Тьма и Свет (гет)

Объяснения:

2 — Аман белег энг – лечебное заклятье. Излечивает последствия действий заклинаний. Сильнее обычного Аман энг, так как усилено частицей белег, эльфийском аналогом частицы Авада в обычной магии.

В их глазах светились ужас, страх, предвкушение боли, а, возможно, и смерти – они стояли вшестером перед своим Господином, который в данный момент был в ярости.

— Avada Kedavra – ровным голосом произнес Темный Лорд, еще с детства привыкший прятать эмоции, и крайний слева пожиратель упал, пораженный смертельным зеленым лучом, а оставшихся пятерых еще сильнее сковал страх – им даже стало труднее дышать.

— Руфус, я слушаю тебя внимательно, — не опуская палочку, прошипел Лорд. — Объясни мне: как погибли тридцать пять пожирателей, ведь там было всего семь авроров?

Руфус Лейстрендж склонился в три погибели и начал рассказывать:

— Мой Господин, все шло по плану, но когда мы начали подбираться к входу в Министерство, на нас неожиданно напали со спины – в итоге авроры в здании были предупреждены, и они успели забаррикадироваться, а нам пришлось драться на два фронта. Мы не устояли.

— Неужели в наших рядах завелся предатель, оповестивший Министерство? – красные глаза стали еще ярче, а кончик палочки указывал то на одного, то на другого пожирателя, заставляя их замирать от страха в ожидании зеленой смерти.

— Не думаю, мой Лорд. Напавший на нас сзади был один, — с долей смущения проговорил Руфус.

— Что, — не выдержал Лорд, давая выход скопившимся эмоциям. Рука с палочкой указала на Лейстренджа. — Crucio.

Пожиратель, до этого стоявший почти на коленях, рухнул на пол от настигшей его адской боли, тело начало биться в конвульсиях, а из носа пошла кровь – пытка длилась недолго, по меркам Лорда, и бесконечно, по ощущениям Руфуса.

— Продолжай, — милостиво произнёс Лорд, прекращая заклинание.

— Спасибо, мой Господин. Напавший на нас появился один, и я смог его разглядеть — это, несомненно, был Поттер, — последнее слово пожиратель сказал, снизив голос, почти шепча. Лейстрендж прекрасно знал, что эта фамилия действует, как красная тряпка на быка, а испытать еще раз заклинание Лорда не хотелось — еще чего доброго Авадой стрельнет.

Лорд на некоторое время замолк, уставившись в одну точку на стене, а мозг его в тот момент лихорадочно работал.

— Опять Поттер, — выплюнул слова Волан-де-Морт. — За два дня этот гаденыш успел испортить все мои планы, убив при этом около двадцати человек и покалечив столько же. Что ж, видно, он стал набирать силу, и с этим придется считаться. Но каким образом он оказался там, во Франции, когда должен находиться под опекой старого маразматика.

Это не звучало как вопрос, просто Тёмный Лорд начал произносить мысли вслух. Он чётко осознавал: его слуги ничего толком не знают, но вряд ли им это было необходимо. Чего не скажешь об их хозяине.

Он сотворил чернила и пергамент, быстро что-то написал – тут же на его руке появился ястреб, к лапе которого Лорд привязал письмо. Подняв голову, Волан-де-Морт впился взглядом, не предвещавшим ничего доброго, в стоящих около него пожирателей, резко взмахнул палочкой – тут же на руках всех пожирателей появились браслеты.

— Без магии. Две недели. Свободны, — прошипел повелитель, делая еще один взмах палочкой – и пятеро оставшихся в живых вместе с мертвым товарищем пропали. Сам же Волан-де-Морт сконцентрировался и послал мысленный приказ: «Долохов», — буквально через полминуты в серый зал аппарировал Пожиратель.

— Я прибыл, мой Господин. Вчера я лично проверил – они живут там. Мы всё подготовили, но нужно действовать завтра, иначе будет поздно – младшая отправится в школу.

— Молодец, главное не провалить эту операцию и, если информация Хвоста будет верна, в моих руках появится козырная карта. Если вы и на этот раз не справитесь, Антоний, тебе придется отвечать, равно как и Петтигрю, если он солгал.

— Все будет исполнено, мой Господин, — склонился пожиратель, моля про себя Мерлина пощадить сегодня его.

* * *

— Мистер Уизли, я думаю, сегодня вам одному придется исполнять обязанности старосты, — голос Минервы МакГонагалл заставил Рона очнуться от своих мыслей и взглянуть на своего декана. Хоть ее интонация была ровной и спокойной, но глаза выдавали переполнявшее ее волнение. Рон лишь кивнул, сжал плечо Гермионы и вышел из больничного крыла. Джинни последовала за ним, оставив Гермиону в компании Дамблдора, МакГонагалл, Люпина, Снейпа и Поппи Помфри, суетящейся вокруг Гарри. Прошло полчаса с момента, как Хагрид принес Гарри в Хогвартс, а он так и не очнулся. Когда медсестра сняла бинты с ног, груди и руки, МакГонагалл и Дамблдор невольно ахнули, Снейп скривился, Гермиона еще больше заплакала, Рон сжал кулаки, а его сестра уткнулась в плечо брата. Оставалось лишь удивляться: как юноша смог переместиться с такими ранениями (дело в том, что французские авроры оказали парню только первую помощь и ожидали прибытия группы медиков, а юноша исчез до их приезда). Миссис Помфри сразу влила в парня восстанавливающее зелье, смазала ранения разными мазями и забинтовала обратно. Все это время Гермиона сидела рядом с кроватью на наколдованной Дамблдором мягкой подушке, держа юношу за руку и тихонько всхлипывая. Декан Гриффиндора хотела было подойти к своей любимице, но взгляд Альбуса удержал ее от этого шага. Директор приблизился к медсестре и тихонько шепнул ей:

— Поппи, я разрешаю мисс Грейнджер находиться рядом с мистером Поттером. Это пойдет ему только на пользу, поверьте мне.

Медсестра хотела что-то возразить, но голубые глаза директора были настолько убедительны тот момент, что она проглотила свои слова и лишь кивнула. Дамблдор повернулся к деканам и сказал:

— Я думаю, нам лучше пройти в Большой зал: скоро начнется сортировка. Профессор МакГонагалл, можете сменить профессора Хагрида и через десять минут ввести первогодок, а профессор Снейп составит мне компанию, не так ли Северус?

— Конечно, Директор, — ответил декан Слизерина и вслед за деканом Гриффиндора и Директором вышел из больничного крыла, оставив там троих магов.

Миссис Помфри посмотрела на девушку, нежно держащую руку молодого человека. Глаза женщины стали влажными, но она быстро вытерла слезинки платком. Глубоко вздохнув, она подошла к кровати, поправила сползшее одеяло.

— Мисс Грейнджер, вы остаетесь с мистером Поттером. Если что-то случится, срочно зовите меня, а это зелье давайте ему каждые пятнадцать минут в течение двух часов по двадцать капель, — сделала последние наставления медсестра и поставила на столик возле девушки флакон с лечебным зельем и песочные часы.

— Да, — отстраненно ответила староста Гриффиндора, не отрывая взгляда от лежащего без сознания юноши. – Я все сделаю, миссис Помфри, спасибо, что разрешили мне остаться.

Женщина ничего не ответила и вышла из крыла.

Буквально через минуту в больничном крыле появился домашний эльф с подносом еды. Аккуратно поставив все на столик, он также тихо исчез. Девушка не обратила на это никакого внимания, домашний эльф не был даже уверен, заметила ли странная студентка его вообще.

* * *

— Ты видела, как он появился? Думаешь, он аппарировал? Неужели он умеет?

— Дурочка, он прилетел на волшебном невидимом коне.

— Девочки, я вам точно говорю, они поцеловались, и после этого он потерял сознание. Эта заучка Грейнджер — вампир, точно вам говорю! Она питается силами, а не кровью.

— Как она кинулась к нему — лучше бы сидела в своей библиотеке! Эх, Гарри... Ну, почему меня не было рядом?!

— Откуда у него такие раны? Неужели от Сами-Знаете-Кого?

А в это время в Большом Зале Хогвартса стоял шум от неутихающих разговоров студентов, темой которых вновь стал Мальчик-Который-Снова-Выжил. Те студенты, которые смогли увидеть Гарри вблизи, рассказывали теперь остальным про красные бинты на теле юноши, которые, по их мнению, скрывали тяжкие раны, полученные от Сами-Знаете-Кого. И если в начале у Гарри были перебинтованы обе ноги и рука, то по прошествии получаса уже весь Гарри оказался в бинтах и с оторванной ногой. Слухи — великая вещь!

Ни профессор Флитвик, ни профессор Спраут не смогли усадить студентов по факультетским столам – в итоге в зале все поделились на группы, только Слизерин демонстративно сел в полном составе за свой стол и делал вид, что ничего экстраординарного не случилось. Лидер факультета, Драко Малфой, подавал всем пример, весело болтая с Панси. Но на самом деле в этот момент он не слушал очередные воздыхания поклонницы, а лихорадочно думал, строил версии, пытался понять ситуацию и наблюдал за залом: кто это так здорово отделал Поттера? Темный Лорд — сомнительно, на встрече он выглядел чуть раздражительно но почему-то не убил Драко. Что там писал Пророк – Поттер пропал на все лето, никто не смог с ним связаться? А Дамблдор выглядел удивленным – получается, не знал. Надо все разведать. А вот и Уизли, что-то лица на них совсем нет – выходит, все не так уж хорошо и Поттер не приходил в себя, хотя где Грейнджер? Осталась? С чего бы это?

Приход Рона и Джинни на секунду прекратил все разговоры, и сотни пар глаз уставились на них, пытаясь прочитать по их виду о состоянии Гарри. Уизли подошли к довольно большой группе, стоявшей возле Гриффиндорского стола, основу которой составляли члены А.Д. и гриффиндорцы разных курсов. Все притихли и посмотрели на брата с сестрой.

— Гарри еще не очнулся, ребята. Не знаю: кто это сделал, но такого я еще не видел – обе ноги сильно ранены, рука, грудь… Словно его резали по живому… Ужас, — поведал Рон, а в глазах его застыли слезы. Джинни подошла к Дину Томасу и обняла его крепко-крепко, что-то шепча на ухо, Невилл сильнее сжал руку Луны, остальные ребята переглянулись и застыли с лицами полными страха. Воображение каждого из них нарисовало свою картинку.

— Гермиона сидит с ним. Возможно, она там останется на ночь – ее не оттянуть от кровати, — закончил Рон. Ребята лишь кивнули, они все видели сцену на платформе и всё прекрасно понимали. Рон еще хотел что-то сказать, но в этот момент в зал вошел Дамблдор в сопровождении Снейпа. Все разговоры моментально утихли, студенты быстро разошлись по факультетским столам под пронзительным взглядом Директора.

Дамблдор, не спеша, прошел за преподавательский стол, кивнул учителям и хлопнул три раза в ладоши – большие двери зала открылись и через них вошли колонной по три человека первогодки во главе с деканом Гриффиндора, несущей в руках Распределительную шляпу, которую, дойдя до края стола Гриффиндора, положила на появившуюся табуретку. Из кармана мантии профессор достала пергамент со списком учеников – и распределение началось.

Ни Рон, ни Джинни, ни большинство гриффиндорцев не следили за распределением новичков – в мыслях они были далеко отсюда, лишь рефлексивно хлопая, когда слышали, произнесенное брюзжащим голосом Шляпы «Гриффиндор». Рона к реальности вернула тишина, установившаяся в Зале – это Дамблдор поднялся с кресла и начал свою ежегодную речь. Рон сосредоточился и начал слушать директора, пытаясь все запомнить и не пропустить что-нибудь важное.

— Я рад приветствовать первокурсников в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс – вашем новом доме на ближайшие семь лет. Здесь вы найдете новых друзей, овладеете навыками и хорошо проведете время, — глаза Директора блеснули задорным огоньком. — Рад так же приветствовать наших студентов, вернувшихся с каникул. Для всех вас напомню основные правила поведения в школе: не гулять в Запретном лесу, не ходить ночью по школе, не использовать магию на переменах, слушать своих старост, деканов и учителей. На кабинете нашего смотрителя мистера Филча висит список запрещенных в школе предметов, рекомендую всем ознакомиться с ним, — после этих слов Директор глубоко вздохнул, как бы набираясь сил для более серьезных слов, которых-то все и ожидали.

— Вы все прекрасно знаете, что происходит в нашей стране. Возвращение Волан-де-Морта (при этом большинство студентов вздрогнуло) никто уже не отрицает. Сейчас все светлые силы объединяются с одной целью – не допустить повторения событий шестнадцатилетней давности. Вы их не помните, но у ваших старших братьев, сестёр, ваших родителей навсегда остался в памяти тот ужас, творившийся в стране. Мы не можем, мы не должны допустить этого. Я повторю то, что говорил летом – наша сила в единстве, в единстве факультетов. Пора забыть детские распри, ребята, это уже не игра, а реальная жизнь, полная ужаса и смертей. Мы, как могли, оберегали вас от этого, но так не может продолжаться бесконечно. Сегодня каждый из вас должен сделать выбор: на чьей он стороне, за что он будет бороться. Ваша задача на данный момент – закончить обучение, получить максимум полезных навыков, чтобы быть готовым к встрече с реальной жизнью вне Хогвартса. Задумайтесь над моими словами сегодня, перед тем, как ложиться спать.

Здесь директор сделал эффектную паузу, осматривая студентов поверх своих очков. Многие студенты были шокированы такой речью: для них школа всегда казалась другим миром, куда убегали от повседневных проблем. А сейчас этот мир потревожен, при чем потревожен одним из основателей – Альбусом Дамблдором. Многие старшекурсники сейчас переосмысливали все им сказанное.

«Давно пора, а то нянчится, как с детьми» — пронеслось в голове у Драко Малфоя, который наблюдал, как и Директор, за реакцией остальных студентов. Даже за слизеринским столом многие опустили головы, погрузившись в размышления. В зале установилась идеальная тишина. Дамблдор выдержал еще паузу в несколько секунд, довольный произведенным результатом, и продолжил говорить.

— Я думаю, что многих студентов интересует самочувствие Гарри Поттера, — при упоминании имени Мальчика-Который-Выжил все оживились и устремили взгляды в сторону профессорского стола. — Так вот, его жизнь сейчас вне опасности. Он получил тяжелые травмы, но благодаря заботам нашей медсестры мадам Помфри он скоро поправиться.

Также я хочу объявить об изменениях в составе учителей: вакантное место преподавателя Защиты от темных сил займу я лично. В Хогвартсе по предложению Штаб-квартиры авроров открывается спецкурс, обязательный для тех из шестого и седьмого курсов, кто выбрал специализацию «аврор». Преподавателем этого предмета стал хорошо вам знакомый профессор Ремус Люпин.

Двери открылись, и в зал вошел Люпин: «Простите, что опоздал профессор Дамблдор», — сказал он, направившись к преподавательскому столу. Ему аплодировали с радостными криками студенты трех факультетов, кроме Слизерина, конечно. Рон радовался встрече с самым любимым учителем, да и все гриффиндорцы, особенно те, кто выбрал нужную специализацию, были счастливы, что в этом году им достался профессионал – память об Амбридж ещё не забыли. А известие, что сам Дамблдор будет преподавать ЗОТИ, удивило всех без исключения.

В этот момент неожиданно для всех зал заполнили почтовые совы, которые все без исключения несли экстренный выпуск «Ежедневного Пророка», состоявший всего из одной страницы.

ГАРРИ ПОТТЕР ВЕРНУЛСЯ!

Мы получили эту статью от нашего специального корреспондента, отправленного с заданием редакции вместе со студентами Хогвартса в школу.

«Гарри Поттер не вернулся», — именно такие слова в основном слышались еще до отправления экспресса на вокзале Кинг-Кросс, хотя сам Альбус Дамблдор заявлял после нападения на дом Мальчика-Который-Выжил, что Гарри Поттер будет утром 1 сентября на вокзале. Как видим, даже сильные маги нашего времени могут ошибаться. Но в серьёзности причины данной ошибки я убедился позже, по прибытии на станцию Хогсмид. Но обо всем по порядку. Надо признать, на вокзале в Лондоне царил общий дух уныния – вокруг двух верных друзей Гарри Поттера, Рона Уизли и Гермионы Грейнджер, собралась группа студентов. Лишь в самый последний момент, когда стало ясно: юный гриффиндорец не появится, друзья вскочили в уже отъезжающий поезд. На станции Хогсмид студентов встречал сам Директор Хогвартса в сопровождении деканов четырех факультетов и нескольких авроров Министерства. Когда я взглянул в глаза глубокоуважаемого мага, мне, если честно, на секунду показалось, что я увидел растерянность. Ваш покорный слуга пробирался сквозь толпу к профессору Дамблдору, чтобы задать ему несколько вопросов, как меня, да и всех остальных присутствующих на перроне, заставил замереть крик девушки. Ее испугал появившийся из воздуха никто иной, как сам Гарри Поттер. Директор, учителя, студенты, лучшие друзья юноши кинулись к нему. Очевидно, парень с трудом держался на ногах: я заметил, что у него были перевязаны обе ноги, грудь, левая рука, а кое-где на повязках виднелись свежие капли крови. К сожалению, не удалось узнать: что же случилось с Мальчиком-Котрый-Похоже-В-Очередной-Раз-Выжил, поскольку практически сразу он потерял сознание. Но главное — Надежда волшебного мира вернулась, вселяя веру в победу. Директор Хогвартса пообещал, что мистеру Поттеру будет оказана лучшая медицинская помощь, возможно, даже с привлечением специалистов больницы Св. Мунго. К этому остается добавить лишь пожелание скорейшего выздоровления юноше, но остается лишь один вопрос: что же случилось с Гарри Поттером???

На десять минут Большой Зал Хогвартса погрузился в чтение спецвыпуска газеты, но так как ничего нового здесь не было написано, то вскоре экземпляры отбросили в сторону, а большинство студентов принялись за появившуюся праздничную еду.

— Первоклашки внимание. Меня зовут Рональд Уизли, я один из старост факультета Гриффиндор, на который вы удостоились чести попасть. Сегодня я в первый и в последний раз проведу вас до нашей гостиной, поэтому запоминайте внимательно дорогу, — Рон в глазах своих однокурсников выглядел очень смешно и серьезно одновременно, вызвав улыбки у девушек и подмигивания парней. Парень, не обратив на это особого внимания, пошел вперед, ведя за собой толпу новичков, которых в их первый день в волшебной школе удивляло и приводило в восторг абсолютно все, за исключением, наверное, вылитой Пивзом холодной воды.

Быстро добравшись до гостиной, Рон назвал пароль, который сказала ему профессор МакГонагалл: «Храбрость и благоразумие», — пропустил вперед уставших, но счастливых первоклашек и последним зашел внутрь. За лето ничего не изменилось в гостиной факультета: тот же родной камин, удобные кресла, приятные бордовые тона… И лишь одно отличие: Рон был один, во второй раз за свою жизнь в Хогвартсе. Первый случился во время Тремудрого турнира, когда он из-за своей глупой детской зависти ополчился на Гарри и Гермиону. Каким он оказался дураком — хорошо, что они помирились, поскольку те одинокие дни оказались сущим адом для него. Но вот он снова один, только причина в несколько раз серьезней – раненый Гарри, которому Рон в первые годы часто завидовал, пока не понял, что быть Мальчиком-Который-Выжил безумно трудно, учитывая детство друга и встречи с Темным Лордом. Он понял это после ранения отца во время дежурства у Отдела Тайн, тогда только благодаря Гарри папа остался жив, а после их совместного приключения в конце лета Рон окончательно убедился: жизнь Гарри трудна и непредсказуема в худшую сторону. И вот новая беда: эти ужасные раны, струйка крови на лице, слезы Гермионы, которые удивили его, как и все поведение девушки. Летом юноша чувствовал, как сильно она переживает за Гарри: частые письма, постоянный задумчиво-грустный вид, отсутствующий взгляд, даже ее любимое занятие – чтение – не смогло ее отвлечь. Рон тоже переживал за друга, но все же юношам не характерно выражение эмоций, да и Рон искренне верил и интуитивно чувствовал, что все хорошо, только на вокзале его вера поколебалась и передалась нервозность Гермионы. Если бы Гарри не появился в Хогсмиде, то Дамблдору предстоял бы трудный разговор с двумя разъяренными подростками: любящей девушкой и верным другом. Любящей… «Гермиона любит Гарри», — Рон понял это в Хогсмиде. Как только эта мысль пронеслась в его голове, все сразу встало на свои места: поведение Герми летом, истерика в магазине близнецов. Что испытал Рон при этом? Радость и облегчение: как верный друг и Гарри, и Гермионы, он был рад за обоих (почему-то парень был уверен, что чувство девушки взаимно), а облегчение — потому что за лето он понял: его чувства к подруге казались детской влюбленностью, и ему не очень хотелось выяснять отношения с девушкой (почему он думал, что это придется делать, даже для автора остается тайной – подростки, переходный возраст, что тут еще сказать). Рона вернули к реальности голоса старших гриффиндорцев, которые возвращались с праздничного ужина: они-то, в отличие от первоклашек, могли себе позволить не спешить в гостиную, так как не нуждались в провожатых.

— Рон, классная речь, мне понравилось, — улыбаясь, сказал подошедший Симус.

— Ты был на высоте, друг, — добавил Дин, обнимая Джинни.

— Да, братишка, я удивилась, — смеясь, подтвердила сестра.

— Ну-ну, смейтесь, — ответил, улыбаясь, Рон, и, в миг став серьезным, добавил. — А ты, Дин, смотри: обидишь Джинни, не сладко тебе придется.

— Рон, не строй из себя старшего, хорошо? Мне не двенадцать лет, — гневно ответила Джинни.

— Друг, я буду ее беречь — для меня она единственное солнце на всей земле, — ответил Дин, улыбнувшись Джинни. Девушка, оценившая комплимент и героизм своего возлюбленного, подарила ему поцелуй. Рон, решив не досматривать до конца, отвернулся и, задумавшись на секунду, двинулся к двери.

Выходя из гостиной, он чуть не столкнулся лбом с заходящим Невиллом.

— Ты куда?

— В Больничное крыло, проведаю Гарри и Гермиону.

— Хорошо, мы с Луной надеемся, что все будет хорошо.

— Конечно, никак иначе. А ты от нее?

— Да, проводил до их гостиной. Жаль, она не в Гриффиндоре, — мечтательно произнес Невилл.

— Зато интереснее, — ответил Рон, широко улыбнувшись. – Ладно, я побегу, а то еще встречу Снейпа или Филча, — добавил парень и быстрым шагом двинулся по направлению к Больничному крылу.

* * *

«Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать», — отсчитала про себя последнюю порцию зелья Гермиона, осторожно влила его в рот лежащего на кровати юноши. Прошло уже два часа, а он даже не пошевельнулся: равномерное дыхание, стук сердца, но ни одного движения. Все это время девушка неотрывно сидела рядом и держала его за руку, боясь даже пошевельнуться или громко вздохнуть, отрываясь лишь, когда давала очередную порцию зелья. Рядом на столике так и стоял поднос с едой – аппетита не было, точнее, было полное отвращение к еде. Она лишь плакала: беззвучно вздрагивая плечами, что-то шепча про себя. Один раз заглядывала медсестра, но Гермиона этого не заметила. Мадам Помфри же не стала тревожить девушку, видя как ей тяжело, хотя сначала и испытывала желание дать юной гриффиндорке порцию успокаивающего зелья. Но это был один из тех редких случаев, когда суровая на первый взгляд медсестра изменила своим привычкам и действовала по велению сердца, которое подсказало ей не трогать сейчас девушку.

Песчинка за песчинкой – так текло время в часах, которые Гермиона перевернула по инерции – очередные пятнадцать минут медленно истекали.

«Гарри, милый, любимый, очнись! Пожалуйста, очнись! Ты так сейчас нужен. Будь проклят этот Волан-де-Морт! Дамблдор, Орден, — все они вместе взятые со своей борьбой, войной. Мы ведь так молоды. Любимый, ты слышишь меня? Очнись! Прошу тебя, мы будем вместе, мы будем самыми счастливыми. Хлюп, хлюп. Хотя бы пошевелись, дай знать, что ты меня слышишь…Гарри…» Девушка произносила слова, как молитву, они сами слетали с ее языка, это было похоже на истерику, это БЫЛА истерика. В этот момент рука Гарри чуть сжала руку девушки, а, может быть, показалось? Гермиона посмотрела на руку – действительно сжата, неужели ее молитвы услышаны — слава Мерлину! Девушка погладила руку Гарри, осторожно, тихонько.

— Герми, — прохрипел юноша, борясь с болью.

— Гарри, я здесь, как ты себя чувствуешь? Гарри, тебе больно? Гарри? – выпалила девушка, на радостях совершенно потеряв голову.

— Пить, — выдавил из себя парень.

— Что? Пить, да, сейчас, — и через мгновение в руках Гермионы появился стакан с водой. Она осторожно поднесла его ко рту юноши и по чуть-чуть начала поить его – это продолжалось минуты три, только тогда стакан был опустошен.

— Я сейчас позову мадам Помфри, — предложила девушка.

— Не надо, — увереннее сказал Гарри, но все равно чувствовалось, что он борется с болью.

– Восстанавливающего зелья, — тут же добавил юноша, и какие-то нотки в его хриплом голосе заставили Гермиону подчиниться приказу, хотя можно ли называть приказом слова человека, только что очнувшегося после тяжелейших ранений? Но все же девушка подчинилась и побежала к шкафам с зельями. Вернувшись, она влила в парня два пузырька зелья и внимательно посмотрела на него: сделав последний глоток, Гарри закрыл на миг глаза, пытаясь сконцентрироваться – тело отозвалось болью, особенно болели ноги и грудь, левая рука была тяжела, словно кувалда, к тому же еще и распухла. Юноша попытался привести мысли в порядок: раз Гермиона здесь, значит, он в Хогвартсе. Последние воспоминания вернулись к парню: бой, авроры, Франция, Хогсмид, Гермиона, поцелуй – тут щеки юноши приобрели ярко пунцовый цвет, что чуть напугало Гермиону, которая продолжала внимательно следить за выражением лица парня. Она инстинктивно прикоснулась рукой к его лбу, желая проверить, есть ли жар – Гарри еще больше покраснел, хотя куда уж больше? Такие сильные эмоциональные переживания высосали практически все появившиеся силы, поэтому юноша, чтобы снова не отключиться, решил сначала излечиться, а потом уж разобраться во всем. Если не использовать эльфийскую магию, то пролежать тут, учитывая весь профессионализм и заботливость мадам Помфри, придется по крайней мере недели две, а это недопустимо. Значит, пойдем на риск и используем магию эльфов, а объясняться будем позже. Только надо как-то выпроводить Герми, она не должна знать, как и остальные. Парень посмотрел на столик рядом с кроватью и увидел, что палочка его лежит там — значит, все получится.

Девушке же, наблюдавшей за изменениями выражения лица юноши, оставалось лишь догадываться о его мыслях, хотя сейчас она была на седьмом небе от счастья от того, что Гарри очнулся, поэтому и не разгадала маневр парня и лишь потом, совсем при других обстоятельствах, она поймет, как он ловко провел ее тогда. А сейчас…

— Гермиона, позови срочно Дамблдора, — сказал Гарри, стараясь сохранить остатки сил для лечения.

— Да, конечно, сейчас, Гарри. А может, сначала мадам Помфри?

— Нет, мне лучше, но я должен срочно увидеть Директора, — ответил Гарри, концентрируясь, чтобы остаться в сознании – сил должно хватить, должно.

— Да, хорошо, как скажешь. Я сейчас, — согласилась девушка и побежала к выходу.

Как только она скрылась за дверью, Гарри потянулся к палочке и сосредоточился:

— Enclosio, — почти шепотом произнес он, приподнимаясь на кровати, — не получилось. Парень опустился на кровать, сконцентрировался, выждал пять секунд и повторил заклинание – в этот раз оно все-таки вышло, хотя и не такое крепкое, как должно, но для мадам Помфри этого должно быть достаточно. Гарри успел как раз во время, потому что медсестра, видевшая, как девушка вылетела из палаты, бегом кинулась туда, осознавая, что случилось что-то и, в тоже время, нелестно отзываясь о молодом поколении – ведь Гермиона должна была тут же позвать ее. Мадам Помфри дернула ручку, дверь не поддалась, еще раз – тот же эффект. Женщина растерялась, не зная, что предпринять – Алохомора не действовала.

А в это время в палате Гарри, на свой страх и риск, занялся самолечением. Перво-наперво он применил заклинание Sedare dolorem 1, действующее подобно обезболивающему. Боль ушла и теперь не отвлекала юношу, который, понимая, что времени в обрез, решил использовать более мощное эльфийское лечебное заклинание. Аман белег энг 2 — усилив заклинание, Гарри принялся водить ладонью по телу, чувствуя, как залечиваются его повреждения. Надо отметить, что ощущения были не из приятных. Чтобы не закричать, Гарри до крови прикусил нижнюю губу, продолжая методично вылечивать себя. Сквозь шум в ушах он слышал, как стучится в дверь мадам Помфри, кричит, но ему надо все закончить. Через пять минут травмы залечились, а о них напоминало лишь покалывание в ногах, руке, и раскалывающаяся на две части голова – цена за более быстрое выздоровление. Силы были на исходе, сейчас ему требовался только сон, но юноша хотел дождаться Гермиону, хотел увидеть ее еще раз. Подняв палочку, он снова произнес: Enclosio, отпирая дверь – тут же в комнату влетела испуганная мадам Помфри.

* * *

Гермиона мчалась по коридорам Хогвартса, благо сейчас там никого не было – все уже разошлись по своим гостиным, а учителя по личным покоям. На одной из лестниц она столкнулась с Роном, направляющимся как раз к ней.

— Герми, что случилось? Что-нибудь с Гарри? – взволнованно спросил парень.

— Да, он очнулся! Рон, очнулся! Нужно срочно к Дамблдору, Гарри просил его позвать, — скороговоркой ответила девушка.

— Я с тобой, побежали, — быстро принял решения Рон, полагая, что в палате уже хозяйничает мадам Помфри и вряд ли пустит его одного, а вот вместе с Директором у него больше шансов увидеть друга. В итоге уже двое сумасшедших гриффиндорцев мчались по Хогвартсу, будя засыпающие портреты. Буквально через минуту они оказались у кабинета директора — удача оказалась на их стороне, и им практически не пришлось ждать летающих лестниц. Появилась лишь одна проблема – ни Рон, ни Гермиона не знали пароля для входа. Но и сейчас фортуна была с ними, и проход открылся, выпуская мистера Филча, пытавшегося доказать профессору Дамблдору необходимость физических наказаний для нарушителей правил. Директор со свойственной ему внимательностью выслушал его, но благоразумно отказал и предложил на прощанье лимонную дольку, чем привел Филча в еще большее бешенство. Завхоз слегка опешил, когда мимо него, не обращая особого внимания, промчались двое студентов, и, выговаривая про себя все, что думает о директоре и малолетних уродцах, пошел к себе в коморку за миссис Норрис.

— Профессор Дамблдор, — практически крича, проговорила Гермиона, забегая с Роном в кабинет директора. — Профессор Дамблдор, Гарри очнулся и зовет вас!

Директор, быстро всё оценив, лишь кивнул и не свойственной его почтенному возрасту быстрой походкой направился за двумя гриффиндорцами. Он нагнал их возле больничной палаты, так что туда они вошли втроем практически одновременно и застали интересную картину: мадам Помфри сидела на кровати рядом с Гарри с круглыми глазами и слушала юношу, который пытался убедить ее, что с ним все в порядке – и помогли ему ее зелья и мази. Парень повторял это уже в десятый раз, но медсестра все еще смотрела на него, как на приведение. Три часа назад этот ребенок был без сознания с многочисленными режущими ранениями, а теперь сидит рядом с ней вполне здоровый – о недавних ранах свидетельствовали лишь шрамы (Гарри специально решил их оставить, чтобы выглядело более правдиво и убедительно). Трое вошедших также опешили от представившейся картины, которая никак не ассоциировалась с виденными раньше травмами на теле друга. И только в голубых глазах Альбуса Дамблдора на мгновение вспыхнул огонек и тут же погас.

Мадам Помфри, увидев Директора, бросилась к нему, как к единственному человеку в данной комнате, способному повлиять на Поттера – сбиваясь, она поведала Дамблдору о необычном выздоровлении ученика. Директор, на удивление всех, а особенно Гарри и медсестры, сказал:

— Поппи, я думаю, мистер Поттер прав, твои мази и зелья помогли в купе с удачей Гарри.

Если бы не очки, глаза Гарри вылезли бы с орбит, Рон и Гермиона удивленно переглянулись и пожали плечами.

— Гарри, — продолжил Директор. — Я думаю, нам надо с тобой сейчас поговорить, на ночь ты должен еще остаться в больничном крыле (при этих словах мадам Помфри удовлетворенно кивнула – она опасалась, что Альбус разрешит студенту уйти в гостиную), а завтра сможешь уже посещать занятия.

Гриффиндорец, осознавший невозможность избежать разговора с Директором, решил сделать это как можно быстрее, а раз так вышло, то немедленно.

— Да, профессор, вы правы, — ответил почти сразу Гарри и серьезно посмотрел на Дамблдора.

— Мистер Уизли и мисс Грейнджер, вы можете идти в гостиную. Как видите, с вашим другом все в порядке, а завтра вы сможете наговориться вдоволь, — заметил Директор, повернувшись к всё еще стоящим в дверях двум гриффиндорцам.

Гермиона хотела что-то возразить, но Рон сжал ее руку, как бы предупреждая, и кивком головы показал на Гарри. Последний в подтверждение слов Директора незаметно кивнул в ответ, говоря тем самым, чтобы они не спорили. Девушка вмиг погрустнела, ведь она не успела даже сказать и несколько нормальных слов юноше. Гарри увидел грустные глаза, поникшие плечи – он бы все сейчас отдал, чтобы оказаться с ней наедине, но… у Мальчика-Который-Выжил всегда будут эти но, поэтому с ними приходиться считаться. Он посмотрел на Рона, и глазами указал на девушку, Рон слегка склонил голову в подтверждение и повел девушку прочь из больничного крыла, она не сопротивлялась. Последней покинула свое ведомство мадам Помфри, всем своим видом показывающая недовольство решением Директора – будь ее воля, Поттер провел бы тут еще как минимум неделю.

Они остались вдвоем – самый могущественный светлый маг двадцатого столетия и молодая надежда всего волшебного мира, пронзительный взгляд голубых глаза и ответный взгляд изумрудных глаз – все это напоминало молчаливую дуэль. Гарри про себя проговорил «Дол хен», тем самым, защищая себя от ментального проникновения на случай, если Директору вздумается покопаться в его мыслях. Как понял юноша из прошлой встречи, Директор очень хорош в ментальной магии, лучше Снейпа – и теперь с этим придется считаться. К чести Альбуса Дамблдора, он даже не пытался проникнуть в мысли юного гриффиндорца – он просто не знал: с чего начать разговор. Его, как и Гермиону, Рона и мадам Помфри, удивило столь быстрое выздоровление Гарри, хотя это косвенно подтвердило, что юноша владеет довольно сильной магией. Но все же начинать надо было, и Дамблдор сделал первый шаг.

— Гарри, я очень рад, что ты так быстро поправился. Я не буду допытываться от тебя о способах твоего выздоровления — это твое дело. (Здесь Гарри слегка удивился, он-то думал, что Директор попытается узнать об этом). Честно говоря, я очень беспокоился, когда ты не прибыл на вокзал. Ведь я считал, что летом ты был в полной безопасности, но последние события показали обратное. Ты можешь объяснить, что случилось тогда у твоего дома?

— Это была роковая случайность, профессор, от этого не убережешься – воля судьбы, если хотите. Волан-де-Морт случайно узнал о способе проникновения ко мне и отправил Пожирателей в гости, но, думаю, он пожалел об этом – половина его людей не вернулась. Мне пришлось их убить, — ответил юноша уверено, отбрасывая юношескую стеснительность. Когда он сказал о совершенных убийствах, то голос был стальным, глаза смотрели в стену, они-то и могли выдать его переживания по этому поводу, но уже через секунду взгляд стал непроницаемым.

— Это трудно — убить. Я сам понял это в своей давно ушедшей юности, но против необходимости невозможно идти, хотя я стараюсь всегда избежать ненужных смертей, — мягко ответил директор.

— Вероятно, это ваша ошибка. Ведь можно ж было избавиться от Волан-де-Морта, сохранить много жизней, убив одного? — спросил Гарри.

— Я часто думаю об этом, Гарри, но каждый раз прихожу к одному – в каждом человеке есть что-то хорошее, даже в пожирателях, даже в Томе Риддле.

— Но Том Риддле давно умер.

— Да, — Альбус вздохнул. — Да, я понял это недавно. Но тогда он еще был жив, я пытался возродить его, но у меня не получилось. Это одна из моих ошибок.

— Они бывают у всех, профессор, даже у вас. Мне было трудно после первого убийства, но тогда они бы убили меня. И никакого выбора — ведь они сами выбрали сторону убийцы.

— Да. Гарри, я понимаю, что ты получил огромную силу этим летом. Я не буду спрашивать: откуда и как. Если ты захочешь, ты расскажешь. Я прошу лишь об осторожности и обдуманности твоих поступков – ты теперь взрослый, это заметно, так и думай как взрослый, потому что за свои поступки и решения придется отвечать.

— Я обещаю, профессор, я сто раз все обдумаю, прежде чем сделаю – и спрос тогда будет с меня. Я рад, что меня перестали считать ребенком. Придет время, и я смогу рассказать вам о происшедших летом событиях, но не сейчас. Я уверен, вы поймете. Я хочу попросить вас рассказывать о ситуации в мире и шагах Ордена, мне надо владеть информацией.

Альбус Дамблдор лишь кивнул в знак согласия. Возникла небольшая пауза, каждый обдумывал диалог, и, похоже, каждый остался доволен результатом.

— Я думаю, на сегодня хватит разговоров. Знай, двери моего кабинета всегда для тебя открыты. На данный момент пароль: Рвотные леденцы. А сейчас отдыхай и набирайся сил, поверь, шестой год не такой простой, — усмехнулся Директор и направился к выходу, возле двери он обернулся, еще раз внимательно посмотрел на Гарри и добавил. — Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, профессор Дамблдор.

* * *

В комнате, отделанной в зеленых тонах, за столом сидел молодой человек и что-то писал на пергаменте. Драко составлял послание Лорду, описывая в деталях появление Поттера и реакцию окружающих, последнее он решил написать умышленно, чтобы позлить Волан-де-Морта. Послание вышло небольшим, Драко скрепил пергамент печатью рода Малфоев, унаследованной от отца, и отослал письмо школьной совой Северусу Снейпу так, как и приказывал Лорд. Потом он взялся писать еще одно послание, которое вышло гораздо длиннее, так как было адресовано матери. Закончив с отправкой корреспонденции, юноша откинулся на спинку стула и потянулся, разминая затекшие мышцы. В голове слизеринец еще раз прокрутил события прошедшего дня и попытался их проанализировать, но отсутствие толковой информации затрудняло это, хотя подросток не удержался от парочки едких замечаний по поводу эффектного возращения всеми любимого Поттера. Что ж, остается надеяться, что профессор Снейп еще не раз упомянет это на своих уроках – вот там-то посмеемся.

* * *

Рон вел девушку по коридорам Хогвартса в сторону родной гостиной – они оба молчали, обдумывая увиденное. То, что Гарри стало лучше, очень их обрадовало, но и в то же время очень удивило – Рон думал, что после таких ран друг будет восстанавливаться ну как минимум неделю, а не несколько часов. Гермиона же пыталась понять, что произошло за те минуты, пока она отсутствовала в крыле с Гарри – в этом кроется разгадка столь сильного улучшения здоровья любимого. Она пыталась размышлять логически, но сегодня состояние не позволяло это сделать: вдруг она явственно ощутила всю тяжесть и усталость, скопившиеся за день. Столько переживаний, нервов сегодня было потрачено – это не могло пройти бесследно. И, как результат, она сейчас еле волочила ноги: уставшая, голодная, истощенная эмоционально и физически, если бы не Рон, поддерживающий ее, то она бы села на ближайшей ступеньке. Но она безумно радовалась возвращению Гарри и улучшению его самочувствия.

Вот так не спеша, подростки добрались до гостиной – время было уже позднее и все спали, в камине догорали угли.

— Спокойно ночи, Гермиона.

— Спокойной ночи, Рон. Спасибо за поддержку.

— Конечно, подруга. Все в норме. Я рад, что наш Гарри так быстро поправился — значит, все хорошо.

— Да, все хорошо. До завтра.

— До завтра.

Они поднялись по лестницам, зашли в свои комнаты, легли в свои кровати и практически одновременно уснули. Рону снился полет на драконе, а Гермионе полет на метле с черноволосым парнем, нежно поддерживающим ее за талию. Впервые за все лето это был счастливый сон у девушки, она улыбалась во сне.

* * *

Виттория сидела у камина со своей мамой. Они пили чай и разговаривали о предстоящей учебе в школе, о происходящих в стране и в мире событиях. Лене было грустно расставаться с дочерью, встретятся они теперь только на рождественских каникулах – нелегко симпатичной женщине жить одной. Конечно, Сергей, Сашка и Коля будут ее навещать, но разве это может заменить ЕГО присутствие. Лена часто задавала себе вопрос: что бы произошло, если бы тогда в переходе не упала ее сумочка, если бы он не подошел к ней, если бы он не поехал в Англию, но ответа не получила. Она просто радовалась тому, что было, больше никого не пуская в свою жизнь, кроме троих друзей мужа. За ней пытались ухаживать, но она все это быстро прекращала – ее сердце навсегда принадлежало только одному человеку.

Вита часто думала о маме, о ее выборе – между дочкой и мамой были очень искренние отношения, и Лена рассказала ей о своем выборе, решении. Вита не пыталась спорить, переубедить ее: она видела, какой любовью наполнены глаза матери к отцу, к отцу, которого она сама никогда не знала, но который всегда, как ей казалось, был рядом. Это поддерживало их обеих, вера в его присутствие, в то, что он их оберегает с небес.