Книги в огне (джен)

Тихо клацнула крышка ноутбука, и заложив руки за голову, Касл откинулся на спинку кресла. Лицо его сначала скривилось, затем приняло неописуемо мученическое выражение: это тупик, фиаско, причем сотворенное своими же собственными руками. Его герой, его кормилец, его "дитя" — Дерек Шторм — пал от руки своего же собственного создателя, как бы грустно, но предсказуемо это ни звучало. Потому что наступило пресыщение его подвигами, его харизмой, его мозговыми вывертами и постоянной привычкой выпячивать себя выше всех. И когда-то это должно было закончится, но, положа руку на сердце, Касл оттягивал момент прощания, пока не понял, что всё, дальше некуда. И вот она, его последняя книга, неплохо расходится в шоу-румах, но, кроме меркантильного, сей процесс не имеет уже никакого смысла. Уже завтра, нет — сегодня — именитый писатель Ричард Касл вываливается в тираж. Не выходит, а именно вываливается, и его будущее выглядит весьма туманно, если не сказать больше... И, кстати, сколько сейчас времени? Сегодня он, с мамой и Алексис, должен появиться на вечеринке, которую организовывает Джина, но это как раз тот случай, когда идти на неё ну совсем не хочется. Не хочется отвечать на неудобные вопросы насчет последней книги, не хочеться давать пустые обещания насчет будущей и уж совсем не хочется слышать призрачные намеки на грядущую несостоятельность, но он должен, обязан быть на этом чертовом party, и только Вселенский метеосдвиг сможет этому помешать. Или же возникнет какая-то непредвиденная ситуация, что его обязательно зацепит...

Ноутбук негромко пиликнул, извещая о свежей почте, но Касл не торопился её открывать. Наверняка, на специально созданный аккаунт, пришёл очередной фанатский посыл, предсказуемый и от этого тихо ненавидимый, которые он замучился отправлять в корзину. Все эти ненужные признания в любви, пустые славословия и необязательные клятвы, глупые картинки и даже угрозы нанесения вреда уже давно не вызывали у Касла никаких эмоций, кроме как кривых пренебрежительных ухмылок. Конечно, он не игнорировал фанатов совсем уж, а наоборот, старался отвечать на наиболее интересные и содержательные письма, но чтобы всё это хотя бы просто пролистнуть, требовалось бычье терпение, масса свободного времени и спиртное. И, поразмыслив немного, Касл решил все же не изменять себе. Ноутбук был пристроен на столешницу, а его владелец отправился на кухню, "издеваться" над беконом и омлетом.

* * *

Слегка подогретый порцией виски, Касл снова плюхнулся в своё любимое кресло: до начала вечеринки оставалось чуть менее четырёх часов. В любом случае, атмосфера сборища будет разительно отличаться от текущей рутины (хотя неизвестно, что еще хуже!), и, воздав Господу молитвенный посыл, Касл открыл список входящих писем. Вот приглашение в колледж, на вечер встречи; вот несколько писем от Полы; вот фотки с "прелестями" фанаток пылких, а вот на письме, озаглавленном банальной вроде бы фразой "Не удаляйте это письмо! Вам будет интересно!" Рик задержал взгляд: как оказалось, письмо содержало ссылку на видеоролик, в который, в качестве заставки, было вмонтировано фото обложки одной из самых первых и не самых его удачных книг. И когда видео запустилось, Рик изумленно вскинул брови: сначала шёл белый экран с какими-то идиотскими, страшноватыми рожицами, затем кто-то невидимый, держа его томик перед объективом, куда-то шествовал, хрустя камешками, и молчал. Когда же, спустя пару минут, книга была убрана, Рик увидел весело пылающий костёр, справа от которого кто-то сидел, но мужчина это или женщина, было не понять: камера тут же переключилась на ярко-оранжевый факел, чьи языки жадно облизывали не только деревянные обломки, но и книги, много книг, со знакомыми картинками на обороте. Да, это были его тома, его произведения, которые кто-то целенаправленно сжигал, и когда зазвучал чей-то хриплый, неуверенный голос, Касл даже подался вперёд: зачитывали отрывок из этой самой книги, где погибал один из ключевых его персонажей. И когда судьба героя была предрешена, цитирование было прекращено, а книга, взвихряя целый сноп искр, полетела в костер. И нахмуренный Касл, ощущающая под сердцем неприятный холодок, безотрывно смотрел, как превращается в пепел творение его рук, а кто-то невидимый, тонким металлическим прутком, поддевал и перелистывал весело вспыхивающие листочки, обращая их в тлен. А затем, на темном фоне, всплыла надпись:

"Вам интересно, мистер Касл, зачем всё это делается? Думаю — да, ведь писатели просто обожают всякие интриги, а когда вы приедите по указанному в письме адресу, вопросов может быть ещё больше. И кто знает, не поможет ли вам это в будущем. А для начала откажитесь на сегодня от вечеринки, дабы не упустить свой шанс! И да, мистер Касл, я не прощаюсь... "

* * *

Он выскочил из лофта, едва отправив дочери сообщение: само собой, им двигал внезапно вспыхнувший интерес. Да, много придурков писало ему за всю его карьеру, но что бы кто-то злонамеренно жег его книги, Рик такого припомнить не мог. Нет, один сумасшедший пытался поджечь его лофт, но с тех пор, как того отправили в клинику, Касл о нём больше ничего не слышал. Поэтому, несмотря на сомнительную подоплеку его появления на месте встречи и возможные негативные последствия, от такого предложения Касл отказаться не мог. Да, это было опасно, идти в неизвестность вслепую, но тот, кто почему-то решил с ним поиграть, вряд ли задумывал единственную партию. И незнакомец точно знал (или догадывался!), как заинтриговать обедневшего на идеи писателя.

Кстати, о точке рандеву Каслу было кое-что известно. С тех пор, как в том здании разгромили подпольное казино, сооружение пришло в упадок. Номинальные владельцы пережили банкротство и тюрьму, реальные — так и остались в тени. А "благодаря" общественному резонансу, здание оказалось проще бросить, нежели восстанавливать. Так оно и простояло много лет, мрачное, неприглядное и таинственное, с пустыми, жуткими провалами окон и отчасти существующей крышей. И даже в летнее время второй половины дня следовало быть настороже, но Касл почему-то верил в удачу. Хорошо, если это будет его звездный час, а с неприятностями он и сам как-нибудь разберётся...

Такси высадило его на соседней улице, не желая подъезжать поближе — чтобы пройти к искомому адресу, нужно было сначала просочиться сквозь проулок между гостевыми домами, затем попасть на угол старого квартала и уже потом, обогнув закрытый антикварный магазин, забрести на неправильной формы тупиковую площадку, размерами примерно двести на двести ярдов, частично огороженную по контуру покосившимся забором из сетки. Там, где полностью отсутствовали секции ограждения, муниципалитет натянул сигнальные ленты с грозными предупреждениями на табличках, но Касла смущало не это: тут главное было на гопников пьяных не налететь, хоть пачка "франклинов" в кармане на всякий случай и была. Тем более, и красноречие писателя никуда не делось, а кто знает, вдруг и среди "трущобных душ" его почитатели тоже есть?

Перед тем, как свернуть к бывшему казино, Касл задержал шаг: почему-то не покидало ощущение, что за ним пристально наблюдают. Эта мелкая рябь по спине, эти незаметно вибрирующие кончики пальцев и, будто иглами, покалывание в затылке — такие навыки и ощущения нарабатываются преимущественно в "горячих точках", а в каких из них побывал он, Касл, посторонним лучше не знать... По- любому, боевой опыт должен был ему помочь, но чтобы как-то сгладить досадную нервозность, да незаметно оглядеться, Касл, будто бы с камушком в ботинке, вдруг захромал, зачертыхался и запрыгал неспешно в "полторы ноги" к витрине магазина: там, на отливе, было куда опустить свой зад.

Стянул ботинок, носок, долго и усердно тряс и то, и другое, гротескно жестикулируя; громко матерясь, ощупал якобы больную ногу, осторожно стреляя глазами по сторонам: улица была практически пустынна. Стайка подростков с мячом у бетонного забора на той стороне, одинокая пара с собачкой, чинно гуляющая неподалёку, ржавые остовы машин поблизости без единого движения внутри, и одинокий бездомный, что храпел в тени мусорного контейнера с пустой бутылкой в руке, приткнувшись головой к облезлому цоколю магазина.

— Я один, я без оружия, если что! — глазу, по сути, не за что было зацепиться, и Касл неспешно облачился в свою обувку. С невозмутимым видом поплясал на одном месте, якобы удостоверяясь в отсутствии неудобства, и сквозь мусорные кучи, лёгкой, вихляющей походкой направился к искомой цели. Проходя мимо оборванца, невольно ускорил шаг — даже на отдалении от мужчины премерзко несло смесью перегара, мочи и прокисшего пота. К тому же, одет тот был в пыльные лохмотья и оброс нестриженными космами, как престарелый лев.

Ещё раз оглядевшись, Касл храбро пролез под сигнальную ленту: некогда аккуратные газоны вокруг здания заросли колючим кустарником и травой, но узкая дорожка по бугристому от корней асфальту несомненно выводила к главному ходу. Ещё бы понять, где же находится пресловутый костёр, потому что фоном на видео была полуразрушенная кирпичная стена, которых внутри было в достатке. И лучше бы всей этой строительной рухляди не рухнуть ему на голову: ведь у него, Касла, есть семья, бывшие жены и подруги, сексапильный агент, готовый по щелчку запрыгнуть к нему в койку, и миллионы поклонников, по счастью, не разочаровавшимся в своём кумире. А он не хочет и не будет их разочаровывать, но никто в мире ещё долго не узнает, с каким риском для жизни был выстрадан новый сюжет. Возможно, позже, когда-нибудь, он обмолвится об этом где-нибудь между строк, но с течением времени пройдут и сегодняшние страхи, и опасения. Да, как бы он, Касл, не настегивал себя, ему реально бывало страшно. Не всегда, но иногда. И на войне, при секретных операциях, он тоже отчаянно боялся, но всё же старался держать себя в руках. И воевал, отменно воевал, да. Ведь тогда, дома, его ждала Кира, которая гордилась и восхищалась им. Кира, его муза давних лет и героиня одной из его книг. Одной из тех, сгинувших в огне...

На самой нижней ступени гранитного крыльца Касл замедлил шаг и запрокинул голову: старый, давно заброшенный пятиэтажный дом молчаливо возвышался над ним. Лучи заходящего солнца его практически не освещали, от соседних зданий во дворе плотным ковром оседали тени, и вряд ли Зубная Фея осветит его нелёгкий путь. Внутри тишина и полумрак, лишь где-то наверху воркуют голуби, и звуки большого города сюда практически не долетают. Пустые глазницы переплётов, завалившийся внутрь восточный торец и гнилые стропила крыши, что сложились внутрь здания бесформенными руинами. Фасад изрезан трещинами, кое-где, на выступах, потряхивают листочками корявые деревца. Ни в одном окне не видно отсветов пламени, но дымком всё же откуда-то тянет. И, словно влекомый косой Рапунцель, Касл осторожно проник внутрь и... тут же встал за дверной косяк: сердце колотилось беспокойной дробью, предательской испариной осыпало виски...

— Дьявол! — Рик перевёл дух, сделал глубокий, продолжительный вдох, легонько похлопал себя по щекам: нужно твёрдо верить в удачу и его личный гений, а без риска в подобных ситуациях не бывает.

Щелкнула кнопка фонарика, узкий луч скользнул по царящему внутри хаосу: визуально различимые трещины в перекрытиях и стенах, пустой холл с выдранной проводкой, замусоренный пол с вековым слоем пыли и... чётко различимые следы ботинок, ведущие куда-то вглубь...

Догорающий костёр едва светился в дальнем углу небольшого зала, и пока Касл добрался до искомого места, он реально взмок. Раз сто, пока шёл, обернулся и прислушался, но абсолютная тишина его совсем не успокоила. И вот он здесь, в месте, где должен развернуться его выстраданный и, так сказать, долгожданный сюжет. Возможно, это чей-то злой умысел, а возможно — Господня милость, но в любом случае он, Касл, просто так отсюда не уйдет.

— Да хранит меня Всевышний! — негромко пробормотал Рик, приближаясь к костровищу и подсвечивая себе фонариком. Даже на расстоянии, по обгорелым переплётам, он угадывал свои книги. Но что это за странный предмет возвышается по ту сторону костра?

Осторожными, мелкими шажками, не забывая вслушиваться в полумрак, Рик подошёл ближе: очертания чего-то, накрытого тканью, угадывались с трудом. И прежде чем её сдернуть, Касл обошёл предмет по кругу: старое кресло с пологом, под которым что-то скрывается. И это что-то, а не только костёр из книг, и есть суть всей интриги. И, помявшись, Касл потянул материю за уголок: под ней, на продавленных подушках, с торчащим в груди ножом восседал покойник. В чем не могло быть никаких сомнений.

— Вот дерьмо! Это нехорошо! Совсем нехорошо! — забормотал себе под нос Касл и попятился: ему конкретно стало не по себе. Нет, его не пугал вид мертвого тела (бывало и пострашнее!), и угрожающе надтреснутые потолки и стены тоже отошли на второй план — хуже выглядела сама по себе неприглядная ситуация. И когда за спиной вдруг что-то хрустнуло, Касл едва успел развернуться. Заметив перед собой лишь темную, размытую фигуру, тут же, с ходу, получил в живот мощный, проникающий удар.

— Агрхх... — Рик захрипел от боли, преломляясь пополам, и в этот миг к его лицу прижали дурно пахнущий обрывок ткани. И поделать с этим Касл ничего не мог: лёгкие рефлекторно втянули отравленный воздух, вызывая першение в горле и бронхах, Рик закашлялся, и земля поплыла у него из-под ног...

... Целый день в её виски будто бы долбились молоточки — наверное, сказывались грядущая смена погоды и очередные (женские) дни. А может быть, просто стойкое недосыпание человека, который и живёт одной только работой. Ну прямо, как она. И да, детектив Кэтрин Беккетт частенько упоминала о себе от третьего лица: это не было привычкой с детства — сказывалась ужасная, личная драма. Гибель мамы, самого дорогого и близкого ей человека, которого у них с папой отняли по чьей-то злой и непредсказуемой воле, чуть не подкосила её и бросила отца в многомесячный хмельной сон. И один Господь только ведал, чего ей стоило не свернуть с колеи, и в итоге она поклялась найти этих подонков, чтобы опустить их на колени перед собой, со скованными за спиной руками, и наконец-то прочувствовать всеобщее облегчение, но... Этот момент в итоге так и не наступил, и чтобы не свихнуться на почве неусыпных, ежедневных поисков, пришлось прибегнуть к помощи психолога и наглухо увязнуть в работе. У неё, детектива Беккетт, и сегодня было много, этой любимой, но иногда люто ненавидимой работы: стопки дел на столе, эти бесчисленные отчёты и рапорты, которые она не забывает заполнять, бланки экспертиз и её, помимо мозгов, главный и неповторимый инструмент — тайм-лайн на белой доске. У которой можно, неспешно грызя ноготь или попивая кофе, спокойно думать над перспективами дела, раскладывая улики по полочкам, и когда криминальный паззл сходился, испытывать нечто вроде эйфории, пока... Пока не подвернется новое дело, уже более необычное и запутанное...

-... у нас, кажется, труп! — этот будничный, со знакомой хрипотцой говорок невольно прервал её размышления, и Кейт подняла голову: крепкого телосложения латиноамериканец в кожаной куртке стоял перед ней, выжидающе держа руки на груди.

— Труп? — и Беккетт сразу же отложила ручку: откинувшись на спинку стула, она готова была вскочить в любой момент. — И почему именно "кажется", Эспо?

Её напарник Хавьер Эспозито переступил с ноги на ногу, и его руки, чуть не по самые локти, скрылись в брючных карманах.

— Анонимный звонок в "911", с сообщением о возможном преступлении. По адресу когда-то находилось подпольное казино, но уже много лет как здание заброшено. Ты едешь?

— Да! — Кейт мельком глянула на большие наручные часы и подумала, что неплохо было бы проглотить таблетку. — Дай мне пару минут, и я тебя догоню!

И болезненно так поморщилась: не завидует она тому негодяю, что сегодня, возможно, окажется у неё на пути...

..как долго пребывал в забытии, Касл не знал: очнулся он на холодном, грязном полу. Видимо, там же, где на него и напали. Со стонами и покашливанием (ощущения в голове и груди были не из лёгких!) Рик сначала медленно перевернулся на спину, затем, немного полежав, уселся, с трудом соображая что-либо.

Где-то рядом дотлевал костёр, Касла слегка покачивало из стороны в сторону, перед глазами лопались радужные круги, и звенело в ушах. Слегка подташнивало. Чтобы хоть как-то собраться с духом, Касл, с усилием массируя, вдавил пальцы в виски.

— Что... за дьявольского зелья... я нанюхался... — его ноздри раздувались, как у сторожевого пса. — Вот скотина... Попадись ты мне... в моей Вселенной...

Ватными руками и ногами Рик с трудом, но поднял себя в вертикальное положение. Пошатнулся дергано, но координации движений не потерял. Сейчас как-то не получалось трезво мыслить, а вот убраться отсюда поскорее было бы необходимо...

Первый шаг дался с трудом, со вторым и третьим получилось немного легче. Шатаясь, как челнок, и хаотично балансируя руками, Рик направился туда, где вероятнее всего и находился выход. Фонарик куда-то запропастился, но стена неожиданно оказалась поблизости. Уже не думая об опасности обрушения, Касл перебирал руками по шершавому кирпичу, двигаясь практически наугад, и был несказанно рад, очутившись в дверном проёме: пальцы вдруг растопырились в пустоту.

— Боги... небесные! Святая... конспирология! — пробормотал Касл, на ослабевших ногах огибая дверной косяк. — Зелёным человечкам... пощады... не будет...

Он оттолкнулся рукой от стены, лишь примерно представляя направление отхода, и в этот миг, где-то в туманных сполохах на границе видимости, зажглись фонари. Их было не один и не два: сопровождаемые гулким топотом, они надвигались на Касла, неумолимо и бесстрастно, и Рик побрёл им навстречу. В надежде на скорую помощь вяло жестикулировал, что-то хрипло шептал, хотя казалось, что срывается на крик, но никто Каслу оказался не рад: глаза ослепил яркий свет, и под чей-то громкий крик, мощным, заученным приёмом писателя низвергли на пол...

* * *

Пока добирались к предполагаемому трупу, было ещё достаточно светло, и Беккетт сильно не загадывала, что там будет, да как, но когда в сумрачном коридоре лучи фонарей высветили какую-то фигуру, сердце Кейт радостно подпрыгнуло. Правда, таблетка ей не очень-то и помогла, и на мощном адреналиновом всплеске Беккетт вложила в этот бросок всю свою злость. Проорала что-то громогласно и ловким перехватом руки, заворачивая её за спину, уткнула подозреваемого личиной в пыль. Как и всегда в подобных случая, Беккетт четко была уверена, что действовать необходимо максимально жёстко, но парень оказался не хлипкий костью: под простяцким блейзером бугрились тренированные мышцы, а необъятных размером торс лишь подтверждал её начальное оценочное суждение. И чувак этот не заскулил от боли, не запросил пощады, лишь в горле его как-то странно заклокотало, закончившись приступом рвоты. Ладно хоть, перед тем, как передать подозреваемого патрульным, успела она вздёрнуть того на колени...

Уволакиваемый к выходу парень ещё что-то бубнил про волю случая, про козни рептилоидов и про подставу криверов, но когда она похлопала рукой задержанного меж лопаток, уже предвкушала бескомпромиссный и жёсткий допрос, в котором без абы каких улик не обойтись.

"А шикарный у него одеколон! Элитная линейка, не иначе!" — мелькнуло в голове, пока Беккетт старательно отряхивалась и осматривалась. Эспозито уже забежал далеко вперёд, и где-то там, в глубине коридора, мелькали отсветы его фонарика. И скрестив перед собой запястья с фонарём и пистолетом, Кейт проследовала в нужном направлении...

До искомого места преступления оказалось ярдов тридцать. Несмотря на грядущие сумерки, сквозь дверной проём, Кейт различила и фигуру Эспозито, и тлеющие угли, и нечто вроде ожидаемой "криминальной композиции".

— Ну, Хави, что тут у нас? — оценив обстановку, Беккетт вернула оружие в кобуру. — Конечно, с этим заблудшим парнем мы ещё разберёмся, но нужно понять, что же тут все-таки произошло.

Подсвечивая себе и напарнице, Эспозито окинул настороженным взглядом потрескавшиеся стены, чуть живые плиты перекрытий, и неспешным шагом, держа на отлёте руку, приблизился к подёрнутым пеплом, рдеющим углям.

— Осторожно! Смотри, как бы не обрушилось...

— Надеюсь! А это кто тут у нас? — Кейт последовала за напарником, напряжённо покусывая губы. — Тот, кого мы ожидали увидеть?

— Ты говоришь про того парня? — Эспо махнул рукой на застывший силуэт. — Он уже, похоже, никуда не денется!

Хавьер первый очутился у костровища и, поискав глазами и фонариком удлинённую щепку, аккуратно поворошил тлеющие угли.

— Здесь сожгли какие-то документы или книги, и вряд ли это сделал наш неподвижный друг.

— Спаси хоть что-нибудь, нужны зацепки, — зажав фонарик под подмышкой, Беккетт обошла костровище, прямо на ходу натягивая перчатки, и присела возле неподвижной фигуры, восседающей на старом облезлом кресле: это был человек, неподвижный и мёртвый, с лицом, обращённым к небу. Рот приоткрыт, губы искривлены в лютой муке, лоб изрезали неровные тёмные морщины. Одет потерпевший был в лохмотья, и в его груди, прямо в области сердца, торчал обычный кухонный нож с коричневой рукояткой. Кейт осторожно коснулась шеи погибшего: о времени смерти точнее скажет Лейни, а пока сюда топают эксперты, следует покопаться самим. И Кейт обернулась к Эспозито:

— Ну, Хави, каков улов?

Подсвечивая, тот ещё раскладывал перед собой обрывки бумаги, аккуратно припечатывая подошвой тлеющие края:

— Трудно сказать, кто возненавидел это чтиво. Может, это просто авторские разборки, или у кого-то не было дров, но где-то же эти книги нужно было взять? В таком количестве... Хотя, подожди...

Хави разгреб с края толстый слой пепла и вытащил обгоревший книжный переплёт: толстая корка, некогда красочная полиграфия, изничтоженная огнём, и даже часть заголовка книги с именем автора. Нужно было только смахнуть с кромок угольки, после чего Эспозито протянул обложку подошедшей к нему Кейт.

— Думаю, тебе интересно будет узнать, чьи же это книги тут сожгли.

И Беккетт прочитала "..асл"

* * *

Понятно, что церемониться с ним никто не стал: ослепили фонарями, оглушили криками и безо всякой жалости скрутили руки за спину. Да ещё и лицом, невзирая на самочувствие, припечатали в пыль и грязь. И его все же вырвало, немного, и внезапно обострившийся нюх воспринял как-то всё вокруг и сразу: химическую вонь от синтетических обложек и отравы под носом, дымный чад костра, затхлость и тлен руин, сладость от собственной рвоты, но самым потрясающим диссинансом посреди этих развалин был стойкий, яркий, узнаваемый аромат вишни. И Касл вдруг понял, что этот запах реально цепляет. Ни одна из его подруг не пользовалась таким ароматом, а значит, его обладательница — человек особого свойства. А раз она здесь появилась, то это женщина — коп. И кто знает, какое ещё открытие приподнесёт ему судьба...

— О, боги, как же болит голова... — Каслу все ещё чудилась чужеродная химия, сознание то возращалось, то куда-то ускользало, но восседая в наручниках на заднем диване полицейского лимузина, Рик усиленно пытался осмыслить ситуацию. Его явно заманили костром из книг, а потом, возле трупа, чем-то траванули. Эфир это был или же что-то еще, но Касл чувствовал смертельную жажду, и при каждом покашливании больно отдавало в виски.

Заурчал двигатель, и машина плавно тронулась с места. Изредка выпадая из реальности, Касл покачивался всем телом в такт её движению и к негромким переговорам копов старался не прислушиваться. В принципе, было понятно, что везут его в участок, а в какой — не суть важно...

Путь до участка, сквозь вечерние пробки, продлился почти два часа, и после бутылки воды, выданной копами, Каслу реально полегчало. Практически ушло першение в горле, притупилась жажда, а мыслителый процесс заработал быстрее стремнины. Осталось подумать над тем, как правильно обрисовать копам ситуацию, и Касл надеялся выйти из участка до окончания вечеринки. Правда, одежда его пришла в негодность, а лицо покрылось грязной коростой и пылью. Докопавшись до телефона, который никто пока не изъял, Касл ещё раз перечитал последние сообщения: ругательные и язвительные — от Джины; полные волнения, обеспокоенности и сочувствия — от мамы и дочери. И отписал соответствующее по духу. Теперь предстояло самое необычное и интересное, и если не сработает план "А", то следует сразу же подумать и о плане "Б"...

— ...вам зачитали ваши права, мистер Касл? Меня зовут детектив Беккетт! — необычайно суровая и мрачная, но ослепительно прекрасная внешне, в облаке вишневых ароматов дама уверенно вошла в допросную комнату и присела напротив. Под мышкой она держала тонкую папочку, скорее всего — с нераскрытым ещё делом. Его делом, и как будут разворачиваться события, можно было предположить только теоретически. Сейчас он явно подозреваемый, но это же в корне неправильно. По факту — он пострадавший, и будет защищать свой статус всеми доступными способами. Но кто же она такая, эта офицер, что восседает напротив, и сверлит его своим колким, недоверчивым взглядом? Что в ней особенного, помимо привлекательной внешности и редчайшего запаха духов? Пожалуй, держат её здесь не за это!

Изобразив свою самую обворожительную улыбку, Касл развалился на спинке стула для полноценного обзора. Бордовая блузка с неглубоким вырезом, прическа каре, слегка небрежная, но совсем женщину не уродующая. Полное отсутствие косметики, притягательная для взгляда родинка на левой щеке и очень красивые глаза. Каре-зеленые, выразительные и чуточку грустные — они внимательно и строго взирали на него, и Касл печенкой ощутил, как в душу его входит ощущение какой-то непонятной новизны и азарта. Даже сказав дежурную фразу про его права, женщина — коп манила к себе писателя всем своим существом. И Касл расценил сложившуюся ситуацию, как вызов.

"Ричард Касл у нее в участке!" — большей гримассы судьбы Беккетт и не смогла бы себе представить. Пока шла в допросную, нервно тискала в руке его визитку, и в душе царило смятение. Это же была её давняя мечта: увидеть его воочию, пообщаться один на один, но с тех давних лет всё настолько изменилось, что разговоры на посторонние темы исключались абсолютно. И вот она уже сидит напротив него, не сильно, кажется, и переживающего за себя, и пытается составить его психологический портрет. И от того, насколько откровенным будет разговор, развернутся и дальнейшие события. Понятно, что она уже подумала над перспективами дела, и как, и почему Касл появился на месте преступления, она обязательно узнает. Правда, даже мельком взглянув на его цветущий, хоть и пропыленный вид, сложно было себе представить, что писатель Ричард Касл может кого-то убить. Пока не доказано обратное.

И Кейт аккуратно раскрыла папку, положив её перед собой: внутрь уже были вложены фотографии с места преступления, изображение слепков обуви в коридоре и отпечатков пальцев с ножа. Не хватало только протокола вскрытия, над которым сейчас колдовала эксперт Лейни Пэрриш, да анализа крови, который прямо-таки выскандалил господин писатель, но за этим дело точно не станет. А пока... пока она будет выполнять свою обычную работу, и Каслу от её вопросов ну никак не отвертеться. Ещё никому не удавалось...

— ...да, права мне уже разъяснили. А ловко вы меня там! — и скованными руками, помогая себе задорной мимикой, Касл изобразил нечто вроде сценки ареста. — Раз — и физиономией в пол!

— А могла бы и пристрелить! — парировала она влёт. — Раз пришла, где труп!

— Это потому, что у вас есть пистолет? — живо возрадовался Касл. — А что ещё прекрасного у вас есть? Образ мыслей? Гостеприимство? Широта души? А к красавчикам вы как относитесь? И я как бы один из них!

И, насколько позволяли узы, Касл горделиво подбоченился, но Беккетт лишь криво усмехнулась.

— Об этом вы никогда не узнаете, мистер, и вы не в той ситуации, чтобы шутить и гримасничать! И чем быстрее мы во всём разберёмся, тем быстрее ваше дело отправится в архив! И вы, кстати, подозреваетесь в убийстве! Вам есть, что сказать в своё оправдание?!

— Оправдание?! Да это же подстава чистейшей воды! — утвердительно кивнул Касл, сведя ладони у груди. — Это всё злобные мертонианцы, устроили засаду! Или же вокруг меня плетётся масонский заговор! Или же я нечаянно помешал мафии бездомных! Надеюсь, вы суть улавливаете?

— Что?! — её красивый лоб изрезали глубокие неровные складки. — И вы думаете, что полиция поверит в этот бред?! Вы о чем сейчас говорите?! Тот человек был убит, а вы оказались на месте преступления! Почтение хотя бы оказать не хотите?

Придав себе невозмутимый вид, Касл лишь пожал плечами.

— Ну, у меня как бы не было мотива кого-либо убивать, и я не отношусь ни к некрофилам, ни к похитителям тел, детектив, и Франкенштейна из бедолаги ваять не собирался. То, что я здесь не при чём, я докажу, и никто не может запретить мне ни выдвигать теории, ни озвучивать версии в свою защиту! Вы ведь догадываетесь, в насколько страшном мире мы живём?

Несмотря на свою живую мимику и осмысленный, задорный взгляд, этот парень был как бы не в себе, и Беккетт соответственно отреагировала, сыграв глазами вверх.

— Я что-то, даже про это слышала, и по кабельному когда-то в том числе. По существу есть, что сказать?

— Есть, но прежде, чем меня начнут пытать рогаликами и кофе, скажите мне, пожалуйста: и кто же это наш безвременно почивший?

— Рогалики и кофе? Слишком много чести! — и Беккетт смешливо подкатила глаза. — Том Брискин, 41 год, без работы и определённого места жительства — у Беккетт уже на всё был готов ответ. — Имел срок за кражу продуктов из кафе, освободился 5 лет назад. Чем занимался до момента смерти — пока не выяснено. Вам не приходилось ранее с ним встречаться, мистер Касл?

— Нет, — почесывая скованное запястье, невозмутимо ответил Рик, и на лице его не дрогнул ни один мускул. — Не имел чести.

— И он не просил вас подписать ему вашу книгу?

— Я не могу упомнить всех, кому расписался на титуле, детектив, но парень явно не книгочей: с такими заскорузлыми руками и неопрятным внешним видом я бы даже Библию чуваку не доверил бы. Уж не говоря про свой последний роман...

— По-моему, кто-то себя переоценивает, — фыркнула было Беккетт, но Касл её тут перебил:

— Воу-воу, мэм! Для начала я изложу вам своё видение на ситуацию ( и пока, заметьте, без адвоката!), а попутно можете проверить и мой ноутбук: там примерно в... — Рик назвал время, — мне пришло письмо, с описанием места, куда мне нужно было явиться. И если бы не это письмо, я бы уже отжигал бы на вечеринке в честь презентации моей книги "Падение Шторма".

Недоверчиво качнув головой, Беккетт упрямо поджала губы.

— Проверим. Мне говорили, что у вас вышла целая серия приключений про Дерека Шторма, и это, как понимаю, уже финал?

Теперь она говорила усталым, бесцветным голосом, но Касл не был бы Каслом, если бы не попытался развидеть немного больше. В конце концов, распознать фаната своих книг в первом же встречном человеке — ничуть не менее увлекательное, чем поиски книжного пиромана, занятие. Может, и Беккетт из породы его почитателей...

— А вы вообще-то книги читаете, или вам хватает и протоколов вскрытия? — нащупывая почву, дурашливо ухмыльнулся Касл, но попытку внедрения Беккетт отбила сразу же.

— Об этом вы тоже никогда не узнаете, мистер Касл, но даже в сухих полицейских документах бывает, что почитать, уж поверьте на слово.

— Как ни странно — верю, — и Касл, пристроив скованные руки в область сердца, картинно поклонился. — А иначе бы не дослужились бы до детектива, — это прозвучало нагловато, и Касл сам удивился своей смелости. — Отсюда предполагаю, что и в полицию вы пришли с солидным багажом знаний и, скорее всего — по призванию. Значит, читать вы любите, и в учебном заведении были старательной и прилежной ученицей. А таких везде ценят!

Отслеживая его неподражаемую, хитрющую мимику, Беккетт скептически куснула нижнюю губу.

— А вы не забываетесь, мистер Касл? Определённо, это я здесь пытаюсь работать, и подозреваемый у нас — тип, сидящий напротив меня. И повторяю снова: вы ничего не хотите мне сказать?

— Скажу, но требую к себе уважения, — и Рик продемонстрировал Беккетт свои скованные запястья. — Я могу и умею доверительно общаться, но для этого совсем не нужно меня заковывать! Потому что наручники подбирают к плеткам ну совсем в других местах. Вы хоть представляете, о чем идёт речь?

— Да вы, я вижу, фанат БДСМ? — криво усмехнулась детектив, доставая ключ, на что Касл игриво так проворковал:

— А присоединиться не желаете? Я не кусаюсь и могу быть очень послушным! А ещё в таких вот компаниях меня просто обожают! И вообще, во мне масса положительных черт! Я щедрый, добрый, привлекательный, импозантный, и костюм на мне сидит лучше, чем на манекенщике! А ещё...

— Достаточно, мистер Касл! — в качестве предупреждения Кейт даже хлопнула ладошкой по столешнице. — Мы не собираемся открывать мемориальную доску в вашу честь! И предложение ваше на предложение совсем не похоже! Это глупость! Детский сад одного ребёнка! Вы серьёзным хоть когда-нибудь бываете?!

— Всегда! — так живо закивал Касл, что Беккетт скептически подкатила глаза. — И вообще-то, я законопослушный гражданин, и моё присутствие здесь — чистой воды случайность!

— А как расценить угон лошади когда-то весной? — Беккетт приподнялась со своего места, и Касл протянул ей руки: сухо щелкнули замки. — Мальчику-ковбою острых ощущений захотелось?

— Более чем! Да вам просто не дано испытать ничего подобного, детектив, — разминая натертые запястья, Касл продолжал дурашливо лыбится. — Вы зажаты, как скала, и даже пуговку на блузке не считаете нужным расстегнуть.

Чувствуя, что понемногу закипает, Беккетт нехорошо и злобно сощурилась.

— Кхм: вы что — хотите меня достать, мистер Касл?

— Я хочу вас расшевелить! — невинно округлил глаза тот. — Вам же нужно моё откровение, а мне — чуть-чуть вдохновения. Раз я писатель, то мне потребны характерные образы. Я и на встречу-то поехал только из-за интриги.

— Интриги... — Кейт сцепила руки перед собой. — Решили, что спокойная жизнь не для вас?

— Я ищу сюжет, детектив, и в ваших силах, раз вы здесь по призванию, помочь мне создать его. Нужно только захотеть!

— И не надейтесь, — фыркнула Беккетт, не отводя глаз. — Здесь не ваша песочница, и формочки покупать я вам не буду!

— Очень жаль... Тогда я — к вашим услугам! — Касл перестал улыбаться и всем своим видом выражал участие и готовность. — Но вы должны пообещать мне, что скоро выпустите из участка, а не то меня обыщется мэр.

— Мэр? — Беккетт уже аккуратно раскладывала фото перед Каслом, приберегая остальное на потом. — При чем тут он? Вы что — с ним знакомы?

— Да, шалим в покер иногда, и он мой босс и почитатель... — Касл придвинулся к столу и начал внимательно, по одной, рассматривать фотографии: приглядывался, водил по ним пальцем и беззвучно шевелил губами. При этом его игривый настрой, как ветром сдуло.

— Содержательно вы тут накопали. По коридору словно слон в пакетах натоптал: следы подошв смазаны, и размер ноги не менее 13. К тому же, чувак ничего не боялся, и ноги ставил весьма уверенно. Особенно, когда книги таскал... А время смерти мистера Брискина уже установлено?

— Работаем над этим!

— Замечательно! Брависсимо! Что же касается орудия убийства: и чьи же это на нем отпечатки, детектив? — Касл пристально уставился на снимок рукоятки ножа. — Только не говорите мне, что это...

— ...ваши отпечатки, мистер Касл, да, — и Кейт пододвинула писателю ещё одну бумагу. — Вот, кстати, заключение эксперта. Ошибок быть не может.

Отставив левую ладонь, Касл уставился на неё, слегка пошевеливая пальцами.

— Эта рука способна только на добрые дела, — и Рик уставился на вторую. — И пальчики появились на месте преступления не сами по себе... И кто же этот наш "добрый самаритянин, борющийся с преступностью"?

Больше из-за непонятного волнения, чем по необходимости, Кейт расправила воротник блузки — от близости с писателем почему-то становилось жарковато.

— Анонимный звонок в "911" с примерным описанием подозрительного человека: рост, одежда, цвет волос. Всё совпадает.

— Значит, я не ошибся, — и Касл взял другой снимок. — Меня точно пасли!

— Пасли? Зачем? И как это нам поможет? — с интересом глянула на подозреваемого Беккетт, гадая, куда же может завести его логика. Тем более, что таких подозреваемых встречала она не часто. — Вас кто-то возненавидел?

— Завистники есть у всех. Даже у тех, кто пишет, сидя в туалете. Когда поймем, кому и зачем, — Рик взял снимок с куском обгорелой обложки, — потребовалось жечь мои книги, поймём и всё остальное.

— Тогда позвольте нам сделать свою работу, мистер Касл! Вы сейчас немного не в том ста...

В этот момент приоткрылась дверь, и в щель просунулась голова ещё одного её напарника — Кевина Райана.

— Беккетт, на минуточку!

Кейт вышла, но перед выходом обернулась на Касла: тот, не глядя на неё, уже тасовал перед собой фотографии, въедливо рассматривая их под разными углами. Наверное, нарабатывал себе алиби...

Когда за Беккетт захлопнулась дверь, Касл перестал теребить фотографии и, откинувшись на спинку стула, заложил руки за голову. Да, с ним явно сыграли злую шутку, вот только уклон был абсолютно нешуточный: как будто некий представитель Секты Вселенского Зла решил вывести писателя из игры, ставка в которой была существенна, но непонятна. И понять, кому же он, Касл, перешёл дорогу, потребовалось бы немало времени. Нет, конечно, не так уж он был и безгрешен, но старался руководствоваться принципами чести, добра, ответственности и взаимовыручки, и это была его единственно верная линия жизни. Да, ошибки были, но Рик не считал их фатальными. Да, не раз стоял перед нелёгким выбором, но старался выбирать умом и сердцем. И если, в какой-то трудной ситуации, что-то не складывалось, то, успокаивая себя отсутствием жизненного опыта или неоднозначными житейскими обстоятельствами, Рик старался переосмыслить происходящее, чтобы сделать правильные, далеко идущие выводы и никогда более не ошибаться. И по живому — тоже приходилось резать, но когда общение идёт с непониманием, возникает непрошибаемый тупик. Потому что есть приоритеты и есть слово, клятва, если хотите, которые он когда-то и кое-кому давал. А от клятвы отступиться нельзя, потому что перестанешь уважать себя. Хоть потом и жуткая печаль на сердце, да...

А сейчас... Сейчас ему нужно поскорее выпутаться из этой дичайшей истории, да не просто выпутаться и пассивно ждать вдохновения, а развить самую что ни на есть бурную деятельность (которую пока что ограничивают копы), и пока не будет раскрыта постановка о его якобы причастности, снисхождения и освобождения ему не видать. Но это продлится недолго, и чаша весов обязательно качнётся в его сторону. А дальше — дальше потребуется помощь: сначала — мэра, а затем — вот этой вот обворожительной "колючки" детектива Беккетт. И благодаря её служебным полномочиям у него, Касла, будет и новый сюжетный поворот, и стопроцентная возможность отмщения, и тот, кто втравил его в эту авантюру, обязательно поплатится...

Покинув комнату допросов, Кейт увидела Райана, который, стоя спиной к ней рядом со смотровым окном, о чём-то беседовал с двумя женщинами: элегантно одетой дамой в вечернем платье и девушкой-подростком с ослепительно рыжими волосами. Причём обе дамы были заметно встревожены, у обеих покраснели глаза, но они слушали офицера, не перебивая, и под мышкой девушка держала ноутбук.

"Видимо, это и есть семья Касла!" — и когда Кейт зацокала каблучками им навстречу, все трое переключились на неё.

— Ну, что у нас? — Беккетт знала, что внешне выглядит молодцом, но на душе было как-то неспокойно.

Во-первых, смущала неопределённость. У них пока что нету чёткого подтверждения причастности Касла к этому убийству, но какое-то, давно подзабытое шестое чувство говорила Кейт, что ситуация далеко не так очевидна, как свидетельствуют факты.

Во-вторых, её корежила её же прямая обязанность — говорить неприятности незнакомым людям, даже если говорить этого и не стоило бы.

В-третьих, дело ещё в её привычной кипучей деятельности, что опять столкнулась с неочевидностью мотива, которого у Касла вроде бы и нет, но для прокуратуры и суда этого недостаточно. Значит, мистер Касл остаётся взаперти, а им с парнями нужно подсобрать улик, расписать тайм-лайн и досконально выстроить правильную версию. И в этом, как ни крути, ей должен помочь сам Касл.

Когда богатый и знаменитый парень попадает в переделку, грозящую обрушением всех устоев и тюремным сроком, он будет биться за своё имя, как раненый лев. И глупо было бы не использовать данный шанс, но сначала нужно опять вернуться к фактам и хорошенько всё перепроверить. И без результатов экспертиз она дальше никуда не продвинется, и спешить не будет, потому что уважает себя. А сейчас — с ровным деловым видом обходиться без резких, категоричных суждений, чтобы успокоить панически настроенных дам. И сама будучи женщиной, Беккетт категорически не переносила публичных (и уж тем более — своих!) слез, и поэтому старалась вести нить разговора так, чтобы погасить истерики и успокоить, вызывая к себе уважение и доверие. И это должно было получиться, потому что получалось всегда...

— Это мисс Марта Роджерс, а это Алексис Касл, — представил обеих посетительниц Райан. — Их интересует судьба мистера Касла.

— Детектив Беккетт, — вежливо и официально представилась Кейт. — Это я веду его дело.

— Очень приятно! Такая беда! Такая беда! Вы знаете — у мальчика не было отца, — и Марта приложила к глазам измятый носовой платочек. — Но мой сын не способен на преступления. Даже несмотря на то, что он воспитывался мною один, я сумела заложить в него прописные истины. И то, что мой мальчик попал в неприглядную ситуацию, не характеризует его как человека, к чьим словам не стоит прислушиваться. А, скорее, даже наоборот.

И тяжко, глубоко вздохнула. В ответ Беккетт, понимая тревогу Марты, осторожно коснулась рукой её плеча.

— Мы пытаемся работать, мисс Роджерс, и от того, насколько сильно господин Касл пожелает нам содействовать, зависит его дальнейшая судьба. Мы сделаем всё, чтобы установить истину в этом запутанном деле.

— А я принесла вам его ноутбук, — сдвинула брови Алексис: казалось, что она изо всех сил старалась казаться старше. — Посмотрите историю браузера: возможно, найдется что-нибудь стоящее.

— Хорошо. Схожу-ка я к экспертам, — Райан перехватил протянутый ноутбук и напоследок попрощался с обеими леди. — До свидания, дамы! Не расстраивайтесь! Мы обязательно и во всём разберёмся! Слово офицера!

— Мы всё понимаем, — и Марта страдальчески свела руки перед собой: — А можно ли нам его увидеть?

В ответ Беккетт указала рукой на стекло допросной, и обе они, бабушка и внучка, сразу же прильнули к смотровому окну. Обнявшись за плечи, молча смотрели на сына и отца, и — Беккетт готова была поклясться — беззвучно молились за его судьбу...

— Извините, мы продолжим работать, — произнесла Беккетт им в спины, и женщины, не говоря ни слова, отправились к выходу. И столько в их поникших плечах было горечи и скорби, такой тяжкой, шаркающей была походка, что у Беккетт защемило сердце. Потому что сочувствие — ещё одна неотъемлемая часть её, и дело даже не в Боге...

— Проклятье! — тремя пальцами Кейт взялась за переносицу и интенсивно так её помассировала. — Как не хватает результатов экспертиз!

И искоса глянула на подозреваемого: в позе Роденовского Мыслителя, Касл смотрел куда-то в одну точку. Иногда губы его шевелились, а пальцы касались бровей или кончика носа. И замирали в прежнем положении: Касл был явно в глубоких раздумьях, и от того, что надумает господин пиписательобозначиься и суть диалога. И после нескольких минут раздумий Беккетт плавно потянула за дверную ручку...

— ... я даже не успел соскучиться, детектив, — он улыбнулся бесподобно тепло и бесхитростно, с поклоном приложив руку в область сердца. — А как прошло у вас?

— Скорее — у вас, — невозмутимей её в мире не было. — Ваша семья тут была.

— Мама? Алексис? — Рик мгновенно встрепенулся, в глазах вспыхнула тревога, на лоб легла тень. — С ними всё в порядке?!

Касл вскочил было со своего места, но осознавая статус невольника, лишь умыл ладонями лицо.

— Думаю, что да, а иначе бы мне сообщили...- и медленно опустился на своё место.

— Ну... это же не их нашли возле трупа, — хмыкнув, Кейт изобразила понимание. — И они принесли ваш ноутбук. Соображения есть?

Несколько минут, пожевывая губами, он смотрел ей в лицо пристальным и открытым взглядом, потом вдруг засучил рукава до самых сгибов.

— Полно. Раз у меня нет возможности выйти отсюда просто так, срабатывает старый метод, а конкретно — план "Б".

— План "Б"? — в неподдельном изумлении округлила глаза Кейт. — А что случилось с планом "А"?

— Он не угодил Вселенной! — и Касл сцепил пальцы поверх скрещённых ног. — И поверьте: Вселенную нельзя расстраивать!

— Расстраивать? Вселенную? — Касл явно придуривался, но каких только чудаков в её практике не было. — Вы опять не в себе, мистер Касл?!

В ответ тот ещё сильнее расправил свои мощные округлые плечи.

— Ни капельки. Просто, когда крепость не берётся сходу, стену нужно обойти: подставить лестницу, например. Ну, или сделать подкоп...

— Подкоп? Лестницу? — внутренне негодуя, Беккетт красноречиво постучала по циферблату своих часов. — А по-моему, кто-то упорно тянет время. И этот же кто-то из-за этого рискует здесь надолго застрять.

И опять они глянули глаза в глаза, и взгляд его был прозрачнее родниковой воды.

— ...спорный момент. Как я уже сказал, вам без моей помощи не обойтись. Это всего лишь логика. И наблюдение.

— О, Боже! — и Беккетт картинно вскинула руки. — И как же мы тут справлялись без вас раньше, мистер Касл?!

— Не знаю, как вы справлялись, но потеряли явно многое.

— Пфф, — не выдержав, сердито фыркнула Кейт и зачем-то придвинула к себе пустую папку. — Вы будете говорить по существу?

— Я всегда говорю по-существу. Даже если кажется, что нет...

Беккетт открыла было рот, но её прервала телефонная трель — звонил Райан. И Кейт выслушала его, не перебивая и не обмолвившись ни единым словом. И лицо её оставалось полностью безучастным...

— ...так я продолжу, — чему-то своему усмехнулся Касл. — Раз мой ноутбук здесь, то вы можете посмотреть историю браузера: в почте есть ссылка, по которой я переходил.

Легко оттолкнувшись от края стола, Кейт невозмутимо скрестила руки на груди.

— Да, ссылка есть, и ведёт она на какой-то сервер в Доминикане. Вот только файла там уже нет.

— Нет? А кэш браузера? По-любому, там должно было что-то остаться!

— Ничего похожего на то, что мы ищем: эксперты твёрдо знают своё дело. И тот, кто это затеял — тоже. Про самоуничтожение файлов что-нибудь слышали?

— Я не хакер, и с точки зрения информационной безопасности — профан, признаюсь честно. Но это не помешает мне сделать всё для того, чтобы обелить своё имя. Говорю вам — кто-то хочет меня уничтожить. Ведь вы же видели отпечатки обуви, не так ли?

— Да, но чётких следов нет. Будто бы ноги плёнкой обмотали. И кто-то явно не хотел, чтоб его вычислили.

— Вооот, — воодушевленно кивнул Касл, опять подгребая к себе фотографии. — Я посмотрел тут материалы дела, поэтому задаю себе и вам вопрос: а как нанесён был удар — сверху или от себя?

— А вас что-то смущает?

— Конечно! И как я, по-вашему, его так ударил? О чем говорит положение раневого канала? Почему ось ножа направлена от грудины к плечу? Разве праворукий человек может так ударить жертву? Может, наш негодяй — левша?

Возникла пауза, и Беккетт поймала себя на мысли, что думает так же, как и он. Задается теми же вопросами, концентрируется на том же самом, наиболее важном, но пока ещё не очевидном. И логически Касл мыслит в том же ключе, что и она. А это, как ни крути, означает общность мыслей, но она ни за что не будет делиться с Каслом своей подноготной. Ну, разве что в определённых рамках...

— Может... А что ещё такого непривычного вы заметили? Что-то, что выбивается из логичного ряда?

— Гнм, — и Касл сосредоточенно поскреб висок. — Я бы подкинул пару идей, но не хочу потакать плагиату.

Вот тут она бы точно его стукнула б, но заметила стрельнувшие с уголков глаз весёлые морщинки и потому не повелась.

— Не получится, как бы вы, мистер Касл, не старались. Пока большие мальчики занимаются пустым самопиаром, серьёзные люди серьёзно работают. Вот и сейчас, с минуты на минуту, мы ждём результаты экспертиз, которые или подтвердят, или опровергнут ваш статус. В любом случае, я не буду расстраиваться.

— А жаль, детектив, — и его губы сложились в дьявольски обаятельную улыбку. — Ведь было бы чертовски здорово: пистолет, значок и один из самых развитых писательских умов современности...

— Да, мистер Касл, — характерно округлила глаза Кейт. — Ваше эго уже переросло статую Свободы, и мне пока что больше нечего вам предложить. Раз вы не хотите рассказать подробнее о том, в чём мы увязли. А исторический экскурс был очень бы кстати. Для очевидности, хотя бы.

— Исторический? — Касл опять принял позу мыслителя. — У меня, кстати, есть одна тема, касающаяся сегодняшнего происшествия: как-то был случай, что фургон издательства не довёз книги до провинциального магазина. Нападение было буйным, с масками и пистолетом, но у полиции это дело никаких эмоций не вызвало. Тем более, что водителя тогда просто напугали, а грузовик скоро нашёлся, пустой и сожжённый дотла. И никому там не интересно было покопаться в угольках. И мне тоже тогда показалось, что проще махнуть рукой на всё и забыть, а вон оно как повернулось... Практически три года прошло...

Исторические параллели — это, конечно, здорово, но на целых полчаса (вольно или невольно) Беккетт погрузилась в неповторимый мир писательских грёз. И всё это время пребывание Касла в комнате допросов будто бы ничего не значило, а Кейт, механически покусывая губу, уставилась в одну точку, почему-то ощущая себя не в привычной рабочей атмосфере участка, а на самой распоследней автограф-сессии Касла. Где, по счастью, не требовалось наигранно улыбаться, чтобы подписать очередную книгу, и где стиль повествования Касла выглядел не пафосным, а более привычным, житейским: образно и подробно, помогая себе жестами рук и опираясь на неизвестные ей исторические моменты, Касл легко и увлечённо излагал свою версию событий, а Кейт, без возражений покачивая головой в такт его словам, слушала, слушала и слушала. Правда, перед глазами невольно складывалась немного не та картинка, ранее преподносимая таблоидами или подругами, но Беккетт не тот человек, чтобы поверить писателю на сто процентов. Небезоблачная, скандальная репутация Касла невольно играла против него, и только тогда, когда в её руках окажутся результаты экспертиз, вот тогда-то она, может быть, и отнесётся к его словам не столь скептически...

В окно негромко постучали, и, оборвав себя на полуслове, Касл так и застыл с разведенными перед собой руками. И целая гамма живых, неподражаемых чувств отразилась на чуть загорелом писательском лице, и, выходя, Кейт уловила краешком глаза и внезапный напряг Касла, и его нервную обеспокоенность...

За дверью Кейт поджидал Эспозито, держа в руке кипу бумажек.

— Что, Эспо? — и Кейт протянула за ними руку. — Что-то не сходится?

— Не знаю, огорчит тебя это или обрадует, — и Хавьер выжидающе сложил руки на груди, — но не зря мистер Касл настаивал на анализе крови: его однозначно отравили, и если бы не алкоголь, принятый им накануне днём, и который сработал, как противоядие, то парень не скоро бы очнулся. В лучшем случае, провалялся бы до вечера, если не дольше.

— А что за вещество, — Кейт на миг подняла на напарника глаза, — было использовано при отравлении?

— Сложное производное от барбитуратов, профессионально изготовленное дипломированным химиком или фармацевтом. Потому что в чистом виде практически не встречается. Отчёт где-то в конце.

— Время смерти?

— Примерно соответствует моменту появления господина Касла в месте преступления.

— Аргумент не в его пользу, конечно, — пристально вчитываясь в колонки данных, Беккетт методично перелистывала страницу за страницей. — А какой смысл тогда оставлять Касла в беспамятстве до самого вечера? После того, как его пальцы отпечатались на рукоятке ножа, основная задача — железно привязать Касла к трупу — была выполнена. В открытую преступник на подозреваемого не пошёл, предпочёл действовать исподтишка. Ведь если судить по комплекции, вряд ли наш господин писатель позволил бы без сопротивления взять у себя отпечатки. Отравление — это как раз своего рода гарантия от неудачи.

— Склоняюсь тоже к этой версии, потому что есть ещё один нюанс: Лейни установила, что парень не был заколот ножом.

— Не был?! — недоумевая, Кейт вскинула брови. — Как это могло произойти?

— У Брискина была давняя проблема с сосудами. К тому же, он носил под одеждой, у сердца, приколотую к подкладке серебряную ладанку. И удар ножа, не пробив её до конца, практически не задел при этом жизненно важные органы. Правда, жертву это уже не спасло бы.

— И? — Беккетт уже вчитывалась в очередной акт.

— Брискина избили незадолго до убийства, стараясь не оставить видимых следов, но есть микроскопические подкожные гематомы. И лучше бы преступники этого не делали б — при ударе, видимо, лопнул кровеносный сосуд, и когда убийца вложил в руку Касла нож, душа несчастного Тома практически уже отлетела. Такое вот совпадение.

— Хнм, — Кейт многозначительно куснула губу, понимая, что ситуация действительно складывается не столь очевидно, как показалось вначале. — Капитан уже в курсе?

— Да, — пристроив к груди сжатый кулак, Эспо слегка пристукнул им, — и считает, что наш детективный парень заслуживает снисхождения.

— ...но только не его эго, — и Беккетт сурово глянула сквозь стекло.

* * *

В комнату допросов она вошла, уверенно и неторопливо, чтоб не обнадеживать подозреваемого раньше времени — и не из вредности вовсе, а потому что привыкла к основательности во всём. И не то чтобы сообщество Касла сильно утомило Кейт, просто она тупо не переваривала подобный тип мужиков, мнящих себя не-знаю-кем и выставляющих свою натуру напоказ. И хвастунов, и балаболов, кстати, тоже...

— Результаты экспертиз говорят, что часть подозрений с вас снимается, — Беккетт невозмутимо присела на своё место, и на её лице ничего нельзя было прочитать. — Вам понятно, мистер Касл?

— Часть? Я ещё сделал что-то не то? — и он легонько хлопнул себя по губам. — Иначе негоже держать взаперти такого красавчика, как я...

— Время покажет, мистер Касл, ведь через подобное проходят многие. И почему же вы должны быть исключением? — и положила перед ним акты экспертиз. — Мы ещё всё не раз перепроверим, а пока можете посмотреть... если разберётесь, конечно.

И характерно повела бровью.

Воцарилась мёртвая тишина, сопрождаемая шелестом страниц: настолько дотошно Касл вычитывал каждую буковку, что где-то в глубине души Беккетт даже усомнилась в своей первоначальной оценке этого типа. Но для копа это нормально — смотреть на жизнь сквозь призму сомнения, которая столь многогранна, что очевидные, казалось бы, вещи содержат в себе массу неочевидного...

— Ха, — Касл вдруг непередаваемо осклабился, и напряжение тут же спало с его плеч. — Да вы, похоже, меня разыграли! Смахивает на какой-то спектакль!

Глянул вопрошающе в её лицо и заметил недобрый, острый, как спица, взгляд.

— Мы не в детском саду, мистер Касл! — данное сравнение уж сильно смахивало на оскорбление. — И по-своему пытаемся работать! Не спорю, это сложно и требует массу времени, но результат возможен только один — истина! И если для вас, мистер Касл, возможно, что для достижения цели все средства хороши, то полиция чтит только нормы законов и копов, которыми ими руководствуются!

Её лицо даже слегка бросило в краску, и чтобы уж совсем не оконфузиться, Беккетт собственноручно бы вытолкала Касла из участка. Но это выглядело бы слишком импульсивно и не в её стиле, и поэтому Кейт как можно незаметнее перевела дух.

Вздохнул глубоко и Касл: поняв, что перегнул палку, перестал улыбаться, и на лоб легла глубокая, неровная складка.

— Значит, я могу идти? — он робко потупил взгляд, как нашкодивший школьник.

— Вполне, я вас не держу.

— А моё дело? А моё честное имя? — Касл как-то совсем не по-взрослому хлюпнул носом, а его правый указательный палец нерешительно коснулся губ. — Как заинтересованный человек и просто гражданин, как писатель с громадным детективным опытом, я очень-очень хотел бы вам помочь! Потому что не привык жить в неведении! Дело ведь и меня касается!

— Опросим снова, когда потребуется. И не собираюсь повторяться, мистер Касл, — саркастически усмехнулась Беккетт, собирая документу в папку, — полиция не зря ест свой хлеб и не нуждается в услугах посторонних с чрезмерно перезревшим эго, проигнорировать которое, по счастью, я знаю как...

Участок Рик покинул с ноутбуком под мышкой, и окрылённый, и раздосадованный одновременно: радовали перспективы возможного партнёрства, но не порадовала скептическая реакция детектива Беккетт на его возможное вмешательство в её расследование. Правда, она его совсем не знает, и если отбросить всю мишуру и ложные представления об его способностях, то плотное общение с копами, и этой уверенной в себе дамой — в частности, должно было бы привести к нужному результату. Для достижения которого есть много способов, недоступных такому правильному детективу, как Кэтрин Беккетт. Сейчас он вернётся в лофт, обмозгует как следует ситуацию, а после с пенной ванной, ароматным (если разрешит его личный доктор!) вином и серией анимационных картинок из секретной, домашней коллекции кардинально отдохнёт. Но вот ещё что...

Хитро ухмыльнувшись, Касл похлопал себя по нагрудному карману блейзера: как скоро детектив Беккетт просечёт, что в её папочке не хватает фотографий? А когда спохватится, то наверняка вломится к нему в лофт, и он будет ждать её там, готовый к диалогу и продолжению сотрудничества. А сейчас нужно будет сделать важные звонки и предупредить маму с Алексис...

Беккетт спохватилась довольно быстро, и едва переодетый в халат Касл пригубил в столовой любимого вина, как в дверь лофта раздались навязчивые беспокойные звонки. И повторялись они практически без паузы, и визитеры явно не собирались отступать. А когда Касл с невинной ухмылочкой впустил гостей в дом, то тут же был повержен на пол со скованными за спиной руками. И пока детектив Беккетт грозно возвышалась над ним, нещадно отчитывая и грозя страшнейшими карами, не сильно то и переживающий за себя Касл откровенно любовался высокими каблуками её до блеска начищенных ботинок (и даже тем, что немного выше). И очень было бы интересно посмотреть на эти изящные ножки, отбивающие без сожаления чужие мужские "прелести" или выбивающие старый дверной косяк...

Когда его немилосердно приволокли в участок, там уже дежурил его адвокат, усталый и недовольный. Ведомый по коридору в уже знакомую ранее комнату Касл довольно кивнул ему, прикидывая, когда же включится в работу "тяжёлая артиллерия"...

— Мистер Касл? — в комнату для допросов вошёл крепко скроенный афроамериканец, в идеально сидящем на нём сером блейзере. — Я капитан Рой Монтгомери. Как понимаю, вы никак не уймётесь, зачем-то мешая следствию. И это неправильно. Если каждый подозреваемый-тире-пострадавший будет совать свой нос туда, куда не просят, дело для кого-то очень быстро закончится "обезьянником". Неужели вы этого хотите? Вам бы, после отравления, нужно бы показаться врачу, а не воровать улики у моих сотрудников. И даже если мы с вами мило обойдемся, то это ничего не значит — за иском дело не станет. Снимите с него наручники!

Рядовой коп, что сторожил арестованного, ловко расцепил запястья Касла и так же ловко и незаметно покинул помещение. Вместо него внутрь зашли Беккетт и адвокат.

И в этот миг Монтгомери позвонили: тот принял вызов с недовольной миной и тут же вышел, а Беккетт, нарочито медленно опускаясь за стол, раскрыла уже известную Каслу папку и так же неспешно сунула туда изъятые в лофте фотографии.

— Надеюсь, ничего не пропало, детектив? — Касл улыбнулся самой добрейшей своей улыбкой. — Я умею хранить тайны.

Однако Беккетт хранила презрительное молчание, лишь глянула ему в лицо холодно и отстранённо, и Касл понял, что за него идёт торг, начатый по его же собственной инициативе. Тем более, по жесту из приоткрытой двери собрался и вышел адвокат, и они опять остались вдвоём. И столько было холодной страсти в суровых, неописуемо красивых чертах детектива Беккетт, что Касл обратился сразу к тысяче святых, моля о грядущих возможностях и снисхождении. И тут же принялся разрабатывать к ней подход. Немного подурачиться, где-то — выступить, где-то — промолчать, наблюдая за Беккетт со стороны и выявляя вкусовые предпочтения. И путь к сей загадочной душе обещал быть весьма извилистым...

Наконец-то отворилась дверь, и вошли капитан с адвокатом. Поверенный с безразличным видом встал справа от Касла, а Монтгомери придвинул стул, чтобы сесть рядом с Беккетт. И смотрел на Касла таким тяжким, пронзительным взглядом, будто бы видел впервые...

— Ну, и дел вы натворили, мистер Касл, — поиграл желваками Рой. — А я не люблю, когда на меня давят, и уж тем более не люблю, когда мне кого-то подсовывают. Но уж слишком много для вечера звонков: с департамента, с мэрии, и я вынужден буду подчиниться. Но если вы накосячите, мистер Касл, ответить придётся по всей строгости закона, — и переключился на адвоката: — Ваш черёд, сэр!

Формальности заняли более двух часов, и уже порядком подвымотанный Касл лишь согласно кивал в тон адвокату, а сам уже мечтал не то что бы о пенной ванне, а просто о горизонтальном положении: так сильно болела голова и неприятно, едко подташнивало. И Рик уже даже не смотрел на Беккетт, и она не смотрела на него и понять, о чем Кейт сейчас думает, было сложно. Однако, выглядела детектив тоже неважно — скорее всего, сказывалась усталость, и как Кейт проводит свободное время, он, Касл, когда-нибудь, да узнает...

Сон был крепким, но оставил болезненность во всём теле. Пришлось с утра выпить кое-что из препаратов, и хорошо, что мама с Алексис не стали докучать встрявшему в криминальные переделки сыну и отцу. И, пока жарился бекон, Рик "дежурил" подле него с лопаточкой в руке, а сам методично перебирал в голове события двух последних суток: загадочно сгинувшее письмо, застывшее тело у костра, коварный удар поддых, сладковатый привкус рвоты во рту, негостеприимное знакомство с копами и финальное, без ограничений по срокам, соглашение об его присутствии в участке. Понятно, что полиция встретила постороннего в штыки, но офицеры ещё не в курсе про недюжинный писательский ум, и про последовательность, и про принципиальность во всём, а уж про умение работать в команде — и подавно. Сейчас, после бекона и кофе, он первый раз и в новом статусе появится в участке, и это событие останется с ним навечно. Потому что новый, нетипичный круг общения — это неописуемо и просто чертовски здорово. Но не только...

...небольшая заминка на входе, возле дежурного офицера — и он уже внутри 12го. По дороге к детективам Монтгомери жадно, пытливо оглядывался, составляя представление о данном месте. О, где, как не в полицейском участке, можно подчерпнуть сюжетные идеи для своих произведений, и от того, насколько он, Касл, органично вольётся в эту суровую среду, зависело многое. По сути, его художественное будущее и материальные блага его семьи и, уж конечно — весомость положения в писательском сообществе. Но это будет позже, а сейчас необходимо, совместными с копами усилиями, найти того, кто, захотев его подставить, задал им нелёгкую задачу...

Створки лифта раздвинулись с лёгким шипом, и ему не нужен был проводник, чтобы обнаружить её стол. За которым, кстати, сейчас никого не было. И когда Касл неспешно дефилировал в проходе между пластиковыми перегородками, никто особо и не обратил на него внимания. Кроме тех офицеров, что допрашивали его вместе с Беккетт, а сейчас повернули к нему головы. Кажется, Райан и Эспозито.

Когда Рик вежливо поздоровался, то был сама любезность, но встретили его достаточно прохладно и официально. И вот тут-то самое трудное было начать.

И Касл начал, с отвлечённой студенческой темы, и в глазах своих потенциальных напарников узрел живой, осмысленный интерес. И они, по очереди поддерживая, втянулись в разговор, и рассмеялись на его шутки, и не натянуто и искуственно, а открыто и непосредственно, из чего Касл сделал вывод, что расчёт был верен. И если бы только эти парни знали, сколько преференций им сулит взаимовыгодное партнёрство, м-м-м...

...Райан оборвал фразу на полуслове, посуровело вмиг лицо Эспозито, и Касл невольно проследил за их взглядами: на пороге какой-то комнаты, с кружкой в руке, стояла Беккетт. Она глянула на экс-подозреваемого без особого интереса и грациозно продефилировала на своё место. И Касл, цепко и жадно, отслеживал каждое её движение: как ставит ножку, как выдерживает стать, как зажимает двумя руками кружку и как хмурится, отхлебывая глоток за глотком.

И Кейт так холодна была в своей божественной красоте, так сурова и беспристрастна, что Касла от стола детективов как ветром сдуло.

И вот он уже подле её рабочего места: допотопный компьютер с подзатертыми кнопками, стопки бумаг и папок по обе руки от Кейт, офисный стул с винтовой ножкой и подвытертой обивкой спинки. Курится парком початая керамическая кружка, слегка помаргивает настольная лампа, скрипит ручка в музыкальных пальцах, набрасывая текст, и дружные глянцевые слоники на общем основании хранят верность своей хозяйке. А вот теперь во всю эту привычную обстановку встревает он, Касл, чтобы хоть что-то изменить, и кто знает, дозволят ли ему всё это...

— Здравствуйте, детектив, — кресло по левую руку от Беккетт было свободно, и Касл уверенно опустился в него. — Ну, что у нас?

Тонкая рука замерла на недописанной фразе, Беккетт медленно подняла голову, переключая внимание на навязчивого типа: на скулах появились живые розовые ямочки, дрогнули чётко очерченные брови, во взгляде мелькнула шальная искорка. Но это длилось всего доли секунды, и лицо Беккетт тут же обрело привычную бесстрастность.

— У вас? Про что это вы сейчас, мистер Касл? У кого это — "у нас"?

— Да у нас с вами, детектив Беккетт. Мы же теперь напарники, и поэтому нельзя отрицать очевидное — на глазах почтенной публики 12го рождается новый криминальный союз!

— Очевидное? Криминальный союз?

— Да, конечно же! Суровая и неподкупная женщина-детектив и консультирующий её потенциальный обладатель Пулитцера! А это успех, новый сюжет и увеличенный сборы! Можно даже сказать, что тема нового романа сама пришла ко мне в руки! И хоть пока что наш "левосторонний" ублюдок наслаждается незаслуженной свободой, она, как говорится, не вечная!

— А вы хваткий, — и Кейт скептически поджала губы. — Или это просто от недостатка почитателей?

Это реально прозвучало, как сарказм, но Каслу слишком часто доставались шишки, чтобы сегодня спасовать.

— Я, если честно, их не считаю, детектив, — и Касл загадочно ухмыльнулся, — а то, что сюжет сам идёт мне в руки, считаю указающим перстом судьбы. Ну, или как минимум — подарком Вселенной.

— Может, и звезды вам в этом помогают? — и Беккетт свободно развалилась на стуле: одна рука её легла на подлокотник, а другая, покоясь на столешнице, принялась постукивать кончиком ручки. — Простите, что не в курсе про ваши заслуги. Мне, если честно, некогда штудировать бульварное чтиво, и поэтому было бы мило с вашей стороны избавить меня от восхваления своих псевдо-достижений.

— Не такие уж они и "псевдо". Я, кстати, выбираю типографии по своему вкусу, потому что они выбирают меня, — Касл сцепил пальцы над коленной чашечкой и принялся побалтывать скрещённой ногой. — И это не фантазии и не шутки, а классика взаимоотношений между известным автором и его издательством.

— Оно и видно — классика жанра, — и её глаза характерно сыграли вверх. — Или же вы думаете, что мне интересна вся ваша подноготная?

— Это просто вступление, детектив, предверие наших отношений.

— Отношений? — и Кейт непередаваемо, но мило скривилась: она уселась прямо и вместо отложенной в сторону ручки ухватила кружку, допивая её редкими глотками. — А с чего это вы взяли, что у нас с вами будут хоть какие-то — пусть и рабочие — отношения? И почему вы думаете, что мне понравится ваше присутствие рядом с собой? И кто это вам сказал, что я буду с вами нянчиться, а? Помятуя, как вы вели себя на допросе, делаю вывод о том, что самолюбование у вас выходит на первый план, и что авантюрность вашей натуры может завести вас совсем не в ту сторону. Так ведь и до драмы недалеко.

Да, ей определённо претило его сообщество, но Касл лишь хмыкнул, почесывая до иссиня выбритую щеку.

— Но вы же даже не пробовали! А вдруг понравится?

— Мне?! Точно нет! — и опустевшая кружка опустилась на стол, а Беккетт, словно закрываясь, скрестила руки на груди.

— Уверены?! Это может быть чьим-то шансом!

— Будете стоять на своём, мистер Касл, и шансы вылететь отсюда многократно увеличатся!

— Обещаю не делать ничего такого, чтобы помешало бы достижению совместных целей!

— Ах вот, значит, как?! Похоже, что вы не отступите!

— Ни за какие миллионы! И, кстати, давайте-ка перейдем на "ты"!

— Окей, Касл, — искренне желая дать ему хорошего пинка, сыграла глазами Беккетт. — Но девушка уже почти оглохла от твоего неуёмного самолюбования, а ты, как глухарь на току, дерёшь глотку и ничего вокруг не слышишь.

— Чего это я не слышу? — он изумлённо воззрился на неё, но Беккетт не удостоила Касла ответом: ещё до его нежелательного появления она вдумчиво выцедила целых две чашки не самого лучшего кофе, чтобы поддержать свой тонус. А сейчас опять начинала побаливать голова, и неприятно потягивало внизу живота, но никто бы и ни за что на свете, включая господина Касла, не догадался бы, что ей нездоровится. И лучшее, что стоило бы сделать сейчас — это сходить ещё за одной.

Скрипнул стул, и Касл проводил невозмутимо удаляющуюся Кейт слегка ошалелым взглядом — видимо, нечасто так выходят из диалога с ним. Фанаты — ну точно бы не стали, но она как бы не из их числа, и о чем за её спиной раздумывает Касл, не сильно Беккетт и беспокоило. По-любому, он временщик, а когда его отравителя найдут и накажут, то она забудет про присутствие Касла, как про страшный сон...

Кофемашина привычно барахлила, и Кейт злилась, но не подавала виду — понятие "бюджет" охватывало все стороны их нелёгкой жизни...

— А могу ли я? — сильный, возбуждающий ароматный цитрус его косметики настиг её и тут. — А...

— Что, Касл? — Беккетт даже не повернулась, пытаясь расклинить застрявший рычажок машинки. — Ты ещё здесь?

— А где же мне ещё быть? — нагловато умничал тот. — Раз я теперь прикомандирован к участку, то считаю возможны...

— Кружки — вон там!

Она нацедила-таки себе кофе, хоть и обожглась, но её ждали опостылевшие отчёты, и поэтому потакать хоть в чем-то господину Каслу не было никаких желаний.

И Кейт присела на своё место, а спустя несколько минут к ней присоединился и Касл, причём он даже не пригубил не капли кофе и не влез в её мир ни с одним словом. И почему же это вдруг Касл сплоховал?!

После пары глотков кружка была отставлена в сторону, и Беккетт снова, с ручкой в руке, склонилась над отчётом, а сама, сквозь нависшую чёлку, незаметно косила глазом на так странно "залетевшую" к ним "птицу".

А Касл реально дурачился, по-другому было и не сказать: будто бы подражая заправскому баристе, то подносил к себе кружку, то отстранял на вытянутую руку, а затем снова подносил, шумно вынюхивая вкусные нотки в кофейном парке. И надо сказать, что от напитка Касл почему-то был не в восторге: после первого же глотка Рик застыл соляным столбом, скривив лицо в непередаваемо-мученическом выражении.

— Беккетт... это что? — его прежде ласкающий слух баритон вмиг охрип, снизойдя до уровня простуженного штормами докера. — Это то... что я... думаю?

И с таким непередаваемым отвращением отставил кружку, что Кейт даже внутренне расхохоталась.

— А что не так?

— Это... кофе?

— Да, это кофе! Разве понятие "бюджет" тебе не знакомо?

— ...но никогда... не думал..., что оно прозвучит... также кисло, как... и это пойло...

— Не высший сорт, конечно, — Кейт нарочито медленно цедила свою кружку — теперь пришлась её очередь подразнить его. — Но для бодрости сгодится!

— Это... не кофе! — закашлялся Касл, вращая в воздухе указательным пальцем одной руки и держа у губ плотно стиснутый кулак другой. — Это... кислотный коктейль! Это... неразведённый уксус! Нет! Это просто... обезьянья моча!

Одними уголками губ Кейт обозначила улыбку — начало сотрудничества обходилось пока что без банальностей.

— О вкусах, не спорят, Касл, это ведь не самое важное сейчас...

— Ещё как спорят! — и Рик прокашлялся громко и выразительно. — И мои реальные представления куда покруче будут. А нет ли тут чего нибудь ещё, чем можно заняться без вреда для здоровья и эстетического вкуса?

— Ладно, Касл, пошли.

Она легко и привычно поднялась со своего места, потому что, куда ни посмотри, а нужно было двигаться дальше. И чем быстрее они раскроют и смерть Брискина, и отравление Касла, тем быстрее распрощаются.

— О, а это уже что-то! — Касл шумно сорвался с кресла, всем своим видом выражая готовность. — О, а это что такое?

Она застыла перед большим прямоугольным белым полотном, разделённым на три сектора: центральный — под временнУю диаграмму событий, а крайние — под фотоснимки подозреваемых и жертв.

— Это наша доска преступлений, Касл. И если чуточку включить воображение, то расследование преступлений станет чуть более увлекательным.

С деланым пренебрежением, держа руки в карманах, писатель оттопырил губу.

— Ну, а я думал, что для следственных действий будет какой-нибудь умный и интерактивный экран. Где стоит ввести лишь исходные данные, а далее там раз — и готово!

Беккетт лишь знаково подкатила глаза.

— По-моему, кто-то сериалов на ночь обсмотрелся. А здесь у нас — как раз реальность, и поэтому экран, Касл — вот эта вот доска, ну, а умная — где-то рядом.

— Эээ, да я вроде бы не женщина, — даже узрев её скептически приподнятые брови, Касл был совершенно серьёзен. — Но всё равно польщён...

Где-то недалеко и слаженно хохотнули парни, и Кейт, возвращаясь к своему столу, тоже сдержано и незаметно улыбнулась — папка с делом Касла покоилась в самом низу самой высокой стопки, и Беккетт аккуратно вытащила её на Божий свет. Честно сказать, за пару дней в деле особо ничего не прибавилось, даже с учётом "сворованных" Каслом фотографий, который сейчас, с неописуемым благоговением и бережливостью, принял документы из её рук. И ему почему-то ничего не нужно было объяснять: сноровисто и ловко, руководствуясь принципом приоритета и своим видением, Касл принялся развешивать снимки, что-то комментируя себе под нос. Иногда его рука замирала на уголке какого-нибудь снимка, чтобы после короткой паузы, подколоть другое фото. И пока Кейт, сложив руки на груди и касаясь пальцем уголка рта, обдумывала сложившуюся ситуацию, Касл пристроился рядом с ней, явно для делового разговора. И его посыл уже не был шутливым, а касался исключительно самой сути...

Он высказался многословно и обстоятельно, и Беккетт, что поначалу скептически отнеслась к его доводам, затем, втайне, вынуждена была признать, что его выкладки не лишены оснований. А то, что с логикой Касл уживается прекрасно, Кейт поняла ещё со времён первой встречи.

Правда, она выслушала его с абсолютно невозмутимым видом, чтобы не взращивать и без того перегретое авторское эго, и, взяв паузу, Касл никак не мог понял, сгодилась ли его аргументация или же не очень. Однако его чаяния не прошли даром, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди при ключевой её фразе:

— Ладно, Касл! Ты — в деле!

— Уюхху! Вот радость Господня! — радостно взвился тот. — Я — в деле! Я — в деле! И вот он, новый сюжет!

Словно подзабыв, где и почему находится, Касл затанцевал чечётку, взвизгивая и всхрюкивая, как поросёнок, и вдруг увидел, как сурово, непроницаемо и даже осуждающе взирает на него Беккетт: руки подпирают бока, губа скептически прикушена, брови плотно сведены.

"Детский сад!" — прямо-таки читалось на её лице, и с Каслом прямо на ходу свершилась метаморфоза: он прервал свои радостные вопли и с гримасой подобострастия застыл перед напарницей. Разве что хвостиком не вилял и язычок не высовывал. И столько трогательного, подкупающего, прямо-таки щеньячего было во всём его облике, что Кейт ничего не оставалось, как смилостивиться. Однако наглядный урок преподать всё же стоило бы, и она сильно, болезненно, двумя пальцами, ткнула ему куда-то под ключицу.

— Ауч! — Касл скрючился, тонко и жалобно хмыкнув, и его лицо непередаваемо жутко исказилось. — За что, Беккетт?

— А это чтобы лучше запомнить, Касл: без моего ведома и одобрения ты никуда не лезешь, или нашему партнёрству — конец! Тебе ясно?

— Да-а, — просипел он, с усилием разглаживая болезненное место. — Слово новичка-скаута! Ты не пожалеешь!

— Уже жалею! — и тут же потеряла к нему интерес, удаляясь в комнату отдыха — организму требовался кофе.

* * *

Злобный и внезапный звонок Джины реально вывел его из себя, и, забившись в какой-то угол, Касл заговорил шипящим, недовольным шёпотом, не желая давать своей искажённой миной поводов для кривотолков. Однако нейтрально выдержать разговор не получилось — в конце его Рик даже накричал на бывшую. Сдавленно, сипло, но накричал, и когда весь взъерошенный, с пунцовыми щеками и бешеным от дикого раздражения взглядом вернулся обратно, у доски уже стояли капитан и Беккетт. И детектив, неспешно тыкая в материалы пальцем, что-то рассказывала своему начальнику. Когда же приблизился Касл, копы посмотрели на него пристально и весьма красноречиво, но разговор всё же завязался по существу. И Каслу жутко импонировало то, что его внимательно слушают, не перебивая, и задают правильные, наводящие вопросы. А принимая во внимание и отсутствие в достатке информации о пострадавшем и его убийце, о мотивах реальной, животной ненависти к нему, Каслу, а также весьма странное появление писателя здесь, то Каслу, как можно скорее, хотелось бы стать своим среди копов. И может даже подружиться, но он не будет просто говорящей головой: ему свойственнее быть душой компании, и не важно, сколь велика она, и чем занимаются входящие в неё люди. Ведь у этих парней и девчат — трудная работа, и вряд ли частыми бывают праздники, и поэтому в его силах немного подсветить их суровое и полное опасностей бытие светлыми, искристыми красками радости и жизнелюбия. Единственное, что Касл пока не знал — как ко всему этому отнесётся капитан, но едва Рик открыл было рот, как позвонил семейный врач: чётко отрабатывая гонорар, эскулап, естественно, заботился о своём будущем...

Не без сожаления на сегодня Рик распрощался с участком, ради вынужденных медицинских процедур и поправки пошатнувшегося здоровья, а по дороге к врачу усиленно высчитывал способы расположения к себе. По крайней мере, стоило бы начать с мелких бытовых радостей, что всегда положительно сказываются на общем настроении, и уж если подбираться к Беккетт, то для этого сгодился бы и кофе (а почему бы и нет?!). Ведь, судя по всему, детектив катастрофически без него не может, и кто знает, не станет ли данный напиток тем ключиком к её душе и сердцу...

Касл вернулся в участок на следующее утро, а за ним носильщик катил на тележке большую, в строгих изображениях коробку. Рик громко со всеми поздоровался, но прежде чем распаковываться, заглянул к Монтгомери в кабинет, и, как оказалось, капитан был не против его затеи. И уже окрылённый и обнадеженный, Касл скрылся в проёме комнаты отдыха, уводя курьера за собой и ради сохранения интриги прикрывая дверь...

"Секретное" действо, связанное с настройкой и опробованием новой техники, заняло около получаса, и в голове Касла уже который аккорд подряд звучал победный, бравурный марш. По крайней мере, Рик надеялся, что копы оценят по-достоинству его старательность, но как оказалось — только не Беккетт. В то время, как Эспозито с Райаном наперегонки тестировали чашку за чашкой, украдкой благодаря Касла оттопыренными большими пальцами, Беккетт, едва ступив на порог комнаты, изобразила скептическую гримассу и тут же вернулась на своё место. Деловито придвинула к себе очередную папку и вдумчиво углубилась в изучение её содержимого. И Касл, переминаясь с ноги на ногу уже возле стола Кейт, невольно почувствовал её пренебрежительное, конкретно задевшее его отношение, но пока он был здесь никто, и даже довольная улыбка Монтгомери с чашкой в руке ещё ни о чем не говорила.

И тогда Касл озвучил планы на вечеринку знакомства, но капитан лишь отмахнулся, а Беккетт молча указала на забитый бумагами стол. И Каслу ничего не оставалось, как основательно поскрести в затылке.

— Кхм... хочу тебе сказать, Касл, — тихо, из-за спины шепнул Райан, — Беккетт не ходит на вечеринки.

— Э-э-э, а почему? — Касл повернулся к Кевину: тот неспешно цедил кофе из своей кружки, довольно, расслабленно улыбаясь. — Как не ходит? Совсем? Может, я что-то не то сделал? Или сказал?

Райан размеренно пожевал губами.

— Не то и не другое. Не ходит совсем, даже с нами, а ты для неё вообще посторонний. Потому что живёт одной работой, уже много-много лет...

— А в чем причина столь прохладного отношения к себе?

— Есть причина, но тебе не следует об этом знать. Для простоты считай, что это нечто вроде страсти к самой работе как таковой, вошедшее в железную привычку. Ну, а принимать это или нет — решай сам.

— Спасибо, брат, — и Касл отвесил офицеру благодарственный жест. — С меня причитается, и ты даже не догадываешься, насколько!

Кевин лишь вяло махнул рукой.

— Мы свыклись. Свыкнешься и ты...

* * *

Ещё с порога Кейт учуяла живой, бодрящий аромат настоящего, а не бюджетного кофе, но если Касл ожидал от неё ураган благодарностей, то он крепко просчитался.

Во-первых, это полицейский участок, а не стойка баристы.

Во-вторых, Касла никто и не просил тащить сюда чудо-технику за свой счёт.

Ну, а в-третьих, дело, из-за которого навязчивый и где-то инфантильный Касл торчит теперь в участке, ещё далеко не раскрыто. И чем меньше Касл будет заниматься угодничеством и больше думать над уликами, тем скорее забрезжит финал дела. И вот тогда, без назойливого касловского присутствия она вольна будет делать всё, что заблагорассудится.

— Что, Касл? — Кейт намеренно не отрывалась от документа, хотя и до этого вдумчиво (но незаметно!) отслеживала все текущие моменты: новая кофемашина и радостная суета подле неё; приглашение на вечеринку и, естественно — её отказ; разочарованный этим и ничего не понимающий Касл; сожалеюще приподнятые брови Монтгомери. Словом, таким своим поведением Кейт как бы закрывалась от чуждого ей, совсем из другого круга человека и не испытывала при этом ни малейшего угрызения совести. И, кстати: пора бы заниматься поисками новых улик, но если Касл начнёт канючить, то вылетит на раз...

* * *

— Черт возьми, как болят пятки... — поморщился Касл, переминаясь с ноги на ногу. — Как считаешь, фарфоровые импланты там приживутся?

— Кто знает, Касл, кто знает... Оценит только идущий... Но попробовать можно...

В поисках зацепок они отправились по ночлежкам Яблока: их, на заметном от участка удалении было безсчетное множество. И в каждом повторялось одно и тоже: она первой приступала к опросам, а Касл лишь паясничал, да улыбался, как ненормальный. Даже его, кое-какие дельные соображения не меняли общей картины их партнёрства: она, Беккетт — голова, а Касл, пока что — непонятно что. Правда, вспоминая первый его допрос, Беккетт втайне надялась, что Касл одумается и станет серьёзнее.

Так, за нелегкими мыслями и практически без результатов, напарники подошли ещё к одному приюту.

Это ничем не примечательное заведение было не самым выдающимся в плане посетителей и не в самом фаворе у спонсоров, но тот парень у книжного костра, Том Брискин, где-то же должен был столоваться и ночевать. Правда, за целый день плотных поисков у них обоих сложилось вот какое впечатление о потерпевшем: этот парень реально был непоседой — сегодня хлебал суп в одном приюте, ужинать перебирался в другой, а ночевал — вообще в третьем, но когда Том пропал и как очутился в заброшенном доме, этого никто сказать не смог.

Через распашную, не блещущую чистотой дверь они вошли в зал, и от мерзких ароматов немытых тел сразу же засвербило в носу. Беккетт лишь поморщилась, искоса наблюдая за вмиг прозеленевшим Каслом: тот явно крепился из всех сил, но, все-таки не выдержав, выхватил из кармана носовой платок и, наскоро свернув из него рулончик, концами затолкал себе в ноздри. И такой комичный, такой неподражаемый был у напарника вид, что Кейт тут же отвернулась, чтобы не выдать себя улыбкой. И пары глубоких вдохов ей хватило...

— Мисс? — пожилой африканец за стойкой, отложив книгу, вальяжно поднялся со своего места. — Вы не заблудились? Чем могу вам служить?

— Детектив Беккетт, — Кейт привычно вскинула значок, — а это мистер Касл. Мы расследуем убийство! Вам знаком этот человек?

На стойку легли несколько фото, и человек с курчавыми волосами по ту сторону сразу помрачнел.

— Так вот почему он не приходил... Бедолага... А я так надеялся, что у него наладилась жизнь! Он всех тут утомил своими мечтательным рассказами о грядущем счастливом будущем, но, видно, о таких вещах рассказывать нельзя: судьбу не обманешь..

— Вы о чём? Что-то произошло?

— Как-то, в хорошем подпитии, Том проболтался мне об участии в каком-то розыгрыше. Что нужно типа попугать какого-то обнаглевшего, позабывшего об обязательствах сноба. Где и делать-то, в принципе, ничего не нужно будет, но мне почему-то эта затея показалась сомнительной. Правда, Том со мной не согласился, мы с ним повздорили, после чего Брискин ушёл. Вот и всё, что я могу вам рассказать.

Напарники многозначительно переглянулись, примерно предполагая, кого это собирались попугать.

— А скажите, сэр, — Касл изо всех сил старался не морщиться. — А был ли у Тома друг или просто человек, которому он доверял бы?

— Да, — и африканец посмотрел куда-то за спины напарников. — Такой человек есть. И прямо сейчас он приближается к нам.

В предполагаемом направлении Рик развернулся первым.

— ...боги небесные... — пробормотал он, внезапно побледнев. — А я думал, что зелёные ведьмы не существуют!

— Ведьмы?! — скептически подкатила глаза Кейт, но когда обернулась в ту же сторону, куда и смотрел Касл, поняла, что тот в чём-то был прав: к ним приближалась весьма странного вида женщина. Изумрудного оттенка засаленная юбка, дырявые чулки цвета жабьей кожи, затасканная, некогда тёмно-зелёная кофта и шарф вокруг шеи, напомнающий расцветку питона, только блеклую и невзрачную. На шее — допотопный ридикюль на засаленном шнурке, на голове — непонятного фасона шляпка с будто бы обгрызенными полями. Некогда оливковая, а сейчас — темно бурая, с пятнами и подпалинами. И из-под этой жуткой шапочки во все стороны торчали спутанные космы ярко-рыжих волос: их будто бы никогда не касалась рука парикмахера. И дама явно пребывала в немалой горести: землистого оттенка лицо с набрякшими синими подглазинами и расплывшаяся от слез дешёвая тушь, которая дама безуспешно пыталась стереть грязным носовым платком.

— Привет, Ханна, — администратор легонько махнул рукой, приглашая к себе. — Тут господа из полиции, интересуются Томом.

Дама двигалась медленно и немного скособочившись вправо, а когда приблизилась и подняла на напарников испуганные глаза, её губы мелко-мелко затряслись.

— Из полиции? — на полушаге она опустила голову и в такой вот позе застыла на месте. — Что с ним?

Её прокуренный голос напарники еле расслышали, но Беккетт первой шагнула женщине навстречу.

— Когда вы его видели в последний раз, мисс...

— Ханна, просто Ханна, — тускло обронила женщина. — Примерно три дня назад. Он сказал мне, что словил удачный миг, и что у него скоро будет достойная работа. И деньги..

— И... что?

Всхлипнув, Ханна прикрылась руками.

— Он это так сказал... С таким выражением лица, что я подумала о другой... Что он меня обманывает... Он запретил мне следовать за ним, но я не послушалась.

— Вы что-то видели? Или кого-то?

Ханна медленно подняла голову и вдруг с испуганным видом отшатнулась.

— Мужчина, высокий и широкоплечий — вроде бы слегка прихрамывал. Тёмное худи, на голове — капюшон. Они с Томом сели в вэн без номеров. И ещё, у машины на борту была какая-то эмблема. Не скажу только, какая именно...

— Может, опишите? Хотя бы примерно?!

— Что вы, что вы, сэр! — и Ханна вдруг яростно замахала своими маленькими сморщенными ладошками. — Я маленький человек и ничего не помню!

Перекрестившись, Ханна вдруг резко развернулась и в облаке прокисшей косметики и немытого тела заторопилась на выход. И напарники долго-долго смотрели ей вслед, думая, возможно, об одном и том же.

В участок Кейт вернулась уже одна: Касл отвалил домой с полдороги. Она хотела было попенять ему на незавершенные дела, но у напарника был такой усталый и болезненный вид, так грустно и безэмоционально он на неё смотрел, что о причинах ухода можно было даже и не спрашивать. Тем не менее, тяжёлый день, без актуальных отметок на белой доске, считался явно не законченным...

...в офисе тоже было пусто, и стрелки на часах сошлись в одну линию на цифре 12. Беккетт и сама уже еле ноги волочила, но её работу за неё никто не сделает. И именно сейчас, в этот самый миг, она слегка и непублично изменит себе. Побудет немного другой, потому что вольна в решениях, и её не видит Касл. Такой смазливый и велеричивый, обласканый вниманием общества и большими деньгами, он, несомненно, постарается пристроиться поближе, но она закрыта, бескомпромиссно закрыта для него, и её внутренний мир останется только её, личным и незыблемым. И в этом ничего плохого или зазорного нет, потому что если женщина сама по себе, то и менять что-либо нет необходимости...

И вот Кейт, с вороватой оглядкой, крадущимися шажками приближается к хромированной, за немалую стоимость чудо-технике (да, насчет её цены она уже в курсе!) Новенькая, со склада, машинка сияет полированными боками, и яркие светодиоды на лицевой панели — в ожидании команд от электронного мозга. Если б Касл только знал, чего ей стоили сутки воздержания, и трясущимися руками Кейт подхватывает пустую кружку и, приплясывая от нетерпения, ждёт, когда же та наполнится до самых, до краев.

Слаженно урчит механизм, курится ароматный парок, пузырится аппетитная пенка, и вот он — первый желанный глоток. Горячая жидкость слегка опаливает язык и тут же, живительной струйкой, сбегает внутрь, бодря измученное тело. И Кейт неспешно опустошает кружку за кружкой, и такая спокойная, такая блаженная улыбка озаряет некогда озабоченное лицо: взлетает на пик общий тонус, исчезает тяжесть в спине и ногах, проходит головная боль. И, чёткой уверенной поступью, Кейт направляется к белой доске, потому что напиток — это напиток, а работа — всегда работа.

* * *

Когда Касл, звучно зевая во все тридцать два зуба, завалился домой и после пары бургеров, с ноутбуком в ногах, уже готовился прилечь, снова пришло анонимное письмо. И не мешкая ни минуты, Рик открыл ссылку, и сразу же, буквально с первых кадров ролика, сонливость писателя как ветром сдуло. И вроде бы всё также поначалу: заставка с рожицами и черточками, но уже на кроваво-красном фоне, и ярко-оранжевые зловещие сполохи нет-нет, да и ударяли в экран. И вновь кто-то шествовал к костру в жерле древнего камина, с побитыми изразцами и щербатой лепниной, и где-то на заднем фоне рыдала женщина: то вскрикивала сипло и во весь голос, то всхлипывала сдавленно и жалобно, то что-то невнятно бормотала. И чей-то искажённый, злобный шёпот в его, Касла, адрес выговаривал несомненно пророческие слова:

— А вы молодец, мистер Касл: вывернулись из полицейских объятий, да ещё и копа себе в напарники прихватили. И шикарного, заметим, копа! И в другое время, мистер Касл, я бы аплодировал вам, но сейчас костёр из ваших книг (и не только!) уже ждёт своего часа. До встречи...

И тут раздался такой истошный, такой хватающий за душу вопль, что Касл чуть не отбросил от себя ноутбук. И в сердце вселилась острая боль, и к лицу метнулись писательские ладони, вжимаясь в него до побелевших скул. И замер Рик, слегка раскачиваясь взад-вперёд, и прерывисто цикал от бессилия сквозь плотно стиснутые зубы. Потому что не только не мог, но и не успел бы ничего поделать. И на помощь было не позвать, а в мирной жизни и на войне, как нигде, чувство локтя и взаимовыручка имеют тот самый, глубинный смысл. Ведь сейчас его, Касла, по факту втянули в необъявленную войну, без правил и с неочевидностью исхода, и из которой он должен, просто обязан будет выйти победителем. И, видит Бог, без душеизлияния перед Беккетт тут не обойтись. Хотя вряд ли он дождётся ответных откровений, но кто сейчас, черт возьми, возьмётся такое предугадывать...

* * *

Полдня ушли на издательско-лечебные дела, и в участке Касл появился после часу дня. Сдержанно со всеми поздоровался, взглядом прилипая к белой доске и нащупывая в кармане флэшку — сутки прошли не зря. Ролик был встречен с оптимизмом и пересмотрен вдоль и поперёк, и после недолгих, но ёмких обсуждений два копа плюс писатель проследовали к машине — расследование опять уводило их в какие-то трущобы. Тем более, что из ролика удалось выжать несколько подсказок, и пока машина Беккетт кралась по какой-то улице, Касл намоделировал себе добрый десяток вариантов проникновения на место преступления. Истошные крики жертвы зацепили его крепко, как никогда, и, кроме того, срабатывал профессиональный интерес расследователя. Да, файл опять самоудалился, но теперь на ноуте стояла программа записи с экрана, и поэтому у них и появилась зацепка...

Они свернули за угол и проехали мимо мусорного контейнера, из которого, лениво почесываясь, торчала пара чьих-то ног в потрёпанных кроссовках: искомый адрес был уже недалеко...

И вот, снова пустынная улица, вонючие, слежавшиеся кучи мусора и небольшой дворик за облупленной оградой, где ржавая створка калитки застыла прикованной навеки. Откуда-то доносится шум сабвэя, курлыкают на крышах голуби, и целый мир вокруг навевает безмятежность. Это если не думать о цели прибытия...

...из машины они выбрались практически синхронно, и в другое время Касл обязательно бы попенял на спартанские условия в машине Кейт: затекла задница, щёлкало в левой коленной чашечке, и бедро с застарелой раной тупо напоминало о себе...

Всё это было в корне неприятно, но Касл рад, несказанно был рад хотя бы просто размяться. И когда он с радостным возгласом кинулся было к лесенке у входа в искомый дом, то тут же был немилосердно перехвачен за брючный ремень и оттащен назад, а Беккетт, перекладывая оружие из левой руки в правую, недовольно фыркнула:

— Касл! Я же тебе сказала — не высовываться! Или ты ещё не понял, кто тут нитка, а кто — иголка?

Движением головы Кейт подала знак Эспозито, и тот, взбежав по ступенькам, пристроился плечом к правому косяку. А дальше произошло нечто, что Касл не смог бы забыть никогда: предельно хладнокровная и рассчетливая Беккетт, держа оружие стволом кверху и проорав стандартное предупреждение, молниеносным резким взмахом, пнула изо всех сил хлипкую, облезлую филенку. Раздался скрипучий, неприятный для авторского слуха звук, и покосившая створка слетела с верхней петли, заваливаясь внутрь и вправо. Взметнулось облако белесой пыли, но Кейт, закрывшись от неё ладонью, храбро заскочила внутрь. За ней, пригнув голову, ринулся и Эспозито. Касл же невольно промедлил: во-первых, в носу дико засвербило, а во-вторых, его дражайшее писательское тело не имело такой, как у копов, брони. Об этом в начале операции Рик как-то не подумал, а тут невольно спохватился, что неплохо было бы заказать себе бронежилет и украсить его отличительным символом. Тогда Беккетт не обошлась бы с ним так сурово и так пренебрежительно, как со щенком. И съежившись, будто бы промокший насквозь, Касл аккуратно поднялся на входной приступок. Сейчас он проникнет туда, где таится полумрак, и негромкими, но уверенными шагами перемещаются его новые приятели...

— О, твари небесные! — выругался Касл, невольно преклоняя голову и плотно зажимая нос — в лицо пахнуло гарью, и этот жуткий смрад нельзя было спутать ни с чем: так дико, отвратно и страшно воняла печеная человеческая плоть.

Вздувшаяся пузырями полопавшаяся кожа, горелые ошмётки волос, обугленные глазницы: суть человека в тошнотворной копоти сражений, что буквально въелась ему, Каслу, в слизистую, отравила лёгкие и выела глаза. И сразу же нахлынули нехорошие мысли, надрывно встрепенулась память, и тело бросило в лёгкую дрожь. Но это не было припадком трусости, просто спонтанный нервический приступ, случавшийся с ним иногда, и о котором знали только его семья, терапевт и мозгоправ...

— Касл, ты в порядке? — она вдруг вынырнула из ниоткуда и даже подала ему руку. — Всё хорошо?

— Д-даа, — просипел Касл, принимая жест доброй воли и надеясь, что Беккетт не вздумалось о нём ничего плохого. — Разве так... встречают именитых писателей? Я нюхал много... курительных трубочек, и смею тебя... заверить, Беккетт, что эта самая... неароматная и мерзкая. Интересно — и кто её только... себе отобрал?

— Аид, фигурально выражаясь. И если ты ещё не понял, напарник, то это запах смерти. Реальный запах...

— ...Беккетт! — откуда-то из глубины помещения их окликнул Эспо, и зазвенело разбитое стекло. — Здесь никого нет, но вам стоит на это посмотреть!

Потянуло лёгким сквознячком: они ещё постояли у входа, стараясь свыкнуться с едковатым, раздражающим рецепторы маревом, и Касл шагнул вслед за Кейт.

...гостевая комната, пропитанная смрадным, тошнотворным, дымным воздухом, представляла собой прямоугольный зал с рядом окон по левую руку, высоким потолком и огромным старинным камином прямо напротив входа. Изящная лепнина на потолке и стенах ещё где-то сохранилась, обои — вот нет, а над плашками потемневшего паркета неплохо потрудились чьи-то руки, варварски отодрав их с клееного основания. И, конечно же, возле камина и внутри него громоздились его книги — пусть и обгорелые, но содержимое обложек ещё где-то можно было различить. Однако, самой страшной находкой после буйного огня был труп, обложенный с боков авторскими фолиантами и обугленный с головы до пят. Только вот ботинки ещё как-то уцелели...

— О, господи! Что же за зверство-то такое? — враз помрачневший и возмущённый увиденным Касл не удержался от возгласа: подсвечивая себе, он присел возле обугленного тела, пытаясь составить целостную картину происшедшего. — Это женщина. Кто она и кому вдруг потребовалась её жизнь, чтобы повергнуть меня в смятение, напугать и обезоружить?! Готов побиться об заклад, что это происки мировой закулисы!

— Похвально, Касл, но тут, кажется, всё просто: она — жертва, и её облили с ног до головы горючим и подожгли. А книги подложили, чтобы поддержать огонь, — Беккетт, уже в перчатках, присела за трупом напротив Касла и чуть наискосок. — Если бы дымоход камина работал, и убийца догадался бы разбить стекло, то костёр был бы намного сильнее.

— Да, будет экспертам работы, — заметил Эспозито, удаляясь в сторону. — Разобьемся по секторам?

Касл выпрямился, осмысливая направление поиска, и пока Беккетт профессионально осматривала потерпевшую, узкий луч фонарика Касла заскользил по заплеванному, с гаревыми проплешинами полу, проникая даже в самые дальние уголки комнаты, в которой давно уже никто не жил. И в которой, кроме продавленного дивана, круглого стола и такого, вполне себе крепкого с виду табурета, ничего больше не было.

И, светя себе под ноги, Касл сразу же зашагал в ту сторону...

Обошёл по кругу и диван, и стол, подсветив под столешницу и аккуратно поперекладывав подушки — результата не было.

Пофыркивая от облака пыли, подхватил табурет, перевернул его вверх ножками и, с опорой на крышку стола, принялся постукивать по каждой ножке колпачком фонарика..

— Касл? — припавшая на колено Кейт продолжала осматривать погибшую, но и с вертлявого напарника глаз тоже не спускала. — У тебя что-то есть?

— Нет!

— Тогда что же ты там надеешься найти — в старой мебели конкретно?

— Ну, а как же, Беккетт, — Касл усердно ковырял латексированным пальцем то одну ножку, то другую, — это же классика сокрытия улик. Представь, что наша жертва сидела в заточении, без шансов выбраться. Но она же должна была подумать об отмщении, ведь правда же? Следовательно, ей нужно было оставить хоть какой-то след, "хлебную крошку", чтобы изобличить преступника. Вот именно такую крошку я и ищу...

Касл приподнял табурет поближе к глазам, всматриваясь, а затем опустил его на пол и взялся за избранную ножку, слегка её покачивая.

— ...здесь просто обязано что-то быть... Черт! Зараза...

Сухо треснула прелая древесина, часть ножки осталась в руке Касла, и одна, чуть более крепкая щепка, проткнув латекс, впилась в авторскую руку..

— ... что за невезенье! Матерь божья! — морщась от болезненного ощущения, Касл какое-то время тупо пялился на неровный древесный слом, в котором априори ничего не могло быть...

— Что: коварная атака антикварного стула? — незаметно усмехнулась Кейт, разглядывая подошву ботинка жертвы. — Забыл спросить разрешения на осмотр?

— Эсссп... нет, — нервно потянул в себя воздух Касл: отшвырнув обломок, он стянул перчатки, стараясь подковырнуть ногтем малюсенькую занозу. — Просто в теории вероятностей что-то и где-то пошло не так... Нужно будет уточнить.

— ... что-то есть, — буркнул Эспо: он тщательно обследовал дальние углы зала. — На этом предмете практически нет пыли.

... Они сошлись у камина, и пока Беккетт вызвала группу, Рик чуть не обнюхал находку, что, приподнятая двумя пальцами за обрывок шнурка, раскачивалась перед носом Эспозито.

— Женский ридикюль, сейчас таких не выпускают, — это Беккетт присоединилась к осмотру. — Он тебе ничего не напоминает, Касл?

— Только то, что его владелица сгорела в обнимку с моими книгами...

— Ханна! — и они выдохнули это разом.

...чтобы аккуратно вытряхнуть содержимое ридикюля, все трое присели: разбитое зеркальце в пластиковой оправе, смятая пачка дешёвых сигарет, облатка спичек, комок заскорузлых носовых платков, расчёска без половины зубьев, какие-то то ли чеки, то ли квитанции, перехваченные замусоленной резинкой и обязательный атрибут любой, даже самой падшей женщины — набор косметики и помада с белесым от времени чёрным пластиковым колпачком. Затертая коробочка с непонятными логотипами всё ещё могла доставить хозяйке радость и как-то преобразить, хоть и не надолго, её внешний вид: пудры, румян и блеска внутри было скудно, косметика от времени частично подрастеряла свои свойства. Окислилась, разложилась и изменила запах — Беккетт привычно нюхнула и брезгливо поморщилась.

— Не знаю, чем это содержимое нам поможет...

Касл, в свою очередь, взял громадный помадный тюбик с лопнутым колпачком и, когда открутил его, изумлённо вскинул брови.

— Беккетт, смотри!

Кейт пристально глянула внутрь тубы — помады там практически не было, а вот маленькая скомканная бумажка — была. И Касл с готовностью вытряхнул её в подставленную ладонь Беккетт.

Детектив аккуратно, стараясь не порвать, расправила послание, на котором, простым карандашом, но довольно-таки реалистично, была начертана какая-то эмблема, а чуть ниже её хозяйка помады небрежно накарябала: "Том"...

Снаружи загудел и смолк автомобиль: приехали эксперты. Они громко топали по полу, ничуть не таясь, и, покашливая, негромко переговаривались между собой. Деловито пропылили мимо Касла; разложив на полу свои чемоданы, принялись хозяйствовать.

Беккетт сразу же завела разговор с какой-то смугловатой брюнеткой (видимо — со своей подругой), Эспозито вышел из зала, чтобы осмотреться по соседству, а Касл вдруг почувствовал себя никому не нужным. Его нюх уже свыкся с запахом гари, воспоминания отошли на второй план, и только частички его труда, его интеллектуальной собственности притягивали к себе пристальное внимание.

Да, к этой части краденых книг преступник отнёсся немного по-другому, более изобретательно: подтащил тело Ханны, обложил его книгами, облил бензином и поджёг, но сгорело, по счастью, не всё.

Касл присел, разгребая кучу с краю и наугад. Все обложки были его личными дизайнерскими находками, но вот эта, одна из самых первых его книг, у которой обгорели только уголки, значила для него намного больше остальных. Потому что это было и счастьем его, и болью...

Бережно подобрав том, Касл аккуратно отряхнул с него золу и пыль. Раскрыл наугад в середине разворота, затем перелистнул в конец, зачем-то сверив выпускные данные, и вернулся к титулу. Почуяв рядом чьё-то дыхание, повернул голову: это Кейт, застыв рядом, смотрела через его плечо на книжный лист. Неизвестно, что такого она хотела там увидеть, но под именем автора и названием книги Беккетт разглядела обрамленное фото очень красивой темноволосой девушки. Живой взгляд, харатерные ямочки на щеках и ярко-розовый, словно бочок персика, румянец. И Касл выпрямился, не просто смотря на это фото: словно позабыв про Беккетт, он гладил и выглаживал портрет подушечкой пальца, замирая то на губах, то на щеке, то на линии бровей. И при этом хмурился, беспричинно пожевывал губами, и на его скулах бугрились тугие желваки. И вполне себе представляя, как Касл может улыбаться и быть душой компании, Беккетт поразилась цвету его лица: землистое, усталое, с синюшными подглазинами и сеткой морщин в уголках глаз. Такой недавно цветущий и игривый, Рик вдруг сразу постарел на десяток-другой лет, и Кейт не решилась его ни о чем спросить. Она только поняла, что ему тяжко и больно, и боль за эти годы в нем не угасла.

— Пять лет...- Касл то ли вздохнул, то ли прошептал. — Пять лет прошло... Беккетт...

— Что? — и её руки невольно сжались в кулаки. — О чем ты сейчас говоришь?

— Книга...- Рик говорил явно через силу, и его будто бы душили сухие слезы. — Я посвятил её ей. Кире... Той, что на титульном листе... Пять лет назад мы расстались.

— Эээ... мне жаль, Касл. Я знаю, что такое расстаться с человеком, который для тебя много значил...

— Расставаться всегда тяжело... Особенно, если не можешь простить.

Касл вдруг резко захлопнул книгу и сунул её за пазуху.

— Не звони мне сегодня. Даже если марсиане нападут на участок — не звони...

И быстрым, ускоряющимся шагом заторопился прочь.

-...а куда это сорвался г-н Касл? Ведь мы с ним даже не познакомились! — взопревшая от духоты брюнетка — эксперт по имени Лейни Пэриш заканчивала возню с уликами. — Он что — книг своих прежде не видел? Или же его ранило такое вольное с ними обращение?

Пэриш, естественно, обращалась к Беккетт, что, наблюдая за работой экспертов, пребывала в глубоком раздумье.

— Я не в курсе степени его ранимости, Лейни, — Кейт стащила и сунула в карман скрипучие перчатки, — и, естественно, не ведаю про тонкости авторской души, но у Касла, как и у любого другого человека, тоже могут быть "скелеты в шкафу". И даже если они помешают ему в расследовании, всегда найдётся человек, способный их нейтрализовать. Ну, а если Касл просто не выдержит нашего бешеного ритма, то я тоже, не сильно этому огорчусь.

— А зачем же тогда книги его собирала? Зачем ходила на автограф-сессии? Уж, не для объяснений в любви, конечно, и я помню, что всему этому было предысторией. Но вот дальше-то зачем?

— Просто люблю детективные романы, — и Беккетт быстро спрятала взгляд. — И я читаю не только Касла. Он проходной, один из многих.

— По-о-онятно, — нараспев ответила Лейни, привычно щелкнув замками своего чемоданчика. — А мне почему-то казалось, что, с учетом весьма необычных обстоятельств появления Касла здесь, тебе всё же следует внимательнее к нему присмотреться — внешне он очень даже обаятельный и привлекательный. И вот ещё что: ограниченный и скудоумный тип никогда бы не написал столько книг, а вот романы Касла читают с интересом и почитают весьма заслуженно...

Изобразив натянутую улыбку, Беккетт пренебрежительно фыркнула.

— Он мастер самолюбования и хвастовства — вот что я заметила. И не обязательно его замудреные тезисы повлияют на исход его же дела. У Касла — просто хорошо подвешенный язык и богатые фантазии, у нас же — многолетний практический опыт.

— Хочешь поспорить на результат, подружка: кто первый докопается до сути? У Касла ведь есть мощный стимул! Он сам стал жертвой, а судя по тому, что о нём говорят парни, Касл от расследования не отступится!

— Ну, и мне-то что с этого? — продолжала упрямствовать Кейт, наблюдая за парамедиками, пакующими труп в мешок. — Ещё раз повторяю, что Касл мне не интересен, и всё, что его окружает — тоже!

— Да-да, — загадочно улыбнулась Лейни, — я всё поняла. Ну, раз ты ничего говоришь, то мне тогда, возможно больше, расскажет вон та красавица. Которой некуда торопиться, и у которой масса времени.

* * *

По дороге в лофт его так и манили к себе барные мерцающие огоньки, и Касл не стал этому противиться. Домой завалился уже в конкретном подпитии, но стоило открыть ящик стола, чтобы достать одно, тщательно сберегаемое фото, как хмель выветрился из авторских мозгов. И остались только головная боль, и надсадный, удушающий ком в груди. И если не говорить о недавнем отравлении, то так плохо ему уже не было давно... Пожалуй, с того самого прощального дня...

В лофте горел свет, но Рик всё же включил настольную лампу, разглядывая снимок и разворот книги, которую пристроил рядом: его давнее прошлое так мощно оттопталось по нему, что остались только муки сердца, да вот эта вот рамка...

Касл вздохнул тяжело и накрыл ладонью снимок: а как всё прекрасно начиналось, и эти два лица, два одухотворенных смеющихся лица опять возникли у него перед глазами... Ни забыть не удалось, ни выбросить из головы... пару красивых, влюбленных друг в друга молодых людей. И это, взметнувшее воспоминания давнее фото: на заднем фоне — река и замшелые скалы — их любимое место отдыха. Где можно было, скрытно поставив палатку, разложиться на пикник и искупаться, не боясь коварной глубины, а после — броситься в объятия. Мощно, безраздельно, до беспамятства, чтоб потом проснуться рано утром, любуясь безмятежно спящей ею, и тут же взяться за блокнот. И посвятить своей музе сначала — абзац, затем — главу, а после — и целую книгу...

Свои первые наброски того памятного романа Рик сделал в начале знакомства с Кирой Блейн, но ещё до тесных, доверительных их отношений. До этого, честно говоря, Рику частенько не хватало вдохновения, но вот та нечаянная встреча и закружила его, и увлекла. И когда они уже реально погрузились друг в друга, продуктивность его творчества ускорилась неимоверно. Потому что книга посвящалась дорогому, близкому ему человеку — единственной и неповторимой, солнышку, его розовому бархатному "цветку", которого стоило любить и которым можно было постоянно восхищаться. Наслаждаться приватным общением, кормиться мороженым с её упругой молодой груди, пить вино на брудершафт, пребывая друг в друге, и крепко, но бережно держаться за руку на воскресной ярмарке. Просыпаться вместе и вместе засыпать, готовиться к лекциям рука об руку и шариться вдвоём по торговому центру, даря милые безделушки и оказывая неприметные знаки внимания — всё то, что соединяло два трепетных, любящих сердца.

Затеять наброски — и запнуться вдруг; скучая, ждать, когда же Кира к нему начнёт ластиться, и удержать в голове пришедшее на ум, чтобы, до того "как", успеть набросать пару страниц. А потом жарко и насыщенно обниматься, чтоб вновь расстаться до следующего дня. И казалось бы, что вечно так и будет, что они созданы друг для друга, но взрослая жизнь уже надиктовала свои приоритеты.

И вот он, Касл (а тогда — Ричард Роджерс) подписал военный контракт: то был осознанный выбор, без которого невозможно состояться в будущем, и поэтому без долгой, утомительной разлуки было не обойтись. И Рик надеялся, что Кира его поймёт, не воспримет в штыки и обязательно дождётся, ради них обоих, но её улыбка на его слова вдруг погасла, и на лицо упала тень. И в тот день они распрощались, сухо и без огонька, но чтобы сгладить возникшее напряжение, Рик и организовал тот памятный уик-энд. Где можно было успокоить, приободрить любимую, отвлечь от тяжких дум, да и просто отдохнуть на природе.

И они купались там вдвоём, и обнимались самозабвенно, и фотографировались "на долгую память" с букетом роз и без. И понимания, кажется, достигли — Кира обещала ждать, но Рик почувствовал кожей, что их прочные с виду отношения дали маленькую такую, но ощутимую трещинку. И живя надеждой на скорую встречу, Касл рисковал собой, сражаясь и по дороге из плена, и лежал в госпиталях, продолжая верить, верить и верить. В них, в силу любви и стойкость к невзгодам, если бы не одно "но": одним из условий контракта был запрет на общение. Это означало, что Кира могла писать ему, а отвечать ей Касл не мог...

И это мучило сильнее всего, сжигало изнутри, заставляло тосковать и бесноваться. Когда же читал её горестные письма, то живо представлял себе её грусть: тоскливый остановившийся взгляд, крупная слеза, сбегающая по щеке и вибрирующая в тонких пальцах шариковая ручка, что делала неровным её всегда аккуратный и убористый почерк. И всего один только раз Каслу удалось черкнуть любимой пару строк, избегая подробностей. Ведь он не мог сообщить о себе ничего: ни как воевал, ни что перенёс, и лишь ободрение и вера в послании дарили какую-то надежду. На скорую встречу, на счастье, но когда контракт наконец-то истёк, Касл понял, что от любви его остался только дым.

Они встречались по инерции, ещё какое-то время, но уже не было того огонька, задора, того расположения и доверия, как было ранее, и когда Кира попросила её отпустить, Рик противиться не стал...

Она уходила, далеко и безвозвратно, а он стоял с опущенными руками и не знал, что делать со своим раненым сердцем: глаза, горящие от сухих слез, непрошибаемый ком в груди и нервная дрожь в спине и коленях. Его будто бы отхлестали плетью, но жаловаться было некому и незачем. Только время смогло бы его спасти...

Медленно и нехотя, Касл убрал рамку с книгой в стол, выключил лампу и уронил голову на сложенные перед собой руки. Он и сейчас ощущал предательскую дрожь в ногах, и то противное щемящее чувство одиночества, что ещё долго будет бередить ему душу. Одна надежда, что они, вместе с Беккетт, разгадают этот проклятый кровавый ребус, выросший корнями из прошлого, и хорошо, если у него, Касла, будет другая, новая муза, ради которой стоило бы жить и, возможно — даже страдать...

* * *

— Позвольте представиться! — по подсказкам Райана выискивая Беккетт, Рик заглянул в прозекторскую. — Я писатель Ричард Касл!

Женщин внутри ослепительно надраенного помещения было две: искомая напарница Касла и та самая загадочная брюнетка с осмотра каминной комнаты. В очках и со скальпелем в руке, склоняясь над столом, где распласталось тело, брюнетка заинтересованно повернула голову.

— Тот самый? — и она выпрямилась во весь рост, кокетливо одергивая форму и доброжелательно улыбаясь. — Собственной персоной?

— Самый настоящий! — и Рик звучно хлопнул себя в грудь, неторопливо приближаясь к дамам. — А вы — королева царства мёртвых?

— Скорее — придворный танатолог... Лейни Пэриш, судмедэксперт.

И сделала приветственный жест рукой. Касл ответил тем же, только более артистично и непринужденно.

— Очень приятно! Будущий обладатель "Пулитцера"! Можно просто — Касл или Рик!

Лейни кивнула в знак понимания, а Беккетт, что стояла без перчаток по ту сторону стола, тронув пальцами уголок рта, привычно округлила глаза.

— Какое гипертрофированное самомнение! И что вы, господин Будущий, изволите тут делать? Как я уже поняла, вас не пугают трупы, но и почтение мёртвым — для вас тоже пустой звук. Так что же тогда?

— Вы явно не выспались, детектив, — бархатно проворковал Касл, но его обаятельная улыбка тронула только Лейни. — А я вот успел отдохнуть. И вы ничего не знаете ни про мою фантастическую работоспособность, ни про не менее непревзойденную склонность к аналитике, которая позволит мне проявить себя, и вы, детектив, ничуть не пожалеете, что взяли меня в напарники.

— Уже жалею! А я тебе говорила, Лейни: мистер Касл "слегка" себя переоценивает! — обращаясь к Пэриш, Кейт поправила сползающую на глаза чёлку. — И будь он чуточку ближе к реальности, мне не пришлось бы с ним няньчиться...

— А, так вы это про мой внезапный уход? — Касл слегка погрустнел, но Кейт засомневалась, что это надолго. — Это всё прошлое, детектив, и если у нас всё получится, то до его разбора мы точно доживём. А как с прошлым у вас?

Беккетт зевнула нарочито громко, всем своим видом показывая, что разговор свернул куда-то не туда.

— Об этом ты никогда не узнаешь, Касл. По существу есть, что сказать?

— Собираюсь как раз! А... где?

Лейни указала на соседний, отдалённый стол, и Касл, буквально на цыпочках, засеменил к нему. Встал у изголовья жертвы и, до того как поднять простыню, неистово перекрестился.

— Она же не кусается, мистер Касл, — сдержано хохотнула Пэриш: она отслеживала каждое движение гостя. — Мои пациенты — вообще самые смирные "экземпляры" на свете.

— И над ними не довлеют проклятья? — Касл откинул простыню и теперь вдумчиво смотрел на то, что некогда было лицом жертвы. — Что называется, сгорела заживо в пекле дьявола... В бронхах посторонние предметы есть?

— Нет, но имеется след от укола, в нижней части таза, по счастью, почти не пострадавшей от огня. И жертву, как и тебя, Касл, оглушили тем же препаратом, только Ханне повезло меньше. И когда наш плохиш облил её бензином и поджёг, она смогла только закричать...

— Я слышал, — поморщился Касл, — желаю ублюдку оказаться на её месте. Только мы не будем использовать подобные варварские способы... А какие — придумаю позже.

Женщины загадочно переглянулись.

— А у парней зацепки есть? — Кейт тоже переместилась к телу Ханны, вдумчиво покусывая губы, и Касл в ответ утвердительно кивнул.

— Торговец сосисками в квартале от той ночлежки, где мы с тобой были, знал Ханну в лицо и видел, как её вели под руки какие-то парни: та практически не сопротивлялась. Лица чуваков тоже были скрыты, и там тоже был чёрный вэн с какой-то эмблемой, только основательно затертой и выцветшей. Не знаю, как ты, но мне очень хочется с этим разобраться! И нет ли ещё каких-нибудь новостей на дамском bloody-party?

— Есть, — Лейни сдержанно хмыкнула и отложила скальпель.

Стянув перчатки и очки, проследовала за свой стол, где с краю покоилась небольшая стопка бумаги. Покопавшись в ней, протянула искомый документ Каслу.

Тот подхватил его обрадованно и живенько, и сразу же углубился в чтение.

— Хм-м... С ножа и ридикюля — идентичная мужская ДНК. Возраст подозреваемого — около сорока лет. Остальные данные нужно подождать?

— Да! А нет ли у тебя, Касл, каких-нибудь недоброжелателей подобного возраста?

— Каких-то нет уже, а какие-то неведомо где, — и Касл перевернул последний лист. — Но когда мы его вычислим, Беккетт, обещай, что поделишься со мной наручниками.

Загадочно переглянувшись, дамы сдавленно фыркнули.

— Это для тебя, чтобы не лез вперёд?

— Нет! — Касл говорил абсолютно серьёзно. — Это для типа, который только для того, чтобы досадить мне, убил двоих, ни в чем не повинных людей. Одного он просто заманил в капкан, а другой — сделал ядовитую инъекцию, и никто, получается, не видел концовок этой драмы... И этот таинственный фургон...

И в этот миг зазвонил телефон Беккетт: она сосредоточенно выслушала собеседника, слегка покачивая головой.

— Тебе повезло, Касл, потому что ты избавлен от необходимости просматривать большое количество уличного видео. И Эспозито кое-что сообщил об интересующей нас эмблеме — она принадлежит давным-давно несуществующей волонтёрской организации, — и Беккетт убрала телефон в карман, — и если у тебя, Касл, хватит сил и здоровья сопровождать меня, то есть шанс приблизиться к разгадке нашего дела. Ты едешь, Касл?

И от радости тот подпрыгнул чуть не до потолка.

— Да!

Это был обычный промышленный район, убогий и нищий. Скудные магазинчики, грязь и мусор на улицах, отсутствие улыбок на лицах редких прохожих и облупленные фасады зданий, как и на той улице, по которой кралась машина Беккетт. И напарникам пришлось немало попотеть, блуждая по закоулкам и пугая расспросами аборигенов, и когда парочка наконец-то миновала очередной загаженный пустырь, то ещё с дороги напарники увидели искомое строение за ржавым сетчатым забором, где не наблюдалось ни души, и такие же ржавые корявые ворота были распахнуты настежь.

Однако внутрь заезжать Беккетт поостереглась. Посидев в раздумьях, въедливо проверила оружие, не забывая косить глазом на писателя: постукивая по "торпеде" кончиками пальцев, Касл всем своим видом выражал готовность. И, заметив пристальное к себе внимание, тут же встрепенулся:

— Что?!

— Кажется, это здесь. Самый последний адрес, где базировались бывшие волонтёры.

Глядя в окно на вселенское воплощение хаоса, Касл задумчиво почесал правую щеку.

— Не понимаю, каких это размеров индейкой их сюда заманили. Да это же просто дыра! Разве что... размер арендной платы был менее одного пенни, но за уступку в одном зачастую приходится расплачиваться совсем другим!

— Вот и проверим, — и Кейт первая покинула машину. — Ты идёшь, Касл?!

— Да! — тот выбрался с таким шумом, так громко и безжалостно хлопнул дверцей, что глаза детектива крутнулись в орбитах помимо её же воли. — Каков план: "А" или "Б"?

— "С", — Кейт укоризненно покачала головой. — Почему нельзя как-то потише? Полиции ведь не нужен шум!

— Это ты — полиция, а я просто мимо проходил, — Касл смутился всего лишь на миг. — Ну, я так-то готов! И кто же у нас сейчас ведёт?

— Ну, только не Вселенная! — ответила напарнику Беккетт совершенно серьёзно.

* * *

Они вошли в обширный, некогда просторный, а теперь до предела захламленный двор: рамные остовы грузовиков, легковушки с открытыми капотами и пустыми проёмами дверок, облезлые минивэны на спущенных колёсах и даже полуразобранный экскаватор без ковша.

— Здесь явно промышляют автоканнибалы! — взгляд Касла заметался из стороны в сторону: Рик пытался узреть хоть какие-нибудь признаки искомого автомобиля. — А ты не находишь, Кейт, что нам сначала стоило бы обследовать двор, а потом уж и заглядывать в мастерские? Вдруг мы и тут что-нибудь найдём?!

— Найди сначала, Касл! — и её рука привычно коснулась клапана кобуры. — Хвастаться все мастера, а как доходит до дела, то...

Поправляя отворот сорочки, Касл лишь загадочно ухмыльнулся.

— Это просто кажется, что хвастаюсь, но ты обязательно научишься воспринимать мои посылы, как должно. И, раз мы с тобой по-прежнему напарники, то считаю делом чести довести наше расследование до логического конца. Чего бы нам это не стоило!

И в этом с ним нельзя было не согласиться, и когда Касл, забирая вправо от проезда к главному зданию, бесшумно зашагал вперёд, Кейт с оглядкой последовала за ним.

* * *

Полуторачасовое блуждание среди автоостанков, к сожалению, ничего не дало, только Кейт чуть не разодрала брючину о торчащую вбок железяку, да Касл набил на голове солидную шишку: пытаясь изнутри взглянуть на останки раритетного, казалось бы, кара и затем выбираясь наружу, Рик слишком быстро выпрямился, и теперь, непроизвольно трогая больное место, морщился и беззвучно матерился. Чем невольно тронул-таки сердце Кейт, и та поклялась отправить напарника к Лейни при первой же возможности.

* * *

— Кажется, это здесь, — Касл ненадолго задержался у входа в здание, но затем вдруг ускорил шаг. — И у меня навязчиво свербит в кончиках пальцев, а это характерный признак реально перспективных поисков. И, Беккетт: разве ты не рада?!

— Не вижу повода для радости, Касл! Результата ещё нет!

— Со мной — будет!

Теперь они, бок о бок, стояли перед массивными, некогда серыми воротами, единственно открытыми на все четыре смежных бокса, и которые, как и всё железо в этом гиблом месте, несли на себе печать разрухи и запустения. Облупленная, пластами свисающая краска, громадные уродливые петли створок, намазанные чем-то поверх ржавчины и просто гигантский засов с петлёй, на которой за дужку был защелкнут довольно-таки новый замок.

— А здесь не только автокладбище, — филосовски заметил Касл, окинув взглядом тусклые лампы над забрызганной маслом смотровой ямой, — возможно, что здесь мы сможем увидеть то, чего раньше ещё пока не видели. И если хозяин сего места — не милый "пушистик", а настоящее исчадие ада, то он запросто может обладать каким-нибудь тайным знанием, которое не раскроется первому встречному...

— О чём это ты? — вскинула бровь Беккетт: ангар с виду был пуст, что позволяло поспорить с Каслом впоголоса, а заодно и продумать направление будущих поисков. — Исходя из того, что мы с тобой тут увидели, арендатор занимается преимущественно ремонтом техники, и поэтому очевидные вещи обычно не требуют подтверждения. Это как железная улика с места преступления или целый набор неоспоримых логических фактов, укладывающихся в общую картину происшедшего и подтверждённых актами экспертиз. Ведь мы сейчас просто проверяем нашу с тобой общую теорию, и самое худшее, что может произойти — это испортить всё своей суетой и неосторожностью. Я ясно выражаюсь?

— Ну вот, опять мне досказать не дали... — Рик не стал развивать свою мысль, а лишь небрежно махнул рукой. — И почему нужно рушить мои замыслы, ещё даже не выслушав? Я же только...

— Заткнись, Касл, — она произнесла это совершенно беззлобно, небрежно покусывая ноготь. — Скажи лучше: не видишь ли ты где-нибудь чёрного вэна?

— Увижу, если его не скрыли где-то под невидимым пологом, или фея Крёстная не летает где-нибудь на нём над нашими головами...

Стараясь особо не шуметь, напарники проникли внутрь мастерской, которая производила странное и где-то даже ужасающее впечатление: застывшие подъёмники с пыльными кнопками, гора железных и пластиковых канистр недалеко от входа в какую-то комнату, правее от напарников и вглубь. Стеллажи с ветошью и горками инструментов, кривые стопки поношенных колёсных дисков и покрышек прямо у входа и пропахший какой-то неприятный химией спертый воздух. Сразу можно было предположить, что дела у хозяина-арендатора идут как-то не очень, и на что он в реале живёт, оставалось только догадываться. А чтобы подтвердить свои догадки, нужно было, как минимум, пообщаться.

Поскольку искомым вэном внутри и не пахло, Беккетт громко и уверенно крикнула в пустоту и темень:

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — и где-то в глубине закрытой комнаты справа зашаркали шаги. Заскрипела отворяемая створка.

— Иду, — отозвался какой-то тип, и через несколько минут, несмотря на мглу, напарники смогли его рассмотреть. Это был белый мужчина роста выше среднего, широкоплечий и чуть сгорбленный, облачённый в грязный комбинезон и потрёпанные кроссовки. Лицо мрачное и недовольное, сальные волосы всклокочены, в руке чувак держал короткую монтажку.

— Чего надо? — весьма невежливо поинтересовался тип. — Вы не заблудились, случайно?

Хозяин застыл в паре ярдов от напарников, но кошмарная вонь из его рта заставила Беккетт внутренне содрогнуться. Правда, Каслу, похоже, было всё равно.

— Эээ, а как к вам можно обращаться, сэр? — радостно высунулся Рик.

— Саймоном меня зовут.

— Видите ли, уважаемый Саймон: я Ричард Касл, писатель, а это мой личный секретарь Кейт. В рамках патронажа благотворительных организаций, мы объезжаем их лично, чтобы поговорить с руководством и убедиться, что спонсорские деньги идут исключительно на богоугодные дела, а не разворовываются и не присваиваются. Сейчас, знаете ли, никому нельзя верить, а поэтому...

И Касл пустился в пространные рассуждения, говоря ярко, образно, с огоньком, стараясь вызвать в собеседнике понимание и заинтересованность. И Беккетт уже готова была простить напарнику свое сравнение с его секретаршей, как вдруг лицо Саймона жутко исказилось.

— Вы ошиблись, господа, — и тот отвратительно рыгнул прямо в лица напарников. — Все волонтёры, даже если и были здесь, то давно уже съехали. Новые квартиранты мне также без надобности. И вообще, у меня слишком мало времени, чтоб бездарно тратить его на благотворительные сказки. У вас всё?

— А машины вы берёте в ремонт? А то, смотрю, у вас тут сплошные раритеты.

Саймон опять срыгнул, и его глубоко посаженный кадык скакнул куда-то под челюсть.

— Во-первых, не знаю, про какие-такие ретрокары идёт речь, а, во-вторых — вы не из того дистрикта, сэр, чтобы с вами о чем-то договариваться. Я вас не знаю и знать не хочу, и, если честно, то вы оба мне уже порядком надоели. Вам помочь убраться или сами найдёте выход?

И красноречиво пристукнул монтажкой по свободной ладони.

Напарники загадочно переглянулись — разговор зашёл в тупик, и даже извечное красноречие Касла никак не сыграло свою роль. Напролом лезть тоже не следовало, и поэтому Кейт решила взять паузу.

Она повернулась спиной к Саймону, а глядя на напарницу, развернулся и Касл. Правда, на писательском лице явно отражалась интенсивная работа мысли, и уже буквально через пару шагов Касл попридержал Беккетт за рукав — они даже не успели отойти от ямы.

— А ты веришь в переселение душ, Беккетт?

Она воззрилась на него с неподдельным изумлением.

— Касл, серьёзно? И ты думаешь, что при своей работе я, офицер полиции, должна руководствоваться только методичками загробного мира? Да если я и верила когда-то в подобную чушь, то только благодаря своей няне, которая потом была безжалостно выставлена вон. Так что нет, Касл — я в духов не верю!

И Кейт уже почти было высвободилась, но пальцы Касла крепко дежались за материю. И у напарника такой был напряжённый, такой сосредоточенный взгляд, что внутри Беккетт как-то неприятно екнуло.

— Не, ну а всё же...- Рик был абсолютно серьёзен. — Наши жизнь столь непредсказуема... А какова вероятность того, что два разных человека пользуются одной и той же обувью?

Несколько секунд Беккетт переваривала услышанное, затем непроизвольно впилась зубами в свой же собственный ноготь.

— Невелика... Это если не говорить о преступлении. И я пока не понимаю, кого ты и с кем сравниваешь... Но даже если предположить: а с чего ты взял, что видел одну и ту же обувь? Знаешь, какая конкуренция в данной сфере? Да на рынок ежегодно выбрасываются сотни тысяч пар обуви, всех цветов и расцветок, и сколько-то десятков тысяч завозится в Нью-Йорк. Поэтому, ничего удивительного, если два человека побывали на одной и той же ярмарке или распродаже, и предпочли себе нечто похожее.

— Всё так, — вибрирующим шёпотом согласился Касл, — но если взять Саймона и те ноги, что украшали мусорку недалеко от места убийства Ханны, то и там, и здесь на мыске правой кроссовки имеется радужное пятно от краски, а с внешней стороны лодыжки отсутствует цветная вставка. И ты, наверное, обратила внимание, что чувак слегка подволакивает ногу, а подошва на том "мусорном диггере" была стоптана несимметрично. Вот потому-то я и спросил про вероятность...

— Чтооо? — и они повернулись к Саймону практически одновременно: тот неприязненно кривил свой щербатый рот, а его рука с прутком обвисла вдоль тела.

Повисла звенящая от напряжения пауза, звякнул упавший пруток, и Касл, словно в замедленном видеофайле, смотрел в упор на Саймона и видел малейшее того движение: вот, с полуразворотом корпуса по часовой стрелке, дёрнулось вперёд левое плечо; вот, сползая по бедру вниз и правее, скрылась из вида правая рука; вот Саймон, загружая левую ногу, неуловимо качнулся вперёд, а правая рука стала плавно сгибаться в локте. И ещё не видя её полностью, но физически ощущая стойкую ненависть и непримиримую враждебность этого типа, Касл вдруг понял, что в них сейчас будут стрелять. И, избегая непоправимого, сильным, резким, импульсивным толчком смахнул Беккетт на пол, прямо за кучу изношенных покрышек, и уже вторая безжалостная пуля, с неприятным характерным чпоканьем, клюнула резину где-то у головы Кейт...

— ...что? Касл, слезь с меня! — она безжалостно спихнула с себя его такое тяжёлое и жаркое тело и, привычно схватившись за пистолет, высадила в предполагаемом направлении парочку-другую пуль. — Останься тут! У тебя нет защиты!

— ... зато у тебя есть я! — пробурчал он, нервно цикнув на отскочившую в щеку раскалённую гильзу. — Но, похоже, это ничего не значит. Раз у тебя оружие... А у меня только изощрённый ум...

— Заткнись, Касл! — и её острый локоть болезненно вонзился ему в бок. — Дай послушать!

И они, вжимаясь в грязные покрышки, они прислушались к окружающей обстановке, но Саймон, видимо, не стал испытывать судьбу — он просто ушёл.

Они выждали ещё пару минут наедине, а когда Кейт, перебежками и с пистолетом наголо, обследовала всю территорию и никого не нашла, то тут же схватилась за телефон, вызывая группу.

И все её мысли пока что были заняты исключительно работой, но того человека, что только что сейчас спас ей жизнь, нельзя было не похвалить. И, к стыду своему, Беккетт не смогла бы открыто никому признаться, что, даже при всём своём немалом опыте, не среагировала как должно, чуть не подставившись под пулю и дав уйти подозреваемому. Не распознала явную угрозу, а вот её "книжный мальчик" смог. И сделал это со сноровкой и быстротой человека, который явно состоялся не только в гражданской жизни, и поэтому Кейт так и подмывало задать ему в лоб парочку вопросов, но Касл... опять и неподражаемо дурачился: откуда-то взяв на манер холодного оружия пару удлинённых воротков, Рик яростно сражался с воображаемой тенью. Пыхтел, приседая, делал молниеностные выпады то одной рукой, то другой; отступал, уходя в глухую защиту, и вновь нападал... на ржавый стеллаж, заваленный каким-то вонючим тряпьём. И только когда обвислые лоскуты материи рассыпались по полу, Касл издал победный клич и чётким, печатающим шагом направился к Беккетт, уронив одну вооружённую руку вдоль тела, а другой — держа вороток, будто мушкетёр шпагу, вертикально у лица.

И у Беккетт сразу же отлегло от сердца: нет, ей просто показалось, и сейчас перед ней куражится реальный Касл. Которого стоило бы аккуратно похвалить, чтоб не взращивать его и так гипертрофированное эго...

— С боевым крещением, Касл! — и её пистолет отправился в кобуру. — Успел напугаться или нет? Могла бы попросить успокоительного у Лейни!

— Я лучше попросил бы у неё парочку бигмаков, но вряд ли им найдётся место в её анатомическом чемоданчике. Да и булки с хлоркой — это не то, что я бы хотел...

И Беккетт в сторону, сдержанно улыбнулась: нет, с Каслом точно всё в порядке, а все нюансы операции они обсудят как-нибудь потом...

... а черный вэн они все-таки нашли — на заднем дворе, под неприметным брезентом. Осталось только принять душ и переодеться.

* * *

— Ну, вот — я почти как они! — полюбовавшись в зеркало на маленький ожог левой щеки, Касл горделиво выпятил грудь. — И я реально прошёл боевое крещение! А шрамы — т.е.ожоги — украшают мужчину! Да!

Настроение писателя, как никогда, было на высоте — та лёгкая перестрелка, в которую они сегодня встряли, насытила адреналином его кровь и красочно обогатила эмоциями писательскую душу. И он обязательно использует этот эпизод в каком-нибудь из своих романов, и обставит его так, чтобы вышибить обильную читательскую слюну. И тогда есть шанс подняться на ступеньку в сборах и расширить круг своих почитателей. И это обязательно случится, да, когда с персональным делом будет покончено...

Широко улыбаясь и напевая весёлый мотивчик, Рик едва успел нацедить себе кофе, как за стенкой комнаты возник и неуклонно разрастался шум: словно рой рассерженных, выискивающих жертву пчёл носился по участку, и когда недоумевающий Касл с кружкой в руке встрял на пороге, в офисе уже царила суматоха. Жалобно скрипели небрежно отброшенные стулья, хлопали выдвижные ящики с оружием, и копы, по одному и гурьбой, спешно устремлялись на выход. Эспозито на своём месте уже не было, Райан отсутствовал ещё с обеда, и только вскочившая со своего места Беккетт торопливо натягивала свой модный бежевый пиджак.

— Кейт, что случилось? — стараясь не расплескать драгоценное содержимое кружки, Касл заторопился к её столу. — Почему такая спешка?

Проверяя оружие, она не удостоила его взглядом, лишь ответила взволнованно, с едва заметным придыханием:

— Райан звонил — взрыв в торговом центре! И если ты едешь, то держись подальше от стен!

Касл раздумывал всего долю секунды: ровно столько, чтобы освободить руки, не залив что-нибудь на её столе.

— Как скаут-монтажник! Даю слово!

— Ты его видишь? — спросил один мрачный тип другого. Вместо ответа второй приложил к глазам компактный армейский бинокль, с мощной оптикой и автозахватом. Помолчал, всматриваясь.

— Нет пока, но эту девку-копа я замечательно срисовал — буду, если что, ориентироваться по ней. Надеюсь, у нас нет идеи кончить её одной из первых?

Его друг криво ухмыльнулся.

— Я же не с ней играю, а с Каслом. Она лишь просто досадная временная помеха, соус для остроты и пикантности. Но это не значит, что ей однозначно дозволяется вмешиваться: ведь все мы тут балансируем на грани, и каждый малейший шажок в сторону может оказаться фатальным. Но так даже лучше: сладостно, занимательно и феерично, но, повторюсь, не девка моя основная цель. Поэтому — установку проверял?

— Да, но ты точно хочешь этого? Не знаю, есть ли необходимость в подобного рода устрашении. Ведь писателя можно и на улице заловить...

— Что?!! Неужели у кого-то проснулись остатки совести?! А когда мы нищенку поджаривали, ты что-то так не говорил!

— Она же вонючая была и совершенно никчёмная. Таких абсолютно не жаль...

— Ну, и тут не жалей. Разницы-то нет никакой. И помни — убираться нужно будет очень быстро. Копы реально взбесятся и попытаются устроить нам ад, но мы с тобой — не какие-нибудь сосунки. Да и Каслу ещё как следует не перепало...

Напарник основательно поскреб в затылке.

— Хаос для того и создаётся, чтобы сотворять дьявольские вещи. А насчёт угрызений совести — это ты зря. Понятно, что в случае большого переполоха наша задача только упрощается, но мне почему-то не хочется оттирать с обуви кровяные пятна...

* * *

Пока они, под вопящую во всю улицу сирену, мчались к месту взрыва, Рик задумчиво посматривал в окно. Его органы слуха будто бы отключились, а тело оцепенело и впало в неподвижность, лишь изредка покачиваясь в такт автомобилю. И пока рация Беккетт была включена на приём, до сознания Касла долетали лишь обрывки эфира, в котором творилось нечто невообразимое: громкие вызовы и крики, невнятные команды и беглые сообщения, трески и скрипы, щелчки и попискивания, и неплохо сведущая в обстановке Беккетт изредка влезала в этот информационный шум, называя по делу цифровые кода или же просто, но ёмко комментируя...

Спустя полчаса, машина наконец-то подкатила к месту происшествия. К тому времени улицы в районе молла уже были наглухо перекрыты, а от обилия "светотехники" неимоверно рябило в глазах. Полицейские и пожарные авто, неброские легковушки с "мигалками" на крыше, фургоны нацгвардии и спецназа, стройная вереница реаниамобилей, и сходу сразу было не понять, кто куда следует, и кто как взаимодействует и с кем. Ну, разве что кроме парамедиков, что просто с невероятной скоростью выхватывали пострадавших из рук спасателей и мчались со всех ног к поджидавшим их "скорым".

Машина Беккетт сделала убористый разворот, чтобы приткнуться на крошечный пятачок свободного асфальта, и с Рика как-то сразу спало оцепенение: он мгновенно оживился, крутя головой на все четыре стороны, чтоб поскорее сориентироваться в происходящем. А когда Беккетт с трудом, но выползла со своего места, Касл тоже, втянув до позвоночника живот, ужом протиснулся наружу.

До молла по прямой через сквер и слегка наискосок было ярдов двести, но даже от машины Беккетт было заметно и разрушенный угол между вторым и третьим этажами, и неровный пролом в фасаде, из которого курился чёрный дым, и пробивались темно-багряные косицы пламени. Едко, до тошноты, пахло гарью.

— Касл! Оставайся здесь! — это Беккетт, стиснув в руке жетон, обернулась к напарнику — взгляд её был грозен и непреклонен, а характерное движение вскинутого кулачка знаково сопровождало сей непреклонный посыл. И срываясь с места, Кейт обернулась на Касла только раз, но что конкретно её сейчас заботило — с ходу было не понять. Отчего Касл привычно решил, что после, обязательно и в подробностях, додумает завязку сюжета, разбавив её шокирующими нюансами, а пока, раз события предприняли столь драматичный оборот, стоило бы просто понаблюдать...

И Рик подошёл к оградительной ленте, за которой цепочкой дежурили полисмены — пока Беккетт разузнает подробности, самое время было осмотреться и понаблюдать за слаженными действиями пожарных: настроив несколько брандсбойтов, они старательно тушили упорно бьющее из окон пламя.

Как помнилось из краткой исторической справки, включённой в аннотацию к одной из его книг, здание молла не имело особой архитектурной ценности. Построенное ещё в 70е годы, как цех швейной фабрики, оно неоднократно перестраивалось изнутри под нужды владельцев, но практически не менялось снаружи. Единственное, что добавлялось — неприметные косметические штрихи для свежести визуала стеновых панелей, мелкие, в духе эпохи декоративные элементы цоколя и рекламные растяжки новых и старых арендаторов. Фасад же, как и прежде, выглядел строго, с минимумом лепнины на громадных зазеркаленных окнах, и бурлящая толпа покупателей ежедневно, сквозь "револьверы" входных дверей, проникала внутрь, где и растекалась разноцветным прибоем по галереям и эскалаторам. И, по сути дела, молл уже длительное время являлся заурядным торговым центром, не большим и не маленьким, не супер популярным, но и не самым заштатным, и, в общем-то, трудно было бы назвать причину, по которой здание захотелось бы взорвать. Это если дело не чьём-то злом умысле и не в инопланетном нашествии, которое вдруг прошляпило НОРАД...

...и Касл криво улыбнулся своим цветастым, но малость неуместным сейчас фантазиям. Да будь бы рядом с ним Кейт, то она, выслушав, живо перенаправила бы его мысли в нужном направлении, и на какой-то миг ему стало бы и теплее, и легче на душе, а в текущей фазе творчества разгорелся бы живой огонёк. А когда по-соседству и страдания, и кровь, то следует и вести себя, и думать так, как этого требуют обстоятельства...

...Касл даже не заметил, когда и как его стала подпирать толпа, но при всём своём пустяковом интересе, зеваки всё же оставляли и для пожарных, и для парамедиков небольшие проходы. И для улучшения обзорности пришлось даже бесцеремонно отстранить какого-то потного и снулого, как рыбий глаз субъекта, чтобы можно было, привстав на цыпочки, проследить за Беккетт: посреди снующих людских голов по ту сторону ограждения заметно отсвечивал её берет. Но, в принципе, Касл примерно так себе и представлял маршрут Кейт: она двигалась по направлению к штабному автобусу, припаркованному на пригорке у окраины сквера, чуть в стороне от молла. А Каслу же осталось только ждать, скучая и переминаясь с ноги на ногу...

Гулкая, раскатистая очередь внезапно прошила вечереющий воздух: с верхушек в сквере посыпалась листва, испуганно вспорхнули голуби, теряя попавших под свинец, а очередная безжалостная строчка уже дырявила рекламное панно на другой стороне улицы, прямо напротив машины Беккетт. Вспыхнули искры от перебитой проводки, зашипел погасающий "неон", и целый дождь стеклянных и пластиковых осколков посыпался на толпу: та шарахнулась в дикой панике, пронзительно завизжали женщины, заголосили раненые. А копы, как по команде, выхватили оружие и рассредоточились в полуприседе — кто за машину, кто просто на колено — не понимая кто и откуда стреляет. Спрятался за капотом старенькой "джетты" и Касл, с неприязнью и содержательно ругаясь про себя: этот характерный смертоносный клекот Рик не слышал со времён войны, и от этого звуки выстрелов показались дикими и нереальными. Ну, не должно быть пулемётного огня по мирным людям, и хотелось бы, чтоб никто не погиб, а развязавший бойню маньяк должен быть предан суду. Даже если на этот теракт у него и были свои причины.

— Беккетт! Черт! — и Касл схватился за телефон. — Здесь стреляют! Есть раненые!

Но Беккетт сразу же сбросила вызов, а Касл уже мысленно мчался с ней, к неведомому и безжалостному стрелку. Тем более, что и траектория выстрелов указывала примерно на пятый этаж углового здания, что треугольником возвышался прямо над сквером и напротив молла. И как здорово, что, несмотря на опасность, люди кинулись друг другу помогать: подставляли дружеские плечи упавшим, рвали на клочки рубашки и кофты, перевязывая раны от стекла и свинцового рикошета или же просто держали пострадавших за руки. Кто-то громко звал полицию и медиков, позабыв, что все они находятся рядом, а Рик нервно изгрыз губы, не сводя глаз с того самого окна: если ублюдки и выстрелят снова, то он громко закричит и хоть кого-нибудь, да спасёт. Да, он мог бы броситься Беккетт на помощь, и прямо сейчас, но, помятуя об её жёстком, кинжальном взгляде, не стоило без причин нарываться. И поэтому сострадательная натура Касла, после некоторой заминки, предалась умению бинтовать, зажимать кровоточащие раны и успокаивать, успокаивать, успокаивать. Ведь не все в своей жизни побывали под огнём, и не во всех попадала беззвучная пуля. И ведь не все падали в овраг с водой, в набрякшей от крови рубашке и с потемнением в глазах. И тот, кто презирал смерть и рисковал жизнью за друзей и страну, тот как никто лучше других понимал и ужас, и последствия творящегося здесь. Это и имеющая шансы не успеть хирургическая помощь. Это и вал обращений к мозгоправам, реально свихнувшихся или бессознательно притворяющихся клиентов, со своими психологическими вывертами и мрачноватой мимикой. Это и слабость в руках и ногах, когда осознал, что смерть просвистела мимо, и ты жив, и с оптимизмом смотришься в будущее. И это все надолго врезается в сознание, а тело и руки помнят, хоть и разум отказывается принимать...

— Давай...- усталый, с пятнами чужой крови на одежде и пересохшим, как подмётки языком, Рик вяло махнул парамедикам, запихивающим каталку в машину. — Всё будет хорошо...

И посмотрел на часы: прошло не более двадцати минут с начала стрельбы, а показалось, что проскочила вся жизнь. И пятясь на ту сторону улицы, и отирая запястьем пот с лица, Касл желал, всем и каждому, в итоге остаться в живых. Потому что априори они не виноваты в том, что пришли просто поглазеть (уж такова есть человеческая натура!), и никакому чокнутому маньяку их за это не наказывать. Зато у Беккетт теперь прибавится работы, а вместе с этим — и материала у него. Только ничего не нужно говорить маме и Аликс, а уж объяснения цветастые он просто мастер находить...

Рик выбрался на относительно свободное место и вновь полез в карман за телефоном: его сообщение должно успокоить Беккетт, что она найдёт его там же, где и оставила.

Трясущимися пальцами, Касл начал набирать текст, и в этот миг кто-то остановился со спины. Дохнул в затылок жарко, негромко кашлянул, и в этот миг Рик почувствовал укол. Затем его куда-то поволокли: перед глазами тут же поплыло, земля потеряла устойчивость, и жёсткое днище какой-то машины показалось Каслу мягче пуха.

Выстрелы застали Беккетт в компании коллег: Райана с Эспозито, Монгомери, вице-мэра Спенсера и парочки агентов в штатском, но нужно было видеть, в какую мощную и звенящую пружину скрутился тут же Эспозито. И он первым определился с источником огня, молниеносно выхватив оружие: прицелился куда-то под углом и вверх, и настороженно повел стволом, но пулемёт, по счастью, уже замолчал. Что, в принципе, не особо-то что-то и значило, раз всё решали секунды.

— Эспо, откуда стреляли? — это Беккетт, наизготовку с "глоком", встала с другом плечом к плечу. Блеснули оружием и все его имевшие, лишь вице-мэр предусмотрительно заскочил в фургон.

— Вот это здание, через проезд, — Эспо подозрительно сощурил глаз, продолжая разглядывать фасад. — Кажется, пятый этаж и угловая комната. Окна как раз выходят на сквер.

— Понятно... Разрешите, сэр? — обращение было адресовано уже к Монтгомери, и тот, не убирая палец с курка, одобряющие кивнул.

— Разрешаю, детектив, вас подстрахуют. Сотрудники ESU Шоммер и Андрелли.

...сквер они миновали буквально за пару минут: обогнули роскошную клумбу, пересекли аккуратно причесанный газон и, мастерски перемахнув низенькие столбики ограды, очутились на проезжей части: по ту сторону, вдоль витрин цокольных этажей, дорога была плотно заставлена автомобилями. Их, как и само полотно авеню, тоже обсыпало пылью и разнообразным мусором. Кирпичное крошево, цементная взвесь, бликующие россыпи стекла, фрагменты разрушенных билбордов, разноцветные обломки пластика и россыпь бижутерии: среди всего прочего как-то неестественно смотрелись коробки с выпавшими из них бургерами и смятые, в радужных мокрых лужицах стаканчики для напитков. И если принимать во внимание последствия взрыва, то порядок городу ещё только предстояло наводить. Но сначала был их, копов, выход...

Настроив ритм дыхания, Беккетт устойчиво держалась за Хавьером, уверенно, по пути наименьшего сопротивления, лавирующим меж препятствий, а следом за ними громко топали ботинками навьюченные аммуницией спецназовцы.

Группа выскочила на тротуар и гуськом, вдоль фасада здания, устремилась к его парадной. По дороге наметанный глаз Кейт успел даже заметить на дороге несколько крупных гильз, явно не пистолетного калибра. Осталось только гадать, кому и из чего вздумалось пострелять. И, главное — какой во всём этом был глубокий смысл? И с этими (да не только!) мыслями Беккетт, вслед за Эспозито, проникла в искомый холл — спецназовцы от них не оставали.

Внутри никого не было — ни за пластиковой стойкой ресепшена, ни на засаленных пуфиках зала, ни в коридоре, что выходил на неширокую лестницу с шахтами лифта в конце.

Первым порывом Беккетт было кинуться к ступенькам, но Хави деловито сказал: "Разделимся!", и, поманив за собой коренастого коротышку Андрелли, указал Беккетт направление вперёд.

Кейт не стала ни спорить, ни возмущаться. Пока рослый здоровяк Шоммер дышал ей в затылок, не забывая оглядываться по сторонам, Кейт уже добежала до лифтов. Добросовестно понажимала омедненные подзатертые кнопки, но механизмы не сработали, и ни один из подъёмников не поехал вниз. Если судить по световым табло, то лифты были заблокированы на самом верху, и, пока Эспозито с прикрытием крался вверх по лестнице, Беккетт с напарником исследовали боковые, от лифтов ответвления. И даже толкнулись в дверь "чёрного входа", но массивную, крашеную в зелёное металлическую створку проще было взорвать, нежели открыть. И спецназовец отлично понял характерный, однозначный жест детектива. Нужно было возвращаться и медлить точно не следовало бы...

Пролёты до площадки первого этажа они миновали стремительно и, судя по крадущимся шагам коллег, те приближались уже к третьему.

"А не ждёт ли нас впереди какая-нибудь пакость?" — тревожно мелькнуло в голове Беккетт, как вдруг наверху что-то легонько хлопнуло. И тут же колодец лестницы заволокло какой-то белесой, стремительно распыляющейся дымкой, в ноздри препротивно дохнуло химией, заслезились глаза.

— ...о, черт... — сдавленно просипела Кейт, стаскивая берет и прикрывая им лицо. — ... это что ещё... такое...

..и от мощного, бесцеремонного толчка чуть не отлетела в сторону — это сопровождающий её Шоммер, уже в маске, крупными прыжками проскакал мимо детектива. По размеру лестничная клетка второго этажа была сравнима с парой смежных туалетных кабинок, но в одной из стен, почти под самым потолком, имелось горизонтальное и узкое, словно бойница, окошко. И спецназовец, в гигантском, тигрином прыжке, воткнул свой бронированный кулак прямо в запыленное стекло — раздался звон, и в помещение тут же ворвался ветер. Он нёс в себе жар, копоть и звуки улицы, и газовое облако взбурлило, и его потянуло куда-то вверх и по диагонали вбок. Но офицера уже было не остановить: следуя за Андрелли, поднимающимся всё выше и выше, он обогнул надсадно кашляющего Хавьера, вопрошающе похлопав того по плечу, а когда Эспозито отмахнулся, давая понять, что с ним всё в порядке, затопал подошвами дальше. Шоммера тут же окликнул Андрелли: парни накоротко перебросились парой фраз, и пока спецназовец, уверенно перебирая ногами, продвигался к пятому этажу, тяжёлые шаги его периодически перемежались характерным треском разбиваемого стекла. Поэтому скоро и дышаться стало чуточку легче.

— Вот сволочи... — от приступа стойкой ненависти к неведомым пока преступникам, её пальцы судорогой свело на рукоятке "глока", и Кейт поморщилась от железистого, с гарью, привкуса во рту. — Если вы и хотели нас напугать, то сильно в этом просчитались...

Непредвиденное препятствие, конечно, смогло отчасти замедлить их темп, но лишить Беккетт привычного оперативного азарта оно бы не смогло. И медленно бредущий, надсадно кашляющий Эспозито очень скоро услышал за собой частое, горячее дыхание напарницы. А когда обернулся к ней, то Кейт увидела, что лицо друга прикрывает тряпка, а глаза покраснели, как у кролика. И если судить по густой сеточке морщин на упрямом лбу детектива, то Хавьер, сам собой же, был в корне недоволен.

— Беккетт, ты... как? — невнятно, сквозь ткань, пробубнил Хави. — Медики... не нужны?

— Н..нет.. А что... черт возьми... это было?

И тоже зашлась кашлем: выглядела Кейт ненамного веселее друга. Слезящиеся глаза, встрепанная чёлка, шмыгающий нос, на шерстяной ткани скомканного берета образовались грубые заломы. Стволом пистолета Беккетт осторожно почесала потный висок, и, ненадолго убрав с лица платок, Эспо шумно сплюнул.

— Ловушка газовая. Не разглядел, — желчно буркнул он. — Умело... поставили, сволочи. Толи ещё... будет...

— А сам-то как?

— Лучше... всех... Первый раз, что ли...

...дальнейшие пролёты они преодолели уже без происшествий: разреженное газовое облако, в общем объёме помещения, уже не играло существенной роли. И на площадке 5го, где детективов дожидались спецназовцы, уже можно было, скрепя сердце, обойтись и без тряпок, и без масок...

— Куда дальше? — хмуро изрёк Шоммер, наведя винтовку по центру отходящего коридора. — Мы не успели разобрать...

— Я знаю... — и Хавьер коротко махнул стволом...

На первой же по ходу колонне коридора был вывешен план этажа, и Эспо, буквально парой жестов, обрисовал путь дальнейшего продвижения. Однако, наличие ловушек нельзя было сбрасывать со счёта, и группа вновь разбилась на двойки, подстраховывая друг друга, пока, за считанные минуты, не преодолела расстояние до искомой цели.

...дверь в офис была не заперта, и Кейт уже схватилась было за рукоятку, как её локоть перехватил Хави:

— Подожди! Здесь нитка!

Мешающее ему оружие было вложено в кобуру, и Эспо опустился на колени, пристально рассматривая защёлку и косяк, затем, не оборачиваясь, протянул левую руку, с намёком перебирая пальцами. И тут же, в своё расположение, получил мощный тесак с хищным лезвием, которым, держа его под углом, прошёлся по зазору вдоль косяка, снизу вверх. И только потом уже приоткрыл створку, чтобы аккуратно заглянуть внутрь.

— Пфф... Обманка... — голос Эспо вроде даже как повеселел. — ... привязали к гвоздю.

...тесак был возвращён спецназовцам, которые вошли первыми, профессионально прикрывая друг друга, а копы проследовали за ними. И Кейт уже знала наперёд, что никого они там не найдут.

И, действительно — офис был абсолютно пуст, без персоналий и какой-либо мебели, но взрывная волна докатилась и сюда: в помещении не осталось ни единого целого окна, и протертый местами ковролин был усыпан битым стеклом и штукатуркой, а на грязных клочках бумаги отпечатались подошвы чьих-то ботинок.

...мимо Беккетт и Эспозито, с винтовками наперевес, прошмыгнули спецназовцы: пока детективы осматривались, они уже успели побывать в правом крыле офиса, проверить какие-то незапертые двери, и теперь, со спокойной совестью, направиться в левую его часть, где посреди перпендикулярной ко входу стены, на нижней с изломом петле, повисла исковерканная взрывом деревянная створка. Но чего стоила хлипкость мебельного щита против усилий двух дюжих мужчин, и когда парни вскрыли дверной проём, к детективам повернулся Андрелли.

— Коллеги! — сипло позвал он к себе. — Вам стоило бы на это взглянуть!

...пулемётная точка представляла собой лафет, приставленный вплотную к подоконнику, с закреплённой между ножек промежуточной площадкой. На тёмном ковролине чётко можно было рассмотреть россыпь латунных гильз, в воздухе знакомо и кисло воняло порохом. Когда Кейт подошла к установке поближе, то увидела полке небольшой аккумулятор, кнопочный телефон на скотче, сбоку у непонятной чёрной коробки, и какую-то конструкцию с проводками, закреплённую на спусковом крючке "адской машинки". С другой стороны, эти же самые проводки ныряли в прорезь странного бокса и там терялись.

— Ну, и что у нас?! Что скажешь, Эспо? — мрачно заметила Кейт, рассматривая оружейный комплекс. — Без должной подготовки такое не состроить.

— Согласен, но что-то гильз маловато, — Эспо который раз убрал в кобуру оружие и напялил на руки загодя припасённые перчатки. — Сейчас покажу!

Ни на кого не обращая внимание, Эспозито тщательно осмотрел точку со всех сторон и только потом уже отсоединил магазин.

— Пусто! — в обойме, действительно, не оказалось патронов. — В их планы не входила долгая и точная стрельба, скорее, хотели взять на испуг. И это, несомненно, профи, но очень мне хотелось бы знать, для чего был устроен взрыв.

— Месть маньяка, как дежурная версия, вполне сгодилась бы, но глубокий смысл может быть совсем в другом.

— Согласен. Я бы даже назвал и взрыв, и стрельбу отвлекающим манёвром. Намерением вызвать панику, а ты посмотри лучше, куда нацелен ствол! Сектор обстрела выбран весьма грамотно, да и траектория выстрелов наверняка просчитана, а если судить по следам на полу, то установку они переносили.

— Почему "они"? — Беккетт уже достала телефон, вызывая экспертов, а карман её куртки, с засунутым туда беретом, топорщился неаккуратным уголком.

— Потому что в одиночку, — Эспо встал у треноги на колени и попытался рассмотреть на компонентах хоть какую-нибудь маркировку, — не осилил бы даже Геркулес: и объёмно, и неудобно.

Кейт подошла вплотную к подоконнику, почесывая кончик носа тыльной стороной перчатки: комната была угловой, и в окно видно было и повреждённый угол здания, и сквер с оперативным штабом, и даже границу оцепления, где совсем недавно была оставлена её, Беккетт, машина.

И вдруг сердце Кейт болезненно, неприятно сжалось — в одно быстрое, практически слитное движение она выхватила из кармана телефон и набрала номер. Одна попытка, другая, третья, но Касл в сети почему-то отсутствовал. Что само по себе не являлось проблемой, но в свете последних событий, Беккетт не имела права относиться к этому факту легкомысленно и некритично. И каковым бы не был бы непослушный Касл, но он обязательно её дождался бы, чтоб вставить в мыслительный процесс свои "десять неразменных пенсов", а раз он сейчас недоступен, то это, к её несчастью, означало, предположительно, только одно.

— Кейт?! Кейт, ты что! — Хавьер только на минуту отвлёкся от созерцания улик, как вдруг его поразил неестественно серый цвет лица его напарницы. — Что случилось?

— Мне кажется, Хави, что у нас проблемы, — абсолютно чужим, сипящим голосом проговорила Кейт. — Касл... Он остался у машины, но теперь почему-то недоступен, и меньше всего в этом я склонна винить в этом провайдеров. Останься тут, а мне нужно кое-что проверить...

...пробуждение оказалось не из приятных, и Рика вновь, как и при том самом первом нападении, ощутимо подташнивало. И, ещё даже не полностью вникнув в окружающую его реальность, Касл подался грудью вперёд и склонился, насколько позволяли частые витки скотча у локтевых сгибов и на запястьях: когда, в скором времени, его вырвет, то будет хоть какой-то шанс не захлебнуться. А для начала нужно как-то извернуться и сорвать с губ налепленный кем-то широкий скотч. Кем-то, кто таким незатейливым образом подстраховывался от всевозможных неприятностей. Однако, самая большая неожиданность — это его, Касла, похищение, и кто бы за этим ни стоял бы, будь он трижды проклят...

От подпирающего к горлу комка Касл закашлялся, задергался всем телом — до рук было не дотянуться. И, перебирая, как мог, губами, Рик постарался прикусить и смять наклейку, и тут пропахшая керосином чья-то рука грубо содрала пластырь вместе с кусочками кожи.

— ...очнулся, что ли? — неприветливо спросил кто-то, но из груди Касла уже выбрызнула сладковатая, тошнотворная кашица, и, не имея возможности переступить, Рик едва успел развести колени. Правда, и брючины, и носки ботинок основательно забрызгало, и Касл, снова и снова, чихал, кашлял и отплевывался, напряженно улавливая хрипловатые нотки чьего-то, определённо знакомого голоса...

— ...где... я? — как мог, вымолвил с трудом Рик и снова скорчился от приступа рвоты.

— Конечно же — у друзей, — откровенно издевался над ним похититель, и его голос зазвучал будто бы с небес. — Когда-то же с нами это должно было случиться...

С превеликим трудом Касл выпрямился, откидываясь на жёсткую неудобную спинку — перед ним, выросший как из-под земли, стоял коренастый мужчина с мрачным, злобным и изувеченным лицом; в отведенной в сторону и опущенной левой руке он держал маленький ледоруб.

— Тыыы?! Не может... быть!

— Ещё как может, Касл, ещё как может. И что-то ты долго просыпался... Наверное, уже и не чаял меня увидеть?

В ответ Касл поморщился и сплюнул в сторону липкую, горьковатую слюну.

— Сэм Рофлин... Не сильно-то я и шокирован, удивлён больше. Потому что провести всех со своей мнимой смертью и долгое время при этом не попасться — это ж нужно было суметь. Скажи, а Кира в курсе твоего возвращения? Ведь это ты отбил её у меня, и мне трудно даже было представить, чем тебе ещё не угодила жизнь. И деньги ведь в достатке были, и послужной список солидный, и девушку красивую заполучил. Где уж тут за тобою угнаться не самому известному новеллисту...

— Не тебе сейчас говорить о Кире, Роджерс, и ты забываешь про такие немаловажные и очевидные вещи, как презрение, ревность и состязательность. Хоть в чем. В любви, в праведности поступков, желании жить и творить, и, наверное, не угони я тогда фургон с твоими книгами, всё было бы немного по-иному. Когда-то, несколько лет назад, я ещё мог раздумывать, мгновенно наказать тебя или всё же немного подождать, но определённость пришла сама собой. И поэтому я следил за тобой, Рик, давно следил. И чем выше ты поднимался по графоманской лестнице, тем громче по миру разнеслась бы произошедшая с тобой трагедия. А ты знаешь, что есть хайп. И когда ты бросил Киру...

— ...это ещё вопрос: кто кого бросил...

— Заткнись, Касл! Хоть себе-то не ври! — вскинулся Сэм и пригрозил писателю ледорубом. — Я видел, как она страдала, одинокая и позабытая, обманутая в надеждах и разуверившаяся в людях. Она ломала ногти о подушку, когда навзрыд рыдала о тебе, Касл, и не было в мире силы, чтобы прервать её мучения. Но тут уже постарался я, Рик, я, а не ты, поддерживать её и помогать. Держать за руку, говорить слова утешения или просто находиться рядом. Да, это помогло, хоть и ненадолго, но с каждым днём, проведённым вместе с ней, я знал и чувствовал, Касл, как сильно ты ей задолжал. За порушенное счастье и несбыточные мечты, за рухнувшие планы на будущее и душевный покой. Ей нужно было, Касл, сильное плечо, а ты, гнида, струсил. Спрятался и молчал. И, покарав тебя, я возмещу ей тот самый долг...

Рофлин наконец унялся; тяжело дыша и нервно встряхивая головой, словно загнанный конь, принялся похаживать перед Каслом, бросая на того злобные, ненавидящие взгляды, но ощущения страха у пленника не было. Наоборот, какое-то странное в груди и непонятное облегчение, и не только в связи с неустойчивым физическим состоянием. Просто, если честно, Рик и сам конкретно подустал, от этих смертельных игрищ вокруг себя. Устал от гибели невинных, неочевидности текущего и неопределённости грядущего. И развязка должна была бы неминуемо случиться, а в том, как эта драма была обставлена и развивалась, нет ни его вины, ни Беккетт. Ведь это не они, озлобленные жаждой мести, планировали убийства. Ведь это не Райан с Эспозито взрывали и обстреливали город. И если даже Рофлин и ведёт пока всю эту партию, то это вовсе не значит, что мяч всё время будет на его стороне. Просто нужно бороться и верить, тянуть время и раскручивать выродка на разговор...

Внезапно зазвонил телефон, и Сэм достал его из нагрудного кармана, чтоб небрежно приложить к уху. Выслушав собеседника, злорадно ухмыльнулся.

— Кажется, пошла движуха, копы суетятся, как настеганные, — и запрятал телефон обратно. — Правда, не видно что-то пока ни твоей умопомрачительной красотки, ни этого вертлявого, смуглолицего коротышки, но времени по-любому должно хватить. Ты тут оглядись, проникнись обречённостью, а я тебя пока оставлю на пару минут.

И помахивая ледорубом, зашагал куда-то за спину Касла, но Рик даже и не думал смотреть ему вслед. Раз судьба дарит ему передышку, то и использовать её нужно с наибольшей выгодой.

...злодеи притащили его в какое-то заброшенное помещение, абсолютно пустое и больше смахивающее на небольшой ангар. Заплёванный бетонный пол, похабные граффити на грязной штукатурке несущих колонн и тусклое солнце, что едва пробивалось сквозь пыльные стекла вытяжного фонаря. Сам Касл, как какой-то свадебный генерал, восседал на громадном деревянном кресле, в шести точках примотанный к нему скотчем. И если тело и имело некую степень свободы, то руки и ноги были конкретно обездвижены, а само кресло — Рик попробовал — от пола было не оторвать. И ещё: как и труп Ханны, местоположение Касла было обложено стопками книг, его книг. Сути его творчества, облеченной силой мысли в магию печатных страниц. Матово, переливаясь палитрой радуги, отсвечивали обложки, и с каких-то Рик улыбался самому себе, в то время как ему, по сути, было совсем не до улыбок. Не одну, а две пластиковые канистры с носиками Касл заметил неподалёку от себя — их составили рядком вплотную к одной из колонн. И прямо напротив кресла, в десятке-полутора ярдах от пленника, был установлен штатив с камерой.

— Как будто поросёнка собрался изжарить, — скривился от изжоги Касл. — Но ты, ублюдок, и не знаешь ни про "глаз Вселенной", ни про план "Б".

Однако, промолвив так, Рик конкретно покривил душой: он ещё только раздумывал над планом "А", но сути дела это не меняло. Он должен биться за себя.

Касл осторожно глянул через плечо: в перегородке за его спиной темнели два щербатых проёма, и где-то далеко за стенами слышался чей-то разговор. И Рик теперь практически не сомневался, что второй из его похитителей — Саймон. Такой же жестокий, как и Сэм, безжалостный и ненавидящий всё вокруг. Возможно — из-за хромоты, обусловленной увечьем. Возможно — из-за одиночества и неустроенности в жизни, и, определенно, эти парни стоили друг друга — два решительных, безжалостных и бескомпромиссных волка-мизантропа. И если даже не рассматривать причину, по которой они, возможно, сошлись, цели их в отношении его, Касла, стали очевидны. И поэтому пощады ему ни в жизнь не дождаться...

... в мучительных попытках вывернуть правую кисть Рик весь взмок — грубая лента была практически нерастяжима. Но Касл не был бы Каслом, если б не оказался готов к чему-то подобному. И то, что преступники обмотали жертву скотчем, а не витым фалом, немного облегчало авторскую задачу. Когда-то, его герой Сторм также замысловато выпутывался из лап злодеев, и было бы глупо не воспользоваться давней наработкой.

Очередная попытка нырнуть указательным и средним пальцами под обшлаг пиджака принесла успех: в неприметной подкладочной складке, буквально на капельке клея, таился кончик слегка доработанного швейного вспарывателя. Его стержень оказался тонковат для крупных писательских пальцев, но когда Касл, проклиная сотое поколение чертей, наконец-то дотянулся до "отмычки", его рот растянулся от удовольствия чуть не до ушей. Потому что сработал жизненный принцип: "попался раз — позор тому, попался два — позор себе".

Краешками ногтей, Касл подтянул-таки вспарыватель к основанию ладони, чтобы перехватить, как нужно, и методично цепляемый скотч скрипнул и наконец-то поддался. Далее уже дело пошло заметно быстрее, и когда был вспорот последний виток, Касл ещё раз вслушался до боли в ушах — бандиты по-прежнему беззаботно болтали, давая ему карт-бланш. И Рик акуратно перешагнул через стопку книг, чтобы её не развалить, и поминутно оглядываясь, потрусил к противоположной от места казни стене: в сумрачной, пыльной дымке едва проглядывал контур мощных ворот. Возможно, что и дверца в них была заблокирована, но неоспоримое желание выжить толкало и толкало Касл вперёд.

И вот они, ворота, и дверца с правой стороны — она закрыта изнутри только на засов. Где-то в щели задувает ветерок, раскачивая петли паутины. Грубо струганое, шершавое дерево филенок царапает пальцы, со створки на рукав осыпается краска. И Рик протянул было к засову руку, как воздух у его щеки вдруг со свистом шевельнулся, и из воротины, прямо в лицо, брызнули щепки.

— ... о, нет... — простонал Касл, оборачиваясь, и руки его, сами собой поползли вверх — у противоположной стены ангара, чуть левее кресла, стояли его враги: Сэм и Саймон. Оба крупные, приземистые и мускулистые, они издали смахивали на близнецов: Сэм злобно щерился, а Саймон поигрывал пистолетом с навернутым на него глушителем.

— Куда же ты без разрешения, Касл? — натужно рыкнул Рофлин, медленно, но неуклонно сокращая дистанцию: Саймон держался чуть поодаль. — Ещё не сыгран финальный акт!

— Так актёрское мастерство не совсем по моему профилю, — безнадёжно попытался вывернуться Касл, хотя его сердце натурально превратилось в лёд, а ягодицы подтянулись чуть не до лопаток. — Ты, видимо, ошибся.

— Я.. не мог... ошибиться! — чётко печатая каждый слог, Сэм подошёл фактически вплотную, помахивая ледорубом. — Это ты ошибся, пересекая нам с Кирой дорогу. Гнилое отродье, которое нужно вытравить. Сонный куст, что срубают под самый корень. И если не получится сжечь тебя, то я просто раскрою тебе череп.

— И ты не боишься никаких последствий? — и Рик непроизвольно вжался в воротину, вытягиваясь по ней в струнку.

— Каких это, Касл? — Сэм неуловимо махнул рукой, и остро отточенный кончик лезвия впился в шею Касла пониже скулы. — Что эта сучка-детектив, которую ты наверняка не трахал, прискачет к тебе на помощь?! Хах! Я знаю, как это бывает! И как ты наверное, уже понял, мы намеренно взорвали торговый центр и открыли огонь по прохожим, чтобы без проблем похитить тебя. И теперь все копы толкутся там, а тебе больше не на кого надеяться, Касл. Никто, никто к тебе не придёт, Роджерс, и я спалю тебя, как мы спалили ту нищенку и твои книги. А когда вы наведались в гараж Саймона, то я понял, что вы и до меня когда-нибудь доберётесь. Пришлось ускориться, чтобы не опоздать.

Рофлин скорчил жуткую гримасу, которую, при известной доли фантазии, можно было истолковать, как улыбку, и, плавным нажимом ледоруба, оставил на шее Касла кровоточивую полоску.

— Слишком много чести, чтобы так легко умереть, Касл, — отвратную желудочную вонь его Рик учуял даже на расстоянии. — Саймон, волоки его обратно. Экзекуция ещё только начинается...

...а как же эта сволочь высвободилась, а?! — почесывая сальную макушку, Саймон поменялся местами с Сэмом, а Рофлин отошёл чуть в сторону, сунув ледоруб за пояс, а руки выжидающе сложив на груди. — И где же твоя, парень, "волшебная палочка?"

Вдавив кончик ствола в гениталии писателя, Саймон добросовестно обшарил карманы Касла и в боковом обнаружил-таки вспарыватель, который Рик опрометчиво убрал к себе.

— Нндаа, — цыкнул сквозь зубы механик и протянул находку приятелю. — Это у него вместо пера и чернил.

"Отмычка" скрылась в заскорузлой ладони откровенно изъявившего недовольство Рофлина, и Рик готов был поклясться, что ранее не видывал более, чем сейчас, мерзкой физиономии.

— Это что такое, мэн? — и Сэм недовольно помахал "отмычкой", зажатой тремя пальцами. — Сам у себя, что ли, научился?

— Это моё ноу-хау! — стараясь не акцентироваться на угрожающе-неприятных ощущениях в паху, Касл с достоинством, хоть и не без опаски, расправил грудь. — Ведь именно такими идеями я и живу!

— Хорош! А как ты его обыскивал, придурок?

Конец фразы явно относился к Саймону, и тот пренебрежительно оттопырил мясистую губу.

— Умный ты больно! Я обшарил его сверху донизу, ещё на месте похищения, и у него не было ничего такого, что смогло бы навести копов на наш след. Жучков — не обнаружил, телефон — выкинул, а в задницу ему я не заглядывал.

Саймон неопределённо хмыкнул, искоса наблюдая то за другом, то за пленником. Затем мельком глянул на наручные часы.

— Хватит трепаться. Волоки, говорю, его, и поживее.

— Как скажешь, — Саймон переложил оружие в другую руку и тут же коротко, без замаха, саданул Касла в низ живота: удар, словно балкой на лету, был такой силы, что пробил даже натренированный писательский пресс.

И Рик сильно, со стонами плюхнулся на колени, прямо в щербатое цементно-стеклянное крошево, и его разнесчастный болезный организм снова вывернуло наизнанку. А Саймон тут же благоразумно отступил, обставляя насилие едким, шипящим комметарием:

— Это чтоб по чужой собственности не шастал. Да не обманывал.

.... дождавшись, пока Касл перестанет пускать пузыри, Саймон рывком вздернул того на ноги; тыкая пистолетом под лопатку, заставил следовать за Рофлином.

— Дойду до фургона, — бросил тот, не оборачиваясь, и ускорил шаг. — Надо бы голубчика спеленать покрепче...

— ...ну, вот и всё, — выглядывая место, где ступить, Рофлин отошел на несколько шагов и теперь любовался собственной работой — накрепко привязанным к креслу Каслом. — Теперь ты точно не сбежишь, и никакой на свете Сторм (тем более — в женском обличье!) тебе не поможет. Раз ты его сам наконец-то прибил — он мне никогда не нравился...

И сипло, с придыханием заржал — приятелю развязно вторил Саймон, негромко похлопывая в ладоши.

— А славно получилось, Сэм: виток — к витку, узелок — к узелку. Как швейная бобина, право слово, и гореть будет здорово. Может, сказать что-нибудь хочешь?

— Может...- сознавая, что о пощаде просить бессмысленно, Рик сплюнул, насколько смог, и облизал шершавые от кровяных сгустков губы. — Зря вы всё это затеяли, господа. Теперь мирно разойтись не получится, и кара вам будет адекватной.

— Ты что — нам угрожаешь? — Рофлин обошёл камеру и теперь прицельно пялился в визир. — Повторяю вновь, для слабоумных и самонадеянных — никто, кроме нас с Саймоном, и ещё пары человек, не знает про это место. Ты можешь, конечно, накручивать себя чем-то позитивным, можешь даже орать во всю глотку, но "бенефис" твой так и останется бенефисом. Саймон — маску!

На свет, из внутреннего кармана механика, появилась чёрная трикотажная маска, скрывшая почти полностью его грязное, угреватое лицо, но имеющая разрезы для глаз и рта. Ко всему прочему, Саймон напялил ещё и нитриловые перчатки, после чего дурашливо поклонился.

— Ну, я готов!

— А моё последнее слово? — Касл старался дышать как можно ровнее, но верёвки больно сдавливали тело. — И безо всякого хвастовства скажу, что за эти годы, я всё же состоялся, как мастер слова. И пусть в моих текстах не всё ровно, да гладко, но это моё видение, и моих почитателей такая постановка вопроса ну никак не расстраивает. Потому что авторский труд — это есть тяжкая, изнуряющая, зачастую на грани срыва работа, и мне было бы намного проще, если бы со мной осталась та, которую я любил и за которую отдал бы жизнь. Однако судьба повернулась иначе — девушка ушла, а мне пришлось как-то существовать, без неё. И я не считаю, что в чём-то провинился перед ней или же, не дай Бог, предал, изменил своей любви. И у нас была страсть, была химия, был мощный синтез тел и характеров, и вовсе не от той "химии", что вы мне безжалостно вкололи. А, кстати — что это? Такой встряски изнутри я не испытывал даже после океана виски.

Бандиты вопрошающе переглянулись, и тяжёлая рука Сэма уверенно опустилась на лезвие ледобура.

— Гнешь свою линию? Вот в этом и весь ты: суёшься не в своё дело, копаешь, куда не следует, да еще и с копами дружбу водишь. И после этого ты пытаешься снять с себя вину? Не выйдет, и не зря мы вкололи тебе специфический препарат. Лишь малая доля его решает сразу же множество проблем, и поэтому ты сейчас здесь, и в нашей власти. Но даже в этом случае, если честно, я не горю желанием, Касл, обнажать душу перед тобой. Хоть это-то, по сути, и не имеет уже никакого смысла. Саймон!

Миниатюрный глазок камеры ярко вспыхнул рубиновой точкой, и Саймон, негромко поскрипывая перчатками, прошагал к канистрам. Легко, словно пёрышко, подхватил одну и, на ходу откручивая пробку, зашёл за кресло. Зажурчала разливаемая жидкость, в воздухе сразу же резко и противно запахло горючим. А уверенно вышагивающий Саймон, методично булькая, добросовестно орошал им стопки книг, ножки кресла и, немного — писательские ботинки...

— Обливать его с головой или нет? — Саймон вопрошал абсолютно буднично, будто бы речь шла о степени прожарки стейка. — Или же... хватит с него и так?

— Дорожку отлей и подлиннее, — Сэм отщелкнул экран камеры и потыкал пискляво в него, настраивая под себя. — Ведь ты же не хочешь разделить его уч...

— ... замри! Руки вверх! Касл, ты как?

— Беккетт?! — от неожиданного пришествия напарницы его сердце будто бы прострелили насквозь, и, вне себя от радости, Касл моментально скосил глаза: от трудно различимой в полумраке боковой стены отделились два силуэта, и один, в стойком миндальном облаке (на забиваемые керосином флюиды которого Рик не сразу обратил внимание!), несомненно принадлежал детективу Беккетт. — Я в порядке, но откуда ты...

— Просто делаю свою работу... ..поэтому заткнись, Касл, а вы... Да, вы! Оба! Я не шучу!

Не шутил и Эспозито: в руках он цепко держал пистолет, и до момента броска его крепкого, тренированного тела преступников отделяли буквально секунды. Правда, беспокойства в них не наблюдались ни на фунт.

— Опять эта сука, псевдо-секретарь, — недовольно фыркнул Саймон, опуская под ноги канистру, и опущенные пальцы его рук легонько и неопределённо вздрагивали. — Копчиком чуял тогда, что происходит что-то не то...

— Вот это уже как раз и неважно, — криво усмехнулся Сэм, поглядывая на так некстати нарисовавшихся копов: с переменным интервалом между собой, те смещались по дуге, понемногу приближаясь к узнику и не выпуская криминальную парочку из поля зрения. — Плохо то, что я немного ошибся в расчетах и в способностях местной полиции. Но разве стоит этот олух вашего появления здесь?

— Ещё как стоит, и один наиважнейший момент, сволочь, ты почему-то упустил, — Беккетт была и страшна, и прекрасна в гневе, и, нервически покусывая губы, Касл безотрывно и с восхищением пялился на неё. — Напарники не бросают друг друга!

— Напарник? — криво усмехнулся Сэм, отходя от камеры на пару шагов, и, повинуясь характерному жесту ствола Эспозито, двумя пальцами достал и сбросил наземь свой ледоруб. — Этот придурок — твой напарник? Да он бездарь и грёбаный выскочка! И все, до единой, его книги — просто никчёмный, пустопорожний слепок его жалкой жизни; слезная, оторванная от жизни фантазия и неописуемо глубочайший бред! Да таких авторов — по сотне в каждом пабе Бродвея! И их, как тараканов, уже можно тупо морить химией или просто нанизывать на шпажки! А может даже, легко и неотвратимо... Сжечь!

И тут что-то характерно, пружинисто щёлкнуло: это в мощной "клешне" Саймона вдруг откуда-то появилась "зиппо", но запалить горючее чувак уже не успел — Эспозито оказался быстрее. Гулко хлопнул выстрел, и тёмный трикотаж прошило свинцом чуть выше разреза глаз: Саймон изумлённо всхлипнул и рухнул на землю там же, где и стоял. Раскинул безвольно руки, отбросив в сторону вспыхнувшую, но не причинившую вреда зажигалку, и вся эта поверженная бандитская туша нервно задергалась в конвульсиях, роняя с губ обильные кровяные пузыри.

Рофлину же пока везло больше: мощным броском, с ловким, тренированным кувырком через голову, он нырнул за колонну и уже оттуда, навскидку, открыл огонь — ему ответили оба копа, ловко ускользнувших с линии огня, а намертво привязанному Каслу, с замиранием сердца, осталось лишь дождаться развязки. И всего одного меткого попадания хватило бы, чтобы вычеркнуть писателя из списка живых, но когда, под свист пуль, Рик уже мысленно попрощался с близкими, Господь всё ж раскрыл над миром божественный защитный купол: все выстрелы Рофлина прогремели мимо троицы, и, бесстрашно прыгая через связки книг, Эспозито первый оказался возле Касла. В полуприседе, приготовленным на ходу лезвием буквально в два взмаха рассёк путы на авторской правой руке, в которую тут же вложил ножик.

— Дальше — сам! — и Хави ободряюще подмигнул Каслу. — А я подстрахую Беккетт!

...присев за одной из колонн рядом с камерой и аккуратно выставляя кисть, Беккетт сосредоточенно палила в удаляющегося Рофлина: выписывая неописуемые зигзаги между столбами, тот прорвался-таки невредимым в дальний тёмный угол, где и скрылся в проломе стены. И почти уже освободивший себя Касл, напряжённо пялясь в спины коллег, молился теперь лишь об их счастливой участи. Но копы и не ведали про его мольбы: со всеми предосторожностями и прикрывая друг друга, Кейт и Эспо скрылись в проломе, и, спустя какое-то время, с улицы пробился гул дизеля, громкие крики и выстрелы. И вся эта жуткая, душераздирающая какофония звуков лишь подталкивала Касла интенсивнее шевелить ногами.

...отбросив напоследок срезанную с запястья верёвочную петлю и широко перешагивая через испорченные тома, Рик заторопился наружу: без его плотного участия финал не мог быть полноценным, и вся его яркая авторская натура громко протестовала против какой-либо неопределенности и, уж тем более — недосказанности. И чтобы язык письма его и далее не оскудел, необходимо самому всё увидеть воочию. Даже если суровая и непреклонная Беккетт надерет ему уши за непослушание...

...слегка запыхавшийся, сквозь неровный кирпичный проём, Касл выбрался во двор: он был такой же неухоженный и замусоренный, как и подворье Саймона, но заниматься длительными и безрезультатными поисками не было никакой необходимости: развязка его истории случилась возле ворот, в массивный правый столб которых врезался медицинский фургон. У вэна похитителей уже деловито сновали фигуры (и Касл со своего места распознал, чьи они!), а вечереющий воздух улицы уже взрывали сполохи сирен. Их нарастающий гул забивал любые шумы вокруг, но эти пронзительные звуки были сейчас для Касла милее сотни избранных синглов. И, слегка прихрамывая, Рик заторопился в гущу событий.

... с ним сдержанно, нейтрально поздоровались: в частности — Перлматер, а Лейни лишь приветливо махнула рукой и снова углубилась в сбор улик. Эспозито лишь мазнул по коллеге прищуром глаз и открыл задние дверцы фургона, заглядывая внутрь, а Беккетт сосредоточено хмурилась у искореженной в гармошку водительской дверцы.

Когда Рик подошёл ближе, то тоже увидел неподвижного водителя, застывшего на своём месте жуткой изуродованной массой: Сэм навалился грудью на руль, и его левая, с обломанными до крови ногтями рука неестественно торчала из окна.

Руками, в перчатках, Кейт аккуратно развернула кисть погибшего и, после короткого диалога с Перламатером, что исследовал тело с лупой, подошла к Каслу. Рик обрадованно просиял.

— Как ты меня нашла?

Она невозмутимо вскинула бровь.

— Я просто делала свою работу!

— А... насколько основателен был подход?! Раз в вашей дружной команде не хватало наиважнейшего звена...

— Достаточно, мистер Касл, и более чем.

— Достаточно, чтобы разыскать и покарать виновных?

— Достаточно для того, чтобы не оформлять... чей-то протокол вскрытия...

— Усек... — Касл прихлопнул рот ладонью, но умолк лишь на мгновение, внимая намёкам на лету. — Но, при всем моём уважении к вашим следственным методам, никогда бы не поверил, что у вас, детектив, не от чего было бы оттолкнуться.

Беккетт смерила его изучающим, оценивающим взглядом — даже побывав на волосок от смерти, Рик не выглядел ни испуганным, ни переживающим за "свой скальп". И такие люди, как он, и за словом в карман не полезут, и своего упорно добьются, из чего теперь следует, что Касл от неё ни за что не отвяжется. Даже если она и попытается его выгнать. Даже если упрямо будет игнорировать, потому что объединившие её и Касла события, а также их успешный исход, позволяли с уверенностью говорить, что боевое крещение мистера Касла успешно состоялось. Где каждый из них двоих, в наисложнейшых обстоятельствах, проявил себя с наилучшей стороны. А это значит, что у Касла появился шанс, возможность задержаться в участке чуть дольше обычного. Потому что никто, по сути, не знает, в какие-такие дебри их это партнёрство может завести. И единственное, что теперь волновало и беспокоило Кейт — это чтобы Касл случайно не пересек её личную "красную линию". А для этого, жестко и бескомпромиссно, в отношениях меж ними установится дистанция, и останется только наблюдать, и анализировать со стороны.

Да, только так и не иначе, и Беккетт устало, понимающе улыбнулась.

— ... ты ведь от меня теперь точно не отвяжешься?

— Нет! — Рик так рьяно и усердно замотал головой, что у Кейт даже замельтешило в глазах. — Ни за какие сокровища мира! Ну, так как всё развивалось?

— Как? — нащупывая в кармане телефон, она преднамеренно затягивала паузу. — Всё просто: несмотря на то, что преступники были одеты парамедиками, одному из свидетелей показалось странным, что они оба прихрамывали. А ещё краска кузова автомобиля имела специфический, отличающийся от заводского оттенок. Кроме того, пока мы были на месте взрыва, пришли кое-какие данные от "старших братьев". Конкретно — на Саймона Йонги. Бывший военный, бывший наёмник, тяжёлое ранение и отсюда — хромота. На твоего же "друга" Рофлина ничего конкретного найти не удалось: ни отпечатков, ни ДНК. Кстати, папиллярные узоры на его пальцах рук сведены в ноль.

Касл тут же принял весьма задумчивую и сосредоточенную позу.

— Предполагаю их участие в наемничестве, а молл они взрывали и обстреливали город из пулемёта исключительно ради скуки..

— Скуки?

— Конечно же. И ещё — из мести. Ведь если бы Рофлину удалось пристегнуть меня к самому первому убийству, то в дальнейшем, ничего такого страшного и не произошло бы. Не убили бы Ханну, не похитили бы меня, и город на уши бы не встал. А ещё детектив Беккетт никогда бы не узнала, что даже далёкие от преступлений люди могут приносить копам ощутимую пользу.

— Это ты сейчас про себя?!

— Это я сейчас про возникшую ситуацию. Ну как ты не видишь, Беккетт, что это Вселенная подаёт нам знак, подмигивает и сталкивает лбами. В хорошем, конечно же, и пользительном смысле, и ты не можешь, просто не имеешь права отрицать очевидного...

— Знак, говоришь?!

— Воистину знак! Небесный глагол, сила божественного света и острота взаимодействия. И ангелы вот-вот и прикроют нас своими крылышками, чтобы родить между нами взаимопонимание и доверие.

— Ангелы?

— Господь свидетель!

— Взаимопонимание и доверие?

— Да чтоб мне ни одного романа больше не написать!

Касл был невозможен, в своей детской непосредственности, и Кейт даже усмехнулась про себя. И то, как Касл буквально ел её глазами, каким неописуемым восторгом сияло его лицо не смогло бы заставить Кейт отказать ему. Однако, попрощаться на сегодня стоило бы. Позвонить неожиданно отцу, дёрнуть на стаканчик виски одного из своих бойфрендов, а затем, на утро, прийти в участок, и, в присутствии Касла, открыть для себя и друзей новую страницу. Потому что, если как следует поразмыслить, то события вокруг нового напарника существенно встряхнули её и отчасти заразили душу чем-то таким странным и нетипичным. Но она не будет об этом никому рассказывать, чтобы друзья не сделали скоропалительных выводов, и, уж тем более, об этом не проведал бы и Касл. Пожалуй, хватит с него на сегодня. И с неё, конечно же — тоже...

— До завтра, Касл, — и Кейт улыбнулась как-то нетипично для себя — доброжелательно и совсем по-домашнему, и неспешно побрела к оставленной за забором машине, помахивая одной рукой и сунув другую в карман. И Касл, что безотрывно пялился ей вслед, вдруг почувствовал себя неуютно и даже одиноко: ведь Кейт и Эспозито только что спасли ему жизнь, а он не привык оставаться в долгу. И всеми клетками тела, всеми нервными окончаниями Касл ощущал манящее притяжение Беккетт, и, черт возьми, нужно быть большим идиотом, чтобы безотчетно ему не поддаться. В чём нет и не будет ничего ни предосудительного, ни возмутительного, и вот оно, его будущее поле деятельности — он напишет очередную книгу. И не про какого-то там мифического "секретного агента", а про женщину-детектива — умную, красивую, целеустремленную и сексапильную, и хоть автор и постарается избежать совсем уж явных намёков, Кейт обязательно узнает себя. И он обязательно поймёт, что она узнает, что, несомненно, лишний раз потешит его авторское самолюбие. И кто знает, куда его/её способно завести обоюдное знакомство. Ведь Кейт по жизни — сильная и скрытная личность, с явно пережитой личной драмой, и просто так в душу к ней не попасть. Но вряд ли Беккетт будет хуже от того, что рядом с ней поприсутствует весёлый и симпатичный парень, что совместит своё творчество с несомненно полезной для общества работой, а значит, их сотрудничество обещает быть увлекательным и позитивным. И он будет тактичен с ней и осторожен, пока Кейт не скажет, что может полностью ему доверять. И признаков доверия он, Касл, обязательно дождётся...