Грязный Гарри и Кубок Огня (джен)

Здравствуйте, профессор Люпин!

* * *

Хогвартс-экспресс издал долгий гудок, прощаясь с Лондоном, и тронулся.

Провожающие не уходили с платформы, махая поезду вслед… Для Гарри полной неожиданностью оказалось, что среди них затесались Дурсли — с подачи Дадли, разумеется. Гарри понимал, что раз конец лета он провел не у Дурслей и на вокзал 1 сентября отправлялся не от Дурслей, то его кровные родственники никогда бы не потрудились приехать в Лондон, чтобы проводить его.

Ведь они ненавидели лишний раз сталкиваться с волшебным миром…

Или нет? То есть, ненавидели магию уже не все.

Дадли, как истинный фанат «Кода Микеланджело», впечатлился откровениями Гарри достаточно, чтобы захотеть узнать магию поближе, а когда Дадли чего-то хочет, он всегда это получает. Таков закон, который установили для себя сами Дурсли… и теперь страшно об этом жалели.

Дадли до конца августа забрасывал Гарри письмами.

Дадли заставил своих родителей поехать в Косой переулок, чтобы купить ему мантию, настоящую палочку и черного кота.

Дадли написал фанатские письма Креббу и Гойлу, которые последних очень позабавили. По совету Кребба, вместо кота Гарри подарил кузену одного из совят Хедвиг, и Дадли пребывал от совенка в диком восторге. Родители Дадли, как подозревал Гарри, в это же время бились головами об стенку.

Дадли признался Гарри, что набрался храбрости и послал фанатское письмо даже в Хогвартс, самому Николасу Фламелю! Своему кумиру и любимому волшебнику.

Дадли особенно гордился тем, что Фламель ему ответил! Гарри от всей души посоветовал Дадли получше спрятать письмо от дяди и тети, потому что подозревал, что если они найдут письма, то с ними случится истерика…

Хотя смысла паниковать Гарри не видел. Его рациональный ум не понимал, чего боятся дядя и тетя, если Дадли будет играть в магию? Он магл, волшебником он не будет, и это навсегда. Было бы чего бояться…

Поезд набирал скорость.

Грязный Гарри с интересом смотрел, как быстро это происходит. Как сливаются в одну линию очертания за окном, как поезд за одну минуту вылетает из Лондона и замедляет ход от радости, что магловский мир остался позади…

Гарри совершенно не слушал, что на соседнем сидении болтает Гермиона — а она рассказывала всем про Тремудрый Турнир…

Про то, что она получила письмо от поклонников и с тех пор прочесала все библиотеки в поисках информации о Тремудром Турнире. Даже купила книжку о Турнире в магазине «Флориш и Блоттс».

Конечно, Гермиона рассказывала всё очень интересно, но Гарри уже знал содержание из ее писем, да и сам постарался найти информацию. И в его чемодане втайне от Гермионы лежала купленной точно такая же книжка.

Малфой и его Астория сидели рядом и дружно смеялись шуткам Гермионы.

Малфой за август поумнел настолько, что перестал избегать Грязного Гарри и даже первым пришел мириться.

Астория тоже вела себя разумнее Пэнси, и она сразу сказала, что друзья Драко — ее друзья, и она с радостью вступит в их общее Содружество. Поэтому она сидела в составе компании на самых полных правах.

Как и все, Астория старательно слушала Гермиону. То есть, не как все — ведь Грязный Гарри ее не слушал.

И Грегори Гойл, как ни странно.

Гойл держал в руках очередной магловский детектив и погрузился в него настолько, что ничего вокруг себя не замечал.

Надо сказать, что этот детектив Гойл открыл для себя неделю назад и был убит без ножа. Он заявил всем, что нашел книгу своей мечты. Он влюблен в нее и в ее главного героя, который отныне будет его кумиром…

Это был очень старый перевод из Жоржа Сименона про комиссара Мегрэ, и Гойл блаженствовал от сознания, что книг про Мегрэ написано много. Ему есть, что почитать!

Пока что Гойл, по примеру Мегрэ, всюду ходил в сером пальто и жевал трубку.

— Когда закончу школу, то плюну на всех и пойду комиссаром в нормальную магловскую полицию! — сказал Гойл.

— В нашей полиции нет комиссаров, — отрезала Гермиона. — У нас не Франция.

— А что есть?

— Инспекторы.

Гойл махнул рукой:

— Сойдет!

— Не дай нам Мерлин всучить ему после Мегрэ какой-нибудь детектив про ковбоев и индейцев, — вздохнула Гермиона. — Он же решит уехать в Америку и перегонять там по прериям стада коров!

В эту минуту Гойл, словно бы занятый чтением, резко поднял голову.

— Кто-то идет.

— Ничего не слышу, — отозвался Кребб, сидящий у двери.

— И фамилиары наши молчат, — поддержала Гермиона. — А они бы первыми учуяли.

— Кто-то стоит у двери купе, — сказал Гойл и бесшумно поднял палочку.

Грязный Гарри пожал плечами. За последнее время он привык, что люди следят за ним, идут за ним и затем решаются вдруг подбежать и крикнуть:

— Мы читали про Чемпионат мира, мы слышали про пророчество Трелони и мы хотим сказать, что болеем за тебя! Пусть Сами-Знаете-Кто идет к троллям!

И сегодня с утра к Гарри подошли многие — в поезде и на платформе. Он даже не подозревал, как много у него поклонников…

Так что это очередной поклонник, и Гарри уже привык. Пусть стоит за дверью, он там никому не мешает…

Гойл взмахнул палочкой. Дверь распахнулась — и внутрь влетела растрепанная Пэнси.

— О нет, только не это… — простонал Малфой.

— Паркинсон, мы тебя не звали, — сказала Гермиона.

— Еще бы. Я слышала, как ты меня обзываешь. Я дура и демонстрантка, которая унижает себя, гоняясь за мужчиной! — вызывающе объявила Пэнси.

Но Гермиона и бровью не повела:

— Могу повторить это тебе прямо в лицо, Паркинсон. Ты всё расслышала верно. Так оно и есть.

— На себя посмотри! — рявкнула Пэнси. — Ты-то себя считаешь очень умной, конечно, со своими идиотскими пикетами и листовками? Да над тобой весь мир смеется.

— Тебе, Паркинсон, этого не понять, — презрительно промолвила Гермиона.

— Где уж мне. Ты-то не видела себя со стороны и не слышала, что говорят люди. А друзья тебе, конечно, не скажут, что они про себя думают. В каком дурацком виде ты себя выставляешь! Мне до тебя далеко, как до луны!

— Видишь ли, Пэнси, мне тебя жаль, — сказала Гермиона. — Ты отстала от жизни, как троглодит. Ты, бедняжка, думаешь, что вся жизнь женщины укладывается только в Kinder, Küche, Kirche? Что женщина не должна иметь мозгов, своего мнения и не дай Мерлин вообще высказываться о политике? Только сидеть дома, рожать детей, обожать мужа и стирать ему носки… А ни шагу в сторону! А если шагну, то что? Революция случится?

— Можешь смеяться сколько угодно, Грейнджер, — отрезала Пэнси. — Но да, случится. Для тебя случится — что-то очень нехорошее. Я знаю, что ты сейчас скажешь: что я вспомнила нелепый предрассудок, будто активная женщина никогда не выйдет замуж, никто ее не возьмет… Смейся, смейся, да только это правда. Мужчины боятся умных женщин. Ты строишь из себя умную, Грейнджер, выпендриваешься, а на самом деле это ты ведешь себя как дура. Ты распугаешь своими фокусами всех женихов!

— Какая чушь! — воскликнула Гермиона. — Бедняжка, неужели ты и вправду в такое веришь? Ну… Тогда понятно, почему ты не устроила Малфоя. Ты же сама себе противоречишь, дорогая Пэнси. По-твоему, смысл женщины — во всем поддерживать своего мужа, а как ты поддержишь своего Драко? Он же политик. Его жена должна уметь разбираться в политике и активно помогать ему!

Пэнси побагровела.

— Да, Драко меня бросил, но помяни мое слово, Грейнджер: будущее еще покажет, кто из нас прав! Продолжай в том же духе — и посмотрим, выйдешь ли ты замуж. Посмотрим, найдется ли такой болван, что женится на тебе — такой умной и рассудительной! Еще увижу, как ты ревешь в туалете от своего великого ума! Или ум, или мужчина. Это вековая истина. Ее не я придумала. Меня бросил Драко — когда-нибудь твой Гарри бросит тебя тоже!

Пэнси топнула ногой и выбежала из купе, громко хлопнув дверью.

— Невменяемая истеричка, — отчеканила Грейнджер.

Примерно час после этого ехали спокойно.

Относительно спокойно: к Гарри за час зашли два пуффендуйца и один когтевранец, чтобы взять его автограф.

Через час в дверь купе снова робко постучали, Гарри откликнулся: «Войдите» — и оно свершилось.

Створки дверей разъехались, и Она вошла.

Она… Как описать Её?

Наверное, мы сможем, но в языке Гарри для этого не хватило бы слов. Чтобы найти слова, достойные Её, надо было быть гением слова или знатоком английского — а Гарри им не был… Все слова, что потом пришли к нему на ум, показались бледными и невыразительными.

Пришли потом. О да, когда в дверях явилась Она, с первого взгляда на Неё все вменяемые слова и мысли у Гарри кончились. Он сидел словно оглушенный, не понимая, что с ним творится?! В его жизни много чего было — но ничего подобного!

Он гордился тем, что не терял голову даже перед Волдемортом. А сейчас он сидел с пустою головой, дрожа всем телом и чувствуя, как громко бьется сердце в груди… И ни о чем не думал. И ничего не понимал — только не мог оторвать от Неё глаз.

Наверное, рядом были люди, и Гермиона что-то говорила, и ей кто-то отвечал… Он же сидел ослепший и оглохший, окаменевший и оглушенный. Лорд Волдеморт умер бы от зависти, ибо не смог добиться такого никакой своей магией.

В этот момент Она робко спросила:

— Простите, вы Гарри Снейп? Я могу взять ваш автограф?

И отупение с Гарри спало, словно прекрасная незнакомка своим голосом разрушила сонные чары. Кстати, и голос ее был прекрасен. Гарри мог бы слушать его бесконечно.

— Вы меня не знаете. Меня зовут Чжоу Чанг, я учусь на Когтевране, — сказала Она. — На четвертом курсе… То есть, перешла на пятый.

— Поздравляю, — хрипло сказал Гарри. — Это очень сложный курс. Удачи вам на СОВ.

Она чудесно покраснела и прошептала:

— Спасибо…

Гарри впервые в жизни не знал, как поддержать разговор с девушкой. Он молча стоял перед Чжоу и таращился на нее.

— Вы позволите мне взять автограф? — промолвила Чжоу.

То есть, напомнила.

— Конечно! — воскликнул Гарри, ругая себя за полную потерю мозгов. Забыть то, о чем его спросили минуту назад!

Чжоу порылась в кармане мантии и протянула блокнот с пером:

— Распишитесь, пожалуйста, на этом… Если хотите. Мне будет очень приятно.

Гарри расписался усердно, как никогда в жизни.

— Я с первого курса была вашей фанаткой, — краснея, призналась Чжоу. — У меня даже хранятся все шоколадные фантики с вашим изображением. То есть, я хочу сказать, что вы действительно великий человек, если уже в тринадцать лет заслужили право печататься на шоколадных фантиках. Мне очень повезло, что я учусь в одной школе с вами. Я считаю, что вы настоящий гений.

— Правда? — выдавил из себя Гарри.

В этот момент он заметил, что кто-то сзади сильно шлепнул его по мантии. Этот кто-то, не удовлетворившись результатом, затем дернул Гарри за рукав и громко сказал:

— Большое спасибо, Чжоу, мы очень ценим твое отношение. Ты молодец.

Гарри узнал голос Гермионы.

— Но мне очень жаль, что мы не можем беседовать с тобой долго, хотя это очень приятно, потому что у Гарри много дел. Его ждут другие фанаты. — Гермиона показала на дверь, за которой стояла новая фигура. — Прости, Чжоу, но мы не можем тебя задерживать. И у тебя тоже, наверное, есть дела…

— О да, — быстро сказала Чжоу и спрятала блокнот. — Конечно. Извини, Гарри, что я так задержала тебя… Я не хотела, поверь…

— Мы верим, мы всё понимаем, — прервала Гермиона и (по мнению Гарри) просто вытолкала Чжоу за дверь.

Из коридора в купе зашел Рон, держа в руках шоколадную лягушку, за которой он и выходил.

— Это я — новый фанат Гарри?! Гермиона, ты что, меня не узнала?

— Извини, — отмахнулась Гермиона.

Рон осмотрел пассажиров купе, застывших, как в немой сцене, и удивленно спросил:

— Я что-то пропустил?

— Ничего важного, — сказал Гермиона. — Гарри, кончай стоять, СЯДЬ НА МЕСТО!!!

Кребб протянул Гарри бутылку с минералкой. Гарри взял.

— Ничего такого, Чанг заходила взять у Гарри автограф, — сказала Гермиона.

— Чанг? — переспросил Гарри. — Так ты ее знаешь?

— Я ее? Гарри, да очнись наконец. Ее все знают. Это девушка Седрика Диггори — того парня, что был с нами на Чемпионате мира по квиддичу. Помнишь его? Вот это его невеста. Они обожают друг друга и поженятся, как только Чжоу закончит школу, — объяснила Гермиона. — Очень счастливая пара. Гарри, неужели ты их вместе ни разу не видел? Надо будет тебе показать.

И Гарри сразу сел.