянутое синей тканью джинсов.

— Обсуждаем, на какую еду похожа Тейлор, — Брайан хохотнул и вновь отпил пива из высокого бокала. — Пока есть варианты пирожное и персик.

— А мне кажется, ты похожа на мед, — многозначительно изрек пьяный Фредди.

— Спасибо, наверное, — я фыркнула и вновь подперла голову рукой. Я конкретно облажалась, когда согласилась поехать в бар вместе со всеми этими людьми, потому что напилась просто зверски. — Ладно хоть не на апельсин.

— Обычно это я порчу хороших девочек, Мишель, — Роджер закурил, одной рукой продолжая обнимать свою спутницу, имя которой чудесным образом прошло мимо моих ушей. Его вообще называли, кстати?

— Меня не нужно портить, — язык у меня неожиданно развязался. — Я испорчу себя сама.

— Неужели? — Роджер выпустил серый дым изо рта и улыбнулся. Заткнись, Тейлор, заткнись, заткнись, и это я говорила себе, а не ему. — А как на это посмотрит твой жених?

Я неожиданно рассмеялась. Пить мне было нельзя, это понятно.

— Что-то часто ты спрашиваешь о моем женихе, — я закинула ногу на ногу, продолжая облокачиваться руками о стол.

— Да вот думаю, что же он за человек, раз отпускает свою невесту одну выпивать с малознакомыми людьми, — Роджер отпил какого-то напитка из бокала. — Вдруг украдут.

— Не знал, что ты такой поборник морали, дорогуша, — Фредди пришлось придвинуться ближе к нам, чтобы освободить место для Роджера и его спутницы. — У тебя красивые руки, Тейлор, ты случайно не играешь на клавишных?

— Случайно играю, — я отодвинула новую рюмку с ликером. — Прости, я больше не могу. Боюсь откинуться прям здесь с непривычки.

— Ты не говорила, — Мишель надула губы, как будто обиделась. Я лишь пожала плечами, мол, а ты и не спрашивала.

— Идем, дорогуша, — Фредди неожиданно встал и, покачиваясь, протянул мне руку.

— Куда? — спросила с опаской я.

— Я хочу услышать твою игру.

— Сейчас? — я поднесла запястье к лицу, однако цифры упорно не желали складываться перед глазами. — В два часа ночи? Черт, уже два ночи?!

Возвращаться домой стало резко опасно для жизни.

— Давай же, поедем в студию, — Фредди удалось схватить меня за руки. Я не чувствовала в себе сил оказывать хоть какое-то сопротивление, да и желание приключений стало невыносимо сильным после такого количества алкоголя.

— Я сейчас вряд ли до десяти сосчитать смогу, а ты хочешь, чтобы я играла, — я все же встала и тут же чуть не упала обратно под дружный смех Мери и Мишель.

— Мы тоже поедем, — Мишель взяла меня под руку, и мы вместе смогли выйти из-за стола. В результате в студию поехали все.

Теперь я вполне понимала, почему отец так упорно ограждал меня от «цыганщины». Наверняка он был бы очень недоволен, узнай о том, что я весь вечер пила с рок-звездами, а потом заявилась вместе с ними в музыкальную студию в третьем часу ночи.

Честно говоря, я не совсем запомнила, как мы добрались туда, потому что все смешалось в бесконечном потоке ночных огней, но одно знала точно: я хотела быть здесь, с этими людьми. Да, я знала их плохо и мало, но общение с ними стало некой отдушиной. Мое прежнее окружение не могло дать мне такой бури эмоций, да и вообще внушало мне, что быть эмоциональной — плохо. Сейчас же я начинала понимать, что такая жизнь — разнузданная и бурлящая — гораздо ближе, чем я могла себе представить. До этого я просто понимала, что она где-то есть и для кого-то она является повседневностью, но сама всегда находилась в стороне и даже не могла представить, что когда-нибудь окажусь в самом центре этого пьяного урагана раскрепощенной молодости. Пока я ее плохо себе представляла, но она манила меня к себе, и, черт возьми, мне так надоело быть просто хорошей девочкой, которой я на самом деле никогда не была по-настоящему…

В студии пахло совершенно по-особенному. Я даже не была уверена, что смогла бы описать этот аромат, потому что никогда не была в музыкальных студиях, но он был определенно знакомым. Было время, когда я гастролировала по Великобритании, давая концерты в консерваториях с классическими произведениями, но оно давно прошло, однако запах инструментов не изменился. В этот момент я почему-то вспомнила слова Роджера о том, что многие убили бы за возможность провести время с «Queen», а уж за возможность побывать в святая святых — звукозаписывающей студии — и подавно. Именно здесь творилась музыкальная магия, я то и дело вспоминала то безумие на концерте в «Хаммерсмит» и в конце концов поняла, что находиться в свите Королев — это огромная честь.

Мы завалились внутрь огромной шумной толпой, звеня бутылками из-под шампанского и громко разговаривая. Во мне не было ни следа сонливости, наоборот, появилась какая-то безумная кипучая энергия. Прическа растрепалась, поэтому я распустила волосы, позволяя им упасть себе на плечи. С нами были все: Роджер, его девушка, Брайан, Мишель и Мери, и все они были пьяны. Самым трезвым, думаю, был Брайан, потому что он пил только пиво.

Пока Фредди был чем-то занят, я открыла крышку великолепного рояля и начала наигрывать несложную мелодию, чтобы проверить, насколько инструмент был настроен. Выяснилось, что безупречно.

— Отлично играешь, — Меркьюри даже присвистнул. Я самодовольно улыбнулась, продолжая играть Бетховена чисто на автомате, потому что из-за опьянения почти не различала клавиш.

— Это потому, что каждый день я практикую этюды Листа.

— Но они же очень сложные, — Фредди, кажется, не поверил. — Не каждый профессионал за них берется.

— Впервые я начала играть его из чистого упорства, — я смотрела на Фредди снизу вверх, и из-за этого его челюсть казалась еще больше. — Однажды я спросила у своего преподавателя по музыке, почему она не дает мне Листа. Она же в ответ спросила, смогу ли я одной рукой взять аккорд из семи нот в двух октавах. Мне пришлось ответить, что нет, но в результате я смогла.

— Похвальное упорство, — Брайан с грохотом выкинул пустую бутылку в мусорное ведро. Я ничего не ответила, не желая лишний раз напрягать и так заметно уставшие мозги.

— Мы совсем скоро начнем записывать новый альбом, — Фредди еле стоял на ногах, поэтому ему пришлось облокотиться о рояль. — И я написал песню в стиле госпел.

— Госпел? — я переспросила, сложив руки на коленях. — Как в церкви что ли?

— Именно, дорогуша! — Меркьюри вытащил из внутреннего кармана своей куртки экзотического баклажанового цвета какой-то мятый листок. — Я тут набросал ноты, сыграй, будь добра. Хочу услышать мелодию со стороны.

Я распрямила листок, как смогла, одновременно собирая в кучу свои глаза и мозги. Похоже, это было очень в стиле Фредди — притащить всю компанию в студию посреди ночи, чтобы попробовать сыграть новую песню. Честно, я была в восхищении. Слегка размяв пальцы, я начала играть.

Мелодия была не очень сложная, однако играть ее пьяной было настоящим испытанием. Думаю, я могла бы без проблем отыграть фортепианный концерт Рахманинова длиной более сорока минут, потому что знала его наизусть, однако эта песня была новой, а потому и трудной. Мне снова начало казаться, что сознание отделилось от тела, и я в который раз мысленно пообещала себе больше не пить. Тем временем, Фредди начал не очень громко напевать:

— Может ли кто-нибудь, пожалуйста, найти мне кого-то, чтобы любить?

Я знала, что все окружающие смотрели на меня, и в особенности Роджер. Его подружка заснула на его плече, похоже, не рассчитала свои силы, я же продолжала упорно бодриться, пытаясь разобрать ноты на мятом листке. В конце концов, Фредди остановил меня и тут же принялся что-то на нем дописывать.

Выпрямившись, я обернулась. Мишель хлопала, но вяло — силы ее уже тоже были на исходе, однако она продолжала о чем-то говорить с Брайаном.

— Я понял, — неожиданно сказал Роджер. Я полностью повернулась лицом к нему, ожидая продолжения. — Ты похожа на соленую карамель.