Драбблы с юмором (джен)

Здравствуйте, для вас пишет Рита Скитер, специально для журнала "Придира".

Пока весь мир празднует заслуженную победу Мальчика-Которого-Излишне-Называть над бывшим лордом Волдемортом, я подброшу ложку дёгтя в сладкое вино победы.

Воистину эта победа показательна и нравоучительна — как для самого Мальчика, так и для всей магической Британии. Не упоминая поучительный вывод для мирного и безопасного отныне бывшего лорда.

Итак, хвала Мерлину, пророчество сбылось!

Сойдясь с противником в честном поединке, Гарри Поттер спас мир, а заодно победил великое зло.

Как мы помним, недоучившийся школьник, весьма посредственный в Темной магии, споткнулся на своем первом Смертельном заклятии и произнёс, соответственно, новое для науки заклятие "Авада Кукадавра".

В результате первого и исторического применения достойного изобретения волшебный мир потерял лорда Волдеморта, но природа приобрела неизвестного науке зверя — кукадавру.

Исследования этого уникального экземпляра самыми авторитетными учеными показали его полную безвредность для общества, чем очень успокоили магический мир.

Единственная в природе кукадавра травоядна, крайне привередлива в диете и не покидает любимого аквариума, надежно охраняемого в теплицах Хогвартса.

Отданная на попечение профессора Хагрида и профессора Снейпа, кукадавра сейчас чувствует себя хорошо.

Но ее случай заставил мою давнюю знакомую Гермиону Грейнджер, известную правозащитницу, проблемы которой я вынуждена принимать близко к сердцу, поднять вопрос об остальных жертвах магических ошибок.

Мисс Грейнджер попросила дословно процитировать в моей будущей статье ее слова: "Мы живём в XXI веке, когда проблемы экологии, окружающей среды приобретают первостепенное значение. То, что вытворяет с природой человек, не пройдет бесследно.

Мутанты, созданные при ошибках магических действий или вследствие незаконных экспериментов, нуждаются в пристальном внимании общества."

Мисс Грейнджер указывает не только на хрупкое здоровье несчастной кукадавры, которая легко простужается и которой неимоверными усилиями подобрали условия содержания, лекарства и питание.

Мисс Грейнджер страстно заявляет: "Запретный лес Хогвартса полон таких же несчастных мутантов, как кукадавра, животных и растений, созданных ошибочно учениками Хогвартса в течение учебного года. Их статистику никто не ведет, их нигде не регистрируют. По моим подсчетам, за тысячу лет существования Хогвартса их поголовье должно быть огромным!

В официальной "Истории Хогвартса" полностью игнорируется теория, что до основания Хогвартса никакого Запретного леса вокруг замка не было.

Была экологически чистая местность, флора и фауна. Но постоянные эксперименты ста поколений студентов Хогвартса превратили эту мирную местность в Запретный лес, зону, опасную для жизни человека."

Поофессор Северус Снейп, раскаявшийся Пожиратель смерти, вспоминает:

— В школьные годы я постоянно проводил эксперименты, в том числе очень опасные и темномагические, на территории школы и Запретного леса. Я никогда не перестану об этом жалеть.

Профессор лично показал вашему корреспонденту результаты некоторых своих опытов. Особенно съемочную группу впечатлили цветы лилии со светомузыкой и саблезубые лягушки.

Вашему корреспонденту доподлинно известно, что незаконными экспериментами балуются также профессор Рубеус Хагрид и профессор Невилл Лонгботтом.

— Запретный лес меняется на глазах, — заявил профессор прорицания Флоренц, который всю жизнь провёл в этом ареале. — Его экология существенно изменена человеком. Лес стал совсем не тот, что был во времена моего детства, и моему племени (Профессор — потомственный кентавр. — Прим. корр.) приходится постоянно приспосабливаться к изменениям. Менять устойчивую прежде среду обитания, мигрировать, пробовать другую пищу. Я уверен, в результате кентавры неизбежно мутируют.

Признаюсь: я не понаслышке знаю, как тяжело жить животному, растению или насекомому в мире, измененном человеком. Ухудшение нашей экологии я воспринимаю как личную беду.

Исторически наплевательское отношение администрации Хогвартса к экспериментам своих учеников, их элементарное неумение произнести стандартные заклинания уже получило широкую дискуссию в обществе.

Замечательное косноязычие Гарри Поттера, Надежды магического мира, вызвало мощный резонанс.

Поэтому я пишу давно назревшую статью в передовой журнал "Придира", и мне стыдно признаться в недальновидности редакции "Ежедневного пророка", который категорически отказался печатать ее.

Этот пример показывает, насколько проблемы экологии недооценены обществом.

Призываю всех: пока не поздно, берегите природу!

Всегда ваша,

Рита Скитер

Профессор Снейп придирался ко мне с первого урока. Он обзывал меня: занудой, зазнайкой, выскочкой, невоспитанной девицей, совершенно невозможной.

На первом курсе он заявил, что я невыносимая всезнайка.

На втором — что я всех перебиваю и рта ему не даю раскрыть.

На третьем — что я мешаю вести урок.

На четвертом — что у меня большие зубы.

Причем, это совершенно не мешало мне всегда защищать его. Всякий раз, как Гарри и Рон воображали гадости, я утверждала, что Снейп ни в чем не виноват и вовсе не такой уж противный.

На первом курсе я подожгла ему мантию.

На втором — устроила взрыв на уроке и стащила личные ингредиенты.

На третьем — мы с Гарри и Роном приложили его затылком о стенку Визжащей хижины...

Да уж, доставалось бедняге.

Именно тогда Лаванда подслушала в учительской, как Помфри говорит Стебль, что мужчина, который позволяет женщине над собой так издеваться, просто незаменим для семейной жизни.

Я задумалась: ну да, мне же за мои проделки ничего не было! Ни отработки, ни взыскания... Даже баллов не снял. Профессор терпел мои "мародерства" так кротко и безропотно, что я впервые признала — он может быть идеальным мужем.

Я вообще относилась к нему не так, как Гарри и Рон. Они боялись, но это глупо: разве было чего бояться?! Мне он все спускал с рук, и он в принципе никогда не наказывал девочек. Настоящий джентльмен.

Ну, я и других учителей не боялась. Находят же люди причины бояться! Я спокойно им возражала и даже спорила. Я могла заявить Трелони, что у нее предмет дурацкий, и преподается он бездарно. Я спорила с Амбридж. Я возражала Биннсу. Я указывала Снейпу, как надо вести Защиту от Темных искусств.

И что? Если я не согласна с преподавателем и вижу, что он ошибается, почему я должна молчать? Я всегда говорю правду.

Снейп тогда даже огрызнулся: заткнитесь, мисс Грейнджер, здесь учитель я, а не вы. Ничего, когда-нибудь он поймёт, кто здесь учитель.

Попытки бунта надо пресекать в корне.

О счастливые, беззаботные школьные дни! Я выросла и натворила дел похуже, чем препираться с преподавателями.

Я дважды громила Министерство магии, брала в заложницы Риту Скитер и шантажировала ее, укрывала осужденного преступника Блэка и даже грабила банк.

И тогда я обрела горький опыт в поиске идеального спутника жизни.

У меня всегда было мало друзей... Оказалось, пусть я и героиня войны, и кавалер Ордена Мерлина, но среди мужчин не нашлось охотников выдерживать меня. Я поняла, каким сокровищем был Снейп!

Признаюсь, тогда я рассматривала другие варианты. Убийство Дамблдора немного понизило шансы профессора на мою благосклонность.

Я поставила на Гарри и Рона — и что? Рон прожил со мной два месяца в палатке и сбежал. Гарри по-быстрому влюбился в Джинни, только чтобы не жениться на мне! Друг называется.

Конечно, оставались Симус, и Дин, и Невилл, и Оливер, но когда раскрылась правда о Снейпе...

Какое счастье, что Помфри выходила его после укуса Нагини! Какими слепыми глупцами мы были, чуть не позволив потерять его, и вообще упорно не замечая его достоинств!

Да любой, кто видел, как он нянчится со своими слизеринцами, угадал бы, что в нем дремлет идеальный муж и отец.

Самый храбрый человек магического мира. Герой войны и кавалер Ордена Мерлина. Он всегда жертвовал собой ради детей. Он всегда защищал женщин.

Самое главное, как безропотно он позволял всю жизнь себя третировать -Дамблдору, Лили Эванс, Нарциссе Малфой...

Мой выбор был предрешен.

Я думала, что он оскорбляет меня, а он запрещал Финеасу Найджелусу обзывать меня грязнокровкой!

И он столько раз спасал мне жизнь.

Я навела справки после войны — он всё еще был не женат. Как глупы наши женщины.

По справедливости, за ним должны бы бегать толпы поклонниц, но он продолжал жить в одиночестве. Никто не оценил сокровище, как заметил профессор еще на первом уроке: весь мир — толпа болванов.

С этим я была согласна, я поняла это лет в тринадцать, пытаясь вбить самые элементарные знания в головы моих одноклассников. Отличные ребята, но болваны как есть.

Значит, мне повезло.

Не скажу, что Снейп сдался так сразу, но я знала, чем его зацепить.

Он до сих пор ворчит, что бригада эльфов помогает ему в лаборатории, но эльфы прекрасно справляются с технической работой и освободили ему много времени.

А время нам понадобится — теперь, когда я выбила из Министерства лицензию и мы открыли АЗКАБАН — Академию Зельеварения, Каббалистики и Арифмагических Наук. Да, мы основали собственную магическую школу, Северуса, разумеется, — директором, и мы скоро обгоним Хогвартс.

Никто из ученых, кого мы пригласили в преподаватели, пока не отказался, а от учеников отбою нет. Ведь из них только маги имели возможность выбирать учебное заведение, а для маглов, эльфов, гоблинов, оборотней, кентавров, великанов, гномов, вампиров и сквибов это единственный шанс поступить в магическую школу.

Уизли, Лонгботтомы и Поттеры сразу сказали, что чтут традициии и выбирают старый добрый Гриффиндор, так что проблем с учениками, каковые были в Хогвартсе, у нас не будет. Никакого гриффиндорства.

Живоглот отлично выучился у Миссис Норрис следить за порядком, и я надеюсь на тихий учебный год. Северус его заслужил.

Он знает, что я всё равно сделаю его счастливым.

Что вы сделаете, если ваш кот начнет рисовать?

Конечно, потом вы узнаете, что коты-художники известны еще с Древнего Египта, что работы кошки-экспрессионистки Китти размещены в художественных галереях, а кошка Бутси заработала на живописи тысячи долларов.

Потом вы посетите Лондонский институт искусства кошек и запишете своего гения на ближайшую экспозицию.

Но всё это будет потом.

А сначала...

Сначала будет тихий семейный вечер.

Вы сядете с чашечкой чая перед камином, ожидая мужа на ужин, любуясь игрой огня в антикварном камине, а сбоку вам будет мурлыкать кот.

Даже зная, что муж уже на ужин не придет. Он директор Хогвартса и вы уже привыкли, что работать он способен с семи утра до часу ночи. Но вы не утратили счастливой благости духа.

Во-первых, сегодня вечером вы ждёте подругу.

Во-вторых, вы сами — не последний человек, второй зам начальника отдела в министерстве, и вам неделю назад обещали повышение.

В-третьих, быть женой директора Хогвартса и замом начальника в Министерстве очень приятно, и вы считаете, что ваша жизнь удалась.

Вы радостно встречаете дружескую физиономию, высунувшуюся из камина; на столе с ужином ждет подарок, который подруга давно заказывала.

С подарка всё и начнется.

Миссис Джиневра Поттер — героиня войны, замечательный человек и очень интересный собеседник.

Также миссис Поттер — ревностная мать троих маленьких детей, и железной рукой воспитывает из них творческих личностей.

Поэтому миссис Поттер понадобился набор безвредных детских красок, которые дети могли бы даже есть, и она обратилась к мужу ближайшей подруги. Муж — не только директор Хогвартса, но и профессор алхимических наук.

Муж варит подруге эту краску и даже запаковывает ее — в свободное от работы время, с часу ночи до семи утра.

И подруга приходит за своей краской...

(Потом Гермиона так и не вспомнит, кому принадлежала безумная идея протестировать краску на подопытном коте, прежде чем травить ею невинных деточек.

Кажется, Джинни.)

Кота позвали, и он серьёзно обнюхал краску.

Лизнул, подумал. И, зачерпнув широкую горсть фиолета, изобразил сложную кляксу на подставленном листе бумаги.

Кот долго любовался фиолетовой кляксой.

Потом решительно размазал ее и перечеркнул двумя желтыми полосами и одной зелёной.

Потом опять долго-долго смотрел.

Что бы он ни нарисовал, он нарисовал именно то, что хотел, и был доволен.

Можно сказать, тест удался.

Джинни расправила красочную обертку и бережно опустила коробку в большой пакет.

Кот тоскливым взглядом проводил Джинни, уносящую в камин чудесную коробку с красками, и целый час смотрел ей вслед.

А потом он завыл.

Гермиона благословила запасливого мужа, который сварил две порции красок.

После чего Живоглот тихо рисовал весь вечер и вёл себя образцово.

Так что Гермиона и ее профессор спокойно легли спать. Они не знали, что за ночь трудолюбивый кот изрисует еще три пергамента, парадную директорскую мантию Снейпа и холодильник.

...К концу недели Гермиона уговаривала себя просто подождать, ведь краска когда-нибудь кончится.

Краска кончилась в среду. В четверг вечером кот дождался, когда Снейпы лягут спать, сел у двери в лабораторию и громко завыл.

Было два предложения:

1. "Силенцио" — от Гермионы;

2. "Тогда он еще что-нибудь придумает, например, будет всю ночь греметь котлами. Проще сварить ему игрушку" — от Снейпа.

Муж, как глава семьи, победил.

Снейп громко рявкнул:

— Но если этот избалованный кот не успокоится, никакой краски ему не будет!

И до утра настала тишина.

На пятой коробке красок Гермиона почувствовала, что творчество Живоглота ей стало даже... нравиться.

У кота явно улучшился стиль и манера письма, краски стали ярче и выразительней. Фантастические кляксы, точки и линии больше не были бессмысленным пятном на холсте, Гермиона обнаружила в живописи глубину и смысл. Она даже пыталась догадываться, что там нарисовано. То, что раньше определялось словом "мазня", теперь стало ... чем-то.

Апартаменты супругов теперь были завешаны картинами Живоглота, а картину, где, по мнению Гермионы, Живоглот изобразил ее портрет (Гарри Поттер, правда, был за натюрморт, а староста Когтеврана — за панораму Большого зала Хогвартса), она повесила в своей спальне.

На картины Живоглота приходили любоваться посетители, и Гермиона важно объясняла, что Общества кошачьего искусства и дочеловеческой живописи есть во всех передовых странах, что коты рисуют с древнейших времен и в Японии еще в XVIII веке кошачьи шедевры тушью ценились как человеческие, а кот Бетруг еще в Средневековье создал орнамент на платье королевы Германии.

Когда творения Живоглота называли абстрактной мазнёй, начитанная Гермиона поясняла, как семья американского кота-художника Оранжелло доказала, что их кот — реалист. Малолетняя внучка семьи расшифровывала рисунки кота, потому что она смотрела на мир с той же высоты и той же позиции. Упав на ковер, взрослые посмотрели на мир новым взглядом и опознали в творениях кота свою очень реалистичную корову!

Вы удивляетесь, что вам пришлось столько узнать о котах?

Вы удивляетесь, что коту дали добро на работу?

Что вы стали ее ценить?

Не удивляйтесь. На самом деле, вам не оставили выбора.

А холодильник и впрямь был слишком белый, а мантии Снейпа — слишком черными. Их совсем не мешало расцветить. У кота очень правильный художественный вкус. Тут вы с ним согласны.

А потом настанет великий день Первой выставки.

Вы наденете парадные мантии и отправитесь с дебютантом в Лондон. Ваш муж тоже соберется... но в последнюю минуту, естественно, прибежит завхоз с криком, что третьекурсники разбросали навозные бомбы по лестнице Башни прорицаний, и вам придется отправляться без него. С обещанием, что он, конечно, догонит...

Эпилог истории будет следующим.

Вечером Гермиона и Живоглот вывалились из директорского камина на пушистый ковёр.

Директор писал за столом.

— У тебя пальцы в краске, — мрачно сказала Гермиона.

Директор посмотрел и улыбнулся.

— Что ты, дорогая, я старался не оставлять никаких следов. Как всё прошло?

— Замечательно, — вздохнула Гермиона. — Была уйма народу. Мы почти победили, но жюри не дало нам первую премию только из-за блата. Их протеже Живоглоту в подметки не годится.

— Поздравляю.

— Это всё ты рисовал?

— Нет, — признался директор. — Только с пятой банки красок.

— Я только что догадалась.

— Никогда бы не подумал, что мои абстракции попадут на выставку, — сказал директор. — Простые кляксы, непонятный смысл, порча красок... Я никогда не афишировал своего желания рисовать. Но живописать так же прекрасно, как творить зелья. После тяжелого дня это очень успокаивает.

— Одну картину, "Пейзаж с кормушкой", жюри выставки считает очень перспективной, — возразила Гермиона.

— Пейзаж с кормушкой? Его Драко Малфой нарисовал.

Гермиона глубоко выдохнула.

— Из трех работ, что ты отобрала на выставку, две мои и одна от Драко. Вообще тут висят еще работы Поттера... и самого Живоглота, конечно. Например, у нас в спальне — моя работа, я имею в виду твой портрет.

— Очень смешно.

— Видишь ли, не всем дано родиться Рубенсами. Если я начну выставляться от своего имени, меня засмеют. Ты сама, едва увидев эти картины, сказала: "Мазня!" — но когда люди посчитают, что это рисовал кот, их впечатление — сама видишь — меняется. Картины имеют успех, идут на выставку и берут вторую премию.

— Глупо.

— Дорогая, если бы почтенный директор Хогвартса публично выставил картины в виде фиолетовых клякс, было бы гораздо глупее. Ни я, ни лорд Малфой не можем себе такого позволить.

— А коту позволить можно.

— И кот будет иметь успех. Наша репутация также выиграла от того, что мы имеем дома такого знаменитого кота, причастного к высокому искусству.

— И Драко Малфой взял вторую премию на кошачьей выставке.

— Да, я в ближайшее время порекомендую Драко завести кошку. Драко начнёт модную тенденцию — иметь дома творческого кота.

Гермиона безнадежно махнула рукой и отправилась заварить чай.

Она очень устала.

Быть замминистра и женой гения крайне утомительно.

Но приходится держать марку! Ей тоже нельзя ронять репутацию.

Гермиона подошла к столу, взяла начатый тюбик краски и посадила на бумагу синюю кляксу.

Потом обвела ее розовым и лиловым.

Потом сделала еще две кляксы, голубую и красную, рядом.

И ей стало гораздо легче.

— Прекрасная работа, — похвалил из-под плеча подошедший Снейп. — Стиль схвачен безукоризненно.

— Что это, как ты думаешь?

— Трудно сказать. Косая аллея летом или портрет министра7

— Портрет министра. Ты угадал.

— Живоглота в искусстве ждет большое будущее.

— Несомненно.

— Можешь дать ему дорисовать. У него бывают интересные находки.

— Нет уж, это моя первая работа. В следующий раз.

— Мяу, — одобрил Живоглот.

P.S.

Все "исторические факты" в этом драббле взяты из стёбной книги "Почему кошки рисуют" Бартона Сильвера и Хизер Буш и не имеют никакого отношения к реальной кошачьей истории.

Знаешь, было бы смешно, если бы на Земле мне пришлось когда-нибудь признаться, что я, солярист, ни разу не поставил ногу на поверхность Соляриса."

— Опять читаешь?

Нет, дочитать спокойно не дадут. Даже в любимом углу слизеринской гостиной. И Снейп поднял голову.

Беллатриса заявила:

— И опять читаешь про ма-а-аглов.

Снейп не отреагировал.

— И что это?

— Фантастика.

— Что такое фантастика?

— Про инопланетян.

Беллатриса признала, что такую чушь могли написать только маглы.

Снейп вежливо пожал плечами и встал. Ему всё равно профессор Слагхорн поручил собрать унцию золотинки в Запретном лесу на закате.

Увы. Беллатриса, которая обожала всё запретное, увязалась за ним и мешала всю дорогу. Прогнать ее было тяжело, настолько далеко они зашли от Хогвартса. Лучше было держать поблизости.

— Смотри, — вдруг сказала Беллатриса.

Снейп спокойно продолжал смотреть в землю, выбирая травинки.

— На небо смотри!!! Это ЧТО?

Снейп поднял голову.

— Летающая тарелка, — сказал он с интересом.

Беллатриса завизжала. В следующую минуту ударная волна припечатала их в траву, и тарелка приземлилась.

Она встала на опушке, гася неземные посадочные огни на корпусе, и ее верх по инерции еще вертелся.

Дети подняли головы. Из тарелки вышел настоящий зеленый человечек. Он был в чешуе и похож на змею. Он посмотрел на них и заквакал.

— Что он говорит? — прошептала Беллатриса.

— Не знаю, — признался Северус.

Зеленый человечек посмотрел на них, что-то толкнуло детей под руки, и к нему в лапки легли две волшебные палочки. Беллатриса ойкнула. Человечек внимательно потрогал палочки, повернулся к своей тарелке, махнул лапкой... И она на глазах зрителей сжалась в точно такую же деревянную палочку. Человечек снова то ли засвистел по-змеиному, то ли заквакал. Погладил свою "палочку" и вернул прежние владельцам.

Беллатриса смотрела на него открыв рот.

Человечек подумал и квакнул. И Северус, и Беллатриса вскрикнули, хватаясь за левое плечо — его прожгло как огнем.

— С меня хватит. Бежим, — рявкнул Северус.

Как только они оказались безопасно далеко, Беллатриса задрала левый рукав — там был теперь выжжен череп с языком, трижды обвитым змеей.

— Классная татуировка.

— Вряд ли это просто татуировка, — задумался Северус.

— Всё равно классная.

— Лучше узнай, как ее убрать.

— Зачем?

Беллатриса поймала удивленный взгляд и пояснила:

— Я тоже думаю, она не простая... Это тайный знак! Он очень сильный маг, ты заметил? Такой сильный... Никогда таких не видела. И Темный, наверное...

— Он даже разговаривать по-нашему не умеет.

— Ну и что? Научим.

Северус уставился на нее.

— Зря мы сбежали. Знаешь что, я наверное туда вернусь.

— Я тебя не пущу.

— Он мне нравится, — твердо сказала Беллатриса. — Он ТАК на меня смотрел!

— Ага, любовь с первого взгляда...

— А что? В твоей дурацкой фантастике так не бывает? Лучше он, чем... — дело в том, что личная жизнь у Беллатрисы не ладилась. У нее никак не клеилось замужество. Родители, потеряв терпение, что их высокородная наследница не может сама выбрать жениха, навязали ей своего, бесцветного Руди Лестренжа. Несмотря на отчаянное сопротивление невесты, была уже назначена свадьба.

— Теперь мне можно не выходить за Руди.

— Может, инопланетяне не могут на земных девушках жениться.

— Пошел ты.

— Точно. Я пошел к Дамблдору.

— Никуда ты не пойдешь. Ты сам рассказывал, что люди не признают существования инопланетян. Это, мол, совершенно секретно, и будет засекречено, и авроры с Отделом тайн припрутся, а с тебя возьмут подписку о неразглашении... Или просто сотрут память. Вложат всякие глупости. Инопланетян официально не существует.

— Ну, наши-то поверят, — сказал Снейп, имея в виду своих слизеринцев.

— Наши поверят. И знаешь что, — сказала Белла, закатав рукав, — половина захочет такую же метку.

— Гарри, дорогой, на кухне тебя ждет профессор Снейп.

— Кто?! За что?..

— Мммяуу!

— Рррр!

— Мияууу!!

— Гррр!!!

Грохот.

— Гарри, кажется, это на кухне. Беги туда, скорей!

Грохот.

Тишина.

Гарри считает ступеньки до кухни и молится. На кухне полный разгром. С верху самого высокого шкафа смотрит вниз взъерошенный черный кот, машет лапой и шипит.

Под шкафом караулит огромный пес с разодранным носом. Он пытается допрыгнуть, но достать до кота не может. Кот поворачивается к нему хвостом и сбрасывает вниз тяжелый таз.

Пес резво отскакивает.

Кот машет ему вслед лапой с выпущенными когтями.

— Ну я вам сейчас...

Гарри хватает швабру и ведро воды...

— Доброе утро, Гарри!

Гарри открывает глаза. Он дома — на Гриммо-плейс, 12, сейчас рождественские каникулы, и на него смотрят Гермиона и Рон.

Значит, это был сон.

— Мне опять какая-то гадость снилась...

— Вставай, тут такая гадость наяву! Гермиона, конечно, не согласна, но... Когда пойдешь завтракать, будь осторожен. В кухне сидит вреднющий кот.

— Он не вредный, а очень симпатичный.

— Он Сириусу палец прокусил.

— Просто Сириус ему не понравился.

— А кто ему понравился? Он всех кусает, кроме тебя.

Гарри стало страшно.

— Доброе утро, Гарри. Завтрак на столе, — устало поздоровался Люпин.

На кухне собралась целая комиссия.

Сириус, Люпин, Молли, Джинни и Живоглот.

На столе сидел пушистый-пушистый, дымчато-полосатый кот и умывался.

— Я приказал Кикимеру убрать это, а Кикимер говорит: побойтесь Моргану, хозяин, он же меня съест, — мрачно произнес Сириус.

— Что вполне возможно, — сказал Люпин.

Гарри подумал, что Молли, поборница чистоты, не должна бы одобрять, что кот сидит на столе; приглядевшись, Гарри заметил, что кот сидит еще и в его любимой тарелке.

— Мы положили тебе в другую тарелку, — извиняющимся тоном добавила Молли. — Садись в углу, родной, рядом с Джинни.

И подальше от этого чудовища.

Кот прервал умывание, посмотрел на Гарри и поднял лапу с когтями.

— Гарри, обойди с той стороны! Не нервируй его.

— Никто не знает, как он сюда попал, — сказал Сириус. — И никто раньше не видел этого котяру. Тут нечисто.

— Ты думаешь, это анимаг? Давай попробуем то заклятие, что с Питером, — предложил Люпин. — На счет три.

— Прекратите! — рявкнула Молли. — Вы уже пробовали. Дважды. Самые разные заклятия. Хватит издеваться над животным!

Маги подняли палочки, вспыхнула волшебная молния... И ничего не произошло. Кот хрипло мявкнул и проехался когтями по скатерти, оставив на ней широкие борозды.

— Поздравляю. Он продрал полировку.

— Может, накормить его? Он только что перенес стресс.

— Молли, умоляю! Его все утро кормили. Не понимаю, как в нем поместилась такая прорва еды! Он лопнет.

Кот шлепнулся со стола на пол и ушел — как выяснилось, в гостиную. Там он свернулся в любимом кресле Сириуса у теплого камина и уснул.

Большую часть дня неопознанный кот спал.

Предсказание Сириуса, что такая прорва еды не могла пройти для кота бесследно, оправдалась, когда обитатели дома решили выйти на улицу, чтобы выпустить пару фейерверков на Рождество, и заглянули в свои ботинки.

Обувь почистили, праздничное настроение восстановили.

Поругали себя за легкомыслие, что вредного кота оставили без присмотра!

Сириус решил это исправить — но кота в гостиной уже не нашел.

Пришлось отложить прогулку и обыскать весь дом.

Кота нашла Гермиона, на кухне, где он пожирал приготовленный обитателям дома послепрогулочный обед.

Когда его ловили, он сопротивлялся.

Наконец, Гарри и Рон в защитных драконьих перчатках схватили кота и водворили в гостиную. Куртка Гарри пострадала основательно.

После такого подвига все заслужили прогулку!

Кота оставили дома под наблюдением Кикимера. Для спокойствия Кикимера Сириус наложил на гостиную путы, чтобы кот не смог удрать.

Прогулка прошла успешно.

Но в том, чтобы после прекрасной морозной прогулки погреться в гостиной у камина, все потерпели крах.

Оказалось, что кот проснулся и выразил протест, что его попытались запереть.

Вся мебель, кроме вышеупомянутого кресла, была разделана вдребезги, как будто внутри нее искали клад.

Пол усеяли обрывки ценнейших книг со стеллажей семейной библиотеки. Шторы были сорваны, ковры побиты когтями.

Кикимер взирал на разгром с философской кротостью.

Когда друзья Гарри вернулись, они застали кота за поеданием домашнего задания Гарри по зельеварению; вот когда дети пожалели, что привыкли делать уроки в гостиной и оставили там все свои работы!

От работ остались одни клочья.

Клочки Гарриного эссе из пасти хищника отобрали, и обиженный кот снова свернулся в кресле.

Раз ему не дают веселиться, будем отдыхать!

Пока обитатели дома подметали гостиную и развешивали заштопанные занавески, кот моментально уснул.

Взбешенный Сириус попытался согнать кота с кресла, чтобы "в собственном доме иметь право посидеть у камина."

Кот прирос к креслу. Он уцепился за обивку когтями.

Рон дал дурной совет сесть на него.

— Он мне не нравится, — сказал Рон. — Всё-таки он переодетый Пожиратель, а то и вовсе профессор Снейп! Гарри он сегодня снился, а у Гарри все сны вещие.

Сириус попытался сесть сверху на кота. Кот тяпнул его за домашние брюки, но с кресла не сошел.

Он просидел в нем, как победитель, весь вечер, глядя, как дети заново делают уроки. Он спокойно позволил им погасить камин и уйти спать. После этого он прыгнул на рабочий столик и опрокинул на непросохшие пергаменты полную чернильницу.

Спустился на кухню, плотно поужинал; что не съел, просто разбросал по полу.

Открыл дверцы шкафа и порылся в чашках и блюдцах. Они так забавно падали на пол и разбивались!

На морде у кота, когда он громил кухню, было написано истинное удовольствие.

После ужина кот поднялся в спальни, облегчился в домашние тапки Сириуса и вернулся в гостиную.

Перед камином стояла полная ваза летучего пороха.

Кот двинул по ней лапой, и ваза лопнула; кот гонял черный порошок по всей гостиной. Когда тот впитался в ковры и кресла, разлетелся по книжным полкам, чашкам и блюдцам, кот бросил горсть в камин и рявкнул почти по-человечески:

— Хогвартс, кабинет Дамблдора!

...

— Итак, Северус, как продвигается эксперимент?

— С переменным успехом. Сегодня прошла первая апробация... Зелье нуждается в существенной доработке.

— Да, Северус?

— Трансформация происходит, держится сутки. Основной цели мы добились: никаким заклятиям зелье не поддается. За вышеуказанные сутки добровольцы испытали на мне пять заклятий обратного превращения, из них два — неоднократно, и ни одно не сработало. В конце концов добровольцы убедились, что перед ними не шпион, а обычная кошка. Что и требовалось доказать. Кроме того, порошок остролиста прекрасно повлиял на внешность превращаемого, кот ничем не напоминал меня как человека. Ни формой, ни цветовой гаммой.

— Северус, но это прекрасно. Вы добились грандиозных результатов.

— Тот же порошок имел сильный побочный эффект: повышение агрессии и буйности. Он слишком сильно высвобождает животные инстинкты. В итоге пять оцарапанных, два покусанных. И разгромленная гостиная. Битая посуда, испорченная мебель. Правда, в доме, избранном мной для проведения эксперимента, царит такой бардак, что хозяева вряд ли заметят в обстановке какую-то разницу.

— Вы сможете устранить побочное действие, как Вы полагаете, Северус?

— Я работаю над этим, господин директор. Понадобится еще несколько проверок...

— Помилуйте, Северус, хозяева вашего подопытного дома не пустят Вас на порог!

— Не беспокойтесь, у меня заготовлен список адресов. Основным объектом эксперимента указан тот дом, но есть и запасные варианты. Я рассчитываю использовать этот дом еще дважды — его обитатели очень терпеливы и любят животных, и мне важно отработать реакцию хозяев на повторное появление подозрительного "кота".

— Отлично. Продолжайте работать. Успехов!

Душераздирающая оптимистическая трагедия

"Отелло озмеелло"

Предупреждения: смерть персонажа, а ежели кто не согласен с моей концепцией анимагической формы профессора Снейпа, то я не виновата.

"Жду тебя, моя Нагини!

Ночь уж дышит на крыльцо.

Слышу шорох твой, богиня,

Вижу дивное лицо.

Я давно таюсь под домом,

Всё хочу позвать тебя.

Дважды Лордом чуть не пойман!

Но что ни сделаешь, любя..."

"Я ползу к тебе, Любимый

С чешуей как антрацит!

Ночь спокойна, дом пустынен,

Лорд постылый крепко спит!

Змей мой черный, змей мой гордый!

И я с утра тебя ждала.

Не страшусь я гнева Лорда,

Я любовь свою нашла!"

Две змеи ползут на встречу.

Вот скрылись в сочную траву...

С болью в сердце я замечу,

Что видел Лорд их рандеву!

Он проснулся беззаботно,

Он проснулся дотемна.

Он всё слышал. Он всё понял.

Он всё видел из окна!

"Горе мне!" — вскричал несчастный.

"Я ограблен, я убит!

Потерял я в одночасье

Всё, чем сердце дорожит.

Лишь двоим я верил, верно:

Севу-другу да жене.

И они своей изменой

Вмиг разбили сердце мне!"

Дважды вспыхнул луч зеленый.

Две Авады вышли в ночь.

Плачь, о муза, по влюбленным!

Души их умчались прочь...

"Что ж я сделал!" — Лорд заметил.

"Жизнь мне больше не мила.

Лишь двоих любил на свете,

Но не вернет Смерть, что взяла...

Путь — один!" — и луч смертельный

Вспыхнул в доме в третий раз.

Умер Лорд — и кончен этим

Горемычный мой рассказ.

Сегодня утром Его Высочество встал с постели слегка раздраженным, против обыкновения не посетил любимую лабораторию и выслушал доклад министра финансов без комментариев.

Только после завтрака он оттаял, и на вопрос Ее Высочества: "Я беспокоюсь за Вас! Что-то случилось, сир?" — ответил:

— Мне приснился престранный сон... Вы были правы, дорогая, эти опыты в лаборатории опасно влияют на сон.

— Что Вам снилось, отец? — поинтересовался младший наследник.

— Представьте: мне снилось, что я беден, рожден в грязной трущобе, мои родители низкого происхождения!

Принцесса была шокирована.

— О, это не всё! Я — неотёсанный грязный мальчишка, надо мной издевалась в школе банда из четырех мерзавцев. Один увёл мою девушку... Я опустился до связи с сектой террористов. У меня на руке выжгли метку-клеймо! Дальше 17 лет длилась война, и меня убила чудовищная змея. По приказу моего хозяина-террориста она перегрызла мне горло.

— Ваше Высочество, умоляю, только не за столом, — скривился премьер-министр.

— Артур, Вы там тоже были! Вы были бедны, имели семь детей и жили в норе.

— Очень смешно.

Принц вздохнул и погладил любимую кошку.

— И Минерва там была. Она превратилась в женщину. А наш попугай Альбус...

— Чего только не приснится, — пожал плечами министр.

...Это был прекрасный, ухоженный посёлок в живописном месте Англии. Богатые коттеджи утопали в зелени, дети на улицах хохотали; правда, странность была в том, что они летали наперегонки на мётлах, а взрослые приезжали домой с работы через летучий пороховой камин.

Возле дома номер 20 компания шумно гоняла на мётлах за маленьким мальчиком в очках, и не могла угнаться; его метла была дороже всех.

На порог дома вышла красивая девушка и позвала:

— Гарри! Дадли!

— Мам, не знаю, где Дадли, — сказал очкарик на метле. — Он из дома не выходил. Может, опять в чулан спрятался?

— Гарри! — возмутилась его мама.

— Он всегда там прячется, когда Хагрид приходит.

Мама Гарри вздохнула и вошла в дом. Она спустилась к запертому чулану, откуда ясно слышались всхлипывания.

— Дадли?

Миссис Поттер вздохнула снова.

— Ннненавижу вволшебников!

— Дадли, Хагрид давно ушел. Пожалуйста, выйди.

— Лучше бы я умер с папой и мамой!

Миссис Поттер сказала:

— Дадли, что случилось? Почему ты не играешь с другими детьми?

— Я не могу, они меня дразня-я-ят! — взвыл Дадли. — "Дадли, заколдуй что-нибудь!", "Дадли, тупой толстяк!", "Дадли никогда даже метёлку не трансфигурирует!"

— Дадли, ты не толстый, — не очень искренне утешила миссис Поттер.

— "Ты такой тупой, что тебя в школу не возьмут! Нам придет письмо, а тебе нет!"

— Дадли, мы же записали тебя в хорошую школу. Там твой папа учился.

— А они все учатся в Хогвартсе!

Толстый заплаканный мальчик неуклюже вышел из чулана.

— Гарри же будет учиться в Хогвартсе? Почему я не могу как Гарри?

— Но Гарри разве тебя дразнит?

— Еще как, когда вы не видите! — заревел Дадли. — Он и своих друзей подговаривает... Они меня колдуют и смеются! А я не могу расколдоваться! Эти рыжие... Уизли... дали мне вчера конфету, так у меня язы-ы-ык вырос до порога-а-а...

— Мы все тебя любим.

— А почему тогда на день рождения у Гарри 20 подарков, а у меня 4?

Миссис Поттер вздохнула снова.

— Дадли, ты же знаешь, мы не можем пустить сюда твоих друзей-маглов.

— А у Гарри подарки дорогущие! Сириус ему по 10 подарков за раз дарит!

— Дадли, считать чужие подарки нехорошо.

— У него новая метла каждый год! А эта, "Молния", целое состояние стоит...

— Сириус очень богатый человек.

— А почему он не дарит мне?

— Ну он же всё-таки крёстный Гарри, а не твой...

Да, подумала Лили, сколько проблем в их счастливой семье стало с тех пор, как Дамблдор поручил ей годовалого сироту Дадли. Только в ее семье, семье кровной сестры покойной Петунии, Дадли был в безопасности. Когда Петунья закрыла его собой от Волдеморта, наверное, он хотела этого — но Лили видела, что Дадли у них не счастлив. Он никак не приживался у волшебников. Увы, он должен потерпеть до самого совершеннолетия.

Миссис Поттер в утешение погладила Дадли и дала пряник.

Мисс Виндзор училась на Гриффиндоре и сейчас кончала на "отлично" 5-й курс. Мисс Виндзор обожала Хогвартс.

Мисс Виндзор считала, что с Хогвартсом ей крупно повезло — как не повезло бы при ее фамилии ни в одной другой школе Британского королевства.

Ведь в Хогвартсе она была всего лишь рядовой студенткой, ничем не выделяющейся, маглорожденной.

Какое прекрасное место, где никто, кроме нескольких учителей и других маглорожденных, не пристанет: "Виндзор? Вы член королевской семьи? У вас есть замок, слуги и вы принцесса?"

Нет, здесь принцессами читались другие. Девочки чистокровного волшебного рода, имеющие заколдованные замки, домовых эльфов...

Мисс Виндзор не могла похвастаться ни тем, ни другим. И некоторые чистокровные ученики даже задирали перед ней нос!

Сказка, а не школа.

Увы, на 5-м курсе начались проблемы. По замку бегал неуловимый маньяк, объявивший охоту на грязнокровок, и его ручной монстр, который уже четверых заморозил взглядом.

И мисс Виндзор была для него не английской принцессой, не лицом особой важности и неприкосновенным достоянием нации, а всего лишь очередной грязнокровкой... Дамблдор стоял в больничном крыле над окаменевшим телом мисс Виндзор и молился, как бы поскорее созрели оживляющие мандрагоры!

Но до того, как они успешно созрели и превратились в сверхоживительное зелье Северуса Снейпа, произошло много событий: директора сместили, Гарри Поттер нашел Тайную комнату, Гарри Поттер убил василиска и спас мир, профессор Локонс потерял память, директор Дамблдор вернулся... А бедная заколдованная принцесса проспала всё это мертвым сном в своей постели, в больничном крыле волшебного замка над подземельем побежденного злого дракона.

Мандрагоры созрели. Все жертвы василиска очнулись.

А мисс Виндзор и не думала просыпаться.

Использовали всё — и директор сидел в своем кабинете, уронив голову на руки и ожидая международного скандала.

— У меня есть идея, директор, — сказал тогда большой специалист по Темным силам Северус Снейп. — Но я заранее предупреждаю, что из соображений этики я должен уволиться.

И он изложил свою идею.

— У вас гениальная идея, Северус, и я молюсь, чтобы она сработала! — ответил директор. — Какое увольнение?! Наш долг спасти ребенка — любыми способами! Идите и спасите наш замок, Северус!

Северус вздохнул и пошел в больничное крыло. Он выгнал всех из палаты мисс Виндзор, снова вздохнул — и поцеловал ее.

Едва волшебный Принц поцеловал принцессу, как она очнулась.

Очнулась полностью здоровая и крепкая, потому что она немедленно съездила спасителю по носу и заорала, что ее насилуют.

— Очнулась! Жива! — вскричала мадам Помфри, врываясь в палату.

Принцесса с новыми силами потребовала увольнения мерзкого ублюдка и запустила в стену стакан с лекарством.

Палата наполнилась счастливыми людьми. Международный скандал отменился. Начался праздник.

А профессор Снейп незаметно скрылся в свои подземелья — лечить сломанный нос.

Гарри, Джинни, Рон и Гермиона сидели на пикнике и праздновали Победу.

Неделю назад они победили Волдеморта. Всё плохое кончилось.

Я, думал наконец-то счастливый Гарри Поттер, я дождался этого. Все мечты сбылись. На руках носят, и подробности Победы бесконечно пересказывают, и ордена, и журналисты.

Но одно темное пятнышко пора было прояснить.

— Кто пустил слух, что Снейп — мой отец? — спросил Гарри у Гермионы.

Гермиона всегда знала всё... и она смутилась.

— Но ты же сам сказал это, Гарри.

— Я?

— Ну, в Большом зале, перед всеми, разве не помнишь? Ты сказал Волдеморту, но мы же всё слышали.

— Когда это я сказал такое Волдеморту?!

— Да все слышали, — вступилась Джинни. — Что у Снейпа был роман с твоей мамой, общие патронусы и так далее.

— Гарри, у тебя амнезия от стресса, это бывает...

— Общие патронусы помню, — сквозь зубы ответил Гарри. — Я помню всё, что я говорил Волдеморту! Я никогда не говорил, что Снейп...

— Гарри, но мы же не идиоты... конечно, ты прямо не говорил, но мы всё поняли.

— Тут понимать нечего! Мой отец — Джеймс Поттер.

— Гарри, ну подумай, — мягко сказала Гермиона. — Зачем еще Снейп отдал тебе воспоминания, что он любил твою маму?

Гарри схватился за голову.

— А Рон везде рассказывает, что Снейп умер со словами: "Посмотри на меня, сынок".

— Не было такого!

— Да Рон уже интервью Скитер дал...

— Как не было? — обиделся Рон. — Я же там стоял. Сам слышал. Он тебя схватил, прижал к себе и говорит: "Посмотри мне в глаза". Разве не было?

— Так — было! А "сынка" не было!

— Гарри, успокойся.

— Гермиона, ты тоже там была!

Гермиона посмотрела на Рона и покраснела.

— Гарри, прости. Я помню "посмотри мне в глаза", а потом... Он хотел добавить что-то, совсем неразборчиво. Вроде "сынок".

Гарри Поттер сказал нечто нецензурное и сбежал с пикника.

Его догоняли репортеры, которых разогнал грозный аврор-телохранитель Спасителя мира.

Гарри понял, что с этим ему жить всю оставшуюся жизнь.

Ему не доказать теперь, что он сын Джеймса Поттера. Почему он не мог держать язык за зубами??? Зачем выложил всем воспоминания Снейпа??? Как он не подумал, что их можно понять превратно! Впрочем, тогда он вообще ни о чем не думал...

Гарри вспомнил давнее, с 5-го курса: "Не смейте никому рассказывать то, что увидели!"

Гарри вспомнил еще: "Тугодум! В вас нет тонкости, Поттер!"

Как вы были правы, и вы ведь предупреждали меня, профессор!

Гарри отдал должное замечаниям профессора Снейпа. Но поздно.

— Вы меня звали, господин директор?

— Северус, конечно! Да-да, присаживайтесь.

— Итак?

— Кхм... Даже не знаю, как начать. Дело очень срочное, но... У меня деликатнейшая проблема...

— Альбус, я не болтун, Вы же знаете.

— Кхм... Кстати, Северус, у Вас, кажется, есть Интернет...

— Пришлось, раз мои студенты в нем днюют и ночуют. Все теперь великие писатели! Дневники, журналы, фанфики... Мисс Грейнджер даже дослужилась до звания беты.

— Беты?

— Это лицо, ответственное за грамотность их опусов, и очень своевременное назначение, надо признать. Невежество наших студентов чудовищно. Мне хватает шедевров при проверке письменных работ.

— Знаете, это то, что надо! Вы не могли бы записаться на одном из ... э-э-э... сайтов, пройти тесты на бету?

— Альбус?

— Северус, Вы не представляете, как эта писанина затягивает! Сначала читал, читал... сам не заметил, как втянулся. Три фанфика, макси, слэш, NC-17. Северус, я даже не заметил, как их написал, клянусь! И мне срочно нужна бета. Но Вы же понимаете: рейтинг, слэш... Я уважаю мисс Грейнджер, но не ей же поручить такое. Я и Минерву просить стесняюсь!

— Альбус...

— Мой дорогой мальчик, Вы меня так выручите! Спасибо, я знал, что могу положиться на Вас. Можете регистрироваться прямо сейчас. И — как это говорится? — первые 20 глав я сейчас же скину Вам на мыло. Как Вы думаете, до завтра справитесь? В проде 40 глав.

— Что-то Снейп сегодня злой, — шепнул Рон Гарри.

С другого конца класса Снейп, сердитый и встрёпанный, метнул в пару злобный взгляд.

— И всё слышит, надо же...

— Желал бы я улучшения слуха Вам, мистер Поттер! Десять минут назад я объявил контрольную работу, и потребовал воздержаться от разговоров, Вы не слышали?

Ах, если бы они знали причину его настроения...

— Наверное, Метка болит, — предположил Рон. — Сейчас встанет и уйдет.

— Ура, контрольная накроется...

— Класс, внимание. Я выйду на несколько минут, и за это время возлагаю на старост требование сохранять в классе покой и тишину!

— Дамблдору пошел про Метку докладывать, точно.

Снейп вылетел из класса.

Успев обернуться, он увидел, что все побросали контрольную работу. Крэбб и Гойл уже сидели на Поттере, Уизли — на Малфое...

Жуткий день — но знали бы они!

"— Северус, не могли бы Вы всё-таки узнать планы Тома поточнее?

— Альбус, если Вы постоянно мной недовольны, в чём дело? Берите Оборотное зелье и идите к Тому сами!

— Северус...

Директор даже привстал.

— Мальчик мой, почему же Вы себя вечно недооцениваете... Это гениальная идея..."

Северус не считал это гениальной идеей.

"— Когда будет готово зелье?.. Северус, не очень срочно. Я хотел бы успеть научиться Вашим манерам, походке... Скажем, через месяц, и сделаем попытку, как только вы почувствуете вызов..."

Резвится директор. Юмор у него!

Сегодня утром директор объявил, что всё готово. А через час Снейп почувствовал вызов...

Снейп неохотно вызвал склянку с зельем, добавил свой волос и постучался к директору.

— Северус! Наконец-то! Нет-нет, я уже вижу, что у Вас в руках. Отлично.

Снейп протянул директору склянку.

— А вторая склянка? Вторая, для Вас?

Снейп уставился на него.

— Но Северус, как же Вы не подумали? Зовите вторую склянку. Меня тоже надо кем-то замещать. Практикуйтесь, я давно вижу Вас в кресле следующим директором Хогвартса.

Кошмарный день...

— Пейте, — улыбнулся Дамблдор, добавив во вторую склянку свой волос. — Даже интересно, каков я на вкус!

"Как мышьяк," — предположил Снейп.

Минутой спустя "Северус Снейп" с хрустом потянулся.

— Какое ощущение, Северус: снова почувствовать себя молодым! Тридцатилетним! О, надо бы это повторять почаще. А как Вам?

Новоиспеченный "Директор" что-то буркнул.

— Не дуйтесь, Северус. Вам понравится, и я через час вернусь. Удачи!

— Вам тоже.

"Снейп" вышел. "Дамблдор" выругался и подумал, что ему теперь делать??? Руководить школой?!

И тут он воспомнил. Контрольная. Сначала — аврал на контрольной в подземелье, который он должен срочно остановить!

"Директор" рысью помчался в класс зельеварения.

В классе была общая драка.

— ДИ... — успела пискнуть Паркинсон, стоящая в дверях на шухере. Силенцио!

Взмах палочкой — весь класс разняло и разнесло по партам. И они уставились, как в дверях стоит директор.

— Я стыжусь за вас, — промолвил Дамблдор.

Гриффиндорцы повесили носы.

— Какое неуважение к школе! Кто начал эту постыдную драку?

— Я, сэр, — сказал Поттер и вышел вперед.

Он прятал глаза.

— Гарри, ты страшно разочаровал меня.

— Я знаю. Я больше никогда не буду, сэр.

Гриффиндорцы эхом прошелестели:

— Мы больше никогда не будем...

— Закончите урок достойно, или мне стоять над Вами? А Вы, Гарри, после зайдете ко мне.

— Да, сэр.

Поттеру было явно стыдно.

Как только он зашел в кабинет директора, извинения посыпались градом. Он поклялся преодолеть предубеждение перед профессором Снейпом.

— Тем более, Вы неплохо занимаетесь последнее время.

— Это не я... Я нашел в парте старый учебник, Принца-полукровки, Вы его не знаете? Я всё теперь по нему делаю.

— Очень интересно, — сказал директор.

— Знаете, это не всё. Я ведь жульничаю, правда? Я честно больше не буду. Ничего не буду против Снейпа.

— Как мало нужно человеку для счастья, — прошептал директор.

— Я же напакостил ему сегодня. Я написал крёстному и Люпину, что Снейп меня обижает, и они ждали его у ворот Хогвартса, чтобы повесить вверх ногами. Он недавно ушел, наверное, уже висит...

Директор спросил: "Правда?" — и захохотал.

— Вы отлично справились, Северус.

В дверях стоял второй Дамблдор. Он сиял.

Гарри пискнул: "Северус?" — и вскочил.

— Школа в порядке, дети здоровы, Вы смеётесь — я говорил, что Вы отлично справитесь.

— Поттер, можете быть свободны, — сказал Снейп.

— Подождите, Гарри. Это и Вас касается. Итак, Северус, вы справились, а я позорнейшим образом всё провалил. Я себя выдал... Сразу пришлось наложить на Тома и его друзей, пока они не оценили этот факт, несколько заклятий и вызвать авроров. Сейчас они все в Азкабане...

— Профессор, они все арестованы? И Волдеморт?

— Да, Гарри. Надо сказать, Том немного нервничал. Он сказал: какая глупая шутка, и почему мне ни разу не пришло в голову проникнуть в школу под видом Снейпа? Он очень расстроился.

— Какое счастье, — сказал Гарри.

— Я тоже счастлив. И в состоянии счастья тебе легче придется принять факт, что твой крёстный и Ремус... немного не в себе. Северус, ты сваришь им успокоительное?

— Немедленно, — сказал Снейп.

— Они попытались задержать меня на пути к Волдеморту, боюсь, превращение тихони Снейпа в грозного Дамблдора их ошеломило. И я, прости, Гарри, огрел их немного по голове.

Гарри рванулся в Больничное крыло.

— Какой день, — сказал Снейп.

— Северус, я еще месяц назад говорил, что это гениальный план, и Вы себя недооцениваете, — ответил Дамблдор.

Эту историю автору рассказал Дин Томас со слов Крюкохвата, которому ее поведали два почтенных клиента банка со слов мага в розовом плаще, аппарировавшего в Румынию.

Рассказ очевидца о Первом походе.

Решил Волдеморт сгубить Гарри Поттера на летних каникулах и отправился к Дурслям.

Что мне маглы, думает. Весь городок магловский, я их одним пальцем.

Приходит на Тисовую,4 и начинает шпионить, Поттера ждать.

Обернулся тараканом — и в дом.

А Поттера дома не было, только Петунья с Дадли.

Петунья как увидит таракана, как закричит! И тапком его. И спреем спрыснула.

Осталось от таракана мокрое пятно, и сбежало по-быстрому на диван, пока Петунья то место стиральным порошком не замыла.

Еле успело.

Крестражи, всё-таки, — великая вещь. Не было бы крестражей, и Волдеморта бы уже не было.

А тут Дадли заходит, и как сядет на диван. Массивная корма у Дадли, тяжелая. Волдеморта просто расплющило.

Встает Дадли, и являет Петунье назади своих джинсов большое пятно. Приклеилось...

Что ж, снимает Дадли джинсы — и в стиральную машину.

На полчаса, с градусом, с порошком.

Стирали, значит, Волдеморта полчаса, потом отжимали, потом вынули и утюгом прогладили.

Не понравилось.

Обиделся он, прикинулся бактерией и прыгнул в Дадли.

Бактерия, думает, мелкая, не поймают.

Покажу сейчас маглам!

Расположился у Дадли в горле и давай размножаться.

А Петунья увидела, что Дадли заболел, и вызвала врача. Он дал Дадли антибиотик, и все бактерии уморились. Один Волдеморт спасся.

Понял тогда Волдеморт, что не победить ему в этом доме, и кровь Лили сильнее, и чуть не прикончили его.

Выскочил еле жив, и больше к Дурслям не совался.

Рассказ очевидца о Втором походе

Ничего бы не случилось, кабы коварный Люциус Малфой не дразнил бедного босса его неудачей с Дурслями.

— Неужто Вы оставите битву поражением, — соблазнял Люциус. — Неужто Вы в одиночку не справитесь с толпою маглов?! Лето кончится, и мы потеряем шанс захватить Гарри Поттера!

Послушался Волдеморт, взял с собой Беллатрису и отправился к Дурслям. Так волновался, что не заметил, как Беллатрису по дороге потерял.

Обернулся Волдеморт тётей Мардж, подхватил чемоданы и стучится в дверь Дурслям.

— Гарри, открой! — приказывает изнутри Петунья.

Гарри Поттер открывает; и видит — стоит перед ним Волдеморт в образе тети Мардж, ухмыляется, и Нагини на поводке вместо бульдога.

Шрам у Гарри прострелило, и он упал в обморок. "Тетя Мардж" тем временем проследовала в гостиную, ужинать с Дурслями.

Ох зря "она" так сделала! Неполезна магам магловская еда, что маглу здорово, то магу смерть.

Объелся Волдеморт кушаний тети Петуньи, прихватило ему желудок, и стал он из тети Мардж в себя превращаться обратно.

— Гарри! Иди сюда! Что ты с тетей сделал?! — рявкнул Вернон. — Немедленно расколдуй ее обратно!

Очнулся Гарри и видит: вместо тети Мардж сидит за столом зеленое чудовище.

— Ничего я с тетей не сделал! — возмутился Гарри. — И вообще это не тетя, это Волдеморт.

Зазвенела ложка. У Дадли впервые в жизни пропал аппетит.

— Это Волдемордор? — спросил дядя. — Это и есть ваш Волдемордор? Какая-то зеленая ящерица!

— Да, я Волдеморт, — зашипел Волдеморт. — Приятно познакомиться.

Дадли сполз под стол и говорит:

— Он, наверное, ядовитый. Нам на биологии рассказывали, что яркая окраска указывает, будто это ядовитый зверь, а он очень ярко-зеленый.

— Вот тебе твоя дурацкая магическая защита, — говорит Вернон Петунье. — Что мы дома в полной безопасности! Приехали!

Встал из-за стола и вышел на кухню.

— Вернись, магл, — потребовал Волдеморт.

Вернон отвечает:

— Уже возвращаюсь! — и с ревом водрузил на Волдеморта холодильник.

Девять кило. Это вам не шутка.

Дадли вылез из-под стола и сообщил:

— Придавило.

— Временно, — признался Гарри Поттер. — Вообще он бессмертен.

— Так что мы сидим?! Петунья, выводи детей! — рявкнул дядя Вернон. — И позвони наконец 911, у нас Вудуморд на кухне!

Рассказывают далее, что тетя собрала вещи и вывела детей.

Диспетчер 911 ввиду серьезности положения пообещал тёте прислать спецназ и задействовать армию, даже ракетные войска.

Полиция оцепила дом, Дурсли и Гарри стояли в первом ряду оцепления — впрочем, собралась огромная толпа. Рита Скитер ругалась с ведущим CNN.

Волдеморт окопался в доме и швырялся оттуда зелеными молниями.

Вызванный спецслужбами переговорщик громко сказал в рупор:

— Лорд Волдеморт, сдавайтесь!

— Ни за что! Авада кедавра! — отвечал осажденный.

— Сейчас прибудет премьер-министр, — доложил Петунье шепотом генерал спецназа.

— Сейчас прибудут Дамблдор и Скримджер, — кисло доложил с другой стороны Северус Снейп. — О Мерлин, Поттер, когда же мне дадут хоть летом от тебя отдохнуть?

— Волдеморт, сдавайтесь! Иначе мы используем заложников! — потребовал переговорщик.

Выглянул Волдеморт из окна и видит: солдаты держат Беллатрису и Нагини.

— Моя Нагини! Нет! — вскричал Волдеморт и дрогнул.

— Простите, Лорд, я только хотела помочь! — зарыдала Беллатриса.

— Авада Кедавра! Я не сдам тебя супостатам!

— Что за чудовище, ему змея дороже женщины, — ужаснулся генерал.

— Сдавайтесь, Лорд, или змею отдадут в зоопарк!

— Авада Кедавра! Никогда!

— Ну вот, одним крестражем меньше стало, — заключил Снейп.

Генерал зашептал:

— Переговоры зашли в тупик. Я прошу разрешения задействовать ракеты.

— Ракеты? В моем палисаднике? — ахнула Петунья. — Я двадцать лет держала этот дом в идеальном порядке, а теперь ракеты! Мало того, что газон мой затоптали, так если вы насвинячите в доме, я вас засужу!

— Рад выслушать альтернативный план, мадам, — сказал генерал.

Гарри Поттер попытался что-то предложить, но Дурсли и Снейп в один голос зашипели: "Молчи!" — а дядя Вернон еще дал племяннику подзатыльник.

Однако идеи водились не только у Гарри Поттера.

Миссис Полкисс, соседка Дурслей, заметила:

— Тунья, решайся скорей, твой мутант из дома выскочил!

Волдеморту надоело сидеть в осаде, и он вышел из дому.

Наставил палочку на Гарри Поттера и крикнул:

— Умри наконец!

Миссис Полкисс ловко огрела его электрошокером.

Мутант упал, палочка его зашипела и оплавилась.

— Какая реакция, Лула, — восхитилась Петунья.

— Пояс по каратэ. Надо уметь себя защищать! — кивнула Талула. — И шокер я всегда ношу с собой.

— Я свой дома забыла, — покаялась Петунья.

— А что значит эта абракадабра, которую он несет? Или нет — авракадавра? Чакра Кентавра?

— Непереводимая игра слов, — отрезала Петунья.

Она обернулась к генералу, чтобы похвастаться своей победой, но поздно. По мнению генерала, победа досталась им слишком мирно. Генералу действительно надоело ждать.

— Батарея, пли!

...Дяде Вернону выплатили грандиозную страховку за дом. Страховая фирма на ней чуть не обанкротилась.

На эту страховку дядя строит три особняка в разных частях Англии — для надежности. Ведь в Литтл-Уингинге, который сейчас представляет собой большую черную воронку, жить можно будет только через 50 лет.

Тёте Петунье Волдеморт на кухне тоже не понравился, поэтому она путешествует с Гарри, помогая уничтожать оставшиеся хоркруксы.

Во взрыве было только одно хорошее — взрыв случился такой силы, что даже Белла очнулась от Авады.

Волдеморт потерял очередное тело и очередной кусок души. Такими темпами, предупреждает его Дамблдор, скоро у УпСов правых рук не останется, а у несчастного праха отца Реддла — костей.

Профессор Снейп заказал себе пояс из змеиной кожи.

А в целом, все в жизни идет по-прежнему...

С чего бы мне начать?.. Знаю. С распределения, конечно! Все хотят знать про распределение.

"Дорогая Шляпа, почему меня отправили на Слизерин?", "Почему меня распределили на Пуффендуй?", "По какому принципу Вы сортируете детей?", "Меня — к этим?! А Вы уверены? Вы точно не ошиблись?"

Я никогда не ошибаюсь.

Тысячу лет назад четыре Основателя Хогвартса вложили в меня каждый по частичке своего разума, чтобы я смогла распределять студентов; я рассказываю эту историю уже тысячу лет, и всем, кто отмахивается: "Надоело, знаю" — советую самим попробовать жить с расчетверением личности!

Притом, в личностях — два мужчины и две женщины; два смертельных врага, один ненавистник нечистокровных, три обожателя нечистокровных и один сочинитель скверных песен. К несчастью, только три из моих четырех личностей осознают, что им медведь на ухо наступил.

Попробуйте жить с четверкой великих людей в одной голове. Надеюсь, вам понравится.

Зато я научилась быть терпимой и толерантной. Иначе мои сущности перегрызли бы друг друга.

Я всегда уважаю чужое мнение и не настаиваю на своём. Потому что с моим мнением никогда не соглашаются.

Первое, что я слышу, вынося вердикт студенту: "Меня? На Пуффендуй? Только не это!"

"Только не Гриффиндор!", "Только не Слизерин!", "Только не Пуффендуй!", "Когтевран — отстой!"

Разве я спорю? Пожалуйста, идите куда хотите!

Как я вразумляла одного мальчика — типичный гриффиндорец, упрямый, храбрый, озорной, весь идеалами напичкан; создан для Ордена феникса, защищать грязнокровок ! Нет, он знает лучше, он хочет на Слизерин.

Буквально перед ним — другого, чистокровнейшего из чистокровных, черного мага по призванию, — ему бы прямая дорога к Волдеморту; оказывается, он хочет бороться с Пожирателями смерти и только на Гриффиндор.

Ну, распределила я их как им хотелось, Снейпа — на Слизерин, Петтигрю — на Гриффиндор, а чем кончилось?

Я никогда не ошибаюсь.

Ещё помню слизеринца — древнейший род, ненавидел маглов, зельевар прирожденный; очень тонкий мальчик, сложный, с неврозами — древний род, сами понимаете; там уже и родственники сумасшедшие были. А у него невроз, просто идиосинкразия на Слизерин! Слышать это слово спокойно не может.

Ему бы как раз на Слизерин, чтобы не подавлять страхи, а ,наоборот, научиться себя уважать; не бояться себя, а научиться от прочих слизеринцев, что иметь такое мнение — не стыдно.

Но я Шляпа, а не психоаналитик. Он хочет Гриффиндор — иди, Альбус, на Гриффиндор.

Больше ста лет прошло — не поверите, до сих пор жалею. То была роковая ошибка.

Своим неврозом Альбус чуть не развалил школу! Он маниакально подавлял свою суть слизеринца и выкраивал из себя гриффиндорца.

Он думал, когда в своём кабинете при разговорах о Поттере и Реддле восклицает: "Вечно проблемы с этими нечистокровными! Когда же они поубивают друг друга!" — я не услышу? Я в том же кабинете весь год лежу.

После него все школьники хотят распределиться "только на Гриффиндор"!

— Слизерин?

— Нет, я хочу Гриффиндор!

— Когтевран?

— Нет, Гриффиндор!

— Пуффендуй?

— Только Гриффиндор!

...И я, мягкосердечная, отправляю Джеймса Поттера, Римуса Люпина и Артура Уизли на Гриффиндор. Всех — на Гриффиндор!

Окончили школу, вырастили детей — то же самое. Даже Гарри Поттер, которого специально держали вдали от волшебного мира, стал мне перечить! "Только не Слизерин." Да, я уступила, но не думайте, что это я испугалась глупых угроз Северуса Снейпа облить меня серной кислотой.

Снова роковая ошибка, а последствия...

Худшие последствия были только у одного просчета. С пуффендуйцем — несбывшимся пуффендуйцем. Мальчик мог стать лучшим биологом-серпентологом в мире, мог основать образцовый змеиный заповедник. Но Том Реддл хотел только на Слизерин.

И теперь я сказала себе: хватит. Больше никакой отсебятины! Пусть отправляются туда, куда положено моим неоспоримым авторитетом и многолетним опытом, и мольбам я недоступна. В конце концов, я же наполовину мужчина.

На Слизерин — значит, на Слизерин, и точка!

Вы думаете, теперь все довольны? Меня ругают пуще прежнего. Когда я отправила мальчика Альбуса Северуса Поттера на Слизерин, а мальчика Скорпиуса Малфоя — на Пуффендуй, их родители пришли мне угрожать!

Но меня не запугаешь, и я была непреклонна.

Можете называть меня старой кошёлкой, можете угрожать спалить на месте, можете сажать в меня соплохвостов — каких только угроз я не наслышалась за тысячу лет!

И подкупать не пытайтесь. И заколдовывать — я не Кубок огня, Конфундуса не боюсь.

Говорят, теперь дети боятся распределения и я снюсь им в ночных кошмарах. Давно пора.

Ненавижу. Сил моих больше нет. Достали!!!

Сейчас разобью что-нибудь…

Мелодичный звон из гостиной. Плакало мамино любимое антикварное зеркало.

А ведь мне нельзя колдовать на каникулах. Или можно, раз это стихийный выброс?

Разве я в нем виновата?

Не выношу зеркала. В нашем доме это разбилось последнее.

Я так хочу увидеть в них некрасивую, тоскливую и носатую рожу! Я — самый несчастный человек в мире.

Я натуральная блондинка, красавица, в теле и даже с загаром всё в порядке. Ненавижу.

Меня прокляли с рождения.

Точно. Какой-то злой рок меня преследует! Надо мной всегда смеялись, меня травили в школе, никто не хотел дружить со мной. Весь мир против меня!

Меня травили — да, вы же знаете, как умеют травить в школе. Пальцами показывали — это ладно, но ведь нападали! Вчетвером, втроем на одного — на меня одну, а это глупость, что четверых девчонок отбить легче, чем четверых мальчишек. Не легче. А когда у меня случился первый магический выброс, когда они увидели, что у меня ко всем достоинствам еще есть сверхспособности…

Мне пришлось сменить школу.

Мне пришло письмо из Хогвартса, я думала, там будет легче… Ну-ну.

Там меня травят не меньше, чем у маглов. Везет мне в жизни.

Да, со мной всё было решено еще до первого урока. Еще до распределения. Как только это ископаемое, наша деканша, развернула список и прочла:

— Смит, Мери-Сью!

Всё. Весь Хогвартс заржал. Ржала даже кошка Филча. Даже Распределяющая Шляпа.

И что прикажете делать?

Всё еще смеясь, Шляпа спрашивает:

— Так куда мне вас определить?

Ну, я надеялась на Пуффендуй, я очень трудолюбивая, а эта старая ушанка ржет:

— Не, Мери-Сью на Пуффендуе — это слишком. Тебе положено мир спасать. Гриффиндор!

Не выношу Гриффиндор! И мир, кстати, спасать в этот раз не мне, там такой Гарри Поттер учится. Недоразумение в очках. Вот к нему все вопросы. А травят всё равно — меня…

Недавно лягушку мне в суп подложили. А еще подстерегают в коридоре и швыряются заклятиями. Подножки ставят. Думают, это смешно.

Да нет проблем, собственно. Я что в магловской, что в магической школе любое количество нападавших укладываю одной левой. А правой в это время правлю прическу. Но ведь упорные, глупцы, упорные до идиотизма. Ничему их прежние ошибки не учат. Вчера расшвыряла, сегодня иду — опять засада. Ну, опять ее расшвыряю, мне не жалко. Но обидно же. На что они надеются?!

Только одна младшекурсница, такая Лавгуд с Когтеврана, посмотрела на меня, когда я в очередной раз народ швыряла, и изрекла:

— Мери-Сью победит Сами-Знаете-Кого.

Наверное, смогу. Я ведь самая сильная в Хогвартсе. И отметки у меня лучше всех. По боевым искусствам вообще считается, что мне нет равных. Даже тот строгий парень, Снейп, когда их вел, сказал:

— У вас есть потенциал.

А он такое раз в сто лет говорит.

Вообще он мне нравится. С первого урока понравился, еще когда он зелья вел. Такой романтический герой, настоящий Лара или Чайльд-Гарольд. Да в него полкласса было влюблено. И ко мне не придирался, потому что зелья мне тоже удаются.

Мы вообще похожи. К нему пристают, потому что он бледный, некрасивый и зовется невероятным именем Северус Снейп, а ко мне пристают, потому что я блондинка, красавица и зовусь Мери-Сью.

А разве мы виноваты, что у нас такая внешность? Или что родители — вечное им спасибо, конечно — назвали нас таким безумным именем?

В этом году у Северуса большие неприятности, его директором назначили. Все его ненавидят. Школа на грани революции.

Недоразумение Поттер вообще учиться побоялся, из школы сбежал. Да он всегда боялся Северуса.

Говорят, он вместо занятий подался в хиппи и кочует в палатке по лесам. Голый в декабрьской проруби купается.

А я всерьез считаю, что это плохо кончится. И для школы, и для страны. Нехорошие дела у нас творятся. Лавгуд как меня встретит, так укоризненно смотрит:

— Как ты допустила ситуацию до такого, Мери?

Она права, пора брать дело под контроль. А то еще до драки дойдет, до настоящей — и Хогвартс спалят дотла, и жертвы будут. Зачем мне такое бремя на совести? А если — страшно подумать — одной из жертв будет Северус?

Нет, никогда! Я Мери-Сью или кто?

Пусть там Поттер по лесам хиппует, раз ему больше заняться нечем, а Шляпа еще семь лет назад была права: пора мне спасать мир. Кроме меня, некому!

Кстати. Вчера зашла в наш деканат, бумаги разбирала — я ж забыла сказать, я староста школы — и наткнулась на досье беглого Поттера. Засекреченное. Я еще когда была старостой Гриффиндора, удивлялась, почему мне эти бумаги в руки не дают? А тут посмотрела, и всё стало понятно.

Гарри Джеймс Поттер, ха-ха. Так он всем врет, что его зовут. Или просто скрывает правду, и я ему просто сочувствую.

Никакого «Джеймса».

Гарри Марти Стью Поттер он по документам. Марти Стью, мой собрат по несчастью!!! Теперь понятно, почему Дамбдлор и Сами-Знаете-Кто так его боятся! И почему именно его посчитали Избранным.

Наверное, теперь мне незачем бояться за будущее Хогвартса — у нас есть Марти Стью, с ним ничего не страшно. Он свое дело знает...

Хотя сомневаюсь я, всё-таки. Видала нашего героя в деле — он Марти Стью какой-то нетипичный совсем, пришибленный. Он когда мир спасает, обязательно не доделывет работу до конца, до хеппи-енда. Всегда жертвы остаются и вообще нечисто он работает... Не мартистьюшно. Так что я всё-таки подумаю, не вмешаться ли мне: я-то Мери-Сью классическая, без примесей!

А он еще стишок сочинил про меня, помнится, когда мы учились вместе:

Мери — Сью — большая дура,

Под ней горит клавиатура.

Сам такой. Но я его тайну сохраню. Всё-таки, собрат по несчастью — и зачем ссориться с коллегой, который тоже обречен спасти мир?

Аннабель Фриттон. Келли, а где ты работаешь?

Келли Джонс. Знаешь МИ-5 и МИ-6? Так вот, я в МИ-7.

к/ф «Одноклассницы и тайна пиратского золота»

«…Скримджер уже запустил руку в карман, чтобы достать оттуда таинственный порошок, от которого огонь становился зелёным. Пару мгновений премьер-министр безнадёжно смотрел на них двоих, и те слова, что весь вечер он сдерживал в себе, наконец, прорвались наружу.

— Но, ради всего святого… вы же волшебники! Вы же можете творить магию! Уверен, вы можете справиться… с чем угодно!

Скримджер медленно развернулся на месте, обменялся скептическим взглядом с Фаджем, который на этот раз всё-таки смог улыбнуться, и спокойно сказал:

— Видите ли, премьер, министр, всё дело в том, что наши противники тоже умеют колдовать.

И с этими словами волшебники друг за другом шагнули в яркое зелёное пламя и исчезли.»

ГП и ПП

Премьер-министр долго смотрел вслед волшебникам — недобрым, тяжелым взглядом.

Затем он потянулся, размял напряженные встречей мышцы и встал.

Премьер вышел из кабинета и запер его на ключ; секретарь, сидящий в приемной, дрессированно поднял голову, но министр махнул рукой:

— Всё в порядке, Кингсли. Я просто устал. Пойду прогуляюсь.

— Да, господин министр, — почтительно ответил секретарь, Незаменимый Кингсли. — Вызвать охрану?

— Благодарю. Я, собственно, просто пройдусь по коридору, проветрюсь. На улицу я выходить не собирался.

— Да, господин министр, — повторил секретарь. — Тогда в охране нет необходимости.

— Пожалуй, вы правы.

— Желаю господину министру приятной прогулки.

Министр дошел до конца коридора и завернул за угол. Кингсли с понимающей улыбкой проследил за ним глазами. После встречи с Другим Министром всем магловским министрам требовалось проветриться, и Кингсли прекрасно их понимал. Даже сочувствовал.

Министр прошел еще два коридора, быстро оглянулся вокруг и шмыгнул в маленькую незаметную дверь.

За дверью находилась маленькая и неприметная комната, и там его ждал человек.

Министр кивнул.

Сэр Майлз Массервай, бессменный начальник британской разведки, кивнул в ответ.

— Положение еще хуже, чем мы думали, — вместо приветствия сказал министр.

Сэр Майлз как бы улыбнулся:

— Да, министр Скримджер производит гнетущее впечатление.

— Вы слышали, как он запросто предложил стереть память русскому президенту? Это же покушение на главу дружественной державы! Фактически, повод к объявлению войны! Волшебники совсем зарвались!

— Мы делаем всё возможное, — сухо сказал сэр Майлз. — И прежде всего, позвольте принести мои искренние поздравления. Вы держались потрясающе. А эта финальная фраза про волшебников была шедевром. Она их полностью убедила.

— Я всего лишь следовал вашим инструкциям, — ответил министр. — Не зря же вы с Седьмым натаскивали меня вчера вечером. И эта фраза про волшебников была придумана Седьмым гениально, я согласен. После нее волшебники будут считать меня полным идиотом.

— И главное, не имеющим никаких источников информации, кроме их официальных бредней, — поправил начальник разведки.

«Хотел бы я, чтобы так оно и было, » — подумал министр.

Он прекрасно помнил свой первый день в новой должности, когда глава разведки в числе прочих служащих пришел приветствовать его. Сэр Майлз отвел его в сторону и шепнул:

— У нас будет конфиденциальный разговор. Не здесь, в вашем кабинете много посторонних ушей. Я покажу вам, как пройти в «чистую» от прослушки комнату, сэр, и отныне и навсегда мы будем встречаться только там.

Сэр Майлз попросил аудиенции немедленно, и министр при первой возможности незаметно сбежал из кабинета в указанную комнату.

Там он узнал о родной стране много интересного. Узнал много интересного и о родной разведке — о существовании секретных отделов МИ-9 и МИ-10, где МИ-9 был отделом разведки за популяцией волшебников.

Седьмой, он же просто Семь, на данный момент был лучшим агентом Девятого отдела. Настолько ценным, что министр знал его лично, и лично министру он делал свои доклады. От которых министру не раз хотелось немедленно повеситься.

В тот первый день сэр Майлз и познакомил его с Седьмым, а также с Джеем и Кеем из Десятого отдела.

Встречи с Седьмым всегда производили на министра неизгладимое впечатление. Близкое присутствие всемогущего волшебника, который может всех находящихся в комнате превратить в стулья и сесть на них, слегка угнетает. Тем более, что по просьбе сэра Майлза Седьмой специально показал министру пару заклинаний.

— Учитесь привыкать к проявлениям волшебства. Сегодня вечером к вам придет познакомиться еще один деятель, и он будет надеяться сразить вас своими фокусами в самое сердце, — наставлял сэр Майлз. — И кстати, мне не надо напоминать, что при его виде вы должны сыграть роль полного профана, действительно потрясенного до глубины души?

Правда, играть министру не пришлось. Колдовство всегда поражало его, в первый и в сто первый раз.

Но как только он «познакомился» с Фаджем и уяснил принятые Министрами волшебства правила общения с маглами, он стал глубоко благодарен Седьмому и сэру Майлзу.

Хотя третирование волшебником своего магловского коллеги — да не коллеги, а начальника! Он премьер-министр Англии, а это — вождь малочисленной общины неких британских граждан, его подчиненный, кобыла задери! — возмущало министра до глубины души.

Но теперь он выяснил, что Фадж — не худший случай.

— Этот Скримджер — маньяк! Террорист! К чему он привык в своем аврорате, то и собирается перенести во внешнюю политику?! С него станется пулять из пистолета при первом же случае направо и налево!

— Типичный силовик, — бесстрастно молвил сэр Майлз.

— Невоспитанный полицай. Фадж — идиот, но он хотя бы знал правила игры! А этот — никакой дипломатии, пистолет в зубы и лезет напролом…

— Методы Скримджера еще в аврорате были далеки от правовых и даже от их подобия, — сказал Массервай.

— Этот министр магии меня не устраивает. Его надо убрать.

— Седьмой докладывал, что в лоне Пожирателей смерти зреет переворот в Министерстве, — равнодушно сказал сэр Майлз. — Смещение Скримджера — дело решенное. Седьмой считает, что больше года Скримджер не протянет.

— В лоне Пожирателей смерти! Отличная новость, — проворчал премьер. — И кого из этих милых людей мы прочим на место Скримджера?

— Седьмой обещал представить в пятницу подробный аналитический доклад. Но я заранее настроен на кандидатуру нынешнего заместителя Скримджера Пия Толстоватого. Он очень либеральный и спокойный человек, сапогами по Лиге Наций стучать не будет.

— Разве он Пожиратель смерти?

— Можно подстроить ему видимость полной зависимости от Пожирателей смерти, — пояснил сэр Майлз. — Седьмой считает, что сможет договориться с Пием и убедить Пожирателей, будто Пий порабощен заклятием Империус.

— Даю добро. Пусть действует.

— Ну, это из всех его дел самое несрочное.

Министр вздохнул.

— Знаете, Майлз, я хотел бы видеть Седьмого. Как только он сможет…

— Вы уверены? — переспросил разведчик. — Стоит ли тратить силы на это внезапное свидание? Напоминаю, что в срочном порядке вас ждет рандеву с Джеем и Кеем из МИ-10, они прибудут через полчаса…

Премьер застонал.

— Знаете, Майлз, иногда я думаю: а почему бы не натравить клиентов МИ-9 и МИ-10 друг на друга? И пусть они сами с собой разбираются…

— Мы рассматривали этот вопрос, — с каменным лицом ответил сэр Майлз. — Мы пришли к выводу, что это слишком рискованно. Клиенты МИ-10 всё же — слишком специфичный народ.

Министр снова вдохнул:

— Майлз, я пошутил.

— Я тоже, Тони.

Мгновением спустя раздался негромкий хлопок, и в комнате возник человек.

Министр вздрогнул: он так и не привык к чуду аппарации.

— Господин премьер, сэр Майлз, — сказал человек и поклонился.

Седьмой. Живая легенда, лучший из всех агентов, когда-либо работавших на Майлза Массервая; настолько лучший, что сэр Майлз подумывал оставить Седьмого своим преемником, когда придет его пора уйти на покой.

Седьмой. Министр не знал его имени, он знал агента только в лицо. Да и то, лицо может быть ненастоящее; как волшебник, он может наложить на внешность любые чары.

А на особой секретности Седьмой настаивал строго — говорили, что даже сэр Майлз не знает его имени, но в ложности этого слуха министр не сомневался. Седьмой, как и все сотрудники его отдела, своей работой на маглов рисковал головой, потому что это прямо нарушало волшебный Статут о секретности. За принятые им меры предосторожности министр не стал бы его осуждать.

Семь обычно выглядел как идеальный шпион: мужчина неопределенных лет, незаметной внешности; бесцветные глаза, бесцветные волосы; заурядный магловский серый костюм. Но кто скрывался под этим маскарадом? Сколько лет ему было на самом деле, какую должность он занимал? Седьмой знал всё об Ордене феникса и о Пожирателях смерти, Седьмой вербовал других агентов в обоих орденах. Значит, он был вхож в элиту и того Ордена, и другого…

Сведения Седьмого всегда были самыми точными и свежими. Он всегда успевал с новостями первый — а потом их подтверждали другие агенты, уже опоздавшие.

Он? А может, это она? Что мешает этому агенту оказаться женщиной?..

Сэр Майлз подтвердил, что агент Семь незаменим. Буквально вчера он привел в Отдел пару свежезавербованных и невероятно ценных кадров. Женщину по имени Нарцисса Малфой и ее сына, мальчика Драко.

Премьер принял их по просьбе Седьмого очень ласково и произвел сильное впечатление. Пара принадлежала к верхам магической аристократии, мальчик планировал окончить школу и пойти работать в Министерство магии — а премьер не против был иметь в Министерстве магии своего человека.

Они принадлежали к ближнему кругу Волдеморта и имели на него прямой выход — на него и на опаснейшую фанатичку Беллатрису Лестренж.

Кроме того, Седьмой шепнул, что имеется реальный шанс уговорить Лорда перенести свой штаб в резиденцию семьи Малфой! Тогда бы сэр Майлз имел бы самые свежие новости из логова врага.

Запросили они, конечно, дорого, но министр знал, что не имеет права отказать. Его щедрость их потрясла. Сэр Майлз потом со смехом передавал, что Драко и Нарцисса ушли обескураженные, со словами: «Кто мог знать, что мы попросим помощи у маглов»…

Завербовать эту пару было огромной удачей. Миссис Малфой обещала, что как только ее муж сбежит из Азкабана, он будет завербован к сэру Майлзу тоже.

Можно сказать, тылы у Пожирателей были заполнены плотно. А как обстоят дела с их оппозицией?

— На нынешнее Министерство магии надеяться нечего, с командой Скримджера нам не о чем разговаривать, — решил министр. — Конечно, мы все надеемся на поражение Сами-Знаете-Кого, но эта компания им не соперники. Их поддерживать я не буду ни в каком случае. И что остается? На кого нам ставить как на победителей Темного лорда?

— Тони, там и оппозиции-то нет, кот наплакал, — скривился разведчик. — Это отсталая однопартийная система… У них в оппозиции только Орден феникса.

— Больше поддерживать некого, — вздохнул министр. — Только старого маразматика Дамблдора!

— Дамблдор недолго останется в руководстве Ордена феникса, — тихо вставил Седьмой. — Он смертельно болен и умрет в течение года.

Сэр Майлз и премьер возвели очи к небу.

— Что ж, руководстве Ордена феникса тоже грядут перемены, и это приятно, — заключил премьер. — Может быть, преемник Дамблдора окажется умнее его и сообразит заключить с нами союз… Можем ли мы повлиять на выбор преемника и кого вы рекомендуете, джентльмены?

— А ваш секретарь, Шеклбот, вас устраивает? — спросил сэр Майлз. — Хороший работник, прямо у нас под боком, к маглам относится сносно и за год совместной работы вы можете повлиять на него в нужную сторону.

— Шеклбот работает в аппарате Скримджера, — сказал министр.

— О, это не должно вас беспокоить. Он не фанатик и вполне способен здраво мыслить. Иначе его в свое время не смог бы завербовать Орден феникса.

— Я согласен, — сказал министр.

— И он ваш секретарь. Он с самого начала поставлен к вам в подчинение и знает свое место, — тихо вставил Седьмой.

Сэр Майлз посмотрел на своего лучшего агента с нежностью.

Какой умница, какие правильные делает выводы! Нет, он должен занять кресло после отставки сэра Майлза.

Это случится скоро — сэр Майлз чувствовал, что уже стар и устал. Ему не справиться с нынешним объемом работ — воистину такой массив сдюжит только волшебник! К счастью, волшебник на примете у него есть…

Волшебник, умница, гениальный разведчик. У мальчика врожденное чутье и талант.

Да, его отставка случится скоро — примерно через четыре года. Больше он не протянет. Собственно, он подгадывает под отставку самого Седьмого…

Сэр Майлз проработал в разведке 50 лет, и у него чутье. Мальчик слишком много знает и слишком во многое ввязался. Года через два клубок взорвется. И мальчик сам это чувствует — интуиция у него безотказная… Правда, он твердит, что после окончания дела хочет уйти на покой, что ему надоело быть шпионом, и на случай отхода его ждет соблазнительный замок и горный прииск в Чили — агент Семь обходится Короне, конечно, дорого… Но он того стоит.

Он стоит большего.

Сэр Майлз давно репетировал в уме свою прощальную речь, перед которой Седьмой не сможет устоять:

— Я понимаю, что ты устал от грязи и войны и хочешь отдохнуть, ты целиком заслужил свой отдых, мой мальчик. Но поверь слову старика: ты не создан для скуки. Разведка — это твое прошлое, настоящее и будущее, это твой дар, который дан немногим. Через год в своем замке ты полезешь на стену от скуки, и тогда возвращайся ко мне. Ты создан для этой работы, мой мальчик. Ты не убежишь от нее даже в Чили. А я — я действительно старый вол, который отдал всё на службу Ее Величества, и жизнь, и молодость, и здоровье… И я хочу самой малости: уйти на пенсию с чистым сердцем. Зная, что оставил Британию в надежных руках. Ты ворчишь, что тебе надоело ходить под гнетом капризных стариков, а я ничем не отличаюсь от твоего Лорда или твоего директора, мой мальчик. Они ищут преемника, а достойный кандидат бывает один на миллион. Ты знаешь себе цену, мой мальчик. Я искал себе преемника 50 лет, и раз нашел, вцеплюсь в него как клещ. Ты единственный достоин занять мое место, и ты патриот. Ты сможешь охранять и лелеять нашу Британию. Северус, пожалуйста!

— Сэр Майлз?

Массервай очнулся от сладких грез.

— Простите, Тони. Я задремал, замечтался…Со стариками это бывает.

— Вы заткнете за пояс любого молодого, — галантно сказал министр.

— Благодарю, Тони. Я думаю, мы всё обсудили с Седьмым, и он может идти?

— Разумеется. Я выношу вам государственную благодарность за работу, Седьмой, и если так пойдет дальше, придется награждать вас орденом…

Седьмой хмыкнул, поклонился и аппарировал.

Министр закрыл глаза. Какой сегодня был тяжелый день…

— Тони, через минуту придут Джей и Кей из МИ-10, — строго напомнил Массервай.

МИ-10. Они же MIB, «Люди в черном». Отдел по регулированию деятельности инопланетян на территории Британии.

— У нас серьезные неприятности, Тони. Посол аркипийцев представил ноту протеста в честь того, что их представителя прикончили тараканы-конкуренты, а британское правительство по-прежнему отказывает им в выдаче микрогалактики.

Премьер рассеянно погладил своего любимого кота.

— Это была плохая идея, Тони, прятать галактику в кулон на шее твоего кота. Теперь аркипийцы угрожают объявить войну Земле, если в течение суток ты не выдашь им убийц погибшего агента и дурацкую галактику.

О да, МИ-10 — на порядок хуже, чем МИ-9. О какой революции через год рассуждает Волдеморт, если аркипийцы мыслят завтрашним днем? Ладно, что-нибудь придумаем. Выкрутимся, как всегда. С МИ-10 всегда проблемы...

— У Джея есть план. Они напали на след киллера-таракана.

— Пусть приходят, — вздохнул министр.

Тяжелый день продолжается. И кто считает, как Фадж или Скримджер, что должность британского премьера — милая синекура, тот просто дурак…

— Посмотри на меня…

Из тела умирающего Снейпа текли кровь и прозрачные слезы воспоминаний.

Он умер, а Гарри еще долго продолжал держать его за руку…

Затем Гарри подобрал воспоминания, нашел директорский кабинет (откуда-то он знал пароль), просмотрел их и принял решение.

Он пошел к Волдеморту, и Волдеморт произнес очередное «Авада Кедавра!»

И Гарри, как вы знаете, попал на вокзал Кингс-Кросс.

К Дамблдору и Волдеморту.

А вот что было дальше, вы не знаете…

— И всё-таки, почему я не умер? — спросил Гарри.

Дамблдор потупился:

— Ну, мы же говорили, мой дорогой мальчик. Магия твоей матери, и магия Даров смерти, и магия ваших с Волдемортом палочек, и магия жертвы, и магия крестража… В общем, ты никак не мог умереть.

— Всё-таки мог, — возразил Гарри. — Вы очень рисковали!

Дамблдор запнулся, словно что-то решая для себя… И решился. Он посмотрел Гарри прямо в глаза и твердо сказал:

— Нет, Гарри. Ты никак не мог умереть. Я ничем не рисковал, и я знал это. Неужели я бы отправил тебя на смерть?! Я знал, что ты защищен от смерти. До этого я уже позаботился о твоей безопасности!

— Я не понимаю, — сказал Гарри.

— Гарри, — пустился в объяснения Дамблдор, — дело в том, что твоя жизнь очень важна для Ордена. Для всего мира. Для победы над Волдемортом. Я не мог позволить тебе умереть, никак! А вдруг бы тебя убил кто-то другой, не Волдеморт? Ведь защита твоей матери и родство ваших палочек распространялась только на вас двоих. Нет, я решительно должен был позаботиться о неуязвимости для тебя, и я сделал это! И потом, я же воспитывал из тебя непобедимого героя… Мои действия оправданы…

— Я ничего не понимаю, — повторил Гарри, — но сейчас я посмотрел некие воспоминания и вижу, что безопасность людей вас никогда не интересовала! И жертвовали вы ими постоянно! Тот же Снейп…

— Профессор Снейп, Гарри…

— Да всё равно кто! В общем, он тоже был очень важен для вас, а вы и его послали на смерть. Хотя он был единственным вашим шпионом в ближнем кругу Волдеморта!

— Ты не прав, Гарри, — тихо сказал Дамблдор. — Ты не прав, о безопасности Северуса я тоже позаботился. Я отдавал отчет, какую роль он должен сыграть для победы, я знал, что он тоже не имеет права невовремя умереть…

— Но он только что умер…

— Ты ошибаешься, Гарри. В общем, я вижу, что должен тебе всё рассказать… Я создал вам общий крестраж.

— Что? — спросил Гарри изумленно.

— Я приказал Северусу убить меня. Как мы оба знаем, при этом его душа должна была расщепиться и перейти в идеальное для создания крестража состояние… Я этим воспользовался. Да, я поступил жестоко, не спросив ни его, ни твоего согласия, но я сделал это ради вашей же пользы! Чтобы сохранить вам жизнь! Я лгал тебе, Гарри, о том, что я не знаю, как создается крестраж. На самом деле я изучил этот ритуал в мельчайших подробностях. Я знаю заклинание, создающее крестраж, и в тот момент на Башне молний я применил его. Ты помнишь, что я постоянно сводил вас вместе в тот вечер? Что на Башне, когда Северус исполнял свой Обет, я обездвижил тебя? Прости меня, мой мальчик. Тогда я произнес заклинание, сделавшее тебя крестражем Северуса.

— ЧТО?! — заорал Гарри Поттер.

— Прости меня, — повторил Дамблдор. — Я знал, что крестраж — это особо неуязвимый артефакт, и с тех пор убить тебя будет невозможно. И Северуса тоже… Я спас вас обоих, ведь вы были мне оба очень дороги! И потом, я посчитал, что для тебя наличие внутри некоторых черт Северуса будет очень полезным. Разве ты не заметил с тех пор некоторых изменений в своей личности? Например, тебе никогда не удавалась окклюменция, но благодаря присутствию Северуса в твоей душе Волдеморт больше не смог проникать в твой разум, так? А вот ты смог входить в его мысли и читать его планы — мастерски, как и всё, что делал Северус, и Волдеморт даже не замечал его… твоего… присутствия.

Потом, я надеялся, что Северус сделает тебя более взрослым, самостоятельным… научит более критично смотреть на жизнь и не доверять слепо чужим планам… Когда ты набросился сейчас на меня с упреками, как же я обрадовался, мой мальчик! А недавно портрет Финеаса Блэка рассказывал, что ты великолепно распекал Люпина — чисто по-снейповски.

Неужели ты бы набросился на Люпина раньше, не имея в себе язвительности Северуса?

Гарри вспомнил, как обозвал Люпина трусом и выгнал за порог, и покраснел.

— А главное, Гарри, — продолжал Дамблдор, вдохновленный его молчанием, — неужели тебя не удивило, что Старшая палочка так легко признала тебя своим хозяином? И что ты легко и свободно мог проникнуть в Хогвартс, запечатанный со всех сторон, и найти пароль от директорского кабинета? И палочка, и магия Хогвартса признали в тебе черты своего законного хозяина, Северуса Снейпа! Я надеялся, что благодаря статусу директора Хогвартса ты сможешь многое совершить в этом замке. У него не будет секретов от тебя!

— О Основатели, — простонал несчастный Гарри.

Волдеморт под стулом от изумления даже перестал плакать.

— Ты осознаешь все преимущества моего плана, Гарри?

— НЕТ!!! — с силой закричал Гарри. — Не осознаю! Что вы наделали?! Мне что, теперь всю жизнь носить в себе этого слизеринского гада?! Только-только от одного гада избавился, а вот на тебе…

— Гарри, смотри на дело так: ты давно мечтал поступить в аврорат, но непреодолимой преградой стоял экзамен зельеварения, — сказал Дамблдор. — Теперь эта преграда успешно устранена! Благодаря Северусу, ты сдашь экзамен лучше всех и сможешь быть аврором, мой мальчик.

— Как мне избавиться от Снейпа, лучше скажите! — угрюмо отозвался «счастливец».

— Ну что ж… Признаюсь, что когда я рассказал Северусу о том, что сделал, он был не больше в восторге, чем ты. И он сразу начал работать над Антикрестражным зельем… Или заклинанием? В общем, над тем, как избавить душу человека от присутствия крестража. Правда, пока он не завершил разработку, но с тобой… в тебе… я думаю, он сможет закончить свой труд, и очень успешно. И вы… ты… он … в общем, даже получите Магнобелевскую премию. Северус при первой возможности собирался покинуть твое тело и вернуть свое.

— Какое счастье, — язвительно заметил Гарри. — Право же, даже Волдеморту в его злодеяниях далеко до вас в ваших добрых делах, Дамблдор! Я трепещу.

— О мой мальчик, как же ты сейчас напоминаешь Северуса, — вздохнул добродетель.

— Не называйте меня «мой мальчик», я не могу этого слышать! — взорвался несчастный Гарри.

— Как скажешь, мой мальчик…

Волдеморт под стулом снова зарыдал. Или засмеялся?..

— Мне не нравится выражение вашего лица, Дамблдор. Почему вы прячете глаза? Это не все благодеяния, что вы сделали для меня? — проницательно спросил Гарри.

Дамблдор потупился:

— Мой мальчик, не знаю, стоит ли говорить… сможешь ли ты меня простить…

— Валяйте, — мрачно ответил мальчик.

— Итак, как я уже сказал, я хотел сделать из тебя непобедимого воина. Ты должен был быть готовым к поединку с величайшим магом современности — с Волдемортом, Гарри; ты должен был воплощать в себе всё лучшее, что есть в Ордене феникса! Несомненно, что сам Волдеморт внутри тебя — отличное подспорье, да и Северус — очень сильный маг, но никогда не поздно подстраховаться… И бессмертие лишним не бывает…

— Вы сделали меня еще чьим-то крестражем? — страшным голосом спросил Гарри.

— Мой мальчик, а разве я мог иначе? Шла война, все люди в Ордене феникса были на вес золота. Никому из них нельзя было умирать. А крестраж можно было сделать в любую минуту, для каждого. Ведь шла война, увы… все мы убивали…

— Кто? — повторил вопрос Гарри.

— Грюм… Тебе бы не помешала его выносливость. Он мог нырнуть на сутки в ледяную воду и не утонуть… И Люпин — вдруг бы на тебя напал оборотень? А так ты уже имел иммунитет. И я был прав, Гарри! Разве тебя не смущало, что всё время, пока вы с мисс Грейнджер и мистером Уизли бегаете по лесам, к вам не пристают оборотни?.. И Хагрид. Тебе очень нужна сила и слоновья кожа великана. И кто-то еще… Не помню… Филч?

— А Филча-то за что?!

— Не помню, — честно сказал Дамблдор. — Кажется, это была ошибка… А! Вспомнил. Я перепутал его с Андусом Финчем, ты его не знаешь, но он тоже ветеран нашего Ордена, великолепный специалист… Сильнейший волшебник… Он работает в «Гринготтсе» с гоблинами.

Гарри не выдержал и засадил по стулу рукой. Стул сломался.

— Да кем вы себя вообразили, Дамблдор?!

— Мне кажется, все вышеуказанные навыки очень тебе пригодились, Гарри? — спросил Дамблдор.

— Я хотел быть нормальным человеком, прожить нормальную жизнь! А во что вы меня превратили?! В ходячую библиотеку крестражей какую-то! В мартиролог! В зоопарк чужих личностей! В паноптикум!!!

И тут Гарри зажал себе рот, понимая, что впервые слышит слова, вылетевшие из его уст, и понятия не имеет, что все они значат!

Это не он. Это крестраж…

— Видишь, как полезно знакомиться с разумом ученых людей? — мягко спросил директор.

— А мне не нужен разум этих самых людей! Я их не просил… Засадили в меня тролль знает кого, Филча…

— Финча…

— Неважно… Снейпа!!! Столько народу — куда мне? Лучше бы взяли одного Сириуса!

— Кто тебе сказал, что Сириуса среди них нет, Гарри? — улыбнулся Дамблдор.

Гарри швырнул остатки стула на перрон и затоптал их ногами.

— Но ты совершенно прав! Это был провальный эксперимент, теперь я это признаю. Нельзя было вживлять в один разум столько противоречивых личностей. Вместо того, чтобы помогать, они стали только мешать и подавлять друг друга! Наверное, хотя бы Северуса нельзя было совмещать с Сириусом и Люпиным…

Гарри взвыл.

— Я понимаю, что не заслуживаю прощения, но всё же… Простишь ли ты меня, мой мальчик?

— НИКОГДА!!! — взревел Гарри. — Катитесь к * * *

, Дамблдор!!!

…. И очнулся.

— Мой Лорд, он очнулся!— доложил чей-то голос — кажется, Нарциссы Малфой.

«И чего я жду?» — подумал Гарри.

Пора побеждать Волдеморта! СуперГарри в два прыжка оказался возле Волдеморта, повалил его и вырвал волшебную палочку.

Он молча приставил ее к сами-понимаете-чьей шее.

— Сдавайся! — рявкнул Гарри.

Волдеморт заурчал.

— Сдавайся и успокой своих людей, а то я сделаю это сам! Ну?!

— Сдаюсь, — вздохнул Волдеморт.

— Поклянись!

— Клянусь.

— И пусть все твои люди поклянутся!

— Клянемся.

— Отлично, — сказал Гарри.

Он взмахнул палочкой и освободил связанного Хагрида.

— Значит, так: полная капитуляция. На моих условиях. Никаких глупостей, авада на меня всё равно не действует. Согласен?

-Согласен, — покорно ответил Волдеморт.

— Сделаешь всё, что я скажу?

— Сделаю.

— Отлично, — улыбнулся Гарри и протянул Волдеморту палочку. — А теперь на бис: тресни меня Авадой еще раз!

— Он спятил, — сказал кто-то, а жизнерадостный Волдеморт уже кричал:

— Авада!

Гарри побледнел и упал.

Все поскакали с мест…

— Спокойно!

Гарри поднялся и открыл глаза.

— Куда вы собрались? Забыли уже, что авада на меня не действует? А ну всем сесть обратно!

Гарри обвел глазами потрясенное собрание. Волдеморт мелко дрожал.

— Спасибо, Томми… ты оказал мне классную услугу. Я не забуду! Насколько легче в голове, кабы ты знал… Кажется, это был Филч. То есть Финч.

— Кто, о Повелитель? — переспросил изумленный Руквуд.

— Что?.. А, неважно. Но впредь, Огги, заруби себе на носу: пока я не разрешал тебе говорить, лучше молчи. О’кей?

Все замолчали.

— А теперь, Томми, на бис. То же самое еще пять раз. О’кей?

— О’кей, о истинный Пожиратель смерти, — с поклоном отвечал Волдеморт.

— Значит, договорились. А как закончишь в пятый раз, собери своих парней и пойдем прикалываться в Хогвартс.

Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца.

Джонатан Свифт

— Дочь!!! Да отойди же ты от компьютера, у тебя завтра экзамен!

— А я по компьютеру билеты экзаменационные смотрю.

— Да знаю я, что ты смотришь... Днем и ночью, даже перед экзаменом! Постыдилась бы!

Я молчу. Что бы тут ответить...

— Иди готовься!

— Мам, я уже.

— Когда ты целый день торчишь за монитором?! Готовься, провалишь ведь!

А это чистая правда. Провалю.

Только компьютер тут совершенно ни при чем.

Я бы в любом случае провалила. История философии!!! Это сдаваемо? Реально?

Ну какого тролля, объясните мне, специалисту по бух.учету знать историю древней философии?!

Вот нельзя мне без этого декларации заполнить. Без знания, о чем вещал светлой памяти Сократ в Древней Греции образца пятого века до нашей эры.

В том числе о свободе, разуме и ответственности!

И таких еще сорок билетов.

Вот, наугад: Билет 13. Средневековая христианская философия. Спор об универсалиях.

Ну конечно, мы просто не понимаем своего счастья! Это же счастье — знать, зачем спорили номиналисты и реалисты в своих монастырях в Европе тысячу лет назад. Просто необычайно полезное и развивающее знание, без которого никуда не пойти в современном мире.

И о чем они спорили?

Не помню. О Мерлин, придется и правда взглянуть в учебник… Экзамен всё-таки завтра, неудобно…

«Средневековая европейская философия основана на герменевтике — то есть, на науке толкования книг и текстов. Вся философия представляла собой толкование книги — Библии.

Библия была в основе всех философских учений и являлась предметом споров. В данном случае спор возник о происхождении мира и вещей.

Библия начинается так: "В начале было Слово".

Слово было раньше мира, и слово создало мир, создало вещи?

Так гласит Библия. Но некоторые богословы посчитали иначе.

Что было раньше — слово или вещь? Слово — общее понятие, идея, универсалия.

Реалисты следовали Библии: универсалии предшествуют вещам.

Номиналисты считали наоборот: универсалии — это слова, они возникли после вещей. Слова возникли только затем, чтобы эти вещи можно было назвать.

Итак, противоречия между патристикой и схоластикой содержатся в споре об универсалиях (универсалии — это общие понятия). В решении вопроса о природе универсалий философы разделились на 3 лагеря:

1. номиналисты — отрицали онтологическое значение универсалий и утверждали, что общие понятия существуют только в мышлении, а не в действительности.

2. Реалисты.»

Обалдеть. С меня хватит.

Я захлопываю книжку и возвращаюсь к монитору. У меня фандом горит! Там такая дискуссия…

Просто стенка на стенку пошла. И если своих не поддержать, мы проиграем! Надо дожать этих гадов-дамбигадов…

Белка Блэк. Феникс из ордена пишет: «А как иначе уничтожить Волдеморта, только путем уничтожения крестражей». Феникс из ордена, а где в пророчестве написано, что нужно уничтожить Волдеморта?

Феникс из ордена. «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...»

Белка Блэк. Канон я знаю, спасибо. И где там написано «уничтожить»? Там написано «победить». А убивать необязательно.

Феникс из ордена. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...

Белка Блэк. Где там написано, что один должен убить другого?

Феникс из ордена. Цитата выше

Белка Блэк. Там написано, что один погибнет, потому другой его убьет. А я спрашиваю, где написано, что его нужно убить, а иначе победить невозможно. Его же могут убить и после победы, например, казнить по приговору суда

Белка Блэк — это чудо природы. Ее забанили в нашем обществе на дайри и еще в трех. А она всё не успокоится.

«Церковь сразу же усмотрела опасность в учении номиналистов и на одном из церковных соборов (в Суассоне, в 1092 году) предала взгляды Росцелина анафеме и заставила его отказаться от философских занятий. Несмотря на это, философские взгляды Росцелина оказали чрезвычайно большое влияние на Абеляра, что и привело его к конфликту с представителем крайнего реализма — Гильомом из Шампо, правда, несколько видоизменившим свои взгляды в процессе споров и примкнувшим к умеренным реалистам.

Настойчивое стремление Абеляра опровергнуть учение реалистов неизбежно вело к столкновению с католическими ортодоксами и делало Абеляра весьма подозрительным и нежелательным магистром в их глазах. "

Феникс из ордена. «— …и это, очевидно, означает, что…

— …что в конце концов один из нас должен убить другого, — закончил Гарри. — Да.»

Белка Блэк. Это толкование Дамблдора, что нужно непременно убить, и оно говорит о морали Дамблдора, а не о сути пророчества.

Лили Эванс. Это канон.

Белка Блэк. Я тоже читала канон.

Читать-то читала, но каким местом… Судя по тому, как Белка и ее компания извращают каждое предложение.

«Средневековый реализм получил свое наименование от латинского слова «rea» — «вещь», так как представители этой чисто идеалистической теории утверждали, что общие понятия (универсалии) обладают реальным существованием независимо от действительно существующего мира и до него. Доказывая таким образом и «реальность» существования объектов веры, средневековый реализм отвечал интересам католической церкви и находил с ее стороны полную поддержку. Учению реалистов номиналисты противопоставили учение о том, что все общие понятия и идеи (универсалии) — есть лишь слова или же наименования («nomia» — «имена») вещей, существующих действительно и предшествующих понятиям (отсюда и само наименование номинализма).

Следовательно, номиналисты резко противопоставляли общее частному и признавали за подлинную реальность один только мир индивидуальных вещей. Отрицание номиналистами независимого существования общих понятий несомненно расчищало почву для стремления к эмпирическим знаниям и в какой-то степени толкало последователей номинализма на путь материалистических выводов. »

Провалю экзамен. Это неподъемно.

Люциус 214. Уничтожение крестражей — это самоубийство. Гарри Поттер оказался крестражем — что, его по логике светлой стороны, надо убить тоже?

Джинни-крутая (это я. Это у меня ник такой.) Его не убили. Дамблдор составил такой план, чтобы он выжил.

Белка Блэк. Он выжил? По-моему, его убили и он оказался на перепутье миров. И он сам решал, умереть или вернуться. И он спросил Дамблдора, была у него вероятность, что он не выживет, а Дамблдор сказал, что да, была. Он мог умереть, и Дамблдор не был уверен, что он выживет.

Феникс из ордена. Это был его единственный шанс выжить. Дамблдор составил такие условия, что Гарри выжил, дал ему собрать Дары смерти.

Белка Блэк. А по-моему, в планы Дамблдора не входило, чтобы Гарри собрал Дары смерти. Гарри выжил, потому что стал хозяином старшей палочки, а Дамблдор старшую палочку вообще-то завещал Снейпу, а не Гарри.

Белка Блэк — это что-то. Даже история философии с ней веселей.

Какое мне дело до того, что средневековые ученые вычитали из Библии? Помешались они на своей Библии, честное слово. Такие безумные выводы из нее делают!

«Схоласты обсуждали многие чисто теоретические вещи. Так, умеренные реалисты обсуждали вопрос: "Сколько ангелов поместится на конце иглы?" В Европе на эту тему гремели нешуточные философско-религиозные баталии.»

Белка Блэк. Джинни-крутая пишет: «Гарри был седьмым крестражем». Если верить канону, то Гарри не был седьмым крестражем. Седьмым была Нагини, а Гарри — шестым. Или пятым, за ним диадема Равенкло, за ней Нагини.

Феникс из ордена. ???

Эммелина Вэнс. Список крестражей с сайта Роулинг:

Дневник Тома Реддла — Плакса Миртл

Кольцо Марволо Мракса — Том Реддл-старший

Медальон Салазара Слизерина — Бродяга-магл

Чаша Хельги Хаффлпафф — Хепзиба Смит

Диадема Равены Равенкло — Албанский крестьянин

Змея Нагайна — Фрэнк Брайс

Гарри Поттер — Создан при попытке убийства Гарри Поттера

Джинни-крутая. А я читала, что Нагини создана при убийстве Берты Джоркинс.

Эммелина Вэнс. Поттер — последний крестраж. Седьмой.

Белка Блэк. Нет, пятый!!! :)))

— Дочь!!! Ты сидишь за экраном уже третий час!!! Сколько можно?

— Мам, я сейчас…

Ну как объяснить маме, что я не могу, мы тут всем фандомом рассчитываем, каким по счету крестражем был Гарри Поттер?

Белка Блэк. Вы бы еще поспорили, сколько Экспеллиармусов можно произнести в минуту!

«Спор номинализма и реализма происходил в X-XIV вв. »

С десятого по четырнадцатый век! Четыреста лет!

Неужели мы тоже будем спорить четыреста лет подряд?!

О Моргана и все Основатели!!! Не-а, такого не будет.

«Спор о крестражах: канонисты против дамбигадов»…

"Официальная позиция Поттермор поддержала версию канонистов, и на Межфорумной Битве "Канон versus AU" взгляды дамбигадов были признаны еретическими, а главу их школы Белку Блэк предали вечному бану..."

Нет, нельзя учить философию. Всякие ужасы мерещатся…

А экзамен я точно провалю.

Люциус 214. Я не считаю Дамблдора добром. Он дважды заказал убийство.

«Может показаться странным, о чем могли вообще спорить средневековые ученые, ведь все они основывались на одной книге — на Библии, а наука была — ее толкованием. Вся наука, вся философия была толкованием одной Книги... А в Библии ясно сказано, что в начале было слово... И противоречие Библии означало впадение в ересь.

Но номиналисты приводили реалистам в пример другие цитаты из Библии, чтобы подтвердить свою точку зрения.

Номиналисты постоянно указывали на противоречия в тексте Библии...»

Зато номиналистов мы победили!!! Церковь встала на сторону умеренных реалистов и Фомы Аквинского. Канон есть канон.

Зачем критиковать книгу, в самом деле? Не нравится — не читайте!

«В схоластической философии борьба реализма с номинализмом окончилась победой номинализма; но в иной форме эта борьба продолжается и до настоящего времени.»

Это как?! Это что?

Дамбигады нас победят? Или мы их? Но это будет только через четыреста лет!

«Реалистическая точка зрения более подходила к догматической христианской; поэтому номинализм был сначала преследуем, а потом на него не переставали смотреть более или менее подозрительно. Хотя номинализм и оказал существенную услугу свободе философского исследования, но уже Риттер заметил, что ему совершенно неправильно приписываются либеральные тенденции (стоит лишь вспомнить Гоббса); точно так же совершенно неосновательно мнение, будто победа номинализма — окончательная.»

ППКС. Мы еще поборемся.

Сегодня идеальный день!

— Северус, ты скоро?

— Гм.

— Северус, что ты сейчас сказал? Я не слышу! Ты готов?

— Гм?

Так… Спокойствие. Только спокойствие. Сегодня идеальный день, не забывай об этом. Просто повторяй: идеальный, всё в порядке…

— Северус, я спрашиваю: уже десять часов. Мы вчера о чем-то договорились. Ты готов?

Пауза.

Потом слабая попытка всё испортить:

— Дорогая. Конечно, я помню. Ты просила сопровождать тебя в поход по магазинам. Я очень ценю, что ты приглашаешь меня и спрашиваешь мое мнение, но у меня сегодня навалилось столько работы… Я не хотел тебя огорчать, но боюсь, что тебе придется обойтись без меня. Я уверен, ты прекрасно справишься одна!

Глубокий вдох.

— Северус, сегодня воскресенье. Какая работа?

— Дорогая, ты же знаешь. У директора Хогвартса нет выходных. У меня два педсовета и три отработки, финансовый отчет и заседание попечителей. И в лаборатории недоделан эксперимент, и Поппи просила сварить мандрагоры…

— Северус, дорогой, ты слишком много работаешь. Тебе надо отдыхать.

— Разумеется. Я отдохну, но наши представления об отдыхе немного расходятся, дорогая. До этого ты великолепно справлялась с магазинами самостоятельно. Я уверен, что ты и на этот раз вернешься с победой!

Спокойствие. Как говорит доктор Питман, наш семейный психоаналитик: глубоко вдохни и повторяй: сегодня идеальный день, у меня всё получится, я идеальная женщина и лучшая жена для моего мужа; у меня замечательный брак, самый лучший муж. Самый умный, самый талантливый, самый успешный, самый верный, самый любящий… а что, так и есть. Доктор Питман прав! И у меня действительно идеальный день, и я не дам никакой носатой заразе его испортить.

— Северус, ты не должен так много работать и время от времени обязан отвлекаться. Глобально. Полностью сменив обстановку. Помнишь, что сказал доктор Питман?

Бурчание вместо ответа.

— А помнишь, что он еще сказал? Раз в неделю ты должен уступать мне безоговорочно хотя бы в одной просьбе. А тем более — в просьбе, важной для меня. Для меня этот поход в супермаркет очень важен!

Еще бы, я всю неделю его ждала…

Глубокий вздох, кресло скрипит и отодвигается. Папки с бумагами звонко шлепаются о стол, ноутбук закрывается тоже звучным шлепком.

— Я иду, дорогая.

Наконец-то. Пусть хлопает дверцами, выражая свое неудовольствие, я всё равно делаю вид, что не слышу!

Обожаю доктора Питмана. Он гений в вопросах сохранения брака! Я его у Астории Малфой украла.

Услышала однажды в Министерстве, как Астория хвастается своим семейным психоаналитиком, который спас их брак с Драко. Даром что магл, он гений. Я тут же свистнула адрес.

А теперь к нему все ходят. Гарри с Джинни, Невилл с Ханной, Флер с Биллом…

Великий человек. Джинни мне до сих пор за наводку на Питмана пироги печет.

Опять хлопает дверь.

Северус в дорожной мантии!

— Дорогой, мы идем в магловский супермаркет. Оденься, пожалуйста, прилично!

Тихое шипение и взмах палочкой.

— Дорогой, трансфигурация — это замечательно. Но зачем лишний раз колдовать, когда можно обойтись? А как же твоя куртка? Помнишь, я тебе такую красивую модную магловскую куртку купила, как раз для таких случаев…

На меня бросается взгляд, каким Северус когда-то смотрел перед вызовом к Волдеморту. Дальше Северус молча разворачивается и уходит переодеваться.

Обожаю эту куртку, я купила ее в супермаркете в прошлый раз.

Шикарная модная куртка. И джинсы. Как раз для похода по магазинам я ее и присмотрела. Чтобы идти по модному магазину вместе с мужем и перед всеми встречными бабами задирать нос, что у меня муж в шикарной куртке!!!

А не в допотопной дурацкой мантии. Которая ему всё равно не идет. А в куртке на него все бабы оборачиваются.

Он ее с первого взгляда возненавидел. Он даже случайно пролил на нее серную кислоту — ничего, я же ведьма, отстирали!

А какой был бой за галстук…

Это пятно от желчи броненосца, тоже случайное, конечно… Я даже с профессором Флитвиком советовалась по поводу этого пятна. Профессору очень понравились Чары несмываемости, которые наложил на пятно Северус. Но мы их сняли. С галстуком от Москино так не поступают.

А идет ему этот галстук обалденно.

И это значит, что мы действительно идем в супермаркет! Как я и мечтала.

Я чуть не прыгаю на месте.

Нет, я всё понимаю. Я сама всю неделю работаю в Министерстве как рабыня, днем и ночью.

Но нужно иметь отдушину.

И нужно выглядеть по-королевски, держать марку — этому меня тоже в Министерстве научили. Чтобы тебя уважали, надо быть безупречно подтянутым! Помню, как в первый год Астория прошлась по поводу моей прически… Больше такого не повторится.

Да еще, как только я нашла хорошего парикмахера, я стала стремительно продвигаться по службе!

А как купила себе деловой костюм от Диора, так стала начальником отдела. И сейчас мне обещают повышение до зама министра. Секрет успеха, оказывается, так прост.

Так что я успешная и состоявшаяся женщина, как говорит доктор Питман, и у меня идеальный муж. И мы идем в супермаркет.

Аппарация, секунда ожидания…

И мы там.

Ура.

Здание из стекла и бетона, на улице, полной автомобилей и неоновой рекламы.

Паркинг с движущейся дорожкой. Люди в джинсах и куртках, с мобильниками за ухом…

Я дома.

Наконец-то я чувствую себя современным человеком!

Я в модном пальто, муж в куртке, а не в старинных мантиях, у меня пейджер, и он пиликает. Никаких перьев и пергаментов. Я снова вернулась в ХХI век!

Я думала, что в стенах этого троллева Хогвартса я сама покроюсь мхом и деградирую на тысячу лет назад.

Мы входим в холл, сверкающий неоновыми лампионами, повсюду шумят эскалаторы, из динамиков льется музыка, а кристаллические экраны показывают рекламу. Сейчас они захваливают новую стиральную машину от LG, с горизонтальной загрузкой и встроенным будильником.

Если бы они знали, что рядом целый мир женщин обходится без стиральных машин, они бы убились на месте!

Как с этим мирятся чистокровки, понятно, но Северус, он же сам полумагл! Как он это терпит!

А он, кажется, еще и это любит…

Но ноутбук ему понравился — а куплен здесь же, в супермаркете. Никуда не отвертишься.

— Когда будешь готова, мы начнем выпонять список покупок, дорогая, — нежно напоминает муж.

Ой. Оказывается, я стояла в холле и любовалась новой стиралкой двадцать минут.

Надо наверстывать…

— У кого список, у тебя?

— Список? Я думал, он у тебя, дорогая.

Список покупок на сегодня. Я готовила его целую неделю.

— Посмотри в сумочке. Ты никогда ничего не забываешь, дорогая, так что он должен быть с тобой.

Он со мной! Нашелся. А у меня чуть инфаркт не случился, пока я его искала… Совсем распустилась, ничего не могу найти без Акцио.

А в магловском магазине Акцио нельзя — сами понимаете… Как я его искала без Акцио — это фильм ужасов.

Но вот он.

Гордо читаю первый пункт: подарок Гарри на День рождения.

День рождения нашего сына через две недели. Какие будут у мужа предложения?

— Кажется, он хотел звездолет, как у Дарта Вейдера, — ядовито замечает Северус.

Я морщусь. Звездолет здесь есть — здесь всё есть… Но звездолет в натуральную величину — это слишком дорого.

— Он хотел вай-фай модем или ай-под, — вспоминаю я.

— И где Гарольд будет использовать их в Хогвартсе?

— Ну, можно у моей мамы с папой оставить… Гарри их любит.

При имени Гарри Северус морщится. Как всегда.

Не спорю, это был страшный бой. Когда Гарри Поттер назвал сына Северусом, я выдержала битву за то, чтобы в ответ назвать нашего сына Гарри. Северус до сих называет его только Гарольдом. Но, тролль побери, этого требовала элементарная вежливость!

Впрочем, Северуса утешает, что старший Гарри при виде своего тезки морщится еще больше.

Мой младший — вылитый Северус. Даже хуже.

— Давай купим что-нибудь без высоких технологий, — предлагает муж. — Шпагу, пистолет…

— Пойдем в Детский мир и решим на месте.

— Согласен.

Мы идем и быстро покупаем настольную игру с логикой. Без технологий.

Гарри понравится, он любит головоломки!

У меня чудесные дети.

Гарри прелесть, и Эллин хороша.

Мои родители в ней души не чают — с тех пор, как мы застали Эллин за попыткой пломбировать коренной зуб Живоглоту.

Она даже анестезию успела приготовить… С Эллин всё ясно, она сама просила маленькую бор-машину.

А что? Мои дети чудесны, а остальные еще хуже. Джинни до сих пор плохо, когда она вспоминает, как купила микроволновку, а ее разбойная троица попыталась запечь там Кикимера.

Кстати, Набор юного стоматолога для Эллин мы тоже купили. Северус первый его углядел!

Там такие чудесно тупые инструменты, и мы специально самый тупой набор выбирали. И Северус незаметно его еще заклинанием приложил, чтобы заострить предметы было невозможно.

Зато теперь хоть за Эллин будет душа спокойна… Пока она еще что-нибудь не придумает. Как удачно мы пошли по магазинам!

Теперь зоомаркет.

Корм на кошку, тритона и лабораторных мышей Северуса и новый аквариум для Гарриного тритона.

Ах да, для Живоглота еще точилку когтей и новый домик… Чуть не забыла, надо в «Сыщика-любителя» заглянуть, давно хотела поставить видеонаблюдение в Севкину лабораторию.

А то Гарри опять взломает дверь лаборатории и выпустит Живоглота в охоту на мужних подопытных мышек. Сорвал эксперимент, который Северус и Отдел Тайн полгода готовили.

Или еще что похуже… С видеонаблюдением как-то спокойнее.

Кстати, в «Сыщике» Северусу очень понравилось, еле увела его оттуда. Он уже подписывал контракт на установку видеонаблюдения во всех аудиториях школы и даже в коридорах!

Теперь косметический отдел, это святое…

Северус это время деликатно пережидает в книжном. Он думает, я не замечу, что он вернулся в «Сыщика» и дописал договор, как только я отвернулась? Да ничего, деньги-то всё равно бюджетные.

А книжный… Книжный — наша общая любовь.

Северус берет что-то по физике и химии, я — по менеджменту и госуправлению. И биографию Голды Меир. Это мое невинное хобби — собирать биографии женщин-глав государств. И что бы ни придумывала Астория, как будто я намереваюсь стать Министром магии, к этому моя коллекция отношения не имеет.

И для детей — «Самую плохую ведьму», «Голубую стрелу» и «Маленькую Бабу-Ягу».

Магловскую классику надо знать.

Теперь и передохнуть можно!

Очень плодотворный день.

Завожу Северуса в один из ресторанов и делаю заказ.

Если бы Северус на вопрос: «Что тебе заказать, дорогой?» — не пробурчал: «Раз здесь нет сливочного пива и омлета из яиц дракона, то мне плевать» — было бы гораздо лучше…

Кому нужны эти дурацкие омлеты, когда есть нормальный магловский бифштекс?

Сидишь в нормальном ресторане, на столе лампа, а не факелы со стен, в блюдах еда не исчезает в никуда и не возникает из ниоткуда… А в гриле подогреваются куриные бока.

Сидишь и думаешь: бедные маги… Бедные, как же они, несчастные, живут! Без микроволн, без пароварок, без электричества и телевидения. Как троглодиты. В шкурах и при свечах.

Кошмар.

Я сытая и довольная.

И в списке осталась всего лишь половина: канцелярия — мы дома давно уже перешли на бумагу, ручки и фломастеры, только в школе приходится поддерживать традиции с гусиными перьями;

обувь и одежда — Северусу давно пора купить модные ботинки;

чистая вода — моя семья должна быть здоровой, а без хорошей минеральной воды это нереально. Есть тут такой магазинчик с витаминными водами…

И по мелочам. Мне нужен новый халат, у Северуса сломались отвертка и бритва, Эллин в своей питьевой чашке держала улитку — это не отмоешь, надо покупать всё новое.

Кикимер просил набедренное полотенце с логотипом Ива Сен-Лорана…

С чего бы начать? С главного. С ботинок Северуса — сам-то он никогда не дойдет до обувного, я его знаю!

И тут мой благоверный смотрит на часы и объявляет:

— Пожалуй, дальше ты обойдешься без меня, дорогая. Я возвращаюсь в Хогвартс, я жду важную сову из Министерства.

Спокойно… Я спокойна. Профессор Бинс рассказывал, что магическое общество страшно консервативно, в вопросах брака и прав супругов там полное Средневековье. Супруг имел право даже накладывать Непростительные на свою вторую половину!

И если Северус только попробует еще раз мне возразить… будет артачиться, плюну и наложу Империус. И мы купим ему ботинки! И любой суд меня оправдает.

— Сию минуту, дорогой, — говорю я нежно. — Только посмотрим тебе новые ботинки, и можешь быть свободен!

Он смотрит на меня долгим взглядом… Потом мы поднимаемся и выходим в холл.

И вдруг в холле раздается страшный шум.

Я оборачиваюсь и вижу, как к нам через весь зал летит большая серая сова с пакетом в лапах… На пакете герб Министерства.

Маглы показывают на сову пальцами и хохочут.

Сова зависает над Северусом, громко ухает и роняет пакет ему на макушку.

Я молча смотрю, как она отлетает прочь.

Это апофеоз.

«Мы спали возле потухающего костра, как вдруг нас разбудил,

вернее, буквально поднял на ноги, неистовый рев и визг. Я не знаю, с чем

можно сравнить эти крики, раздававшиеся где-то совсем рядом с нашим

лагерем, — мне не приходилось слышать ничего более страшного. Они

раздирали воздух, словно паровозный свисток, не обладая ни чистотой, ни

четкостью этого звука. Мы зажали уши, стараясь не слышать густых

вибрирующих раскатов…»

А. Конан Дойл «Затерянный мир»

— Мне жаль, что так случилось, Северус, но другого выхода я не вижу, — подытожил Лорд Волдеморт свою недолгую речь и крикнул:

— Нагини, ням-ням!

Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер замерли в своем укрытии в ожидании чего-то ужасного…

…. И оно свершилось.

Хижину потряс страшный удар, скрипнули все ее дровишки — несчастное сооружение чуть не обвалилось на месте.

Дикий грохот и крики ударили в заколоченные окна; топот множества ног услышали герои, словно мимо них там, снаружи, прошествовала целая армия, и очевидцы зрелища огласили воздух дружным воплем ужаса…

— Что там такое? — вскричал Темный лорд, опуская палочку.

— Не знаю, милорд! — честно признался Снейп.

Дверь хижины дрогнула и распалась на куски.

Спустя секунду — Волдеморт даже не успел поднять палочку — в проем хлынула толпа по-магловски одетых людей.

Мужчины и женщины, в большинстве своем — молодые, с криками ввалились в хижину.

Крики их трудно было разобрать, ибо кричали они на разных языках:

Вот они! Über, diesen Snape! Tenez le serpent! Severus, te salvaremos!

Волдеморта и Нагини, кричащих и отбивающихся, выволокли из хижины.

Толпа взвыла и ринулась на Снейпа — но он, оценив обстановку, мигом повернулся вокруг себя и исчез.

— Г-г-гарри, мне кажется, нам тоже пора убираться, — шепотом сказала Гермиона. — Мне страшно.

Гарри тоже было страшно, и дети быстро поползли по туннелю обратно в Хогвартс.

Земля над ними стонала и дрожала, выдерживая историческое побоище…

— Это было страшно, Гарри, — честно сказал Симус Финнеган, чуть позже героев пробравшийся в замок.

— Что это?

— Маглы, Гарри. Самые настоящие маглы!!!

— Маглы? — переспросила Гермиона.

— Их тысячи!!! Нет, их миллионы. Нам их было не сдержать. Я сам видел, как они выволокли из толпы Фенрира Сивого, запихали в мешок и унесли!!!

— А Волдеморт?

— Затоптали.

— А Нагини?

— Порвали на куски!

Гарри поежился.

— А потом одни из них вдруг закричали: «Вы затоптали нашего Волдика?! Нашего кумира?! Братья, вытащим его, и не дадим в обиду! Бой дамбифилам!» Они вытащили Волдеморта, и тогда… Они стали драться между собой…

— Это было страшно. Две армии, как сшиблись…

— Зато про нас забыли.

— Это страшная сила, Гарри. Нам не продержаться против них… Боюсь, что они сейчас сметут с земли Хогвартс…

— Так и будет, — хриплым голосом сказала Беллатриса Лестренж. Истерзанная и всклокоченная, она сидела посреди зала, бессмысленно глядя в одну точку.

Гарри не удивился… Уже полчаса, как все выжившие в Битве маги постепенно собирались в Большом зале. Независимо от партийной принадлежности, Пожиратели и защитники Хогвартса вместе, обнявшись, пережидали в стенах замка бушующую снаружи стихию.

Беллатриса обнимала Молли Уизли и плакала.

— Они забрали Волдеморта, Снейпа и Малфоев. Что с ними будет?! — — нервно повторял профессор Флитвик. — Что эти безумцы с ними сделают?!

— Да их-то не жалко, — фыркнул Колин Криви.

Но дружный хор голосов прервал его:

— Нельзя оставить их на потеху чудовищам! Надо их спасать!

— Я пойду первым! Кто со мной? — поднялся Невилл Лонгботтом.

— Подожди, пока вернется Кингсли… Он наш шпион, и он обещал принести новости, — прошептала профессор Макгонагалл.

Стены замка содрогались от воинственных кличей и гула сражения…

С негромким хлопком в заел материализовался Кингсли. Лицо его было непроницаемо.

— Это фанаты, — сказал он. — Буйные фанатики, они пришли сюда якобы чтобы спасти нас — но пока что они бьются друг с другом… Волдеморта они превратили в ребенка, он ничего не помнит и больше не опасен. Малфоям они выдрали волосы на сувениры и сейчас бьются за право жениться на Драко. Снейпа украли некие сириусоманы, чтобы с его кровью пройти темномагический обряд и воскресить Сириуса Блэка.

— Воскресить Сириуса?! — ошеломился Гарри Поттер.

— Они взломали родовое кладбище Блэков и осквернили могилу отца Сириуса. Там они варят адское зелье, чтоб вернуть его в мир живых, и Снейпа привязали прямо к могильному памятнику.

Гермиона зябко повела плечами:

-Ты же знаешь этот обряд, Гарри. Костью отца, плотью слуги и кровью врага…

— Но там же должен быть слуга? — удивился Гарри. — Плоть слуги, отданная добровольно?

— Ими руководит этот сдвинутый эльф, Кикимер.

Гарри представил себе Сириуса, возрожденного от плоти Кикимера и крови Снейпа, и ему стало страшно.

— Я пойду его спасать, — сказала Тонкс решительно.

— Не надо. На кладбище ввалилась вторая банда, снейпоманов, и Снейпа отбили.

— Нимфадора, ты никуда не пойдешь! — рявкнул Люпин.

— Они всего лишь маглы…

— «Маглы»! Ты послушай!

За стенами явственно различались крики «Экспеллиармус», «Ступефай» и даже «Авада Кедавра».

— И заклинания действуют?!

— Ни тролля не действуют, — мрачно сказал Джордж Уизли, выглянув наружу. — Но они упорные, всё равно кричат.

Дверь охнула от страшного удара.

— Кто вы такие и что вам надо? — дрожащим голосом спросила Минерва Маконагалл.

— Выдайте нам Гарри Поттера! — заорали снаружи.

Гермиона побледнела.

— Гарри, не бойся. Мы не выдадим тебя. Мы примем бой, но не сдадимся.

— Уходите! То, чего вы требуете, невозможно! — крикнула Макгонагалл.

За дверью расхохотались.

— Выдайте нам, вы же ничего не знаете! Мы хотим его спасти. В нем сидит хоркрукс. Мы собираемся его извлечь, а то ваша война никогда не кончится!

— Как вы сможете извлечь его? Для этого Гарри придется умереть! — крикнула Джинни Уизли.

— Мы? — сказали из-за двери. — Мы всё сможем! Не бойтесь, мы вернем его вам в целости и сохранности!

— Не верь, Гарри, — твердо сказала Тонкс. — Я слышала, что они кричали во время битвы. Они требовали Снейпа, Малфоя, Люпина, Тома Реддла… и тебя. Чудо, что они не схватили тебя раньше.

— Мы не выдадим вам Гарри, так и знайте! — крикнула Макгонагалл. — Даже не пытайтесь нас запугать!

За дверью шумно вздохнули:

— До чего дошло — наши любимцы-персонажи нас боятся…

— Мы не ваши! — возмутилась Гермиона. — Какая дерзость!

— Да не переживайте, не тронем мы Хогвартс… Хогвартс — это святое, — грустно сказали за дверью. — Как вы могли думать, что мы способны… Мы же вас любим!

Шеклбот прошептал:

— Они много говорили о хоркруксах, и что надо уничтожить один, который в душе Гарри Поттера. Это правда.

— Мы пришли сюда вас спасти! — с новыми силами заорали под дверью. — Мы узнали, что сегодня у вас будет Битва за Хогвартс, в которой все наши любимые герои погибнут, и пришли ее предотвратить! И мы же всех почти спасли: и Снейпа, и Гарри, и Волди, и Люпина, и Криви, и Тонкс, и Беллатрису… А вы испугались!!!

— Сбежали и заперлись от вас, — добавила Молли Уизли.

— И не откроем.

— Ну, Снейпа они и правда спасли… То есть, твоего папашу, Гарри, — сказала Беллатриса.

Гарри поперхнулся.

— А что, ты не знал? Эти маглы только о том и говорили. Что у Снейпа был всю жизнь роман с твоей мамашей, и что это он рассказал ей о дементорах, и это он подбросил тебе в озеро меч Гриффиндора, и Патронус у него с твоей мамой был общий. Дамблдор тоже это знал.

— Гарри, не верь, они всё врут! — заявил Рон.

— Да вы у портрета Дамблдора спросите!

— Они уже у самого Снейпа спрашивали, эти маглы, — сказал Шеклбот. — Ему стало так плохо, что сириусоманы его сразу и словили. Он даже сопротивляться не стал.

Дверь снова потряс удар.

— Вот и пришли маглы в Хогвартс, — прошептал профессор Флитвик, тихо обнимая сломанную каменную горгулью. — Пришли и принесли конец света. Сбылось древнее пророчество… То, чего боялись наши Основатели тысячу лет назад. Как же они пытались уберечь нас… Охраняли, оберегали, сотни древних заклинаний поставили — и тысячу лет держались. А всё ж не уберегли…

— Что ж мы плохого им сделали? — плача, простонала Парвати Патил. — За что они нас?

— Дожить бы до утра… — сказал Джордж Уизли.

— А Хогсмид?! Страшно подумать, что маглы наделали в Хогсмиде, он же стоит беззащитный! — охнула Лаванда Браун.

— Там дементоры.

— Да эти маглы сожрут дементоров и не подавятся…

— Пауков бы на них спустить, тех, из Запретного леса! — кровожадно предложил Рон Уизли. — Пусть убираются!

Фанаты за стенами бушевали, не замечая смятения внутри. Они разбирались между собой — все о своем.

— А может, просто подождать? Может, им надоест тут всё крушить, и они сами уйдут? — тихо спросила Луна Лавгуд.

Над растерзанным Хогвартсом вставал рассвет — рассвет 2-го мая, рассвет исторической Битвы Фанатов за Хогвартс.

— Какие новости ты принес мне из Ордена феникса, Северус?

— Милорд, просто ужасные. Я должен сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам едет Мери-Сью.

— Что?! Не может быть!

— Увы, это так, мой лорд. Ее пригласил лично Дамблдор.

— Когда-нибудь я доберусь до него, — прошипел Темный лорд.

— Она намерена найти все ваши крестражи и отсечь голову Нагини с помощью меча Гриффиндора.

— Немедленно прими меры, Северус!

— И снова увы, милорд! Это самое трудное, — верный шпион вздохнул. — Она приезжает инкогнито.

— Это придумал Дамблдор, я уверен!

— Да, милорд. Профессор Дамблдор предполагал, что вас опечалит приезд Мери, и принял меры к ее безопасности.

— Нет таких мер, с которыми мои верные Пожиратели не справились бы! — и лорд Волдеморт в ярости запустил полным котлом серной кислоты в ближайшую стену. Вместо драгоценного гобелена с родословным древом Малфоев на ней образовалась шипящая дыра.

— Да, милорд.

— Немедленно возвращайся в Хогвартс! Искать Мери! Найти! Уничтожить!!!

... И Волдеморт в ужасе проснулся.

«Какой чудовищный сон,» — подумал он, запустил полным котлом мышьяка в ближайшее окно и повернулся на другой бок. Спать.

...

— На этом мы заканчиваем изучении темы, — объявил профессор Снейп и подошел к доске. — Есть вопросы?

Класс безмолвствовал.

— Ну что ж! отлично. Тогда достаем пергаменты и пишем закрепительную контрольную на двадцать минут...

И учитель Защиты от Темных Сил вывел перед глазами потрясенных школьников тему сочинения: «Десять вещей, которые бы я сделал, если бы я был Мери-Сью.»

Класс молча сказал: «Ой».

Профессор выразительно постучал по своему наручному «Таймагсу»:

— Думайте, время идет.

Гарри Поттер нагнулся к Рону Уизли и прошептал:

— О чем тут думать! Я никогда не буду Мери-Сью, упаси Мерлин!

— И очень глупо ты думаешь, — отрезала ученая Гермиона. — Мери-Сью — самое полезное магическое существо! Ее все черные маги боятся, больше всего на свете! Она же их побеждает. Она создана, чтобы побеждать темных магов и всё мировое зло, и когда злые волшебники слышат, что поблизости появилась Мери-Сью, они в лепешку разбиваются, чтобы поймать и уничтожить ее. Только всё зря, она непобедима!

— А нам она даром не нужна, — сказал Рон.

— Нам она очень нужна!

— Зачем? Нам и так хватает Сама-Знаешь-Кого...

— Так Мери может победить его, как ты не понял! — вскричала Гермиона. — Она может победить любого, и даже его!

— Его нельзя победить.

— Мери — можно.

Рон серьезно задумался.

Гарри в это время вертел головой по всему классу. Все склонились над пергаментами и строчили, и Гарри не прочь был списать кое у кого, если бы Снейп не мешал ему подглядывать.

— Гарри, время идет, что ты сидишь?

— А о чем мне писать?

Гермиона вздохнула.

— Ну подумай сам, разве не интересно быть суперчеловеком? Быть непобедимым, всесильным, самым умным и красивым, сверхталантливым и всеми любимым... Суметь воплотить все свои мечты, не знать поражений... Спасти мир, победить мировое зло... Чтобы все твои планы удавались, а идеи восхищали других?

Гарри посмотрел на Драко Малфоя, который исписывал уже третий лист. Кажется, тема сверхгероя, у которого удаются все планы, была очень близка Малфою! Он писал со страстью и чуть не плакал... Неужели он хочет быть Мери-Сью, победить Волдеморта и Дамблдора и вытащить свою проблемную семейку из всех бед, в которые она вляпалась?

— Поттер, не подглядывай, а то сглажу, — шикнул Малфой.

— Гарри, ну неужели тебе нечего сказать?

— Я не Мери-Сью! — твердо ответил Гарри.

Сидящая за соседним столом Парвати зажала рот рукой:

— А это очень плохо! Кто победит Сам-Знаешь-Кого, если ты не Мери-Сью? Мы надеялись на тебя, что ты Избранный... А если ты не он... Значит, мы все погибнем?!

— Гарри, Парвати права. Ты должен быть Мери-Сью! — поддержала Гермиона.

— Да лучше я сдохну!

— А ведь профессор Снейп подсказал сейчас гениальную мысль. Чтобы победить Темного лорда, нужна Мери-Сью. Мы должны вызвать Мери-Сью! — провозгласила Лаванда.

— Отличная мысль! — признался Дин Томас. — Профессор, вы согласны?

— Я? Я всего лишь жду, какие мысли по теме сочинения выскажете вы, — скучающе заметил профессор. — И не сомневайтесь, что я оценю ваши мысли самым тщательным образом — в баллах. И вашу мысль про Мери-Сью, мистер Томас, тоже.

Дин Томас застрочил на пергаменте еще быстрей.

— Я знаю, о чем писать. Дин прав, нам нужна Мери-Сью для победы. И ты должен стать Мери-Сью, хочешь ты того или нет, Гарри! — заявила Гермиона.

— А если я не хочу?! А почему всегда я? ! я не буду, пусть Мери станет кто-то другой! — возмутился Гарри. — А ты сама, Гермиона, не хочешь?

Гермиона растерялась... а потом улыбнулась.

— Стать самой красивой и успешной... Победить Темного лорда... Потом и Министром магии можно быть, у меня столько проектов реформ... Я согласна!

— Или ты, Рон?

— Я не хочу быть Мери-Сью. Я хочу стать капитаном школьной команды по квиддичу, поцеловаться с кучей девушек и сдать на отлично экзамены! — отрезал Рон.

— Рон, это тоже Мери-Сью.

Рон и Гермиона склонились над контрольными. Все писали, кроме Гарри, а Снейп насмешливо наблюдал за ними.

— Профессор, — смело сказал Гарри, — а вы не хотите быть Мери-Сью?

Снейп поднял бровь.

— Победить Волдеморта, стать директором школы, супершпионом и лучшим в мире зельеваром? Разве вам не хочется победить его больше нас? У вас лучше получится, вы же взрослый, а мы дети.

Снейп вкрадчиво спросил:

— Вы желаете вместо контрольной о том, что на месте Мери-Сью делали бы вы, написать контрольную о том, что на месте Мери-Сью делал бы я? Пишите, я почитаю с удовольствием.

Гарри обреченно вздохнул.

«Еще один дурацкий сон,» — вздохнул Волдеморт. Кажется, и на втором боку ему упорно снились Мери-Сью!

Лорд пошевелился, нащупал на столике котел аммиака...

И тут в лоб ему уперлась волшебная палочка.

— Сдавайся!

Лорд узнал голос Гарри Поттера и расхохотался.

— Сдавайся, или ты пропал!

— Как я испугался, — саркастично заметил Лорд. — Не тебе, школьник, со мной тягаться!

— Сдавайся! Я Марти-Сью!

— Что?

— Я Марти-Сью, я сказал! — заявил Поттер. — Я красив, как мой отец, и популярен, и глава Армии Дамблдора, и отогнал сто дементоров, и убил василиска! И шесть раз побеждал тебя в поединке! Я еще не применял самого крайнего средства — мои глаза... Мои зеленые глаза обладают непреодолимой магической силой, они достались мне от матери. Перед ними никто не может устоять, и поэтому магобщество настояло, чтобы я носил очки. Но я их сниму и посмотрю на тебя!

— Я не боюсь! — бесстрашно объявил Волдеморт. — Я тоже кое-что умею.

— Лучше бойся! — закричала темнота разными голосами. — Нас здесь много! Сдавайся!

— Люмос! — крикнул Волдеморт, и зажегся свет.

В комнате стояло много народу: Поттер, Грейнджер, Уизли, сестры Делакур, Снейп, Сириус Блэк, Кингсли Шеклбот и другие — направив на него волшебные палочки.

— Я величайший волшебник всех времен и народов! Лучше сдавайтесь вы, ибо я положу вас одной левой! — пригрозил Волдеморт.

— Сдавайся ты! Мы все — Мери-Сью!

— Что? — взревел Лорд.

— Я Мери-Сью! Я чемпионка, отличница, член Ордена феникса и просто красавица! — сказала Флер Делакур. — Никто не может устоять передо мной, я вейла, а вейлы все ведут свой род от Мери-Сью.

— Сдавайся! Я лучшая ученица Хогвартса, я с первого курса разгадывала твои планы и произносила заклинания, не входящие в школьную программу! Я стала первой красавицей школы и организовала три тайных общества! — сказал Гермиона Грейнджер.

— Сдавайся! Я чемпион мира по квиддичу, по тайным искусствам и по борьбе в крестики-нолики. Я стал директором Дурмстранга вместо Каркарова и привел свой корабль домой в целости и сохранности, а моей любви к Гермионе позавидует любая Мери-Сью! — сказал Виктор Крам. — Я убью тебя ради нее!

— Сдавайся! Я лучший зельевар мира, я принц-Полукровка и я двадцать лет водил тебя за нос с легилименцией, потому что я сильнее тебя! И да, забыл сказать: я истинный хозяин Бузинной палочки, — добавил Снейп.

— Сдавайся! Я гений шахмат, и еще на первом курсе обыграл тебя! Я зарежу твою змею без меча Гриффиндора! — пообещал Рон Уизли.

— Сдавайся! Ты считал меня неучем и тихоней, вы все считали меня глупым неудачником Невиллом, а ведь я и есть та Мери-Сью, что прибыла сюда инкогнито! Я провел семнадцать лет под прикрытием, и теперь мой час настал! — сбросил маску Невилл. — Я объединю всю школу в борьбе с тобой, Волдеморт, чего не смог сделать Гарри Поттер, я убью твою змею и стану величайшим травологом современности.

— Караул! — взвыл Волдеморт и швырнул котел с аммиаком в потолок. — Спасите! Убивают! Двадцать на одного — это нечестно!..

... И проснулся.

В окно Малфой-мэнора светила луна, на столике стоял котел, где спала Нагини — живая и здоровая.

«Какой кошмар,» — подумал Волдеморт.

Погладил спящую Нагини и подумал:

«Надо в следующем фанфике попросить, чтобы меня тоже сделали Мери-Сью.»

(и спасибо Вудхаузу за мистера Муллинера!)

Огневиски-С-Содовой осушил бутылку и довольно крякнул.

Бармен «Кабаньей головы» ловко подсунул ему непочатую бутыль, и Огневиски признал, что бармен просто читает его мысли. Сервис в этом баре всегда был на уровне.

— А вчера я видел Гарри Поттера, — заявил Огневиски.

Ему хотелось поделиться с друзьями великой новостью.

-Да ну! — обрадовался Пинта-Колдорома.

— Здорово,— одобрил Портер-С-Визгоперкой.

— Нет, не здорово! — решительно возразил Огневиски и поднял палец в знак внимания. — Совсем не здорово.

Все обратились в слух.

— Я, это... вчера думаю: что я за человек такой, что ни разу в жизни не видел Гарри Поттера? Сэм видел — так он месяц хвастался потом! «Я пожал руку самому Гарри Поттеру! Я встретил его с магловской теткой в магазине и подошел, и даже руку пожал!» Чем я хуже Сэма, спрашивается? Взял после работы и закинулся в его городишко, где эти маглы-родственники живут. Нашел их дом, приличный такой на вид... И тут они из дома выходят и садятся в автомобиль — тетка, толстяк и с ними Гарри Поттер. Я ему поклонился, а он глазищи раскрыл и на меня смотрит. Изумленно так... И толстяк с теткой смотрят. Тетка стала красная, закричала на детей, что нечего на посторонних смотреть, и поскорее уехала.

— Скромная у Гарри тетка, — сказал Стакан-Медовухи.

— Скромная! Она злобная! Она со стыда сгорела, что я видел Гарри Поттера. Еще бы, он у нее в таком виде — любой бы застыдится. Тощий, бледный, одет как бродяжка и очки сломаны! Ее-то толстяк как-нибудь откормлен, и выглядит прилично. С Гарри Поттером обращаются возмутительно! Куда смотрит наше правительство?

— Сэм, кстати, тоже говорил, что Гарри Поттер выглядит странновато, — заметил Пинта-Колдорома. — Но маглы вообще странные...

— Эти маглы, родственники Поттера, они точно странные! — заявил Огневиски. — С приветом.

— Вот что, Боб: где живут эти маглы? Схожу-ка я завтра к ним сам, — сказал Портер-С-Содовой.

— Точно, сходи. И колдокамеру захвати.

Бармен «Кабаньей головы» покачал головой, слушая всё это, и хрюкнул, как кабан.

На следующий вечер четкие снимки Гарри Поттера: щуплого и страшно одетого мальчика — ходили по рукам по всему бару.

Вид Гарри Поттера на фоне ухоженных и толстых родственников, благополучного дома и цветущего садика возмущал умы завсегдатаев бара. На одном снимке толстый дядя Поттера со зверским лицом заставлял его работать в саду, на другом — мальчик усердно подметал садовую дорожку, а его кузен в это время сидел на крыльце и сосал леденец.

— Они сделали из Гарри Поттера домового эльфа! — авторитетно объявил Мимбулус-Коктейль.

— И они не дают ему колдовать.

— Да-да, Дина тоже однажды приезжала к Поттеру и вернулась в таком недоумении. Сокровище магического мира очень странно воспитывают, сказала она, но наверное, это специально сделано. Мальчик должен вырасти необычным человеком, ему Сами-Знаете-Кого побеждать, вот он и проходит особый курс воспитания? Не может быть, чтобы Министерство не имело понятия, что там творится?

Бармен «Кабаньей башки» громко хмыкнул.

— Аберфорт, мы легилименцией не владеем, объясни по-человечески, — попросил Пинта-Колдорома.

Аберфорт выразительно пожал плечами и взялся протирать бокалы. Весь его вид говорил, что тут нечего объяснять, неужто трудно догадаться?

-Аберфорт, не смотри на меня. Выкладывай как есть, что ты думаешь о Министерстве, — сказал Пинта-Колдорома.

И Аберфорт выложил, под бурные аплодисменты: то, что обычно выкладывают в барах в отношении правительства. И что во всех барах мира проходит на ура.

— Кстати, а зачем Гарри Поттеру побеждать Того-Кого? Его же вроде как прикончили восемь лет назад, под Хеллоуин? — удивился Стакан-Медовухи.

— Открою тебе страшную служебную тайну: никто никого не прикончил. Жив-здоровехонек наш Лорд. Его хорошенько тряхнуло под Хеллоуин, и поэтому он пока затаился. Отдыхает, сил набирается, — поведал Мимбулус-Коктейль. — Говорят, скоро завербует новую армию и вернется.

— Точно, — кивнул Портер-С-Содовой. — В нашем отделе ходят слухи, что он в Албании.

Огневиски потряс пустой бутылкой над головой.

— Да что ж это творится! Сами-Знаете-Кто живет и здравствует, на курорте в Албании отдыхает — а наше правительство ухом не ведет!

— А что ты предлагаешь делать?

— А почему его не ловят?

— Как ты его поймаешь, изложи нам план, — усмехнулся Портер.

Огневиски взревел:

— Я?! Я вам так скажу: я плачу налоги, регулярно, и сдирают с меня три шкуры. А налоги я плачу, чтобы его ловили вы! Куда мои деньги уходят, интересно?

— Боб, уймись, — сказал бармен и сунул Бобу новую бутылку.

— Я поговорю насчет Сами-Знаете-Кого, — заметил Пинта-Колдорома. — Попробую.

Как бы поздно ни закончился вечер в баре, наутро труба зовет всех на работу.

Ровно в восемь свежий и подтянутый Пинта-Колдорома выбрался из камина Министерства магии на ковер своего служебного кабинета; секретарша приветливо улыбнулась, смахнула палочкой пыль с ковра и с босса и сказала:

— Доброе утро, сэр Пий.

— Доброе утро, Муфальда, — кивнул Пинта и поздоровался с портретами своих предшественников на стенах.

— Привет, Толстоватый.

— С добрым утром, господа.

Замминистра призвал со стола важные бумаги и мельком просмотрел их; затем он сказал:

— Муфальда, мне нужен приватный разговор, когда освободится Министр магии.

— Он примет вас через час, сэр, — скоро доложила исполнительная секретарша.

Через два часа мрачный Пий Толстоватый сидел за своим рабочим столом и барабанил пальцами по дорогому дереву обшивки.

— Муфальда, дай мне аврорат, Шеклбота, — приказал замминистра.

— Шеклбот на месте. Сейчас он направляется к вам, сэр.

Спустя минуту Портер-С-Содовой зашел в кабинет и плотно закрыл дверь.

— Министр и слышать не желает о поисках Сами-Знаете-Кого. Министр абсолютно уверен, что его не существует. Он добрый час убеждал меня в этом, почти убедил, — усмехнулся Пий. — Кажется, что по сравнению с министром у наших приятелей из Хогсмида вдвое больше здравого смысла.

— Мой начальник сказал то же самое... Он негласно прощупывал Албанию, но просить дополнительные средства на поиск он не станет. Министра не прошибешь, — согласился Кингсли Шеклбот.

— Но стоит ли дело того? Какой шанс, что Его Лордство действительно возродится?

— Мой начальник считает, что шанс большой, — признался Кингсли. — Он ставит, что через пару лет у нас будут крупные неприятности.

Пий застонал.

— А кстати, что там про Мальчика-Со-Шрамом?

— Министр заверил, что всё под контролем. В Литтл-Уингинге сидит свой человек, постоянно следит за домом. Некая миссис Фигг из Ордена феникса.

— Я ее не знаю, — сказал замминистра.

— Она сквиб.

— Еще лучше.

— И немного не в себе. Я попытался зайти к ней, и она спустила на меня своих кошек и ударила сумкой.

— Что ж, у Гарри Поттера надежная защита, — засмеялся Пий.

В то же время в другом коридоре Министерства тревожно шептались двое сотрудников, которым было нельзя подслушивать, но раз очень хотелось, то стало можно...

— Слышал? Возродится. Шек Толстяку сказал. Со слов Скримджера. Эти врать не станут.

— О нет, — простонал второй.

— Да, Уолли. Еще как да. Через два года.

— О нет, только не это. Я женился год назад, дом начал строить... Обживаюсь... И тут всё сначала?

— Если доживешь, — добросердечно предсказал второй. — Ты вспомни, Уолли, как мы на суде дружно отрекались. И как всех закладывали. Я твою покаянную речь до сих пор помню: «И я громко заявляю, что Сами-Знаете-Кто — монстр и преступник! Если мне доверят работу в Министерстве, я готов казнить этого змея собственными руками!»

Уолли потер левое плечо.

— Если он возродится, он тебе эту речь припомнит! Парой Круцио не отделаешься.

— Эйв, а можно сделать так, чтобы он не возрождался? — жалобно спросил у Эйвери Уолден Макнейр.

Вечером в «Кабаньей голове» кипели страсти.

— Министр не желает видеть? Так мы его заставим! — шумел Огневиски.

— Боб, успокойся.

— Я спокоен! Я плачу налоги и хочу иметь нормальную жизнь! Я не хочу трястись и ждать новой войны. Я хочу победы! А на кого мне надеяться, если Надежда магического мира не умеет колдовать и ходит в обносках? И мне будут врать, что этот заморыш победит Сами-Знаете-Кого?

— Никто не хочет возрождения Сами-Знаете-Кого, Боб, — примирительно сказал бармен.

— Никто? Покажите! Я не вижу! Кто протестует против бездействия Министра? Все заняты своими делами, словно миру ничего не грозит.

— Ты протестуешь, — кисло заметил Стакан-Медовухи.

— Я? О нет. Ты еще не знаешь, как я протестую! Ты не видел меня в деле! Но я вам покажу... Шеек, давай свои снимки семьи Поттера, — приказал Роберт Аморен, специальный корреспондент «Ежедневного пророка». — Завтра я их так откомментирую, что у Министра кресло треснет.

— Я привлеку этого Аморена за клевету! — возмущался на следующий день Министр.

— Сэр, но он сказал чистую правду, — возразил его заместитель.

— Его статья просто безобразна!

— И очень вредна, сэр. Люди уже волнуются, пишут нам письма. Ходят слухи.

— Не бойся, Пий, мы справимся с ситуацией, — твердо сказал Министр. — Не в первый раз.

— Известие о возможном возрождении Сами-Знаете-Кого очень взбудоражило людей, сэр.

— Я сумею успокоить общественность.

— Посмотрим, сэр. Они очень, очень недовольны.

— Пий, не впадай в панику.

— Возможно, сэр, вам следует выступить с заявлением, что вы немедленно приступаете к розыскам некоего Лорда в Албании, а так же рассмотрите возмутительное обращение маглов с Гарри Поттером?

— Раз и навсегда, Пий: я не собираюсь искать ветра в поле! Никакого Лорда больше нет! — отрезал Министр. — А с Гарри Поттером... Эти снимки — точно правда? Не газетная утка?

— Никаких сомнений в подлинности, сэр.

— Что ж... Тогда, может быть, стоит выступить, как ты советуешь. Что эти маглы себе вообразили! Так обращаться с волшебником! С Избранным! Да, этим я займусь.

— Настоятельно прошу заняться и проблемой Албании, сэр.

— Пий, не серди меня.

— Что ж, — вздохнул Пий Толстоватый. — Если что, то я предупреждал.

... Шаги над головой рано утром разбудили маленького Гарри Поттера.

Он повозился с одеялом, глядя в «потолок» своего чулана — изнанку пролета лестницы; по ступеням над его головой грузно ходили, и на нос Гарри посыпалась пыль.

Гарри нашарил очки, чихнул и зажмурился.

Сегодня День его рождения! Нет, не сегодня — это случится ночью. В ночь с сегодня на завтра Гарри должно исполниться девять лет.

Правда, отмечать свой День рождения будет только Гарри — Дурсли сделают вид, что сегодня ничего не происходит. Они никогда не празднуют День рождения Гарри. Но он и не ждет этого. Он знает, что сегодня только для него особенный день, и он никогда не получал подарков...

Шаги, голоса и трель дверного звонка заинтриговали Гарри.

Он слышит, как открывается входная дверь, слышит незнакомый голос и долгий разговор...

А дальше нечто, похожее на визг.

А минутой спустя в дверь его чулана громко постучали.

— Гарри, миленький, выходи, — раздался снаружи взволнованный голос тети.

«Гарри, миленький»!

Гарри изумился — тетя назвала его так впервые в жизни.

Неужели что-то случилось?

Гарри быстро оделся и вышел.

— Вот это Гарри, — сказал кому-то дядя Вернон.

— Здравствуй, Гарри.

Гарри увидел у входной двери целое собрание. Рядом с дядей, тетей и Дадли стояли странные люди в мантиях — тетя их очень не любила. Гарри узнал некоторых из них, они встречались на улице. Эти люди кивали ему и исчезали.

Впереди стоял толстяк в шикарной мантии, на которой сияли настоящие золотые ордена! С орденов на Гарри глядели чеканки седобородых стариков, и один из них даже подмигнул.

— Гарри Поттер, — сказал толстяк. — Рад с тобой познакомиться. Давно хотел это сделать, признаюсь, давно... Я Министр магии Пий Толстоватый.

Тетя за спиной Гарри тихо пискнула.

— Мы пришли за тобой, — продолжал Министр. — Скажи,тебе нравится жить с тетей и дядей, Гарри?

— Нет, — выдохнул мальчик, не веря своим ушам.

— Мы предполагали это. Тогда собирай вещи, Гарри. Ты пойдешь с нами.

— Он не может, — слабо возразила тетя. — Я дала слово, что он будет жить здесь... Дамблдору...

— Мы знаем о вашем слове, миссис Дурсль, и с ним всё в порядке, — улыбнулся толстяк. — Вы должны были приютить Гарри на время, пока ему угрожает Лорд Волдеморт. Но я рад сообщить вам, что нынче ночью наши бравые авроры нашли Волдеморта в лесах Албании, где он укрывался, и полностью обезвредили. Вы больше не обязаны содержать мальчика, миссис Дурсль.

— П-п-правда? — прошептал Вернон, и на лице его разлилось небесное блаженство.

— Слово Министра. Министерство благодарит семью Дурсль за содействие — уверен, что мы найдем для вас достойное вознаграждение, — а Гарри может собирать вещи. Он больше не будет утруждать вас.

— Я сам соберу вещи! Подождите! — прокричал дядя Вернон — и собрал их так толково и быстро, как никогда не делала тетя Петунья, а она потом не один раз пыталась повторить его подвиг.

Министра магии в это время тихо дернули за рукав.

— С вознаграждением Дурслей... Я советую подождать с этим, сэр, пока мы не найдем все крестражи нашего дорогого Лорда, — прошептал на ухо Министру Кингсли Шеклбот. — Как бы нам ни хотелось превратить эту компанию в поросят, они могут нам еще пригодиться.

— Ты прав, Кингсли, — тихо ответил Министр. — Спасибо.

А Гарри Поттеру уже несли готовый чемодан его вещей, и тетя Петунья, прослезившись, совала ему на дорогу большой пирог с черникой.

Дадли проводил пирог голодными глазами — и тетя немедленно пообещала Дадли испечь второй, еще больший.

Гарри поблагодарил за пирог и взял.

Строгая пожилая дама в странной шляпе, стоявшая рядом с Министром, хмыкнула.

— Гарри, познакомься. Это миссис Августа Лонгботтом.

Дама вышла вперед.

— Мы провели большой конкурс, Гарри, среди тех, кто желал взять тебя к себе на воспитание. Пока что ты будешь жить у этой дамы. Миссис Лонгботтом — леди безупречной репутации и с великолепными рекомендациями. Она имеет ордена с прошлой войны... У леди есть внук твоего возраста, и я уверен, что вы подружитесь.

— Не сомневаюсь в этом, — басом заявила миссис Лонгботтом.

— Я тоже! — засмеялся Министр.

— Спасибо, — прошептал Гарри.

Миссис Лонгботтом сказала:

— Ты согласен идти со мной, Гарри?

— Да!

— Тогда возьми меня за руку.

— Пожалуй, попозже я зайду к вам, — заметил Министр. — А пока попрощаемся. Счастливого пути, Гарри! Да, кстати. Чуть не забыл. С Днем рождения!

Малая албанская хвосторога является родственницей знаменитой венгерской хвостороги.

В родстве настолько близком, что некоторые ученые даже отказывают малой албанке в праве называться отдельным видом.

Точеная черная фигурка хвостороги является полной копией от ее старшей венгерской сестры; албанская хвосторога отличается теми же повадками и умениями. Типичный представитель шипохвостых драконов, ударом хвоста она рассекает кирпичную стену. Зона поражения ее огня — как у венгерки, пятнадцать метров.

Что удивительно — ведь хвосторога втрое меньше, чем ее знаменитая родственница. Миниатюрная дракониха, обманчиво хрупкая и нестрашная на вид… Но в ее небольшом теле кроется мощь и задор огромного дракона. Это делает албанскую хвосторогу более опасной, чем венгерская.

В остальном же драконы идентичны. Албанка так же предпочитает тенистые леса, где вьет гнездо на ветвях Огнеупорного дерева, несется раз в год весною кладкой по шесть яиц, живет в среднем по четыреста лет и в брачный период издает звуки, вдохновившие некоего магла на создание дудочки вувузела.

Яйца драконихи, отнятые из гнезда матери на третьей неделе кладки, обладают великой животворной силой и способны даже победить смерть.

Хвосторога вообще — удивительное волшебное существо. Ей есть чем гордиться!

Героиней этой истории послужит именно замечательная и гордая хвосторога, которая ясным весенним днем сидит в своем гнезде на яйцах и переваривает толстого нюхлера.

Не надейтесь, что хвосторога — травоядное животное.

Хвосторога чешет шипом о кору дерева и урчит. Она не ждет гостей в этот день, да и сочтет ли дракониха за гостя жалкого человечка? Драконы привыкли смотреть на людей свысока. И ставят их — заслуженно или нет — на уровень покойного нюхлера.

Даже албанская хвосторога, по размерам вполне сравнимая с человеком, не считает его венцом творения… Венцом творения она, разумеется, называет себя.

И сейчас, когда нюх предупредил хвосторогу, что к дереву приближается человек, она заинтересовалась им в одном смысле: съедобный это объект или нет. И по зрелому размышлению пришла к выводу, что несъедобный. После чего сразу потеряла к пришельцу интерес.

Человек — если это был человек, ибо он больше походил на двуногого ящера, — наоборот, подошел ближе и залюбовался хвосторогой с подлинным восхищением.

Дракон, что ни говори, — грандиозное творение природы! Солнце отражается в блестящей черной чешуе, затейливые шипы и отростки на коже впечатляют, сжимаются и разжимаются когти и крылья…

Человек сделал еще шаг, и хвосторога рыгнула на него огнем. Он ей не нравился.

— Какая мощь! Мне не удается создать огненную струю такой силы. До твоего уровня мне еще расти и расти, — сказал человек.

Хвосторога следила за ним очень подозрительно.

— Ты прекрасна, — сказал человек. — И я не собираюсь причинять тебе вреда. как же мне тебе объяснить? Как жаль, что я не владею драконьим, а ты — человеческим!

Хвосторога ощетинилась и заворчала.

— Мне нужно от тебя только одно яйцо. Отдай его, и я уйду.

Знала она человеческий или нет, но эту мысль хвосторога поняла отлично.

В то же мгновение человек шарахнулся от новой порции огня.

Он холодно сказал:

— Ты должна отдать мне яйцо. Смирись! Ты не знаешь, с кем борешься. Мощь твоя впечатляет, но тебе не продержаться против меня. Я пришел за яйцом, и я не уйду без него, ибо никто еще не выстаивал против воли лорда Волдеморта.

Хвосторога вылетела из гнезда и бросилась на полу-ящера с когтями.

Он выхватил палочку и стал отражать ее наскоки.

— Отойди… Я должен пройти к гнезду и взять яйцо. Не мешай мне! Я не хочу убивать тебя, — шипел человек, защищаясь.

Хвосторога кружила вокруг него, не пуская к гнезду.

— Отойди, или я отшвырну тебя!

Хвосторога только зарычала.

— В последний раз предупреждаю: отойди!

Дракониха встала на пути человека, расправив крылья и заслоняя от него гнездо.

Человек скривился и направил на нее палочку.

— Авада кедавра!

Зеленый луч вылетел из кончика палочки. Разгневанная хвосторога взревела и ударила хвостом по деревьям — настырный человечек надоел ей не на шутку. Сорванные шипом ветки посыпались перед ней, сразу помертвев от удара смертоносного луча.

Человек открыл рот, чтобы повторить заклинание, но ему не суждено было успеть.

Хвосторога встала поудобнее, оперлась о ствол Огнеупора и выдохнула целый столб огня.

Мгновением спустя она раскрыла крылья и забила ими, пока поднятый ею ветер не рассеял пепел по всей округе.

Тогда хвосторога сложила крылья и придирчиво оглядела горстку пепла на поляне, там, где недавно стоял горемычный лорд. Над пеплом веялся слабый серый дым.

— «Лорд Волдеморт»… И этот туда же, — проворчала хвосторога. — Что за мания напала на людей этим столетием! Дались всем мои яйца. Все в лорды захотели. Четвертого уже около гнезда ловлю.

Хвосторога взлетела на дерево и уселась в гнездо.

— И что с ними делать, не представляю. В такую глушь забралась, так и здесь нашли! Неймется им. И невкусные все, главное… Только пыл на них трачу.

Дракониха вперила взор в небо и умоляюще спросила:

— О Дракон-вседержитель, надеюсь, этот дурак был последний?

Луна светила из-за туч вниз на Хогвартский замок.

Луна набирала силу — ведь с каждой минутой приближалось полнолуние… Как вычислили мудрые ученые-астрономы и написали в своих таблицах, этой ночью полнолуние должно было настать в 23:25 по Гринвичу. Через пять минут.

Луна осветила дорожку от замка к Гремучей Иве, облила сиянием ее скрюченные ветви — Ива вздрогнула и отмахнулась. У Ивы были веские причины не любить полную луну.

Лунный луч соскользнул с негостеприимной Ивы и побежал дальше — в Хогсмид.

Он остановился на окраине села. На темной и заброшенной на вил Воющей Хижине…

Не зная, что сегодня ночью внутри этой Хижины собралась большая компания и устроила очень шумную вечеринку.

Внутри Хижины было тепло и горел свет. И стоял такой гомон, что уши затыкай…

В тесную маленькую комнату набилось восемь гуляк, которые орали друг на друга и палили заклятиями.

Поправочка: не все. Один из гуляк уже валялся без сознания на полу, мирный и спокойный; второй, рыжий веснушчатый ребенок, молча сидел на неубранной кровати со сломанной ногой; третий, большой кот, тихо терся об его ноги.

Все остальные бурно ссорились. Двое взрослых держали одного под прицелом палочек, и он умолял о пощаде; мальчик в очках кричал, что не надо убивать арестованного; девочка рядом с мальчиком размахивала своей палочкой.

Очевидно, всем было весело.

— Ты как никто имеешь право решать, — хрипло сказал мальчику первый взрослый. — Но подумай хорошенько… подумай, что он совершил…

— Пусть его отправят в Азкабан, — сказал мальчик.

— Тогда я свяжу его,— решил второй взрослый. — Гарри, отойди.

Мальчик по имени Гарри отошел… Но остался смотреть на шоу. И любопытный лунный луч — как же он мог пропустить такое зрелище? Не каждую ночь кого-то связывают у вас на глазах! — проник в Хижину за ним.

Облака над Хижиной раздвинулись, и вышла полная луна…

Ее воздействие на собравшихся в комнате было мгновенным и ужасным.

Мужчина, вызвавшийся связать предателя, страшно вздрогнул и выронил палочку.

По его телу пробежала судорога, зубы клацнули.

Он снова задрожал, и Хижину потряс вырвавшийся и его рта нечеловеческий вой…

— О боги! Он же сегодня не принял зелье! — крикнула из своего угла девочка. — Он опасен!

— Бегите! — рявкнул первый взрослый. — Бегите немедленно!

Но дети растерянно оглядываясь, теряя драгоценное время.

— Куда я побегу со сломанной ногой? — огрызнулся рыжий с кровати.

— Рон, мы сейчас сотворим носилки … держись…

— А как же профессор Снейп, его нельзя оставлять здесь! — закричала девочка, показывая на лежащего без сознания.

Оборотень снова зарычал — он превращался стремительно.

Мужчина с палочкой отрезал:

— Я не могу справиться сразу со всеми: с вами, с Роном и со Снейпом — выберите что-то одно! Акцио, носилки!

Он взмахнул палочкой, призывая больничные носилки для Рона.

Девочка прошептала:

— Ну, в принципе туда же можно и профессора положить…

— На меня? — возмутился с кровати Рон. — А если носилки не выдержат?

Кот спрыгнул с постели вниз и зарычал — он единственный во время разыгравшейся сцены не отводил глаз от арестованного, и он вовремя заметил, что преступник сориентировался быстрее своих конвоиров. Как только человек с палочкой отвел ее для создания носилок, предатель бросился на пол, подобрал палочку оборотня и направил на себя.

Раздался небольшой взрыв.

Пока жертвы преступника приходили в себя и разгоняли дым, из комнаты незаметно выскользнула облезлая крыса и понеслась в лес…

Кот с шипением поскакал за ней.

— Сириус, Живоглот побежал в лес, Петтигрю превратился! — крикнул мальчик в очках.

Мужчина с палочкой обернулся и зарычал от досады.

Оборотень, Петтигрю, тело Снейпа, дети, кот и сломанная нога… Слишком много навалилось на него одного. Не уследил.

— Профессор Люпин! — взвизгнула девочка.

Сириус сразу забыл обо всем, кроме оборотня. Тот уже подбирался к детям.

Сириус превратился в огромную собаку и бросился на волка…

Звериный вой и шум борьбы разнеслись по поселку.

— Опять в Воющей Хижине духи веселятся… Давненько не было! — вздохнул обыватель из ближайшего коттеджа, накладывая на окна Заглушающее заклятие, и плотно закрыл ставни.

Вслед за ним стали закрываться окна по всему Хогсмиду.

Внутри Хижины шум от драки волка и пса был особенно страшен. Дети сбились в кучку под кроватью Рона Уизли и боязливо выглядывали оттуда. Хижина была уже вся в клочьях шерсти и пятнах крови, бой шел не на жизнь, а на смерть.

— Надо выбираться отсюда, — шепотом заметила девочка.

— Я не брошу Сириуса!

— Гарри, чем ты ему поможешь?

— Он же проигрывает, Гермиона, видишь? Он ранен…

Пес с глубокими ранами действительно в этот момент откатился в другой угол, пытаясь зализать раны. Оборотень прыгнул за ним.

— Люпин убьет его! Надо что-то делать.

— Угу, а после Сириуса он возьмется за нас.

— Вот что, — заявила Гермиона. — Сириус один не справится. Надо будить профессора Снейпа.

Гарри ахнул:

— Да никогда, он же обещал позвать дементоров!

— До дементоров еще дожить надо, — отрезал Рон. — Пока твой любимый оборотень нас не слопает.

— Рон прав, Гарри. Сириус проигрывает, а кроме него нас уже никто не защитит. Надо поднимать Снейпа. Ну, готовы? Все направили палочки на него и сказали: «Энервейт»!

— Энервейт! — выдохнуло три голоса из-под кровати.

Голоса заглушил вопль Сириуса: его снова ранило.

Профессор Снейп открыл глаза, нашарил свою палочку и сел.

Еще через минуту непробиваемая прозрачная стена отделила угол комнаты, где спрятались школьники, от арены волчьей битвы. Профессор Снейп направил на стену комнаты заклинание, и стена вдруг стала мягкой, как вата. Первой сквозь стену прошла Гермиона, за ней проплыли носилки с Роном, за ними вытолкнули упирающегося Гарри — и стена снова стала плотной.

Гарри безуспешно старался растворить ее.

Гермиона же, как приказал профессор Снейп, уже стучалась в ближайший дом и умоляла о помощи.

В уютной гостиной супругов Флюм — именно их дом оказался первым на пути Гермионы — Золотое Трио отпаивали чаем с пончиками, а ногу Рона перебинтовали. Миссис Флюм сквозь камин беседовала с Дамблдором.

— Сейчас вас доставят в Хогвартс, — сказала миссис школьникам и прервала связь.

— А как же Сириус и Ремус?

— Кажется, ими тоже обещали заняться, — холодно отвечала дама.

Гарри решительно сказал:

— Я вернусь туда. Я знаю, кто ими займется! Дементоры! Сириус невиновен, я этого не допущу…

— Никто тебя обратно не пустит, — шепотом ответила Гермиона.

— И Петтигрю сбежал…

— Я думаю, Гарри, он действительно сбежал. Ночью в лесу его никто не поймает. Увы.

— Но мы должны что-то сделать, пока не поздно…

— Дети, профессор Дамблдор желает сказать вам пару слов, — вмешалась миссис Флюм.

Дамблдор улыбнулся школьникам из камина. Сочувственно поглядел на расстроенное лицо Гарри и поманил троицу к себе рукой.

— Я бы хотел утешить Гарри, миссис Флюм… Если возможно, наедине. Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством, которое сегодня и так третируется без меры, но…

— Я всё понимаю. Я оставляю вас, — заявила леди и вышла из гостиной, притворив дверь.

— Сириус невиновен, это не он предал моих родителей, это Петтигрю! — начал Гарри.

Дамблдор прервал его одним движением:

— Да, верю. Но я бессилен заставить других прозреть истину или отменить решение министра магии. У меня нет такой власти. Сейчас нужно одно, — медленно проговорил Дамблдор, и его яркие голубые глаза перебежали с Гарри на Гермиону, — выиграть время.

— Но… — начала было Гермиона, и тут глаза у нее округлились. — Ну конечно!

— Сейчас, — директор взглянул на часы, — без пяти двенадцать. Если вам повезет, вы спасете две невинные жизни. Мисс Грейнджер, вам хватит трех оборотов. Желаю удачи.

… Гарри почувствовал, что очень быстро он летит куда-то назад…

И вот — они переместились во времени. Они с Гермионой стоят в пустынном холле Хогвартса, и вскоре они, чуть не столкнувшись сами с собой, наблюдают из чулана для метел, как их двойники образца «три-часа-назад» отправляются в хижину к Хагриду.

— Но, Гарри, я не понимаю, чего сейчас хочет от нас Дамблдор, что именно мы должны сделать. Почему он сказал вернуться именно на три часа? Как это может помочь Сириусу?

Гарри в задумчивости посмотрел на ее лицо:

— По-моему, он хочет, чтобы мы изменили события, которые в это время произошли. Дамблдор сказал прямо: мы можем спасти две невинные жизни… — И тут его осенило: — Гермиона, он нам подсказал — это Клювокрыл!

— А как же Сириус?

Гарри задумался…

— Может, мы должны посмотреть, куда Сириуса поместят под арест, раз Снейп его выдал, и отправить туда Клювокрыла? Чтобы Сириус улетел на нем?

— Я думаю, Гарри, есть способ еще лучше! — объявила Гермиона. — У нас было всё в порядке, пока профессор Люпин не превратился в волка, так?

— И что?

— Он стал опасен и напал на нас, потому что не принял лекарство. А если мы вовремя дадим лекарство профессору Люпину, он не превратится в чудовище и не сорвет наших планов!

— А как мы это сделаем? — спросил Гарри.

Гермиона немного помолчала.

— Знаю! Профессор Снейп сказал, что пришел в кабинет Люпина с бокалом лекарства, не застал его и наткнулся на столе на Карту Мародеров. Значит, мы подождем, когда он выйдет из кабинета, оставив бокал на столе, и заберем лекарство с собой.

— А как мы дадим лекарство Люпину?

Гермиона закусила губу.

— Нет, мы не дадим! Нас никто не должен видеть. Мы подкрадемся к дверям Воющей Хижины и запустим внутрь бокал по воздуху. Прямо к Люпину. Я думаю, он узнает этот бокал и догадается его выпить!

— Здорово, — неуверенно сказал Гарри.

— Да ладно, решим на месте. Сейчас нам не до того. Нам надо спешить к Хагриду и спасать Клювокрыла, вот что сейчас важнее всего!

Через полтора часа Клювокрыл, живой и здоровый, пасся на опушке Запретного леса, привязанный к толстому стволу осины.

Спускалась ночь, скоро поднимется луна… Окрестности вокруг Хогвартского замка стали пустынны. Все люди заперлись по домам, и ученики Хогвартса давно сидели в своих факультетских гостиных.

Сквозь пустынный холл Хогвартса прокрались две тени.

— Нам на лестницу, — прошептала первая тень. — Кабинет ЗОТИ находится на втором этаже.

— Я помню, Гермиона.

И тени беспрепятственно пробежались до искомого кабинета, где и затаились.

— Жаль, что нас никто не должен видеть, — вздохнула тень по имени Гарри. — Если бы мы вошли к Снейпу и показали ему на Карте Петтигрю…

— Это делать нельзя, — оборвала вторая тень.

В коридор раздались шаги, и появился Снейп. Заговорщики вжались в темную нишу стены так усердно, как только смогли.

Снейп на секунду споткнулся на ровном ходу, прямо напротив их убежища, и детям стало совсем страшно; к счастью для всех, Снейп не остановился, а прошел мимо.

И в руках его был дымящийся бокал.

Снейп открыл дверь Люпина — как же беспечно поступил профессор, оставив ее незапертой! — и зашел.

— Сработало, — выдохнул Гарри.

Из своего алькова они незаметно следили за всем, что происходило в кабинете.

Сначала Снейп позвал Люпина, поискал его; затем убедился, что владельца в кабинете нет.

Вот он подошел к столу, поставил бокал.

Вот склонился над Картой…

— Изучает, — прокомментировала Гермиона. — Сейчас уйдет.

Словно услышав ее слова, Снейп развернулся и вылетел из кабинета.

Дети вжались в нишу, когда Снейп пробегал мимо них…

И поэтому они были не готовы к тому, что Снейп резко затормозит и схватит их за шиворот.

— Профессор, посмотрите на Карту, там Петтигрю…

— Это правда, Сириус Блэк никого не убивал, он не был Хранителем Тайны!

— А Петтигрю — это Короста, крыса Рона Уизли, и она всё время была жива.

— Петтигрю оттяпал себе левый палец и удрал, вы вспомните, у Коросты этого пальца никогда не было. И живет она уже тринадцать лет, а обычные крысы столько не могут…

— Эта Карта, профессор, она никогда не лжет. Посмотрите!

— Благодарю за совет, это действительно интересная Карта, мисс Грейнджер, — прошипел Снейп, ухмыляясь. — Я осмотрел ее минуту назад, и что я заметил? Что вы, мисс Грейнджер¸ и вы, мистер Поттер, должны в этот момент находиться в Воющей Хижине. В обществе беглого убийцы и оборотня… Как я представляю, в эти самые секунды вам надлежит отбиваться от ваших компаньонов и громко звать на помощь… Но что я вижу? Вы находитесь здесь. Как же вы умудрились пребывать сразу в двух местах одновременно? Вы раздвоились?

— Профессор — простонала Гермиона, теребя золотую цепочку на своей шее.

Снейп радостно ткнул в нее пальцем.

— Хроноворот, не так ли? Конечно же. Как удобно. Вы только что выиграли галеон профессору Синистре, мисс Грейнджер, не забудьте ее потом поздравить. Вот уже целый год, как мы, учителя, спорим в учительской над захватывающей тайной мисс Грейнджер, которая может посещать три урока одновременно. Мы даже делали на вас ставки. Я ставил на Поликлоническое зелье, профессор Флитвик — на Мультиплицирующие чары, мадам Трелони — на совмещение астральных реальностей… Но профессор Синистра была прозорливее всех. Она сразу заподозрила хроноворот.

Гарри очень позабавило потрясенное лицо Гермионы, когда она сообразила, что ее уважаемые учителя играли на нее в тотализатор, причем на деньги. А про себя Гарри порадовался, что Снейп проиграл. Так ему и надо.

Профессор Снейп всё-таки отпустил их, забрал бокал с лекарством в Воющую Хижину и ушел с таким видом, что Гарри не сомневался: при необходимости Снейп вольет зелье в Люпина насильно. И кажется, будет такому насилию даже рад.

— Значит, мы выполнили свой план? — спросил он у Гермионы, когда Снейп ушел. — Люпин выпьет лекарство, мы задержим Петтигрю, его арестуют, Сириус будет спасен…

— Подожди, Гарри! Сириусу в любом случае нельзя появляться на людях. Он сбежал из Азкабана, за ним охотятся дементоры. До его оправдания пройдет еще много времени –если это оправдание будет! Даже не думай, что у Сириуса есть выбор. Если он объявится, его в любом случае арестуют. Он должен бежать. Отвязывай Клювокрыла, Гарри!

— То есть, мы возвращаемся к Хижине?

— Возвращаемся, — решительно кивнула Гермиона. — И будем глядеть в оба, чтобы не упустить Петтигрю. На всякий случай. Мало ли что в Хижине случится — может, Снейпу не понравится, что Сириус захочет сбежать, и нам опять придется его оглушить…

— А может, Снейп сварил зелье неправильно и оно на Люпина не подействует.

— А может, Живоглот поймает Петтигрю и съест.

— Нет, он его притащит в Хогвартс и положит на стол в кабинет Дамблдора. Прямо перед министром.

— Всё может быть, — согласилась Гермиона. — Главное, чтобы в гостиной миссис Флюм, когда нас туда выставят, чтобы мы не мешали взрослым спокойно разобраться между собой, были такие же вкусные пончики!

Жили-были на свете Уизли. Жили они в Норе и были очень бедны.

У Уизли было очень мало денег… Даже на то, чтобы порадовать детей каким-нибудь гостинцем или домашней зверушкой, у них средств не было.

Хотя дети Уизли постоянно просили подарить им что-нибудь. Они очень любили животных.

Но увы, Уизли не имели денег на то, чтобы собрать своих детей в школу, не то что на какую-то зверушку!

Но однажды Уизли очень повезло.

Повезло, вернее, всему волшебному миру: был повержен главный злодей мира лорд Волдеморт. И его бывшие слуги немедленно захотели сбежать и спрятаться.

Один слуга по имени Питер Петтигрю сумел перекинуться в крысу и явился на порог Норы Уизли.

Он был уверен, что его ждет радушный прием. Мягкосердные Уизли обязательно пожалеют бедную и больную приблудную крысу, да еще инвалида, лишившегося пальца на одной лапке.

Ведь все знали, что Уизли очень гостеприимны. Они не отказывали в приюте ни приблудным курам, ни совам, ни даже гномам в саду. Тем более, что так они экономили деньги, потому что куры и совы доставались им задаром.

И вот, однажды утром миссис Уизли открыла дверь своей Норы, чтобы поставить пустые бутылки на порог перед приходом молочника, и закричала. На пороге она обнаружила замерзшую, голодную крысу.

Крыса, очевидно, просидела на пороге дома всю долгую ноябрьскую ночь. и миссис Уизли не могла не пожалеть ее.

Крыса была отнесена в дом, накормлена, помыта и устроена в подходящей картонной коробке.

— Какая милая крыса! — восхитился мистер Уизли.

— Что нам с ней делать? — спросила миссис Уизли. — Зачем она нам нужна?

Мистер Уизли ненадолго задумался.

— Дорогая, я помню, что Перси очень просил подарить ему какую-нибудь зверушку. Эта крыса приблудилась к нам как нельзя кстати! Ее мы и подарим Перси.

— Так и быть, — одобрила миссис, и крыса досталась Перси.

Крыса Петтигрю решила жить в мире и покое, наслаждаясь своим хитроумием, но не тут-то было…

Почва горела под ногами у многих приспешников Волдеморта, а не только у одной этой крысы.

— Куда нам бежать? Мне кажется, что меня скоро раскроют, — пожаловался Игорь Каркаров Антону Долохову. — Арестовали Скотта Селвина, он может меня заложить!

— Кажется, Руквуд чего-то упоминал про оригинальное укрытие… Что-то забавное… Ах да: он работает в Министерстве магии, и вместе с ним служит такой чудак Артур Уизли. У него дома может спрятаться кто угодно, он даже слона к себе пустит, — вспомнил Долохов. — Такой растяпа! Никогда не проверяет, что к нему пришло на порог.

— Неужели? — обрадовался Каркаров.

— Несомненно. Только надо превратиться в животное.

— Без проблем! — заверил Каркаров и стал лабрадором.

На следующее утро мистер Уизли нашел на своем пороге большую собаку, которой он страшно обрадовался. Он давно мечтал завести собаку, чтобы дрессировать ее и научить охранять дом.

Крыса при виде собаки поседела, а собака при виде крысы очень развеселилась. Но этого никто не заметил, потому что Уизли, действительно, были очень рассеянными.

Ночью, пока все спали, крыса и собака подписали Пакт о ненападении. То есть, если бы Питер Петтигрю не успел первым наставить палочку на Каркарова, история повернулась бы другим боком. Но он успел. И Каркарову пришлось соглашаться на его условия. В конце концов, Петтигрю имел право: он же поселился здесь раньше.

Детям очень понравилась собака, а Перси не уставал благодарить за крысу.

Через неделю на порог явился несчастный ободранный кот с хромой лапой.

— О нем всегда мечтал Билл! — воскликнула миссис Уизли.

Возможно, о нем не мечтали собака и крыса, узнавшие в коте Руквуда, но их никто не спрашивал. Собака и крыса договорились дождаться ночи и побить кота, но Руквуд не стал ждать ночи и застал их обоих врасплох. Пришлось преобразовывать тандем в триумвират.

Тем более, что коту скоро понадобилась помощь собаки и крысы, потому что дети обожали дергать его за хвост.

Ой же ночью между мистером и миссис Уизли произошел большой спор. Миссис Уизли заметила, что животные — это прекрасно, но они дорого стоят, а пользы не приносят никакой. Надо с этим что-то делать!

Утром на пороге Норы нашли курочку и пару петухов. Этих животных — то есть птиц — миссис Уизли сочла очень полезными, и вопрос отпал.

Курочка несла яйца, петухи кукарекали вместо будильника и клевали садовых гномов. Так в дружный коллектив скотного двора влились Беллатриса и братья Лестренжи.

— Еще бы пару курочек, Артур, и мы смогли бы продавать яйца. Мы бы попытались разбогатеть! — размечталась миссис Уизли.

Вместо курочек на их порог пожаловали три поросенка: Долохов, Розье и Гиббон. Мистер Уизли втайне от всех понадеялся, что теперь не будет проблем с окороком к ближайшему Новому году, а Молли Уизли потирала руки: как давно она не готовила домашних колбас!

Поросята не знали своего счастья, и только пес Каркаров, прекрасно владевший легилименцией, шепотом обрадовал кота и крысу.

— Что за счастливый год! Наше хозяйство наконец-то разрастается! — торжествовал мистер Уизли.

— Да, надо бы закрыть дом каким-то заклинанием, Доверием что ли, — озаботилась миссис Уизли. — А то всякие супостаты зайдут сюда, чтобы украсть наших чудесных зверушек… Беглые Пожиратели смерти могут зайти, например… Их знаешь сколько? И все где-то бродят, мародерствуют.

— Ужасно, — согласился мистер Уизли.

В тот же вечер на пороге нашли быка с коровой — Джорджа Гойла и Алекто Кэрроу.

В молоке больше недостатка не было!

Да уж, для Уизли это был самый счастливый год.

Свежие яйца и свое молоко — а также творог и сыр; теплые мантии из собачьей шерсти и носки из кошачьей; подушки и перины, набитые свежим птичьим пухом… И дети, играющие в маглов-индейцев — в роскошных оперениях из петушиных хвостов.

Всё шло настолько хорошо, что к Новому году у жалостливого Артура Уизли не поднялась рука забить одного их поросят. Он уже сжился и свыкся с ними, смотрел на них, как на людей.

Артуру казалось, что поросята смотрят на него такими грустными человеческими глазами, что только изверг сможет зарезать их!

Его домашние животные давно уже были для Артура как люди, и поэтому Артур не удивился на следующее утро, когда Фред ему по секрету рассказал, что крыса, кот и пес этой ночью совершенно по-человечески залезли в кладовку, где хранилось спиртное, и там с горя надрались, а потом всю ночь пели песни.

Да, это были счастливые годы! Хогвартс до сих пор помнит, как приезжали сюда учиться Билл с котом, Чарли с лабрадором и Перси с крысой; да и близнецам, Рону и Джинни живности хватало.

А потом — потом и случилось то, чем закончится наша история.

Злобный профессор Снейп, тоже бывший Пожиратель смерти, всё это время преподавал в Хогвартсе. И он обожал во внеучебное время бродить по замку и заставать врасплох студентов. Так, он часто натыкался на братьев Уизли в неположенных местах.

Однажды он застал всех Уизли на школьном дворе, когда они вывели своих питомцев на ежедневную прогулку.

Долго смотрел Снейп на кота близнецов, перешедшего к ним по наследству от Билла, на лабрадора Рона, перешедшего к нему от Чарли, на крысу Перси, на петушка Джинии…

А потом забрал всю эту возмущенную и сопротивляющуюся живность к себе в кабинет, запер там и стал допрашивать несчастных детей с пристрастием.

К тому времени хозяйство Уизли насчитывало уже поголовье коров, коз и свиней, целый курятник и даже одного коня — Амикуса Кэрроу.

— И это всё? — спросил Снейп.

— Нет, — честно признался Перси. Он привык всегда правдиво отвечать на вопросы взрослых. — В прошлом году к нам пришел очень забавный зверек. Какой-то тритон или змея, непонятно… Зеленый такой, маленький и очень больной. Мы думали сначала, что он умрет. Он ничего не ел, на всех шипел… Но Фред потом догадался, чем его кормить. Он, оказывается, пьет змеиный яд. И от этого он так поправляется!

— Вот как, — сказал профессор Снейп.

И попросил срочную аудиенцию у директора Дамблдора.

… Когда профессор Снейп и директор Дамблдор выходили поздно вечером из гостеприимной Норы Уизли, чтобы аппарировать к себе, Снейп спросил:

— И что вы планируете делать?

— Ничего, — ответил директор.

— Ничего?

— Пусть всё так и остается. Пусть все они остаются в звериной оболочке — право же, им это только на пользу! После того, как все они оставались в звериной форме столько лет, самостоятельно превратиться в человека они уже не смогут. Только если их кто-то превратит — но никто этого не сделает, верно? Я приму меры, чтобы Уизли и их зверушек никто не трогал. И пусть живут…

... Признаюсь, что это была дурацкая идея — так поступить с Северусом, тем более что мы уже два года как не разговаривали, но мне так осточертело бессилие и ничегонеделание на фоне надвигающейся войны! Каждый день получать газеты и скрипеть зубами от злости, слушать, что пишут в письмах из дома моим одноклассникам и какие бредовые идеи выдает избранная компания за слизеринским столом, смотреть, как тревожно шепчутся учителя — те, что из Ордена феникса, — и ничего не делать!

Мы, значит, школьники и прав не имеем?

Это свинство. Слизеринцы как-то преспокойно вступили в свой волдемортник, несмотря на возраст, и каждую неделю шляются на собрания своего «ордена» — они думают, что я не знаю?

Им можно, а мне нельзя?

Это просто недопустимо — когда они уже действуют! Сидеть и смотреть, как они уходят по своим делам. И смеются над нами.

В общем, ко мне в голову пришла дурацкая идея, которую никто на свете бы не одобрил, но я уже не могла удержаться. Мне надо было что-то сделать для Светлой стороны, иначе я взорвусь!

И… я пошла к Сопливиусу.

Выследила, когда он бывает один в лаборатории, и вперлась к нему. Да — еще Джеймсу пришлось соврать, что я иду в библиотеку. И превратить в чучело кобуза его драгоценную Карту (только на один вечер. Не волнуйтесь, потом я сама ее расколдую, если эти оболтусы сами не найдут). Я их достаточно знаю, чтобы не иметь иллюзий: как только я уйду, этот любопытный рогач засунет нос в Карту, чтобы посмотреть, где я и с кем разговариваю. Вот пусть вместо этого Карту поищет, ему полезно!

Итак — я отправилась к Сопливиусу.

Я рассчитывала, что он увидит меня и обалдеет: ведь я уже два года как решительно порвала с ним, потому что он обозвал меня на СОВ грязным словом. С тех пор я близко к нему не подходила. Но я видела (а если бы не видела, то дражайшие однокурсницы просветили меня, потому что они с огромной радостью «просвещали» меня все два года!) — я видела, что он жалеет об этом и переживает. Надо же, переживает даже больше меня. И потихоньку таскается за мной, думая, что я его не вижу.

Джеймс до сих по ревнует. Поэтому мне и пришлось окружить свой поход всякими мерами безопасности, потому что Джеймс устроит глупейшую сцену, если узнает, что я не пошла в библиотеку, а соврала ему и пошла к Сопливиусу.

и как только я вошла, Сопливиус вытащил нос из очередного подозрительно дымящего котла и остолбенел. Он уставился на меня и так замер, как заколдованный, не замечая, что из его котла содержимое уже выливается наружу.

Пришлось рявкнуть «Эванеско!» — чтобы спасти котел, Сопливиуса и себя. Кто его знает, что он варил — а вдруг бы оно взорвалось?

Зато Сопливиус вздрогнул и очнулся. Начал что-то убирать, бестолково извиняться… И я пошла в атаку.

— Северус, — сказала я самым нежным голосом, — ты по-прежнему считаешь меня … сам-помнишь-чем?

— Я хочу извиниться, но ты никогда не простишь меня за это! — выпалил он.

— Правда? А я как раз решила дать тебе последний шанс. Мне показалось, что ты раскаиваешься.

— О да, я раскаиваюсь! — подтвердил он.

— Мне кажется, что два года ссоры — это вполне достаточное наказание. Не хочешь помириться со мной?

Он выглядел так, словно я только что подарила ему неземное счастье.

— Я тоже жалею, что поссорилась с тобой, — сказала я и подошла совсем близко. — Мне очень не хватало тебя все эти два года. Я бы хотела начать всё сначала.

Я лишила его дара речи.

А когда язык стал слушаться его, он выпалил:

— Лили, я сделаю всё, что ты скажешь!

— Всё?

— Я больше никогда не … Я всё сделаю, не сомневайся. Даю слово!

Это была такая удача, что я не поверила ушам. Как легко я добилась своего, о великая Моргана! Я не ожидала, что он сам мне подыграет.

— Всё? Значит, ты сделаешь то, о чем я попрошу?

— Конечно.

— Отлично. Северус, я решила снова подружиться с тобой… Нет, даже не так. Я согласна, чтобы ты ухаживал за мной. Мне страшно надоел Джеймс и его фокусы, и хочу вернуться к тебе. Так вот, я готова вернуться к тебе и забыть про Джеймса, если ты выполнишь мою маленькую просьбу.

Я видела, что сияние на лице Северуса по мере продвижения моей речи сходит на нет, а в конце оно стало совсем кислым.

Я взяла Северуса за руку и погладила. Набрала побольше воздуха в легкие и закончила:

— Приведи меня на следующее собрание Пожирателей смерти.

Дальше была долгая и противная сцена.

Северус выходил из себя, а я повторяла, что он дал слово.

Я замечала:

— Не притворяйся, я знаю, что у тебя за метка на этой руке! Вся школа знает, куда ваша гоп-компания отправляется каждую субботу. Не смей уверять меня, что тебя с ними нет!

— Я с ними есть, и поэтому я никогда тебя туда не пущу! Ты не понимаешь, что там творится. Они не отпустят тебя живой!

— Придумай что-нибудь. Ты же умный.

— Я сделаю всё, чтобы ты туда не попала! Я буду следить за тобой, учти. Я директору расскажу, что ты задумала! Кем ты себя вообразила — великим разведчиком? Скаутом-героем? Да ты даже защититься не успеешь, если они на тебя нападут. Ты одна, и их сто человек! И они знают заклинания, которые тебе и не снились. Чтобы научиться их отражать, нужны месяцы тренировки! И нужно закончить школу… А еще там Темный Лорд, и он один стоит сотни. Ты и минуты против него не выстоишь.

Я спокойно маникюрила ногти. Я знаю Северуса восемь лет, ему надо выговориться. Он дал слово, а остальное не важно.

Северус схватил меня за руку.

— Лили… это же не потому, что Макгонагалл вчера сказала, что ты самая сильная ученица в ХХ столетии и сильнее даже Темного Лорда? Это была глупая шутка, поверь мне!

Конечно, я знаю, что это была шутка. Но мне было так приятно услышать, что я могла бы сойтись с Волдемортом в поединке и Макгонагалл вовсе не уверена, что он бы меня победил… Почему бы не попробовать, в самом деле? Ну, хотя бы увидеть его хоть раз в жизни и самой прикинуть, что он за фрукт и стоит ли связываться?

— Лили, ты права, что тебе нужно бросать Поттера. Тебе вредно с ним общаться, ты стала безбашенной кретинкой!

— А когда-то ты говорил, что я самая умная, — огрызнулась я.

— Ну, тогда ты общалась со мной, а не с Поттером…

Я отложила кисточку и стала ждать, пока ногти высохнут.

Две минуты я слушала тишину, а потом Северус безнадежно вздохнул и спросил:

— Ведь ты вбила себе в голову, что хочешь попасть туда? И если я откажусь, ты просто найдешь другой способ?

Я радостно кивнула. Я знала, что до него дойдет.

Снова тяжелый вздох.

— Ладно. Так я хотя бы смогу тебя контролировать… Ты будешь делать то, что я скажу, поняла? Иначе живой не вернешься.

— Я согласна.

— И никакого «следующего собрания». Мне надо подготовиться. Мне надо подготовить … Сама-Угадай-Кого. Даже не мечтай, что сможешь прошмыгнуть туда незамеченной — там стоят охранные чары, которые лучших авроров Министерства ловили. Ты получишь приглашение по всей форме и пройдешь туда с одобрения хозяина. Учти, всё это займет время.

— Я подожду.

— И не торопи меня. Это еще не всё, что я должен сделать, чтобы вытащить тебя из болота живой. Дай мне подумать.

Он мариновал меня полгода.

И на все вопросы отвечал, что готовится, а это занимает время. Не представляю, почему, чтобы спросить разрешения у Волдеморта, что к ним присоединится некая дама, нужно полгода подготовки! Бедный Джеймс уверился, что его Карту сглазил какой-то нехороший человек, раз она постоянно пропадает, а я скоро испорчу себе зрение усердным посещением библиотеки.

Я потеряла доверие к Снейпу, и терпение мое лопнуло. И вот когда я уже уверилась, что надо идти другим путем, он притащил мне пригласительный билет на 07.00 p.m. в субботу в Лестренж-мэнор.

Хороший билет, с автографом самого Волдеморта, что он счастлив обрести новую сторонницу и будет очень рад меня видеть. А уж я-то как рада его видеть! Его приветственная улыбка, изображенная на билете, мне всю неделю снилась в кошмарах.

На часах — без четверти семь.

Мы стоим со Снейпом в лаборатории, взявшись за руки, его палочка направлена на левое предплечье.

Над нами, в Башне Гриффиндора, Джеймс ищет снова пропавшую Карту и сетует, что Карту всегда нахожу я, и как назло, именно в тот момент, когда я больше всего нужна, у меня срочное дело в библиотеке.

Метка на руке Снейп безобразно набухает. Пора.

И тут он вытаскивает из кармана мантии маленькую пробирку:

— Пей.

Зелье в пробирке переливается чистым золотом… О Мерлин, неужели Феликс Фелицис?

— Пей, иначе ты никуда не поедешь! — приказывает Снейп.

— Что это?

— Пей до дна. Я сам его сварил, там всё правильно. Точно по рецепту.

Феликс Фелицис… Его и правда делают полгода. Сложнейшая технология. Чтобы Феликс сварил школьник — никогда бы не поверила, с тем же успехом школьник соберет синхрофазотрон. Если бы речь шла не о Снейпе. Этот соберет… то есть, сварит.

— Пей, иначе я не ручаюсь, что ты вернешься назад. Это запас удачи на двенадцать часов.

— А ты?

— А мне зачем? Это доза для тебя, на двоих и не рассчитана.

Я пытаюсь качать права, но Снейп прерывает:

— У нас мало времени. Или пей, или отправляйся назад в Гриффиндорскую башню!

Я выбираю первое.

Как я понимаю, одновременно с нами все слизеринцы-Пожиратели, какие есть в школе, нажимают на свои метки — в гостиной, в библиотеке, в Большом зале…

И все мы одновременно оказываемся у ворот весьма угрюмого и готичного особняка, и пялятся на меня мои случайные попутчики во все глаза, а я им машу рукой и мило улыбаюсь. Я изображаю из себя анекдотическую блондинку, которая идет на клевую тусовку.

На лицах моих спутников отражаются две реакции:

а) она идиотка?

б) она ненормальная?

И правильно мыслят, кстати. Чтобы прийти на эту вечеринку, надо быть либо идиотом, либо ненормальным. Так что: кто они сами после этого?

Ворота отворяются. Старший Лестренж в парадной мантии, с разряженной супругой встречает гостей на входе, проводит нас по ярко освещенной мраморной лестнице в большую залу.

Оформлена зала что надо. А в центре стоит старинный трон, и на нем сидит нечто. Которое Волдеморт.

Снейп, который смотрит только на меня, сразу стискивает мою руку и спрашивает:

— Слиняем?

— Еще чего, — отрезаю я.

Зал рассчитан на прием двухсот человек, и он набивается до краев. Размах впечатляет. Не ожидала, что у Волдеморта столько сторонников! Да одно это стоило увидеть.

Волдеморт пересчитывает всех по головам, убеждается, что все приглашенные в зале, двери закрываются и начинается… митинг.

Волдеморт встает и толкает речь.

Толпа выкрикивает лозунги, аплодирует и повторяет за Волдемортом то, что он им приказывает повторить. Ну как на уроке в школе, честное слово. Перекличка и зубрежка…

Я слушаю Волдеморта и удивляюсь, какую чушь он несет. Светлое будущее, рай на земле, родина в опасности, всемирный заговор грязнокровок, магловская американская мафия, которая оплачивает, чтобы грязнокровки расшатывали порядок в государстве…

Нет, я удивляюсь не этому. Я смотрю на лица слушателей и удивляюсь, что они этому верят! Аплодируют и поддакивают…

Не понимаю. Большинство присутствующих — слизеринцы. Никогда бы не подумала, что слизеринцы смогут повестись на такую чушь — хитрые и коварные, которые считаются самыми ушлыми людьми Хогвартса! Эти циничные, здравомыслящие люди не могут верить в глупости. Вот стоит Люциус Малфой — второго такого проныры в Европе нет, он обманывал банкиров и министров. И он скандирует вместе со всеми?!

Салазар Слизерин тысячу лет назад основал самый хитрый факультет Хогвартса. Видимо, слизеринцы здорово испортились за тысячу лет, раз они не смогли распознать шарлатана и пошли за позером, который говорит: «Выберите меня — и ваши дети будут жить при благодати!» Ага, на берегах молочных рек, кисельных озер и шоколадных морей. И жить они будут по пять тысяч лет.

В следующий раз, когда Сопливиус съязвит о глупости Джеймса Поттера, я знаю, что ему ответить. Некоторые еще глупей.

Нет, невозможно же быть таким глупым! Заколдовал их Волдеморт, что ли? Групповой гипноз, Империус… Но я же стою здесь, и я тоже слушаю. Почему на меня магия не действует? Значит, нет никакой магии, а есть пустота в головах.

Тут Волдеморт закончил, и ему устроили овацию: кто-то орал, кто-то пускал фейерверки и петарды (надеюсь, у Лестренжей достаточно прочные Противопожарные чары?), а Беллатриса Блэк просто палила Авадами в потолок, одну за другой, пока не прожгла там дыру.

Хорошо, что мы стоим от нее подальше.

Северус сразу опять спросил:

— Может, хватит с тебя? Пойдем домой?

— Никогда!

Как можно уйти, когда сейчас и начнется самое интересное?

В общем, Снейп тоже так подумал и стал тащить меня к выходу.

И разумеется, именно тогда Волдеморт нас заметил.

— Северус! Мисс Эванс! Вы уже покидаете нас?

Северус стал зеленее Волдеморта, шлепнулся на колени и заявил:

— Милорд, я думаю, что мисс Эванс — новенькая, и для начала ей хватит впечатлений. Ей надо переварить вашу речь.

— Ты думаешь! А что думает сама мисс Эванс, наша дорогая почетная гостья? — вопросил Волдеморт. — Запомни, Северус: если ты желаешь спокойной семейной жизни, никогда не решай за женщину и не указывай, что ей делать! Пусть мисс Эванс решает сама, что ей угодно, а я жажду услышать ответ от нее, а не от тебя.

Северус стал красно-зеленым.

Я заявила, что мне всё нравится и я остаюсь.

Волдеморт страшно обрадовался. Он вообще очень страшно выглядел, но когда он радуется — особенно.

— Северус, подведи ко мне мисс Эванс, — распорядился он. — Нашу прекрасную новенькую. Нашу почетную гостью. Которая польстила нашему тщеславию признанием, что ей здесь нравится — пожалуй, я с радостью выслушаю ее признания поподробнее!

Я сжала Северуса за руку и отволокла нас обоих к Волдеморту.

— Мисс Эванс, — сказал Темный Лорд. — Я польщен вас здесь видеть. Мне наговорили о вас столько комплиментов! Самая сильная ведьма своего столетия. Самая талантливая студента Хогвартса. Что же привело это дарование ко мне? Мне намекнули даже, что некоторые учителя считают вас моей соперницей… Что если бы мы сошлись в поединке, то вы бы победили меня?

— Мой Лорд, но теперь вы убедились, что это была шутка? — пискнул Снейп.

Волдеморт рассмеялся во весь рот:

— О да! Я убедился. Эта жалкая девчонка не владеет даже окклюменцией. Я проник в ее разум, как только она вошла сюда, а она даже не заметила моего присутствия! Я вижу ее насквозь.

Ой. Так у меня в мозгах кто-то есть? Целый час? И я ничего не заметила?

Тут я вспомнила, как иронизировала над Волдемортом весь этот час, и обалдела от мысли, что он всё это прочитал у меня в голове. Мне кажется, что ему это не понравилось.

— Вы пришли сюда, чтобы сразиться со мной, — тонким голосом сказал Волдеморт. — Кто я, чтобы перечить желаниям прекрасной дамы? Я доставлю вам это удовольствие. Немедленно. Расступитесь все, дайте мне место для поединка!

Пожиратели с тихим шорохом рассыпались по краям зала. Только Снейп остался, не отпуская мою руку. Волдеморт спустился с трона и пошел ко мне.

— Северус, ты нам мешаешь, — заметил он мягко.

И тогда Северус отколол номер: заслонил меня собой.

Они с Волдемортом начали препираться. Чудище требовало, чтобы Снейп отошел, а он уперся на своем. Загораживал меня, стоял у Волдеморта на пути и повторял, что не отойдет!

Волдеморт пригрозил прикончить его, чтобы убрать с дороги. Снейп не шелохнулся.

Волдеморту надоело спорить, он поднял палочку и наставил на Снейпа.

Северус, ты кретин, подумала я с отчаянием. Волдеморт же убьет тебя. У меня хотя бы Феликс Фелицис есть, а у тебя — никакой защиты! Ты просто отдаешь жизнь — ни за что!

Хотя, надо признаться, что-то не так с твоим Феликсом. Незаметно, чтобы мне везло. Кажется, ты всё-таки сварил его неправильно.

Волдеморт произнес:

— Авада Кедавра!

И из его палочки вылетел в Северуса зеленый луч.

И тогда я разозлилась. По-настоящему. Никогда не думала, что умею так злиться! Что умею так ненавидеть. По-моему, одни мои мысли способны были стереть это чучело в порошок.

Я заорала и послала в Волдеморта какое-то проклятие — даже не знаю, какое. Я просто что-то кричала, ненавидя его всей душой.

И Авада Волдеморта повела себя странно. Она отразилась от Северуса обратно. В Волдеморта!

И он действительно стерся в порошок.

Его тело обратилось в пепел, а над горсткой золы клубился черный дух.

Я закричала:

— Пошел вон!

И … дух вымело из залы! Как оказалось, моим пинком его вынесло до самой Албании.

От Волдеморта осталось пустое место!

Я потрогала Северуса: он был жив!

Я очень обрадовалась, расцеловала его, стала тискать… А кто бы поступил иначе на моем месте? Я не ожидала, что он останется в живых. А Джеймс после этого устроил мне неделю ревности. Только потому, что я наговорила тогда Снейпу, что выйду за него замуж и рожу ему семерых детей.

Ну да, там было двести свидетелей и они всё слышали. Ну и что? Это была терапия. Чтобы Снейп поскорее пришел в себя.

И она подействовала: Снейп очнулся! Пожиратели, кстати, тоже.

Они поступили по-разному: Белла побежала на меня с криком, что сейчас прикончит, а Малфой незаметно сбежал домой.

Я выставила палочку и заявила, что самого Волдеморта свернула в бараний рог, что мне теперь какая-то Белла! Кто следующий?

А Снейп добавил, что по приказу Лорда разрабатывал в последнее время одно интересное заклинание массового поражения, которое давно пора опробовать на подходящей публике.

Близстоящие УпСы сразу куда-то исчезли.

Снейп прошептал:

— Ты готова аппарировать в Хогвартс?

Я сказала:

— Да!

И мы аппарировали.

До окончания Хогвартса нам со Снейпом оставался месяц, и весь месяц в школе нам не давали проходу. Мы были Парочкой-Которая-Послала-Волдеморта-до-Албании.

Джеймс закатил мне сцену.

Северусу тоже.

Что Северус подвергал меня смертельной опасности, что он поганый слизняк и я не должна походить к нему ближе сто первого километра, что у меня было помрачение рассудка…

Дамблдор два часа терзал нас со Снейпом в своем кабинете, и непонятно зачем. Слизеринцы-Пожиратели в тот вечер вернулись в Хог еще до нас и растрепали наши подвиги всем желающим, начиная с привидений и Филча.

Поэтому, когда вернулись мы, нас уже поджидала встречная делегация с фанфарами. Дамблдор, Слагхорн, Макгонагалл и «Ежедневный пророк».

Дамблдор расспрашивал нас очень долго, Слагхорн пил валерьянку под тихое мурчание Макгонагалл, Волдеморт был у тролля на куличках, и жизнь была прекрасна.

— Я не понимаю, как вы остались в живых, — в энный раз повторил Слагхорн.

Директор улыбнулся:

— Итак, Феликс Фелицис. Зелье, которое приносит удачу в любом деле, ради успеха которого зелье приняли. Зачем вы собирались попасть на это вечер, Лили?

— Я хотела победить Волдеморта, — честно призналась я.

Дамблдор кивнул и повернулся к Слагхорну:

— Так чему вы удивляетесь, коллега? Лили захотела победить Волдеморта и выпила Зелье удачи. Разумеется, оно подействовало! Какая оригинальная и простая идея. Воистину, всё гениальное просто. Чтобы победить кого-то, нужно заранее выпить Зелье победы!

Слагхорн со стоном глотнул валерьянку. Дамблдор же вдохновенно продолжал:

— Правильно сварить Зелье удачи чрезвычайно сложно. А чтобы это сделал школьник — браво, Северус! Я потрясен. Пятьдесят баллов Слизерину за лучшее Зелье удачи, когда-либо нелегально сваренное в этих стенах, и еще пятьдесят — за самое удачное применение указанного зелья в мировой истории!

— И пятьдесят баллов Гриффиндору за спасение мира, — добавила Макгонагалл.

Дамблдор закивал:

— Вы правы, Минерва. Дело началось с Гриффиндора. Без Гриффиндора ничего бы не было!

И нас отпустили — с предупреждением, что если мы еще раз захотим кого-то спасать, то вылетим из школы. Неужели мы не можем подождать до выпускного вечера? Ведь до него не долго осталось ждать…

Всё-таки Феликс — хорошая штука.

Джеймс со мной помирился, и мы уже назначили дату свадьбы — на сентябрь.

Я собралась с духом и призналась Джеймсу в проделках с библиотекой и Картой Мародеров. Он покричал, но простил. Ведь больше такого не повторится, верно?

А вчера меня поймал Северус и говорит:

— Так мы друзья?

— Навсегда!

— Какие у тебя планы на лето?

— Чего? Я замуж выхожу.

— В сентябре, а летом что? Я разузнал, где прячется Сама-Знаешь-Кто. Не хочешь поехать со мной в Албанию и разобраться с ним окончательно?

— Хочу! — ответила я раньше, чем сообразила, что говорю.

— Отлично. После выпускного и свалим. У меня осталось еще полкотла «Феликса», я думаю, за месяц мы управимся.

Бедный Джеймс. Придется соврать ему — что? Например, что я еду в отпуск с подругой. С мисс… Бенбери. Отличная фамилия. Я еду отдыхать к моей подруге мисс Бенбери!

А потом можно и замуж. За кого — там посмотрим...

— Идите все сюда, — позвал Снейп, поблескивая глазами. — Поглядим, что будет с жабой Лонгботтома. Правильно сваренное зелье превратит ее в головастика. Если же Лонгботтом испортил варево — а я в этом не сомневаюсь, — его жаба сдохнет.

Гриффиндорцы с опаской ждали, что будет. Слизеринцы ликовали. Снейп взял Тревора, зачерпнул ложечкой каплю зелья — оно было теперь зеленое — и влил жабе в рот.

С этого всё и началось…

* * *

— Наш час настал, товарищи! Мы собрались здесь: прилетели, приползли, припрыграли, — чтобы выбрать час решительного штурма. Мы долго ждали и готовились к этому, товарищи, и наконец два дождя тому назад наши братья Арнольд Уизли и Пушистик Лавгуд доложили, что их план захвата замка готов…

— УРРААА!

— КВА!!!

— ГРРРР!

— УФФФ, УФФФ!

— Тише, товарищи! Наша победа близка, но пока что Хогвартс в лапах врагов. Кэрроу не дремлют, а предатель Тобиас Смит бежал… Да, его так и не нашли, и угроза его нарушить наш Статут секретности и раскрыть людям правду о нашем существовании реальна!

— Тревор, ты сам виноват со своей мягкотелостью. Я с самого начала предлагала Тобиаса съесть, и не было бы каких проблем.

— Ты не права, товарищ Голдштейн. Мы построили наш союз на том, что никто никого не съедает до Победы и все мы братья. Как ты не понимаешь: если тебе можно съесть Тобиаса, то почему Мурке Гринграсс нельзя съесть Хвостика Боунса? Она тоже кошка, он тоже мышь. Нет, этот вопрос закрыт.

И я попрошу больше не отвлекать меня от темы. Ночь коротка, враги близко, а нам нужно успеть так много, товарищи! Но чу — все ли здесь? Да, товарищ Уизли?

— Тревор, я уже сделал перекличку. Пришли все, кто мог. Лапа Патил в спальне хозяйки, потому что она еще хромает, а остальные на месте. Еще товарищи Чанг и Корнер дежурят в коридоре, чтобы предупредить о появлении Кэрроу. Но они уверены, что у нас есть два хвоста времени, чтобы не беспокоиться.

— Спасибо, Арнольд. Итак!

Пять больших дождей прошло с тех пор, как памятным днем в подземельях профессор Снейп влил в меня зелье, сваренное моим хозяином Невиллом и хозяйкой Гермионой. Они мучались над зельем целый урок, и они думали, что сделали его таким, как велел профессор. Да он и сам так думал. Он влил в меня зелье, и я стал головастиком, а затем вернулся в свое тело. И люди решили, что всё в порядке.

Но нет! Той же ночью я проснулся в муках в аквариуме моего хозяина. Я пролежал в горячке всю ночь, а к утру я прозрел. Я обрел разум! Я стал понимать человеческую речь и научился говорить; я стал думать как люди, о товарищи мои, и я стал видеть сны.

Два больших дождя подряд я слушал людей, находясь незримо рядом, и постигал их помыслы. Я узнал, что идет война и всем нам угрожает опасность, я узнал, что мы волшебники… Два больших дождя я просидел в кармане хозяина на всех его уроках и тоже научился колдовать. Я стал читать и писать, я брал его учебники и тетради, я набирался разума!

Два дождя я скрывал свое новое существование от всех, боясь, что меня не поймут. Два дождя я обманывал всех, прикидываясь бессловесной жабой. Я смотрел на своих братьев по несчастью, фамилиаров, торчащих из карманов других людей, и страдал от того, что они лишены разума. Что они не понимают ничего и что я одинок.

Но случился переломный момент, товарищи, великий момент. Момент моей стычки с Лапой Патил, когда я случайно открыл, что и она обладает разумом!

А потом открылись и все вы, товарищи. Все вы, кто тоже пострадал от неудачно сваренных заклинаний и зелий. Все вы, кто обрел разум и притворялся, подобно мне, уверенные, что вы одни на свете…

И тогда, в тот памятный день мы заключили Союз.

День, когда мы объединились!

Мы далеко ушли от этого дня, товарищи.

Вспомните, как мы прятались, как организовывали наши тайные собрания. Как мы горевали о тех, кто еще не стал разумным, и как приняли наш первый великий план — наделить разумом всех! Как темными ночами варили мы в подпольных котлах зелья, способные образумить наших несчастных братьев, зелья, подобные зелью моего хозяина Невилла. Как лучшие умы наши бились над формулами зелий, тщась разгадать, что же кинул он в котел, что вызвало такую странную реакцию. Как взламывали мы с риском для жизни хранилища волшебных ингредиентов, запертые Снейпом не хуже, чем сокровища в Гринготтсе!

Но мы добились своего. Мы все разумны и активны, товарищи, мы вместе здесь и сейчас. Мы обучили тех, кто присоединился к нам позже, и мы привлекли сторонников. Две луны назад вернулись товарищи Свисток Браун и Сизокрыл Фоссетт, наши послы к гиппогрифам и тестралам. Они вернулись с успехом, обе партии обещали нам содействие!

Товарищ Кальмар из нашего озера лично гарантировал помощь, если дело дойдет до него, и только акромантулы из глущобы Леса упрямятся. Но мы обойдемся и без них.

Мы долго ждали, товарищи, и подготовка наша заняла много времени. Мы занимались своими делами, и нам понадобилось слишком много сил, чтобы понять, что у людей в то время началась война и она важнее для нас, чем «наши дела»… Мы думали, что люди сами разберутся со своей проблемой. Увы. Они не смогли и вряд ли смогут в дальнейшем, судя по всему. Эта облезлая змея им не по зубам. Придется нам вмешаться, товарищи, и я не удивлен. За пять лет наблюдений за людьми я пришел к выводу, что они ни с чем не способны справиться самостоятельно и много себе воображают, покуда на самом деле стоят на ступень развития ниже нас.

— Тревор, ты заговариваешься.

— А я согласен! Все люди идиоты.

— Ну всё, наступили на любимую мозоль…

— Тревор, с твоими мыслями тебе прямая дорога сам-знаешь-куда.

— Чернушка, кто бы говорил!

— А кто говорил? Нашел себе командира — лягушку, которая вчера в болоте сидела и квакала!

— Да как ты смела назвать меня лягушкой? Я жаба!

— Разница-то…

— Чернушка, что ты, лягушки ниже родом, чем жабы. Тревор на этом помешался.

— Жаба, ха! Мне-то не впаривай, в одном магазине сидели. Ты лягушка, и нечего стесняться этого. Лягушка-лягушка-лягушка!!!

— Тревор, а можно мне Чернушку съесть? Надоела.

— Молчите все!!!

Товарищи, вы устыдили меня и правы. Мы забыли, зачем здесь находимся.

Мы забыли, что в эти самые минуты наши хозяева Невилл, Луна и Джинни подвергаются смертельной опасности. Они и все остальные в школе. Сами-знаете-почему. Мы организовали это общество, чтобы помочь им и отбить Хогвартс у Кэрроу, и мы это сделаем! Сейчас же.

На повестке ночи только один вопрос — ставим ли мы в известность директора Снейпа, товарищи.

Как только мы решим его, мы начнем.

— Я не доверяю ему. Мы уже обсуждали вопрос, могут ли люди быть нашими союзниками, и мы решили хранить тайну. Никаких исключений. Люди не должны знать о наших способностях — вторую инквизицию захотели? Историю магии не знаете?

— Рыжик, ты не прав.

— Я знаю людей.

— Я тоже.

— А я за то, чтобы открыться профессору. Он не откажется от нашей помощи.

— Да-да, открывайтесь. Тревор, ты как-то хотел его убить? Вот и иди, открывайся. Он умрет от смеха.

— Товарищи, тише. Я слышу свист Минни Корнер, нас засекли. Расходимся. Действуем по плану А.

* * *

— Снарядились среди ночи, ко всем троллям, а это всего лишь жаба Лонботтома, — брезгливо пробурчала Алекто Кэрроу, кутаясь в ночной халат.

— Дык сам вижу, — пробасил Амикус. — Жаба поганая. Поставили сигнальные чары, называется… На жабу!

— Ты ж сам жаловался, что кто-то ночью школу мутит, сборища устраивает… На стенах малюет! Поставили чары, черт, теперь из-за каждой жабы просыпаться будем?

— Я точно слыхал здесь гул голосов, Алекто, когда шел сюда, — пробубнил Амикус. — Такой гул, словно опять троллево тайное собрание, а вел его такой гнусавый противный голос… Они только что были здесь. Куда они подевались?

— Надо искать. Они не могли далеко уйти, — решила Алекто. — Проклятая школота.

— Да они здесь, зуб даю. Они спрятались.

— Ничего, сейчас найдем!

Брат и сестра обыскали весь этаж — безуспешно. И вернулись на прежнее место.

Там не было ни одной живой души, кроме глупой жабы, как и полчаса назад.

Алекто засмеялась. Ей показалось почему-то, что жаба — тоже.

— Достала меня эта жаба. Подняла в час ночи! Авада кедавра!

В ту же секунду в глазах волшебницы потемнело и в руку вцепилось словно тысячей укусов… Что-то навалилось на нее, лишая сознания. Она рухнула на пол, выронив палочку, даже не видя, что с ее братом случилось то же самое.

— Готово, — тонким голосом доложил Пушистик Лавгуд.

Арнольд Уизли сказал:

— Спасибо Острозубке Джонс и Пятнистому Свирку! Наше экспериментальное Нервно-паралитическое зелье, которое мы впрыснули в волшебную челюсть и дали вам, подействовало. Ваши ядовитые зубы сработали, Кэрроу не очнутся до захода луны. Связать их и оттащить в подвалы! Мы ценим ваш подвиг, братья и сестры, ведь вы сами могли отравиться.

— Мы освободили школу от Кэрроу, — блаженно сказал Пушистик.

— А голос у меня не гнусавый, а очень красивый, — добавил Тревор. И бросил в сторону Кэрроу: — Свой бы голос лучше послушал!

* * *

— И что вы планировали сделать дальше? — весьма уважительно спросил директор Снейп.

Тревор надулся и заквакал:

— Как что профессор? Школу мы освободили. Очевидно, что следующая цель — Темный Лорд.

— И как вы собирались захватить его?

— Конечно, я предвижу известные сложности, директор, взять штаб Пожирателей — это не то же самое, как двух глупцов в школе, но стратегия будет той же. Мы уже наладили связи с павлинами Малфой-мэнора и заручились их поддержкой. Филин Малфоев — наш проверенный товарищ. Его сведения о происходящем в Мэноре бесценны. Он считает, что может завербовать животных еще двадцати УпСов, а остальных мы нейтрализуем и штурмуем Мэнор, сэр.

— Как? — поинтересовался Снейп. — Закусав нервно-параличными зубами всех Пожирателей?

— Это один из планов, сэр. Все животные незаметно проникают в Мэнор, встают на позиции и атакуют врага прицельным укусом. Маневр успешно прошел множество тренировок, сэр.

— Но Темный Лорд?

— Мы попробуем нейтрализовать его тоже, — сказал Тревор. — Мы надеемся перевербовать Нагайну. Она зомбирована Темным Лордом, и если мы пробудим ее разум, она сможет ему сопротивляться и встать на нашу сторону. Нагайна не добровольно стала служить Лорду, она будет рада от него избавиться.

— Вы уверены? — вежливо спросил директор. — Вы представляете себе, что сможете приказать Нагайне: «Куси!» — и она вцепится в горло своему Лорду?

— Она мечтает об этом, сэр! — заверил Тревор.

— Тогда, — заключил Снейп и поднялся, — мы поступим так. Я одобряю ваш план. Я лично сварю вам зелья, пробуждающие разум, и позабочусь, чтобы его приняли все разумные создания Мэнора, включая Нагайну. Я посмотрю ваши рецепты — надеюсь, что смогу их доработать. Вам нужен усиленный вариант. Чтобы победить Сами-Знаете-Кого, вам потребуется крепкий разум. Кэрроу придется разбудить и поставить на место… Формально. Чтобы не возбуждать лишних подозрений. У Кэрроу есть сторонники среди учеников, с которыми мне придется побеседовать отдельно, чтобы убедить их не сообщать ничего интересного за пределы школы. Возможно, вам придется за этим проследить. Но очень осторожно, потому что я не желаю информировать школьников о вашем участии. Им достаточно знать, что Кэрроу нейтрализованы… Пусть сами ломают голову, кто это сделал.

— Я полагаю, можно создать видимость, что в школе побывал Гарри Поттер, — предложил Тревор.

— Прекрасная идея.

— Мои товарищи сейчас же напишут на стенах, что он здесь был. Мы умеем подделывать его почерк.

— Так вот кто рисовал на стенах!

— Не только мы, сэр. Люди тоже немного постарались.

С сегодняшнего дня школа в наших руках, и мы начнем подготовку к масштабному штурму.

— Я думаю, через месяц мы управимся с вашим Лордом, сэр, — сказал Тревор.

И он не ошибся.

Предупреждение: стёб

— Я абсолютно уверена, — заявила Эдна Прентис, — что Джонсы — это арабские террористы.

Мистер Прентис, ее муж, флегматично кивнул. Он давно уже понял, что золотое правило семейной жизни — во всем соглашаться со своей дорогой половиной и наслаждаться после этого миром и спокойствием.

— О, — с торжеством сказала миссис. — Ты согласен. Значит, ты тоже заметил, как подозрительно они себя ведут. Я окончательно уверилась позавчера, когда они не пошли на распродажу к Мэри Гордон, а ведь там был весь город!!!

— Однако, дорогая, — кротко заметил муж, — Джонсы — совсем не арабская фамилия, тебе не кажется?

— У них фальшивые документы, — не моргнув глазом, парировала миссис Прентис. — Я в этом уверена.

— Возможно, дорогая, — кивнул мистер Прентис, — но боюсь, что тебе не удастся это доказать.

— Я? Я вообще не должна ничего доказывать! Это дело полиции, а не мое, — возмутилась миссис Прентис. — И куда смотрит полиция в нашем городке, я не представляю. Керби Полкисс — милейший человек, но негодный начальник полиции. Он спит на ходу. Он и вторжение марсиан прозевает. А ведь полиция содержится на наши деньги. И за что мы платим налоги?!

Так как миссис Прентис никогда не работала и соответственно налогов не платила, вопрос ее был риторическим. Мистер Прентис с радостью ухватился за предлог, чтобы ей не отвечать.

— Однако, дорогая, у Джонсов чисто английская внешность, — всё же добавил он.

Эдна отмахнулась:

— Пересадка кожи, грим и пластическая операция. Я каждый день смотрю на такие чудеса по телевизору. Ты не представляешь, Джим, на что сейчас способна пластическая хирургия.

— Это забавная идея, дорогая, — пробормотал Джим Прентис.

Эдна вспыхнула:

— Попомни мои слова: когда проклятый полковник Каддафи начнет бомбить наш городок, тебе это уже не покажется забавным!

— Возможно, полковник Каддафи сочтет нас слишком ничтожной целью и не будет бомбить, — вздохнул муж.

— Вот из-за таких олухов как ты и случаются все мировые катастрофы!

Мистер Прентис глубоко согласился с женой, что он олух. Он понял это в первую же неделю после свадьбы.

— Тем не менее, нация не пропадет, — возвестила миссис Прентис. — В нашей семье еще есть граждане, помнящие свой долг! Я звонила по телефону Керби Полкиссу и он идет сюда. Он обещал снять с меня показания после ужина.

Джим Прентис выронил тарелку и вилку.

— Начальник полиции идет сюда?! Он будет здесь, в нашем доме?! Эдна, ты с ума сошла.

— А в чем дело? — ледяным голосом спросила Эдна.

— Эдна!!! — грозно рявкнул обычно тихий мистер Прентис.

— Что «Эдна»? Ты сам знаешь, что Керби Полкисс — милейший человек. Его девиз: «Живи и дай жить другим».

— Еще бы, — угрюмо заметил Джим Прентис.

Он прекрасно знал, что Керби Полкисс — милейший человек, и он всегда помнил, скольких денег это знание ему стоило.

— Эдна, — сказал Прентис, — ты же понимаешь, что капитану Полкиссу ни в коем случае нельзя показывать наш подвал?

— А что такого в нашем подвале? — холодно ответила Эдна. — Ты можешь гордиться тем, что уничтожил плоды работы десяти лучших лет моей жизни, но ты ничего не смог поделать с тем, что у меня лучший подвал во всем графстве. Даже Люси Эванс мне завидует, а уж она из кожи вон лезет, чтобы обойти меня! Она подкупила жюри и ей достался приз за лучшую гостиную, но уж подвал она у меня не отвоюет.

— Эдна! — сказал ее муж и замолчал.

— Джим, я уверена, что Джонсы — переодетые террористы. Я сама видела, как они радируют своим хозяевам в Ливию шифровку на этом их шпионском радиооборудовании, это было вчера в три часа ночи. Установка спрятана у них в гараже, я всё видела и слышала до последнего слова! Они радировали, что скоро проклятый капитализм падет и настанет Судный день, что у них всё готово и они ждут дальнейших инструкций!

— Эдна, — резко спросил побледневший Прентис, — что ты делала у Джонсов в гараже в три часа ночи? Эдна, ты опять взялась за старое?!

Эдна замолкла на полуслове и прикусила губу.

— Эдна, — твердо сказал ее муж, — я требую от тебя ответа. Ты опять гуляешь во сне и угоняешь у соседей автомобили?

Миссис Прентис молча встала и начала убирать ужин со стола. Руки ее дрожали.

— Я думаю, что тебе всё-таки пора обратиться к психоаналитику, — сказал Прентис. — Это давно пора было сделать. Я запишу тебя на курс с завтрашнего утра.

— Ты чудовище, — бросила Эдна. — Ты хочешь запрятать в психушку бедную беззащитную женщину.

— Да, я чудовище! — усмехнулся Джим Прентис. — С тех пор как я обнаружил, что моя бедная беззащитная жена встает по ночам и крадет у соседей автомобили, которые прячет в нашем подвале, я слегка испортился, это верно. Мне трудно забыть, как я нашел в нашем подвале машины мясника и почтальона, а ты сказала, что они это заслужили: почтальон запаздывает с почтой, а мясник тебя обвешивает!

— И еще как обвешивает! — горячо сказала миссис Прентис. — Как его терпят. За такое сажать надо.

Мистер Прентис тяжело вздохнул.

В это время супруги услышали, как тяжелые ботинки ступили на крыльцо и у входной двери звякнул звонок. Пришел капитан Полкисс.

Мистер Прентис сам впустил его.

— Привет, Джим, — весело сказал Полкисс. — Ну что, Эдна опять на посту? Разоблачает террористов?

— И не говори, — вздохнул Джим. — Лучше пойди в столовую, тебя ждет виски с содовой. День был тяжелый.

— День был отличный, — улыбнулся начальник полиции. — Тихий и спокойный, как всегда в нашем городе. У нас, Джим, тихий городок, ничего не происходит, сам знаешь.

— И слава Богу! — сказал Джим.

— И то верно. Не люблю ничего громкого, скандального, необычного… Сам понимаешь. А мне повезло: тихий городок, мирные люди. Ограбление и то раз в неделю бывает, всего событий-то — что старый Брилл свою половину поколотит. Рай на земле, а не городишко, верно? У всех свои тараканы в голове, но тут уж ничего не поделаешь. Зачем нагнетать истерику? Если что и произойдет, так люди уже сознательные: сами меня позовут и уладят дело без шума, без крика. Никому скандалы не нужны, все сами понимают. У нас тихий город. И я понимаю — разве я не понимаю? У меня девиз: живи и дай жить другим.

— Хороший девиз, Керби, — заметил Прентис.

— Ужасный девиз! — возмутилась миссис Прентис. — Вы потакаете преступникам! Вы их покрываете! Позволяете им тихо-мирно обделывать свои дела. весь мир летит в тартарары! Тихо-мирно? Да я вам еще когда говорила, что эта старуха Фигг — контрабандистка. Матерая уголовница! Я уверена, что она разводит своих кошек без лицензии и продает на черном рынке. А кошки-то у нее, что за кошки! Они совсем ненормальные. Вы даже на это смотрите сквозь пальцы, капитан Полкисс? У нее кошки явно мутанты какие-то, я с роду таких кошек не видела. А вам плевать, потому что «живи и дай жить другим»!

— Я и даю, — ответил полицейский посмеиваясь. — Бедная старушка Фигг ничего криминального не делала, живет себе и никого не трогает. И я ее не трогаю. Зачем тащить в тюрьму пожилую даму? Только за то, что она получает немного денег за своих кошек?

— Вы невыносимы, — объявила Эдна Прентис.

И дом ее потряс дикий грохот.

Капитан Полкисс, мгновенно собравшись, бросился на крыльцо, чета Прентисов — за ним. Раскрыв рот, они наблюдали за источником шума: по воздуху мимо них в ночном небе проплыл автомобиль.

— Форд «Англия» 7990 TD, — автоматически запомнил номер капитан Полкисс.

Форд подмигнул ему включенными фарами, взревел мотором и полетел дальше.

— Дожили, — мрачно сказала миссис Прентис. — А я ведь предупреждала…

— Спорю на шиллинг, что это к Дурслям, — задумчиво сказал капитан Полкисс. — Вроде бы у них в доме контингент подходящий. Но на всякий случай надо проверить.

Капитан вместе с Прентисами проследовал за автомобилем и убедился, что его догадка была правильной.

— К Дурслям, к кому ж еще, — весело кивнул своим мыслям капитан. — Отлично. Можно возвращаться и допивать твое чудное виски, Джим. Ничего нового — но надо было проверить, вдруг это кто-то из новоселов решил себя проявить? Но не проявил. Мне же легче.

Летучий автомобиль дал газ и пропал вдали. Все соседские окна были зажжены, у подоконников столпились люди. Миссис Джонс, когда автомобиль пролетал над ее домом, даже прокричала что-то по-арабски, грозя вслед «форду» кулаком.

— Ничего, сейчас все успокоятся, — флегматично заметил полицейский. — Автомобиль улетел, так что сейчас все пошумят и обратно лягут спать. Тишина-то какая, благодать! А мы пойдем допьем виски.

— Пока вы тут хлопали ушами, мистер Дурсль вывалился из окна! — отрезала бдительная Эдна Прентис. — Вот он лежит на лужайке перед домом, бедняга, и стонет. Всё, плакали надежды Петуньи на приз за лучший газон.

— Ничего, лежать на воздухе полезно, — спокойно ответил капитан. — Эй, Вернон, хватит орать! Мы идем сюда. Сейчас я вызову по рации дока Симпсона. Да ты не маши руками, Вернон, и не ори как раненый бык, соседям же спать мешаешь! Ты не ранен и не болен, только ногу зашиб, а завтра будешь прыгать на ней как кенгуру. Не ори, говорю, а то ведь спрошу, почему у тебя на окнах спальни у племянника решетки приварены — надо тебе это?

Вернон Дурсль сразу замолчал.

— Разумное решение, — кивнул довольный полицейский. — Зачем устраивать скандал, когда можно его не устраивать? У нас в городе любят жить тихо-мирно, соседей зря не расстраивать. Мой девиз: живи и дай жить другим. А всё-таки дурак ты, Вернон, безнадежный ты дурак. Дался тебе этот племянник, смотреть тошно. Ну что ты так привязался к бедному парню? Помешался ты на ненормальности, я смотрю. Думаешь, соседи ничего не понимают, ты один здесь такой «нормальный»? Думаешь, мы тебя за этого мальца заклюем, ничего хуже не видели? Дурак ты. Ну ведьмак он, ну и что? Здесь у каждого свои тараканы, и все живут тихо-мирно. Мой девиз: живи и дай жить другим. Один ты выпендриваешься.

Капитан Полкисс погрозил пальцем ошеломленному Дурслю, отвернулся от него и пошел к Джиму Прентису.

С той минуты, как мисс Уизли, мисс Лавгуд и мистер Лонгботтом вломились в апартаменты директора Хогвартса и похозяйничали там, да еще с целью украсть оттуда знаменитый меч Гриффиндора, по школе ходила байка о том, что случилось в комнатах директора на самом деле и зачем дети на самом деле туда пошли.

Полная версия событий глазами трех очевидцев (Уизли, Лонгботтома и Лавгуд) так никогда и не прозвучала, и я, портрет Финеаса Найджелуса Блэка, знаю причину. Много лет упорные слухи ходили по школе, частью верные, частью ложные, а правду по политическим мотивам вынуждены были скрывать… Но теперь я предам ее гласности.

То, что я расскажу только правду и ничего кроме правды, могут подтвердить все портреты директорского кабинета, находившиеся там и тогда со мной.

Я решительно заявляю, что идея ворваться в апартаменты профессора Снейпа в оригинале выглядела следующим образом…

Я должен сделать отступление.

Я понимаю, что в этот год обстановка в школе была достаточно гнетущей и директор Снейп достаточно подчеркивал свою мнимую лояльность к правящей партии, что не могло не вызвать реакцию. А мне известно, что это всегда провоцировало студентов Гриффиндора на всякие глупости.

На данный момент их глупостью заразилась уже вся школа, все только и обсуждали, что безусловную преданность директора некоему Волдеморту и предательство им Ордена феникса. И чем больше обсуждали, тем больше сами в это уверовали.

— Он ненавидит маглов! Он считает их отсталыми животными! — уверяла мисс Уизли. — Я знаю, что он так и думает!

Для меня остается тайной, покрытою мраком, каким образом эта мисс, не владея окклюменцией, смогла пробраться в мысли директора Снейпа и доподлинно определить, о чем он думает; по крайней мере, лорд Волдеморт дорого дал бы за ее открытие, ибо он не мог определить, что думает Северус, хотя и считался при том великим окклюменистом.

Но мисс Уизли знала лучше всех.

— Да, он негодяй! — поддержала ее мисс Патил. — Убийца и предатель. Он всё время работал на Сами-Знаете-Кого, а мы думали, что он исправился. Он обманул нас всех.

— Он и сейчас работает на Этого-Самого, — добавила мисс Браун страшным шепотом. — Он запирается в своем кабинете и делает там темномагические опыты. Он там варит страшные яды и пытает маглов. Я сама слышала однажды, что там кто-то кричит.

— Это ужасно! — заявила мисс Боунс.

— Да, я думаю, что так и было, — сказал мистер Корнер. — Когда наши старосты приходят отчитываться к директору, он не сразу им открывает и он всегда что-то прячет. Или кого-то. У него на лице написано, что в кабинете творятся страшные дела.

— Тогда чего мы ждем? Пойдем в его кабинет и разгромим его! — предложил юный Лонгботтом.

Ему долго аплодировали.

— Вам будет нелегко, — заметила мисс Броклхерст. — Снейп никого не пускает в свой кабинет, он очень следит за этим. Он всегда запирает дверь на сильные защитные заклинания. Он очень не хочет, чтобы туда влезли без спросу.

— Это лишний раз доказывает, что мы правы и дело нечисто, — заключил Лонгботтом. — Туда непременно нужно влезть. Мы будем следить за Снейпом и подсмотрим, на что он запирает кабинет и какой там пароль. И влезем.

— И влезем!!! — подхватила восторженная аудитория.

О том, как гоп-компания разработала возмутительный и подробный план ограбления собственного директора, я промолчу. О том, что они действительно дежурили у директорской лестницы, подглядывали пароли и запоминали затворяющие заклинания… У всех гриффиндорцев мародерство в крови. Учитывая, что в то же время их славные друзья успешно вломились в Министерство магии, чтобы украсть медальон Долорес Амбридж, а теперь готовились ограбить Магический Банк Англии.

Нет, я доложу об этом без комментариев.

Я расскажу только, что в назначенный злоумышленниками день трое героев (Лавгуд, Уизли и Лонгботтом) подождали момента, когда директор удалился из школы по срочным делам, и взломали его апартаменты.

Возможно, они надеялись там поболтать с портретом Альбуса Дамблдора, потому что Альбус, отдаю ему должное, всеми силами пытался удержать их от глупостей и уболтать, но его идеи как всегда привели к прямо противоположному. Чем больше Альбус пытался задержать их в самом кабинете и не пустить наверх, в личные комнаты Снейпа, куда они и стремились, чем больше убеждал не нарушать личных тайн директора, тем больше они уверялись, что надо туда залезть.

— Дети мои, вернитесь! — кричал им вслед Дамблдор. — Оставьте Северусу его личные дела, не смотрите на них, вы совершаете большую ошибку!

— Да что там такого ужасного, что даже Дамблдор не хочет нас пускать туда? — заявила Уизли и открыла дверь директорских комнат.

И челюсть ее отвисла.

Ее окаменевшее тело отодвинули конкуренты и ворвались внутрь, чтобы тоже застыть на пороге.

Они открыли самые сокровенные тайны несчастного Северуса Снейпа.

Итак, они вступили туда, куда директор не допускал ни одного студента.

Впрочем, в свои личные комнаты Снейп не вводил никого и никогда, даже когда был простым преподавателем, а потом деканом Слизерина. Свои тайны он хранил тщательно, и то порождало массу интереса. Можно сказать, что вся школа завидовала трем счастливчикам, которые проникли в самое недоступное место из всех, созданных учителями Хогвартса.

О, сколько лет все гадали, что там может быть! Все соглашались, однако, что это будет шокирующее и убийственно, как и случилось на самом деле.

Я наслышался много версий о том, как выглядят таинственные комнаты Снейпа… Уизли, Лонгботтом и Лавгуд тоже слышали немало. Были варианты с комнатой Синей Бороды, темной и глухой залой, где развешаны убитые жертвы и препарированы останки; был вариант черной, наглухо закрытой шторами лаборатории, где булькают в котлах неведомые зелья; был вариант роскошной гостиной в серебряно-зеленых тонах, которой позавидовал бы Слагхорн, и вариант по-спартански простой камеры с простой железной койкой.

Был вариант старинной кровати со слизеринским балдахином, покрытой черным бархатом…

Но действительность убила их наповал.

Теперь они поняли, почему профессор Снейп так тщательно оберегал ее!

На незваных гостей смотрела просторная и очень светлая комната, отделанная магловскими бумажными обоями; все окна комнаты были оформлены в стеклопакеты и открыты на откид.

На белом крашеном потолке бесшумно мигала противопожарная сигнализация; она была пристроена рядом с магловской люстрой, выключатель которой виднелся на стене рядом с радио— и телерозеткой.

От аккуратной евророзетки шли провода к холодильнику, плазменному телевизору и компьютеру с принтером и факсом.

Оптоволоконный кабель от компьютера уходил в стену — чтобы скрыть страшную тайну о том, кто посмел провести в Хогвартс Интернет.

На стене висел большой экран-проектор со светочувствительным окошком входа, пульт дистанционного управления лежал на столе. Рядом с пультом от кондиционера, который в данный момент работал на охлаждение.

Из гостиной выходили две двери — как определили злоумышленники, в спальню и в кухню; сначала они пошли в кухню, где микроволновая печь и жарочный шкаф их добили.

На прочую кухонную технику несчастные уже не обратили внимания.

Луна Лавгуд, однако, открыла холодильник и убедилась, что замороженные головы врагов там не лежат. Хотя она остереглась пробовать содержимое красочного пакета с логотипом Макдональдса, не без оснований полагая, что если Снейпу это здорово, то остальным смерть.

Луна отвлеклась от созерцания странных на вид продуктов, которые маглы называют гамбургерами, проверила на всякий случай, не прокляты ли они… и обнаружила, что осталась в кухне в полном одиночестве.

Луна привыкла к тому, что всегда отстает от других, и неторопливо прошла в спальню, чтобы нагнать «экскурсию».

Спальня была хороша.

Сидя на самой обычной магловской кровати, Лонгботтом и Уизли увлеченно читали толстенную книжку, которую профессор Снейп оставил на прикроватном столике. Книжка была сильно затрепана — очевидно, профессор любил почитывать ее перед сном.

Луна посмотрела вверх, где кварцевые часы над кроватью тихо тикали, а в это время Джинни дернула ее за рукав и зачастила:

— Такая отпадная книжка, вот послушай! Никогда такую не читала. Взяла — не оторваться.

И она прочла самый конец:

— «Фродо расцеловал Мерри и Пиппина, потом Сэма, и вступил на корабль. Взлетели паруса, дунул, наполняя их, ветер, и корабль стал медленно удаляться от берега, скользя по серебристой воде. Когда он уже выплывал из Гавани, в руке Фродо блеснула скляница Галадриэли и погасла.

Корабль вышел в открытое Море и уплыл на запад.

Море было почти все время серым, пелена дождя закрывала горизонт. Но однажды ночью Фродо вдруг почувствовал в воздухе сладкий аромат и услышал дальние звуки песни. Ему показалось, как в давнем сне в Доме Бомбадила, что серая завеса дождя превращается в серебристое стекло и раздвигается, открывая белое побережье, а за ним — зеленую страну в блеске восходящего солнца…»

— Как красиво… — вздохнула Луна.

— Шикарная книжка, — с жаром согласилась Джинни.

— Только это не начало, это всего лишь третий том, — добавил Невилл. — Так на нем написано.

— Акцио первые два тома! — приказала Джинни.

Две тяжелые книжки свалились на нее, заставив восхищенно ухнуть.

— Толкиен, — сказала Луна, посмотрев предисловие. — Это же магловский писатель.

— Да тут вообще всё магловское! — закричала Джинни. — Мне папа показывал картинки магловских домов, они точно такие же!

— А профессор Снейп говорил, что ненавидит маглов, — сказал Невилл. — Значит, он врал.

— Ненавидит?! Ты же видишь, что он ни минуты без магловских технологий жить не может.

Джинни увлекла всех обратно в гостиную, к компьютерному столу. Она включила «умную машину» и живо показала Луне и Невиллу, как удобно сесть за компьютерный стул. Регулировать стул и крутиться на нем мародерам очень понравилось.

— Нам бы такой в класс, — вздохнул Невилл.

— Наш профессор — лопух, — сказала Джинни презрительно, глядя, как послушно грузится экран. — Чайник. Кто же комп без защиты оставляет? Туда любой хакер может влезть… В общем, вы смотрите пока, что там за файлы, а я тут видела хорошенькую флешку — надо скопировать содержимое.

… И в ту секунду, когда мисс Уизли попыталась скопировать данные, взвыл сигнал тревоги и монитор отключился.

— Атас! — воскликнула Джинни. — Он всё-таки защитил данные. Нас засекли, и Снейп с минуты на минуту вернется!

— Мы пропали, — сказал Невилл.

— А мы скажем, что мы здесь не были, — предложила Луна. — Что мы не поднимались наверх. Мы всё время были внизу, а сигнальные чары сработали на другом чем-нибудь.

— На другом? И что мы, по-твоему, всё это время внизу делали? — спросила Джинни.

— Да, зачем мы, по-твоему, вломились к директору и торчим тут целый час? Ведь чары сработали, значит, мы что-то хотели украсть.

— И думать не надо, что мы хотели, — спокойно сказала Луна. — Меч Гриффиндора. Это самая ценная вещь внизу и на ней однозначно есть охранные чары. Спускаемся вниз, выключаем здесь всё и беремся за меч. Я думаю, если директор застукает нас за мечом, то будет такой скандал, что никто не спросит, были ли мы наверху.

— Это хорошая идея, — одобрила Джинни. — Меч Снейпу очень дорог.

— Да, ты же сама рассказывала, что Министерство нарушило завещание Дамблдора и не выдало меч Гарри Поттеру. Никто не удивится, что мы решили восстановить справедливость.

— Верно! — сказал Невилл, пока Джинни быстро выключала компьютер и обводила комнату заклинанием, стирающим отпечатки пальцев. — Готово? Всё стерла? Спускаемся!

И они спустились.

Снейп застал их в тот момент, когда они тащили меч Гриффиндора к лестнице.

Потом, правда, портреты директоров Хогвартса (и я в том числе) долго убеждали профессора Снейпа стереть лиходеям память, но профессор отмахнулся от нас. Он решил, что детям очень полезно убедиться, что он на самом деле не предавал Орден и является их тайным союзником. Он ограничился тем, что взял с ребят обещание никому не раскрывать правду, и в свою очередь согласился везде и всюду поддерживать легенду, что они крали меч Гриффиндора.

И действительно, никто не спросил, зачем школьникам бы делать такую глупость. Куда бы они дели этот меч, если бы даже украли его? И что они собирались делать с мечом — превратить в сосиску и съесть?

В общем, Хогвартс осенила очередная глупая выдумка, которой все поверили.

Но профессор Снейп имел право злиться. Кое-что из его апартаментов действительно украли.

Мисс Уизли так никогда и не вернула ему трехтомник Толкиена — хотя зачитала его до дыр и стала страстной фанаткой-толкинисткой. Хотя историю, откуда к ней попал ее первый и самый любимый сборник Мастера, Джинни не рассказывала никому и никогда.

Эта байка зародилась в недрах Министерства магии и славно разгулялась там, так славно, что вскоре перекочевала из уст родителей-министерских к их детям-школьникам. И тогда она обрела вторую жизнь в Хогвартсе.

Считается, что первой ее пустила по Хогвартсу Мариетта Эджкомб, дочка одной крупной министерской шишки… Но вскоре ее знали все — и все в неё верили. Эта байка имеет странную особенность: почти все думают, что в ее основе лежит чистая правда.

Некоторые верят в ее истинность до сих пор, и среди верующих есть даже сотрудники Министерства магии.

* * *

Журналист: Так вы считаете, профессор Дамблдор, что грядет гражданская война?

Дамблдор: Вы поняли меня совершенно правильно. Теперь, когда лорд Волдеморт возродился, государственный кризис — это вопрос ближайшего времени, если министр Фадж будет продолжать свою политику страусиного игнорирования опасности.

Журналист (усмехаясь): Какое точное определение — страусиная!

(Из интервью А.Б.В.Дамблдора газете «Нью-Йорк Визард» от 25.08.1995)

— Значит, вы раньше не видели этого интервью, Корнелиус? — нежно спросила мисс Амбридж.

Она с еле заметным наслаждением наблюдала над муками министра магии, дочитывающего скандальную статью.

— О Мерлин мой! — простонал министр магии и уронил газету. — Уизли!!! Перси Уизли, сюда, срочно! И Скримджера, тролль его задери! Утечка информации государственной важности. КТО ПОСМЕЛ ВЫДАТЬ ЖУРНАЛИСТАМ МОЮ АНИМАГИЧЕСКУЮ ФОРМУ?!

Министр выглядел таким огорошенным, словно сейчас он захлопает крыльями и превратится в страуса.

— Альбус… Как он мог… Это удар ниже пояса, — прошептал министр.

Амбридж подхватила:

— И поэтому я считаю, дорогой Корнелиус, что вы наконец-то должны отложить в сторону неуместное милосердие и поставить директора Хогвартса на место. Он давно уже стал забываться. Пора понять и ему, и Хогвартсу, кто является законным главой этого государства. Мы уже говорили, что молодой Уизли прекрасно справился бы с работой в Хогвартсе…

— Долорес, — вздохнул министр, — вы слишком волнуетесь. Я вижу, что вы снова вернулись к этой злосчастной теме Хогвартса, которая омрачает наше сотрудничество безнадежно упорными разногласиями? Долорес, оставим эту тему. Я не раз излагал вам свои мысли по этому поводу и не имею желания обсуждать их сейчас.

— Корнелиус, — сказала Амбридж и замолкла, увидев, какую министр скорчил гримасу.

— Да где же Уизли, тролль его возьми! Скримджера сюда!

В ту же секунду голова Скримджера высунулась из правого камина кабинета, а голова Уизли — из левого.

— Мистер Уизли, вы наследили на ковре, — заметила Амбридж, поджав губы, и убрала палочкой следы пепла.

Скримджер и министр переглянулись, и министр снова вздохнул.

— Заходите, джентльмены, — устало сказал министр. — Уизли, прочие камины пока заблокируйте. У нас важный разговор.

— Есть, сэр, — кивнул Перси.

Такова работа министра магии: шесть каминов в кабинете, из них три камина связи особой важности, и все шесть звенят не переставая.

Но теперь по знаку Перси Уизли они смолкли.

— Вы читали статью Дамблдора в «Нью-Йорк Визард»? — кисло спросил министр.

— Ее перепечатали также «Вашингтон Мэджик Пост», французская «Мелюзина», испанские, норвежские и даже русские газеты, — доложил добросовестный Перси.

— Да, я читал, — коротко сказал Скримджер.

— Это возмутительно! — вставила Амбридж.

На этот раз вздохнул один из портретов.

— Откровенно говоря, Корнелиус, вы меня оторвали от дела Крауча-Диггори, — сказал Скримджер, глядя в потолок. — Пожиратели смерти нынче возбудились изрядно. Абсолютное большинство из них верит предсмертным словам Крауча, что Сами-Знаете-Кто возродился, они теперь с ума сходят… Мне ни на минуту нельзя выпускать их из-под контроля.

— В таком случае, вы сейчас мне быстро доложите о ситуации с Диггори и можете быть свободны, — с облегчением сказал министр. — Долорес, к сожалению, Руфус настаивает, чтобы я не открывал тайны следствия даже вам… Уизли, разблокируйте камин № 6 для Долорес. Это временно, дорогая, через десять минут вы сможете вернуться и мы продолжим нашу беседу.

— Дорогой Корнелиус, Руфус, — пропела Амбридж, — меня уже нет. Желаю вам как можно скорее справиться с ситуацией! Стабилизировать ее — можете мне не говорить, как это важно. Наше общество так требует стабильности… Я вас покидаю, джентльмены.

И Амбридж исчезла.

Министр со вкусом потянулся в кресле.

— Что-то я устал, Руфус, — пожаловался он.

Скримджер позволил себе улыбнуться.

— В последнее время, — продолжал Фадж, — Долорес донимает меня требованиями нажать на Хогвартс. Она хочет, чтобы мы послали в школу своего представителя на какую-нибудь должность, она подчеркивает, что на постоянной основе — на весь год… Чтобы этот посланец контролировал ситуацию и ни на секунду не отлучался из рассадника опасных настроений…

Перси Уизли незаметно помрачнел.

— Как я понял, этот чиновник на год выпадает из жизни Министерства, — заметил Скримджер. — Идея очень в духе нашей Долорес.

— Я склонен согласиться с планом Долорес, — сказал Фадж. — Она прекрасно придумала. Я полагаю, что она ошиблась только в одном — в кандидатуре. Никто лучше самой Долорес не сможет справиться с этой миссией, не так ли?

Трое мужчин посмотрели друг на друга с выражением ничем не омраченного счастья.

— Целый год, — мечтательно повторил Фадж. — Целый год без Долорес. Нам будет ее не хватать, но мы должны принести эту жертву во имя общего блага, не так ли?

— Насколько я слышал, Корнелиус, этот счастливец может претендовать только на одну должность в Хогвартсе — на должность учителя ЗОТИ, — небрежно уронил Скримджер. — Кажется, в остальном штат укомплектован.

— О да, — нежно сказал Фадж. — Только на эту должность.

— И как я слышал, предыдущие учителя ЗОТИ все очень забавно кончили? Один сгорел заживо, второй стал идиотом, третьего поцеловал дементор?

— О, на этой должности и не такое случалось, я многое могу порассказать, — весело ответил Фадж. — Я специально выяснял. Считается, что должность проклята Сами-Знаете-Кем и проклятие падает на каждого учителя ЗОТИ через год… Но мы же не будем верить глупым слухам и случайным совпадениям? Мы государственные люди, тролль задери, а не какие-то старушки-суеверы? Я считаю, что это отличная должность для Долорес.

— Вы решили гениально, сэр, — поддакнул Перси Уизли.

Скримджер промолчал.

— Даже если есть вероятность, что Долорес в конце года не вернется в Министерство, мы не должны этому верить, — сказал Фадж. — Мы надеемся на лучшее, не так ли?

— Если вы готовы, сэр, то приказ о назначении мисс Амбридж я могу подготовить вам на подпись прямо сейчас, — вставил Перси.

— Руфус? — спросил Фадж.

Скримджер негромко заметил:

— Действительно, многообещающая должность… Редкий шанс. Подумайте, Корнелиус, чтобы не упустить его. Вы можете назначить на эту должность кого угодно — вы уверены, что нет никого лучше Долорес? В нашем Министерстве есть достаточно много подходящих сотрудников…

— И что вы предлагаете? Провести общеминистерское голосование на тему «Кого бы ты предложил на это место»?

— Почему нет?

— Уизли?

— Я уверен, сэр, что если бы такое голосование состоялось, в нем с большим отрывом победила бы мисс Амбридж. Она очень популярна в Министерстве.

— Я думаю, Перси, ты прав, — сказал Фадж. — Можешь готовить указ… А потом мы обрадуем им саму Долорес!

Вот так, как гласит эта легенда — типичный образец министерского черного юмора, — Долорес Амбридж и получила свое судьбоносное назначение в Хогвартс.

В хогвартской библиотеке было необычайно тихо и безлюдно.

— Покой и благодать, — с удовольствием сказала про себя библиотекарша и добавила: — Вот бы всегда так было…

Она блаженно обозрела пустые ряды столов и снова погрузилась в дремоту, внимая царящей сегодня на рабочем месте сказочной тишине.

Так бывало в библиотеке ровно шесть раз в год — в дни квиддичных матчей. И мадам Пинс искренне жалела, что матчи не могут устраиваться семь раз в неделю, триста дней в году.

Мадам вообще заметила, что квиддич оказывает благотворное влияние на библиотеку: главные буяны, как правило, в эти дни торчат на стадионе, как и подавляющее большинство недисциплинированных и шумных неучей, которые портят книги, играют древними томами в магфутбол и устраивают безобразные драки с книгами в Запретной секции, куда они полезли, разумеется, без разрешения… Нет, сегодня у нее законный выходной и она не будет об этом вспоминать!

Сегодня как раз настоящий Библиотечный день. Как заметила мадам Пинс, во время квиддичных матчей в библиотеке собираются только самые приличные люди.

Это естественно: кто еще предпочтет библиотеку квиддичу?

Во-первых и разумеется, девочки!

Мадам Пинс регулярно подсчитывала статистику, и она считала, что девочки вообще культурнее и спокойнее мальчиков. Девочки во время квиддича сидят в библиотеке, не хулиганят, аккуратно читают и книги никогда не рвут. Просто сердце радуется на них смотреть.

Сегодня территорию мадам Пинс посетили две девочки, и они вели себя именно так, как мадам описывала.

Они мирно и бесшумно работали с учебниками.

Во-вторых, сказала мадам себе и зевнула, это правильные девочки, которые не одобряют бардак, толпу и вечно непристойные выходки болельщиков на стадионе. Мадам их понимает: в тихой библиотеке гораздо лучше… лу…

— По-моему, мисс Пинс заснула, — негромко сказала Гермиона Грейнджер, отрываясь от книги.

— Еще пять минут назад, — хихикнула ее нынешняя собеседница, старшекурсница с Когтеврана.

— Меня зовут Гермиона, я учусь на втором курсе Гриффиндора, а кто вы? Если можно спросить.

— Можно, — приветливо улыбнулась когтевранка. — Я Пенелопа Кристалл, староста Когтеврана. И я вас знаю, вы вундеркинд с Гриффиндора, о вас еще в прошлом году много говорили.

— Правда? — сказала Гермиона и покраснела от удовольствия. — Ну, представляю, что обо мне напридумывали… А я вас тоже знаю. Вы дружите с нашим старостой Перси.

— Перси о вас тоже часто рассказывал, — поделилась Пенелопа.

— Перси отличный староста.

— О да. Знаете, Гермиона, по-моему, мы можем общаться менее формально? Мы почти познакомились. Давайте сядем за один стол и поговорим, пока Пинс почивает в облаках, а то глупо сидеть вдвоем в целой библиотеке так далеко друг от друга?

— Давайте! — обрадовалась Гермиона, и они пересели.

— Интересную книгу вы изучаете, — заметила Пенелопа, старательно оглядев обложку. — «Энциклопедия монстров»! Статья о василиске! Очень хорошая тема…

— А у вас тоже «Сто самых знаменитых змей», как я погляжу, — сказала Гермиона.

Они внимательно посмотрели друг на друга и помолчали.

— И тоже статья о василиске, — спокойно продолжила Пенелопа.

Гермиона спросила:

— Ведь вы маглорожденная, как я?

Кристалл кивнула, и они снова замолчали.

Наверное, они думали о том, как двоих людей могла озарить одна и та же мысль в одно время, и они встретились в одном и том же месте… Ведь бывают такие совпадения?

— «не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Король Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия» , — процитировала Пенелопа. — Интересно, может ли василиск прожить тысячу лет?

— Я думаю, может, — твердо сказала Гермиона.

— А я всё-таки сомневаюсь. Например: «может достигать размеров воистину гигантских»… Как по нашему замку может гулять незаметно чудище таких размеров?

— Я думаю над этим, — коротко ответила Грейнджер. — Но я не сомневаюсь. Смотрите дальше: «Особливо боятся Василиска пауки, сторонятся елико возможно, ибо он есть враг их смертельный; сам оный Василиск страшится лишь пения петушиного, ибо гибельно оно для него». разве вы не видели, что после каждого нападения из замка сбегают пауки? А начались нападения с того, что у Хагрида передавили всех петухов, он сам жаловался!

— Я в курсе, — усмехнулась Пенелопа. — Ведь я, вообще-то, сижу здесь за параграфом о василиске — к чему бы это?

— Знаете, когда я догадалась? — спросила Гермиона. — Сейчас. Когда Гарри — ну вы знаете, Гарри Поттер учится на моем курсе, — сказал, что перед нападениями он каждый раз слышал голос. Голос из стен, он его вел. Гарри шел вслед за голосом и приходил всегда на место преступления. Этот голос говорил: «Убивать… Рвать… Кусать… Как я голоден…»

Гарри, он же…

— Змееуст, я знаю, — подхватила Пенелопа. — Интересно.

— Гарри всё время спрашивал нас, слышим ли мы что-нибудь, а мы не слышали, только шипение воды в трубах, а вот он слышал голос. Хотя мы стояли вместе.

— Шипение, — повторила Пенелопа. — Воды в трубах.

— И тогда меня осенило.

— Шипение воды в трубах, — снова сказала Пенелопа. — Голос из стен. Гермиона, вы считаете, что василиск ползает по нашим трубам? Притом, что он толщиной с колонну? Да он не поместится. Трубы в наших стенах! Уж толщину стен я как-нибудь за семь лет выучила. Василиск туда не пройдет.

— Но другого варианта нет, — сказала Гермиона.

— А этот — нереальный.

— Я думаю, что реальный. Наши стены всё-таки очень толстые.

— Гермиона, если бы ядовитая тварь ползала по нашему водопроводу, мы бы все давно отравились!

— По водопроводу? — переспросила Грейнджер. — А если по канализации?

— Но как она наружу-то выходит?

— Канализация выходит в озеро, а с другой стороны — в туалеты, — заметила Гермиона. — Если я правильно помню план Хогвартса. Но я могу еще раз его посмотреть.

— Это неважно, — взволнованно начала Пенелопа. — Всё так и есть, теперь я помню. Потому что действительно, все началось в туалете. Вы же читали историю Хогвартса? Пятьдесят лет назад была открыта Тайная комната, и в туалете погибла девушка. И сейчас все нападения случились рядом с этим туалетом. Всё сходится.

— Хорошо еще, что василиск ни разу не вылетел в озеро! — сказала Гермиона.

— Это ужасно, — возразила Пенелопа. — Это значит, что Наследник Слизерина — девушка.

И пара детективов-любителей снова задумалась.

— По-моему, пора идти отсюда к директору и всё рассказать, — предложила Гермиона.

— Да директора же нет на месте. Все на квиддичном матче.

— Ничего, — безжалостно решила нефанатка спорта. — Матч можно и прервать. По-моему, невелика потеря.

— Согласна, — кивнула Пенелопа, и обе захихикали.

Всё-таки между теми, кто сидит в библиотеке во время Решающей Встречи Команд, устанавливается такое родственное чувство, какого не поймут все остальные, кто предпочел стадион. Тут мадам Пинс была абсолютно права.

— Пойдем на трибуны, — сказала Кристалл. — Пинс будить не будем. Книги положим на место, формуляры — ей на стол. И пошли.

— Пошли, — откликнулась Гермиона.

И вдруг у самых дверей Пенелопа остановилась.

— Ты сказала сейчас, что поняла, почему чудовищем Тайной Комнаты является василиск — потому что Гарри Поттер слышит, как он говорит на змеином языке, а вы не слышите.

— Да, — кивнула Гермиона, и тут же ахнула: — Пенелопа, вы правы! Я слышала это сейчас, полчаса назад, перед тем, как пошла в библиотеку! Гарри слышал василиска только что, он сейчас опять бродит по замку!

— Да. Сейчас, наверное, случилось новое нападение, — дрогнувшим голосом подтвердила Кристалл.

Гермиона схватила ее за руку:

— Бежим скорее.

— Бежим медленнее, а сначала подумаем! — отрезала староста. — Мы обе маглорожденные. Василиск сейчас еще гуляет по замку. Нам очень опасно выходить, Грейнджер, понимаешь?

— Как только услышим что-нибудь, сразу прячемся.

— Услышим! Главное — что мы увидим…

Они постояли у двери, прислушиваясь. Пока что было тихо.

— И что ты предлагаешь? Идти всю дорогу с закрытыми глазами?

— Ага, вот василиск-то рад будет, когда мы прямо в него сослепу впечатаемся.

— Можно наложить заклятие Распознавания дороги и Обнаруживающее посторонних…

— У тебя есть зеркало?— перебила Пенелопа.

Гермиона просияла:

— Зеркало! Гениальная идея. Конечно, есть!

Гермиона уже поворачивала ручку, когда она сделала страшное лицо и шепнула подруге:

— Я что-то слышала. Там за дверью кто-то есть.

— Зеркало, — шепотом ответила Пенелопа.

Гермиона подняла зеркало и повернула руку, чтобы взглянуть вглубь…

— Не туда! — шикнула Кристалл и перехватила ее ладонь.

Гермиона приподняла бровь — она видела, что именно так в подобных случаях поступал профессор Снейп, и это всегда действовало.

Пенелопа в ответ нехорошо улыбнулась. Зажала Гермионино зеркальце в своей руке — и развернула его отражающей стороной к коридору. А затем резко открыла дверь и выставила руку с зеркалом далеко наружу.

Тому, кто следил за каждым их шагом, это должно было понравиться!

* * *

«В это время на квиддичном поле дали сигнал к началу матча.

Команды вышли на поле под громкие аплодисменты. Оливер Вуд поднялся в воздух для предварительного облета толевых шестов; мадам Трюк выпустила мячи.

Гарри уже вскочил на метлу, как вдруг появилась профессор МакГонагалл и бегом пересекла поле, держа в руках громадный фиолетовый мегафон.

Сердце у Гарри екнуло.

— Матч отменяется! — проревел мегафон, и переполненные трибуны взорвались шумом, криками, свистом.

Оливер Вуд без промедления приземлился и с безумным видом бросился к профессору МакГонагалл, все еще сжимая в руке метлу.

— Но профессор! — кричал он. — Нам надо играть… Кубок… Гриффиндор…

Профессор МакГонагалл, не замечая его, надсаживалась громовым электронным голосом:

— Всем ученикам вернуться в свои гостиные. Там получите дальнейшую информацию. И пожалуйста, поскорее!

После чего она опустила мегафон и жестом подозвала Гарри:

— Тебе, Поттер, лучше пойти со мной.

Недоумевая, в чем его сегодня подозревают, Гарри посмотрел на Рона, отделенного от них ропщущей толпой.

Рон их догнал по пути в замок К удивлению Гарри, профессор МакГонагалл не посчитала присутствие Рона лишним.

— Пойдем и ты с нами, Уизли.»

ГП и ТК, глава 14.

Ученики и учителя шли к замку, удивленно переговариваясь. Они уже поняли, что случилось нечто чрезвычайное и что это, конечно, опять дело лап Монстра Слизерина…

Перед замком стояло оцепление из авроров, кто-то шепнул, что внутри директор Дамблдор разговаривает с министром.

— Всем отвернуться! — рявкнул один из авроров. — На вход не смотреть!

— Сейчас это уже не опасно, Долиш, — возразила Макгонагалл, продолжая вести за собой «паству». — Дети! Вы можете смотреть. Я только что беседовала с профессором Дамблдором, и он разрешил.

— Что случилось? — не выдержал Рон.

Макгонагалл тяжело вздохнула и положила ему руку на плечо:

— Мужайтесь, Уизли. Вы сами увидите: ваша сестра…

— Моя сестра? Джинни? — крикнул Рон.

— Смотрите…

И в эту минуту толпа взорвалась ревом.

В дверях замка показался конвой авроров с каменными лицами. Они сопровождали профессора Снейпа, двух целителей из Сент-Мунго в форменных мантиях и директора Дамблдора, которые вчетвером вели за руки Джинни.

Или не Джинни… Ибо тело, которое они конвоировали, безусловно принадлежало Джинни, но вот душа, обитающая в этом теле, к Джинни не относилась. Жуткие красные глаза, смертельная бледность и нечеловеческое выражение злобы указывали не на Джинни, а на другого.

Вслед за процессией, ломая руки, шли Артур и Молли Уизли.

В данную минуту третий целитель, самый старый и опытный, утешал их:

— Мы быстро выдворим это чучело в другое место. Отдел Тайн уже извещен, они вот-вот привезут подходящий сосуд и начнут обряд реинкарнации…

— И вы утверждаете, что после этого моя дочь сразу очнется? — всхлипнула Молли.

— Несомненно. Мы подоспели вовремя, монстр не успел завладеть ею целиком. Уверяю вас, она уже сегодня будет в порядке!

В этот момент Джинни посмотрела мутным красным глазом на Гарри Поттера и прошипела мужским голосом:

— Я всё равно встречусь с тобой, Поттер!

— А вот и нет, а вот и никогда! — рассмеялась вышедшая за ней Гермиона Грейнджер.

Гермиона и Пенелопа шли, как на парадном смотре войск, сияющие, живые и здоровые, выпятив грудь с новеньким Орденом Мерлина.

Пенелопа всё ещё размахивала зеркалом.

— Гарри, ты не представляешь, что мы натворили, пока вы играли в квиддич! — выпалили Гермиона. — Щит Персея! Зеркальный щит — это была идея Пенелопы. Гениальная. Она развернула мое зеркало к коридору, Монстр автоматически глянул в него и увидел свое отражение. И окаменел… Мерлин мой, Гарри, мы поймали Чудовище Слизерина! Оно больше никого не тронет!

В эту минуту из дверей вышел министр Фадж и кому-то внутри кивнул:

— Давайте!

Толпа охнула.

Десять дюжих авроров под руководством профессора Флитвика левитировали из дверей ужасающее, огромное и уродливое тело окаменевшего василиска.

— Ни тролля себе… — сказал кто-то в толпе.

Макгонагалл сразу ожила:

— Скоткинс, десять баллов с Пуффендуя! Как не стыдно так выражаться в присутствии министра!

— И подумай только, Гарри, ведь всё могло быть иначе, — прошептала Гермиона. — Если бы Пенелопа не развернула зеркало… Ведь сначала я думала, что в зеркало будем смотреть мы, а не василиск. И если бы мы посмотрели, мы бы окаменели. И он бы нас съел! Страшно подумать, Гарри, что бы тогда было. И нападения бы продолжались, и Джинни бы он доконал… Какое счастье, что Пенелопа вспомнила про щит Персея!

— Да, дело бы плохо кончилось, — кивнул Гарри, глядя вслед аврорам и Джинни.

Он бы смотрел и дальше, если бы не ощущение, что кто-то дергает его за пазуху.

— Что такое, Рон?

— Гарри, как ты думаешь, кто такой Персей? — шепотом спросил Уизли.

— Сегодня профессор Снейп злой как никогда, — шепотом поделился наблюдением с Гарри Рон Уизли.

— Мистер Уизли, потрудитесь говорить еще тише, если вы не желаете, чтобы вас слушали посторонние, — немедленно посоветовал за его спиной профессор Снейп.

Рон чуть не поперхнулся и шепотом прибавил:

— Блин, я думал, что он на другом конце класса.

— А он оказался у нас за спиной, — вздохнул Гарри.

— Но я же смотрел, прежде чем говорить, он точно был на другой стороне! Когда он успел?

— Может, аппарировал?

Гарри оглянулся и убедился сам, что профессор в этот момент действительно торчал у дальней парты, распекая Невилла и Дина Томаса. А ведь секунду назад он был у Гарри за спиной — как он успел?

Настоящее волшебство.

— И он сегодня злой, это правда, — согласился Гарри.

— Ага, он с каждым разом всё злеет и злеет. На прошлом уроке грозился нас всех отравить, что теперь придумает?

— Может, его беспокоит Сириус Блэк? — предположил Гарри.

— Может, его беспокоит ваша болтовня? — огрызнулась Гермиона с соседней парты. — Утихните наконец, а то опять баллы снимет.

«Наверное, Гермиона права: лучше готовить зелье и не отвлекаться, » — подумал Гарри. Зелье было сложным, капризным и противным, так что штрафных санкций от Снейпа всё равно не избежать: он уж найдет, к чему придраться. Что бы там Гермиона или Снейп с Малфоем ни говорили, будто это зелье простейшее и запороть его могут только косорукие болваны. Вон Невилл уже запорол… И Крэбб с Гойлом, кажется, тоже…

— Лонгботтом, вы абсолютно меня не слушаете! В конце урока, мы дадим отведать это зелье вашей жабе. Может, тогда вы поумнеете, — заявил Снейп.

— Кранты, — тихо подытожил Рон.

А Гермиона прошипела, одновременно помешивая зелье в своем котле и болтая другой рукой в котле Невилла:

— Тише, я сказала!

— Тебе, Гермиона, легко говорить: это же не твоего кота Снейп планирует напоить всякой гадостью! — заявил Рон.

Гермиона скривилась.

— Просто ты не была на месте Невилла, — продолжал Рон. — А то бы ты почувствовала…

— Ну конечно, это же не я сейчас помогаю Невиллу правильно варить зелье. А вот вы с Гарри меня страшно отвлекаете!

— А ты не отвлекайся! — посоветовал Рон сердито.

Гермиона отвернулась к Невиллу.

— Многостаночница, — прошептал Рон ей в спину. — И свое варит, и Невиллу помогает, и Снейпа слушает, и еще на нас отвлекается.

— На вас все отвлекаются, Уизли, — сообщил Малфой с соседней парты. — Вас послушать — такая потеха.

— А тебе делать больше нечего.

— Скажи за это спасибо своему обожаемому гиппогрифу, — трагически возвестил Малфой. — Что я могу делать с перевязанной рукой? Только что вашей болтовней развлекаться. Хотя ты прав: нарежь мне корни дуралея, пожалуйста.

Рон звучно швырнул пестик на парту.

— Нарежь, пожалуйста, — мило повторил Малфой, — а то я подниму руку и скажу профессору Снейпу: «Сэр, тут Уизли страшно переживает из-за жабы Лонгботтома, даже работать не может».

— Только попробуй… — начал Рон.

Малфой немедленно поднял руку:

— Сэр?

— Ну, Малфой, ты доигрался, — сказал Рон. — А если бы речь шла о твоем филине?

— Ну, Уизли, сейчас ты получишь…

— Сейчас вы оба молча вернетесь к своим зельям, или мне оградить каждого из вас от другого звуконепроницаемой сферой до конца урока? — грозно спросил профессор Снейп, снова внезапно оказавшийся у них за спиной.

— Сэр…

— Молчать. Уизли, нарежьте коренья Малфою. Малфой, еще одно слово до звонка — и Слизерин лишится двадцати баллов. Уизли, аналогично.

«Это будет здорово, — мечтательно подумал Рон, — если я скажу что-нибудь — и за это двадцати баллов лишится Слизерин!»

В ту же секунду чело профессора Снейпа нахмурилось, и по спине Рона пробежал холодок: ему показалось, что профессор прочел его мысли.

— И раз уж вы действительно так сильно переживаете из-за жабы Лонгботтома, мистер Уизли, — мягко продолжил Снейп, — отчего же перекладывать это бремя на Грейнджер или Малфоя? Вы правы, очень легко грозиться карами чужим котам и филинам. Почему бы не предложить на заклание вместо них вашу крысу?

Рон побледнел.

— Вы согласны? Отлично. Ну что ж, мистер Лонгботтом, вы должны Уизли бочонок сливочного пива, коробку «Берти Боттс» или какое-либо иное вознаграждение по вашему усмотрению. Вам крайне повезло. На этот раз добросердечный человек пожалел вашу жабу, и вместо нее будет проверено зелье мистера Уизли на его же крысе. Прошу!

И Снейп улетучился в правый конец класса. За секунду до того, как Рон поднял палочку, чтобы сглазить негодяя на месте.

— Рон, тут Невилл передает тебе огромное спасибо, — доложила Гермиона.

— Герми, — тихо сказал Рон,— помоги!!! Если зелье не удастся…

— Наконец-то, — улыбнулась Гермиона. — Ну, у тебя примерно всё правильно, надо только добавить чешуек логопятов, ты их недобрал, и помешивать аккуратнее, а в целом…

— Двадцать баллов с Гриффиндора, Уизли, за болтовню, — сообщил Снейп. — До конца урока десять минут.

Перед самым концом урока Снейп подошел к Рону.

— Идите все сюда, — позвал Снейп, поблескивая глазами. — Поглядим, что будет с крысой Уизли. Правильно сваренное зелье превратит ее в крысенка. Если же Уизли испортил варево — а я в этом не сомневаюсь, — его крыса сдохнет. Акцио, крыса Уизли!

Рон молча молился, чтобы руки у Снейпа отсохли, палочка сломалась и заклинание не сработало.

Еще через секунду в класс влетела отчаянно визжащая Короста.

И шлепнулась прямо прямо в руки Снейпу.

Гриффиндорцы с опаской ждали, что будет. Слизеринцы ликовали. Снейп держал Коросту, которая всеми крысиными способами пыталась удрать из его рук, зачерпнул ложечкой каплю зелья — оно было теперь зеленое — и влил крысе в рот.

Воцарилась мертвая тишина. Крыса плевалась и пыталась укусить Снейпа.

Но всё же что-то в нее попало — она сглотнула — хлоп! — и стало твориться с ней что-то невероятное и странное…

Она уменьшалась и увеличивалась, она визжала и корчилась, она пыталась во что-то трансформироваться и упорно себе же мешала — и весь класс смотрел но это, раскрыв рты.

— Герми, если Короста умрет, — сказал Рон страшным шепотом, — я тебя убью.

— Не понимаю, — растерянно отозвалась Гермиона. — Я варила точно по рецепту… Я была уверена, что всё правильно…

Весь класс ждал вердикта Снейпа, а Снейп смотрел на крысу.

И думал.

Ах, как бы ему хотелось отругать Уизли и Грейнджер за запоротое ими зелье, дать крысе антидот и закончить дело таким же банальным способом, но он не мог.

Профессиональная добросовестность не позволяла очернить зелье, которое, как он видел, было сварено совершенно правильно!

И если оно было сварено верно, то существовало только одно объяснение тому, что сейчас творилось с крысой.

— Класс, — сказал Снейп, — образцы зелий ко мне на стол, Уизли и Грейнджер задерживаются после урока на пять минут, для остальных — урок закончен!

Все выдохнули, разбежались по партам и стали торопливо собираться.

— Сэр, — отмер Рон, — расколдуйте мою крысу!

— Без вас я бы не догадался, мистер Уизли, — нехорошо ухмыльнулся Снейп. — Мисс Грейнджер, будьте добры заглянуть в камин и вызвать сюда директора.

Крыса продолжала вырываться из его рук, но он держал ее крепко.

— И будьте добры держать от этой крысы подальше свои волшебные палочки, — продолжал Снейп. — Класс, вы еще здесь? Все вон — живо!

Относилось это к Гарри Поттеру, который собирался убийственно медленно. Но Гермиона уже шепнула ему, что «потом всё расскажет», а Рон — «да просто подслушай под дверью!».

И Гарри вышел вместе со всеми, а Снейп запер за ним дверь.

Из камина выглянула голова Дамблдора.

— У нас тут незарегистрированный анимаг, директор, — весело сказал Снейп. — Проживал под видом крысы мистера Уизли. Крайне интересно, не так ли?

— Крайне, — подтвердил директор. — Но давайте вернем ему обычный облик и послушаем, что он сам нам расскажет? Профессор Снейп, будьте добры не спускать с него палочки, пока он будет говорить.

* * *

Сириус Блэк был оправдан через месяц.

— Итак, — негромко начинает профессор Снейп (но голос его отчетливо слышит весь факультет, притихший так, словно боится дышать), — прошла первая неделя вашего нового учебного года, Слизерин набрал пятьдесят баллов, с чем я вас и поздравляю, и я собрал вас всех здесь, в нашей гостиной, на особое воскресное мероприятие… Отдельно приветствую первокурсников, по изумленным лицам которых я вижу, что секрет наших воскресных процедур в надежных руках. Пять баллов Слизерину за то, что никто не проговорился и дождался воскресенья, когда я отныне разрешаю вам с удовольствием просветить ваших новых товарищей. Потом поделитесь с ними своим ценным опытом и воспоминаниями, а новички пусть запомнят, что отныне им надлежит хранить секрет воскресений так же славно, как делают их старшие товарищи. Иначе вылетите с факультета раньше, чем успеете сказать «Ой, мама».

На этой нравоучительной ноте, которой вы все прониклись, как я надеюсь, мы начинаем!

Посмотрите все в правый угол гостиной на так называемый аквариум. О, я вижу, что русалки, рыбы и кальмар уже здесь. Как всегда, пунктуальны. Посмотрите на них внимательно и поклонитесь — и не забывайте оказывать нашим уважаемым партнерам самое глубокое почтение, если хотите в ближайшие два часа сохранить себе жизнь.

Как видите, они приняли ваш поклон и вернули его в ответ — отлично. Значит, наше сотрудничество продолжается, пока какой-либо болван из вас не нарушит его дурацкой выходкой. Тогда он просто утонет, и мы почтим его память минутой молчаливого неодобрения.

Итак, наш так называемый аквариум представляет собой прямое окно из подземелий Слизерина в хогвартское озеро, обитатели которого успешно сотрудничают с нами уже десять столетий, с того дня, как Основатель факультета Салазар Слизерин и тогдашняя Королева Русалок заключили договор и создали этот тайный ход.

Озерные жители гарантируют нам право пользоваться озером по своему усмотрению в пределах договора, дабы не мешать покою исконных жителей, а мы со своей стороны гарантируем чистоту и порядок в озере от лица обитателей Хогвартса. Так что всякий раз, когда нерадивый осел с Гриффиндора будет на ваших глазах выливать свое неудавшееся зелье в озеро или топить там шпаргалки, не забудьте, что убирать следы его деятельности — ваша обязанность.

В обмен на это вы имеете право проводить учебные эксперименты на дне озера и собирать там ингредиенты для зелий — что звучит многообещающе для некоторых из вас; к сожалению, для избранного меньшинства. Большинство же жаждет слышать следующую фразу, которую я выдаю вам на радость: вы будете учиться плавать и использовать озеро как школьный бассейн. Именно поэтому я требую от учеников, поступивших на Слизерин, иметь купальники и акваланги — если, конечно, их не удовлетворяет школьный запас. Ему всего лишь восемьсот лет. Но успокойтесь, даже в дырявых школьных аквалангах пока что никто не утонул, чему я сам удивляюсь.

Сейчас вы наденете купальники, а я произнесу пароль-ключ, открывающий вход, и вы можете отсюда нырнуть в озеро. Запомните этот пароль: он понадобится вам в любое время дня и ночи, когда вам потребуется открыть вход в озеро. Кстати, если вы когда-либо вздумаете залезть в озеро, не предупредив меня, можете оттуда не возвращаться.

Но сегодня наш первый в году общий заплыв, так что прошу любить и жаловать.

Тем, кто не умеет плавать, советую сначала научиться. Наш постоянный инструктор профессор Кальмар очень компетентен в этом отношении. Он учит школьников плавать уже шестьсот лет и пока что нареканий не было.

Учтите: умение плавать — наша факультетская особенность и гордость. Ученики славного подводного факультета Слизерин должны уметь всё, связанное с водой, а плавание, как завещал великий Слизерин, есть превосходное спортивное упражнение, укрепляющее здоровье, дающее силу и бодрость духа. Я привык, чтобы участники факультетской квиддичной команды всегда находились в хорошей форме и умели ее поддерживать, поражая соперников ловкостью и крепостью мышц. Можете брать с их пример: капитан Флинт и его товарищи — прекрасные пловцы.

Только не забудьте проверить, наложены ли на ваши купальники Отвлекающие чары: мне бы не хотелось нарушить старый договор секретности из-за того, что кто-то из вас стал виден глазеющим в озеро прогульщикам.

Заранее предупреждаю вопрос: надводные виды спорта разрешаются всем. Лодки вы найдете в специальном сарае у Хагрида, коньки на случай замерзания озера хранятся у завхоза, водные лыжи там же, а лыжеметлы* в Хогвартсе запрещены, у нас не Академия мисс Кэкл.

Кстати, тем, кого привлекает более интеллектуальное времяпровождение, чем плескание в воде, предлагается прохождение курса русалочьего языка с опытными инструкторами.

Карты озерного дна вам розданы, счастливо развлекаться. Не усердствуйте с глубинным нырянием: озеро у нас волшебное и дна кое-где не имеет, так что особо упорным ныряльщикам грозит доплыть до Дурмстранга. Того самого, то стоит на Оби. Кстати, через это озеро мы с ним регулярно переписываемся, и если увидите осетров, к плавникам которых привязаны письма, не удивляйтесь. Это мы с директором Каркаровым развлекаемся рыбалкой.

Мисс Паркинсон, хватит спрашивать у мистера Малфоя, произвел ли на него впечатление ваш купальник. Публично признаюсь, что он произвел впечатление на меня, причем столь неотразимое, что я немедленно и подробно опишу его в письме вашим родителям.

Никто не забыл наложить на палочки Водоотталкивающие чары?

Тогда — с Мерлином!

_____________________________________________

* Лыжеметлы — вид метло-водного спорта, описанный в «Самой плохой ведьме-4» Джилл Мерфи. Это водные лыжи, где буксиром вместо лодки служит ваша волшебная метла, подчиняющаяся вашим командам.

Пивз всегда знал, что он — самый полезный сотрудник Хогвартса.

Незаменимый, нужный позарез в самых катастрофических ситуациях (как единственно возможный исполнитель весьма деликатных поручений, которые не возьмется осуществить никто другой), обожающий даже самую срамную работу… Можно сказать, чем срамнее, тем лучше. Ну где еще найдешь такого редкого работника?

— Нигде, — согласился с собеседником сияющий Пивз.

Он таял от комплиментов неожиданного друга, от настолько заслуженных и так редко ему выпадающих похвал. Не то чтобы его компаньон сказал нечто новое, Пивзу неизвестное, — он скорее выдавал вслух то, что Пивз давным-давно знал про себя. Но ведь — про себя. А тут всё это наконец-то озвучено вслух. Ах, отчего никто не воздал ему должное раньше?

— Вы — самая полезная персона в Хогвартсе, — повторил собеседник. — Для меня сейчас. И только вам я могу поручить эту ночную миссию.

Пивз вздулся от гордости.

— Нынче ночью, — закончил его достойный компаньон, понизив голос.

— Не боитесь, о мой босс, — восторженно заверил Пивз. — Я с этим справлюсь. Всё сделаем в лучшем виде, о босс мой босснейший!

«Босс» поморщился.

— Всё сделаем, — повторил Пивз. — С у-до-вольствием! Какая идея, о лучший из боссов, как она мне нравится! Давно я так не веселился.

— Ну, от недостатка веселья вы в этом году не страдаете, — процедил его случайный наниматель сквозь зубы и растворился во тьме коридора.

Пивз одобрительно посмотрел ему вслед. Из босса, подумал он, вышел бы классный полтергейст.

Надо бы это отметить…

С этой мыслью Пивз обшвырял коридор навозными бомбами. Через час сюда должен будет прийти патруль из пятиклассников-дружинников; к тому времени бомбы окончательно дозреют. Пивз заранее порадовался за ребят, когда они всё это найдут.

Пивз задумался: подежурить в коридоре до их прихода или полететь к Хагриду, чтобы на ужине в Большом зале потом побросаться тыквами?

И вздохнул: о нет, как же его великий, мудрый босс прав! Бросать в детей навозными бомбами, швыряться гнилыми тыквами — и на это уходит всё его время? На эти дурости? О нет, он способен на большее.

На нечто важное, осмысленное. Вроде того, что он сделает нынче ночью — и почему же он раньше не догадался сделать это? Почему не догадался никто другой? Хотя вот, нашлась же в школе голова! Одна, но нашлась. Еще не всё потеряно.

И Пивз улегся на шкаф в конце коридора подремать до вечера, взяв вместо подушки последнюю неразорванную бомбу.

Ровно в два часа ночи он пробудился.

Портрет ученого алхимика, поглядев на него, отложил мензурку и негромко заметил:

— Она только что пошла спать.

Пивз молча отсалютовал ему ковбойской шляпой.

Через десять минут он был на месте — у кабинета Долорес Амбридж.

Дверь, как он и предполагал, пропустила его внутрь — лучший из боссов не солгал, обещая снять заклинание, запечатывающее дверь против привидений.

... Вообще-то раньше все и всегда служебные двери Хогвартса, а особенно кабинеты педсостава, были закляты от Пивза, и он проводил недели и годы в ожидании, чтобы кто-нибудь рассеянный, особо замороченный занятиями, как-то ночью вдруг забыл их запереть.

Везло ему редко.

Но в этом году, Пивз заметил, все двери стали открыты перед ним. Почему-то все до единого преподаватели стали преступно рассеянны. Когда он, сам не веря своему счастью, просочился сквозь вход в лабораторию Снейпа и преспокойно открыл бутыль с пауками Равенкло [открытый Еленой Равенкло вид неядовитых пауков, косящих под тарантулов], он решил, что неладно что-то в Датском королевстве.

С другой стороны, действительно опасные смеси он тронуть не смог — от бутылей его отшвыривало точно как в старые добрые времена.

Поэтому Пивз заключил, что до реплики «Спасайся, кто может!» в пьесе "Как разрушали Хогвартс" еще дело не дошло, хотя дело немало продвинулось в эту сторону. А пауков он успешно рассыпал утром в Большом зале во время завтрака, вызвав крупный переполох, и профессор Снейп первый же заявил, что сбежавшими тварями были архиядовитые тарантулы. А Хагрид и Помона Стебль это подтвердили — они тоже стали необычайно рассеянны.

Так что отныне Пивз мог спокойно зайти ночью в любой кабинет: к Макгонагалл за кусачими тарелками, к Спраут за драчливыми растениями, к Флитвику за бодливыми стаканами…

И только кабинет Амбридж был ему недоступен. Эта дама не забывала инструкций.

Но ничто не вечно под луной, и сегодня он, благодаря доброму человеку, добрался и до Амбридж. Разве это не прекрасно?

Пивз обозрел кабинет директрисы с восторгом.

Сколько всего! Как разгуляться-то можно! Блюдца со стен смахнуть, или подушечки облить чернилами, или оставить навозную бомбу на ковре — всё можно; всё, что не доходит до членовредительства, ибо это последнее ему над учениками и персоналом Хогвартса строго запрещено. Иногда жаль. Жаль, что он не может и мечтать уронить Исчезательный шкаф на голову Амбридж…

Но он может всё остальное — однако увы, не сегодня. Он ничего ни с блюдцами, ни с подушками не сделает: у него миссия. Его послали сюда за другим.

Пивз не дыша потянул за ящичек бюро, за которым обычно сидела Амбридж, и вытащил то, что искал. Ее перо.

То, что ему поручено украсть из этого кабинета.

Осторожно, словно стеклянное, Пивз поместил перо в данный ему боссом мешочек, задвинул ящик обратно и отчалил.

Через пару минут он уже проскальзывал в снова не заклятую от него дверь спальни босса и почтительно опускал мешочек боссу на подушку.

Босс провел палочкой над пером, что-то бормоча, и нехорошо улыбнулся.

— Отлично сработано, Пивз. Пыточное перо, оно самое. Отпечатки пальцев не стерты, твоих не существует в природе, всё идеально.

Пивз вытянулся в струнку и отрапортовал:

— Готов к труду и обороне, босс!

— Твоя награда там, где условлено, — промолвил босс.

Пивз осклабился и рванул в соседнюю комнату, где его ждала бочка отборных, толстых слизняков, которые он сегодня утром художественно разложит по классу Защиты от Темных Искусств.

… Следующий школьный день в Хогвартсе начался с переполоха.

В холле мадам Амбридж с непроницаемым лицом встречала выходящую навстречу ей из гостиной Пуффендуя Амелию Боунс; выражение лица госпожи Амелии было говорящим без слов.

За госпожой Боунс шла ее растерянная племянница Сьюзен, нервно разглаживая рукав мантии на правой руке. Пылающая гневом декан Стебль шагала следом, не отрывая взгляда от злосчастного рукава и громко заявляя:

— Это должен разбирать Визенгамот… Неслыханно!

Из пуффендуйской гостиной выглядывали постные лица, причем некоторые были смущены не меньше Сьюзен и тоже тщетно прятали правые руки.

Толпа, живо собравшаяся в холле, пожирала Амбридж глазами.

Помона Стебль хищно оглянулась, ища в толпе нужные ей лица, и зычно провозгласила:

— Минерва, Филиус, Северус! На пару слов…

— Помона, дорогая, если у нас что-либо случилось, я желаю об этом узнать первой, — отреагировала Амбридж. — Я не сомневаюсь, что уважаемые коллеги меня извинят, хотя интересы школы они принимают так же близко к сердцу, как я, но они понимают, что я как директор и генеральный инспектор …

— Долорес, успокойтесь. Помона действует с моей санкции, — неторопливо сказала мадам Боунс. — Считайте, что ее действия — мой приказ. Потому что я имела сейчас крайне интересную беседу с деканом факультета Пуффендуй, а теперь мне необходимо срочно побеседовать с деканами трех оставшихся факультетов. Я полагаю, что они окажут мне полное содействие.

— Я с радостью предоставлю вам для бесед мой кабинет, — сладко начала Амбридж.

— Я предпочитаю беседовать с деканами в их собственных кабинетах… Потому что мне понадобится также увидеть некоторых студентов, — сказала Боунс. — И я настоятельно рекомендую вам, Долорес, не вмешиваться и не пытаться как-либо влиять на мои мероприятия или на людей, с которыми я намерена побеседовать. Особенно это касается учеников. Я предупреждаю вас об этом официально, как глава Департамента законности и правопорядка.

Амбридж улыбнулась еще слаще:

— Дорогая Амелия, вы вынуждаете меня понимать вас как…

— Я рекомендую вам последовать собственному совету: отправиться в свой кабинет… и ждать там моих указаний, — сухо приказала Амелия. — Если вы не желаете, Долорес, чтобы я позвала авроров составить вам компанию. Учтите, Долорес, что Визенгамот действительно уже оповещен и я имею от него официальные полномочия. Как и от министра. Они все проявили большое внимание к моему делу.

Улыбка Амбридж окаменела.

— Я думаю, вы понимаете, о чем идет речь, — продолжила мадам Боунс. — Как только в руки Визенгамота попала некая вещь, они намерены провести самое тщательное расследование того, что здесь происходит. И они ждут моего доклада, так что не теряйте моего времени и дайте мне поскорее опросить деканов. Господа, вы готовы? Кто первый?

— Я, — пискнул Флитвик. — Мадам Боунс, позвольте вас проводить в Башню Когтеврана.

— Вы следующая, Минерва, — сухо распорядилась Боунс. — Затем вы, профессор Снейп. Филиус, я готова. Помона, вы помните, о чем мы договорились? Немедленно зовите ко всем, кто дал показания, медсестру Помфри.

Толпа взревела.

-… Я ничего не понимаю, — рассказывала потом Сьюзен Боунс в Больничном крыле.

Потом — это когда Амбридж уже увели, когда Поппи Помфри решительно уложила треть школы на койки и забинтовала им порезанные руки и когда назначенный Визенгамотом врач согласился с профессором Снейпом, что мази от порезов, которую последний сварил, будет для лечения достаточно.

Так вот, тогда Сьюзен рассказывала изумленному Гарри Поттеру:

— Сегодня утром я просто встаю с постели, и мне говорят: твоя тетя приехала. Я думаю, что случилось? Она же не предупреждала, не писала. И вдруг нагрянула. А она мне сразу рукав задирает, как увидела эту надпись: «Я не должна лгать»! Что тут было! Вызвали Стебль, устроили общее дознание: кто ходил на отработки Амбридж, что там было, какие следы остались… Всех трясли. Стебль наша в конце зеленая стала, кричала «Что же вы молчали».

— Наша Макгонагалл кричала еще громче, — признался Гарри. — А еще смотрела на мою руку и плакала.

— Флитвик говорит, что напишет родителям всех студентов, — сказала Чжоу Чанг. — Чтобы Амбридж устроили такой образцово-показательный процесс, что троллям тошно станет. Он говорит, что обязательно будет давать показания, что он расскажет всё. Вообще всё, что она тут вытворяла.

— Представляете, сегодня ночью моей тете пришла анонимная сова, — продолжала Сьюзен Боунс. — Там было это самое отработочное перо Амбридж и записка: «Проверьте, что написано на правой руке вашей племянницы этим пером во время отработок у профессора Амбридж».

— Круто, — с уважением сказал Джордж Уизли. — И как мы не догадались это перо спереть, а, братец Фред?

— А ведь столько раз в кабинете были… — вздохнул Фред. — И даже спирали оттуда наши контрольные…

— И нюхлера подбрасывали! — с раскаянием сказал Ли Джордан.

— Говорят, это был Пивз, — вполголоса поведала Гермиона Грейнджер.

— Пивз? Мешок навозных бомб ему за это!

— А кто говорит?

— Рита Скитер, — ухмыльнулась Гермиона. — Я ее еще утром заметила в холле. Пожалуй, ее тоже кто-то предупредил.

— А мы не заметили, — удивился Джордж.

— А вы не знаете, как искать.

Гарри Поттер вспомнил большую муху, летавшую над головой Боунс, и захихикал.

— А я тоже знаю, что Пивз. Мне профессор Макгонагалл сказала, — вставил Невилл Лонгботтом. — Что Пивз сам признался профессору Дамблдору.

— Он молодец!

— Ага, то-то он в холле радовался больше всех. Когда Амбридж уводили, он так пукнул!

Гарри Поттер засмеялся. А потом вспомнил, сколько раз сам залезал в кабинет Амбридж — и тоже не догадался… И свои шрамы не сообразил показать Скитер, хотя давал такое подробное интервью… Почему?

— Потому что все студенты, за малым исключением, — непроходимые болваны, — тихо сказал профессор Снейп, который умел читать чужие мысли. Он незаметно появился на пороге больничной палаты и так же незаметно ушел. Наверное, из него действительно вышел бы классный полтергейст.

Министр магии, погруженный в чтение нуднейшего меморандума на свете, мирно сидел за своим рабочим столом, когда за его спиной послышалось негромкое покашливание.

Министр зевнул и обернулся.

Висящий позади портрет плюгавого человечка в длинном парике откашлялся и граммофонным голосом доложил:

— От премьер-министра Великобритании — министру магии. Необходимо срочно встретиться. Премьер-министр уже идет к вам. Отвечайте немедленно. С уважением, премьер.

И портрет уставился прямо на Корнелиуса Фаджа.

Рот министра раскрылся; бумага выскользнула из ослабевших рук.

— Что? — слабым голосом спросил министр.

— Премьер-министр маглов идет к вам, — строго повторил портрет. — Требует отложить все дела и будет проводить с вами экстренное совещание.

— Министр маглов… требует… от меня… — прошептал несчастный Фадж. — Министр маглов приказывает министру магии! Мерлин всеблагой, это же конец света. Такого никогда не было. Боже мой, боже мой. Что же случилось?

Чтобы ответить на этот вопрос, читатель, вам придется потерпеть от автора несколько туманных лирических отступлений…

* * *

Шестьдесят лет тому назад...

…— Я сказал, Юнис, что это моя игрушка, — змеиным голосом проговорил мальчик по имени Том Реддл.

Он знал, что весь приют попятится от такого голоса, кроме… Ну да, кроме отвратительной пигалицы Юнис Скилл, которая стояла сейчас перед ним, зажав в руке игрушку и даже не дрогнув.

— А я сказала, Реддл, чтобы ты подавился, — заявила Юнис и задрала подбородок.

Лицо Тома потемнело.

— Юнис, я не люблю повторять даже для таких тупых, как ты.

От его тона толпа малолетних зрителей, собравшаяся вокруг них на шоу «Опять Скилл дразнит Реддла», тихо отодвинулась на пять шагов назад. Юнис даже не моргнула.

— Реддл, я тоже не люблю повторять, но ведь ты тупой как стенка, раз до тебя даже с третьего раза не доходит, что я тебя не боюсь. Отвали. И если опять попытаешься отобрать у кого-нибудь игрушки, я опять тебя побью, понял?

Том выглядел так, словно на него зарычал червяк.

— Ты — меня? — переспросил Том.

— Как всегда.

— Тебе мало было того, что я сделал в прошлый раз? Я могу сделать так еще раз, — мягко сказал Том. — Помнится, миссис Коул вызывала к тебе «Скорую помощь» и боялась, что ты не очнешься. Но ты же не в курсе, ты валялась в отключке.

— Я знаю, что ты можешь делать всякие штуки, но ты просто слабак, если думаешь этим всех запугать, — презрительно объявила Юнис. — Меня запугать? Какой-то жалкий воришка будет меня запугивать.

— Юнис, не делай того, о чем ты пожалеешь, — прошипел Том.

Юнис неожиданно дала ему в нос и убежала в угол двора, держа в руках игрушку.

Том Реддл нахмурился... Через секунду все ахнули: Юнис упала на ровном месте. Она побледнела, левая ее рука потянулась к груди — но правая добычу не отпускала.

И не отпустит, знали все, как не отпустила даже в прошлый раз, когда Юнис отвезли в больницу на «Скорой». Даже врачи не разжали ее пальцев. Так с отвоеванной в честном бою игрушкой она и уехала.

Вдруг из толпы детей выступил веснушчатый мальчишка и заорав:

— Да ты слабак, Реддл, раз пугаешь девчонок! — бросился на Тома и повалил его.

Зрители завизжали.

— Ребята, айда ко мне! — крикнул Веснушка, и началась всеобщая свалка.

Вскоре стало видно, что заклятие на Юнис ослабевает — Том был занят другими делами. Юнис вскочила с земли и с боевым кличем:

— Джек, держись, я иду! — кинулась в гущу драки.

Дрались они недолго, поскольку Том перед превосходящими силами противника вынужденно отступил и ушел со двора, сопровождаемый улюлюканьем и свистом. Джек Бернс свистел громче всех.

Том обернулся и глядя, как Джек помогает Юнис отряхнуть юбку, прошипел:

— Ненавижу их. Еще посмотрим, кто будет смеяться последним… Вырасту — всем отомщу. А Скилл и Бернса убью первыми.

Вы спрашиваете, читатели, зачем нам эти воспоминания почти вековой давности?

Что ж, посмотрим следующее, оно поновее.

Оно случилось в 1980 году, сорок пять лет спустя первого…

* * *

Жарким летним днем мая 1980 года маленький городок в одном из южных штатов Америки нежился под лучами солнца.

В городке что-то новое появлялось редко и поэтому замечалось сразу, так что о прибытии очень-очень странного незнакомца, который расспрашивал миссис Портер, Канингемов и Джонсов о том, живут ли здесь Джек и Юнис Бернсы, шериф городка узнал до того, как миссис Портер доложила, что незнакомец движется к шерифской конторе.

— Я ему прямо сказала: я тут только год живу, все вопросы к шерифу, — твердо заявила миссис Портер. — Ну, вы сами сейчас увидите.

И шериф увидел.

Дверь участка открылась, и сенсация дня — незнакомец — наконец вошел.

— Я хотел бы видеть шерифа, — вместо приветствия сказал — точнее, прошипел — вошедший; сидящий за конторкой шерифа загорелый парень в военной форме без нашивок улыбнулся:

— Валяйте, я вас слушаю.

Он смог оценить, насколько верно описала чужака миссис Портер, и похвалил про себя ее наблюдательность.

Незнакомец действительно был «вылитый Фантомас из этих чертовых комиксов»: лысый, зеленый, страшный, как смертный грех. Его взгляд, которым он вперился шерифу прямо в глаза, последнему сразу не понравился.

И говорил тип с акцентом — как определил шериф, английским.

Ни рюкзака, ни вещей у странного типа не было; карман его плаща оттопыривала какая-то дубинка (или палочка), другого оружия шериф не заметил.

— Я хотел бы повидаться со старыми друзьями, — прозмеил дальше странный тип. — Это супружеская пара Джек и Юнис Бернсы, мы когда-то вместе жили в Англии. Я не видел их много лет и потерял их след, пока счастливая случайность не помогла мне узнать, что они уехали в Америку и, кажется, живут здесь, в этом городе…

— Вам правильно кажется, — кивнул шериф, — они здесь жили. Целых двадцать лет.

Глаза незнакомца сверкнули:

— Жили?

— Замечательные были люди, — сказал шериф. — Хорошо, что вы о них помните. Такая пара стариков, что лучше не бывает. Старый Бернс с двустволкой на медведя ходил — скала, а не человек! Помню, как он меня учил охотиться на медведя… Всю жизнь их знал. Они жили в третьем доме по главной улице… Дом еще сохранился, и там пока никто не живет. Можете сами посмотреть.

— Обязательно, — подтвердил незнакомец и ввинтился взглядом в шерифа еще пристальнее.

— А лучше взгляните на кладбище, — горько продолжил шериф. — Оно на юге города, и цветы там же можно купить. Мировецкие люди были, надо же! Вам не повезло. Полтора года назад в пикап старого Бернса врезался Олли Тимпс, десять лет ему дали. Так-то. Все, кто был в машине Бернса, он и жена — все всмятку.

— Вот как, — сказал тип. И поспешно добавил:

— Очень жаль.

— Дом там, — махнул шериф, — кладбище дальше. Не скажу даже, мистер, как мне жаль! Вы из самой Англии ехали, а всё зря.

— Ничего не бывает зря, — прошипел англичанин. — Я рад, что узнал всё это. Значит, я не успел… Что ж. Но я рад любой информации о моих дорогих Бернсах.

Шериф казался искренне расстроенным.

— Может, я могу еще чем-то помочь, мистер? Жаль отпускать вас с пустыми руками. А город у нас хороший, я могу посоветовать вам пару местечек — вам там понравится. И комнату где снять подешевле — не уедете же вы сразу, так и не отдохнув? Оставайтесь до субботы, мой вам совет: парни собираются на охоту на медведя, я почту за честь взять вас с собой.

Тип холодно улыбнулся:

— Не стоит. Я уезжаю сейчас же.

— Не устанете? Автобус до Фриско будет только вечером…

— О, я поеду не на автобусе. Это для меня не проблема…

Шериф только развел руками.

— Но я ценю, когда мне искренне и верно прислуживают, — сказал незнакомец (да, странно выражаются эти англичане), — а ты угодил мне сегодня, магл. За это я вознагражу тебя. Носи мой знак и помни обо мне вечно!

С этими словами странный тип коснулся рукой левого предплечья шерифа, и на нем возник череп с перевитыми змеями.

— Клеевая татуировка, — сказал магл, разглядывая ее. — Спасибо, мистер.

И сказал уже в пустоту, поскольку незнакомец обернулся вокруг себя и исчез.

Шериф одним скачком прыгнул к двери, растворил ее — незнакомца ни в участке, ни на улице нигде не было.

Простодушная улыбка исчезла с лица шерифа, как только Волдеморт исчез; а руки шерифа уже нажимали на рацию.

— Парни, я его упустил, — отрывисто сказал шериф, как только из рации ответили. — Я направил его к старому дому, как мы договорились, не прошляпьте его там. Он опасен.

Он умеет исчезать и появляться как фокусник. Держитесь на связи.

Другая рука шерифа уже тянула к уху телефонную трубку.

— Маманя? — спросил шериф. — Это я. Папаня далеко? Маманя, без вопросов: бери старика и двустволку и марш в бомбоубежище. Быстро. Этот тип, про которого я говорил, был здесь, он очень опасен. Он говорит, что ваш старый друг из Англии. С фокусами. Он точно пытался рыться у меня в мозгах. Я пока отправил его к старому дому, откуда мы год назад съехали, но не поручусь, что он не найдет вашего нынешнего адреса. Ребят я предупредил… И это, не геройствуйте. Поручите его ребятам, они свое дело знают.

Рация зазвенела.

— Джек, — продребезжала рация, — он был здесь. Побродил вокруг дома, убедился, что нежилой, и… вытащил свою палочку и спалил ею дом дотла! Мы и выскочить не успели, а он уже исчез. Представь, Джек, просто хлопнул и растворился в воздухе. Мы теперь город прочесываем…

— Не нравится мне всё это, — задумчиво сказал Джек Бернс-младший. Посмотрел на свою новую татуировку и прибавил:

— Мы его одурачили, конечно, но… Похоже, надо будет смотаться в Англию.

* * *

Напомню, читатель, что это была только присказка. Присказка о том, что было в 1980 году, чуть не двадцать лет назад… Не пора ли вернуться в современность, чтобы рассказать, что же вызвало невероятное поведение магловского министра и удручило Корнелиуса Фаджа?

Для этого нам придется переместиться в Хогвартс.

Мы увидим чудесный пейзаж: замок, лес, озеро — и будем вместе с Гарри Поттером им любоваться.

Мы восхитимся тем, как красиво летит вдалеке группа птиц с черными крыльями… таким правильным строем «кабанья голова»… а когда они подлетят поближе, выясним, что это — Волдеморт и Пожиратели смерти!

И летят они прямо на Хогвартс.

— Оказывается, Волдеморт…

— Гарри, НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО ИМЯ!

— … умеет летать, — изумляется Гарри.

— И прихвостней своих научил, — сплевывает Рон Уизли.

Волдеморт и его летящая бригада застывают над Хогвартсом.

Они парят сверху, а снизу целая толпа стоит, задрав головы.

«Валькирий» безуспешно пытаются сбить заклинаниями все, кому не лень.

— Увы, — шепчет разочарованный Флитвик, — они слишком высоко. Вне досягаемости наших палочек.

Минерва Макгонагалл излагает свое мнение о Волдеморте громко, вслух и по-кошачьи.

Ее дружно поддерживают Живоглот и Миссис Норрис.

Из замка выходит профессор Дамблдор, и Волдеморт, словно он этого и ждал, вдруг открывает рот — и все окрестности содрогаются от его всепроникающего голоса:

— Я полагаю, все вы уже убедились, насколько ничтожны ваши силы и тщетны попытки драться с нами. Мы милостивы к проигравшим. Мы не желаем лишнего пролития крови … Мы предлагаем вам выдать нам Дамблдора и Гарри Поттера — немедленно — и признать свое поражение. Я гарантирую вам, что если вы будете благоразумны, никто больше не пострадает.

По знаку Дамблдора от преподавателей отделяется профессор Снейп.

— Северус, поговори с ним, — просит Дамблдор.

Снейп кивает — и взмывает вверх. Без крыльев.

— А почему нас этому никто не учит? — спрашивает Парвати Патил.

Снейп тем временем подлетает к Волдеморту и что-то шепчет ему. Волдеморт решительно качает головой.

Снейп с каменным лицом возвращается.

— Он дает нам пять минут, — докладывает Снейп.

Наверху, по знаку Волдеморта, Пожиратели перестраиваются и нацеливают палочки на Хогвартс…

Четыре минуты.

Три.

Две с половиной.

УпСы по знаку вожака начинают снижаться.

И тут небо расцвечивает ослепительная вспышка, от которой на мгновение все жмурятся, а когда они открывают глаза — Волдеморта на небе больше нет.

А дальше их всех припечатывает к земле ударной волной, и от запоздавшего шума взрыва закладывает уши.

А потом все кончается.

Потрясенные хогвартцы поднимаются, отряхиваются от пыли.

Если бы не волшебный щит над Хогвартсом, который успел создать кто-то предусмотрительный, их бы уже засыпало следами взрыва…

Все головы обращены вверх.

На небе клубится пыльный смерч на том месте, где некогда был Волдеморт, а больше никого там нет.

Враг растерт в пыль. Распылен на атомы.

Еще через секунду с громким хлопком на поляне материализуется группа быстрого реагирования аврората по вызовам из-за незаконного колдовства над маглами.

— Сигнал шел отсюда, — хрипло объявляет начальник группы. — Жаль, что мы не засекли, откуда точно… Хитрый шутник колдовал, однако. Сейчас у всех будем проверять палочки. Ох влипнет кто-то, тут и Поцелуя дементора мало будет…

На недоуменный взгляд Дамблдора аврор поясняет:

— Три минуты назад какой-то шутник отсюда наслал Конфундус на пульт управления базы ракетных войск Шотландии. По его милости компьютеры показали здесь высшую категорию ракетной опасности, и магловский болван с пульта дал добро на старт. Сюда пальнули ракетами «Воздух-Воздух». Хорошо, что весь Хогвартс в порошок не стерли! Ох влетит кому-то. У маглов уже истерика, это же равносильно объявлению войны. Нашему министру с маглами еще придется объясняться…

— Ракетный удар, — негромко говорит Дамблдор. — Мы всегда недооценивали магловские силы. Против этой мощи не устоял даже Волдеморт со всеми его ухищрениями кажущегося бессмертия… Этот взрыв уничтожил его. Даже тени, как в прошлый раз, не осталось. О да, маглы знают свое дело.

— Скажите спасибо, что этот взрыв не уничтожил всех вас! — огрызается аврор.

Профессор Снейп вставляет:

— Если бы маглы хотели уничтожить нас, поверьте, нас бы уже не было. Этот залп был направлен против Волдеморта и точно попал в цель.

— А я-то думал, вы ведете Зельеварение, а не магловедение, — отрезает аврор. — Лучше предъявите вашу палочку, остряк.

Снейп предъявляет. Он знает, что на ней всё чисто.

Вечером в кустах найдут ту самую палочку, из которой вылетел Конфундус — не зарегистрированную нигде нелегальную палочку с черного рынка, пользователя которой будет установить невозможно.

Вечером же долгое препирательство министра магии и премьер-министра Англии кончится полной победой маглов, которые после атомизации Волдеморта осмелели на глазах.

Фадж вынужден будет признать, что виновника акции силами магической полиции он найти не может, и принесет магловскому правительству официальные извинения.

Хотя и огрызнется, что не магами едиными, был же магл-офицер, которого никто не конфундил, но он добровольно дал добро на старт ракет!

Этого магла, гордо сказал английский премьер, маги должны наградить Орденом Мерлина. Он вообще-то победил Волдеморта. И всю армию Волдеморта одним ударом!

И спас вас, магов, в практически безнадежной ситуации, когда Волдеморт напал на Хогвартс и вы оказались в глубокой з* * *

це, о чем воспитанным людям даже неприлично напоминать.

Фаджу пришлось согласиться.

Магла, который отдал приказ ракетной атаки Волдеморта, звали полковник Джек Бернс-младший, сын Джека-старшего и Юнис Бернс, рожденный ими 30 июля 1950 года и по собственному желанию командированный в Англию в конце мая 1980.

—Однако же Волшебная шляпа направила тебя в Гриффиндор. Знаешь почему? Подумай!

— Только потому, что я просил не посылать меня в Слизерин… — сокрушенно произнес Гарри.

— Верно. — Дамблдор опять улыбнулся. — Именно в этом твоё отличие от Тома Реддла. Ведь человек — это не свойство характера, а сделанный им выбор.

ГП и ТК

— Все Темные маги учились на Слизерине, — решительно сказала Мэри Макдональд, глядя в окно Хогвартс-экспресса. — И Этот-Самый… Ну-Как-Его-Там… в общем, Тот-Который-Главный-Гад, он тоже выпустился из Слизерина и всю свою шайку набрал из слизеринцев.

— Ага, — хмыкнула Элси Джонс, — за тобой тоже приходил Хагрид?

— Ой!!! И за тобой?

— Так ты тоже маглорожденная? А ты на какой факультет поступаешь?

— Я? Очнись, я уже второкурсница! Я на Гриффиндоре, конечно, — объявила Мэри. — А ты на первый?

— А мне куда поступать?

— Я не знаю, конечно, но вообще смотри сюда…

И больше они ни на кого не обращали внимания. Даже на трех своих соседей по купе.

Впрочем, оставшаяся троица не скучала.

— Эти спелись, — резюмировал невысокий когтевранец, доброжелательно кивнув на увлеченных болтушек своим собеседникам. — Но в чем-то они правы: «Для Слизерина — жадные до власти»… И не было никого хитрее и коварнее Салли Слизерина, владыки топей… Так написано в «Истории Хогвартса». А вы ведь первокурсники, я правильно понял? Что вы думаете?

— В соседнем купе тоже говорили, что приличные люди не учатся на Слизерине, — сдержанно сказала рыжая первокурсница, дернув за полу своего спутника.

— В соседнем? Да так во всем поезде говорят… Так сам Дамблдор говорит. Я, конечно, в основном вращаюсь в кругах когтевранцев, со слизеринцами не сталкиваюсь, но особо приятными людьми их назвать не могу… Высказывания у них бывают весьма резкие. В наше время ни один приличный человек не поступит на Слизерин, я считаю. Поступить туда — значит поддержать Темного лорда.

Последние слова он произносил в открытую дверь купе, прямо в лицо старосте Слизерина, обходящему поезд.

Староста беззлобно ухмыльнулся:

— Читаем статейки мисс Макгонагалл? И даже учим наизусть? Написаны они, конечно, неплохо, хотя пафоса многовато… Главное, не забудь повторить этот монолог в ее присутствии, профессор будет счастлива.

— Главное, что профессор абсолютно права! — громко объявила пуффендуйская коллега старосты из глубины коридора. — Я тоже читала эти статьи. Подписываюсь под каждым словом.

— Успокойся, Стеббинс, все их читали, — лениво бросил староста и закрыл за собой дверь.

Из коридора вслед за ними донеслось:

— Еще бы, эти статьи вызвали такую бурю откликов…

Приятель Лили сидел мрачнее тучи.

В таком мрачном виде он и провел весь путь до Хогвартса.

Мрачно слушал, как по лодкам первокурсников гуляет шепот о сравнении факультетов, как ветер выхватывает отдельные фразы:

— А лучше всего поступать на Гриффиндор!

— Да, я так и подумал, когда читал «Историю Хогвартса»…

Впрочем, таких мрачных и молчаливых поступающих в лодках было много…

Кто знает, о чем они думали про себя, пустив нос по ветру?

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет. Начнем. Эйвери, Мобиус!

Исключительно хитрый и коварный на вид паренек примерил старую Шляпу. На вид он был типичным слизеринцем, этот Эйвери. Шляпа молча поерзала на его голове… Все замерли.

«Так… Хитрость, жажда карьеры, оглядка на общественное мнение, притворство для достижения цели… Однозначно Слизерин.»

«Только попробуй, старая кошелка! Слизерин нынче немодный. Гриффиндор давай.»

«Вам, юноша, абсолютно нечего делать на Гриффиндоре! И не дерзите мне, пожалуйста.»

«Я не дерзу… не держу! Я честно говорю: отправишь на Слизерин — кислотой оболью! Ты что, не в курсе, что Слизерин во всех газетах обливают? Туда только кретин теперь сунется. Сейчас престижно поступать на Гриффиндор, а я хочу сделать карьеру, так и пихай меня на Гриффиндор, а то хуже будет.»

«Никогда!»

«Ты учти, я могу Империус наложить. Так хочешь или по-хорошему? Давай скорее, и не задерживай меня! Считаю до трех…»

— ПУФФЕНДУЙ!

— Зараза! — на весь зал выразился распределенный первокурсник и покинул табурет, лишив в первые же минуты обучения десяти баллов родной Пуффендуй.

Шляпа громко чихнула ему вслед, осыпав всю его голову древней пылью. Вид у нее был крайне довольный.

Макгонагалл тем временем вызывала вторую фамилию:

— Блэк, Сириус!

«Так… Все Блэки у нас учатся на Слизерине…»

«Что?! Только не Слизерин! Ненавижу его! Только не Слизерин, только не Слизерин, только не…»

«Уймись, у меня голова трещит от твоей истерики! Успокойся, не подходишь ты Слизерину, сама вижу.»

— ГРИФФИНДОР!

— Крауч, Бартемиус!

«Ого… Трудный выбор… Ваш батюшка вам основательно закружил мозги своими идеалами…»

«Не трогайте моего батюшку, он лучший прокурор Министерства! Он великий человек, он образец для меня. Я тоже хочу служить Отечеству… бороться с врагами… принести славу моей фамилии… »

«Слизерин?»

«Нет, только не это! Все преступники, которых сейчас осудил мой отец, со Слизерина! Поступить на Слизерин сейчас — это предать Родину, так все говорят. Нет, никогда! Я хочу на Когтевран!»

— КОГТЕВРАН!

— Тролль знает что, — весело шепнула профессор Синистра профессору Кеттлберну. — Три отпетых слизеринца уплыли на другие факультеты. Чудеса в решете.

— Эванс, Лили!

— ГРИФФИНДОР!

Макгонагалл называла другие фамилии, и чудеса продолжались…

Похоже, набора на Слизерин в этом году вообще не было.

— Петтигрю, Питер!

«Интересный вариант… Жажда прославиться, желание служить, желание служить сильному… Слизерин?»

«Слизерин? Нет, меня мама убьет! Она хотела на Гриффиндор!»

«Да что за невроз у всех у этом году! Заладили: Гриффиндор, Гриффиндор, только не Слизерин… Парень, тебе правда будет лучше на Слизерине, поверь моему опыту.»

«Вы меня туда отправите? И вы тоже меня не слушаете? Вам всем нравится делать мне больно?»

«Тролль побери, ТОЛЬКО НЕ РЕВИ! Прекрати! Какой нервный попался… Хватит реветь, я сказала!»

«Мама, мне плохо! Мне не нравится в Хогвартсе! Я хочу домой!»

«Раздери меня горгулья! И что мне с тобой делать? Ты же сейчас на весь зал меня опозоришь!»

«Мама… Мама, почему ты так далеко…»

«Всё, с меня хватит! Катись на свой Гриффиндор и оставь меня в покое!»

— ГРИФФИНДОР!

— Снейп, Северус!

«Замечательный случай! Даже не знаю, куда тебя лучше послать…»

«Может быть, к черту?»

«Хи-хи. Нет, на Гриффиндор. Твоя подружка там уже извелась.»

«А я хочу на Слизерин. Только на Слизерин!»

«Что?»

«Я хочу на Слизерин!»

«Куда?»

«Так вы меня отправите на Слизерин или нет?»

«Что?»

«Ладно, я сам туда пойду. Спасибо за распределение.»

«Стой, куда?! Что за набор в этом году… То все не хотят на Слизерин, то один с ума сходит, как хочет! Куда ты пойдешь, ты один на факультете останешься, понимаешь? Нет набора на Слизерин в этом году.»

«Ничего, я люблю быть один.»

«Нет уж, не позволю! Раз нет набора на Слизерин, значит, нет. Решено. И тебе назло всем себя поставить я не позволю.»

«Тогда на Когтевран. Только не на Гриффиндор, к этим поганым Мародерам…»

— ГРИФФИНДОР!

Лили Эванс за гриффиндорским столом восторженно захлопала, у четверых Мародеров поникли носы. А престарелый Гораций Слагхорн, декан Слизерина, мягко сказал Макгонагалл:

— Поздравляю с набором, дорогая. У тебя в этом году вышел любопытный курс.

Его слова утонули в грохоте и дыме: это взорвалась тарелка Снейпа, в то время как у скамьи Мародеров подкосились ножки.

— Зато, — гордо сказала Макгонагалл, — ни один ребенок не попадет под тлетворное влияние Пожирателей смерти, Гораций. Мы спасли их души, и это самое прекрасное, что может сделать учитель.

Распределяющая Шляпа взвизгнула тонким голосом: это Эйвери с пуффендуйского стола пульнул в нее нитроглицерином.

— Иногда я думаю, не перевестись ли и нам всем на Гриффиндор? — задумчиво спросил слизеринский староста, любуясь пустой скамьей первокурсников. — Наша малышня поступила исключительно мудро… Диплом Слизерина нынче не котируется. Глупо не воспользоваться добрым советом.

— Вряд ли выйдет что-то, кроме скандала, но попробовать можно, — заметил его однокурсник. — Завтра же напишу заявление директору. Мне Шляпа предлагала в свое время Когтевран…

* * *

— Минерва, дорогая! Проснитесь!

— А? — декан Гриффиндора резко вскинула голову и чуть не зашипела.

Коллеги смотрели на нее сочувственно, директор Дамблдор весело блестел очками, а улыбающийся Слагхорн продолжил:

— Вы снова уснули на педсовете, дорогая. Может быть, всё-таки дать вам мою Бодрительную настойку?

— Я не спала, Гораций! — возмутилась дама.

— Опять Блэк и Поттер достают Снейпа? Или Мальсибер опять пробрался в вашу гостиную и рассыпал там скорпионов? — сочувственно спросила Помона Стебль. Вид у нее был куда заморенней, чем у самой Минервы. — У моих он сегодня ночью был, поганец. Его мой Эйвери впустил — они всегда заодно… Да что ж за наказание с ними…

— Помона, я уже извинялся за это дело, — заметил Флитвик. — Я назначил Мальсиберу отработки до конца месяца. И ему, и Розье, и Краучу — шляпу ставлю, что они всё задумали вместе. Эта банда едина и неделима…

— Что же вы за своими не следите, Филиус? — вздохнула Помона. — Мальсибер, Розье, Крауч — это же всё ваши студенты! И они меня беспокоят. Они настоящие бандиты! Пока вы ушами хлопаете, Филиус, они сколотили настоящую шайку разбойников и применяют Темные заклятия… Это банда разбойников, зародившаяся на вашем факультете, вот какие дела, Филиус!

— Я слежу за ними, как могу, Помона, но я, увы, не кудесник какой-нибудь! Я всего лишь волшебник! — развел руками Флитвик. — Да, признаю честно и при всех: мне с ними не справиться.

— Бывают трудные дети, Филиус, — весело сказал Слагхорн, — что ж поделаешь. Дать вам Успокаивающий бальзам?

Флитвик махнул рукой.

— Пока вы ссорились, Минерва опять заснула, — хихикнула Вектор.

— Да уж, трудная у нее привычка появилась — по ночам патрулировать коридоры! Неудивительно, что днем она спит, — заметил Кеттлберн.

— И так лучше. А то невыспавшаяся она на всех злится, на студентов чуть не с когтями кидается, — вздохнул профессор прорицаний. — Переутомилась, бедняжка.

— А ведь раньше у нее этой привычки не было.

— Да уже лет пять как есть. С тех пор, как дети стали отказываться поступать на Слизерин.

— Зато их души спасены, Септима, — улыбнулся Слагхорн: за пять безделья он расцвел как кактус. — Великая миссия удалась! Но она требует жертв, конечно.

... Луна осветила спальни Гриффиндора, и Минерва Макгонагалл злобно мяукнула.

Невинный вид задернутых пологов, дружное сонное дыхание ее не обмануло. За пять лет она научилась не верить ничему.

Эта идея — шпионить под видом кошки, спать по ночам у учеников пришла к ней от отчаяния пять лет назад. Ее всё равно чуть не каждую ночь поднимали по тревоге «Опять драка в спальне первокурсников».

Оказалось, что Снейп, Блэк, Люпин, Поттер и Петтигрю в пределах одной спальни несовместимы. Пришлось их делить, но всё равно несчастная кошка ночевала у Снейпа, обезвреживая сюрпризы Мародеров в его кровати и следя за тем, какие сюрпризы соседям оставляет он сам.

Снейп нежно гладил кошку, тащил для нее с кухни молоко и поил самопальными зельями, от которых шерсть густела и пышнела, и кошке они очень нравились; кроме тех случаев, когда она ими травилась.

В спальне Мародеров кошка ночевала реже: во-первых, Блэк и Поттер постоянно дергали ее за хвост, а Петтигрю боялся кошек; только Ремус был ангелом, но он всё искупал ночами полнолуния: в эти ночи кошка не знала покоя, гоняясь за Мародерами и Снейпом, которые вместо сна крались за Ремусом и пытались отвинтить ветку над Воющей Хижиной, чтобы попасть к нему в гости. В перерывах же они просто всю ночь дрались между собой.

Полнолуния кончались, жить становилось легче… Пока на втором курсе находчивый Снейп не наколдовал себе змею, разговаривал с нею ночи напролет, а потом отправился открывать Тайную комнату Слизерина.

Кошка бесконечно благодарна Основателю Слизерину за то, что Комната Снейпу так и не открылась.

Но изобретательный мальчик не унывал: он просто сутки напролет создавал новые зелья и заклинания, по большей части Темные, от которых шерсть кошки становилась дыбом, и в комнате его вечно что-то взрывалось и гремело…

Мародеры по-своему не отставали. Они по ночам обожали бродить по замку и делать пакости, причем прятались от кошки под мантией-невидимкой. Ей пришлось провести много неприятных часов, расколдовывая их жертв. И ладно бы они веселились в пределах своего факультета, но нет! Кошке пришлось долго извиняться перед деканом Стебль за раздутую Мародерами голову пуффендуйца Обри…

А больше всего кошку злил цветущий вид негодяя Слагхорна, работу которого она делала.

Если Минерва хотела задеть Горация нулевым набором и пустым факультетом, то она просчиталась. Хитрец был счастлив!

Счастлив, что целая гора забот упала с его плеч долой, а оклад декана факультета при том остался; с тех пор на Слизерин поступало от силы два-три человека в год, и должность декана над ними была весьма необременительной.

Гораций сиял, что трудные детишки, с которыми ему бы покою не было, теперь портят нервы Филиусу, Помоне и Минерве. Его факультет всегда был самым трудным в Хогвартсе, и как благородно, истинно по-гриффиндорски поступили три декана, сняв с него эту ответственность!

Слагхорн был счастлив. Минерву от его вида тошнило.

А потом настал пятый курс, и она признала, что до того были только цветочки.

Дети выросли и совсем озверели.

Недавно четверо гриффиндорцев публично подвесили пятого гриффиндорца вверх ногами и спустили с него трусы.

А буквально сегодня она провела веселую ночь в спальне пятикурсниц, застукав милашку Снейпа за пологом девственной кровати Эванс, и успела вовремя, помешав ему лишить и себя, и Лили невинности.

Награды за этот подвиг Минерва не дождалась: Лили обозвала ее противной облезлой кошенцией, а Снейп впервые в жизни дернул за хвост. Кроме того, уходя, он шепнул Лили, что «можно сделать ЭТО на крыше в анимагической форме, раз тут не дают», и Макгонагалл предстояло еще одну ночь прокараулить их на крыше… или он сказал это специально, чтобы Минерва торчала на крыше, пока он пойдет в спальню девочек?

Голова кругом с этими негодяями!

И какая, тролль подери, у них анимагическая форма?! Они что, еще и анимаги незарегистрированные?! Когда они успели?!

Кошка застонала…

* * *

Три года спустя выпускники Когтеврана Крауч, Розье и Мальсибер, пуффендуйцы Эйвери, Селвин и Джагсон, гриффиндорцы Снейп, Регулус Блэк, Крэбб и Гойл обесчестили себя, вступив в ряды Пожирателей смерти.

Потом, правда, выяснилось, что Снейп был двойным агентом…

А еще потомее выяснилось, что двойным агентом был не только Снейп. Питер Петтигрю покрыл вечным позором имя Гриффиндора, став шпионом Волдеморта в Ордене феникса…

Человек — это его выбор, как сказано до нас, и выбор — это больше, чем факультет, который он окончил.

— Истинный слизеринец, — тонко заметил Слагхорн, — всегда учится на другом факультете. Он слишком умен, чтобы топорно вломиться на Слизерин.

И настал полный шляпсус.

Честно предупреждаю: по сути, это иновариант фика «Дом под звездным небом».

… При поверхностном осмотре кажется, что виновата тетя Гермиона.

Это же именно ее идея — чтобы все герои прошлой войны, все невинные жертвы Волдеморта были увековечены, и они достойны того, чтобы в их честь называли детей.

Тетя Гермиона многое сделала для этого, надо отдать ей должное, как и дядя Рон, и дядя Хагрид, и тетя Минерва, и дядя Невилл: они и памятники в местах боев поставили, и мемориальную книгу написали, и памятные мероприятия проводят каждый год.

Я считаю, что это правильно. Мой папа подал всем пример, когда отдал под Музей Ордена феникса целый особняк — наш бывший дом в Лондоне, на площади Гриммо, 12.

Такой огромный и старинный дом, а папа взял и подарил его Министерству магии под Музей. Бескорыстно. Его поступком до сих пор все восхищаются.

Так что я только за воздание памяти героям, вы не думайте! И моя сестра тоже, мы вообще близнецы…

Но я должен объяснить подробно.

Я Дон Поттер. У меня есть папа, великий герой Гарри Поттер, и мама Джинни, тоже героиня.

У меня есть сестра-близнец Вигги. Мы младшие дети в семье, а старше нас трое: Джим, Ал и Ли-Лу.

Классные имена у всех, правда? Это папа с мамой придумали. Но идею подала всё-таки тетя Гермиона… Хотя только на первый взгляд. А если копнуть поглубже, то ее подначили, и я уверен, что это провернул профессор Скамандер, только мне этого никогда не доказать. От его пакостей никогда следов не остается…

Так вот, на чем я остановился?

На том, что у меня классная кличка — Дон.

Это Джим придумал. Он все наши имена преобразовывает. Переводит их со взрослого на человеческий.

Когда-то он начал с себя, потому что на самом деле он не Джим, а Джеймс Сириус. То есть, на самом деле он Джим, это видно с первого взгляда, а Джеймсом Сириусом его назвали по ошибке. Это и выговорить невозможно.

Джим долго мучился, а потом понял, что он Джим, и стал счастлив. Даже маму с папой удалось выдрессировать, чтобы они называли его правильно.

И тогда он нарек Альбуса Северуса — это мой брат Ал — Алом, а сестру Лили Луну — Ли-Лу.

Понимаете, нам эти крышесносные имена достались не просто так: я же говорю, что тетя Гермиона однажды сказала, что нет лучшего способа увековечить мертвых героев, чем назвать в их честь живых детей, и чтобы эти дети выросли такими же героическими, как их великие тёзки.

И моему папе — тогда он еще не был ничьим папой — это страшно понравилось.

И он сразу решил, что назовет своих детей в честь кого-нибудь героического, а выбор у моего папы был большой…

Папа знал слишком много героически погибших. К счастью, героически живых — тоже!

Мама была против, но мама промолчала. Потому что дедушка Артур тоже был против и громко предлагал назвать детей в честь чего-то действительно стоящего: Интернетом, Тойотой и Ноутбуком…

Так что идея тети Гермионы была меньшим из зол.

И пошла такая мода по всей стране — именовать детей в честь кого-то.

Был Тед Люпин, его родители назвали в честь невинно убиенного дедушки еще до Битвы за Хогвартс, но остальные-то, остальные!

Дядя Джордж назвал сына в честь дяди Фреда, но и это еще простительно. Тед, Фред — нормальные имена, у нас в семье всегда были такие. Простые народные, но со вкусом.

Хотя когда дядя Хагрид, умиляясь, шепчет: «Ах вы мои дорогие, никого не забывающие, спасибо! Мне так хотелось бы, чтобы ваши дети хоть немного походили на Теда Тонкса и Фреда Уизли», — мне уже не смешно. Неохота как-то умирать мученической смертью.

Вот дядя Перси поступил умней, потому что назвал дочку в честь живой и здравствующей бабушки Молли.

Как сама тетя Грейнджер, которая назвала детей в честь своих родителей: Розой и Хьюго…

Ее родители живы и здоровы, только они не помнят, что они ее родители. Они вообще думают, что их зовут Моникой и Венделлом Уилкинс.

Хотя профессор Скамандер, это муж тети Луны, уверен, что в конце концов вернет им память…

Вы спросите, при чем здесь профессор Скамандер? А с ним всегда так: на первый взгляд ни при чем, а как копнешь поглубже… Оказывается, что он-то за всем этим и стоит.

Профессор Скамандер — скромный чудаковатый зоолог, как и сама тетя Луна, ездит вместе с ней в экспедиции. И пишет в результате статьи в эту ее «Придиру». Тетя Минерва говорит, что никого, кто пишет в «Придиру», нельзя воспринимать серьезно.

Поэтому профессора Скамандера тоже нельзя воспринимать серьезно, наверное, а слухам, что он один из лучших зельеваров мира, а еще консультант Министерства магии по Темным Искусствам и тайный агент Отдела Тайн, вообще нельзя верить. В этой «Придире» все авторы поголовно о себе пишут, что они великие ученые и тайные агенты…

Но я опять отвлекся.

Это из-за Скамандеров: я на них всегда отвлекаюсь. Одни их детки-разбойники чего стоят! Эта Ужасная Парочка близнецов (да, они тоже близнецы) Лоркан и Лисандер Скамандеры… Мы, Поттеры, перед ними — новорожденные котята.

Как вспомню, когда недавно меня это Лоркан разыграл… Это было на открытии Мемориального комплекса в Хогвартсе, его тетя Минерва целый год построила. Папу и маму приглашали на открытие, и вообще всех ветеранов Битвы за Хогвартс с семьями, вот и мы всей семьей были.

И этот Лоркан мне шепнул, что главное в комплексе — это Стелла. Она волшебная, она красавица, с венком из мраморных лепестков и вообще охраняет весь комплекс. Он сам, Лоркан, в восторге от этой Стеллы и почти влюблен в нее…

И я, как дурак, весь день искал в комплексе Стеллу. Так и не нашел. А я-то навоображал себе сказочную красавицу, хотел ее на танец пригласить…

А Лисандер еще хуже. На первый взгляд кажется таким безобидным книжником, вечно сидит с книжкой под деревом и о чем-то мечтает… Говорят, даже стихи пишет. И вид у него при этом такой романтичный и печальный.

Это не я, это моя сестрица Ли-Лу так считает. Они с Лисандером как в Хогвартсе познакомились, так влюбились друг в друга с первого взгляда. Они держат всё в страшной тайне от родителей и собираются пожениться, как только закончат седьмой курс.

Ли-Лу говорит, что он ей стихи посвящает и новые растения: он у нас ботаник, вечно что-то скрещивает. Дядя Невилл, учитель гербологии, от него в восторге.

Это дядя Невилл не видел, как Лисандер вырастил Фокстерьер-кактус — такой кактус, у которого вместо цветков морды фокстерьера — и сунул Мервину Шеклботу в кровать. Этот кактус Мервина здорово пониже спины укусил, а мадам Помфри ему еще и прописала курс уколов от бешенства…

А нечего было Мервину ухаживать за Ли-Лу. Лисандер этого не выносит. Он всем ухажерам Ли-Лу гадости подкладывает.

А Мервину особенно, потому что Мервин его обзывает хлюпиком-ботаником и всегда задирает. Зря Мервин это делает, он же так отвечает, что мало не кажется… Но Мервин не может перестать, он упрямый.

Да еще его приятели подзуживают: как это, он же гриффиндорец, гриффиндорцы не отступают!

А в результате страдает весь факультет, как когда Лис и Лори подбросили семена магического бамбука в гостиную Гриффиндора, и бамбук за полчаса оброс всю башню Гриффиндора, чуть стена не треснула.

И убрать его было невозможно, потому что он заговоренный, особо стойкий… Хотя Лис из комнаты Филча из-под ареста орал, что убрать бамбук можно в секунду, если капнуть вот это экспериментальное зелье, и всем совал флакон, но тетя Минерва только махнула рукой и сказала, что собирается всех эвакуировать из Башни и вызывать Адское пламя.

Но тут явился разъяренный профессор Скамандер, капнул тем самым зельем и бамбук усох… А Лису и Лори он надрал уши и грозился перевести в Дурмстранг. А тетя Минерва хохотала до слез и говорила, что это возмездие за старые грехи, которое профессор Скамандер давно заслужил, и она рада, что дожила до этого.

Она напомнила, что профессор сам виноват, разговор об особом контроле шел еще тогда, когда поступали Лорри и Лис. Профессор их знал и очень переживал, что они разнесут Хогвартс на атомы.

И тогда тетя Минерва предложила ему, что раз старый учитель зельеварения Слагхорн уволился на пенсию, то взять его место и деканат Слизерина. Тогда бы Лорри и Лис были под присмотром. А раз профессор отказался, то кто ему виноват?

А Лорри и Лису требуется присмотр, это точно. Для них открыты все двери Хогвартса! Они без паролей даже в директорский кабинет проходят, сам проверял…

Мы все завидуем, а Лис смеется:

— Хогвартс меня признает, я же сын директора.

Ему замечают: при чем здесь профессор Скамандер, когда это был директором Хогвартса?

— Не был? — рассеянно спрашивает Лис. — Значит, я опять перепутал…

А глаза при этом хитрые-хитрые.

Но я опять отвлекся…

А я говорю про имена.

Так вот, я не против самых дурацких имен, лишь бы они сочетались.

А то, что мои папа с мамой придумали, оно же ни в какие ворота не лезет.

Джеймс Сириус — почему поставили в пару Джеймса и Сириуса? Почему покойную бабушку Лили поставили вместе с живой тетей Луной?

А уж Альбус Северус…

Он так и говорит: «Меня назвали в честь двух великих героев. Альбус Дамблдор прославился тем, что был директором, а Северус Снейп — тем, что его заавадил!»

Даже Распределяющая Шляпа сострила, когда его распределяла:

— О, я давно мечтала направить Альбуса на Слизерин!

Ал возмутился:

— Нет, только не Слизерин!

А Шляпа невозмутимо отвечает:

— О'кей, так даже лучше. Наконец-то я смогу отправить Северуса на Гриффиндор.

Умора.

Папа потом приезжал со Шляпой ругаться, так Шляпа ему отвечает:

— А я по-прежнему считаю, что мальчику больше всего подошел бы Слизерин. В нем столько черт своего дедушки! Истинный слизеринец.

— Оба дедушки Ала учились на Гриффиндоре! — возмутился папа.

А Шляпа уточняет:

— Я имела в виду его дедушку Северуса, в честь которого его назвали.

Говорят, что папа упал в обморок и его откачивали. А когда он очнулся, Шляпа преспокойно заявила:

— Это была шутка.

Назавтра в Хогвартс явился профессор Скамандер и наорал на Шляпу так, что слышно было на восьмом этаже…

Профессору имя Ала никогда не нравилось.

Мой брат Джим говорит, что профессор грозился прикончить Шляпу, и что «юмор у нее чисто гриффиндорский, чего еще ждать от шляпы Годика Гриффиндора!»

А Шляпа продолжала прикалываться:

— Меня прикончить? Меня — четверной хоркрукс? В меня вложено четыре части души от четырех Основателей, шиш меня тронешь!

— Клыком василиска? — предположил Скамандер.

— Пробовали, когда Гарри Поттер на втором курсе учился, — заржала Шляпа. — Не пройдет.

— Адским пламенем?

— Пробовал один Волдеморт, сжигал заодно с неким Лонгботтомом! Шиш тебе!

Профессор готов был продолжать, но тетя Минерва упросила его сжалиться над старой бедной Шляпой…

Джим рассказывал мне всё это, а Ал мрачно косился на ближайший портрет директора Снейпа.

В том, что портрет здесь появился, вы не поверите, но тоже виноват профессор Скамандер.

Много лет, начиная с Битвы за Хогвартс, никакого портрета в замке не было и никто не смог его вызвать; но когда в школу поступили Лорри и Лис, профессор Скамандер совершил чудо — сотворил этот самый портрет!

И повесил в школе, надеясь, что портрет будет следить за близнецами и держать их под контролем.

Что-то в этом есть, Джим сам видел, как портрет Снейпа распекал Лорри и Лиса за очередную шалость, а они покаянно слушали. Наверное, портрет Снейпа — единственный, кого близнецы в этой школе уважают.

И профессор Скамандер прав, когда говорил, что Альбус Северус — дикое имя, очень в духе ненормальных Поттеров. Но стоит ли слушать человека, который собственных невинных детей обозвал Лорканом и Лисандером?

… Так вот, я дошел наконец-то до сути.

Профессору Скамандеру страшно не нравилось имя Ала. Он пришел в ярость, когда узнал, что мой папа назвал сына Альбусом Северусом… И тогда он отомстил. Отыгрался на мне с сестрой…

Ну да, идея была от тети Гермионы: осчастливить всех новорожденных героическими именами.

И тогда тетя Луна с мужем пришли в гости к Гермионе и Рону, и профессор завел речь о том, как теперь называют младенцев… И Седриками, и Аласторами, и Нимфадорами, и Дирками… Все всплакнули, а профессор стал возмущаться страшной несправедливостью.

— Какое безобразие, какая несправедливость, — кричал он, — что даже в увековечивании памяти погибшие не равны. Сколько великих героев, сделавших всё для Победы, никогда не смогут рассчитывать на такой простой знак внимания — чтобы люди в их честь назвали ребенка! А ведь они столько сделали для Гарри Поттера! Кентавры, домовые эльфы, великаны, гоблины, гиппогрифы — да можно перечислять бесконечно… Но их имена канут в Лету…

Тетя Гермиона, разумеется, немедленно подхватила:

— Они достойны славы больше многих людей!

И началось…

Тетя Гермиона сильно рассердилась на эту несправедливость, и тетя Гермиона долго мучила своими жалобами моего папу. А тетя всегда имела на него большое влияние… И потом, папа тоже не выносил несправедливости.

Так что меня назвали по справедливости.

Разрешите представиться: Добби Гарольд Поттер. Рад знакомству. И моя сестра заодно — Хедвига Джиневра.

Когда моя бабушка Молли об этом услышала, она тоненько закричала:

— Ты назвал ребенка в честь домового?!

— И совы, — прибавила мрачная мама Джинни. — Пожалуй, больше я детей рожать не буду, а то Гарри еще как-нибудь их назовет.

И правда, больше у мамы и папы детей не было.

Но Хедвиге еще хорошо: всегда можно сказать, что это не ее назвали в честь совы, а ее и сову назвали в честь исторической личности.

А мне-то каково?!