Любовь зла (гет)

Принадлежащие к роду Малфоев обязаны придерживаться определенных жизненных стандартов. Одежда их должна быть пошита исключительно на заказ, а обувь — из тщательно выделанной драконьей кожи редких сортов. Кухню представителям этой фамилии приличествует предпочитать французскую (за исключением разве что пасты, применительно к которой уместнее полагаться на итальянские кулинарные традиции). Поместье их должно впечатлять своей величественностью, а прислуживающие в нем домовые эльфы — своей скромностью, по части которой они и без того превосходят всех прочих магических существ.

Что же касается женщин, то здесь требования особенно высоки. Партнерши Малфоев должны отличаться безукоризненным воспитанием, высокой образованностью и, самое главное, умопомрачительной красотой.

Панси Паркинсон, увы, не дотягивала до эталона семьи Малфой ни по одному из этих трех параметров. Вот почему, когда она в очередной раз без приглашения просочилась в спальню Драко, тот не стал с ней церемониться. Под ее вопли «Чтоб ты сдох!» и «Ты за это заплатишь, ты еще пожалеешь, ублюдок!», уже ставшие привычными для него за последние два месяца, он вытолкнул ее обратно в камин, дабы она убиралась отсюда на все четыре стороны.

Когда она наконец исчезла, он быстро разделся, оставшись в одних только шелковых «боксерах», нырнул в постель, застланную изумрудно-зеленым бельем (разумеется, тоже шелковым!) и элегантно отошел ко сну.

* * *

Из всех своих обязанностей, связанных с управлением «Малфой Энтерпрайзис», Драко больше всего ценил возможность нанимать личную секретаршу. Их у него сменилось — не сосчитать, ибо практически каждая, вступив в должность, стремилась несколько расширить рамки своих служебных обязанностей, а добившись этого, становилась совершенно несносной.

В список кандидатур, как правило, входили бывшие рекламные модели и начинающие актрисы, поэтому Драко был изрядно озадачен, обнаружив, что внешность сегодняшних претенденток колеблется в диапазоне от «очень непривлекательная» до «абсолютно отталкивающая».

У той, что явилась на собеседование в девять часов, был солидный клювообразный шнобель и густая монобровь. Следующую соискательницу, которая возникла на пороге кабинета в полдесятого, портил неприятный оранжевый оттенок лица — удачно, впрочем, отвлекающий внимание от огромной, поросшей волосами бородавки на подбородке. А претендентка, которой было назначено на десять часов, щеголяла трехдневной щетиной и пучками волос, торчащими из носа и ушей, так что Малфой на секунду даже задумался, не сообщить ли в Министерство о появлении незарегистрированного оборотня.

Поэтому, когда в половине одиннадцатого в его кабинет вошла рыжеватая блондинка с пухлыми розовыми губами и большими голубыми глазами, Малфой с ходу сообщил ей, что она принята — раньше, чем та успела даже представиться. Он опасался, что дальнейшие собеседования продолжатся в том же ключе, что и с утра, и это наверняка испортит ему пищеварение. А ведь сегодня его личный повар приготовил конфи де канар⁽¹⁾, и пропустить такое было никак нельзя.

* * *

— Драко? — послышался за дверью растерянный голос, и в кабинет осторожно проскользнул Блейз Забини. — Я смотрю, у тебя новая секретарша…

— А, так ты уже познакомился с нашей Бернис! — с оттенком самодовольства улыбнулся Драко. — Сногсшибательная внешность, не так ли?

— Ну, если «сногсшибательная» и «вырвиглазная» теперь считаются синонимами, то да…

Драко нахмурился.

— Ты это о чем, Блейз? Неужели… — при такой мысли он даже побледнел, — неужели она забыла накраситься?

— Боюсь, приятель, что это делу не поможет… — медленно, со значением сказал Блейз.

Оба подошли к двери кабинета и приоткрыли ее, чтобы взглянуть на новую секретаршу. Драко была хорошо видна ее изящная головка, склоненная над столом. Тщательно уложенные волосы золотились в солнечных лучах, льющихся сквозь хрусталь оконных стекол. Девушка сортировала совиную почту, раскладывая ее на стопки.

— И что не так, Блейз? — спросил Драко. — На мой взгляд, она просто красотка…

Блейз бросил на него изучающий взгляд.

— В самом деле? Мы точно видим одно и то же? Ты говоришь вон о той девушке, что сидит за столом возле лифта?

— Как будто в холле, кроме нее, есть кто-нибудь еще! — не выдержал Драко. — Что с ней не так, я тебя спрашиваю?

Блейз разом посерьезнел.

— Я сейчас же шлю сову Нотту. Немедленно!

* * *

Три пары глаз заглянули в приоткрытую дверь из красного дерева.

А еще через несколько мгновений Тео Нотт с тревогой уставился прямо в лицо другу. Он даже положил ладонь на лоб Драко, проверяя, не жар ли у него, но Драко нервным жестом отбросил его руку прочь.

* * *

— Страшна как смертный грех… — протянул Снейп, устремив хмурый взгляд в приемную, где секретарша Малфоя поглощала свой ланч в виде сэндвича с пикулями. — Конечно, ты уже взрослый человек, и тебе давно пора было, не сочти за назидание, отойти от поверхностных идеалов, но… — Снейп помолчал, подбирая слова, — я бы никогда не подумал, что ты отойдешь от них так далеко.

Драко застонал, спрятав лицо в ладонях.

— Это не зависит от меня, Северус! Когда я смотрю на нее, то вижу настоящую красавицу. И это не романтическое преувеличение. Я в прямом смысле слова вижу перед собой красотку с сияющей кожей и ногами длиной отсюда до Дувра!

Северус Снейп внимательно вгляделся в лицо своего крестника и вдруг быстро взмахнул над ним палочкой.

— Ясно, — сказал он очень серьезным тоном.

— Да? И что же? — раздраженно вскинулся Драко.

— Кто-то наслал на тебя проклятие, — ровным, без всяких эмоций голосом пояснил Снейп.

— Издеваетесь, черт возьми? — пробормотал Драко, а потом спросил погромче: — Что за проклятие?

— Понятия не имею, Драко, — в голосе Снейпа звучала нескрываемая досада. — И до тех пор, пока ты не выяснишь, кто его навел, я не сумею помочь тебе снять его.

Ответный стон Драко был слышен даже в отделе корреспонденции двумя этажами ниже.

* * *

— Вон та, к примеру, — произнес Драко, показывая на сексуальную блондинку у стены.

— Вся в прыщах, — отозвался Блейз.

— А эта? — Драко ощупал взглядом девушку, сидящую в полутемной нише кабинета.

— Срезанный подбородок, — припечатал Тео.

— А та, что скучает в одиночестве у бара?

— Ух ты! Один, два, три… нет, четыре подбородка! — воскликнул Блейз и пробормотал про себя: — Не думал, что такое вообще возможно…

Примерно через час, благодаря усилиям Блейза и Тео, самоотверженно изучивших присутствующих здесь представительниц прекрасного пола, удалось наконец точно определить характер проклятия. Оказалось, что Драко перестал воспринимать истинную внешность женщин. Добросердечные и приятные в общении дамы казались ему настоящими красавицами, а самовлюбленные стервы — наоборот, редкостными уродинами.

* * *

Драко был растерян: вся его жизнь пошла наперекосяк. Женщины, которые кажутся ему красотками, на самом деле — дурнушки. По крайней мере, так утверждают его друзья и те люди, которым он может полностью доверять. Но это вынуждает усомниться и в остальной окружающей его действительности. Драко задумался о том, насколько он теперь может доверять своим прочим органам чувств. А вдруг то нежное крем-брюле, которое он съел сегодня на десерт, отдавало протухшим желтком? А вдруг его любимые шелковые простыни на самом деле сшиты из грубого ситца, царапающего кожу и спутывающего гладкие пряди прически?

Теперь он уже ни в чем не был уверен: окружающий мир перевернулся вверх тормашками, и многое в нем потеряло смысл.

Драко испытующе уставился на коробку с макарунами, лежащую на столе — когда-то они были его любимым лакомством, но теперь он уже не был так уверен в своих пристрастиях. Из задумчивости его вывел стук в дверь. На два часа была назначена встреча с новым представителем министерского Патентного бюро. И он отозвался на стук, пригласив посетителя войти.

Вздох изумления Драко еще как-то смог подавить, но вот со взглядом совладать не удалось. Широко распахнутыми глазами он смотрел на женщину, о существовании которой за эти семь лет уже успел позабыть.

Локоны цвета карамели с медовым оттенком ниспадали на плечи плавными волнами. В огромных карих глазах плясали золотистые искорки. Кожа, тронутая легким загаром, излучала сияние. А рот, этот чувственный рот! Нижняя губа была очаровательно припухлой, а верхняя имела совершенную форму, которую древние именовали луком Купидона.

Драко закатил глаза, не в силах сдержать всплеска чувств. Неудивительно, что Гермиона Грейнджер кажется ему самой красивой женщиной на свете — через призму его проклятия она просто обязана такой казаться!

— Малфой? — протянула Грейнджер, заметив его смятение, и Драко в отчаянии стиснул зубы: голос ее отозвался в ушах дивной смесью ангельского хорала и младенческого смеха.

— Не стой без толку, Грейнджер! — бросил он, указывая ей на кресло у своего стола. — У нас полно работы, так что не разбазаривай мое время.

Она изящно уселась в кресло, скрестив ноги. Драко скользнул взглядом по ее тонким щиколоткам, по великолепной формы икрам — и раздраженно вздохнул.

* * *

Через три недели ежедневных встреч (отдел исследований и разработок его компании работал весьма продуктивно, так что заявок на патенты было подано много) Драко обнаружил, что не имеет ничего против присутствия Грейнджер рядом.

Сейчас с ней было намного интереснее, чем в школьные годы. Правда, в ту пору он не так уж тесно с ней общался, но запомнил ее как упрямую и неуступчивую. А впрочем, каким еще мог быть человек, способный вынести дружбу с Поттером и Уизли…

Но теперь она была довольно милой, и Драко находил удовольствие в беседах с ней. А еще он начал понимать, почему видит ее такой роскошной внешне: после того, что ей довелось вынести за все эти годы рядом с Поттером и Уизли, по логике его проклятия она должна казаться ему самой красивой ведьмой во всей Англии. А может, даже и во всем мире — если приплюсовать сюда прочие ее поступки и достоинства, начиная с Г.А.В.Н.Э. и борьбы за права оборотней и заканчивая умением различать этих несносных близнецов Уизли. Видимо, по своей внутренней сути она была именно такой — по-настоящему красивой.

Вот почему во время одной из их встреч, последней в текущем финансовом квартале, Драко пригласил ее на ужин. И она приняла приглашение.

* * *

Это был шикарный греческий ресторан в Косом переулке. Да-да, греческий: Драко отринул все предрассудки насчет еды. Провожая Гермиону к столику, он заметил, что другие посетители бесцеремонно разглядывают их, а кое-кто даже указывает на них пальцем и перешептывается между собой.

— Не обращай внимания, — пробормотала Гермиона, и ее нежные скулы покрылись легким румянцем. — Люди всегда так реагируют, когда видят, что у меня свидание. Не поможет даже то, что ты… в общем, что ты — не кто иной, как сам Драко Малфой. Никто не поверит, что мы с тобой сможем поладить…

— В такое и впрямь трудно поверить, — согласился Драко, чтобы не огорчать ее, а сам подумал совсем о другом: скорее всего, эти бессердечные ублюдки смеются над ней потому, что она нехороша собой. Хотя сам он, например, даже в детстве не считал ее совсем уж безнадежной дурнушкой.

А ведь то, что она шла рядом с ним, должно было еще резче оттенить в их глазах недостатки ее наружности.

Драко почувствовал, как в нем закипает гнев. Как смеют все эти люди судить о ней только по внешности? Разве они не видят, какая она замечательная, умная и добрая?

Он гордо выпрямился и привлек ее к себе. А потом церемонно подал ей руку, согнутую в локте — и так, под руку, довел ее до столика.

* * *

Они стояли на ступеньках ее дома, только что вернувшись с очередного свидания, которое, между прочим, прошло в магловском Лондоне — и этот факт грел Драко душу.

После первого свидания он по-джентльменски поцеловал Гермионе руку. После второго был долгий поцелуй в щеку. И вот теперь Драко хотелось поцеловать ее в губы, благо сама Гермиона была совсем не против, судя по тому, что она переминалась на крыльце, не торопясь уйти в дом.

Но при всем порыве страсти его останавливали кое-какие соображения. Конечно, сейчас Гермиона просто неотразима в его глазах. Но что будет потом, когда Снейп найдет способ снять проклятие? А ведь это неизбежно произойдет, рано или поздно. И что тогда — неодолимое влечение исчезнет вместе с мороком?

Между тем Гермиона, которой, видимо, надоела нерешительность Драко, взяла инициативу в свои прекрасные ручки и сама потянулась к нему.

Он закрыл глаза и представил ее себе такой, какой в последний раз видел на выпускном. А потом мысленно совместил этот образ с той Гермионой, которая была рядом.

Вспомнились ее густые волосы — такие забавные, непослушные кудри… На зельях, когда она склонялась над горячим котлом, эти торчащие в разные стороны пряди казались ему сквозь густые клубы пара разумными существами, живущими своей жизнью. Драко мысленно улыбнулся этой картинке из прошлого.

Вспомнились ее глаза: на первый взгляд совершенно обычные, невыразительно-карие — но как же ярко они вспыхивали, когда она тянула руку, чтобы ответить на вопрос преподавателя! А какой мягкий свет они излучали, когда она смеялась над шутками Уизли… А озорство, которое плескалось в них, когда она нарушала школьные правила вместе с Поттером!

Вспомнились ее губы, которые она обычно задумчиво поджимала во время чтения. Как же часто он это видел… Интересно, какие они сейчас? Наверное, сухие и потрескавшиеся. Но потом он вспомнил, как те же губы с легкостью перечисляли компоненты Напитка живой смерти — и вдруг обнаружил, что помимо своей воли жадно прижимается к ним губами.

Отвечая на его порыв, Гермиона прижалась к нему, целуя еще крепче. Лишь через несколько минут они нехотя оторвались друг от друга. Драко открыл глаза — и был почти разочарован увиденным: перед ним была все та же захватывающая дух красота — ненастоящая, иллюзорная, результат проклятия. Прекрасный фасад, и не более того.

Про себя он от всей души пожелал, чтобы проклятие было поскорее снято, и он смог бы наконец целовать Гермиону без всякой магии. Ту, некрасивую Гермиону. Которую он помнил.

* * *

Драко сильно волновался, когда впервые пригласил Гермиону в Малфой-мэнор.

К тому времени они встречались уже два месяца, и им было хорошо друг с другом. Проклятье никуда не делось, но Драко приспособился игнорировать его воздействие. И чем больше времени он проводил с Гермионой, тем больше чувствовал, что ему этого мало.

Настала пора сообщить об их отношениях окружающим. Впрочем, если бы те оказались против, Драко не раздумывая предложил бы им оставить свое ценное мнение при себе.

Для знакомства он решил собрать всех, кого надо было, вместе — по крайней мере, со своей стороны. Об их романе еще никто не знал: во время свиданий они с Гермионой тщательно избегали внимания прессы, поскольку работали в одной и той же системе и опасались скандалов, способных помешать карьере. Вот почему на обед к своим родителям Драко пригласил, помимо Гермионы, еще и Блейза, Тео и Снейпа.

При появлении Гермионы все присутствующие застыли с выражением крайнего изумления на лицах. Но под тяжелым взглядом Драко на эти лица вернулось привычное выражение вежливого безразличия.

Когда Гермиона вышла в дамскую комнату, Драко приказал домовому эльфу проводить ее в самую дальнюю из всех, чтобы выиграть время. А сам тем временем обратился к семье и друзьям.

— Я знаю, о чем вы все сейчас думаете, — жестко произнес он. — Что это совсем не мой типаж и не мой уровень. Но я хочу, чтобы вы знали: она пришла сюда, чтобы остаться.

— Но, приятель…

— Дай мне договорить, Блейз, — резко прервал его Драко. — Я представляю, что вы все видите, когда смотрите на нее. Но мне все равно. В моих глазах она просто потрясающая.

— Драко…

— Не надо, Северус, — перебил его Драко. — Уже не важно, сможете вы снять с меня проклятье или нет. В любом случае, я больше не посмотрю ни на какую другую женщину.

— Сынок…

— Отец, она достойна меня по всем статьям, — твердо сказал Драко. — Может, разве что, за исключением внешности, но во всем остальном — уж точно! Во всем абсолютно. И это мое окончательное решение.

Он обвел присутствующих мрачным взглядом.

— Ну что? Примете ситуацию как есть или мне ждать проблем?

Сидящие за столом переглянулись между собой, потом вновь повернулись к нему — и, не сговариваясь, пожали плечами.

* * *

С того знаменательного дня миновал год.

Сидя за столом для гостей, Панси Паркинсон со снисходительной усмешкой следила взглядом за парой, кружащейся в центре бальной залы. Он — изысканно-элегантный, весь в черном, она — непорочно-нежная, вся в белом. Обнявшись в танце, они с обожанием глядели друг на друга. Это было очаровательное зрелище.

Краем глаза Панси уловила какое-то движение.

— Долго еще продлится проклятье? — спросил Блейз Забини, присаживаясь рядом.

— Что, прости?

— Говорю, то проклятье, которое ты наслала на Драко — оно еще долго продлится?

— Как ты узнал, что это я? — усмехнулась Панси.

Блейз закатил глаза.

— Это было не так уж трудно. Я сообразил, что к чему, буквально через несколько недель, но к тому времени уже началось вот это… — он со злой ухмылкой указал на пару на танцполе.

— Проклятье продлится до тех пор, пока я сама не сниму его, — рассмеялась Панси.

— А ты вообще думаешь это сделать?

— Это так важно?

— Нет, — хмыкнул Блейз. — Наверное, нет.

Панси помолчала, а потом улыбаясь спросила:

— Как ты думаешь, до Драко когда-нибудь дойдет?

— Что именно?

— Что проклятье касается только тех людей, с которыми он познакомился уже после того, как был проклят.

— Хочешь сказать, что в их отношениях оно никакой роли не сыграло? — ахнул Блейз, в то время как Панси вновь устремила взгляд на счастливую пару. — И что ему хорошо с Гермионой без всякой магии? — Блейз побледнел. — Ради бога, не говори ему об этом! Его самолюбие не выдержит такого удара — он просто сойдет с ума.

1) Блюдо французской кухни: утиные ножки, приготовленные методом конфи (медленное томление в жире).

Вернуться к тексту